Аннотация: Апокалиптическое киберфэнтези Поверти Могучую ЖабоЛЯГУХУ, чтобы услышать сюиту квармагеддона. Финал Пневматики-2013 - 9-е место. Финал Литературной Пародии-2013 - 6-е место
Сцена 1. Мир. Натурные съемки. День
Голубое небо, зеленая трава, море. Земля населена животными и людьми.
Все занимаются любовью, но люди иногда часа два в день метают бумеранг.
Из-за споров по поводу какого-то стихотворения Рембо одна половина
человечества объявила второй войну. После долгого сражения, во время
которого использовалось самое новейшее оружие (сонеты, катрены,
малайские четверостишия, оды и александрийские стихи), победители
получили право присутствовать на спектаклях, поставленных побежденными.
Тонио Бенаквиста / "Сага"
Сцена 2.
- Но, но! - прорычал Дьюи и дёрнул вожжи сильнее, чем стоило. Обе лошадки, ошарашенные, повернули головы. Правый конь заметил меланхоличным тоном:
- Говорил же - игры с этой обезьяной не приведут ни к чему полезному. Он по уровню развития просто не может освободиться от смысла и осознать иллюзорность своего существования. Этот вид возник лишь для унижения.
- Шовинист! Гиппофоб! - возмущённо поддержал второй конь, глядя прямо в глаза растерявшегося возницы.
Дьюи еле сдерживался, чтобы не зарыдать.
- Парни, извините, я - случайно. Само, как то, вылетело. Я не то имел в виду. Не уходите, постойте. Не оставляйте меня одного!
Кони, скинув амуницию, потрусили прочь, более не оборачиваясь и возмущённо ржа. Когда они дорысили до холма, до Дьюи вновь донеслось: - Придурок, сдохни тут, - а затем лошадиные холки исчезли за дюной.
Дьюи спрятал ладони под широкой спутанной бородой, затем закрыл ею лицо. И остался сидеть так, пошатываясь из стороны в сторону. Затем испустил громкий утробный крик, спрыгнул с козел на землю и с размаху ударил в неё кулаком. До цели его пути оставалось всего ничего, и был шанс успеть до дня рождения отца.
Очень давно отец подарил ему календарь: картонка, чёрная от многочисленных пометок и отсчитывающая далеко не первый сезон. С её помощью он ещё как-то отмечал недели и месяца, но счесть прошедшие годы было уже невозможно. Много утекло с той поры, когда, подозвав сына к себе, отец в первый раз сознался в крамольных мыслях:
- Есть у меня в сумке старая книга фантазёра Клиффорда Саймака. В ней сказано, что последние люди стали лошадками. Книга-предвестник, взгляд в тёмное будущее. Но, не смейся сынок, - отец посмотрел Дьюи в глаза, но тот и не думал смеяться. - Существует другая старая книга, благодаря которой я знаю, как всё исправить. Наши предки были необычайно умны, и если, наконец, есть нужда уничтожить на Земле всё живое, то, наверняка, есть и механизм, построенный предусмотрительным человеком, который позволит это сделать! Я искал многие десятилетия. Искал отец твоей матери до самой глубокой старости. Он погиб под копытами жеребят, вздумавших играть в поло с его головой. Моего отца, твоего второго деда, лошадки казнили за тайное мясоедство. А когда настоящих людей оставалось ещё человек пятнадцать и, по меркам наших милых соседей по планете, слишком много, наше племя отравили апельсинами. Выжили только мы с твоей мамой.
Отец ненавидел разумных животных. После смерти матери, которую Дьюи едва помнил, жалкие остатки человечества постоянно были в пути. Задерживались лишь на несколько месяцев в огромных библиотеках, где отец заставлял сына часами просиживать за книгами. И каждый вечер отец говорил, словно исповедовался. Он истязал себя проклятьями, что должен быть милым с наглой фауной. Повторял, что они следят за ними и, даже оставшись одни, гордые разумные люди вынуждены питаться опостылевшими абрикосами как обезьяны.
В руинах очередной библиотеки, прятавшейся между бесконечными бетонными зубами Города, отец посадил Дьюи перед собой и показал картину на развороте толстого словаря.
- Запомни, сынок, как они называли подобные вещи, - сказал он, тыча пальцем в большой чертёж. Вышедший из-под руки давно почившего в бозе художника огромный механизм перемалывал колёсами человеческие головы, а вокруг железного титана брели механические существа. - Машина Судного дня! Гибель всему живому, посмевшему перешагнуть через нас.
В последствие отец часто повторялся. Старик любил свои выдумки. Вечерами, когда они вдвоём сидели у костра в гроте очередной мусорной горы, глаза его начинали мерцать, и, с остервенением мешая обуглившуюся пластмассу, он говорил...
- Ты будешь последний из вида, и тебе предстоит открутить биологическое колесо планеты на пару оборотов назад. Я не стал последним из-за твоей матери, а тебе терять нечего. Тебе принимать своё будущее, как только я умру. - Многочисленные морщины на лице отца, словно выжженные бесчисленными кострами, особенно запомнились Дьюи.
- Я помню "другую" старую книгу! Маленький намёк на спасение, Ди. Последний человек, единственное разумное существо с этой планеты обретёт могущество Бога. Он сможет создавать вещи из своей головы лишь усилием вселенской воли, потому что останется единственным её источником. Ты понимаешь, мой мальчик?! Последний живой человек может обрести высшее могущество, чтобы воссоздать человечество. Я вижу, что такое не раз встречалось в истории разумного вида. Очередной Бог создатель: как Кронос, как Хнум, как Нанабуш или как Эак. Для мужчины будет естественно в первую очередь создать женщину. Именно поэтому я хранил для тебя все эти журналы. Держи, потренируйся. Представь её во всех подробностях...
Отец мог часами рассказывать сыну о будущем и грезить о предначертанном совершенном мире. Старик всё слабел и не мог продолжать поиски Великой машины, из последних сил стремясь пересказать наследнику всё, что накопал и придумал. Но когда старику стало совсем плохо, он замолчал. Им пришлось остановиться тогда на опушке безымянного леса, в замшелом вагончике, вросшем в такие же старые ржавые рельсы. Дьюи старался следить за родителем, притащил необходимую мебель, а тот всё больше молчал, глядя в растрескавшийся потолок. Лишь иногда поднимал голову с мутным взором и, громко стукнув кулаком по прикроватному камню, требовал, чтобы за ним записывали.
- А животных - ты создашь - воссоздашь глупыми, как и должно быть. Согласно Большой Детской Энциклопедии. Глупыми и съедобными, как и потребно помыслам великого Бога.
Но, разглядев сына, тут же кричал, что тому не стать создателем, что Ди даром коптит небо. Через месяц в дни летнего солнцестояния старик не смог дольше дышать, приподнял голову в последний раз, попытавшись костлявой рукой дотянуться до половины кокосового ореха со спасительным соком, потом, оставив еле заметные попытки, схватился за горло и, прохрипев "Дьюи", упал на спину, чтобы больше не вставать.
Пытаясь найти ответы, которые не успел услышать в путаных речах отца, Дьюи стал просматривать его записные книжки,. И в одной из них наткнулся на послание от покойного.
"Сынок если ты читаешь это - значит, я, скорее всего, выжил из ума. Сжалься надо мной - убей, и вернись читать дальше. А если меня больше нет, я верю, что ты был достаточно милосерден. Попробуй собрать твою волю и фантазию. Закрой глаза и представь во всех подробностях стеклянный стакан, наполненный до самого верха чистой прозрачной водой. Досчитай до тридцати, не теряя концентрации на стакане, открой глаза. Если стакан материализовался, вспомни о чём мы говорили...
Если стакан не появился, то всё просто - истреби разумных существ на планете и попробуй вновь - умных лошадок, добрых птичек и кого ещё наплодили тупые зоогоги. Реформаторы животного царства, хандрившие от самолюбия, праздной жизни и неспокойной совести смели перевоспитывать животных, наращивать им мозги, голосовые связки, руки!!!
Я много лет посвятил поиску машины, которая исправит эту ошибку человечества. Я хотел бы успеть больше. Этот дневник укажет тебе путь далеко за большую степь в Великую пустыню. Найди и поверти Жаболягуху. Помни о матери..."
Соседи по планете, как и говорил старик, следили за ними. В день погребения к последнему пристанищу отца пришло много любопытных животных. Они не соболезновали, лишь удивлялись, что такой крепкий старый козёл мог откинуть копыта. Когда Дьюи остался последним человеком, отношение окружающих лошадок заметно изменилось. Они перестали избегать его общества и активно приглашали во все свои игры. Лошадки пользовались врождённой способностью человека к катренам и сонетам, что позволяло выигрывать в столкновениях с соседним территориями разумных гусаков и гениальных овчарок-вегетарианок. Это безумие и абсурд чуть не поглотило его - Дьюи не привык быть в центре внимания...
"Помни, сынок. Стоит им почувствовать, что ты - будущий создатель, они неожиданно начнут тебя любить. О, эти твари проницательны - ты будешь уникален для них! Но в моменты, когда враги будут с тобой особенно ласковы, вспоминай, что они сделали с твоим дедушкой, с твоей матерью... что они сделали со мной! Ты - не надежда, так как надеяться на тебя уже некому, ты - последний призрачный шанс для возрождения ойкумены. Просто поверти дважды чёртову лягуху, когда найдёшь - один раз за меня и раз - за маму! Выведи на старт чёртовы ракеты!"
Сцена 3.
Оставалась сотня километров по пустыне, когда лошадки предательски покинули его. От последнего разумного человека на земле не ждут прыти и тем более, не ожидают того, кем он станет.
Положив в заплечный мешок только шкуру, воду, продукты, энциклопедию Мира животных и пару журналов про женщин, для воссоздания их по концу света, он продолжил путь. После твёрдой почвы опять песок, снова подъём. Ноги устают идти вперёд. Каждый шаг даётся с огромным усилием. Три дня по пустыни. По бесконечному жёлтому морю, из которого будет торчать чёрный обелиск. И в нём автоматическая дверь. Большой красное пятно с изображением пятипалой руки - Дьюи облокотился на него всей ладонью, и дверь нежно прошелестела в сторону.
- Приветствую тебя, добрый гость!
Голос из небольшого помещения с округлыми стенками. На оленьих рогах висел чёрный костюм, будто не тронутый временем. К отороченному лацкану приколота записка с надписью большими буквами на нескольких старых языках: "Оденьтесь во фрок". Чёрные брюки, белая рубашка, манжеты с золотыми запонками, жилетка, галстук-бабочка. Фрак! Костюм подогнался под нужный размер прямо на Дьюи.
Из пола торчало мягкое кресло с кучей ремней, а когда Дьюи сел в него, тут же раскинулась прямо перед глазами большая интерактивная панель.
"Вы приготовились? - продолжил голос. - Я считал, что уничтожать всё живое на планете допустимо только во фраке, будучи как великий дирижёр бытия. Далее Вам будет представлено на выбор несколько композиций, и Вы сами решите, под какую начать сюиту апокалипсиса".
Вентиль на одной из стенок был выкован в виде огромной жабьей морды, выпучившей глаза в безумном кваканье. Красная стрелка, упирающаяся в детализированное изображение голубого шара Земли с черепом и костями поверх, подсказывала нужное направление вращения.
"Почтим минутой молчание память Меня, чьё творение, наконец, нашло нужное применение, в укор неблагодарным современникам".
Минута - эта минута тянулась вечность. Дьюи наблюдал себя в зеркале - лопата спутавшейся бороды, а поверх неё бабочка, косматые волосы, перехваченные костяной заколкой, лишь бы не лезли в глаза.
После короткого сигнала он взялся за вентиль и попытался его свинтить - вправо-влево, но тот не поддавался. Лягуха словно присосалась к металлу, из которого торчала. Её выпученные глаза смеялись. Человек навалился всем телом, но ничего не происходило. Неужели розыгрыш лошадок?
Он сел, поражённый внезапной мыслью. Он погрозил кулаком в зеркало на потолке и закричал:
- Я сделаю это! Я сделаю! Вот увидишь, отец. Я сделаю машину Судного дня.
Слёзы потекли по щекам. Автоматический фрак сильнее обхватил шею, чтобы влага не затекла за шиворот. Неудачно надетый бантик стянулся тоже, запихнув бороду в рот и на мгновение прервав безумные крики.
Взгляд Дьюи упал на узорчатый в синюю и белую полоску пол, с которого можно было поднять выпавшие из фрака белые перчатки. Аккуратно натянув их, он вновь положил обе руки на холодные лягушачьи лапки и, напряжением всех мышц, попытался их вывернуть. Усилие было вознаграждено. Сопротивляясь сначала, вентиль сдвинулся по кругу, а затем без труда подарил ещё пару оборотов.
"Мой повертевшийся Жаболягуху друг, займите место в кресле. Приготовьтесь к эмоциональным и физическим перегрузкам. Девятая симфония".
Всё оказалось каким-то совсем лёгким. Когда Дьюи сел в кресло - ремни сами сплелись вокруг груди и живота. Пол стал мелко дрожать. Интерактивный экран замигал и свернулся, затем померк свет. Еле слышный гул шёл из-под ног. Заиграла мелодия. А затем словно могучий невидимый титан вдавил грядущего Бога в кресло. В уши лезла, становясь всё громче и громче, разрывающая ткань пространства музыка.
Уже несколько часов от последнего человека не требуется что-либо делать. Дьюи лежит в блаженстве. Над ним в такт биению сердца мерно раскачивается цветастое опахало. Ему не хочется шевелиться, ведь автоматический фрак потравил ему вшей. В запаянном снаряде, несущемся по орбите вокруг земли, заканчивает играть очередная фуга.
Поверхность напротив кресла становится прозрачной. Через неё Дьюи может разглядеть вскипающие океаны, белую густую пену, наползающую на материки.
"А сейчас вы пролетаете над Флоридой, где в 2005 году я прочитал свою первую лекцию, не принятую научным сообществом. Как Вы изволите видеть, неотёсанной Флориды более нет".
Автоматический стол подаёт Дьюи прохладительные напитки и информирует, что конец света продлится ещё четыре с половиной часа. Интерактивное табло, оценив состояние организма, предлагает использовать их для сна. В полудрёме последний человек слышит прямо над ухом: "Режим Бога включён, сынок. Давай творить. Во имя отца и себя". Дьюи взмахивает дирижёрской палочкой, и по поверхности планеты начинают двигаться континенты.