Судно бросило якорь задолго до рассвета, и маленькая лодка доставила их на берег.
- Где мы? – спросила Брианна хрипловатым от длительного молчания голосом.
Боннет разбудил ее в темноте. До этого они сделали три остановки в безымянных бухтах, где какие-то мужчины выкатывали из кустов бочки и тащили тюки, но нигде ее не пускали на берег. Остров, к которому они причалили, был длинный и ровный, поросший густым лесом и покрытый туманом. Под светом убывающей луны он выглядел населенным призраками.
- Окракок, - ответил он и наклонился, вглядываясь в туман. – Чуть дальше влево, Денис. – Моряк на веслах сильно наклонился на бок, и лодка медленно повернулась.
На воде было холодно, и она была благодарна за теплый плащ, который он накинул на нее прежде, чем посадить в лодку. Но не от холода и открытого моря мелко дрожали ее руки и немели ноги и пальцы.
Тихие переговоры между пиратами и новое указание. Боннет спрыгнул за борт в грязную воду, погрузившись в нее по пояс. Он двинулся в темноту, раздвигая густую растительность, и перед ними внезапно заблестела темная поверхность свободной воды. Лодка направилась в расчищенный проход под деревьями, затем остановилась, и мокрый Боннет перелез через планшир.
Пронзительный крик раздался так близко, что она испуганно дернулась, прежде чем осознала, что это кричала птица в болоте рядом с ними. В остальном ночь была тихая. Тишину нарушали только равномерные всплески весел.
Джоша и людей фулани тоже посадили в лодку. Джош черной сгорбленной фигурой сидел возле ее ног. Он дрожал. Она накинула полу своего плаща на него и утешающе положила руку на его плечо. Он в ответ положил ладонь на ее руку, и связанные таким образом они медленно вплыли в темноту под мокрыми ветвями деревьев.
Небо посветлело и полосы розоватых облаков повисли над горизонтом, когда лодка причалила к небольшим мосткам. Боннет выскочил из лодки и подал ей руку. Она нехотя отпустила Джоша и встала.
Среди деревьев виднелся дом, обшитый серыми досками. Он почти тонул в тумане и от того казался нереальным, словно мог исчезнуть в любой момент.
Однако принесенный ветром смрад был реальным. Сама она раньше не сталкивалась с ним, но слышала его красочное описание от матери и сразу узнала его. Запах рабского судна, бросившего якорь недалеко от суши. Джош тоже узнал его, потому что задохнулся и принялся быстро читать по-гэльски молитву Деве Марии.
- Отведи этих в загон, - сказал Боннет моряку, подтолкнув к нему Джоша, и махнул в сторону фулани. – Потом возвращайся на корабль. Скажи мистеру Ордену, что мы отплываем в Англию через четыре дня. Он позаботится о провизии. Вернешься за мной в субботу перед большим приливом.
- Джош! – крикнула она вслед парню. Он обернулся с большими от страха глазами, но моряк толкнул его дальше, а Боннет потащил ее в другую сторону по дороге к дому.
- Подожди! Куда он его повел? Что вы собираетесь с ним сделать? – она уперлась ногами в грязь и схватилась за мангровое дерево.
- Продать, что же еще? – Боннет был категоричен и не настроен потакать ей. – Идем, дорогая. Я могу заставить тебя, ты знаешь, и тебе это не понравится. – Он откинул край ее плаща и сильно ущипнул ее сосок в качестве иллюстрации.
Пылая от негодования, она дернула плащ и плотно завернулась в него, как если бы это могло унять боль. Он уже повернулся и шагал вверх по тропинке, совершенно уверенный, что она последует за ним. К своему большому стыду, она так и сделала.
Дверь открыл негр, почти такой же высокий, как Боннет, и даже более широкий в груди и плечах. Толстый вертикальный шрам тянулся от линии роста волос почти до переносицы. Он был ровный и чистый, ритуальный шрам, а не полученный в результате ранения.
- Эммануэль, дружок! – радостно приветствовал его Боннет и втолкнул Брианну в дом. – Смотри, какую кошечку я привел.
Негр с сомнением осмотрел ее с головы до ног.
- Она чертовски высокая, - сказал он с певучей африканской ноткой, взял ее за плечо и, развернув, провел рукой по спине, остановившись на ягодицах. – Хотя задница хорошая, толстая, - неохотно признал он.
- Не правда ли? Ну, присмотри за ней, а потом расскажи мне, как здесь дела. Трюм почти заполнен … О, и я взял еще четырех … нет, пятерых черных. Мужчины пойдут капитану Джексону, а женщины … Ах, это что-то особенное. - Он подмигнул Эммануэлю. - Двойняшки.
Лицо черного мужчины застыло.
- Двойняшки? – сказал он с ужасом в голосе. – Ты приведешь их в дом?
- Приведу, - заявил Боннет. – Это фулани, и великолепные к тому же. Английского не знают, ничему не обучены, но уверен, удовлетворят любые фантазии. Кстати, есть вести от синьора Рикасоли?
Эммануэль кивнул с хмурым видом.
- Он будет в среду. Месье Хувенер прибывает тогда же, а мистер Говард будет здесь уже завтра.
- Великолепно. Мне сейчас завтрак … Ты же тоже проголодалась, дорогая? – спросил он, поворачиваясь к Брианне.
Она кивнула, испытывая страх, гнев и утреннюю тошноту. Она должна поесть и поскорее.
- Прекрасно. Отведи ее куда-нибудь, - он махнул рукой на потолок, указывая на комнаты наверху, - и покорми. Я позавтракаю в кабинете. Придешь ко мне туда.
Не отвечая на распоряжение, Эммануэль сжал ее загривок, как тисками, и толкнул к лестнице.
Дворецкий, если можно было так его назвать, втолкнул ее в маленькую комнату и закрыл за ней дверь. Комната была обставлена, но бедно. Кровать с голым матрасом, шерстяное одеяло и ночной горшок. Последним она с облегчением воспользовалась и осмотрелась вокруг.
Окно было только одно, маленькое и закрытое металлическими прутьями. Стекла не было, только внутренние ставни. Комнату наполняли запахи моря и кустарника, смешиваясь с затхлым запахом грязного матраса. Эммануэль, может быть, и доверенный слуга, но плохой домохозяин, подумала она, пытаясь не падать духом.
До нее донесся знакомый звук, и она прильнула к окну, чтобы посмотреть. Из него мало что было видно, только белые раздробленные ракушки, грязный песок вокруг дома и вершины низкорослых сосен. Однако, прижавшись лицом к прутьям, она увидела небольшой участок далекого пляжа с белыми бурунами набегающих волн. Пока она смотрела, по нему с ржанием проскакали три лошади, исчезнув из поля зрения, затем еще пять, и еще группа из семи или восьми животных. Дикие лошади, потомки испанских пони, завезенных сюда сто лет назад.
Очарованная их видом, она долго ждала в надежде, что они появятся снова, но увидела лишь пролетевших пеликанов и нескольких чаек, ныряющих за рыбой.
Ненадолго, но лошади заставили ее почувствовать себя менее одинокой. Она находилась в комнате, по крайней мере, полчаса, но никто с едой не появился. Тогда она осторожно толкнула дверь; к ее удивлению она не была заперта.
Снизу доносились звуки, там кто-то был. В воздухе витали теплые запахи каши и свежего хлеба.
Сглотнув от голода, она тихо двинулась вниз по лестнице. В прихожей звучали мужские голоса. Боннет и Эммануэль. Она испуганно затаила дыхание, но двери были закрыты, и она на цыпочках прокралась мимо.
Кухня, небольшое строение, соединенное с главным зданием открытой галереей, находилась с задней стороны дома. Далее возвышался частокол, отгораживающий дом от леса. Она кинула на него взгляд, высокий с острыми пиками, но сейчас ей было необходимо поесть.
В кухне кто-то находился. Она слышала бряканье горшков и женский голос. Толкнув дверь, она вошла и остановилась, чтобы кухарка ее увидела. Потом она рассмотрела кухарку и была настолько изумлена, что могла только моргать, не веря своим глазам.
- Федра? – неуверенно произнесла она.
Девушка развернулась к ней с глазами, широко отрытыми от шока.
- О, милосердный боже! – она заглянула за спину Брианны и, увидев, что она одна, лихорадочно схватила ее за руку и потянула во двор.
- Что вы здесь делаете? – взволновано спросила она. – Как вы сюда попали?
- Стивен Боннет, - коротко ответила Брианна. – Каким образом ты … Он тебя похитил? Из Речного потока? – С момента, как она узнала о своей беременности, все происходящее казалось ей какой-то галлюцинацией.
Федра помотала головой.
- Нет, мисс. Боннет купил меня месяц назад. У человека по имени Батлер, - она сморщилась, показывая какое отвращение вызывал у нее этот человек.
Имя показалось Брианне смутно знакомым. Это было имя контрабандиста, которого она сама никогда не видела, но временами слышала его имя, и он не был тем, кто снабжал ее тетю чаем и другими роскошными товарами. Того контрабандиста она встречала, чрезвычайно уточненный джентльмен по имени Уилбрэхам Джонс.
- Я не понимаю … Погоди, здесь есть какая-нибудь еда?
- Ах, конечно. Подождите здесь, - Федра исчезла в кухне и быстро вернулась с половиной каравая хлеба и горшком с маслом.
- Спасибо, - она схватила хлеб и принялась быстро жевать, даже не намазав его маслом. Но затем опустила голову между колен и глубоко задышала, подавляя приступ тошноты.
- Извини, - сказал она. – Я беременна.
Федра кивнула головой, не выразив удивления.
- От кого?
- От своего мужа, - резко ответила Брианна, но потом с некоторым шоком поняла, что могло быть иначе. Федра исчезла из Речного потока несколько месяцев назад. Бог знает, что за это время могло произойти.
- Тогда он долго тебя не тронет, - заметила Федра, кинув взгляд на дом.
- Да. Ты сказала месяц … ты пыталась убежать отсюда?
- Один раз, - рот девушки дернулся. – Вы видели Эммануэля?
Брианна кивнула.
- Он из племени ибо. Даже болотный дух пожалеет, если свяжется с ним, - она зябко обхватила себя руками, хотя день был жаркий.
Двор был огорожен восьмифутовыми заостренными кольями, связанными веревками. Она могла бы перелезть через них с небольшой помощью от Федры, но с обратной стороны она увидела мужчину с ружьем на плече.
Она должна была догадаться раньше, если бы могла организовать свои мысли. Это было убежище Боннета и, судя по наваленным во дворе ящикам, мешкам и бочкам, он хранил здесь ценный груз перед продажей. Естественно, это место охранялось.
Слабый ветерок из-за частокола принес слабый смрад, который она учуяла, когда они высадились на берег. Она торопливо откусила хлеб, чтобы подавить позыв к рвоте.
Ноздри Федры дрогнули, и она поморщилась.
- Невольничий корабль стоит на якоре за рифами, - сказала она тихо и сглотнула. – Капитан Джексон приходил вчера к мистеру Боннету, но его не было. Сказал, что придет завтра.
Брианна почувствовала страх Федры, словно желтая зараза заливавший ее кожу.
- Он … не продаст тебя этому капитану Джексону? – от Боннета можно ожидать чего угодно. И теперь она кое-что знала о рабстве. Федра, светлокожая, молодая и хорошенькая, к тому же обученная камеристка, являлась первоклассным товаром. Боннет мог получить за нее хорошие деньги где угодно. Большинство работорговцев имели дело с необученными рабами из Африки.
Федра с побелевшими губами помотала головой.
- Не думаю. Он говорит, что я «куколка». Поэтому он держит меня так долго. На этой неделе приплывут плантаторы из Вест-Индии. Они покупают красивых женщин.
Съеденный хлеб внезапно превратился в тяжелую слизистую массу в желудке Брианны. Она встала, сделала несколько шагов и ее вырвало.
В голове у нее зазвучал веселый голос Боннета.
«Зачем вести тебя в Лондон, где ты никому не нужна? Кроме того там постоянно идут дожди. Уверен, тебе там не понравится.»
- Они покупают красивых женщин, - прошептала она, прислонившись к забору. Но белых женщин?
«Почему нет? – произнесла ее логичная часть. – Женщины являются собственностью, белые они или черные. Если тобой могут владеть, то могут тебя и продать.»
Она вытерла рот рукавом и подошла к Федре, которая сидела на груде медных листов. Ее красиво очерченное лицо осунулось от беспокойства.
- Джош … Они также забрали Джоша. Когда мы высадились, он сказал отвести его в загон для рабов.
Федра вскочила на ноги и принялась взволнованно ходить туда-сюда.
- Я не уверена. Я готовлю для рабов еду, но относит ее один из моряков. Думаю, недалеко от дома.
- Большой загон?
- Нет. Мистер Боннет не занимается работорговлей. Иногда покупает рабов там и здесь … ищет «куколок», - она скривилась. – Но здесь их не больше дюжины, если судить по количеству еды. Три девушки в доме … пять, считая фулани, которых он привез сейчас.
Почувствовав себя лучше, Брианна принялась бродить по двору в поисках чего-нибудь полезного. Здесь было много ценных вещей: рулоны китайского шелка, завернутые в льняную промасленную ткань, ящики с фарфоровой посудой, свернутые листы меди, бочонки с бренди, бутылки с вином, упакованные в ящики с соломой, коробки с чаем. Она открыла одну из них и с наслаждением вдохнула запах чайных листьев, ощутив их восхитительно успокаивающий эффект. Сейчас она готова была отдать за чашку чая почти все.
Еще более ее заинтересовали плотно запечатанные бочонки с толстыми стенками, в которых содержался порох.
«Если бы у меня были спички, - пробормотала она, с вожделением глядя на них. – Или даже просто огниво». Но огонь есть огонь, и определенно он должен быть на кухне. Она внимательно осмотрела дом, прикидывая, куда можно поместить бочонки с порохом, но, разумеется, она не могла взорвать его. Ни тогда, когда там находятся рабы, а сама она не знала, что делать после взрыва.
Звук открывающейся двери заставил ее прийти в себя, и когда оттуда выглянул Эммануэль, она уже отскочила от пороха и теперь рассматривала огромный ящик с напольными часами, украшенными позолоченными кораблями в серебряном море, которые виднелись сквозь планки.
- Ты, девка, - сказал он Брианне и дернул головой, показывая. – Иди и вымойся. – Он сурово взглянул на Федру, которая, не поднимая глаз, принялась собирать с земли щепки для растопки.
Тяжелая рука схватила Брианну за загривок, и она поплелась в дом.
На этот раз Эммануэль закрыл дверь на замок. Он принес ей тазик, кувшин с водой и чистую рубашку, и много-много позже вернулся с подносом еды. Вопросы ее он проигнорировал и, уходя, запер дверь.
Она подтянула кровать к окну и встала на нее коленями, положив локти на решетку. Она смотрела на лес и отдаленный берег, на тени кустарниковых сосен, которые медленно ползли по песку, отсчитывая время, как стрелки древнейших солнечных часов.
После длительного нахождения в такой позе у нее занемели ноги, а локти заболели. Игнорируя пятна и запах на матрасе, она расстелила на кровати свой плащ и легла на бок, наблюдая в окно за мельчайшими изменениями света и прикидывая, какими красками и кистями она смогла бы изобразить его. Потом она встала и принялась шумно ходить по комнате, оценивая ее размеры.
Комната была примерно восемь на десять футов. В миле 5280 футов. Пятьсот двадцать восемь лэпов[1]. Она надеялась, что кабинет Боннета находится прямо под ней.
Ничего не помогало, и когда стемнело, а она натопала две мили, поняла, что все время думает о Роджере.
Разгоряченная от ходьбы, она упала на кровать и стала наблюдать, как затухает на небе вечернее зарево.
Прошел ли он рукоположение, как хотел? Он беспокоился по вопросу предопределения, не будучи уверенным, что сможет принять святые обеты, если искренне не примет в своем сердце это понятие. Понятие … она могла называть это так, но для пресвитерианцев оно являлось догмой. Она криво улыбнулась, подумав о Хирами Кромби.
Иэн рассказал ей о попытках Кромби объяснить чероки доктрину предопределения. Большинство, вежливо выслушав, дальше игнорировали его. Однако жена Птицы, Пенстемон, заинтересовалась и преследовала его весь день, иногда игриво толкая его и выкрикивая: «Твой бог знал, что я толкну тебя? Как он мог знать … Я сама не знала, что сделаю это!» или в более раздумчивом состоянии хотела узнать у него, как идея предопределения может работать в азартных играх. Как и все индейцы, Пенстемон могла спорить на что угодно и о чем угодно.
Она подумала, что, вероятно, Пенстемон была ответственна за краткость его визита к индейцам. Но нужно отдать ему должное, он вернулся туда. И снова. Он верил в то, что делал.
Так же как и Роджер. Проклятие, и снова он. Его мягкие глаза цвета мха, темные от мыслей, и палец медленно скользящий по переносице.
«Имеет ли это вообще значение?» - подумала она, наконец, устав от размышлений о предопределении и радуясь про себя, что католикам не требуется верить в такие вещи, и они довольствуются тем, что позволяют богу действовать своими таинственными путями.
- Имеет ли это значение, если ты можешь помогать людям, утешать их?
Они лежали в кровати, освещаемые только светом очага. Она почувствовала, как он шевельнулся и принялся играть с прядью ее волос, пока раздумывал.
- Не знаю, - наконец, ответил он и улыбнулся, глядя на нее. - Тебе не кажется, что каждый путешественник во времени немного теолог?
Она сделала глубокий страдальческий вздох, и он рассмеялся, поцеловал ее и перешел к более земным делам.
Но, однако, он был прав. Никто, путешествующий сквозь камни, не мог не спросить: почему я? И кто мог ответить на этот вопрос, если не бог?
Почему я? А те, кто не мог – почему они? Она почувствовала холодок, подумав об этом. Эти безвестные тела, перечисленные в дневнике Джейлис Дункан, товарищи Доннера, умершие при переходе. И сама Джейлис Дункан … внезапно подумала Брианна. Ведьма умерла здесь вне своего времени.
Оставив метафизику и рассматривая вопрос чисто с научных позиций – а это должно иметь научную базу, подумала она, а не являться магией, как считала Джейлис Дункан – то законы термодинамики говорят, что ни масса, ни энергия не могут быть уничтожены или сотворены. Они могут только изменяться.
Но как изменяться? Движение во времени – это тоже изменение? Возле ее уха запищал москит, и она махнула рукой, отгоняя его.
Они могут двигаться во времени в обоих направлениях. Это они знали точно. Но очевидное следствие этого, о котором не упоминали ни Роджер, ни ее мать, вероятно, даже не видели его, это возможность двигаться в будущее, а не только в прошлое и обратно.
Вероятно, если кто-то путешествовал в прошлое и умер там, как Джейлис Дункан и Зуб выдры, то это должно уравновеситься тем, что кто-то путешествовал в будущее и там умер.
Она закрыла глаза, не имея сил или желания раздумывать об этом и дальше. Издалека донесся шорох прибоя по песку, и она подумала о невольничьем корабле. Потом она внезапно поняла, что чует его запах и, резко поднявшись, подошла к окну. Из окна она могла видеть дальний конец тропинки, ведущей к дому, и пока она смотрела, на нее из леса вышел большой человек в темно-синем кафтане и шляпе. За ним следовали еще двое в потрепанной одежде. Моряки, подумала она, видя их раскачивающуюся походку.
Это должно быть прибыл капитан Джексон.
- О, Джош, - простонала она и села на кровать, ощутив волну слабости.
Кто это был? Одна из святых Терез - Тереза Авильская? – которая в отчаянье так обратилась к богу: «Если ты так обращаешься со своими друзьями, не удивительно, что у тебя их так мало!»
Она уснула, думая о Роджере, и проснулась утром, думая о ребенке.
На этот раз тошноты и головокружения не было. Она чувствовала только покой и … любопытство?
«Ты здесь?» - спросила она, кладя руки на живот. Никакого ответа, но знание о его присутствии оставалось, уверенное, как стук ее сердца.
Хорошо, подумала она и снова уснула.
Некоторое время спустя ее разбудил шум снизу. Она резко села при громких звуках голосов, потом покачнулась и легла снова. Тошнота вернулась, но она лежала неподвижно, и тошнота затихла, как спящая змея.
Голоса внизу повышались и затихали с периодическим стуком, словно стучали кулаком по столу или стене. Потом голоса стихли, и некоторое время ничего не было слышно. Пока на лестнице не зазвучали легкие шаги. Загремел замок, и вошла Федра с подносом.
Брианна села, стараясь не дышать. Пахло чем-то жареным.
- Что происходит внизу? – спросила она.
Федра сморщилась.
- Эммануэль недоволен женщинами фулани. Ибо считают, что близнецы к плохому. Если их женщины рожают близнецов, то относят в лес и оставляют там умирать. Эммануэль хочет отправить их из дома с капитаном Джексоном, но мистер Боннет говорит, что ждет джентльменов из Вест-Индии, чтобы получить хорошую цену.
- Джентльмены из Вест-Индии … какие джентльмены?
Федра пожала плечами.
- Не знаю. Те, кому он хочет продать вещи. Плантаторы, я думаю. Поешьте, я вернусь попозже.
Федра повернулась уходить, но Брианна окликнула ее.
- Погоди! Ты не сказала мне вчера. Кто забрал тебя из Речного потока?
Девушка неохотно повернулась.
- Мистер Улисс.
- Улисс? – неверяще произнесла Брианна. Услышав недоверие в ее голосе, Федра кинула на нее сердитый взгляд.
- Что, вы мне не верите?
- Нет, нет, - торопливо уверила ее Брианна. – Я верю тебе. Но почему?
- Потому что я тупая негритянка, - с горечью ответил она. – Мама говорила мне, чтобы я никогда, никогда не сердила Улисса. Но разве я слушала?
- Сердила его? – осторожно сказала Брианна. – Как ты его рассердила? – Она махнула Федре, показывая сесть на кровать. Девушка поколебалась мгновение, но села, поглаживая белую ткань, повязанную вокруг ее головы, и подыскивая слова.
- Мистер Дункан, - наконец, сказала она, и ее лицо немного смягчилось. – Он очень хороший человек. Вы знаете, что он никогда не был с женщиной? Лошадь лягнула его по яйцам, когда он был молодым, и он думал, что не способен к этому.
Брианна кивнула; она слышала о проблеме Дункана от своей матери.
- Ну, вот, - вздохнула Федра. – Он ошибался. – Она взглянула на Брианну проверить, как та отреагирует на ее слова. – Он не хотел никого обижать, и я тоже. Это просто случилось. – Она пожала плечами. – Но Улисс, он узнал. Он узнает обо всем, что происходит в Речном потоке, рано или поздно. Может, кто-то из девушек сказал, или другим путем, но он узнал. И он сказал, что это неправильно, и я должна прекратить сию же минуту.
- Но ты отказалась? – догадалась Брианна.
Федра медленно покачала головой, надув губы.
- Я сказала ему, что я прекращу, если мистер Дункан этого захочет … И это не его дело. Понимаете ли, я думала, что мистер Дункан – там хозяин, но я ошибалась. Улисс – хозяин в Речном потоке.
- Значит, он отправил тебя … продал, чтобы ты не спала с Дунканом?
Какое ему дело? Подумала она. Он боялся, что Джокаста узнает, и ей будет больно?
- Нет, он продал меня, потому что я сказала, что если он не оставит меня и мистера Дункана в покое, то я расскажу о нем и мисс Джо.
- О нем и … - Брианна моргнула, не веря своим ушам. Федра взглянула она с ироничной усмешкой.
- Он спал с ней более двадцати лет. С тех пор, как умер старый хозяин. Так говорила моя мама. Все рабы знали об этом, но никто не был настолько глупым, чтобы сказать ему в лицо, кроме меня.
Брианна знала, что открывает рот, как рыба на воздухе, но ничего не могла поделать. Сотни маленьких вещей, которые она видела в Речном потоке, тысячи маленьких признаков близости между тетей и ее дворецким внезапно обрели новое значение. Неудивительно, что тетя сделала все возможное, чтобы вернуть его после убийства лейтенанта Вольфа. И неудивительно, что Улисс предпринял решительные меры. Обвинение могло уничтожить его.
Федра вздохнула и потерла лицо.
- Он не терял времени. В эту же ночь он и мистер Джонс стащили меня с кровати, завернули в одеяло и бросили в фургон. Мистер Джонс сказал, что ему не нужны рабы, и что он делает это ради Улисса. Потому он спустился вниз по реке и продал меня в Уилмингтоне человеку, который содержал таверну. Это было не так плохо, но потом мистер Джонс вернулся и забрал меня. Уилмингтон слишком близко к Речному потоку, и это Улиссу не понравилось. И он отдал меня мистеру Батлеру, а тот привез меня в Эдентон.
Она смотрела вниз, складывая одеяло длинными изящными пальцами. Ее губы были сжаты, а лицо слегка покраснело. Брианна воздержалась спросить, что она делала в Эдентоне, полагая, что, скорее всего, работала в борделе.
- И … Стивен Боннет нашел тебя там?
Федра кивнула, не поднимая головы.
- Выиграл в карты, - кратко ответила она и встала. – Мне нужно идти. Я достаточно позлила черных мужчин. Не хочу быть побитой Эммануэлем.
Брианна начала отходить от шока, вызванного новостями о тете и Улиссе. Внезапно ей пришла в голову мысль, и она вскочила с кровати, торопясь перехватить Федру у двери.
- Подожди! Только одно … Ты знала … рабы в Речном потоке знали о золоте?
- О том, что в гробнице старого хозяина? Конечно, - лицо Федры выразило насмешливое удивление. Мол, какие могут быть сомнения. – Но никто его не трогал. Все знали, что оно проклято.
- Ты знаешь что-нибудь о его исчезновении?
Лицо Федры стало непонимающим.
- Исчезло?
- Ах, да … ты не знаешь. Тебя уже не было, когда оно исчезло. Я просто подумала, имеет ли Улисс к этому отношение?
Федра потрясла головой.
- Я ничего об этом не знаю, но уверена, ничего не проходит мимо Улисса.
На лестнице раздались тяжелые шаги, и она побледнела. Не прощаясь, она выскользнула наружу и закрыла дверь. Брианна услышала движение ключа в замке и щелчок при его закрытии.
Молчаливый, как ящерица, Эммануэль после обеда принес ей одежду. Платье было слишком коротким и тесным в груди, но хорошо пошито из синего шелка. Его уже носили, на нем были пятна от пота и запах … страха, подумала она, подавив содрогание, когда надевала его.
Она сама вспотела, когда Эммануэль вел ее вниз, хотя в окна, шевеля занавески, влетал свежий ветерок. Дом по большей части был очень прост; голые деревянные полы, из мебели несколько стульев и коробок кроватей. Комната внизу, куда ее привел Эммануэль, была совсем другой, словно принадлежала другому дому.
Роскошные турецкие ковры ярких цветов покрывали пол. Мебель, хотя и разных стилей, была массивная и искусно выполненная, покрытая резьбой и шелковой обивкой. Серебро и хрусталь блестели с каждой подходящей поверхности, а люстра - слишком большая для комнаты - с хрустальными подвесками рассыпала по комнате маленькие радуги. Это было пиратское представление о комнате богатого человека, чрезмерное богатство и полное отсутствие стиля и вкуса.
Однако богатый человек, сидящий у окна, не обращал на обстановку никакого внимания. Худой мужчина в парике и с выдающимся адамовым яблоком выглядел старше тридцати лет, и его кожа была желтой от какой-то тропической болезни. Он резко взглянул на дверь, когда она вошла, затем поднялся на ноги.
Боннет занимал гостя. На столе стояли бокалы и графин, в воздухе стоял тяжелый запах бренди. Брианна почувствовала, как ее желудок сжался, и подумала, что они скажут, если ее вырвет прямо на турецкий ковер.
- Вот и ты, дорогая, - сказал Боннет, подходя, чтобы взять ее за руку. Она отдернула ее, но он, не обращая внимания, нажал ей на поясницу и подтолкнул к худому мужчине. – Подойди и поклонись мистеру Ховарду, милая.
Она выпрямилась во весь свой рост, уставившись на него вниз. Оказалась, что она выше мистера Ховарда более, чем на четыре дюйма. и его глаза расширились при виде ее.
- Меня держат против моей воли, мистер Ховард. Мой муж и мой отец … Ой!
Боннет схватил и вывернул ее руку.
- Милая, не правда ли? – спокойно произнес он, как будто она ничего не говорила.
- О, да. Действительно. Только слишком высокая … - мистер Ховард обошел ее, разглядывая с сомнением. – И рыжая. Мистер Боннет, я предпочитаю блондинок.
- Ах ты, мелкий гаденыш! – рявкнула она, не обращая внимания на хватку Боннета. – И откуда же ты их берешь? – Она с силой вырвала руку и повернулась к Ховарду.
- Послушайте, - сказала она, стараясь сдерживаться. Он смотрел на нее, удивленно помаргивая. – Я женщина из хорошей, значимой семьи, и меня похитили. Мой отец – Джеймс Фрейзер, мой муж – Роджер МакКензи, а моя тетя, миссис Гектор Камерон, является владелицей плантации «Речной поток».
- Она действительно из хорошей семьи? – спросил Ховард, обращаясь к Боннету.
Боннет слегка поклонился в подтверждение.
- Действительно, сэр. Прекрасная кровь.
- Хм-м, и хорошее здоровье, как я вижу, - Ховард продолжил осматривать ее, наклонившись ближе. – Она уже рожала?
- Да, сэр, здоровый сын.
- Зубы хорошие? – Ховард приподнялся на цыпочки, заглядывая ей в рот. Боннет завернул ее руку за спину, чтобы она не шевелилась, и за волосы дернул голову назад, заставив ее охнуть.
Ховард взял ее за подбородок и, засунув палец в рот, принялся водить им по зубам.
- Прекрасно, - одобрительно произнес он. – И кожа у нее хороша. Но …
Она дернула подбородком и со всей силы укусила его палец, почувствовав, как разрывается плоть под ее зубами, и медный вкус крови наполняет рот.
Он взвизгнул и ударил ее. Она успела увернуться, так что кулак только скользнул по щеке. Боннет отпустил ее, и она, сделав два быстрых шага назад, прислонилась к стене.
- Она откусила мне палец. Ведьма! – мистер Ховард с выступившими на глазах слезами прижал пораненный палец к груди. Затем ярость заполнила его, и он бросился к ней с занесенным кулаком, но Боннет схватил его за руку и оттащил.
- Успокойтесь, сэр, - сказал он. – Я не позволю испортить ее. Она ведь еще не ваша.
- Неважно, моя или нет, - закричал Ховард с красным от гнева лицом. – Я забью ее до смерти!
- О, нет, конечно, вы же не сделаете этого, - сказал Боннет успокаивающим тоном. – Это такое возмутительное расточительство. Оставьте ее мне, хорошо? – Не дожидаясь ответа, он поволок спотыкающуюся Брианну за собой и толкнул ее к своему молчаливому слуге, который во время разговора стоял у двери.
- Выведи ее, Мэнни, и поучи манерам. И завяжи ей рот, когда приведешь обратно.
Эммануэль не улыбнулся, но слабый свет зажегся в глубине его черных без зрачков глаз. Он сильно вдавил пальцы между костей ее запястья, и она охнула от боли. Быстрым движением ибо развернул ее, заворачивая руку за спину и заставив ее согнуться почти вдвое. Острая боль пронзила ее, и она почувствовала, как плечевые сухожилия начали рваться. Он потянул сильнее, и ее глаза застлала темнота. Но она услышала голос Боннета, когда Эммануэль вытащил ее за дверь.
- Не по лицу, Мэнни, и без сильных отметин.
Голос Ховарда дрожал уже не от гнева, а отчего-то, похожего на благоговение.
- Мой бог, - произнес он. – О, мой бог.
- Очаровательная девушка, не так ли? – сердечно согласился Боннет.
- Очаровательная, - откликнулся Ховард. – О, самая очаровательная штучка, которую я когда-либо видел. Какие изгибы! Могу я … - Похоть в его голосе была очевидна. Брианна почувствовала вибрацию его шагов по ковру за мгновение до того, как руки сжали ее ягодицы. Она вскрикнула, но с кляпом во рту и наклоненная над столом, так что его край врезался в диафрагму, смогла только промычать. Ховард рассмеялся и отпустил
- О, посмотри, - сказал он очарованно. – Смотри, видишь? Какие идеальные отпечатки моих ладоней … такое белое на красном … Она горяча … И, о, они исчезают. Давай-ка я …
Она сжала ноги и напряглась, пока он шарил по ее обнаженным интимным местам, но потом руки исчезли, и Боннет, отпустив ее шею, оттянул покупателя.
- Достаточно, сэр. Она пока еще не ваша собственность … пока, - голос Боннета был веселый, но твердый. Ховард немедленно предложил сумму, которая заставила ее ахнуть, но Боннет только рассмеялся.
- Очень щедро, сэр, но будет нечестно по отношению к другим покупателям принять ваше предложение, не позволив им сделать свои. Нет, сэр, я ценю ваше предложение, но собираюсь выставить ее на аукцион. Боюсь, вам придется подождать еще день.
Ховард был настроен протестовать и предлагал еще большую цену. Он был очень настойчив и возражал, что не может ждать, что его одолевает желание, слишком сильное, чтобы терпеть промедление, но Боннет отказывался и через некоторое время попросил его выйти из комнаты. Брианна слышала его затихающий голос, когда Эммануэль уводил его.
Она распрямилась, как только Боннет убрал руку с ее шеи, и яростно извивалась, чтобы опустить вниз юбки. Эммануэль не только засунул ей в рот кляп, но и связал руки за спиной. Если бы он сделал этого, она попыталась бы убить Стивена Боннета голыми руками.
Эта мысль, по-видимому, очень ярко отражалась на ее лице, потому что Боннет взглянул на нее и рассмеялся.
- Ты изумительна, дорогая, - сказал он и вытащил кляп из ее рта. – Этот мужчина опустошит кошелек, чтобы иметь шанс снова потискать твой зад.
- Ты проклятый … ты … - ее так трясло от ярости, что она не могла подобрать достаточно сильные эпитеты. – Я убью тебя на хер!
Он снова засмеялся.
- О, перестань, любимая. Из-за побитой задницы? Рассматривай это, как компенсацию за мое левое яичко, - он потрепал ее за подбородок и подошел к столу, где стояли графин и стаканы. – Ты заслужила выпивку. Бренди или портер?
Она проигнорировала предложение, пытаясь совладать с яростью. Ее щеки горели от прилившей крови, как и ее возмущенная задница.
- Что ты имеешь в виду под аукционом? – потребовала она.
- Полагаю, все достаточно ясно, милая. Конечно же, ты слышала это слово, - Боннет взглянул на нее с легкой усмешкой, налил себе немного бренди и выпил в два глотка. – Ха, - выдохнул он, моргнул и покачал головой.
- Уф. У меня еще два покупателя на товар вроде тебя, дорогая. Они прибудет завтра или послезавтра. Они сделают свои предложения, и, думаю, к пятнице ты отправишься в Вест-Индию.
Он говорил спокойно без намека на какую-либо насмешку. И это более всего заставило ее внутренности перевернуться. Она стала товаром для него и его проклятых покупателей. Не имело значение, что она говорит. Им неинтересно, кто она и чего хочет.
Боннет смотрел на нее с интересом в светло-зеленых глазах.
- Чем ты ее, Мэнни?
- Деревянной ложкой, - ответил тот безразлично. – Вы говорили не оставлять следов.
Боннет задумчиво кивнул.
- Я сказал, сильных следов, - поправил он. – Оставим-ка мы ее для мистера Рикасоли. Хотя мистер Хувенер … Ну, ладно, подождем, увидим.
Эммануэль кивнул, но посмотрел на нее с внезапным интересом. Ее желудок просто вывернуло, и рвота непоправимо испортила шелковое платье.
До нее донеслось пронзительное ржание. По пляжу бежали дикие лошади. Если бы дело происходило в романе, с мрачной иронией подумала она, то она сделала бы веревку из простыни, вылезла в окно, нашла табун и, используя свои мистические способности, заставила бы одну из лошадей унести ее к безопасности.
На самом деле простыней не было, только грязный матрас из колющейся морской травы … а что касается подобраться к лошадям … Она отдала бы многое за Гидеона, и при мысли о нем у нее брызнули слезы.
- О, не сходи с ума, - сказала она вслух, вытирая глаза. - Плачешь о лошади. - Особенно о такой лошади. Но это было намного лучше, чем думать о Роджере или Джеме. Нет, она совершенно не могла думать ни о Джемми, ни о том, что он будет расти без нее, не зная, почему она его бросила. Или это еще не рожденное дитя … какой может быть жизнь ребенка раба?
Но она думала о них, и этого было достаточно, чтобы преодолеть ее временное отчаяние.
Все будет в порядке. Она выберется отсюда. Желательно до появления мистера Рикасоли и мистера Хувенера, кем бы они ни были. В тысячный раз она заходила по комнате, заставляя себя медленно двигаться и внимательно осматриваться.
Безнадежно, здание крепко построено. Ей принесли еду, воду для умывания, льняное полотенце и гребешок. Она взяла его, рассматривая, как оружие, потом отбросила.
Через комнату проходил дымоход, но открытого очага не было. Она постучала по кирпичам и поковыряла раствор концом ложки. В одном месте он был сильно потрескан, но за четверть часа удалось выскрести только несколько дюймов раствора; сам кирпич остался на месте. Через месяц или около того, возможно, что-то получиться. Хотя шанс, что кто-то ее размера сможет пролезть через дымоход восемнадцатого века …
Собирался дождь. Она слышала хлопанье листьев пальметто, когда на них налетал ветер, остро пахнущий дождем. Вечер еще не наступил, но тучи закрыли небо, и в комнате было сумрачно. Свечей у нее не было, никто не предполагал, что она станет шить или читать.
Она в сотый раз налегла телом на брусья на окне, и они в сотый раз не поддались. Опять же, в течение месяца она могла заточить ручку ложки о камень дымохода и использовать ее, как долото, чтобы отколоть часть деревянной рамы и сдвинуть брусья. Но у нее не было месяца.
Испачканное платье забрали, оставив ее в рубашке и корсете. Это уже что-то. Она сняла корсет и через шов вытащила плашку – двенадцатидюймовую пластинку из слоновой кости. Лучшее оружие, чем гребешок, подумала она, подошла к дымоходу и принялась заострять ее конец о кирпич.
Можно ли проткнуть кого-нибудь с ее помощью? О, да, подумала она с яростью. И, пожалуйста, пусть этим кем-нибудь будет Эммануэлем.
Примечания
1
Лэп — единица количества в британских колониях в Северной Америке, применявшаяся в 17 в. для подсчета шкур животных и обычно равная 20.