Наступили сумерки, а затем и ночь. Во всем доме погас свет. И лишь в раскрытом окне кузьмичевской квартиры горела вечная спичка, освещая два неподвижных силуэта...
- Моя справа написати, а там... Універо, я давно хотів запитати: а що ти робиш з тим, що береш у мене? Муза зніяковіло опустила очі: - Я це їм... - ???
Теперь Дуратино совсем-совсем один. Он еще не знает о том, какая паника поднимется среди высшего руководства колонии, когда те узнают о лишнем, не пойми откуда взявшемся зэке. Он не знает, что его, от греха подальше, в тайне от областной "управы" этапируют на закрытый дурдом. Пока ему просто очень одиноко. Из глаз текут слезы. Очень похожие на смолу. Но соленые. Как у людей.