120. ЕСЛИ Я ТОЛЬКО ЗА СЕБЯ^[1]

     Небо наливалось свинцом, угрожая дождем; ветер носился между пальметто, шурша листьями, как саблями. Ниже в глубине приливного леса возле ручья возвышались четыре камня.

     «Я жена владетеля Балнайна, - прошептала Брианна. – Фейри снова украли меня»^[2] - У нее побледнели даже губы, и она прижимала к груди Аманду.

     Мы уже попрощались. Мы начали прощаться, подумала я, с того дня, когда я прижала стетоскоп к груди Мэнди. Но Брианна развернулась и вместе с ребенком бросилась в объятия Джейми, который прижал их с такой силой, что я побоялось, что он кого-нибудь задавит.

     Потом Брианна подлетела ко мне в развивающемся плаще и облаке распущенных волос. Ее прохладное лицо прижалось к моему, и наши слезы смешались.

     - Я люблю тебя, мама! Я люблю тебя! – сказала она в отчаянье, затем развернулась и, не оглядываясь, пошла по пути, описанному Доннером. По кругу направо, между двумя камнями, круг налево, и назад через центр, а потом слева от самого большого камня.

     Я представляла что произойдет, и когда она отправилась обходить камни, отбежала на безопасное, как я посчитала расстояние. Но оно не было таковым. Звук камней, рев на этот раз, а не пронзительный крик, потряс меня, прервав мое дыхание и почти остановив сердце. Резкая боль сжала грудь, и я беспомощно упала на колени.

     Они исчезли. Я могла видеть, как Джейми и Роджер бежали проверить … боясь найти тела, и ощутив одновременно и облегчение, и опустошение, не найдя ничего. Я видела плохо, мое зрение плавало и мерцало, но мне оно было не нужно. В глубине своего сердца я знала – они ушли.

     - Двое пошли, - прошептал Роджер. Его голос был не более, чем слабый хрип, и он сильно откашлялся, прочищая горло. – Джеремия. – Он взглянул на Джема, который моргнул при звуке своего официального имени и выпрямился во весь рост.

     - Ты знаешь, что мы собираемся сделать, да?

     Джемми кивнул, кинув быстрый взгляд в сторону возвышающихся камней, где исчезли его мать и сестренка. Он сильно сглотнул и вытер слезы.

     - Хорошо, - Роджер протянул руку и ласково положил ее на голову Джемми. – Знай, mo mac^[3], я буду любить тебя всю жизнь, и никогда не забуду. Но то, что мы собираемся делать, страшно опасно, и тебе не обязательно идти со мной. Ты можешь остаться здесь с дедушкой и бабушкой Клэр. Это ничего, все в порядке.

     - И я … я больше не увижу маму? – Джемми огромными глазами смотрел на камни.

     - Не знаю, - сказал Роджер, и я услышала в его глухом голосе слезы, которые он сдерживал. Он не мог знать увидит ли сам Брианну или Мэнди. – Может быть … может быть, нет.

     Джейми поглядел вниз на Джема, который, вцепившись в его руку, переводил растерянный и испуганный взгляд между отцом и дедушкой.

     - Однажды, a bhailach^[4], - сказал Джейми, - ты встретишь огромную мышь по имени Майкл^[5] и передашь ему привет от своего дедушки. – Он раскрыл ладонь, отпустив руку мальчика, и кивнул на Роджера.

     Джем мгновение стоял неподвижно, потом рванул к Роджеру, разбрасывая песок из-под ног. Он с разбегу прыгнул в руки отца, обняв его за шею, и с последним взглядом на нас Роджер развернулся и зашел за камень. Внутри моей головы взорвалось ревущее пламя.

     Не помню, через какое время я очнулась, выбираясь из облака осколков, подобных граду. Моя голова лежала на коленях Джейми. И я услышала, как он тихо говорил то ли себе, то ли мне: «Ради тебя я могу продолжать … но ради себя одного … я не смогу».

     121. ЧЕРЕЗ БЕЗДНУ

     Три ночи спустя, я с пересохшим горлом проснулась от беспокойного сна в гостинице в Уилмингтоне. Я села, чтобы найти воду, и увидела, что я одна. Лунный свет, льющийся в окно, белел на пустой подушке рядом со мной.

     Я нашла Джейми за гостиницей. Он сидел на земле, прислонившись спиной к чурке для колки дров и обняв колени руками. Его рубашка бледным пятном выделялась в темноте двора.

     Он не заговорил, когда я подошла, но повернул ко мне голову, и его тело сдвинулось в молчаливом приглашении. Я села на чурку рядом с ним, и он с длинным вздохом прислонил голову к моему бедру.

     - Не можешь заснуть? – я ласково прикоснулась к нему, убирая с его лица волосы. Он не заплел на ночь косичку, и теперь они в беспорядке рассыпались по его плечам.

     - Нет, я спал, - ответил он тихо. Его открытые глаза смотрели на большую, в три четверти, луну, висящую над осинами. - Я видел сон.

     - Кошмар?

     Теперь они мучили его меньше, но иногда приходили: кровавые воспоминания о Каллодене, о бесполезной смерти и резне; тюремные сны о голоде и неволе … и иногда, очень редко, к нему во сне возвращался Джек Рэндалл с его жестокой любовью. Такие сны всегда заставляли его вставать с кровати и ходить часами, пока истощение не освобождало его от видений. Но у него не было кошмаров со времен битвы у моста Мурз-крик.

     - Нет, - немного удивленно ответил он. – Ничего подобного. Я видел во сне ее, нашу девочку, и детей.

     Мое сердце дернулось от неожиданности и, может быть, от зависти.

     - Ты видел Брианну и детей? Что случилось?

     Он улыбнулся, лицо его в лунном свете было умиротворенным и несколько отстраненным, словно он все еще видел перед собой фрагменты сна.

     - Все в порядке, - ответил он. – Они в безопасности. Я видел город, похоже Инвернесс, но немного другой. Они поднялись по ступенькам крыльца. Роджер Мак тоже был с ними, - добавил он. – Постучали в двери, и им открыла невысокая женщина с коричневыми волосами. При виде их она рассмеялась от радости и провела их по длинному холлу, где с потолка свисали странные перевернутые чаши.

     Потом они вошли в комнату с диваном и креслами, одна стена которой вся была стеклянной от пола до потолка. Через нее вливался свет послеполуденного солнца, и волосы Брианны сияли, как огонь, а малышка Мэнди заплакала, когда свет попал ей в глаза.

     - Кто-нибудь … назвал эту женщину по имени? – спросила я с быстро бьющимся сердцем.

     Он нахмурился, и лунный свет лег крестом на его лоб и нос.

     - Да, не могу точно сказать … О, да Роджер Мак назвал ее Фионой.

     - Правда? – произнесла я. Сухость во рту стало гораздо сильнее, чем когда я проснулась. Ночь была прохладной, но не достаточно, если судить по температуре моих рук, лежащих на его плече.

     За время нашего брака я много чего рассказывала Джейми о моем собственном времени. О поездах, самолетах, автомобилях, о войнах и даже о сантехнике. Но я никогда не рассказывала, как выглядит кабинет в доме, в котором вырос Роджер.

     Стеклянная стена в этой комнате была устроена для хобби преподобного, который увлекался живописью. А в длинном холле особняка висели старомодные светильники с плафонами в виде перевернутых чаш. И я точно знала, что никогда не говорила ему о последней экономке преподобного, девушке с темными кудрявыми волосами по имени Фиона.

     - Они были счастливы? – спросила я, наконец, очень тихо.

     - Да, у Брианны и мальчика на лицах мелькала тень, но я видел, что они все равны были рады. Они все сели обедать, Брианна и мальчик рядом, и Джем измазал лицо кремом. – Он улыбнулся этой картине, блеснув зубами в темноте.

     - О … и почти перед тем, как я проснулся … Джем баловался, брал и передвигал вещи, как он всегда делает. И на столе стоял один предмет. Не могу сказать, что это было, я никогда не видел что-либо подобное. - Он развел руки, показывая размер в шесть дюймов. – Примерно такой ширины и чуточку выше, как коробка, но … горбатая.

     - Горбатая? – я задумалась, что же это могло быть.

     - Да, и сверху на ней было что-то вроде маленькой дубинки, только с утолщениями на обоих концах, и эта дубинка была связана с коробкой черным шнуром, закрученным, как поросячий хвост. Джем протянул к нему руку и сказал: «Я хочу поговорить с дедушкой». А потом я проснулся.

     Он отклонил голову назад еще сильнее, чтобы посмотреть в мое лицо.

     - Ты можешь узнать этот предмет, сассенах? Я ничего похожего раньше не видел.

     Осенний ветер прилетел с холмов, гоня перед собой сухие листья, быстрый и легкий, как шаги привидения, и я почувствовала, как волоски на моих руках приподнялись.

     - Да, я знаю, - сказала я. – Я расскажу тебе. – Хотя не представляла, как можно объяснить его простыми словами. Я кашлянула.

     - Это называется телефон.