Путешественница ч.6 гл.26
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
26
ПОЗДНИЙ ЗАВТРАК
За годы материнства и работы врачом я развила в себе способность мгновенно и полностью просыпаться даже от самого глубокого сна. Вот и сейчас я проснулась, сразу же ощутив смятые простыни, обвившиеся вокруг меня, услышав капание воды с водосточного желоба и уловив теплый запах тела Джейми, смешанный с прохладным свежим воздухом, проникающим сквозь щели в ставнях.
Самого Джейми в постели не было; даже не открывая глаз и не протягивая руки, я уже знала, что место рядом со мной было пусто. Все же он находился где-то рядом. Поблизости слышались звуки осторожного движения и скрип. Я повернула голову на подушке и открыла глаза.
Комната была наполнена серым светом, обесцветившим вещи, но очертания его бледного тела были хорошо видны. Он выделялся в сумраке комнаты, словно вырезанный из слоновой кости. Он был обнажен и стоял, повернувшись спиной ко мне над ночным горшком, который он вытащил из-под умывальника.
Я восхитилась твердой округлостью его ягодиц, маленькими ямками на каждой из них и ощущением их бледной уязвимости. Углубление его позвоночника тянулось изящным гладким изгибом от ягодиц к плечам. Когда он немного шевельнулся, на спине слабым серебряным светом блеснули шрамы, и у меня перехватило дыхание.
Потом он обернулся, со спокойным и слегка отстраненным выражением на лице. Увидев, что я смотрю на него, он слегка дернулся.
Я улыбнулась ему, но молчала, не зная, что сказать. Однако я продолжала смотреть на него, а он смотрел на меня с ответной улыбкой на губах. Также ничего не говоря, он подошел к кровати и сел на матрац, прогнувшийся под его тяжестью. Он положил раскрытую ладонь на одеяло, и я без колебаний вложила в нее свою руку.
- Хорошо спал? - спросила я глупо.
Усмешка на его лице стала шире.
- Нет, - сказал он, - а ты?
- Нет, - я могла чувствовать тепло его тела даже на расстоянии - Ты разве не замерз.
- Нет.
Мы снова замолчали, не отрывая друг от друга глаз. Я внимательно смотрела на него в разгорающемся свете, сравнивая мои воспоминания с действительностью. Узкое лезвие раннего солнца прорезалось сквозь щель в ставне, осветив бронзовый локон его волос, позолотив изгиб его плеча, его гладкий плоский живот. Он выглядел больше, чем я помнила, точнее чертовски большим.
- Ты больше, чем я помню, - осмелилась я. Он поднял голову и взглянул на меня, забавляясь.
- А ты немного меньше, я думаю.
Его рука охватила мое запястье. Во рту у меня пересохло, и я сглотнула, облизывая губы.
- Давным-давно ты спросил меня, знаю ли я, что между нами происходит, - сказала я.
Он смотрел на меня такими темно-синими глазами, что они казались черными.
- Я помню, - сказал он мягко. Его пальца на мгновение сжали мою руку. - Что это ... когда я прикасаюсь к тебе, когда я лежу с тобой.
- Я ответила, что не знаю.
- Я тоже не знал, - улыбка его немного померкла, но все еще была в уголках его рта.
- Я все еще не знаю, - сказала я, - но ...
Я остановилась, чтобы откашляться.
- Но это все еще есть, - закончил он за меня, и улыбка переместилась в его глаза, осветив их. - Да?
Да. Я все еще ощущала сильную неловкость от его присутствия, словно от заряда динамита по соседству, но что-то между нами изменилось. Мы уснули, как единое целое, объединенные нашим общим ребенком, но проснулись, как люди ... связанные чем-то иным.
- Да. Это не только ... из-за Брианны, не так ли?
Хватка на моих пальцах усилилась.
- Я хочу тебя, потому что ты мать моего ребенка? - он скептически приподнял рыжую бровь. - Нет. Не потому что я не благодарен тебе, - добавил он торопливо. - Но ... нет.
Он нагнул голову, чтобы внимательно посмотреть на меня; солнце осветило его узкую переносицу и засияло на его длинных ресницах.
-Нет, - повторил он. - Я думаю, я могу часами смотреть на тебя, сассенах, чтобы увидеть, что у тебя изменилось, а что осталось прежним. Только чтобы видеть твое милое лицо, очертания твоего подбородка, - он прикоснулся к моей скуле, скользнул ладонью за голову, поглаживая большим пальцем мочку моего уха, - или твои уши и маленькие дырочки в них. Они такие же, как и были. Твои волосы ... я называл тебя mo nighean donn, ты помнишь? Моя каштановая.
Его голос был не больше, чем шепот, и он медленно пропускал мои кудри между своими пальцами.
- Думаю, они немного изменились, - сказала я.
Я не поседела, но в моих волосах появились светлые пряди там, где каштановый цвет сменился на бледно-золотистый, а местами сияли серебряные нити.
- Как буковый лес в дождь, - сказал он, улыбаясь и гладя завиток указательным пальцем. - И капли с листьев стекают по коре.
Я потянулась и погладила его бедро, касаясь длинного шрама не нем.
- Я хотела бы быть здесь тогда, чтобы заботиться о тебе, - сказала я нежно. - Это самое ужасное из того, что я когда-либо сделала ... оставила тебя, зная, что ... что ты намеревался дать им убить себя.
Я едва смогла произнести последние слова.
- Ну, я очень старался, - сказал он с гримасой на лице, которая заставила меня рассмеяться, несмотря на боль воспоминания. - И не моя вина, что я не смог.
Он без выражения посмотрел на длинный толстый шрам, пересекающий его бедро.
- И не вина англичанина со штыком.
Я приподнялась на локте, скосившись на шрам.
- Это сделано штыком?
- Да. Но, видишь ли, рана загноилась, - объяснил он мне.
- Я знаю, мы нашли дневник лорда Мелтона, который отослал тебя домой с поля битвы. Он не был уверен, что ты переживешь это путешествие.
Моя рука на его колене напряглась, как если бы я хотела убедиться, что он действительно здесь со мной, живой.
Он фыркнул.
- Ну, я был чертовски близок к этому. Я был почти мертв, когда меня выгрузили из повозки в Лаллиброхе.
Его лицо потемнело от воспоминания.
- Боже, я иногда просыпаюсь по ночам, видя во сне эту повозку. Поездка длилась два дня; меня бросало то в жар, то в холод. Я был укрыт соломой, и соломинки лезли мне в глаза и уши, кололи сквозь рубашку, блохи прыгал по мне, съедая меня заживо, а моя нога убивала меня болью при каждом толчке. Дорога была очень ухабистая, - добавил он задумчиво.
- Это ужасно, - сказала я, чувствуя, что слова совсем не выражают ужаса его положения.
- Да. Я вынес это только потому, что воображал, что я сделаю с Мелтоном, если встречу его снова, жестоко отомщу ему за то, что не застрелили меня.
Я снова рассмеялась, и он мельком взглянул на меня с кривой улыбкой на губах.
- Я смеюсь, не потому что это забавно, - сказала я, слегка сглотнув. - Я смеюсь, потому что иначе я заплачу, а я не хочу ... не сейчас, когда все позади.
-Да, я знаю, - он сжал мою руку.
Я глубоко вздохнула.
- Я ... я старалась не оглядываться назад. Я не думала, что смогу вынести то, что ... узнаю.
Я прикусила губу, мое поведение казалось мне предательством.
- Я не пыталась ... я не хотела ... забыть, - сказала я, безнадежно ища слова. - Я не смогла бы забыть тебя, ты не должен так думать. Никогда. Но я...
- Не беспокойся, сассенах, - прервал он меня, поглаживая ласково мою руку. - Я знаю, что ты хочешь сказать. Я тоже старался не оглядываться назад.
- Но если бы я не боялась, - сказала я, уставившись вниз на простыни. - Если бы я попыталась ... я могла бы найти тебя раньше.
Слова висели между нами, как обвинение, как напоминание о горьких годах потерь и разлуки. Наконец, он глубоко вздохнул и приподнял мое лицо пальцем за подбородок.
- Если бы ты попыталась? - сказал он. - Ты оставила бы девочку без матери? Или пришла бы ко мне после Каллодена, когда я не мог позаботиться о тебе, и только мог смотреть, как ты страдаешь вместе со всеми, чувствуя свою вину за то, что обрек тебя на такую судьбу? Может быть, даже увидел твою смерть от голода и болезней, зная, что я убил тебя?
Он вопросительно поднял бровь, потом покачал головой.
- Нет, я сказал тебе уйти, и я сказал тебе забыть. Разве я могу обвинять тебя, сассенах, за то, что ты сделала, как я сказал? Нет.
- Но у нас было бы больше времени! - сказала я. - Мы могли бы...
Он остановил меня, просто наклонившись и прижав свой рот к моему. Его губы были теплыми и мягкими, и щетина на его лице слабо колола мою кожу.
Спустя некоторое время он отпустил меня. Свет становился ярче, возвращая краски на его лицо. Его кожа сияла бронзой, вспыхивая медью щетины. Он глубоко вздохнул.
- Да, мы могли бы. Но если подумать - мы не могли.
Его глаза пристально смотрели на меня.
- Я не смог бы жить, оглядываясь назад, сассенах, - сказал он просто. - Если бы у нас не было ничего, кроме прошлой ночи и этого мгновения, этого вполне достаточно.
- Нет, для меня недостаточно! - сказала я, и он рассмеялся.
- Маленькая жадина, не так ли?
- Да, - сказала я.
Напряженность исчезла. Я вернулась к шраму на его ноге, чтобы отвлечься от болезненных сожалений о потерянном времени и утраченных возможностях.
- Ты рассказывал, как получил его.
- Да.
Он отклонился назад, смотря искоса на тонкую белую линию шрама на его бедре.
- Ну, это Дженни, моя сестра, ты помнишь ее?
Я действительно помнила Дженни, ростом вполовину размера брата, темноволосая, тогда как он был ярко-рыжий, но такая же упрямая - или даже больше - как и он.
- Она заявила, что не позволит мне умереть, - сказал он с грустной улыбкой. - И она не позволила. Мое мнение, как оказалось, не имело никакого значения, поскольку она не потрудилась спросить меня.
- Это очень похоже на Дженни.
Я почувствовала некоторое утешение при мысли о своей невестке. Джейми не остался тогда один, как я боялась, Дженни Мюррей стала бы бороться с самим дьяволом, чтобы спасти своего брата - и очевидно боролась.
- Она поила меня лекарствами от жара и делала припарки на ногу, чтобы вытянуть гной из раны, но ничего не помогало, только становилось хуже. Нога раздулась и воняла, а когда по ней пошли черные пятна, они стали думать, что ее надо отрезать.
Он говорил об этом легко, но я почувствовала легкое головокружение, услышав это.
- Но они не сделали, - сказал я. - Почему?
Джейми почесал нос и провел рукой по голове, откидывая назад густую гриву волос.
- Из-за Иэна, - сказал он. - Он не позволил ей. Он сказал, что хорошо знает, что значит жить с одной ногой. И хотя он сам уже привык, вряд ли мне понравится ... учитывая все, что произошло, - добавил он и, взглянув на меня, махнул рукой, включив в это движение все - проигранное сражение, потерю меня, дома, средств к существованию - утрату всей нормальной жизни. Я подумала, что Иэн, возможно, был очень прав.
- И тогда Дженни привела трех фермеров, которых усадила на меня, чтобы я не мог двигаться, потом разрезала мое бедро до самой кости кухонным ножом и промыла рану кипяченой водой, - сказал он небрежно.
- Иисус Харольд Христос(1)! - выдохнула я с ужасом.
Он слабо улыбнулся в ответ на мое выражение.
- Да это помогло.
Я сильно сглотнула, чувствуя во рту привкус желчи.
- Она вычистила рану так хорошо, как могла, и зашила ее. Она сказала, что не позволит мне умереть, не позволит мне остаться калекой, не позволит мне лежать целыми днями и жалеть себя ..., - он покорно пожал плечами. - Когда она закончила перечислять то, что она мне не позволит, мне не осталось ничего, как выздороветь.
Я рассмеялась вместе с ним, и он продолжил, широко улыбаясь при воспоминании.
- Как только я смог вставать, она заставила Иэна выводить меня вечерами на прогулку. Боже, ну, и видок был у нас, наверное - Иэн с деревянной ногой и я с палочкой хромаем туда и сюда по дороге, как пара хромых цапель!
Я засмеялась снова, сморгнув слезинки с ресниц. Я так хорошо представила себе, как две высокие фигуры хромают по дороге, борясь с темнотой и болью и опираясь друг на друга для поддержки.
- Ты ведь жил в пещере некоторое время? Мы нашли историю об этом.
Он удивленно приподнял брови.
- Историю? Обо мне?
- Ты знаменитая горская легенда, - сказала я сухо. - Или станешь ею, по крайней мере.
- Из-за того, что я жил в пещере? - он выглядел немного польщенным и немного смущенным. - Ну не глупо ли делать из этого историю?
- Устроить так, чтобы тебя за плату сдали англичанам, было более драматичным событием, не так ли? - сказала я еще более сухо. - Довольно рискованно, согласись.
Кончик его носа покраснел, и он выглядел несколько смущенным.
- Ну, - сказал он неловко, - я не думал, что тюрьма будет чем-то ужасным, и все обдумав ...
Я говорила так спокойно, как могла, но мне хотелось схватить его и хорошенько потрясти, я вдруг почувствовала неожиданную и нелепую ярость от этого экскурса в прошлое.
- Тюрьма, моя задница! Ты прекрасно знал, что тебя могли повесить, не так ли? И ты, черт побери, все равно сделал это!
- Я должен был что-то сделать, - сказал он, пожимая плечами. - И если англичане были такими дураками, чтобы платить хорошие деньги за мой паршивый каркас ... то ведь нет законов против того, чтобы использовать дураков.
Один уголок его рта дернулся вверх, и во мне возникла борьба между желанием поцеловать его и желанием хорошенько стукнуть.
Однако я ничего из этого не сделала, а сидела в кровати, расчесывая свои спутанные волосы пальцами.
- Я сказала бы, что это открытый вопрос, кто был дураком, - произнесла я, не глядя на него, - но даже если это так, тебе все равно следует знать, что твоя дочь гордится тобой.
- Да? Она?
Он казался таким потрясенным, что я рассмеялась, несмотря на свое возмущение.
- Конечно, она. Ты проклятый герой!
Он пошел красным по всему лицу и встал, абсолютно смущенный.
- Я? Нет!
Он запустил руку в волосы. Это была его привычка, когда он думал или волновался.
- Нет. Я думаю, - начал он медленно, - здесь не было ничего героического. Просто я больше не мог выносить это. Я имею в виду, видеть, как они голодают, и быть не в состоянии им помочь - Дженни, Иэн, их дети, арендаторы и их семьи.
Он беспомощно посмотрел вниз на меня.
- Меня действительно не волновало, повесят меня англичане или нет, - произнес он. - Хотя я думал, что не повесят, сассенах, исходя из того, что ты рассказала мне. Но даже если бы я знал точно, что мой поступок приведет меня на виселицу, я бы поступил также. Но это было не геройство ... ничего подобного, - он расстроено вскинул руки и отвернулся. - Я больше ничего не мог сделать!
- Понимаю, - сказала я мягко. - Я понимаю.
Он стоял все еще голый возле комода и, услышав мои слова, полуобернулся, чтобы посмотреть на меня.
- Да, правда?
Его лицо было серьезно.
- Я знаю тебя, Джейми Фрейзер, - сказала я с уверенностью, которой еще не чувствовала с момента перехода сквозь камни.
- Да, правда? - повторил он, и слабая улыбка коснулась его рта.
- Я думаю так.
Улыбка его стала шире, и он открыл рот, собираясь что-то сказать, но прежде чем он заговорил, в дверь комнаты постучали.
Я дернулась, словно коснулась горячей плиты. Джейми рассмеялся и, направляясь к двери, наклонился и похлопал меня по бедру.
- Думаю, что это горничная с нашим завтраком, сассенах, а не констебль. И мы ведь женаты, не так ли?
Одна его бровь насмешливо приподнялась.
- Даже в этом случае, не стоит ли тебе что-нибудь надеть? - спросила я, когда он коснулся ручки двери.
Он мельком взглянул на себя.
- Я не думаю, что мой вид кого-нибудь в этом доме шокирует, сассенах. Но ради твоей чувствительности ...
Он усмехнулся мне и взял с умывальника, льняное полотенце, которое небрежно обернул вокруг бедер, прежде чем открыть дверь.
Я увидела фигуру высокого мужчины, стоящего на пороге, и быстро натянула одеяло на голову. Это был просто панический жест, потому что, если это был эдинбургский констебль или его помощники, вряд ли стеганое одеяло смогло бы меня спасти. Но когда посетитель заговорил, я по-настоящему обрадовалось, что меня в данный момент не видно.
- Джейми?
Голос казался потрясенным. Несмотря не то, что я не слышала этот голос двадцать лет, я сразу же узнала его. Повернувшись, я потихонечку приподняла уголок одеяла и поглядела в образовавшуюся щелочку.
- Ну, конечно, это я, - ответил Джейми немного раздраженно. - У тебя что глаз нет, человек?
Он втянул своего шурина Иэна в комнату и закрыл дверь.
- Я отлично вижу, что это ты, - сказал Иэн с сердитой нотой в голосе. - Я просто не могу поверить своим глазам!
Его прямые коричневые волосы тронула седина, а лицо покрыли морщины от многолетней изнурительной работы. Но Джо Аберанти был прав, с первыми же сказанными им словами его новый облик растворился в старом, и передо мной стоял Иэн Мюррей, которого я хорошо знала.
- Я пришел сюда, потому что парень в лавке сказал, что тебя там не было, а Дженни отправляла тебе письма по этому адресу, - сказал он.
Он оглядел маленькую комнатку подозрительными глазами, как будто ожидал, что кто-нибудь выскочит из-за шкафа. Потом его пристальный взгляд остановился на шурине, который пытался закрепить свою самодельную набедренную повязку.
- Никогда не думал, что найду тебя в веселом доме, Джейми! - сказал он. - Я не был уверен, когда леди открыла дверь внизу, но когда ...
- Это не то, что думаешь, Иэн, - коротко сказал Джейми.
- О, это не то, да? А Дженни волнуется, что ты заболеешь, потому что долго живешь без женщины! - фыркнул Иэн. - Я скажу ей, что ей не надо беспокоиться о твоем здоровье. Где же тогда мой сын, внизу в зале с другими проститутками?
- Твой сын? - удивление Джейми было очевидным. - Какой?
Иэн уставился на Джейми, гнев на его длинном немного простоватом лице сменился тревогой.
- Он не у тебя? Маленький Иэн не здесь?
- Молодой Иэн? Христос, человек, ты думаешь, я приведу четырнадцатилетнего парня в бордель?
Иэн открыл рот, затем закрыл и сел на стул.
- Сказать правду, Джейми, я уже не знаю, что и думать о тебе, - сказал он ровным голосом. Он поглядел на шурина, сжав челюсти. - Когда-то я знал, но не сейчас.
- Что, черт побери, ты имеешь в виду?
Я могла видеть, что Джейми сердито покраснел.
Иэн посмотрел на кровать и отвел глаза. Краснота не ушла с лица Джейми, но уголки его рта дрогнули. Он поклонился шурину с подчеркнутой вежливостью.
- Прошу прощения, Иэн, я забыл свои манеры. Позволь представить тебе мою подругу.
Он отступил в сторону и отдернул одеяло.
- Нет! - вскрикнул Иэн и быстро вскочил на ноги, отчаянно глядя на пол, на шкаф, куда угодно, но только не на кровать.
- Что, ты даже не поприветствуешь мою жену, Иэн? - спросил Джейми.
- Жену? - Иэн с ужасом уставился на Джейми. - Ты женился на шлюхе? - прокаркал он.
- Я бы не сказала, что это так, - произнесла я.
Услышав мой голос, Иэн дернул головой в моем направлении.
- Привет, - сказала я, приветливо махая ему рукой из моего постельного гнезда. - Долго не виделись, не правда ли?
Я всегда считала, что описание поведения людей, когда они встречали призраков, довольно преувеличено, но в свете происходящих в последнее время событий была вынуждена пересмотреть свою точку зрения. Джейми грохнулся в обморок, увидев меня, и хотя у Иэна волосы не стояли дыбом, было видно, что он испуган до умопомрачения.
Глаза его были выпучены, рот открывался и закрывался, и он издавал тихие кудахтающие звуки, что, казалось, страшно забавляло Джейми.
- Это научит тебя, не думать обо мне плохо, - сказал он с очевидным удовлетворением.
Наконец, сжалившись над шурином, Джейми налил в стакан бренди и вручил ему.
- Не судите, да не судимы будете, а?
Я думала, что Иэн выльет бренди на свои брюки, но ему удалось поднести стакан ко рту и сделать глоток.
- Что ... - прохрипел он, уставившись на меня увлажнившимися глазами. - Как ...?
- Это длинная история, - сказала я, взглянув на Джейми.
Он коротко кивнул. Мы были заняты другими делами эти двадцать четыре часа и не подумали, как объяснить мое появление, но учитывая сложившиеся обстоятельства, эти объяснения могли подождать.
- Думаю, я не знаю младшего Иэна. Он исчез? - вежливо спросила я.
Иэн механически кивнул, не сводя с меня глаз.
- Он тайно ушел из дома в прошлую пятницу, - ответил он все еще ошеломленным голосом. - Оставил записку, что отправился к своему дяде.
Он сделал еще глоток, закашлялся, утер глаза и сел прямо, глядя на меня.
- Это происходит не в первый раз, - пояснил он мне. Он, казалась, успокоился, убедившись, что я из плоти и крови, и что я не собираюсь вставать и разгуливать, держа свою голову под мышкой, как принято у горских призраков.
Джейми сел на кровать рядом со мной и взял меня за руку.
- Я не видел молодого Иэна с тех пор, как отослал его домой с Фергюсом полгода назад, - сказал он. Вид у него стал таким же встревоженным, как у Иэна. - Ты уверен, что он действительно написал, что едет ко мне?
- Ну, у него нет другого дяди, насколько я знаю, - сказал Иэн довольно едко. Он выпил остатки бренди и поставил стакан на пол.
- Фергюс? - прервала я его. - Значит с Фергюсом все в порядке?
Я почувствовала радость при мысли о французском мальчике-сироте, которого Джейми когда-то нанял в Париже, как вора-карманника, и взял с собой в Шотландию в качестве слуги.
Отвлекшись от своих мыслей, Джейми поглядел на меня.
- О, да, Фергюс теперь красивый молодой человек. Немного изменился, конечно, - какая-то тень появилась на его лице, но быстро исчезла, он улыбнулся, пожимая мою руку. - Он с ума сойдет от радости, увидев тебя, сассенах.
Незаинтересованный разговором о Фергюсе, Иэн поднялся и стал ходить туда и сюда, скрипя половицам.
- Он не взял лошадь, - бормотал он. - И значит, у него нечего было грабить.
Он развернулся к Джейми.
- Когда последний раз ты забирал его, каким путем вы ехали? Вы объезжали устье Форта или пересекли его на лодке?
Джейми потер подбородок, нахмурившись в раздумье.
- Я не приезжал за ним в Лаллиброх. Они с Фергюсом прошли через Карриарикский проход и встретились со мной возле Лагганского озера. Мы спустились вниз через Струан и Вим и ... да, вспомнил. Мы не стали ехать по землям Кэмпбеллов, а проехали на восток и пересекли устье Форта возле Донибрисла.
- Думаешь, он поехал этим же путем? - спросил Иэн. - Это единственный путь, который он знает?
Джейми с сомнением покачал головой.
- Он мог бы. Но он знает, что на побережье опасно.
Иэн возобновил свое хождение, сцепив руки за спиной.
- Я избил его так, что он не мог стоять, не говоря о том, чтобы сидеть, когда он убежал в прошлый раз, - сказал он, покачав головой. Губы его были тесно сжаты, и я подумала, что младший Иэн был источником переживаний для его отца. - Ты думаешь, маленький дурак не будет больше устраивать такие трюки, а?
Джейми фыркнул, но не без сочувствия.
- Разве битье, когда-нибудь мешало тебе сделать то, что ты задумал?
Иэн остановили свою ходьбу и сел на табурет, вздохнув.
- Нет, - честно признался он, - но я думаю, это приносило облегчение отцу.
Его лицо искривилось в неохотной улыбке, а Джейми рассмеялся.
- С ним все будет в порядке, - заявил Джейми уверенно. Он встал и позволил полотенцу упасть на пол, когда потянулся за бриджами. - Я пойду и поспрашиваю о нем. Если он в Эдинбурге, мы узнаем об этом еще до вечера.
Иэн бросил взгляд на меня и торопливо встал.
- Я пойду с тобой.
Я подумала, что увидела тень сомнения на лице Джейми, но он только кивнул и стал натягивать рубашку через голову.
- Хорошо, - произнес он, когда его голова появилась в ее вороте. Нахмурившись, он поглядел на меня.
- Боюсь, тебе придется остаться здесь, сассенах, - сказал он.
- Полагаю, что да, - сказала я сухо. - У меня нет платья.
Девица, которая принесла нам ужин, забрала с собой мое платье, и пока ничего взамен не появилось.
Пушистые брови Иэна взлетели почти к линии роста волос, но Джейми просто кивнул.
- Я скажу Жанне на выходе, - сказал он. Он замешкался, нахмурившись. - Это займет некоторое время, сассенах. У меня есть неотложные дела.
Он сжал мою руку, и выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на меня.
- Я не хочу оставлять тебя, - сказал он мягко. - Но я должен. Ты останешься здесь, пока я не вернусь?
- Не волнуйся, - уверила я, махнув рукой на полотенце, которое он бросил. - Вряд ли я выйду куда-нибудь в этом.
Глухой стук их шагов затих внизу в шуме просыпающегося дома. По строгим меркам Эдинбурга бордель просыпался довольно поздно. Я слышала снизу приглушенные стуки, грохот открываемых ставень, крик "Поберегись!" и секунду спустя плеск вылитых помоев ниже на мостовой.
Голоса в холе далеко внизу, краткие неразличимые фразы, стук двери. Казалось, само здание потягивалось и вздыхало, поскрипывая деревянными покрытиями и ступеньками лестниц. Из холодного очага внезапно повеяло теплом, пахнущим углем, от разожженного огня в очаге этажом ниже.
Я откинулась на подушки, чувствуя себя довольно сонной и не выспавшейся. У меня немного, но приятно болело в некоторых непривычных местах, и в то время, как я сожалела об уходе Джейми, было хорошо на время остаться в одиночестве, чтобы все обдумать.
Я чувствовала себя так, словно мне вручили запечатанную шкатулку с давно потерянным сокровищем. Я с удовольствием ощущала ее вес и форму и радовалась обладанию, но я все еще не знала точно, что в ней находится.
Я умирала от желания знать все о том, что он делал, говорил и думал, кем он был все эти долгие дни, пролегшие между нами. Я, конечно, всегда понимала, что если он переживет Каллоден, у него будет своя жизнь - и, зная Джейми Фрейзера, полагала, что вряд ли она будет простой. Но осознание этого и действительность были совершенно разные вещи.
Он так долго был в моей памяти, сияющий, но статичный, как насекомое, увязнувшее в янтаре. А потом Роджер провел свои изыскания, которые стали как бы взглядами в замочную скважину, показавшими отдельные картинки его жизни, словно изображение стрекозы с крыльями, поднятыми под разными углами, словно отдельные кадры кинофильма. Теперь время снова потекло, и стрекоза была в полете, порхая с места на место, так что я не видела ничего, кроме блеска ее крыльев.
Было много вопросов, задать которые у нас еще не было возможности - о его семье в Лалиброхе, сестре Дженни и ее детях. Иэн был жив и здоров, несмотря на деревянную ногу, но как остальные? Как арендаторы пережили гонения, которым подверглось Высокогорье? Если все в порядке, почему Джейми находится в Эдинбурге?
И если они живы, что мы можем сказать о моем неожиданном появлении? Я закусила губу, думая о том, было ли этому какое-нибудь вразумительное - за исключением правды - объяснение? Это зависит от того, как Джейми объяснил им мое исчезновение после Каллодена. Хотя вряд ли нужно было что-нибудь придумывать, совершенно естественно было предположить, что я погибла во время восстания, став одним из многочисленных трупов, умерев от голода или будучи убита англичанами.
Ну, с этим мы справимся, когда будет нужно. Меня сейчас больше волновала степень опасности незаконной деятельности Джейми. Контрабанда и подстрекательство к мятежу, не так ли? Я знала, что контрабанда на шотландском высокогорье считалась таким же благородным делом, как кража скота двадцать лет назад, и могла вестись с относительно небольшим риском. Подстрекательство к мятежу - это нечто иное, и казалось довольно сомнительным - с точки зрения безопасности - занятием для экс-якобита.
В этом, как я полагала, крылась причина для использования вымышленного имени - или, по крайней мере, одна из причин. И хотя я была взволнована и возбуждена, когда прошлой ночью мы явились в бордель, я заметила, что мадам Жанна использовала настоящее имя Джейми. Таким образом, контрабандой он, по-видимому, занимался под своим именем, а публикацией - законной или не законной - как Александер Малкольм.
Я видела, слышала и чувствовала достаточно в течение наших коротких часов, чтобы увериться, что Джейми Фрейзер, которого я знала, все еще существовал. Насколько он теперь стал другим человеком, предстояло еще узнать.
Мои мысли прервал осторожный стук в дверь. "Завтрак, - подумала я - как раз во время". Я был очень голодна.
- Входите, - крикнула я и села в кровати, подняв выше подушки, на которые оперлась.
Дверь открылась очень медленно, и через некоторое время в щель просунулась голова, словно улитка, высовывающая голову из раковины после ливня.
На голове была шевелюра из плохо подстриженных коричневых волос, настолько густых, что подрезанные концы далеко выступали над парой больших растопыренных ушей. Лицо под шапкой волос было длинным и костлявым, и скорее добродушным, чем симпатичным, если бы не пара красивых карих глаз, огромных и мягких, как у оленя, которые смотрели на меня со смешанным выражением интереса и неуверенности.
Голова и я некоторое время рассматривали друг друга.
- Вы женщина мистера Малкольма? - наконец, спросила она.
- Полагаю, можно сказать так, - ответила я осторожно. Очевидно, что это была не горничная с моим завтраком. И никем из служащих заведения, так как это был мужчина, хотя и очень молодой. Он казался мне неопределенно знакомым, хотя я не была уверена, что видела его раньше. Я натянула простынь повыше.
- А вы кто? - спросила я.
Голова подумала некоторое время, потом с такой же осторожностью ответила:
- Я Иэн Мюррей.
- Иэн Мюррей? - я резко выпрямилась, успев подхватить простынь в последний момент.
- Входи, - сказала я приказным тоном.- Если ты тот, о ком я думаю, почему ты не там, где должен быть, и что ты делаешь здесь?
Лицо выглядело встревоженным, и выражало намерение исчезнуть.
- Стой! - позвала я и вытащила ногу, чтобы последовать за ним.
Большие коричневые глаза расширились при виде моей голой ноги, и парень замер.
- Входи, - сказала я.
Я медленно убрала ногу под одеяло, и также медленно он проследовал за ней в комнату.
Он был высоким и неуклюжим, как неоперившийся аистенок, вероятно весом всего в восемь стоунов, скудно распределенных по его шестифутовому каркасу. Теперь, когда я знала, кем он был, его схожесть с отцом стала очевидной. Хотя у него была бледная кожа его матери, которая сейчас полыхала красным цветом от того, что он стоял возле постели обнаженной женщины.
- Я ... э ... искал моего ... мистера Малкольма, - пролепетал он, не отрывая взгляда от половиц под его ногами.
- Если ты имеешь в виду своего дядю Джейми, то его нет, - сказала я.
- Нет, ... нет.
Он ничего не смог добавить к сказанному и стоял, уставившись в пол, отставив одну ногу в сторону, словно собирался поджать ее, как птица, которую он напоминал.
- Вы не знаете, где ..., - начал он, поднимая глаза, но увидев меня, снова опустил их и покраснел.
- Он ищет тебя, - сказала я, - вместе с твоим отцом, - добавила я. - Они уехали полчаса назад.