Приезжаю с дачи. Открываю дверь и чую что-то неладное. Как будто некое чужеродное присутствие в моём скромном бунгало на пятом этаже. Мигом напяливаю бронежилет, который очень вовремя решил забрать с чердака, вытаскиваю пистолет с присосками и, не включая свет (а дело было вечером) начинаю осматривать квартиру. Начинаю, естественно, со своей комнаты, ведь там компьютер. Вижу: на вымытом полу лежат выстиранные вещи, ни одной пустой кружки и носки...по парам!
- Саша? - Проскакивает первая мысль. - У неё же ключи есть...Нет, она не могла.
Выхожу на кухню, а на подоконнике сидит незваный гость и поджидает меня.
- Ну здрасьти, говорю. - А он молчит.
Подхожу ближе, начинает волноваться и пытается ретироваться через окно.
- Э, стопэ, дружок, - уже хозяйским тоном заявляю я, чувствуя свое духовное превосходство над незнакомцем. -
Ну, рассказывай, чего надобно.
А сам постепенно стягиваю бронежилет, на улице ведь не май месяц, а уже давно июль. Так и в обморок грохнуться недолго. Тем более голуби, насколько я знаю, не обладают спецсредствами, способными уничтожить потного человека.
Обошел товарища с фланга, да как схвачу его! А он сперва вырывался, потом, поняв, что сопротивление бесполезно, успокоился, только выставив лапку, к которой была привязана бумажка.
- Почтовый, - понял я.
Я снял бумажку и отправил птицу на волю, забыв поблагодарить за услуги. Ну ничего, я думаю, это он от скуки по дому-то. Разворачиваю бумагу, а там целая поэма. Ну то есть роман практически. Сперва не знал, что с ним делать, а потом вспомнил старину Антон Палыча, который любил перепечатать найденные то тут, то там бумажки и показать толпе. Так и решил поступить. Прошу!
"Здравствуйте!
Не знаю, к кому попадет эта рукопись, надеюсь, что не к руководству. Мой конец и так близок, а в этом случае текст уж точно пропадет. В случае, если это не так, хочу обратиться с просьбой:
- Дорогой случайный получатель письма! Дело в том, что я с детства увлекался литературой, и всегда мечтал писать. Но мои родители, влиятельные в советское время люди, видели во мне продолжателя династии сотрудников органов гозбезопасности, кем я сегодня и являюсь. Но моя неуемная тяга к записям, которая в итоге меня и сгубит, я знаю это точно, знайте и вы, никуда не делась, даже наоборот! Все свободное время я только и мечтаю, что написать роман! Долгое время я боялся, к тому же рядом всегда была молодая жена (как вы понимаете, оттуда же), которая не позволяла мне провести ни одной минуты наедине с собой, при первой же возможности затаскивая меня в кровать. Позже, когда страсть поостыла, стало легче. И вот, когда она уехала с детьми на дачу (у меня их двое, мальчик и девочка, такие милашки! Это я говорю вам, чтобы вы не подумали, что я какой-то сумасшедший), я после многолетнего перерыва взялся за перо и записал в виде мемуаров одно из своих не столь давних заданий. Несмотря на то, что, на первый взгляд, в тексте нет ни имен, ни явок, ни других подробностей, в нем на самом деле очень много секретной информации. Я прошу вас быть неравнодушным(ой) к моей мечте! Постарайтесь где-нибудь опубликовать данную рукопись, да прибудет с вами Гиппократ!
Жизнь коротка, искусство вечно.
А теперь собственно текст. В нем нет ничего особенного, просто записки агента:
Я сидел во Вьетнаме и помешивал трубочкой кофе со льдом в высоком бокале, заботливо приподнесенном мне пожилым владельцем кафе. Вьетнамцем, естественно. Мимо меня ходили люди. С древних времен различные мудрецы в различной форме повторяли эту простую истину: бывает, ты сидишь и смотришь, как идут люди. А бывает, ты идешь, а люди сидят и смотрят на тебя. Воистину.
А ведь совсем недавно, еще утром, я проснулся во вполне себе московской квартире. Открытая балконная дверь, желтые потеки на стенах и мат за окном ни минуты не давали в этом усомниться. Мух не было, что наводило на мысли, что это кому-то надо. И правда, ведь, оказывается, я проснулся от настойчивой вибрации в районе головы - волновался телефон.
- Да.
- Есть работа.
- Когда, где?
- Вот номер, - знакомый до боли голос продиктовал цифры, - засунешь бумажку с мужиком и конями в ящик, позвонишь и все узнаешь. Отбой.
- А...- Я хотел уточнить пару деталей, но досрочным ответом на них были частые гудки.
Вставать не хотелось. Эта ночь, впервые за неделю, была наполнена настоящим сном, а не бестолковыми попытками отбиться от миллионов мыслей, то с одной, то с другой стороны нападавших на усталый мозг. Когда я наконец поднял себя с ложа, руки отказывались двигаться. Хороший знак: был крепкий сон, если получится разгуляться, будет много сил. Старая шпионская истина.
Подъездная дверь распахнулась, открыв передо мной знойные киргизские просторы. Пахло дынями и насвай. На всех горизонтальных поверхностях орлом располагались местные жители, без жалости отдающие себя ломовой работе. Полностью. Труд у средних азиатов в крови. Сидят разными кучками, я сразу понял, почему. В оранжевых накидках - киргизы, в салатовых - узбеки. По напряженным лицам ходили тени межэтнических конфликтов, время от времени раздирающих шаткую дружбу двух братских народов.
- Только бы не Ош, - мысленно взмолился я. - Войны нам только не хватало в такую ясную погоду.
Пока я шел до знакомой развесистой магнолии, по пути порой попадались хохлы. Это неудивительно, хохлы постоянно везде попадаются. Такой уж народ. Теплолюбивый.
Магнолия яростно цвела, во всеуслышанье заявляя о себе ароматом колбасы, йогуртов и пива. Ящик работал и привычно уже отнимал свою мзду: 12 рублей. Первое время я расстраивался, но потом принял для себя оставшиеся 88 рублей на счету за некий знак, информирующий о многочисленных удачах, ожидающих меня впереди. И все это - за жалкие 12 рублей. Могу себе позволить.
Когда я набрал номер, мне ответили по-вьетнамски. Но на кириллице. Курлык-курлык. Все ясно. Задание тоже. Выезжаю.
Так я оказался во Вьетнаме. Кстати, транзитом через все союзные кавказские республики, где тоже нередко попадались сидящие хохлы. Ну не стоять же им.
Так вот. Сижу, болтаю трубочкой в стакане с кофе, по сторонам смотрю. А что остается делать? Довлатов кончился, начал читать пояснения к рассказам, и сразу же столкнулся со словом "кукарача", что, оказывается, таракан по-испански. Огляделся. Тараканов не заметил, что тоже удивительно, Азия же. Вспомнил, что дома никак не выведутся хрустящие усачи. Немного расстроился.
Владелец заведения принес бумажку с данными, которые необходимо передать в центр, на специальной шифровальной бумаге. Начинаю переписывать: Ли, Тху, Тхо. Короче, на всякий случай тоже сделал тху, трижды, через левое. Это только в кино агенты и у Высоцкого альпинисты не верят в приметы и случайности, а рассчитывают только на себя. В деле все гораздо прозаичней, и многое зависит от фазы Луны, Яндекс-пробок и церковного календаря.
Потом ждал резидента со второй частью секретной информации. Пил на этот раз зеленый клубничный "Нести". Сделал вывод, что нахожусь в дипломатическом районе: мимо то и дело сновали русские, хохлы, кукарачево-черкесы и представители других близлежащих и близсидящих народов.
Когда резидент объявился, мы закончили вторую часть вьетнамской операции, и я отправился в Техас.
Я сидел в прохладной комнате, заставленной старинными радиоприемниками. Из одного из них негромко играл джаз. За столом сидел хозяин помещения, белый и усатый. В середине комнаты, на диване, перед столиком с конфетами и печеньями сидел другой, тоже белый и с эспаньолкой. Представился Матвеем. Все стены были увешаны репродукциями древних географических карт, полки заставлены сувенирами с различных краев земного шара.
В этой расслабляющей обстановке мы обсудили некоторые вопросы, связанные со взаимодействием разведок РФ и стран блока НАТО (да, и такое бывает, но подробности этого я даже после смерти рассказать не смогу), обменялись документами и разошлись не прощаясь, каждый в свою дверь. Кроме владельца комнаты. Он продолжил слушать джаз, раскуривая тугую кубинскую сигару.
Потом я снова был в Киргизии, оттуда зашел в подъезд и попал в обычную московскую квартиру, с балконом, мухами и пятнами на стенах. Жена была на даче.
На этом я хочу остановиться, потому что через 30 минут должна приехать жена, мне нужно заметать следы.
Если до своего трагичного конца я смогу написать еще что-то, я оставлю рукописи у одного человека, которому доверяю больше, чем себе. Его адрес: ХХХХХХХХХХХХХХХ"
Вот такой текст, довольно бестолковый на мой взгляд. Но человек просил. К тому же это он верно заметил: жизнь коротка, искусство вечно.
А адрес я так и не нашел. Лень.