Аннотация: Кони лордов нолдор тоже "люди" и им есть что обсудить. Итак, Мерет Адертад, пока лорды нолдор пьют, их кони беседуют за жизнь
Шатры из белого шелка напоминали стаю белых птиц, присевших отдохнуть. Долина звенела песнями, перекликалась певучими голосами — эльдар уже чувствовали себя дома здесь, на земле, за которую так дорого заплатили, и за которую им предстояло платить и впредь железом и кровью.
Но в такие минуты о будущем никто не думал.
Кони, принадлежащие эльфам, мирно паслись неподалеку. Молодняк, родившийся уже здесь, в Белерианде, носился по лугу, весело взбрыкивая. Те же кони, которые прибыли вместе со своими хозяевами из Благословенной Земли, держались чуть в стороне, как истинная аристократия, хоть и четвероногая.
Амдирон, жеребец гнедой масти, щипал травку, грустно думая о том, что в Амане трава была вкуснее, воздух теплее, а жизнь — намного легче. Валинорские кони не знали седел и уздечек, как не знали и слова “хозяин”. Тех, кого они несли на спинах в битвах и путешествиях, полуразумные сушества определяли словом “Друг”.
У Амдирона был уже второй Друг, первый погиб, погиб под звездным небом во время атаки конницы лорда Келегорма. Друга звали Ильфирин, Амдирон рос вместе с ним, и надеялся сопровождать своего двуногого приятеля вечно — ведь кони из табунов Оромэ тоже не знали, что такое смерть.
Но Амдирону пришлось узнать, что такое гибель, узнать в ту минуту, когда Ильфирин, бледный как полотно, вел его по сходням на забрызганный кровью корабль. Гибель пахла морем, железом и болью, и, качаясь в трюме на слабеющих ногах, Амдирон впервые пожалел, что не решился оставить Друга.
А потом были долины под звездами, были странного вида существа, один вид которых внушал ужас, и был тот страшный миг, когда Ильфирин обмяк на его спине и начал заваливаться на бок, а пахло от него также, как и на корабле — железом и болью.
Так Амдирон потерял Друга, и долго скучал о нем. Затем он долго пасся в табуне таких же осиротевших коней возле прекрасного озера, вода которого переливалась серебром, а вскоре кроме звезд стала отражать два новых светила — дневное и ночное. Потом пришли эльдар, и стали гладить лошадей, и называть их по именам, а к Амдирону подошел светловолосый голубоглазый эльф, и спросил, хочет ли Амдирон, чтобы он стал его Другом.
Амдирон все еще тосковал по погибшему Ильфирину, но от этого эльда струился такой незамутненный покой, что истосковавшийся валинорский скакун положил голову на плечо прибывшего и шумно вздохнул.
Нового Друга звали лорд Артафиндэ. И хотя Амдирону не очень нравилось жить в пещерах его нового города, но поездки на охоту и прогулки по лесам вполне искупали неудобства.
На охоте Амдирон часто встречался с Наро, крупным вороным жеребцом. Наро тоже прибыл на корабле, но, в отличие от Амдирона, никогда не вспоминал страшный запах моря и крови. Наро хвалился тем, что он настоящий боевой конь, никогда не знавший страха, и что тут ему намного лучше, чем в лугах Амана. Он посмеивался над Амдироном, который был бы не прочь вернуться в знакомые безопасные края, и рассказывал о сочных травах равнины Химлада и об атаках эльфийской конницы на дальних рубежах.
Друг Наро попал в плен и вернулся оттуда изувеченным. Наро очень быстро приноровился к тому, что у его двуногого приятеля нет руки. Он слушался незаметных движений колен всадника, сам опускался на колени, чтобы Другу удобнее было сесть верхом, никогда не боялся преследовать врагов, которых топтал копытами и кусал зубами. Тихий голос, говоривший после схватки, “умница Наро”, был верному коню самой лучшей наградой
Сейчас Наро косился налитым кровью глазом на белого жеребца, пасшегося неподалеку. Вороной лорда Маэдроса недолюбливал этого любимца Верховного Короля. Рохаллор был одним из немногих коней, уцелевших в Ледовом Походе, и немного зазнался, когда его Друг стал зваться Нолдораном. Впрочем, его можно было понять — там, во льдах, когда белый конь отогревал дыханием застывшее лицо своего эльфа, а тот ломал окоченевшими пальцами дорожный хлеб: крошку себе, остальное верному скакуну - приязнь между эльда и полуразумным животным укрепилась еще больше.
- Если бы Рохаллор умел говорить, - не раз говаривал лорд, а ныне король Нолофинвэ, - то он бы бы разумнее многих из нас.
Не удивительно что Рохаллор был очень высокого мнения о своей четвероногой особе. А потому он сделал вид, что не замечает фырканья Наро, и выгнув шею, плавно переместился поближе к Амдирону.
От белых шатров доносилось пение и смех. Откупорена была уже не одна фляга калинового вина, горьковато-сладкого, словно судьба нолдор.
И кони перестали фыркать друг на друга. Если бы они умели говорить, то сказали бы, наверное так:
- Сейчас Друзья наши счастливы А значит — счастливы и мы.