Гуано летучих мышей в свежем виде представляет собой склизкую субстанцию черно-зеленого цвета, и светло-коричневый порошок в высушенном. В обоих состояниях оно испускает сильный, вышибающий слезы запах мускуса, аммиака и гниения.
- Сколько этого вещества мы берем? - спросила я через ткань, прикрывающую мои нос и рот .
- Десять тонн, - ответил Джейми, таким же приглушенным голосом. Мы стояли на верхней палубе, наблюдая, как рабы вкатывали по трапу тачки со зловонным гуано и ссыпали его в трюм.
Крошечные частички вещества, поднятые ветром, заполнили воздух вокруг нас обманчиво красивым золотистым облаком, которое переливалось и мерцало в лучах вечернего солнца. Голые тела мужчин также были покрыты коричневым налетом; ручейки пота прокладывали по нему канавки, слезы стекали по лицу и груди, так что разукрашенные черно-золотыми полосами, мужчины были, словно экзотические зебры.
Джейми вытер слезящиеся глаза, так как ветер повернул в нашу сторону.
- Ты знаешь, как протягивают под килем, сассенах?
- Нет, но если кандидатом будет Фергюс, я не прочь посмотреть. Как далеко до Ямайки?
Именно Фергюс нашел для "Артемиды" этот груз в Бриджтауне. Перевезти десять тон гуано от Барбадоса до Ямайки для плантаций некоего мистера Грея.
Сам Фергюс с довольно смущенным видом наблюдал за погрузкой больших блоков высушенного гуано, которые из тачек сбрасывались в трюм. Марсали, которая никогда не находилась далеко от него, на этот раз отодвинулась как можно дальше к баку, где сидела на бочке с апельсинами, повязав на нижнюю часть лица красивый платок, купленный ей Фергюсом на рынке.
- Предполагается, что мы просто торговцы, не так ли? - спорил Фергюс. - У нас есть пустой трюм. Кроме того, - добавил он в качестве решающего аргумента, - месье Грей очень хорошо заплатит.
- Как далеко, сассенах? - Джейми, прищурившись, смотрел на горизонт, словно надеялся, что из сверкающих вод вдруг появится земля. Чудесные иглы Уилоуби привели его в более или менее мореходное состояние, но все равно морские путешествия не вызывали в нем энтузиазма. - Уоррен говорит, три или четыре дня плавания, - сказал он со вздохом, - если погода будет хорошая.
- Может быть, в море запах уменьшится, - предположила я с надеждой.
- О, да, миледи, - заверил меня проходящий мимо Фергюс. - Владелец сказал мне, что запах сильно уменьшается, как только гуано вынимают из пещеры.
Он полез вверх по вантам быстро, как обезьяна, несмотря на его крюк. Достигнув последней реи, Фергюс привязал на ее конец красный платок, что служило сигналом команде возвращаться на корабль, и скатился вниз, остановившись по дороге, чтобы обругать Пинг Ана, который сидел на нижнем салинге, обозревая яркими желтыми глазами происходящее внизу.
- Кажется, Фергюс проявляет личный интерес к грузу, - заметила я.
- Да, он ведь мой партнер, - сказал Джейми. - Я сказал ему, поскольку у него теперь есть жена, он должен думать, как содержать ее. А так как наше печатное дело пока приостановлено, он должен был найти нам груз. Он и Марсали имеют половину прибыли от него ... кроме приданного, которое я ей обещал, - добавил он, криво усмехнувшись, и я рассмеялась.
- Ты знаешь, - сказала я, - мне действительно хотелось бы почитать письмо Марсали матери. Сначала Фергюс, потом отец Фогден и Мамачита, а теперь десять тон дерьма летучих мышей в качестве приданного.
- Я никогда не смогу появится в Шотландии, как только Лаогера прочитает его, - сказал Джейми, но тем не менее улыбнулся. - Что ты думаешь делать с твоим новым приобретением?
- Не напоминай мне, - ответила я, немного мрачно. - Где он?
- Где-то внизу, - произнес Джейми, отвлеченный появлением человека, который шел по причалу в нашем направлении. - Мерфи накормил его, а Иннес найдет ему место. Прошу прощения, сассенах, мне кажется, меня кто-то ищет.
Он перепрыгнул через перила и спустился вниз по трапу, ловко обойдя раба, поднимающегося вверх с тачкой гуано.
Я с интересом наблюдала, как он приветствовал мужчину в одежде преуспевающего плантатора с обветренным красным лицом, говорящим о долгом пребывании на островах. Он протянул руку Джейми, которую тот крепко пожал. Джейми что-то сказал, и человек ответил; осторожное выражение на его лице сразу сменилось на приветливое.
Возможно, этот визит явился результатом посещения Джейми масонской ложи в Бриджтауне, куда он, помня слова Джареда, направился сразу же после нашего прибытия в город. Он объявил себе членом братства и поговорил с мастером ложи, описав молодого Иэна и попросив раздобыть ему любые сведения о мальчике или судне "Ведьма". Мастер обещал рассказать о его просьбе масонам, которые часто посещали невольничьи рынки и доки. При удаче данный визит явился следствием этого обещания.
Я с нетерпением наблюдала, как плантатор достал из кармана бумагу, которую развернул и показал Джейми, что-то поясняя при этом. Лицо Джейми выражало внимание, его рыжие брови почти сошлись на переносице, но в нем не было ни радости, ни разочарования. Возможно, новости вообще не касались Иэна. После вчерашнего посещения невольничьего рынка я начинала сомневаться в успехе нашего предприятия.
Лоренс, Фергюс, Марсали и я пошли на невольничий рынок в сопровождении Мерфи в то время, когда Джейми отправился к мастеру ложи. Рынок располагался возле доков в конце пыльной дороги, вдоль которой располагались многочисленные продавцы фруктов и кофе, вяленой рыбы и кокосов, ямса и жучков кошенили в закупоренных стеклянных бутылочках.
Мерфи с его страстью к порядку и пристойности вынудил Фергюса купить для меня и Марсали зонтики у придорожного продавца.
- Все белые женщины в Бриджтауне носят зонтики от солнца, - сказала он твердо, пытаясь вручить мне один из них.
- Мне не нужен зонтик, - нетерпеливо сказала я, не понимая, как можно говорить о таких пустяках, как цвет моего лица, когда мы могли скоро найти Иэна. - Солнце вовсе не горячее. Идемте!
Шокированный Мерфи с негодованием смотрел на меня.
- Вы хотите, чтобы все решили, что вы не настолько респектабельны, чтобы заботиться о своей коже?
- Я не планирую здесь жить, - ответила я едко. - И мне все равно, что обо мне подумают.
Не останавливаясь, чтобы продолжить спор, я пошла по дороге к отдаленному шуму, решив, что там находится невольничий рынок.
- Ваше лицо ... покраснеет! - пропыхтел раздраженный Мерфи, ковыляя рядом со мной и пытаясь раскрыть зонтик.
- О, надо же, какой ужас! - рявкнула я. Мои нервы были напряжены в ожидании того, что мы могли найти. - Хорошо, давайте сюда эту чертову вещь!
Я выхватила зонтик из рук Мерфи, раскрыла и положила на плечо, с раздражением крутанув его ручкой.
Однако через несколько минут я была рада настойчивости Мерфи. Хотя дорога находилась в тени высоких пальмам и цекропий, сам рынок представлял собой большую площадь, выложенную камнем, без всякой надежды на тень, кроме грязных открытых кабин, покрытых оловом или пальмовыми листьями, в которых покупатели и продавцы иногда прятались от солнца. Сами рабы содержались в открытых загонах по сторонам площади, открытые всем стихиям.
Солнце яростно пылало, а блики от светлых камней на площади слепили глаза. Я мигнула, сморгнув слезу, и торопливо пристроила зонтик над головой.
Закрывшись от ослепительного света, я смогла увидеть великое множество практически голых тел всевозможных оттенков от бледного кофе с молоком до глубокого иссиня-черного. Яркие разноцветные цвета сияли в тех местах, где толпились плантаторы и их слуги, собравшиеся посмотреть товар.
Зловоние было ужасающим даже для привыкших к вони Эдинбурга и смраду межпалубного отсека на "Порпосе". Кучи человеческих экскрементов, облепленных мухами, были навалены в углах загонов, издавая резкий маслянистый запах, но хуже был отвратительно интимный запах голой горячей плоти, поджаривающейся на солнце.
- Иисус, - пробормотал Фергюс, с неодобрением осматриваясь вокруг. - Это хуже трущоб на Монмартре.
Марсали ничего не сказала, но придвинулась к нему поближе, ноздри ее носа побелели.
Лоренс был более спокоен; как я полагала, он уже познакомился с такими рынками во время своих исследований в Вест-Индии.
- Белые рабы в том конце, - сказал он, указывая на дальнюю сторону площади. - Пойдемте, поспрашиваем о проданных недавно молодых людях.
Он положил свою большую квадратную ладонь на мою спину и, мягко подталкивая, направил меня сквозь толпу.
На краю площади на корточках сидела старая черная женщина, перед ней на огне стояла маленькая жаровня. Когда мы приблизились, к ней подошла небольшая группа людей: плантатор и двое мужчин в грубых хлопковых рубашках, очевидно слуги. Один из них держал за руку только что купленную рабыню, а двух маленьких девочек, одетых только в набедренные повязки, вел на веревке, повязанной на их шеях.
Плантатор наклонился и вручил старухе монету. Она повернулась, взяла несколько коротких латунных стерженьков, лежащих на земле позади нее, и показала их мужчине. Он мгновение изучал их, потом выбрал два и выпрямился. Он вручил стерженьки слуге, который затолкал их одним концом в жаровню.
Другой слуга встал позади девочки и крепко схватил ее руки. Первый мужчина вытянул стержни и прижал оба клейма к ее правой груди. Она громко завопила высоким голосом, так что несколько голов поблизости обернулись на ее крик. Потом клейма были убраны, и на ее груди остались буквы, черные на влажной розовой плоти.
Я замерла при виде этого. Не заметив, что я остановилась, мои товарищи ушли дальше. Опомнившись, я стала оглядываться в поисках Лоренса или Фергюса. Мне никогда не составляло труда отыскать Джейми в любой толпе, его яркая голова возвышалась над всеми. Но Фергюс был невысоким человеком, Мерфи также, а Лоренс был среднего роста. Даже желтый зонтик Марсали затерялся среди множества зонтов.
Я с дрожью отвернулась от жаровни, слыша крики и плачь позади меня, но не стала оглядываться. Я торопливо прошла мимо нескольких кабин, пока не натолкнулась на толпу.
Мужчины и женщины, преградившие мой путь, слушали продавца, рекламировавшего однорукого раба, который стоял рядом с ним совершенно голый, чтобы все могли его осмотреть. Он был короткого роста, но ширококостный, с массивными бедрами и сильной грудью. Одна рука была грубо ампутирована выше локтя, и с конца обрубка капал пот.
- Не годится для работы в поле, это правда, - согласился продавец. - Но вполне годится для размножения. Посмотрите на его ноги!
Он постучал ротанговой тростью по икрам мужчины и усмехнулся в толпу.
- Вы даете гарантию, что он производитель, - сказал стоящий рядом со мной мужчина голосом, полным скепсиса. - У меня был жеребец три года назад, огромный, как мул, но не смог произвести ни одного жеребенка.
Толпа захихикала, а продавец притворился оскорбленным.
- Гарантии? - сказал он и театрально провел рукой по челюсти, собирая масляный пот в ладонь. - Смотрите сами, о, вы неверующие!
Немного согнувшись, он схватил пенис раба и стал энергично его массажировать.
Раб удивленно крякнул и попытался отодвинуться, но был остановлен помощником продавца, который крепко схватил его за единственную руку. Из толпы раздался смех и несколько разрозненных приветствий, когда мягкая черная плоть затвердела и стала подниматься.
Внутри меня что-то сломалось, я отчетливо услышала это. Взбешенная рынком, клеймением, наготой, грубыми разговорами и пренебрежительными оскорблениями, взбешенная более всего моим собственным присутствием здесь, я не успела подумать, что я делаю. Я чувствовала себя удивительно отстраненной, словно наблюдала за собой со стороны.
- Прекратите! - сказал я очень громко, едва узнавая свой голос. Продавец удивленно взглянул на меня и вкрадчиво улыбнулся. Он смотрел мне прямо в глаза хитрым знающим взглядом.
- Хороший племенной бык, мэм, - сказал он. - С гарантией, как вы сами видите.
Я сложила свой зонтик и со всей силы ткнула им в его толстый живот. Он дернулся назад, выпучив глаза от удивления. Я занесла зонтик и стукнула его по голове, потом сильно пнула мужчину по ноге.
Где-то глубоко внутри я сознавала, что мое вмешательство не приведет ни к чему хорошему. И все же я не могла, молча, соглашаться с происходящим. Не из-за клейменных девочек, не из-за этого мужчины я сделала это ради себя.
Вокруг меня было много шума, чьи-то руки тащили меня от продавца. Тот вполне оправившись от первоначального шока, злобно усмехнулся мне и, размахнувшись, сильно ударил раба в лицо.
Я оглянулась в поисках поддержки и увидела Фергюса, который с искаженным от ярости лицом пробивался к продавцу. Раздался крик и несколько человек обернулись в его сторону. Люди начали метаться. Кто-то толкнул меня, и я с размаху уселась на камни.
Сквозь поднятую пыль я увидела на расстоянии шести футов от меня Мерфи. С выражением покорности на лице он согнулся, отстегнул свою деревянную ногу и, сделав изящный прыжок, с изрядной силой обрушил ее на голову продавца. Мужчина зашатался и упал, толпа отпрянула назад, убираясь с его дороги.
Фергюс, сбитый с толку исчезновением добычи из его поля зрения, остановился возле упавшего мужчины, яростно оглядываясь вокруг. Лоренс, темный и мрачный, проталкивался с другого направления, держа руку на ноже, который висел на поясе.
Я сидела на земле, и меня трясло. Я больше не чувствовала себя отстраненно. Я чувствовала себя разбитой и испуганной, понимая, что я только что совершила безумный поступок, который, вероятно, приведет к тому, что Фергюс, Лоренс и Мерфи будут ужасно избиты, если не хуже.
И потом появился Джейми.
- Вставай, сассенах, - сказал он спокойно и подал мне руку. Я поднялась с трясущимися ногами и увидела длинные усы Реберна сбоку от него, а сзади МакЛеода, и поняла, что с ним были шотландцы. Колени мои подогнулись, но руки Джейми поддержали меня.
- Сделай же что-нибудь, - сказала я задушенным голосом ему в грудь. - Пожалуйста, сделай что-нибудь.
И он сделал. С обычным присутствием духа он сделал единственно возможное, что утихомирило толпу и предотвратило вред, который мог вызвать мой поступок. Он купил однорукого мужчину. И таким образом, по иронии судьбы я теперь стала потрясенной владелицей настоящего гвинейского раба, однорукого, но пышущего здоровьем и с гарантией его мужских способностей.
Я вздохнула, пытаясь не думать о человеке, который сейчас, по-видимому, находился где-то под моими ногами, накормленный и - я надеялась - одетый. Бумаги о собственности, которых я отказалась даже коснуться, поведали, что он был чистокровным негром из народности йоруба с Золотого берега, проданным французским плантатором с Барбуды, одноруким, имеющим клеймо на левом плече в виде геральдической лилии и буквы "А", и звался Темерером. Смелым. Бумаги, однако, не поведали, что, во имя всех святых, я должна с ним делать.
Джейми закончил просматривать документы, которые принес масон. Насколько я могла видеть с палубы, они совершенно походили на те, которые я получила вместе с Темерером. Он вернул их с благодарственным поклоном и несколько хмурым выражением на лице. Мужчины обменялись еще несколькими фразами и расстались, пожав друг другу руки.
- Все на борту? - спросил Джейми, ступая на борт. Легкий бриз трепал темно-синюю ленту, которой был повязан толстый хвост его волос.
- Да, сэр, - ответил мистер Уоррен с небрежным кивком головы, который на торговом судне использовался в качестве салюта. - Мы поднимаем паруса?
- Да, будьте так добры, мистер Уоррен.
Слегка поклонившись, Джейми прошел мимо него и встал рядом со мной.
- Нет, - сказал он тихо. Его лицо было спокойно, но я чувствовала его глубокое разочарование. Разговор за день до этого с двумя мужчинами, которые имели дело с контрактами белых рабов на невольничьем рынке, тоже ничего не дал. До последней минуты масонский плантатор оставался нашей единственной надеждой.
У меня не было никаких ободряющих слов. Я просто положила свою руку на его ладонь, лежащую на перилах, и легонько пожала ее. Джейми посмотрел вниз на меня и слабо улыбнулся. Он глубоко вздохнул и повел плечами, поправляя на них кафтан.
- Но я все-таки кое-что узнал. Это мистер Вильерс, которому принадлежит большая сахарная плантация. Он три дня назад купил шестерых рабов с "Ведьмы", но не один из них не является Иэном.
- Три дня? - удивилась я. - Но "Ведьма" ушла с Гаити больше двух недель назад!
Он кивнул, потирая щеку. Он недавно побрился, и его кожа сияла свежая и румяная над белоснежным полотном рубашки.
- Да. И она прибыла сюда в среду, пять дней назад.
- То есть она заходила еще куда-то прежде, чем прибыть в Барбадос! Мы знаем куда?
Он покачал головой.
- Вильерс не знает. Он сказал, что разговаривал с капитаном "Ведьмы", и тот скрывал, где был и что делал. Вильерс и не интересовался особо, зная, что "Ведьма" имеет репутацию грязного судна.
- Все же, - он слегка просветлел лицом, - Вильерс показал мне документы на рабов, которых он купил. Ты видела документы на своего раба?
- Я хочу, чтобы ты не называл его так, - сказала я. - Но да, я видела. А те документы такие же?
- Не совсем. В трех бумагах вообще не говорится о предыдущих владельцах, хотя Вильерс считает, что вряд ли они только что прибыли из Африки, все они немного говорят по-английски. В одном документе вписан один владелец, но имя было стерто, и я не смог прочитать его. В других двух миссис Абернати, Роуз-холл, Ямайка, записана, как предыдущий владелец.
- Ямайка? Как далеко...
- Не знаю, - прервал он, - но мистер Уоррен знает. Может быть, нам повезет. В любом случае, нам нужно на Ямайку, хотя бы для того, чтобы избавиться от нашего груза прежде, чем мы все умрем от зловония.
Он сморщил свой длинный нос, и я рассмеялась.
- Ты похож на муравьеда, когда так делаешь, - сказала я ему.
Попытка отвлечь его была удачной, уголки его широкого рта немного поднялись вверх.
- О, да? Эта тварь ест муравьев, не так ли? - он приложил все усилия, чтобы ответить на шутку. Отвернувшись от барбадосского порта, он прислонился к перилам и улыбнулся мне. - Я не думаю, что они очень питательные.
- Ну, полагаю, он ест очень много муравьев. Они не могут быть хуже хаггиса, в конце концов, - я вдохнула прежде, чем продолжить, и закашлялась. - Боже, что это?
"Артемида" к этому времени вышла от грузового причала в гавань. Когда мы попали под ветер, он принес очень сильный острый запах, более низкую и более зловещую ноту в обонятельной симфонии порта, состоящей из запаха мертвых моллюсков, мокрого дерева, рыбы, гниющих морских водорослей и теплого дыхания тропической растительности на берегу.
Я прижала носовой платок, закрывая нос и рот.
- Что это?
- Мы проходим мимо горящей земли, мэм, в конце рынка рабов, - сказал Мейтланд, услышав мой вопрос. Он указал на берег, где перья дыма поднимались из-за зарослей восковницы. - Там жгут тела рабов, которые не перенесли путешествие из Африки, - объяснил он. - Сначала разгружают живой товар, потом, когда судно моется, тела выносят и бросают в костер, чтобы болезнь на распространилась на город.
Я посмотрела на Джейми и увидела на его лице такой же страх, как и на своем собственном.
- Как часто жгут тела? - спросила я. - Каждый день?
- Не знаю, мэм, но не думаю, что каждый день. Возможно, раз в неделю, - Мейтланд пожал плечами и вернулся к своим обязанностям.
- Мы должны посмотреть, - произнесла я. Даже для собственных ушей мой голос прозвучал странно, такой спокойный и ясный. Однако ни спокойствия, ни ясности не было в моей душе.
Джейми сильно побледнел. Он обернулся, уставившись на густой белый столб дыма, поднимающийся из-за пальм.
Потом он сильно сжал челюсти.
- Да, - сказал он коротко и повернулся, чтобы приказать Уоррену разворачиваться.
Человек, поддерживающий огонь, высохшее маленькое существо неразличимого пола и национальности, шумно протестовал против присутствия здесь леди, но Джейми резко оттолкнул его в сторону. Он не пытался отговорить меня, он не поворачивался посмотреть, следую ли я за ним; он знал, что я не оставлю его одного.
Это была небольшая площадка, скрытая за деревьями, с маленьким удобным причалом на реке. Черные просмоленные бочки и горки сухих дров лежали, словно мрачные глыбы среди бриллиантовой зелени папоротников и карликовых цезальпиний. Справа был сооружен громадный костер, где на платформе из бревен лежали тела, политый смолой.
Костер только что разгорелся с одной стороны, в других его местах плясали лишь маленькие язычки пламени. Дым покрывал тела, колеблясь над ними толстой завесой, что придавало раскинутым конечностям страшную иллюзию движения.
Джейми остановился, уставившись на кучу. Потом он вспрыгнул на платформу, не обращая внимания на дым и огонь, и стал рыться в ужасных останках, отбрасывая тела.
Рядом со мной лежала маленькая кучка серого пепла и кусочки чистых белых костей. На ее вершине лежал череп, хрупкий и прекрасный, как яичная скорлупа.
- Очень хорошо для урожая, - измазанное в саже существо, поддерживающее огонь, подошло ко мне, предлагая свои пояснения, очевидно, в надежде на награду. Он - или она - указал на пепел. - Пойдет на удобрение, будет хорошо-хорошо расти.
- Нет, спасибо, - слабо сказала я. Дым на мгновение закрыл фигуру Джейми, и у меня возникло жуткое чувство, что он упал в огонь. Ужасный запах жареного мяса поднялся в воздухе, и меня затошнило.
- Джейми! - позвала я. - Джейми!
Он не отвечал, но я услышала глубокий мучительный кашель из центра костра. Спустя несколько долгих мгновений завеса дыма рассеялась, и Джейми, задыхаясь и шатаясь, выскочил из огня.
Он остановился возле платформы и наклонился, выкашливая легкие. Он был покрыт масляной сажей, его руки и одежда были в смоле. Он также ослеп от дыма, слезы текли по его щекам, прокладывая ручейки в саже.
Я бросила несколько монет существу и, взяв, Джейми за руку вывела его, слепого и задыхающегося, из долины смерти. Под пальмами он упал на колени, и его вырвало.
- Не трогай меня, - с трудом произнес он, когда я попыталась помочь ему. Он блевал долго и сильно, и когда, наконец, рвота прекратилась, он, пошатываясь, медленно встал
- Не трогай меня, - сказал он снова. Его голос, грубый от дыма и рвоты, показался мне голосом незнакомца.
Он подошел к краю причала, сбросил ботинки и кафтан, и в оставшейся одежде нырнул в воду. Я подождала немного, потом наклонилась и подобрала вещи, держа их на вытянутой руке. Во внутреннем кармане кафтана я заметила небольшой прямоугольник фотографий Брианны.
Я ждала, пока он не вынырнул из воды. Смоляные пятна остались, но большая часть сажи и запах исчезли. Он сел на причал, подогнув колени и опустив на них голову, и тяжело дышал. Любопытные лица маячили над перилами "Артемиды".
Не зная, что делать, я положила руку на его плечо. Не поднимая головы, он протянул свою руку и схватил мою ладонь.
- Его там не было, - сказал он глухим хриплым голосом незнакомца.
Бриз посвежел, шевеля пряди мокрых волос, лежащих на его плечах. Я оглянулась назад, столб дыма, поднимающийся над маленькой долиной, стал черным. Потом столб наклонился, и облако дыма, гонимое ветром, поплыло к морю; пепел сгоревших рабов возвращался назад в Африку.
Кошени?ль -- насекомое из отряда полужесткокрылых, из самок которых добывают вещество, используемое для получения красного красителя -- кармина.
Цекропия (Cecropia), род растений семейства тутовых (иногда относимый к семейства крапивных). Быстрорастущие, большей частью вечнозеленые деревья с полыми стеблями, иногда с корнями-подпорками.
Один из видов пальм.
Цезальпиния (Caesalpinia), род растений семейства цезальпиниевых. Деревья или кустарники, иногда лианы, с дважды перистыми листьями.