Исчезновение транспортного средства, на котором находился командир части, вызвало в вышестоящих штабах шок. Тотчас было организовано расследование. А когда выяснилось, что инцидент, скорее всего, не просто чрезвычайное происшествие, а супер чрезвычайное, поскольку стал следствием спланированной атаки с целью похищения, то комиссия обрела особый статус и была наделена особыми полномочиями.
Вопросов возникло много: почему Стрижич вела борт сама? Почему дистанционно? Почему Крот запретил ей лететь в качестве реального пилота? Конечно, он был в своём праве: когда дело касалось не боевых операций, а перевозок личного состава, то организацию полетов командир эскадрильи обязан был согласовывать с начальником базы, чьё слово и было решающим. Хотя, если брать нравственную сторону вопроса, то пилот во время полёта должен находиться в машине вместе с пассажирами. Однако Крот распорядился таким тоном, что спорить с ним означало поругаться. Ирина уступила, подчинившись старшему начальнику, и потому, что не хотела испортить себе и ему настроение размолвкой. А ещё потому, что чувствовала: он лучше знает, как надо поступить в данном случае.
Теперь, по прошествию несколько дней, Ирина сидела в кабинете начальника базы напротив заместителя начальника штаба полка, отвечая на его вопросы, в том числе и на те, что касались предположений и предчувствий, связанных со странной радиограммой, а главное, с подтверждением её подлинности после запроса в штаб. Как выяснилось, штаб ни радио этого, ни подтверждения ни высылал. Да и запроса с просьбой о подтверждении не получал. Теперь ей было совершенно ясно, что Крот уже тогда чувствовал нереальность происходящего, просто не было у него никакой зацепки, чтобы это распоряжение не выполнить. И ещё она поняла, что о подлоге догадывалась и сама, только не решилась себе в этом признаться: настолько всё было формально безукоризненно организовано.
Появление крейсера, который неожиданно завис над расположением базы в установленное по первоначальному плану время, привело старших офицеров в смятение. Его появление было для них тем более необъяснимо, что никакой информации об исчезновении леталки они в центр ещё не давали. А ведь первым предположением было как раз то, что крейсер прибыл к ним на помощь.
Когда стало понятно, что радиограммы были подложными, решено было во избежании утечки информацию о происшествии через каналы связи не передавать. Отчитываться о происшедшем улетел Седых, а через два дня он вернулся вместе со следственной группой, состоящей из заместителя начальника штаба истребительного полка, в состав которого входила эскадрилья, приданная базе, представителя особого отдела дивизии, следователя военной прокуратуры гарнизона. Как положено в таких случаях, завели уголовное дело. Была произведена выемка документов, начались допросы свидетелей.
Среди обвинений, которые были предъявлены, главным было нарушение приказа командования, повлекшего за собой возможную гибель командира части и утрату имущества. Приказ (номер, печать и всё как положено) требовал доставить задержанного и сопровождающего его начальника базы на специально высланном за ними корабле повышенной надежности. Отправка же была произведена на летательном средстве, принадлежащем части.
Вопрос, который интересовал компетентную комиссию сводился к формулировке: "Кто виноват"? И этот вопрос, как водится, имел высокие шансы быть решённым, поскольку комиссия руководствовалась в своей деятельности надежными инструкциями. А когда есть толковая инструкции, то, опираясь на её методические указания, виновного не найти не возможно.
Комиссия искала, опираясь и облокачиваясь. Её интересовали прежде всего два вопроса: первый: кто дал указание в нарушение приказа, лететь на "тарелке", второй: по чьей вине произошла потеря летательного аппарата.
С первым вопросом получилась накладка. После того, как Крот подписал приказ о назначении Седых исполняющим обязанности начальника базы, спрашивать надо бы вроде с нового руководителя. И хотя улетел Крот лишь утром следующего дня, властными полномочиями он уже не обладал. Однако фактически при реальном начальнике "бумажный" начальник, пусть и формально вступивший в исполнение, оставался как бы в запасе, как бы в тени авторитета Первого. А вот спрос с него, должен быть как с настоящего. Пока двое членов комиссии разбирались с кого надо спросить по всей строгости, зам. начальника штаба работал со Стрижич.
- Давайте ещё раз со всеми подробностями, - он смотрел доброжелательно, и понятно было, что вовсе не жаждал крови. Стрижич была своя, лётная, и он не хотел оставлять её на съедение законникам. - Кто отдал приказ на вылет корабля части?
- Я не знаю, был ли приказ, но устное распоряжение было отдано подполковником Кротких.
- Устное... Ну хорошо. Допустим. Только имел ли он на то право? Ведь он распорядился так уже после того, как передал свои обязанности майору Седых?
- Да. Мы ждали крейсер, но поступила радиограмма за подписью командира дивизии...
- В том-то и дело, Ирина Геннадьевна, что радиограмму такую дивизия не отправляла. И следов радиообмена в архивах нет.
- Иван Николаевич, не хотите же вы сказать...
- Не хочу. Даже если сделать совершенно нереальное предположение, что кто-то из вас позволил себе это, объяснения мотивации не нашлось бы. Зачем? Поэтому оставим это. Расскажите мне, что случилось с аппаратом.
- Я собиралась вести борт реально, но подполковник Кротких не разрешил.
- Опять Кротких. Седых должен был эти вопросы решать.
- Ну вы же понимаете...
- Ну да, авторитет командира. Но он правильно, в общем-то распорядился. Здраво.
Иначе бы мы и вас потеряли. Итак?
- Я подняла машину, взяла курс. Вела в течение 32 минут. Средняя скорость пятьсот двадцать четыре километра в час. Данные все в компьютере. И вдруг экран погас. Вот просто так погас, и всё. Я бросилась к радарам... И увидела, что район, где была потеряна связь, пуст. Ну никаких признаков аппарата! Вы же понимаете, если бы он там упал, то маячки бы указали место падения. Я, конечно, накричала на девчонок, не сдержалась. Только ведь это в их обязанности и не входило сопровождать корабль. Они небо вокруг базы отслеживают. Я должна была увидеть опасность, если она есть. Стали искать. Включили запись сопровождения. И оказалось, что я почти десять минут вела фантом.
- Как это понимать?
- Они подменили сигнал. Потому я ничего и не заметила. Я управляла фантомом... Мне подсунули компьютерную игру. И пока я играла, реальный корабль у меня забрали и повели в другую сторону. Угол отклонения больше сорока градусов. Я сейчас же, как только заметила, подняла двойку на перехват. Но время было потеряно. Через несколько минут они пропали с радаров.
- Вы предполагаете - атака инаких?
- Да! И не просто атака, а хорошо спланированная атака. Это звенья одной цепи: дезинформация и захват. С крейсером им было бы не справиться. - Она тряхнула головой, - виновата в захвате только я.
- Что вы имеете ввиду?
- Иван Николаевич... Товарищ полковник, я хочу сделать заявление, или не знаю, как это назвать. В общем, хочу сознаться.
- Бог с ним, с названием, высказывайтесь по существу.
- Я долго думала о том, что произошло, и поняла - меня просто обманули и использовали. Вы же знаете программу "Пилот 25"?
- Ну, как не знать? Сам поигрываю, чтобы навыки не растерять. Хорошая программа.
- Так вот, теперь я уверена, что иногда против меня играл не компьютер...
Полковник слушал её внимательно. И понимающе кивал, когда она говорила о нетипичных для компьютерной программы инициативах, о её нештатных сбоях, о реальной карте местности. Когда Ирина закончила, сказал негромко:
- Вы всё это изложите на бумаге. Будем разбираться. Если они научились влезать в нашу связь и в наши программы, дело плохо... Ладно, отдыхайте. Завтра часикам к десяти представите ваши соображения. Только, Ирина Геннадьевна, давайте-ка от руки, чернилами. Лишим на время компьютеры нашего доверия. Они, кажется, нас предали.
На выходе Ирину остановил Седых. Придержал за локоть. Сказал негромко, быстро:
- Кажется, по первому пункту обвинения с нас сняты... Командир оставил письменный приказ об отправке борта. Липа, конечно, приказ не отдан в канцелярию, не пронумерован, но написан его рукой, и дата стоит правильная, приказ отдан в пределах его полномочий.
- Где нашли?
- В сейфе. Вскрывали коллегиально, так что здесь всё чисто. Должны принять к сведению.
- Чувствовал. Это он нас прикрывал. Только силы эта бумажка не имеет.
- Как посмотреть. Вернее, как комиссия захочет посмотреть. Допустим, он отдал устное распоряжение - в этом никто не сомневается - написал приказ и замотался, забыл отдать на оформление... Для следствия это аргумент. Во всяком случае, в сговоре с инакими нас теперь обвинить не смогут, - хрипло хохотнул он. И тут же, поморщившись, сказал, - извини, это нервное. У тебя как?
- Объяснительную пойду писать.
- Может быть?..
- Не надо, Игорь. - Она высвободила руку и быстро пошла прочь.