Роджер бросил мешок на землю возле ямы и заглянул внутрь.
- Где Джем? – спросил он.
Его жена с измазанным лицом подняла на него глаза и откинула назад свалявшиеся от пота волосы.
- И тебе привет, - сказала она. – Как поездка? Все хорошо?
- Нет, - ответил он. – Где Джем?
Приподняв брови, она воткнула лопату в дно ямы и протянула ему руку, чтобы он помог ей выбраться.
- Он у Марсали, играет с Германом. С машинками, которые ты сделал … Ну, или играли, когда я его там оставила.
Беспокойство, которое последние две недели узлом давило под ребрами, начало медленно ослабевать. Он кивнул головой, внезапный спазм в горле не позволил ему говорить, и, протянув руку, выдернул ее из ямы, сильно прижав к себе, несмотря на ее удивленный вскрик и измазанную одежду.
Он прижимал ее со всей силы и не отпускал, не мог отпустить, пока она не вывернулась из его объятий и не посмотрела на него, склонив голову набок и держа руки на его плечах.
- Да, я тоже скучала по тебе, - сказала она. – Что случилось?
- Ужасные вещи.
Пожар, смерть маленькой девочки – все это стало призрачным в течение их путешествия, ужас от этих событий стал приглушенным от монотонного ритма езды, ходьбы, постоянного завывания ветра и звуков подошв по гравию, песку, сосновым иголкам, грязи, от поглощающей круговерти зеленого и желтого цветов, в которой они потерялись под бесконечным небом.
Но теперь он был дома, а не потерян в дикой местности. И память о девочке и ее сердце в его ладони внезапно ожила и стала такой же яркой как в тот момент, когда она умерла.
- Пойдем в дом, - встревоженная Брианна пристально вгляделась в него. – Тебе нужно поесть чего-нибудь горячего.
- Я в порядке, - произнес он, но без протеста последовал за ней.
Он сел за стол и, пока она ставила чайник, рассказал ей все, уткнувшись лбом в руки и глядя на обшарпанную поверхность стола с такими домашними царапинами и пятнами от пролитой жидкости и подпалин.
- Я все думал, что можно что-то сделать … каким-то образом. Но нет. Даже когда я … я накрыл ее рот рукой … я был уверен, что это не правда, не в действительности. Но в то же время … - он сел прямо и посмотрел на свои ладони. В то же самое время это было самым интенсивным и реальным переживанием в его жизни. Он не мог думать об этом, только мельком, но знал, что не забудет самую мельчайшую деталь произошедшего. Его горло снова сжалось.
Брианна поглядела на него и увидела, что он прижал ладонь к шраму от веревки на шее.
- Ты можешь дышать? – с беспокойством спросила она. Он кивнул головой, но это не было правдой. Хотя каким-то образом он мог дышать, ему казалось, что его горло раздавлено гигантской рукой, что гортань и дыхательная трубка превратились в кровавую массу.
Он махнул рукой, показывая, что все в порядке, хотя сильно сомневался в этом. Она зашла сзади, убрала его руку и слегка прижала свои пальцы к шраму.
- Все будет хорошо, - мягко произнесла она. - Просто дыши. Не думай, просто дыши.
Ее пальцы были холодны, и от руки пахло грязью. Влага в глазах мешала ему, и он моргнул, желая четко увидеть комнату, очаг, свечу, тарелки, ткацкий станок, чтобы убедиться, что он дома. Теплая влажная капля поползла по его щеке.
Он пытался сказать ей, что все хорошо, что он не плачет, но она просто прижалась теснее, обвив одной рукой его грудь, и все еще держа прохладные пальцы на болезненном комке в его горле. Ее мягкие груди касались его спины, и он скорее чувствовал, чем слышал, гудение, тихий немелодичный звук, который она издавала, когда беспокоилась или сильно на чем-то концентрировалась.
Наконец спазм начал ослабевать, и чувство удушения оставило его. Его грудь вздымалась от невероятного облегчения и возможности дышать, и тогда она отстранилась.
- Что … что ты копаешь? – спросил он, испытывая лишь небольшое затруднение. Он обернулся к ней и улыбнулся. – Яму для бар … бекю или для гипопо … тама?
Призрак улыбки коснулся ее губ, глаза же оставались темными от беспокойства.
- Нет, - ответила она. – Это печь для обжига.
- О, - сказал он, не найдя других слов, и, взяв кружку с мятным чаем, который она налила, уткнулся в нее, согревая нос и лицо ароматным паром.
Брианна также налила чая для себя и села напротив.
- Я рада, что ты дома, - тихо произнесла она.
- Да, я тоже, - он попытался сделать глоток, но напиток все еще обжигал. – Печь?
Он рассказал ей об О’Брайанах, но не хотел дальше продолжать этот разговор. Не сейчас. Она, казалось, почувствовала это и не стала настаивать.
- Ага. Для воды, - он, по-видимому, выглядел непонимающим, потому что ее улыбка стала шире. – Ты ведь сам подсказал идею.
- Я? – сейчас ничего не могло удивить его, но он не помнил никаких идей о воде, которые приходили бы ему в голову.
Вопрос подвода воды к дому - это вопрос транспортировки. Воды здесь было много, она бежала в многочисленных ручьях, падала в водопадах, стекала с утесов, проступала сквозь болотные пятна под утесами … но заставить ее течь туда, куда нужно, было проблемой.
- Мистер Вемисс рассказал фройляйн Берич - это его подружка, которую ему нашла фрау Ута - о том, что я делаю, и она сказала, что мужской хор в Салеме работает над этой же проблемой.
- Хор? – он сделал еще одну попытку, теперь чай можно было пить. – Почему хор …
- Ну, просто их так называют. У них есть мужской хор, женский хор, смешанный хор … они не только поют вместе. Это скорее социальная группа, и каждый хор выполняет для общества определенную работу. Но в любом случае, - она махнула рукой, - они пытаются провести воду в город, и у них та же проблема: нет металла для труб. Ты же помнишь, что говорил, что в Салеме делают керамику. Они пытались делать трубы из бревен, но это трудно и требует много времени, в бревнах нужно выдолбить середину, и металл все равно нужен, чтобы соединить их между собой. И они гниют. Но потом им пришла в голову та же мысль, что и тебе, делать трубы из обожженной глины.
Она воодушевилась во время этого рассказа. Ее нос больше не краснел от холода, а щеки наоборот раскраснелись от энтузиазма, глаза сияли от восторга. Она активно жестикулировала, когда говорила, и он с улыбкой подумал, что эту привычку она взяла от матери.
- … и таким образом мы оставили детей с мамой и миссис Баг и вдвоем с Марсали отправились в Салем …
- Марсали? Она же не может ездить верхом.
Марсали была глубоко беременна; он даже находиться рядом с ней боялся, опасаясь, что она станет рожать в любой момент.
- Она не собирается рожать еще около месяца. Кроме того мы не ездили верхом, мы взяли фургон и обменяли там мед, сидр и оленину на сыр, оделяла и … видишь мой новый чайник? – она с гордостью указала на простой приземистый чайник, покрытый красно-коричневой глазурью и желтыми волнистыми полосами посредине. Это был один из самых безобразных предметов, которые он когда-либо видел, но его вид вызвал в его глазах слезы от острой радости быть дома.
- Тебе не нравится? – она слегка нахмурила брови.
- Нет, он великолепен, - ответил он хрипло и, вытащив платок, принялся сморкаться, чтобы скрыть эмоции. – Нравится. Ты говорила … Марсали?
- Я говорила о водяных трубах. Но и о Марсали тоже, - морщинка между бровей углубилась. – Боюсь, Фергюс ведет себя не очень хорошо с ней.
- Да? Что он делает? Завел сумасшедший роман с миссис Кромби?
Предположение вызвало испепеляющий взгляд, который, впрочем, длился недолго.
- Во-первых, он часто не бывает дома, оставляя бедную Марсали одну заниматься детьми и делать всю работу.
- Для этого времени года, все нормально, - заметил он. – Большинство мужчин так делают. Твой отец так поступает, я тоже. Ты не заметила?
- Заметила, - ответила она, кинув на него слегка сердитый взгляд. – Но я не о том говорю. Большинство мужчин делают тяжелую работу, пашут и сеют, а их жены занимаются работой в доме, готовят, прядут, стирают … ну, и так далее. Но Марсали делает все это, плюс ухаживает за детьми и делает работу вне дома, а еще работает на соложении. А когда Фергюс дома, он раздражается и много пьет.
Это тоже нормальное поведение для отца трех маленьких дикарей и мужа очень сильно беременной жены, подумал Роджер, но ничего не сказал.
- Я не думаю, что Фергюс - лентяй, - заметил он примеряющим тоном. Бри покачала головой, все еще хмурясь, и добавила чая в его кружку.
- Нет, он не лентяй. Ему трудно управляться одной рукой, но он не помогает ей с детьми, не готовит, не убирается, пока Марсали занимается работой вне дома. Па и Иэн помогли ей вспахать поле, а он уезжает на несколько дней, иногда он подрабатывает там и здесь, переводит для путешественников, но, в основном, он просто уходит. И … - она заколебалась, бросив на него взгляд, словно сомневалась, стоит ли продолжать.
- И? – подтолкнул он ее. Чай помог, боль в его горле почти прошла.
Она глядела вниз на стол, выводя пальцем узоры на дубовой столешнице.
- Она не говорит … но я думаю, что он ее бьет.
Роджер внезапно ощутил тяжесть на сердце. Его первой реакцией было оставить это предположение без внимания, но он видел многое, когда жил с преподобным. Слишком много семей, внешне счастливых и уважаемых, в которых жены с вынужденной улыбкой сетовали на свою неуклюжесть, объясняя синяки под глазами, сломанные носы, вывихнутые запястья. Слишком много мужчин, не умея обеспечить семью, обращались к бутылке.
- Проклятие, - выругался он, внезапно почувствовав опустошение, и потер лоб, где зарождалась головная боль.
- Почему ты так думаешь? – спросил он. – У нее есть следы побоев?
Бри кивнула с несчастным видом, все еще на поднимая головы, но перестала выводить узоры.
- На ее руках, - она обхватила ладонью свое предплечье, показывая. – Маленькие круглые синяки, как отпечатки пальцев. Я увидела, когда она подняла руки, чтобы взять из фургона соты, и рукава съехали.
Он кивнул и внезапно захотел, чтобы в его кружке было что-то покрепче воды.
- Мне стоит с ним поговорить, как ты думаешь?
Она, наконец, взглянула на него, выражение в ее глазах смягчилось, но беспокойство осталось.
- Ты знаешь, не многие мужчины предложили бы это.
- Ну, я, конечно, не считаю это забавным, - согласился он, - но нельзя оставлять такие вещи без внимания, надеясь, что все само собой образуется. Кто-то должен что-то сделать.
Бог знает что и как. Он уже жалел о своем предложении. Что, черт побери, он скажет? «Фергюс, старик, слышал, ты бьешь свою жену. Будь добр, прекрати это, хорошо?»
Он допил остатки чая и встал, чтобы поискать виски.
- У нас закончилось, - сказала Брианна, увидев его намерение. – У мистера Вемисса простуда.
Он со вздохом поставил пустую бутылку. Она мягко коснулась его руки.
- Мы приглашены в большой дом на ужин. Мы можем пойти сейчас.
Это было хорошее предложение. У Джейми всегда была припрятана бутылка прекрасного солодового виски.
- Хорошо, - он снял плащ с колышка и накинул его на плечи. – Как ты думаешь, мне стоит сказать о Фергюсе твоему па? Или уладить все самому?
Внезапно он почувствовал недостойную надежду, что Джейми сам разберется с этим делом.
Но, кажется, этого Брианна и боялась. Она затрясла головой, взметнув полувысохшими волосами.
- Нет! Па сломает ему шею. И Фергюс ничем не поможет Марсали, если будет мертвым.
- Ммфм, - он принял неизбежное и открыл дверь. Большой белый дом сиял на холме над ними, мирный в послеполуденном свете. Сзади над домом нависала большая красная ель, но не угрожающе, а, как Роджер уже не раз отмечал, словно защищая его, и в его теперешнем неустойчивом состоянии это понимание подарило ему ощущение комфорта.
Они сделали небольшой обход двора, чтобы он мог полюбоваться на яму и услышать все об устройстве печей для обжига. Он не смог ухватить все детали, только понял, что главная задача заключается в том, чтобы внутри ее было очень горячо. Однако он нашел объяснения Брианны очень успокаивающими.
- … камни для очага, - говорила она, указывая на дальний конец восьмифутовой ямы, которая в данный момент напоминала лишь место для очень большого гроба. Хотя она проделала прекрасную работу; углы были прямые, словно выверенные каким-то измерительным прибором, а стенки тщательно выравнены. Он сказал ей об этом, и она засияла, заправив рыжую прядь за ухо.
- Она должна быть гораздо глубже, - пояснила она. – Может, еще фута три. И почва здесь подходящая, достаточно мягкая, но не сильно осыпается. Надеюсь, я успею выкопать ее до снега, но не знаю, - она потерла под носом, с сомнением прищурившись на яму. – Мне нужно вычесать и напрясть достаточно шерсти, чтобы связать зимние рубашки тебе и Джему, еще мне нужно делать консервы на следующей неделе и …
- Я буду копать.
Она встала на цыпочки и поцеловала его как раз под ухом, он рассмеялся и почувствовал себя гораздо легче.
- Не этой зимой, - сказала она, беря его под руку, - но со временем … я подумала, можно ли тепло от этой печи провести под полом нашей хижины. Ты знаешь про римский гипокауст[1]?
- Да, - он поглядел на их жилище: фундамент из камней, на котором были уложены бревна. От предположения о центральном отоплении в этой простой горной хижине ему захотелось рассмеяться, хотя через мгновение он подумал, что здесь нет ничего невозможного. – Как? Провести трубы с паром между камнями фундамента?
- Да. Предполагая, что я действительно смогу сделать хорошие трубы. Как ты думаешь?
Он взглянул на холм в сторону большого дома. Даже с такого расстояния возле его фундамента была видна куча грязи, свидетельствующая о способностях белой свиньи в деле рытья земли.
- Боюсь, ты создашь опасную ситуацию: эта педерастка перенесет свое внимание на нас, обрадовавшись теплому логову под нашим домом.
- Педерастка? – сказала она насмешливо. – Это физически возможно?
- Это просто метафора, - сообщил он. – И ты сама видела, что она пыталась сделать с майором МакДональдом.
- Эта свинья действительно невзлюбила майора, - задумчиво сказала она. – Интересно, почему?
- Спроси свою мать; она тоже его не любит.
- О, ладно … - она внезапно остановилась, поджав губы, и уставилась в раздумье на большой дом. В окне хирургического кабинета появилась и исчезла тень, кто-то ходил внутри. – Давай так. Ты с па идешь пить виски, а я в это время расскажу маме о Марсали и Фергюсе. Может быть, она что-нибудь придумает.
- Я и не знал, что это медицинская проблема, - сказал он. – Однако начать следует с обезвреживания Германа путем общей анестезии.
Примечания
1
Отопительная система под полом или в стене ( в Древнем Риме )