Рабыня, которую я не знала, коренастая женщина в желтом тюрбане, открыла нам двери. Она подозрительно уставилась на нас, но Джейми, не давая ей шанса заговорить, решительно протиснулся в холл.
- Это племянник миссис Камерон, - я чувствовала себя обязанной пояснить, прежде чем пройти следом за ним.
- Я вижу, - пробормотала она с барбадосским акцентом и посмотрела ему вслед, давая понять, что обнаружила семейное сходство, как во властности, так и в телосложении.
- Я его жена, - добавила я, преодолевая рефлекс поздороваться за руку и лишь слегка наклоняя голову. – Клэр Фрейзер. Приятно познакомиться.
Она растерянно моргнула, но я уже проскользнула следом за Джейми, который направлялся к малой гостиной, где Джокаста любила проводить время после полудня.
Дверь гостиной была закрыта, но когда Джейми взялся за ее ручку, изнутри послышалось пронзительное тявканье. Когда он открыл дверь, лай превратился в неистовую лавину звуков.
Джейми, остановившись в дверях, хмуро смотрел на лающий коричневый пучок меха, прыгающий взад и вперед у его ног, с выпученными в истерике глазами.
- Что это? – спросил он, пробираясь в комнату, пока тявкающее существо пыталось – неудачно – покусать его сапоги.
- Маленькая собачка, что же еще? – едко ответила Джокаста и поднялась из кресла, повернув лицо в сторону шума. – Тихо, Самсон.
- Самсон? О, конечно, волосы, – невольно улыбнувшись, Джейми присел на корточки и протянул сжатую ладонь в направлении собачки. Сменив лай на низкое рычание, она подозрительно обнюхала костяшки его пальцев.
- Где Дилайла? – спросила я, входя в комнату следом.
- А, и ты приехала Клэр, – Джокаста с улыбкой повернулась в мою сторону. – Редкое удовольствие встречать вас обоих. Полагаю, Брианна и мальчик … нет, я бы услышала их.
Она снова уселась в кресло и махнула в сторону камина.
- Дилайла храпит возле огня, ленивое создание.
Дилайла была крупной светлой собакой неизвестной породы с огромным количеством складок на шкуре, которые окружали ее воланами, когда она расслабленно лежала спине, сложив лапы на пятнистом животе. Услышав свое имя, она фыркнула, приоткрыла щелочкой один глаз и снова его закрыла.
- Вижу, у вас произошли некоторые изменения с моего последнего визита, - заметил Джейми, вставая. - Где Дункан? И Улисс?
-Уехали. Ищут Федру. – Джокаста похудела: высокие скулы рода МакКензи торчали, а кожа выглядела тонкой и морщинистой.
- Ищут? – Джейми остро взглянул на нее. – Что случилось с девушкой?
- Убежала, - она говорила с обычным самообладанием, но голос был мрачным.
- Убежала? Вы уверены?
Ее рабочая шкатулка была перевернута, и содержимое разлетелось по полу. Я встала на колени и принялась собирать разбросанные вещи.
- Ну, она исчезла, - произнесла Джокаста с сарказмом. – Или убежала, или ее похитили. И я не могу представить, у кого хватило бы наглости или ловкости украсть ее из дома, чтобы этого никто не заметил.
Мы с Джейми обменялись взглядами, и он с хмурым видом покачал головой. Джокаста терла складку на юбке, зажав ее между большим и указательным пальцем. Я заметила, что в этом месте ткань была немного потерта. Джейми тоже заметил это.
- Когда она исчезла, тетушка? – спросил он мягко.
- Четыре недели назад. Дункан и Улисс уехали две недели назад.
Эти сроки соответствовали прибытию письма к нам. Но когда оно было написано? Учитывая проблемы с доставкой, ничего нельзя было сказать.
- Вижу, Дункан озаботился компанией для тебя, - заметил Джейми. Самсон, оставив роль сторожевой собаки, обнюхивал его сапоги. Дилайла с протяжным вздохом перевернулась на бок и уставилась на меня блестящими коричневыми глазами.
- О, да, - с некоторой неохотой она наклонилась и, нашарив голову собаки, почесала за ее длинными ушами. – Только Дункан предназначал их для моей защиты.
- Разумная предосторожность, - сказал Джейми. Это было так. Мы не слышали ничего о Стивене Боннете, и Джокаста больше не слышала голоса человека в маске. Но, не имея твердого подтверждения в виде трупа, нельзя было надеяться, что любой из них не может объявиться в любой момент.
- Тетушка, почему девушка могла убежать? – спросил Джейми. Его тон мягок, но настойчив.
Джокаста, пожав губы, покачала головой.
- Понятия не имею, племянник.
- Ничего не произошло в последнее время? Ничего необычного? – настаивал он.
- Думаешь, я бы не сказала сразу? – спросила она резко. – Нет. Однажды я проснулась утром и не услышала ее. Чая не было, и огонь в камине погас. Я позвала ее, но она не откликнулась. Она исчезла без следа. – Она наклонила голову в его сторону с выражением «вот так» на лице.
Я приподняла брови, глядя на Джейми, и прикоснулась к карману, где лежала записка. Нужно ли сказать ей?
Он кивнул, и я вытащила бумажку, расправив ее на ручке кресла, пока Джейми пояснял.
Недовольный вид Джокасты стал крайне удивленным.
- Зачем бы ей посылать за тобой, a nighean[1] - спросила она, поворачиваясь ко мне.
- Не знаю … может, она беременна? – предположила я. – Или заразилась чем-нибудь? – Я не стала говорить о сифилисе, но такая возможность была. Если Манфред заразил миссис Силви, а она в свою очередь кого-нибудь из Кросс-Крика, кто посещал Речной поток … Но это означало бы, что у Федры была какая-то связь с белым мужчиной. И это не тот факт, который рабыня могла долго держать в секрете.
Джокаста пришла к таким же выводам вместе со мной.
- Ребенок – это не проблема, - заявила она, махнув рукой. – Но если у нее любовник … - произнесла она задумчиво. – Она могла сбежать с любовником, но зачем посылать за тобой?
Джейми нетерпеливо отмахнулся от наших спекуляций.
- Возможно, она боялась, что вы решили ее продать, тетя?
- Продать ее?
Джокаста рассмеялась. Не ее обычным вежливым смехом, но громко и грубо, даже зловеще. Это был смех ее брата Дугала, и кровь в моих жилах застыла.
Я взглянула на Джейми; он смотрел на нее с нечитаемым выражением на лице. Маска, за которой он скрывал сильные эмоции. По-видимому, он тоже слышал этот ужасающий отзвук.
Казалось, она не может остановиться. Ухватившись за ручки кресла, она наклонилась вперед с покрасневшим лицом, глотая воздух между взрывами хохота.
Дилайла перевернулась на брюхо, подняла голову и выдала низкий обеспокоенный «гав», не понимая, что происходит. Самсон с лаем забился под диван.
Джейми протянул руку и схватил – не очень мягко – ее за плечо.
- Успокойтесь, тетя, - сказал он, - вы напугали своих собачек.
Она замолчала внезапно. Стало тихо, раздавалось лишь ее негромкое свистящее дыхание, которое нервировало почти так же, как ее смех. Она выпрямилась; кровь постепенно отливала от ее лица, а глаза, темные и блестящие, как будто уставились на что-то, видимое ей одной.
- Продать ее, - пробормотала она, и ее губы искривились, словно она снова собиралась рассмеяться. Но она не стала смеяться, а внезапно поднялась. Самсон взвизгнул.
- Идите за мной.
Она вышла, прежде чем мы могли что-либо сказать. Джейми приподнял брови и показал мне идти перед ним.
Она превосходно знала свой дом и шла через холл к двери, ведущей на конюшню, лишь изредка касаясь стен, и так быстро, словно могла видеть. Снаружи, однако, она остановилась, нащупывая ногой кирпичную дорожку.
Джейми подошел и взял ее под руку.
- Куда вы хотите пойти? – спросил он.
- В каретный сарай.
Странная веселость уже оставила ее, но лицо еще полыхало, подбородок был вызывающе вздернут. Кому этот вызов, подумала я.
В каретном сарае было сумрачно и спокойно, пылинки искрились золотом в свете из открытой двери. Фургон, карета, сани и элегантная двухколесная коляска располагались на покрытом соломой полу, словно большие мирные животные. Я взглянула на Джейми; его рот слегка изогнулся, когда он ответил на мой взгляд. Мы нашли здесь временное убежище во время хаоса свадьбы Джокасты и Дункана четыре года назад.
Джокаста остановилась в дверях, опершись рукой на косяк, словно пыталась сориентироваться. Она не делала попытки войти, но кивнула головой в глубину сарая.
- Вдоль задней стены, an mhic mo peather[2]. Там ящики. Мне нужен большой плетеный сундук, перевязанный веревкой, и высотой по твое колено.
Я не видела ничего подобного в прошлое посещение, но вся задняя стена была заставлена ящиками, коробками и связками в два или три ряда. Однако Джейми с легкостью нашел требуемый сундук и вытащил его не свет.
- Нужно его унести в дом, тетя? – спросил он, потирая нос.
Она отрицательно покачала головой и наклонилась, нащупывая узел.
- Нет, не хотела бы иметь его в доме. Ни за что.
- Давайте я, - я занялась узлом. Кто бы ни связал его, он был старательным, но не умелым. Я развязала узел через минуту.
Плетеный короб был заполнен картинами. Связки рисунков, сделанных чернилами и углем, аккуратно перевязанные выцветшими шелковыми лентами. Несколько переплетенных альбомов. Картины: несколько больших квадратов без рамок. Две коробки с миниатюрами в рамках, сложенными как карты в колоде.
Я услышала, как Джокаста надо мной вздохнула, и подняла голову. Она стояла неподвижно с закрытыми глазами и глубоко вдыхала запахи рисования: масел, древесного угля, гипса, бумаги, холста, льна и скипидара. Казалось, из плетеной коробки вылетел призрак, ярко выделяющийся на фоне запахов соломы, пыли и дерева.
Большой палец ее руки неосознанно потирал кончики других пальцев, словно перекатывая кисть между ними. Иногда я видела такой жест у Бри, когда она смотрела на что-то, что хотела нарисовать. Джокаста вздохнула и, присев рядом со мной, стала что-то искать, легко проводя пальцами.
- Картины, написанные маслом, - сказала она. – Вытащи их.
Я уже вытащила коробки с миниатюрами. Джейми присел с другой стороны короба и стал вытаскивать рулоны рисунков и альбомы, чтобы я могла достать нужные картины, стоящие вдоль его стенки.
- Портрет, - произнесла она, наклонив голову на бок и прислушиваясь к глухим звукам, когда я прислоняла картины к плетеному боку короба. – Старик.
Понятно, какую картину она имела в виду. Два больших полотна были пейзажами, три – портретами. Я узнала Фаркарда Кэмпбелла, много моложе, чем сейчас, и, видимо, автопортрет самой Джокасты, сделанный где-то лет двадцать назад. Но у меня не было времени рассмотреть их, как бы мне не было интересно.
Третий портрет был самый последний по времени, и в нем угадывались признаки потери зрения у Джокасты. Края картины были размыты, краски грязные, формы несколько искажены, так что изображенный пожилой джентльмен выглядел так, будто не совсем принадлежал к человеческой расе, несмотря на ортодоксальный парик и высокий белый галстук.
На нем были черный камзол и жилет устаревшего стиля, с плеча спадали складки тартана, подколотого золотой брошью, блеск которой перекликался с навершием дирка у него в руках. Пальцы были шишковаты от артрита. Я узнала этот дирк.
- Это Гектор Камерон, - узнал мужчину Джейми, с интересом уставившись на портрет.
Джокаста протянула руку и дотронулась до холста, словно прикосновением могла идентифицировать портрет.
- Да, это он, - сухо сказала она. – Никогда не видел его при жизни, племянник?
Джейми покачал головой.
- Может один раз, но тогда я был маленьким ребенком, - он внимательно смотрел на лицо Гектора Камерона, словно пытался определить основную черту его характера. И она была ясно видна; портрет излучал флюиды сильной личности мужчины.
У него были крепкие кости, но одряхлевшая с возрастом плоть свисала с них. Взгляд был острым, однако один глаз был полуприкрыт. Возможно, веко опустилось из-за небольшого ранения, но казалось, что это его привычка смотреть на мир, цинично прищурив глаз.
Джокаста рылась в коробе, ее пальцы порхали легко, словно моль. Наконец, она взяла коробку с миниатюрами и удовлетворенно вздохнула.
Она медленно проводила пальцами по краю каждой миниатюры, и я увидела, что все они имели разные узоры: квадраты и овалы, гладкое позолоченное дерево, почерневшее серебро, крошечные розетки. Она нашла нужную миниатюру, вытащила ее из коробки, сунув ее мне, и продолжила поиск.
На миниатюре тоже был изображен Гектор Камерон, но более раннего периода. Темные волнистые волосы падали на его плечи, маленькая косичка с двумя тетеревиными перьями свисала с одного бока по горскому обычаю. Кости были также крепки, а плоть упругой. Он был красив, Гектор Камерон.
Правый глаз был также прищурен или по привычке, или из-за какого-то несчастного случая, но не так сильно, как на большом портрете.
Мой осмотр был прерван Джокастой, которая положила ладонь на мою руку.
- Это девушка? – спросила она, протягивая мне другую миниатюру.
Я взяла ее и удивленно ахнула. Это был Федра в подростковом возрасте. Ее обычного чепца не было, на голове был повязан простой платок, и от этого твердые черты ее лица ясно выделялись. Черты Гектора Камерона.
Джокаста подтолкнула ногой короб с картинами.
- Отдай это твоей дочери, племянник. Пусть она на них рисует. Было бы глупо не использовать холсты.
Не ожидая ответа, она развернулась и пошла к дому, замедлившись на мгновение на развилке тропинки.
После ухода Джокасты наступила глубокая тишина, нарушаемая лишь пением пересмешника на ближайшей сосне.
- Будь я проклят, - наконец, произнес Джейми, отводя взгляд от фигуры его тети, когда она исчезла в доме. Он не выглядел шокированным, а скорее озадаченным. - Девушка знала, как ты думаешь?
- Скорее всего, - ответила я. – Рабы точно должны знать, кто-то мог быть здесь, когда она родилась, и ей рассказали. Или она достаточно умна, чтобы догадаться самой.
Он кивнул и, прислонившись к стене сарая, задумчиво уставился вниз на плетеный короб. Я ощущала сильное нежелание возвращаться в дом. Постройки сияли мягким золотом в свете позднего солнца, а ухоженная территория выглядела мирной. Звук веселых голосов доносился из огорода, несколько лошадей паслись в загоне неподалеку, и далеко внизу по серебристой реке спускалась небольшая лодка, четырехвесельная пиретта, грациозно скользя по поверхности, словно водомерка.
- Все виды природы радуют нас, лишь человек мерзок,[3] - заметила я. Джейми кинул на меня короткий непонимающий взгляд, но ничего не сказал.
Итак, Джокаста ни за что бы не продала Федру, и та знала об этом. Я гадала о причинах. Чувствовала ли она ответственность за дочь своего мужа? Или это была некая форма мести мужу – держать его внебрачную дочь в качестве рабыни? Я также подозревала, что эти две причины не единственные. Я знала Джокасту достаточно долго, чтобы понимать, что мотивы ее поступков редко бывали простыми.
Воздух был прохладен. Я прислонилась к стене сарая рядом с Джейми, чувствуя, как тепло от нагретых солнцем кирпичей проникает в тело, и желала только одно: сесть в старый фургон и отправиться в Ридж, оставив Речной поток разбираться со своими проблемами.
Но в моем кармане, когда я двигалась, шуршала бумажка. «Вы приехать». Не тот призыв, который я могла игнорировать. И вот я здесь, что дальше?
Джейми внезапно выпрямился и уставился на реку. Я тоже взглянула и увидела, что к берегу причаливает лодка. Высокая фигура выпрыгнула на пристань и развернулась, помогая выйти другому человеку. Второй мужчина был короче и двигался слегка неуверенно.
- Дункан, - сказала я, увидев его дерганые движения. – И Улисс. Они вернулись.
- Да, - Джейми взял меня за руку и двинулся к дому. – Но они не нашли ее.
«Сбежавшая или похищенная 31 октября негритянка, двадцать два года, выше среднего роста, симпатичной внешности, со шрамом на левом предплечье в форме овала, вызванным ожогом. Одета в платье цвета индиго с зеленым полосатым фартуком, в белом чепце, коричневых чулках и кожаных туфлях. Все зубы на месте. Известна под именем Федра. Сообщить подробности Д. Иннесу, плантация Речной поток в окрестностях Кросс-Крика. Хорошее вознаграждение за достоверную информацию.»
Я разгладила мятый листок, на котором также было приблизительное изображение Федры со слегка косящими глазами. Дункан вытащил из кармана и положил на стол в холле пачку таких объявлений, когда вчера усталый явился домой. Он сказал, что они развешали объявление в каждой таверне и каждом общественном заведении между Кэмпбелтоном и Уилмингтоном и всюду расспрашивали, но бесполезно. Федра испарилась, как роса в полдень.
- Передай, пожалуйста, джем.
Джейми и я завтракали в одиночестве, ни Джокаста, ни Дункан этим утром не появились. Несмотря на мрачную атмосферу, я наслаждалась едой. Как всегда завтрак в Речном потоке был роскошным, имелся даже чайник с настоящим чаем. Джокаста, должно быть, платила прикормленному контрабандисту целое состояние; насколько я знала, найти чай между Вирджинией и Джорджией было невозможно.
Глубоко задумавшийся Джейми разглядывал другой листок с объявлением. Не отрывая взгляда от листа, он пошарил по столу рукой и, нащупав кувшинчик со сливками, протянул его мне.
Улисс, на лице котором не отразились тяготы путешествия, кроме слегка припухших глаз, бесшумно выступил вперед, забрал и вернул на место кувшинчик со сливками, а потом поставил рядом с моей тарелкой вазочку с джемом.
- Спасибо, - я грациозно склонила голову.
- Еще копченой селедки, мадам? – спросил он. – Или ветчины?
Я молча покачала головой, так как жевала тост, и он скользнул к двери, взяв по дороге наполненный едой поднос, вероятно предназначенный для Джокасты или Дункана, или обоих вместе.
Джейми наблюдал за его уходом с задумчивым видом.
- Я тут подумал, сассенах, - сказал он.
- Вот как. О чем же?
Он на мгновение удивился, потом улыбнулся.
- Ты помнишь, сассенах, что я сказал тебе о Брианне и вдове МакКоллум? Что она не станет долго колебаться, если Роджер Мак будет уделять внимание там, где не должен.
- Да, - сказала я.
Он кивнул головой, словно в подтверждение своим мыслям.
- Девочка унаследовала это от предков. МакКензи из Леоха горды, как Люцифер, все до одного, и к тому же ревнивы. Рассердить их – себе дороже, не говоря уже о том, чтобы предать.
Я смотрела на него поверх чашки, гадая, к чему он ведет.
- А я думала, что их отличительной чертой являлись обаяние вкупе с коварством. Что касается предательства, то оба твоих дяди были очень искусны в нем.
- Эти качества идут рука об руку, не так ли? – сказал он, ныряя ложкой в джем. – Человека нужно обмануть прежде, чем предать. И полагаю, что мужчина, который предает, возмущается предательством больше всех. Или женщина, - добавил он.
- Да? – произнесла я, с удовольствием потягивая чай. – Ты имеешь в виду Джокасту?
Говоря по правде, я его понимала. МакКензи из Леоха были сильными личностями – интересно, каким был дед Джейми со стороны матери, известный красный Джейкоб – и я раньше замечала некоторое сходство в поведении Джокасты и ее старших братьев.
Колум и Дугал безусловно были верны друг другу, но больше никому. А Джокаста, по существу, была одинока, отделена от семьи, как только вышла замуж в пятнадцать лет. Учитывая, что она женщина, обаяние превалировало в ее характере, но это не значит, что у нее отсутствовало коварство. Так же, как и ревность, я полагаю.
- Ну, очевидно она знала, что Гектор предал ее, и мне интересно: она нарисовала портрет Федры, чтобы объявить всем, что она знала об этом, или это послание только Гектору. Но какое это имеет отношение к теперешней ситуации?
Он покачал головой.
- Не Гектору, - произнес он. – Дункану.
Я уставилась на него, раскрыв рот. Помимо других соображений, Дункан был импотентом. Он сказал об этом Джейми накануне свадьбы с Джокастой. Джейми криво улыбнулся, потянулся ко мне через стол и, надавив большим пальцем под подбородком, мягко закрыл мой рот.
- Я просто подумал, сассенах, но, кажется, мне нужно пойти и поговорить с ним. Ты идешь?
Дункан был в маленькой комнатке, которую он использовал, как свой личный кабинет, и которая располагалась над конюшнями вместе с комнатами для конюхов и конюшенных мальчишек. Он понуро сидел в кресле, безнадежно глядя на растрепанные пачки бумаг и пыльные гроссбухи, лежащие на всех горизонтальных поверхностях.
Он выглядел отчаянно уставшим и много старше, чем когда я видела его в последний раз во время барбекю с Флорой МакДональд. Его серые волосы стали совсем редкими, и когда он повернулся поприветствовать нас, и солнце осветило его лицо, я увидела шрам от заячьей губы, о которой говорил Роджер, и который раньше не был виден в роскошной заросли его усов.
- Ты ведь спал с девушкой, Дункан? – напрямую спросил Джейми.
- Ну, нет, - пробормотал он. – Мне бы хотелось, конечно … но она спала в гардеробной Джо … - При упоминании имени жены, его лицо вспыхнуло нездоровым бордовым цветом.
- Я имею в виду, ты познал эту женщину в библейском смысле? - продолжил Джейми, проявляя терпение.
- Да, - он сглотнул. - Да, познал.
- Как? – вырвалось у меня.
Краснота в его лице стала такой глубокой, что я испугалась, не случится ли с ним апоплексический удар. Он некоторое время пыхтел, как кит, но потом стал возвращаться к нормальному виду.
- Она кормила меня, - наконец, сказал он, устало проведя рукой по глазам. – Каждый день.
Джокаста вставала поздно и завтракала одна в своей гостиной, где ей прислуживал Улисс. Дункан, всю свою жизнь встававший до рассвета и не ожидавший на завтрак ничего, кроме куска черствого хлеба и замоченной в воде овсянки, теперь находил возле кровати чайник с горячим чаем, кашу на молоке, сдобренную маслом и медом, тосты с маслом и яичницу с беконом.
- Иногда рыба, зажаренная в кляре, хрустящая и вкусная, - добавил он печально.
- Да, без сомнения, это очень соблазнительно, - не без симпатии заметил Джейми. – Голодный мужчина очень уязвим. Но все же …
Дункан был благодарен Федре за ее доброту и, будучи мужчиной, восхищался ее красотой, но чисто эстетически, как добавил он.
- Разумеется, - скептически произнес Джейми. – Что произошло?
Дункан уронил масленку, когда пытался намазать масло на хлеб одной рукой. Федра поспешила собрать с пола осколки и стала тряпками вытирать пол, а затем его грудь.
- Ну, я был в ночной рубашке, - пробормотал он, снова начиная краснеть. – И она … у нее … - его рука неопределенно помахала возле своей груди. Я интерпретировала его жест как то, что ее грудь в такой близости от него выглядела весьма соблазнительно.
- И? – безжалостно продолжал Джейми.
И, оказалось, что анатомия Дункана отозвалась на этот факт, как он был вынужден признать с таким стыдом, что мы едва могли его слышать.
- Но я думала, вы не можете … - начала я.
- Да, не могу, - торопливо подтвердил он. – Только ночью во сне. Но не в бодрствующем состоянии. Наверное, было очень рано, и мой член решил, что я еще сплю.
Джейми произвел низкий шотландский звук, выражая сомнение, но с некоторым нетерпением показал Дункану продолжать.
Федра в свою очередь заметила его состояние.
- Она лишь пожалела меня, - честно сказал Дункан. – И она положила свою руку на меня. Такую мягкую, очень мягкую, - повторил он почти не слышно.
Он сидел на кровати и продолжал сидеть в немом изумлении, когда она убрала прочь поднос с завтраком, задрала его ночную рубашку, забралась на кровать, аккуратно подвернув свои юбки вокруг круглых коричневых бедер, и с большой нежностью и мягкостью приветствовала возвращение его мужественности.
- Один раз? – сурово спросил Джейми. – Или вы продолжали?
Дункан прикрыл лицо руками – очень красноречивое признание в данных обстоятельствах.
- Как долго это … э-э … эта связь длилась? – спросила я более мягко.
Два или три месяца. Не каждый день, торопливо добавил он, только иногда. И они были очень осторожны.
- Я никогда не хотел позорить Джо, - чистосердечно воскликнул он. – И я знаю, что я не должен был так поступать, это большой грех, но я не мог удержаться … - он замолчал и сглотнул. – Это моя вина, и пусть кара за грех падет на меня! О, моя бедная девочка …
Он затих и сидел, встряхивая головой, как грустный старый блохастый пес. Я почувствовала ужасную жалость к нему, несмотря на аморальность ситуации. Воротник его рубашки был завернут внутрь, а пряди волос залезли под сюртук. Я мягко вытащила их и расправила, а он не обратил на это никакого внимания.
- Ты думаешь, она мертва, Дункан? – спросил Джейми тихо, и Дункан побледнел, его кожа стала такой же серой, как его волосы.
- Я не могу даже думать об этом, Мак Дубх, - произнес он с глазами, полными слез. – Но …
Мы с Джейми обменялись тревожными взглядами. Но. Федра не взяла с собой денег, когда исчезла. Как могла черная рабыня, которую разыскивали и за которую была объявлена награда, путешествовать, не оставляя следов, без лошади, денег и всего прочего, кроме пары кожаных туфель? Мужчина, если он смел и силен, мог направиться в горы и жить в лесу, но девушка … Рабыня-камеристка.
Кто-то прибрал ее, или она мертва.
Никто из нас не осмелился озвучить эту мысль. Джейми глубоко вздохнул и, достав из рукава чистый носовой платок, вручил его Дункану.
- Я буду молиться за нее, где бы она ни была. И за тебя, друг … и за тебя.
Дункан кивнул, не поднимая глаз и зажав платок в руке. Было видно, что любая попытка утешить его бесполезна. И мы оставили его, сидящего в маленькой комнате, окруженной сушей, так далеко от моря.
Мы шли назад медленно, не разговаривая, но держась за руки, чувствуя сильную потребность прикасаться друг к другу. День был ясный, но надвигался шторм; рваные облака стремились с востока, а ветер дул порывами, закручивая мои юбки вокруг ног.
На задней террасе, прикрытой сплошной по пояс стеной, ветер был менее сильным. Глядя оттуда, я могла видеть окно, в которое смотрела Федра в ночь барбекю.
- Она сказала мне, что происходит что-то плохое, - сказала я. – В ночь барбекю с миссис МакДональд. Что-то ее тревожило.
Джейми кинул на меня заинтересованный взгляд.
- Да? Но она имела в виду не Дункана, ведь так?
- Знаю, - я пожала плечами. – Кажется, она сама не знала что. Она просто говорила, что происходит что-то плохое.
Джейми вдохнул и выдохнул воздух, покачав головой.
- Я все-таки надеюсь, что бы это ни было, ее уход связан с этим. Если же уход связан с происходящим между ней и Дунканом … - он замолчал, но я без труда поняла его мысль.
- Если не из-за Дункана, то тогда ее исчезновение никак не связано с твоей тетей, - сказала я. – Джейми, ты действительно думаешь, что Джокаста могла убить ее?
Выраженная вслух, эта мысль должна была показаться абсурдной. Но самое страшное, что так не казалось.
Джейми передернул плечами, как всегда делал, когда чувствовал дискомфорт, словно ему жал кафтан.
- Была бы она зрячая, я бы сказал, что возможно, - ответил он. – Преданная Гектором, которого она также обвиняла в смерти своих девочек. Ее дочери мертвы, а Федра, его дочь, жива и каждый день являлась напоминанием об оскорблении. И быть преданной Дунканом с дочерью Гектора? – он потер согнутым пальцем под носом. – Думаю, любая женщина, сильная духом, будет … хм, разгневана.
- Да, - пробормотала я, думая, чтобы чувствовала я при таких обстоятельствах. – Определенно. Но убийство … Не могла ли она просто продать девушку?
- Нет, - задумчиво произнес он. – Она не могла. Мы сделали так, чтобы защитить ее деньги, когда она вышла замуж, но не собственность. Дункан является владельцем Речного потока и всего, что к нему относится.
- Включая Федру, - я почувствовала легкую тошноту.
- Как я сказал, будь она зрячей, я бы не удивился, но …
- Улисс, - сказала я уверенно, и он нехотя кивнул. Улисс был не только глазами, но и руками Джокасты. Я не думала, что он убил Федру по приказу своей хозяйки, но если бы Джокаста отравила ее, Улисс, без сомнения, помог бы избавиться от трупа.
Я ощущала странное чувство нереальности … даже при том, что я знала семью МакКензи, но обсуждать так спокойно возможность убийства кого-нибудь престарелой тетушкой Джейми … и, тем не менее, я знала МакКензи.
- Если моя тетушка имела какое-то отношение к исчезновению девушки, - сказал Джейми. – И Дункан говорил, что они были очень осторожны. Может быть, девушка была выкрадена … например, мужчиной, которого тетя видела в Койгахе. Если он решил, что с помощью Федры доберется до золота.
Это была более обнадеживающая мысль. И это соответствовало предчувствию Федры, которое с ней случилось в день, когда появился человек с Койгаха.
- Думаю, все, что мы можем сделать, это молиться за бедняжку, - сказала я. – А вообще есть ли святой, покровительствующий похищенным?
- Святой Дагоберт, - ответил Джейми сразу же, и я с удивлением уставилась на него.
- Ты это придумал.
- Нет, конечно, - ответил он с негодованием. – Еще Святая Артелая, и думаю, она подходит лучше. Это была юная девушка, которую похитил император Юстиниан, чтобы развлечься с ней, но она клялась остаться целомудренной и сбежала от него к дяде в Беневенто.
- Рада за нее. А Святой Дагоберт?
- Какой-то король … франкский? Опекун похитил его в детстве и отправил в Англию, чтобы сын опекуна мог стать королем.
- Откуда ты знаешь такие вещи?!
- От отца Поликарпа из аббатства Святой Анны, - ответил он, и уголки его губ слегка приподнялись в улыбке. – Когда я не мог заснуть, приходил он и рассказывал о святых ночь напролет. Не всегда это могло меня усыпить, но после часа историй о святых мучениках, которым отрезали грудь или раздирали железными крючьями, я закрывал глаза и притворялся, что сплю.
Джейми снял мой чепец и положил его на выступ. Воздух прошелся по моим волосам, взъерошив их, как траву на лугу, и он улыбнулся, глядя на меня.
- Ты похожа на мальчишку, сассенах, - сказал он. – Хотя, черт меня побери, я никогда не видел мальчишек с такой задницей, как у тебя.
- Большое спасибо, - сказала я, неожиданно почувствовав себя польщенной. Я много ела последние два месяца, хорошо и много спала ночью и знала, что стала выглядеть лучше, несмотря на короткие волосы. Но услышать это никогда не мешает.
- Я очень хочу тебя, mo nighean donn[4], - прошептал он и обхватил мое запястье, прижав подушечки пальцев к пульсу.
- Итак, МакКензи из Леоха склонны к ревности, - я чувствовала ритмичные удары моего пульса под его пальцами. – Очаровательны, коварны и склонны к предательству. – Я легко провела пальцем по его губе, чувствуя легкое приятное покалывание щетины. – Все?
Он глядел на меня, поймав в плен своих глаз, в которых смех и грусть смешивались с чем-то, чего я не могла прочесть.
- Ты думаешь, я не такой? – спросил он и улыбнулся немного грустно. – Пусть Господь и Святая Мария благословят тебя, сассенах. – И наклонился, чтобы поцеловать меня.
Мы не могли задерживаться в Речном потоке. Здесь в предгорье поля были уже убраны и вспаханы; остатки засохших стеблей были разбросаны на влажной темной почве. В горах скоро пойдет снег.
Мы обсуждали проблему снова и снова, но не пришли ни к какому решению. Больше не было ничего, что могло бы помочь Федре. Оставалось только молиться. Хотя … нужно было подумать о Дункане.
Нам обоим было ясно, что, если Джокаста узнает о его связи с Федрой, ее ярость не ограничится только рабыней. Она может затаиться на время, но никогда не простит оскорбление. Я никогда не встречала шотландца, который простил бы это.
Мы попрощались с Джокастой на следующий день утром, найдя ее в гостиной, где она вышивала скатерть. Корзинка с шелковыми нитками лежала на ее коленях; клубки были аккуратно сложены, чтобы она могла взять наощупь нужный ей цвет. Пять футов скатерти свисали с одной стороны, вышитые искусным узором из яблок, листьев и веточек лозы … нет, поняла я, когда взяла уголок скатерти, чтобы полюбоваться вышивкой. Не лоза. Змеи с черными глазами, сворачивающиеся кольцами, скользящие, зеленые и чешуйчатые. Тут и там змеи раскрывали пасти с клыками, охраняя фрукты.
- Сад Эдема, - пояснила она мне, потирая ткань пальцами.
- Как прекрасно, - произнесла я, раздумывая, как долго она работала над вышивкой. Начала ее до исчезновения Федры?
Немного ничего не значащего разговора, и потом появился конюх Джош с известием, что наши кони готовы. Джейми кивнул, отпуская его, и встал.
- Тетя, - заявил он, - я буду очень расстроен, если с Дунканом случится что-нибудь плохое.
Она напряглась, пальцы замерли.
- Почему с ним что-то должно случиться? – спросила она, поднимая подбородок.
Джейми не ответил, в какое-то время рассматривал ее с некоторым сочувствием. Потом он наклонился и приблизил рот к ее уху.
- Я знаю, тетя, - сказал он негромко. – И если вы не хотите, чтобы об этом узнал еще кто-нибудь … ну, я думаю, что найду Дункана в добром здравие в следующий мой приезд.
Она сидела, словно обратившись в соляной столб. Джейми выпрямился, кивнул мне в сторону двери, и мы вышли. Я оглянулась из холла. Она все еще сидела неподвижно, как статуя, с лицом белым, как скатерть в ее руках, а маленькие клубки разноцветных ниток раскатились по полу.