Аннотация: Амаргазавр - еще один "американец", с двойным парусом на шее, длиной в какие-то десять метров и живший очень, ну просто о-очень давно. =)
В его плечо что-то чувствительно уперлось, и молодой самец амаргазавра тут же уступил место старшему сородичу их небольшой группы, полностью признавая его главенство. Вожак был почти вдвое старше молодого соплеменника и на две тонны тяжелее, поэтому юнец, только-только вступивший в пору взрослой жизни, не собирался нарывать на неприятности - тем более, что кому, как не этому ветерану любовных игр знать, где сейчас бродят готовые к спариванию самки!
Обычно самки и самцы амаргазавров держались по отдельности, образуя собственные небольшие стада, бродящие по древним пампасам Южной Америки, и лишь раз в два года они сходились вместе, чтобы дать начало новому поколению. Вот только отыскать представителей противоположного пола было не так-то просто: хоть взрослые амаргазавры и достигали почти двенадцати метров в длину, благодаря длинной шее и не менее длинному хвосту они не казались такими уж громадными, и обнаружить группу из пяти-шести животных на такой огромной территории могло считаться задачей на грани выполнимого! Во всяком случае, стадо старого самца было в поиске уже несколько дней, но до сих пор они не увидели на горизонте даже кончика хвоста их будущих пассий, так что им оставалось лишь упорно продолжать свой путь, не находя времени ни для сна, ни для кормежки.
В группе было всего три амаргазавра - старый самец-вожак и два молодых ящера, два родных брата, что только в этом году достигли половой зрелости, но, тем не менее, были настроены весьма решительно. Как только молодой амаргазавр, смещенный с лидирующей позиции, занял свое обычное положение за вожаком, его брат тут же издал прерывистый, как бы кашляющий звук и, размахнувшись, слегка толкнул выскочку шеей. Он это сделал не потому, что соблюдал порядок, а лишь потому, что тоже был самцом, и сейчас, когда в его обычно спокойном теле бурлили гормоны, он был готов завязать борьбу даже со скалой, если бы только та была ему достойным противником! Впрочем, на этот раз брат был явно не в настроении участвовать в потасовке, так что лишь качнулся на передних лапах, но быстро обрел равновесие и невозмутимо направился дальше.
Время от времени старый самец издавал низкочастотные, вибрирующие звуки, разносящиеся вокруг на многие километры, бессмысленные для обычных животных, но зато прекрасно воспринимаемые самками - и когда откуда-то с запада донесся ответный рев, все троица заревела в голос, поняв, что их наконец-то услышали. Не теряя времени даром, они тут же отправились в направлении звука, углубившись в разреженный лес.
Густые заросли папоротников приятно холодили уставшие после перехода по пыльной равнине ноги, а высокие гинкговые деревья и стройные хвойные великаны давали ажурную тень, бросившую на пестрые золотисто-коричневые спины животных замысловатый узор. Это было хорошее место, чтобы отдохнуть, и амаргазавры с удовольствием бы остановились здесь, чтобы поесть и поспать после утомительного перехода, но инстинкт гнал их дальше, и они упрямо продвигались среди деревьев, распугивая мелких животных, что, точно брызги, рассыпались из-под их ног.
Порскнул прочь и хищник - самого его видно не было, но длинный полосатый хвост, флагом реющий над землей, тут же выдал лигабуеино - местного охотника на стрекоз, миниатюрного ящера, длиной всего в семьдесят сантиметров. Потомкам его суждено было стать восьмиметровыми убийцами, тиранами позднемеловой Южной Америки, но пока что, вместо того, чтобы охотиться на длинношеих динозавров, лигабуеино в ужасе бежал из-под их ног - впрочем, по ходу все же схватив зубастой пастишкой большого жука, вспугнутого амаргазаврами.
Сами травоядные не обращали на всю эту мелочь ровно никакого внимания, ибо мало кто из здешних обитателей мог причинить им хоть какой-то вред. Маленькое сероватое существо, похожее на крысу - винцелестес - проскользнуло под самыми ногами вожака стада, и буквально тут же, как-то умудрившись проскочить под брюхом гиганта, за ним пробежал давешний знакомец - лигабуеино, на этот раз и думать забывший о том, что рядом с ним находится существо, в сотню раз превышающее его в размерах! Жизнь текла, как обычно, и амаргазавры, при всем своем желании, не могли ей помешать - да и, признаться, не особо хотели, тем более, что всего через несколько минут лес внезапно кончился, оборвавшись на пологом песчаном берегу небольшой речки, которыми изобиловали здешние края.
Утренний туман еще не сошел, и на противоположном берегу отчетливо просматривались чьи-то огромные тени с длинными шеями, что заставили молодых амаргазавров громко зареветь, однако ответили им раскатывающимся глухим мычанием, а спустя несколько мгновений резкий порыв ветра снес молочную пелену, и амаргазавры поняли, что ошиблись - это были не самки. Вернее, одно из тех существ, что стояло на противоположном берегу, роняя с морды капли воды, определенно было самкой, вот только не амаргазавра, а запалазавра - их дальней родственницей, но не такой эффектной, как они сами. Ее шея была гладкой, с едва заметным рядком шипов, и не несла двойной кожистый "парус", растянутый на удлиненных отростках позвонков, как у амаргозавров. Рядом с ней, изящно склонив к воде длинную мускулистую шею, стоял молодой самец, и хотя вряд ли он был старше нашей парочки, в нем уже было почти тринадцать метров длины, а со временем он обещал вырасти еще больше.
Слегка покосившись на прибывших, запалазавр вернулся к водопою, своей нижней челюстью будто бы зачерпывая холодную воду, как совком, и отправляя ее в долгий путь по своей длинной пятиметровой шее. Глядя на него, успокоилась и самка, так что группа амаргазавров смогла спокойно спуститься к реке, разыскивая находящийся неподалеку брод, о котором помнил старый вожак Зауроподы, и амаргазавры в частности, не были хорошими пловцами, и редко когда заходили в воду глубже, чем по колено, поэтому они всегда искали более безопасный путь, чтобы переправиться через чуждую им стихию. Река была совершенно спокойна, и лишь изредка в ней плескала хвостом рыба, да время от времени показывались на поверхности широкие ноздри и зеленоватые глаза с узким зрачком - охотился здешний крокодил амаргазух, сущая беда для детенышей зауропод и крупной рыбы. Впрочем, стаду взрослых животных он был не страшен, и динозавры, ведомые опытным лидером, спокойно перешли реку по широкой полосе намытого песка и камней, ступив на противоположный берег. На этот раз запалазавры даже не посмотрели на эту компанию, и амаргазавры оставили молодых гигантов за спиной, вновь направившись в лес.
Самки были уже где-то поблизости, и амаргазавры все чаще принюхивались к ветру, стараясь уловить их запах. Почва под ногами стала более влажной, и деревья росли гуще, несколько затормаживая движения динозавров, так что их гибкие, похожие на кнуты хвосты то и дело задевали о стволы и ветки, производя немалый шум. Они редко забредали в подобные места, предпочитая кормиться на равнинах или опушках, где было больше места для маневра, поэтому чувствовали себя несколько неуютно, оказавшись в таких стесненных условиях. И, тем не менее, они упорно продвигались вперед, сминая папоротники, потому что знали - осталось совсем немного, а когда старый самец, приподняв голову, вновь издал брачный рев, ответ самки донесся буквально через несколько мгновений. Они были совсем недалеко, и приободренные самцы с новыми силами ломанулись вперед, едва ли не с боем беря последние два километра леса - пока, пробив плотные кроны деревьев, их буквально не ослепил яркий солнечный свет, и, встряхиваясь и мотая головами, амаргазавры не вышли на окраину.
Перед ними расстилалась широкая, выжженная равнина, окруженная холмами, покрытыми все таким же редким хвойным лесом. Где-то вдалеке паслось, общипывая низкую поросль папоротников, стадо взрослых запалазавров, на таком расстоянии уже не казавшихся настолько огромными, неподалеку шумно ссорилась группа довольно-таки крупных птеродактилей, похожих на облысевших серовато-белых стервятников - видимо, отыскали бесхозную падаль и теперь спорили за обеденные места, а в каких-то трехстах метрах от окраины леса паслось небольшое стадо амаргазавров. Бледная коричневатая окраска кожистых "парусов" и чуть более мелкие размеры говорили, что это самки, однако самцы поняли это еще раньше - как только учуяли неповторимый запах, идущий от них. Тут уж они не могли ошибиться, и молодые самцы, еще не доходя до стада, заревели в голос, в унисон со старым вожаком, которому тут же ответила предводительница стада - почтенная матрона, вместе с несколькими своими подопечными. Встреча состоялась довольно теплая, и молодые самцы, даже не дойдя до стада, приподнялись на задних ногах и с силой ударили передними о землю. Их гребни заалели от притока крови, демонстрируя эффектное сочетание черного и алого цветов, и два молодых самца просто из шкур вон лезли, чтобы выставить свое украшение как можно выгоднее, выгибая шеи, точно два лебедя, и громко, протяжно ревя.
Через некоторое время им заинтересованно ответила молодая самочка, и оба претендента тут же направились к ней, явно собираясь продолжить свое представление вблизи, для пущего эффекта... но внезапно их остановил гневный рев старого вожака, и, оглянувшись, они увидели, что он, только что обхаживавший предводительницу стада, вразвалочку идет к ним, и вид его не предвещал ничего хорошего. Как лидер их небольшой группы, он должен был иметь первоочередное право на спаривание с любой самкой, и то, что эта была почти на три метра короче его, ничуть его не останавливало. Вот только, судя по всему, братьев такая позиция не устраивала - и в конце концов один из них, протяжно заревев, двинулся ему наперерез, явно собираясь отсудить у него этот единоличный абонемент.
Старик встретил его, поднявшись на задние ноги, и молодой самец тут же сам вздыбился над землей, слегка раскачиваясь из стороны в сторону и негромко, низко гудя. Он явно не был готов вот так просто сдаваться, и продержавшись в полувертикальном положении еще с полминуты, первым не выдержал старый ящер - с ревом, больше похожим на стон, он опустился на все четыре ноги, и, на пару мгновений отстав от него, то же сделал и молодой ящер. Но противостояние еще не закончилось, и оба противника это прекрасно знали, поскольку тут же встали бок о бок друг с другом, слегка выгнув шеи, после чего, качнувшись на передних ногах, изо всех сил толкнулись плечами. Масса старого вожака помогла ему - он сумел довольно-таки ощутимо сдвинуть молодого оппонента с места, но тот взревел, не желая сдаваться, и, вновь приподнявшись на задних ногах, буквально обрушился на соперника всем своим весом и яростью, заставив его отшатнуться, после чего, не теряя инициативы, что есть силы ударил его шеей. Старый самец невольно отступил назад, пытаясь выиграть время, чтобы прийти в себя. Он казался совершенно беспомощным, и молодой самец, торжествующе затрубив, бросился вперед, готовясь добить его еще одним мощным ударом в бок... но тут старик внезапно качнулся назад и, встав на дыбы, пропуская противника под собой... после чего, точно подрубленное дерево, обрушился на бок молодого соперника.
Обычно бои зауроподов обходились бескровно.
Обычно соперники умели останавливаться вовремя, не доводя дело до серьезных травм...
Но на этот раз молодого амаргазавра спасло только его проворство. Ноги, способные проломить ему ребра и превратить их в крошево, прошли лишь в каком-то волоске от его бока, едва не содрав тупыми, кое-где обломанными когтями кожу, и юный ящер, испуганно взревев, развернулся, пытаясь уйти, так, что его мощный хвост, двигаясь по инерции, ударил противника по голове, точно плеть, заставив его сделать пару шагов назад, фыркая и мотая головой. Амаргазавры разошлись, однако ни один из них так и не покинул поле боя, признавая свое поражение. Ни один из них не хотел сдаваться... И хотя они были мирными травоядными, поедателями папоротников, даже в их жизни было время, когда, как и все динозавры в этом мире, они яростно вступали в любую схватку с любым противником - если это означало несомненную победу и право продолжить свой род в новом поколении.
Это было больше, чем простая проверка сил - это была проверка права на жизнь, права на то, чтобы не быть стертым временем, чтобы жить - и видеть новый мир глазами тех, в ком будет, пусть даже в малой толике своей, течь его жизнь! Поэтому, когда амаргазавры слегка оправились от потрясения - они вновь заревели, и, точно быки, пошли друг на друга. Они не могли толкать друг друга шеями, как это делали многие их сородичи, опасаясь сломать свои шипы, поддерживающие "паруса", и потому могли лишь пихаться боками, стараясь вымотать противника, заставить его отступить... Они должны были сделать это! Ради этого они жили...
И пока два яростных бойца, ревя от ярости, пытались вывести друг друга из строя, второй молодой самец, негромко, зазывающе урча, приближался к выбранной им молодой самке, так же, как и он сам, только в этом году впервые достигшей размеров и веса, позволяющих начать процесс размножения. Что касается молодого ухажера, то он был настроен весьма решительно, и, повернувшись к избраннице боком, начал ритмично покачивать шеей, добиваясь, чтобы солнечные лучи просвечивали сквозь его гребень, превращая его в полыхающую алым пламенем гриву. Зрелище, надо сказать, было весьма примечательным, особенно с точки зрения самих амаргазавров, и самочка, отвлекшись, наконец, от созерцания боя двух самцов, обратила внимание на него - чего, собственно, и добивался юный пройдоха. Он был уж очень хорош - красивый, сильный, прекрасно развитый и, что куда важнее, вполне готовый к решительным действиям. Судя по всему, самке он понравился - во всяком случае, она не попыталась отогнать его, когда он подошел поближе, и даже негромко заревела, выказывая свою симпатию.
Самец действовал быстро, обходясь без лишних ритуалов, пока его не засекли, и, как только подошел к самке, как тут же, привстав на дыбы, навалился ей на спину, заставив бедняжку невольно припасть на передние ноги под его весом, казалось, готовым сломать ей спину. К счастью, терпеть ей пришлось недолго, ибо в этот самый момент в очередной раз разбежавшийся со своим противником старый вожак оглянулся на эту сладкую парочку, и, как только он понял, что произошло, как, вмиг забыв о поединке, разъяренным носорогом двинулся на пронырливого ловеласа.
Уставший и пропыленный, он, тем не менее, выглядел весьма грозно, и, поняв, что попался, молодой самец поспешно встал на все четыре ноги и грузно отошел в сторону. Его гребень почти тут же "угас", практически слившись с гребнями самок, и старому самцу осталось лишь гневно зареветь ему вслед, поднявшись на дыбы... когда внезапно в его бедро тараном врезался его еще не отошедший от угара боя противник.
Скажете, так нечестно?.. Возможно. Но в диком мире понятие чести имеет весьма специфический смысл, и порой животные идут на все - только затем, чтобы выжить.
Этот удар был неожиданностью для старого амаргазавра. Не сумев удержать равновесия, он неуклюже завалился на бок, после чего с грохотом рухнул на землю. Раздался отвратительный треск - тонкие отростки на его спине не выдержали такой нагрузки, и старик заревел от боли, когда почва под его телом окрасилась кровью из разорванного паруса. В придачу, при падении он серьезно повредил ногу, и теперь уже, как бы он ни бился и не ревел, ему уже не суждено было подняться. Запах крови заставил амаргазавров занервничать, и самка-предводительница издала низкий рев, призывая к отходу. Старому патриарху уже было не помочь, а на его крики вскоре сбегутся падальщики, и это уж точно не благотворно скажется на настроениях в стаде! Поэтому они бросили своего сородича медленно умирать, отправившись прочь вдоль кромки леса.
Ни жалости, ни сострадания - ничего. Просто обычное дело - кто-то приходит, кто-то уходит... Через несколько дней любовная лихорадка уляжется, и два брата покинут это стадо, вновь отправившись в одинокий путь - до следующего сезона размножения. И без старого, опытного вожака... кто знает, кто из них доживет до него? И, быть может, уже через месяц такой же отчаянный крик, какой сейчас вырывался из глотки их бывшего предводителя, вновь огласит равнины?..
Впрочем, об этом они не думали. Как и старый амаргазавр, измотанный, истощенный и разбитый, что уже не кричал, а просто молча смотрел вслед уходящим, и дыхание с хрипом вырывалось из его помятой груди, поднимая облачка пыли. Заметив такое дело, один из молодых птерозавров, что дожидался своей очереди у облепленной сородичами падали, поднялся на крыло, решив проверить, что это за куча мяса вырисовалась на горизонте. Тень его полупрозрачных крыльев скользнула по морде старика, после чего нахальный стервятник уселся ему на бок. Вес его был едва ощутим, но про клюв этого сказать было нельзя, и болезненный клевок в основание бедра заставил старого ящера дернуться всем телом, а птеродактиля - сорваться в полет, тут же набрав высоту в четыре метра. Но он не улетел, а лишь уселся на ближайшее дерево, зацепившись за кору когтями и уставившись на свой беспокойный обед.
Его огромные желтые глаза рассматривали амаргазавра с холодным интересом, с каким опытный птичник выбирает из бегающих по двору гусей самого жирного. Он знал, что, рано или поздно, его время придет, и последняя искра жизни, полыхающая в глазах гиганта, угаснет, предоставив крылатому племени обильный стол.
И когда через два дня наевшийся до отвала птеродактиль тяжело плюхнулся на крону дерева, тут же начав методично чистить окровавленный клюв, в его глазах можно было прочесть все тот же холодный, безразличный огонь.