Новиков Владимир Александрович : другие произведения.

Комедия ошибок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  КОМЕДИЯ ОШИБОК
  
   По мотивам комедии В. Шекспира
   THE COMEDY OF ERRORS
  
   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
  
   СОЛИН, Герцог Эфесский
   ЭГЕОН, сиракузский купец
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ, АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ,
   братья-близнецы, сыновья Эгеона и Эмилии
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ, ДРОМИО СИРАКЗУСКИЙ,
   братья-близнецы, слуги двух Антифолов
   БАЛЬТАЗАР, купец
   АНЖЕЛО, золотых дел мастер
   ПЕРВЫЙ КУПЕЦ, друг Антьифола Сиракузского
   ВТОРОЙ КУПЕЦ, кредитор Анжело
   ДОКТОР ПИНЧ, школьный учитель и кудесник
   ЭМИЛИЯ, жена Эгеона, аббатиса монастыря в Эфесе
   АДРИАНА, жена Антифола Эфесского
   ЛЮЦИАНА, сестра Адрианы
   ЛЮС, служанка Адрианы
   КУРТИЗАНКА
   Тюремщик, стражники и слуги.
  
  
   АКТ ПЕРВЫЙ
  
   СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  
   Зала во дворце Герцога Солина.
  
   (Входят Герцог Солин, Эгеон, Тюремщик, стражники и свита.)
  
   ЭГЕОН:
   Твой приговор меня на смерть осудит,
   Пусть мой конец концом мучений будет.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   К пощаде не взывай, купец из Сиракуз, законам доверяю более, чем чувствам. Последних лет вражда и разногласья - плод произвола вашего монарха, который наших земляков-купцов за неимением достаточных на выкуп средств, лишил голов, их кровью окропив свои жестокие законы и вытравив из наших душ к народу вашему любое сожаленье. С тех самых пор смертельного раздора запрет синодом учреждён на все купеческие сделки меж Сиракузами и нами. Меж городами более общению не быть! К тому ж - любой, рождённый в Сиракузах, в Эфесе появившись со своим товаром, придаётся смерти. Товары конфискуют в пользу государства, а жизнь - оценивают в тысячу монет. Товар же твой и ста монет не стоит - закон такая плата не устроит, а потому ты и умрёшь.
  
   ЭГЕОН:
   Утешен я. Мне ясен ваш указ:
   Смотрю на солнце я в последний раз.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Скажи мне кратко, житель Сиракуз, чем вызван сей визит в Эфес?
  
   ЭГЕОН:
   Не знаю тяжелее я задачи, чем горечь высказать, что слову не под силу. И всё же должен мир узнать: я смертию плачу не за грехи, а за природу. Коль силы хватит - всё поведаю, как было. Родился в Сиракузах я и там же, полюбив, женился. И мы, счастливые супруги, души не чаяли друг в друге. Дарила жизнь нам радость и богатство. В те времена я выгодно торговлю с Эпидамном вёл, пока агент мой не скончался. И вот тогда, своё имущество спасая, пришлось мне вырваться из сладостного плена ласковой супруги. Не выдержав шесть месяцев отсутствия супруга, томимая любовию и страстью, она ко мне благополучно прибыла. Немного времени прошло, как стала матерью счастливейшей она: двух славных сыновей на свет произвела. И так они похожи друг на друга были, что только именами отличались. И в тот же час и в том же месте другая разрешилась мать прекрасной парой славных близнецов похожих очень друг на друга. Решил у этих бедняков купить я двух малюток, чтоб воспитать из них в дальнейшем слуг для сыновей своих. Жена, гордясь своим сыновьями, меня терзала просьбами вернуться в Сиракузы. Обузы той не снёс я и с неохотою, но вскоре уступил. Корабль отплыл от Эпидамна только милю, как ветер взбунтовал пучину моря , готовую нас разом поглотить. Сверкало небо, чёрных помыслов неистовая буря ломала всякую надежду на спасенье. Меня бы это всё не убивало, но плачь жены, картину гибели себе нарисовавшей, и крик младенцев, рвущих душу, заставили меня искать отсрочки гибели семейства. Иного не найдя спасенья, матросы загрузились в лодку, а нас и судно - отдали стихии. Моя жена, схватив малышку и приёмное дитя, их к мачте привязала запасной, что моряки на случай шторма берегут, пока с двумя другими я возился. Детей на мачте закрепив и ухвативших за концы, мы, глаз от сыновей не отрывая, неслись влекомые стихией, как нам казалось, в сторону Коринфа. И вот уж солнце над землёю поднялось и, солнцу внемля, в неге разленилось море, вселив в сердца надежды на спесенье. И будто в сказке - видим в море корабли: один был из Коринфа, а другой - из Эпидавра. Но не успели к нам они подплыть, как... А дальше я, пожалуй, промолчу! Попробуйте рассказ додумать сами.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Да нет, старик, ты продолжай. Рассказа ты не прерывай. Тебя помиловать не можно, но посочувствовать - вполне.
  
   ЭГЕОН:
   Когда бы боги так не поступили, безжалостными их бы не назвал! Те корабли уж были на подходе, когда волною о подводный камень спасительную мачту нашу разломило пополам и разбросало нас по сторонам. Разводом этим столь несправедливым фортуна нам обоим подарила - и жизни сладкий дар и горькую печаль. О, бедная жена! Обременённая не столь тяжёлым грузом, сколь тяжкою печалью, неслась она по воле волн с попутным ветром. И видел я, как их троих, я полагаю, спасло рыбачье судно из Коринфа. А нас подобрало другое судно. Узнав о том, кого они спасли, на судне нас почли достойными гостями, с посудины рыбацкой снять готовы были даже мать и малышей, но скорость корабля была не велика и не было возможности рыбацкую посудину догнать. Так, не меняя курса, судно двинулось домой. Я рассказал вам, как я невезуч, как неудачами судьба меня терзала, а жизнь теплилась только для того, чтоб вам поведать все мои печали.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   А что же те, которых ради ты печалиться изволишь, что сталось с ними до сегодняшнего дня, скажи мне.
  
   ЭГЕОН:
   Мой сын второй, а по заботам - первый, достигнув восемнадцати годов, стал спрашивать меня о брате, как и слуга его, оторванный от брата, чья участь с ним похожею была. И братьев сговорившись отыскать, они меня просили им помочь. Я должен был , конечно, рисковать - увидеть столь желанного, потерянного мною много лет и столь любимого сегодня потерять. Пять лет по Греции бродил, дошёл до Азии великой, изведал побережье вдоль Эфеса, Отчаявшись найти, решил и искать везде, где существует жизнь. И здесь должна окончиться история моя, но как бы радостно я жизнь свою окончил, когда бы вдруг узнал , что живы сыновья.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Несчастный Эгеон, ты все превратности своей судьбы изведал! Коль было б то не супротив закона, короны, принятой присяги, сана моего, чем государя долг монарший обличён, душа моя бы встала на твою защиту. На смерть ты приговором обречён и отменить его никто не в праве, но всё же я , не нанеся заметного урона нашей чести, по мере сил тебе попробую помочь. Дарую день тебе на то, чтоб ты, купец, спасая жизнь свою, благотворение нашёл на стороне. Друзей в Эфесе опроси. Возьми назначенную сумму в долг ли в дар и выкупи себя. Отдать ты должен либо деньги, либо жизнь. Тебе его, тюремщик, поручаю.
  
   ТЮРЕМЩИК:
   Да. государь.
  
   ЭГЕОН:
   Беспомощен я безнадежен,
   Конец грядёт, он - неизбежен.
  
   (Уходят.)
  
  
  
   АКТ ПЕРВЫЙ
  
   СЦЕНА ВТОРАЯ
  
   Ярмарка.
  
   (Входят Антифол Сиракузский, Дромио Сиракузский и Первый Купец.)
  
   ПЕРВЫЙ КУПЕЦ:
   Вам следует сказать, что вы из Эпидамна, иначе все товары конфискуют. Сегодня арестован был купец, прибывший только что из Сиракуз. И, не имея денег выкупить себя, согласно местному закону он должен до заката быть казнён. Вот ваши деньги, что я сохранил.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Неси в "Кентавр", где мы остановились и жди меня, пока я не приду ко времени обеда. Пока же к быту городскому присмотрюсь, торговли местной изучу характер, домами града полюбуюсь, а после уж вернусь соснуть в гостинице с дороги дальней. Беги же.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Поймать на слове, сударь, вас легко: ведь, в самом деле, с ношей этою сбежать могу я далеко.
  
   (Уходит.)
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Он, сударь, нагловат, но очень уж правдив. Его весёлые остроты меня не редко веселят в моменты трудные и грустные минуты. Давайте-ка по городу пройдёмся, затем вас приглашаю на обед.
  
   ПЕРВЫЙ КУПЕЦ:
   Я, сударь, вас прошу меня простить, но приглашён уже купцами, где должен с ними сделку совершить. А в пять часов - я весь к услугам вашим. На рынке встретимся, а там уж - хоть до ночи готов я с вами время провести. Сейчас же неотложные дела меня торопят.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   До встречи я прощаюсь с вами. Пойду по улочкам извилистым скитаться, на город незнакомый любоваться.
  
   ПЕРВЫЙ КУПЕЦ:
   Пусть в равновесие придут твои душа и тело.
  
   (Уходит.)
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Желает он того, чего достичь мне в этом мире невозможно. Как капелька в безбрежном океане пытается найти другую, в него упавшую когда-то, так и я пытаюсь брата с матерью найти и в поисках теряюсь в той пучине сам.
   (Входит Дромио Эфесский.)
   А вот и счётчик бега дней моих. Что быстро так тебя заставило вернуться?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Не быстро, а скорее - поздно. Сгорел уже цыплёнок, свалился с вертела готовый поросёнок. Двенадцать раз ударили часы, один единственный ударила хозяйка, но так, что до сих пор щека моя горит. Чем мясо холоднее становилось, тем яростней хозяйка горячилась. Остыло мясо и случились эти беды по той причине, что хозяин не торопится к обеду. Вы не торопитесь - видать не голодны. Не голодны, поскольку разговелись, а нас заставили поститься и молиться , за что вам грех, должно быть, и проститься.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Останови словесный вздор. Скажи-ка лучше, где оставил деньги , которые тебе я передал?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Спросить хотите вы про деньги, которые в уплату за подховстник для хозяйки в среду прошлую я шорнику отдал? Он получил их, сударь, у меня их нет.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Мне не до юмора сейчас. Скажи немедленно, где деньги? Мы здесь с тобою чужестранцы. Как ты посмел такую сумму на хранение доверить?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Как сядете за стол, тогда уж и шутите, а я остолбенел от бранных слов хозяйки и, возвратившись, буду истинным столбом назначен, который жёнушка украсит в адрес ваш хорошей парой крепких выражений. Хотелось бы мне очень, чтоб желудок ваш - часами был и бил вас в час обеда по мозгам, как мой, чтоб торопить к обеду без посыльных.
  
   АНИТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ну, полно, Дромио. Не к месту эти шутки. Для более весёлых дней прибереги. Где золото, которое тебе доверил?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Вы, сударь, золота мне никогда не доверяли.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Довольно глупостей, негодник. Как ты исполнил поручение моё?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Мне велено вас разыскать на рынке и привести домой, в ваш милый "Феникс", а там хозяюшка моя с сестрою ожидают вас к обеду.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   В каком укромном месте схоронил ты деньги, говори; а то твой череп проломлю, в котором кроме шуток ничего, похоже, не осталось. Где тысяча моих отменных?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Не знаю, как отменных, а отметин вдоволь: физиономия моя отметин ваших обрела не мало, отметины хозяйкины - все на моих плечах. Но вряд ли тысячу на мне их наберётся. И если этот долг я вынужден отдать, то, сударь, вам несдобровать.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Отметины хозяйки говоришь? Какую, раб, имеешь ты хозяйку?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Супругу вашу, сударь, - "Феникса" хозяйку. Она постится в ожидании обеда и просит вас к обеду поспешить.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Осмелился ты мне в глаза смеяться? Так вот тебе за это, получай!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Вы очумели что ли? Рукам вы, ради бога, не давайте воли. Да нет же, сударь, нет. Ведь я могу сбежать.
  
   (Уходит.)
  
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Похоже, деньги у болвана отобрали. Сей город славен проходимцами своими. Обманщики, как фокусники прытки, и глазом не моргнёшь, как оберут до нитки. А ведьмы ворожат нечистые дела, корёжа души и тела. Где вызревает грех, там нет надежды на успех. А потому могу предполагать, что денег мне своих уж не видать. И всё же: поспешу в "Кентавр".
  
   (Уходит.)
  
  
  
  
  
   АКТ ВТОРОЙ
  
   СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
   Дом Антифола Эфесского.
  
   (Входят Адриана и Люциана.)
  
   АДРИАНА:
   Уж два часа, пожалуй, Люциана. Ни муж, ни раб домой не появились, хотя рабу велела быстро отыскать супруга.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Купцы, возможно, мужа пригласили, и он, приняв их приглашенье, отправился обедать с ними. Напрасны хлопоты, давай, сестра, обедать. Мужчина сам своей свободой правит, лишь время мужа слушаться заставит: куда, когда и с кем явиться. А коли так - терпи, сестрица.
  
  
   АДРИАНА:
   В квадрате стен свобода женская мала.
  
  
   ЛЮЦИАНА:
   Лишь у мужчин - вне дома и свобода и дела.
  
   АДРИАНА:
   Чем больше предана, тем меньше уважают.
  
   ЛЮЦИАНА:
   На поводки своих каприз сажают.
  
   АДРИАНА:
   Для поводка я повода не дам.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Ты - подневольна. Он же - твой Адам.
   Ведь кто бы под покровом бога не был
   На море, на земле и в небе:
   Зверьё ли, рыбы, стаи ли пернатых,
   Мужские особи у них всегда в вожатых.
   Мужчина на земле и водах - господин,
   Всего земного мира властелин.
   Средь тварей равных нет ему
   Он выше всех по делу и уму.
   Муж над женою - истинный хозяин,
   Она - раба, а он над нею - барин.
  
   АДРИАНА:
   Из-за того ты замуж не спешишь, похоже.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Страшит меня супружеское ложе.
  
   АДРИАНА:
   А, выйдя замуж, ты желал б власти?
  
   ЛЮЦИАНА:
   Я б всё стерпела ради страсти.
  
   АДРИАНА:
   А если б он гулял, как оказалось?
  
   ЛЮЦИАНА:
   Ждала бы, но корить остерегалась.
  
   АДРИАНА:
   Легко терпение, когда заботы нет,
   Не меркнет без причины свет.
   Душе, вопящей в горе, мы не внемлем,
   Велим молчать, а воплей не приемлем.
   Когда бы горе с нами приключилось,
   Лишь богу ведомо, что б с душами творилось.
   Печали не изведав, ты такое говоришь,
   Мужчины не познав ещё, уже его белишь.
   Когда же и к тебе придёт сия беда,
   Терпение твой дом оставит навсегда.
   ЛЮЦИАНА:
   Ну, что мы попусту гадаем,
   Вот выйду замуж и узнаем.
   Гляди-ка: твой слуга идёт. И муж твой не замедлит появиться.
  
   (Входит Дромио Эфесский.)
  
   АДРИАНА:
   Ты - здесь, а твой хозяин - рядом.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Да, был хозяин рядом, но уши этому не рады. За эти самые вот уши хозяин тряс меня, как грушу.
  
   АДРИАНА:
   Что он сказал? Какие намеренья?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Он бил мне по уху и что-то говорил, но все слова его я, видно, обронил.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Такие были жёсткие слова, что не варила дурья голова?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Я сквозь удары не расслышал речи, слова же падали на плечи, минуя уши, которым оплеухи приходилось слушать.
  
   АДРИАНА:
   Скажи мне, а идёт ли он домой? Он удовольствие жене доставить хочет, полагаю.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Боюсь я, госпожа, что он сбесился.
  
   АДРИАНА:
   Сбесился!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Сказал бы - не сбесился, а - смонетился вконец. Я приглашаю на обед, а он твердит про тысячу монет.
   Я говорю: "Готов обед". Он говорит: "Какой обед, коль нет монет."
   Я говорю: "Сгорело мясо". Он говорит: "Какой обед, коль нет монет."
   Я говорю: "Пора домой". Он говорит: "Какой обед, коль нет монет."
   Я говорю: "Хозяйка бесится". Он говорит: "Да пусть она повесится"!
  
   ЛЮЦИАНА:
   Так и сказал?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Так мой хозяин и сказал: "Отныне я не знаю ни дома, ни жены". Он синяками тот ответ на теле белом расписал и, расписавшись, далее послал.
  
  
   АДРИАНА:
   Ступай же, раб, и снова господина привести попробуй.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Навстречу кулаку идти резонно только дураку. Пошлите-ка кого-нибудь другого.
  
   АДРИАНА:
   Иди, коль голова ещё цела!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Цела, пока не окрестил хозяин парой оплеух. Моя крещёная башка святой от этого не станет.
  
   АДРИАНА:
   Иди, болтун, хозяина веди.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Обидно мне и больно: швыряете раба, как мяч футбольный. Вы гоните - туда, а он - оттуда. И чтобы не набили больше шишку, сварганьте для несчастного покрышку.
  
   (Уходит.)
  
   ЛЮЦИАНА:
   Твоё лицо не красит гнев!
  
   АДРИАНА:
   Он коротает день в компании девиц.
   Пока я жду супружескую ласку, я старею,
   Увяли розы щёк, и телом, и душой грубею.
   Уж нет меж нами связи тесной:
   Скучна умом, собой неинтересна.
   Я - словно бы из камня изваяние,
   Обнять же камень - нет желания.
   А коль наряд его прельщает,
   Готова я - пусть наряжает.
   Он своровал мою красу,
   Убытки я теперь несу.
   А коль он снова улыбнётся,
   Моя краса опять вернётся.
   Он дом своей неволею считает,
   Как зверь он от неволи убегает.
  
   ЛЮЦИАНА:
   О, ревность подлая! Как женщин ты терзаешь!
  
   АДРИАНА:
   Ты это не поймёшь, пока не испытаешь.
   Я вижу по его глазам:
   Он телом - здесь, душою - там.
   Он обещал цепочку золотую,
   Пусть ищет - я не протестую,
   Но чтоб, вручая, он не спутал ложе!
   То золото для нас всего дороже,
   Что ради верности на пальце носим,
   А, разлюбив, как медный грош забросим.
   Ведь даже истинное злато
   Тускнеет в лапах подлого разврата.
   В глазах его краса моя увяла,
   Я плачу - мне осталось мало.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Как много чудаков влюблённых заводит ревность в дом умалишённых!
  
  
   (Уходят.)
  
  
  
  
   АКТ ВТОРОЙ
  
   СЦЕНА ВТОРАЯ
  
   Площадь.
  
   (Входит Антифол Сиракузский.)
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Те деньги, что я Дромио отдал, лежат в сохранности в "Кентавре", а шут заботливый хозяина всё ищет. Не мог я с Дромио на рынке говорить, когда послал его домой. Гляди-ка: лёгок на помине.
   (Входит Дромио Сиракузский.)
   Не притупились ли остроты? А может хочешь получить ещё ты? Не знаешь ты "Кентавра", не получал монет! Меня зовёт к обеду госпожа в какой-то "Феникс"! Ты, видимо, сошёл с ума, коль так со мню говорил.
  
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Когда я вам такое говорил?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Вот здесь, на этом месте полчаса назад.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не видел вас с тех самых пор, как вы меня послали с золотом в "Кентавр".
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ты, негодяй, твердил, что золото не брал, про госпожу мне плёл и про обед, и получил за это тумаков в ответ.
  
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Настроены вы на весёлый лад. Я рад. Но шуток ваших я не понимаю.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Смотри-ка, ты в упор меня не понимаешь! А если пошучу вот так!
   (Бьёт.)
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Постойте ж, ради бога! Такие шутки слишком грубоваты. В убыток мне такая сделка.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   С тобой бываю иногда я весел и дурачлив, но не приемлю дерзости со стороны твоей в минуты деловых раздумий. Сияет солнце - мошкара резвится, но скрылось вдруг - ей время удалиться. Вот так и ты: шути, когда сияю, иначе я башку тебе сломаю.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Вы называете башка? А лучше - головой зовите, но, как по бочке, не долбите. Ведь и она - не барабан: мозги все вышибете вон, останется - болван. За что я бит, скажите, сударь?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ?
   Ах, ты ещё не знаешь?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не более того, что бит.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   И ты желаешь знать, за что?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Желание такое зреет. Любой вопрос ответ имеет.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Сначала - за дурацкие остроты, затем - за идиотские ответы.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не знаю я достойного мужчины, кто слуг дубасит просто без причины: "за что" - синяк, тумак - за "почему". Вы - исключение, должно быть, ко всему, спасибо.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   За что благодаришь?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   За то, что дали ни за что.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИТЙ:
   А в будущем, и не забудь, получишь фигу ты за что-нибудь. Тебе не кажется, что подошло к обеду время?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Да, время подошло, а мясо требует такой же обработки, как и я.
  
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Какой же?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Отбить его, как вы меня побили.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Тогда все соки мясо потеряет.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   К нему вы не притронетесь тогда.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Так в чём же смысл?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Голодный вы, даю вам слово:начнёте отбивать меня, как мясо, снова.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Не вызывает злобы и протеста любая шутка, сказанная к месту. Запомни, шутовское племя, для каждой вещи существует время.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Я, сударь, с этим не согласен, но мой протест не безопасен.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   А в чём же суть протеста?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   У Времени кудрям на лысине нет места.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Разъясни.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Уж коли облысел - кудряв уже не будешь. Природа-мать не отступает вспять.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Но есть же способы изъян такой исправить.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Конечно есть - обрить кого-то и парик соорудить.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   И что же Время так на волосы скупится ? Волос повсюду - как дерьма.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Зверей обильно волосом снабжает. Иначе с человеком поступает: чем больше у людей - кудрей, тем меньше в голове - идей.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Не ошибусь я сильно: у многих лысый ум при волосах обильных.
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Хоть лысый ум, да череп волосатый.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ты заключил, что волосатый, как правило, по жизни туповатый.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Чем более глупеет, тем более лысеет. При этом преимущества имеет.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Какие же, скажи?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Два самых главных!
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ну, уж не главных, полагаю.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗКИЙ:
   Ну, основных.
  
   АНТИФОЛ СРАКУЗСКИЙ:
   На правду это не похоже.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Но в этом есть определённость.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Назови же их.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Во-первых, на причёски экономишь взнос, а во-вторых, ешь кашу без волос.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ты хочешь доказать - не для всего есть время?
  
   ДРОИМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не властно время над потерею волос.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Но время есть их заменить другими.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Глава у времени лыса и никакие чудеса её власами не прикроют. Одно желание у времени и нет иного - обрить людей в конце пути земного.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ты лысиною всё и заключил.
   Постой-ка, кто-то знаки подаёт.
  
   (Входят Адриана и Люциана.)
  
   АДРИАНА:
   Да, притворяйся, Антифол, не узнавай и хмурься. Ведь ласковые взгляды у тебя ни для супруги Адрианы. Когда-то клялся ты, что речь моя, как музыка звучит, что образ мой твоим глазам - отрада, что руки наши страстью сплетены. Одно моё прикосновенье, взгляд и слово
   меняло всё вокруг и всё преображало. Как, мой супруг, случилось так, что стал ты - сам не свой? Я говорю: "Ты - сам не свой". Как можно неделимое делить? Ведь я была твоею лучшей половиной. Не рви же между нами связь! Моя любовь, как капля в океане, её нельзя отторгнуть от него, как вычесть - из тебя меня, а из меня - тебя. Ах, как бы ты страдал, когда бы вдруг услышал, что плоть, которой ты владел, поругана развратником нещадно. Себя супругом не считая больше, презрел бы ты меня и отшвырнул, содрав с меня запятнанную кожу и палец с обручальным перстнем отрубив. Ты это можешь - знаю я. Так что же медлишь? Приступай! Поскольку мы с тобой слились когда-то - теперь я мечена твоим клеймом разврата, преступной похоти во мне струится кровь, меня твоим распутством заражая.
   Нет ничего в супружестве дороже,
   Чем незапятнанное ложе.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Прекрасная мадам, не мне ли эти речи? Я с вами не знаком как и с Эфесом, куда я прибыл два часа назад. И город мне и речи ваши чужды. Как не старался я напрячь своё сознание, но всё же я далёк от понимания.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Вот это да! Какие перемены! Как можно так к сестре перемениться? Она за вами Дромио послала звать к обеду.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Дромио?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Меня?
  
   АДРИАНА:
   Тебя, кого ж ещё? Не ты ль, вернувшись, рассказал, что был хозяином избит, который отказался от жены и дома.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ты с этой дамой сговорился? На что ж нацелен заговор?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Да никогда я прежде эту женщину не видел!
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ах, лгун, презренный! Ведь те же самые слова ты мне на этой площади твердил совсем недавно.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Я с нею никогда не говорил.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Откуда ей известны наши имена? Не озарение ж ей в этом помогло.
  
   АДРИАНА:
   Как можно опуститься до того, чтоб, со слугою сговорившись, испортить настроение моё!
   Виню себя, что ты ушёл.
   Забудем всё - нам хорошо.
   Прильнёт к тебе, как в первый раз,
   Твоя лоза, мой крепкий вяз.
   Твоею силою упьюсь,
   Невзгод и бед не побоюсь.
   Моим желаньям вопреки
   Твой стан обвили сорняки,
   Как я хочу их одолеть,
   Чтоб не терять тебя и впредь.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Похоже, обращается ко мне.
   Ужели обручился я во сне?
   Пытаюсь в диво взор свой вперить.
   Как мне глазам, ушам своим не верить?
   Ну, что ж, пока не разгадаю диво,
   Попробую забаве сей потрафить.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Вели-ка слугам, Дромио, и жарить, и варить!
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Грехи скорее надо замолить
   Где чётки?
   В какой стране мы оказались?
   За нами черти увязались!
   Есть опасение - пропасть,
   Как только их признаем власть.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Ну, что ты, Дромио, невнятное бормочешь?
   Ты получить ещё по шее хочешь?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Хозяин, что со мною происходит?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ум объяснение такому не находит.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Как будто всё - как было и на месте.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Всё так, но странно это слишком.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Как будто я уже - мартышка.
  
  
   ЛЮЦИАНА:
   Ты не в мартышку обратился, а в осла.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Она меня спасла. Так и должно случиться: во мне она увидела осла, коль так - она сама ослица.
  
   АДРИАНА:
   Ну, хватит дурочкою быть и орошать слезами горькими насмешки мужа и раба. Прошу вас, сударь, отобедать. Ты ж, Дромио, останься у дверей. Обед нам наверху заказан, там, муженёк, расскажешь о своих проказах. Ты, стоя на дверях, любому говори, что твой хозяин приглашён куда-то и никого до нас не допускай. Идём, сестра. А ты, слуга мой, бди.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   В аду ли я, в раю ли?
   Во сне ли, наяву ли?
   В уме ли, без ума ли?
   Вокруг меня признали,
   Я сам себя - едва ли!
   В тумане с ними растворяюсь
   И в переключение пускаюсь.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Хозяин, я у врат на страже?
  
   АДРИАНА:
   Сбежать и не подумай даже. Смотри же, идиот: пусть нос сюда никто свой не суёт!
  
   ЛЮЦИАНА:
   Пойдём же, Антифол: великолепный ожидает стол.
  
   (Уходят.)
  
  
  
  
   АКТ ТРЕТИЙ
  
   СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
   Перед домом Антифола Эфесского.
  
   (Входят Антифол Эфесский, Дромио Эфесский, Анжело и Бальтазар.)
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Вы, уважаемый Анжело, меня возьмите под защиту. Моя жена не терпит опозданий. Скажите ей, что в ювелирной лавке я ожерельем любовался, которое вы завтра собираетесь прислать.
  
   А этот негодяй мне нагло заявляет, что я его на рынке видел, при этом бил и требовал отдать мне тысячу червонцев, и будто я отрёкся от жены и дома. Что, алкоголик, это означает?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Что б вы не говорили: что было - то уж было. На теле обозначено моём: с каким старанием и лаской вы ставили отметины чернильных тумаков печати барской.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Да ты действительно - осёл.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Я по-ослиному себя, конечно, вёл,
   Но всё же я, простите - не осёл!
   Когда бы был ослом - пустил бы в ход копыта,
   Была б атака всякая отбита.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Я вижу, Бальтазар, не радует вас свет,
   Поправит настроение изысканный обед.
  
   БАЛЬТАЗАР:
   Не важно угощенье,
   Приятно - приглашенье.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Меня нельзя в обратном убедить -
   Что яств радушие не может подменить.
  
   БАЛЬТАЗАР:
   И скряга может ужин сотворить.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Не угощать при этом будет - говорить.
  
   БАЛЬТАЗАР:
   Радушие бровей в гостях не хмурит.
  
   АНТИФОЛ ЭФФЕССКИЙ:
   Скупой хозяин - гость не балагурит.
   Как пир великий закатить - я знаю,
   Радушия же вам не обещаю.
   Ворота - на запоре! Что такое?
   Поторопи их отворить ворота!
  
   ДРОМИО ЭФФЕСКИЙ:
   Эй, вы, ленивые служанки, отзовитесь!
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Дебил ты и урод, от двери дальше отойди!
   Не дёргайся - на яйцах посиди.
   Иди в кабак, возьми на посошок,
   Твоих несушек топчет петушок.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Открой же, паразит! Хозяин мой на улице стоит!
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Пусть топает домой! Глядишь - и нагуляет аппетит!
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Кто ж там засел? Открой же дверь скорее!
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Скажи зачем, иначе - я не смею.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Настало время отобедать. Я не ел.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Сегодня вы не сможете. Как сможете, придите между дел.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Кто смеет не пускать меня в мой дом?
  
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Привратник Дромио у врат сегодня в нём.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   И пост, негодник, отобрал и имя с ним,
   Хотя не дорожу ни тем и ни другим.
   Мне имя и судьбу господь послал -
   Трудней судьбы и имени осла.
  
   ЛЮС (за сценой):
   Кто там шумит, Дромио? Кто там у ворот?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Пусти хозяина! Пусти же, Люс!
  
   ЛЮС (за сценой):
   Пусть постарается и во время придёт.
   Сегодня слишком поздно, я боюсь.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Вот будет у меня потеха, когда я палкой огуляю вас для смеха.
  
   ЛЮС (за сценой):
   Как говорят, у палки два конца: один - для нас, другой - для молодца.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Ты молодчина, Люс, ответила достойно.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Приспешница, меня ты слышишь? Надеюсь, ты позволишь нам войти?
  
   ЛЮС (за сценой):
   Об этом вы меня уже просили.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Ответ был чёткий: "нет"!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Забавная случилась перестрелка, где залп за залпом следует в ответ.
  
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Впусти меня сейчас же, потаскуха!
  
   ЛЮС (за сценой):
   Не можете ль сказать зачем?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Стучите, сударь, яростней по двери.
  
   ЛЮС (за сценой):
   Долбите дверь, пока не зарыдает.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Заплачешь ты, когда её сломаем.
  
   ЛЮС (за сценой):
   Колодок пару мы найдём и в каталажку отведём.
  
   АДРИАНА (за сценой):
   Кто там за дверью расшумелся?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Кишит ваш город парнями лихими.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Жена моя! Да где ж тебя носило?
  
  
   АДРИАНА (за сценой):
   Твоя жена? Катись-ка ты отсюда, господин проныра.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   От воплей дома будет сыро, когда накажет вас "проныра".
  
   АНЖЕЛО:
   Такая милая беседа нам не сулит ни ласки, ни обеда.
  
   БАЛЬТАЗАР:
   Так, от дискуссий трапезных уставши, уйдём не солоно хлебавши.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Хозяин, надо приглашать - не гоже у дверей гостей держать.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Здесь наваждение какое-то творится.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Как может с человеком так случиться:
   Горячий в доме ждёт хозяина пирог,
   А он - на улице от холода продрог,
   Он, как разменная монета:
   В доходе - здесь, в расходе - где-то.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Найди-ка что-нибудь, я дверь сломаю!
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Я череп разнесу вам, обещаю!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Словесный бой победы не приносит,
   Не сабля - головы не косит.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   За словом у меня и сабля и удар. Остерегись ломиться!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Впусти, прошу. Успел я притомиться.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ (за сценой):
   Козла найди сначала без рогов, без перьев птицу.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Давай-ка мне здоровую дубину.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Дубина - дерево без листьев, как без перьев птица.
   Она нам для прохода пригодится.
   Дубину применить её я не премину.
   Открой нам дверь, уйди в сторонку,
   Тебя ощиплем, как цыплёнка.
  
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Иди же, принеси железный лом.
  
   БАЛЬТАРАЗ:
   Терпение и мудрость должно в том.
   Вы ж не противник собственной же чести:
   Когда воюя с ней, вредите репутации жены.
   Житейской мудрости багаж и целомудрие супруги
   Диктуют поведение её, причин которых вы пока не зрите.
   Примите предложение моё:
   В таверне "Тигр" спокойно посидим,
   А вечерком - отправитесь домой,
   Узнать причину столь решительного шага.
   Ломая дверь при всём честном народе,
   Вы тащите себя в болото сплетен.
   Очиститься не сможете от грязи до могилы.
   И как не будут все потомки тщиться,
   Шлейф будет за потомками тащиться.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Вы правы: я спокойно удалюсь. И даже постараюсь быть весёлым. Я знаю в городе красавицу одну. Она умна, красива и нежна. Мы отобедаем в компании девицы. Моя жена подозревает в связях с ней, но нет тому, поверьте, оснований. Итак, красавица, идём к тебе обедать!
   (обращаясь к Анжело)
   А вы идите в мастерскую за цепочкой и приходите с ней в таверну "Дикобраз". Чтоб досадить своей жене, цепочку эту подарю девице, пусть позлится. Прошу вас, сударь, поспешить.
   Так часто в жизни и бывает:
   Закрыта дверь одна, другую - открывают.
  
   АНЖЕЛО:
   Осмелюсь скоро вас побеспокоить.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Сегодня дорого мне шутка будет стоить!
  
   (Уходят.)
  
  
  
  
   АКТ ТРЕТИЙ
  
   СЦЕНА ВТОРАЯ
  
   Там же.
  
   (Входят Люциана и Антифол Сиракузский.)
  
   ЛЮЦИАНА:
   Как можно долг супружеский забыть?
   Как можно свой обет нарушить?
   Росток любви цветущий надломить,
   А храм любви безжалостно разрушить.
   Коль сватом был у вас расчёт,
   То долг извольте выплатить сполна,
   А коль любовь другая вас влечёт,
   Должна быть незаметною она.
   Во взоре вашем быть другой не должно,
   И имени чужого - на устах,
   Скрывайте истину насколько то возможно,
   Дарите ей вниманье на словах.
   Хоть сердце ваше в сладостном плену,
   Душа в чужих покоях обитает,
   Не обижайте правдою жену,
   Пусть, бедная, об этом не узнает.
   Двойное зло - быть в ложе с нелюбимой,
   Скрывая ложь супружеским покровом,
   И грязною молвою быть гонимой,
   Где хлещут очень больно бранным словом.
   О, доля женская, как муж, порой, лукав,
   Любя другую, отдаёт ей руку,
   А у жены - пустой рукав,
   Одни страдания да скука.
   Прошу сестру от горя уберечь,
   Спасение единственное есть,
   Я им прошу не пренебречь -
   Ей раны перевяжет тётка-лесть.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Как вас зовут - мне неизвестно,
   Но вас увидев, понимаю:
   Богиня вы и дар небесный,
   Цены которому не знаю.
   Смущён умом и словом не богат,
   Оправлюсь я теперь едва ли,
   Скажите, в чём я виноват?
   Вы столько странного сказали.
   Вы чудеса с душой творите,
   Она блуждать не в силах боле,
   Вы, как господь, меня кроите,
   Я вашей подчиняюсь воле.
   Быть может это неприлично,
   Но своевременно весьма:
   Сестра мне ваша безразлична,
   От вас же - я схожу с ума.
   В слезах сестры меня топить не надо,
   Русалка златовласая моя,
   Ты для меня - и счастье, и отрада,
   Власть надо мной незыблема твоя.
   В твоих объятиях волшебный мир прекрасен,
   Я - в помыслах о жизни неземной,
   Я за любовь покинуть мир согласен,
   И за любовь пожертвовать собой.
  
   ЛЮЦИАНА:
   С ума сошли, коль говорите так!
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Нет, не сошёл. Но половину верную нашёл. И сам не знаю, как.
  
   ЛЮЦИАНА:
   С глазами что-то вашими твориться.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   От вас, красавица, небесный свет струится.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Недуг супруга вам поможет превозмочь
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Любовь моя, там солнца нет, там - ночь.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Любимой не меня - сестру зовите.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Твоей сестры сестру мне подарите.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Дарю сестру.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Нет. Нет!
   Ты - часть меня и самая драгая,
   Твой образ сердце сразу полонил,
   Мне не нужна волшебница другая,
   Господь тебя не зря мне подарил.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Не мне всё это, а сестре скажите.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Собою быть сестре вы прикажите.
   Люблю тебя и жизнь моя - тебе.
   Я - муж, а ты - жена: угодно так судьбе.
   Давай же руку.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Прошу, прошу не поспешайте.
   Придёт сестра - там и решайте.
  
   (Уходит.)
  
   (Входит Дромио Сиракузский.)
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Скажи, Дромио, что с тобой? Куда ты так поспешно убегаешь?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Вы ,сударь, знаете меня? Ужели я Дромио? Ваш слуга?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Дромио ты и есть - мой истинный слуга.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   А, кроме прочего, осёл и муж девицы, только сам не свой.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Как всё понять: и ты - не ты, и - муж девицы?
  
   ДРОМИО СИРАКУКЗСКИЙ:
   Мне самому приходится дивится. Не зная женщины, её являюсь мужем. Серьёзно заявляет, кстати, что место настоящее моё - в её кровати.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Какое ж право на тебя она имеет?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Такие ж, сударь, как и вы - на собственную лошадь. Она желает, как скотиной, мной владеть. Не потому, что я - скотина, а потому, что к скотской жизни приспособлена сама.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   И кто ж она?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Весьма дородная особа, которой так и хочется сказать: "позвольте вас, толстостепенство, потревожить". Мне не по силам одолеть такой кусок, а потому - останусь с носом.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   И что же это за кусок?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Она - кухарка, проще - бочка сала. И если эту бочку в факел превратить, светить она надёжно будет. Её просаленные тряпки могли б гореть и согревать в суровых зимах Польшу.
   Скажу вам больше: коль доживёт до Страшного суда, гореть придётся ей гораздо больше остальных.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   А вышла ль внешностью она?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Черна лицом, как мой башмак. Но мой башмак опрятней - он не потеет так. Любой проходит мимо, не касаясь, той грязи потной опасаясь.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Пустяк такой водою устраним.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не удалось бы даже Ною отмыть такую женщину в потопе.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   А как же эту женщину зовут?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Зовут же бочку Нелль. Коль от бедра и до бедра залить в ту бочку эль - три четверти , не меньше, разместится.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Настолько женщина объёмна?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Как глобус, от бедра и до бедра кругла, огромна и рельефна. И, должен вам сказать, на этом глобусе есть чёткие границы государств.
  
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   И где ж Ирландия на этом пышном теле?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   В районе ягодиц, они гуляют, как трясины.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   А где ж Шотландия тогда?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Похоже, там, где грубые ладони.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   А где же Франция, к примеру?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   На лбу, который гонит волосы с позиций.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Где Англия, скажи?
  
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Искал я белые утёсы, но ничего подобного найти не удалось. Ютится Англия на мокром подбородке, где с Францией граничит по солёной влаге.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Что скажешь об Испании тогда?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не знаю где, но дух Испании в её горячей страсти.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   А где ж Америка и Индии, скажи?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Они, я полагаю, на носу, украшенным рубинами, сапфирами и прочими прыщами, где дух испанский разбросал галеры целые под носом.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Где Бельгия тогда и Нидерланды?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Настолько низко я не опустился. Короче говоря, колдунья на меня свой положила глаз. Звала по имени, приметы описала: где родинки мои, где бородавки. От ведьмы в страхе убежал.
   И если бы не вера и душа стальная,
   Служил бы я, как пёс, во всём ей угождая.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Иди-ка поспеши, узнай об обстановке. И если есть попутный ветер, то оставаться на ночь в городе не будем. Корабль разыщи к отплытию готовый и извести меня об этом. Я буду ждать тебя на рынке.
   Когда ты незнакомым всем известен,
   Вернись домой. Мир многолик, но тесен.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Как от жены сбегаю, дабы
   Избавиться от гнусной бабы.
  
   (Уходит.)
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Во истину - кругом одни колдуньи. Пора отсюда убираться. Ведь та, которая супругом величает, мне вовсе не мила, а та, что ей приходится сестрою, настолько хороша собою и умом, что сердце и меня почти пленила.
   Глаза и уши закрывая,
   Бегу от сладостного рая.
  
   (Входит Анжело с цепочкой.)
  
   АНЖЕЛО:
   Почтенный Антифол...
  
  
   АНТИФОЛ СТРАКУЗСКИЙ:
   Да. так меня зовут.
  
   АНЖЕЛО:
   А кто б в том сомневался? Вот ваш заказ. Я думал вас застану в "Дикобразе", но цепь необходимо было доработать, а потому немного запоздал.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Что надо от меня? И что с ней делать?
  
   АНЖЕЛО:
   Вы заказали. Вам сие известно.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Я заказал? Такого быть не может.
  
   АНЖЕЛО:
   Не раз, не два, а многократно вы принести её велели. Идите же домой, жене несите радость. Я вечером на ужин загляну, тогда вы и расплатитесь за цепь.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Прошу вас деньги получить немедля, иначе можете остаться без всего.
  
   АНЖЕЛО:
   Прощайте же шутник. До встречи.
  
   (Уходит.)
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Что значат странные все речи?
   Любому, думаю я, было б жалко
   Вдруг отвернуться от подарка.
   Что за чудная сторона,
   Где золотом бросается страна?
   Пойду на рынок Дромио искать,
   Скорей страну нам надо покидать.
  
   (Уходит.)
  
  
  
  
   АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  
   СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
   Площадь.
  
   (Входят Второй купец, Анжело и полицейский.)
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Вы с Троицына дня должны мне сумму денег. С тех пор я вас не беспокою, но обстоятельства сложились так, что по делам я должен в Персию отбыть и получить желаю этот долг немедля, иначе обращусь за помощью к властям.
  
   АНДЖЕЛО:
   Как раз ту сумма, что я должен вам, мне Антифол сегодня возвратит. Я давеча цепочку передал ему, а в пять часов он обещал мне за неё отдать деньгами. Идёмте же к нему, я с вами расплачусь и дело кончим миром и добром.
  
   (Из дома куртизанки выходят Антифол Эфесский и Дромио Эфесский.)
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   Вам утруждать себя не надо: вот он сам.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Пока схожу я в лавку ювелира, купи хорошую стегалку. Хочу по нескольку стежков жене и заговорщикам вручить, чтоб знали, сколько стоят их забавы, когда домой меня противились пустить. Постой-ка! Вот и ювелир! А ты иди и жди меня с хлыстом у двери.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Не сомневайтесь - я куплю, что надо. Должна же быть достойною награда.
  
   (Уходит.)
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Похоже, слово вы держать не научились. Я обещал и цепь и ювелира, но не увидел ни того и ни другого. Возможно, цепью той боялись крепко нас связать и не явились.
  
   АНЖЕЛО:
   Где деньги - шутки плохи. Вот счёт, где вес в каратах обозначен и цена, в которой учтена и проба золота и стоимость работы. Немногим более того, чем должен этому купцу. Мой долг отдайте господину, его отплытие от этого зависит.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Нет у меня наличности такой. А, кроме прочего, спешу я по делам. Идите, уважаемый, в мой дом, возьмите цепь, жене отдайте и она заплатит. Возможно, я поспею к этому моменту.
  
   АНЖЕЛО:
   Тогда вы сами отдадите цепь?
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Нет, нет. Снесите сами. Опоздать могу я.
  
   АНЖЕЛО:
   Снесу, не сомневайтесь. Цепь при вас?
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Коль нет её при мне, она - при вас, надеюсь. За что иначе деньги отдавать?
  
   АНЖЕЛО:
   Давайте ж цепь скорее, сударь. Мы попусту теряем время. Попутный ветер и прилив к отплытию торопят господина. В его задержке я повинен.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   О , боже, этой шуткой вы оправдать хотите то, что не явились в "Дикобраз" . Чтоб вас я не бранил, вы голову, как страус, прячете в песок.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Вы время тратите моё, решайте же быстрее, сударь.
  
   АНЖЕЛО:
   Вы сами видите, как он нетерпелив. Давайте ж цепь!
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Отдайте цепь жене и заберите деньги.
  
   АНЖЕЛО:
   Довольно слов - ведь я её отдал вам. Вы либо цепь отдайте, либо указание жене.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Да сколько ж можно так шутить? Где ж цепь проклятая? Позвольте мне взглянуть.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Мой бизнес не сродни забавам вашим. Мне нужен утвердительный ответ. Коль собираетесь ответить "нет", то пусть рассудит нас закон.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Какой ответ? За что ответ?
  
   АНЖЕЛО:
   Ответ за неуплату.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Как можно оплатить за то, что не имею?
  
   АНЖЕЛО:
   Я цепь вручил вам полчаса назад.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Вы ничего мне не вручали. На унижение походит это всё.
  
   АНЖЕЛО:
   Вы унижаете доверие к торговле и ко мне.
  
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   По иску моему прошу полицию его арестовать.
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   Во имя герцога, проследуйте за мной.
  
   АНЖЕЛО:
   Здесь честь торговая затронута моя. Отдайте деньги, либо власти отдавайтесь.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Платить за то, что никогда не видел! Так арестуй меня, болван.
  
   АНЖЕЛО:
   Возьмите гонорар и арестуйте. Родного брата не простил бы я за выходки такие.
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   По иску должен вас арестовать.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Пока залога не представил, повинуюсь власти. Но шутка эта, парень, будет стоить всех
   запасов золотых твоей паршивой лавки.
  
   АНЖЕЛО:
   В Эфесе правый суд найдется, сударь. Откроет он глаза на ваш позор.
  
   (Входит Дромио Сиракузский, возвращающийся из бухты.)
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Из Эпидамна судно в бухте есть, мой сударь, оно к отплытию готово. Поднимут паруса, когда придёт хозяин. Пожитки наши - на борту. В дорогу закупил бальзам, спиртное, масло. Корабль готов, надуты паруса, осталось загрузиться нам и капитану.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Спиртным ты "загрузился" - вижу! Ты, видно, побывал уже и в Эпидамне. Но мне-то, трезвому, туда совсем не надо.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Вы приказали мне найти корабль.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Я приказал тебе найти верёвку и дал инструкции, как пользоваться ей.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Нас не минует скоро и петля, но прежде нам корабль необходим.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   С тобой я поглаголю на досуге и дам ушам твоим прочувствовать, что слушать и что слышать. Беги скорее к Адриане, отдай ей этот ключ, сказав, что в сундуке, ковром заложенным турецким, мешок с дукатами запрятан. И пусть она его пришлёт. Скажи ей: надобны дукаты для залога, поскольку я, как видишь, арестован. Спеши же, раб, спеши! Итак, в тюрьму! Дождёмся там его.
  
   (Второй купец, Анжело, Полицейский и Антифол Эфесский уходят.)
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   К той Адриане, где кормили нас? Где сумасшедшая меня в мужья желает? Её размеры все желания мои похерят сразу.
   На всё, что господин прикажет,
   Раб проворчит, но не откажет.
  
   (Уходит.)
  
  
  
  
   АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  
   СЦЕНА ВТОРАЯ
  
   Дом Антифола Эфесского.
  
   (Входят Адриана и Люциана.)
  
   АДРИАНА:
   Тебя он, Люциана, соблазнял?
   А что в глазах его читалось?
   Что думал он и что сказал,
   Чем-либо подтверждалось?
   Бледнел, краснел ли он порою,
   Менялся ли в лице, томился ли душою?
  
   ЛЮЦИАНА:
   Сначала отвергал твои над ним права.
  
   АДРИАНА:
   В мой адрес опускал обидные слова.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Затем он клялся в том, что - чужестранец.
  
   АДРИАНА:
   На самом деле - просто чужебранец.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Затем молила за тебя.
  
   АДРИАНА:
   И что же?
  
   ЛЮЦИАНА:
   Его любовь просила для тебя, а он себе - вымаливал мою.
  
   АДРИАНА:
   И чем же в этом убеждал бою?
  
   ЛЮЦИАНА:
   Боготворил и облик мой и слово, коль не был бы тебе супругом он, прослушала б признание я снова.
  
   АДРИАНА:
   Уж, видно, ты перестаралась!
  
   ЛЮЦИАНА:
   Молю тебя, терпенья наберись.
  
   АДРИАНА:
   И не могу и не хочу спокойной быть. Пусть мой язык озвучит боль душевной раны.
   Он сморщенный и согбенный старик
   С уродливым лицом и безобразным телом,
   Где череп высохший запрятан под парик,
   Душонка - чёрная, сокрытая под мелом.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Как можно вот такого ревновать!
   Не плакать надобно, а гнать!
  
   АДРИАНА:
   Слова и чувства не кончают начатого спора:
   Он гадок для других, но гож для жениного взора.
   Как чибис криком гонит от гнезда ворон,
   Так я гоню других, чтоб мне достался он.
  
   (Входит Дромио Сиракузский.)
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Идите, принесите кошелёк немедля!
  
   ЛЮЦИАНА:
   Ты что запыхался, куда тебя так гонят?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Бежал я очень быстро.
  
   АДРИАНА:
   Где господин и что с ним?
  
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   В руках страшилища, кто дьявола ужасней,
   В железном панцире он с головы до ног,
   Нет в мире ничего его опасней,
   Как волк безжалостен и, как законы, строг.
   Хватает всех на улицах подряд,
   И тащит без разбора в каталажку
   Никто и никогда ему не рад,
   Без денег от него не жди поблажки.
  
   АДРИАНА:
   В чём дело говори скорее?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   В чём дело - разберутся позже. Пока что просто арестован ваш супруг.
  
   АДРИАНА:
   Как арестован? Но за что?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   За что - не знаю. Знаю - нужен выкуп. Сундук откроете - тюрьма откроет двери.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Неси, сестра, быстрее.
   (Люциана уходит.)
   Он о долгах мне никогда не говорил. Какие он нарушил договоры, повлёкшие арест?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не договор его связал, а цепь. Вы звон её не слышите ещё?
  
   АДРИАНА:
   Цепи?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Да нет же - не цепи, часов, которые меня торопят. Ушёл я в два, сейчас один уж пробил.
  
   АДРИАНА:
   Плетёшь ты что-то невпопад.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Полиции боится даже время и в страхе пятится назад.
  
   АДРИАНА:
   Ты рассуждаешь, будто время - в должниках.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Ко времени успеть не может время,
   Как говорят, крадёт и днём и ночью,
   Несём его мы воровское бремя,
   Чем больше долг, тем час короче.
  
   (Снова появляется Люциана.)
   АДРИАНА:
   Вот деньги. Дромио, спеши. Хозяина быстрее вызволяй. Пойдём, сестра, устала я. Бросает рок меня то в жар, то в полымя.
  
   (Уходят.)
  
  
  
  
   АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  
   СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
   Площадь.
  
   (Входит Антифол Сиракузский.)
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Кого не встречу - все приветствуют меня, по имени любезно величают, как как будто бы - друзья, как будто лично знают. Одни мне деньги предлагают, другие в гости приглашают, а третьи - говорят спасибо ни за что. Портной какой-то в лавку пригласил и показал атлас, который приобрёл по якобы моей же просьбе и тут же снял с меня он мерку. Подумаю и лихорадит дрожью: ложь правдой кажется, а правда - ложью. Сплошная сторона лапландских колдунов.
  
   (Входит Дромио Сиракузский.)
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Вот, сударь, золото для вас. А где ж Адам, закованный в железо?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Какое золото? Какой ещё Адам?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не тот Адам, что рай когда-то сторожил, а тот, который сторожит тюрьму, закованный в железо образ зла, свободу вашу полонивший.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Не понимаю, что ты говоришь.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Что непонятного в суждении моём? Я говорю о контрабасе, который в кожаном футляре обитает, он путникам усталым отдых предлагает, на годы долгие даёт квартиры и одежды, а сам копьём на воле машет, будто мавр и до чего копьё коснётся, то всё - его товар.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ты говоришь о полицейском?
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Да о сержанте и его недюжинном таланте: всех выспаться на нары приглашать, при этом доброй ночи за решёткою желать.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ну, всё. Довольно болтовни. Нашёл ли ты корабль, который отплывает в ночь? Возможность есть у нас отплыть?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Не далее, как час тому назад я вам поведал, что судно под названием "Поход" к отплытию готовится в порту, но судно полицейское "Запрет" на время радость эту омрачило. И, слава богу, ангелы в мешочке объявились и все преграды тут же устранились.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   И он сошёл с ума и я, похоже. Как привидения, блуждаем наяву. О, силы неба, заберите нас отсюда!
   (Входит Куртизанка.)
  
   КУРТИЗАНКА:
   Как славно, Антифол. Вы навестили ювелира и цепь обещанную мне намерены вручить, не так ли?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Прочь, сатана, меня не искушай!
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Ужели это дьяволица, сударь?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Она и есть!
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Нет, хуже - матерь дьявола она. Сюда явилась девкою гулящей. Не потому ль, когда она твердит "Черт подери!". Что означает: "Куртизанку сотвори"! В писании священном говориться, что к человеку зло в обличье ангела способно объявиться и женской ласкою заблудшего пленить. Вы, сударь, к ней не приближайтесь.
  
   КУРТИЗАНКА:
   Вы просто прелесть, господа. Давайте-ка откушаем все вместе.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Без длинной ложки, сударь, здесь не обойтись.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   А почему же это?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Где дьявол за столом, без длинной ложки обойтись нельзя.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Прочь от меня! Какой быть может ужин! Здесь, в царстве колдовства, вы - чародеи все. Уйди же!
   КУРТИЗАНКА:
   Вы перстень мой верните за обедом взятый. Иль дайте цепь, которую взамен кольца мне обещали. Тогда я, сударь, удалюсь и больше вас не потревожу.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Любому дьяволу достаточно пустячной безделушки, а этой дьяволице - подавайте цепь! Ведь цепь заполучив, нас дьявол в цепи закуёт!
  
   КУРТИЗАНКА:
   Коль не даёте цепь, хотя б кольцо верните. Нельзя же так обманывать меня.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Исчезни, ведьма! Дромио, уходим!
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Велик хвостом павлин, а не умом.
  
   (Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский уходят.)
  
   КУРТИЗАНКА:
   Похоже, Антифол сошёл с ума. Таким его я ранее не знала. Кольцо моё дукатов сорок стоит, он дорогую цепь взамен мне обещал. Ни цепи в результате, ни кольца. Безумие его всему виною. И гнев его и странный случай за обедом, когда он мне поведал, что в дом его супруга не пустила. Жена о хвори мужа знает, а потому домой супруга не пускает.. Одно спасение - бежать к нему домой и рассказать жене, как он в припадке сумасшедшем ко мне ворвался и сорвал с меня кольцо. За мужние грехи сполна заплатит мне его жена.
  
   (Уходит.)
  
  
  
  
  
   АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  
   СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
  
   Улица.
  
   (Входят Антифол Эфесский и Полицейский.)
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Не бойся: я не убегу. Уйду лишь, выплатив залог. С утра моя жена не в духе и может не поверить, что взят под стражу я в Эфесе. Всё это странным показаться может для неё.
   (Входит Дромио Эфесский с верёвкой.)
   Вот и слуга. Наверное, торопится с деньгами. Так ты принёс, что велено тебе?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Здесь столько, что со всеми хватит расплатиться.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   А где же деньги?
  
   ДРОМИО ЭФФЕСКИЙ:
   Все деньги я потратил на верёвку.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Пятьсот дукатов за верёвку?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Пятьсот верёвок - по дукату.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   В конце концов, зачем я посылал тебя?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Концы концов вам принести. Берите.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Назначил ты себе конец, болван!
   (Бьёт его.)
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   Я терпеливее советую вам быть.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   А терпеливее приходится быть мне и выносить побои.
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   А ты бы придержал язык.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Вы руки придержать ему велите.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Ты, сукин сын, бесчувственный болван!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Коль был бы я бесчувственным - побоев бы совсем не ощущал.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Как и осла - тебя приходится учить хлыстом, поскольку ты к другому не привычен.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Ведь я действительно - осёл: мне вытянули уши. Он тянет за уши меня со дня рожденья, а притянув, мне дарит тумаки в знак уваженья. Мне холодно - тумак даётся для согрева, а жарко - то мороз по коже пробегает то от удара справа, то от удара слева. Удар - сидеть, удар - вставать, удар - будильник поутру. За целый день не сосчитать - как горб их на спине ношу. Когда ж побои вырастут горбом, скитаться нищим буду я из дома в дом.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   А вот и жёнушка идёт.
  
   (Входит Адриана, Люциана, Куртизанка и Пинч.)
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Как говорят, мадам, конец свой уважайте, а проще попугая и не скажешь: "Конца верёвки берегись"!
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Как ты осточертел!
   (Бьёт его.)
  
   КУРТИЗАНКА:
   А что вы скажете теперь? Не сумасшедший ли ваш муж?
  
   АДРИАНА:
   Своей свирепостью он это подтверждает. Ах, добрый доктор Пинч, своими чарами недуг сей изгоните, а я немало вам за это заплачу.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Как ненависть в его глазах блистает!
  
   КУРТИЗАНКА:
   Его от возбуждения трясёт!
  
   ПИНЧ:
   Позвольте руку, дайте пульс прощупать.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Вот вам - рука, а вот и в ухо, чтоб ты яснее слышал.
   (Наносит ему дар.)
  
   ПИНЧ:
   Да будет изгнан в царство тьмы сей дьявол, завладевший человеком! Тебя я заклинаю всеми силами небес!
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Ты, чародей, замолкни! Я - не сумасшедший.
  
   АДРИАНА:
   Как хочется мне верить!
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Такие вот, красавица, приятели твои? Не он ли с красной мордой пировал в моём дому, а я стоял на улице за дверью?
  
   АДРИАНА:
   Да, бог с тобою! Ведь ты обедал дома. И если бы из дома не ушёл, то избежал бы клеветы и этого постыдного позора.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Что скажешь, обормот? Ведь я обедал дома!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Вы дома не обедали. Клянусь.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   И не моя ли дверь была закрыта? И не меня ли прочь прогнали?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Клянусь, что дверь была закрыта. А нам предложено - убраться.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   И разве не она меня же бранью поносила?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Она же вас и оскорбляла.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   И разве от кухарки я не слышал брани?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Как из ушата бранью поливала вас кухарка.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   И не ушёл ли я сбесившись от подобного приёма?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Всё так оно и было, сударь. О том напоминают кости, которые вы тщились в гневе поломать.
  
   АДРИАНА:
   Ужель не видишь? Ты вредишь - не помогаешь.
  
   ПИНЧ:
   Плохого я не вижу: он, соглашаясь с ним, спасает вашего супруга от безумства.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Уверен: ты подговорила ювелира на арест.
  
   АДРИАНА:
   Напротив - деньги сразу же, как Дромио явился, на выкуп тут же отослала.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Со мною деньги? А, может, мысленно вы этого хотели, да вот отдать-то не сумели. Не получал я , сударь, ни единого гроша.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Ты разве за дукатами к супруге не ходил?
  
  
   АДРИАНА:
   Как только он пришёл, я отдала их.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Свершилось это на моих глазах.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Мои свидетели - лишь бог и дел канатных мастер. Ведь, сударь, вы ж меня лишь за верёвкою на рынок посылали.
  
   ПИНЧ:
   По-моему, они свихнулись оба. Их внешний вид об этом говорит. Связать и бросить их в темницу.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Ты почему меня на улице томила?
   Ты про дукаты почему молчишь?
  
   АДРИАНА:
   На улице я мужа я не томила.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Дукатов, сударь, никаких в глаза не видел, а дверь - закрыта наглухо была.
  
   АДРИАНА:
   Болван! Ты дважды обманул!
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Ты лжёшь в глаза, подобно шлюхе. Со сворою негодников меня ты опозорить хочешь. Но вырву я глаза твои, чтоб им моим позором насладиться не пришлось.
  
   (Входят несколько человек и пытаются связать Антифола. Он противится.)
  
   АДРИАНА:
   Свяжите же его, свяжите! Ко мне его не допускайте!
  
   ПИНЧ:
   Бунтует демон в нём. Идите же на помощь!
  
   ЛЮЦИАНА:
   Несчастный, как он бледен!
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Убить вы собираетесь меня? Тюремщик, я же - узник твой! Ужели надо мной расправу учинят?
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   Не троньте узника - он здесь остаться должен.
  
   ПИНЧ:
   И этого вяжите - сатана и в нём!
   (Вяжут Дромио Эфесского.)
   АДРИАНА:
   Что, страж порядка, вытворяешь? Тебе угодно видеть, как несчастный сам себе вредит?
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   Под страже он, коль отпущу, то долг его придётся оплатить из моего кармана.
  
   АДРИАНА:
   Я вас освобожу от обязательств, долг кредитору оплатив и выяснив причину. Ведите же меня к нему. Сопроводите, доктор, в дом больного.
   Какой же неудачный день!
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Ах, ты несчастная блудница!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Вы, сударь, виноваты, а меня связали.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   И ты меня с ума, паршивец сводишь!
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Коль вяжут ни за что, с ума сходите и кричите всех чертей!
  
   ЛЮЦИАНА:
   О. господи, спаси их души! Какую чушь они несут!
  
   АДРИАНА:
   Ведите же его. Пойдём со мной сестра.
   (Все уходят, кроме Адрианы, Люцианы, Полицейского и Куртизанки.)
   Скажите, кто просил его арестовать?
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   Анжело некий - ювелир. Вы знаете его?
  
   АДРИАНА:
   Он мне знаком. Каков же долг?
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   Похоже, что дукатов двести.
  
   АДРИАНА:
   За что же долг, скажите?
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   За цепь, которая у мужа.
  
   АДРИАНА:
   Он говорил о цепи для меня, но цепь я не видала.
  
   КУРТИЗАНКА:
   Когда ваш муж сегодня в дом ворвался, он с пальца моего изволил снять кольцо (кольцо на нём я видела сейчас), а позже встретила на улице его, но с цепью.
   АДРИАНА:
   Возможно, так, но цепь я не видала. Веди меня скорее к ювелиру. Хочу я правду всю в подробностях узнать.
  
   (Входит Антифол Сиракузский с обнажённым мечом и Дромио Сиракузский.)
  
   ЛЮЦИАНА:
   О, господи помилуй! Снова на свободе.
  
   АДРИАНА:
   К тому ж - с мечами наголо! Зови на помощь! Надо их связать опять!
  
   ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
   Бежим! Они же нас убьют!
   (Все уходят, кроме Антифола Сиракузского и Дромио Сиракузского.)
  
   АНТИФОЛ СИРОАКУЗСКИЙ:
   Заметил, как мечей боятся ведьмы?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Сбежала та, что метила к вам в жёны.
  
   АТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Иди в "Кентавр" и вещи собирай. Уйти бы подобру и поздорову.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Неплохо бы остаться было на ночь. Нам зла они, похоже, не хотят. Ведут любезные беседы, подарки дарят золотые. Народ простой и если бы не туша, меня в мужья решившая забрать, то я бы согласился здесь прижиться и даже обратиться в колдуна.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   За все богатства города не стану ночевать. Несём пожитки на корабль.
  
   (Уходят.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   АКТ ПЯТЫЙ
  
   СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
   Улица перед аббатством.
  
   (Входят Второй купец и Анжело.)
  
   АНЖЕЛО:
   Мне жаль, что вас я задержал, но цепь, я в том не сомневаюсь - у него. Хотя он всё и отрицает нагло.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   А на каком счету он в городе у вас?
  
   АНЖЕЛО:
   Он, сударь, в городе имеет честь и славу, кредит доверия его неисчерпаем, любое слово дорогого стоит и это временем и мною подтверждалось.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Потише говорите. Не он ли там идёт? Смотрите.
  
   (Входят Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский.)
  
   АНЖЕЛО:
   Конечно, он. И цепь - на шее. Цепь, от которой отрекался напрочь. Прошу не уходите - с ним поговорю при вас.
   Скажите, по какой причине вы ввергли, Антифол, меня в позор и стыд. Вы, не боясь презрения к себе, всем клятвенно божились, что цепь, которая на вас, вы никогда не брали. Меня подвергнув унижению во лжи и не позволив другу моему отплыть намеченным маршрутом. Ведь эту цепь я лично вам вручил!
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Конечно, вы. Я никогда сей факт не отрицал.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Не только отрицали и - клялись.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Кто слышал, что я клялся либо это отрицал?
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Ушами собственными слышал. Ты - проходимец. Тебе нет места в обществе порядочных людей.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Мне оскорбление такое нанести способен только негодяй! Я честь и честность защитить свои намерен, коль вызов мой готовы вы принять.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Готов я, негодяй!
  
   (Обнажаю мечи.)
  
   (Входят Адриана, Люциана, Куртизанка и другие.)
  
   АДРИАНА:
   Его не троньте! Он - безумен. К нему бросайтесь, отнимите меч. Свяжите Дромио и вместе отведите их домой.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Молю вас богом - надо убегать. В аббатство - там укроемся от кары.
  
   (Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский скрываются в аббатстве.)
   (Входит аббатиса Эмилия.)
  
   ЭМИЛИЯ:
   Да снизойдут на вас и мир и благо. Что за причина вашего прихода?
  
   АДРИАНА:
   Пришла я за безумным мужем, который здесь - под крышею аббатства. Позвольте нам войти, связать его и отвести домой, где доктор ждёт его избавить от недуга.
  
   АНЖЕЛО:
   Я так и знал - умом он повредился.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Напрасно меч я обнажал.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Как долго он страдает сим недугом?
  
   АДРИАНА:
   Он всю неделю скучен и невесел и на себя совсем не походил. И всё же - лишь сегодня утром им овладело истое безумие такое.
  
   ЭМИЛИЯ:
   А, может, в море потерял он судно? А, может, друга дорого схоронил? Иль грех любовный омрачил рассудок? Глаз молодой на красоту так падок. Которая из бед его постигла?
  
   АДРИАНА:
   Одна из них - последняя, я думаю, верна. А именно: любовь его из дома уводила.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Его за это должно упрекать.
  
   АДРИАНА:
   Я точно так и поступала.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Но, видно, не достаточно сурово.
  
   АДРИАНА:
   Всё в меру кротости моей.
   ЭМИЛИЯ:
   Надеюсь, не на людях?
  
   АДРИАНА:
   Случалось и на людях.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Но, полагаю, что не часто.
  
   АДРИАНА:
   Всё монотонно повторялось день за днем: в кровати он не мог уснуть под градом многочисленных упрёков. Упрёками давился за обеденным столом. В гостях ли мы, наедине ли - везде беседа к этому сводилась: твердила я о низости поступков.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Диагноз ясен - ты свела его с ума. Яд всякой женщины ревнивой опасен более клыков взбесившейся собаки. Речами длинными короткими ночами в тупик рассудок мужа завела. Глотая натощак приправы острые упрёков за столом, он заболел уже и лихорадкой. От лихорадки до безумия - всего один лишь. Лишив веселья и досуга, склонила к меланхолии супруга.
   От меланхолии - прямой маршрут к недугам, где яд у каждого недуга припасён.
   Без пищи и досуга не живётся,
   И зверь и человек свихнётся.
   Помощницею ревность здесь была,
   И до безумия супруга довела.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Был мягок, незлобив её упрёк,
   А он же и свиреп был и жесток.
   Ну, по чему ж, сестра, молчишь об этом?
  
   АДРИАНА:
   Запали в душу мне её слова. Идёмте же скорее мы за ним.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Нет права никому в аббатство заходить.
  
   АДРИАНА:
   Так пусть супруга слуги приведут.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Супруг аббатство выбрал для защиты и стены эти защитят его от всяких посягательств. Он будет здесь, пока умом не важен. Быть может, я верну его к рассудку.
  
   АДРИАНА:
   Я нянькой быть хочу и медсестрою, лечить его недуг и обиходить. При этом мне помощников не надо - святая то обязанность моя. Позвольте же забрать его домой.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Терпения набраться вас прошу. Его пока не надо беспокоить. Всё, что имею и умею испытаю: бальзамы лучшие, сиропы и молитвы, и попытаюсь к разуму вернуть. Таков мой долг, таков обет. Решения другого нет. Оставьте мужа здесь и уходите.
  
   АДРИАНА:
   Отсюда не уйду и мужа не оставлю. Не гоже вам супругов разводить.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Смирись и уходи. Ты мужа не получишь.
  
   (Уходит.)
  
   ЛЮЦИАНА:
   Иди проси у герцога защиты.
  
   АДРИАНА:
   Идём, идём! К его ногам я брошусь и буду плакать и молить его без меры, пока он не изволит сам помочь мне мужа вызволить отсюда.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Сейчас, когда часы указывают пять после полудня, сюда сам герцог должен появиться: в долину меланхолии и грусти, где смертный приговор всегда вершится. Вот там, за рвом аббатства это место.
  
   АНЖЕЛО:
   По случаю какому он прибудет?
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Купец из Сиракуз здесь будет обезглавлен лишь за то, что в город прибыл вопреки закону.
  
   АНЖЕЛО:
   Вот и они. Придётся нам присутствовать на казни.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Пади к его ногам перед аббатством.
  
   (Входят Герцог Солин со свитой, Эгеон с непокрытой головой, палач и стража.)
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Публично объявите ещё раз, что, если кто-то выкуп за него назначенный заплатит - старик останется живой. Такую милость я ему дарую.
  
   АДРИАНА:
   Прошу, великий государь, от аббатисы защитить!
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Она высоких нравственных достоинств госпожа и не способна причинить вреда другому.
  
   АДРИАНА:
   Позвольте, ваша светлость, вам поведать. Супруг мой Антифол, владыка и всего хозяин по вашим грамотам, по сердцу моему, сегодня впал в безумие и гнев. Сбежав из дома со слугою, таким же сумасшедшим, как и он, бродил по городу, пугая горожан, врывался в их дома и силой отбирал в порыве сумасшедшего недуга их драгоценности и кольца. А по сему был связан и домой отправлен. Сама же я пошла убытки покрывать, которые супруг мой в сумасшествии нанёс. Не знаю как, но из-под стражи он сбежал. Он со слугою сумасшедшим, с мечами наголо на нас набросились во гневе. Нам удалось бежать, но мы вернулись, чтоб снова из пленить. Однако, здесь взяла их под защиту аббатиса, укрыв в монастыре. Забрать домой мне мужа не даёт. Великий герцог, волею своей решите отпустить безумных на лечение домой.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Супруг твой славен ратными делами и я, когда ты с ним решила разделить супружеское ложе, дал клятвенное слово государя ему потворствовать во всех его делах. Стучите в монастырские ворота, просите аббатису выйти. Пока я спора не решу, я с этого не сдвинусь места.
  
   (Входит слуга.)
  
   СЛУГА:
   Сударыня, сударыня, спасайтесь! Хозяин и слуга уже на воле. Служанок отдубасили и доктора связали. А бородёнку доктора палили головешкой:. как только бородёнка загоралась, тот тут же из лохани поливалась. Пока хозяин просит докторишку потерпеть, слуга его стрижёт под идиота. Коль помощь срочно не пришлёте, они прикончат докторишку.
  
   АДРИАНА:
   Какую околесицу несёшь ты! Они же - здесь, а ты нас вводишь в заблужденье.
  
   СЛУГА:
   Клянусь, сударыня, я собственною жизнью, что говорю вам истинную правду. Как видел это, дух не перевёл. Они грозятся и до вас добраться, чтоб опалить лицо и вас обезобразить.
   (Крик за сценой.)
   Да разве вы не слышите его? Скорей бегите!
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Ко мне скорее подойдите и не бойтесь! Охрана, будьте наготове!
  
   АДРИАНА:
   О, господи, ведь это мой супруг! Он, словно, невидимкою витает, и вы - свидетели сему.
   Минутою назад он был в аббатстве и вот - уж здесь. Непостижимо это здравому уму.
  
   (Входят Антифол Эфесский и Дромио Эфесский.)
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Вас , государь, и, правосудие, о милости прошу. Служил я вам и правдою и верой, своею грудью, от врага спасая, вас прикрыл - на теле памятью зияют затянувшиеся раны. Ужели кровь моя защиты не достойна?
  
   ЭГЕОН:
   От страха перед смертью я в бреду иль помешался ? Я вижу сына Антифола и его слугу.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Спаси меня от той, светлейший, которую ты в жёны прочил мне! Больнее ран мне жизнь не наносила, чем те, которые супруга нанесла. Да будет проклят день, в который так унизили меня!
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Откройся - буду справедлив.
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Меня сегодня не впустили в дом в момент, когда супруга мужу изменила.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Ужасный грех! Скажи мне, женщина, ужели было так?
  
   АДРИАНА:
   Нет, государь. Все трое - он и я с сестрою сидели за одним столом. Клянусь собою - ложь сплошная всё, что говорит супруг.
  
   ЛЮЦИАНА:
   Да чтоб мои погасли очи, да чтоб терзаться дни и ночи, но всё, что говорит сестра - не ложь!
  
   АНЖЕЛО:
   О, лгуньи женщины! Вы обе - клеветницы. Безумец обвиняет их по праву, государь.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Мой государь, поведаю, что есть: я ни вином, ни яростью рассудка не вредил, хотя и мудреца такое б унижение свихнуло. Я после дел спешил домой к обеду, но эта женщина мне не позволила войти. Вот - ювелир, он был со мною рядом и , коль не в сговоре с моей женю, подтвердит, что так оно и было. Мы вместе дом покинули и встретиться решили в "Дикобразе", где я обедал с Бальтазаром , куда он должен был доставить цепь, но не принёс. А завершив обед, отправился искать я ювелира, и встретил с этим господином. Сей ювелир меня пытался убедить, что будто цепь вручил мне лично. Клянусь вам богом - эту цепь в глаза я не видал. Но он велел меня арестовать. Закону подчинившись, направил я слугу за выкупом домой. Слуга же денег не принёс. Тогда я страже предложил пойти за выкупом домой. Но по пути мы встретили мою жену, её сестру и свору подлецов, а в их компании был некий доктор Пинч с голодной мордою и тощий, как скелет. Сей заклинатель, вышедший из гроба, был нанят, чтоб с ума меня свести. Он щупал пульс, сверлил меня глазами, а в заключение воскликнул: "Бес в него вселился"! Все, навалившись дружно, нас со слугою повязали, затем упрятали в подвале. Верёвку я зубами перегрыз и, получив свободу, немедленно решил явиться к вам о правосудии молить. За унижение и срам я, с вашего согласия, всем должное воздам.
  
   АНЖЕЛО:
   Обедать дома он не мог. Я подтверждаю, поскольку в дом его была закрыта дверь, Я этому свидетель.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Но цепь он получил из рук твоих?
  
   АНЖЕЛО:
   Да, государь. Когда в аббатство он бежал скрываться, все видели ту цепь на шее Антифола.
  
   ВТОРОЙ КУПЕЦ:
   Клянусь: своими слышал я ушами, как вы сознались в том, что получили цепь, хотя до этого в обратном убеждали меня и ювелира на базаре. Вот почему я меч решился обнажить. Затем вы скрылись за воротами аббатства и вновь чудесным образом вдруг объявились здесь.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   За стенами аббатства никогда я не бывал, мечом своим вы никогда мне не грозили, как никогда не видел цепи я. О, небеса, придите же на помощь! Всё это - ложь от самого начала!
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Как много непонятного во всем! Похоже, опоила всех Цирцея. Как может быть он здесь, коль он - в аббатстве? Как может сумасшедший здраво рассуждать? Как может быть он за столом и одновременно за дверью с ювелиром? А ты, что скажешь?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   В таверне "Дикобраз" он с ней обедал.
  
   КУРТИЗАНКА:
   Я подтверждаю, что обедал и то кольцо он снял с моей руки.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   И это правда, государь. И перстень взял я у неё.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Ты видела, как он в аббатстве скрылся?
  
   КУРТИЗАНКА:
   То так же верно, как и вы - передо мной, светлейший.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Всё это странно! Позовите аббатису. Вы сговорились или просто - без ума.
  
   (Один из слуг направляется в аббатство.)
  
   ЭГЕОН:
   Великий государь, позволь мне молвит слово. Я, к счастью, вижу друга, который за меня внесёт залог, избавив от постыдной казни.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Я позволяю, сиракузец, говори.
  
   ЭГЕОН:
   Скажи-ка, не тебя ли называют Антифолом, слугу ж привязанного Дромио зовут?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Лишь час назад я был верёвкой связан, но господин верёвку перегрыз, теперь уже не связан, но к господину своему навечно я привязан.
  
   ЭГЕОН:
   Уверен, что вы вспомните меня.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Как вас, я вспоминаю, нас связали. Не пациент ли Пинча вы, бедняга?
  
   ЭГЕОН:
   Что странно на меня вы так глядите? Ведь вы прекрасно знаете меня.
  
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Я в жизни вас не видел никогда.
  
   ЭГЕОН:
   С тех пор, как мы в последний раз встречались, меня обезобразило несчастье, художник время наложил свои ужасные мазки на мой увядший лик. Но голос мой остался прежним. Ужели вы его не узнаёте?
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Не узнаю.
  
   ЭГЕОН:
   А ты?
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   И я не узнаю.
  
   ЭГЕНОН:
   Такого быть не может.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Может, господин. Ведь если человек чего-то отрицает, то верить надо бы ему, я полагаю.
  
   ЭГЕОН:
   Он голос мой не узнает! Ужели семь прошедших лет так много горестных мотивов вплели в мой голос и родную речь, что сын меня не узнаёт? Хотя щербатое лицо покрыто зимнею порошей, а в старых жилах леденеет кровь, но всё же на закате дней я памятью владею, в глазах моих ещё теплиться свет и звуков мир воспринимают уши. И эти все свидетели твердят мне, что ты - мой сын, мой Антифол.
  
   АНТИФЛ ЭФЕССКИЙ:
   Я никогда не видел своего отца.
  
   ЭГЕОН:
   Мы, мальчик мой, семь лет назад расстались в Сиракузах. А, может, ты стыдишься признавать меня в беде?
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Вот - герцог, вот - сограждане мои и все вам скажут, что никогда я в Сиракузах не бывал.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Скажу тебе, купец из Сиракуз: вот двадцать лет, как его патрон и он ни разу не был в Сиракузах. Твой старческий маразм усугубляется боязнью смерти.
  
   (Входят Эмилия, Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский.)
  
   ЭМИЛИЯ:
   Великий государь, взгляните на него - он всеми здесь обижен.
  
   (все их обступают.)
  
  
   АДРИАНА:
   Я вижу двух мужей. А не обман ли это?
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Один из них - есть дух другого. И эти двое - тоже. Кто скажет, где реальность, где - виденье?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Я, сударь, Дромио. Его ж гоните прочь.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Я, сударь, Дромио, позвольте мне остаться.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Тебя ли вижу, Эгеон? А, может, твой витает призрак?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   О, мой почтенный господин, кто вас осмелился связать?
  
   ЭМИЛИЯ:
   Кто б не связал, я путы разрублю и дам свободу мужу. Скажи, почтенный Эгеон, не ты ль женат был на Эмилии когда-то, которая двух сыновей прекрасных в одночасье родила? А коли так, - скажи об этом мне - Эмилии своей.
  
   ЭГЕОН:
   Коль я не сплю - Эмилия моя передо мною. А если так, то расскажи мне о судьбе сынишки, который был привязан к мачте и с тобою плыл.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Я, сын и Дромио - все были подняты на судно моряками Эпидамна. Но позже рыбаки Коринфа силою мальчишек отобрали у меня и я осталась без детей на корабле из Эпидамна. Что сталось с ребятишками - не знаю, а я, как видишь, пред тобой стою.
  
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Ну, вот и разрешается задача: два Антифола - схожи меж собою, два Дромио - похожи, как две капли. Их судьбы море злое разбросало, но добрая фортуна всю родню объединила. Ты, Антифол, к нам прибыл из Коринфа?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Нет, сударь, я - из Сиракуз.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Так встаньте врозь. Я вас не различаю.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Я, ваша светлость, прибыл из Коринфа.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   А вместе с ним и я.
  
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Привёз нас в город знаменитый воин, принц Менафон - прославленный ваш дядя.
  
   АДРИАНА:
   А кто ж из вас со мною отобедал?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Я, госпожа, имел такую честь.
  
   АДРИАНА:
   Но вы ж не мой супруг?
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Уж это точно, что не ваш.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Не ваш, хоть вы меня и мужем называли. Сестра же ваша, кладезь красоты, меня назвать пыталась братом.
   (Обращаясь к Люциане):
   И если всё действительно не сон, то главные слова, что вам тогда адресовал, имеют силу. Я же - жду ответа.
  
   АНЖЕЛО:
   А это цепь моя, я полагаю.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Конечно, ваша. Я не отрицаю.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Так вы за эту цепь меня арестовали?
  
   АНЖЕЛО:
   За эту, сударь. Я не отпираюсь.
  
   АДРИАНА:
   Я с Дромио вам деньги отослала на залог, но он, как видно, деньги не донёс.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Послали, видно, только не со мною.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   От вас я получил мешок дукатов, мой Дромио их в целости доставил. Мы постоянно меж собою все встречались и каждый раз обознавались: то путали господ, то слуг - ошибки множились, пугал и увлекал нас странный круг.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Дукаты - выкуп за отца.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   Не надо выкупа. Дарую жизнь ему.
  
  
   КУРТИЗАНКА:
   Кольцо моё верните, сударь.
  
   АНТИФОЛ ЭФЕССКИЙ:
   Возьми кольцо, спасибо за досуг.
  
   ЭМИЛИЯ:
   Почтенный герцог, все, кто здесь собрались, прошу вас удостойте чести, примите приглашение пожаловать в аббатство, там изложу я вам судьбы своей зигзаги. Все, кто сегодня пострадал, запутавшись в ошибках, получат здесь вознаграждение за все потери. О, сыновья мои, сегодня я сняла обузу, которую носила тридцать долгих лет. Вы, государь, мой муж, моих два сына с верными рабами, пойдёмте праздновать великий праздник - мук великих завершенье.
  
   ГЕРЦОГ СОЛИН:
   На этот пир иду с открытым сердцем.
  
   (Все уходят, кроме Антифола Сиракузского, Антифола Эфесского, Дромио Сиракузского и Дромио Эфесского.)
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Мне, сударь, вещи с корабля забрать?
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Какие, Дромио, ты вещи погрузил?
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Те вещи, что в "Кентавре" были.
  
   АНТИФОЛ СИРАКУЗСКИЙ:
   Ты мой или не мой? Я ль твой хозяин, Дромио, скажи? Мы о вещах поговорим потом, сейчас иди и обними-ка брата. Что может быть важнее этого момента!
  
   (Антифол Сиракузский, Антифол Эфесский уходят.)
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   На кухне вашей есть толстуха, которая меня пожарить собиралась. Надеюсь, что она мне не женой - невесткой будет.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Я на тебя, как в зеркало смотрюсь, и вижу, что совсем не плох собою. Пойдём повеселимся-ка со всеми.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Я пропускаю старшего вперёд.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Вопрос, который следует решить.
  
   ДРОМИО СИРАКУЗСКИЙ:
   Мы бросим жребий, а пока иди вперёд.
  
   ДРОМИО ЭФЕССКИЙ:
   Тогда вот так:
   Мы появились братьями на свет,
   И разницы меж нами нет!
  
   (Уходят.)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"