В последнее время все вопросы коллег-шоферов стали раздражать Валерия Никаноровича. Прямо нельзя и в домино козла "забить". Сразу вопросы. Разговоры. Оно, конечно, все в рамках, как ни как все понимают, где работают - первый гараж, и подписку за не разглашение давали. Но все люди. Валерий Никандрович даже матюгнулся про себя -" ну достали - расскажи Никанорыч как сам-то твой-то. Настроение как бодрое у "деда"? Спасибо ему за торговлю взялся. Теперь главное строго линию на порядок держать, как при Иосифе, что бы было строго. Как у него здоровье? Говорят, помолодел, опять с медсестрами крутит ". Валера посмотрел в зеркало заднего вида, шеф что-то писал в маленькую записную книжку. Непривычно. Раньше по дороге в Кремль спал или смотрел в окно. А теперь вот все в книжечку записную, что-то пишет, но странно так - замрет и сидит, отомрет, пишет. Прям мурашки по спине. На себя не похож "дед". Странно. А вчера? Вдруг опустил перегородку, поздоровался, ну это как обычно, а потом как спросит: " Ну что там, в народе, Валера, про Афганистан говорят? - Я так и замер, но потом вижу, Леонид Ильич смотрит внимательно, ждет ответа. Ну и я ведь не из робкого десятка, на границе служил, всякого повидал и диверсанты вражеские в меня стреляли и вообще мужик.
-Да, что говорят, не хотят.... Бояться, Леонид Ильич. Кому же хочется, чтобы его сын, которого всю жизнь ростили домой в гробу привезли или, того хуже без ног или без рук.
-Вот значит как - бояться.... А как насчет мер по наведению порядка в торговле, что думаешь?
Ну, тут я подумал маленько, все ж не часто Генеральный секретарь со мною советывается, мнения моего спрашивает.
-Тык, Леонид Ильич, давно пора, а то привыкли в торговле все, что получше под прилавок прятать. Тут мы рабочий класс вас всемерно и полностью поддерживаем. Порядок там надо навести, как при Сталине, что бы красть боялись.
Брежнев помолчал, улыбнулся мне так хорошо по доброму.
- Ну спасибо Валера, что правду не побоялся сказать.
Еще хочу отметить, взгляд у него в последнее время изменился. Какой-то огонек в глазах зажегся. Сморишь пожилой, седой уже ну старик. А глаза молодые с огоньком, во как.
Никанорыч посмотрел в зеркало - ну вот опять пишет, пишет.
Сегодня Генеральный секретарь торопился на Старую площадь. Утром после завтрака и зарядки, засел за телефон разговаривал с нужными людьми. Не забыл поговорить и с редакторами газет и журналов. Сейчас проверял кандидатов, к ноябрьским праздникам. Утверждал списки на награждение орденами. Викторин комментировал, как обычно с иронией, но без прежней злости - сил не было, много работал по оздоровлению "подшефного".
-Леня, а это кто? Ты уж очень-то орденами не разбрасывайся - ценить перестанут, обесценишь награды.
-Так ....Софронов Анатолий Владимирович кто?
-Это главный редактор "Огонька", хороший товарищ, правильный партиец.
-Ну конечно, сам читал.- Кукушка хвалит петуха, усмехнулся "братец".
- Афанасьев...Виктор Григорьевич, что за фрукт?
-Главный редактор "Правды". Тоже наш человек.- Брежнев упрямо шевельнул бровями.
-Афанасьев,...Афанасьев, что-то припоминаю...Слушай Ильич вычеркни его из списка. Вот не помню точно. Но в мое, время при Меченом он "светился", как "перестроечник".
-Да?...Гм..Ну ладно вычеркнем. Маленький красный карандаш жирно перечеркнул фамилию, а заодно и биографию успешного функционера. Но каждому свое.
-Ильич помнишь, о чем сегодня договорились с Громыко говорить?
- Помню, помню. Не мешай, сбиваешь с мысли. - Генеральный раздраженно ударил карандашом по листку.
-Вот сбил. Какой орден давать Юре Никулину, Ленина или Красного знамени? В прошлый раз, каким награждали?
За окнами "Зила" стремительно менялся пейзаж, а вот уже и золотые купола колокольни Ивана Великого Московского Кремля, Боровицкая башня. Валерий Никанорович знал свое дел хорошо - быстро домчали, любил Брежнев быструю езду. Да и какой русский не любит? Позади кортежа гаишники только- только дали отмашку, машины и пешеходы начал движения. Улицы Москвы зажили своей обычной будничной жизнью.
Брежнев стремительно вошел в приемную на ходу дал указание секретарю.
-Как прибудет Председатель КГБ Андропов проводите сразу ко мне.
-Юрий Владимирович уже звонил и через несколько минут будет.- Секретарь стоял по стойке "смирно".
-Хорошо, и еще принесите два чая с лимоном.- Дав указание, Генсек прошел в кабинет.
Через пять минут в кабинет Брежнева прошел Андропов. За прошедшие дни с последней встречи Юрий Владимирович похудел, лицо еще более пожелтело. Глаза лихорадочно блестели. Вслед за ним вошел секретарь принес два стакана чая в ажурных серебряных подстаканниках. Пока Ильич размешивал ложкой сахар в стакане с чаем, Андропов достал из портфеля документы, положил перед Брежневым.
- Леонид Ильич это стенограмма аудиозаписи беседы Суслова и Черненко. Они встречались на Кадашевской набережной позавчера.
- Ну, мне про эту встречу, Костя рассказал уже, но спасибо за бдительность. Оперативно твои ребята сработали, спасибо. -Генсек закусил долькой лимона, лицо перекосилось. Ильич стал похож на бульдога, но с китайским разрезом глаз. Выпил чаю. Указательным пальцем постучал по стопке документов.
-Ты что Юра думаешь по поводу этого дела? - Ильич внимательно, словно прицеливаясь, как на охоте уставился на главу Комитета.
Андропов не торопился с ответом. Долгая и трудная школа-жизни в компартии приучила его тщательно взвешивать свои слова, и поступки и быть очень осторожным. А после того, как Юрий Владимирович возглавил Комитет Государственной безопасности, он приобрел бесценный опыт многоходовых комбинаций и отточил аналитическое мышление. В общем, недаром Андропова некоторые несознательные граждане на Старой площади называли Сфинкс. Но эти лица тысячу раз пожалели об этом, а заодно потеряли сон и аппетит, если бы знали, что все они переписаны по-фамильно в особый список. Список лежал в сейфе, а сейф в личном кабинете. Догадываетесь у кого? Правильно - Главного чекиста страны. Поэтому ответ Генеральному секретарю был продуман со всех точек зрения, и учитывал все варианты развития событий. Хотя чего бояться, вроде все про Ильича известно и обо всем. Включая и о "сиамском братстве" и все же.
- Леонид Ильич на первый взгляд ничего особенного, встретились два товарища. Произошел, в общем, откровенный разговор. Ну, обеспокоен товарищ Суслов вдруг возникшей у вас Леонид Ильич тягой к чтению "Капитала". - И тихий голос и какой-то льдисто-непроницаемый взгляд завораживали. Притягивали внимание, как удав притягивает, кролика и не хочешь, а услышишь.
- Но если взглянуть с другой стороны. - Поблескивая стеклышками очков, продолжил Андропов.
- Прослеживается желание Суслова держать все под своим контролем. Все что происходит с Генеральным секретарем и в целом контролировать ситуацию в парии. И отсюда прослеживается, вывод-Суслов хочет, пусть даже не совсем осознано управлять всеми процессами в партии.
И конечно, еще горячее желание, желание пожить подольше - Андропов улыбнулся.
- А для этого нужна чудо-таблетка, которая, как он думает, у вас есть.
-Да Юра насчет чудо-таблетки. Мне пришлось пообещать Кости Черненко такую таблетку. И срок ее изготовления полгода, пришлось обещать. Ты Юра прикажи пусть твои умники в институтах подумают. Надо сделать какое-нибудь лекарство, что бы омолаживался организм. Да и тебе здоровье не мешает, поправить сам знаешь. Тем более Викторин говорит, что у нас какой-то ученый темой продления жизни занимается - научные изыскания значит ведутся. А это уже кое-что.
Андропов, быстро громко скрипя золотым пером, разбрызгивая чернила, записывал себе в папку указания Брежнева.
-И еще Юра это срочно - сегодня, какое число? Второе октября, а по моим сведениям товарищ Машеров четвертого должен погибнуть в автомобильной аварии.
- Как погибнуть? Откуда такие сведения!? - Андропов вскочил со стула.
-Оттуда. -Брежнев постучал ладонью по своей груди.
- От Викторина известно. Вчера среди ночи разбудил. Испугал честное слово. Я даже созванивался с Петром Мироновичем, просил его до моего личного указания не выезжать из дому. Побыть на даче- сказаться больным. Уж не знаю, что он себе подумал?
- Леонид Ильич прошу, с вашего разрешения прямо отсюда позвонить в мое ведомство надо обеспечить усиленную охрану товарищу Машерову.
Пока Андропов по "Вертушке" звонил на Лубянку. Шеф мучительно размышлял- "а точно тут ни в коем разе не причастен Андропов к этой, теперь уже не состоявшейся гибели Машерова. Похоже, что все же не случайно (в то будущее время) произошла авария на Минском шоссе. Машерова видимо хотели убрать. Возможный кандидат на мое место? Конечно. Да меня почти списали со счетов, но мое улучшение здоровья спутало карты. Может, и не было бы аварии. Но подстраховаться стоит. Чем больше кандидатов на мое место, тем больше шансов, что претенденты на "корону" не объединяться в одну стаю. Но и здесь есть варианты. Надо сохранять бдительность". Брежнев отставил стакан с чаем, посмотрел на часы.
-Юра скоро сюда Устинов и генерал Ахромеев прибудут, через два часа товарищ Громыко. Юра, так что ты думаешь, не пора ли отправить Суслова на заслуженный отдых? В смысле на почетную пенсию. Не пора ли дать дорогу молодым товарищам по партии?
- А кто займет место главного идеолога? Вы уже думали о кандидате? -Андропов замерев смотрел на генсека.
- Знаешь, Юра нет пока у меня ответа на все вопросы. Я что Мичурин? Что бы все знать. Надо проверенного, надежного товарища поставить. Вот ты у нас умный вот и подумай. А может, сам возьмешься за идеологию?
-Нет, Леонид Ильич мне на своем посту привычнее, почти всю жизнь посвятил Комитету. Да и сколько той жизни осталось? - Главный чекист как-то скорбно так ссутулился. Он знал, сколько ему осталось. Брежнев сказал.
- Да не грусти Юра, время есть, подлечим. Главное на холодном камне не сиди, и все Бог даст, обойдется.
" Да жаль чекиста моего. Ишь как побледнел, понятно, тут расстроишься. И такая голова. Жаль, если не вылечим. Кого тогда ставить на это место?"
-Кого кого, сам возглавишь. - "прорезался" молчавший до этого Викторин".
-Что ? Да ты чего говоришь Витя?
- Ну, ну ладно закипел прям. Остынь, замерзнешь. Да шучу, я шучу. Успокойся. Вот у Андропова глаза на лоб полезли, глядючи, как у тебя лицо-то задергалось.
Брежнев встал, прошел туда-сюда, чтобы успокоиться.
- Юра давай тебе к ноябрьским праздникам отпуск дадим, съездишь, на Кубу отдохнешь, на солнышке погреешься. А?
-Спасибо Леонид Ильич, но работы много некогда, может позже.
Ну, смотри сам. И еще, приготовься, прими меры. Надо быть готовым к замене Суслова. Понимаешь?
- Да Леонид Ильич. Примем меры.
- Вот считай и решили. Теперь дальше. Что там, в Польше происходит? Мне по поводу Польши "братец" всю плешь проел - голова трещит. Викторин возмущенно возопил.
-Что значит проел. Тут ночей не спишь, все о твоей биографии думаешь, что бы получилось все, и Союз не развалился. А тут такое отношение. А Польша будь она неладно, краеугольный камень соцлагеря. Без Польши, какой на...Варшавский договор? -У шефа, аж в ушах загудело.
- Все прости Витя, ценю и уважаю твой труд. Не ори так только. Может тебе орден дать Витюш?
- Да пошел ты Леня. Себе лучше еще одну звезду Героя навесь, вот будет пища для анекдотов, народ повеселишь.
Брежнев насупился. Тема наград, это больная тема. Но решил не связываться. "Витюня сейчас разозлился вроде, как бы хуже не вышло. Вот ведь угораздило - такой контрик вселился".
Глава КГБ достал из своей папки документ продолжил говорить.
- Положение в ПНР сложное практически утрачивается контроль госорганов за положением в стране. Профсоюз "Солидарность" превратился в абсолютную политическую силу. ЦРУ не скрывая, снабжает поляков деньгами, подрывной литературой и инструкторами.
-А оружия не ввозят? - Спросил, прищурившись, Брежнев.
- Нет, Леонид Ильич, пока нет. Но даже в Польской народной армии нельзя быть уверенными. По крайней мере, в некоторых командирах частей.
"- Леня хватит тянуть вола за хвост. Говори пусть, Ярузельского назначают военным диктатором, вводят военное положение. Нечего с ляхами цацкаться. Им чем сильнее в харю дашь, тем больше уважать будут. Вспомни немцев, до сих пор трясутся, как немецкого солдата видят. Вот так их и надо - в харю, в морду их чумазых". - Викторин завелся, даже у подшефного заколотилось сердце. Ну что тут поделать любил Тимофеев Родину, любил.
- Юра министр обороны Ярузельский у них сейчас. Мне тут подсказывают. В будущем, ну в том, ты понимаешь. Ввели военное положение - Ярузельский во главе и все получилось. Так, что не будим мудрить, раз сработало тогда, сработает сейчас. Не будем бояться.
-Хорошо Леонид Ильич. - Андропов склонился над бумагами, "заскрипел" снова пером.
Брежнев встал, прошелся по кабинету, потянулся. Начал балагурить.
- Ой, болят мои кости, болят. Юра вообще надо всю политику по отношению к соцстранам менять. Ну что мы постоянно в чужом дерьме должны копаться, голову ломать над чужими проблемами. Пусть их руководство само все разгребает, а мы будем стоять армиями, и решать свои сугубо политические задачи. Юра вот хочу придти к вам в гости на Лубянку. Примешь?
-Конечно, Леонид Ильич это будет событие большой политической важности. Это поднимет еще больше значение и престиж Комитета госбезопастности.
-Андропов счастливо и радостно улыбался. Да для кого работа тяжелая обязанность, а для кого часть души и причем большая.
- Камеру потеплей, для меня приготовил? - шутил Брежнев
- А как же Леонид Ильич, там бомбежек не слышно. - Андропов лучился веселием. Оба товарища по партии, и "истинных арийца" очень любили фильм "Семнадцать мгновений весны", и хорошо понимали друг друга. Ильич, отсмеявшись, глянул на часы. Кстати, Генеральный секретарь носил часы не "Ролекс" или "Ориэнт", а наши "Славу", " Полет". Вот так реально "поддерживал" своего производителя, а не произносил лозунги.
Юра сейчас министр обороны Устинов и генерал Ахромеев прибудут. Может, перекусим?
- Нажал кнопку селектора, попросил принести чай и бутерброды, Викторин тратил много энергии, на восстановления здоровья подшефного, ну и просто любил вкусно покушать.
Брежнев и Андропов еще с аппетитом поглощали бутерброды, когда в кабинет вошли министр обороны Устинов и генерал Ахромеев.
- Заходите, товарищи садитесь. Попробуйте нашего салями. Вы что будете чай, кофе? - Брежнев с набитым ртом и большим бутербродом с ветчиной в руке, излучал довольствие. Быстро дал указание секретарю.
- Сейчас и вам товарищи принесут. Ешьте не стесняйтесь. Вам надо много сил, подкрепляйтесь.
Военные соратники несколько смущенно стали есть. И пока они выполняли наказ генсека, Брежнев зубочисткой начал ковырять в зубах, в процессе очистки, с интересом рассматривая добытое.
-Ну, Ильич запустил хозяйство, тут цельный мясокомбинат можно открыть, ну в крайнем случае цех. А воняет-то как.... Веселился Викторин.
- Тебе Витюша легко смеяться. А мне, между прочим, челюсть в Отечественную войну на Малой земле контузило. Сколько лет мучаюсь. Да и, кстати, это ранение, я получил, защищая и такого паразита как ты. Здоровья не жалел, за ценой не стоял, смерти в глаза глядел. Наши врачи и немецкие мне челюсть делали, но все равно, уже как мама родила не вышло. Вот все время и шлепаю челюстью, а всякие оппортунисты и буржуазные подпевалы надсмехаются. Пошел ты на.... И говорить с тобой не буду буржуйский подпевала. - Отвечал обиженный, в общем, не заслуженно, в "зубной проблеме " Брежнев.
- Ну, прости Ильич я не прав, извини честное слово. Я тебе компенсирую моральные издержки.
- Чего?
- Займусь усиленным восстановлением сосудистой системы, и других особенно нужных тебе, ну ты понимаешь, мест организма. Мир?
- Ну, если восстановишь. Посмотрим на твое поведение. И помолчи сейчас, тут с министром обороны надо поговорить. Брежнев, наконец, закончил санировать рот. Пододвинул к себе документ и надел очки.
Генерал армии Ахромеев Сергей Федорович заместитель начальника Генштаба СССР, впервые был, в этом "ореховом" кабинете Генерального секретаря. Брежнев, удивительно молодо выглядел. И выглядел по новому - без многочисленных звезд Героя и орденов. Эта слабость генсека, весьма раздражала военных, которые знали истинную цену наградам и звездам. И одна звезда Героя труда на груди Ильича, была определенным сигналом. Но каким? И крепко пожимая руку Брежневу, Ахромеев чувствовал в этой руке силу. И видел в глазах Первого веру и решительность, и еще какую - то искру иронии. И улыбается хорошо, по доброму - не наигранно. Речь Брежнев начал, как обычно о семье, здоровье. Что думают военные? Как настроение в войсках? Шутил.-
- Сидит Картер в Кремле, во дворце Съездов. Идет пленум ЦК, Генеральный секретарь читает доклад:
Больших успехов достигли хлеборобы Кубанщины, Ставропольщины, Смоленщины, Техасщины, Колорадщины. - Ахромеев и генсек весело засмеялись. Брежнев встал, подошел к окну.
- Константин Устинович мы друг друга давно знаем и даже друзья. Поэтому прошу отнестись к моим словам очень вдумчиво и без излишних эмоций. Во, я попросил дать мне данные по нашим военным расходам, - Брежнев взял листок в руку и потряс .
Знаешь Дима тяжело это говорить, а надо. Это непомерная ноша даже, для нашей плановой экономики. Ведь смотри, более половины бюджета тратим на военные расходы. И это только прямые траты. А ведь есть косвенные, связанные с обеспечением работы ВПК. Мы более 70 процентов тратим на войну. И войну эту все равно проигрываем. ..Да не пучь ты так на меня глаза Дима. Я ж не колобок, чтобы меня съесть. Скажу прямо по партийному, такие расходы нам не по карману. Народ и экономика страны устали. Необходимо накормить, обуть, одеть дать всем нуждающимся бесплатное жилье. Повысить уровень образования, медицины. Нужно переоборудовать все машиностроение, науку и производство, поднять на новый современный, соответствующий техническому прогрессу уровень. А сельское хозяйство? Там же...- Брежнев возбужденно махнул рукой
- Даже страшно, сколько денег надо взять. Поэтому назрело принятия такого решения, как значительное сокращение военного бюджета.
Устинов вскочил, лицо бледное, глаза блестят. На его глазах уничтожали дело всей его жизни.
- Товарищ Генеральный секретарь нельзя же так сразу? Это сразу подорвет тот сложившийся паритет с НАТО, который дался нам такой ценой. Мы же полностью разоружимся перед ними, у меня не укладывается в голове, как на такое можно пойти? Я бы хотел знать это только ваша позиция или Политбюро?
Брежнев сидел, с силой сжав пальцы рук в замок, внимательно слушал. На верхней губе пристала крошка. Андропов "воплотился" в Сфинска, глаза настороженно смотрели на Устинова. Ахромеев растерянно взирал на происходящее, нервно теребил рукав кителя.
"-Вот, смотри Леня, сейчас весь твой авторитет и сила понадобятся. Это уже серьезно. Тут не с колхозником на рынке за обвес базарить - здесь армия".
- Нет, Дмитрий Федорович это мое мнение и некоторых членов Политбюро. И я считал всегда тебя своим другом, поэтому пригласил тебя побеседовать в тесном кругу. И генерала Ахромеева пригласил ибо, что происходит в Афганистане, лучше его никто не знает. И что же мы наделали? Почему не сохранили власть Захир Шаха, Дауда, что нам еще было надо? Неужели надо было быть такими твердолобыми м....и, чтобы самим влезть в этот капкан. Теперь нас валяют в дерьме кому не лень. Можно сказать, что купились мы на посулы, хитрожопых "друзей" из НДПА. Но вы - то чем думали? Анализа, прогноза возможного развития событий и реального положения вещей не было. Кто виноват? - Генсек с укоризной оглядел силовиков.
- Теперь разбираться не будем. Надо решать, как выйти из этой ловушки, пока мы кровью не умылись.
Вот, сейчас мы с вами сидим в кабинете, в тепле. А наши солдаты, офицеры как там в Афганистане? Генерал, я вам сейчас скажу мнение Политбюро, и это должно остаться между нами. В Политбюро, да и сам я так считаю, что мы совершили ошибку. Ввод войск был ошибкой. Да, ранее на февральском Пленуме был поддержан ввод войск. Но сейчас, и в этом сила партии, мы не боимся признавать свои ошибки. Теперь, Сергей Федорович, надо сделать все, чтобы найти оптимальное решение в этой ситуации. Кто командующий сороковой армии?
- Около 1300 человек, потери, к сожалению, растут. Оппозиция постоянно получает помощь из-за рубежа. Организовываются новые лагеря по подготовке бандформирований. В Пакистане, Иране оказывают всяческую помощь военные инструкторы из США, Китая, стран Ближнего Востока. Военная помощь оружием, советниками постоянно нарастает. Афганская армия, к сожалению, практически полностью, за исключением немногих частей службы безопасности небоеспособна. Неоднократны случаи прямого предательства и перехода целыми полками на сторону противника. Также постоянное скрытое предательство местных военных и служб безопасности. По существу, надеяться можно только на советские части. Местное население практически полностью, распропагандировано исламистами. Власть НДПА существует только в крупных городах. Да и в самой НДП постоянная грызня, интриги, тоже нет единства. Конечно, это не дело военных давать характеристики политикам, но товарищ Бабрак Кармаль весьма неохотно занимается делами партии и страны. Он очень мягкий, безвольный, нерешительный руководитель.
Генерал, скажите, - перебил Ахромеева Ильич - если мы постепенно заменим, скажем части мотопехоты на части ВДВ, спецназа, - ситуация с потерями будет лучше?
- Думаю да, Леонид Ильич. Части спецназа гораздо лучше подготовлены, для ведения боевых действий в условиях Афганистана. - Ильич кивнул, и достав записку зачитал.
- Да, насчет условий. Думаю, надо принять решение, министерством обороны, о формировании особых горнострелковых бригад. В основном личный состав должен состоять из сверхсрочников, прапорщиков и усиленного офицерского состава. Будем заключать контракты с военнослужащими, на пять лет для начала, а там поглядим. Кроме того, необходимо трехкратно повысить денежное и продовольственное довольствие. Денежное содержание для военнослужащих, проходящих службу в Афганистане, надо финансироваться особо. Будем выдавать подъемные, чтобы материально семьям военнослужащих было полегче, скажем 10000 рублей, погибшим по 50000. Квартиры, отдых, санаторное лечение, ну и что еще можно сделать, сделаем. И еще, - Брежнев задумчиво посмотрел на генерала.
- Вот тут, одни товарищи советуют привлечь к службе в ДРА части спецназа некоторых стран Варшавского договора - ГДР, Чехословакии, Болгарии. Стран союзниц - Кубы, Вьетнама. Там есть части, с опытом реальных боевых действий. Особенно вьетнамские товарищи. Надо поберечь наших людей.
- Да пока не забыл. Дмитрий Федорович мы с вами уже обсуждали на политбюро Польский вопрос. В ближайшее время будет принято решение о введении военного положения в Польше.
Маршал был угрюм, и очевидно сильно огорчен. Однако суть польского "вопроса" помнил хорошо, и генштаб постоянно отслеживал ситуацию.
- Введение военного положения? Мы будем наводить порядок или войска Варшавского договора? - голос маршала чуть дрогнул.
- Сами поляки пусть справляются, Генерала Ярузельского во главе поставим, должен навести порядок.
Секретарь доложил о прибытии министра иностранных дел. Вошел Громыко, еле заметно дрогнули уголки губ. Думал на встречу пригласили только его.
Андрей Андреевич был, неприятно удивлен, присутствием в кабинете, как сейчас говорят "силовиков". Хотелось поговорить с генсеком наедине. Лицо старого дипломата было спокойно - опыт, и привычка к любым неожиданностям сказывался.
- Здравствуй Андрей Андреич садись. - Брежнев за руку поздоровывался с министром.
- - Подожди немного, сейчас с Дмитрием Федоровичем договорим. Дмитрий Федорович возможно надо дать указание маршалу Куликову командующему войсками Варшавского договора, чтобы силы Варшавского договора были готовы ко дню ведения военного положения в Польше. Поляков это должно убедить, что другого выхода у них нет. Да и позиция генерала Ярузельского будет более крепкой. И сам генерал будет решительнее в своих действиях. А то знаем мы этих поляков, те еще патриоты родины. ЦРУ в Польше очень активно суетятся, надо дать им по рукам. Братскую Польшу не дадим в обиду, Брежнев решительно расправил плечи, внимательно посмотрел на присутствующих - волновало, как воспримут речь.
- Сделаем все как надо, не беспокойтесь, Леонид Ильич все будет в порядке. Сегодня же все группы войск в Европе и войска Белорусского и Прибалтийского военных округов будут приведены в повышенную боевую готовность. В генштабе уже подготовлен план ввода войск в ПНР на случай чрезвычайной ситуации.
Дмитрий Федорович был уверен, что ситуация в Польше не выйдет из под контроля, что бы тут ЦРУ и НАТО не придумали.
"Против стального танкового кулака Советской армии не сдюжат, пусть только попробуют вмешаться в наши дела, так двинем по жирным харям, до Атлантики дойдем. Недаром Т-80 делаем, как раз для этого похода, это им не цветочки, не прогулка с шампанским, а настоящая армия". А атомного оружия маршал не боялся и считал, не без основания, что у буржуев кишка тонка, применить его ради спасения союзников европейцев. "Заокеанские толстосумы всегда в первую очередь о себе думают, а уж потом о ком-то еще - не посмеют, знают, ответим". Дмитрий Федорович свято верил в несокрушимую силу Советской армии. И над усилением мощи, которой постоянно работал не жалея сил, ни своих, ни подчиненных. Этот труд пусть непростой и тяжелый приносил ему истинную радость и счастье. В этой работе был смысл всей его жизни. Единственное, что расстраивало старого маршала и порой огорчало, это недостаточное количество финансовых средств, что, по его мнению, выделялось ему бюджетом. Маршал не был профессиональным военным, его карьера началась при Иосифе Сталине, который безошибочно увидел в молодом директоре Ленинградского завода "Большевик" способность делать дело и талант организатора. И Сталин назначил его наркомом вооружений, не побоявшись доверить столь ответственный пост. Сталин, по сути, на всю жизнь определил дальнейшую судьбу Устинова. Министр обороны был один из немногих государственных руководителей эпохи социализма, кто действительно оказался на своем месте, и своей работой способствовал все более возрастающей военной мощи СССР. Маршал вникал во все вопросы и проблемы вооруженных сил. Знал в лицо всех ведущих конструкторов и всех директоров военных предприятий. Все проблемы производства вооружений считал своими проблемами и пытался их разрешить оптимальным образом. Лучшего министра обороны как организатора и руководителя всем оборонным комплексом страны не было, не только в истории СССР, но и в истории России. У маршала был только один недостаток. Как мать бездумно слепо любящая своего долгожданного единственного дитя, и поэтому делающей для него все и выполняющей все капризы, не считаясь со средствами и возможностью. Так и Дмитрий Федорович готов был потратить для ВПК и армии весь бюджет страны и даже больше. Сегодня у министра обороны был самый плохой день в его жизни. Было трудно дышать, в груди зажгло, и давило как камень сердце. Брежнев ранее прежде хороший руководитель и более того - друг и соратник. Теперь хочет наполовину урезать военный бюджет. Устинов был потрясен. Он всегда считал Брежнева своим другом и ценил эти отношения. Леня никогда или почти никогда не отказывал ему, будь то выделение средств на разработку новой техники или установку ракет. А теперь поступает, как недоброй памяти Хрущев - режет по живому. Всякое поползновение на интересы армии и ВПК министр воспринимал, как личное оскорбление и кровную обиду, и такие попытки не прощал ни кому. Поэтому с этого октябрьского дня дружбе маршала и генсека пришел конец. Но маршал не даром прошел школу "жизни" при Отце народов, ни единым словом не дал понять окружающим, как он взбешен. Чувство ненависти к "новому" Брежневу вызывала горечь во рту, и судорогой сводило скулы. Теперь у Брежнева появился очень опасный и могущественный враг.
- Андрей Андреевич как видите вопрос о Польше теперь наиважнейший наряду с положением в Афганистане. Теперь надо как-то обеспечить дипломатическое прикрытие наших действий в отношении Польши. Помните, как на нас набросились все Западные газеты, и журнал в декабре прошлого года? Обливали нас грязью все кому не лень, даже нейтральные страны. Надо принять меры. И еще к вам моя личная просьба Андрей Андреевич, надо со стороны нашей дипломатии выдвинуть новую Инициативу по разоружению. А то как-то столько усилий со стороны нашей партии сделано. А сейчас все остановилось. - Брежнев окинул взглядом присутствующих, словно, что-то ожидая. Замер, потом вздохнул.
- "Смотри Витя, ведь ни кто-то даже добрым словом не вспомнил про меня. Сколько здоровья и сил мне стоило разоружение. Веришь, ночи не спал, голова болела, таблетки не помогали. Мда." - Брежнев разочарованно, с укором глядя на Громыко, продолжил.
- Да много сил партия и руководство прикладывают в созидании дела Разрядки международной напряженности. И сейчас необходимо начать этот процесс. Может быть, мы откажемся от установки ракет средней дальности в Европе? Но вот, что попросить взамен надо решить.
После последних слов Брежнева Устинов вскочил и тихо почти еле слышно произнес.
- Леонид Ильич это недопустимо. Армейское руководство и генштаб считают эту инициативу необдуманной и противоречащей интересам обороноспособности Советского союза. С таким вашим решением я категорически не согласен. И прошу вас в присутствии других членов Политбюро снять этот вопрос. Мы и так уже в достаточной степени пошли на значительные уступки в договоре по ОСВ. Тут и так голову ломаешь, как американские военные базы "прикрыть", флот их, с каждым годом наглеет все больше. Самолеты натовские летают вдоль границ каждый день. Подводные лодки в нашу экономическую зону, как к себе в огород на пикник ходят. А мы уберем ракеты... Да это такое, такое - просто нет слов. Мы просто с голой ж... против их ракет в Европе останемся. - По наклону головы и выражению лица министра было ясно, от своих слов не отступится. Или как бык на корриде умрет, но бодаться будет до последнего вздоха.
- " Говорил я тебе Витя, не пойдет на разоружение Устинов. Теперь что? Ну, какое разоружение. Видишь, флот НАТО наглеет. Самолеты всю границу прощупали. А подлодки американские, что делают? Действительно прав Дима. И не уговаривай меня".
- А куда я вас спрашиваю, в таком случае смотрит наш флот? Где наша авиация? Почему не докладываете, о таком критическом положении? Хотите, что бы как в сорок первом году случилось!? - Толстое грубое лицо Брежнева пошло красными пятнами, речь ухудшилась. Глаза яростно блестели из под грозно сдвинутых кустистых бровей. Викторин еле успевал регулировать сердечное давление подшефного организма. "Пламенный мотор" Ильича шел вразнос.
- Тут голову ломаешь, как народ накормить, армию вооружить, за весь соцлагерь бороться приходиться. Но думаю, надежные товарищи поддержат. А тут? Сам не вникнешь в дело, все полный бардак. Все здоровье последнее угробишь с вами. Андрей Андреевич отложим вопрос с ракетами. Это действительно надо детально обсудить и обдумать. Но вы у нас старый дипломат, вот и думайте, что можно сделать. Нам кредиты Западные, технологии, нужны, ломайте голову сами. Я за вас всю работу делать не собираюсь. Идите вы все ...Все совещание окончено. - Брежнев встал. Все присутствующие без единого слова, встали и тихо, словно тень по земле ушли. Брежнев тяжело опустился в кресло, рванул узел галстука.
- Вот тебе "братец" инициативы, вот и цветочки. А какие будут ягодки?
Только-только отзвучали куранты на Спасской башне. Уставший генсек с усилием, тяжело встал, подошел к окну - первый снег кружился над вечерней Москвой. Но не было покоя в душе, что все время тревожило, как будто надоедливый комар пищал в голове. Брежнев окинул взглядом кабинет - все, как обычно: бумаги на столе, перекидной календарь, сбоку столик для телефонов конференц-связи, портреты "классиков марксизма - ленинизма" на стене. И все же грыз, грыз червячок сомнения, что-то не так. И не сказал, что хотел и не убедил Устинова. И с Громыко практически не поговорили, так, перебросились парой десятков фраз и предложений. А время уходит, как песок сквозь пальцы, и совсем недавно, как вчера, живо вспомнилось детство - вот ему три года, огромное, бесконечно яркое, синее небо над головой, мягкая теплая земля и застрявшая травинка между пальцами ног. И большой, с угрожающе наклоненной головой и здоровенным оранжевым носом, зло шипящий гусак.
Брежнев незаметно для себя улыбнулся - тот детский страх, эти мурашки по спине он помнил и сейчас. Как давно это было, и как быстро пролетело то благодатное время.
"Эх, где мои семнадцать лет?" - Брежнев сделал несколько наклонов и приседаний, помахал руками.
- Витя, что молчишь?
- Да о чем говорить, учишь тебя, учишь. Опять все коту под хвост. Условились же, о чем говорить с Устиновым. Хорошо, что помянул о связи и ОКБ, но о приоритете авиации и создании высокоточного оружия не сказал. Какое именно, будет сокращение армии не пояснил: что сократятся наполовину личный состав мотопехоты, а дивизий ВДВ и спецназа даже увеличится не сказал. И о сокращении именно высокозатратных и не нужных уже программ вооружения помянул только "Берег", - ворчливо прочитал нотации Викторин.
- Ладно Витя, на сегодня все - поехали домой, сегодня "Кабачок 13 стульев" показывают. Хочу успеть.
Брежнев уже почти дошел до дверей, но вспомнил об обещании посетить чекистов. "Надо съездить, но не с пустыми руками. Пусть все знают, какое значение теперь придается органам", - Ильич опять вернулся к столу, вдавил клавишу селектора.
- Соедините меня, пожалуйста, с Михаилом Андреевичем.