Они оба с облегчением вздохнули, когда еду наконец принесли. Отчасти потому, что чувствовали небольшой голод, но главным образом потому, что это дало им повод прервать разговор на некоторое время, взять передышку, и, возможно, начать все сначала на более малых "оборотах". Иван знал, что сделал ошибку - забросал ее таким количеством вопросов, что обычная светская беседа превратилась в некое подобие допроса или интервью.
Не торопись, сказал он себе. Все будет хорошо.
Спустя несколько секунд почти полной тишины Камилла наконец оторвалась от грибных равиоли.
"Согласен". Он подцепил вилкой кусочек баранины, показывая ей, как она хорошо прожарена, коричневая с краев, розовая в середине. - "Давай, растает во рту".
Камилла улыбнулась с легким отвращением, и он вспомнил ( хотя и слишком поздно), что она не ест мяса. Противно ли это, подумал он, когда вот так просят полюбоваться на кусок жареного мяса, наколотый на вилку? Он хорошо понимал, что значит быть вегетарианцем. Сначала нужно научиться говорить "мертвое животное" вместо "сочное и нежное." Он сам делал это неоднократно - как правило, после чтения очередной статьи о фермах и бойнях. Правда, эти приступы вегетарианства исчезали бесследно, как только он начинал читать очередное меню.
"И как прошел твой день?"- спросила она. "Было что-нибудь интересное?"
Иван колебался только секунду или две. Он знал, что этот момент придет и планировал сказать что-нибудь малозначительное и безобидное - Не совсем, просто был на работе, вернулся домой - приберегая правдивый рассказ до того времени, когда он будет знать ее немного лучше, и их отношения будут более прочными. Но когда еще этот день настанет? Как можно узнать кого-то получше, если ты не можешь дать честный ответ на простой вопрос, особенно про такие важные вещи?
"Да, еще мне днем звонила Майя", - сказал он. "С лета не звонила, а тут позвонила вдруг".
"Ничего себе",- сказала она после некоторого молчания. "И как, у нее все хорошо?"
"Думаю, да". Иван хотел улыбнуться, но усилием воли сдержал себя. "Голос вроде был обычный".
"Хорошо",- сказала она немного натянуто, прилагая усилия, чтобы слова звучали приятно и искренне.
"Забудем о Майе", - сказал он. "Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, если тебя..."
"Да все в порядке", - заверила она его. "Я рада за нее".
Иван решил не испытывать судьбу.
"Ну, а что насчет тебя? Было сегодня что-то интересное?"
"Спасибо". Она коснулась лба, проведя пальцем по верхней части ее правой брови. Действительно, бровь имела немного более четкую форму, чем обычно. "Где сейчас твой сын? С бабушкой?"
"Говорит, что с ней". Иван посмотрел на толстую свечу в коротком стеклянном подсвечнике - дрожащее пламя плавало в луже расплавленного воска. Он почувствовал острое желание окунуть палец в горячую жидкость и ощутить, как она затвердевает на воздухе, становясь матовой и жирной второй кожей. - "Говорит, что хочет вернуться к матери, вернуться в старую школу".
"В самом деле?"
"Так он сказал. Надеюсь, это правда".
Камилла взяла нож и вилку , чтобы разрезать равиоли. Оно было большим и волнистым по краю.
"Вы были близки?"- спросила она, все еще глядя вниз и нарезая половинки на четвертинки. "Ты и твой сын?"
"Думаю, да". Иван был удивлен дрожью в своем голосе. " Я всегда...так гордился им".
Камилла посмотрела на него со странным выражением на лице. Иван почувствовал, как его рот растягивается и растет давление внутри глазных яблок.
"Прости",- сказал он за мгновение перед тем, как прикрыл рукой свой рот, пытаясь заглушить звук стона, неожиданного и непроизвольного. "Я... на секунду".
Он вылез из-за стола и быстрыми шагами направился к двери. Массивная дверь не поддалась с первой попытки, но вторая была удачной. Прощальный стук двери застал Камиллу за пережевыванием кусочка равиоли. Она была готова поспорить( если бы было с кем), что Иван не вернется - по крайней мере через секунду.