- Никогда не видела ничего подобного в жизни, - я наклонилась ближе, чтобы лучше рассмотреть. - Просто удивительно.
- И ты целитель половину своей жизни, - раздраженно пробормотал Джейми. - Только не говори, что в вашем времени нет змей.
- Ну, в центре Бостона их не так уж много. Кроме того хирург не занимается укусами змей. Единственный раз, когда я имела с ними дело, произошел, когда хозяин зоопарка был укушен королевской коброй. Мой друг делал вскрытие трупа и пригласил меня посмотреть.
Я воздержалась от замечания, что Джейми сейчас выглядел намного хуже того объекта аутопсии.
Я осторожно положила руку на его лодыжку. Кожа была горячей и сухой. Она была также красной. Точнее, ярко-красной. Блестящая краснота простиралась от ног почти до грудной клетки; он выглядел так, будто его сварили в кипятке.
Его лицо, уши и шея также были помидорного цвета; только на груди кожа оставалась бледной, да и то была покрыта мелкими красными точками. Кроме цвета вареного лобстера, его кожа на руках и ногах отличалась тем, что шелушилась, свисая тонкими клочками, как испанский мох.
Я всмотрелась в кожу на его бедре и увидела, что ее краснота образовалась за счет более плотного узора красных точек таких же, как на груди.
- Ты выглядишь так, будто тебя поджаривали на медленном огне, - сказала я, с изумлением проводя пальцем по сыпи. - Я никогда не видела ничего более красного в моей жизни.
Плоские точки. Я не чувствовала никаких шишечек и выступов. "Не сыпь, как таковая, - подумала я. - Это должно быть петехии, точечные кровоизлияния под кожей. Но столь многочисленные ..."
- Не думаю, что ты выглядишь лучше, чтобы критиковать меня, сассенах, - сказал он. Слишком слабый, чтобы кивнуть головой, он указала глазами на мои руки, все в желтых и синих пятнах.
- О, черт! - я вскочила на ноги, торопливо набросила на него одеяло и выбежала в дверь. Отвлеченная драматическим прибытием Джейми, я оставила во дворе чан, в котором окрашивала одежду, а воды в нем было мало. Христос, если она выкипела, а одежда сгорела ...
Горячий сильный запах мочи и индиго ударил мне в нос, когда я выскочила из двери. Несмотря на это, я облегченно вздохнула, поскольку увидела Марсали, которая с красным от усилий лицом тащила из чана парящую массу большой деревянной рогаткой. Я торопливо подбежала к ней и стала хватать из этой груды дымящиеся предметы одежды один за другим и бросать их на кусты ежевики для просушки.
- Слава Богу, - сказала я, махая ошпаренными пальцами, чтобы охладить их. - Я боялась, что все сожгла.
- Возможно, они будут немного темноватыми, - Марсали вытерла лицо рукой, откидывая назад светлые пряди волос, выбившиеся из керча. - Если погода будет хорошая, можно оставить их на солнце, чтобы они немножко поблекли. Давайте, снимем чан, пока он не сгорел.
Слой индиго на его дне уже почернел и потрескался, когда мы опрокинули его с костра, и облака резко пахнущего дыма поднялись вокруг нас.
- Все в порядке, - сказала Марсали, кашляя и сдувая дым от лица. - Оставьте его, мама Клэр, я налью воды, чтобы он отмокал. Вам нужно осмотреть па, да? Я пришла, как только услышала, что он плох.
- О, спасибо, дорогая, - я была переполнена благодарностью; у меня совсем не было времени таскать несколько ведер воды с ручья, чтобы залить в чан. Я подула на ошпаренные пальцы; кожа на них стала почти такой же красной, как у Джейми.
- Я думаю, с ним все будет в порядке, - уверила я ее, подавляя свой страх. - Он чувствует себя ужасно и выглядит еще хуже. Я не видела ничего подобного в жизни, но если рана не воспалиться ... - я суеверно скрестила обожженные пальцы.
- Ага, он выживет, - уверенно заявила Марсали. - Фергюс говорил, что когда они нашли его с Роджером, им показалось, что он умер, но когда они пересекли хребет, он уже отпускал ужасные шутки о змее, так что они перестали волноваться.
Я была не так оптимистична, увидев состояние его ноги, но бодро улыбнулась.
- Да, с ним все будет хорошо. Я собираюсь сделать ему луковые припарки и прочистить рану. Почему бы тебе не навестить его, пока я хожу за луком?
К счастью лука было много; я собрала его две недели назад, когда ударил первый мороз, и десятки узловатых ароматных плетей висели в кладовой. Я сорвала шесть больших луковиц и принесла их на кухню, почистила и начала резать. Мои полуобваренные пальцы покалывали и были жесткими, так что я работала медленно, опасаясь случайно порезать их.
- Давайте, leannan(1), я порежу, - миссис Баг вынула нож из моей руки и принялась быстро кромсать лук. - Это для припарки? Да, это то, что нужно. Хорошая припарка из лука вылечит все что угодно, - однако она немного хмурилась, когда кидала озабоченный взгляд в сторону моего кабинета.
- Я могу чем-то помочь, ма? - в кухню вошла Бри с таким же встревоженным видом. - Па выглядит ужасно. Он в порядке?
- Деда узасно? - Джемми притопал следом за матерью, скорее заинтересованный ножом, которым работала миссис Баг, чем обеспокоенный состоянием дедушки. Он с целеустремленным видом подтащил табурет к столу. - Я делаю!
Я убрала волосы с обильно орошаемых слезами глаз.
- Думаю, да, - я вздохнула и промокнула глаза платком. - Как Роджер?
- Хорошо, - я заметила нотку гордости в ее голосе. Джейми заявил, что Роджер спас ему жизнь. Может быть. Я только надеялась, что она останется спасенной.
- Он спит, - добавила она. Ее рот немного изогнулся, когда она с понимающим видом встретила мой взгляд. Пока муж в постели, вы, по крайней мере, знаете, где он. И уверены, что в настоящий момент он в безопасности.
- Джем, не приставай к миссис Баг! - она подхватила его с табурета, несмотря на протестующие пинки, и унесла подальше от разделочной доски. - Ма, нужно что-нибудь сделать?
Я в размышлении потерла между бровями.
- Да, может, ты попытаешься найти личинки мух? Они нужны для ноги Джейми, - я нахмурила брови, глядя из окна на яркий осенний день. - Однако боюсь, что мороз убил всех мух, я не видела ни одной уже несколько дней. Посмотри в загоне, они могли отложить яйца в теплые экскременты.
Она состроила быструю гримасу отвращения, но кивнула, ставя Джемми на пол.
- Давай, парень, пойдем поищем гадости для бабы.
- Гадости, гадости, гадости, - Джемми носился вокруг в восторге от такой перспективы.
Я бросила нарезанный лук в выдолбленную тыкву и налила в нее немного горячей воды из котелка. Оставив лук настаиваться, я вернулась в хирургию. В центре кабинета стоял крепкий сосновый стол, который служил диагностическим столом, стоматологическим креслом, поверхностью для составления препаратов и даже исполнял роль обеденного стола в зависимости от медицинской необходимости и числа гостей. В настоящее время на нем лежало тело Джейми, едва видимое под кучей одеял и накидок. Марсали стояла рядом и поила его водой из чашки.
- Ты уверен, что с тобой все хорошо, па? - спросила она, потянувшись к нему рукой, но остановилась, боясь дотронуться до него.
- О, да.
Я слышала в его голосе глубокую усталость, но большая рука медленно появилась из-под одеял и коснулась ее щеки.
- Фергюс прекрасно справился, - сказал он. - Собрал мужчин ночью, утром нашел меня и Роджера Мака, благополучно привел всех домой. У него великолепное чувство направления.
Голова Марсали была наклонена, но я видела, как ее щека приподнялась от улыбки.
- Я говорила ему тоже самое. Однако он не перестает ругать себя за то, что упустил животных. Он говорит, что одного из них хватило бы Риджу на всю зиму.
Джейми коротко фыркнул.
- Обойдемся.
Говорить ему было трудно, но я не стала отсылать Марсали. Роджер сказал мне, что Джейми рвало кровью, когда они возвращались, поэтому я не могла дать ему бренди или виски, и у меня не было лауданума. Присутствие Марсали помогало ему отвлечься.
Я тихонько открыла шкаф и вытащила большой горшок с крышкой, в котором держала пиявок. Глиняная посуда приятно холодила мои ошпаренные пальцы. У меня было около дюжины больших пиявок, которые плавали в темном настое из воды и корней рогоза, словно черные капли. Я выложила трех пиявок в маленькую миску, наполненную чистой водой, и пододвинула ее к жаровне согреться.
- Просыпайтесь, друзья мои, - сказала я. - Время отрабатывать ваше содержание.
Я стала выкладывать другие вещи, которые мне понадобятся, слушая негромкую беседу позади себя - Герман, дитя Джоан, дикобраз в деревьях возле хижины Марсали и Фергюса.
Грубая марля для луковой припарки, закупоренные бутылки со спиртом, разведенным стерильной водой, глиняные горшки с высушенными растениями: желтокорень, эхинацея, окопник. И бутылка пенициллинового раствора. Я тихо выругалась, взглянув на этикетку. Он был почти месячной давности; отправившись на охоту за медведем и занявшись домашней работай после нашего возвращения, я не приготовила новую партию раствора.
Он должен работать. Тесно сжав губы, я раскрошила травы в миску из древесины бука и вознесла тихую молитву Святой деве. Мне нужна была вся помощь, которую я могла получить.
- А ветки на земле свежие? - спросил Джейми, проявив больше заинтересованности в дикобразе, чем в новых зубах Джоан.
- Да, зеленые и свежие. Я точно знаю, что это отвратительное существо наверху, но дерево очень большое, и я не могу увидеть его с земли, не говоря уже о том, чтобы попасть в него из ружья.
Марсали была посредственным стрелком, но так как Фергюс с одной рукой не мог стрелять из мушкета вообще, в семье охотилась она.
- Ммфм, - с усилием откашлялся Джейми, и она торопливо дала ему еще воды. - Возьми немного соленой свинины из кладовой и натри ею палку. Воткни палку в землю недалеко от дерева, и пусть Фергюс караулит. Дикобразы страшно любят соль и жир; он почувствует их и спустится с дерева, как стемнеет. Как только он окажется на земле, не нужно тратить выстрелы, просто стукни его по голове. Фергюс может прекрасно это сделать.
Я открыла медицинский сундучок и хмуро уставилась на пилы и скальпели. Я вынула маленький с изогнутым лезвием скальпель, чувствуя его прохладную ручку. Мне нужно удалить омертвевшие ткани, клочки кожи, кусочки листьев, материи и грязи; мужчины залепили его рану грязью и завязали грязным платком. Только после этого я могла опрыснуть ее открытую поверхность раствором пенициллина. Мне оставалось только надеяться, что он поможет.
- Это было бы хорошо, - произнесла Марсали с жаром. - Я никогда не добывала дикобраза раньше, но Иэн говорил, что они очень полезны, много жира и игл, которые можно использовать для шитья и всего прочего.
Я закусила губу, рассматривая другие лезвия. Самой большой была складная пила, предназначенная для ампутации в полевых условиях, с длиной лезвия около восьми дюймов; я не использовала ее с самого Аламанса. От мысли, применить ее сейчас, по моим бокам потекли струйки пота ... но я видела его ногу.
- В мясе слишком много жира, - сказал Джейми, - но это хорошо.
Он резко замолчал, издав приглушенный стон, когда задел ногу, перемещая свой вес.
Я почти могла ощущать процесс ампутации, эхом отдающийся в мускулах моих рук; упругое сопротивление разрезаемых кожи и мышц, скрип распиливаемой кости, треск рвущихся сухожилий и скользкие эластичные сосуды, брызжущие кровью, ускользающие в разъединенную плоть, как ... змеи.
Я сглотнула. Нет. До этого не дойдет. Конечно, нет.
- Тебе нужно есть жирное мясо. Ты очень худенькая, muirninn(2), - мягко произнес Джейми позади меня. - Слишком худенькая для женщины, вынашивающей ребенка.
Я обернулась, мысленно обругав себя еще раз. Я подозревала это, но надеялась, что я не права. Три ребенка за четыре года! И однорукий муж, который не может управляться с мужской работой на ферме и не хочет заниматься женской работой по уходу за детьми и пивоварением.
Марсали издала негромкий звук - полу-рыдание, полу-фырканье.
- Как вы догадались? Я даже Фергюсу еще не сказала.
- Надо было сказать, хотя он уже знает.
- Это он сказал вам?
- Нет, но я думаю, что его мучило не только расстройство желудка во время охоты. Теперь, когда я увидел тебя, я понял, что его беспокоило.
Я до крови прикусила язык. Неужели масло пижмы и уксус, которые я ей дала, не помогают? Или семена атаманты? Или, как я сильно подозревала, она не брала на себя труд регулярно ими пользоваться? Но слишком поздно для вопросов и упреков. Я поймала ее взгляд, когда она подняла голову, и ободряюще - я надеюсь - улыбнулась ей.
- О, - сказала она со слабой улыбкой. - Мы справимся.
Пиявки шевелились; их тела медленно растягивались, как ожившие резиновые ленты. Я отогнула одеяло, открыв ногу Джейми, и мягко прижала пиявку к раздутой плоти возле раны.
- Выглядит более мерзко, чем есть на самом деле, - сказала я успокаивающим тоном, услышав непроизвольный выдох Марсали при виде его ноги. Это было правдой, хотя реальность была достаточно мерзкой. Разрезы были покрыты черной коркой по краям; но все еще зияли, открывая красную массу, источающую гной. Плоть вокруг ран чрезвычайно распухла и почернела, испещренная зловещими красноватыми полосками.
Я прикусила губу и нахмурилась, оценивая ситуацию. Я не знала, какая змея укусила его - хотя это не имело особого значения из-за отсутствия противоядия - но ясно, что токсин обладал сильным гемолитическим эффектом. Мелкие кровеносные сосуды полопались по всему его телу, внутри и снаружи, и большие сосуды - возле раны.
Ступня и лодыжка раненной ноги были теплые и розовые, или скорее красные. Это было неплохим знаком, так как свидетельствовало о том, что боле глубокое кровообращение не нарушено. Проблема состояла в том, чтобы улучшить кровообращение вблизи раны для предотвращения отмирания тканей. Красные полосы, однако, очень сильно меня беспокоили; они могли быть как частью геморрагического процесса, так и ранними признаками септического заражения крови.
Роджер не многое рассказал мне о той ночи на горе, но это и не было нужно; я видела и раньше людей, которые сидели в темноте в обнимку со смертью. Если Джейми пережил ночь и следующий за ней день, есть шанс, что он выживет ... если я смогу справиться с инфекцией. Но в каком состоянии?
Мне не приходилось прежде лечить укусы ядовитых змей, но я видела достаточно иллюстраций в учебниках. Зараженная ткань отмирает и гниет; Джейми мог легко потерять большую часть мышечной массы голени, что может сделать его хромым на всю жизнь, или хуже того, рана может стать гангренозной.
Я украдкой взглянула на него. Он был накрыт одеялами и так ослаб, что едва мог шевелиться. И все же линии его тела изящно вырисовывались под ними, указывая на скрытую силу. Я не могла вынести мысли сделать его калекой, и все же я сделаю это, если будет нужно. Отрезать ногу Джейми ... мысль об этом заставила мой желудок сжаться, а ладони, покрытые синими пятнами, вспотели.
Захочет ли он сам?
Я взяла чашку с водой возле головы Джейми и выпила ее. Я не стала бы спрашивать. Выбор был его правом, но он принадлежал мне, а я сделала свой выбор. Я не брошу его, независимо от того, на что мне придется пойти, чтобы удержать его.
- Ты действительно в порядке, па? - Марсали увидела мое лицо. Ее глаза испуганно метнулись от меня к Джейми. Я торопливо попыталась сменить выражение на твердую уверенность.
Джейми тоже наблюдал за мной. Один уголок его рта приподнялся.
- Да, я так думал, но сейчас я не совсем уверен.
- В чем дело? Ты чувствуешь себя хуже? - спросила я с тревогой.
- Нет, я чувствую себя прекрасно, - неискренне уверил он меня. - Только вот, когда у меня были набольшие раны, ты ругалась и трещала, как сорока, но если я был очень плох, ты становилась нежной, как молоко, сассенах. А сейчас ты не обзываешь меня и не произнесла ни слова упрека с тех пор, как меня принесли домой. Означает ли это, что ты решила, что я умираю, сассенах?
Он насмешливо приподнял бровь, но я могла видеть искру беспокойства в его глазах. В Шотландии никогда не было гадюк; он не мог знать, что происходит с его ногой.
Я глубоко вздохнула и легко положила руки на его плечи.
- Проклятый человек. Это надо же, наступить на змею! Ты что, не смотришь куда идешь?
- Нет, когда преследую по склону тысячу фунтов мяса, - сказал он, улыбаясь. Я почувствовала небольшое расслабление мускулов под моими пальцами и подавила желание улыбнуться в ответ. Вместо этого я сердито сверкнула глазами.
- Ты напугал меня до чертиков! - это, по крайней мере, было правдой.
Бровь приподнялась снова.
- Может быть, ты думаешь, что я сам не испугался?
- Тебе нельзя, - заявила я твердо. - Мы можем бояться только по очереди. Теперь мой черед.
Это заставило его рассмеяться, но смех быстро сменился кашлем и холодной дрожью.
- Принеси горячий камень для ног, - приказала я Марсали, обертывая его одеялами. - И еще чайник с кипящей водой.
Она торопливо бросилась к кухне. Я кинула взгляд на окно, задаваясь вопросом, была ли Брианна успешна в обнаружении личинок. Они не имели себе равных в очищении гнойных ран, не повреждая здоровой плоти. Если я хочу спасти его ногу так же, как и его жизнь, мне нужно гораздо больше помощи, чем молитва Святой деве.
Рассеянно подумав о том, есть ли святой покровитель у личинок, я приподняла край одеяла и кинула короткий взгляд на моих беспозвоночных помощников. "Хорошо", - я издала тихий вздох облегчения. Пиявки работали быстро; они уже округлились, отсасывая кровь, которая заполнила ткани из разорванных капилляров. Без ее давления кровообращение могло восстановиться достаточно быстро, чтобы дать питание коже и мышцам голени.
Я видела, как его рука сжала край стола, и почувствовала бедрами, прижатыми к дереву, как он задрожал от холода.
Я обхватила его голову ладонями; щеки его горели.
- Ты не умрешь! - прошипела я. - Нет! Я не позволю тебе!
- Люди говорят мне это постоянно, - пробормотал он, прикрыв запавшие глаза. - Мне нельзя иметь собственное мнение?
- Нет, - сказала я. - Тебе не позволено. Вот, выпей.
Я поднесла чашку с пенициллиновым раствором к его губам, придерживая его, пока он пил. Он состроил гримасу, но послушно выпил.
Марсали принесла чайник, полный кипящей воды. Большую часть кипятка я вылила на подготовленные травы и оставила настаиваться. Чашку холодной воды я дала Джейми, чтобы смыть вкус пенициллина.
Он проглотил воду, потом откинулся на подушку, все еще не открывая глаз.
- Что это? - спросил он. - У него вкус железа.
- Вода, - ответила я. - У тебя кровоточат десна, все будет со вкусом железа, - я вручила Марсали пустой кувшин и попросила принести еще воды. - Положи в нее мед, - сказала я. - Одна часть меда на четыре части воды.
- Крепкий бульон - вот в чем он нуждается, - сказала она, посмотрев на него с нахмуренным от тревоги лбом. - Это всегда советовала моя мама, и ее мама тоже. Когда тело потеряло много крови, лучше говяжьего бульона ничего нет.
Я подумала, что Марсали была серьезно взволнована; она из тактичности очень редко упоминала при мне свою мать. На этот раз проклятая Лаогера была права; крепкий бульон был бы превосходной вещью, если бы у нас была свежая говядина.
- Медовая вода, - сказала я коротко, выставляя ее из комнаты. Потом подошла за добавочной порцией пиявок, и остановилась, чтобы посмотреть в окно, где же Брианна.
Она уже вылезла из загона с босыми ногами и юбками, подоткнутыми выше колен, и очищала с ноги конский помет. Значит, безуспешно. Она увидела меня в окне и махнула рукой, потом показала на топор, прислоненный к изгороди, и в направлении леса. Я кивнула и махнула ей рукой в ответ; гнилые бревна давали еще одну возможность.
Джемми находился рядом с ней, привязанный к изгороди загона за помочи. Он не нуждался в них, чтобы стоять на ногах, но они не позволяли ему убежать, пока мать была занята. Он с увлечением стягивал с забора засохшие тыквенные плети с остатками овощей и радостно вопил, когда обломки сухих листьев и куски побитых морозом тыкв падали на его пылающие волосы. С решительным видом на круглом личике он попытался затолкать в рот тыкву размером с его голову.
Уголком глаза я уловила движение; Марсали принесла в ведре воду с ручья и стала наливать ее в подгоревший котел. Нет, она не показывала вида, но Джейми был прав, она была слишком худой. Теперь я могла видеть бледность ее лица и тени под глазами. Черт.
Еще какое-то движение; длинные белые ноги Брианны под подоткнутыми юбками в тени голубой ели. А она пользовалась маслом пижмы? Она все еще кормила грудью Джемми, но это не давало никакой гарантии в таком возрасте ребенка.
Я повернулась на звук позади меня и увидела, что Джейми медленно забирается назад под одеяла, похожий на большого красного ленивца, с моей ампутационной пилой в руке.
- Что, черт побери, ты делаешь?
Он улегся, гримасничая от боли, и откинулся на подушку, делая глубокие задыхающиеся звуки. Складная пила была прижата к его груди.
- Я повторяю, - сказала я, угрожающе нависнув над ним и уперев руки в боки, - что, черт возьми ...
Он открыл глаза и приподнял пилу на дюйм или чуть выше.
- Нет, - сказал он решительно. - Я знаю, о чем ты думаешь, сассенах, и я не согласен.
Я глубоко вздохнула, чтобы голос мой не дрожал.
- Ты знаешь, я не стану этого делать, если не будет абсолютной необходимости.
- Нет, - повторил он с таким знакомым мне упрямством. "Ничего удивительного, что никто не сомневается, на кого похож Джемми", - с кислой усмешкой подумала я.
- Ты не знаешь, что может произойти ...
- Я знаю лучше тебя, сассенах, что происходит с моей ногой, - прервал он меня, потом сделал паузу, чтобы вдохнуть воздух. - Мне все равно.
- Может быть, но мне не все равно!
- Я не собираюсь умирать, - произнес он твердо, - и я не хочу жить без ноги. Я в ужасе от этого.
- Я сама от этого не в восторге. Но что, если встанет выбор между ногой и жизнью?
- Не встанет.
- Это очень даже может быть!
- Нет, не может.
"Возраст не имеет ни малейшего значения", - подумала я. Два года или пятьдесят лет. Фрейзер остается Фрейзером, нет камня упрямей их. Я провела рукой по волосам.
- Хорошо, - произнесла я сквозь сжатые зубы. - Отдай эту чертову вещь, я уберу ее.
- Даешь слово?
- Что? - я уставилась на него.
- Даешь слово? - повторил он, возвращая мне пристальный взгляд. - У меня может быть жар, я могу потерять сознание. Я не хочу, чтобы ты отрезала ногу, когда я не в состоянии остановить тебя.
- Если ты будешь в таком состоянии, то у меня не будет выбора!
- Может быть, у тебя, - сказал он ровным голосом, - но у меня он есть. Я сделал его. Даешь слово, сассенах?
- Ты отвратительный, доводящий до бешенства ...
Его улыбка была удивительна, белая вспышка на багровом лице.
- Если ты назовешь меня шотландцем, сассенах, тогда я буду уверен, что выживу.
Громкий крик на улице помешал мне ответить. Я повернулась к окну и увидела, как Марсали уронила оба ведра с водой на землю. Вода выплеснулась на ее юбки и обувь, но она не обратила на это внимания. Я кинула взгляд в ту сторону, куда она глядела, и задохнулась.
Животное прошло через загон, сломав жерди изгороди, как спички, и теперь стояло среди грядки, жуя тыквенные плети. Оно было огромным и черным и покрыто длиной шерстью. На расстоянии десяти футов от него стоял Джемми с огромными круглыми глазами и открытым ртом, забывший о тыкве в руках.
Марсали издала еще один визг, и Джемми, заразившись ее страхом, заорал и стал звать свою мать. Я развернулась, чувствуя себя, словно в замедленной съемке, хотя это было совсем не так медленно, выхватила пилу из рук Джейми и выскочила во двор с мыслью, что бизоны в зоопарке не такие большие.
Я не помню, как сбежала с крыльца, наверное, спрыгнула. Из леса появилась Брианна, которая бежала молча с решительным напряженным лицом, держа в руках топор. У меня не было времени окликнуть ее, а она уже была рядом.
Она замахнулась топором еще в беге и на последнем шаге со всей силы опустила его между ушей гигантского животного. Тонкие брызги крови взлетели в воздух и упали на тыквы. Буйвол взревел и наклонил голову, словно собираясь рвануться вперед.
Бри нырнула в сторону, бросившись к Джемми, который стоял на коленях, и стала дергать помочи, за которые он был привязан к изгороди. Уголком глаза я увидела, как Марсали, выкрикивая гэльские молитвы и проклятия, содрала юбку с куста ежевики.
Я каким-то образом разложила пилу, пока бежала и, в два удара перерезав помочи Джемми, вскочила и помчалась к грядке. Марсали набросила юбку на голову буйвола, и тот стоял, ошеломленно качая головой и шатаясь; кровь черными пятнами проступала на свежевыкрашенной ткани.
В холке он был с меня ростом и странно пах - пылью и теплом, слега протухшим мясом и чем-то удивительно знакомым, как пахнет корова. Он сделал шаг, другой. Я, удерживая, вцепилась пальцами в его густую шерсть и ощутила, как судороги пробегали по его телу; они трясли меня, как землетрясение.
Я никогда не делала этого, но действовала так, как будто делала это тысячу раз. Уверенной рукой я нащупала место под его слюнявыми губами, чувствуя, как теплое дыхание задирает мой рукав. Сильный пульс бился под челюстью, и я мысленным взором увидела его большое мясистое сердце, накачивающее горячую кровь.
Я с силой провела пилой по горлу, чувствуя в пальцах и руках упругое сопротивление разрезаемых кожи и мышц, скрип распиливаемой кости, треск рвущихся сухожилий и скольжение перерезанных сосудов, исходящих кровью.
Мир содрогнулся. Мир дернулся и сдвинулся, ударив меня землей. Когда я пришла в себя, я сидела посредине палисадника с одной рукой, все еще вцепившейся в волосы буйвола, и онемевшей ногой, придавленной его головой. Мои юбки прилипли к бедрам, горячие и воняющие кровью.
Кто-то что-то сказал, я подняла голову. Джейми с открытым ртом и абсолютно голый стоял на крыльце на четвереньках. Марсали сидела на земле, разбросав ноги, и молча открывала и закрывала рот.
Брианна стояла рядом со мной, прижимая Джемми к груди. Забыв про свой страх, он перегнулся, наклонившись вниз, и с любопытством смотрел на бизона.
- Ууу! - сказал он.
- Да, - сказала я, - хорошо сделано.
- Ты в порядке, мама? - спросила Бри, кладя руку мне на голову, и я поняла, что она задавала этот вопрос уже несколько раз.
- Не знаю, - ответила я. - Думаю, что да.
Я взяла ее руку и, с трудом освободив ногу, встала. Ее и меня сотрясала такая же дрожь, как до этого бизона, но она затихала. Бри с глубоким вздохом посмотрела на массивное тело. Лежа на боку, животное доставало ей почти до пояса. Марсали подошла к нам и стояла, покачивая головой в страхе от его размеров.
- Божья матерь, как же мы будем разделывать его? - сказала она.
- О, - ответила я, проведя дрожащей рукой по волосам. - Полагаю, мы справимся.