Это место не годилось для жизни. Сквозняк гуляет по узким коридорам, осыпавшимся краской и штукатуркой, скрипят полусгнившие половицы, много мусора и везде слышен скрип. Я иду по узкому коридору, напоминающему кишку какого-нибудь сгнившего змея и слышу их. Сбоку - за одной из дверей - кто-то всё время ревёт. Судя по голосу - женщина. День и ночь она стонет и всё зовёт какого-то Ингреда. Но кто он? Увы, но на этот вопрос нам ответ не найти. А вот ещё одна дверь. Выглядит так, будто её пинали и, причём, гирями. За ней грубый мужской баритон угрожает кому-то оторвать всю башку. Очередная дверь приносит и новый крик - тоже мужской, но не такой агрессивный, хотя, энергии из него хоть отбавляй. Так может кричать лишь гордый военноначальник, ведущий в бой свои полки.
Я иду по узкому коридору, где невозможно жить. Моё тощее лицо испещрено сотнями мелких морщин. Мне 25, а выгляжу я на все 40. Да и может ли быть иначе в этом ужасном месте? Там, куда свозят всех тех, кого общество отвергло. О да, это людская свалка, так и знайте. Под руку меня ведут двое: они выглядят так, словно их матери имели связи с быками. Смотришь на них и всё ждёшь, что из носа пойдёт пар и появиться в нём металлическое колечко. А этот взгляд... О нём я, пожалуй, уже умолчу.
Сам я выгляжу, как и любой другой сыщик. На мне тёмный плащ. Огромный воротник закрывает половину лица - быть может и к лучшему, - а другую половину закрывает широкая шляпа. Мы идём, а кишка всё извивается словно безумная, крики становятся сперва сильнее, а затем они и вовсе смолкают. Меня сажают возле одной из дверей, но не отпускают. Видать опасаются. И пока мы сидим и ждём тут главного, я напрягаю свой слух. А послушать тут есть чего.
- Шубцена из пятой перевели? - слышу я его голос.
- Перевели, Пётр Геннадьевич, - доносится голос другой - мелодичный женский. Я сразу же представляю себе этакую раскрепощённую роковую красотку, затягивающуюся длинной клубничной сигаретой. Одна нога её перекинута через другую, а...
- М? Да нет, Мариночка, пожалуй не стоит. Сама найдётся, я уж в этом уверен, - твёрдо говорит он. Сейчас глубокое утро и он только недавно появился на этом месте. Кажется, тут что-то пропало. Я лишь хмыкаю на это: ничего удивительного в этом нету. Больше бы я удивился тому, что в этом гадюшнике вещи остались на своих местах.
Вскоре они выходят. Я тут же вскакиваю.
- Слышал у вас тут проблемы? - тут меня с силой посадили обратно "быки", делая злобные взгляды; добреньких у нас тут не водится. - Я могу помочь с пропажей? Если, конечно, вы не против?
На этих словах я улыбаюсь и подмигивая "роковой красотке". Женщина в чулках ойкает и оказывается за спиной у начальника. Роняет сигарету из рук. Сам же начальник низкий и толстый. Он одет в промокшее от дождя пальто и в шляпу - не такую же, как у меня, а чуть другую.
- Это ещё что такое?! - кричит он. - Вы нахрена его сюда привели?!
- Так это, - мнётся один из офицеров. - Он из как-то из камеры своей выбрался. Вот мы и решили... Как и обычно. Вы же всегда его поощряли...
- Решили что?! Нагрузить меня с утра ещё сильнее?! Уведите его обратно! И, на будущее, не отвлекайте меня по утрам. Всё ясно?
Мнутся. Сразу видно - бояться и уважают. И с каких это пор в нашем гадюшнике к детективам относятся, как к узникам? Смотрю краем глаза через дверь: просторный кабинет. Дорогой стол и кожаный стул. Всё по классике. Чуть сбоку я вижу и шкаф. Одна из его полок имеет пустое пространство. Очевидно, там и находилась пропажа.
- Быть может скажете, что я должен найти?
Мой вопрос остаётся без ответа. Меня несут по узкой кишке обратно. Вот и знакомая уже дверь-решётка. Один открывает, а второй толкает. Я чуть не падаю, но в последний момент хватаюсь за прутья; тогда дверь сотрясается от удара.
- А ну назад, болезненный!!
Я лишь хмурюсь. Гадюшник всё хуже с каждым днём. Каждый новый день я слышу всё новые крики и вижу до селе не виданный мусор. Стены гниют сильнее, а ветер угрожает убить всех тех, кто вылезет ночью за пределы своей камеры. Я мог бы сейчас сесть на кушетку и ждать конца жизни, но это не в моём характере. Где-то случилась кража, а значит - есть и виновный. Которого я просто обязан покарать! Хватит уже поощрять подобное в этом мире!
Смотрю в коридор: офицеры давно ушли. Один из них уселся за столом в кабинете, что в стороне. Часть его тела скрывает порог, а отсюда видна лишь рука и часть кобуры. А ещё жёлтая штука чуть выше. Очевидно, наушники. Он мне пока не опасен. А вот где другой - я не знаю. Но, очевидно, далеко. Значит нужно действовать. Хватит уже всяким преступным мразям избегать своей кары!
Толкаю дверь и узнаю то, что знал раньше. Закрыта. Но это не беда для такого опытного сыщика, как я. Где-то в кармане у меня завалялась пара отмычек... Да вот же они. Оглядываюсь. Затем слышится скрежет. Как и ожидал - дверь поддалась где-то с третьей попытки. Да, потерял я тут навыки.
Поправляю шляпу, крадусь по коридору. Один из полицейских и правда слушает музыку. Пришла пора опросить всех свидетелей. Первый из них находиться чуть впереди. С ним я должен вести себя, как можно более осторожным.
2.
Дима Буйный. Так его прозвали все - и заключённые, и офицеры. Даже те бугаи в фуражках боялись к нему заходить. Я оказываюсь близко к его камере и слышу, как грубый голос обещает кого-то прибить. Это он может. Тихо отпираю его дверь отмычкой - скорченная проволока того-гляди грозит рассыпаться в пыль... Захожу.
Тот стоит и колотит койку. Для этого он прислонил ту к стене. Пружины стонут от удара словно младенцы, лишённые матерей. Решётка ударяется в стену и тот оборачивается на звук. Огромный словно слон. Рубашки нет, а тело блестит от пота и солнечных лучей, попадающих на кожу. Взгляд дикий.
- Убью!!! - ревёт он. Надвигается. Уворачиваюсь от одного удара. Ставлю блок. Пропускаю в печень и в глазах сразу вспыхивает. Был бы я алкашом - давно бы завалился "поспать". Но вместо того, чтобы падать, наношу свой удар. Удачный. Как-то в школьные годы я занимался боксом. Плюсом ко всему, для тех, кто не знал, я чемпион участка по боям без правил... Был, пока не угодил вот сюда.
- Ыыы!!! - кричит Буйный. Хватается за челюсть. - Убью!!!
На этот раз уворачиваться удаётся легче - благо навык я вспомнил. После третьего моего удара по челюсти здоровяк, наконец, ложится. Оттаскиваю его на кровать. Скользкая, как у рыбы кожа - горячая от всего - это дело сильно затрудняет. Словно мешок тот ложиться на койку. А спустя пять минут приходит в себя.
- Буйный, у меня для тебя пара вопросов.
Тот смотрит на меня так, будто снова закричит "я убью!!!". Но этому мешает то, что я пинаю его по лицу и ломаю нос. Теперь говорить он будет активнее. В этом гадюшнике с людьми только так... По другому, они и не понимают.
- Что ты хочешь? - ревёт он, размазывая кровавые сопли.
- Ответь мне на пару вопросов и я уйду. Если, конечно, меня устроит ответ. Сегодня утром, приблизительно в шесть утра, когда офицеры все спали, у нашего главного кто-то стырил статуэтку. Не знаешь, часом, кто, а?
- Геннадьича ограбили. Гы-гы!! Давно пора!
Собираюсь ударить - на мой вопрос он не ответил, - но тот вдруг меняется в лице и мотает головой словно болванчик китайский.
- Нет! Не надо!!! Не знаю я, ыыы! Не знаю, честно!
Кровь в этот момент уже покрывает весь подбородок, ручейком стекает по оранжевой робе.
- Точно не знаешь?! - щурю глаз, щёлкаю металлической зажигалкой. Наградной. Мне такую подарили за раскрытие дела "о шершавом драконе". Смутная была та история.
- Точно! Точно!
Смотрю в глаза и понимаю, что он не врёт. Не видел тот статуэтки. Но тогда кто украл? Перед глазами снова предстаёт тот самый шкаф. Пустое место словно сияет. Быть может это та роковая красотка постаралась? Мариночка, да? Нужно будет и к ней наведаться. Правда, думаю с этим возникнут проблемы: всем в гадюшнике известно, что она обитает рядом с начальником. Но зато какое алиби! Сколько возможностей для такого дела!
На выходе закуриваю. Серый дым вяло спешит к потолку. Такому же грязному и запущенному, как и всё тут. Иногда я закрываю глаза и вижу, как это место горит, сгорает до тла. И тогда мне становиться очень легко. Мотаю головой, отгоняя подлые мысли. Не пристало сыщику думать такое. Иду дальше.
3.
Следующий по счёту у меня - Наполеон Андрей. Мелкий карлик, возомнивший себя императором. Вот и сейчас: я стаю у него в камере, а тот подпрыгивает и орёт:
- Как смеет чернь заявляться без спроса?!
Я мог бы выбить из него признание, как и из Буйного да только в этом нет смысла. В гадюшнике и так полно насилия. Ещё чуток и всё тут утонет в крови и внутренностях. Я мог бы прямо сейчас разбить эту мерзкую орущую рожу, приложить её хотя бы тем стулом, но молчу. Вместо этого рука и голова сами уходят на поклон. Коротышка успокаивается и прекращает орать, он засовывает руку в подол... своей робы. Символично. Ухмыляюсь (но лишь чуток - чтобы он не заметил) и говорю:
- Ваше величество, простите меня за вторжение, но мне требуется ваша помощь. Незадолго кто-то украл статуэтку у главного, - и я рассказываю ему о сути того дела.
- Хм, - говорит тот, расхаживая взад и вперёд. Я лишь слежу за мелкой фигурой взглядом. - Украли значит, а? Хм.
- Совершенно верно. Быть может вы, с высоты вашего императорского опыта (тут главное не ржать) сможете хоть что-нибудь мне подсказать. Говорят, императоры отлично разбираются в людях. Без этого им - совершенно никак. Кто бы заметил странное ещё лучше, чем вы, ваш-величество? Не видели ли вы чего-нибудь такого подозрительного, а?
Я, наконец, встаю нормально и жду. Коротышка всё ходит, бормочет.
- Вот оно как! Я тебе помогу, жалкий червь! Но не просто же так - это точно! О mon ami, если бы мы, императоры, помогали бы каждому встречному, то жили бы впроголодь. C est vrai! Некоторое время назад один из моих новых полководцев застрял где-то под Римом. Мой итальянский поход грозиться перерасти в катастрофу! Malediction! Чёртов новичок. Эх, будь моя старая гвардия рядом, а не это отребье... Ну да ладно. Le passe ne revient pas. Иди и проверь, что он там делает и тогда я, так уж и быть, помогу с твоей просьбой.
Чувствую себя, как герой компьютерной игры, но по-другому нельзя. Я должен свести насилие к минимуму. И потому иду, куда нужно. Тут меня встречает неудача. Отмычка ломается. А ещё по-пути Буйный куда-то сбежал. Проходя мимо, заметил, что его камера оказалась пуста. Ведь я забыл её запереть. "Не до него сейчас, - думаю. - В конце-то-концов, у нас тут работает полно офицеров. А у меня на носу новое открытое дело. Виновные понесут наказание!".
Замок открыть у меня не вышло. Прислонил ухо к его решётке - тихо. Лишь кто-то ревёт где-то в углу. Судя по всему, мужчина. Взрослый... Кажется где-то я видел ещё проволоку при помощи которой и удастся открыть... А потом вдруг вспоминаю о легавом с наушниками на ушах. Тот так погрузился в мир музыки, что не заметит пропажу ключей.
Вздыхаю. Бреду обратно. Да, моя жизнь определённо похожа на безумную игру. Когда оказываюсь возле нужного кабинета, то теряю дыхание. Дверь нараспашку. Стулья перевёрнуты. Охранник лежит на полу, а из головы его течёт кровь, рисуя свой безумный красный ковёр... А чуть в стороне я вижу и...
- Буйный!!!
Димка смотрит на меня с ужасом. Он стоит возле стола и держит какую-то книгу. Не знал, что он увлекается чтением.
- Что делаешь? - подхожу, он пятится, говорит лишь:
- Заначка.
Многозначительно киваю. Не будь я великим сыщиком, если бы не догадался, что он имел этим в виду.
- Дай-ка я повторю свою мысли в слух, - говорю я. - Этот офицер, которого ты сейчас... Да, всё-таки, убил переспал когда-то с твоей женой. Ну а как иначе объяснить тот факт, что ты просто так сумел убить его, не испытав и капли страданий. Но ты эту женщину и вовсе не любил, ведь правда?! Конечно, тогда ты этого ещё и не знал, а понял лишь сейчас. Но злость-то. Злость никуда так и не делась. Днями напролёт ты представлял себе, как поколотишь этого ублюдка, посмевшего отобрать у тебя Твоё. Твою девушку. Даму сердца. И пускай она тебя так и не любила, но она была Твоей. А Твоё не смеет забирать никто! - закуриваю. - Значит так: за это ты его и убил. Но зачем тогда тебе понадобилась эта книга? Всё очень просто - я раскусил тебя с самого начала, друг мой. Изначально, когда вы с девушкой ещё жили вместе, ты прятал у ней свою заначку. Но затем, когда она тебе изменила, когда выгнала тебя за дверь, когда использовала связи своего нового любовника, чтобы запереть тебя тут навсегда, книга осталась у неё. И деньги тоже. Отсюда всё и понятно: и зачем ты его убил, и зачем тебе книга, я прав?
Размазывает кровь, кивает, чуть пятится. Я надвигаюсь. Неумолимо, словно клинок Фемиды, как ураган.
- Вот только ты нарушил закон, понимаешь? Ты мразь и я тебя разнесу! Но не сейчас. Сейчас я позволю тебе уйти, мой новый и кровный злодей. Сейчас и лишь раз! Но в будущем помни: я всегда тебя найду. Как только я найду ту золотую статуэтку, то сразу же брошу все свои силы и засуну тебя обратно в темницу. Никто ещё не скрылся от моего гения. Именно за это меня сюда и посадили - за мою гениальность. Очень многим влиятельным людям я перешёл там - на воле - дорогу. Я копал - и весьма успешно! - под очень и очень влиятельных людей. Конечно, они все говорили мне, что заперли меня сюда из-за того неудачного поединка, но это лишь фикция. Прикрытие. Правда же мне давно уже известна. Вот почему мне так важно найти эту дурацкую статуэтку. Ведь она сделана целиком из золота Рейха! Она была лично подарена Гитлером одному очень влиятельному человеку и тот, используя её (и прочие подаренные драгоценности), получил ещё больше влияния и богатства. А затем, используя влияние и богатство, привёл к власти других. Вот зачем мне так важно отыскать её! Она - доказательство, с помощью которого я смогу докопаться до того ублюдка! Но как в этом всём замешан глава нашего участка - вот вопрос? Хотя, кажется я уже знаю ответ...
Я посмотрел на Буйного. Тот весь трясся. Того и гляди упадёт. Зря я ему рассказал... Хотя, в любом случае он преступник и мразь и я до него доберусь. Точно доберусь. Так я ему и говорю. А потом киваю на дверь и тот выбегает. Чуть погодя слышатся стуки и крик. Это Буйный пришиб ещё одного офицера. Плохая же у тех выучка. Киваю головой.
Нужная мне камера темна и узка. Вон стоит одна кровать. Вот тумбочка. Вон окно с кругообразной решёткой. А где же сам полководец? Я нахожу его рыдающим под кроватью.
- Эй, ты, отребье, - говорю, - твой главный желает иметь результат. Имеешь ли ты результат?
Странно это звучит, но зато уверенно. Тот всхлипывает и забивается дальше.
- Захватил ли ты Рим? - спрашиваю. Судя по тому, что плачь усиливается - ответ очевиден...
- Н-нет!! Нет не захватил я!! Меня разбили!!! Всю армию вдребезги!!! - и заливается.
- Ну-ну, - подбадриваю. - Тихо солдат, я своё получил. Я не палач, а обычный доносчик. Разговаривать ты будешь уже с императором.
Выхожу. За спиной, словно раскаты грома, звучит настоящая истерика.
- Ну и как там мой посланник? - спрашивает нервно коротышка. Он ходит туда и сюда, а руку всё держит в подоле. - Захватил ли он Рим?
Я говорю всё, что слышал.
- Ублюдок!! - разряжается он. - Упырь!!! Emousse monstre!.. Merde! Так уж и быть, я обещал тебе информацию на знания. И неважно, - прокричал он так, чтобы тот, очевидно, его слышал, - неважно, что какой-то ни на что не способный упырь не смог справиться с простейшим заданием!.. Уф, так, ладно. Какой там у тебя был вопрос?
Я повторяю.
- Так уж и быть, чернь, отвечу, - воодушевляется он; как всё же просто меняется настроение у психов. - Видел я, как крали твою статуэтку. Видел.
- Да?! И кто это сделал?!
Тот смотрит с хитрецой.
- Был тут один... Type de ponction. Высокий такой, широкоплечий, с рыжими усами... Никого не напоминает, а? - подмигивает. Напрягаю память, пытаюсь вспомнить, говорю, что нет. - А жаль. Это был ты. Я сам видел, как этим утром ты влез в кабинет нашего главного врача и вытащит оттуда что-то. Я тогда ещё проснулся из-за того, что какой-то batard устроил грохот. Высовываюсь и вижу: крадёшься ты и тащишь за собой статуэтку. А потом её - рраз! - и под кофту к себе. Merde, вот бы мне так жить. Это управление уже задолбало. Днём походы на Рим, вечером вторжение в Англию... Ну сколько можно, а?! Каждый день одно и тоже!
Карлик всё ругается, а меня словно током ударило. Я. Статуэтку украл я. Выхожу в коридор в раздумьях. Гляжу влево и вижу кровь. Что бы это могло всё значить?
Ясно одно, говорю я себе, дело ещё более запутаннее, чем я думал раньше. До того, что в него каким-то образом замешан этот безумный карлик. Но вот как именно?!
"Как бы там ни было, - говорю, - но у меня остался ещё свидетель. Быть может он хоть что-то про него разъяснит?". И я направился к Олегу, что считал себя высшим вампиром.
3.
Часто я думал над тем, откуда же тут столько психов. Потом оглядывался и понимал: других тут быть и не может. Тонкие коридоры, похожие на кишку, в которых мы все медленно перевариваемся, гулкое завывание ветра из-за углов, пугающее других, хмурые дни и ужасная - просто отвратная - еда. Не могло в этом месте быть нормальных людей. Я иду, засунув руки в карманы, и вспоминаю ужасную овсянку каждое утро. Комочки от которых тянет блевать и холодный чай с отвратительной плёнкой... Гадюшник. И этим всё сказано. Лезу в карман, достаю ключ. Дверь Олега такая же, как у всех остальных. Окно у него завешано простынёй и стоит сильный сумрак. Когда дверь отворяется, становиться чуть светлее...
- Шшш!!! - орёт он, укрывается простынёй словно плащом. - Свет!! Я убью тебя, вторженец!!
Внезапно худая фигура - вся в шрамах - совершает прыжок и останавливается лишь в последний момент.
- Шшш!!! - шипит он.Дальше ему не пройти из за полоски света на полу. Я специально не стал открывать дверь полностью, позволяя ему понять своё доминирующее положение над ним.
- Ну что, кровосос, поговорим или же мне?., - чуть приоткрываю дверь. Полоса усиливается. Наползает на него, словно едкая щелочь; вампир шипит, пятится. От него даже пар идёт. В комнате стало ещё светлее. Кажется, что тьма - это жидкость и она медленно просачивается и уползает через образовавшуюся щель.
- Шшш!!! - извивается на полу кровосос. - Шшш!!!
Свет, попадающий к нему - электрический, но ему это знать и не нужно.
- Больно, да? - улыбаюсь. - Понимаю. Сколько же ты крови за жизнь попил, а, кровосос?! Сколько преступлений и злодеяний! Я - тот, кто злодеяния предотвращает. Я - ужас, летящий на крыльях ночи. - укутываюсь в плащ; это, чтобы выглядело значительнее. - Я покараю тебя, вампирюга, но не сейчас. Сейчас мне нужны лишь знания.
- Жалкий смертный! - вдруг вскакивает он. - Ты хоть представляешь себе, с кем ты связался?! Это я - ужас на крыльях ночи! Это я повелитель тьмы! Я - владыка Трансильвании и повелитель всех кровососов! Я - высший вампир и убить меня невозм... А, шшш!!!
- Больно, да? А теперь вставай.
Лишь тогда он подчиняется, когда я приоткрываю дверь ещё чуть-чуть. Я бы мог убить его, да мне нужны знания.
- Говорят, что у вас, вампиров - а, тем более, высших - отличные слух. Быть может ты слышал что-нибудь сегодня утром, а?
- Утром я спал, жалкий смертный!
Хочу было приоткрыть дверь ещё сильнее, но тот вдруг кричит "хватит!". И я останавливаюсь.
- Я слышал утром возню. Кто-то возился в кабинете главного охотника на вампиров, - отвечает он. - Оттуда украли статуэтку, - тут он принюхивается. - И это сделал ты! Да, точно! Ты её стащил, а теперь морочишь мне голову этим! - вижу, что хочет напасть, что он зол, но не смеет.
- Это - ложь! - кричу я. Всё внутри будто горит. Волосы словно ходят сами по голове. - Вы все сговорились!! Да, точно! Ты и тот коротышка сами её спрятали и теперь хотите обвинить во всём этом меня! - я и сам не замечаю, в какой момент во рту оказывается сигарета. - Теперь-то мне всё понятно. Дело раскрыто.
Я мог бы пустить сюда свет - и был бы полностью прав, - но довольно уже злодеяний. Для гадюшника и так пролилось много крови. И поэтому лишь вздыхаю и закрываю дверь. Слышу за ней лишь проклятья. Теперь туман в голове пропал и я всё отчётливо вижу: вот Коротышка и Кровосос крадутся по утреннему коридору. Теперь, в утреннем мраке, когда солнце ещё не встало, всё выглядит ещё грязнее... Атмосфера такая, что хоть сразу и вешайся. Они оказываются возле кабинета и вампир обращается пылью. Он оказывается за дверью и она щёлкает - замок открыт.
- Бери, - говорит вампир и Коротышка берёт статуэтку.
- Отдам её своему маршалу, - отвечает он. - Он сейчас в походе на Рим - там он её и спрячет.
Психи кивают и разделяются. Им и невдомёк, что их "поход на Рим" провалится. А маршал, очевидно боясь кары, спрятал статуэтку куда-то у себя. А может и просто выбросил. А это уже плохо. Без золота Рейха я и не смогу посадить всех этих высокопоставленных уродов.
- Я должен её вернуть. Во что бы то ни стало, - кричу. Бегу со всех ног по коридору и вижу, что впереди офицеры скрутили Буйного. Бьётся, как колокол сердце. Не может же быть, что улика пропадёт так просто. Зло должно быть наказано! Как и всегда!
Ко мне тянутся руки. Кидаю удар наотмашь и, кажется, ломая кому-то челюсть. Вторым ударом вырубаю ещё одного. Пусть они тоже защищают закон, но сейчас я обязан довести своё дело до конца. Всё это - во имя добра... Додумать не успеваю. Остальные офицеры скручивают меня и я ощущаю болезненное ощущение в своём заду. Чуть погодя, расходится там теплота.
Перед глазами плывёт. Вот меня куда-то тащат. Щурюсь, пытаюсь уловить ускользающую картинку... Кажется, отрубаюсь. Хотя, мне уже и без разницы. Куда я вообще шёл? Зачем?
4.
- Ну вот. Очнулся.
Голос тихий. Сухой. Принадлежит нашему главврачу. Что вообще происходит?! Оказывается, что я привязан к какому-то креслу. Ни рукой пошевелить, ни ногой. Рядом стоят трое здоровенных санитаров. Один из них прикладывает к подбородку лёд, другой нос зажимает. Взгляды все злые. Лишь у главврача он напуганный, а лицо бледное.
- Ну и натворил же ты делов, - отвечает. Ходит по кабинету взад и вперёд.
- Что происходит? - отвечаю. - Почему я связан?! Зачем вы связали меня?!
Пытаюсь вспомнить всё, что могло бы к этому привести, но выходит лишь один сплошной туман. Почему-то я могу вспомнить лишь то, как мою пол. Но странно думать, что попал я в такую ситуацию от этого...
Видя, что я не собираюсь ничего делать, отходят. По указке главного врача. Всё это время сижу в каком-то кресле и судорожно сжимаю кожаный подлокотник.
- Ой, ну и делов же ты натворил, - вздыхает он, затем садиться за стол напротив и укутывается руками в волосы. Молчим.
Наконец, не выдерживаю. Да что натворил-то?! Что происходит?!
Санитары смотрят недобро, но далеко не отходят. Начальник смотрит сперва на них, затем осматривает руки и лишь говорит:
- Наше лечение провалилось. Ты, Денис, полностью теперь здоров, но лечение наше полностью провалилось! Ой, что ты натворил...
Мне вдруг становится страшно. Я лёг сюда лишь неделю назад, чтобы от армии откосить и что могло поменяться за всё это время? Непонятно.
Врач вдруг поворачивает ко мне монитор. На нём стоит какой-то человек. Он щёлкает что-то и человек этот идёт, крадётся. Приглядываюсь и тяжело дышу. Этот человек - я сам. Я сморю на это всё и боюсь даже пискнуть. Камеры то и дело сменяются, показывая мне... меня же самого, но говорящего странные фразы и словно бы, то и дело, поправляющего на голове невидимую шляпу и делающего вид, что курящего... Не нахожу слов.
- Ты тут уже два года, - вводит меня тот в новый ступор.
- Н-но как же?!.. Как же так?!.. Я же с-сюда совсем недавно. Неделю н-назад. И не потому, что болен был...
Тот махает рукой, мол, сам знаю. Говорит:
- Это было сначала. А потом беда с тобой случилась. Пол начал мыть - ты с медсестрой дружен был и помочь ей согласился, - а потом бам и всё. Подскользнулся ты. Башкой раковину снёс. Раковина - на осколки, а сам ты - в коме лежал... Да, прямо тут и лежал, а почему нет? Родители твои лечение твоё оплачивали, всё ходили, просили из комы тебя этой вывести. Про какое-то экспериментальное лечение говорили. А потом и вовсе установку странную привезли. Уж не знаю как, но удалось им связаться с каким-то передовым институтом в столице.
Замолчал. Я боялся спросить. Но, наконец, пересилил себя.
- Иии... что? Что дальше?
- А ничего, - махнул рукой. Закурил (почему-то мне тоже захотелось, хоть я никогда и не курил). - Помогла тебе эта установка. Вышел ты из комы. Но, вместе с этим, одновременно и нет, сейчас объясню, не спрашивай. Тело твоё очнулось, а вот разум... ты стал считать себя неким... Великим Детективом Добра, что-ли. Ходит по палатам, делал вид, что преступления разгадываешь. Да мы и не против были - слюни не пускаешь и уже хорошо. А то, что детективом считаешь... Ну так у нас пол-отделения подобных. Справимся, найдём общий язык. Так я думал, мда... До сегодняшнего дня.