Шершень-Можин Владимир : другие произведения.

Марсианские яблоки -22

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начать с давления в катакомбах. На поверхности Марса оно, такое же, как на тридцатикилометровой высоте в земной атмосфере, а в катакомбах - словно на земной поверхности. И состав воздуха в поселке вполне земной. Здравствуйте, уважаемые земляне! Давно вас поджидаем. Располагайтесь и живите в свое удовольствие. А мы ненадолго по делам отлучимся. Лет так на пару тысяч.
  Глава четвертая
  
   Володя не позвонил и записки не оставил! Ну что за человек? Бардачник, а не человек! И во всем он такой. Творческая натура, так его! Антон выругался вслух. Негромко, но забористо. Это уже по поводу себя: в последнее время заметил, что стал раздражительным. Раньше такого не водилось. В электронный поминальник даже смотреть не стал. Там и быть ничего не могло. Договорились: следов в "электронных полях" не оставлять. Вот и поохраняй такого! Впрочем, где он ошивается - догадаться нетрудно. Там, где и все последние вечера. Ирочка взялась за дело основательно.
   Антон сдвинул ногой ящик с красками, который этот живописец, как всегда, бросил на проходе. В мойке - грязная посуда. На столе неаккуратной горкой кипа не первой свежести листов бумаги. Вот ведь: набардачил и смылся. Постель сбита. Так что неизвестно еще, один ли приходил. А вот этого не надо. Нечего ей тут делать. И хотя ничего такого, о чем посторонним знать не положено, в комнате Антон не хранил, все-таки... Следует аккуратненько у дежурного на КПП узнать, была или нет...
   Двинулся было к кровати - не терпелось завалиться и обдумать все, что следовало обдумать, а накопилось немало, однако душа не вынесла испытания беспорядком, и он занялся уборкой. Помыл посуду, благо ее было немного и - важная деталь - все в одном экземпляре. Задвинул ящик с красками под кровать, поправил сбитое покрывало: вытянул его так, чтобы не морщинки. Долго выправлял кипу бумаг на столе: выровнять по краю простым постукиванием по столешнице не удалось: размером листы были разные. И не новые: бумага помята, края загнулись. Стал перекладывать их по одному и увлекся. Классно рисует, стервец! Рисунки старые. Со следами пальцев и клея. Видно, оторванные от стендов или выдранные из стенгазет: Володька сейчас в части наглядную агитацию меняет. Зам по воспитательной очень обрадовался его вызову на сборы. Новое рисует, а старое сюда притащил. Оно и понятно: жалко труды молодости на свалку отправлять. Антон в живописи понимал кое-что и этим гордился. Памятью обладал отличной. В молодости повышал культурный уровень, посещая в училище факультатив по истории искусств. Модернистов, правда, - всякие бессмысленные черные квадраты, - несмотря на все старания молоденькой преподавательницы - выпускницы Гнесинки - полюбить не смог, а вот классику зауважал еще больше. Особенно ту, на базе которой можно было демонстрировать эрудицию. Например, на картине Рафаэля 'Афинская школа' свободно называл всех философов, имена которых были на слуху. Мог объяснить жесты и назвать прототипы. Чем и обратил на себя внимание той самой преподавательницы... Володька, в его понимании, был классик! Акварели у него были чистые, чуть влажные, сочные, но, в то же время, не растекались в 'состояние', когда уже от пейзажа ничего, кроме 'чувственного восприятия' не остается. Потому, перекладывая, разглядывал и любовался. Надо же, армейское стандартное оформление так облагородить! И вдруг насторожился. Повертел лист в руках. А рисуночек-то интересный! Знакомый очень даже изображен на нем агрегат. Догадка, что иной раз уже маячила в сумраке подсознания, вышла на свет, представ перед Антоном во всей своей нахальной недвусмысленности. От предчувствия открытия похолодело в груди. Все ранее разрозненные предположения, вдруг сложились в единую и цельную схему.
   Отложил картинку на свою тумбочку, чтобы не затерялась. Откинулся на койке. Да, самолетик точь-в-точь, как тот, что они видели во время учебного вылета. Несколько дней в части только о нем и говорили. Штабисты, прокручивая бортовые видеозаписи, ломали голову, в попытках классифицировать объект. Пока спецы безмолвствовали, служивый народ смело выдвигал версии. Большинством голосов сошлись на том, что американцы прогнали над российской зоной свежую разработку из категории "невидимок" и, скорей всего, вообще нового поколения, потому что она не только была "прозрачной" для локаторов, но и смогла исчезать из поля зрения непосредственного наблюдателя. Это вроде бы все объясняло, но непонятно было только, зачем ее гонять на Марсе и как ее сюда доставили?.. Бессмыслица! Но ведь реальность.
   Впрочем, бессмыслица - это не синоним невозможности. Если вдуматься, многое из того, что их здесь окружает, вообще невозможно. И, тем не менее, существует. Начать с давления в катакомбах. На поверхности Марса оно, такое же, как на тридцатикилометровой высоте в земной атмосфере, а в катакомбах - словно на земной поверхности. И состав воздуха в поселке вполне земной. Здравствуйте, уважаемые земляне! Давно вас поджидаем. Располагайтесь и живите в свое удовольствие. А мы ненадолго по делам отлучимся. Лет так на пару тысяч. Туннели - герметично закрытая "бутылочка" с шампанским. Читали в школьном учебнике астрономии. Но почему атмосфера земная? Бутылки специально накачивают. Кто накачал бутылку марсианскую? Вроде бы уже свыклись все c высказанным кем-то давным-давно предположением, что размещаются шахты в лоне древней марсианской цивилизации. Похоже на то. Но, если это так, где ее следы? Где материальные остатки? И останки. Где скелеты аборигенов? Вопросы без ответов.
   Несколько раз сон пеленал его сознание, и он погружался в приятную теплую мглу. Но каждый раз какая-то тревожная мысль заставляла его проснуться. В первый раз это касалось разговора с Мишиным. Вдруг отчетливо услышалась фраза: "Мы должны успеть доделать начатое и не ввязаться в новое. Потому что иначе можем остаться на Марсе навсегда". Теперь она прозвучала по-другому. В ней почувствовалась угроза. Антон вдруг понял, что Мишин этой фразой четко и ясно определил ему ту меру, которая может ожидать его в случае неудачи. Именно ему - Антону. Чтобы смягчить формулировку он добавил в компанию и себя, хотя он-то скорей всего вывернется. Из этого следовало и исходить.
   Но было во фразе еще что-то. Не начать нового? Мишин явно предупреждал его насчет чего-то: "Не лезь... Не суй нос, куда не просят. Делай, что поручено". О чем это он? Бог его знает. А он и не лезет. Поручено Усольцева отрабатывать, вот и будет. А остальное. Призрак коменданта, мужики с копьями - ему до этого нет дела. С этим ясно. Хотя ничего не ясно. Что за чертовщина такая? Но ради того, чтобы узнать это, он на Марсе оставаться не собирался. Пускай ученые свои головы ломают.
   Постепенно успокоился и вновь начал дремать, но вдруг очнулся, вспомнив о Володе. Получается, что он его бросит? Здесь. Одного. Попытался успокоить себя тем, что на Земле Володя жить не сможет. Ну, если только в тепличных условиях - под защитой домашнего антигравитатора. Который стоит дороже дома. Однако домашний арест, образ жизни инвалида - это лучше, чем Марс? Ну да, выбор не велик или полноценная жизнь в неприемлемых условиях, или неполноценная - в довольно комфортных. Не дело за него этот вопрос решать. А надо поддерживать в любом выборе. Если потребуется, придется брать за грудки Мишина. А для этого надо сначала взять за грудки Усольцева. И привести его пред ясны очи куратора. Но где его искать? И как? Да и жалко. Кокнут мужика, это ясно. Антону задержание нужно, чтобы домой поскорей вернуться, Мишину для карьеры, его руководству для того, чтобы доложить, что еще один сепаратистский мятеж ликвидирован, а лидер уничтожен, президенту, чтобы удержать Марс. Вот только марсиан никто не спросил. А им, наоборот, Усольцев нужен. Живой и деятельный. Но никуда не деться. Надо искать и вылавливать.
   Итак, Усольцев. Что о нем есть? То, что он ушел неизвестно куда, но хотя бы известно, в каком направлении. А это уже что-то. Дверь ту нашли. Вернее, едва заменую щелочку, обозначающую ее границы. И пультик отыскали. Непреметный такой. Только вот кода никто не знает. Надо самому идти и на месте разбираться. И что Мишин со звонком медлит? Надо на связь выходить с Усольцевым, без этого ничего не полу... Додумать он не успел. Уснул. И проспал до самого утра.
  
   Глава пятая
  
   Володя явился, если выразиться фигурально: учитывая специфику катакомб, ни свет, ни заря. Смущенно поздоровался.
   - И что тебя так рано выпроводили? - Спросил Антон ехидно. - Муж неожиданно из командировки вернулся?
   Володя недовольно поморщился в ответ, молча присел к столу, налил себе заварки, поискал кипяток, но не нашел. Вздохнул по поводу того, что нечем разбавить. Антон не признавал "пару чая" и заваривал себе сразу по вкусу.
   - Видать не заработал утреннего поцелуя и кофе в постель, - усмехнулся Антон, пододвигая к нему коробочку с сахарными кристалликами. Пришлось вставать. Все одно теперь не уснуть. И разговор есть...
   - Да ну тебя, - отмахнулся Володя, бросая в чай две крупинки. - Все нормально. А ты куда? - Антон с удивлением отметил, что тот не обиделся. Надо же! Интересно, что там произошло?
   - Хочу пройтись по туннелю. - Ответил Антон и, поморщившись, налил в стакан вчерашнюю заварку - не хотелось возиться с завариванием. Сунув чашку в микроволновку, сказал:
   - Может быть, Усольцева встречу. От тебя привет передавать?
   - А зачем тебе Усольцев? - насторожился Володя.
   - Споймать велено, - ответил дурашливо, потому что сказать это серьезным голосом было бы неуместно. При Володе. Все-таки с Усольцевым они хорошие знакомые. - Как опасного государственного преступника. Или, точней, антигосударственного деятеля. Сепаратиста и еретика.
   - А, ну если еретика, то Бог тебе в помощь. Но я тебе в этом не помощник. Вдвоем справляйтесь.
   - Да, понятное дело. Какой из тебя помощник... Только ты не богохульствуй! А то отведу тебя к отцу Кириллу на исповедь... Заставит он тебя каяться в грехах твоих...
   - Что-то тебя сегодня на этом заклинило, - проворчал Володя. - Ревнуешь, что ли? А с Усольцевым от меня помощи не жди. Я не шучу. Наоборот, при любой возможности, предупрежу его, чтобы не возвращался. Скажу, что его хотят арестовать.
   - А ты позвони ему, Володь. И скажи, что явка с повинной облегчит его незавидную участь. А если он сдастся именно мне, то я гарантирую ему жизнь... До исполнения приговора, это уж точно. Я серьезно сейчас все это говорю.
   - Игорь Валентинович, если бы это было для него лучше, уже давно бы сдался, - отвечал Володя. - он свою выгоду всегда верно чувствует.
   - Это вы с ним так думаете.
   Антон сполоснул чашку, поставил ее в сушилку, взял в руки рисунок самолета, отложенный вечером. Повертел в руках, взглянул на Володю, и тот ответил долгим, тревожным взглядом. Видно было, что сам думал об этом. Посмотрели друг на друга, но разговор затевать не стали. Не рискнули. Потому что, хотя несколько раз самым тщательным образом обшарил Антон их жилье и ничего подозрительного не нашел, все же не был уверен, что за ними не установлена электронная слежка.
   - Ладно, пойду-ка я подышу свежим воздухом, - закончил он разговор, - а ты ложись, отдыхай. Но со стола прежде убери. И вообще... Сколько я за тобой буду кровать твою заправлять?
   - И я с тобой, - сказал вдруг Володя. - Потом уберу.
   - Уберешь ты, как же. Я вижу, тебя сегодня не очень утомили, - поддел его Антон. - Или это ты, превозмогаешь усталость, чтобы посуду за собой не мыть?
   Володя поморщился. Отвечать на колкость не стал. Спросил:
   - Куда пойдем?
   - Я ж тебе говорил: Усольцева ловить... - продолжал развлекаться Антон.
   - Отлично. Я тебе буду мешать.
   - Мне от твоей помехи вреда меньше, чем от помощи.
   Предложение Володи несколько нарушало планы. Но видно было, что разговор назрел, что ему надо выговориться.
   - А где ловить будем?
   - Где ловят? На озере, конечно. В зону отката пойдем... так у вас говорят?
   - Наката. Это на Земле "откат".
   - Как же, у вас все честные. Усольцев, например. Не он ли контрабанду сепаратистам гнал?
  Володя на это ничего не ответил.
   На КПП дневальный выдал Антону защитный костюм. Помог в него облачиться. Вручил карту, навигатор и маячок. Напомнил: "Оружие, если нужно, получите на блокпосту три. А когда будете возвращаться - сдадите на том блокпосту, через который будете выходить. В сухое его выносить нельзя: пары в стекло конденсируются, может заклинить и даже ствол разорвать".
  
   Глава шестая
  
   Антон потоптался, поприседал, помахал руками. Костюмчик неуклюж: видно отвердевшие пары стекла от прежних выходов в зону способствовали задубелости материала, но смотровое стекло в маске было большим и давало хороший обзор. Однако кристаллики льда покрывали его мелкой сеткой. Вздохнул, вспомнив, что тот костюм, который принес ему Женик, был совсем новенький.
   - Ничего, - Володя прошелся вокруг приятеля, проверяя застежки, - войдешь в зону, протрешь чем-нибудь и все будет хорошо. - Показал, как регулировать громкость в переговорном устройстве, как менять фильтры в дыхательном блоке.
   Володе хорошо. На нем стекло не схватывается. Оно у двоякодышащих в крови, в мягких тканях, в костях. Органически входит в состав организма. И наверняка уже выполняет какие-то функции. А вот Антону, да и любому землянину, то, что настоящему марсианину хорошо - смерть. Или вечное отлучение.
   Таких несчастных сейчас на Марсе несколько десятков. Живут они отдельным табором возле участка изготовления стеклоизделий. Поближе к людям. Многие там и работают. Хотя толку от них на формовке мало - стеклом они не владеют. А вот поднести-унести, могут. Этим на хлеб и зарабатывают. Ну и от благотворительности, конечно, пользуются. У них свои законы и свои руководители, правильней которых называть паханами. Управляют они своим мирком, подобно блатным в колонии. Об этом в поселке знают, но в дела изгоев не влезают. Начальство вообще в зоне наката без особой производственной или служебной надобности старается не появляться, поскольку считается, что защитные фильтры полностью от паров не предохраняют, и что в один критический момент количество вполне может перейти в качество. И хотя специалисты эти домыслы отвергают, верят не им, а молве. А молву эту, возможно, создают те, кому лишний контроль в режимной зоне совсем не нужен.
   Есть среди изгоев и одиночки. Но по-настоящему одиноких мало, больше живут товариществами по два-три человека. Эти опасны. Бывает, что они и вооружены. Оружие краденное, а то и снятое с убитых солдат. И опять согласно молве - даже людоедством не брезгают.
   Таких опасаются. Эти отверженные нередко не от мира сего не только в буквальном смысле. Людей, которым терять нечего, отчаянье и озлобленность иной раз толкают на жуткие злодейства. Хотя они не представляли особой опасности для жителей поселка, так как не могут покидать зону Озер и вынуждены скрываться в пещерах и туннелях на пятачке диаметром в несколько километров, но для тех, кто работал на стеклообработке и для военнослужащих представляют реальную угрозу. Бывали случаи, что такие нападали на посты, пытаясь завладеть оружием, срывали дыхательные маски с солдат, патрулирующих накат, тем самым пополняя свои ряды. В промзоне они нападали на женщин, отнимали у работающих еду. Поэтому и разрешили в свое время на производстве организовать собственную вооруженную охрану. Из тех же отселенцев. И охрана эта, и солдаты, дежурившие на блокпостах, к людям, появляющимся у Озер без защитных средств, относится подозрительно. А в туннеле по таким, если они медлили выполнить команду 'стой', открывают огонь на поражение. И, как правило, не ошибаются. Так что в этом походе Володе, пожалуй, угрожала опасность не меньшая, чем Антону. Правда, угрозы направлены были на них с разных сторон. Но Антон был хорошо защищен, а Володю в части хорошо знали.
   К озерам вело несколько туннелей. Они выбрали самый освещенный. Вот еще один плюс марсианских катакомб: здесь не надо заботится об освещении. Конечно, сияние, исходившее от стекла, не везде было таким ярким, чтобы читать книги, но этого и не требовалось. А вот слабое свечение, достаточное для того, чтобы видеть, что делается под ногами, присутствовало практически всюду. Особенно в зоне наката, насыщенной испарениями, где слегка светился даже воздух.
   Преодолев крутой подъем, пролезли через узкий ход в большую, подсвеченную голубоватым сиянием пещеру. Тяжелая, плотная даже на вид, жидкость заполняла ее почти от стены до стены, оставляя лишь узкие полоски берега по сторонам. Огромные прибрежные валуны, словно лаком, были до половины покрыты тонкой стекловидной пленкой. Антон походил по узкому побережью, узнавая места. Именно здесь он схватился в рукопашной со странными мужиками без главных гендерных признаков, здесь увидел двух бородачей в античных одеяниях. Где-то неподалеку они, или их соплеменники, в прошлом году убили Кулькова. Володя, оказывается, думал о том же.
   - Вон там убили Кулькова, - сказал он, показывая в сторону каменных нагромождений. - Мы тогда зашли с другой стороны. Вышли из того прохода. Видишь? Слева от скалы. Потом разошлись. Он пошел вдоль берега, а я в другую сторону.
   - Почему разошлись?
   - Я же вышел на этюды. Здесь интересный свет. Нашел хорошее место и увлекся. А потом смотрю - Кольки нет. Окликнул - молчит. Пошел искать. И нашел... Мертвого.
   - И ты никого не видел и ничего не слышал?
   - Нет...
   - А сам-то как думаешь, почему два трупа получилось? Убивали ведь одного.
   - Не знаю... - Володя нахмурился.
   - Ну ладно, ладно.
   Про картинку бы с самолетиком спросить в самый раз. Но подумалось, что не стоит заводить сейчас этот разговор, хотя очень даже в тему. По многим причинам не стоит. И Володьку надо пожалеть, и главное, что их, наверняка, смотрят и слушают. Уж здесь-то понатыкано приборов. Антон побродил по берегу, присматриваясь к скалам. И нашел то, что искал. Присмотревшись, разглядел тоненькую идеально ровную трещинку, очерчивающую четырехугольник на гладкой высокой плите. Вот она дверь. А сбоку что-то вроде украшения - набор круглых, выпуклых камушков, равных по величине и размещенных не хаотично, а рядками: пять вертикальных и шесть горизонтальных. Но рядки такие, условные, скажем, и, если не знаешь, что это пульт, то и не подумаешь. Мало ли какие на стене камешки выступают. Антон нажал один из камушков. Тот мягко и очень приятно вдавился. Ничего не произошло. Володя посмотрел с интересом.
   - Это что?
   - Кодовой замок на двери, через которую местные марсиане ходят, настоящие, не в пример тебе. А самозванцам туда путь закрыт. Понаехали, понимаешь! Кстати, - добавил он не в тему, - на Марсе никакой животины не водится. Съедят они твоего Усольцева. Не исключено, что они людоеды, каннибалы и антропофаги к тому же.
   - Подавятся, - усмехнулся Володя.
   - Или отравятся, - предложил свою версию Антон. - Так что, в любом случае, надо кого-то спасать. Или Усольцева от дикарей ради торжества правосудия, или дикарей от Усольцева из побуждений гуманности. Больше нам тут делать нечего. Если только покричать в замочную скважину. Вдруг услышит и откроет? Пойдем? - Спросил он Володю.
   - Пойдем.
   - А давай-ка пройдемся так, как мы возвращались в тот день? - Предложил Антон.
   - Это же кругаля какого давать! - Удивился Володя. Однако возражать не стал: ему тоже, видно, не терпелось поговорить. Некоторое время шли молча. Потом Володя спросил:
   - Ты знал?
   Антон не стал прикидываться, что не понял вопроса.
   - Догадывался. Только догадывался. Мы ведь с ней в одном полку не служили.
   - А мне не сказал...
   - Зачем? Тебе, что плохо? С такими плохо не бывает.
   - Хватит тебе... Пошлости твои уже надоели! - Взорвался вдруг Володя. - Что с тобой ни о чем поговорить нельзя серьезно?
   - Извини, Володь. Можно, конечно. Давай о тебе поговорим. Ты не думал еще раз попробовать на Земле прижиться?
   - Я богатый человек. - Отвечал Володя тихо. У меня на счету миллионов 20 будет. Здесь хорошие деньги идут, и картины мои на Земле неплохо продаются. Не из-за таланта, конечно. Специфика. Работы безруких инвалидов и шизофреников тоже ценятся. Так что денег на билет до Земли у меня хватит. Но условия мне там особые создавать не будут. И выпустят ли меня отсюда, вот вопрос. Что-то вам от меня надо.
   - Им, Володя, им.
   - И охрану приставили. Вот Ирина... Ее ведь специально сюда привезли? Для меня?
   - Думаю, да.
   - Лариса последнее время перед отлетом была взвинчена. - Сказал Володя после некоторого молчания, словно припоминая. - Нервничала. Давили на нее, наверное, чтобы осталась. Только как же она могла остаться?
   - Во всяком случае, одна проблема для тебя решена на государственном уровне. Вот ты чего с утра не в духе: о предстоящем расставании загрустил? Так оно еще года через два случится. Сейчас даже обвенчанные столько не живут вместе. Ну, будь ты мужиком!
   - Как у тебя все легко! А если я ее люблю?
   - А что делают, когда любят? То и делай.
   Володя замолчал. Обиделся, наверное. Ничего, полезно. Нашел в кого влюбляться. Но он вдруг сказал:
   - Я ее люблю. А она служебный долг выполняет...
   - Служебный в виде супружеского. Ну а что удивительного? Супружеский ведь для некоторых тоже со временем становится служебным.
   - Испортила тебя армия, Антон! - Вздохнул Володя, но, видно было, что он не обижается. - Ну да, служебный. И не только со мной.
   Об этом Антон догадывался. В катакомбах такое в тайне не сохранишь.
   - С Мишиным что ли? - спросил он зло. - Ну, так вот, я хоть и не женком, но разрушить ячейку марсианского общества не позволю!
   - Ты что, моралист?
   - Я ханжа. А это, заметь, много нравственней, чем циник. Но дело даже не в этом. А в том, что Мишин своими действиями мешает проведению важнейшей операции, цель которой не известна даже главному ее участнику, то есть тебе. И мне, как твоему телохранителю. Но свои функции телохранителя я понимаю четко. Тело твое должно получать все довольствие, на которое оно поставлено и... положено. Акты же, - слов 'акты' он выделил интонацией, - ведущие к попытке ограничить размеры довольствие, а также ухудшить его качества, являются хищением и должны расцениваться, как непредумышленное действия, ведущие к срыву особо важной операции. Понял? Если нет - запиши, несколько раз прочтешь и поймешь. Короче, Ирина или верна тебе будет отныне, или - в монастырь к отцу Кириллу.
   - Трепло же ты все-таки! - Ответил Володя. Однако он заметно повеселел. И перевел разговор на другое. И не только потому, что хотел сменить тему. Антон сразу определил, что было за этим нечто более существенное. - Слушай, а вот ты сегодня мои рисунки рассматривал, - начал Володя осторожно.
   - Хорошие рисунки, - сказал Антон с чувством. - Особенно мне часовой с мосинской винтовкой у межорбитального многоцелевого перехватчика понравился. Зорко так вдаль смотрит. Бдительный такой часовой. Ему бы еще буденовку. И самолеты у тебя классные получаются. Прямо как из жизни.
   - Получаются, - ответил Володя и посмотрел на Антона насторожено. Понял, значит, что заметил тот: нарисованный и виденный над Марсом самолеты - один к одному. - И как ты это объяснишь?
   Антон остановился. Повернулся к Володе. Помолчал.
   - Я могу только предполагать, Володя. Самолетик тот, конечно, ну очень круто. Только и другое не менее необычно. Эдик твой, атлет с пушкой наперевес, Лариса, опять же. Ну и Женик с портфелем. И все вокруг тебя. Ты не думал об этом?
   - Думал. - ответил Володя жалобно. Видно было, что ему сейчас очень не по себе. - Кто-то невидимый возле меня стоит. И... Ну не вредит, правда. Хотя и пугает иной раз.
   - И спасает иной раз, да? Думай, Володя, думай. Кому это выгодно?
   - Тебе смешно.
   - Не, Володь, не смешно. Но ты не дрейфь. Я рядом.
   - Спасибо, Тоха. Я это ценю. Без тебя бы я здесь пропал совсем, - сказал он тихо. И слова его тронули Антона до глубины души.
   Они молча дошли до блок-поста. Отметились у сержанта, скрывающегося в будочке, оправленной марсианским бронестеклом. Немного поговорили со скучающим служакой, заметно утомленным ношением тяжелого защитного костюма. Когда отходили от поста, увидели в боковом ответвлении солдатика. Он был без защиты и маски. Солдатик приседал. Заметив их, с наигранной поспешностью схватил лежащую на полу фуражку, вытянулся и с озорной улыбкой козырнул.
   - Э, - сказал Антон,- а вот и земляк твой. Ему марсианская сырость нипочем.
   - Наш, - заулыбался Володя. - Привет, Коль!
   - Здравствуйте, Володя.
   - Как служба, боец? - поинтересовался Антон.
   - Нравится, товарищ капитан, - сориентировался он по пометке на плече.
   - Служить много осталось?
   - Всю жизнь. Я на сверхсрочную остаюсь.
   - Ну и правильно. Хорошее дело.
   Они распрощались. Антон бы еще поговорим с парнем. Интересный парень. И полезный. Но он уже чувствовал признаки удушья. Фильтры, видно, порядком забило стеклом. Здесь, в некотором отдалении от озер, пары начинали густеть и быстро закупоривать ячейки.
   Вскоре дошли до знака, обозначающего границу чистой зоны. Дышать стало совсем трудно, однако Антон шел еще некоторое время, не снимая маски. А черт его знает! Лучше уж малость потерпеть, чем надышаться. Володя засмеялся и шлепнул его ладонью по сфере:
   - Снимай уже - не бойся. Чисто здесь. Я же чувствую.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"