Новиков Владимир Александрович : другие произведения.

Венецианский купец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  ВЕНЕЦИАНСКИЙ КУПЕЦ
  
  По мотивам комедии В. Шекспира
  THE MERCHANT OF VENICE
  
  ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
  
  ГЕРЦОГ ВЕНЕЦИИ, ПРИНЦ МАРОККО, ПРИНЦ АРАГОНСКИЙ, поклонники Порции.
  АНТОНИО, венецианский купец.
  БАССАНИО, его друг, также поклонник Порции.
  САЛАНИО, САЛАРИНО, ГРАЦИАНО, САЛЕРИО, друзья Антонио и Бассанио.
  ЛОРЕНЦО, влюбленный в Джессику.
  ШЕЙЛОК, богатый еврей.
  ТУБАЛ, еврей, его друг.
  ЛАНЧЕЛОТ ГОББО, шут, слуга Шейлока.
  Старый ГОББО, отец Ланчелота.
  ЛЕОНАРДО, слуга Бассанио.
  БАЛЬТАЗАР, СТЕФАНО, слуги Порции.
  ПОРЦИЯ, богатая наследница.
  НЕРИССА, её служанка.
  ДЖЕССИКА, дочь Шейлока.
  Венецианские сенаторы, члены суда, Тюремщик, слуги Порции и свита.
  
  Место действия: частью в Венеции, частью в Бельмонте, поместье Порции на материке.
  
  АКТ ПЕРВЫЙ
  
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Венеция. Улица.
  
  (Входят Антонио, Саларино и Саланио.)
  
  АНТОНИО:
  Не знаю, отчего грущу я, как и вы.
  Откуда эта грусть, печаль откуда.
  Кто зародил во мне такое чувство,
  Которому противиться не смею.
  С минутой каждою глупею,
  Совсем себя не узнаю.
  
  САЛАРИНО:
  Ваш ум витает там - над океаном,
  Где караваны славных кораблей,
  Как бюргеры, как важные персоны
  На крыльях белоснежных парусов
  Стремительно несутся над волнами,
  Взирая на судёнышки с высот,
  Которые, качаясь на волне,
  Приветствуют их, словно, в реверансе.
  
  
  
  САЛАНИО:
  Когда бы, сударь, риску доверял я,
  Я б помыслы надеждам подчинил.
  Травинок не жалел бы, ветру вторя,
  Маршрут бы изучал, уткнувшись в карты,
  Стоял бы, как солдат, на страже грузов,
  Снедала бы меня зануда-грусть,
  Что мой товар похерить может подлый случай.
  
  САЛАРИНО:
  Я, дуя на бульон горячий,
  Не раз ловил себя на мысли,
  Что может ветер в море натворить,
  В просторах необъятных разгулявшись.
  Взглянув же на песочные часы,
  Я вижу, как на мелководье
  Мой парусник, ложиться на песок
  Лениво лобызая жёлтую могилу,
  А ветер рвёт тугие паруса,
  Не веря в глупую кончину корабля.
  Войдя же в храм,
  Где гений в камне дышит,
  Я вижу, как утесы разбивают борт,
  Даруя пряности чудовищам морским,
  Шелка бесценные русалкам раздавая.
  Напрасен мой всевышнему молебен:
  Я был богат, но миг - и снова беден.
  И должен откровенно вам признаться:
  Не в праве я не думать о таком,
  Не в праве я другому отдаваться.
  Не трогали б Антонио печали,
  Когда б товары по морю не мчали.
  
  АНТОНИО:
  Фортуне благодарен я. К тому же-
  Моё богатство в разных трюмах,
  По разным путешествует маршрутам
  И от удачи года не зависит.
  А проще - не дела меня печалят.
  
  САЛАРИНО:
  Где не богатство, там любовь печалит.
  
  АНТОНИО:
  Да будет вам!
  
  САЛАРИНО:
  Так это не любовь, вы говорите?
  Тогда позволю вам заметить,
  Что вы не веселы, поскольку загрустили.
  А прыгая козлёнком и резвясь,
  Могли бы обществу резонно заявить,
  Что вы резвитесь, потому что не грустны.
  Двуликим Янусом клянусь,
  Природа нас балует чудаками!
  Заслышав нудную волынку,
  Один гогочет попугаем, жмуря веки,
  Другой же, будто уксусу напившись,
  Не обнажит в улыбке рот,
  Не веря даже Нестору,
  Что шутка удалась.
  
  (Входят Бассанио, Лоренцо и Грациано.)
  
  САЛАНИО:
  Ваш близкий родственник Бассанио идёт,
  Лоренцо и Горацио его сопровождают.
  Вас в обществе достойном оставляем,
  А сами удаляемся. Прощайте!
  
  САЛАРИНО:
  Я б с удовольствием потешил вас,
  Но, оценив гостей высокий сан, не смею оставаться.
  
  АНТОНИО:
  Я вас ценю и знаю вашу скромность,
  А потому считаю ваш уход -
  Предлог удобный отойти к делам,
  А вовсе не по случаю такому.
  
  САЛАРИНО:
  Я вас приветствую, синьоры.
  
  БАССАНИО:
  Привет вам, господа. Когда ж повеселимся?
  Уж больны сдержаны вы в чувствах. Почему?
  
  САЛАРИНО:
  Ждём подходящий случай для совместного досуга
  
  (Саларино и Саланио уходят.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  Поскольку вы Антонио нашли,
  Мы покидаем вас, Бассанио любезный.
  Но просим помнить об условленном обеде.
  
  БАССАНИО:
  Я вас не подведу.
  
  ГРАЦИАНО:
  Синьор Антонио, у вас неважный вид,
  Не слишком ль много вы печётесь о делах?
  Кто платит не монетою - заботой, всё теряет.
  Поверьте мне, вы сильно изменились.
  
  АНТОНИО:
  Каков уж мир, такая, брат, и плата.
  А выбрав роль, играй её, как должно,
  Замыслил автор грусть в моих глазах.
  
  ГРАЦИАНО:
  Позвольте в этой пьесе мне сыграть шута,
  Смеясь, который не пугается морщин,
  Вином веселья согревает печень,
  А не морозит сердце холодом печали.
  К лицу ли человеку с пылкой кровью
  Сидеть, подобно каменному деду,
  Весь день томиться в полудрёме
  И раздражением желтуху наживать?
  Вот что скажу, Антонио, тебе,
  Любовью руководствуясь одной:
  На свете существуют индивиды,
  Настрой которых нам не угадать:
  Лик маскою затянут, как болото тиной.
  Обет молчания уста их запечатал.
  Понять давая всем - они мудры
  И слово молвить лишнее не смеют.
  Как будто этим заявляют:
  "Оракул я, молчите и внимайте,
  А коль решу заговорить,
  То даже пёс не смеет тявкнуть"!
  Тебя, Антонио, совсем не удивлю,
  Когда скажу, что не любой молчун,
  На самом деле истинный мудрец.
  Болван по слову узнаётся.
  Человек, раскрывший рот,
  Обнажается до дна,
  Пустит слово в оборот,-
  Сразу суть его видна.
  Придёт черёд скажу об этом больше.
  Забрось-ка удочку печали в тёмный угол,
  Ты на неё налима не поймаешь.
  Идём, Лоренцо. Я пока прощаюсь
  А проповедь свою закончу за обедом.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Итак, прощайте. До обеда.
  Похоже, я мудрейший тот молчун,
  Которому милейший Грациано
  Не дозволяет слово молвить.
  
  ГРАЦИАНО:
  Кто рядом более двух лет со мною обитает,
  Про голос собственный нередко забывает.
  
  АНТОНИО:
  Я не забуду, можешь не трудиться и прощай.
  
  ГРАЦИАНО:
  Прощайте. Это мне по нраву.
  Скажу, однако, между делом:
  Молчание уместно непорочным девам,
  Да и копчёным языкам.
  
  (Грациано и Лоренцо уходят.)
  
  АНТОНИО:
  Ну, и какой же в этом смысл?
  
  БАССАНИО:
  Не ведала Венеция из уст других подобных небылиц, какие сочиняет Грациано. А суть их кроется в зерне, запрятанном в мешке с мякиной. Весь день угробишь, чтоб зерно найти. Надя же - видишь, что впустую время тратил.
  
  АНТОНИО:
  Теперь о даме расскажите, которой поклялись
  Паломничество тайное в обитель совершить.
  
  БАССАНИО:
  Секрета я большого не открою,
  Коль вам скажу, что разорён вконец.
  Жил широко, да узко очень мыслил,
  Мой кошелёк заметно похудел.
  Меня потеря пиршеств не тревожит,
  Достойный выход из долгов ищу,
  В которые забрёл, плутая во хмелю.
  Вы ж, не жалели денег и плеча,
  Я, опираясь на него, хочу вам план доверить,
  Который мне очиститься поможет от долгов.
  
  АНТОНИО:
  Поведайте, Бассанио, мне планы
  И если планы вровень с вашей честью,
  В которой никогда не сомневался,
  То и казна и сам я в полной мере -
  На вашей стороне без всяких колебаний.
  
  БАССАНИО:
  Бывало в годы школьные, когда терял стрелу,
  Я в ту же цель вторую посылал немедля,
  И вдругорядь следил внимательно за ней.
  Рискуя обе потерять, в удачу веря, находил их.
  И в этот раз невинный совершить хочу поступок.
  Я долг ваш выстрелил стрелою в неизвестность,
  Решитесь на вторую, умоляю вас,
  Я за полётом прослежу и возмещу утраты.
  Уж коли обе не найду - верну одну хотя бы,
  И буду век благодарить за доброту.
  
  АНТОНИО:
  Вы знаете меня и лишних слов не надо,
  Чтоб уверять в привязанности к вам.
  И даже если разорён я буду,
  То не посмею вас за это упрекнуть -
  Настолько вас люблю и уважаю.
  Так говорите, что я должен делать,
  И что, по-вашему, могу я предпринять.
  Готов на всё я. Скорей же говорите.
  
  БАССАНИО:
  В Бельмонте есть богатая невеста,
  Красу которой словом не опишешь,
  К тому ж и добродетелей не счесть.
  Её глаза с моими повстречались
  И ненароком чувства завязались.
  Назвали Порцией её, как дочь Катона,
  (То Брута несравненная супруга),
  Но превзошла она её по всем статьям.
  Весть о красе её по миру разлетелась,
  И гонят ветры с четырёх сторон
  К невесте паруса заморских женихов.
  Играет солнце золотом волос,
  Похожим на руно легенды знаменитой,
  Бельмонт в Колхиду превратился,
  И не один Ясон туда уже явился.
  О, как хотелось мне сравнится с ними
  И выступить соперником на равных!
  Вещает тайный голос, убеждая,
  Что мне победа уготована судьбою.
  
  АНТОНИО:
  Всё состояние моё под парусами,
  На суше - ни товара, ни монет,
  Иди охотника в Венеции сыщи,
  Готового платить за будущий товар.
  Все, что найдешь, получишь в полной мере,
  Чтоб стать достойным женихом
  Бельмонтовской Венере.
  Пойду и я, мне отказать не можно,
  Таким купцам, как я, поверить должно.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  
  АКТ ПЕРВЫЙ
  
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Бельмонт. Комната в доме Порции
  
  (Входят Порция и Нерисса.)
  
  ПОРЦИЯ:
  Скажу тебе, Нерисса, откровенно: устало существо моё от беспредельной суеты.
  
  НЕРИССА:
  Когда б удачи и невзгоды уравнялись, вы б миру также удивлялись. Ведь тот, кто много ест не менее страдает он того, кто голодает. Везёт тому, кто меру знает. Поэтому избыток - в сединах, умеренность - в расцвете.
  
  ПОРЦИЯ:
  И фраза хороша, и смысл её велик.
  
  НЕРИССА:
  Она б великой стала сразу, когда б её за правило почли, а не за фразу.
  
  
  ПОРЦИЯ:
  Когда бы правило и дело уравнялись, на свете бы порядки поменялись: часовни были бы церквами, лачуги, хижины - дворцами. Тот проповедник идеален, совет которого реален. Я обучить могу толпу, но быть одной из них и следовать тому, чему учила, не смогу.
  Холодный мозг способен правил свод составить, но как горячий нрав их исполнять заставить? Безумство молодости мечется, как заяц, пытаясь избежать капкана, проигнорировав совет, в него он угождает поздно или рано. А более всего меня тревожит, что мудрость выбрать мужа не поможет. Какое значимое слово "Выбрать"! Кого хочу, я выбрать не могу, кого же не желаю, не могу отвергнуть. Покойный батюшка живую дочь в оковы заключил: по завещанию ни выбрать не могу, ни отказать.
  
  НЕРИССА:
  Великим добродетелем ваш батюшка прослыл и в час предсмертный мысль благая осенила. Ведь лотерея в три ларца - из злата, серебра, свинца, задумана родителем не зря: удачлив будет только тот в любовной лотерее, кто сердце ваше пламенем особым отогреет. А веет ли теплом от царственных мужей, которые вам руку предлагали?
  
  ПОРЦИЯ:
  Ты перечисли их, а я скажу о каждом. И ты в словах моих , как в зеркале, увидишь весь итог.
  
  НЕРИССА:
  Принц из Неаполя, во-первых.
  
  ПОРЦИЯ:
  Сей жеребец достоин кобылицы, которую он любит воспевать и говорить готов без остановки, что он свою кобылу может подковать. Сдаётся мне, что мать героя-молодца негласно понесла дитя от кузнеца.
  
  НЕРИССА:
  Второй - пфальцграф
  
  ПОРЦИЯ:
  А этот только хмурится и силиться сказать: "Коль не угоден вам, так и не надо". Он даже шутке чужд. Философом-занудой он под старость обернётся, коль в юности ему с хандрою сладить не даётся. Я более охотно предпочту в супруги череп с костью, чем одного их этих двух. Избавь господь меня от них обоих!
  
  НЕРИССА:
  Что о вельможе скажете французском по имени Ле Бон?
  
  ПОРЦИЯ:
  Угодно богу было в нём увидеть человека, поэтому грешно смеяться мне над ним. Но не могу иначе! Хоть лошадь у него резвее, чем у принца из Неаполя гораздо и хмурится француз приятнее пфальцграфа, но в человеке этом человеческого нет. Лишь птица запоёт - пускается он в пляс, без устали фехтует с собственною тенью. Я, выйдя замуж за него, имела бы, по крайней мере, двадцать одинаковых мужей. Люби он до безумия меня, я всё же предпочтение ему б не отдала, а потому презрение его спокойно бы всегда переносила.
  
  НЕРИССА:
  А как относитесь к британскому барону Фальконбриджу ?
  
  ПОРЦИЯ:
  Я ничего сказать о нём не в праве, поскольку мы не можем объясняться. Он итальянского не знает, латынь совсем не понимает, к тому ж - ни слова по-французски. И ты бы присягнуть в суде могла, что я не знаю ни единого словечка по-английски. По виду он порядочный мужчина, но, как общаться с манекеном? Скажу лишь о нарядах манекена и манерах: камзол ему в Италии справляли, штаны широкие - из Франции прислали, в Германии напялили шляпёнку, манеры же дарили всей Европой.
  
  НЕРИССА:
  По нраву ли сосед его вам, лорд шотландский?
  
  ПОРЦИЯ:
  Он по-соседски оплеуху от британца получил и обещал вернуть, когда созреет. Француз же секундантом подписался быть при этом.
  
  НЕРИССА:
  А немец молодой, Саксонского правителя племянник?
  
  ПОРЦИЯ:
  Пока он трезв, то по утру ужасен. Когда же пьян- совсем невыносим.
  Он в лучшем виде хуже человека, а в худшем - превосходнее скота.
  И как бы худо дело не сложилось, от претендента я избавиться надеюсь.
  
  НЕРИССА:
  Случись ларец открыть заветный, вы всё равно откажете ему, отца покойного нарушив волю?
  
  
  ПОРЦИЯ:
  Чтоб случая такого избежать, я попрошу тебя поставить на другой ларец бокал наполненный рейнвейном . Тогда вот, будь и дьявол в том ларце, он не спугнул бы немца. Не устоять перед таким соблазном немцу - выберет его. Нерисса, я на всё готова, но мне бурдюк с вином не нужен.
  
  НЕРИССА:
  Для беспокойства нет причины - ни одному из них супругом вашим не бывать. Они решение своё мне огласили, забыв про сватовство, домой отбыть немедленно решили.
  Иначе было бы, когда б не лотерея трёх ларцов, которую они не принимают.
  
  ПОРЦИЯ:
  Пусть я состарюсь, как Сивилла, а, может быть, умру я, как Диана, мужской не тронутая лаской, но замуж выйду только по отцовской воле. Разумному решению вздыхателей я рада. К тому же - нет средь них того, о ком бы я вздыхала и скучала, а потому желаю им счастливого пути.
  
  НЕРИССА:
  Вы помните ль, сударыня, при батюшке живом к нам приезжал с маркизом Монферратом венецианец некий, учёный по призванию, по званию солдат?
  
  ПОРЦИЯ:
  Да-да, я помню. Кажется, Бассанио по имени он был.
  
  НЕРИССА:
  Вот уж, действительно, кого любить достойно. Его увидев, сразу поглупела
  
  ПОРЦИЯ:
  Его я помню. Он достоин похвалы.
  (Входит слуга.)
  Какие новости? Что скажешь?
  
  СЛУГА:
  Четыре иноземца вас увидеть жаждут для прощального визита. А пятый чужеземец вам прислал гонца, который известил, что марокканский принц к исходу дня прибудет.
  
  ПОРЦИЯ:
  Когда бы пятому могла сказать "привет" с такой же радостью, как четверым "прощайте", то и приезд меня б не огорчил. Коль по натуре он святой, а по обличью - дьявол, то лучше быть ему духовником, чем мужем. Идём, Нерисса. Ты ж ступай вперёд - дежурить будешь у ворот. Придётся мне терпения набраться: одни ушли - другие уж стучатся.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  АКТ ПЕРВЫЙ
  
  СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
  Площадь в Венеции.
  
  (Входят Бассанио и Шейлок.)
  
  ШЕЙЛОК:
  Три тысячи дукатов. Хорошо.
  
  БАССАНИО:
  Да, сударь, на три месяца всего.
  
  ШЙЛОК:
  Три месяца всего. Прекрасно.
  
  БАССАНИО:
  Антонио ручается за них. Уже сказал я.
  
  ШЙЛОК:
  Антонио ручается. Прекрасно.
  
  БАССАНИО:
  Вы мне поможете? Согласны ль удружить? Могу ли ждать ответа?
  
  ШЕЙЛОК:
  Три месяца, три тысячи дукатов, Антонио за это поручитель.
  
  БАССАНИО:
  Каков ответ ваш? Жду я.
  
  ШЕЙЛОК:
  Антонио - хороший человек.
  
  БАССАНИО:
  Случалось ли когда вам слышать об Антонио иное?
  
  ШЕЙЛОК:
  Нет-нет, нет-нет и много раз ещё нет-нет. Когда я говорю "хороший", то это означает: человек с достатком. Достаток в данном случае зависит от удачи. Один корабль в Триполи направлен, другой - к далёкой Индии несётся, а на Риальто говорят, что третий в Мексику им послан, а четвёртый - к туманным берегам Британии далёкой. И так по белу свету все суда его с Фортуной спорят. Корабль - груда тёсанных досок, матросы - обездоленные люди; есть крысы сухопутные, а есть - морские, пираты - на морях, разбойники лесные; есть волны, есть ветра, есть рифы. И всё же - ваш Антонио с достатком. Три тысячи дукатов. Я думаю: принять его условие могу.
  
  
  БАССАНИО:
  Конечно, можете. Я в том не сомневаюсь.
  
  ШЕЙЛОК:
  Уверен быть хочу, уверенность раздумьем подкрепить желаю. Хотелось бы с Антонио мне это обсудить.
  
  БАССАНИО:
  Вот и обсудим это за обедом.
  
  ШЕЙЛОК:
  Хотите накормить меня свининой, в которую Христос ваш дьявола загнал? Готов и покупать и продавать я, готов беседовать, прогуливаться с вами, но не желаю вместе я ни есть, ни пить и ни молиться.
  
  (Входит Антонио.)
  
  БАССАНИО:
  А вот и сам синьор Антонио явился.
  
  ШЕЙЛОК (в сторону):
  Ах, как же он понравиться желает! И, словно, пёс хвостом своим виляет. Его, во-первых, я за веру ненавижу, а, во-вторых, смириться не могу я с тем, что он бесплатно всем даёт взаймы, тем самым наш процент в Венеции снижая. Хотел бы я ему подставить ножку и позабавиться немножко. Страну священную мою он ненавидит, в еврее каждом чуть не вора видит, об этом объявляя всем купцам. А этого ему я не спущу. Да будет проклят род мой, коль прощу!
  
  БАССАНИО:
  Вы, Шейлок, слышите меня?
  
  ШЕЙЛОК:
  Прикинул я свою наличность. Коль память мне не изменяет, трёх тысяч я не наберу. Но это не беда. Еврей Тубал, богатый соплеменник, мне помощь, я надеюсь, предоставит. Однако, стойте! Сколько ж месяцев вам надо?
  (Обращаясь к Антонио)
  Желаю благ, почтенный мой синьор. Как раз о вас и говорили.
  
  АНТОНИО:
  Хотя за мной не водится привычка просить взаймы, как и давать кому-то под залог, я, Шейлок, сделать исключение готов, чтоб выручить приятеля сегодня. Известно ли ему, в кокой нуждаетесь вы сумме?
  
  ШЕЙЛОК:
  Да, да. Три тысячи дукатов.
  
  АНТОНИО:
  А срок три месяца.
  
  ШЕЙЛОК:
  А я забыл. Три месяца назвали. Прекрасно. Поручитель - вы. Не вы ли мне, однако, говорили, что ваши правила залог не признают?
  
  
  
  АНТОНИО:
  Да, это так.
  
  ШЕЙЛОК:
  Когда Иаков (мать его да будь благословенна - он третий по числу наследник нашего святого Авраама) пас овец Лавана. Да...
  
  АНТОНИО:
  И что же? Разве он проценты брал?
  
  ШЕЙЛОК:
  Проценты он не брал. Назвать процентами такое вряд ли можно. Но вот что сделал он в ответ на обещание Лавана ему в награду за труды из стада своего приплод весь с пёстрою окраскою отдать. Когда пора осенняя настала, а стадо кучерявое решило размножаться, Иаков, пёстрых веточек набрав, во время случки их бросал перед овечкой и каждая овечка пёстрый принесла приплод. Такой он выбрал путь для процветанья, и небо этот путь благословило. Что небом послано, обманом быть не может.
  
  АНТОНИО:
  Иакову случайность помогла. Рукой небесною ему дарован случай. Не потому ли вы об этом говорите, что оправдать проценты за дукаты так хотите? А, может, деньги ваши в золото бараны превратят?
  
  ШЕЙЛОК:
  Не знаю, как сказать. Размножиться им случай я даю. Вот что скажу, однако...
  
  АНТОНИО:
  Заметь, Бассанио, как чёрт писание в свою толкует пользу. Душою дьявольской с улыбкой на устах священные слова в умы внедряет, он - словно яркий плод с прогнившей сердцевиной. Как фальшь бывает внешне от добра неотличима!
  
  ШЕЙЛОК:
  Три тысячи дукатов сумма - будь здоров! Три месяца в году без этих денег? Подумать надо о процентах...
  
  АНТОНИО:
  Ну, что нам, Шейлок, скажите в ответ?
  
  ШЕЙЛОК:
  Не раз в Риальто вы, синьор, меня за деньги и проценты попрекали, а я в ответ молчал, плечами пожимал, удел народа нашего - терпеть. Еретиком меня, собакой обзывали, плевали на еврейский мой наряд и всё за то, что за добро я требовал добра. Теперь же вы в моей нуждаетесь подмоге. Приходите ко мне и говорите: " Хотелось бы нам, Шейлок, денег получить"! А говорит-то это тот, кто не стеснялся, когда мне в бороду сморкался, пинал ногою, словно, пса бродячего с порога своего... Нужны вам деньги! Что ответить вам? А не сказать ли мне в ответ: "Откуда деньги у собаки? Паршивый пёс три тысячи дукатов не имеет". А может в три погибели согнуться и раболепно вам пролепетать: "Синьор почтеннейший, меня вы в среду оплевали, в четверг - собакой обозвали, а я вам в пятницу в ответ на эти ласки с лихвою отплачу деньгами".
  
  
  
  АНТОНИО:
  Я и сейчас не прочь и обозвать, и плюнуть, и под зад поддать. Коль деньги дать намерен, то давай их не друзьям, а недругам своим. Не знаешь ты, наверно, идиот: друга с друга лишку за металл презренный не берёт. Всегда с врага приятней долг взыскать.
  
  ШЕЙЛОК:
  Ах, как вы, сударь, горячитесь! Хотел бы быть я вашим другом, снискать любовь, забыв обиды все, и денег дать, проценты не взимая, а вы меня и слушать не хотите. Услугу я намерен предложить.
  
  БАССАНИО:
  Услугу?
  
  ШЕЙЛОК:
  Услуга будет налицо, когда нотариус составит документ, в котором, просто шутки ради, пропишем мы условия контракта на заём.. Коль те условия нарушит мой должник, то я имею право вырезать из тела должника фунт мяса.
  
  АНТОНИО:
  Нисколько я не возражаю. Скрепив же тот контракт печатью, я всенародно объявлю о милости еврея на крови.
  
  БАССАНИО:
  Меня цена контракта беспокоит.
  Моя нужда таких затрат не стоит.
  
  АНТОНИО:
  Не стоит беспокоиться, дружище. Мясник топор свой не успеет наточить, а я уж долг сумею оплатить.. Не выгорит затея у злодея - за месяц до исхода срока я разбогатею. И, вероятно, десятикратно сумме платежа.
  
  ШЕЙЛОК:
  Смотри же, Авраам, как христиан, жестокостью своею заслоняясь, других в жестокости винит. Ведь даже если я и получу за срок нарушенный кусок людского мяса, то и продать-то мне его невыгодно совсем, поскольку он говядины с бараниной дешевле. Взамен на дружбу я услугу предлагаю. Коль не хотите - вас я покидаю. Прошу лишь об одном - не мстить мне за любовь.
  
  АНТОНИО:
  Скреплю я, Шейлок, документ печатью.
  
  ШЕЙЛОК:
  Ну, что ж - нотариус вас ждёт. Забавный документ составьте, как решили, а я пойду собрать дукаты, да и домой мне надо заглянуть - я на слугу его беспутного оставил. Затем я к вам вернусь без промедленья
  
  АНТОНИО:
  Ну, что ж, великодушный жид, спеши.
  (Шейлок уходит.)
  Христианин наметился в еврее - стал добрее.
  
  
  БАССАНИО:
  Добро со злом ужиться не способны.
  
  АНТОНИО:
  Идём-идём. Причины нет бояться:
  Суда мои до срока возвратятся
  
  (Уходят.)
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Бельмонт. Комната в доме Порции.
  
  (Под торжественные звуки труб входит принц Марокканский со свитой, Порция, Нерисса и слуги.)
  
  ПРИНЦ МАРОККАНСКИЙ:
  Прими меня ты не за цвет лица,
  Которым солнце любовалось без конца,
  Оставив поцелуя след неизгладимый,
  Прими по крови, что во мне течёт.
  Ведь если ты сравнишь меня
  С красавцем северных широт,
  Где Феб почти не плавит лёд,
  И в доказательство любви
  Мы кожу белую и чёрную надрежем,
  То ты увидишь - кровь моя краснее.
  Лицом я страшен для врага,
  А для любви - прекрасен,
  В стране моей поклонниц сотни -
  Доказательство тому.
  Но я готов расстаться с этим цветом,
  Когда б тебе понравился при этом.
  
  ПОРЦИЯ:
  Я взором выбор свой не вправе оценить,
  Не он моих желаний главный козырь,
  Противиться отцовской воли я не смею:
  Судьбу мою решает лотерея.
  Но если б даже и отец
  Судьбу не схоронил в ларец,
  То на любовь рассчитывать могли бы вы,
  Как и любой из претендентов.
  
  
  ПРИНЦ МАРОККАНСКИЙ:
  За это даже вас благодарю,
  И проводить прошу к ларцам заветным,
  Где счастье заблудилось в лотерее.
  Я этим ятаганом поразил Софи,
  Персидского наследника, и трижды
  В битвах победившего султана Сулеймана.
  Я не моргнул бы перед грозным взором,
  Я сердце храброе сумел бы одолеть,
  Медведицу лишил бы медвежонка,
  И льва голодного сумел бы укротить
  Лишь для того, чтоб вас заполучить.
  Однако же, увы!
  Пока Лихас и Геркулес, играя в кости,
  Меж собой решают, кто из них сильнее,
  Рука слабейшего удачливей быть может.
  Не потому ли и Алкид был спутником побит?
  Вот так и я, слепой Фортуне веря,
  Могу быть менее достойным побеждён
  И умереть от огорченья.
  
  ПОРЦИЯ:
  Придётся случаю довериться, мой принц,
  Иль вовсе от попытки отказаться.
  Когда ж решитесь, то должны поклясться,
  Что в случае провала лотереи
  Вы более не смеете о браке говорить.
  Поэтому подумайте сначала.
  
  ПРИНЦ МАРОККАНСКИЙ:
  Ну что ж - ведите к случаю меня.
  
  ПОРЦИЯ:
  Сначала в храм, потом за стол, а после - на свидание со случаем своим.
  
  ПРИНЦ МАРОККАНСКИЙ:
  Фортуне отдаюсь. Она должна решить:
  Возвысить претендента иль сразить.
  
  (Удаляются под звуки труб.)
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Венеция. Улица.
  
  (Входит Ланчелот.)
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Конечно, совесть мне моя не даст покоя, коль убегу я от хозяина-еврея. Меня подталкивает дьявол и, соблазняя, будто, говорит: "О, милый Ланчелот, о, Гоббо" и даже: "Ланчелот прекрасный, славный Гоббо, бери-ка ноги в руки и вперёд"! А совесть мне твердит всё время: " Нет, Ланчелот, нет, Гоббо, берегись! Ты, Гоббо Ланчелот всегда был честен и пятками сверкать - не твой удел". А дьявол так настойчив, право, что собирать пожитки заставляет и песню ту же затевает: "Иди же, говорю, и с духом соберись. Бежать уже пора настала"! А совесть, духа моего обнявши мёртвой хваткой шею, мне мудро говорит: "Мой честный Ланчелот, потомок честного отца"... сказал бы - не отца, а честной матери моей, поскольку мой папаша с честностью не очень-то и ладил. Вот совесть мне и говорит: "Не смей сбегать! Остановись"! А дьявол тут же в бок толкает: "Убегай"! И твой совет прекрасен, совесть, и твой наказ не хуже, дьявол. Но с первым я останусь у еврея, похожего на дьявола в штанах, а со вторым- у дьявола всё время на поруках. Выходит так, что совесть к дьяволу-еврею приглашает, а дьявол мне сбежать быстрее предлагает. Не лучше ль просто убежать, чем у еврея милость горькую стяжать.
  Даёт мне дьявол дружеский совет. Я пятки смазал, дьявол, убегу я.
  
  (Входит Старый Гоббо с корзинкой.)
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  О, милый юный господин, скажи мне, как пройти к хозяину еврею?
  
  ЛАНЧЕЛОТ (в сторону):
  О, господи, да это мой отец подслеповатый, который, видимо, меня не узнаёт. А потому сыграю с ним я шутку.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  О, милый юноша, скажи мне, как пройти к хозяину еврею?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Сначала поверните-ка направо, когда ж направо повернёте, то сразу уходите влево. При первом повороте не ходите вправо, а при втором - налево, наискосок идите прямо вниз к еврейскому жилищу.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  О, господи, дай силы путь нелёгкий одолеть. Скажи-ка, милый, некий Ланчелот не в этом доме ли живёт? Живет ли, не живёт ли в доме Ланчелот?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Имеете в виду вы господина Ланчелота?
  (В сторону): Отсюда воду лить, пожалуй, и начнём.
  Имеете в виду вы господина Ланчелота?
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Не господина, сударь, бедного сыночка. Отец его, заместить должен: очень честный, как и отметить должен: очень бедный, стоит ещё на собственных ногах.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Не важно, кто его отец, ведь речь идёт о Ланчелоте молодом.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  О друге вашей чести Ланчелоте, сударь.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Итак, прошу вас, умоляю вас ответить: о молодом ли господине Ланчелоте говорите вы?
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  О Ланчелоте, милостивый сударь.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Итак, о господине Ланчелоте речь. Отец, о Ланчелоте больше вы не говорите, поскольку юный Ланчелот по предписанию судьбы и по велению её, учёным выражаясь слогом, почерпанным из всех наук мудрёных, действительно скончался, а проще говоря - отправился на небо.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Чёрт подери, мя, господи, прости! Ведь мальчик посохом, опорой мне единственною был.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Ужель похож я на дубину, посох или палку? Отец, вы знаете меня?
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Увы, я, сударь юный мой, не знаю вас, но знать хотел бы я о мальчике своём, да упокой всевышний его душу, он помер или жив?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Отец, меня не узнаёте?
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Простите, сударь, зрение плохое, я вас не узнаю.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  И в самом деле, будь у вас исправные глаза, меня бы и тогда вы не узнали. Мудр тот отец, который сына узнаёт. Ну, что ж, старик, о сыне новостями поделюсь я. Прошу благословения у вас. Как правду глубоко не прячь, она пробьётся к свету. Убийство схоронить нельзя, а сына спрятать - можно. Но явным тайное, в конце концов, становиться всегда.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Прошу вас, сударь, встаньте. Уверен я, что вы не Ланчелот.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Дурачиться прошу вас перестать, благословить меня покорнейше прошу.
  Я - Ланчелот. И был, и есть, и буду вашим сыном.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Представить трудно, что мой сын ты.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Не знаю, что вам и сказать на это, но я на самом деле - Ланчелот, слуга еврея, причем уверен, что супруга ваша Маргарита - мать моя.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Что Маргаритою зовут её, то это верно. А коли ты к тому ж и Ланчелот, то ты, клянусь я - плоть и кровь мои. О, господи! Какая бородища! Пожалуй, более волос на подбородке, чем на хвосте моей кобылы Доббин.
  
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  С тех пор у Доббин хвост укоротился, как видел я её в последний раз. Был хвост гораздо гуще бороды моей.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  О, боже, как ты изменился! А ладишь ли с хозяином своим? Принёс я приношение ему. Не ссоритесь ли с ним?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Да нет. Но что касается меня, то я давно уж мысленно сбежал, себе устроив отдых, а успокоюсь лишь тогда, когда на самом деле убегу подальше. И по рожденью и по сути мой хозяин - жид. Принёс ты приношение ему? Уж лучше бы удавку подарил. За время службы сыт ни разу не был, так похудел, что можно рёбра все пересчитать. Отец, я рад приходу твоему. А приношение Бассанио отдай, синьору доброму, который слуг жалеет, но не жалеет денег на наряды им. А если не смогу к нему на службу поступить, то убегу я к чёрту на кулички. Какое счастье! Сам Бассанио идёт! Иди же, батюшка, о милости проси, иначе жид меня в жида перелопатит.
  
  (Входит Бассанио с Леонардо и другими сопровождающими.)
  
  БАССАНИО:
  Вам это всё под силу. А ужин должен быть готов к пяти часам и потому - поторопитесь. По адресам отправьте письма, ливреи приготовьте к сроку и попросите Грациано прибыть ко мне сию минуту.
  
  (Слуга уходит.)
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Иди же, батюшка, к нему.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Благословит господь вас, сударь!
  
  БАССАНИО:
  Благодарю! Вам что-то нужно?
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Вот сын мой, сударь, бедный мальчик...
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Не бедный мальчик, а слуга богатого еврея, о чём подробнее расскажет мой отец...
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Как говориться, создан он для верной службы...
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Короче говоря, служу я у еврея, но мечту лелею, о чём подробнее расскажет вам отец....
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  Скажу, чтоб светлость вашу не томить, они с хозяином друг друга ненавидят...
  
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  В том кроется вся правда в двух словах, что вынуждает злой еврей меня задуматься, о чём подробнее расскажет мой отец...
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  В корзине - дар для вас, а в сердце - просьба...
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Не тратя лишних слов, - та просьба обо мне, услышит ваша светлость всё из уст простого старца, честного отца, который вам о сыне, обо мне, расскажет.
  
  БАССАНИО:
  Не сразу оба говорите. Что от меня хотите?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Служить у вас, синьор.
  
  СТАРЫЙ ГОББО:
  "Дефект или эффект"? - не знаю, как сказать, но мы его достигли.
  
  БАССАНИО:
  Наслышан о тебе и просьбу принимаю.
  Я льготу эту с удовольствием вручаю,
  Богатого еврея покидая,
  Ты не откроешь врата рая,
  От яств не валится мой стол,
  Хозяин новый беден, как сокол.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  От мудрости народной не уйдешь,
  Всему в ней основание найдешь:
  "Боязнь растратиться - богатого тревожит,
  Душа богатая - растратиться не может"!
  
  БАСАНИО:
  Прекрасно сказано. Идите же с хозяином проститесь и в дом ко мне пожаловать прошу.
  Слугу извольте обрядить в ливрею, да чтоб была она наряднее других. Идите, исполняйте.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Вот так, отец! И служба и язык мой обрели достойную оценку. Из всех клянущихся в Италии на библии людей одна моя ладонь удачи все запечатлела. Вот линия, которая зовётся жизнь, на ней, смотри, пятнадцать жён, десяток вдов и дюжина девиц! И всё - для одного мужчины. А вот три линии: три раза утону и трижды выплыву на берег. И лишь по линии одной - чуть не свалюсь я в бездну с краешка перины. Спасёт меня , спасёт меня девица - Фортуна в этаких делах большая мастерица. Идём, отец, с евреем распрощаюсь я немедля.
  
  (Ланчелот и Старый Гоббо уходят.)
  
  БАССАНИО:
  Прошу тебя, любезный Леонардо,
  Займись закупками и прочими делами,
  И, завершив приготовленья,
  Ко мне скорее возвращайся,
  Сегодня пир устрою для друзей!
  Давай же поспеши.
  
  ЛЕОНАРДО:
  Всё выполню с усердием и в срок.
  
  (Входит Грациано.)
  
  ГРАЦИАНО:
  Где твой хозяин?
  
  ЛЕОНАРДО:
  Он, сударь, ходит там поодаль.
  
  (Уходит.)
  
  ГРАЦИАНО:
  Синьор Бассанио!
  
  БАССАНИО:
  Я, Грациано, слушаю тебя.
  
  ГРАЦИАНО:
  Просить хочу.
  
  БАССАНИО:
  Просить не надо - я согласен.
  
  ГРАЦИАНО:
  Ты мне не должен отказать и взять с собой в Бельмонт.
  
  БАССАНИО:
  А коль не должен, то поедем.
  Лишь обо одном прошу я, Грациано:
  Весь арсенал твоих острот и диких, и опасных,
  Привычных слуху нашему уже,
  Нас веселит, ни сколь не оскорбляя,
  Но где огонь острот так ярко не блистал,
  Он может пламя неприязни породить.
  Прошу тебя смирить свою горячность,
  Не дай сгореть мне в пламени твоём,
  Похерив все мои надежды.
  
  
  ГРАЦИАНО:
  Когда увидите меня,
  Без звёзд хмельных во взоре,
  Учтиво говорящим с каждым встречным,
  Читающим молитвы с чётками в руках,
  Рыдающим под гулкое "аминь" во храме.
  Когда готов я правила приличия блюсти,
  В угоду обезумившей от лет старухе,
  Поверьте мне - не Грациано это.
  
  БАССАНИО:
  Ну, что ж - посмотрим.
  
  ГРАЦИАНО:
  Однако, упредить хочу:
  На ужине сегодня буду тем, кем захочу.
  Прошу меня за это не судить.
  
  БАССАНИО:
  Кем хочешь - будь!
  И обрядись, как хочешь!
  Одна задача - веселить друзей!
  Однако, должен пред тобою извиниться - зовут дела.
  
  ГРАЦИАНО:
  И я к Лоренцо и товарищам спешу.
  Мы вместе к вам заявимся на ужин.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
  Там же. Комната в доме Шейлока.
  
  ( Входит Джессика и Ланчелот.)
  
  ДЖЕССИКА:
  Мне жаль, что ты от нас уходишь,
  Веселый дьявол покидает ад,
  Теперь в нём скука воцарится,
  Прощай же. Вот тебе дукат.
  На ужине, что твой хозяин затевает,
  Среди гостей увидишь ты Лоренцо.
  Прошу ему записку по секрету передать.
  Я не хочу, чтоб нас отец увидел,
  Поэтому должна с тобой проститься.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Прощай! Язык мой онемел - слова слезами обернулись. Прелестная язычница, красавица-еврейка! Коль не найдется тот христианин, который чарами тобой не завладеет, то я в своих надеждах обманусь жестоко. Прощай же, мужество моё слезами глупыми исчерпано уже.
  
  ДЖЕССИКА:
  Прощай, мой добрый, Ланчелот.
  (Ланчелот уходит.)
  Отца стыдиться - грех великий.
  Но крови вопреки и вере -
  Мы разные по духу и манере.
  Сдержи обет, Лоренцо, свой,
  Сменю я веру,
  Стану любящей женой.
  
  (Уходит.)
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
  
  Там же. Улица.
  
  (Входят Грациано, Лоренцо, Саларино и Саланио.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  Мы незаметно с ужина сбежим ко мне домой,
  Обрядимся в костюмы и наденем маски,
  И через час заявимся все вместе.
  
  ГРАЦИАНО:
  Не завершили мы ещё приготовлений.
  
  САЛАРИНО:
  У нас ещё и факельщиков нет.
  
  САЛАНИО:
  Коль нет возможности всё сделать в лучшем виде - нет смысла продолжать затею эту.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Осталось два часа на сборы. Мы успеем.
  (Входит Ланчелот с письмом.)
  Дружище Ланчелот, какие вести?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Скрывает их печать. Пока не сорвана - им надлежит молчать.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Я руку узнаю. Она белей бумаги, которой та рука касалась, когда письмо прелестное писалось.
  
  ГРАЦИАНО:
  Я слышу: сердце бьётся в том письме.
  
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Простите, сударь.
  
  ЛОРЕНЦО:
  А куда же ты уходишь?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Иду я бывшего хозяина-еврея на ужин приглашать, как повелел хозяин-христианин.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Возьми награду.
  Милой Джессике тихонечко скажи,
  Что я её не подведу
  И, как условились, ко времени приду.
  Теперь же можешь отправляться.
  (Ланчелот уходит.)
  Готовы ль к маскараду, господа?
  Ведь факельщика я уже нашёл.
  
  САЛАРИНО:
  Чёрт подери, коль так, то я готов.
  
  САЛАНИО:
  Готов и я.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Мы будем ждать вас через час у Грациано.
  
  САЛАРИНО:
  На том и порешим.
  
  (Саларино и Саланио уходят.)
  
  ГРАЦИАНО:
  То ль не от Джессики прекрасной письмецо?
  
  ЛОРЕНЦО:
  Я должен всё тебе поведать.
  Она мне пишет, как её похитить,
  Как вызволить из лап её отца,
  Какое золото и ценности захватит
  И как она оденется пажом.
  Произведя на свет такую дочь,
  Отец-еврей достоин неба.
  Ей зло дорогу перейти не может,
  За исключением того,
  Что дочь она бесстыдного еврея.
  Пойдём же, по дороге расскажу об остальном,
  О том, что факельщиком Джессика мне будет.
  
  (Уходят.)
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА ПЯТАЯ
  
  Там же. Перед домом Шейлока.
  
  (Входит Шейлок и Ланчелот.)
  
  ШЕЙЛОК:
  Ну, что ж - своими зенками ты разницу оценишь
  Меж старым Шейлоком - Бассанио несчастным.
  - Ей, Джессика!
  И жрать тебе, как у меня, там не позволят.
  - Ей, Джессика!
  И с храпом спать по суткам не дадут.
  - Ей, Джессика!
  И рвать кафтаны дорогие не придётся.
  - Ей, Джессика! Куда запропастилась?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Эй, Джессика!
  
  ШЕЙЛОК:
  Ты что кричишь? Тебя я не просил.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Вы, ваша светлость, мне всегда твердили, что не способен я о деле догадаться сам, пока меня не вынудит нужда.
  
  (Входит Джессика.)
  
  ДЖЕССИКА:
  Меня вы звали? Что угодно вам?
  
  ШЕЙЛОК:
  Я, Джессика, на ужин приглашён.
  Возьми ключи. Быть может, не идти?
  Я не любовью зван, а лестью.
  И всё же я пойду, руководясь желаньем
  За мотовство христианам отомстить.
  Тебе я, дочка, поручаю дом.
  Предчувствие плохое у меня:
  Всю ночь мешки с деньгами снились.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Идите, сударь, уверяю вас, мой молодой хозяин жаждет вашего упрёка.
  
  ШЕЙЛОК:
  Как, впрочем, жажду я и сам.
  
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Они там заговор готовят. И не скажу, что будет маскарад, но, если вы увидите его, то это знак того, что кровь из носа моего текла не даром в Чёрный понедельник в шесть часов утра, а перед тем последний раз текла в День покаяния назад четыре лета в четыре же утра.
  
  ШЕЙЛОК:
  Ужели маскарад намечен?
  Придётся, Джессика, ворота запереть.
  Когда ж услышишь барабанный бой
  И дудок визг невыносимый,
  Не смей выглядывать из окон,
  Тем более - на улицу казаться,
  Где крашеные рожи христиан
  Дурачатся в своём безумстве.
  Ты уши дому нашему заткни,
  Все ставни наглухо закрыв,
  Чтоб трезвый дом мой
  Пьяных оргий не слыхал.
  Клянусь я посохом Иакова святого,
  Что ужин этот не к добру,
  Идти, однако же, придётся.
  Иди вперёд и объяви, что я приду.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Уже иду, синьор.
  Ты ж, госпожа, в окошечко смотри,
  Там юноша появится христианский,
  Не оторвешь, еврейка, от него ты глазки.
  
  (Уходит.)
  
  ШЕЙЛОК:
  Что шут гороховый из племени Агари прошептал?
  
  ДЖЕССИКА:
  Лишь распрощался. Больше ничего.
  
  ШЕЙЛОК:
  Добрейший парень, только много жрёт,
  Спешит улиткою на зов хозяйский,
  К тому же - дрыхнет сутками, как кот.
  Сей трутень улью нашему не гож.
  Я уступил его другому,
  Пусть разоряет кошелёк того,
  Кто мнит себя богатым, не имея ничего.
  Ну, что же, Джессика, пожалуй, я пойду,
  Не мудрено, что скоро возвращусь,
  А ты, как и велел, закройся на запоры,
  Чтоб в дом еврея не проникли воры.
  Всегда я говорю и говорил:
  "Надёжно спрятал, значит - сохранил"!
  (Уходит.)
  
  ДЖЕССИКА:
  Прощай же!
  Коль фортуна мне подарит ночь
  Теряю я отца, а ты - родную дочь
  
  (Уходит.)
  
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА ШЕСТАЯ
  
  Там же.
  
  (Входят Грациано и Саларино в масках.)
  
  ГРАЦИАНО:
  Вот и навес, где нас просил Лоренцо обождать.
  
  САЛАРИНО:
  Но час назначенный, по-моему, истёк.
  
  ГРАЦИАНО:
  Меня не мало этот случай поражает:
  Ведь все влюбленные часы опережают.
  
  
  САЛАРИНО:
  Венеры голуби быстрее в десять раз
  В стремлении скрепить союз любовный,
  Чем подтвердить уже давно скреплённый.
  
  ГРАЦИАНО:
  Тому есть подтверждение во всём:
  Насытив чрево, аппетит не вспоминают;
  Скакун стремительный - в обратный путь плетётся;
  Душа, сгорев в желаниях, лишь тлеет.
  Как юный мот, напоминает судно
  Со флагами бесчисленных надежд,
  Когда из гавани торжественно уходит,
  Ласкаемый продажными ветрами!
  И как же жалок этот мот по возвращенью,
  Когда все снасти в клочья изодрав,
  Помяв бока и покорежив реи,
  Распутный ветер прибивает мота к берегам!
  
  САЛАРИНО:
  Вот и Лоренцо, разговор отложим.
  (Входит Лоренцо.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  Вам за терпение, друзья мои, спасибо.
  Тому виной не я - мои дела.
  Когда ж случится вам любимых воровать,
  И я согласен также терпеливо ждать.
  Идите же сюда.
  Мой тесть-еврей в жилище этом обитает.
  Есть в доме кто-нибудь?
  
  (Выходит Джессика, одетая мальчиком.)
  
  ДЖЕССИКА:
  Кто это говорит? В меня уверенность вселите, хотя готова клясться, голос мне знаком.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Я - твой возлюбленный Лоренцо.
  
  ДЖЕССИКА:
  Лоренцо - мой возлюбленный, бесспорно.
  На свете более никто мне так не люб.
  Кому, как не Лоренцо, мне принадлежать?
  
  ЛОРЕНЦО:
  Свидетели тому - и помыслы и небо.
  
  ДЖЕССИКА:
  Лови ларец - в нем боль моя сокрыта.
  Как хорошо, что ночь меня скрывает, -
  Стыжусь я маскарада своего.
  Слепа любовь, любовники не видят
  Дурацких шалостей, которые творят,
  А то бы Купидон воистину смутился,
  Моё увидев превращение в мальчишку.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Сойти ко мне, мой факельщик прекрасный.
  
  ДЖЕССИКА:
  Мой стыд не требует лучей -
  Без факела он явен для очей.
  Мне впору тенью быть,
  А не под факелом ходить.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Тебя, любовь моя, в наряде пажа не узнают.
  Скорей спускайся.
  Ночь спешит и нас с тобой торопит
  К Бассанио на праздничный банкет.
  
  
  ДЖЕССИКА:
  Запру я дверь, озолочусь дукатами немного и спущусь.
  
  (Уходит.)
  
  ГРАЦИАНО:
  Клянусь - язычница она, а не еврейка.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Да будь я проклят, если не люблю.
  Она мудра и внешностью прелестна.
  Мои глаза не лгут, как и не лжёт она,
  Свою доказывая верность.
  С любимой рядом чувствую легко я,
  В моей душе она останется такою.
  (Появляется Джессика.)
  Вот и пришла ты!
  Господа, вперёд!
  Нас маскарад весёлый ждёт.
  
  (Уходит с Джессикой и Саларино.)
  (Входит Антонио.)
  
  АНТОНИО:
  Кто здесь?
  
  ГРАЦИАНО:
  Синьор Антонио!
  
  АНТОНИО:
  Какой позор! А где же остальные?
  Десятый час, а вас всё нет и нет.
  Вас ожидая, беспокоятся друзья.
  И пир и маскарад отменены:
  Подул попутный ветер,
  Позвал Бассанио под парус.
  Орава целая послов разыскивает вас.
  
  ГРАЦИАНО:
  Какая прелесть! Мчать под парусами!
  Летит душа моя, плыву я вместе с вами.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА СЕДЬМАЯ
  
  Бельмонт. Комната в доме Порции.
  
  (Под звуки труб входит Порция и Принц Марокканский со свитой.)
  
  ПОРЦИЯ:
  Раздвиньте шторки - там стоят ларцы
  Их открывают счастия ловцы.
  Ну, что же, принц, ловите счастье.
  
  ПРИНЦ МАРОККАНСКИЙ:
  На первом златом ослепляет надпись:
  "Таится здесь желание для многих".
  А серебром блестит иной посыл:
  "Твоя здесь обозначена цена".
  Свинцовый, будто молвит тяжело:
  "Здесь рок томится, выпусти его".
  Как мне узнать, что верный сделан выбор?
  
  ПОРЦИЯ:
  В одном из них найдёте мой портрет,
  Оригинал получите в придачу.
  
  ПРИНЦ МАРОККАНСКИЙ:
  Пусть некий бог моим желаньем движет!
  Посмотрим же и вникнем в суть словес.
  Гласит ларец свинцовый:
  "Здесь рок томится, выпусти его".
  Томится рок тяжелый, как свинец,
  Таится может в нём и благо и конец.
  Не вижу проку я отдаться слепо року.
  Ум золотой свинца дороже -
  Себя он обменять на прах не может.
  Что серебро невинности нам скажет?
  "Твоя здесь обозначена цена".
  Твоя цена таится здесь!
  Возьми же, принц, её и взвесь!
  Уверен: ты себя оценишь высоко,
  Но даже с этим ты от милой далеко.
  Всегда сомнение - изъян,
  В любом сомнении - обман.
  А я уверен - я синьоры стою:
  И по уму, и по рожденью,
  По воспитанью, убежденью,
  Всего же больше - по любви.
  Не положить ли мне сомнениям конец,
  Открыв серебряный ларец?
  Постой!
  Постой!
  Ещё ларец есть золотой!
  Внимаю нитке литер строгих:
  "Таится здесь желание для многих".
  Ну, как же я не догадался!
  Богине этой красоты
  Весь свет в люби уже признался.
  Дороги вытоптав Гиркании безлюдной,
  Аравию пройдя и вдоль и поперёк,
  Идут поклонники святыне поклониться,
  Надеясь втайне на красавице жениться.
  Ни волн громады, небо застилая,
  Ни небо, низвергая молний пики,
  Не могут чужеземцев обуздать,
  В желании красавицу увидеть.
  И, словно ручеек преодолев,
  Они к прекрасной Порции стремятся.
  В одном из трёх ларцов её портрет!
  Ужель в объятиях свинца?
  Нет! Право, я похож на подлеца:
  Не можно даже думать, чтоб
  Портрет упрятали в свинцовый гроб.
  А, может, при богатстве и добре
  Ей более комфортно в серебре?
  И всё же серебро - не в самый раз:
  Дороже золото в десятки раз.
  Я завершаю этот спор пустой:
  Алмаз лишь смотрится в оправе золотой!
  Есть в Англии монета золотая,
  На золоте изваян нежный ангел.
  И здесь на ложе золотом
  Покоится мой ангел.
  Мой выбор сделан!
  Дайте ключ!
  Чему уж быть - того не миновать!
  
  ПОРЦИЯ:
  Вот вам отмычка, принц.
  И коль в ларце найдёте мой портрет,
  Я - ваша. Возражений нет.
  
  (Открывает золотой ларец.)
  
  ПРИНЦ МАРОККАНСКИЙ:
  О, черти ада! Что я вижу?
  Здесь образ смерти и послание в глазницах!
  Придётся прочитать.
  (Читает.)
  "Секрета нет и каждый знает:
  Не всё то злато, что блистает.
  Ведь за пустым сияньем злата
  Не редко прячется расплата.
  Бывает в жизни часто так:
  И в золоте заводится червяк.
  Когда бы ум не смелость полонила,
  Когда бы мудрость всем руководила,
  Тогда бы и приём горячим был,
  Но ты сей случай упустил."
  Любовь моя воспринята как проза,
  Пришёл с теплом, а ухожу с морозом.
  Я медлить, Порция, не буду и прощаюсь.
  И, побеждённый, тихо удаляюсь.
  
  (Удаляется вместе со свитой под звуки фанфар.)
  
  ПОРЦИЯ:
  Пусть дарят мне приятные моменты
  Подобные ему же претенденты.
  
  (Уходит.)
  
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА ВОСЬМАЯ
  
  Венеция. Улица.
  
  (Входят Саларино и Саланио.)
  
  САЛАРИНО:
  Бассанио на судне видел я и Грациано,
  А вот Лоренцо с ними я не заприметил.
  
  САЛАНИО:
  Средь ночи герцога подняв, еврей-негодник упросил его отправиться на судно,
  чтоб обыскать при нём корабль.
  
  САЛАРИНО:
  Но опоздал! -корабль в ночи растаял, словно, призрак. Однако, герцогу сказали, что Джессику с Лоренцо видели в гондоле. К тому ж - Антонио заверил государя, что их Бассанио с собой не приглашал.
  
  САЛАНИО:
  Такой не видывал я страсти никогда,
  Она металась, словно, загнанная в угол,
  Неистово и бешено носилась,
  Еврея заставляя по-собачьи тявкать:
  "Гав-гав! Куда девалась дочь?
  Гав-Гав! Куда дукаты делись?
  Посмела с иноверцем скрыться!
  Дукаты иноверцев унесла!
  Гав-гав! Закон!
  Гав-гав! Дукаты!
  Гав-гав! Моя родная дочь!
  Ах, где же правосудие? Гав-гав!
  С печатью сумка!
  Два мешка с дукатами двойными!
  Два несравненных самоцвета дочь украла!
  Верните мне девчонку, камни и дукаты"!
  
  САЛАРИНО:
  А следом детвора Венеции бежала
  И, будто, вторила во след им ночь:
  "Дукаты! Камни! Дочь"!
  
  САЛАНИО:
  Я представляю, что с Антонио случится,
  Когда он не сумеет к сроку расплатиться!
  
  САЛАРИНО:
  Чёрт подери, мне сказывал француз,
  Что будто бы вчера в Ла-Манше
  Тонул корабль под флагом нашим.
  Как не хотелось думать мне,
  Что груз Антонио покоится на дне.
  
  САЛАНИО:
  Ты намекни Антонио об этом,
  Но будь поосторожнее при этом.
  
  САЛАРИНО:
  Не знаю на земле добрее человека.
  Я видел как они с Бассанио прощались.
  Сказал Бассанио: "Я скоро возвращусь".
  На что Антонио ответил: "Я нужды не вижу.
  Поспешность в этом деле навредит.
  Не рви плода, пока он не созрел.
  Не омрачай любви заботою о долге,
  Который должен я еврею возвратить.
  Отдайся думам о любимой,
  Пусть будет в сердце Порция одна,
  Которой посвяти себя всецело".
  Глаза Бассанио в порыве увлажнились,
  И, отвернувшись, он смахнул слезу.
  Расстались, более ни слова не сказав,
  Скрепив мужской союз рукопожатьем.
  
  САЛАНИО:
  И мир-то радует его лишь потому,
  Что есть Бассанио на свете.
  Идем же отвлечём его от дум тоскливых.
  
  САЛАРИНО:
  Конечно же идём.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  АКТ ВТОРОЙ
  
  СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
  
  Бельмонт. Комната в доме Порции.
  
  (Входит Нерисса со слугой.)
  
  НЕРИССА:
  Я умоляю, поскорей отдёрни занавеску,
  Принц Арагонский собственной персоной
  Явился жребий вытянуть счастливый.
  
  (Под звуки фанфар входит Принц Арагонский, Порция и сопровождающая их свита.)
  
  ПОРЦИЯ:
  Пред вами три ларца, мой благородный принц,
  Коль угадаете, в котором мой портрет,
  Немедля свадьбу пышную закажем,
  А коли в выборе ларца вы ошибетёсь -
  Без лишних слов домой к себе вернётесь.
  
  ПРИНЦ АРАГОНСКИЙ:
  Всем объявляю, не таясь и сразу,
  Что буду верен клятвенным наказам:
  Не говорить о выбранном ларце,
  Не угадавши ларчик - не жениться,
  Приняв отказ, смиренно удалиться.
  
  ПОРЦИЯ:
  Любой на эти муки обречён,
  Кто мною, недостойной, увлечён.
  
  ПРИНЦ АРАГОНССКИЙ:
  Души взволнованной я успокоил струны.
  Надежда уповает на фортуну!
  Вот три ларца: златой, серебряный, свинцовый.
  На каждом выбито магическое слово.
  "Здесь рок томится, выпусти его".
  Рок под свинцом не лёгок - это ясно.
  Что в золотом, хотелось бы узнать.
  "Таится здесь желание для многих".
  Где многие - там выбора немного:
  Толпа бездарная, что ценит позолоту
  Своими безрассудными глазами,
  За истинную ценность принимая блеск.
  Как ласточке, снаружи вьющей гнёзда,
  Не суждено наведаться в дома,
  Так многим в суть вещей проникнуть не дано.
  Оставлю многим многое, пожалуй,
  Не уподобившись бесхитростной толпе.
  Что кладезь мне серебряный глаголет?
  "Твоя здесь обозначена цена".
  Разумные слова.
  Кто смеет полагаться на фортуну
  Без багажа достойного заслуг?
  Коль нет благих деяний за плечами,
  То нет и почестей залуженных тебе.
  О, если б и богатство, и чины
  Зависели от дел величины,
  А не от денег и от лести -
  Не счесть бы бедняков,
  Достойно закрепившихся на месте.
  Труху отбросив, зёрна отобрав,
  И был, и будет только мудрый прав.
  "Твоя здесь обозначена цена".
  В сей фразе суть всего заключена.
  Давайте ключ - фортуне отдаюсь!
  Терпение иссякло - я женюсь!
  (Открывает серебряную шкатулку.)
  
  ПОРЦИЯ:
  И как бы, принц, вам не было обидно:
  Конец у речи длинной - незавидный.
  
  ПРИНЦ АРАГОНСКИЙ:
  Что вижу я? Портрет уродца-идиота,
  Кривляясь, он записку предлагает.
  Прочту я, но на Порцию совсем ты не похож.
  Ужель мои надежды более не стоят?
  И фраза, как ярлык прикреплена:
  "Твоя здесь обозначена цена".
  Не пожелал бы ни врагу ни другу
  Сравняться с идиотом по заслугам.
  
  ПОРЦИЯ:
  И говорят и думают на разных языках
  Судья и подсудимый.
  
  ПРИНЦ АРАГОНСКИЙ:
  И что же здесь?
  (Читает.)
  "Семь раз меня огнём калили,
  Семь раз скоблили и долбили.
  Терпел немерено, страдал,
  Пока серебряным не стал.
  Один весь век за тенью ходит
  И в этом прелести находит,
  Другой гоняется за тенью,
  Боясь её предать забвенью.
  Блеснув однажды серебром,
  Случайность кажется добром,
  Но, заглянув поглубже,
  Осознаёшь ты - глуп же!
  И с кем бы ты не лёг в кровать,
  Меня придётся вспоминать"!
  Стоял серебряный болван
  Ему в друзья другой был дан,
  Бывает, брат, такое:
  Уйдём отсюда двое.
  И, не сказав ни слова,
  Не появлюсь здесь снова.
  
  (Принц Арагонский удаляется со свитой.)
  
  ПОРЦИЯ:
  Моль, опалившая крыла,
  Незаурядною была.
  Природа нас, порою, удивляет:
  Иной - мудрец, а дураком бывает.
  
  НЕРИССА:
  Не раз в народе приходилось слышать:
  Женою и петлёю наделяют свыше.
  
  ПОРЦИЯ:
  Пойди, Нерисса, занавесь ларцы.
  
  (Входит слуга.)
  
  СЛУГА:
  А здесь ли госпожа?
  
  ПОРЦИЯ:
  Я здесь. Случилось что-то?
  
  СЛУГА:
  Там молодой венецианец у ворот
  С известием о том, что гость прибудет.
  Помимо слов учтивых, прочих реверансов
  Подарки дорогие раздаёт.
  Посла любви прекраснее не видел,
  Апрельский день так прежде не сиял
  И не дарил тепла, сравнимого
  Со знойным летом,
  Которое нам дарит сей визит.
  
  ПОРЦИЯ:
  Довольно уж! Тебя я умоляю.
  Ты похвалы такие расточаешь
  Как будто бы в родстве с ним пребываешь.
  Пойди же посмотри, Нерисса,
  Кого мне Купидон прислал,
  Что хвалят так его посла?
  
  НЕРИССА:
  Не смею я нисколько удивиться,
  Коль к нам Бассанио решился объявиться.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  АКТ ТТРЕТИЙ
  
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Венеция. Улица.
  
  (Входят Саланио и Саларино.)
  
  САЛАНИО:
  Какие на Риальто новости гуляют?
  
  САЛАРИНО:
  По-прежнему гуляет слух, что, будто, судно нашего Антонио, груженое товаром дорогим, погибло в водах узкого пролива Гудвинз, как принято его там называть. Есть проклятое место в том проливе, где многие суда погребены, коль сплетни баб базарных принимать за правду.
  
  САЛАНИО:
  Оно б не жалко было, когда бы лгунья сплетню о себе плела, рассказывая всем о третьем муже, не вернувшимся с морей, пощелкивая семечки при этом. Но правда в том, что все отбросив сплетни, витает всё же дух того, что доброго и честного Антонио ... Не знаю, как и выразить получше...
  
  САЛАРИНО:
  Да, ну же - не тяни!
  
  САЛАНИО:
  Да что там говорить! - он корабля лишился.
  
  САЛАРИНО:
  Ах, если б счёт потерь на том и завершился!
  
  САЛАНИО:
  Скажу "аминь", пока молитву не испортил дьявол. А вот и дьявол в образе жида.
  (Входит Шейлок.)
  Какие, Шейлок, новости купечество тревожат?
  
  ШЕЙЛОК:
  Никто об этом лучше вас и знать не может. Из клетки птичка улетела.
  САЛАРИНО:
  Я даже знаю, кто ей крылья подарил.
  
  САЛАНИО:
  Знал Шейлок, что голубка оперилась.
  Вот и случилось то, что получилось.
  
  ШЕЙЛОК:
  Её за это проклял я.
  
  САЛАРИНО:
  Конечно, коль уж чёрт - судья.
  
  ШЕЙЛОК:
  И кровь и плоть мои бунтуют!
  
  САЛАНИО:
  Как падаль старая на склоне лет способна бунтовать?
  
  ШЕЙЛОК:
  Не про свои я плоть и кровь толкую. О дочери пекусь.
  
  САЛАРИНО:
  Такая ж разница меж вашей плотью, как меж слоновой костью и чёрною трухлявой деревяшкой, а кровь её, поди, похожа на рейнвейн, твоя же - на водицу! Пожалуй, хватит нам браниться. Скажи, что говорят о судне, якобы недавно затонувшем с грузом. И будто бы Антонио - хозяин корабля.
  
  ШЕЙЛОК:
  Назрела новая забота - иметь дела мне с голодранцем и банкротом. Когда-то - щёголь на Риальто, теперь и голову свою сюда не кажет. Кто слово доброе о нём сегодня скажет? Пусть помнит о своём контракте! Меня за ростовщичество корил, а сам взаймы давал по-христиански, не требуя процентов при возврате. Теперь уж я с него возьму с лихвою.
  
  САЛАРИНО:
  Ты, выиграв контракт, не вырвешь мяса фунт. На что оно тебе?
  
  ШЕЙЛОК:
  Кусок я этот рыбам брошу. А коли рыбы не съедят, то месть моя его проглотит. Нещадно он меня всегда позорил, полмиллиона помешал нажить, смеялся над убытками, зверел над барышами, делам препятствовал, народ мой унижал, друзей отваживал, натравливал врагов, а почему, спрошу я? Да потому что я - еврей! А разве слеп еврей? А разве он без рук, без ног, без головы и чувств, без сердца и страданий? И разве сыт и бит, и болен и здоров в ознобе зим и в пекле лет не так, как христианин? Как вы, в бою мы кровью истекаем. Когда же травят - так же умираем. Смеемся, коль смешат, и мстим, коль оскорбляют. А коли мы во всём похожи, то и ответить равнозначно можем. Вас оскорбили - вы нам мстите. Нас оскорбили - мы вам отомстим. Ведь мести вы нас научили, а мы старательными были, а потому и превзойдём учителей!
  
  (Входит слуга.)
  
  
  СЛУГА:
  Хозяин мой Антонио вас приглашает в дом, прошу вас, господа, к нему на разговор.
  
  САЛАРИНО:
  Мы сбились с ног, пока его искали.
  
  (Входит Тубал.)
  
  САЛАНИО:
  Ещё один из племени того же. Такого третьего не сыщешь, пока сам чёрт в жида не обратится.
  
  ( Саланио, Саларино и слуга уходят.)
  
  ШЕЙЛОК:
  Какие новости из Генуи, Тубал? Не отыскал ли дочь мою?
  
  ТУБАЛ:
  Ходил я там, где ходят разговоры о девчонке, однако, отыскать её не смог.
  
  ШЕЙЛОК:
  Да, там же, там и только там! Пропал алмаз в две тысячи дукатов, который я во Франкфурте купил. Ведь ни один еврей до наших дней не знал подобного урона. Я ощутил его сегодня в полной мере: украден бриллиант в две тысячи дукатов и горсть бесценных самоцветов! Хотел бы видеть мертвой дочь свою с камнями драгоценными в ушах и погребённую с дукатами в гробу у ног моих. Так говоришь, что нет о них вестей? Не знаю где. Не знаю, сколько стоит розыск. Потерян счёт убыткам! Как много унесли? Как дорого платить мне за поимку? Ни мести - место, ни душе - покоя! Стенаю, плачу и терзаюсь я один!
  
  ТУБАЛ:
  Не ты один на свете так несчастен. Я слышал в Генуе, Антонио...
  
  ШЕЙЛОК:
  Что, что? Какой несчастный случай с ним случился?
  
  ТУБАЛ:
  Его корабль из Триполи разбился.
  
  ШЕЙЛОК:
  О, слава господу! Ужели это правда?
  
  ТУБАЛ:
  От выживших матросов слышал это сам.
  
  ШЕЙЛОК:
  Ах, славный мой Тубал! За новость добрую тебя благодарю! Ха-ха, ха-ха! Где, говоришь ты, в Генуе услышал?
  
  ТУБАЛ:
  И там же слышал я, что дочка ваша за один присест на пир потратила немерено дукатов.
  
  ШЕЙЛОК:
  Одной ты новостью мне сердце исцеляешь, другой же - просто убиваешь. Мне больше золотом своим не обладать, когда девчонка смеет так его кидать.
  
  ТУБАЛ:
  Прибывшие со мною кредиторы клянутся, что Антонио - банкрот.
  
  ШЕЙЛОК:
  Какая радость! Вот теперь-то развернусь: помучаю его и потерзаю.
  
  ТУБАЛ:
  Один из них кольцо у вашей дочери купил, а расплатился обезьянкой.
  
  ШЕЙЛОК:
  Проклятие! Тубал, меня ты снова убиваешь! Ведь то кольцо с прекрасной бирюзою я получил от Лии, будучи ещё холостяком. За всех на свете обезьян я не отдал бы это милое колечко.
  
  ТУБАЛ:
  Наверняка, Антонио - банкрот.
  
  ЩЕЙЛОК:
  И это правда! В этом нет сомненья! Иди, Тубал, найми мне пристава судебного до срока. Обстряпай все дела за две недели. Я вырву сердце этому клиенту, коль он контракт подписанный просрочит. Я без него в Венеции воспряну. Иди, Тубал, сойдёмся в синагоге. Мы в синагоге всё обговорим.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  АКТ ТРЕТИЙ
  
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Бельмонт. Комната в доме Порции.
  
  (Входят Бассанио, Порция, Нерисса и свита.)
  
  ПОРЦИЯ:
  Чтоб вам удачу не спугнуть,
  Повремените день-другой.
  Я не хочу вас потерять,
  Поэтому прошу не торопиться.
  Меня предупреждает что-то,
  Только не любовь,
  Что расставаться будет больно.
  Поймите вы: намеренье моё
  Диктуется не чувством неприязни.
  Слова мои, быть может, не верны,
  Но мысли девичьи - точнее:
  Хотелось бы на месяц или два
  Вас задержать до выбора судьбы.
  Обет нарушить я, конечно же, не смею,
  А значит - и секрета не открою.
  И в то же время, вдруг вас потеряв,
  Я пожалею, что обет сдержала.
  Вы взглядом, словно, режете меня:
  Две половины меж собою спорят:
  Одна - моя, другая - ваша.
  Ещё момент - и обе половины ваши.
  Вот я и вся во власти,
  Но не в собственности вашей:
  И ваша, да не ваша!
  И если вам по жребию достанусь,
  То жребий - бес, я - чистою останусь.
  Довольно. Разболталась я
  И только потому,
  Что время оттянуть желаю.
  Желаю отдалить
  Мне неизвестный результат.
  
  БАССАНИО:
  Позвольте выбирать. Я пытки более не вынесу уже.
  
  ПОРЦИЯ:
  Тебя, Бассанио, пытают?
  Любовь тебя терзает за измену?
  
  БАССАНИО:
  Измена эта в том,
  Что мною недоверие владеет:
  Боится разум, сердце - томно млеет.
  Так от измены далека любовь моя,
  Как хладный снег от пламени огня.
  
  ПОРЦИЯ:
  Заставит пытка говорить любого, что угодно.
  
  БАССАНИО:
  Пообещайте жизнь и я скажу вам правду.
  
  ПОРЦИЯ:
  Ну, что же - признавайтесь и живите.
  
  БАССАНИО:
  "Признайтесь" и "любите" -
  Вот правда в чём!
  Любая пытка- суть благоговенье,
  Когда палач даёт надежду на спасенье!
  К фортуне обращаюсь и ларцам.
  
  
  ПОРЦИЯ:
  Удачи вам!
  В одном из трёх - моя судьба томится,
  Как выручить её - любовь подскажет.
  Нерисса и другие, отойдите.
  Пусть музыка звучит, пока он выбирает,
  А коли проиграет, то лебедю подобно,
  Нотою последней в облаках растает.
  А, может, просто - в море слёз моих утонет.
  Но в случае победы - зазвучат фанфары,
  Оповещая о восшествии монарха на престол
  Под ликование народа своего.
  Возможно, зазвучит мелодия иная,
  Его торжественно к венцу сопровождая,
  Процесс аккордом звучным завершится
  И чудо единения свершится.
  Вот он ступает, будто бы Алкид,
  Но с большим рвением, чем воин,
  Который с чудищем морским схватился,
  Чтоб горестных троянцев защитить
  И дани девами уж боле не платить.
  Я - жертва здесь, троянки наблюдают,
  Чем завершится главное сраженье.
  Иди же, Геркулес!
  От подвига зависят жизни наши.
  Не менее мне страшно, чем тебе,
  Вершить сей подвиг благородный.
  
  (Пока Бассанио изучает ларцы, звучит песня.)
  
  ПЕСНЯ.
  
  Где любовь рождается,
  Чем она питается,
  Где она скитается?
  Никогда никто не знает.
  
  Зарождается в глазах,
  Где живут и смех и страх,
  Растворяется в слезах
  И тихонько умирает.
  
  Скорбно колокол рыдает.
  Динь-дон, динь-дон.
  
  ВСЕ:
  Динь-дон, динь-дон.
  
  БАССАНИО:
  У яркой внешности обманчиво лицо,
  Но кто об этом думает на свете?
  Законом прикрывается обман,
  Но кто отважится за ширму заглянуть?
  И грех в религии, забравшись под псалтырь,
  Как у Христа за пазухой живёт.
  Любой порок рядится под добро,
  Ведь трус - душою, внешностью - Геракл,
  И Марсом злобным пыжится предстать,
  Хотя не кровь в тех жилах истая струится,
  А водица. Но грозный вид внушает людям страх.
  Мы красоту-то меряем на вес:
  У нас не к женщине - к металлу интерес.
  И как бы не блистало золото чудесно,
  А женщина в окладе - легковесна.
  Вот так и кудри золотые,
  Которыми играет ветерок,
  Лаская напускную красоту,
  Не деве молодой принадлежат, а даме,
  Давно схороненной в земле.
  Нас манит берег пагубного моря,
  Стан индианки под покровом сари,
  Скрывая плоти черноту и будоража.
  Покровы ложные, порою, так искусны,
  Что перед ними мудрые пасуют.
  Я предпочтенье золоту не дам:
  Мидаса пища мне не по зубам.
  А ты не нужен мне и даром,
  Металл, снующий по базарам.
  Тебе, свинец, черёд пришёл:
  На вид - суров, на вес - тяжёл,
  Но мне подсказывает сердце,
  Что счастье за твоею дверцей!
  
  ПОРЦИЯ (в сторону):
  Как улетучились все страхи,
  Переживания, волнения и ахи,
  Сомнений успокоилась гроза,
  Закрылись ревности зелёные глаза!
  Поток восторга, дай мне устоять,
  Сил не имею чувства обуять!
  Меня раздавит радость!
  Помоги же!
  
  БАССАНИО:
  Что здесь найду я?
  (Открывает свинцовый ларец.)
  Фальшивка Порции прелестной!
  Ужели полубог поверил, что создал натуру?
  Движенье этих глаз?
  Пытается он в них мои похерить очи.
  А сладкие уста её, манящие мои,
  Чтоб слиться в поцелуе?
  Он, превратившись в паука,
  Соткал из золота волос такую паутину,
  В которую попав, любой мужчина
  Обречён до гроба.
  Не мог он написать глаза и не ослепнуть!
  Талант художника не смею уронить,
  Не смею также и с натурою сравнить!
  А вот и свиток. В нём - судьбы моей решенье.
  (Читает.)
  "Ты не по виду выбирал,
  А по уму.
  Ты сердцем счастье угадал
  А по сему:
  Пусть славный гимн любви звучит,
  И только так!
  Печатью поцелуй скрепит
  Счастливый брак".
  Не уподобясь донжуану- вору,
  Беру я должное, согласно договору.
  Я, словно, на турнире победитель,
  Когда не осознал ещё воитель,
  Что все рукоплескания ему,
  Так и не веря счастью своему.
  О, несравненное, святое божество,
  Не смею верить я в такое торжество,
  Тогда поверю в эту сказку снова
  Когда в ответ вы молвите хоть слово.
  
  ПОРЦИЯ:
  Я - перед вами, мой Бассанио, как есть.
  Но если правду говорить, то мне б хотелось
  Быть более прекраснее для вас,
  И хорошеть несчётно раз,
  И богатеть тысячекратно.
  Всё это нужно только для того,
  Чтоб вы меня достойно оценили
  За мой талант, за красоту,
  Умение общаться и дружить.
  Но этого всего в достатке
  Я пока что я не имею,
  Однако же, надеяться я смею,
  Что в силу молодости лет,
  Ума достойного и рвения учиться
  На этом поприще смогу я отличиться.
  Тем более - наставника достойного имею,
  Горжусь которым,
  Пред которым млею.
  Мой господин, учитель мой
  И мой кумир,
  Отныне - ваша я и весь мой мир.
  Была царицею, теперь я - под царём:
  Весь двор, вся власть теперь на нём.
  Вот перстень - символ этой власти.
  Коль хочешь мной повелевать,
  Его не можно потерять,
  А, потеряв, не обессудь
  И про любовь мою забудь.
  
  БАССАНИО:
  Достойных слов я не найду,
  Чтоб вам ответить равнозначно.
  Но кровь моя уже вам отвечает,
  Она меня над миром поднимает:
  Я, словно, принц толпою вознесённый,
  Лечу на крыльях рук поклонников своих,
  Пьянея от любви и от восторга.
  Жена моя, вам должно это знать:
  Лишь смерть сей перстень может отобрать
  
  НЕРИССА:
  Сударыня и сударь, наш черёд
  Настал поздравить молодую пару.
  Да обойдут вас беды и минует ссора,
  Да здравствуют, синьор и славная синьора!
  
  ГРАЦИАНО:
  Мой друг Бассанио и милая синьора,
  Я вашим помыслам исполниться желаю,
  Как и моим, о коих пламенно мечтаю.
  В день славный торжества любови вашей,
  В день клятвы быть навеки вместе
  Хочу и я поклясться в верности невесте,
  Вручив ей в храме любящее сердце.
  
  БАССАНИО:
  Не возражаю, коль такая есть.
  
  ГРАЦИАНО:
  Я благодарен вам за то, что вы нашли её.
  Мой взгляд и быстр и остр, как ваш:
  Вы ранили хозяйку взглядом, я -служанку.
  Вы полюбили, полюбил и я.
  В делах любовных промедление опасно.
  Немедля ларчик вы открыли нужный
  И были не обмануты фортуной, как и я.
  Я наизнанку вывернул себя,
  Стараясь ей понравиться немножко,
  И наконец - конец всегда чему-то наступает -
  Она любовь мне обещала подарить,
  Коль заполучите её хозяйку в жёны.
  
  ПОРЦИЯ:
  Он правду говорит, Нерисса?
  
  НЕРИССА:
  Правдивее не может быть, коль вы согласны.
  
  БАССАНИО:
  Вам можно верить, Грациано?
  
  ГРАЦИАНО:
  Во мне не сомневайтесь,, сударь.
  
  БАССАНИО:
  На нашем празднике и ваша свадьба - ко двору.
  
  ГРАЦИАНО:
  И тысячу дукатов мы вручим тому, кто свету мальчика подарит первым.
  
  НЕРИССА:
  И вы поспорите на это?
  
  НРАЦИАНО:
  А как же по такому случаю не спорить!
  А не Лоренцо ли с язычницей своею к нам явились? И не Салерно ли с ними, друг венецианский мой?
  
  (Входят Лоренцо, Джессика, и Салерио посыльный из Венеции.)
  
  БАССАНИО:
  Насколько мне позволит право в этом доме
  Быть полновластным господином,
  Настолько я осмелюсь вас принять,
  Лоренцо и Салерио, товарищи мои.
  Надеюсь, милая, что ты не возражаешь.
  
  ПОРЦИЯ:
  Конечно нет. И рада их от всей души принять.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Премного благодарен вам, синьора.
  По правде говоря, сего визита в планах не имел.
  Но, повстречав Салерио случайно,
  Я просьбе отказать его не смел.
  
  САЛЕРИО:
  Да. Так оно и было в самом деле.
  И, кроме прочего, имел на то причины.
  Вот от Антонио послание в ваш адрес.
  
  (Подаёт письмо Бассанио.)
  
  БАССАНИО:
  Хочу я прежде о здоровье справиться его.
  
  
  
  
  САЛЕРИО:
  Физически не болен, слава богу, но не здоров душой.
  О том, я полагаю, писано в письме.
  
  ГРАЦИАНО:
  Нерисса, незнакомку обласкай.
  А ты мне новости Венеции поведай.
  Как там Антонио, божественный купец?
  Он будет рад успехам нашим.
  Ведь мы - Ясоны: золотым руном обзавелись.
  
  
  САЛЕРИО:
  У вас - руно, а у него - потери.
  
  ПОРЦИЯ:
  Письмо дурную весть имеет:
  Лицо Бассанио бледнеет.
  Похоже, близкий друг скончался.
  Кому суровость у других не занимать,
  Не может откровенно так переживать.
  Вам, мой Бассанио, неважно!
  Я - половина ваша, мой супруг,
  И если горе вас терзает в том письме,
  Его разделим мы на двух.
  
  БАССАНИО:
  Так никогда бумага белая
  Мне чёрной не казалась.
  Когда я к вам проникся сердцем,
  То откровенно рассказал,
  Что капиталы все мои -
  В достойных именах почивших предков.
  И в этом я нисколько не солгал.
  Но, несмотря на это - грош цена мне
  Я долгом обязал себя пред другом,
  А друга - тем же долгом пред врагом,
  Имея целью деньги раздобыть.
  То не письмо - а тело друга,
  То не слова - сплошные раны,
  И льется кровь из них рекою.
  Скажи, Салерио, а правда ль,
  Что весь торговый флот его
  И в Триполи, и в Лиссабоне,
  В Британии и в Мексике,
  И в Индии и ряде многих дальних стран
  Злой рок, безжалостный палач,
  Разбил о скалы неудач?
  
  САЛЕРИО:
  Ни одного судёнышка, мой сударь, не осталось.
  Да если бы и смог вернуть деньгами долг еврею,
  Последний так взбешён, что их не взял бы.
  Доселе я не ведал человека,
  Кто так желает смерти для другого.
  Он герцога пороги все обил,
  Грозя республике позором,
  Которая права его не хочет защитить.
  Так дюжина купцов, сенаторов когорта,
  А с ними герцог во главе,
  Не могут удержать его от тяжбы,
  От исполнения позорного контракта.
  
  ДЖЕССИКА:
  При мне он соплеменников своих,
  И Чуса и Тубала, уверял, божась,
  Что денег за просрочку не возьмёт,
  А предпочтёт двадцатикратной сумме
  Фунт мяса ненавистного еврею должника.
  И если власти и закон не поспешат
  То фунта плоти должника лишат.
  
  ПОРЦИЯ:
  Ужель в такой опасности ваш друг?
  
  БАССАНИО:
  Мой лучший друг, добрейший парень,
  Душой и сердцем необъятный,
  Готовый к дружбе бескорыстной,
  Он, как никто в Италии, вобрал
  И честь, и дух великих римлян.
  
  ПОРЦИЯ:
  И сколько ж он еврею должен?
  
  БАССАНИО:
  Три тысячи дукатов за меня.
  
  ПОРЦИЯ:
  Всего лишь?
  Отдайте шесть и вексель уничтожьте.
  А будет в том необходимость,
  То сумму эту и удвойте, и утройте.
  И волос ни единый с головы того,
  Кто за Бассанио вступился,
  Пасть не должен.
  Сначала в храм - женою вашей стану,
  Затем в Венецию - Антонио спасать.
  Пока душа тревогою томиться,
  Страстям нам предаваться не годится.
  Возьмите больше долга в двадцать раз,
  А уплатив, быстрее с другом возвращайтесь.
  А мы , подобно вдовам иль девицам,
  С Нериссой ждать вас с нетерпеньем будем.
  Вперёд! Вперед!
  Священный долг из-под венца вас в бой зовёт!
  Будь молодцом и думай о походе,
  Забудь о золоте, как о пустом расходе.
  Вас полюбив, я денег не считаю,
  Всё потому, что вам цены не знаю!
  И всё же - мне письмо прочтите.
  
  БАССАНИО (читает):
  "Торговый флот, Бассанио, погиб. Карман мой пуст. Во гневе кредиторы. Кредит жиду просрочен, но жизнью заплатив, пред ним я долг свой погашу, а ты - передо мною.
  Как сильно я желаю повидаться перед смертью! Однако, волен поступить ты так, как сам считаешь нужным. И ежели любовь твоя ко мне не так сильна, чтоб быстрым парусом ко мне немедленно примчаться, то можешь выбросить письмо и не терзаться".
  
  ПОРЦИЯ:
  Любимый, всё оставь и отплывай немедля!
  
  БАССАНИО:
  Я поспешу, коль вы решились отпустить,
  Примчусь назад без промедленья
  Лобзать без счёта и без устали любить,
  В том намерении не может быть сомненья.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ТРЕТИЙ
  
  СЦЕНА ТРЕТЬЯ
  
  Венеция. Улица.
  
  (Входят Шейлок, Саларино, Антонио и Тюремщик.)
  
  ШЕЙЛОК:
  Смотри, смотри за ним, тюремщик.
  Не заикайся даже о пощаде.
  Ведь этот дурень всем взаймы давал,
  Процентов же за это не взимал.
  Смотри, смотри за ним, тюремщик.
  
  АНТОНИО:
  И, тем не менее, послушай, Шейлок.
  
  ШЕЙЛОК:
  Расплата мне нужна. Иного не приемлю.
  Я клятву дал и выполню её.
  Ты псом меня до срока называл,
  Теперь же берегись зубов собачьих!
  Мне герцог в правосудии не смеет отказать.
  Тебе, тюремщик, право, удивляюсь,
  Что ты с готовностью все просьбы исполняешь,
  И даже с арестованным гуляешь.
  
  АНТОНИО:
  Прошу же, выслушай меня.
  
  ШЕЙЛОК:
  Не слов дешёвых - дорогой расплаты жажду!
  И нет нужды словами мелочиться!
  Во мне христианских нет переживаний:
  Дурацких вздохов и сочувствий всяких.
  Не собираюсь я в заступники играть!
  Нет слова, равного уплате.
  
  (Уходит.)
  
  САЛАРИНО:
  Не видывал на свете я дворняжки злее.
  
  АНТОНИО:
  Пусть убегает пёс.
  Ни просьб ни слов напрасных от меня он боле не услышит.
  Он жаждет мести - знаю почему:
  Не раз вставал на сторону я тех, кого он обирал.
  Вот потому-то он меня и ненавидит.
  
  САЛАРИНО:
  Его претензий герцог не поддержит.
  
  АНТОНИО:
  Не может герцог нарушать закона.
  Коль чужестранец льгот лишится,
  Венецией дарованных ему,
  Урон от этого республике немалый:
  Торговля вся и прибыль государства
  На иноземных держится купцах.
  Тому уж быть, чего не миновать.
  Пусть кровожадный кредитор
  Получит от меня фунт мяса.
  Совсем я выбился из сил
  И не могу противиться тому.
  Идём, тюремщик.
  О, господи, мечтаю лишь о том,
  Чтоб друг Бассанио ко времени явился
  Взглянуть, как долг оплачиваю я.
  Меня нисколько остальное не волнует!
  
  (Уходят.)
  
  АКТ ТРЕТИЙ
  
  СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
  
  Бельмонт. Комната в доме Порции.
  
  (Входят Порция, Нерисса, Лоренцо, Джессика и Бальтазар.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  Не постесняюсь вам, сударыня, сказать:
  Порядочность и благородство ваши
  Сродни богоподобной дружбе,
  В которой место есть снести разлуку с мужем.
  Но если б знали вы, кому вы оказали честь и помощь,
  Какому благородному, достойному мужчине,
  И мужа вашего прекраснейшему другу,
  То вы б содеянным гордились больше,
  Чем всем до этого когда-то восхищались.
  
  ПОРЦИЯ:
  Мне не пристало каяться в добре,
  Которое творила и творю.
  Когда друзья и в помыслах и в деле
  Одним ярмом любви запряжены,
  Их единит гармония поступков,
  И внешность, и высоких душ стремленье.
  Что и даёт мне право полагать,
  Что муж мой и Антонио - друзья,
  Похожие в многом друг на друга.
  А коли так, то вклад мой слишком мал,
  Чтоб выкупить из ада близкую мне душу!
  Но, кажется, я более себя здесь восхваляю,
  Поэтому я тему поменяю:
  Лоренцо, поручаю вам дверец
  До возвращения супруга,
  Поскольку дали мы обет с Нериссой
  В молитвах провести всё время,
  Пока супруги наши не вернутся.
  Здесь монастырь неподалёку есть,
  В нём и укроемся покуда.
  Прошу отказом слух мой не тревожить,
  Сей труд на вас любовь и долг
  Сегодня возлагают.
  
  ЛОРЕНЦО:
  От всей души исполнить рад любое приказанье.
  
  ПОРЦИЯ:
  Вся челядь знает о моём решенье:
  Вы с Джессикой - наместники господ.
  Итак, прощаемся, до встречи.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Желаю радости и благостных минут!
  
  ДЖЕССИКА:
  Да будет в вашем сердце благодать, синьора
  
  ПОРЦИЯ:
  Того же я и вам желаю.
  Спасибо, Джессика, прощайте.
  (Джессика и Лоренцо уходят.)
  Ты, Бальтазар, мой преданный слуга,
  Возьми письмо и птицею лети.
  Ты должен быстро в Падую прибыть
  И доктору Белларио, кузену моему,
  Не мешкая, вручить письмо.
  Он документы передаст и платье,
  А ты немедленно доставишь их к парому,
  Который на Венецию нацелен.
  Ни слова более, спеши,
  Тебя там буду ждать я.
  
  БАЛЬТАЗАР:
  Уже бегу во весь опор, синьора.
  
  (Уходит.)
  
  ПОРЦИЯ:
  Пойдём, Нерисса, расскажу о том,
  О чём ещё пока не знаешь.
  Супругов мы с тобой увидим раньше,
  Чем они предполагают.
  
  
  НЕРИССА:
  А нас они увидят тоже?
  
  ПОРЦИЯ:
  Конечно же, Нерисса, нас увидят.
  При этом думать их заставим,
  Что мы имеем то, что нам недостаёт.
  Могу поспорить, что в мужской одежде,
  Предстану я тебя милее и смелее,
  Со шпагою в руке на изготовке,
  Ступая твёрдо, нападая ловко,
  Дискантом говоря лишь по причине,
  Что мальчик превращается в мужчину.
  Болтать о драках буду о победах,
  Где дамы толпами за мною увивались,
  Терзались, с жизнью расставались,
  Отвергнутые мною навсегда.
  Покаюсь я: "Да, души загубил,
  Но что поделать? - вот таким я был"!
  Всё это для того, чтоб людям было ясно,
  Что год учения дарован не напрасно.
  Я много знаю трюков и уловок,
  Которые сумею применить.
  
  НЕРИССА:
  Мы превращаемся в мужчин?
  
  ПОРЦИЯ:
  Что ты такое говоришь?
  Нельзя же так буквально понимать!
  Нас ждёт карета у ворот.
  В карете всё тебе и расскажу.
  Нам поспешить с тобою надо:
  Ведь двадцать миль - немалая дорога.
  
  (Уходят.)
  
  
  АКТ ТРЕТИЙ
  
  СЦЕНА ПЯТАЯ
  
  Там же. Сад.
  
  (Входят Ланчелот и Джессика.)
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Да, несомненно: все грехи отцов ложатся на детей. Поэтому за вас и опасаюсь. Я не таился никогда и был предельно откровенен, а потому сейчас и беспокоюсь, пытаясь вас взбодрить, отвлечь от тех проклятий, что над вами нависают. Одна надежда маленькая есть, которая могла бы вас спасти. Душок внебрачный у надежды той, однако.
  
  ДЖЕССИКА:
  И что же это за надежда? Подскажи.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Надежда эта в том, что вы - не дочь отца-еврея.
  
  ДЖЕССИКА:
  Душок внебрачный у надежды налицо: грехи мамаши на меня падут.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  И по отцу и матери вы прокляты на веки. Отец и мать, как Сцилла и Харибда, пожрали мореходов, дочь не пожалев.
  
  ДЖЕССИКА:
  Христианкой став по мужу, я спасусь.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Достоин он упрёка за такое действо. Нас, христиан, на свете очень много - достаточно, чтоб жить бок о бок и не ссориться с соседом. Приплод же христиан - влечёт подорожание свинины. А коли все свинину есть начнут, то даже за большие деньги шансов мало достать кусочек жареного сала.
  
  (Входит Лоренцо.)
  
  ДЖЕССИКА:
  Всё это, Ланчелот, поведаю я мужу. А, кстати, вот и он.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Коль по углам водить жену не перестанешь, я буду ревновать тебя к ней, Ланчелот.
  
  ДЖЕССИКА:
  Для этот причины нет, Лоренцо. Мы слишком разные во взглядах. Он утверждает - дочь еврея небеса не терпят. К тому же -вы отчизны недостойный сын, коль обращаете евреев в христиан, тем самым повышая цену на свинину.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Признаться, мне за это легче оправдаться, чем тебе за пузо негритянки, она же, Ланчелот, тебе кусок черняшки поднесёт.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Кусок черняшки с булкой не сравнить, но не заставить чёрное не менее любить.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Слова болвана мудреца мудрее. Пора молчание за мудрость почитать, а попку - за оратора считать. Иди-ка, парень, прикажи готовиться к обеду.
  
  ЛАЧЕЛОТ:
  К обеду все давно готовы, сударь.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Я вижу - ты остряк отменный! Тогда им прикажи обед готовить.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Готов он, сударь, надо накрывать.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Так в чём же дело? Накрывай!
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Да, боже упаси, синьор! Мне это не пристало.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Опять по случаю остришь! Свой жалкий ум ты потрошишь. Ужели ничего оставить не желаешь? Я просто говорю, а ты внимай мне просто: иди-ка к челяди, накрыть проси их стол, пусть блюда подают, а мы придём обедать.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Стол будет подан по приказу, накрыто мясо будет вашими локтями, а есть ли, нет ли - полностью зависит от желания господ.
  
  (Уходит.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  И слово может обветшать у дурака!
  Как много память дурака содержит хлама,
  Где слово доброе убито словом срама.
  И много дураков я знаю в свете,
  Которые бранятся, словно, дети
  Словами грязными друг друга обличая,
  А смысла в них, как он, не понимая.
  Как чувствуешь? Какое впечатленье
  Жена Бассанио в твоём уме сложила?
  Она тебя, надеюсь, впечатлила?
  
  ДЖЕССИКА:
  Я слов не нахожу ответить.
  При этом я должна заметить:
  Бассанио блюсти себя обязан,
  Коль с божеством таким судьбою связан.
  А не оценит эту благодать -
  Ему седьмого неба не видать.
  Да если б жён средь смертных боги выбирали,
  Они бы Порции сердца свои отдали.
  Победа оказалась бы за ней -
  Наш грубый мир не знает ровни ей.
  
  ЛОРЕНЦО:
  И у тебя такой же муж, как у него - жена.
  
  ДЖЕССИКА:
  Уже не в счет и вменение моё?
  
  ЛОРЕНЦО:
  Сначала счёт - обеду, мнению - потом.
  
  ДЖЕССИКА:
  Хочу вам на закуску выдать похвалу.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Я, отобедав, сладкую отведаю халву.
  
  ДЖЕССИКА:
  Ну, что ж - десерт вам обеспечен.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Венеция. Зал заседания суда.
  
  (Входят Герцог, сенаторы, Антонио, Бассанио, Грациано, Салерио и другие.)
  
  ГЕРЦОГ:
  Антонио пришёл?
  
  АНТОНИО:
  Я, ваша светлость, здесь и выслушать решение готов.
  
  ГЕРЦОГ:
  Мне жаль - противник твёрд, как камень.
  Негодник этот без эмоций,
  В нём милосердия на грош не наберётся.
  
  АНТОНИО:
  Известно мне, что вы неоднократно
  Старались наказание смягчить,
  Но так как все стирания напрасны,
  И нет закона оградить меня,
  То я терпением своим вооружусь
  И пыткам ярого тирана не поддамся.
  
  ГЕРЦОГ:
  Просите в зал суда еврея.
  
  САЛЕРИО:
  Он ждёт. Его заметил у дверей я.
  Вот он уже идёт.
  
  (Входит Шейлок.)
  
  ГЕРЦОГ:
  Пусть станет супротив меня.
  Посторонитесь.
  Все, Шейлок, полагают, как и я,
  Что ты в злодея обрядился,
  Чтоб поразить нас неожиданным финалом,
  Где над жестокостью притворной,
  Взойдёт душевная, святая доброта,
  Забыв про мяса фунт и половину долга,
  Когда потери бедного купца
  В душе твоей пробудят состраданье.
  Несчастным случаем низвергнут царь купцов,
  Он жалость вызывает даже в тех,
  Чья грудь - металл, а сердце - камень,
  Сочувствие находит у татар и турок,
  Лишенных от природы доброты.
  Мы ждём достойного ответа от еврея.
  
  ШЕЙЛОК:
  Вам, Герцог, мой ответ известен:
  Святой субботою поклялся я
  Взыскать свой долг. И я его взыщу.
  Коль вольный город мне откажет,
  Себя позором он повяжет,
  Нарушив хартию торговли.
  Вы спросите, пошто на падаль падок,
  Не на мешок дукатов в этот раз?
  Ответить вам на это не желаю,
  Я просто так предпочитаю.
  Когда я в доме крысу обнаружу,
  Я десять тысяч золотых не пожалею,
  Но крысу всё же одолею.
  Надеюсь, я понятно говорю?
  Одни свиней не переносят,
  Другие ненавидят кошек,
  А третьи, при игре волынки,
  Спешат за угол - помочиться.
  Все мы находимся во власти
  Эмоций и душевной страсти.
  И в этом весь ответ мой.
  Как нет причин разумных для того,
  Чтоб ненавидели свинью,
  И кошку не терпели,
  Тем более - мочились
  Под волынки звуки,
  Так не могу и я,
  Сдержать всю ненависть и злобу,
  Которые к Антонию питаю.
  Теперь-то я достаточно ответил?
  
  БАССАНИО:
  Ты, личность без сочувствия и сердца,
  Таким ответом зверство оправдать не можешь.
  
  ШЕЙЛОК:
  Тебе не присягал я отвечать.
  
  БАССАНИО:
  Не убивать же всех, кто нелюбим!
  
  ШЕЙЛОК:
  Кто ж не мечтает ненавистного убить?
  
  БАССАНИО:
  Не всякая обида сразу ненависть родит.
  
  ШЕЙЛОК:
  Подумать можно, что змея кусает дважды!
  АНТОНИО:
  Не забывайте - спорите с евреем.
  Гораздо легче попросить
  Прилив, отлив - местами поменяться,
  А волка - пожалеть ягнёнка,
  Сосну - не гнуться, всем ветрам противясь,
  Но только не еврея к жалости склонить.
  Прошу вас, други, споры прекратить,
  Виновного по праву осудить,
  И приговор исполнить поскорее,
  Согласно пожеланиям еврея.
  
  БАССАНИО:
  Шесть тысяч предлагаю вместо трех.
  
  ШЕЙЛОК:
  Не соглашусь на сорок сороков дукатов,
  А только на уплату неустойки!
  
  ГЕРЦОГ:
  Как можешь ты сочувствия снискать, когда им сам не обладаешь?
  
  ШЕЙЛОК:
  Когда я прав, суда я не страшусь!
  Невольников под вашей властью толпы,
  Они для вас - и мулы, и собаки,
  Вы для работы чёрной их купили.
  А я вам предлагаю: отпустите,
  Жените на наследницах своих,
  Пусть нежатся в постели,
  А стол их ломится от яств.
  Но нет же! - Все они - в неволе:
  За вами убирают, Ублажают вас.
  Но вы бы мне ответили, конечно:
  "Рабам всем - рабство, вольным - воля"!
  Вот так и я отвечу вам:
  Фунт мяса для меня бесценен,
  Он - мой, я им распоряжаюсь!
  А коли на суде не повезёт,
  Цена Венеции на рынке упадёт!
  Так выбирайте! Где вы?
  
  ГЕРЦОГ:
  Я заседание на время отложу,
  Пока Белларио не явится сюда,
  За ним уже послал я.
  Он - доктор права и поможет нам.
  
  САЛЕРИО:
  Мой государь, приёма ожидает
  Из Падуи прибывший к вам посланник,
  Он нарочным от доктора явился,
  Имея документы при себе.
  
  ГЕРЦОГ:
  Несите документы и посланника зовите.
  
  БАССАНИО:
  Держись, Антонио! Не падай духом !
  Скорей еврей меня всего получит,
  Чем ты обронишь каплю крови.
  
  АНТОНИО:
  Нет места в стаде для овцы паршивой,
  Как фрукту сгнившему на ветке места нет.
  Прошу, Бассанио, себя ты не вини,
  Лишь в память мне надгробье сочини.
  
  (Входит Нерисса, одетая помощником адвоката.)
  
  ГЕРЦОГ:
  Вы от Белларио из Падуи явились?
  
  НЕРИССА:
  Да, государь. Вам от него поклон.
  
  (Передает письмо.)
  
  БАССАНИО:
  Зачем усердно правишь свой кинжал?
  
  ШЕЙЛОК:
  Чтоб у банкрота вырезать свой долг.
  
  ГРАЦИАНО:
  Кинжал не о подошву правишь ты,
  Ты нож скребёшь о каменную душу.
  Топор у палача твоей тупее злости
  Во сто крат. Ужель тебя и нечем тронуть?
  
  ШЕЙЛОК:
  Твой острый ум меня не ранит.
  
  ГРАЦИАНО:
  О, будь ты проклят, пёс немилосердный!
  Всю жизнь твою суд чести покарает.
  Уже я верить Пифагору склонен,
  Что дух зверей вселяется в младенцев.
  Твой подлый дух жил в сером волке,
  Тот волк убил когда-то человека,
  За что и вздёрнут был на рее.
  Но подлый дух из петли ускользнул.
  В момент, когда тебя родители зачали,
  Сей дух переселился в плоть твою.
  А потому по-волчьи ты свиреп и кровожаден.
  
  ШЕЙЛОК:
  Ты голос пожалей. Он - груб, а всё же:
  Печать контракта повредить не может.
  Оставь остроты на потом -
  Ведь можешь тронуться умом.
  А я пока что правосудия дождусь.
  
  ГЕРЦОГ:
  Нас информирует Белларио о том,
  Что к нам направлен юный доктор права.
  Так где же он?
  
  НЕРИССА:
  Он рядом - ожидает вашего решенья.
  
  ГЕРЦОГ:
  Приму его сердечно.
  Людей пошлите встретить гостя с честью.
  Пока же огласим письмо Белларио суду.
  
  СЕКРЕТАРЬ СУДА (зачитывает):
  "Когда, мой государь, от вас я получил письмо, то был уже недугом омрачён тяжелым. Случилось так, что в этот же момент меня, больного, навестил из Рима молодой учёный права Бальтазар. Я в тяжбу посвятил его купца Антонио с евреем. Мы просмотрели множество томов по праву и я ему своё решение сказал, Он, подкрепив своей учёностью решенье (в его учёности прошу не сомневаться - оно достойно всяческих похвал), изволил к вам отправиться немедля и за меня ответить на запрос. Пусть молодость его вас не смущает - она заслуживает чести: в его молоденькой головке - ума достаточно на сотню сединами убелённых мудрецов. Надеюсь я на вашу благосклонность, а результат мою уверенность в учёном подтвердит".
  
  ГЕРЦОГ:
  Письмо Белларио суду оглашено.
  А вот, как понимаю, доктор.
  (Входит Порция в костюме доктора права.)
  Позвольте вашу руку. Вас старина Белларио прислал?
  
  ПОРЦИЯ:
  Он, ваша светлость.
  
  ГЕРЦОГ:
  Добро пожаловать. Займите место в зале.
  Знакомы ли вы с тяжбой, что рассматривает суд?
  
  ПОРЦИЯ:
  Я с тяжбою знаком.
  Кто заявитель, кто ответчик, я не знаю.
  Где здесь купец, а где еврей?
  
  
  ГЕРЦОГ:
  Прошу приблизиться Антонио и Шейлок.
  
  ПОРЦИЯ:
  Вы Шейлок?
  
  ШЕЙЛОК:
  Шейлок - я.
  
  ПОРЦИЯ:
  Довольно странный предъявили иск вы.
  Каков бы ни был он, но суд Венеции
  Вам в праве иска отказать не может.
  А вы- во власти кредитора, прав я?
  
  АНТОНИО:
  Так он провозглашает.
  
  ПОРЦИЯ:
  Контракт вы признаёте?
  
  АНТОНИО:
  Да.
  
  ПОРЦИЯ:
  Тогда еврей быть должен милосердным
  
  ШЕЙЛОК:
  Вы принуждаете меня, не так ли?
  
  ПОРЦИЯ:
  Нет силы милосердие принудить.
  Оно, как дождь, спускается с небес
  На головы щадящего и жертвы.
  Оно у сильных действенней всего,
  Венчая голову, как царственный венец.
  А скипетр всего лишь -
  Благоговения и власти атрибут,
  Который трепет подданным внушает.
  Всего на свете милосердие важней,
  Поскольку в сердце королей живёт
  И божьим перстом милость водворяет.
  Наместник божий на Земле велик,
  Когда закон и милость сочетает.
  Ты, уповая на закон, еврей, подумай,
  Кто б на Земле, законы соблюдая,
  В живых остался, милости не зная.
  Молясь, мы к милости взываем,
  Молясь же - мы и милуем других.
  Смягчи, еврей, суровость иска,
  Не дай суду Венеции обрушить свой удар
  На голову несчастного купца.
  
  ШЕЙЛОК:
  Дела мои - на голову мою!
  Я требую расплаты по контракту.
  
  ПОРЦИЯ:
  Способен он деньгами расплатиться?
  
  БАССАНИО:
  Способен.
  Пред судом вношу я деньги.
  А если недостаточно того,
  То я готов внести двойную сумму.
  Коль и того еврею недостанет -
  Десятикратно сумму увеличу.
  В заклад отдам и голову, и сердце,
  И всё чем обладаю на момент.
  Когда ж откажется от этого он тоже,
  То ясно - злоба правду сокрушить решила.
  Чтоб правду главную от кары защитить,
  Должны вы малой правдой поступиться,
  Чтоб демон зла торжествовать не смел.
  
  ПОРЦИЯ:
  Всегда Венеция на право опиралась,
  Закон - незыблем, право - вечно.
  Венеции дурная не пристала слава,
  Бесправию дарующая право.
  Такого быть не может.
  
  ШЕЙЛОК:
  То Даниил на суд явился! То - Данил и не иначе!
  Боготворю тебя, судья мой юный и смышленый!
  
  
  ПОРЦИЯ:
  Хотелось бы взглянуть на документ.
  
  ШЕЙЛОК:
  Да вот он, мой почтенный доктор, вот он.
  
  ПОРЦИЯ:
  Вам втрое больше, Шейлок, предлагают.
  
  ШЕЙЛОК:
  Я клятву небу дал.
  А смею ль я её нарушить?
  Она ценнее мне Венеции самой.
  
  ПОРЦИЯ:
  Платеж просрочен.
  Следуя закону, еврей имеет право
  У должника фунт мяса вырезать
  Под самым сердцем.
  Возьми тройную сумму и остынь.
  А я контракт сей уничтожу.
  
  ШЕЙЛОК:
  Когда он будет полностью исполнен.
  Нет спору - вы судья достойный,
  Толкуете законы в русле права.
  Так завершите право правом!
  На свете заклинаний нет таких,
  Какие бы меня заставили поддаться.
  Стоял и буду на своём стоять!
  
  АНТОНИО:
  Прошу я суд решенье огласить
  И дело всё на этом завершить.
  
  ПОРЦИЯ:
  Итак, итог я подвожу:
  Готовьте грудь свою его ножу.
  
  ШЕЙЛОК:
  О, судия, достойный, юноша прекрасный!
  
  ПОРЦИЯ:
  Как ясно писано в контракте,
  Так ясно суд вину определил,
  На право опираясь.
  
  ШЕЙЛОК:
  Какой правдивый, славный судия!
  На вид - ещё совсем мальчишка, но, словно, старец, мудр умом.
  
  ПОРЦИЯ:
  Распахивайте грудь.
  
  ШЕЙЛОК:
  Да-да, так сказано в контракте. Не так ли, уважаемый судья?
  "Под сердцем" - если уж цитировать дословно.
  
  ПОРЦИЯ:
  Дословно так и есть.
  Найдутся ли весы отвесить мяса фунт?
  
  ШЕЙЛОК:
  Ну, как же! - Я принёс их.
  
  ПОРЦИЯ:
  Нам надобен хирург за счёт истца, конечно,
  Предотвратить потерю лишней крови -
  Не дать ответчику от этого скончаться.
  
  ШЕЙЛОК:
  А разве есть сия позиция в контракте?
  
  ПОРЦИЯ:
  Такой позиции не вижу.
  Её диктует состраданье.
  
  ШЕЙЛОК
  И я такой позиции не вижу.
  
  ПОРЦИЯ:
  А вы, купец, сказать хотите что-то?
  
  АНТОНИО:
  Совсем немного.
  Собран я и духом утвердился.
  Дай, друг Бассанио, мне руку и прощай.
  Себя ты не казни в погибели моей.
  Фортуна обошлась со мною благородно,
  Не дав возможности взирать на бедность
  Тусклыми глазами, как многие из тех,
  Кто в недрах ненасытных океанов
  Свои богатства схоронил навеки.
  Жене поведай о кончине друга,
  Привет ей предай прощальный мой.
  Ты расскажи ей, как тебя любил я,
  И добрым словом помяни меня.
  Когда ж историю закончишь обо мне,
  Пусть нашу дружбу женщина оценит.
  Нам дружба обошлась ценою в жизнь
  И я плачу, не сожалея.
  Когда же нож еврей мне в сердце всадит,
  Не друга уничтожит он, а долг.
  
  БАССАНИО:
  Антонио, я с женщиной обвенчан,
  Которой пуще жизни дорожу.
  Но жизнь мою, жену и всё на свете,
  С ценою жизни друга не сравню.
  Готов я дьяволу еврейскому продаться,
  Но только бы с тобой не расставаться.
  
  ПОРЦИЯ:
  Когда б супруга ваша это услыхала,
  Она бы только горестно вздыхала.
  
  ГРАЦИАНО:
  И я женат, и я любим.
  Но как бы я хотел, чтоб милая жена,
  На небо вознесясь, и, павши ниц пред богом,
  Просила небеса умерить зло паршивого еврея.
  
  НЕРИССА:
  Молите бога, что жена не слышит,
  Иначе не было б спокойствие под крышей.
  
  ШЕЙЛОК:
  Такие вот мужья у христианок.
  Уж лучше дочь отдать Варавве,
  Чем жить вот с этою оравой .
  (В сторону)
  Мы тратим время. Приговор не оглашён.
  
  ПОРЦИЯ:
  Согласно праву и закону
  Из плоти этого купца фунт мяса
  Суд тебе предоставляет.
  
  ШЕЙЛОК:
  О, праведный судья!
  
  ПОРЦИЯ:
  Как суд решил, как требует закон:
  Ты из груди его кусок отрежешь плоти.
  
  ШЕЙЛОК:
  Да здравствует судья!
  Свершился приговор!
  Готовься же к расплате!
  
  ПОРЦИЯ:
  Ещё не всё. Не торопись.
  Нет в документе слов о крови.
  Написано лишь: "мяса фунт", не более того.
  Возьми же плоти вырезку - фунт мяса,
  При этом крови христианской
  Не должно пролиться капли.
  Иначе, как гласят Венеции законы,
  Ты должен всё имущество и земли
  В казну республики отдать.
  
  ГРАЦИАНО:
  Заметь, еврей, как справедлив судья!
  
  ШЕЙЛОК:
  Трактует так закон?
  
  ПОРЦИЯ:
  Трактует так контракт.
  Ты жаждешь справедливости законной,
  Её ты по закону и получишь в полной мере.
  
  
  ГРАЦИАНО:
  Заметь, еврей, как справедлив судья!
  
  ШЕЙЛОК:
  Согласен: я возьму тройную плату.
  Пусть платит христианин и уходит.
  
  БАССАНИО:
  Вот деньги - забирай!
  
  
  ПОРЦИЯ:
  Спокойно, господа! Здесь спешка ни к чему.
  Еврей получит то, что заслужил - всего лишь неустойку.
  
  ГРАЦИАНО:
  Заметил ты, еврей, как справедлив судья?
  
  ПОРЦИЯ:
  Готовься к операции бескровной,
  И вырежи не более, чем фунт,
  А если ошибёшься хоть на йоту:
  Допустишь перевес иль недовес,
  Когда весов отклонится стрела
  Хотя бы на какой-то волосок,
  То ты умрёшь, а всё твое добро
  Венеция по праву конфискует.
  
  ГРАЦИАНО:
  Еврей, прообраз Даниила перед нами!
  Безбожник всё-таки попался на крючок!
  
  ПОРЦИЯ:
  Ну что ж ты медлишь? Неустойку забирай.
  
  ШЕЙЛОК:
  Отдайте долг. Позвольте удалиться.
  
  БАССАНИО:
  Я сумму приготовил. Забирай.
  
  ПОРЦИЯ:
  Перед лицом суда он заявил отказ.
  И взять лишь может только неустойку.
  
  ГРАЦИАНО:
  Он - Даниил, я не ошибся!
  Тебе, еврей, спасибо за подсказку.
  
  ШЕЙЛОК:
  Не получу я основного долга?
  
  ПОРЦИЯ:
  Лишь неустойку - боле ничего.
  Да и её, еврей, - под страхом риска.
  
  ШЕЙЛОК:
  Какой мне прок тогда от этой доли.
  Пусть дьявол заберёт ее.
  Мне больше нечего сказать.
  
  ПОРЦИЯ:
  Еврей, постой.
  Есть у суда претензия к тебе.
  Гласит закон Венеции о том,
  Что если чужеземец посягал
  На жизнь венецианца косвенно иль явно,
  То всё его имущество суд делит пополам:
  Между казной и жертвой.
  А жизнь его - на усмотренье власти.
  Есть у суда доказанные факты,
  Что ты и косвенно и явно
  На жизнь ответчика настырно посягал.
  А потому я выношу тебе суровое решенье
  По тем статьям, которые назвал.
  Пади же ниц и милости у герцога проси.
  
  ГРАЦИАНО:
  Коль государь помилует тебя,
  Одна тебе надежда - удавиться.
  Ты на петлю себе - и то не сэкономил,
  Придётся разориться государству -
  И на верёвку и на гроб.
  
  ГЕРЦОГ:
  В трактовке милости есть разница меж нами:
  Я милую тебя без всяких тяжб и просьб.
  Твоё добро казна с купцом поделят,
  А коль покаешься - заплатишь только пеню.
  
  ПОРЦИЯ:
  Казна имеется в виду на этот случай - не Антоний.
  
  ШЕЙЛОК:
  Не милуйте - возьмите жизнь мою.
  Дом отобрав, вы отобрали всё.
  Он был моей надёжною опорой,
  Без дома на земле - не существует дома.
  
  ПОРЦИЯ:
  А вы, Антонио, готовы к милосердью?
  
  ГРАЦИАНО:
  Да ради бога, пусть удавку даром заберёт.
  
  АНТОНИО:
  Уж коли суд и Герцог так решили:
  Простить ему казённое добро,
  То я от части, мне дарованной судом,
  Не откажусь - приму её как должно.
  Когда же путь земной еврей окончит,
  То всё имущество отдам синьору,
  С котором дочь его сбежала по любви.
  При этом два условия поставлю:
  В оплату этой милости, во-первых,
  Еврея в нашу веру обратить,
  Когда же, во-вторых, он долго жить прикажет,
  То всё имущество Лоренцо с дочерью откажет.
  
  ГЕРЦОГ:
  Он это сделает - иначе не прощю.
  
  ПОРЦИЯ:
  Доволен ты, еврей, решением суда? Ответь нам.
  
  ШЕЙЛОК:
  Доволен.
  
  ПОРЦИЯ:
  Прошу в судебном протоколе всё пометить.
  
  ШЕЙЛОК:
  Прошу позволить мне уйти. Я чувствую неважно.
  Мне протокол пришлите на дом - подпишу я.
  
  ГЕРЦОГ:
  Ступай. Исполни всё, согласно договору.
  
  ГРАЦИАНО:
  Два крестные отца назначены тебе.
  Будь я судьёй, назначил бы десяток сверх,
  Чтоб пособили водрузить в петлю,
  А не в купель - крестить еврея.
  
  (Шейлок уходит.)
  
  ГЕРЦОГ:
  Ко мне вас на обед прошу пожаловать, синьор.
  
  ПОРЦИЯ:
  Прошу меня покорнейше простить,
  Но к ночи должен в Падую вернуться.
  Совсем для сборов времени немного.
  
  ГЕРЦОГ:
  Как жаль, что вас досуга долг лишает.
  Прошу, Антонио, воздать синьору честь
  За столь бесценную поддержку на суде.
  
  (Герцог со свитой уходит.)
  
  БАССАНИО:
  Достойнейший синьор, спасли вы друга:
  Он вашей мудростью сегодня воскрешён.
  Возьмите же три тысячи дукатов, долг еврею,
  Должна же быть оплачена работа!
  
  АНТОНИО:
  Ничем такое отплатить нельзя,
  Одной лишь беспредельною любовью.
  
  ПОРЦИЯ:
  Кто результату рад, тот и оплачен.
  Свобода ваша -
  Гонорар, который мне назначен.
  Другой корысти я не признаю.
  Лишь об одном прошу:
  Узнать меня, когда судьба сведёт нас.
  Всего хорошего и честь имею.
  
  БАССАНИО:
  И всё же попытаюсь вас уговорить я, сударь,
  Не взятку получить, а сердцу - дорогой подарок.
  О двух вещах хочу лишь попросить:
  Не обижать отказом и простить.
  
  ПОРЦИЯ:
  Вы так настойчивы, что выбора мне нет.
  (Обращаясь к Антонио):
  Перчатки подарите. Буду их носить.
  (Обращаясь к Бассанио):
  И перстень этот - в знак расположенья.
  Прошу руки не отводить, другого не возьму я.
  Так докажите мне своё расположенье.
  
  БАССАНИО:
  Увы, кольцо - простая безделушка.
  Мне стыдно вам такое предлагать.
  
  ПОРЦИЯ:
  А мне иного ничего взамен не надо.
  Оно пришлось мне по душе.
  
  БАССАНИО:
  В ином здесь дело - не в цене.
  Готов я по Венеции послать гонцов
  Найти для вас бесценное кольцо,
  И денег за него не пожалею,
  А это, извините, не для вас.
  
  ПОРЦИЯ:
  Я вижу, вы щедры на предложенья:
  Сначала учите просить,
  Потом же - унижаете отказом.
  
  БАССАНИО:
  Мой сударь, это дар жены. Она меня им обручила.
  Не подарить, не дать, не снять его я не могу.
  
  ПОРЦИЯ:
  Приём обычный у мужчин -
  Сослаться на жену и сэкономить.
  Была бы умная жена,
  За всё, что я проделал,
  Не стала б вас корить она.
  А впрочем - вам виднее. До свиданья.
  
  (Порция и Нерисса уходят.)
  
  АНТОНИО:
  Мой друг Бассанио, отдай кольцо.
  Мое спасение и мудрость адвоката
  По значимости выше жениных запретов.
  
  БАССАНИО:
  Беги вдогонку, Грациано, передай кольцо
  И постарайся в дом Антонио зазвать.
  Беги, не упусти же.
  (Грациано уходит.)
  И мы сейчас отправимся туда же.
  А утром завтра - прямиком в Бельмонт.
  Пошли, Антонио, пошли.
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ
  
  СЦЕНА ВТОРАЯ
  
  Там же. Улица.
  
  (Входят Порция и Нерисса.)
  
  ПОРЦИЯ:
  Пойди и разузнай, где дом еврея,
  Отдай ему на подпись протокол.
  А ночью мы отправимся домой
  И будем дома раньше, чем супруги.
  Обрадуем Лоренцо протоколом.
  
  (Входит Грациано.)
  
  ГРАЦИАНО:
  Как рад я, сударь, что догнал вас.
  Поразмышляв, синьор Бассанио решил
  Вам передать в подарок этот перстень,
  И настоятельно просил явиться на обед.
  
  ПОРЦИЯ:
  Принять участие в обеде не могу,
  А перстень принимаю благодарно.
  Вы не могли бы нам помочь
  Дом старого еврея отыскать?
  
  ГРАЦИАНО:
  Я помогу с охотой.
  
  НЕРИССА:
  Хочу отвлечь, синьор вас на два слова.
  (В сторону Порции):
  Попробую и я свой выклянчить у мужа перстенёк,
  С которым клялся не расстаться муженёк.
  
  ПОРЦИЯ (в сторону Нериссы):
  Ручаюсь, что удастся это сделать.
  Они нам будут клясться - перстни у синьоров,
  Но мы изобличим обманщиков и воров.
  (Громко):
  Давай же, поспеши. Где встретимся, ты знаешь.
  
  НЕРИССА:
  Пойдёмте же, синьор, покажете мне дом.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  АКТ ПЯТЫЙ
  
  СЦЕНА ПЕРВАЯ
  
  Бельмонт. Аллея, ведущая к дому Порции.
  
  (Входят Лоренцо и Джессика.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  Блестит луна. В такую же вот ночь,
  Когда ласкал и целовал игривый ветерок листву,
  Ей не давая нарушать покоя ночи,
  Троил стремился в мыслях к греческим шатрам ,
  Где за стеною Трои - милая Крессида.
  
  ДЖЕССИКА:
  В такую ночь, опасливо ступая по росе,
  И устрашившись тени льва,
  Бежала в ужасе напуганная Тизба.
  
  ЛОРЕНЦО:
  В такую ночь Дидона с веточкою ивы,
  На берегу морском стояла,
  Прося любимого вернуться в Карфаген.
  
  ДЖЕССИКА:
  Медея в ночь такую травы собирала,
  Чтоб старику Ясону молодость вернуть
  
  ЛОРЕНЦО:
  В такую ночь и Джессика бежала
  От папы Шейлока, еврея-богатея,
  С беспутным юношей в Бельмонт,
  Оставив милую Венецию в тумане.
  
  ДЖЕССИКА:
  В такую ночь молоденький Лоренцо
  В любви ей вечной клялся, раня душу,
  А клятвам не было числа,
  Как не было числа и обещаньям ложным.
  
  ЛОРЕНЦО:
  В такую точно ночь
  Красотка Джессика, сварливая девчонка,
  Напраслину на друга возводила,
  Любовь же выше - всё простил ей милый.
  
  ДЖЕССИКА:
  Ах, если б не мешали нам, тогда бы....
  Постой-ка! Слышу я мужскую поступь.!
  
  (Входит Стефано.)
  ЛОРЕНЦО:
  Кто ранит тишину поспешными шагами?
  
  СТЕФАНО:
  Вас уверяю - это друг.
  
  ЛОРЕНЦО:
  А если друг, то назовись.
  
  СТЕФАНО:
  Меня Стефано величают.
  Я послан госпожою вам сказать:
  К утру она в Бельмонт прибудет.
  Пока же - у святых крестов,
  Упавши на колени,
  О счастии семейном бога молит.
  
  ЛОРЕНЦО:
  А кто её сопровождает?
  
  СТЕФАНО:
  Отшельник только, да служанка.
  Не знаете, вернулся ль мой хозяин?
  
  ЛОРЕНЦО:
  Пока известий не имеем.
  Пора нам, Джессика, идти
  Хозяйке встречу царскую готовить.
  
  (Входит Ланчелот.)
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Там-тара-ра-рам-там!
  
  ЛОРЕНЦО:
  Кого зовёшь ты звуками своими?
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Трам-тара-ра-рам. Синьор Лоренцо, где вы?
  Синьор Лоренцо, трам-тара-ра-рам.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Да перестань орать ты! Здесь я.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Тара-ра-рам! Ну, где же? Ну, где, тара-ра-рам?
  
  ЛОРЕНЦО:
  Я здесь.
  
  ЛАНЧЕЛОТ:
  Ему немедля передайте, что потальном с рожком,
  Набитым лучшими на свете новостями,
  Смиренно ожидает у ворот.
  Хозяин же - к утру прибудет.
  
  (Уходит.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  Душа моя, пойдём-ка в дом и будем ожидать их.
  А, может, просто - здесь останемся с тобой?
  Стефано, всех оповести, что прибывает госпожа,
  А музыкантов пригласи сюда.
  (Стефано уходит.)
  
  Как сладко дремлет лунный свет на ложе этого холма!
  Мы будем здесь сидеть, а музыка - струиться в наши души.
  И нега музыки и ночи в единую гармонию сольются.
  Присядь же, Джессика. Смотри, как небосвод
  Расписан золотом блистающих светил.
  И все они в едином хороводе, как ангелы небесные поют,
  Прекрасным звукам херувимов вторя.
  Гармония подобная - присуща божествам,
  А мы, за ширмой суетных забот,
  Не можем слышать эту благодать.
  (Появляются музыканты.)
  
  Сюда, сюда скорей идите! Диану гимном разбудите!
  Пусть слуха вашей госпожи мелодия коснётся.
  Музыки лёгкие крыла примчат её домой.
  (Звучит музыка.)
  
  ДЖЕССИКА:
  От музыки хорошей грустно мне.
  
  ЛОРЕНЦО:
  В ней растворяется душа.
  Вот скачущий табун несётся дико,
  И в этом урагане жеребят
  Неудержимы страсть и буйство крови.
  Но стоит уху уловить сигнал
  Трубы, призывно зазвучащей,
  Как весь табун насторожится,
  Замрёт, как вкопанный,
  И музыке всевластной подчинится.
  Не даром ведь Орфей,
  Как говорят поэты,
  Мог музыкой смирять
  И дерева, и камни, и потоки.
  Любого музыка пленяет,
  Злодей ,и тот, на время
  Музыки о злобе забывает.
  А кто в душе мелодий не приемлет,
  Тот злу, измене и разбою внемлет.
  Он Эребу ужасному подобен:
  Душа, как ночь, на благо не способен.
  Нельзя такому верить никогда.
  Послушай, как красиво музыка звучит.
  
  (Входят Порция и Нерисса.)
  
  
  ПОРЦИЯ:
  Я вижу в доме свет.
  Смотри-ка, лучик света от единственной свечи
  Сквозь тьму старается пробиться мне навстречу,
  Подобно доброму поступку в мраке зла.
  
  НЕРИССА:
  Свечу мы не заметили при лунном свете.
  
  ПОРЦИЯ:
  Пока светило в небе - звёзд не видно.
  Когда король в поездке пребывает,
  Его наместник весело блистает,
  Как только море входит в берега,
  Все забывают про журчащий ручеек.
  Хотя - журчание какое-то я слышу.
  
  НЕРИССА:
  Так это звуки вашего оркестра.
  
  ПОРЦИЯ:
  Ничто так к месту, вижу, не звучит,
  Как звуки, что так сладки в томной ночи.
  
  НЕРИССА:
  Им тишина дарует волшебство.
  
  ПОРЦИЯ:
  Кому до музыки нет дела,
  Тот и ворону с жаворонком уравняет.
  И соловей под хор гусей -
  Певец неважный, вроде воробья.
  Вот мысль свою я подвожу к чему:
  Всему есть время, место есть всему.
  Прошу тебя пока что помолчать!
  Луна в обнимку спит с Эндимионом
  Не буди!
  
  (Музыка стихает.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  Я голос Порции, по-моему, услышал.
  
  
  ПОРЦИЯ:
  Узнал меня он, как слепой, по голосу кукушку.
  Настолько голос неприятен.
  
  ЛОРЕНЦО:
  Добро пожаловать, сударыня, домой.
  
  ПОРЦИЯ:
  С усердием молились мы за наших муженьков.
  Надеюсь, бог молитвам нашим внял.
  Они уже вернулись?
  
  
  ЛОРЕНЦО:
  Пока что нет, синьора.
  Но прискакал гонец с известием, что оные в пути.
  
  ПОРЦИЯ:
  Иди, Нерисса, челяди вели
  Отъезд из дома наш не разглашать.
  Лоренцо с Джессикой я тоже попрошу
  Об этом никому не говорить.
  
  (Слышится звук фанфар.)
  
  ЛОРЕНЦО:
  Рукой подать до вашего супруга -
  То звук его приветственных фанфар.
  Вы положиться можете на нас -
  Мы сдержим слово.
  
  ПОРЦИЯ:
  На день ненастный ночь похожа эта,
  Она бледнее пасмурного дня,
  Когда за тучей плотной солнце скрыто.
  
  (Входят Бассанио, Антонио, Грациано и сопровождающие их лица.)
  
  БАССАНИО:
  Когда светить нам солнце не желает,
  Его нам ваша светлость заменяет.
  
  ПОРЦИЯ:
  Я посвечу - высвечивать не буду,
  Иначе муж мой может пострадать.
  Однако, бог всему судья!
  Добро пожаловать, мой муж.
  
  БАССАНИО:
  Благодарю тебя, супруга.
  Прошу приветствовать и друга.
  Вот тот Антонио,
  Которому обязан бесконечно.
  
  ПОРЦИЯ:
  По правде говоря,
  Обязаны - по долгу честных правил,
  Насколько знаю я:
  За вас он жизнь свою на кон поставил.
  
  АНТОНИО:
  Со мною он по чести расквитался.
  
  ПОРЦИЯ:
  В наш дом добро пожаловать, синьор,
  Довольно слов, пора заняться делом.
  
  ГРАЦИАНО (обращаясь к Нерисса):
  Божусь вон той луною,
  Что честен пред тобою.
  И хоть устрой проверку -
  Его отдал я клерку.
  Кольцо - за дело плата,
  Чтоб стать ему кастратом.
  
  ПОРЦИЯ:
  Уже вы ссоритесь, я вижу?
  Из-за чего же, хочется узнать?
  
  ГРАЦИАНО:
  Из-за кольца златого,
  Что мне дала особа,
  Девиза же пустого:
  "Люби меня до гроба".
  
  НЕРИССА:
  Открыто заявляю всем и смело,
  Что ни в цене и ни в девизе дело.
  Клялись вы при вручении, мой милый,
  Носить его до гроба, до могилы.
  Чиста я перед вами и всем светом:
  Не я, а вы божились, Грациано, в этом.
  Ведь в том и заключается беда -
  Не вырастет у клерка борода.
  
  ГРАЦИАНО:
  От бороды ему не деться никуда.
  
  НЕРИССА:
  Не будет женщина мужчиной никогда.
  
  ГРАЦИАНО:
  Готов на отсечение дать руку:
  Совсем мальчишке я его отдал.
  С тебя , Нерисса, ростом клерк.
  Он так за труд просил награды!
  Отдал. Теперь убит с досады.
  
  ПОРЦИЯ:
  Признаться, вы достойны порицанья,
  Как можно было так легко расстаться
  С подарком первым молодой супруги?
  Кольцо от сердца вам дарилось,
  Оно ведь с плотью воедино слилось.
  И я супругу перстень подарила,
  Поклялся он не расставаться с ним.
  Вот мой супруг, а перстень так сияет
  Что я клянусь, а сердце знает:
  Ни за какие блага мира он его не променяет.
  Когда бы, Грациано, так со мною приключилось,
  Моя б душа навек ожесточилась.
  
  БАССАНИО (в сторону):
  Уж лучше б руку левую мне отсекли в бою,
  Чтоб участь оправдать позорную свою.
  
  ГРАЦИАНО:
  Синьор Бассанио расстался с перстнем вашим,
  Отдав судье его в награду за труды.
  Решение супруг ваш принял непростое.
  Достоинства судьи, поверьте, перстня стоят.
  Мальчишка-клерк пиявкою пристал,
  Чтоб я ему за труд и свой отдал.
  Мы им взамен подарки предлагали,
  Они же - всё иное отвергали.
  
  ПОРЦИЯ:
  Не мой вы, полагаю, подарили перстень?
  
  БАССАНИО:
  Обман здесь будет неуместен.
  Вину обманом не смягчишь.
  Отсутствует на пальце перстень.
  
  ПОРЦИЯ:
  Невероятное случилось -
  Ложь в вашем сердце поселилась.
  Пока вы перстень не очистите от лжи,
  Со мною не разделите вы ложе.
  
  НЕРИССА:
  Я тоже.
  Нет перстня - пусто ложе.
  
  
  
  БАССАНИО:
  О, Порция моя, когда бы знали,
  Кому отдал его и за кого,
  Как я страдал, как я терзался,
  Как сохранить его старался,
  Настойчивость судьи пытаясь обуздать.
  Когда бы, повторяю, это знали
  То гнев бы свой на милость поменяли.
  
  ПОРЦИЯ:
  А если б цену перстню знали вы,
  Хотя бы половину той цены,
  Которая дарила перстень,
  И чести вашей, вложенный в кольцо,
  Передарить подарок не смоги бы.
  Ведь если б на своём вы настояли,
  То ни один мужчина, уверяю,
  Не смог бы зариться на вещь,
  Которую святыней почитают.
  Разгадку мне Нерисса подсказала:
  Здесь женщина меж нами пробежала.
  
  БАССАНИО:
  Клянусь вам честью и душою -
  Не женщина, а доктор права,
  Не взяв три тысячи дукатов,
  Настойчиво просил в подарок перстень.
  Я поначалу отказал и он,
  Кто друга спас от верной смерти,
  Ушёл, не солоно хлебавши.
  Что мне ещё сказать вам, дорогая?
  Пришлось послать кольцо вдогонку.
  К тому принудили меня
  Мои и честь и совесть.
  Покорнейше прошу прощения у вас,
  Поклясться я готов самим небесами,
  Что если б вы присутствовали там,
  То сами бы меня вы умоляли
  Тот перстень доктору достойному отдать.
  
  ПОРЦИЯ:
  Беда, коль доктор к дому близко подойдёт:
  Уж коли перстень мой любимой у него,
  В котором клятва ваша схоронилась,
  То я под действием той клятвы
  Щедра с ним буду, словно, с вами,
  Не смея отказать ему ни в чём -
  Ни в ласке чувственной, ни в ложе брачном.
  Сдаётся мне, что с ним я познакомлюсь.
  Придётся вам как Аргусу не спать,
  Ведь если я одна останусь,
  То честью непотерянной клянусь,
  Что ложе разделю с мальчишкой.
  
  НЕРИССА:
  А с клерком - я.
  Коль без надзора вы оставите меня.
  
  ГРАЦИАНО:
  Не дай же бог попасться мне под руку клерку,
  Устрою я хорошую проверку!
  
  АНТОНИО:
  Ведь я - причина этих ссор семейных.
  
  ПОРЦИЯ:
  Не огорчайтесь, сударь. Вы- наш гость желанный.
  
  БАССАНИО:
  Обидел, а обидеть - не хотел.
  Клянусь, клянусь перед друзьями,
  Клянусь прекрасными глазами,
  В которых вижу сам себя...
  
  ПОРЦИЯ:
  Смотрите-ка!
  Вас - двоё у меня в глазах:
  По одному, выходит, в каждом глазе.
  Двойной Бассанио и с двойственной душой.
  Двуличный - проще говоря!
  Послушайте, кто этого не знает:
  Двуличье клятву дважды умножает.
  
  БАССАНИО:
  Простите настоящую вину,
  Возьмите сердце, заберите душу,
  Однажды присягнув, теперь я клятву не нарушу.
  
  АНТОНИО:
  Я жизнь за друга заложил,
  А он - рискнул супружеским обетом.
  Теперь за друга - душу предложил,
  И вы не пожалеете об этом.
  
  ПОРЦИЯ:
  Коль так уверены вы в нём, то передайте это..
  При этом накажите - больше не терять.
  
  АНТОНИО:
  Возьми, Бассанио. Клянись хранить колечко.
  
  БАССАНИО:
  О, небо! Тот же самый перстень!
  
  ПОРЦИЯ:
  Мы с доктором обмен произвели:
  Он - перстень мне, а я ему - себя.
  
  НЕРИССА:
  Вот, Грациано, и твоё колечко!
  Мальчишка клерк забрался на крылечко,
  Ну, а потом - в кроватке
  Мы до утра играли в прятки.
  
  ГРАЦИАНО:
  Забыли об обычаи мы старом:
  Никто не ездит в Тулу с самоваром,
  Не подавались мы от жён ещё в бега,
  А нам уже наставили рога.
  
  ПОРЦИЯ:
  Здесь грубости излишни, господа!
  Мне ваше изумление понятно.
  Но вот письмо. Прочтите на досуге.
  Оно из Падуи. Вам станет всё понятно.
  Письмо начертано Белларио самим,
  В котором говорится,
  Что доктор права на суде -
  Не кто иной, а Порция всего лишь,
  А клерк, её помощник, - юная Нерисса.
  Лоренцо подтвердит, что вам во след
  Умчались мы с Нериссой
  И только что вернулись перед вами,
  Не заглянув в свои покои даже.
  Особое известие, Антонио, для вас,
  Которое других важнее во сто крат:
  Сорвите же с послания печати,
  О ваших трёх судах там говорится,
  Которые в порту вас ожидают,
  И от заморских ломятся товаров.
  Но как письмо ко мне попало - не скажу:
  Довольно странный случай.
  
  АНТОНИО:
  Меня лишила слова новость.
  
  БАССАНИО:
  Я главного под мантией судьи и не заметил?
  
  ГРАЦИАНО:
  А вы писец, который мне нарисовал рога?
  
  НЕРИССА:
  Писцу пришла такая мысль, пока он был мужчиной.
  
  
  БАССАНИО:
  Мой милый доктор, будешь спасть со мной,
  В моё отсутствие - с супругою моей.
  
  АНТОНИО:
  Синьора милая, не вы ли
  И жизнь и средства к жизни подарили?
  Ведь я прочёл, что целы корабли -
  Они уже у берегов моей земли!
  
  ПОРЦИЯ:
  И для Лоренцо есть благая весть!
  А ну, писец, неси её прочесть!
  
  НЕРИССА:
  За эту новость пошлины не взять -
  Получит от еврея в дар немало зять:
  Для жизни и любви - достаточные средства,
  Для вас и Джессики даровано наследство.
  
  ЛОРЕНЦО:
  И радостно, сударыни, и странно:
  Что сыплется с небес такая манна.
  
  ПОРЦИЯ:
  Уж день крадётся, а вопросов - ворох,
  Пойдёмте ж до конца растратим порох,
  Чтоб глупостью оставшейся не ранить,
  Чтоб точки в нашей повести расставить.
  
  ГРАЦИАНО:
  Пусть будет так.
  Вот предложение, а может быть вопрос!
  Пусть мне моя Нерисса поклянётся,
  Что у неё минуточка найдётся,
  Нырнуть со мной, не мешкая, в постельку -
  Устала быть пустою колыбелька.
  А день я шторой плотною завешу,
  Чтоб клерк во тьме не мог писать,
  А только спать со мною, спать и спать....
  Как вновь у обретённого кольца
  Не будет счастью нашему конца.
  
  (Уходят.)
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"