Брианна приподняла вощенную тряпочку, прикрывающую одну из больших глиняных мисок, и принюхалась, с наслаждением вдыхая кисловатый запах вспаханной земли. Она помешала сероватое месиво палкой, периодически поднимая ее, чтобы оценить текстуру капающей с нее пульпы.
Не плохо. Еще день, и ингредиенты растворятся достаточно, чтобы начать прессовать. Она подумала, стоит ли добавить еще раствора серной кислоты, но отказалась и вместо этого взяла из чашки подвядшие цветы кизила и багрянника, собранные для нее Джемми и Эйданом. Она аккуратно рассыпала пригоршню лепестков по сероватой мякоти, перемешала и снова накрыла миску. К завтрашнему дню они растворятся, но все равно будут видны как тени в глубине готовых листов бумаги.
- Я слышал, что на бумажных фабриках всегда воняет, - Роджер сквозь кусты пробирался к ней. – Вероятно, они что-то еще использует в процессе.
- Радуйся, что я не выделываю шкуры, - заметила она. – Иэн говорит, что индейские женщины используют для этого собачье дерьмо.
- Европейцы тоже, просто они называют его чистым.
- Что чистым?
- Чистое собачье дерьмо, - он пожал плечами. – Ну, и как дела?
Подойдя к жене, он с интересом осмотрел ее маленькую бумажную фабрику: дюжину больших мисок из обожженной глины, каждая из которых была заполнена обрывками использованной бумаги, кусочками изношенного шелка и хлопка, льняными волокнами, мягкой сердцевиной рогоза и всем остальным, что попало в ее руки и могло быть разорвано в мелкие клочья или измельчено на ручной мельнице. Она вырыла небольшую канаву и уложила туда одну из сломанных глиняных труб для отвода излишков воды. Рядом построила платформу из камней и досок, на которой лежали экраны из натянутого на рамку шелка, между которыми она укладывала пульпу.
В ближайшей миске плавала мертвая моль, и он потянулся убрать ее, но Брианна махнула рукой.
- Они попадают сюда постоянно, но тела у них мягкие, так что все в порядке. Серной кислоты достаточно, - она кивнула на бутылку, заткнутую тряпичной пробкой. – Они просто становятся частью пульпы; моль, бабочки, муравьи, комары, златоглазки … Только крылья до конца не растворяются. Златоглазки хорошо смотрятся в бумаге, а вот тараканы нет. – Она выловила таракана и выбросила его в кусты, потом добавила немного воды из тыквенного ковша и помешала.
- Не удивительно. Я наступил сегодня на таракана, так он полежал, вскочил и убежал, ухмыляясь. – Он замолчал. Она поняла, что он что-то хотел сказать, и издала вопросительный звук, чтобы подбодрить его.
- Я вот думаю … не возьмешь ли ты Джема после ужина в большой дом? Может быть, вы оба там заночуете.
Она с удивлением взглянула на него.
- Что ты собираешься делать? Устроишь мальчишник для Гордона Линдсея?
Гордон, скромный юноша лет семнадцати, был помолвлен с квакерской девушкой из Вуламз-Милл. Накануне он весь день пробыл здесь, собирая различную мелочь для свадьбы.
- Никаких девиц, выскакивающих из торта, - успокоил он ее. – Только одни мужчины. Будет первое заседание ложи Фрейзерс-Риджа.
- Ложи … что? Масоны? – она недоверчиво посмотрела на него, и он утвердительно кивнул. Налетел ветерок и взъерошил его черные волосы. Он пригладил их.
- Нейтральная территория, - пояснил он. – Не хочется проводить встречу ни в большом доме, ни у Тома Кристи. Не дать преимущество ни одной стороне, так сказать.
Она кивнула с пониманием.
- Окей. Но почему масоны? – она ничего не знала о вольных каменщиках, кроме того что они являлись каким-то секретным сообществом, и католикам нельзя было к ним присоединяться.
Она указала Роджеру на этот факт, и он рассмеялся.
- Верно. Папа римский запретил лет сорок назад.
- Почему? Что папа имеет против масонов? – спросила она заинтересовано.
- Это довольно мощная организация. Много людей, имеющих власть и влияние. И никаких границ между странами. Думаю, вопрос о борьбе за власть, хотя, если я помню правильно, он заявил, что масонство очень похоже на религию. И еще, что они поклоняются дьяволу.
Он рассмеялся.
- Ты знаешь, что твой отец создал ложу в ардсмуирской тюрьме?
- Может он и говорил, но я не помню.
- Я напомнил ему насчет католиков. Он поглядел на меня одним из своих взглядов и сказал: «Да, но папа не был в ардсмуирской тюрьме, а я был.»
- Звучит разумно, - сказала она со смешком. – Но я не папа. Он не сказал зачем? Мой папа, я имею в виду, а не папа римский.
- Сказал … чтобы объединить католиков и протестантов, заключенных в одну тюрьму. Одним из принципов является всеобщее братство мужчин. А другим – в ложе не говорят о религии или политике.
- Да? Что же тогда вы делаете в ложе?
- Не могу сказать, но точно не поклоняемся дьяволу.
Она приподняла брови, и он пожал плечами.
- Я не могу, - повторил он. – При приеме в братство даешь клятву о неразглашении дел ложи.
Она слегка рассердилась, но прогнала это чувство и вернулась к своей работе, добавив воду в одну из мисок. Выглядит, будто в нее кого-то вырвало, подумала она и взяла бутылку с кислотой.
- Как по мне, звучит достаточно подозрительно, - заметила она, - и довольно глупо. Это же не только секретные знаки и что-то подобное?
Он просто улыбнулся, не обращая внимания на ее тон.
- Я не говорю, что не обсуждаются деловые вопросы. Но ложа, более или менее, порождение средневековья, и в ней сохранились первоначальные принципы и ритуалы … как в католической церкви.
- Понятно, - сухо произнесла она. – Окей. Это папина идея создать здесь ложу?
- Нет, моя, - его голос потерял юмористический тон, и она остро взглянула на него.
- Мне нужно было дать им общее дело, Бри, - сказал он. – Женщины уже вместе … жены рыбаков шьют, вяжут и прядут вместе со всеми, и если в душе они считают, что ты, твоя мать или миссис Баг – еретики, обреченные на пекло, или что-то подобное, это не играет никакой роли. Но с мужчинами не так.
Она подумала сказать что-нибудь о сравнительном интеллекте и здравом смысле двух полов, но почувствовав, что в данный момент это не разумно, просто кивнула головой. Кроме того, совершенно очевидно, что он не имел понятия, какого рода сплетни ходят в этих кружках по рукоделию.
- Подержи этот экран, хорошо? Крепко.
Он услужливо схватил деревянную рамку, натягивая концы проволоки, пропущенной через нее, как было сказано.
- Итак, - произнесла она, выкладывая пульпу ложкой на шелк, - следует ли мне приготовить молоко и печенье для ночного дела?
Она говорила с иронией, и он улыбнулся ей.
- Было бы хорошо.
- Я пошутила!
- А я нет, - он все еще улыбался, но глаза были полностью серьезны. Она внезапно поняла, что это не прихоть, и ей неожиданно показалось, что перед ней стоит ее отец.
Один из них заботился о своих людях с малых лет. Это был его долг по праву рождения. Другой пришел к этому позже, но оба считали ношу велением бога. Она не сомневалась в этом. И они оба принимали долг без вопросов не зависимо от того, приведет ли их это к славе или смерти. Она могла только надеяться, что до такого не дойдет.
- Дай мне твой волосок, - сказала она, опустив взгляд, чтобы спрятать свои чувства.
- Зачем? – спросил он, но вырвал несколько волосков из своей головы.
- Бумага. Пульпа должна быть размазана толщиной не более чем в волосок, - она растянула волосок по одному краю рамы и стала размазывать кремообразную субстанцию тоньше и тоньше, чтобы она касалась волоса, но не накрывала его. Казалось, волосок плыл вместе с жидкостью, извилистая темная линия на белом, как крошечная трещина на поверхности ее сердца.