Келлерман Джонатан : другие произведения.

Город мертвых (Алекс Делавэр, №37)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  Город мертвых (Алекс Делавэр, №37)
   Джонатан Келлерман
  
  
   ГЛАВА
  1
  Четыре пятьдесят три утра — слишком рано для чего бы то ни было. Альфи сказал это Донни, когда было четыре восемнадцать, и они все еще ехали по автостраде. Но, по крайней мере, они приедут пораньше, может, вздремнут перед разгрузкой.
  Донни, как обычно, улыбнулся и ничего не сказал. Что вполне устраивало Альфи. Если вам приходилось делить такси на дальние расстояния с кем-то, парень, который не болтал много, был хорошей сделкой.
  Они провели последние пять дней вместе, перевозя большой дом, полный вещей, из Пеппер Пайк, Огайо, в Ла-Хойю, Калифорния. Богатый доктор перевозит вещи из одного дворца мечты в другой.
  В Ла-Хойе парень ждал их, улыбаясь и махая рукой, как будто они были старыми друзьями. Большой пляжный дом, похожий на кучу склеенных вместе кубиков льда. Синие пятна океана в конце собственности и целый пучок ярко-зеленых пальм.
  Как будто живешь на открытке.
  Но шагов много.
  Чувак подбежал к ним. «Привет, ребята, я Джеймс».
  «Доктор», — сказал Альфи, потому что он прочитал документы, которые дала ему компания, и знал правила. У кого-то есть титул, ты его используешь. Даже если они притворяются обычными людьми.
  «О, — сказал Джеймс. — Ладно, если вы настаиваете на формальности, зовите меня Тич».
  Альфи уставился на него. Чувак больше походил на... Альфи не знал на что.
  Длинные седые волосы и борода, бусы на шее, эти глупые маленькие
   очки в красной оправе.
  Но не хиппи и не бездомный. Не в такой безвкусной одежде.
  Туфли из крокодиловой кожи . И пляжный домик, ради бога. Почти такой же большой, как то огромное место в Огайо, откуда они вывезли вещи, этот был похож на Белый дом, горничная в униформе стояла рядом, пока они работали, подозрительные, мерзкие глаза.
  Загрузка заняла целый день. То же самое касается и перемещения в это место.
  Все эти шаги.
  «Учить», — сказал Джеймс. «В смысле учитель».
  «А», — сказал Альфи. Донни отступил назад, делая вид, что не слышит.
  «Я профессор», — сказал Джеймс.
  «Ух ты», — сказал Альфи, надеясь, что это сократит время, и он сможет надеть пояс с грузами, оценить работу и приступить к работе.
  «Вирусология», — сказал Джеймс.
  Альфи знал, что это значит, потому что у его мамы развился герпес, и пару лет назад он отвел ее к вирусологу.
  Плюс, вы могли бы разобраться: вирус/вирусология.
  Когда Альфи ничего не ответил, Джеймс сказал: «Я специализируюсь на вирусах».
   Я специализируюсь на том, чтобы убивать свою спину, чтобы переместить ваше дерьмо, и ваши шаги не собираюсь помочь.
  Чувак его раздражал. Почему бы не поиздеваться над ним?
  Альфи сделал невинное лицо. «Ты занимаешься чисткой компьютеров?»
  Губы Джеймса напряглись. То же самое сделали и остальные мышцы его лица, отчего по его бороде пробежала легкая рябь.
  «Нет, я врач. Инфекционные заболевания и все такое».
   И тому подобное. Кто это сказал?
  Альфи сказал: «Ух ты!» — без всякого удивления в голосе.
  Они все трое постояли там, а затем Джеймс-вирусолог наконец снова обрел улыбчивое выражение лица и демонстративно побежал вверх по лестнице.
  Достигнув остановки, он ухмыльнулся и потянулся. «Славный день! Хотите чего-нибудь выпить?»
  «У нас все хорошо».
   «Тогда вставай и уходи!»
  —
  Они ехали на день дольше, чем планировали, из-за проблем с тормозами в Талсе, где им пришлось провести ночь в мотеле, полном мошек, в окружении, судя по всему, негодяев-нарушителей по соседству, которые не спали, и повсюду чувствовался запах бензина.
  Черт возьми, они съездили в Калифорнию, а теперь им придется весь день что-то поднимать, таскать, распаковывать и переставлять, потому что люди вечно меняют свое мнение о мебели.
  Альфи и Донни поднялись по лестнице.
  Когда они вошли в дом, там громко играла музыка, транслируемая через невидимые динамики.
  Джеймс сказал: «Это нормально? Песня?»
  "Конечно."
  Затем он подмигнул.
  Вот тогда Альфи и начал ненавидеть этого придурка.
  —
  Работа заняла больше времени, чем они предполагали, потому что жена Джеймса, блондинка-пугало с ртом, узким, как кошелек на шнурке, и каким-то акцентом, настояла на осмотре каждой хрустальной и фарфоровой вещицы, и когда вы это делаете, вы что-то находите, и, конечно же, среди них были две разбитые тарелки, а это означало слезы, неодобрительные взгляды и бумажную волокиту.
  Сопоставьте количество вещей, дом располагался на трех уровнях, а также обязательные перерывы на обед и ужин, и вы поймете, что они закончили работу только в шесть вечера. Это значит, что им пришлось провести ночь перед тем, как отправиться в последний путь — меньшую группу, которую они везли другому профессору в районе Вествуд в Лос-Анджелесе. Профессора были повсюду; у компании была какая-то сделка с Case Western.
  GPS показал, что Вествуд находится в ста тридцати милях к северу, что означает, по крайней мере, два с половиной часа, если повезет, и гораздо больше, если нет.
   Дорожное движение в Лос-Анджелесе отстой.
  Они нашли мотель лучше, чем в Талсе в Анахайме, недалеко от Диснейленда. Лучше, но не лучше. Одна удача: отдельные комнаты, чтобы Альфи не приходилось слушать храп Донни. Парню нужно похудеть, этот выпирающий живот должен был испортить ему дыхание.
  Но Донни был силён. Сильнее Альфи, который был на десять лет старше и не был крупным парнем, но всё равно сильнее, чем казался.
  Донни, футбольный парень в старшей школе. Альфи, бейсбол. Жилистый, но жилистый. Годами он зарабатывал бесплатные напитки в барах, занимаясь армрестлингом.
  Теперь ему все время было больно.
  —
  Когда они добрались до Анахайма, оба были измотаны, съели пару бургеров, вырубились в восемь, плохо спали и проснулись в два сорок пять с кофе и пончиками «медвежьи когти» из круглосуточной закусочной Dee-Lite Donuts напротив мотеля; в воздухе чувствовался запах сахара и жира.
  Когда Альфи закончил, он сказал: «Пошли».
  Донни спросил: «Сейчас?»
  «Сейчас рано, может, мы сможем поехать по автостраде. Лучше мы подождем там, чем будем сидеть в дерьме».
  «Дай-ка я пописаю», — сказал Донни.
  «Тогда мы идем?»
  "Конечно."
  Хорошая стратегия, мчишься в темноте по шоссе, чувствуешь себя по-настоящему свободным.
  Альфи сказал: «Парень был придурком, да?»
  "ВОЗ?"
  «Доктор Вирус. Песня».
  "Хм?"
  «Dire Straits? «Деньги за ничто»?»
  Донни сказал: «Это хорошая песня».
   «Отличная песня», — сказал Элфи, «это не суть. Он сыграл ее для нас. Настроил ее на то время, когда мы придем. А потом он подмигнул, чувак » .
  Донни задумался. «И что?»
  «Пошевели башкой. О чем эта песня?»
  «Никогда не прислушивался к словам».
  «О, чувак», — сказал Альфи. «Ладно, вот в чем дело: речь идет о парнях вроде нас, которые перетаскивают вещи в дом богатого парня, пока они говорят о нем гадости.
  Не вирусный доктор, рок-звезда. Ребята, которые должны быть такими, как мы — вы когда-нибудь видели видео?
  "Неа."
  «Они мультяшные... как пещерные люди. Как обезьяны, с обезьяньими мордами».
  Альфи сделал глупое лицо, хотя Донни вел машину и не смотрел на него. «Они по сути обезьянолюди, которые несут чушь о рок-звезде с большим талантом. Вероятно, тот парень, который написал песню и играет на гитаре...
  Марк... как угодно. Мы говорим о невероятно талантливом человеке».
  «Эта гитара потрясающая», — сказал Донни.
  «Точно, чувак гений, он заслуживает всего своего добра. Но грузчики — тупые пещерные обезьяны, слишком тупые, чтобы это понять. Вот что нам сообщал Вирус-бой: я заслуживаю всего этого, но вы не думаете, что я заслуживаю
  Потому что ты тупой. Предполагаешь нас. Но мы-то понимаем, мы не тупые.
  Он не отдал нам должное за то, что мы — люди, которые умеют получать вещи».
  Донни не ответил.
  «Ты все еще не понял?» — сказал Альфи, услышав сигнал своего GPS, — «поверни направо в следующем квартале... да, здесь... чувак, тут узко. И темно. Хорошо, что никого нет, кроме, может быть, белки, раздавишь белку — всем все равно, они как крысы, только хвосты получше... ты правда не понял?»
  «Что получить?»
  «Песня. Что этот придурок хотел сказать».
  «Ты так говоришь», — сказал Донни.
  А потом он обо что-то ударился.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  2
  Низкий уровень преступности в этом году заставил детектива Мозеса Рида встать пораньше.
  Одно из таких необъяснимых падений кровопролития и хаоса ослабило график отпусков на станции West LA. Когда Мо вытащили из постели в пять сорок пять утра, ночные парни готовились к отъезду, и сержант сказал: «Теоретически они могли бы это сделать, но в конечном итоге они все равно придут к вам. А сейчас они, по сути, умоляют вас. В какой-то момент вы сможете воспользоваться услугой».
  Мо сказал: «Нет проблем». По крайней мере, движение будет нулевым.
  Оба D, с которыми он работал, когда он работал с кем-то, были в отъезде. Алисия Богомил отдыхала с Элом Фрименом, двойником Коби Брайанта и ее новым парнем. Эл был парнем из Инглвуда, угоняющим автомобили, и настоящим фанатом автомобилей. Они вдвоем ехали по побережью в Кармел в Rolls-Royce Фримена 1976 года, который он настроил сам.
  Другим коллегой Мо был Шон Бинчи, который теперь использовал каждую возможность, чтобы побыть с женой и детьми, так как пару лет назад его чуть не сбросили с высотного здания. Бинчи были в библейском лагере в Сими-Вэлли.
  Ушла от Мо, который и так собирал все по кусочкам, потому что его девушка была судебным антропологом и провела несколько дней на семинаре в Чикаго.
  LT также был в городе, но Мо ни за что не стал бы звонить боссу по поводу того, что звучало как автомобильная авария. Он смешал и выпил два стакана протеинового коктейля, принял душ, побрился, оделся и поехал в Вествуд.
   Тринадцать минут от его квартиры в Шерман-Оукс. Должно быть, это рекорд.
  —
  Инцидент произошел на одной из холмистых улиц к востоку от обширного кампуса U. Красивые дома, красивые деревья, красивые машины.
  Не то место, где в четыре утра случаются столкновения пешеходов и транспортных средств.
  На месте происшествия три патрульные машины. Желтая лента перекрыла въезд и выезд на улицу, огородив участок длиной в сто футов, где стоял фургон для переезда.
  Один из людей в форме подытожил, а затем указал пальцем. «Это они».
  Указывает на двух мужчин, стоящих с другим офицером. Один крупный и тяжелый, другой среднего роста и худой.
  Мо спросил: «Куда они направлялись в тот час?»
  «Дом в четырех кварталах отсюда. Они приехали из Сан-Диего, ночевали в округе Ориндж, выехали пораньше, чтобы избежать пробок. Утверждают, что ехали медленно, ничего не видели, просто почувствовали удар».
  Мо спросил: «Есть ли какие-нибудь признаки двойки у водителя?»
  «Никаких признаков каких-либо нарушений, детектив, а в их бортовых журналах указано, что они достаточно спали. На самом деле, они оба выглядят полностью в сознании и с этим. И испугались. Они подсчитали, что ехали, может, пятнадцать человек, почувствовали удар с пассажирской стороны, решили, что это животное. Потом они увидели жертву».
  «Удостоверение личности жертвы?»
  «Ничего на нем нет», — сказал мундир. «В буквальном смысле. Он голый как олень».
  Мо моргнул. «Это другое. Молодой, старый, средний?»
  «Выглядит молодо. Невысокий. Честно говоря, для удостоверения личности, вероятно, не хватит целостности лица. Если только у вас, ребята, нет какой-то новой высокотехнологичной штуки. Полагаю, он обкуренный студент».
  Мо сказал: «Высокие технологии? Если бы только. Голые, да?»
  Патрульный сказал: «Женские общества на Хилгарде недалеко, может, там была вечеринка, а какой-то идиот заблудился и его ударили».
   «Стоит проверить. Спасибо».
  Мо оставил его и обошел фургон спереди. Огромная штука, белая, ухоженная. Национальная компания под названием Armour, Inc., с логотипом в виде мускулистой руки. Слоган под логотипом.
   Мы относимся к вашим вещам как к своим.
  Что на первый взгляд звучит хорошо. Если только вы не имеете дело с клиентом-неряхой.
  Мо достал фонарик и провел им по фургону. Был удивлен, не обнаружив повреждений или крови на капоте или лобовом стекле. Никаких повреждений, и точка, пока он не добрался до правой стороны, и луч не уловил вмятину чуть выше бампера.
  Боковой удар. Автомобильные столкновения не были его сильной стороной, но это было немного по-другому.
  Он сфотографировал вмятину на телефон. Может быть, дюйм глубиной, два, три дюйма в диаметре. Вогнутая. С пятнами крови. Чтобы человеческая голова сделала такое с прочной сталью, нужно было приложить значительную силу.
  Он приблизился к повреждению. Чашеобразное, идеально подходящее для черепа. Он представил себе жертву, может быть, голого парня из студенческого братства, шатающегося в темноте, слишком отключившегося, чтобы услышать или увидеть фургон.
  Даже с включенными фарами? Если они были включены.
  Нет причин, по которым они не должны были быть включены, водители были профессионалами. Плюс, они проехали больше сотни миль, никак не могли бы провернуть это без фар. Итак, фары включены, но жертва не обратила внимания.
  Так что случайность была вероятна: какой-то бедный обкуренный ребенок врезался прямо в груду металла, попал по голове и отлетел назад. Если удача не подведет Мо, он сможет закончить это и дождаться настоящего дела.
  Если только, несмотря на то, что думала униформа, водители не были в состоянии алкогольного опьянения. Или не совершили что-то еще, что сделало бы их виновными.
  Пора поговорить с ними. Тело могло подождать, оно никуда не денется.
  —
  Доннелл «Донни» Бэкус плакал. Огромный, с детским лицом, с животом-кипятком, лет тридцати с небольшим. Бакенбарды, татуировка на шее. То, что парни в спортзале называли мягко-сильным.
  Мо представился, изобразил дружелюбие, одновременно проверяя глаза и дыхание Бэкуса и общий запах тела. Ничего. Парень вспотел, но не выделял ничего алкогольного или наркотического. Напротив, от него исходил приятный, хвойный аромат шампуня. Недавно принимал душ; хорошая гигиена.
  Глаза Альфреда «Алфи» ЛаМотты были сухими, он выглядел скорее сердитым, чем расстроенным.
  Темные волосы, конский хвост, лисьи черты, жилистое телосложение, без татуировок. Его морщинистое, точеное лицо доминировало над спокойными темными глазами. Ничего явно неуравновешенного в нем, и в любом случае, он был пассажиром.
  Чувство Мо обострилось: не то место, не то время для всех.
  Но вы никогда не надеваете шоры.
  Он заставил их двоих еще раз все это обдумать, в основном Ламотта говорил, а Бэкус вынюхивал. Услышал то же самое, что рассказал униформа, записал в свой блокнот. «Спасибо, что-нибудь еще можете придумать?»
  Альфи Ламотта сказал: «Чувак голый. Он, должно быть, псих или наркоман, да? Нападает на нас вот так».
  Жду подтверждения от Мо. Мо его не предлагал.
  ЛаМотта нахмурился. «Сэр, мы ничего плохого не сделали, это наш худший кошмар. Мы приехали сюда специально пораньше, чтобы избежать движения, людей и любых проблем. Кто бы мог подумать, что какой-то парень выскочит в темноте? Если бы он был перед нами, мы бы его даже увидели. Но со стороны? Мы думали, что это какая-то тварь. Кайот или олень. Мы видим их все время. Особенно оленей, они самые ужасные. Убивают больше людей из-за несчастных случаев, чем медведи. Верно?»
  Он задал вопрос Бэкусу, который фыркнул, кивнул, покачал головой, закусил губу и сказал что-то неразборчивое.
  Мо спросил: «Что это?»
  «Мне очень, очень жаль».
  ЛаМотта нахмурился. «Что ты мог сделать, мужик?»
  «Ничего», — сказал Бэкус. «Мне просто жаль. За то, что это произошло».
  ЛаМотта вздохнул и повернулся к Мо. «Мой мужчина был мальчиком из церковного хора».
   Бэкус сказал: «Мне в любом случае будет жаль».
  Мо сказал: «Значит, ваш пункт назначения находится в четырех кварталах отсюда».
  ЛаМотта сказал: «Четыре чертовых квартала на север, а потом мы выгрузимся, вот так».
  Не думаю, что мы сможем достичь этого в ближайшее время».
  «Нам понадобятся фотографии внешнего вида фургона, фотограф уже в пути.
  И если вы не против, осмотр интерьера.
  «Что ты ищешь? Наркотики?»
  «Я уверен, что вы, ребята, чисты, но...»
  «Нет проблем, делай свое дело», — сказал ЛаМотта, стиснув зубы. «Мой парень был мальчиком в церковном хоре, а я пил в старшей школе, набрал вес, сбросил его и с тех пор не притронулся ни к капле. Мы пьем кофе, мы не мормоны, мы любим свой кофе. Живем на кофе. Для того, чтобы нам не нужно было ничего, кроме кофе».
  Мо сказал: «Понял».
  «Тебе также нужно знать, что компания требует отдыха и питания, мы принимаем все, можешь проверить наши журналы. Мы спали как следует, хочешь проверить, уточни в мотеле Islander Motel, Anaheim Boulevard. Именно по этой причине — чтобы хорошо выспаться и быть в форме — мы вчера вечером там и ушли, расплатившись картой компании. Ты также можешь проверить в круглосуточном Dee-Lite Donuts через дорогу, где мы купили кофе и Bearclaws. У парня за стойкой было лицо пиццы».
  Мо скопировал.
  Элфи Ламотта сказал: «Вы действительно собираетесь проверить?»
  «Мне нравится быть дотошным, сэр».
  "Отлично. Мы тоже. У нас двоих самый низкий процент поломок в компании.
  Проверьте и это. Никогда раньше не было проблем. Никогда. ”
  —
  Мо направился к телу, остановившись, когда увидел следователя коронера в немаркированной пудренице. Глория Мендес, в костюме и перчатках, вышла, неся свой большой чемодан, в котором была цифровая камера и
   dealie, который вы могли использовать для получения отпечатков, которые вы отправляли по электронной почте. Это сделало возможным идентификацию жертвы на месте, еще один шаг к прогрессу человечества.
  Ему нравилась Глория. Внимательная и умная, не отпускала злых шуток.
  Они обменялись приветствиями и направились к небольшой, жестоко освещенной складной палатке, где находилась жертва.
  Бедняга лежал в странном положении, как лист бумаги, который сначала был сложен, а потом расправился, но не полностью. Нижняя половина, сползшая на улицу, верхняя половина лежала под неестественным углом на крытом переходе.
  Как будто что-то выброшенное.
  Голый, ладно. Бледная плоть. Без отметин; где были татуировки, когда они были нужны?
  Мо присмотрелся повнимательнее, стараясь не соприкасаться.
  Мужчина, европеоид или, возможно, азиат или светлокожий латиноамериканец. Рост невысокий, по мнению Мо, пять футов пять дюймов шесть дюймов. Худощавое телосложение, узкие плечи и бедра, мало мышц и волос на теле.
  Молодое тело, которое соответствовало сценарию обкуренного студента. Мо представил, как он звонит родителям, как только гордый Джуниор будет принят в U.
  Пряди волос, не запятнанные кровью, которые мог видеть Мо, были короткими, темными и прямыми.
  Голова ниже волос приняла на себя единственный видимый удар столкновения, оставив череп продавленным, лицо превратилось во что-то мокрое, красное и мясистое. Немного больше повреждений на правой стороне.
  Кровь скопилась вокруг лица и стекала по направлению к обочине.
  Это имело смысл: открытые раны головы, как правило, сильно кровоточат.
  Глория сказала: «Очевидно, я не могу его опознать».
  «А как насчет печати на месте?»
  «Извините, штуковина сломалась. Что именно произошло?»
  Мо повторил историю водителей.
  Она осмотрела тело. Сфотографировала. Подняла маленькую рамку наискосок, чтобы заглянуть под нее, сказала: «Никаких дефектов сзади», и осторожно положила парня обратно. «Какой ущерб был нанесен фургону?»
   «Минимальная». Мо описал вогнутую вмятину, кровь и отвел ее посмотреть.
  Когда они вернулись к телу, Глория сказала: «Думаю, это соответствует тому, что он споткнулся, качнулся вперед и ударился черепом. Удар отбросил его назад. По крайней мере, его не утянуло под воду, удачи в опознании этого... бедняги... что вы думаете о наготе?»
  «Учитывая район, возможно, это какой-то студент-инвалид, бродящий поблизости».
  Глория снова оглядела тело. «Он действительно выглядит довольно молодо».
  Мо сказал: «Не могу дождаться, чтобы уведомить родителей».
  «Не завидую тебе», — сказала она. «Каждый год мы получаем парочку таких, верно? Драгоценные вещи, отправленные учиться, чтобы умереть от алкогольного отравления или упасть с балкона».
  Мо кивнул. «Не говоря уже о самоубийствах. У нас тут в прошлом году было двое, оба в общежитиях».
  «Ну, одно», — сказала Глория. «Если он студент, кто-то о нем заботится, так что с идентификацией долго не будет проблем». Она пристальнее взглянула на руки. «Его кончики пальцев выглядят довольно хорошо, так что, как только он вернется в склеп, они смогут попробовать снять с него отпечатки пальцев».
  Думает про себя: Ты права насчет уведомления. Лучше ты, чем мне.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  3
  Восход солнца был в пять пятьдесят девять, и когда луна смягчилась, мягкое серебристое сияние окутало место смерти.
  В нескольких соседних домах загорелся свет, но никто не рискнул выйти в шесть одиннадцать, когда Мо снял ленту с северного конца кордона и позволил фургону проехать, прежде чем снова перекрыть улицу. Огромная машина двигалась мучительно медленно. Теперь за рулем был Альфи Ламотта, который смотрел прямо перед собой и выглядел обиженным.
  Крупный, Бэкус, казался пораженным, и Мо задумался, предоставляет ли компания психологическую поддержку. Кто-то вроде Делавэра.
  Комментарий Глории о балконах вызвал в памяти образы едва не потерпевшего катастрофу Шона пару лет назад.
  В этом случае Делавэр не просто стал психотерапевтом, он фактически спас жизнь Шону. Это означало, сказал он Шону, что он не может быть терапевтом Шона. Что-то о границах и объективности.
  Делавэр дал Шону направление, и, по крайней мере, насколько мог судить Мо, это сработало. Хотя, по мнению Мо, Шон был другим.
  Более тихий, более серьезный... такое может случиться, когда ты находишься на грани смерти, но Мо никогда не хотел узнать это сам.
  Хватит бессмысленных воспоминаний, пора заняться делом. Следующий шаг: поговорить с соседями. Может, ему повезет, и кто-то знает жертву.
  Может быть, чей-то сын-студент. Это было бы удобно, но ужасно, и Мо столкнулся бы с уведомлением на месте и всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Он так и не привык к уведомлениям и думал, что никогда не привыкнет.
  Особенно личные встречи. Гораздо проще, как бы жестоко это ни звучало, позвонить кому-нибудь в Висконсин или куда-нибудь еще.
  Он давал время началу агитации, позволяя людям проснуться естественным образом.
  Появился фургон для перевозки гробов. Глория сделала еще несколько фотографий, отправила их по электронной почте коронеру и дала разрешение на транспортировку тела. Два стоических водителя застегнули молнию на жертву в сумку, не прилагая особых усилий, чтобы тащить хрупкий вес. С грохотом распахнулась каталка, нарушая утро. Поднялись, вошли, фургон уехал. Опустился выдвижной люк, но Мо оставил униформу там, чтобы помочь с опросом.
  Он начинал в шесть тридцать. Раньше, если кто-то выходил.
  В шесть восемнадцать кто-то это сделал.
  —
  Старик вышел из белого двухэтажного испанского дома и встал на крыльце. Разросшиеся кусты загородили то, что, вероятно, было панорамным окном. Сосед был сгорбленным, лысым, в большом сером махровом халате. Расцветающий солнечный свет коснулся бледных, безволосых голеней и прожилок на ступнях в тапочках без задников.
  Старик еще раз осмотрелся, двинулся вперед, подобрал одного полицейского, что-то сказал и направился прямо к Мо.
  Несмотря на скованную походку, двигаюсь хорошо.
  Выражение лица человека, направляющегося к столу жалоб.
  Мо встретил его на полпути. «Сэр».
  «Вы — главный детектив».
  «Да, сэр».
  "Имя?"
  Мо протянул ему карточку. Старик посмотрел на нее, но не взял.
  «Мистер Рид, расскажите мне, что происходит».
  «Был инцидент...»
   «Очевидно». Кислый взгляд. «Не могли бы вы быть немного конкретнее?» Выкрикивая просьбу, затем пожимая плечами, словно нацеливаясь на какие-то извинения. Хмурое выражение, застывшее на его лице, боролось с этим.
  Мо решил, что это парень, который живет здесь всю жизнь и думает, что этот квартал принадлежит ему.
  Мо сказал: «Фургон сбил кого-то».
  «Кто-то голый».
  Мо попытался скрыть свое удивление. «Как вы это узнали, мистер…»
  Старик невесело улыбнулся. «Я бы дал вам свою визитку, но поскольку я ушел из практики управленческого консалтинга намного раньше, чем вы существуете, мне она не нужна». Он потрогал свою грудь. «Я Райнер Гиббс». Он произнес оба имени по буквам. «Я живу здесь уже пятьдесят два года, и это первый случай, когда кого-то сбил фургон или что-то еще. Учитывая наготу, стоит ли мне беспокоиться о гм социальных изменениях? Имея в виду, что подростки-извращенцы сходят с ума?»
  «Мистер Гиббс, как вы узнали, что жертва была...»
  «Голые?» — сказал Райнер Гиббс, смакуя это слово. «От ваших коллег, мистер Рид. Или, должен я сказать, ваших подчиненных — тех, кто вынужден носить униформу, они ниже вас по рангу, верно? Каким бы ни был их статус, они не модулируют свои голоса. Я был в своей гостиной, пил чай, услышал шум, открыл окно и прислушался. Фургон, а? Должен быть закон против этих бегемотов, вторгающихся на жилые улицы».
  Если бы это было так, было бы трудно куда-то переехать. Мо ничего не сказал.
  Брови Гиббса затанцевали. «В любом случае, один из ваших солдат сказал, что кавычки голый db лежал на улице. Я понял, что db означает
  «мертвое тело». Я прав?»
   Замечательный.
  Мо сказал: «Да, сэр».
  «Тогда у меня, возможно, будет — как вы это называете, зацепка? Или подсказка, как это было известно в мои дни?»
  «В любом случае, мистер Гиббс».
   «Значит, подсказка. У меня, возможно, есть одна. Иди и посмотри на это место». Указывая на север.
  «Один из твоих соседей».
  «Нет, нет, я не считаю арендаторов соседями. У них нет доли в игре, нет гордости собственника. Место принадлежит веселой вдове — это другая история — которая не живет здесь уже много лет. Она снимает и последний год или около того сдавала ей . И она ведет себя неуважительно».
  «Она что?»
  «Понятия не имею, как ее зовут. Я называю ее шлюхой. Это слово, вероятно, вам не знакомо. В любом случае, у нее есть мужчины — и женщины тоже, но в основном мужчины — которые входят и выходят. Разные люди, она не развлекает. Мне кажется, это элитный бордель».
  Мо спросил: «Вы когда-нибудь видели доказательства проституции?»
  «Вряд ли», — сказал Гиббс. «Вы бы предпочли, чтобы я заглядывал в окна?»
  «Это не очень хорошая идея, сэр».
  «Хмф, в любом случае, мистер Рид, я жаловался вам несколько месяцев назад, и мне сказали, что ничего нельзя сделать, пока не появятся очевидные доказательства преступления. Теперь у вас есть очевидные доказательства. Голый человек умер неестественным образом. Вам этого достаточно?»
  «О каком конкретно доме идет речь, сэр?»
  Гиббс указал. «Три от моего. Безликое строение с ужасным синим сайдингом и недостаточным количеством кустарников. Хотите поспорить, что я прав? Если ваш голый db пришел откуда-то из квартала, он был там».
  «Благодарю вас, сэр».
  Лицо Гиббса напряглось. «Это искреннее спасибо или спасибо, которое можно забыть?»
  «Искренне», — сказал Мо, не уверенный в этом.
  Он пошел проверить.
  —
  Несмотря на архитектурную критику Гиббса, дом казался приличным, хотя и скучным, двухэтажным традиционным с ровной зеленой лужайкой и пышной посадкой райских птиц, которые выглядели прямо-таки птичьими, поскольку затеняли аккуратную клумбу белых недотрог. Мо узнал о разновидностях цветов, потому что новой страстью его матери было садоводство. Вероятно, ее двадцатой страстью за столько же лет; разведение золотых рыбок не слишком хорошо сработало, когда цапли обнаружили ее неглубокий пруд.
  Ему пришлось согласиться с Ворчуном Гиббсом по поводу синего сайдинга.
  Приветственный коврик на чистом бетонном крыльце гласил: «Приветствуем хороших людей».
   Добрые намерения допускаются.
  Его стук был встречен тишиной. Как и его толчок дверного звонка. Он почувствовал, как глаза сверлят его затылок, увидел Райнера Гиббса, стоящего перед его испанским, скрестившего руки и наблюдающего за ним.
  Неприятный старый простак. Из-за пристального внимания Мо почувствовал, что он снова в школе и читает стихи, не имеющие смысла.
  Перейдя лужайку, он добрался до подъездной дорожки синего дома. Ворота, блокирующие въезд, были открыты. Мо решил увидеть в этом предзнаменование и прошел.
  Он уже почти дошел до задней двери дома, когда увидел кровь.
  Пятна крови, что выглядело как брызги от слабого удара, уже начинавшие ржаветь на солнце. Не очень много — может быть, дюжина пятнышек, которые тянулись до самой двери. Кто-то другой мог и не заметить.
  Наметанный глаз Мо видел, что крови достаточно, чтобы иметь значение.
  Он остановился, поразмыслил, принял решение.
  Пора звонить боссу.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  4
  Майло позвонил мне сразу после девяти утра.
  Нетипичное время для его призывов. Черное небо выманивает хищников и добычу, поэтому ночь — самое подходящее время для убийств.
  Майло чувствует, что мне есть что предложить.
  Пока я стоял в пробке на Беверли-Глен по пути на юг, еще один пленник дневного света, я подумал, что что-то произошло несколько часов назад, и он уже некоторое время находится на месте происшествия.
  Значение сложное.
  Мой пункт назначения находился в северо-восточном кармане Вествуда, который шел параллельно U. Я мог бы пробежать три мили от моего дома в Глене и делал это много раз. Но в то утро я решил бежать в гору, то есть на север, пробежал трусцой до Малхолланда и обратно, растягивался и пил кофе.
  Я принял душ, оделся, пошел в студию Робин, поцеловал ее, погладил собаку, вернулся в дом, спустился по ступенькам с лестничной площадки и сел в «Севилью».
  Проползя около трех миль до Сансет, я проделал еще одну милю на запад до восточной границы США на Хилгард-авеню, проехал несколько кварталов, прежде чем повернуть налево, пересечь еще две тихие зеленые улицы и повернуть на север.
  В пешей доступности от кампуса, женских обществ и религиозных центров, выстроившихся вдоль Хилгарда, но достаточно далеко от молодежного веселья, чтобы было тихо.
  Холмистые укороченные улицы застроены двухэтажными домами, изначально спроектированными
   Домашний факультет. Профессора-эмериты могли позволить себе остаться, потому что они купили его десятилетия назад. Удачи всем остальным ученым, не связанным с медициной, юриспруденцией или бизнесом.
  Желтую ленту было видно за полквартала, а вся деятельность концентрировалась возле квадратного строения, окрашенного в ярко-синий цвет.
  Я вошел в сцену с небольшим любопытством. Все, что сказал Майло, было:
  «Один из них, Алекс. Если ты свободен».
  Я был, потому что мой прием был забронирован поздно вечером. Одно из дел об опеке над детьми, которое оплачивает мои счета и позволяет мне надеяться, что я смогу помочь некоторым детям, переживающим распад своих семей.
  Я сказал: «Утро ясное».
  «Какой приятель».
  —
  Четыре черно-белых автомобиля были припаркованы перед лентой. Вдалеке несколько офицеров проводили обыск дверей.
  Меня остановил единственный униформист, охранявший ленту. Молодой, скрестил руки, почти комично серьезен. «Вход воспрещен, сэр».
  «Доктор Делавэр для лейтенанта Стерджиса».
  «Ныряйте, сэр».
  Желтые, пронумерованные пластиковые маркеры-улики отмечали часть тротуара и улицы недалеко от входа в оцепленную зону. Вторая группа маркеров, побольше, покрывающая более широкую полосу, усеивала подъездную дорожку синего дома, словно брошенные детские игрушки, и выплескивалась на газон.
  Майло стоял в стороне от всего этого, на тротуаре, одетый в изношенную спортивную куртку цвета ворса, белую рубашку Wash 'n' Wear, печальную выгоревшую оранжевую вещь, претендующую на то, чтобы стать галстуком, брюки-карго цвета хаки и коричневые ботинки для пустыни. Ботинки
  Подошвы были яркие фламинго. Свежие подошвы. В десятый раз.
  Рядом с ним стоял детектив Мозес Рид, светловолосый, коротко стриженный и почти такой же розовый, как подошвы ботинок Майло, в сером костюме, темно-синей рубашке и темно-синем галстуке.
  Как бы тщательно ни была сшита одежда Мо, его телосложение тяжелоатлета
  заставляет их выглядеть готовыми лопнуть по швам. Сегодня утром напряжение перешло в его глаза.
  Он молод, но опытен. Это должно было быть что-то.
  Я повернулся к Майло. Призрачно бледный, но это его обычный тон кожи.
  Его черные волосы местами растрепались, зеленые глаза полуприкрыты, а его массивное, покрытое оспинами лицо неподвижно.
  Я спросил: «Что случилось?»
  «Спасибо, что приехали так быстро, Алекс. Вот в чем дело: три часа назад фургон, ехавший на север, врезался в то, что водители приняли за животное».
  Он указал на первую группу маркеров. «Оказалось, это человекообразный зверь, молодой, самец и голый. Моисей?»
  Рид сказал: «Доброе утро, док. Моя первая мысль была, что, возможно, пьяный студент, бегающий в темноте, случайно сбил его. Потом сосед навел нас на это место, сказал, что люди все время входят и выходят, он решил, что это дорогой бордель. Его слова. У него не было никаких доказательств, только подозрения из-за разнообразия посетителей, но когда я попытался прижать его к цифре, он признал, что их не так уж много. Поэтому я решил, что он старый чудак, но все равно пошел проверить, не получив ответа у входной двери, направлялся к задней, когда увидел кровь на подъездной дорожке. Одно привело к другому, и оказалось, что внутри находится женщина-жертва, без сомнений, это убийство».
  Я спросил: «Есть ли доказательства сексуального преступления?»
  Майло сказал: «Пока нет. Почему?»
  «Голый парень на улице, может быть ее убийцей. Или предполагаемой второй жертвой, которая сбежала, но столкнулась с неудачей?»
  Майло сказал: «Надеюсь на первое, но пока мы не разберемся с кровью, узнать невозможно. Готовы взглянуть?»
  Я никогда не бываю. «Конечно, пойдем».
  Рид спросил: «Хочешь, я пойду с тобой, лейтенант?»
  «Не обязательно, Моисей. Руководи агитацией».
  —
   Надев костюм и перчатки, я последовал за Майло через открытые деревянные ворота.
  Он указал на кровь, которую видел Мо. Веснушки, которые легко не заметить, и к концу дня, вероятно, исчезнут почти до невидимости.
  Мы продолжили путь к задней двери синего дома, которую удерживало в открытом положении одно из тех старомодных пневматических устройств, которые можно было удержать на месте, ударив ногой.
  Служебное крыльцо и кухня были аккуратными и хорошо организованными. Еще больше брызг крови в ближайшем углу. Больше, темнее. Что-то похожее на слабый удар — что-то капало сверху, а не результат взрыва.
  Еще больше крови на плиточном полу в подсобном помещении, которое переходило в твердую древесину на кухне. Оба могли бы стать достойными поверхностями для четких отпечатков обуви.
  Отпечатки стоп голого мужчины.
  Здесь ничего не показано.
  Я спросил: «Кровь останавливается?»
  «И резюме. Увидишь».
  «Какое было оружие?»
  Он указал на пустое гнездо в деревянном держателе для ножей. «Для жертвы женского пола, большой мясницкий предмет, найденный рядом с ней, по пути в лабораторию. Техники прошлись по всему месту и взяли тонны образцов. Если отпечатки Голого Парня окажутся на рукоятке, это будет гигантский шаг для детективов».
  Я сказал: «Похоже, ты уже на пути к цели. Ты позвал меня, потому что…»
  «Если Naked подтвердят как плохого парня, мне все равно придется сложить это воедино с объяснением обеих смертей. Например, почему он убил кого-то, а затем выбежал на улицу и врезался в движущийся фургон».
  «Я могу придумать множество причин. Паника, чувство вины, психотический срыв.
  Химическое поражение».
  «Именно так, Алекс. Мне нужен тот, кто может быстро думать и при этом звучать авторитетно. Если голый парень — мой мужчина, то вопрос будет стоять «убийство-самоубийство» или «убийство-несчастный случай».
  «Вам нужна психологическая аутопсия».
  «Я не думал формально, но предполагаю, что так». Он улыбнулся. «Ты сделал их для крипты. Они платят нормально, верно?»
   «Лучше, чем в отделе».
  «Низкая планка, амиго. Ты не против, если я позвоню Басе, посмотрим, смогу ли я начать оформлять какие-то документы по этому поводу?»
  "Конечно."
  Он согнул пальцы. Беспокойно.
  Я сказал: «Но если все, что вам нужно, это немного теоретизировать, то это не будет большой проблемой».
  «Ну», — сказал он, неловко улыбаясь, — «никогда не знаешь. Слишком много странностей с этим происходит».
  "Нравиться?"
  «Ничего, что я мог бы указать, просто ощущение. И, амиго, лучше, когда становится странно».
  «Я приму это как комплимент».
  «Так и задумано». Он ухмыльнулся. «Давненько тебя не видел».
  —
  Он вывел меня из кухни в гостиную, бежево-белую и изысканную, за исключением мятого одеяла и подушки на большем из двух серо-коричневых диванов. Белая дверь закрывала вход в то, что, как я предполагал, было лестницей на второй этаж.
  Я сказал: «Никакого взлома, оружие под рукой, кто-то ночевал. Его одежду тоже отправили в склеп?»
  Он нахмурился. «Никакой одежды, это часть странности. Нигде здесь, ни, пока, снаружи. Люди не пустят нас в свои замки, но, может быть, мы сможем заглянуть на задние дворы. Или владельцы найдут тайник».
  «Парень спрятал где-то свою одежду и удостоверение личности, а потом появился голым?»
  Он пожал плечами. «Может быть, все началось как авантюрный вызов для секса. Или, если ворчливый сосед прав, авантюрный вызов. В любом случае, он появляется в аутсайдерах, чтобы добавить остроты, намереваясь вернуться позже за своими шмотками и удостоверением личности. Они вдвоем начинают тусоваться, но все идет не так, и он оказывается на диване».
  «Она позволяет ему остаться, а не выгоняет?»
   Этот вопрос его беспокоил. Как это бывает с застарелой язвой.
  «Я знаю, знаю — может, он устал, Алекс, и она пожалела его. Неудачное свидание тоже могло бы сюда вписаться. Она успокаивала его, потому что у них были отношения. Но вместо того, чтобы устроиться на диване, он ворочался и заводился. Какой лучший способ вызвать мужскую ярость, чем сексуальное отвержение?»
  Я указал на белую дверь. «Ее спальня наверху?»
  «Прямо наверху лестницы, но никаких признаков романтики или борьбы там или где-либо на втором этаже. Вот почему я предполагаю, что это началось и закончилось на первом этаже».
  Я сказал: «Вечеринка проваливается, она просит его уйти, он торгуется за диван, она соглашается и идет спать наверх. А потом по какой-то причине она возвращается сюда?»
  «Может быть, он шумел. Кричал, ходил кругами, ей надоело, и она спустилась, и теперь она готова выгнать его».
  «Он не слышит, берет нож на кухне и убивает ее? Но не на кухне и не здесь, крови слишком мало».
  «У нее есть защитные раны, некоторые из них могли быть на кухне, если бы была конфронтация. Или это его кровь — соскальзывание ножа».
  Я закрыла глаза, на мгновение задумалась. «Он гонится за ней, закалывает ее, а затем выбегает на улицу и его сбивает фургон».
  «Вы психолог. Вы считаете это невозможным?»
  Когда дело касается человеческого поведения, мало что невозможно. Но этот сценарий казался неправильным. Надуманным.
  С другой стороны, первое впечатление может быть совсем неверным. А у Майло самый высокий процент раскрытия информации в отделе; его интуиция заслуживает уважения.
  Мое молчание может его нервировать. Он пнул одну пятку другой.
  Я сказал: «Не невозможно. Так где же это произошло?» Хотя я и так знал.
  Он открыл белую дверь, и мы прошли еще несколько ужасных шагов.
  —
  Когда женщин убивают дома, чаще всего это происходит в спальне, а кухня занимает второе место. Эту женщину убили в узком коридоре с деревянным полом, ведущем из гостиной в то, что, по-видимому, было кабинетом. В дальнем конце узкая лестница под прямым углом наверх. Неудобный дизайн и размещение. Прикрепленная деталь, указывающая на более позднюю пристройку.
  Мой взгляд переместился на лестницу, потому что мой мозг откладывал взгляд на тело.
  Нет смысла откладывать.
  Она была босиком, с длинными густыми светлыми волосами, развевающимися вокруг ее головы.
  Золотистый блонд там, где кровь не окрасила его хной. На ней был черный шелковый халат с узором из зеленых и золотых драконов и больше ничего. Пояс халата лежал по бокам, сморщенный затвердевшей кровью, во что-то похожее на секции ленточного червя. Моей первой мыслью было, что кто-то дернул одежду, чтобы обнажить ее сексуально, но когда я присмотрелся, я задался вопросом.
  Убийцы, движимые похотью, лишены воображения и, манипулируя своими жертвами,
  В одежде они, как правило, следуют сценариям: обнажают тело, чтобы унизить его, разрывают ткань в клочья в порыве гормональной ярости или отрабатывают позы, гротескно имитирующие всеобщую страсть.
  Полоска голой кожи этой жертвы, обнажённая спадающим халатом, была узкой и нетронутой.
  Может быть, просто во время борьбы развязалась одежда.
  Любая борьба казалась минимальной. Сквозь пластиковые пакеты, завязанные вокруг рук, я различил фиолетовые соломинки оборонительных ран на обеих ладонях. Но они выглядели скудными и неглубокими.
  Не затянувшаяся битва. Единственная, жестоко эффективная рана оборвала жизнь этой женщины: диагональный разрез на левой стороне шеи, обнаживший вены и трахею.
  Эта фотография останется со мной на некоторое время.
  Я отодвинул это в сторону и заставил себя представить эту сцену.
  Выражение удивления и ужаса на ее лице, когда она пыталась отразить нападение.
  Неудача. Боль. Крах. Вечность.
   Ее лицо было наклонено в сторону от того места, где я стоял. Сделав несколько вдохов, я встал на колени и внимательно посмотрел. Взлетел вверх, как будто дернутый веревкой, чувствуя, как тепло уходит из моего тела.
  Майло схватил меня за руку. «Ты в порядке?»
  Я выдохнул.
  "Алекс?"
  «Я ее знаю».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  5
  Я познакомился с Корди Ганнетт два года назад в отделанном панелями из красного дерева кабинете судьи Высшего суда в главном здании суда в центре города.
  Нет, не встречал. Встретил — это более подходящее слово.
  Закрытая сессия была попыткой посредничества в споре об опеке между парой разводящихся владельцев спортзала. Моя работа заключалась в том , чтобы оценить способности каждого из них воспитывать двухлетнюю дочь.
  Я занимаюсь оценкой опеки уже много лет и установил свои правила.
  Опасаясь показаться шлюхой, которой платят за игру, я никогда не работаю ни на одну из сторон, а выступаю беспристрастным агентом суда. Иногда это означает, что все в итоге остаются довольны мной, иногда — наоборот. Когда я подписываю свои отчеты, я знаю, что я была осторожна, справедлива и максимально близка к объективности, насколько это вообще возможно для человека.
  Некоторые дела об опеке подразумевают нащупывание пути через тупики эмоциональных нюансов и поведенческих тонкостей. Но не в том деле, которое привело меня к контакту с Корди Ганнетт.
  Мать, танцовщица и инструктор SoulCycle, была настойчивой и амбициозной.
  Также любящий и внимательный к дочери, склонной к застенчивости. Отец, бывший борец колледжа, преподававший силовые тренировки и немного смешанные боевые искусства, не был ни тем, ни другим.
  К этому следует добавить, что у него была история домашнего насилия со стороны трех предыдущих подружек, включая осуждение за нанесение побоев, за которое он получил тюремный срок.
  Уровень злобы не поднялся так высоко с единственной женщиной, на которой он женился. Пока что.
   Когда я наблюдала за ним с дочерью, он понятия не имел, что делать, говорил очень мало, казался отстраненным. Когда он пытался заинтересовать ребенка, она отстранялась от него.
  Когда она отошла от меня, я прокомментировал ее социальную дистанцию, но он отмахнулся. «Она слишком маленькая, чтобы думать».
  Несмотря на первые впечатления, я не торопился, как всегда, наблюдая за взаимодействием в моем офисе, в семейном доме и в близлежащем парке. Отношения между отцом и дочерью так и не сложились, и ему не потребовалось много времени, чтобы начать отменять встречи.
  Я вошел в кабинет с четким представлением того, что я собираюсь сказать. Затем адвокат отца огорошил адвоката матери, объявив о неожиданном эксперте.
  В юридическом мире экспертиза — это формальный статус, устанавливаемый в суде. Процесс начинается с прямого допроса предполагаемого мудреца дружелюбным советником, направленного на полировку имиджа до блеска: отметка каждого года высшего образования, обучения и опыта; перечисление академических назначений, публикаций, преподавательских обязанностей, профессиональных наград.
  Когда недружелюбный адвокат чует уязвимость, все это немедленно оспаривается во время перекрестного допроса. Когда не обнаружено никаких щелей в броне, стратегия переключается на контроль повреждений: попробуйте сократить декламацию кратким: «Мы оговариваем».
  Практика семейного права — права в целом — не имеет ничего общего с правдой, а всецело связана с балансированием на грани и иллюзиями. Чем меньше судья или присяжные услышат о надежном свидетеле, тем лучше.
  При этом в ходе большинства досудебных разбирательств, включая заседания в камера, формального досмотра не происходит. Факт, который адвокат отца, грубый голосистый бродяга по имени Форрест Слоуп, пытался использовать.
  Он представил своего ученого с таким размахом, что у судьи поползли брови вверх.
  «Это, — прогремел он, — доктор Корделия Ганнетт!»
  Через несколько мгновений в комнату влетела стройная блондинка лет тридцати с небольшим, в обтягивающем черном платье-футляре, желтых туфлях на шпильках и с улыбкой на лице.
   направленная на судью. Затем она обратила свое очарование на меня, нацепив наносекундную гримасу.
   Давай будем друзьями?
  Адвокатом матери была впалощекая фанатка SoulCycle с металлическим голосом по имени Лара Эттингер. Угадайте, где она познакомилась со своим клиентом.
  Она сказала: «Ваша честь, необходимо установить экспертизу».
  «Это для суда», — сказал Форрест Слоуп, ухмыляясь. «Это свободный обмен идеями. Правильно, Ваша честь?»
  Судья, занимавший этот пост четыре месяца, выглядел озадаченным.
  Я пытался снова заинтересовать Корделию Ганнетт. Поскольку я проигнорировал ее надутые губы, она старательно избегала меня.
  Я что-то прошептал Эттингеру.
  Слоуп сказал: « Кхм. Свободный обмен, а не скрытые маневры со стороны мистера».
  Делавэр, Ваша честь».
  Эттингер сказал: « Доктор Делавэр. На самом деле, профессор Делавэр».
  Слоуп сказал: «Профессор? Те, кто не умеет делать, учат?»
  Эттингер поднялась на ноги. «Ваша честь, у нас была заранее определенная повестка дня.
  Учитывая предпринятую в последнюю минуту попытку г-на Слоупа помешать проведению заседания, я прошу объявить перерыв для совещания с профессором Делавэром».
  «Профессор», — сказал Слоуп, крутя пальцем.
  «Ваша честь, г-н Слоуп выходит за рамки и доводит ситуацию до перехода на личности. Явно действия того, кто знает
  —”
  Слоуп сказал: «Я знаю, что у меня есть все права на продвижение
  —”
  Судья заставил зал замолчать, издав звук, похожий на стон. Вытирая пот с верхней губы, он сказал: «Это меняет дело. Насколько долгий перерыв вы запрашиваете, мисс Эттингер?»
  «Час».
  «Уже скоро обеденное время, давайте встретимся через два часа».
  Когда мы уходили, доктор Корделия Ганнетт наконец повернулась ко мне. Снова улыбнулась, но глаза выдали ее. Даже близко не счастливая.
   —
  Когда Эттингер и я вернулись в зал два часа спустя, ни Слоуп, ни Ганнетт там не было, и Эттингер, маниакально возбужденная, сделала свой ход. «Если позволите, Ваша честь, я бы хотела обсудить недавно раскрытую информацию...»
  Дверь открылась. Слоуп ввалился один, жуя щеку. «Самое меньшее, что ты могла сделать, это подождать, Лара».
  Судья отмахнулся от него. «Что вы говорили, мисс Эттингер?»
  Эттингер потерла ладони. «Во время перерыва, который вы так любезно предоставили, ваша честь, мы провели небольшое исследование биографических данных г-на.
  эксперт Слоупа и обнаружил, что она не является таковой . Ее предполагаемая докторская степень получена в несертифицированной заочной школе, ее предполагаемый опыт в области детской клинической или педиатрической психологии или любой другой ее разновидности не существует , и на самом деле, в прошлом году ее привлекли к ответственности за искажение фактов —»
  Щеки Слоупа надулись. «Не имеет значения. Доктор Ганнетт хорошо знает моего клиента и располагает существенной информацией».
  «Она довольно хорошо знает вашего клиента, — сказал Эттингер, — потому что у нее были с ним близкие отношения ».
  Как похотливый голубь, Слоуп надул грудь и увеличил громкость своего крика. «Точно, Лара! Интимный. Происходит от латинского intimatus, что означает «сделать знакомым». Это наша цель здесь — ваша цель, я уверен, ваша честь. Сделать правду знакомой, а не оставить ее как туманную абстракцию. Я утверждаю, ваша честь, что в вопросах благополучия детей знакомство имеет большое значение, и что доктор Ганнетт находится в уникальном положении, чтобы пролить свет на межличностные достоинства моей клиентки...»
  Эттингер ухмыльнулся. « Я утверждаю, что фамильярность может порождать презрение, Ваша честь. Именно это г-н Слоуп и продемонстрировал этому суду и этим разбирательствам, пытаясь навязать шарлатану глубоко серьезное...»
  Слоуп нацелил палец. «Ты. Ты. Опасно приближаешься к клевете».
  «Наоборот, Форрест. Я говорю правду о злоупотреблении властью».
  Судья, выглядевший потрясенным, сказал: «Давайте встретимся через неделю».
   На следующий день отец отказался от своего права опеки.
  —
  Майло спросил: «Из-за Ганнетта?»
  «Я уверен, что это было частью этого», — сказал я. «Но он также заставил свою бывшую выписать ему чек на половину стоимости спортзала, и ему было наплевать на ребенка с самого начала».
  «Сентиментальный парень. Так вот, моя жертва оказалась крупным мошенником».
  «И большой любитель риска», — сказал я. «Представьте себе, что вы пытаетесь сделать это после того, как вас привлекли к ответственности за практику без лицензии».
  «Чем это разрешилось?»
  «Она отказалась от оспаривания, обещала не повторять, отделалась предупреждением. Несколько месяцев спустя она уже продавала себя в Интернете как эксперта по отношениям».
  «Никаких ограничений на этот счет?»
  "Неа."
  Он засунул руки в карманы, задумался на несколько секунд. «Я могу представить себе игрока, который впускает голого парня посреди ночи. Как ты понял, что она фальшивая?»
  «Я не знал, мне повезло. За несколько недель до этого я услышал о ней от коллеги. Один из его пациентов уехал к ней, и это его разозлило, поэтому он начал ее изучать».
  «Это он на нее пожаловался?»
  «Он или кто-то другой в похожем положении», — сказал я. «В любом случае, как только я рассказал адвокату матери, она быстро поискала в интернете в холле и получила массу информации. Позже мне стало любопытно, и я провел собственное расследование.
  История преддокторской работы Ганнетта была, мягко говоря, нетрадиционной.
  Модель, обнаженная танцовщица, и были предположения, что она снялась в порнофильме, хотя я так и не нашел доказательств этого. Она получила степень по почте, замутила с актером категории D и начала вклиниваться в круг почти знаменитостей».
  «Звучит как идеальная подготовка для эксперта по отношениям. Какой актер?»
   «Не помню».
  «Как тебе не стыдно, сынок. Это Лос-Анджелес, где твои приоритеты?» Он вытянул руки, пальцы его были беспокойны, словно он печатал без клавиатуры. «Так что, возможно, соседка что-то нашла и не совсем забыла остальное».
  «Или», — сказал я, — «она выбрала не те отношения для коучинга».
  —
  Несмотря на отсутствие активности в спальне, я попросила показать ее, и мы поднялись по неудобной лестнице. Ступени и площадка были покрыты коврами и чисты, как и спальня Корди Ганнетт, скромный, тусклый прямоугольник, обставленный низкой кроватью размера queen-size в бамбуковой раме-коробке. Стеганое покрывало цвета кофе не показывало никаких признаков беспорядка, за исключением загнутого угла. Красные бархатные тапочки стояли перед тумбочкой, на которой не было ничего, кроме лампы на гусиной шее.
  Дотошная женщина, но, возможно, не в тех вещах, которые имеют значение?
  Я осмотрел комнату. Остатки отпечатков пальцев появились в различных точках прикосновения.
  Майло сказал: «У нас их много, в основном один комплект, скорее всего, ее».
  Он был прав. Здесь ничего не произошло.
  Мы вышли из дома и вернулись на тротуар.
  «Итак», — сказал он, — «может быть, вы сочтете нужным назвать мне имя папы, чей ребенок его не любил?»
  Я сказал: «Тайлер Хоффгарден».
  Он моргнул. «Просто так? Никаких проблем с конфиденциальностью?»
  «Дела об опеке являются публичными документами».
  «Как только они поссорятся и выявят себя, никакой защиты?»
  «Нет, если только вы не получите приказ о запрете».
  «Кто это делает?»
  «Люди с серьезными деньгами», — сказал я.
  «Обычные люди — это честная добыча».
  «Как всегда», — сказал я. «Главное, чтобы дети не стали добычей для честных игр».
   Наше внимание привлек шум за пределами зоны видеонаблюдения.
  Мо Рид, направлявшийся в нашу сторону из квартала, был остановлен двумя женщинами, которые вышли из соседних домов на восточной стороне улицы. Один в колониальном стиле, другой в средиземноморском стиле, у каждого на подъездной дорожке стоял Range Rover.
  Женщины стояли бок о бок, руки на бедрах, мини-перчатка. Обе были в возрасте около тридцати лет, стройные, привлекательные и ухоженные, в черных кашемировых топах, которые заканчивались до середины бедра, леггинсах и кроссовках Technicolor.
  Пара блондинок, одна равномерно медово-золотистого цвета, другая платиновая, с черными кончиками и намеренно неровными черными корнями.
  Черные колготки для All Blonde, телесного цвета для ее тигровой подруги. Словно часть танцевальной рутины, каждая из них одновременно освободила руку и начала помахивать указательными пальцами Риду. Полированные ногти искрились на солнце, отбрасывая крошечные, светящиеся точки цвета. Красивые лица нахмурились.
  Разгрузка на Рида. Молодой детектив терпел это с буддийским спокойствием, собирался ответить, когда Хани заметила Майло, указала на него и спросила Рида о чем-то. Что бы он ни сказал, она повернулась к нему спиной и пошла к нам, а ее спутник последовал за ней.
  Майло сказал: «Время для связей с общественностью, подождите».
  Подбежав к женщинам, он встретил их у линии записи, некоторое время сам слушал, хотя казался отвлеченным. Наконец, он сказал что-то, что, казалось, успокоило их. Они начали уходить, и я услышал, как он сказал: «Еще одну вещь, пожалуйста?»
  Платиново-черный спросил: «Что?»
  Ее громкость, должно быть, заставила его осознать свою собственную. Он убавил громкость, говорил долю минуты, слушал гораздо дольше.
  Доброжелательная улыбка не смогла успокоить женщин, когда они направились к своим входным дверям.
  Майло вернулся, покачав головой и проверив свой телефон, прежде чем убрать его в карман.
  Я сказал: « Вы тут главный? Ладно, хватит мешать, откройте улицу, чтобы мы могли отвезти детей в школу и продолжить свой день » .
   «Вы все это слышали?»
  "Неа."
  Он уставился на меня. «Почти слово в слово, за исключением пары ругательств». Он рассмеялся. «Новое поколение матерей, не могу представить, чтобы мои так ругались. Как ты это умудрилась?»
  «Назови это догадкой. Ты согласился, да?»
  «Нет причин не делать этого». Он рассмеялся. «В аду нет такой ярости, как у отвергнутой матери».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  6
  Рид остался стоять там, где его остановили женщины, разговаривая по телефону. Когда он отключился, Майло поманил его, пробормотав:
  «Ого, у этого парня такой взгляд, будто отсутствие новостей — это плохие новости».
  Когда Рид пришел туда, он спросил: «Зиппо на холсте?»
  «К сожалению, LT пока без одежды и кошелька. Нам осталось пройти еще один квартал. Если ничего не обнаружится, мне его расширить?»
  «Да, давай еще три. Какие-то проблемы с доступом?»
  «Мы отбиваем около...700».
  «Лучше, чем у мажоров», — сказал Майло. «Включая возмущенных мамочек?»
  Рид рассмеялся. «Они пара, не так ли? Да, они разрешили мне поговорить через их двери. Потом они, должно быть, позвонили друг другу, решили, что они злятся. Я успел спросить их, знают ли они доктора Ганнетт, и та, у которой были черные пряди в волосах, отшила меня и снова начала открывать улицу, у ее ребенка тест, просто несправедливо, что он должен страдать. Я сказал, что спрошу у тебя, какой график, но когда они узнали, что ты босс, они мчались прямиком ко мне».
  Майло сказал: «Полезен. Один из них также сказал мне, что Ганнетт слишком флиртовал с ее мужем, но сказал, что это не имеет большого значения. В любом случае, они правы, что Ганнетт — обманщик».
  Он рассказал о внутрикамерном противостоянии.
  «Прошлое проверено», — сказал Рид. «Это может все усложнить. Что-нибудь еще нам следует знать о ней, Док?»
   Я покачал головой.
  «Что-нибудь еще вы хотите, чтобы я сделал, лейтенант?»
  «Нет, просто продолжайте искать одежду и удостоверение личности. Я дам вам знать, если что-то изменится».
  Когда Рид ушел, он сказал: «Парень прав, это может привести к осложнениям. У меня есть жертва со смутным представлением о правде, которая флиртует с мужьями других женщин, приглашает голых парней к себе домой и, возможно, продолжает вести двойную жизнь как дикий ребенок, а человеческие отношения — фу-фу. Можете узнать о ней побольше? Как вы сказали, она могла переманивать пациентов у других врачей. Как насчет того, чтобы связаться с психотерапевтом, который вам о ней рассказал, и узнать, что он или она знает?»
  Я взглянул на синий дом. «То, что я там увидел, не было похоже на профессиональную ревность».
  «Мне тоже нет, я просто шарю. Но поиск любого, кто с ней конфликтовал, может к чему-то привести. Это проблема, звонить?»
  "Неа."
  «Отлично, спасибо, что уделили время. Обнимите обеих красоток, которые вас терпели».
  Он всегда изобретателен, когда говорит мне уйти.
  —
  Дорога домой была сглажена слабым движением транспорта и омрачена плохими фотографиями.
  Мой дом, спроектированный Робином, белый, свежий, с большим количеством окон, и он стоит на крепких круглых бетонных пилонах с высоким входом, который максимально увеличивает вид. Я припарковал Seville перед домом и поднялся по лестнице на террасу у входа.
  По ту сторону двери было белое, яркое пространство, тихое, если не считать моих гулких шагов. Пройдя гостиную и кухню, я вышел через служебную дверь и спустился в сад, где остановился у пруда, чтобы покормить кои. Когда рыба закончила хлюпать в знак благодарности, я продолжил путь к касите, где находится студия Робина.
  Она строит и ремонтирует дорогие струнные инструменты, имеет международную репутацию и становится все более занятой. Сегодняшняя повестка дня состояла из трех частей: экстренный ремонт грифа кислотно-зеленого баса Ibanez иконы трэш-метала, продолжение кропотливой реставрации изысканного, столетнего Martin и исправление ослабленных скоб на уде Nahhat, сделанном в Алеппо, Сирия, в 1927 году, когда этот город был красивым и цивилизованным.
  Она сидела на своей скамейке, миниатюрная и пышнотелая, каштановые кудри повязаны красной банданой, в черном комбинезоне поверх белой футболки и увеличительных очках с квадратными линзами. Одна рука поднялась в пятипальцевом приветствии. Другая щипала микроплитку с инкрустацией из слоновой кости.
  Вспышка улыбки. «Одну секунду, дорогая».
  "Не торопись."
  Из глубины студии раздался оглушительный взрыв гортанного шума.
  Бланш, наш маленький французский бульдог палевого цвета, развалился на диване и издавал то фаготное храпение, то собачьи писклявые звуки.
  Ритмичные движения ее тела вверх-вниз заставили меня рассмеяться. Дыхание салями.
  Веко приподнялось, обнажив мягкую карую радужку.
  «Привет, милашка».
  Робин сказала: «Я не буду спрашивать, она это или я», и опустила плитку к розетке, окаймляющей резонаторное отверстие гитары.
  Бланш зевнула и обдумала свой следующий шаг, наконец, сползла вниз и приземлилась на ноги. Отряхнувшись и наклонив голову, она дважды чихнула, подошла ко мне вразвалку, потерлась головой о мою штанину и счастливо замурлыкала, когда я ее погладил.
  Робин, все еще глядя в лупу, проверила плитку, сняла очки и встала. Когда она шла к нам, Бланш оставила меня и побежала к ней, тяжело дыша, словно воссоединяясь с давно потерянным родственником.
  «Хорошая попытка, подруга, но я знаю, на чьей ты стороне. И я в любом случае собираюсь его крепко поцеловать, так что сделай так».
  —
   Мы сидели на диване и пили кофе, Бланш плотно прижалась между нами.
  Храп.
  Робин спросила: «Как она это делает? Просто засыпает?»
  Я сказал: «С чистой совестью».
  «Восемнадцать часов в день?» Она наклонилась и поцеловала Бланш в макушку. «Сладких снов, милашка — может, у нее верная идея, и сознание переоценено. Так что же ужасного произошло этим в остальном славным утром, моя дорогая?»
  Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, сколько ей рассказать. Я остановился на том, чтобы не оскорблять ее интеллект или не заставлять ее чувствовать себя исключенной, но и не слишком много, чтобы ее голова не заполнилась не тем.
  Следуя этой линии, я подвел итог, включив голого мужчину и фургон для переезда, но исключив кровь.
  «Зарезана посреди ночи в собственном доме?» Она вздрогнула.
  «Кошмар каждой женщины. Кто она?»
  «Помните, пару лет назад я рассказывал вам о человеке, который пытался выдать себя за эксперта по делу об опеке?»
  «Я помню. Ты был очень расстроен. Так вот кто это был?»
  Я кивнул.
  Она сказала: «Сумасшествие. С другой стороны, тебя вызвали, так почему бы и нет?»
  Мы сидели некоторое время, пока, как и ожидалось, оба не стали беспокойными. За коротким поцелуем последовал долгий и похлопывание по руке, свидетельствующее о потребности Робин в одиночестве. Она вернулась на свою скамейку, а я направился к двери студии, Бланш потопала за мной.
  Робин сказала: «Понимаешь, что я имею в виду, говоря о преданности? Теперь ты собираешься подсунуть ей угощение и укрепить фаворитизм».
  Я сказал: «Чего бы это ни стоило».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  7
  Человек, который рассказал мне о Корди Ганнетт, был нейропсихиатром, который был на десять лет старше меня, по имени Шелдон Стралл.
  У Шела был офис на Камден Драйв в Беверли-Хиллз и оживленная практика оценки взрослых и детей с эпилепсией и аномалиями мозга. Я обращался к нему за медицинскими консультациями, а он отправлял мне юридические консультации, когда вопросы были вне его компетенции или когда юристам требовалось больше одного эксперта. Он хорошо обучен, общительный, вдумчивый, с ним легко работать.
  Он пожаловался на Ганнетта в конце коллегиального обеда в греческом ресторане на Кэнон Драйв. Шел и я должны были давать показания по делу о несчастном случае в парке развлечений, в котором пострадал десятилетний мальчик. Адвокат истца попросил нас скоординировать наши отчеты. Мы оба отказались, сказав ему, что изначально синхронизация была неуместной, но как только отчеты будут готовы, мы будем готовы сравнить записи.
  Это время пришло. Сравнение заняло пять минут. Даже без подготовки мы согласились на основные моменты. Неудивительно, что травмы тела и души были очевидны и глубоки.
  Остальное время было посвящено разговорам о путешествиях и увлечениях — моей игре на гитаре, его игре на альте в барочном ансамбле — и, конечно же, внуках Шела.
  Закончив расхваливать, он положил недоеденную долму обратно на тарелку и сказал: «Алекс, можно тебя еще о чем-то спросить? Предупреждаю, я могу начать злиться, а я не хочу портить атмосферу».
  «Никогда не видел тебя злым».
   «Всегда что-то случается в первый раз».
  «Нет проблем, действуй».
  Он постучал по краю тарелки с хлебом аккуратно подстриженным ногтем.
  «Без обид, но я всегда думал, что у психологов такие же строгие законы в отношении искажения информации, как и у нас».
  «Мы делаем».
  «Ну, это не остановило какую-то шарлатанку — есть женская версия, мы говорим о женщине, шарлатанке? Как бы то ни было, правила не помешали ей выдать себя за психолога и переманить пациента. Переманивание меня не волновало. Вы же знаете, как я занят. Но этот конкретный пациент
  — подросток, технически взрослая, на самом деле ей восемнадцать. Но не взрослая, если вы понимаете, о чем я».
  Я кивнул.
  Он повозился с фаршированным виноградным листом. Закончил. «У девочки атипичное судорожное расстройство плюс множественные мягкие признаки, и ей требуется коктейль из лекарств, который, вероятно, изменится со временем. Вместо этого она бросила учебу и начала проходить межличностную терапию — что бы это ни было. Это что-то?»
  «Термин, который можно отнести к мусорному баку», — сказал я.
  «Я понял. Я пытался поговорить с матерью, и она, казалось, согласилась со мной, но она ничего не хотела делать, сказала, что ребенок непреклонен, думает, что я собираюсь накачать ее наркотиками. Это меня беспокоило, не то, что касается меня, мое эго в порядке. Ребенок не получает того, что ему нужно. Поэтому я сделал то, что обычно не делаю, и позвонил психологу. Дал ей несколько дней, чтобы перезвонить, и когда она не перезвонила, я нашел ее. На вашей доске ее нет. Есть ли еще где-то, куда мне следует обратиться?»
  «У нее могла бы быть лицензия семейного психотерапевта».
  Он покачал головой. «Ваш совет направил меня туда, и они ничего о ней не знали. То же самое и с советом по социальной работе. Я даже пытался обратиться в совет по сестринскому делу. Ничего. И она открыто указывает себя в Интернете как психолог. Взрослые, подростки и дети. Что вы думаете?»
  «Похоже, она подделка».
  «В век информации люди все еще так делают?» — сказал Шел.
  «Если им это сойдет с рук».
   «Полагаю, так — честно говоря, это случается и с врачами. В прошлом году в Восточном Лос-Анджелесе был парень, практикующий внутреннюю медицину. Его образование? Мясоруб в винном магазине. Чудесный мир, да? Так что теперь у меня есть глупый ребенок, который облажался из-за шарлатана».
  Я спросил: «Как зовут этого человека?»
  «Корделия Ганнетт. Слышали о ней когда-нибудь?»
  Я покачал головой.
  Он сказал: «Единственное, что есть в Интернете — это ее сайт, и то не так уж много, только ее имя, адрес и несколько терпеливых рекомендаций, которые, по-моему, выглядят довольно безвкусно. Единственный другой человек с таким именем в киберпространстве — это модель бикини с тропическим маслом для загара, очевидно, кто-то другой».
  «Если только Ганнетт не проведет интересную жизнь».
  «Хм», — сказал он. «Ты думаешь?»
  «Мне было бы любопытно».
  «Хм», — повторил он. «Теперь и я тоже».
  —
  Через неделю он позвонил. «Знаешь что, Алекс? Ты была права, мы говорим об одной и той же девчонке. Модель бикини утверждает, что у нее есть докторская степень, но у нее нет никакой лицензии. Я рассказала матери этого тупого ребенка. Она была недовольна, но все равно не взяла на себя обязательство вернуть ребенка — совершеннолетие и все такое. Меня это устраивает, у меня достаточно послушных пациентов, у нас обоих есть, зачем тратить время?»
  Несколько месяцев спустя я встретил его в коридоре зала суда и рассказал ему о трюке Ганнетта перед камерой .
  Он сказал: «Ей предъявили обвинение, и она все еще это делает?
  Невероятный."
  «Попытка неудачная», — сказал я. «Не получилось».
  «Для пациентки, которую она украла, тоже все сложилось не очень хорошо. Она оказалась в больнице с серьезным припадком. Наконец вернулась ко мне. Не так, как мне бы хотелось, чтобы все было правильно».
   —
  По словам автоответчика Шела, его не было в офисе целую неделю. Похоже, это был один из его редких отпусков. Я запросил обратный звонок, но не стал оформлять это как чрезвычайную ситуацию.
  Через двадцать минут моя служба подключила его. Его голос немного звучал, как будто его направляли через туннель.
  «Алекс. Что случилось?»
  «Помнишь Корделию Ганнетт?»
  «Как я мог забыть?» — сказал он. «Что, теперь она утверждает, что она стоматолог, и проводит терапию отношений для лечения заболеваний десен?»
  «Она ничего не делает, Шел. Ее убили сегодня утром».
  Тишина. «Ты шутишь — очевидно, что нет. Черт, что случилось?»
  «Непонятно», — сказал я. «Детектив, который этим занимается, тот, о котором я вам рассказывал,
  —”
  «Парень, который вовлекает тебя во все грязные дела».
  «Да. Я рассказал ему о своем опыте в зале суда и о том, что она с тобой сделала. Он попросил меня позвонить тебе и узнать, не раскопал ли ты еще что-нибудь на нее».
  «Нет, просто мошенничество с лицензией». Он рассмеялся. «Надеюсь, это не сделает меня подозреваемым. Скажи своему другу, что я не мог этого сделать, потому что я в Риме. Только что был потрясающий ужин в Ghetto, они все жарят, что-то вроде итальянской темпуры».
  "Веселиться."
  «О, я здесь. Сандра здесь вместе с Бонни, Джоном и внуками. Кейли двенадцать, и она любит искусство эпохи Возрождения. Она достаточно взрослая, чтобы быть моим свидетелем алиби?»
  "Без сомнения."
  «Серьезно, Алекс, это безумие. Ты думаешь, это как-то связано с этикой Ганнетта? Отсутствием?»
  Я сказал: «Может быть. А ты знаешь кого-нибудь еще, с чьими пациентами она издевалась?»
   «Нет, но это не кажется чем-то из области возможного, если ты аморален, ты аморален. Ты же меня знаешь, Алекс. Не то чтобы я легко возбудимый мальчик, но то, что она сделала, меня действительно раздражает. Думаю, если она сделала это не с тем человеком... погоди... Сэнди зовет меня к себе по какому-то поводу... в ресторане есть телевизор, Бочелли на метро, надо бежать».
  —
  Я позвонил в психиатрическую комиссию. Куча роботизированной голосовой почты, за которой последовал скучающий, роботизированный человек. Жалобы на лицензированных психологов регистрировались, но нелицензированными специалистами занимался другой офис в комиссии по делам потребителей, он не был уверен, какой именно.
  Мне потребовалось некоторое время, чтобы связаться с нужным человеком. Правильно, но неинформативно. Как только дела были ликвидированы, они были ликвидированы.
  Я спросил: «Чтобы спасти деревья?»
  Женщина на другом конце провода сказала: «Понятия не имею».
  Щелкните.
  Я зашла в Интернет, ввела имя Корделии Ганнетт и наблюдала, как заполняется экран.
  Первое, на что я обратил внимание, — это очередное обвинение в искажении фактов или жалоба от врача или пациента.
  Ноль. Просто гиперактивное присутствие в социальных сетях. Хорошее место для копания.
  Но после того, как я потратил много времени на пролистывание слов и изображений, у меня не осталось ничего полезного.
  Как и любой проницательный интернет-торговец, доктор Корди Ганнетт использовала свой ноутбук, чтобы напористо рекламировать себя. Множество «друзей» на Facebook. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это были такие люди, как Зигмунд Фрейд, Карл Юнг, Альберт Эллис, мадам Кюри, Далай-лама, Пол Маккартни, Фрида Кало, Мать Тереза и Мерил Стрип. В этом августейшем списке были и менее известные актеры и музыканты.
  Нет смысла составлять список для Майло; он будет проверять те же сайты.
  Ганнетт также упомянула то, что она назвала «словами, по которым стоит жить, только для тебя».
   Тридцать пять высказываний, состоящих из двух предложений; своего рода терапевтическое хокку.
  Я прочитал дюжину.
   Будьте добры. Но не позволяйте альтруизму поглотить вас.
  Не думай только о себе. Но цени себя.
   Не бросайтесь ни во что преждевременно. Но не упускайте прекрасное возможности, которые появляются на вашем пути.
   Выбирайте подходящего человека для интимных отношений. Но не забывайте о менее интимных связях, потому что социальная память подобна мышечной памяти; вы нужно практиковаться.
  Банальность ежедневных гороскопов, которую невозможно объяснить.
  Не было смысла пытаться взять интервью у Фрейда и его коллег, поэтому я вернулся на домашнюю страницу Ганнетта и поискал реальное сообщение от участников списка ниже А-класса.
  Единственные отзывы, которые она перечислила, представляли собой множество анонимных одобрений.
  Доктор Ганнетт помог мне больше, чем я мог себе представить. Живой сокровище. AM
   Доктор Корди такая добрая и милая, плюс она просто умница. MT
   Я ходил ко многим другим психиатрам, но до доктора Корди мне никто не помог. Позвоните ее. Сейчас. BT
  Несмотря на всю свою кибер-уязвимость, Корди Ганнетт скрывала свою личную жизнь от посторонних глаз.
  Я перешел на деловые и профессиональные сайты. Те же самые одобрения дословно, вместе с другими в том же льющемся тоне. Пять звезд повсюду. В эпоху автоматизированного надувательства это означает меньше нуля.
  Я задавалась вопросом, не оказалось ли искушение снова подделать свои документы непреодолимым.
  Это не так. Названия, которые она себе давала, различались от сайта к сайту, но она старалась, чтобы они оставались двусмысленными.
  Консультант по взаимоотношениям, специалист по межличностным проблемам, консультант по эмоциональной адаптации, а в одном случае — и психолог-консультант по урегулированию конфликтов.
  Я переключилась на фотосайты в надежде, что там найдутся какие-нибудь снимки из ее модельного бизнеса. Изображения были примерно такого типа: «Доктор.
   «Ганнетт» сидит за столом, золотистые волосы собраны в шиньон, на ней белая блузка с длинными рукавами, застегнутая на все пуговицы, и большие квадратные очки в черной оправе.
  Бежевая комната, книги за спиной. Офис, который я видел сразу за ее трупом. На нескольких снимках были ссылки на видео на YouTube.
  Двадцать пять мини-фильмов длились от одной до трех минут. Большинство рекламных роликов можно было удалить за пять секунд. Достаточно времени, чтобы донести сообщение от компании по производству органической косметики, производителя спортивной мази на основе каннабиса, поставщика сумок, сшитых из переработанного денима, и — в виде штриха крупного корпоративного спонсорства — двух компаний по срочному страхованию жизни, пытающихся убедить вас, что им действительно не все равно.
  Содержание видео было пересказом письменных советов Корди Ганнетт. Ниже: те же самые одобрения.
  До моего назначения опеки оставался час. Я провела у экрана вдвое больше времени, чувствовала себя так, будто месила тесто для хлеба.
  Слишком много ничего не может с вами сделать.
  Как только я вернулся с кружкой кофе, Майло превратил ничто во что-то.
   OceanofPDF.com
  ГЛАВА
  8
  Звонок с его личного мобильного телефона застал меня в тот момент, когда я сделал первый глоток.
  "Как дела?"
  «Я вас поймал», — сказал он. «Хорошо. Как зовут адвоката, который пытался привлечь Ганнетта в качестве эксперта?»
  «Форест Слоуп».
  "Невероятный."
  «Он актуален?»
  «Не в плане дыхания», — сказал он. «Убит пару лет назад, дело открыто. Помните, когда в камерах произошло то, что было?»
  «Позвольте мне проверить...март».
  «Его убили в ноябре. Не здесь, в Палм-Дезерт. Я узнал об этом, потому что проверял твоего плохого папочку, Хоффгардена, из-за его отношений с Корди и истории DV. А еще, учитывая, что он был тренером по поднятию тяжестей, я подумал, что он крепкий парень».
  «Сильный и большой», — сказал я. «Примерно шесть футов три дюйма и два тридцать дюймов, сплошные мышцы.
  Почему это имеет значение?»
  «Это не для Корди, но это может быть для того, чтобы вырубить Накеда, а затем вытащить его наружу, чтобы где-нибудь его бросить. Появляется фургон, планы меняются. Накеда бросают прямо в него, миссия выполнена».
  «Голый — вне вашего поля зрения как убийца».
  «Далеко не так, он прямо на экране», — сказал он. «Но узнать что-либо о нем означает ждать лаборатории, а мне не нравится ничего не делать. Сцена попахивает чем-то близким и личным. Я был в доме Ганнетта и
   нет никаких признаков того, что у нее был какой-то любовный интерес, так что, возможно, она и Хоффгарден все еще были связаны на каком-то уровне. Старая страсть, выходящая из-под контроля, может нанести большой урон».
  Я сказал: «Никакая личная жизнь не соответствует тому, что я только что увидел на ее страницах в соцсетях. Одни дела».
  «Правда... так что, возможно, у нее была глубокая тайная жизнь».
  «Или вообще ничего, и она действительно была полностью занята коммерцией. С точки зрения того, кто снимает Naked, зачем беспокоиться, если ее тело осталось в доме?»
  «Я думал об инсценировке. Сделать так, чтобы выглядело так, будто Нагая убила ее и выбежала из дома в ярости. Именно это я и предполагал, пока не включились серые клетки, и я не понял, что мне нужно избегать туннельного зрения. И то немногое, что я знаю о Хоффгардене, вызывает у меня зудящее чувство».
  «Какая у него связь со Слоупом?»
  «Тренер–клиент. Когда я гуглил Хоффгарден, его имя всплыло в статье Desert Sun об убийстве Слоупа. Судя по всему, он переехал в Палм-Спрингс и открыл там спортзал, а Слоуп был одним из его постоянных клиентов.
  Хоффгарден был процитирован вместе с несколькими другими знакомыми Слоупа.
  Вы ведь не очень-то высокого мнения о Слоупе, верно?
  «Не большой поклонник».
  «Другие были. Отличный парень, без рубашки, обычная ерунда, которую вы получаете с мертвыми людьми, независимо от того, кем они были на самом деле. Я позвонил детективу, которая работала над этим делом. Технически оно открыто, но холодно. Она считает, что это ограбление с проникновением в дом, которое закончилось ужасно. Палм-Дезерт — тихий город с точки зрения преступности, но в Палм-Спрингс есть проблемы с бандами, и есть также побочные отвратительные явления от Коачеллы».
  Я спросил: «Слоуп тоже переместился в пустыню?»
  «Или это, или у него там был дом на выходные. Суть в том, что он не появился на гольфе с друзьями, то же самое было и на ужине позже в тот день, поэтому они пошли проверить. Машина Слоупа была там, но он не ответил на звонок или телефон, поэтому они вышли на задний двор, увидели, что раздвижная стеклянная дверь сзади была не заперта, и вызвали полицию. Дом был разгромлен, а Слоупа лежал в постели, задушенный лигатурой, вероятно, ремнем. Была сигнализация, но она
   был выключен. Местный D не нашел этого примечательным, как я и сказал, район безопасный, и люди расслабляются.”
  «Соответствовала ли эта сцена вторжению?»
  «На первый взгляд, так оно и есть», — сказал он.
  «У тебя есть сомнения?»
  «Местный D не показался мне человеком, который слишком много работает, поэтому, не заглянув в книгу об убийстве, я не буду ничего предпринимать. Сейф не был тронут, а в ящике спальни были наличные; единственное, чего не хватало, — это куча дорогих часов. Ни один из них не появился ни в одном ломбарде в округе. Но если это были гангстеры, у них есть другие торговые точки. Или какие-то негодяи разгуливают, щеголяя Rolex и Patek Philippes».
  Я сказал: «Хоффгарден, должно быть, был доволен работой Слоупа над разводом, если он поддерживал с ним отношения».
  «Да, но домашняя история Хоффгардена говорит о том, что отношения с ним, как правило, ухудшаются. Что продолжает меня раздражать, так это то, что и Слоуп, и Ганнетт были убиты в своих домах в престижных районах, и Хоффгарден знал их обоих. Я проверил его базы данных, и до домашней драки с его подружками у него были судимости за нападение и за нанесение побоев. Бар давал отпор, когда учился в колледже. Между колледжем и его первым DV прошло шесть лет, но вы знаете, как это бывает».
  «Людям многое сходит с рук».
  «Почва, на которой произрастает преступление, остается богатой, амиго. В идеальном мире я мог бы вызвать в суд сотовый телефон Хоффгардена и посмотреть, какие вышки он пинговал, когда беднягу Корди зарезали, но я в нескольких галактиках от обоснования повестки. Между тем, Голый все еще остается лицом, представляющим интерес — называть его так звучит легкомысленно, жаль, что у меня нет имени».
  «Нет совпадений с его отпечатками?»
  «Отпечатки еще не сняты, его все еще обрабатывают», — рассмеялся он.
  «Еще один гуманистический термин из мира правоохранительных органов. Так что еще вы узнали о мисс Корди в Интернете?»
  «Она была искусным саморекламщиком и, похоже, избегала любых других мошеннических заявлений».
   «Если то, что видела соседка, означает, что она принимала клиентов дома, то я не нашел никаких доказательств этого. Никаких карточек пациентов в доме и никаких записей об офисе».
  Я сказал: «Отсутствие файлов в доме ничего не значит. Лицензированные специалисты должны вести записи, но нет никаких правил, регулирующих то, что она сделала».
  «Плата за грех. Не думал об этом. Как бы она ни зарабатывала деньги, их было много, Алекс. Шестьсот тысяч на инвестиционном счете в Morgan Stanley плюс восемьдесят на текущем счете».
  «Это может быть отчисления за рекламу. У нее двадцать пять видео, которые гуляют в сети, и все они спонсируются».
  «Кто?»
  Я ему рассказал.
  Он сказал: «Нью-эйдж хипстерские штучки плюс старая школьная страховка».
  «Старая школа могла означать более глубокие карманы», — сказал я. «Уход в корпорацию мог быть ее долгосрочной целью».
  Он спросил: «Есть ли какие-нибудь странные комментарии по поводу видео?»
  «Единственные публикации — это одобрения, которые она получила на своем веб-сайте.
  Дословно.”
  «Контролирование информационного потока. Госпожа Предприимчивая. Как долго длятся видео?»
  «От одной до трех минут».
  «Вы думаете, что реклама на такую тему может принести серьезные деньги?»
  «Люди заходят в систему, чтобы увидеть котов с усами Гитлера».
  «Хорошее замечание. Так что у меня есть возможность иметь сомнительную частную практику, полную клиентов, которых я не могу идентифицировать, и/или кучу прибыльной киберболтовни.
  В этой женщине, Алекс, есть ощущение оторванности. Включая отсутствие родственных связей, которые я могу найти. На ее телефоне был один листинг для Maternal Entity, который не звучит слишком тепло и уютно. Возвращается к неработоспособному номеру».
  «Каковы остальные ее контакты?»
  «Бизнес», — сказал он. «Не усадочные штучки, а основы. Арендодатель, сантехник, электрик, павильоны, Whole Foods, Trader Joe's, куча доставки еды
  услуги, химчистка. Одно бросалось в глаза: ни одного ресторана. А в кладовой и холодильнике было полно еды, так что, похоже, она была домоседкой. Но можно было бы подумать, что просто с точки зрения пиара она хотела бы распространяться, как когда-то, когда она тусовалась с типами из шоу-бизнеса».
  Я сказал: «Возможно, именно поэтому она выбрала уединение».
  «Был там-и-делал-это».
  «А при таком большом доходе, зачем беспокоиться? Что-нибудь еще по телефону?»
  «Нет, просто здоровье. Физическое, а не психическое. Стоматолог, гинеколог, окулист, так что, может, я смогу чему-то научиться у кого-то из них. Что касается окулиста, я нашел контактные линзы в контейнере в ящике ее тумбочки и пару очков сверху. Большие черные оправы».
  «Она носит их в своих видео. Я не был уверен, что они настоящие».
  «Надеваете на себя ученый имидж? Ну, они определенно были настоящими.
  Насколько я могу судить, сильный. Понимаете, куда я клоню?
  Я сказал: «Плохое зрение могло сделать ее еще более уязвимой».
  "Точно."
  «Насколько глубоки были эти раны, полученные в результате самообороны?»
  Он сказал: «Довольно поверхностно, на самом деле. Почему?»
  «Ничто из того, что мы о ней знаем, не говорит о том, что она была пассивной, поэтому, скорее всего, ее быстро вывели из строя. С перерезанной шеей гораздо проще применить силу сзади. Я думаю, ее перевернули, обездвижили и порезали. Мне кажется, что это было сделано преднамеренно».
  «Даже с оружием возможности?»
  «В каждом доме есть кухонные ножи».
  «Хорошее замечание», — сказал он. «Вы имеете в виду убийство, а не преступление в состоянии аффекта?»
  «Не обязательно», — сказал я. «Запланировано — не обязательно означает долгосрочное планирование. И ночевка не обязательно должна быть ограничена двумя людьми».
  «Тройка? Корди, Накед и еще один человек... может быть, Хоффгарден».
  «Интересная обстановка».
  «Как устроен твой разум. Ну и что, что тройничок не удался?»
   Я сказал: «Возможно, Найкед занял диван, но Номер Три, кем бы он ни был, попросили уйти. Корди поднялась наверх в свою спальню, думая, что все уже решено. Потом Три решил, что его не отшвырнут вот так, и остался в доме, не зная об этом от двух других.
  Или прямо снаружи, держа заднюю дверь открытой. Он немного помучился, наконец решил действовать, взял кухонный нож с колоды. Первый шаг — позаботиться о своем сопернике».
  «Столкновение скрыло ножевое ранение?»
  «Или травма от удара тупым предметом, если он решил ударить парня по голове и разобраться с ним позже. Раздавливание можно было бы легко замаскировать. Как только с этим было покончено, он пошел на Корди. Но прежде чем он смог добраться до ее спальни, она спустилась вниз, потому что что-то услышала. Она сонная, близорукая и неподготовленная. Встречает Трое в коридоре, происходит короткое противостояние, она протягивает руки, получает поверхностную рану, он сдерживает ее, перерезает ей горло и оставляет ее тело там».
  Он сказал: «И выводит Нагого наружу».
  Я сказал: «Может быть, чтобы запутать ситуацию».
  «Секс, ревность, деньги, придерживайтесь классики. Хорошо, я позвоню тому, кто проводит вскрытие, и посмотрю, смогут ли они отделить какую-либо рану от беспорядка, который создал фургон. Спасибо, доктор, я всегда могу рассчитывать на то, что вы проведете меня по интересным местам».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  9
  Я посмотрел статью Desert Sun. Ничего, кроме того, что абстрагировал Майло. Что мне показалось интересным, так это источники цитат о Форресте Слоупе.
  «Персональный тренер» Тайлер Хоффгарден; парикмахерша по имени Лизетт Монтаг, которая описала Слоупа как своего клиента и друга и с которой он запланировал ужин; супружеская пара по имени Йокум, которая управляла ландшафтным дизайном в загородном доме Слоупа; трое пенсионеров, два бухгалтера и банкир, которые образовали постоянную четверку для игры в гольф с юристом.
  Эти болваны были теми, кто проверил дом Слоупа, потому что
  «Форрест был фанатиком игры в гольф».
  Казалось бы, это были относительно случайные связи, каждый комментарий был вариацией на тему «он этого не заслужил».
  Супруги и родственников нет.
  Я искал что-нибудь еще о смерти Слоупа, нашел только похоронное уведомление из морга в Палм-Спрингс. Так что он, вероятно, переехал на постоянное место жительства в пустыню.
  Все еще нет упоминания о семье. Приглашение поделиться мыслями о
  «жизнь и времена Форреста Слоупа» не вызвали никаких эмоций.
  Как Корди Ганнетт, еще один социальный изолятор?
  Все одинокие люди.
  Это может привести к плохому концу. Достаточно несчастий, чтобы заселить город мертвых.
  Вернувшись на страницы Ганнетт в социальных сетях, я внимательнее рассмотрел ее знаменитых «друзей». Возможно, это напыщенные имена, но я переписал их и перебрал с десяток, прежде чем нашелся знакомый.
  Певица по имени Маре Нострум. Несколько лет назад Робин починила свою гитару, и Нострум зашла забрать ее, когда я случайно оказался в студии. Она отмахнулась от приглашения Робин попробовать инструмент, выглядя неуютно от этого предложения. Я решил, что инструмент был реквизитом.
  Позже Робин подтвердила это. «Только что поговорила с тем, кто ее знает, она не может сыграть ни одной ноты. А голос у нее отработан до чертиков».
  «Играю роль».
  Она сказала: «Вот почему они называют это представлением».
  —
  В реальной жизни Нострум был сгорбленным и истощенным, с некрасивым круглым лицом и опущенными глазами.
  Ее сценический образ представлял собой визжащую, скачущую, паучью фигуру в спандексе с белым макияжем на лице, подводкой вокруг глаз и остроконечными париками ярких цветов.
  В тот день, когда Робин нас познакомил, я протянул руку. Все еще прижатый к твердой древесине, Mare Nostrum едва задел кончики моих пальцев.
  Я улыбнулся, сказал «Приятно познакомиться» и пошел в свой кабинет. Через несколько минут я услышал, как закрылась входная дверь. Робин вошла одна, качая головой.
  Я сказал: «Застенчивый».
  «Окаменевший».
  «Обо мне?»
  «Насколько я могу судить, из жизни. Ей бы пригодился кто-то вроде тебя».
  «Почему она назвала себя в честь Средиземного моря?»
  «Она это сделала?»
  «Mare Nostrum», — сказал я. «Наше море» по словам римлян».
   Она рассмеялась. «То, что ты знаешь. Я понятия не имею. Она даже не итальянка».
  —
  Теперь, гадая, есть ли у Робин свежие контактные данные, я направился обратно в студию, добрался до кухни, где она сидела за столом и пила апельсиновый сок.
  Я сказал: «Давайте послушаем витамин С».
  «Давай послушаем за сахар. Составь мне компанию, красавчик».
  Я сел рядом с ней. «Я собирался спросить тебя, поддерживаешь ли ты связь с Mare Nostrum».
  «Я не, дорогая. Она не проявляла активности сколько... три, четыре года?
  Почему?"
  «Она указана как одна из подруг Корди Ганнетт».
  «Настоящий друг или рекламный друг?»
  «Не знаю», — сказал я. «Она также могла быть клиенткой».
  «Из-за ее проблем?»
  «Она действительно казалась грустной и испуганной».
  «Как ты думаешь, что она могла бы тебе рассказать?»
  «Я на самом деле не знаю», — сказал я. «Но у Ганнетт, похоже, не было никакой общественной жизни или семьи. Это значит, что Майло не с кем поговорить, а это окончательное убийство дела. Было бы неплохо найти кого-то, кто знает о ней хоть что-то. Не то чтобы Маре была болтливой, но ты играешь теми картами, которые тебе сдали».
  Она кивнула, выпила. «Так что понятия не имею, кто это сделал».
  «Нет, только теории». Я рассказал ей о голом мужчине как о подозреваемом или жертве, о неудачном сексе втроем.
  Она сказала: «У себя дома. Какой ужасный выход». Она допила сок и встала. «Давай посмотрим, смогу ли я найти свою старую адресную книгу и работает ли еще номер Маре. И она готова поговорить с тобой».
  «Очень признателен, милая. Никаких проблем, если она скажет «нет». Кажется, мое присутствие ее сбило с толку».
   «Я помню это». Она сжала мою руку. «Думала, это твоя подавляющая мужская аура».
  Я сказал: «Размер моей шляпы увеличивается».
  «Только шляпа? Я закончил работу на сегодня. Кхм».
  —
  Мы встали с кровати и оделись. Затем я последовал за ней обратно в студию, где она обыскала резной ореховый стол, который она использует для хранения вещей.
  Это темный, тяжелый, массивный кусок дерева, не в стиле Робин. С любовью изготовленный для нее отцом, когда ей было пятнадцать. Награда за ее освоение электроинструментов.
  «Не здесь… не здесь… где это ?»
  Из нее вылезли книги, каталоги, экземпляры журнала «Гильдии американских мастеров скрипичного гитары», другие периодические издания, которые она аккуратно складывала на полу. Стопка росла. «Чёрт, надо быть более организованной… не то чтобы кто-то пользовался книгой, когда можно хранить вселенную в телефоне… ах, наконец-то » .
  Она держала в руках черную кожаную спиральную записную книжку с тисненым названием и адресом столярной мастерской ее отца в Сан-Луис-Обиспо. Перелистывая страницы, она зачитала номер 818, который попробовала.
  Шесть звонков. Сонное «Алло?»
  «Кобыла?»
  "Да."
  «Привет, это Робин Кастанья».
  Пауза. «Кто?»
  «Гитаристка? Я работала над твоим Gibson Melody Maker несколько лет назад».
  «Я его продал».
  «Не собираюсь покупать, Маре. Мне было интересно...»
  " Кто ты?"
  "Робин. Кастанья. Ты приходил в мой магазин на Беверли-Глен".
  «У тебя была собака», — сказал Маре Нострум. «Рыжий мопс».
  «Французский бульдог», — сказал Робин. «Это Бланш».
   «Собака все еще у тебя?»
  "Я делаю."
  "Здоровый?"
  «Тьфу-тьфу-тьфу».
  «В прошлом году у меня умерла собака».
  «Мне жаль это слышать».
  «Это ритм жизни, Янис был старым. А у тебя?»
  «Скорее среднего возраста».
  «Позаботься о ней».
  «Будет сделано, Маре».
  «У меня тоже умерла кошка».
  «Мне жаль это слышать».
  «Ей было двадцать два».
  «Это долгая жизнь».
  «С ней, казалось, все в порядке», — сказала Маре Нострум. «А потом — нет. Рак».
  «Мне жаль это слышать...»
  «Зачем ты мне позвонил?»
  «Не знаю, помнишь ли ты, но в тот день, когда ты пришла забрать Melody Maker, там был мой парень».
  Тишина.
  Робин сказал: «Ничего страшного, если ты не помнишь...»
  «Да», — сказал Маре Нострум. «Похож на актера, а ты сказал, что он врач».
  «Он психолог. Его зовут Алекс, и он хотел бы поговорить с вами наедине».
  «А что насчет?»
  «Кто-то, кто добавил вас в друзья на Facebook. Корди Ганнетт».
  «Еще один психолог. Они друзья? Конкуренты? Враги?»
  Робин посмотрел на меня.
  Я прошептал: «Знакомые».
  Она повторила слово.
  Mare Nostrum сказал: «Конечно».
  "Конечно-"
   «Я поговорю с ним, почему бы и нет?»
  «Спасибо, я передам ему...»
  «Не сейчас», — сказал Маре Нострум. «Телефон — это, по сути, враг.
  Незнакомцы задают мне политические вопросы. Пытаются продать мне вещи, которые мне не нужны. Мне нравится смотреть на людей, когда они говорят со мной. Я научился хорошо расшифровывать».
  «Понял», — сказал Робин. «Могу ли я передать ему, чтобы он организовал...»
  «Он может прийти сюда и поговорить. Не ко мне домой, ко мне никто не приходит. Рядом есть парк, он может прийти туда. Не сейчас, скоро стемнеет, я не выхожу в темноте. Завтра. После завтрака. В десять часов».
  Робин посмотрел на меня. Я поднял большой палец вверх.
  «Звучит идеально, Маре. Где парк?»
  "Северный Голливуд. Кингсфорд-стрит. Он врач, он разберется".
  «Спасибо большое, Маре».
  «Я теперь Мэри. Другой был мошенником. Мне его дал мой менеджер.
  Я не хотел этого. Я думал, он издевается над моими ноздрями».
  Щелкните.
  Я сказал: «Я твой должник».
  Робин сказал: «Будет возможность выразить свою благодарность».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  10
  На следующее утро я узнал все, что мог, о тридцатидевятимесячной карьере Маре Нострум, урожденной Мэри Бланк.
  Имя, которое ей дали при рождении, появилось в статье Billboard о «выходе певицы на пенсию из-за проблем со здоровьем и других личных проблем». Цитата принадлежала ее менеджеру, парню по имени Чаки Роуз. Она заканчивалась заявлением о том, что «Mare Nostrum покинула нас, а Мэри Бланк прибыла».
  Когда меня спросили, означает ли это, что певица в конечном итоге вернется к выступлениям под своим настоящим именем, Роуз ответила: «Ваша догадка так же хороша, как и моя». Зная, что я делаю сейчас, я решила, что его клиент приказал ему увековечить эту перемену.
  Остальная часть статьи представляла собой краткую биографию. Со «стилем, который чередовался между торжественным и яростным, вокалист из Айовы» начинал как бэк-вокалист у британского металлиста с хриплым голосом по имени Иззо Лакс, чья сольная карьера пошла на спад после ухода из группы Thrombosis.
  Nostrum гастролировала с Lacks в течение сезона, перешла на разогрев у немного более успешных трэшеров на площадках среднего размера, достигла пика в качестве хедлайнера арены. Ее наивысшее место в чарте было 5, затем 11, затем 38.
  После этого — необходимое скольжение вниз.
  Последнее появление, которое мне удалось найти, было необъявленным появлением в клубе на Кауенге два с половиной года назад, о чем сообщалось в разделе «Календарь» LA Times. «Теперь спокойная» Мэри Бланк «сносно» спела две песни Нины Симон, прежде чем скрыться за кулисами.
  После этого наступило радиомолчание. Буквально.
   —
  Парк находился в пограничной зоне Северного Голливуда. Я поехал на север по Глену, перевалил через хребет в Малхолланде, который разделяет 310 и 818, поехал на восток по бульвару Вентура до Лорел Каньона и следовал по ряду GPS-координат.
  ведет через район обшарпанных квартир и цепких одноэтажных бунгало.
  Мини-парк Кингсфорда (так его обозначил департамент отдыха) представлял собой унылое пятно сорной травы, окруженное низкими розовыми стенами из блоков, изуродованными неряшливыми, неразборчивыми граффити. Дюжина парковочных мест, все пустые.
  Открытые ворота привели меня к единственной скамейке в этом пространстве, деревянным планкам с бетонными ножками, построенным для прочности, а не для комфорта. Двери в общественный туалет были заперты на висячий замок. Еще один блок, заполненный каракулями. Оборудование для отдыха было ограничено парой качелей, подвешенных на ржавых цепях над слоем песка. Одни качели висели криво. Песок был усеян бумажными обертками и раздавленными банками. Блестки стекла говорили: действуйте на свой страх и риск.
  Говорят, мэр хочет баллотироваться в президенты. Он из тех жеманных типов, которые любят чувствовать боль каждого. Я довольно хорошо представлял себе, какие парки в его районе.
  Я проверил скамейку на предмет посторонних предметов, сел и проверил телефон на наличие сообщений. Одно от адвоката, чье имя я не узнал. Он мог подождать. Прошло десять часов, десять пятнадцать, двадцать. Я задавался вопросом, не передумала ли Мэри Бланк, решила ли она потерпеть еще четверть часа.
  В десять двадцать восемь она появилась, оглядываясь, моргая. Она легко меня заметила, потому что я был там один. Я встал и помахал рукой, так или иначе. Она оставалась неподвижной еще несколько секунд, а затем продолжила идти ко мне.
  Она набрала около тридцати фунтов, которые ее красиво округлили. Короткие каштановые волосы сменились оловянными волнами до плеч. На ней был бархатный спортивный костюм цвета коньяка и белые New Balances. Чистая кожа, чистые глаза, никаких украшений, кроме нелепо броского рубинового кольца на левой руке.
  Огромный камень весом около пяти карат огранки «маркиз» достаточно прозрачен, чтобы сверкать в дымчатых лучах солнца.
  Заняться чем-то подобным в таком районе — весомая причина не выходить на улицу ночью.
  Она села рядом со мной, глядя вперед. «Ты выглядишь так же».
  «Ты выглядишь лучше».
  Она вздрогнула. «Теперь ты мне скажешь, что тебе нравятся толстые цыпочки».
  «Теперь я скажу тебе, что ты не толстый».
  «Скажите это MTV. Экран добавляет пятнадцать фунтов, я всегда голодал, чтобы не выглядеть как свинья. Мне дополнительно помогли. Вы понимаете, о чем я».
  «Мет?»
  «Не такое уж зло», — сказала она. «Рецептурные стимуляторы. Много доктора.
  Робертсы там. Так что вы хотите узнать о ней?
  «Сначала я расскажу вам, почему я хочу это знать. Ее убили вчера».
  Еще пара морганий. «И это важно для тебя, потому что…»
  «Иногда я консультируюсь с полицией».
  «Когда это иногда?»
  «Когда они спросят».
  «Мозгоправ на месте преступления», — сказала она. «Это могло бы быть шоу. Ну и что, что она была психом, как она... как это произошло?»
  «На данный момент известно немного. Извините, не могу вдаваться в подробности».
  «Не хочу подробностей. Не хочу ничего сумасшедшего в своей жизни. Даже не знаю, почему спросил. Наверное, потому что чувствую, что от меня ждут разговора».
  «Имеет смысл».
  «Это так?» — в ее голосе послышались нотки резкости. Она смотрела прямо перед собой.
  «Такое говорят люди, когда не имеют этого в виду. Как психотерапевты. Я знал кучу таких. Мне никто не помог. Мне пришлось помогать себе самому».
  «Тогда я особенно ценю, что вы меня увидели».
  «Потому что ты психиатр? Почему бы мне тебя не увидеть? Это было бы предвзято... Алан?»
  "Алекс."
  «Чего я не предвзят, Алекс. Я научился судить о каждой ситуации». Полуулыбка. «Ты можешь оказаться придурком, но, по крайней мере, я сам все узнаю».
   Я рассмеялся.
  Она спросила: «Ты когда-нибудь видел мое выступление?»
  «На видео».
  «То есть не раньше вчерашнего вечера. Или сегодняшнего утра».
  «На самом деле, много лет назад», — сказал я. «В тот день, когда я встретил тебя у Робин, она включила мне кассету».
  «Вы хотели узнать, кто эта занудная девчонка и как она смогла пробиться на сцену».
  «Нет, просто любопытно. Это недостаток характера».
  Она начала смеяться. Остановилась. «И что ты думаешь? О моем поступке».
  «Высокая энергия».
  «Вот таким я и был, Алекс. Громким, как пердеж после чили. Не умел играть на инструменте, не умел писать, раньше был хороший голос, но потом я испортил его криками, у меня появились полипы, потребовалась операция, голос так и не зажил на сто процентов. ЛОР сказал, что вылечил меня, все остальные думали, что я звучу так же. Мои уши говорили мне другое. В любом случае дела шли не так уж хорошо, поэтому я уволился. Не хотел быть фальшивкой. Как она».
  «Корди Ганнетт».
  «Корди», — сказала она. «Это примерно так же реально, как и вся эта чушь Nostrum, которую мне навязал мой менеджер. Как ее на самом деле звали? Кэрол?»
  «Насколько мне известно, Корделия».
  Она выглядела разочарованной. «Это звучит… как-то старомодно».
  Я сказал: «Возможно. Корделия была одной из дочерей короля Лира».
  «Король Лир... Шекспир, да? Может, мне это и поручили», — сказала она.
  «Еще в старшей школе. Она была героем или злодеем?»
  «Скорее трагическая фигура», — сказал я. «Любимица ее отца, но он в итоге изгнал ее, потому что она не призналась ему в любви».
  «Он звучит как придурок», — сказала Мэри Бланк. «Корделия». Она беззвучно прошептала имя. «Ну, эта Корделия была дерьмовой артисткой. Она появилась за кулисами после одного из моих концертов, висела на моем барабанщике. Он уходит...» Она изобразила пантомиму, фыркнув. «Оставляет ее со мной, она вся улыбается. Широкая улыбка, слишком большая. Она начинает говорить мне, что она доктор психологии,
  специализируется на человеческих отношениях или чем-то подобном. Какая-то чушь в этом роде. Я думаю, зачем ты мне это рассказываешь? Но меня воспитали вежливой девочкой в Эймсе, штат Айова, поэтому я говорю что-то вроде: «Правда?», и это ее вовлекает .
  Как будто я подсказал ей выплеснуть еще больше дерьма. В тот момент я заблокировал ее, представив тон в своей голове. Си-бемоль. Раньше я делал это все время, люди говорили со мной, я их заглушал си-бемолью. Даже когда я был трезвым. И ее голос облегчал это».
  "Как же так?"
  «Песенно-песенно», — сказала она. «Сироподобно».
  «Слишком резко».
  «Фальшивка. Напевная. Напевная, как культовая сучка. Пытается вести себя так, будто я ей действительно небезразличен, хотя мы только что встретились. А потом она начинает меня трогать. Такое странное маленькое похлопывание здесь».
  Надавливание на пятно на ладони.
  «Потом сюда». Ее плечо. «Потом сюда». Ее колено. «Как будто она какая-то целительница с волшебным прикосновением. Потом она наклоняется очень близко, как будто хочет поцеловать меня, и говорит: «Мэр, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, не стесняйся , звони. В любое время. Когда угодно». Я, вероятно, кивнул, потому что, как я уже сказал, в Айове вежливы. Большая ошибка. Она снова несет чушь, а затем вкладывает мне в руку свою визитку. Как будто она делает мне подарок».
  Еще один смешок вырвался из ее горла. На этот раз она выпустила его наружу.
  «Мне следовало бы сказать: «Убирайтесь к черту из моей гримерки».
  Я сказал что-то вроде: спасибо, я запомню. Потом Зак
  —мой идиот-барабанщик — возвращается и говорит: «Ладно, давай повеселимся». А она говорит: «Куколка, мы обсуждаем важные вопросы». Тогда я говорю:
  «Ничего страшного, мне пора в туалет, иди развлекайся». Я зашёл в туалет и остался там, и, слава богу, когда я вышел, их двоих уже не было, и я смог выкинуть си-бемоль из головы».
  Она сложила руки на коленях. «И это, Алан — бывший Эл — мой опыт с Кор делья ».
  «Разовая сделка», — сказал я.
  «Нет, на самом деле я видел ее еще раз. Вечеринка, не спрашивайте меня, где или когда, я был... химический. В тот раз мы не разговаривали, но она привлекла мое внимание
   и одарила меня той же улыбкой «я тебе помогу». Неделю спустя я разговариваю со своим идиотом-менеджером, и он говорит: «Молодец, девочка, ты нашла кого-то, кому можешь выразить себя». Я говорю, о чем ты? Он говорит, эта цыпочка, которую трахал Зак, она психиатр, по всему Facebook пишет, что вы лучшие подруги навеки. Я схожу с ума и приказываю ему заставить ее остановиться. Он говорит, конечно, позже он говорит мне, что часть «лучшая подруга навеки» исчезла, но он не смог помешать ей добавить меня в список обычных друзей. Но мне не стоит беспокоиться, никто не воспринимает это дерьмо всерьез. А теперь ты здесь и спрашиваешь меня о ней. Так что я все еще в ее списке друзей».
  «Ты действительно такой».
  «Интернет — это как ЗППП, которое нельзя вылечить». Подавшись вперед на скамейке, она разразилась безудержным смехом.
  Сначала звук был приятный. Потом он длился слишком долго и стал раздражающим.
  Когда она наконец остановилась, я сказал: «У тебя была хорошая интуиция. Она не была психологом».
  «Нет? И что тогда?»
  «Она прошла заочное обучение, была поймана за практику без лицензии и стала называть себя экспертом по отношениям».
  «Маленькая мисс Брехня», — сказала она. «Но как я уже сказала, доктор Алекс, я обнаружила, что большинство настоящих психиатров бесполезны. Без обид». Еще больше смеха. «Полагаю, это немного оскорбительно».
  Я улыбнулся.
  Мэри Бланк покачивалась несколько секунд, а потом улыбнулась. «Ты не из обидчивых, да?»
  Детство, проведенное в бегстве от жестокого пьяного отца, может вызвать у вас оцепенение.
  Я покачал головой.
  Она сказала: «Да, красивым парням не нужно быть обидчивыми, люди и так тебя трогают. Но это не мешает некоторым из них этим пользоваться».
  Мы сидели молча несколько минут. Она не сделала никаких попыток уйти.
  Я сказал: «Все, что вы можете мне о ней рассказать, будет полезно».
  «Это все, что я знаю, Джо. Убийство, да? Если бы это был я, я бы поискал кого-то, кого она действительно раздражала, потому что я определенно считал ее занозой».
   «Имеет смысл».
  «Приятно знать, что я могу это сделать», — сказала она. «Значит, это разумно. Извините за шутку о психиатрах, я уверена, что вы хороший психиатр». Она нахмурилась. «Не люблю себя, когда грублю».
  «Айова», — сказал я.
  "Ты попал в точку, Красавчик. Корни уходят глубоко".
   OceanofPDF.com
  ГЛАВА
  11
  Я предложил отвезти ее домой.
  Она сказала: «Нет, спасибо. Я недалеко и люблю ходить пешком. Передай привет своей девушке, у нее золотые руки».
  Я смотрел, как она уходит, засунув руки в карманы спортивного костюма.
  Кольцо скрыто.
  Через несколько мгновений в парк вошла молодая мама с трехлетним мальчиком. Взгляд на сломанные качели, потом на меня. Она ушла.
  Я ушел сам, позвонил Майло из «Севильи».
  Он сказал: «Я только что узнал имя мамы Корди из ее записей о рождении. Наша девочка родилась как Кэрол Энн тридцать пять лет назад. Окружная больница, маму зовут Рената Ганнетт, отец не указан».
  Я сказал: «Округ может означать трудные времена в финансовом плане. Сколько лет было Ренате?»
  «Позвольте мне проверить... семнадцать. Незамужняя мать-подросток, хороший выбор, Алекс.
  Нет серебряной ложки для нашей девочки, я чувствую себя немного теплее и пушистее по отношению к ней. Не наткнулся ни на один текущий список для мамы, так что она могла бы быть покойницей. Хорошие новости в том, что предварительный анализ из лаборатории должен быть получен сегодня позже, и, благослови Бог, Бася получила дело. Так что случилось?
  Я сказал: «Я только что разговаривал с человеком, который встречался с Ганнетт, когда она утверждала, что она психолог».
  Я рассказал о встрече за кулисами с Mare Nostrum и нашем разговоре несколько минут назад.
   Он сказал: «Назвал ее культовой стервой, да? Она стала чувствительной к совершенно незнакомому человеку».
  «Мне кажется, что она пыталась впасть в состояние гипноза».
  «Что это, облегченный гипноз?»
  «В принципе», — сказал я. «Нет никакой формальной индукции или транса. Вы используете зрительный контакт и ритмичную речь, чтобы расслабить пациента и сделать его более податливым к внушению».
  «А как насчет прикосновений?»
  «Иногда можно услышать ободряющее похлопывание по спине, но прыгать с места на место — это не часть этого».
  «Она перестаралась», — сказал он. «Манипулирование глазами и речью — это кошерно?»
  «Если пациент информирован. В этом нет ничего экзотического, Большой Парень. Все виды методов релаксации могут быть полезны в терапии. Но уловки — нет. В случае Ганнетт, похоже, ей сказали, что Mare Nostrum уязвим, и она решила заняться игрой разума ради нового бизнеса. У нее не было формального обучения, поэтому я предполагаю, что она читала о гипноидальных подходах. Но, как и во всем остальном, это требует обучения».
  «Это не сработало с этим предметом, но могло бы сработать с другими».
  «Это возможно».
  «Она пользовалась впечатлительностью людей».
  «Уязвимые люди», — сказал я. «И если обстоятельства изменятся, это может иметь обратный эффект. Кто-то сначала послушный, а потом почувствует, что его использовали, и начнет возмущаться. Я не говорю, что это как-то связано с убийством, но всякий раз, когда вы манипулируете людьми, вы рискуете. То, что рассказала мне Мэри Бланк, в сочетании со всем остальным, что мы знаем о Ганнетт, рисует картину человека амбициозного, ловкого и далеко за пределами своих возможностей».
  «Это возвращает меня к Хоффгардену», — сказал он. «Не думал, что он уязвим, но вы это заметили?»
  «Нисколько», — сказал я. «Общее ощущение, которое я получил от него, — это отстраненность. Но все его аресты связаны с гневом, так что где-то в его голове зарыта целая куча чувствительности».
  «Возможность серьезных последствий».
   "Определенно."
  «Интересно», — сказал он. «И с шести месяцев он больше не живет в пустыне. Угадайте, куда он переехал?»
  «ЛА»
  « Западный Лос-Анджелес, недалеко от Калвер-Сити. Мы говорим о двадцати минутах езды от дома Корди в час пик, гораздо меньше в предрассветные часы. Не выяснил, почему он закрыл свой спортзал, но предполагаю, что это была не золотая жила.
  И если он и открыл здесь заведение, то я его пока не нашел».
  «Ему не повезло?» — сказал я. «Это может повысить чувствительность».
  «Подталкивать медведя, когда он голоден, — не самая умная стратегия», — сказал он. «Я определенно хочу поговорить с ним, уже звонил ему дважды и получил голосовое сообщение.
  Может быть, я попрошу Мо проехать мимо его квартиры. Если Хоффгарден уедет и останется, он определенно попадет в список лиц, представляющих интерес. Вы же знаете, что мы, детективы, думаем о охоте на кроликов».
  «Как в тех старых фильмах. Не уезжай из города».
  «Старые фильмы, — сказал он, — люди слушали».
  —
  Вернувшись в свой офис, я прокрутил сообщение от незнакомого адвоката. Льюис Порер, номер из Мид-Уилшира. Я позвонил, и его секретарша слишком долго держала меня на линии. Пореру повезло, я возился с компьютером и смирился с этим.
  «Доктор Делавэр? Льюис Эван Порер. Судя по всему, вам поручили оценить состояние одного из детей моего клиента. Я здесь, чтобы просветить вас».
  Я спросил: «В чем дело?»
  «Речь идет о деле Диб против Макмануса. Я представляю…»
  «Я ничего не получал от суда по этому поводу».
  «Вы это сделаете», — сказал Порер. «Это основные...»
  «Извините», — сказал я. «Я имею дело напрямую с судом и откладываю контакты с адвокатом до более позднего этапа оценки». Если вообще когда-либо.
  Тишина. «Это совсем... другое».
  «Это мой стиль работы».
   «Как бы то ни было, я действую следующим образом...»
  «Не хочу вас прерывать, г-н Порер, но сейчас не время для дискуссий. Как только я услышу из суда, я начну свою оценку. Спасибо за звонок».
  «Ты меня перебиваешь ?»
  «Как я уже сказал...»
  «Я слышал, что вы сказали. А что, если я не одобрю вашу методологию и подам жалобу судье?»
  «Ваша прерогатива».
  «Семейный суд — пористый институт. Все распространяется».
   Ты больше никогда не будешь работать в этом городе, малыш.
  Я сказал: «Будь что будет».
  «Ваша позиция неадекватна», — сказал Льюис Эван Порер. «Семейное право — это прежде всего общение, а я пытаюсь общаться и получаю отпор».
  То, что вы пытаетесь сделать, это ранний рывок к противнику, чтобы предвзятость моего восприятия.
  Я сказал: «Я уверен, что у тебя добрые намерения, но так оно и будет».
  «Это так?» — сказал он. «Посмотрим».
  Щелкните.
  —
  Компьютерные штучки, которые я начал возиться, ожидая Порера, были попыткой узнать что-нибудь о барабанщике Заке, бывшем возлюбленном Корди Ганнетт.
  Зак З. Маунтин, настоящее имя Закари Ли Митчелл.
  Родился сорок восемь лет назад в Лансинге, штат Мичиган, умер два года назад от болезни печени. Никакой биографии в Википедии, только некролог на сайте Metal Memories. Пять браков Маунтина произвели на свет двух детей. Непостоянная природа музыкального бизнеса плюс проблемы с наркотиками и алкоголем привели к отставке и возвращению в Лансинг, где Маунтин, теперь Митчелл, нашел работу по покраске автомобилей в кузовном цехе.
   Никаких упоминаний о Ганнетте. Еще одна мимолетная связь. Испытывала ли она когда-либо что-то другое?
  Размышляя об этом, я совершил короткую пробежку, вернулся, принял душ, надел футболку и спортивные штаны и отчитался в службе.
  Луиза, одна из операторов, которая работает уже долгое время, сказала:
  «Привет, доктор Делавэр, я как раз собирался вам позвонить. Какой-то юрист настоял на том, чтобы оставить длинное сообщение, сказал, что это срочно, чтобы вы получили его «поспешно». Мне его вам прочитать, поспешно?»
  «Двигайтесь в своем собственном темпе», — сказал я.
  Она рассмеялась.
  «Дай угадаю, Луиза. Парень по имени Порер».
  «Это он, доктор. Надутый голос, как будто у него рот набит чем-то. Он диктовал мне, как будто выступал на сцене, а потом заставил меня прочитать ему».
  «Извините за беспокойство».
  «О, ничего, доктор Делавэр. Любое развлечение приветствуется.
  Готовый?"
  "Стрелять."
  «Доктор, это Льюис Эван Порер. Я хотел вернуться, чтобы убедиться, что мы не начали с неправильной ноги. Очевидно, что были перепутаны провода. Очевидно, вы хозяин своей профессиональной судьбы, и я более чем рад согласиться с вашими пожеланиями».
  «Спасибо, Луиза».
  «Никогда не слышал, чтобы адвокат так ел ворону, доктор Делавэр. За все это время вы ни разу не показались мне хоть немного пугающим».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  12
  Майло ожидал результатов анализов позже в тот же день, но я не слышал от него до десяти утра следующего дня. Так что его первое предложение не было сюрпризом.
  «Плохие новости — это пока не предварительные. Персонал был на гхм -тренингах. Не по науке, а по навыкам общения на рабочем месте. Не знал, что нужна чувствительность, чтобы разговаривать с чашками Петри».
  «Эй», — сказал я, — «микробы тоже люди. Какие хорошие новости?»
  «Я нашла маму Корди в документах о браке. Она была замужем дважды, краткосрочная сделка двадцать семь лет назад и та, которая длилась семнадцать лет подряд. Ее фамилия в браке — Блэндинг, а ее текущий адрес — Норт-Кэмден-Драйв в Беверли-Хиллз. Я планирую зайти, буду признателен за ваше присутствие».
  "Когда?"
  «Я обойду вас стороной. Если психологическая мудрость и может помочь, так это в общении с матерями мертвых детей».
  «Это день открытых дверей».
  «Отлично. Заберу тебя через сорок».
  —
  Я надел белую рубашку, джинсы и синий пиджак и использовал время ожидания, чтобы узнать все, что можно, о Ренате Блендинг.
  Сопоставив ее имя с Камден Драйв , я получил ее точный адрес в квартале 700. Сайт недвижимости добавил подробности. Пятьдесят-пятьсот-квадрат-
   фут, одноместный дом на участке в четверть акра. Построен в 1927 году и куплен пятнадцать лет назад семейным трастом Грегори С. и Ренаты Бландинг.
  Грегори С. Блэндинг оказался ЛОР-врачом с офисом в Сенчури-Сити. Специализация на заболеваниях горла и выравнивании перегородки. Никаких фотографий на профессиональных сайтах и никакой очевидной истории работы Ренаты, но пара была заснята на прошлогоднем Черно-белом балу, сборе средств для полицейского управления Беверли-Хиллз.
  Они оба позировали по бокам от члена городского совета, все с коктейлями в руках. Грегори Блэндинг был в смокинге, седовласый, плотный, в очках, с теплой улыбкой. Рената была одета в облегающее желтое платье без рукавов, которое оттеняло длинные черные волосы с пробором по центру. Сильные плечи и худощавое телосложение предполагали регулярное посещение спортзала. Тоже улыбалась, но с гораздо меньшей мощностью, чем ее муж.
  Я вышел из системы и вышел на улицу, чтобы позагорать, пока мы не затмили ее день. Майло появился рано, и мы тронулись в путь.
  Мы едва выехали с моей территории и двинулись по верховой тропе, ведущей к долине, когда он спросил: «Есть ли у тебя предложения, как к ней подойти?»
  «Я ее не знаю».
  «Вы не искали ее, пока ждали?»
  Я уставился на него.
  Он сказал: «Эй, ты не единственный, кто может стать ясновидящим».
  Я рассказал ему то, что узнал.
  Он сказал: «Нашла себе врача».
  Я сказал: «Вы бы знали об этом. И если подумать, возможно, ваш врач знает своего врача».
  «Хм. Почему бы и нет».
  Он позвонил человеку, с которым жил с тех пор, как я его знаю.
  Ричард Сильверман — травматолог в Cedars-Sinai с рабочим графиком, который может посоперничать с графиком Майло. Они нечасто видятся, но это, кажется, работает.
  Майло удалось поймать Рика между делами. «Как проходит твой день?»
   «Все идет», — сказал Рик. «На самом деле все идет нормально. Что случилось?»
  «Я в машине. Алекс здесь».
  «Поэтому я не должен говорить ничего неуместного».
  «Как будто это произойдет», — сказал Майло. «Мы отправляемся делать уведомление».
  «Ой», — сказал Рик. Я никогда не видел, чтобы его беспокоили кровь, расчлененка и агония, которые он видит каждый день. Эмоциональные проблемы — это совсем другая история.
  «Ой, конечно, детка. Я звоню, потому что отчим моей жертвы — медик. ЛОР по имени Грегори Блэндинг. Знаешь его?»
  Рик сказал: «Он в башне на Century Park East, большая группа, они много делают с ушами, но он горлом. Он также посещает нас. Никогда не работал с ним, но мы были в комитете вместе. Стандарты лечения. Он производил впечатление хорошего парня. Имеет хорошую медицинскую репутацию. Вот и все».
  Майло улыбнулся. «Спасибо. Что думаешь об ужине?»
  «Если вы можете подождать до половины десятого, до десяти, я готов посидеть. Но вина не будет. Завтра рано вставать».
  «Звучит весело», — сказал Майло.
  «Лучше, чем ничего не делать. Верно, Алекс?»
  Я сказал: «Еще бы».
  Майло сказал: «Я проголодался, поэтому поем пораньше, а затем возобновлю общение с тобой».
  Рик сказал: «Я так и думал».
  Закончив разговор, Майло сказал: «Хорошая репутация с медицинской точки зрения. Интересно, что он подумал о своей падчерице, которая притворяется».
  —
  Дом был двухэтажным розовым средиземноморским с плоским, как бумажная кукла, лицом и непримечательным ландшафтом. На подъездной дорожке стоял белый внедорожник Audi. Тихий квартал, никого, кроме горничной в униформе, которая выгуливала ржавого цвета клубок пряжи на ногах, вероятно, какая-то помесь пуделя.
  Стук Майло вызвал шаги и звук за дверью. Короткое движение по ту сторону глазка, затем женский голос сказал:
   "Да?"
  «Полиция, мэм», — он поднял свою карточку.
  "О чем?"
  «Вы мисс Блендинг?»
  "Почему ты спрашиваешь?"
  «Если да, то мы здесь по поводу вашей дочери, Корделии Ганнетт».
  Дверь открылась, и передо мной предстала Рената Бландинг, босая, теперь с расписанным хной пажом на голове, в черной футболке Chanel поверх золотых джеггинсов.
  «Во что она сейчас ввязалась?»
  Чистый интерес в бледно-голубых глазах. Ее кожа была слегка веснушчатой и туго натянутой на красивом каркасе. Те же мускулистые плечи и сухощавое телосложение, что и на фотографии для сбора средств. Немного большие руки.
  Бриллиантовые серьги-кольца свисали с близко посаженных ушей. Большой квадратный бриллиант-солитер украшал левый безымянный палец; на соответствующем правом пальце — розово-белое бриллиантовое кольцо.
  Майло сказал: «Можно войти, мисс Блендинг?»
  «Это необходимо… Я думаю. Хорошо».
  Она отошла в сторону и закрыла за нами дверь. Дом был аккуратным, просторным, освещенным задней стеной французских дверей, выходящих на двор, где доминировал слишком широкий бассейн. Трехступенчатый вестибюль, еще три ступеньки вниз в гостиную. В комнате витал слабый запах фруктов — клубники и цитрусовых. В дверном проеме кухни на столе стоял блендер. Кто-то там возился, невидимый.
  Рената Блендинг сложила руки на груди. «Теперь ты внутри.
  Что?"
  Майло сказал: «Лучше нам присесть, мэм».
  Рельефные брови поднялись. «Так плохо? В прошлый раз, когда я тусовался с копами, это мне дорого обошлось».
  Он указал на ближайший диван. Темно-серая ультра-замша, бледно-голубые подушки идеально взбиты и аккуратно разложены.
  Почти напористая аккуратность. Какова мать, такова и дочь?
  Рената Бландинг старалась сохранять бесстрастное выражение лица, но ее голубые глаза сверкали, а линия подбородка дрожала.
   «Что?» — потребовала она.
  Майло сказал: «Пожалуйста, мэм», и повел ее к дивану. Она села на край, все еще скрестив руки.
  Нет другого способа сделать это, кроме как сделать это.
  Майло сказал: «Боюсь, мэм, что Корделия умерла».
  «Невозможно», — сказала Рената Бландинг. «Абсолютно невозможно».
  Майло ничего не сказал.
  «Невозможно», — повторила она. «Блядь, невозможно».
  Она села выше, сжалась сильнее. Уставила взгляд на Майло с жалким вызовом двухлетнего ребенка. Потом на меня. Потом снова на Майло.
   "Невозможный."
  Он сказал: «Мне очень жаль, мэм».
  "Ни за что."
  Майло вздохнул.
  Рената Блэндинг покачала головой взад и вперед. Еще три
  «невозможное» сдалось мучительному «О, Боже!»
  Еще дюжина таких. Огромные руки вырвались и царапали воздух.
  «О Боже. Невозможно. О Боже».
  Она закрыла лицо, сгорбившись, как раз в тот момент, когда в дверях кухни появилась молодая женщина. Маленькая, азиатка, в черно-белой униформе.
  Увидев позу своего работодателя, она открыла рот. «Все в порядке, миссис Б?»
  Приглушенное «Да». Рената снова села. На полную громкость: « Нет, Линн, не все в порядке. Заканчивай мыть посуду».
  Майло сказал: «Пожалуйста, принесите миссис Б. воды».
  «Мне не нравится плоская вода», — сказала Рената Блэндинг. «Неважно, откуда она, она всегда имеет неприятный привкус. Мне нужна аэрация. Принеси мне La Croix, Линн. Желтую банку. Pamplemousse. Помнишь, что я тебе говорила? Это значит грейпфрут. А не лайм».
  «Да, миссис...»
   "Идти!"
   Линн убежала.
  другой нет ».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  13
  Горничная принесла газированную воду в приземистом хрустальном стакане. Внутри был огромный круглый кубик льда.
  «Большой», — сказала Рената. «Ты вспомнила. Хорошо, Линн. Спасибо. Извини, что сорвалась».
  «Все в порядке, миссис Б.»
  «Сегодня все не так, Линн». Пренебрежительный жест пальцем. «Тогда заканчивай мыть посуду... просто делай, что хочешь, Линн. Мне нужно поговорить с этими мужчинами».
  Когда мы остались одни, Майло отдал ей карточку, которую держал у глазка.
  Рената сказала: «Убийство. Ты говоришь мне, что ее убили».
  Майло сказал: «Да, мэм».
  «Для протокола», — сказала она, — «ее зовут Кэрол, а не Корделия…» Взгляните на карточку. «…Лейтенант Стерджис. Она выросла как Кэрри. Я родила ее, и это прозвище я решила ей дать, и я до сих пор считаю, что это потрясающее прозвище, и не было причин его менять. Она никогда не делала этого законно, в любом случае. Она Кэрри».
  «Спасибо, что рассказали нам, мэм».
  Руки Ренаты Блэндинг преобразились в птичьи когти. Режим атаки, но атаковать не на что. Она положила их на колени, странно согнув пальцы.
  «А теперь вы мне говорите, что ее убили».
  «К сожалению, мэм».
  "Где это произошло?"
  «У нее дома».
  «Где это?»
  Майло моргнул. «Дом, который она снимала в Вествуде».
  «Дом», — сказала она. «Ну, это улучшение. Какая часть Вествуда?»
  «К востоку от кампуса».
  «Хорошая часть Вествуда», — сказала Рената Блэндинг. «Это супер-апгрейд. Последнее, что я слышала, она снимала довольно потрепанную двухкомнатную квартиру в Гранада-Хиллз. Вторую спальню использовала для своих маленьких фильмов».
  Голубые глаза расширились. «Они как-то причастны к этому? Ее фильмы? Она выставляет себя напоказ, пытается стать знаменитой?»
  «Мы пока мало что знаем».
  «Но, — сказала Рената Бландинг. — Вы говорите, что настроены оптимистично».
  «Нам нравится мыслить позитивно».
  «Это как-то странно, не правда ли? Учитывая, что вы весь в негативе. Вам не кажется... непоследовательным?»
  Майло улыбнулся. «Вот почему мы прилагаем усилия, мэм. Вы знаете о каких-либо проблемах, которые были у Кэрри из-за ее онлайн-постов?»
  «Лейтенант», — сказала Рената Блендинг, словно объясняя глупому ребенку,
  «Мы с Кэрри давно не общались. Я понятия не имел, что она купила себе дом, тем более в Вествуде».
  «Как давно...»
  «Два года», — сказала она. «Даже до этого наши контакты были редкими и нерегулярными. Ей не нравится моя семья».
  «Ваша большая семья?»
  "У меня нет большой семьи. Эта семья, та, что живет здесь".
  «Кэрри не...»
  «Я не говорю, что она открыто отвергла нас. Она просто перестала общаться. Никакой тайны, лейтенант. У нас прекрасная жизнь, и я уверен, что Кэрри это возмущало. Например, то, что она сменила имя. Зачем это делать ? Имя, которое я ей дал, было прекрасным. Так почему? Ответ? Это было отвержение. Меня. Нас».
  Майло сказал: «Мы, будучи…»
   «Нас трое», — сказала Рената Блэндинг. «Мой муж, доктор Грегори Блэндинг, и мой замечательный, замечательный сын Аарон. Ему пятнадцать, он перескочил через класс. Он любит Кэрри». Три быстрых моргания. «Раньше им было весело вместе, а потом она оборвала связь. Он был опустошен».
  Я сказал: «Должно быть, вам троим пришлось нелегко».
  «Грег был скалой», — сказала она. «Никогда не терял хладнокровия. И позвольте мне сказать, были времена, когда… я не хочу говорить о своей дочери так, как будто я ее не любила. Я люблю. Я любила. Она была великолепна, могла бы… а теперь вы говорите мне, что кто-то убил ее? Кто мог это сделать ?»
  Сложенные пальцы начали дрожать. Она раскрыла и сплела руки, но через несколько секунд дрожь перешла на туловище, затем на ноги. Она несколько раз вдохнула и выдохнула и заставила свое тело замереть.
  Еще один долгий свист выдоха.
  «Кто мог так поступить с кем-то столь великолепным? С таким потенциалом, а у Кэрри его было предостаточно. Потенциал. Монстр — вот кто. Вам нужно найти их, лейтенант, и они должны быть наказаны. Мне нужна справедливость. Они должны страдать».
  Она вздрогнула. « Кэрри страдала?»
  Майло сказал: «Это было быстро, мэм».
  «Это». Рената Блэндинг закрыла глаза и застонала. «Как будто это вещь, реальность жизни. Но это не так. Не для нормальных людей. Ты приходишь сюда и…
  мой мир меняется».
  «Простите, мисс Блэндинг. Если вы не хотите делать этого сейчас, мы полностью понимаем. Но в какой-то момент будет полезно узнать как можно больше о жизни вашей дочери».
  «Нет, нет, я сделаю это прямо сейчас, лейтенант. Моя голова просто — мне нужно что-то сделать . С моим разумом. Мое тело... активность питает. Я всегда говорю это Аарону, он просто любит сидеть и читать... потому что он гениален. Кэрри была очень умной... с чего мне начать?»
  «Начало всегда хорошее, мэм».
  Она поиграла со своими волосами. «Мне нравятся все эти дамы. Вы делаете это, чтобы уважать меня. Я чувствую, что меня уважают. Мне нравится это чувство».
   Она выпила, поставила стакан, ткнула большой кубик льда бирюзовым ногтем. «Большие рассеиваются медленнее, вы получаете более тонкий холодок».
  Мы с Майло ждали.
  Рената Бландинг сказала: «Начало. Ладно. Я не собираюсь жалеть ничего. Включая себя. Я забеременела ею, когда была семнадцатилетней идиоткой, живущей в Сакраменто и делающей все возможное, чтобы изводить своих приемных родителей. Не потому, что они были приемными, я уверена, что сделала бы то же самое, если бы они были био, такой я была тогда. Глупой, наглой и упрямой. Я имею в виду, что это не то, что противозачаточные средства были недоступны, верно? Я точно знаю, когда я забеременела. На вечеринке. Чего я не знаю, так это от кого я забеременела».
  Она заставила себя подняться выше.
  «Понимаете?»
  «Да, мэм».
  «Ты так говоришь, но не делаешь этого. Это один из тех… ты должен был там быть. Наркотики, алкоголь. Их было больше одного, и, честно говоря, я не хочу знать. Но не думай, что я один из тех людей, которые всем рассказывают, что стали жертвами. Да, я был пьян. Нет, меня не заставляли. Это была вечеринка».
  Она с силой поставила стакан.
  «Глупая и упрямая», — сказала она. «Вот такая я была тогда. Вы, наверное, удивляетесь, почему она так спокойно рассказывает нам все это.
  Причина в том, что регулярное столкновение с реальностью эмоционально питает, вот что я имею в виду, возвращаюсь на путь истинный. Кэрри...»
  Мгновение колебания, словно сущность ее дочери осталась закодированной.
  Она сказала: «Где я была... Я забеременела, мои приемные родители взбесились и пригрозили заставить меня сделать аборт, и никто не собирался контролировать мое тело, поэтому я сбежала и добралась до Лос-Анджелеса автостопом с несколькими дальнобойщиками, а затем с парнем, который отвез меня из Фрейзер-парка возле Грейпвайн до самого Голливуда. И да, он был одним из таких. Грязный старикашка, у него на уме одно. Не то чтобы он меня заставлял, но он точно хотел меня».
  Она скрестила ноги, взяла стакан и отпила. «Когда он узнал, что я беременна, он потерял ко мне интерес и выгнал меня, я была бездомной, поэтому я
   В итоге оказалась в центре Сент-Вивиан. Это приют, католический, хотя я им не являюсь. Сделка такова, что они принимают тебя, если ты обещаешь не прерывать беременность. Чего я и хотела, Кэрри была нужна. Понятно?
  Мы кивнули.
  «Если только вы это понимаете», — сказала Рената Бландинг. «Поэтому я подписала клятву, пошла на мессу и сделала вид, что мне не все равно, и ребенок.
  Двадцатичасовой труд, прямо из камеры пыток, потом меня зашили, как футбольный мяч. Она была милым ребенком. Много плакала, но выглядела хорошо. Я понятия не имела, что делаю. Приют позволял девочкам оставаться там в течение первого года, если они продолжали ходить на мессу, так я и сделала. Я устроилась на вечернюю работу официанткой в мексиканском ресторане, познакомилась с парнем, он стал моим первым мужем. Не из таких.
  Хороший парень, мексиканец, постарше, работал в газовой компании, имел свой дом в Карсоне. Мы переехали туда, восемь лет спустя мы развелись. Дружелюбный разрыв. Фрэнк был мил с Кэрри, но небрежен, понимаете, о чем я?
  Я сказал: «Никакой близости».
  Выразительный кивок. «Он никогда не наказывал ее, но и не относился к ней как к своей. Потому что у него было пять своих от первых двух жен».
  Она рассмеялась. «Это какая-то мыльная опера, да?»
  Мы улыбнулись.
  «Рада, что вы это цените», — сказала Рената Бландинг.
  Кислотная улыбка.
  «Всегда рада принять гостей… в любом случае, после развода с Фрэнком, когда Кэрри училась, я работала официанткой в лучших местах. В основном в отелях.
  Hyatts, Marriotts, и тому подобное. Потом я перебрался в роскошные отели в центре города, New Otani, где подавали много сакэ. Потом кто-то рассказал мне о вакансии в The Four Seasons на Доэни недалеко от Беверли-Хиллз. Там я и встретил Грега, он был в холле, выпивал с другим врачом, который хотел работать в группе Грега. Все прошло не так уж хорошо, но у нас с Грегом получилось. Он настоящий джентльмен, блестящий, добрый, уравновешенный. Никогда раньше не был женат, немного застенчивый, что я нахожу милым. Когда мы поженились, Кэрри было восемнадцать, и она уже год как не была дома, жила неизвестно где.
  Даже тогда она начала намеренно дистанцироваться. Мы даже не смогли найти
   ее пригласить на свадьбу. Небольшое, но элегантное мероприятие в Four Seasons.”
  Ее кончик пальца вращал кубик льда. «Вот и все».
  Она много рассказывала о себе и очень мало о своей дочери.
  Майло бросил на меня взгляд.
  Я сказал: «В восемнадцать лет Кэрри уже отдалилась».
  Рената Блэндинг сказала: «Не было причин. Ей повезло с Грегом как с отчимом. Фрэнку тоже повезло, но Грег был совсем другим уровнем. Я уверена, вы, ребята, видели, как это может быть с парнями и отчимами. Ничего подобного для Кэрри, я замутила с двумя хорошими парнями. Никаких оскорблений, ничего неподобающего, никогда. Но разница между Грегом и Фрэнком в том, что Фрэнк был непринужденным, не прилагал особых усилий. Грег действительно прилагал усилия. Когда Кэрри наконец появилась в гостях, он не мог быть милее. Всякий раз, когда она приходила, что случалось нечасто, он старался завязать с ней отношения. Взрослые отношения, сказал он, потому что она была совершеннолетней и заслуживала, чтобы к ней относились как к таковой».
  Она фыркнула. «Если что, он был легким. Я просыпаюсь каждое утро с благодарностью за то, что у меня есть он и Аарон. Они — мое сердце».
  Прикосновение к соответствующей области груди.
  «Кэрри», — сказал я, — «не была заинтересована в отношениях с Грегом».
  «Ни с кем из нас. Она то появлялась, то исчезала, вела себя беззаботно, как будто жизнь была прекрасна и мы ей не нужны. Потом, два года спустя, когда я родила своего ребенка, она пришла еще холоднее. Аарон был очаровательным ребенком, но у нее не было желания брать его на руки или играть с ним».
  Она вскочила, пошла в дальний конец комнаты и принесла две фотографии в стоячих рамках.
  Пухлый лысый младенец; пухлый, светловолосый подросток. Одинаковые, бесхитростные улыбки.
  «Мой малыш», — сказала она. «Он — любовь».
  Я спросил: «Может, крутость Кэрри возникла из-за ревности?»
  «Честно говоря?» — сказала она. «Я так не думаю. Потому что, чтобы ревновать, нужно заботиться, верно? И она перестала заботиться о нас. Как будто ребенок не был... важен для нее. Позже, когда Аарон подрос и стало очевидно, какой он умный, она немного потеплела. Принесла ему игры, попыталась сесть
   с ним. Я даже пару раз разрешала ей посидеть с ним, и все прошло отлично.
  Потом она снова пропала с радаров. Аарон любит ее. Он спрашивал о ней пару раз и плакал, когда я сказал ему, что она не заинтересована в посещении.”
  Ее руки снова затряслись. «Он такой чувствительный. Это его опустошит». Она посмотрела на свое запястье. «Оставила часы в спальне, который час?»
  Майло сказал: «Одиннадцать пятнадцать».
  «Аарон возвращается домой около трех», — сказала она. «Боже, мне нужно придумать план игры. Как ему сказать... Я позвоню Грегу. Мы подумаем и придумаем план».
  Еще более глубокое дыхание. Она скрестила ноги, положила ладони на колени. «Ты, наверное, думаешь, что я отвратительная мать».
  «Конечно, нет», — сказал Майло.
  «Я действительно не такая», — сказала Рената Блэндинг. «Я усвоила одно: люди делают то, что хотят, и вы не можете это контролировать».
  Опять же, отстраняясь от своего убитого ребенка. У кого-то другого это могло бы быть отрицанием. В случае Ренаты Бландинг, я подозревал, что это было глубже.
  Эмоциональные контуры, которые никогда полностью не соединялись.
  Я спросил: «Что вы знаете о взрослой жизни Кэрри?»
  «Вы знаете, что она фальшивый психотерапевт?»
  «Мы слышали...»
  « Это было неловко для Грега», — сказала она. «Потому что его чуть не подставили».
  Она пила.
  Майло спросил: «Как это организовать, мэм?»
  «У нее действительно хватило наглости позвонить ему и попросить направлять пациентов.
  Сказала, что может помочь с головными болями и расстройствами напряжения. Грег не сказал сразу «да» или «нет». Он все обдумывает, прежде чем действовать. Он попросил ее резюме, и она прислала ему то, которое он нашел странным».
  «В каком смысле странный?»
  «Выключено», — сказала она. «Неправильно. Во-первых, не было никакой формальной подготовки, которую Грег мог видеть, и он не узнал колледж, где она якобы получила докторскую степень. Я сказала ему, что это невозможно, получить докторскую степень. Она бы
  Вышла из школы, с тех пор в школу не ходила. Я была близка к GED. Она даже не пыталась, хотя я умоляла ее. Я говорила ей: «Посмотри на меня, как мы боролись. Те годы, когда у нас ничего не было. Потому что я была необразованной. Ты красивая девушка и довольно умная. Получай образование, образование прокладывает путь».
  Я сказала: «Резюме вызвало у вашего мужа подозрения».
  «Не подозрительно», — сказала она. «Грег не такой. Он предполагает лучшее, а не худшее о людях. Ему стало любопытно, он поискал информацию об этом месте и узнал, что это мошенничество — заплати взнос, получи диплом. Это его очень расстроило. То, что Кэрри сделала это с собой и попыталась втянуть его в это. Можете себе представить, если бы он отправил к ней пациента, а она бы его облажалась, и его бы обвинили? Или, что еще хуже, подали бы в суд за врачебную халатность?»
  Пришло время задать вопрос, ответ на который я уже знал.
  Я спросил: «Чем занималась Кэрри с восемнадцати лет и до того момента, когда она заявила, что она психотерапевт?»
  Рената посмотрела вниз. Поиграла руками. Рот ее скривился влево. Глаза ее поднялись.
  «Я бы предпочел не говорить об этом. Но, полагаю, мне нужно».
  Майло сказал: «Все, что вы нам расскажете, будет полезно».
  «О, Господи... ну ладно. Те годы я называю потерянными годами. Позирование для снимков в бикини и, возможно, чего-то похуже. Не то чтобы я видела что-то совершенно голое, но это само собой разумеется, верно? Что такое бикини? Две полоски ткани.
  Кто-то платит тебе достаточно, ты идешь дальше. И люди, с которыми она бегала. Голливудские типы — не звезды. Гримерши, те парни, которые передвигают декорации, статисты, так называемые актеры, проходящие прослушивание — маргинальные голливудские неудачники».
  Я спросил: «Вы с ними встречались?»
  «О нет», — сказала она. «Она была слишком умна для этого. Слишком... хитра. Она отправляла фотографии со своего телефона. Посмотрите, как мне весело с тем-то, а она только что работала с Беном Аффлеком. Или с кем-то еще. Как будто мне есть до этого дело. Мой муж спасает слух и речь людей, я жила на другой планете. Где все имело значение. Она отправляла мне эту чушь, я немедленно удаляла. Это когда она отправляла Аарону снимок в бикини, ему, должно быть, было десять,
   одиннадцать, и это было очень откровенное бикини — стринги, вы могли видеть ее —
  Вот тогда мы положим этому конец».
  «Как ты это сделал?»
  «Я отправил ей электронное письмо и сказал ей остановиться. Сказал ей, что мы не хотим слышать от нее, если она не скажет что-то ценное. Я знаю, это звучит грубо, но мы не могли позволить ей развращать Аарона».
  «Как отреагировала Кэрри?»
  «Она повиновалась», — сказала Рената Бландинг. «Мы не слышали о ней много лет».
  «Когда она возобновила контакт?»
  «Когда началось другое. Притворялась врачом и хотела получить направление от Грега. Я никогда не верила в это изначально. Из одиннадцатого класса не переходишь в докторантуру. Но я сказала: «Отлично, удачи». Потом она попыталась привлечь Грега, и это было уже слишком».
  Она еще немного потыкала огромный куб. Повернула его несколько раз. Никаких признаков того, что лед растаял.
  «Я знаю, — сказала она, — что я звучу жестоко и равнодушно, как в диснеевском фильме, как ведьма, Круэлла, что угодно. Это не я. Я любила свою дочь. Сделала для нее все, что могла. Она та, кто решила уйти».
   Так же, как вы поступили со своими родителями.
  Мы с Майло кивнули.
  «Когда вы уходите, — сказала Рената Блендинг, — возникают последствия».
  Я спросил: «Можете ли вы представить себе кого-нибудь, кто мог бы желать ей зла?»
  Решительное покачивание головой. «Чтобы это знать, ребята, мне нужно знать, какова ее жизнь, не так ли? Дом в Вествуде? Должен сказать, это сюрприз. Думаю, у нее наконец-то все хорошо. Она сохранила это место?»
  «Все аккуратно и на своих местах».
  «Как здесь», — сказала она. «Как и я. По крайней мере, это у нас было общее. А теперь, если вы меня извините, мне нужно прилечь».
  —
   Мы направились к двери, Рената вела нас, Линн появилась из кухни и следовала за нами на некотором расстоянии.
  Майло сказал: «Что касается тела Кэрри...»
  Еще один взмах рукой. «Грег — врач, он знает, что делать».
  «Я позвоню доктору Блендингу и помогу ему все настроить».
  «Конечно», — сказала она, касаясь лба теперь уже открытой рукой. «Хорошая идея».
  Повернувшись к нам спиной, она поспешила прочь. Это был сигнал для Линн броситься вперед, открыть дверь и держать ее.
  Майло улыбнулся ей.
  Она отвернулась.
  «Линн, ты когда-нибудь встречалась с Кэрри?»
  «Кто?» — спросила она.
  «Не важно», — сказал он. «Хорошего вам дня».
  Она смотрела, широко раскрыв глаза, как мы шли к безымянному. Взгляд Майло заставил ее закрыть дверь.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  14
  В машине я сказал: «Не знаю, как вы, а я по-новому взглянул на нашу жертву».
  «Сочувствие растет?»
  «Сочувствие растет. Нелегко было расти с таким человеком».
  «Мамочка, дорогая», — сказал он.
  «Все уведомления, которые вы сделали», — сказал я, «вы когда-нибудь видели такой уровень враждебности по отношению к покойнику? Вдобавок ко всему, она постоянно уводила тему от Корди и возвращалась к ней и ее замечательной семье. Хочет, чтобы мы знали, что она наконец-то все сделала правильно».
  Он сказал: «Полагаю, это делает Корди отбросом. Да, моя теплота и пушистость определенно улучшились».
  Я сказал: «Блинный подход к родительству. Выбросьте первую партию».
  —
  Когда он отъехал от обочины, я сказала: «Умно, что ты получил доступ к мужу».
  Он улыбнулся. «Ты заметил, да? Я подумал, что если я спрошу ее напрямую, она станет защищать».
  «Когда вы хотите попытаться увидеть его?»
  «Теперь кажется, что все в порядке», — сказал он. «Доехать до Сенчури-Сити займет десять минут, как раз достаточно, чтобы она успела ему позвонить. Это значит, что мне не придется делать еще одно уведомление».
   Администратор Грегори Блендинга был готов. «Доктор просил передать вам, что встретит вас в кофейне внизу в вестибюле».
  «Спасибо», — сказал Майло. «Когда?»
  «Напиши, когда приедешь».
  —
  Черная стеклянная башня на Century Park East когда-то была больницей. Теперь в ней размещались апартаменты нескольких крупных медицинских групп, несколько амбулаторных хирургических отделений и реабилитационный центр.
  Кофейня в здании представляла собой заведение с двумя столиками, втиснутое на площадь в сто квадратных футов, большую часть пространства занимала стойка с едой на вынос.
  Кофе, чай, газировка, батончики, расфасованные пирожные и сэндвичи. Столешницы представляли собой алюминиевые диски размером с крышки люков. Неудивительно, что ими никто не пользовался.
  Майло осмотрел содержимое за стеклом. «Приближается время обеда, но не хочется тратить калории».
  Я никогда не видел, чтобы он вел подсчеты. «Имеет смысл».
  «Кроме того», — сказал он, доставая телефон, — «не хочу, чтобы уважаемый доктор...
  Блендинг, чтобы заметить крошки на моей рубашке. Видя, что он такой идеальный человек.”
  Он отправил текст в офис Блендинга, заказал черный кофе для нас обоих и принес чашки. Переработанный картон цвета старой пшеницы.
  Кофе приобрел дрожжевой привкус бумажной массы, и я отставил его в сторону.
  Майло сказал: «Я поддерживаю это предложение» и сделал то же самое.
  Две минуты спустя вошел Грегори Блэндинг в длинном белом пальто поверх зеленого хирургического халата и оранжевых Crocs. Шесть футов два дюйма и широкий, с опущенными глазами и тяжелой походкой. Усталый неуклюжий бык после сезона спаривания. После благотворительного бала он отрастил густую седую бороду, добавил объема талии, подстриг редкие волосы на макушке до пушистого ежика.
  «Лейтенант Стерджис?»
  «Доктор. Это Алекс Делавэр».
   Пара крепких, крепких пожатий. Блэндинг посмотрел на кофе, задумался на мгновение и сказал: «Почему бы и нет?»
  Он вернулся со своей порцией черного пива, сел и сделал глоток.
  «Ты не пьешь свой? Мудрый ход, он воняет, но для меня это лекарство. Сегодня утром у меня было две сложные операции, нужен кофеин. Или, может, мне не стоит этого делать, раз мои нервы и так на пределе». Он покачал головой. «Бедная Корди. Ужас. Я все еще не могу в это поверить».
  Майло сказал: «Твоя жена называет ее Кэрри».
  Грег Блэндинг сказал: «Это имя, которое ей дала Ренни. И когда Ренни рядом, я его использую. Но вскоре после того, как я встретил Корди, она отвела меня в сторону и попросила называть ее Корди, чтобы я уважал ее желание».
  «Похоже, вы двое поладили».
  «Мы делали это, когда у нас был контакт», — сказал Блендинг. «Что случалось нечасто.
  Как вы, вероятно, видели, у Корди и Ренни были… проблемы. Я решил обойти их стороной».
  «Вероятно, это умный ход, доктор».
  Блэндинг злобно посмотрел на нас. «У моего брата двое пасынков, и они его ненавидят. С самого начала я решил избегать конфликтов».
  Я спросил: «Это был вызов Корди?»
  «Не совсем, нет. Она уже жила вдали от дома». Он рискнул сделать еще один глоток, поджал губы. «У Корди были проблемы, у кого их нет? Но в глубине души она была прекрасной девушкой. Яркой, обаятельной, с большим потенциалом. Думаю, некоторые вещи зависят от удачи».
  «Ее вкус был плох?»
  «Ренни рассказывала вам о своих ранних днях?»
  «Она это сделала».
  «Так что вы понимаете. Ни Ренни, ни я не росли в достатке, но в конечном итоге нам повезло. К тому времени, как я познакомился с Корди, ей было восемнадцать, и она многое пережила. Еще одна причина не вмешиваться».
  Я сказал: «Потому что…»
  «Я думал, что она уже достаточно сформировалась. И она не спрашивала у меня совета».
   Он выпил еще кофе. «Это действительно паршиво… честно говоря, сейчас мне бы хотелось бурбона, но нельзя же ковыряться в ушных каналах дрожащей рукой».
  Я сказал: «Значит, у вас не было намерения формировать ее личность».
  «Никаких. Это как перегородка. Это стенка из кости и хряща, которая разделяет ноздри. У большинства взрослых она деформирована — изогнута. Некоторые люди рождаются такими, другие получают удар в нос.
  Обычно это не проблема, но когда возникают проблемы — проблемы с дыханием, апноэ во сне — пациенты приходят на выпрямление. Мы делаем все возможное, но мы честны. Перегородка — это упрямый хрящ, который все время хочет вернуться в прежнее состояние. Иногда нам везет. А иногда?»
  Блендинг пожал плечами.
  Я сказал: «Когда дело дошло до Корди, ты сам выбрал свои битвы».
  «Я вообще предпочитаю не сражаться», — сказал он. «Какой в этом смысл? Не только с Корди, я применяю это к своему сыну. Он хороший ребенок, но он не идеален. Суперумный, наконец-то завел несколько друзей, которые нам нравятся. Но когда у него настроение, он начинает орать. Какой ребенок этого не делает? Какой ребенок следует правилам на сто процентов? Когда Аарон злится, я сначала пытаюсь его урезонить, думаю, чем больше ответственности он возьмет на себя, тем лучше. Но если это не сработает, я отступлю. Как я это вижу, если он решит не готовиться к тесту и провалится, это его вина. Если он решит не поступать в Гарвард, кого это, черт возьми, волнует? Но это только я».
  «У вашей жены другая философия».
  Блэндинг крутил свою чашку с кофе сильными ловкими пальцами. «Ренни очень вложился в Аарона. И да, отвечая на ваш следующий вопрос, в отличие от Корди. Это досадно? Еще бы. Ренни действительно вдавался в подробности тех ранних дней?»
  Майло сказал: «Бездомный, потом в приюте, официант, пытающийся свести концы с концами».
  Грег Блендинг замолчал.
  «Доктор?»
  «Значит, она не рассказала вам о своей болезни».
  Майло спросил: «Твоей жены или Корди?»
   «Нужно ли нам в это вникать?» — спросил Блендинг.
  «Вы подняли этот вопрос, доктор».
  «Так я и сделал». Долгий вздох. «Вы детективы, вы могли бы выяснить это сами, но, пожалуйста, не говорите об этом моей жене. Она имеет право на личную жизнь».
  «Конечно», — сказал Майло.
  «Ренни страдает ревматоидным артритом уже много лет. Пока что его относительно хорошо контролируют. Но когда он дает о себе знать, жизнь для нее может стать мучительной.
  Я говорю вам это, чтобы вы поняли мою жену».
  «Что понять, доктор?»
  Мягкие карие глаза Грега Блендинга поднялись к потолку. Нижние зубы грызли усы. «Животные в дикой природе стараются не показывать, что страдают. Это делает их более уязвимыми для нападения. Но когда дело касается людей, то всякий раз, когда есть боль, возникают проблемы с настроением. Ренни склонна злиться, а не впадать в депрессию. Что, я думаю, хорошо — направлять это наружу, а не внутрь. Когда она позвонила мне, чтобы рассказать о Корди, она звучала сердитой, поэтому я предполагаю, что вы это и увидели. Я не хочу, чтобы вы думали, что она безразлична. Все, что угодно. Она вырастила Корди одна и сделала чертовски хорошую работу. Она любила Корди».
  «Понял», — сказал Майло.
  «Надеюсь, лейтенант. Ренни в подростковом возрасте поставили диагноз РА.
  Сразу после родов Корди. Как я уже сказала, все хорошо под контролем, но есть некоторые проблемы с костями и легкими. К счастью, это не повлияло на ее кожу.
  Это было бы для нее особенно тяжело. Когда женщина привыкает слышать, что она красива, она начинает вкладываться в свою внешность».
  Я спросил: «Это также относится и к Корди?»
  «Из того, что рассказала мне Ренни, Корди долгое время делала ставку на свою внешность».
  «Время, которое она провела, работая моделью».
  «Модельный бизнес, а также тусовка на периферии кинобизнеса. Когда кокаин был популярен, я ремонтировал много кокаиновых носов, так что я знаком с этим миром».
  «Вы когда-нибудь слышали о конкретных проблемах, связанных с этим?»
  "Значение?"
   «Были ли у Корди когда-нибудь проблемы с наркотиками?»
  «Насколько мне известно, нет», — сказал Блэндинг. «У нее определенно никогда не было симптомов. Я всегда думал, что ее главная проблема — это самооценка. Она недооценивала свой собственный интеллект. Вот почему я был рад услышать, что она переключилась на что-то с мозгами, а не на внешность. Но потом все пошло не так. Я знаю, что моя жена рассказала вам об этом».
  Я ответил: «Притворяюсь психологом».
  Тяжелые плечи опустились. «Как она могла себе представить, что ей это сойдет с рук, выше моего понимания».
  «Ваша жена также сказала нам, что пыталась привлечь вас».
  «Она спрашивала, могу ли я направлять к ней пациентов», — сказал Блэндинг. «Ничего страшного, я никогда не подвергался никакому риску».
  «Потому что вы проверили историю Корди».
  «Я бы так поступил с любым, кто обратился ко мне с предложением наладить связи. Но да, я сомневался в истории Корди. Она бросила школу. Переход от этого к докторской не имел смысла».
  Я сказал: «Ты ей отказал».
  Блэндинг уставился в пол. «Это прозвучит ужасно, но я просто не перезвонил ей. Мой подход по умолчанию. Я хотел бы сказать вам, что он основан на клятве Гиппократа. Прежде всего, не навреди. Но я всегда избегал конфронтации».
  Майло сказал: «Мне кажется, это звучит очень умно, доктор».
  «Вы так любезны, но теперь я думаю, мог ли бы я справиться с этим лучше.
  Например, сесть и сказать ей, что она способна сделать это как следует.
  Заткнуться и получить настоящую степень. Может, не такую трудоемкую и пугающую, как докторская степень. Но обучение на психиатра-помощника или какого-то консультанта по реабилитации? Почему бы и нет?»
  Я спросил: «Как она отреагировала на твое отсутствие реакции?»
  Блэндинг улыбнулся. «Она не сделала этого. Как отец, так и падчерица, я полагаю.
  Может быть, поэтому мы и поладили. Могу ли я задать вам вопрос?
  "Конечно."
  «После того, как Корди поймали, я знаю, что она переименовала себя в эксперта по отношениям, что, по-видимому, не требует сертификации. Я также знаю, что она была
   во все это дело интернета. Вы подозреваете, что что-то из этого привело к... этому?
  Майло спросил: «Как же так, доктор?»
  «Выставляя себя напоказ миру, так сказать. Я имею в виду, какие гарантии?»
  «Знаете ли вы о каких-либо конкретных проблемах, которые у нее возникли из-за ее публикаций?»
  «Нет, но я бы не стал», — сказал Блэндинг. «Она действительно отдалилась от нас. И психологически, и физически. Я даже не могу сказать, кто были ее друзья. Но есть кое-что, что, как я думал, вам следует знать. Это, возможно, ничего, но…»
  «Что это, доктор?»
  «Пару лет назад Корди встречалась с мужчиной, который вел борьбу за опеку. Она решила помочь ему, дав показания в суде. Используя свой диплом, чтобы показать свою компетентность. Для меня невероятно то, что это произошло после того, как ее поймали на практике без лицензии. Зачем ей вообще это нужно?»
  «Довольно рискованно», — сказал Майло.
  «Рискованно и совершенно глупо», — сказал Блэндинг. «И снова ее поймали. Подробностей не знаю, только то, что она мне сказала. «Меня снова поймали, Грег».
  «Она говорила с тобой об этом».
  «Она поговорила со мной, потому что у нее была проблема. Видимо, этот парень очень расстроился из-за нее. Почувствовал, что она ослабила его шансы больше, чем если бы она не пыталась помочь. Она позвонила в мой офис и попросила о встрече. Мы сидели прямо здесь». Он улыбнулся. «Кофе был не лучше».
  Я спросил: «Чего она от тебя хотела?»
  «Как обычно», — сказал Блендинг, потирая большой и указательный пальцы.
  "Деньги."
  «Она запросила пять тысяч долларов, чтобы «уладить отношения» с этим парнем. Это прозвучало странно, поэтому я спросил, угрожает ли он ей, а она посмеялась и сказала: «Нет, Грег, он классный. Я просто чувствую, что должна это сделать».
  Майло сказал: «Относитесь ответственно к своим деньгам».
   Блэндинг грустно улыбнулась. «Думаю, это подводит итог родительству. Она сказала мне, что считает это мирным предложением, и мне не стоит беспокоиться, она вернет мне деньги, как только появятся гонорары за ее видео — вы знаете о них?»
  «Да, доктор».
  «Не хочу быть жестоким», — сказал Блэндинг. «Сейчас меньше всего, но мне они показались изложением очевидного. Но откуда мне знать, видимо, спонсоры посчитали их ценными. Потому что через пару месяцев она вернула мне деньги полностью. Я был приятно удивлен, уже поцеловал деньги. Я сказал ей оставить их себе, но она настояла».
  Майло спросил: «У тебя есть имя этого человека?»
  «Нет, сэр. Я не хотел знать. Но теперь я хотел бы знать».
  «Вы думаете, он может быть в этом замешан?»
  «Нет, я ничего не думаю», — сказал Блэндинг. «Я недостаточно знаю, чтобы выдвигать гипотезы. Я просто подумал, что выложу это, а вы сможете делать с этим, что захотите».
  «Спасибо, доктор».
  Я сказал: «Просить у тебя денег было обычным делом».
  Плотное тело Грега Блендинга сдвинулось. Свободно набитый вес немного мерцал. Он повернулся к нам, и темные круги под глазами стали очевидны. Может быть, все эти операции. Может быть, другой тип усталости.
  Он сказал: «Это было нечасто, может быть, один или два раза в год. И за исключением того одного раза, всегда до того, как она создала свое интернет-присутствие.
  Так что, я думаю, это у нее получилось».
  «Знает ли твоя жена, что ты дал Корди деньги?»
  Качаю головой. «Я занимаюсь финансами. Как это работает, она просит пообедать, мы куда-то идем, я говорю, сколько, детка, а она улыбается, извиняется и говорит мне, и я договариваюсь о деньгах через несколько дней».
  «О какой сумме мы говорим в целом?»
  «Я не могу вам точно сказать», — сказал Блэндинг. «Позвольте мне оценить... может быть, пару тысяч в год за... пятнадцать лет? Тридцать, плюс-минус. Я как-то пошутил, что по сравнению с обучением Аарона это была выгодная сделка. Она улыбнулась, но улыбка была грустной, и я знал, что перегнул палку. Она подумала, что я
   говоря, что она была глупой. Я не знал, как это исправить, поэтому я ничего не сказал.
  Прошло некоторое время, прежде чем она снова попросила денег, но она это сделала».
  Я сказал: «Вы общались с Корди гораздо чаще, чем знала ваша жена».
  «О, определенно», — сказал Грег Блэндинг. «Разве сокрытие этого от Ренни делает меня нечестным? Полагаю, строго говоря. Но мне хотелось бы думать, что я сохраняю мир. Корди была девушкой, на которую обрушились серьезные испытания, и если я мог помочь ей, не вызывая ничьих эмоций, почему бы и нет?»
  Майло сказал: «Сохраняем чистоту».
  Блэндинг нахмурился и встал. «Я расскажу тебе то, чего не рассказывал никому другому. Я люблю свою жену и люблю своего сына. Мне очень нравилась Корди, но я ее не любил. Так что, возможно, мы говорим о жертвах за вину».
  Мясистая нижняя губа задрожала, волосы бороды встали дыбом и упали. «У меня есть пациенты, которых нужно осмотреть. Если я вспомню что-то еще, я дам вам знать».
  Выбросив чашку с кофе в мусорную корзину, он побрел прочь.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  15
  Когда Блендинг скрылась из виду, Майло спросил: «Думаешь, он ее трахал?»
  Я сказал: «Давай сразу к делу, а?»
  «Эй, мы же опытные профессионалы, нет смысла тянуть. Ты не задумывался об этом?»
  «Его отношения с Корди были другими, но нет, я не уловил ничего жуткого. Но это ничего не значит. Меня можно обмануть».
  «Я думал, что твоя степень ограждает тебя от этого».
  «Если бы только».
  «Что меня действительно раздражает, Алекс, так это то, что она подсовывает ей бабло за спиной жены. Так поступают с любовницами. А что, если это не альтруизм?»
  «Плата за услуги?»
  «Богатый парень постарше, симпатичная молодая женщина? Корди не была несовершеннолетней, когда познакомилась с ним. Блэндинг мог бы оправдать роман как не противозаконный. И, строго говоря, не инцест».
  Я сказал: «Если Блендингу есть что скрывать, зачем вообще поднимать тему денег?»
  «Может быть, он думал, что мы узнаем. Может быть, будучи умным парнем, он решил, что лучше всего разыграть нас, притворившись открытым, честным и чертовски приятным парнем. И физически он не совсем легковес. Никаких проблем с тем, чтобы одолеть маленького парня на диване или Корди, особенно с элементом неожиданности, идущим на его поводу. Легко получить элемент неожиданности, если бы была интрижка: у него мог быть ключ от ее квартиры. Вдобавок ко всему, он хирург и
   Этот удар по горлу был нанесен довольно точно, без каких-либо ложных движений, которые вы обычно видите».
  Я закрыл глаза и попытался представить это. Один из тех сценариев, который имеет формальный смысл, но не ощущается правильным, хотя я не могу сказать почему.
  Мило сказал: «Дельфийский оракул? Пожалуйста, побеседуйте».
  Я открыл глаза. «Ничто не указывает против этого».
  Он нахмурился. «Осуждение с легкой похвалой. Я знаю, это всего лишь теория. Но между браком Блендинга и его репутацией на кону очень многое.
  И насколько нам известно, он дал Корди гораздо больше денег, чем он только что признался».
  «Она пожадничала и повысила ставки?»
  «Это, или она начала воспринимать себя всерьез как крутую девушку в отношениях и решила, что она жертва. Это век подражания. И мы говорим о женщине, которая заработала большие деньги, выйдя на публику. Как сказал Блэндинг, выставив себя напоказ миру... что, теперь, когда я об этом думаю, имеет своего рода сексуальный подтекст, не так ли?»
   Получено и зарегистрировано, доктор Фрейд.
  Он сказал: «Я слишком креативен?»
  «Ничего подобного», — сказал я. «И если вы правы, мы говорим о большой мотивации избавиться от Корди. Видео-разоблачение, подкаст, любой вид разоблачения взорвет жизни Бландингов».
  «Вдребезги. Плюс Корди могла подумать, что разоблачение поможет ей в профессиональном плане. Гуру отношений, который понимает » .
  «Это стоит проверить. Между тем, есть еще один крупный мужчина, которого стоит рассмотреть, который, как мы только что узнали, был расстроен из-за Корди. И, несмотря на ее отрицание, страх перед гневом Хоффгардена мог быть настоящей причиной, по которой она откупилась от него».
  «Пять тысяч», — сказал он. «Из того, что вы видели, Хоффгарден был бы так зол? Не то чтобы она на самом деле испортила его шансы на опеку.
  А вы сказали, что он изначально этого не хотел.
  Я сказал: «Верно, но он договорился на следующий день после того, как провалился трюк Корди. Из того, что я видел, для него все было ради денег. Может быть, он ожидал большего, чем просто половина зала».
  «Пять тысяч искупят это?»
   «Как Корди сказала Бландингу, возможно, это знак, чтобы охладить пыл Хоффгардена».
  «Бывшая жена Хоффгарден переписала свою половину и получила полную опеку».
  "Ага."
  «Итак, у Хоффгардена есть опыт того, как заставить женщин откупиться от него. И все же, Алекс, каковы его мотивы преследовать Корди два года спустя?»
  «Возможно, они с Корди возобновили отношения. Или он попытался, но она отвергла его. У него есть определенная история насилия, и двое людей, с которыми он был связан, были убиты. Что, если Хоффгарден не испытывал таких теплых чувств к Слоуп, как он сказал газете?»
  «Он не мог злиться на то, как Слоуп справился с разводом. Они вдвоем переехали в пустыню, и он тренировал Слоупа в своем спортзале».
  «Возможно, их переезд в одно и то же время не был совпадением».
  «Какие-то отношения».
  «Не обязательно сексуального характера. Что-то финансовое. Как вы сказали, дело было замаскировано под вторжение банды, без детального изучения альтернатив. Теперь, когда я об этом думаю, стал бы гангстер тратить время на то, чтобы душить кого-то в постели? Выстрел в голову был бы намного быстрее и эффективнее».
  «Что бы ни было задумано Хоффгарденом и Слоупом, оно пошло не так».
  Я сказал: «И то же самое может быть с Хоффгарденом и Корди. Он из тех парней, которых не хочется отталкивать».
  Он набрал предустановку на своем телефоне. «Моисей, тот парень, о котором я тебе говорил, Хоффгарден? Пора проверить его поближе. Его адрес у меня на столе, слева от монитора... Калвер-Сити? Думал, это Западный Лос-Анджелес. Или, или это хоп-скип. У тебя есть время съездить туда?... Отлично.
  Если вы найдете его дома, посмотрите, поговорит ли он с вами о Корди. Не как подозреваемый, не волнуйтесь, мы связываемся со всеми ее друзьями. Если его нет, попробуйте поговорить с соседями, домовладельцем, с кем угодно, кого сможете найти. Посмотрите, похоже ли это на то, что он скрылся, вот почему».
  Он повторил рассказ Блендинга о выигрыше в 5 км. «Да, это странно, все чертово дело в том, что я расскажу тебе о семье, когда мы встретимся. Между тем, ты тот парень, который должен подойти к Хоффгардену, потому что ты, вероятно, можешь его переплюнуть... эй, без ложной скромности, малыш. Пока я
  ты, что-нибудь от Баси, еще? Ладно, я займусь криптой, ты мистер.
  Вселенная».
  Мы спустились на переполненном лифте на парковку и забрали немаркированное место в слоте «Парковка запрещена в любое время», которое он выиграл, дав дежурному перевозчику большие чаевые.
  Мужчина облизнулся, увидев нас. «Меня дважды предупреждала охрана».
  Майло добавил пятерку.
  «Благодарю вас, сэр».
  «Считайте это жертвой за вину».
  —
  Мы сидели в очереди из машин, выезжающих со стоянки, и наконец добрались до Century Park East, где он повернул направо, направляясь на север. Прочь от станции.
  Я спросил: «Куда?»
  «Отвезу тебя домой. Спасибо за уделенное время».
  Он проехал через Сенчури-Сити. На длинном светофоре на бульваре Санта-Моника я сказал: «У Корди все хорошо в финансовом отношении».
  «Как я уже сказал, около семисот тысяч. И...?»
  «Какая причина могла бы у нее просить кредит в пять тысяч, чтобы расплатиться с Hoffgarden? Я знаю, что она сказала Блэндингу, что ждет чек с роялти, но показывают ли ее записи, как она жила от платежа до платежа?»
  «Хм... нет, наоборот, на самом деле. Баланс на ее инвестиционном счете был стабильным и рос».
  «А что насчет ее текущего счета?»
  «То же самое, Алекс. Небольшие расходы на счета, но она взяла больше, чем выложила».
  Я сказал: «Хороший финансовый менеджер. А что, если обращение к Блэндингу было не ради денег? Это было символично. Она чувствовала себя связанной с ним».
  «Папаша, проблемы?» — сказал он. «Богатый отчим, залезь в кассу?»
   «Она была главным кандидатом на проблемы с отцом. Никаких записей о родном отце, никакого отцовского присутствия вообще в ее ранние годы, за которым последовал отчим, который держался на эмоциональной дистанции. Затем появляется Блэндинг, когда она уже взрослая. Он любит ее, но не любит, и она была достаточно умна, чтобы почувствовать это. Она также могла бы понять, что, несмотря на всю его персону хорошего парня, он будет легкой добычей. По его собственному признанию, он эмоциональный трус, не желающий вступать в отношения. Так что давать ей деньги также могло бы послужить его потребностям».
  «Отделываться легко, раздавая деньги? Ладно, может быть. Ты видишь в этом связь с ее убийством?»
  Я сказал: «Просто мысли вслух».
  Свет сменился. Он пересек Санта-Монику, повернул налево на Комсток, продолжил движение на север, ухмыляясь. «Эй, я тоже могу быть символичным. Готов к доктору.
  Майло?»
  "Действуй."
  «Возможно, когда Блэндинг сказал нам, что не любит ее, это было кодовым обозначением: «У меня не было с ней секса»».
  Я сказал: «Он действительно задевает твою антенну в плане интрижек».
  «Слишком хорошо, чтобы быть правдой, это цепляет мою антенну», — сказал он. «Кроме того, я пытаюсь оставаться в практике».
  "Как же так?"
  «Думать обо всех самое худшее».
  Он поехал в Уилшир, снова попал на красный. «Кстати, в склепе все-таки удалось снять отпечатки пальцев с бедняги на диване. Совпадений нигде не обнаружено, поэтому я и забыл об этом упомянуть».
  Я сказал: «Может быть, отдел по пропавшим без вести может вам что-то рассказать».
  Он сказал: «Звонил в West LA D, но ничего не подходит. Когда у меня будет время просмотреть все эти лица, я пойду в интернет».
  «Когда вернутся Алисия и Шон?»
  «Кто, черт возьми, знает? Я не сторонник «вертолетного» воспитания».
  На зеленой траве он рванулся вперед.
  В одном из тех настроений, когда ничего, кроме негатива, не сработает. Пока это так…
   Я сказал: «В телефонных списках Корди были только деловые люди. Соседка сообщает, что люди приходили и уходили, поэтому ей пришлось назначать встречи. Где запись всех этих контактов?»
  Тишина. «Может быть, она зарегистрировала на своем компьютере — если никто не лазил, лаборатория мне скажет».
  «Или есть другой телефон».
  «Или это». Он крепко сжал руль, его большие руки были покрыты пятнами, как мясо на обед. «Иисусе, почему мне это не было интересно? Я скатываюсь, амиго?»
  «Никто не может предусмотреть все».
  Он посмотрел на меня. «Что это, поддерживающая терапия?»
  Я улыбнулся.
  Он сказал: «Иисус, твой мозг как губка. Еще одна причина, чтобы ты ехал на переднем сиденье».
  —
  Он поехал на запад по Уилширу, через безупречный каньон, образованный высотными зданиями, выстроившимися по обеим сторонам бульвара.
  Когда он приблизился к Беверли Глен, я сказал: «Мы могли бы снова поговорить с этим соседом и попытаться получить больше подробностей о посетителях. Как они появились, может быть, физические описания. Вы могли бы показать ему фотографии Хоффгардена и Блендинга».
  «Повторно допросите Скруджа». Он снова позвонил Риду и узнал имя соседа.
  «Райнер Гиббс, может быть. Когда ты хочешь это сделать?»
  «Я сейчас свободен, если ты свободен».
  Он сказал: «Вествуд Хо», нажал на педаль газа и промчался мимо Глена.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  16
  Райнер Гиббс, одетый в ярко-голубую толстовку Колумбийского университета, мешковатые плиссированные серые брюки и черные туфли-лодочки, открыл входную дверь и выпустил наружу волны органной музыки, звучавшей на оглушительной громкости.
  Токката и фуга ре минор Баха. Гениальное произведение, к сожалению, стало комичным из-за использования в качестве фона для слишком многих старых фильмов ужасов.
  Несмотря на все свои достоинства, это не совсем то, что можно слушать в солнечный день.
  Гиббс уставился на нас и нахмурился.
  Майло показал свою карточку.
  Гиббс поджал губы и сказал что-то, что было заглушено музыкой. Я задавался вопросом, был ли он частично глухим, увеличивая громкость до такого уровня, причиной потери слуха или эффектом, или и тем, и другим.
  Он наклонил голову, как это делают озадаченные собаки, и в правом ухе у него обнаружилась бежевая пуговица.
  Майло сказал: «Сэр?»
  Губы Гиббса беззвучно шевелились, пока он еще раз рассматривал карточку.
  Войдя в свой дом, на плоской подошве и напряженный, вытянув голову, как любопытная черепаха, он нажал кнопку на магнитофоне, вернулся к двери, тыкая в правое ухо.
  «Лейтенант, да? Уже поговорил с тем парнем с короткой стрижкой. Он забыл тебе сказать?»
  Майло сказал: «Он этого не сделал, сэр. Я хотел бы узнать, можем ли мы поговорить снова».
  «О чем?» — спросил Гиббс.
  Аллергия на любезности. Посадите его в комнату с Майло в плохой детективный день, и планета может сместиться на своей оси.
  «Можем ли мы войти, сэр?»
  «Хмф». Снова повернувшись к нам спиной, Гиббс вошел внутрь, протащился через тесный куполообразный вход и вошел в переднюю комнату, затемненную тяжелыми шторами и маловаттными лампочками. Оставив дверь открытой вместо приглашения. Майло закрыл ее за мной, и мы вошли.
  Гиббс устроился в черном виниловом кресле-реклайнере. Остальная мебель в гостиной состояла из набитого цветочным ситцем и изящных резных столиков в той безвкусной отделке, которая клевещет на пекановые деревья.
  Салфетки на подлокотниках кресел. Прикосновение женщины когда-то давно? Бутылка Bud, три пустых бутылки, миска начос и хорошо выжатый тюбик сыра говорили о том, что прошло много времени.
  Гиббс постучал по своему запястью, словно на нем были часы.
  Майло сказал: «Вы сказали детективу Риду, что у мисс Ганнетт были частые гости».
  «Это ее имя? Я ему сказал, что подозреваю, что у нее есть бордель».
  «Почему, мистер Гиббс?»
  «Потому что они появились после наступления темноты». Гиббс оскалил зубы в неприятной улыбке. «Может, мне стоит стать детективом».
  «Рад замолвить словечко в отделе кадров».
  «Не надо меня опекать, молодой человек. У меня дети старше вас».
  «Без обид, сэр», — сказал Майло. «Можете ли вы подсчитать, сколько посетителей у нее будет, скажем, за неделю?»
  «Нет, не могу», — сказал Гиббс. «Это потребовало бы от меня тратить время на шпионаж и подсчет. Я занятой человек. Забота о моих инвестициях сама по себе отнимает много времени».
  «Я пытаюсь понять, сэр, был ли постоянный поток посетителей, скажем, ежедневный? Или это были случайные визиты».
  «Вы все еще просите меня дать количественную оценку, и мой ответ тот же».
  «Нет проблем, извините за беспокойство».
   Майло закрыл свой блокнот. Легкий намек для Гиббса, чтобы избавиться от нас. Он взял бутылку пива, вызывающе посмотрел на нас и сделал долгий, глубокий глоток.
  «Нектар богов, не позволяйте никому из этих яппи говорить вам, что старого доброго американского пива не хватает».
  Еще два глотка, прежде чем бутылка присоединилась к остальным пустым. «Не думай, что я какой-то пьяница. У меня был камень в почках пять лет назад, и врач сказал, что пиво полезно для лечения».
  Майло улыбнулся: «Я запомню это, сэр».
  «У вас были камни в почках?»
  «К счастью, нет».
  «Если ваш кальций слишком высок, это может случиться», — сказал Гиббс. «Не пожелал бы этого даже своему злейшему врагу». Еще одна злая ухмылка. «Вычеркну это. Я бы пожелал этого ублюдку, который думал, что может отнять у меня мою жену. А потом рак забрал ее первой, шутка была над ними».
  Он с трудом поднялся, прошлепал в невидимую кухню, немного погромыхал и вернулся с еще одной бутылкой. «Я бы предложил вам немного, но я знаю правила».
  «Оценю вашу мысль, сэр».
  Гиббс посмотрел на меня. «Он всегда такой подхалим?»
  Я улыбнулся.
  Гиббс сказал: «Как будто ты так говоришь. Ты, наверное, научил его быть подлизой. Ладно, хочешь цифру? Я вытащу одну из воздуха — одну или две в неделю, плюс-минус».
  Майло сказал: «Всегда после наступления темноты».
  «Если бы вы тайком отправились на какую-нибудь наемническую вечеринку, хотели бы вы, чтобы вас заметили?»
   Но вам удалось увидеть.
  Майло показал снимок экрана, сделанный им из DMV Грегори Блендинга.
  фото. «Был ли этот человек одним из посетителей?»
  Гиббс фыркнул. «Гости».
  Он снова встал, выдвинул ящик одного из изящных столиков и вернулся в свое кресло, держа в руках очки для чтения.
   «Дай мне это». Он взял телефон и изучил фотографию. «Не могу сказать да и не могу сказать нет».
  Майло потянулся за телефоном. Гиббс на мгновение замешкался, прежде чем вернуть его. Несмотря на всю свою брюзгливую одиночку, он был рад нарушить рутину и не хотел расставаться с малейшей новизной.
  Майло повторил процесс с портретом Тайлера Хоффгардена.
  Райнер Гиббс сказал: «Да, он был здесь. И не раз».
  «Хотя было темно...»
  «Вы сомневаетесь во мне, молодой человек?»
  «Нет, сэр, просто пытаюсь прояснить...»
  «Я его помню», — сказал Гиббс, — «потому что он был огромным. Должно быть, ему было лет шесть... пять?»
  «Шесть-четыре», — сказал Майло.
  «Добавьте обувь, и это будет именно то, что я сказал: шесть футов и пять дюймов». Гиббс скрестил худые, покрытые солнечными пятнами руки на широкой груди.
  «Значит, вы видели его не один раз, сэр».
  «Разве я только что не это сказал? Опять с количественной оценкой? Под этим я подразумевал два, может быть, три раза. Я заметил его размер и то, что его машина была хилой, одна из тех маленьких коробок. Нелепо, как одно из тех цирковых представлений, когда толпа клоунов толпится в коробке на колесах».
  «Когда вы видели его в последний раз, сэр?»
  «Теперь я должен быть твоим календарем? Не недавно, если это то, что тебя интересует. Несколько недель назад. Может быть, месяцев. Я не сидел здесь и не делал заметки. Я просто помню этого palooka, потому что он был большим, а его машина была маленькой».
  «Хорошо, спасибо», — сказал Майло. «Что-нибудь еще ты хочешь нам рассказать?»
  «Ничего», — сказал Гиббс, оставаясь на месте. «Так скажи мне, эта твоя работа тебя удовлетворяет? Все эти предосудительные типы, с которыми ты сталкиваешься изо дня в день?»
  «Это так, мистер Гиббс, но мы также можем вершить правосудие в отношении жертв.
  семьи».
  «Но не для жертв: когда тебя нет, тебя нет». Щелчок пальцем.
   «Это правда, сэр».
  Райнер Гиббс сказал: «Я никогда не смогу сделать твою работу. Слишком чертовски незаконченная».
  Майло улыбнулся и встал, я сделал то же самое.
  Райнер Гиббс посмотрел на нас. «Я что-то не то сказал?»
  «Нет, сэр...»
  «Это была шутка, молодой человек. Вам обоим не помешало бы немного юмора в жизни. Выйдите из дома и крепко закройте дверь».
  К тому времени, как мы достигли двери, новая бутылка была у его губ.
  —
  Когда мы приблизились к месту без опознавательных знаков, Майло остановился, чтобы окинуть взглядом дом, где произошло убийство, а затем снова взглянуть на дом Гиббса.
  «Старая грубая птица. По сравнению с ним я — сладость и легкость».
  Я сказал: «Ну…»
  Он рассмеялся и побежал к машине.
  Я спросил: «На чем ездит Хоффгарден?»
  «Десятилетний Mini Cooper».
  «Значит, Гиббс определенно его видел».
  Он кивнул, завел двигатель. Задумчиво. «Полагаю, она могла бы управлять очень дорогим борделем, но доказательств этому нет, и я готов поспорить, что это пришло из похотливой старой головы Гиббса. Так что давайте дадим Корди преимущество. Время от времени к ней заходил светский человек. Или, может быть, она занималась своим эмоциональным коучингом».
  Я ответил: «Основную часть денег она зарабатывает в Интернете, но при этом общается с несколькими частными клиентами».
  «Именно так», — сказал он. «Хотя, учитывая, что Couch Man голый, это не похоже ни на одну известную мне терапию».
  «Какими бы ни были подробности, Хоффгарден взялся за дело и удивил их обоих».
  Он кивнул. «Парень постоянно появляется во всех неподходящих местах. Мне нужно поговорить с ним, но дело обязательно станет достоянием общественности, и я не хочу пугать его и зарываться поглубже. Вот почему я сказал Мо смягчить ситуацию».
   Я сказал: «Еще одно: Гиббс не любитель женщин. Эта шутка о том, что рак его жены — это шутка, была чертовски жестокой, даже если она ему изменяла».
  «Да, он мстительный старый простак, но считаете ли вы его физически способным сделать то, что мы видели?»
  «Вероятно, нет».
  «Вы перестраховываетесь?»
  «Я стараюсь избегать всегда и никогда».
  «Ты всегда так делаешь?»
  Я рассмеялся.
  Он сказал: «Хорошо, мы оставим все варианты открытыми. Теперь в ответ на предыдущий вопрос».
  Он позвонил дежурному сержанту на станции, спросил, когда должны вернуться Алисия и Шон, поблагодарил и повесил трубку.
  «Завтра, как выясняется. Если мне удастся их призвать, я заставлю их провести повторный опрос по окрестностям, посмотреть, не всплывет ли что-нибудь подозрительное о старом Райнере. И, может быть, о чудо из чудес, вещи Накеда обнаружатся под деревом».
  Он проехал пару кварталов, удивил меня, свернув на параллельную улицу, подъехав к обочине и набрав предустановку на своем телефоне.
  «Эй, Мозес. Гиббс, твой сварливый старик, только что опознал Хоффгардена как одного из посетителей Корди. Он его давно не видел, но это не значит, что Хоффгарден не мог прийти поздно, оставшись незамеченным. Есть ли прогресс в его поисках?»
  «К сожалению, пока нет, LT. Я только что был у него дома. Шесть квартир с управляющим, который живет там же, и она, похоже, не особо вникала во все, включая арендаторов».
  «Ослабленный, апатичный или сопротивляющийся?»
  «Ничего из вышеперечисленного», — сказал Рид. «Ей девятнадцать лет, и она плохо говорит по-английски. Здание принадлежит ее родителям. Они живут на Тайване, отправили ее сюда учиться на фармацевта, она ждет, когда пройдут кое-какие визовые формальности. С ней было легко общаться, как только я привык к ее акценту.
  Меня отвезли прямо на парковку и показали место для парковки Хоффгардена.
   Пусто. Она отрицала, что он когда-либо создавал проблемы, но с другой стороны, она сказала, что никто этого не делал, так что я не уверен, что это что-то значит».
  Он рассмеялся. «А может, ей повезло, и у нее отличная компания арендаторов. Как долго Mini отсутствует, она понятия не имела. Я не уверен, что она вообще когда-либо замечала это. Она позволила мне подняться на этаж Хоффгардена и постучала в пару дверей, надеясь, что кто-нибудь из соседей что-то знает. Никого не было дома. Через щель в ящике Хоффгардена в вестибюле была видна почта, но, насколько я мог судить, это был большой мусор, а у управляющей нет своего ключа. Хотите, чтобы я разместил BOLO на Mini?»
  «Пока нет», — сказал Майло. «Это может выйти нам боком. В какой-то момент это дело получит огласку из-за присутствия Корди в Интернете. Возможно, в больших масштабах. Все, что нам нужно, — это чтобы Хоффгардена остановили, предупредили, что он является лицом, представляющим интерес, и он зарылся поглубже. Посмотрим, сможешь ли ты выяснить, чем он занимается, чтобы прокормить себя в Лос-Анджелесе. Ты идеальный человек для этой работы, начни с звонков в спортзалы, узнай, не нанял ли его кто-нибудь. Если это не сработает, я могу позвонить одному из моих федеральных приятелей и попытаться заглянуть в его налоговые декларации. Если он фрилансит за наличные, а их нет, я прочешу его социальные сети».
  «Звучит как план, лейтенант»
  «Человек планирует, Бог смеётся».
  Рид сказал: «Мне это нравится. Я воспользуюсь этим, когда появится возможность».
  Мы вернулись в Уилшир, и Майло повернул налево. «Теперь я отвезу тебя домой».
  Через квартал его телефон играл Бетховена. К Элизе. По-настоящему легкая музыка.
  «Стерджис».
  Раздался яркий, со славянским оттенком голос Баси Лопатинской: «Привет, ребята...
  Думаю, Алекс там, но если его нет, то привет только тебе».
  Я сказал: «Хорошая догадка, Бася».
  «Вероятностное суждение. У меня есть некоторые результаты по твоему дублю, Майло».
  «Обожаю их слушать».
  «Многое предстоит пережить. Сможешь ли ты доехать сюда?»
  «Ради тебя, Бася, я бы пошёл пешком».
   «Ну», — сказала она, — «тогда хорошо, что у тебя есть машина. Завтра я свободна до полудня, но сегодня я работаю допоздна, так что если хочешь прийти до, скажем, одиннадцати вечера, я буду доступна. Можешь взять с собой и Алекса».
  Майло спросил: «Это предложение или приказ?»
  «Рекомендация. Это психологически интересная мизанина » .
  "Что это такое?"
  «Польский вариант для того, что вы бы назвали мешаниной. Если вы предпочитаете что-то романтическое, mélange. Увидимся, когда увидимся. Пока».
  Майло отключился и провел руками по лицу, словно умываясь без воды. «Если бы я был один, я бы развернулся, наплевав на пробки. Но она рекомендует тебе быть там».
  Я сказал: «Я позвоню Робин и дам ей знать».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  17
  Автострады были жестоко забиты, поэтому Майло пришлось семьдесят восемь минут тащиться до Восточного Лос-Анджелеса по переулкам. Еще двадцать минут были добавлены остановкой у фургона с едой на Олимпик и Альварадо, где он заказал монументальный буррито, достаточно большой, чтобы потребовалось разрешение на строительство.
  Снос производился поэтапно, на красный свет светофора.
  Когда мы приехали, мой нос был насыщен ароматом жареных бобов и измельченной свинины. Он припарковался на открытой стоянке за коронером, проверил свое лицо в зеркало заднего вида, вытер сальсу с губ и сказал:
  «Вот и всё. Меланж».
  —
  Офис судмедэксперта округа Лос-Анджелес, известный тем, кто там работает, как склеп, находится на Норт-Мишн-роуд в нижнем крае комплекса Медицинской школы и окружной больницы USC. Я преподавал несколько курсов в медицинской школе, но до встречи с Майло я никогда не отваживался посетить это U-образное оштукатуренное здание. Цвет — серовато-бежевый, который отличает поколения правительственных структур Лос-Анджелеса. В дизайне есть основательность, любопытная пустота, которая не скрывает его функции.
  Над землей видны два этажа, но внизу происходит много всего. Квадратные колонны разделяют короткие рукава U. В оба можно попасть через сверкающие стеклянные двери. Правая дверь позволяет вам попасть в то, что вы себе представляете: холодильные шкафы, где тела сложены как дрова; вывалившиеся трупы, лежащие на каталках в коридоре; ярко освещенные комнаты, заполненные
  нержавеющая сталь, где разбирают и интерпретируют тела; офисы тех, кто режет, исследует и щурится в микроскопы.
  Слева находится административное пространство: канцелярии и стойка регистрации, где ближайшие родственники заполняют формы, ждут, чтобы забрать вещи, и организуют транспортировку тела. В левом пространстве много плача.
  По какой-то причине маленькие черные мушки любят собираться прямо у левых дверей, словно призванные напомнить посетителям, чего следует ожидать.
  Когда мы направились в клиническое крыло, я увидел, как молодая пара с мрачными лицами вышла из внедорожника и поплелась влево. Женщина сжимала в руках бумаги.
  И она, и мужчина выглядели потрясенными. Может, они приехали, чтобы повидаться с родителем. Или с ребенком.
  Я сопровождал родителей, присматривавших за останками их детей.
  Дайте мне каталки, вскрытия и даже разложение в любой день недели.
  —
  Доктор медицинских наук Бася Лопатинская находилась в своем кабинете — небольшом помещении без окон, расположенном недалеко от прозекторских.
  Ей где-то за сорок, рост пять футов два дюйма, стройная, с мягкими карими глазами, перистыми светлыми волосами, пухлыми губами и широкой улыбкой, которая почти делит пополам треугольное лицо, когда она увеличивает мощность. Сегодня она была в сером кашемировом платье, приподнятом золотым шелковым шарфом, искусно завязанным.
  Пройдя обучение в Варшаве, ей пришлось пройти испытательный срок, прежде чем ее взяли на работу. В прошлом году ее повысили до заместителя коронера, и округ продемонстрировал всплеск нетипичной мудрости.
  Она не замужем, ездит на лошадях ради развлечения, и это все, что я знаю о ней лично. В плане работы она блестящая, неизменно веселая и неутомимая, никогда не прячется за жаргоном.
  Она обняла нас обоих и села за стол, аккуратно заваленный папками.
  «Рад вас видеть, ребята».
  «То же самое», — сказал Майло. «Ты напугал меня этим «интересным» отрывком».
  Бася расплылась в улыбке. «Как любят говорить психопаты, что есть, то есть».
   Подняв самую толстую папку, она пошевелила ее, но не открыла.
  «Во-первых, ваша жертва женского пола, мисс Ганнетт. Никаких больших сюрпризов, хорошо питалась и была в добром здравии до убийства. Смерть от потери крови, вызванной единственной резаной раной на левой стороне шеи. Вероятно, нападавший был правшой и нападал сзади. Сонная и яремная вены были перерезаны, и когда я оттянул кожные лоскуты, сразу же был виден какой-то позвоночник».
  «Глубокий порез», — сказал Майло.
  «Глубокий и нанесенный со значительной силой», — сказала Бася. «Это могло бы означать ярость, но отсутствие чрезмерного убийства заставляет меня задуматься. Алекс?»
  Я сказал: «Возможно, это сфокусированная ярость. Перевари ее, разработай план, приведи его в действие».
  Бася задумалась. «То есть ты не против преднамеренности, несмотря на использование оппортунистического оружия?»
  Майло помахал мне рукой.
  Я сказал: «На каждой кухне есть ножи».
  «Хм... интересно. Оппортунистические атаки, которые я видел, как правило, были неистовыми и гораздо менее организованными, так что да, вы правы. В любом случае, какая бы борьба ни происходила, она была минимальной, ее защитные раны были сравнительно неглубокими. Теперь перейдем к вашей жертве-мужчине, которая до сих пор не опознана».
  Майло сказал: «Черт. Его отпечатки так и не совпали ни с чем?»
  «К сожалению, нет». Бася открыла папку, прочитала несколько мгновений и закрыла ее.
  «По всей видимости, у него нет криминального прошлого или работы, которая требовала бы от него распечатки. На данный момент он Джон Доу Номер Двадцать Три. Но не отчаивайтесь, самое интересное — это то, что говорит нам его тело».
  Майло подался вперед, держа наготове блокнот и ручку.
  Бася сказала: «Первое, что я заметила, — это то, насколько нетипичны его раны для человека, взаимодействующего с транспортным средством, особенно таким большим».
  «Никаких повреждений, кроме головы».
  «Именно так. Когда люди сталкиваются с надвигающейся силой такой величины, тело стремится подняться и проехать по капоту в сторону
   лобовое стекло. Это приводит к серьезным травмам всей передней части тела
  — колени, лодыжки, запястья, ребра, лицо. У этого джентльмена ничего этого не было, только, как вы сказали, повреждение лица с небольшим смещением в правую сторону. В дополнение к этому, фотографии, которые я видел, указывают на относительно минимальные повреждения бампера фургона, что предполагает одиночный удар, похожий на удар карамболя. Как будто его подтолкнули к фургону».
  Майло сказал: «Толкнул его перед собой».
  «Это было моим первоначальным предположением. Затем, когда я продолжил осматривать тело, возникло кое-что еще интересное. В дополнение к фронтальному повреждению, есть один сокрушительный удар по задней части черепа, вдоль нижнего края затылочной кости. Чуть выше большого затылочного отверстия, где позвоночник входит в череп. Поскольку основное повреждение было фронтальным, я нашел это расположение загадочным. Как он мог получить такое серьезное фронтальное повреждение, а затем отскочить назад и получить дорсальное? Теоретически, я предполагаю, что это могло быть из-за падения назад после удара, когда затылок отскочил от тротуара. Но на остальной части его спинного черепа нет никаких царапин. Другая теоретическая возможность заключается в том, что он крутнулся каким-то странным образом и получил повреждения как спереди, так и сзади. Но ни то, ни другое не кажется мне правильным, особенно сценарий с крутящимся».
  Мило быстро что-то строчил. Бася ждала, пока его ручка не замерла.
  «Еще один интересный момент: раны выглядят заметно по-другому. Повреждения на лице грубые и рваные, и соответствуют форме части бампера, которая запятнана кровью. Задняя рана представляет собой один участок разорванной кожи, окруженный значительным отеком, из которого вытекала кровь».
  «Протекло, а не брызнуло?»
  «Точно», — сказала она. «Через большое затылочное отверстие проходит множество важных вещей. Артерии, мембраны, связки, крупный нерв. Когда я его рассекала, то не обнаружила никаких повреждений, но был сильный отек в стволе мозга и вокруг него. Это нижняя часть мозга, она контролирует дыхание».
  «Удар может оказаться смертельным», — сказал Майло.
  «Легко. И быстро. В этот момент я начал задаваться вопросом, был ли он мертв до того, как врезался в фургон. Потом анализ крови с кухни и
  Подъездная дорога вмешалась, и это решило дело. Большая часть была его, и относительно редкое количество плюс капание от слабого удара соответствуют одному удару тупым предметом, который отключил его жизненные функции, не вызвав обширного фонтанирования. Поэтому очевидный вопрос: как мертвый человек столкнулся с фургоном?
  «Как ты и сказал, меня туда засунули», — сказал Майло.
  Бася кивнула. «Вынесли наружу и бросили. Возможно, чтобы скрыть смертельную рану на голове».
  «Есть ли у вас идеи, чем его избили и где?»
  «Где легко», — сказала она. «Небольшая струйка крови появилась возле дивана, где он спал, и продолжила течь через гостиную на кухню».
  Майло сказал: «Я ничего не видел ни на диване, ни в гостиной».
  «Не на диване, рядом с ним. Соответствует тому, что он спал на животе и слегка свисал с края. Причина, по которой вы его не видели, в том, что он был слабым — точками. Они постепенно увеличивались по мере того, как тело переносили. Но все равно, никакой серьезной крови. Детектив Рид заслуживает похвалы за то, что заметил брызги на подъездной дорожке».
  «Один хороший удар, но не кровавая атака».
  «Но все равно фатально», — сказала Бася. «Если бы вы хотели выбрать одно место, чтобы ударить насмерть, это было бы именно там».
  "Понятно."
  Бася сказала: «Тебя это не удивляет?»
  «То, что он не плохой парень, — одно из обстоятельств, которое мы рассматривали».
  «Тогда молодец, меня это удивило. Получаешь человека против фургона, представляешь человека против фургона».
  Она вздохнула. «Еще один уничижительный урок о пагубности предположений. Что касается оружия, единственное, что я могу вам сказать, это то, что оно выполнило свою задачу, не раздробив затылок. В этом есть определенная утонченность».
  Я сказал: «Так что это не похоже на бейсбольную биту».
  «Ни за что, Алекс. Летучая мышь разбила бы череп, как яичную скорлупу.
  Что-то меньшее и легче, но плотное».
  «Может быть, одна из тех выдвижных дубинок».
   «Конечно. Или кусок трубы. Хотя мы не нашли никаких металлических остатков, так что твердый пластик дубинки вполне возможен».
  Майло сказал: «Или старый добрый кожаный сапожок».
  Бася сказала: «Я видела несколько таких в Варшаве, но здесь пока нет».
  «Последний раз я видел его в музее академии», — сказал он, сложив пальцы домиком. «Парень дремлет, один хороший удар, свет гаснет, его вытаскивают на улицу и заставляют подняться в воздух».
  «У вас есть дар речи. Если говорить об отсутствии крови на диване, то, возможно, кровотечение началось только после того, как он встал на ноги и гравитация взяла верх. Это действительно маленькая рана для чего-то столь смертельного. Причиной смерти стало сдавливание, а не потеря крови».
  Я сказал: «Большая часть крови на кухне и на подъездной дорожке была его, но не вся».
  Бася надула губы. «Вот и вся моя драма».
  Она пролистала страницы в деле. «С группой крови вам действительно повезло. У мисс Ганнетт A-положительная, а у мужчины-жертвы O-положительная, так что провести различие между ними просто. Лужа вокруг ее тела принадлежит только ей. Хотя большая часть струйки на подъездной дорожке принадлежит ему, небольшое количество ее крови смешано».
  Я сказал: «Оно путешествовало на подошвах обуви убийцы».
  «Скорее всего. Мы знаем, что это не кровь убийцы — одна из тех соскальзывающих вещей, которые вы получаете в порезах, — потому что мы нашли третий образец крови на кухне, и теперь вам действительно повезло. Также O-положительный, так что достаточно легко предположить, что это был мужчина-жертва. Но вы знаете меня, невротика. Не имея данных ДНК и с уверенностью в присутствии третьего лица, я провел несколько дополнительных тестов и обнаружил, что второй O-положительный образец имел другие характеристики HLA, чем у мужчины-жертвы. Мы дважды проверили нож, чтобы убедиться, что мы не пропустили соскальзывающую кровь, и подтвердили, что ее нет. Так что ваш негодяй, вероятно, задел что-то в доме, прежде чем вытащить мужчину-жертву на улицу. Я уже отправил техников обратно, чтобы проверить, поручив им сосредоточиться на кухне. Подождите».
  Она набрала номер на своем настольном телефоне. «Алло, Рузвельт? Это доктор.
  Лопатинский... уже? Ого, это здорово. Сделай кучу фотографий и отправь их
   мне как можно скорее. Спасибо, спасибо, спасибо.”
  Она положила телефон на подставку и широко улыбнулась.
  «Они просто нашли точку контакта. Не на кухне, а на выходе из кухни. Край металлической изоляционной полосы вокруг двери треснул, а края зазубрены — крошечные металлические шипы, и на нескольких из них была кровь первой группы, и я готов поспорить, что HLA подтвердит, что вся или большая ее часть принадлежит вашему преступнику».
  Майло сказал: «Не невротик. Гениально».
  «Вы слишком добры, лейтенант».
  Я сказал: «Жертва-мужчина — невысокий парень, но, принимая во внимание собственный вес и расстояние, мы говорим о значительных усилиях, необходимых для его транспортировки на расстояние около сотни футов. Вы быстро двигаетесь в темноте, легко задеть что-то».
  Не заглядывая в досье, Бася сказала: «Рост пять футов пять дюймов, вес сто тридцать один фунт. Тащить его было бы примерно так же тяжело, как нести женщину среднего размера».
  Майло сказал: «Невеста через порог. Если они все еще это делают».
  Нас трое, неженатых. Ни у кого нет готового ответа.
  Я сказал: «Адреналин поможет, но поможет и превосходящая сила».
  Майло сказал: «Хоффгарден».
  Бася спросила: «Кто?»
  Он кратко объяснил.
  Она сказала: «Штангоатлет? Проще простого. Он мог бы швырнуть его в фургон, как использованную салфетку».
  Майло спросил: «Что касается идентификации, есть ли возможность сделать реконструкцию лица?»
  «Извините, нет. Лицевые кости были раздроблены при столкновении, и многие были отделены. Некоторые из них фактически выпали из ран, когда я работал...
  маленькие осколки и щепки. Я отправил рентгенограммы трем художникам, с которыми работаю, и все они согласились, что повреждений слишком много, чтобы создать что-то полезное. Есть люди, которые утверждают, что могут реконструировать, но я бы не доверял им или тому, что они создали».
  «Есть ли что-нибудь по органам и токсикологии?»
  «У г-жи Ганнетт в желудке было что-то похожее на частично переваренный куриный салат, а также небольшое количество бледной алкогольной жидкости, вероятно, белого вина. Уровень алкоголя в ее крови составил 0,03, что по сути ничего. У вашей жертвы-мужчины в кишечнике была какая-то овощная смесь и тот же напиток, но в гораздо большем количестве. Его BA был 0,16. При его весе я бы предположил, что, по крайней мере, три стакана, хотя люди различаются по своей способности к метаболизму. Никаких наркотиков ни в одном из них».
  Я спросил: «Они пили вместе, но ужинали по отдельности?»
  «Или», — сказала Бася, — «они посылали за разными блюдами на вынос и ели вместе. Вы нашли какие-нибудь доказательства этого?»
  Майло сказал: «Я этого не видел. Подожди».
  Он позвонил Риду и получил быстрый ответ: «Ничего».
  Бася сказала: «Так что, возможно, ты прав, Алекс. Они поели, прежде чем сойтись, он пришёл, они выпили. Но, похоже, это всё, что они сделали. Никакой недавней сексуальной активности ни у одного из них».
  Я сказал: «Платоническая ночевка».
  Майло спросил: «Сколько времени потребуется, чтобы получить ДНК по двум мужским образцам?»
  Бася сказала: «В последний раз, когда я проверяла, ожидаемое время родов было от двенадцати до двадцати недель».
  «Я думал, они стали более эффективными».
  «В округе Мерсед ведется расследование серии нераскрытых дел, отнимающих много времени в лаборатории».
  Майло сказал: «Да, я слышал об этом, тела в лесу, никаких зацепок. Они добились какого-нибудь прогресса?»
  «Насколько я знаю, пока нет», — сказала она.
  «И вот я здесь, простой пикер с двумя свежими телами».
  «Я подам заявку сегодня и попрошу приоритет».
  «Очень признателен. Какова ситуация с печатью?»
  «Все еще жду, когда лаборатория поднимет латентные антитела в доме. Мы привезли сюда вашего мужчину-жертву. Я знаю, что он не совпал, потому что я уговорил одного знакомого в Министерстве юстиции сделать быстрый AFIS».
  «Может быть, тот самый самаритянин поддается уговорам по поводу ДНК».
  Бася рассмеялась. «Толкай, толкай, толкай. Ты напоминаешь мне моего отца и моих профессоров в Варшаве. Если бы ты не был ирландцем, я бы подумал, что мы родственники.
   Итак, это любопытно, не так ли? Две жертвы, два оружия, три, если считать импровизацию с фургоном. Есть какие-нибудь психологические соображения, Алекс?
  Я сказал: «Ничего близкого к пониманию, просто «что если».
  Они оба откинулись назад.
  Я сказал: «Корди Ганнетт, вероятно, была основной целью хорошо спланированной казни. Убийца пробрался в дом после наступления темноты, взял нож из ее кухни и направился к спальне, где он ожидал ее найти. По пути он наткнулся на Джона Доу, спящего на диване, и быстро убил его каким-то тупым оружием, метко прицелившись».
  Майло сказал: «У него в руке нож, почему бы просто не зарезать его?»
  «Может быть, в использовании лезвия было что-то символическое, и он приберегал его для Корди. Или он решил, что быстрый, сильный удар по голове будет тише и с меньшей вероятностью вызовет борьбу».
  Бася сказала: «Нетерпеливый, потому что жаждет главной добычи».
  Майло сказал: «Говорите о способе со словами. Но да, имеет смысл».
  Я сказал: «Он планировал убить Корди в ее спальне, но она застала его врасплох, спустившись вниз, поэтому он расправился с ней в коридоре. Порядок на месте преступления говорит нам, что он провел некоторое время в доме, убираясь и следя за тем, чтобы не оставить следов или других улик. Это могло дать ему время подумать о Джоне Доу и решить использовать его в качестве отвлекающего маневра».
  «Инсценировка убийства-самоубийства психопата», — сказал Майло. «Голый Джон Доу помог бы создать образ сумасшедшего убийцы. Он выносит беднягу наружу. Вместе с одеждой Джона и его удостоверением личности, которые он прячет где-то, что мы до сих пор не нашли».
  Бася сказала: «Я могу представить это как раздетого, психически неуравновешенного человека, который бродит по окрестностям и в конце концов решает покончить с собой. Но с этой единственной раной в затылок самоубийство было бы исключено, поэтому ему пришлось воспользоваться фургоном».
  Я сказал: «Или он планировал куда-то отвезти тело и инсценировать по-другому. Потом появился фургон, и он увидел в этом возможность».
  Майло спросил: «Как это по-другому?»
  «Застрели его и сделай вид, что это самоубийство».
  «Почему бы не сделать то же самое дома?»
   Я сказал: «Шум делал это слишком рискованным. Особенно в ранние утренние часы, когда все спали в тихом районе».
  Он сказал: «Фургон был удачей. Сократил расстояние, на которое ему нужно было везти тело».
  «И уничтожили клубную жизнь».
  Майло ухмыльнулся Басе. «К несчастью для него, кто-то обратил на это внимание».
  Она покраснела и провела пальцем по краям папки. «Теперь у меня к тебе вопрос, Алекс. Намерение убить ее в спальне, мы говорим о сексуальном преступлении? Не было никаких признаков нападения».
  Я сказал: «Акт нанесения ножевых ранений может быть сексуальным, но об этом невозможно сказать».
  Майло сказал: «Мы видели несколько таких лунных завывателей, нож — это...
  Как ты это называешь, Алекс?
  «Суррогатное оружие», — сказал я. «С другой стороны, спальня могла быть просто тем местом, где он ожидал ее найти».
  Она улыбнулась. «Он психолог и избегает психологизации».
  «Расскажи мне об этом», — сказал Майло. «Я потею, чтобы получить каждую каплю мудрости.
  В любом случае, как бы мы это ни складывал, у нас есть кто-то, кто, вероятно, знал Корди, был знаком с ее домом и был достаточно силен, чтобы усмирить ее и толкнуть маленького парня вроде Джона Доу прямо в движущуюся машину. И это подходит тому, кого мы знаем».
  Бася сказала: «Господин Хоффгарден с его проблемами гнева».
  «Он ростом шесть футов четыре дюйма, зарабатывает на жизнь спортом. И, возможно, имеет за плечами еще одно убийство».
  Он рассказал ей о Форресте Слоупе.
  Она сказала: «Ух ты».
  «Хорошая новость в том, что у него есть запись об аресте. Дайте мне ДНК от этого второго донора O, и как только я найду парня, у меня либо будут основания для ордера на образец, либо я пойду по пути выброшенного кофейного стаканчика».
  «Возможно, органический сок в стаканчике», — сказала Бася. «Поскольку он человек фитнеса».
   OceanofPDF.com
  ГЛАВА
  18
  Когда мы встали, чтобы выйти из кабинета Баси, Майло сказал: «Когда у вас будет возможность, было бы здорово получить копию ваших выводов».
  Она открыла ящик стола и достала конверт из манильской бумаги. «У меня был шанс».
  «Спасибо огромное. И когда ты сможешь...»
  «Поговорите с Министерством юстиции, я их донимаю». Она обошла вокруг стола и похлопала его по плечу. «Я провожу вас. Свежий воздух всегда кстати».
  —
  Она стояла, глядя на парковку и мимо нее, на возвышающуюся громаду окружного комплекса. Она все еще была там, когда мы скрылись из виду.
  Майло сказал: «Удивительный человек. Однажды какая-нибудь частная контора, вероятно, предложит ей огромные деньги, и мне придется довольствоваться простым смертным. Так что ты думаешь?»
  Я сказал: «Я думаю, это подтверждает то, что мы уже подозревали. Джону Доу не повезло, и его использовали в качестве реквизита».
  Он кивнул. «Это очень плохой человек, о котором мы говорим. И умный, по крайней мере, в расчетливом преступном смысле. Вы провели время с Хоффгарденом. Он умен?»
  «Он не производил впечатления ни особенно умного, ни скучного человека, но я не давал ему тест на IQ».
  «Ты так поступаешь с родителями?»
   «Я пошутил. На самом деле мы не особо много разговаривали, потому что он был оторван от дочери и ему было скучно в процессе оценки».
  «Хочет спортзал, а не опеку», — сказал он. «Использует собственного ребенка как опору.
  Интересно, не правда ли?
  Я кивнул.
  «Еще кое-что», — сказал он. «Вы всегда говорите, что люди тянутся к привычному, даже если это разрушительно. Так что парень с паршивыми навыками отца мог бы понравиться кому-то вроде Корди, не так ли? Потом, возможно, она поумнела и отвергла его, и ему это не понравилось».
  «Может быть».
  Он сказал: «Это не воодушевляющий вотум доверия. Я ошибаюсь?»
  «Вовсе нет», — сказал я. «Просто перевариваю. Учитывая мою историю с Хоффгарденом, я не смогу присутствовать, когда вы будете брать у него интервью, но я бы с удовольствием понаблюдал, когда вы поместите его в комнату».
  «Когда, а не если».
  «Вот вам и вотум доверия».
  «Хмф. Между тем, у меня все еще есть неизвестная жертва, и ты слышал, что Бася сказала о реконструкции лица. Есть предложения?»
  «Когда мы рассматривали Джона Доу в качестве подозреваемого, мы представили его сон на диване как возможное доказательство ссоры. Теперь мы знаем, что ничего сексуального не произошло, так что, возможно, он был просто другом без выгод».
  «Платоническая ночевка». Он рассмеялся. «Звучит как название инди-группы. Медиа-блиц неминуемо начнется. В лучшем случае, кто-то, кто знал их обоих, объявится».
  Он проехал еще немного, проверил Waze на следующем красном свете. Все автострады, ведущие на запад, были запутаны сильнее, чем когда мы приехали.
  «Город ангелов», — сказал он. «Ладно, попробуем лучшую комнату в аду».
  —
  Я захватил Waze, и мы отправились в обратный путь через унылые, серые мили складов, точек быстрого питания, ветхих квартир и старых каркасных домов в разной степени обветшалости.
  Спустя утомительную милю, приближаясь к очередному красному сигналу светофора на подъездной дороге, заставленной мусорными контейнерами, он проехал мимо и продолжил движение со значительным превышением скорости.
  Я сказал: «Нарушитель».
  «Исполнительная привилегия. Есть ли признаки полиции мыслей?»
  «Как они выглядят?»
  «Сжатые губы, напряженные глаза, напряженные задницы гномов, сжимающих в руках книги регламентов и резиновые штампы. Не видно?»
  «Если только они не прячутся в мусоре».
  «Никогда не знаешь», — сказал он. «Ладно. Время для еще одной теории. Как представитель сексуального меньшинства, я самоопределяюсь как имеющий право предполагать, что платонические отношения между мужчиной и красивой женщиной могут иметь значение».
  Я спросил: «Джон Доу был геем?»
  «Это стоит обдумать, не так ли? И чтобы сделать ситуацию еще более по-хамски бесчувственной, я сейчас вслух поразмыслю о стереотипной гей-профессии».
  «Детектив по расследованию убийств?»
  Он боролся со смехом, растерялся, заикался, ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
  «Отдел добился прогресса, и я уже давно не получал писем с гневом в свой шкафчик», — сказал он. «Но я больше думал о парикмахере, может быть, о каком-то модном стилисте. Потому что целью Корди было стать онлайн-знаменитостью с огромными деньгами. Плюс у нее был опыт работы моделью. Так что я могу представить, как она использует кого-то, кто поможет ей выглядеть лучше».
  Я сказал: «Хорошее замечание, и пока, кроме знакомства с Хоффгарденом два года назад, мы не обнаружили никаких романтических связей. Так что, возможно, она избегала близости, чтобы сосредоточиться на своей карьере. Если так, то гей был бы отличным кандидатом для дружбы».
  Я вытащил свой телефон. «Вот ее сайт… внизу главной страницы есть два мелких шрифта с указанием авторства. Компания, создавшая сайт, и некто по имени Каспиан Д., которого она благодарит за то, что он «помог мне достичь моих личных рекордов».
  Я ввел ключевое слово caspian d hairdresser и выдал пять результатов по «мастеру-стилисту» по имени Каспиан Делаж. Все были дани от людей, идентифицированных
   их инициалы. Восторженные посты восхваляли «волшебство» Делажа. Один из оценщиков назвал его «богом волос».
  Я поискал сайт Делажа, нашел только пару страниц фотографий из Instagram. Почти все были портретами симпатичных молодых женщин с впечатляющим разнообразием причесок. Но два в центре, немного большего размера, изображали молодого человека в черной футболке с бледным округлым лицом и кривой улыбкой. Его собственные волосы были уложены высоко и закручены на макушке, как гребешок брюнета.
  Я увеличил одно из изображений и показал его Майло.
  Его челюсть сжалась. «Узкие плечи...подходящий возраст...определенная вероятность. Какой у него адрес?»
  «Ничего не указано», — сказал я. «Часы работы по предварительной записи, связаться по электронной почте или по номеру телефона. Обмен девять-три-два, вероятно, сотовый».
  Я попробовал номер и переключился на громкую связь. Два гудка, потом приятный мальчишеский голос.
  Привет, это Каспиан. Я ухожу украшать мир. Люблю слышать о ваши эстетические головоломки и трихо-тревога, так что оставьте сообщение, и я обязательно свяжусь с вами. Бывший-О-О-Бывший.
  Майло спросил: «Тревожность?»
  «Трихо». Я произнес это по буквам. «Относящийся к волосам».
  «Парень знает латынь?»
  Греческое происхождение, но нет смысла это обсуждать. Я сказал: «Может быть, у него было классическое образование».
  Он сказал: «Говоря об образовании, парикмахерам и стилистам нужна лицензия.
  Бася только что сказала нам, что в деле нет отпечатков пальцев».
  Я проверил государственные правила для косметологов. «Много других требований, но наличие печати не указано в их числе. Одно хорошо: если у него есть лицензия, для него будет адрес».
  «Если? Он мог импровизировать? Как Корди?»
  «В Калифорнии много законов», — сказал я. «Это может привести к импровизации».
  —
   Dumpster Drive уступил место жилому району, затененному головокружительной серией петляющих съездов с автострады, которые, казалось, сражались друг с другом. Безлесные улицы были застроены многоквартирными домами размером с коробку для обуви. Озеленение было чуждой концепцией.
  Ни одного человека не видно. Город мертвых.
  Майло подъехал к обочине, включил телефон и показал большой палец вверх.
  «Похоже, старина Каспиан не всегда импровизировал. Он получил лицензию пять лет назад, но срок ее действия истек три года назад. Последнее место работы — салон Go-For-It на Сансет… к востоку от Сан-Висенте. Прямо по дороге домой, как только мы попадаем в чистилище».
  —
  Пять миль на север до Сансет заняли тридцать пять минут. Go-For-It Unisex расположился на северной стороне Сансет между коптильней и нарядом для лазерной эпиляции/автозагара. Время расслабиться и достичь своего личного, медового наилучшего результата.
  Майло въехал в красную зону. «Оставайся здесь и охраняй машину от нацистов-счетчиков».
  Я сказал: «Рад попробовать, но каковы мои преимущества?»
  «Ошеломи их психологией. Это не сработает, уезжай, пока они не достали свой маленький карманный телефон, потом кружи вокруг столько, сколько нужно, и забери меня».
  Гражданский за рулем полицейской машины был совершенно незаконным. Это был второй раз за год, когда он заставил меня это сделать.
  Я сказал: «Конечно».
  Он выскочил из машины без опознавательных знаков, направился в салон, пробыл внутри меньше минуты, прежде чем вышел, качая головой.
  Как раз когда он добрался до водительской двери, из машины для гольфа подъехал долговязый полицейский-контролер из Западного Голливуда и с голодным видом вышел на улицу.
  Майло отдал честь, усмехнулся, сказал: «Спасибо за службу», и помахал своим значком в сторону разинутой пасти парня, когда мы поменялись местами.
  «Сэр», — сказал парковочный инспектор. Прыщавый, с разинутым ртом. На вид ему было лет четырнадцать.
   «Я знаю, амиго, это красная зона. Как в крови. Как в том, что мы расследуем множественное убийство. Ценю твое сотрудничество».
  Он нажал на газ и влился в поток машин, направлявшихся на запад, тихо ругаясь.
  Я сказал: «Делаж там больше не работает».
  «Никто не имеет ни малейшего понятия, кто он, черт возьми. Все парикмахеры — фрилансеры, самый долгий срок работы среди них — одиннадцать месяцев у опытного мастера. Она сказала, что место продали через два месяца после ее прибытия группе из Сан-Диего, у которой есть куча других заведений. Но есть одно но: рядом с кассой есть небольшой холодильник. Бесплатное пиво, пока ждешь».
  «Хочешь попробовать?»
  «В голову пришла такая мысль. В любом случае, ни одно рабочее место не подходит для того, чтобы Делаж ходил к клиентам. В ночь убийства не было никаких признаков того, что он подстригал Корди, так что это определенно выглядело как дружеский визит. Так что, возможно, как вы и сказали, ее новая лучшая подруга, она была целью, ему не повезло.
  Давайте молиться, чтобы весь этот беспорядок вскоре стал достоянием общественности и что-нибудь поднялось. Я доставлю тебя домой».
  На светофоре возле Roxy он сказал: «Еще нужно прогнать Делажа по базам данных. Твой компьютер быстрее моего. Не возражаешь, если я заскочу на секунду, может, узнаю что-нибудь о Боге волос?»
  Я сказал: « Мой дом — это исследовательский центр».
  И в кафетерий. Я позвонил Робину.
  Она сказала: «Привет, красавчик. Когда ты вернешься домой?»
  "В пути."
  «Отлично. Я почувствовал себя необычно по-домашнему, поэтому я собираюсь приготовить нам вкусный ужин».
  «С нетерпением жду», — сказал я. «Майло хочет поработать в моем офисе».
  «Поняла», — сказала она. «Возьми еще один стейк. Или два».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  19
  Ничто так не заставляет вас чувствовать себя ценимым, как собака.
  Когда я прихожу домой, а Бланш в главном доме, она подбегает поприветствовать меня, как будто мы были разлучены на протяжении веков. Когда она не показывалась, я решил, что она в студии Робина. Затем я учуял кухонные ароматы и понял: преданность имеет свои пределы.
  Стол был накрыт, на нем стояли кувшин ледяной воды и бутылка «Риохи».
  «Привет, ребята», — Робин стояла у плиты, управляясь с двумя сковородками и обжаривая на них огромные куски говядины.
  Бланш сидела у ее ног, блаженное выражение на ее плоском лице. Приход Мессии был неизбежен.
  Глаза Майло загорелись таким же блеском, когда он перевел взгляд на стейки.
  Подсчет.
  Робин обернулся, улыбнулся и подмигнул.
  Он сказал: «Тебе не следовало этого делать».
  «Я позвоню тебе, когда все будет готово, делай, что нужно».
  Он поцеловал ее в щеку. Я поцеловал ее в губы.
  Бланш проигнорировала нас обоих и не отрывала глаз от приза.
  —
  За восемь минут, которые потребовались на подготовку ужина, Майло провел достаточно исследований, чтобы узнать, что ни одна база данных не признавала существование Каспиана Делажа.
   Он вошел на кухню, объявляя и ворча. Но недовольство растаяло при виде стейков, салата из пасты, ромэна, заправленных оливковым маслом, солью и перцем.
  Прежде чем его задница коснулась стула, Робин положил вилкой на его тарелку самый большой стейк.
  Он тяжело опустился. «Эта штука огромная. Для овощей места не осталось. Я люблю тебя безумно».
  Она принесла ему вторую тарелку. «На всякий случай, если хлорофилл поманит».
  —
  Бланш знает, куда идти за подачками, и прилипла к моим лодыжкам, пока я украдкой таскал ей кусочки мяса. Она приняла подношения мягким ртом, облизала кончики моих пальцев после глотания, упала в обморок и прижалась головой к моей голени.
  Робин сказал: «Я знаю, что там происходит».
  Я сказал: «Чего бы это ни стоило, лишь бы получить немного любви. Хочешь, чтобы я остановился?»
  «Нет, у нее было две замечательные прогулки, и она была терпеливой девочкой, пока я работала, так что она заслуживает некоторого обновления. Просто будь благоразумна, дорогая».
  Она повернулась к Майло. «Каспиан Делаж показался мне фальшивым, как только я его услышала. Как будто что-то выдернутое из фильма. Или случайные слова».
  Он сказал: «Каспий — это море, не знаю насчет Делажа».
  «Французская машина, выпущенная некоторое время назад», — сказала она. «Думаю, до пятидесятых годов».
  Майло вытер рот салфеткой. «Не знал, что ты фанат моторов».
  «Я не такая», — сказала она. «Один из моих клиентов ездил на таком. Это было много лет назад, Брайан Боннаро».
  Майло посмотрел на меня. Я пожал плечами.
  Робин сказал: «Звезда Hair-band на пять минут. Он занялся недвижимостью, купил себе кучу игрушек, включая кучу старинных машин. Я помню Delage, потому что никогда о нем не слышал. Он предложил меня подвезти».
   «А», — сказал Майло.
  «Ничего особенного, Большой Парень, я отказался. Он тогда шатался. Все время. Это, плюс то, как он истязал свою гитару, сказали мне, что у него плохая координация движений. Но это была красивая вещь, синий кабриолет.
  Так что, возможно, ваш парикмахер тоже интересовался мелкой ездой на автомобиле».
  Майло сказал: «Если мы говорим о мегадолларах, то, возможно, это теоретический интерес».
  Я сказал: «Или ему просто нравилось звучание Delage».
  Робин сказал: «У французского языка действительно есть эта элегантная коннотация. Ну, может быть, вы сможете найти для него заявление на смену имени».
  Майло сказал: «Уже пробовали. Больше никто не беспокоится, тебе не нужно.
  А этот парень, даже если бы ему пришлось, вряд ли бы это сделал. Он работает без лицензии уже много лет».
  «Теневая экономика», — сказала она.
  «Алекс считает, что это из-за слишком большого количества правил».
  «От этого люди становятся ленивыми. Когда закончишь этот стейк, будет еще один».
  «Спасибо, но даже у меня есть свобода действий».
  Он успел откусить три больших кусочка, когда на его телефон пришло сообщение.
  «Извините». Он встал и пошел обратно в мой кабинет.
  Когда он оказался вне зоны слышимости, Робин спросил: «Во время еды?
  Должно быть, это важно».
  —
  Во время отсутствия Майло я думал о том, как Корди Ганнетт и Каспиан Делаж переосмысливают себя. Лос-Анджелес — это место для этого, город-компания, где иллюзия — товар, а лучшие притворщики становятся элитой. Город маниакально расползается на запад, пока не столкнется с Тихим океаном. Последний шанс для новой персоны, прежде чем вы достигнете края континента.
  Так много людей намерены похоронить прошлое. Все эти заброшенные личности гниют в психологических могилах.
  Настоящий город мертвых.
  Робин спросил: «О чем ты думаешь, детка?»
  «Отличная еда».
  Она пропустила это мимо ушей и наполнила мой стакан. Иногда хорошие отношения зависят от того, чтобы не бросать вызов лжи.
  Я улыбнулся, взял ее за руку и сделал большой, медленный глоток испанского вина.
  Майло вернулся на кухню, выглядя прямее и выше.
  «Извините за прерывание. Я поставил оповещение, чтобы мне сообщили, когда что-то появится о Корди, и оно завибрировало. Ничего в газетах или сетях, но электронное гражданство взвешивает».
  Я спросил: «Что-нибудь ценное?»
  «В основном, как обычно, быстро и свободно». Он пошевелил пальцами. «Корди была психологом, психиатром, социологом, профессором человеческих отношений.
  Один гений уверенно заявил, что когда-то преподавал в Йеле. Очевидно, что нет. Но среди всей этой ерунды был один пост, который звучал так, будто этот человек действительно знал Корди, и, благослови ее Бог, она оставила свое настоящее имя.
  Оказалось, что она визажист, которую Корди использовала для некоторых своих видео, и, двойной ореол, она ответила на ее звонок. Бедняжка была очень потрясена из-за Корди, и она действительно разозлилась, когда я рассказала о Делаже, она знала его, ей пришлось сделать перерыв, чтобы поплакать, прежде чем вернуться ко мне.”
  «Она тоже его знала?»
  «Работая над Корди. Она понятия не имеет, каково его настоящее имя, хотя она думала, что это может быть Чарльз что-то в этом роде. Я попросил ее встретиться со мной, и она согласилась и дала мне свой адрес. Завтра утром в десять. Я также попросил ее — ее зовут Шари Бенедетто — разместить пост о Делаже и посмотреть, знает ли его кто-нибудь, и она сказала, что сделает это».
  «Образцовый гражданин», — сказал я.
  «Без них мне было бы не суждено сбыться».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  20
  Шари Бенедетто, похоже, была одной из тех доверчивых душ, о которых беспокоятся родители.
  Она поверила истории Майло, не задавая вопросов, и согласилась встретиться в ее квартире на Фаунтин-авеню в Западном Голливуде.
  Прекрасное старое испанское здание к востоку от Ла-Сьенеги, милосердно сохраненное и прекрасно обслуживаемое. Удобный вход с улицы, никакой охраны.
  Двухэтажные жилые дома располагались в форме буквы С вокруг внутреннего двора, окаймленного папоротниками, саговыми деревьями и пальмами, а в центре располагался фонтан, выложенный голубой плиткой, который разбрасывал стеклянные брызги в сторону утреннего солнца.
  Квартира Шари Бенедетто находилась в центральном рукаве С, на втором этаже, куда можно было попасть по широким каменным ступеням. Бронзовый глазок в рамке образовывал глаз в резной, лакированной двери, но никакого движения за ним не было, прежде чем дверь открылась, и в нее вошла красивая женщина лет тридцати.
  Не стал проверять.
  "Лейтенант?"
  «Госпожа Бенедетто. Спасибо, что приняли нас».
  "Конечно."
  У Шари Бенедетто были длинные, блестящие, черные, зачесанные набок волосы, которые подчеркивали оливковое лицо в форме сердца. Мешковатый серый кашемировый свитер свисал до колен черных леггинсов. Ее ноги были босы. Золотое кольцо обхватывало большой палец ее левой ноги. Кроме этого, никаких украшений.
  Глаза у нее были широко расставлены и почти такие же темные, как ее волосы, и окаймлены длинными, изогнутыми ресницами. Красивые глаза, но немного размытые от усталости. Была ли на ней какая-либо косметика, кроме туши, я не мог сказать. В ее работе, возможно, это признак профессионализма.
  Словно приняв внезапное решение, она протянула руку Майло.
  Они коротко пожали друг другу руки, а затем она посмотрела на меня.
  "Алекс."
  «Привет, Алекс». Мягкие пальцы коснулись моих и отдернулись. Она провела нас внутрь.
  Крошечное пространство спереди было обставлено минималистской мебелью и абстрактными художественными принтами, смещенными в сторону серого и черного. Единственный дверной проем справа заставил меня вспомнить место, где умерла Корди Ганнетт.
  Передняя зона была воплощением многозадачности: можно было сидеть, обедать и готовить любую еду, которую можно было себе позволить на открытой мини-кухне размером с кладовку для метел.
  Чистые прилавки и отсутствие запахов еды говорили об отсутствии недавних попыток.
  Почти дом для человека, склонного к частым отлучкам.
  Сидячая часть была отведена шестифутовому белому кожаному дивану с красными металлическими ножками, очевидное место для нас, и черному кожаному креслу с откидной спинкой, где Шари Бенедетто грациозно устроилась лицом к нам, скрестив ноги в йога-стиле. Ее ладони опустились на колени, а веки затрепетали. Но она держала глаза открытыми и любопытными.
  Диван был мягким, как бетон. Майло прекрасно справился с тем, чтобы выглядеть комфортно. «Спасибо, что встретились с нами, мэм».
  Она прошептала: «Мэм». Ее позабавило это слово, как и многих молодых женщин. «Конечно. Я бы вам что-нибудь предложила, но я путешествовала, и в доме ничего нет».
  «На съёмках?»
  Она кивнула. «Пилот, снятый в Ванкувере. Мне удалось увидеть, как дрессированный медведь гризли проделывает несколько довольно удивительных трюков».
  Когда Майло достал свой блокнот, из дверного проема выскользнул гладкий черный кот с ониксовыми глазами. Уверенно пересек комнату, он без усилий подпрыгнул и опустился на колени Шари Бенедетто.
   Кошка в безмолвном покое, но изучающая нас с выражением, вызывающим генетическую связь с пантерами и леопардами.
  Майло сказал: «Хороший кот».
  «Для меня, — сказала Шари Бенедетто. — Борис известен своей агрессивностью по отношению к другим людям».
  Мне стало интересно, объясняет ли присутствие агрессивной кошки ее уровень доверия.
  Надеюсь, что нет; я знал питбулей и ротвейлеров, которые сталкивались с огнестрельным оружием или ножами и в итоге оказывались такими же опасными, как чучела животных.
  Майло сказал: «Полагаю, нам придется вести себя наилучшим образом».
  Шари Бенедетто слабо улыбнулась и дважды выдохнула.
  «Осознанность», — сказала она. «На самом деле, Корди — та, кто рассказала мне об этом».
  «Могу ли я спросить, были ли вы ее...»
  «Клиент? Нет. Мы просто разговаривали, пока я готовил ее к некоторым видео».
  «Некоторые, но не все?»
  «Только немного», — сказала она. «Я много путешествую. Если бы я была в городе, я бы ей помогла.
  На самом деле, там я и встретил Каспиана. Он делал ей прическу. И, кстати, его настоящее имя — Чарли Бакстер».
  Ручка Майло заплясала. «Правда. Как ты узнал?»
  «Размещая посты, как вы сказали. Никто не знал, кроме одного моего друга, тоже визажиста, который работал с ним на съемках MTV много лет назад. Он сказал ей, что его настоящее имя Чарли Бакстер, и что он его ненавидит, и решил стать экзотичным».
  Майло нацарапал еще немного. «Спасибо, это очень полезно. Она согласится поговорить с нами?»
  «Мэрайя в Сингапуре работает над фильмом и была уверена, что это все, что она знает. Мы обе согласились, что нам нравится Каспиан, но никто из нас не был близок с ним».
  «Можете ли вы что-нибудь рассказать нам о нем? Или о Корди».
  «Из того немногого, что я видела, он был милым, очень тихим». Она шмыгнула носом, чтобы сдержать слезы. «Такой ужасный, такой милый парень, как он... нет, на самом деле, больше ничего нет, лейтенант. В общем, мы втроем болтали
  когда он делал ей прическу, а я ждала, чтобы подправить ее. Я работала с ним над парой других работ, но не по плану и только над парой.
  Обе вечеринки были частными. Женщина из Энсино, которая хотела быть одной из настоящих домохозяек, заставила меня нарядить ее». Она высунула язык.
  «Еще одна женщина из Брентвуда хотела сделать мужу сюрприз на годовщину свадьбы, сделав татуировку и изменив имидж».
  Я сказал: «Вы много путешествуете».
  «Все время. В основном в Канаде, потому что там снимать дешевле, но также в Нью-Мексико, Юте и Южной Дакоте».
  Я спросил: «Вы много снимаетесь в вестернах?»
  Она улыбнулась. «Хорошая догадка. Да, они возвращаются. Медведи, волки и актеры, пытающиеся быть ковбоями. Большую часть времени я трачу на то, чтобы заставить людей выглядеть так, будто они никогда не пользовались солнцезащитным кремом, но при этом оставались великолепными».
  «Вы не знаете, Каспиан ли забрал работу из города?»
  «Не могу вам сказать», — сказала она. «С ним было легко общаться, но он никогда многого не рассказывал о себе. В нашем бизнесе это помогает. Люди хотят, чтобы все было о них».
  Майло сказал: «Как будто я психотерапевт».
  «Мы, вероятно, слышим больше пикантных вещей, чем большинство терапевтов».
  Когда я учился в аспирантуре, один профессор предложил провести для барменов и парикмахеров несколько курсов по активному слушанию и клиентоцентрированной терапии. Насколько я знаю, никакого прогресса в этом проекте не было, но он был прав.
  Я сказал: «Значит, с Каспианом было легко общаться, но он был скрытным».
  «Он был легким в общении, и точка. Что было частью его мастерства в уходе за волосами. Он не пытался навязывать людям свое эго. Он находил время, чтобы узнать о них больше, чтобы узнать, что им нужно, и дать им это».
  Это совпало с разнообразием причесок на страницах Instagram.
  Я подумал о нежном, приятном Каспиане Делаже, погружающемся в сон, усиленный вином, и больше не просыпающемся.
  Ствол мозга был разрушен, а затем его, как мусор, швырнули в неуклюжее чудовище-транспортное средство.
   Шари Бенедетто смахнула слезы. «Они этого не заслужили. Кто бы это сделал, ребята?»
  Майло сказал: «Хотелось бы нам ответить на этот вопрос. Но ваша помощь в идентификации Каспиана приближает нас».
  «Хорошо», — сказала она. «Я почувствовала себя такой безнадежной. Услышав об этом. Можете ли вы сказать мне, где это произошло? Кажется, никто не знает».
  «В доме Корди».
  Поднесла руку к губам. «О Боже, это мой худший кошмар.
  Каждый раз, когда я возвращаюсь домой после отсутствия, это как будто приближаюсь к незнакомому месту. Поэтому сначала я иду и забираю Бориса у миссис Липшиц, моей соседки снизу. Ей около девяноста, и она потеряла восемь кошек из-за рака, подагры или чего-то еще, и Борис, должно быть, чувствует ее нужду, потому что он с ней суперпослушный».
  Она погладила черный мех. « Не так ли , маленький человек ?»
  Кот замурлыкал, закрыл глаза и опустился ниже.
  «Гу- бой, отдохни . Поэтому я беру Бориса и спрашиваю у миссис Липшиц, не случилось ли чего странного. Однажды был подозреваемый в ограблении, поэтому я позвонил в шерифский округ Западного Голливуда, чтобы узнать, есть ли что-то, что я должен знать, и они сказали, что поймали кого-то, кто, вероятно, был им. После миссис
  Липшиц, я проверяю камеру на телефоне, затем убеждаюсь, что будильник все еще включен, и отключаю его на телефоне. Затем я вступаю в игру».
  Майло сказал: «Впечатляет». Он оглядел комнату.
  Шари Бенедетто улыбнулась. «Ищете камеры? Первая прямо в глазке. Затем два магнита на холодильнике и в двух лампах. В моей спальне их еще шесть плюс датчик движения. Код сигнализации на моем телефоне, но в шкафу в спальне есть еще клавиатура, и на обеих камерах есть двузначный номер тревоги».
  «Более чем впечатляюще».
  «Идея моего отца, — настаивал он. — Он шериф округа Бровард во Флориде.
  Не хотел, чтобы я уходил, пока не составлю то, что он одобрил как адекватный план безопасности. Когда я закончил с тобой телефонный разговор, я позвонил ему, и он проверил тебя. Если бы ты заподозрил что-то, я бы вызвал полицию.
   Ее пальцы танцевали чуть выше позвоночника Бориса. «Какая безопасность была у Корди?»
  «Ничего похожего на твое».
  «Это происходит в ее доме. Значит ли это, что она, вероятно, знала кого-то?»
  Майло сказал: «Мы далеки от теоретизирования».
  Она кивнула. «Так говорит мой отец. Предполагать означает делать из тебя и меня дурака».
  Ее система безопасности блестяще это продемонстрировала.
  Она распрямила ноги, вытянула их вперед, отвела назад, поставила ступни на пол и положила руки обратно на колени.
  Больше нет усталости в ее глазах. Разговоры о пугающих вещах могут это сделать.
  Я сказал: «Каспиан не говорил о себе много. А Корди?»
  «О, да, все время. Но не о том, что она кого-то боится. Должен сказать, мне она всегда казалась чертовски бесстрашной». Она отвернулась. «Полагаю, это был не лучший подход».
  Я спросил: «Бесстрашный в смысле готовности рисковать?»
  «Я не могу сказать вам ничего конкретного, это просто ощущение, которое у меня было. Как будто она хотела завоевать мир и сделала бы все, что для этого нужно».
  «А как насчет ее личной жизни?»
  «Я никогда не слышала об этом. Она никогда не переходила на личности, все было о ее карьере, о том, как она была взволнована своими видео, почему она хотела определенный образ. Типа, посмотрите на меня сегодня, я профессор. Что-то в этом роде».
  «У нее были серьезные профессиональные цели».
  «О, определенно. Она думала, что нашла идеальный способ с помощью своих видео. Но это рискованно, не так ли? Выйти на улицу и поговорить об эмоциональных проблемах с миром незнакомцев? Это обязательно привлечет по крайней мере несколько сумасшедших».
  Я кивнул. «Она когда-нибудь упоминала, что ее кто-то беспокоит?»
  «Нет, она всегда была на ногах. Полна позитивной энергии».
  «А как насчет парней в прошлом? Кто-то, кого она бы бросила».
   «Хм», — сказала она. «Она намекала, что в молодости она совершала ошибки. Связала это со своей мамой, которая, как она сказала, была без ума от плохих парней».
  «Что еще она сказала о своей маме?»
  «Было совершенно ясно, что у них были проблемы», — сказала она. «Я имею в виду, что ее мама не была частой темой. Но когда Корди упомянула ее, это было сделано для того, чтобы указать на неправильные действия. Это то, что она планировала сделать в видео».
  «Расскажите о ее маме».
  «Да, но она сказала, что не готова».
  «Боится поссориться с мамой?»
  "Наверное."
  «Она упоминала других членов семьи?»
  Шари Бенедетто подумала. «Не для меня. А когда ее мама подошла, это был в основном предсессионный разговор. Каспиан сушит ее феном, а она такая
  «У моей мамы была низкая самооценка, поэтому она тянулась» — это было любимое слово Корди, тянулась, гравитационное притяжение, — «она тянулась к неудачникам».
  И именно об этом я собираюсь сегодня поговорить».
  Я сказал: «Она использовала свою мать в качестве исходного материала, но не упомянула ее».
  "Точно."
  «И она сказала вам, что когда была моложе, она совершила некоторые из тех же ошибок».
  Подчеркнутый кивок. «Это была тема одного из видео, над которым я работал.
  Как уйти от старых шаблонов. Корди была очень мудрым человеком».
  Майло сказал: «Никаких намеков на то, что кто-то из ее прошлого снова появился».
  Темные глаза Шари Бенедетто расширились. «Это было бы страшно, не так ли? Как один из тех фильмов ужасов?» Ее голос сорвался. «Это не фильм. Это чертовски реально».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  21
  Мы посидели с Шари Бенедетто еще некоторое время, перефразируя уже заданные нами вопросы таким образом, чтобы они не казались повторяющимися или манипулятивными.
  Кот Борис начал смотреть на нас с возросшим подозрением, но женщина, которую он любил, оставалась приятной, яркой и готовой помочь. Когда мы уходили, Майло поблагодарил ее и использовал свою лучшую улыбку, но как только дверь за нами закрылась, он был подавлен.
  Когда мы вернулись в машину, он сказал: «Хорошая девочка, но она нам ничего не сказала.
  Если только вы не думаете, что напряженность между Корди и мамой могла к чему-то привести».
  «Большая натяжка, сомнительно», — сказал я. «Однако одно. Когда вы посмотрели ее телефонный справочник, там были только предприятия, и это соответствует тому, что мы только что услышали. У нее не было обширной общественной жизни, она была одержима успехом.
  Каспиан прошел путь от укладки ее волос до того, что стал достаточно близок, чтобы переночевать у нее.
  Может быть, он есть в ее списке контактов как Hair или что-то в этом роде. Это значит, что вы сможете точно определить, когда они говорили. Что еще важнее, могут быть и другие смешанные списки».
  «Дружелюбный сантехник становится слишком дружелюбным, и дела идут плохо».
  «Она не признавала границ».
  Он пожевал щеку и позвонил Мо Риду.
  Молодой офицер сказал: «Как раз собираюсь тебе позвонить, лейтенант Алисия и Шон оба вернулись, я им все рассказал. Пока что они не зафиксировали никаких ошибок 211 или других мелких проблем, и они полны энтузиазма помочь».
   «Идеальное время, Мозес». Он назвал Риду возможное настоящее имя Каспиана Делажа. «Начинай копать, если подтвердишь, дай мне знать, A-sap. Кроме того, Алекс поднял интересный вопрос о телефоне Корди. Он может рассказать нам больше, чем мы думали, так что возьми его из комнаты с уликами и посмотри». Он объяснил мою теорию.
  Рид сказал: «Интересное замечание, я попробую».
  «Насколько нам известно, Хоффгарден также там в разделе «Здоровье» или «Упражнения» или что-то в этом роде. И говоря о телефоне Корди, есть ли какой-нибудь прогресс от ее оператора по полным записям?»
  «Пока нет», — сказал Рид.
  «Затем есть еще одно задание для тех, кто сможет его выполнить. Также позвони хозяйке Хоффгардена, на тот случай, если она видела его с тех пор, как ты был там. Если до завтра на него ничего не обнаружится, мы отправимся с BOLO на его машину».
  «Хозяйка может быть жесткой по телефону», — сказал Рид. «Как я уже сказал, ее английский не очень хорош».
  «Полагайтесь на обаяние».
  —
  Майло поехал по Ла-Сьенеге на север до Сансет и проехал через Стрип, проехав мимо магазина, где Каспиан Делаж, урожденный Чарльз Бакстер, когда-то работал стульчиком.
  Незадолго до того, как мы достигли Доэни Драйв, где клубы, рестораны и офисные здания сменились величественными фикусами и огороженными поместьями, выстроившимися вдоль Сансет-стрит в Беверли-Хиллз, Рид позвонил и сообщил, что Тайлера Хоффгардена не видели ни дома, ни где-либо еще.
  Он не из тех, кто любит длинные декламации, но он продолжал говорить, возможно, чтобы сбить с толку любой ответ босса «убей посланника». «Я начну с дела Бакстера, Алисия обзванивает контакты, Шон разбирается с оператором.
  Я подумал, что его уровень терпения будет хорошо синхронизирован с режимом ожидания».
  «Психология», — сказал Майло. «Наша любимая социальная наука. И знаешь что, давай запустим этот BOLO прямо сейчас».
   На Сансет и Беверли Глен его телефон играл «O Mio Babbino Caro» Пуччини. Еще больше великолепной музыки, сведенной к электронным сигналам. Это ранило мою душу. Однажды я что-нибудь скажу.
  Он сказал: «Кто? Ты шутишь... ладно, держи его там, я буду там как можно скорее».
  Он отключился. «Как будто ничего страннее быть не может».
  Я спросил: «Хоффгарден появился?»
  «Нет, но младший брат Корди это сделал. Пятнадцатилетний мальчик подходит к столу и спрашивает, кто занимается убийством его сестры. Если он что-то видел, мне разрешено поговорить с ним без родительского согласия. Я не думаю, что это будет хорошо воспринято Ренатой, но если он что-то видел, я не отпущу его. Ты не против изменения планов? Например, присутствия там?»
  —
  Детектив II Алисия Богомил и светловолосый мальчик ждали возле запертой двери в кабинет Майло. Если бы мысль была женщиной, она была бы мягче с небольшим ложным предположением. Алисия жесткая, ориентированная на действие и не терпит дураков. Я не знаю, ездит ли она на лошадях, но с поджарым телосложением, острым взглядом, упругой линией подбородка и обветренной кожей, натянутой на красивое лицо, она напоминает опытную девушку-ковбоя.
  Одно изменение с тех пор, как я видел ее в последний раз. Она подстригла свои длинные каштановые волосы до ушей и подкрасила кончики в бледно-голубой цвет. Может быть, Элу Фримену, ее новому парню, это нравилось, может быть, она просто хотела перемен. На ней была короткая серая куртка-бомбер, сшитая так, чтобы вместить ее пистолет, черная блузка, облегающие черные джинсы и черные замшевые ботинки «Челси». За одним ухом была заткнута ручка. Она изучала свой блокнот, не проявляя никакого интереса к парню.
  Казалось, его это не волновало, он продолжал работать с телефоном двумя занятыми большими пальцами.
  Алисия увидела нас и что-то ему сказала. Он оторвался от своего мини-экрана, спрятал телефон и стал наблюдать за нашим приближением.
  «Лу, это Аарон. Аарон, лейтенант Стерджис, он главный».
  Аарон Блендинг по очереди посмотрел нам обоим в глаза и кивнул.
  Ростом он был около шести футов, плечи у него были покатые, лицо молочно-бледное, слегка прыщавое,
   имел мягкое, грузное телосложение отца.
  Восковые светлые волосы, длинные на макушке, имели туго подстриженный боковой фейд, который задевал его уши. Огромные темно-синие глаза и влажные губы, которые не смогли полностью закрыть его резцы, предполагали новорожденного теленка. Желчно-зеленая рубашка-поло имела единственное пятно от еды над пупком; что-то на основе томата.
  Коричневые брюки-карго свисали поверх серо-белых Vans. Дайте ему несколько десятилетий, и он, возможно, станет мастером милошика.
  Майло сказал: «Эй, Аарон. Твои родители знают, что ты здесь?»
  «Конечно, нет». Металлически-оттеночный голос мальчика начинался с альта, понизился до баритона, затем надломился и в итоге превратился в нечто, что невозможно охарактеризовать.
  «Почему, конечно?»
  «Они попытаются остановить меня, так зачем мне им рассказывать? Не волнуйтесь, лейтенант Стерджис. Я проверил, и вам разрешено говорить со мной без их согласия, потому что я здесь по собственной воле».
  Майло подавил улыбку. «Ты получил юридическое заключение?»
  «Википедия», — сказал Аарон Блэндинг. «Я нахожу ее по большей части точной».
  Майло отпер дверь кабинета и широко распахнул ее. «Как видите, здесь нет места для нас троих, так что давайте поговорим в одной из комнат для собеседований».
  Глаза мальчика расширились. «Одно из тех темных мест, где допрашивают подозреваемых?»
  «Интервьюируйте и допрашивайте», — сказал Майло.
  «В чем разница?»
  «Что мы чувствуем по отношению к человеку, с которым разговариваем. И, кстати, Аарон, никто не использует темные комнаты. Это чушь киношная — кинофантастика для визуальной драмы».
  «Ох». Серьёзное выражение лица, словно он слушает сложную лекцию.
  Майло спросил: «То есть тебя это устраивает?»
  «Конечно. Я с нетерпением этого жду».
  «Тогда идемте. Спасибо, детектив Богомил».
  Алисия отдала честь и поспешила к лестнице.
  Мы трое пошли по одному и тому же маршруту, Аарон Блэндинг шел между мной и Майло, с горящими глазами и озираясь, как зритель в экзотическом зоопарке. Майло открыл вторую дверь, к которой мы пришли, включил свет и начал переставлять расстановку от стола в углу, призванного изолировать и устрашать, до трех стульев, расставленных в виде открытого треугольника, который говорил: Мы все друзья.
  «Садись, где хочешь, Аарон. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?»
  «Нет, спасибо, лейтенант Стерджис». Голубые глаза изучали флуоресцентные потолочные панели. «Я понимаю, что вы имеете в виду, говоря о свете. Он помогает?»
  «Помочь с чем?»
  «Заставить преступников раскрыться».
  «Хм», — сказал Майло. «Думаю, если они придут уже уставшими, это может их немного подтолкнуть».
  «Значит, вы этого не планировали».
  «Лично? Нет. Это по сути правительство один на один».
  Прилежный кивок. «Я должен был знать лучше. О темных комнатах. Ты прав, в фильмах всегда темно и светит прожектор, но в криминальных сериалах это так... Я заметил, что виновные люди часто пытаются заснуть перед допросом. Почему так?»
  Майло посмотрел на меня.
  Я сказал: «Они помещают себя в другое место, чтобы избежать стресса».
  «Диссоциативная реакция», — сказал Аарон. «Это психологический термин».
  Майло сказал: «Ты много знаешь о самых разных вещах».
  «Не совсем, сэр. Я знаю немного о всех вещах, о которых могу узнать.
  Мой отец называет это «милей в ширину и дюйм в глубину», говорит, что это сделало бы меня идеальным политиком, но, пожалуйста, не идите по этому пути».
  «Дай угадаю: он хочет, чтобы ты стал врачом».
  «Врач», — сказал Аарон. «Но мне не нравится кровь, поэтому я серьезно изучаю психологию».
  Майло ухмыльнулся. «Тогда угадай что, мой друг, ты пришел по адресу. Это доктор Делавэр, наш консультирующий психолог».
  Мальчик повернулся ко мне, широко раскрыв глаза. «Правда? Это именно то, что я хотел бы сделать. Ты находишь это стимулирующим и увлекательным?» Он покраснел. «Глупый
   вопрос, почему бы вы были здесь, если бы вас там не было?»
  Я улыбнулся. «Это может быть интеллектуально сложным». Когда это не скучно или ужасающе.
  «Вы занимаетесь профилированием?»
  «Строго говоря, нет».
  "Что ты имеешь в виду?"
  «Официальные профили вытекают из имеющейся информации. Допустим, профиль разрабатывается на основе интервью с группой заключенных убийц.
  Именно так и начиналось ФБР. Они не могут быть репрезентативными для всех убийц. Вдобавок ко всему, преступники лгут. Самое главное, что по мере поступления новой информации закономерности могут меняться. Невнесение поправок в это называется ошибкой выборки, Аарон. Поэтому все, что слишком структурировано, дает ложную уверенность и повышает риск высокой частоты ошибок. Профили получают много освещения. Что-то вроде темных комнат в кино. Но они редко раскрывают преступления».
  «И что же?»
  «Тяжелая работа, открытые глаза и ум, а часто и огромная удача».
  «Хм», — сказал он. «Ладно, это имеет смысл. Так что же вы делаете? »
  «Я начинаю каждое дело с нуля, избегаю туннельного зрения, внимательно наблюдаю и много думаю».
  «Понял», — сказал Аарон Блэндинг. Он почесал голову. «Но был ли я прав насчет диссоциации?»
  «Сто процентов. Хороший выбор».
  "Прохладный."
  Майло сказал: «Как насчет того, чтобы мы присели?»
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  22
  Треугольник для сидения позволял каждому смотреть на двух человек. Майло построил его идеально, с равным расстоянием между стульями.
  Аарон Блэндинг немного подвинул свой стул ближе к моему. Продолжал украдкой поглядывать на меня.
  Psychologus americanus. Животное в экзотическом зоопарке.
  Майло сказал: «Итак, Аарон, что мы можем для тебя сделать?»
  Мальчик повернулся к нему. «Я решил прийти сюда, потому что подумал, что смогу пролить свет на динамику моей семьи. Если только вы уже не раскрыли убийство моей сестры и вам это не нужно».
  Теперь они оба смотрели на меня.
  Я сказал: «Чем больше мы знаем, тем лучше. Что ты можешь нам рассказать, Аарон?»
  «Для начала, я хочу сказать, что хотя я кажусь относительно спокойным, это не значит, что смерть моей сестры не повлияла на меня эмоционально. Это повлияло. Это влияет. Когда я услышал, я заплакал, и мне не стыдно в этом признаться. Но потом я проснулся сегодня утром и почувствовал, что должен взять себя в руки и попытаться помочь.
  Моя мать уже сказала, что я могу не ходить в школу, поэтому я сказал ей, что иду в библиотеку Беверли-Хиллз, чтобы почитать. Вместо этого я поехал сюда на автобусе».
  «Ценю усилия», — сказал Майло. Он скрестил ноги.
  «Ладно…» Темно-синие глаза некоторое время блуждали вокруг. «Ладно», — повторил он. «Большую часть моей жизни у нас с Корди не было особых отношений, потому что между нами было так много лет разницы, и она не была
   вокруг много. Кроме того, моя мама не говорила о ней, а если я поднимала эту тему, она пыталась сменить тему».
  Он пренебрежительно махнул рукой. «Но мой отец ответил на мои вопросы.
  Он не ее отец, а всего лишь отчим, возможно, поэтому он... менее напряжен по отношению к Корди. Позже, когда мы с Корди наконец начали разговаривать, она в основном сказала мне то же, что сказал мне папа, так что я знаю, что он был честен».
  Я спросил: «Когда это началось?»
  «Примерно полтора года назад», — сказал Аарон Блэндинг. «Я просто устал от этой единокровной сестры и незнания ее, поэтому я связался с ней, и она была очень благодарна. На самом деле, она плакала и говорила, что это много для нее значит, она думала, что я не хочу ее знать. Я сказал, что определенно хочу, и мы начали разговаривать».
  «По телефону?»
  «Сначала телефон и смс. Потом, примерно год назад, мы начали встречаться в разных Starbucks. Возле моего дома, если у меня не было транспорта, возле ее дома, если был. Мы делали это каждые три-четыре недели. Я прогуливал школу, потому что школа — это, по сути, отстой, а узнать больше о моей сестре было гораздо важнее». Его голос дрогнул. «Я бы хотел, чтобы это могло продолжаться».
  Его губы сжались, когда его лицо опустилось. Он закрыл его руками, обнажив грязные ногти и пальцы в чернильных пятнах. Сдерживание слез привело к еще большей гримасе. Пятнадцатилетний подросток, столкнувшийся с реальностью, с которой большинство людей никогда не сталкивалось.
  Руки опустились не сразу, и после этого он встал, пошатываясь, и направился к двери. Но вместо того, чтобы выйти из комнаты, он сделал один круг и снова сел.
  «Извините. Это было глупо».
  Майло сказал: «Это скорее нормальная реакция, Аарон».
  «Правда?» Взгляд на меня для подтверждения.
  Я кивнул. «Вы пережили ужасную потерю, и с вашей стороны очень смело заявить об этом».
  «Нет, я не думаю, что я очень смелая… скорее, я все время думаю о своих собственных чувствах, и они как-то поднимаются у меня в животе».
  «Именно так», — сказал я. «Нормально. Тебе нужно заботиться о себе, Аарон».
   «Может быть…» Глубокий вздох, опущенные плечи.
  Я сказал: «Значит, где-то год назад вы с Корди начали тусоваться в Starbucks».
  «Или Jamba Juice. Это было поучительно».
  "Как же так?"
  «Я должен был понять Корди», — сказал он. «И себя, доктора Делавэра. Тот факт, что у нас с Корди были общие хромосомы, но наше детство было совершенно разным».
  Нерешительная улыбка. «Она как-то сказала мне: «Малыш, мы могли бы вырасти на разных планетах». Не из ревности. Она посчитала это забавным. Я сказал ей, что это заставляет меня чувствовать себя виноватым, но она сказала: не будь слабаком, чувство вины — это дерьмо, оно может только сдерживать тебя. Потом она сказала, что у всех есть проблемы, независимо от того, как они растут. Ее проблема заключалась в том, чтобы чего-то добиться, несмотря на свое детство, а что, по-моему, было у меня? Я сказал, что не нужно становиться зависимым и ленивым, потому что мама пытается меня избаловать. Не то чтобы это была вина мамы, мне решать, как с этим справиться. В какой-то момент я это сделаю».
  Я сказал: «Две разные планеты».
  «Вероятно, это больше похоже на две разные галактики, доктор Делавэр. Моя сестра понятия не имела, кто ее биологический отец, а когда она росла, ее маму тянуло к плохим парням, и у нее были всевозможные проблемы».
  «Финансовые проблемы?»
  «Финансовые, психологические». Он подался вперед, с напряженным лицом. «Мама сейчас вся в Беверли-Хиллз, с ее теннисом и маникюром-педикюром. Но тогда она принимала наркотики и была довольно дикой. Разумеется, я никогда не заведу с ней этот разговор, она бы сошла с ума. Но мне помогло то, что я это узнал».
  «Чтобы понять твою маму».
  «Чтобы понять, почему ей нужно все контролировать. Корди рассказала мне о парнях, которые избивали маму. И с Корди тоже не обращались хорошо».
  Майло спросил: «Каким образом?»
  «Я не знаю», — сказал Аарон Блэндинг. «Она просто сказала, что никто из них не был с ней любезен и что у нее никогда не было настоящего отца. Потом она рассмеялась и сказала, что, возможно, не узнала бы отца, если бы встретила его, но она никогда не погрязла бы в слабости. Такая она была. Жестокая».
  Его правое колено начало трястись. «Она как-то сказала мне, что я был настолько умнее ее, вероятно, потому, что мама принимала что-то, когда была беременна ею. А потом она сделала такое глупое лицо».
  Он скосила глаза и высунула язык. «Очевидно, я не думал, что это правда, и я сказал ей: Корди, ты очень умная, ты просто упустила возможность получить образование не по своей вине. Мне же, с другой стороны, очень повезло, я не получаю золотых звезд, ясно? Для меня создан фонд, мне никогда не придется иметь дело со студенческими кредитами. Мне, вероятно, придется пойти в какое-нибудь вонючее место в Лиге плюща. Так что я полон решимости отдать долг. Когда я наконец буду свободен, я отдам долг».
  «Став психологом».
  «Возможно», — сказал он. «А также не становясь избалованным снежинкой-засранцем».
  Решительный, скорее сторожевой пес, чем теленок.
  Я сказал: «У тебя хорошие мысли, Аарон».
  «Для моего возраста?»
  «Для любого возраста».
  «Я не знаю», — сказал он. «Я много времени трачу на размышления, и иногда мне кажется, что это просто пустая трата времени. Сейчас я в основном думаю о Корди... о том, что никогда ее не увижу. Это просто очень больно » .
  Он схватился за живот. Его голова снова опустилась. На этот раз, когда он поднял глаза, его щеки были влажными. «Это чертовски несправедливо. Я едва узнал ее».
  «Это несправедливо», — сказал я. «Нам очень жаль».
  «Я имею в виду, — сказал он, — что-то вроде этого случается, а мама не хочет об этом говорить? Ни единого чертова слова? Она все время говорит, что это слишком сильно меня расстроит, как будто я чертов зародыш».
  Я сказал: «Папа тебе сказал».
  «Ага. Он рассказал мне все, что знал. А это было не так уж много. Я спросил его, где, черт возьми, это произошло, и он ответил, что в доме Корди. А потом я подумал, черт, я даже никогда не был в доме своей сестры. Потом я подумал, Корди сказала, что это хороший район, однажды она пригласит меня к себе... это
   может быть уместно, да? Хороший район? Я имею в виду, что банды не бродят вокруг, да?
  Майло сказал: «Мы пока многого не знаем, Аарон, но, конечно, это может что-то значить».
  «Но не обязательно?» — сказал Аарон Бландинг. «Я понял, ты осторожен.
  Но разве это не повышает вероятность того, что кто бы это ни был... что это был кто-то, кого знала Корди?»
  «Это возможно, Аарон».
  «Есть ли у вас потенциальные подозреваемые?»
  «Нет, жаль, что мы этого не сделали, Аарон. Можете ли вы нам указать на кого-нибудь?»
  «Не конкретный человек», — сказал мальчик. «Но я подумал, может, кто-то, с кем она встречалась, когда еще была в отношениях?»
  «Когда она встречалась?»
  «Она сказала мне, что бросила два года назад. Что ее жизненный фокус — это развитие как личности без зависимости и построение карьеры».
  Майло сказал: «Как интернет-звезда».
  «Это звучит поверхностно», — сказал Аарон Блэндинг. «Как будто она была просто одним из тех глупых инфлюенсеров. Корди была чем-то большим. У нее не было образования, но она понимала людей».
  Он повернулся ко мне. «Она могла бы стать психологом, если бы у нее был шанс. Мы говорили об этом. Она призналась, что упустила свой шанс и приспосабливается к этому по-своему. Я сказал ей, что ей следует попробовать, она еще молода, но она ответила, что это невозможно, она даже не училась в колледже, придется начинать с самого начала и быть старой, когда закончит. Потом она сказала, что, наверное, недостаточно умна. Я сказал, конечно, если ты этого хочешь, то действуй. Потом она поцеловала меня в щеку, обняла и сказала: «Посмотри, кто тут эмоциональный консультант». Потом она сказала, что ей нужно уйти. Это был последний раз, когда мы тусовались».
  Майло спросил: «Когда это было, Аарон?»
  «Примерно два месяца назад. После этого мы пару раз говорили по телефону, но просто чтобы поздороваться, она всегда казалась занятой. Я не возражал, я уверен, что она была мегазанята, и я был рад этому. Она обещала позвонить мне, когда все успокоится. Я уверен, что она бы позвонила».
  «Значит, в последний раз вы говорили…»
  «Как... может быть, месяц назад. Она была в разгаре съемок, но все равно нашла время ответить, когда увидела, что это я».
  Он снова посмотрел на потолок, затем на пол, прежде чем голубые глаза широко взглянули в сторону двери. «Я уверен, что она имела это в виду. Можно мне воды?»
  «Уже в пути». Майло встал и направился к двери.
  Аарон сказал: «Так ты тоже это делаешь. Меня анализируют?»
  «Нет, просто слушал», — сказал я. «Я имел в виду то, что сказал о смелости».
  «Я не думаю, что это имеет большое значение, доктор Делавэр. Она была моей сестрой».
  Майло вернулся с бутылкой. Аарон сказал: «Спасибо», открутил крышку и выпил половину воды. Несколько капель попали на его рубашку.
  Майло спросил: «Можно ли вернуться к общественной жизни Корди хотя бы на секунду?»
  «Конечно. Но я ничего не знаю, лейтенант».
  «Она сказала тебе, что у нее уже пару лет нет никаких отношений».
  «Да, сэр».
  «А как было до этого? Она когда-нибудь говорила об отношениях, которые стали неприятными?»
  «Не совсем», — сказал Аарон.
  «Не совсем, но, может быть, она намекнула?»
  «Она сказала, что мама пережила много лягушек, прежде чем встретила папу, и что она сделала то же самое, но ее принц так и не появился. Это убедило ее не зависеть от мужчины ради своего счастья».
  «Она никого не боялась».
  «Я никогда не видел, чтобы она чего-то боялась. Она была намного сильнее меня, потому что ей приходилось быть такой. Как закалка стали. Нагреваешь ее, а потом охлаждаешь...
  по сути, вы напрягаете его, и становится сложнее».
  "Ага."
  Аарон Блендинг сказал: «Я изучал это на уроках физики, ничего страшного».
  Майло сказал: «Сейчас я расскажу тебе то, чего твой отец тебе не сказал. Корди была не единственным погибшим человеком. Была и вторая жертва».
   Аарон разинул рот. «Ты говоришь, у нее был парень, это была какая-то… страстная сделка?»
  «Нет, этот человек был просто другом. На самом деле, ее парикмахером».
  «Каспий? Каспий тоже был … о, блядь. Это было… как резня?
  Кто-нибудь еще был?
  «К счастью, нет, Аарон. Так ты знал Каспиана».
  «Я встретила его однажды. В Starbucks в Вествуде. Корди взяла его с собой, потому что у нее была фотосессия через час, и он делал ей прическу, и никто из них не ел. Корди все равно не собиралась есть, потому что хотела выглядеть худой для съемки, она сказала, что камера набрала около десяти фунтов. Но она хотела убедиться, что Каспиан получает какое-то питание, шутила, что если она его не покормит, он испортит ей прическу. Она купила ему булочку из цельной пшеницы и немного… авокадовой пасты, я думаю. Какой-то пасты. Он все съел, так что, очевидно, моя сестра была права».
  «Какое у вас впечатление от Каспиана?»
  «Хорошо», — сказал он. «Уважительно».
  «Уважаете Корди?»
  «О Корди и обо мне. О наших встречах. Он сказал мне, что это было здорово, было здорово поговорить с братом или сестрой. Под уважением я подразумеваю то, что, когда он получил свою порцию, он отошел к другому столу, чтобы мы могли провести время.
  Так не всегда бывает. Взрослый человек относится к кому-то моего возраста как к личности. Как будто он не делал разницы между мной и Корди из-за нашего возраста. А теперь ты говоришь мне... пошло это к черту. Пошло оно к черту .
  Кулак ударил по ладони. «Я не могу в это поверить. О, чувак, это отстой, это…
  это... это чертовски отстойно » .
  Майло сказал: «Это точно, Аарон. И что еще больше затрудняет расследование, так это то, что у нас пока даже нет настоящего имени Каспиана».
  «Неужели?» Удивлен. «Это я могу тебе сказать. Чарли Бэнкстер. Он сказал, что это звучит слишком по-гангстерски, поэтому он изменил это. Пошутил об этом. Все время было так, Корди шутила, Каспиан шутил». Вздох. «Я много смеялся, что было... потом Каспиан пошел есть, а Корди и я тусовались».
   Грустная улыбка. «Я не шутил. Чувство юмора — это то, над чем я работаю».
  —
  Он допил воду и отказался от предложения Майло выпить еще.
  «Как насчет еды, Аарон? Я уверен, что смогу раздобыть немного выпечки или пакет чипсов».
  «Нет, спасибо, лейтенант. У меня живот выворачивается наизнанку». Он положил руку на середину живота, чтобы продемонстрировать.
  «Понял. Что-нибудь еще хочешь нам сказать?»
  «Я хотел бы, — сказал мальчик. — Я хотел бы знать что-нибудь... о, боже, Корди и Каспиан. Время, проведенное с ними обоими, было прекрасным. А теперь я единственный, кто еще жив».
  —
  Мы проводили его вниз и на улицу. Больше никакого любопытства к его окружению. Он выглядел меньше, моложе.
  «Нужно подвезти домой?» — спросил Майло.
  «Нет, я поеду на автобусе. Очевидно, я должен сохранить эту встречу в тайне, верно?»
  «От твоих родителей?»
  «В основном от мамы. Она сойдет с ума и, вероятно, захочет измерить мне температуру или что-то в этом роде».
  «Ну», — сказал Майло, — «я не могу приказать тебе действовать скрытно, но это звучит как хорошая идея».
  «Скрытый». Аарон Блэндинг выдавил улыбку. «Как секретный агент.
  Пока, доктор Делавэр. Если у меня есть вопросы по психологии, могу ли я их задать вам?
  «Конечно», — я дал ему свой офисный адрес электронной почты.
  «Отлично. Спасибо. Отлично».
  Мы наблюдали, как он идет на север по Батлеру, подросток хрупкого телосложения с неуклюжей, переваливающейся походкой.
  Майло сказал: «Вот это да. Рената была права, он гениален».
   «Блестящий, с моральным стержнем из нержавеющей стали», — сказал я. «Также полезно: Чарли Бэнкстер».
  «Лучше перевести войска с Бакстера на Банкстер. Необычное название, дар богов».
  Мы заняли свои обычные места в его кабинете размером с кладовку: Майло опустился в свое кресло на колесах, а я втиснулся в угол, едва в силах согнуть конечность.
  Он позвонил Риду и сообщил ему об изменении названия, достал из стола сигару с деревянным наконечником, засунул ее в рот. Крепкие белые зубы принялись за разрушение дерева.
  Он сказал: «Возможно, этот ребенок был полезен на совершенно другом уровне».
  «Взгляд на семью?»
  «Это прозвучит странно, Алекс, но, учитывая то, что мы только что услышали, возможно, мне стоит рассмотреть вариант со злой мамой. Когда мы говорили с Ренатой, было очевидно, что любовь не потеряна, но ребенок просто заставил это звучать намного хуже. Рената пытается стереть Корди, потому что Корди расстраивает идею ее идеальной маленькой семьи. А что, если вдобавок ко всему она узнает, что Корди и Аарон встречаются, и будет беспокоиться, что Корди влияет на ребенка? Или разгласит прошлое Ренаты. Это говорит о серьезном чувстве угрозы».
  Я сказал: «Хладнокровное убийство дочери ради поддержания ее самооценки?
  Это довольно сильно даже для плохой матери. И у нее не было бы сил заботиться о Каспиане.
  «Итак, она наняла кого-то... Я знаю, далекого от реальности. Но вы же знаете, что некоторые из самых отвратительных вещей готовятся на семейной плите. Это леди с плохим прошлым, которая перешла на теннис и маникюр-педикюр. Последнее, о чем она хотела бы, чтобы ей напоминали, это плохие старые времена. Добавьте сюда ее хроническую боль, может быть, перепады настроения из-за артрита или лекарств? Она не в той форме, чтобы сделать это сама, но, возможно, ее прошлое пригодилось».
  «Она знала людей».
  «Плохие парни, как сказала Корди Аарону. Я имею в виду, что это невозможно ».
  Когда дело касается людей, то ничего не бывает. Но это было не то.
  Я сказал: «Ее телефонные записи могут оказаться познавательными».
   «Если бы я мог их получить». Он нахмурился. Хотел от меня большего. Пока я думал, что сказать, зазвонил его настольный телефон. Никакого музыкального оскорбления, проходящего по проводам отдела; маленькие благословения.
  Он поднял трубку, послушал, схватил ручку. «Ладно, иди». Быстро нацарапав что-то, он повесил трубку и вскинул кулак в воздух.
  Но, несмотря на этот жест, на его лице не было никакой радости, только странный рассеянный взгляд.
  «Это был Моисей, он раздобыл адрес Чарли Бэнкстера, он оказался недалеко отсюда».
  Он встал и отбросил незажженную сигару с обломанным кончиком.
  Отсутствие радости меня озадачило. Я сказал: «Звучит как хорошие новости».
  «Если сосед по комнате там и хочет что-то существенное сказать. Если нет, это еще один тупик плюс чертово уведомление».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  23
  На почтовом ящике два имени: Крамм/Делаж.
  Одна из примерно шестидесяти коробок в незапертом вестибюле цвета сыворотки девятиэтажного здания, построенного в восьмидесятых годах на Баррингтон-авеню в трех кварталах к югу от Уилшира.
  Это десятилетие было известно отказом от архитектурного стиля в пользу запихивания как можно большего числа арендаторов в унылые, кое-как построенные лачуги. С тех пор были приняты законы о зонировании, но они все еще исчезают, когда вы знаете, кому звонить в мэрии.
  Несколько лет назад банда секс-торговцев действовала из башни, похожей на эту. Женщины из Восточной Европы, заманенные в солнечный Лос-Анджелес группой бывших офицеров ливанской армии обещаниями модельных выступлений, были лишены паспортов, заключены в тюрьму и сданы в аренду по часам.
  Женщина умерла. Кто-то заговорил. Громкий арест, все депортированы. Никто с работающими мозгами не верил, что это что-то изменило.
  Я думал об этом, пока Майло нажимал кнопку Крамма/Делажа.
  Женский голос сказал: «Да?»
  «Мисс Крамм?»
  "Да?"
  «Это лейтенант Стерджис из полиции Лос-Анджелеса. Не могли бы мы подойти и поговорить с вами о Каспиане Делаже?»
  «Каспий? С ним что-то случилось?»
  «Можем ли мы подняться и обсудить это, мэм?»
   «Эм», — сказала она. «Это звучит не очень хорошо... позвольте мне спуститься в вестибюль, убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете».
  Майло сказал: «Отлично, спасибо».
  Мне: «Умный ход. Если бы я был мошенником, я бы, наверное, расстался».
  Шесть минут спустя двери лифта открылись, и к нам направилась рыжеволосая женщина в розовом шелковом кимоно с узором из белых пионов, черном трико и красных балетках.
  Лет тридцати пяти, красивая по-эльфийски. Она держалась на расстоянии, оценивая нас.
  Майло помахал значком. «Мисс Крамм?»
  «Мона... Думаю, это выглядит вполне официально».
  Он улыбнулся и остался на месте. «Официальнее и быть не может».
  Мона Крамм несколько секунд держалась. Затем, словно осторожный зверь, соблазненный едой, она осторожно шагнула вперед. Когда она оказалась достаточно близко, она прочитала значок. «Довольно шикарно. Ладно, пойдем наверх».
  —
  Лифт застонал, словно от артрита, и ему потребовалось некоторое время, чтобы добраться до четвертого этажа.
  Никто не произнес ни слова.
  Мы с Майло молчали, потому что плохие новости лучше всего обсуждать в приватном месте. Мона Крамм, притопывающая ногой и играющая волосами, возможно, по той же причине. Но также и потому, что она находилась в замкнутом пространстве с двумя незнакомцами мужского пола, пусть и официальными.
  Во время поездки она согнула колено, прижала подошву к голени и стояла, сохраняя идеальное равновесие. Когда лифт рыгнул, вздрогнул и остановился, она медленно развернулась, а дверь издала шипящие звуки и с грохотом открылась.
  Мона Крамм сказала: «Вот это хлам. Я обычно хожу по лестнице, но не знала, нравится ли вам это».
  Мы втроем вошли в не совсем белый коридор, обращенный к фанерным дверям, выкрашенным в черный цвет. В блоке 407 Майло и я отступили, когда Мона Крамм сняла с запястья связку ключей и отперла дверь.
  Квартира была такой, какой ее можно увидеть в Лос-Анджелесе, когда люди соглашаются на все, что могут получить. Маленькая, темная, тесная, со всем очарованием больничной палаты.
  За исключением ожидаемого дверного проема в спальни и туалет, остальная часть планировки была представлена как открытая, но на самом деле это означает, что давайте экономить деньги. возводя как можно меньше стен.
  Может быть, двести квадратных футов. Еще одна произвольная жилая зона, обеденная зона ограничена тремя табуретами за стойкой мини-кухни, по сравнению с которой эффективность Шари Бенедетто выглядит как нечто из журнала о дизайне. Стойки были из какого-то бирюзового пластика, который не претендовал на натуральность. Но здесь шла подготовка еды, почти каждый дюйм был заставлен кастрюлями, сковородками, столовыми приборами, микроволновкой, промышленной соковыжималкой, разнообразными коробками и банками.
  Единственное окно на дальней стене открывало вид на штукатурку соседнего здания, заляпанную гуано. Мебель была уставшей, единственный намек на персональные три постера современных танцевальных концертов. Нью-Йорк, Париж, Лондон.
  Это плюс балетки, трико и гибкость выдавали страсть Моны Крамм. Это место говорило до сих пор, любовь оказалась безответной.
  Она сидела в стиле йоги, как Шари Бенедетто. В отличие от Бенедетто, она оставалась напряженной, когда мы сидели перед ней на бугристом сером диване, пахнущем раменом.
  Майло спросил: «Ты танцор?»
  «Теоретически», — сказала она. «На самом деле я обучаю маленьких детей в студии в Брентвуде». Она улыбнулась. «Это неплохо. Они богаты, но пока не испорчены».
  Танцовщица и стилист, делящие это унылое место. Два человека, которые нацелились на творчество и красоту, но жили без особого успеха.
  Майло сказал: «Нет хорошего способа сказать это, но...»
  «Он мертв».
  «Боюсь, что да».
  Словно открылся шлюз, и Мона Крамм из напряженной превратилась в травмированную.
  «О Боже, нет!» Она издала рвотный звук и рухнула вперед.
   Майло держал наготове один из своих чистых носовых платков. Но она проигнорировала его и вытерла глаза рукавом кимоно. «Как? Почему Каспиан?»
  «Хотелось бы знать», — сказал Майло. «Могу сказать, что Каспиан был одним из двух убитых несколько ночей назад».
  «Корди Ганнетт», — сказала она. «И ее тоже?»
  Звуки желудка поднимались из плоского живота. Она застонала и хлопнула рукой по животу.
  «Откуда вы знаете?»
  «Потому что Каспиан ночевал у нее дома несколько ночей назад.
  Корди тоже убили? Это... Я не знаю, что это. Как это называется?
  Двойной?»
  Майло сказал: «Два человека погибли».
  «Боже мой. Я не могу в это поверить».
  Майло спросил: «Ты знал Корди?»
  «Нет, но я знала о ней», — сказала Мона Крамм. «Каспиан — его настоящее имя Чарли, кстати — Каспиан много о ней говорил. Он считал ее гениальной. Нет, я никогда с ней не встречалась, но из того, что он мне рассказал, я беспокоилась, что она может втянуть его в неприятности».
  "Как же так?"
  «Мне кажется, что он начал слишком привязываться к ней, а когда это происходит, все может стать странным, верно?»
  «Они могут», — сказал Майло.
  «Поклонение героям», — сказала Мона Крамм. «Я никогда не видела, чтобы это приводило к чему-то хорошему».
  Я сказал: «Каспиан боготворил Корди».
  «Все началось не так, но к этому пришло. Бедный Каспиан. Он был таким милым. Нежным, тихим, внимательным. Плюс аккуратным и чистоплотным, и попробуйте найти все это в одном человеке. Когда он ответил на мое объявление на Craigslist, у меня было потрясающее первое впечатление, и оно только улучшилось. Он был лучшим соседом по комнате, о котором только можно мечтать. Теперь он... это нереально».
  «Как долго вы живете вместе?»
  «Два года», — сказала Мона Крамм. «Корди». Она покачала головой.
  Я сказал: «Каспиан привязался к Корди так, что это заставило тебя волноваться».
   «Я никогда не беспокоился о чем-то подобном, нет, нет, ничего подобного .
  Господи... Я просто подумал, что она... Я не хочу проявлять неуважение к мертвому человеку».
  Майло сказал: «Все, что вы нам расскажете, будет полезно».
  Она освободила ноги, потянулась, вернулась в йога-клуб. «Это началось как работа для Каспиана. Делать ей прическу и макияж. Это было где-то... полтора года назад. Но потом он начал говорить о ней все больше и больше, и я могла сказать, что он... подсел».
  «Что он сказал о ней?»
  «Какой она была блестящий психоаналитик. Насколько глубоки были ее прозрения, у нее был талант настраиваться на души людей. Он такой, что тебе нужно посмотреть ее видео, Мона, она действительно понимает это. Я не увлекаюсь такими вещами, но просто из вежливости я посмотрел парочку».
  Она высунула язык.
  Я сказал: «Не впечатлен».
  «Я думал, что она скользкая и поверхностная. Но я сказал Каспиану, что они великолепны. Зачем заставлять его чувствовать себя плохо? У меня не хватило смелости сказать то, что я действительно думал».
  Я сказал: «Что было…»
  «По сути, она либо руководствовалась здравым смыслом — привлекай к себе людей, которые тебе полезны, — либо говорила людям то, что они хотели услышать.
  Что-то вроде того, что делают эти фальшивые экстрасенсы? Когда я увидела видео, я все еще была на терапии у настоящего терапевта, и она нашла Корди, посмотрела и согласилась. Позже она сказала мне, что узнала, что Корди была арестована за то, что выдавала себя за психиатра. Так что я думаю, ух ты. Наверное, мне следовало рассказать Каспиану, но я не думала, что это произойдет — с ним что-то случится. Он был таким нуждающимся, я подумала, что он нашел друга, и это лучше, чем ничего».
  Я сказал: «У Каспиана не было друзей».
  «Только я, если это имело значение», — сказала Мона Крамм. «И мы никогда ничего не делали вместе, мы были просто совместимыми соседями по комнате».
  «Какой была их дружба?»
  «Я не знаю», — сказала Мона Крамм. «Я никогда не видела их вместе, так что, может быть, я слишком предвзята. Но я могу сказать вам следующее: в начале
   она заплатила Каспиану его полный гонорар, но затем он начал стилизовать ее со скидкой. Он утверждал, что это была его идея, но кто знает? В любом случае, Каспиан не был особенно богат, даже с его другими выступлениями. Она должна была это знать. Для меня это звучит эксплуататорски».
  «Caspian испытывал финансовые трудности».
  Она махнула рукой. «Полагаю, глядя на эту свалку, становится совершенно очевидно, что никто из нас не пользуется привилегиями. Я надеялась, что в конце концов Каспиану это удастся. Он был суперталантливым и не темпераментным, жил в городе пять лет, но последние два года работал только на себя. Требуется время, чтобы наладить бизнес, но он, похоже, рос. Тем не менее, он был далек от сбережений, и он, конечно, мог бы использовать каждую копейку, которую получил от нее».
  Майло спросил: «Знаете ли вы, откуда он родом?»
  «Огайо», — сказала она. «Коламбус. Он не очень много говорил об этом. У меня сложилось впечатление, что его детство было не из лучших».
  «И вот он приехал сюда».
  «И сделала эту боровшуюся штуку». Губы Моны Крамм сжались, а глаза сверкнули. Впервые я заметила их цвет. Оливково-зеленые с ржавыми краями. Зрачки, расширенные холодным светом.
  «Это жестокий город», — сказала она. «Я не жалуюсь. Я могла бы выбрать профессию социального работника или респираторного терапевта, как мои сестры. Вы делаете выбор, вы живете с ними. Но Корди должна была знать, что Каспиану нужен каждый заработанный доллар, так почему она позволила бы ему работать дешево, даже если бы он предложил?»
  Я спросил: «Вы видели какие-нибудь другие признаки того, что она им воспользовалась?»
  «Когда она хотела, чтобы он был на съемках, она звонила в любое время. Манила.
  Как королева, вызывающая слугу. Ты нужна через пять часов. Когда он мог, он переносил время, чтобы ей угодить».
  «Его любимый клиент».
  Она нахмурилась.
  Я спросил: «Вы регулярно ночевали у нее дома?»
  «Насколько мне известно, он делал это только один раз. Вернулся, восторженно рассказывая, как они прекрасно провели время. Суши, сакэ, слушал спа-музыку».
   «Флейты и звуки китов».
  Она рассмеялась, сдержалась, словно поняв, что ликование неуместно. «Именно так.
  Разве это не звучит как-то псевдопсихоанатомически?
  Я кивнул. «Он что-нибудь говорил о ночевке несколько ночей назад?»
  «Просто то, что он будет спать в кроватке доктора Г. Как будто это была привилегия.
  Он был взволнован. Хихикал. Ребенок, собирающийся отправиться в приключение».
  «Он назвал ее врачом».
  «Именно так. И она не была такой», — сказала Мона Крамм. «Но какой смысл спорить? Я за гармонию. Мы с Каспианом ее достигли, и я хотела, чтобы так и оставалось. Я подумала, что если я брошу ему вызов, он может взбеситься».
  «Ты думал, что он будет так чувствителен к Корди?»
  «Я, сэр. Это как религия. Люди выбирают свою форму поклонения и наказывают неверных».
  Майло сказал: «Церковь Корди».
  Она уставилась на него. «Это здорово. Это действительно здорово, я запомню это. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?»
  «Нет, спасибо, Мона. Так что еще ты можешь рассказать нам о Каспиане?»
  «Как я уже сказал, его настоящее имя было Чарли. Чарльз Бэнкстер. Я узнал об этом, потому что однажды он оставил свой кошелек открытым на кухонном столе, а его карточка социального страхования и водительские права лежали сверху, в этих маленьких отделениях, покрытых пластиком. Я спросил его об этом, и он сказал, что вырос как Чарли, но решил, когда приехал в Лос-Анджелес, выбрать что-то более элегантное » .
  Она покачала головой. «Каспиан Делаж, это труднопроизносимо, да? Но, как я уже сказала, никаких комментариев с моей стороны. Такие хорошие соседи по комнате, как Каспиан, встречаются нечасто. Плюс, он мне действительно нравился. Он был очень симпатичным. Я не могу представить, чтобы кто-то хотел причинить ему вред. Это должно было быть как-то связано с ней».
  Смотрит на нас, ожидая ответа.
  Майло сказал: «Пока рано об этом говорить, Мона, но ты можешь быть права».
  «Конечно, я прав. Она была пользователем и фальшивкой, и кто-то, вероятно, разозлился на нее. Я имею в виду, подумайте об этом. Вы публикуете информацию о себе, и куча незнакомцев наблюдают за вами. Изучают вас. Судят вас. Я имею в виду, что некоторые из
   Они обязательно будут психами, да? Это как плохое приложение для знакомств, умноженное на баджиллион».
  Майло улыбнулся. «Я запомню это » .
  —
  Ордер жертвы является общим правилом перед входом в жилище человека, который умер насильственной смертью. Но Майло расспросил Мону Крамм о подробностях ее соглашения с Каспианом Делажем и узнал, что она была единственным арендатором квартиры, Делаж — неофициальным соарендатором.
  «И да, — сказала она, — сдавать помещения в субаренду запрещено правилами, но при таком подходе к управлению этой свалкой никто не обращает внимания, и я не думаю, что вас вообще волнуют подобные вещи».
  «Ни в коем случае, Мона. Как насчет того, чтобы мы осмотрели комнату Каспиана?»
  «Конечно, но, пожалуйста, не судите меня».
  "О чем?"
  «Его пространство. Я не проектировал эту свалку».
  —
  Дверь открылась в тесный, темный зал. Крошечная, тщательно продуманная спальня слева — может быть, девять на девять, в ней доминирует двуспальная кровать, покрытая прозрачным покрывалом цвета лосося, стены завалены еще большим количеством танцующих принтов.
  На противоположной стороне коридора находилась безупречная ванная комната из стекловолокна.
  Прозрачное окно, полотенца телесного цвета, яркие лосьоны на полочке в душевой кабинке.
  Майло сказал: «Ничего, если я посмотрю в аптечке?»
  «Нечего скрывать, действуйте», — сказала Мона Крамм. «Поскольку вы детектив, вы, вероятно, сможете выяснить, кто пользуется тампонами, а кто электробритвой».
  Он рассмеялся, быстро поискал, вышел через мгновение. «Никаких рецептурных лекарств».
  «Мы оба здоровы», — сказала она. Ее лицо вытянулось. «Были».
   Справа от туалета располагалась еще меньшая спальня, не намного больше кабинета Майло, с высоким узким окном, пропускающим слабый тусклый свет.
  Никакой кровати, только футон на полу. Три коробки из проволочной сетки были заполнены аккуратно сложенной одеждой. Одна была увенчана фанерной плитой, которая служила тумбочкой. Четыре пары обуви были выстроены в ряд на дне шкафа из ДСП. Внутри — вешалки для одежды и пара полок.
  «Понимаете, что я имею в виду? — сказала Мона Крамм. — Но именно так они его и построили».
  Пока я думала о камерах для пленных женщин, Майло занялся проверкой карманов одежды, но ничего не нашел. Потянувшись к задней части верхней полки шкафа, я обнаружила пакет марихуаны и бутылочку таблеток, прописанных Амалии Бенисте.
  Моргнув, Мона Крамм сказала, что знает о травке. Озадаченный взгляд сказал, что она никогда не видела таблеток.
  Майло повернулся ко мне. «Фроватриптан?»
  Я сказал: «Лекарство от мигрени».
  «О», — сказала Мона Крамм. «Это имеет смысл, иногда он жаловался на головные боли, мог действительно есть ибупрофен — вы видели большую бутылку. Его, не моего».
  «Есть ли у вас идеи, кто такая Амалия Бенисте?»
  "Никогда о ней не слышал. Наверное, кто-то добрый и общительный".
  Она достала телефон из кармана кимоно и пошевелила большим пальцем.
  «Вот она, работает костюмером в Warner Bros.»
  Она показала нам страницу в Instagram, на которой изображена женщина лет двадцати с фиолетовыми волосами, рыжими щеками и пирсингом, которая пытается изобразить бандитскую вывеску, но выглядит глупо.
  Майло скопировал в свой блокнот. «Спасибо».
  «Вы все еще пользуетесь бумагой?»
  «И хлысты для багги».
  Мона Крамм улыбнулась. «Может быть, Каспиан встретил ее на работе, у него сильно разболелась голова, и она пожалела его».
  «Имеет смысл».
   «Ты тоже собираешься с ней поговорить?»
  «Есть ли причины, по которым нам не следует этого делать?»
  «Не совсем», — сказала Мона Крамм. «Я просто подумала, что дело не в Каспиане, а в ней » .
  Остальная часть поиска в комнате не дала никаких результатов; Каспиан Делаж вел жизнь, странно лишенную подробностей. И пижам. Или спортивных штанов. Всего, что напоминало одежду для сна.
  Я так сказал.
  Мона Крамм сказала: «А, это. Каспиан сказал, что у него чувствительная кожа, он всегда спал голым. У меня не было с этим проблем. Я имею в виду…»
  «Между вами нет сексуального напряжения».
  «Ну, да, он был — разве это имеет значение? Я имею в виду... ну же, неужели так необходимо всегда судить? Это должно быть частью твоей работы?»
  Майло улыбнулся. «Мы выкапываем, а другие судят».
  «Как скажешь», — сказала она с сомнением.
  Мои мысли были в другом месте. Никакого сексуального напряжения здесь или с Корди Ганнетт.
  Две жертвы, ни одна из которых, по всей видимости, не состояла в каких-либо романтических отношениях.
  Было ли это основой их связи? Или, как подозревала Мона Крамм, это было просто очередное поклонение герою?
  В любом случае, для Каспиана Делажа ночевка в доме его кумира стала большим событием.
  Легкая болтовня, еда и вино, погружение в мирный, платонический, обнаженный сон.
  Я надеялся, что его последние сны были блаженными.
  Мона Крамм спросила: «Мы закончили?»
  Майло сказал: «Да, спасибо. Где мы можем найти машину Каспиана?»
  «У него нет такси, он пользовался Uber и Lyft. У меня тоже есть».
  «Движение».
  «И стоимость», — сказала она. «Каспиан сказал, что вождение в Лос-Анджелесе пугало его. Но я все равно думаю, что главной причиной были деньги».
  «Кстати, есть идеи, где он хранит свои деньги?»
   «Я не уверен, что у него были какие-то деньги, кроме наличных в кошельке на расходы».
  «Какие расходы?»
  «Как я только что сказал, транспорт. Плюс еда, плюс его сорок процентов от аренды и коммунальные услуги. Он никогда не опаздывал, и поскольку у меня было хорошее первое впечатление, я решил дать ему скидку на коммунальные услуги. Ровно тридцать баксов в месяц, и поверьте мне, это сделка. Я также снизил арендную плату, которую просил, потому что его комната еще более убогая, чем моя. Но все равно, все это, вероятно, съело все, что он заработал».
  «Могу ли я спросить, какова арендная плата?» — спросил он.
  «Восемьсот в месяц — да, я знаю. Опять же, не судите меня строго. Я уже достаточно наслушался от своих родителей и сестер».
  —
  Спускаясь на лифте, Майло напевал «Элеанор Ригби».
  Я сказал: «У меня было не один пациент, которого эта песня напугала».
  «Все одинокие люди?»
  «Это минорная тональность, кладбищенские штучки и фатализм».
  «Но ведь это весёлая мелодия, не правда ли?»
  «Ставит хуже».
  «Битлофобия», — сказал он. «Что вы делаете, чтобы вылечить их?»
  «Скажите им, чтобы послушали что-нибудь другое».
  «Что это, жестокая любовь?»
  «Если говорить проще. Отсутствие машины у Каспиана заставило меня понять, что я не видел ее у Корди».
  «Ничего не зарегистрировано», — сказал он. «Без сомнения, Uber et cetera для нее тоже.
  Что вы думаете о стиле жизни Каспиана? Типа траппист, не так ли?
  Я сказал: «Как она и сказала, это ужасный город».
  «Она права. И я думаю, она права, это говорит нам кое-что о Корди. Бедняга еле сводит концы с концами, она заставляет его снизить гонорар? Она сложная девушка, наша жертва, ей следовало бы привезти декодер».
   Я сказал: «Ее боготворят ее брат и Каспиан, но она не пользуется особой популярностью ни у кого из тех, с кем мы говорили».
  «Включая ее собственную мать. Видите ли вы сходство между Аароном и Каспианом?»
  «Мужчины, секс с которыми не был бы для нее проблемой. Соответствует ее отказу от отношений и сосредоточению на том, чтобы стать знаменитой».
  «Вот что я думаю. Так что мисс Крамм могла просто уловить мотив. Вы слышали о тех невольных целибатах, которые ненавидят себя, ненавидят женщин, иногда они срываются. Что, если один из них посмотрел на нее в сети, влюбился, убедил себя, что роман не за горами. Ему удалось установить личный контакт, она либо проигнорировала его, либо отвергла. В любом случае, он не смог с этим справиться и бум».
  Я сказал: «Тебе не нужен целибат, просто нереализованная фантазия. Классическая ситуация преследователя знаменитостей».
  «Хотя она тогда еще не была такой уж знаменитостью».
  «Тебе больше не нужно быть знаменитым, просто будь там».
  «Да... Я бы с удовольствием проверил переписку, которую вытащили ее видео, но она настроила так, чтобы она очищалась каждый месяц. И ничего из того, что мы видели в последнее время, не было подозрительным».
  Через квартал он сказал: «А что, если в сценарии фигурирует вспыльчивый мистер Хоффгарден? С которым она действительно когда-то спала. Она порывает с ним, он сходит с ума. Вот тебе и сделка со сталкером. Ты провела с ним время, что ты думаешь?»
  «Его невозможно устранить».
  "И это все? Ничего из того, что он сделал, не навело тебя на мысль?"
  «То короткое время, которое я провел с ним, было посвящено его родительским навыкам».
  «Которых было ноль».
  Мы немного поехали.
  Я сказал: «Каспиан, спящий голым, проясняет одну вещь. Его не раздел плохой парень. Он был аккуратным человеком, поэтому его одежда, вероятно, была сложена около дивана, и плохой парень забрал ее и удостоверение личности, чтобы задержать опознание. Или, если Каспиана приняли за любовника, несли его голым
  на улицу и убедиться, что его там нашли, было бы дополнительным способом унизить его».
  «Пылающий любовник спит на диване?»
  «Сон голышом все еще мог подразумевать секс», — сказал я. «Находка Каспиана, вероятно, была неожиданностью, убийца мог не мыслить логически. Другой причиной могло быть желание захватить трофеи. Это объяснило бы, почему вы не нашли брошенную одежду».
  «Локомотива, пускающего слюни над своей заначкой».
  Его мобильник начал щебетать что-то барочное. К счастью, он ответил третьей нотой.
  Алисия Богомил сказала: «Узнала кое-что о мистере Делаже, Лу. Грустная история».
  «Давай послушаем, малыш. Я принял антидепрессанты сегодня утром».
  Она рассмеялась. Рассказала подробности.
  Когда она закончила, Майло сказал: «Может быть, мне нужна более высокая доза».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  24
  Долголетие не было чем-то особенным для семьи Банкстеров из Колумбуса, штат Огайо, и у Алисии были документы, подтверждающие это.
  Она встретила нас возле офиса Майло и вручила ему связку цветов.
  «Его нет в нашей системе, Лу, но если хочешь, я могу попробовать покопаться еще».
  «Хорошая работа, малыш. Давай».
  Пока она торопилась, мы с Майло изучали то, что она представила. Начиная с записей о смерти из Службы социального обеспечения.
  Зорена Бэнкстер, мать Чарльза Бэнкстера, он же Каспиан Делаж, скончалась семь лет назад в возрасте сорока восьми лет от рака печени. Два года спустя ее муж, Джозеф Бэнкстер-старший, скончался от эмфиземы в возрасте пятидесяти двух лет.
  Удалось найти только еще одного родственника — старшего брата Джозефа-младшего.
  В настоящее время мне тридцать шесть лет, я живу в Лос-Анджелесе.
  Если это можно так назвать.
  Оставшаяся часть документов выявила историю инвалидности почти в два десятилетия для единственного брата Каспиана. Глубокие травмы головы, полученные в результате аварии с участием мотоцикла на шоссе за пределами Дейтона, ранее здоровый, восемнадцатилетний Джозеф-младший выжил в серьезно ухудшенном состоянии.
  После смерти обоих родителей Каспиан переехал с братом в Лос-Анджелес и нашел для себя квартиру недалеко от Скид-Роу, а для парализованного и находящегося в минимальном сознании Джозефа — учреждение по уходу в центре города.
   Чуть более двух лет назад братья переехали на запад: Каспиан сдал в субаренду квартиру на Баррингтоне, а Джозефа перевели в дом престарелых в соседнем Палмсе.
  Круглосуточное обслуживание в центре ухода за больными Palms Tudor обходится в шестизначную сумму в год, большую часть которой покрывают государственные выплаты.
  Большинство, но не все; годовой излишек составил около пятнадцати тысяч.
  Каспиан Делаж взял на себя это обязательство.
  Настоящая причина, по которой он жил как монах.
  Я сказал: «Мона понятия не имеет, с чем имел дело Каспиан, но, учитывая его близость с Корди, мне интересно, знала ли она это».
  Майло сказал: «И все равно взял скидку? Да, это не мораль».
  Мы изучили денежный след, включая еще один тщетный поиск кредитных или дебетовых счетов, после чего посетили центр по уходу за больными Palms Tudor.
  —
  Это привело к подтверждению того, о чем мы читали: пятнадцать тысяч долларов, выплачиваемых добросовестно в течение двух лет, по словам административного директора учреждения, круглого, жизнерадостного мужчины по имени Гектор Агирре, одетого в белую рубашку-поло с логотипом TCC и брюки горчичного цвета.
  Поездка от квартиры Делажа до бульвара Палмс к югу от National заняла тринадцать минут. Удобно, когда вы арендуете машину и хотите быть рядом со своим беспомощным братом.
  Майло сказал: «Значит, мистер Бэнкстер был хорошим клиентом».
  Гектор Агирре сказал: «Ну, Джоуи — фактический клиент, но, конечно, с Чарли все в порядке».
  Он нервно улыбнулся нам через пустой почти деревянный стол для конференций. По пути мы прошли мимо нескольких людей, сгорбившихся в инвалидных колясках, услышали писк мониторов для внутривенного вливания, мучительное покашливание и мокрый кашель, прошли мимо обслуживающего персонала, который приходил и уходил размеренным, но неторопливым шагом.
  Здание было оформлено в странной цветовой гамме — оранжевом и розовато-коричневом, — которую можно увидеть в аэропортах среднего размера и таких местах, как Palms Tudor.
   Майло сказал: «Он заплатил вовремя».
  Гектор Агирре посмотрел на часы. «Как по маслу. Конечно, мы облегчили ситуацию, выставляя счета только три раза в год».
  Мы с Майло переглянулись. Чем это помогло — непонятно.
  Агирре увидел, что хвастовство не оправдалось, и попытался оправиться. «Главное, мы обрезали верхушку, потому что, черт возьми, надо быть человеком».
  Пытаюсь продать его гладко.
  Майло спросил: «Сколько ты скинул?»
  «Пятьсот долларов».
  «По…»
  "Год."
  «Ах».
  «Мы не обязаны, но почему бы и нет?» — сказал Агирре. «Он показался мне славным парнем, Чарли. Деликатный, понимаешь?» Улыбаясь и ожидая реакции, которая не последовала.
  «Хороший парень», — сказал он. «Не могу поверить, что кто-то мог так с ним поступить».
  «Знаете ли вы еще какую-нибудь семью?»
  «Нет. Я в этом уверен, потому что Чарли сказал мне, что это он».
  «Как часто Чарли навещал своего брата?»
  «Из того, что я видел, раз в неделю?» — сказал Агирре. «Не могу сказать, приходил ли он, когда меня здесь не было. Мы не ведем учет посетителей, мы открытое учреждение».
  «Знаете ли вы, что у Чарли когда-либо были конфликты с кем-либо?»
  "Здесь?"
  «Да, сэр».
  «Ни за что. Хороший парень, с персоналом ладит. У нас нет конфликтов».
  Майло спросил: «А как насчет другого клиента?»
  «Сэр», — сказал Гектор Агирре, — «наши клиенты недееспособны».
  «А как насчет родственника другого клиента?»
  «Нет, никогда», — сказал Агирре. «И да, я могу быть уверен. Я не буду врать, у нас не так много посетителей».
  «Люди прячут своих родственников и забывают о них?»
  Агирре поморщился. «Чувак, ты прямо говоришь то, что думаешь. Я не собираюсь лгать и говорить тебе, что этого не бывает. Сбрасывания. Это происходит, это нехорошо, но это происходит. Но мне также нравится думать, что семьи расслабляются, потому что доверяют нам обслуживание своих близких».
  Это прозвучало как слова гробовщика. Это место ощущалось как зал ожидания вечности.
  Агирре сказал: «Нравится ли мне, что клиентов не посещают больше? Для тех, кто может заметить разницу, конечно, мне это не нравится. Это реальность? Что я могу сказать?
  Я не собираюсь лгать и говорить, что никто не приходит, но в определенный день может быть никто, или один, или двое, или трое. За исключением дней рождения. Тогда они появляются.
  Мы печем торты. Вкусные торты, семьям они нравятся. Клиентам, которые могут есть твердую пищу, они нравятся. Мы делаем воздушные шары, эти ацетаты…»
  Словно поняв, что его выступление на сцене провалилось, он замолчал.
  Майло спросил: «Чарли когда-нибудь навещал Джоуи с кем-нибудь еще?»
  «Пару раз была девушка», — сказал Агирре. «Я помню ее, потому что она была… надеюсь, мне разрешат это сделать, но, учитывая, что вы, ребята».
  Ухмыльнувшись, он нарисовал песочные часы.
  Майло сказал: «Горячо».
  «О, да. Много форм, много блонда. Я подумал, что она подруга Чарли. Подруга, если вы понимаете, о чем я».
  «Это не любовный интерес».
  «Любовный интерес», — сказал Агирре, словно узнавая новый термин. «Ну, вы знаете. Он, Чарли, был, очевидно, гомосексуальных убеждений».
  «Он когда-нибудь появлялся с парнем?»
  «Нет, только она, блондинка. И как я уже сказал, всего пару раз.
  Буквально. Два… по крайней мере, я видел, а я обычно вижу все с семи утра до девяти вечера»
  Майло сказал: «Длинная смена».
  «Соответствует работе. Они делают ее стоящей моего времени».
  «Владельцы».
  «Еще бы», — сказал Агирре. «Отличная компания, это семья из Сиэтла. Я знаю, что думают люди, но вы будете удивлены».
  «Что думают люди?»
   «Владельцы таких мест — стервятники. Те, кто так думает, должны попробовать сделать это сами».
  Внезапно стал драчливым. Аргумент, который ему часто приходилось приводить.
  Майло сказал: «Так что, просто блондинка».
  Агирре снова надел улыбку, словно удобную туфлю. «Да, только она, и поверьте мне, она та, кого вы заметите».
  Майло показал ему фотографию Корди Ганнетт в Интернете.
  Зрачки Агирре расширились. «Это она, точно. Кто она?»
  «Друг», — сказал Майло.
  «Как я и сказал», — сказал Агирре. «Если долго занимаешься этой работой, начинаешь чувствовать людей».
  Я спросил: «И что же будет с Джоуи, если Чарли больше не будет платить переплату?»
  Агирре пожал плечами. «Мы решим этот вопрос. Так или иначе».
  —
  Мы вышли из конференц-зала и направились к входу, Агирре шел впереди нас.
  Майло сказал: «Можем ли мы взглянуть на Джоуи?»
  «Вы уже это сделали», — сказал Агирре. Он указал на одно из инвалидных кресел, выстроенных в ряд возле входной двери.
  Сморщенная форма неопределенного возраста была пристегнута ремнями на уровне середины груди и талии. Иссохшие ноги были вытянуты вперед на выдвижных подставках и также пристегнуты ремнями. Впалые щеки, седая щетина, беззубый рот и провалившаяся линия подбородка, вызванная беззубым ртом. Статичные глаза были всего лишь намеками в темных впадинах. Кислородная маска свисала со спинки стула.
  Майло спросил: «Джоуи?»
  Гектор Агирре сказал: «Он слепой и глухой, так что вы, вероятно, не хотите тратить свое время».
  —
   Мы выехали из Tudor Palms, и Майло проверил соседей. Механик по иностранным автомобилям на севере, дилер по шинам на юге. Воздух на тротуаре был густым от автомобильных паров, но мои легкие почувствовали освобождение, выбравшись оттуда.
  Я сказал: «Это было весело».
  Майло сказал: «Данте гордился бы мной. Если я когда-нибудь стану таким, приятель, застрели меня из моего служебного револьвера и подставь это под самоубийство. Теперь ты знаешь, как это сделать».
  «А какая мне от этого выгода?»
  Он рассмеялся. «Взаимность? Может, столкнуть тебя со скалы в Севилье?»
  «Дайте мне подумать об этом».
  Мы сели в машину, он развернулся на бульваре Палмс и помчался на север.
  Я сказал: «Корди знала, что Каспиан оплатит большой счет за Джозефа, но она все равно взяла скидку».
  Он покачал головой. «Как я и сказал, сложный. Что в моем бизнесе является ругательным словом».
  —
  Компьютер в офисе Майло показал, что Амалия Бенисте, поставщик лекарств от головной боли для Каспиана Делажа, не имела судимостей и что, хотя цвет ее волос часто менялся, ее «главная страсть» никогда не колебалась.
  Называя себя членом «сообщества по борьбе с мигренью», двадцатичетырехлетний мужчина выступал за то, чтобы все лекарства от головной боли стали продаваться без рецепта, и выражал четкое намерение «дать всем и каждому все, что у меня есть в моем сосудистом аду». НИКТО
  ДОЛЖЕН СТРАДАТЬ НАПРАСНО. НИ ОДНОГО, БЛЯДЬ!!!! СЛЫШИШЬ ЭТО
  БЛЯДСКОЕ FDA?»
  Майло сказал: «Похоже, она могла бы нажить себе головную боль. Но в отличие от Корди, она действительно дала бедняге что-то, не вижу смысла появляться в студии и пугать ее».
  Он связался с Ридом. Тайлера Хоффгардена по-прежнему не видно, результатов розыска по Mini Хоффгардена нет.
   Он повесил трубку. «Еще один день, когда мистер Мускул сбежал из курятника, как вам такое доказательство вины? Сделайте мне одолжение, позвоните бывшей Хоффгардена, вдруг она его видела».
  «Плохая идея», — сказал я.
  «Почему бы и нет? Разводы — это публичные записи, вы не нарушаете никаких правил».
  «Серая зона».
  "Значение?"
  «Втягивание пациента в расследование убийства. Извините».
  «Хорошо». Он вытащил свой блокнот. «Как ее зовут?»
  «Как вы и сказали, публичная запись».
  Он уставился на меня. «Ты шутишь».
  Я пожал плечами.
  «Невероятно — вы когда-нибудь нарушаете правила?»
  «Я дважды ездил на твоей машине без опознавательных знаков».
  «Что? Как получить два?»
  «Дело Свободы. Ты хотел провести телефонное исследование, а потом немного поспать, поэтому ты попросил меня...»
  «Это? Мы говорим сколько, полминуты?»
  Скорее тридцать.
  Я ответил: «Я был бы рад сделать это снова».
  «В чем разница?»
  «Пациенты уязвимы. Вы — нет».
  «Показывает, как много ты знаешь».
  Его лицо покраснело в уголках. «Так когда же ты приедешь на беатификацию?»
  «Из Рима пока ничего нет, но надеяться можно».
  «Ладно, ничего страшного, я найду ее. И да, да, если я встречусь с ней, ты не пойдешь со мной, понял. Можешь что-нибудь рассказать о ней, прежде чем я с ней поговорю?»
  «Милая женщина».
  «Еще один связался с бомжом. Ладно, скажи мне, почему так происходит, о мудрец из Беверли-Глена».
  Я сказал: «Если бы я знал, я бы написал книгу».
  «Люди, которые не знают, пишут много книг».
  "Точно."
  Кряхтя, он вернулся к монитору, набрал текст, прищурился, встал и вышел из кабинета, широко распахнув дверь. Через десять минут он вернулся с кофе. Одну чашку. Снова повернувшись к компьютеру, он продолжил работу.
  Я сказал: «Пожалуй, я пойду».
  "Ага."
  Он оставался неподвижным на экране, пока я уходил. Я преодолел половину расстояния до лестницы, прежде чем услышал: «Алекс!»
  Он бежал ко мне. Кто-то другой мог увидеть атакующего слона и кинуться в укрытие. Я ждал.
  Он догнал меня, похлопал по плечу и сказал: «Извините за раздражительность, это недостаток сна и, как говорит Бобби Циммерман: слишком много ничего».
  Я сказал: «Не беспокойся об этом».
  «Я всегда волнуюсь, иначе не смогу делать эту чертову работу. В общем, думаю, я ее нашел, бывшую миссис Хоффгарден. Кортни, тридцать шесть лет, живет в Северном Голливуде, работает стоматологом-гигиенистом в Энсино».
  Он ждал подтверждения.
  Я сказал: «Превосходный детектив».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  25
  На следующее утро в десять он позвонил и сказал: «Только что встретился с Кортни Хоффгарден, теперь снова с Кортни Джиральдо. Подтвердила, что она очень милая женщина, говорит, что была дурой, что держалась за Тайлера так долго.
  Она помолвлена со студентом-стоматологом, каким-то ординатором, который проходил через офис».
  "Поздравляю."
  «И с ребенком все хорошо».
  "Большой."
  «И просто чтобы показать вам, что именно меня следует причислить к лику блаженных, я не собираюсь скрывать то, чему еще я у нее научилась».
  «Спасибо, кардинал», — сказал я. «Если бы вы могли меня видеть, вы бы знали, что я стою на коленях».
  «Не стоит насмехаться над Фейт, юная Алекс. В любом случае, она подтвердила, что Тайлер — страшный парень. Никогда не вступал с ней в физическую связь, но был близок, всегда было то, что она называла страхом. Как ожидание, когда лопнет туго сжатая пружина. К сожалению, она не общалась с ним целый год, понятия не имела, где он может быть. Я спросил ее о его отношениях с Форрестом Слоупом, и она сказала, что они стали приятелями, вели себя как мальчишки из студенческого братства во время опеки. Она назвала Слоупа подлецом, понятия не имела, что его убили, а я ей не сказал. Итог: нет очевидной связи между Хоффгарденом и убийством Слоупа, но никогда не знаешь наверняка».
  Я сказал: «Дружба может испортиться. Она знала о Корди?»
   «Только то, что Тайлер встречался с ней после того, как они расстались, и что он пытался использовать ее как эксперта, но это не сработало. Рассказ об убийстве смыл с ее лица всю краска, но ей нечего было добавить. Хотя она и сказала, что, несмотря на ее чувства к Тайлеру, она не могла поверить, что он когда-либо сделает что-то подобное».
  "Почему нет?"
  «Она просто этого не видела», — сказал он. «Ах да, еще кое-что. Она рассказала мне, что вопрос с опекой сработал, потому что у нее был замечательный психолог, который продолжал работать с ее ребенком и после этого, помог им обоим приспособиться».
  «Приятно слышать».
  «Что с тобой?» — сказал он. «Эмоциональная духовка установлена на минимум?»
  «Мне нравится разделять миры».
  «То, что мы делаем, и ваши обычные психотерапевтические штучки — может быть, это оксюморон?»
  Я рассмеялся.
  Он сказал: «Наконец-то эмоции — подождите, Алисия только что вошла, у нее такое выражение лица».
  Несколько мгновений он приглушил разговор, а затем снова заговорил.
  «Что ты там объяснял молодому Аарону? Делать предположения, прежде чем поступит достаточно информации?»
  «Ошибка выборки».
  «Просто так получилось. Мона Крамм не знала, но у Каспиана есть еще один брат. Младшая сестра, которая живет в Альбукерке. Она использует свою фамилию по мужу, Ионнидес, поэтому она изначально не появилась. Но Боже, благослови Алисию, она продолжала искать и нашла совместный некролог для обоих родителей в The «Коламбус Диспетч » .
  Я сказал: «Родители умерли с разницей в пару лет».
  «Может быть, дети сделали двойной взнос, чтобы сэкономить деньги. Сестра — Кэти — повар в курином ресторане, так что трастового фонда нет».
  Или динамика семьи Бэнкстер была интересной.
  Я спросил: «Как она отреагировала на смерть Каспиана?»
  «Она была довольно подавлена, не могла больше говорить, сказала, что перезвонит позже. К моему удивлению, она перезвонила, но только для того, чтобы сказать мне, что ей нужно работать, ее
   Перерыв был в полдень. Ты хочешь послушать или обычные дела вторгаются в твой график?
  «До завтра ничего нормального», — сказал я.
  «Хотел бы я так сказать».
  —
  Без четверти двенадцать я был у него в офисе.
  Он сказал: «Твоя шутка о том, что если бы я тебя видел, ты бы стоял на коленях, заставила меня задуматься. Почему бы не встретиться лицом к лицу? Я написал Кэти и спросил, можем ли мы сделать это по FaceTime, и она согласилась. Есть какие-нибудь советы по киберпсихоаналитикам?»
  Я сказал: «Нет. Хорошая мысль, у тебя будет доступ к невербальным сигналам».
  «Как вы думаете, эта штука с дистанционным управлением когда-нибудь сможет у вас получиться?»
  «Телетерапия?» — спросил я. «Это уже делается, когда очная терапия невозможна».
  "И…"
  «Это не сработало бы для многих моих работ. Спуститься и поиграть с детьми и быть рядом, чтобы успокоить их. Общение со взрослыми на расстоянии лучше, чем ничего. Но личный контакт очень важен для людей и других видов».
  «Да», — сказал он. «Не вижу никаких причин, по которым это станет следующим большим событием. Но кто знает? Мы даже можем получить те летающие автомобили, которые эксперты предсказывали сколько, семьдесят лет?»
  Я сказал: «Подождите немного, экспертом может стать каждый».
  Он наполовину повернулся к экрану. «Хочешь оказаться на экране?»
  «Если вы хотите, чтобы я задавал вопросы, я должен это сделать».
  «Ладно, дайте мне поразвлекаться с этим». Наклон экрана. Активация приложения.
  Снова наклоняюсь.
  Получившаяся маленькая коробка в нижнем правом углу была почти заполнена его большим бледным лицом, а мое занимало узкую полоску. Он еще немного подправил, попытался вместить нас обоих, в итоге получились две половины лица.
  Я сказал: «Держи это в основном на себе, ты звезда. Просто представь меня в самом начале, чтобы мы не выплеснули на нее все. Она и так достаточно напряжена».
  Он сказал: «Мое лицо? Не совсем удобно». Но он повозился еще немного, наконец нашел оптимальный угол и назвал цифру.
  Четыре звонка, прежде чем на мониторе появилась женщина. Под тридцать, пухлое лицо, короткие темные волосы, в белом фартуке поверх рубашки цвета морской волны. Сырые глаза, опущенные губы, темные волосы, собранные в пучок. Может быть, стресс, но я подозревал только частично, и этот хмурый взгляд был привычным.
  Кэти Ионнидес было двадцать девять лет, но у нее уже появились морщины, перпендикулярные губам.
  За ее спиной было что-то похожее на открытую парковку. На заднем плане гул транспорта. Пикап пересек экран и исчез. Голуби клевали мусорный контейнер.
  Изображение Кэти Ионнидес тряслось. Использование портативного телефона. Неустойчиво.
  Майло сказал: «Привет, мисс Ионнидес. Вы нас видите?»
  «Да, сэр».
  «Я лейтенант Стерджис, а это Алекс Делавэр».
  Я сказал: «Привет».
  Она кивнула.
  Я различил еще несколько размытых деталей. Незанятый стол для пикника, чашки и салфетки на нем. За ним — псевдоглинобитное здание, увенчанное вывеской, которую было слишком далеко, чтобы прочесть.
  Майло сказал: «Еще раз, мы очень сожалеем о вашем брате».
  Она сказала: «Спасибо. Чарли был... он этого не заслужил».
  «Абсолютно нет. Есть ли кто-нибудь, кто мог бы захотеть причинить ему вред?»
  «Нет, сэр».
  «Когда вы с Чарли в последний раз общались?»
  Кэти Ионнидес взглянула направо и прикусила губу. «Он звонил… Я хочу сказать, чуть больше года назад. Это было сразу после моей годовщины. Наша годовщина, я и Ставрос — мой муж — мы вместе три года.
  Чарли забыл настоящую дату, но было приятно, что он позвонил».
  «А что было до этого?»
   Кэти Ионнидес почесала нос. Еще один взгляд вправо. «Это прозвучит плохо, сэр, но не сейчас. У нас с Чарли не было регулярного контакта. Он как бы... ушел из семьи. Ушел от меня, на самом деле».
  «Когда это произошло?»
  «Он фактически физически ушел», — сказала она, — «как только ушли мои родители».
  Она покачала головой, отгоняя эвфемизм. «Когда они умерли. Он действительно ушел, как здесь», — тронуло ее сердце, — «задолго до этого».
  Глубокий вздох. «Это не его вина. Чарли пришлось очень тяжело. Думаю, ты знаешь. А ты? Что он был геем?»
  «Мы делаем».
  «Так что вы поняли», — сказала она. «Это было тяжело для всех нас. Для нашей семьи. Но особенно для Чарли. Он хотел быть самим собой, но они его не слышали».
  Майло сказал: «Мама и папа не хотели знать».
  ничего не хотели знать , — сказала она с внезапной горячностью. — Они оба постоянно пили и прибегали к физическому насилию».
  «С Чарли?»
  «С Чарли, со мной и Джоуи — моим другим братом. С ними самими».
  «Похоже, ситуация сложная».
  Она пожала плечами. «Это было то, что вы бы назвали адом, сэр. Я была первой, кто выбрался.
  У меня был парень, а потом у меня появился Ставрос. Джоуи и Чарли остались, но потом с Джоуи случился несчастный случай, и они поместили его в дом престарелых. Чарли не нравилось это место, он говорил, что там были тараканы и было грязно, но они не хотели его менять, потому что оно было дешевым. Они начали использовать часть платежей Джоуи для себя. Потом они умерли от курения и пьянства и не оставили нам ничего, кроме долгов, и Чарли перевез Джоуи в Лос-Анджелес. Я сказала: «Ты уходишь от меня?» Он сказал: «Я должен». И это было все. Годовщина — это первый раз, когда он позвонил мне за долгое время».
  Еще одно вздох груди. Она вытерла обе руки о фартук.
  Я сказал: «Чарли давно разорвал эмоциональный контакт».
  «Он был зол на всех», — сказала она. «Включая меня, потому что я сбежала, а он думал, что я оставила его с грушей. Как будто я должна была остаться и никогда не иметь жизни? Как будто после того, как я забеременела и Ставрос захотел жениться на мне, я должна была сделать аборт и остаться и стать грушей для битья ?»
   Я спросил: «Чарли предложил аборт?»
  «Ему не нужно было. Он просто продолжал говорить мне, что быть мамой будет для меня слишком тяжело, что я испорчу ребенка. Ставрос разозлился и послал его к черту — простите за выражение. Я не хотела, чтобы что-то случилось, поэтому сказала: «Давай будем спокойными, Ставрос». Потом Чарли ушел, поэтому я сказала: «Давай просто забронируем», Ставрос. Так что мы забронировали. Мы просто поехали на запад, понятия не имея. Мы оказались здесь, было тепло, Ставрос устроился на работу на складе, и хотя я была беременна, я получила эту работу — готовить курицу, а когда ребенку исполнился год, они вернули ее мне. Я всегда хорошо готовила курицу. Когда мы могли себе это позволить. У нас была работа, у нас была Шайло, все было хорошо».
  Ее губы опустились ниже. Вертикальные морщины стали глубже.
  Я спросил: «Чарли этого не признал?»
  «Как он мог, если он даже не знал? Перед годовщиной, когда он позвонил, у нас случилась ссора. Он сказал, что место, которое он нашел для Джоуи в Лос-Анджелесе, было не лучше, чем помойка в Колумбусе, он хотел серьезных денег, чтобы найти что-то лучшее для Джоуи, семья должна была держаться вместе. Я сказала, зачем тебе деньги, все покрывает SSI. Он сказал, что не в Лос-Анджелесе, место, которое он хотел, было лучше, и что содержание Джоуи там обошлось бы дороже. Я сказала, извините, ничего лишнего, и он повесил трубку, и на этом все закончилось. Я была удивлена, когда он позвонил по поводу годовщины. Хотя он ошибся днем».
  Изображение на экране было слишком нечетким, чтобы разглядеть слезы, но то, как она провела рукой по обоим глазам, намекало на них.
  «Если бы у меня были деньги, я бы их отдал. Хотя Джоуи никогда не был со мной любезен, он был старшим, и я начал вести себя как он » .
  Я сказал: «Как твой отец».
  Два выразительных кивка. «Напился до беспамятства, стал отвратительным. Вот как это произошло. Он напился до беспамятства, врезался на мотоцикле в дерево и совсем облажался».
  «И Чарли взял на себя заботу о нем».
  «В Лос-Анджелесе», — сказала Кэти Ионнидес. «Где дорого. Его идея. Например, у меня и Ставроса есть деньги в Лос-Анджелесе».
  «Это был последний раз, когда вы слышали от Чарли звонок по случаю годовщины?»
  «Нет, еще один раз, и это было бы как-то странно».
   "Как же так?"
  «Как я уже сказала, в тот раз он повесил трубку, злясь, что я не даю ему денег на Джоуи. И, честно говоря, я тоже немного злилась. Что он не понимает моей ситуации. Поэтому мы какое-то время практически не общались. Потом звонок по случаю годовщины был просто... коротким. А потом, где-то полгода назад, он звонит ни с того ни с сего и говорит, что все отлично, он все время работает, делает прически, планирует стать знаменитым».
  "Как?"
  «Через этого нового друга, какого-то гениального психиатра, она помогает ему привести в порядок свой дух или что-то в этом роде. А еще он сменил имя на Каспиан Делаж. Что, по-моему, глупо и звучит нелепо. Я еще думаю, если ты можешь позволить себе дорогого психиатра, зачем ты звонишь мне, пока я готовлю курицу, чтобы получить свои деньги?»
  Майло спросил: «Он назвал имя психиатра?»
  «Нет», — сказала Кэти Ионнидес. «Может, он бы и сделал это, но мне было все равно, и я не собиралась этого делать». Еще один взгляд. «Я повесила трубку. Теперь он… так кто же его убил?»
  «Мы только что начали расследование».
  «О». Еще одно вытирание руки о фартук. «Так что… мне нужно что-то с ним сделать? С его… ну, вы знаете».
  «Распоряжение телом придется немного подождать. У вас нет никаких обязательств, но если вы заинтересованы, я могу связать вас с коронером».
  «Хм», — сказала она. «Дайте мне подумать об этом. Мне нужно подумать об этом».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  26
  Пожелав Кэти Ионнидес всего наилучшего, Майло поблагодарил ее и завершил сеанс.
  Я сказал: «Еще одна связь между Корди и Каспианом. Тяжелая семейная жизнь».
  «Несчастье жаждет компании? Хорошая идея, но если я ничего не упускаю, она не сказала мне ничего, что я мог бы использовать».
  Ему пришло сообщение. Прочитал, выругался, вскочил на ноги.
  Плотно сжатые губы, горячие глаза, бледное лицо.
  «Пришел мистер Хоффгарден».
  Я сказал: «Отлично».
  «Не очень. Давайте поедем в разных вагонах, не знаю, надолго ли я там застряну».
  —
  Холмы над северными полосами автострады 405 обычно несложно проехать от станции. От Сепульведы до Сансет, быстро направо, быстро налево.
  Оранжевые конусы из-за действий полиции остановили движение на Сансет, и мне потребовалось некоторое время, чтобы приблизиться достаточно близко к властному дорожному полицейскому, чтобы я мог помахать своим значком консультанта полиции Лос-Анджелеса. Он давно просрочен, но я никогда не беспокоился о его продлении, потому что большинство людей не интересуются подробностями.
  К счастью, это относилось к мистеру Трафику. Он нехотя убрал несколько конусов, и я проехал мимо убийственных взглядов менее удачливых автомобилистов.
   Холмы представляют собой мягкие округлые намеки на высоту, иногда зеленые, теперь покрытые высокой сухой травой, которая придала им морозный вид. Я припарковался рядом с машиной скорой помощи LAFD, в которой сидели два пожарных, евших сэндвичи, прошел на север к границе развевающейся желтой ленты и получил знак, что мне нужно под ней жующая жвачку на аэробном уровне.
  Майло стоял примерно в пятидесяти ярдах от него, с двух сторон от Рида и Алисии. Детектив Шон Бинчи стоял в стороне от них, ближе к ленте. Высокий, долговязый, веснушчатый, с торчащими рыжими волосами, Шон был в своем обычном темно-синем костюме, выразительном галстуке и ботинках Doc Marten, которые напоминали о прошлой жизни басиста ска-панка.
  Я спас жизнь Шону пару лет назад, провел с ним много времени после этого, договорился с мастером-терапевтом по имени Ларри Дашофф, чтобы тот помог ему с начинающимся ПТСР. Все это изменило наши отношения, и Шон стал избегать контактов со мной. Но он никогда не переставал быть дружелюбным.
  Даже на следующий день после того, как я чуть не упал с двадцатиэтажного здания.
  Он оторвался от телефона и улыбнулся улыбкой деревенского парня. «Док.
  Привет."
  Мы качали руками.
  «Хороший загар, Шон».
  «Библейский лагерь возле озера Крейтер, взяли семью, устроили кемпинг, немного музыки, здорово».
  Он склонил голову в сторону других D. «Лут попросил меня найти оператора сотовой связи покойного, мы все еще работаем над этим».
  «Рад тебя видеть, Шон».
  «И ты тоже, Док».
  Я продолжил идти по узкой тропе, которая пролегала сквозь траву. Не запланированный доступ, а колея, образовавшаяся за годы тайного пешеходного движения.
  Склон холма представляет собой сочетание труднодоступной частной собственности, которая образует нижние границы амбициозных домов на сваях, а также прерывистых участков окружных сервитутов, которые существуют без какой-либо очевидной причины.
  Приятно видеть, как снова появилась трава, а также пучки красивой синей статицы, другие цветущие суккуленты и распускающиеся саженцы.
  Пару лет назад пожары опустошили Калифорнию, и большая часть этой земли была обуглена до корней. Самопровозглашенные эксперты предсказывали от десяти до
   двадцать лет, прежде чем что-то выросло. Как и все остальное, вопрос стал политическим и спорным, вину возлагали на изменение климата, чрезмерные полномочия правительства, недостаточные полномочия правительства, неспособность жадных богачей сохранить свою землю, преднамеренное подавление мест обитания животных.
  Истинной причиной оказался пожар, возникший из-за пьяной неосторожности в лагере для бездомных, который остался незамеченным.
  Насколько мне было известно, бездомные уже уехали, но я мало что знал и задавался вопросом, как и почему Тайлер Хоффгарден оказался здесь.
  Поднимаясь, я искал отпечатки обуви или следы волочения, но ничего не увидел. Когда я оказался в нескольких футах от трех детективов, склон перешел в ровный фон, и активность прояснилась: раскладывающаяся палатка; следователи коронера и специалисты по расследованию преступлений, входящие и выходящие; два офицера в форме, проводящие металлоискатели по кустам; тяжело дышащая бельгийская овчарка малинуа, ведущая проводника по быстрым дугам.
  В противовес всему этому, справа неподвижно стояли двое крепких мужчин, любуясь видом на автостраду. Водители склепов ждали, чтобы перевезти еще один мешок с телом на Норт-Мишн-роуд.
  Алисия и Мо хором сказали: «Привет, Док».
  Майло кивнул и посмотрел на всплывающее окно. «Не стесняйтесь смотреть, но мой совет — не делайте этого».
  Я сказал: «На секунду» и направился к палатке.
  Почему? Извращенный страх что-то упустить? Обычная привычная компульсивность?
  Из соображений доброты к себе я решил не упускать важную деталь.
  Но кто знает?
  —
  Сначала меня коснулся запах, который сохранялся еще долгое время после того, как на долю секунды образ заполнил мои глаза и голову.
   Что-то в одежде. Плоть, которая не была одета, представляла собой странное сочетание обезвоживания в некоторых местах и скользкого, студенистого гниения в других.
  Я вышел оттуда и вернулся к детективам.
  Майло спросил: «Узнал что-нибудь?»
  «Послушаю твой совет. Кто его нашел?»
  «Бездомная пара ищет подходящее место для разбивки лагеря».
  Алисия сказала: «Надеюсь, не со Стерно».
  «Хорошо, парень, но эти двое были хорошими гражданами. Добежал до Сансет и остановил водителя, который позвонил в полицию, а затем остался там».
  Алисия повернулась ко мне. «И получила компенсацию от щедрости Лу».
  Я спросил: «Деньги на обед?»
  Она сказала: «Скорее это обед, ужин и поздний завтрак на следующий день».
  Майло сказал: «Все дело в работе с гражданами. В любом случае, до того, как я приехал сюда, появился патруль, снял все необходимое и заклеил скотчем. Инспекторы предполагают, что прошло три-четыре дня, отправили фотографии Басе, и она сказала, что это звучит правильно, в ожидании ее личного участия. Как вы видели, тело было оставлено одетым. Чего вы не могли сказать, так это того, что оно лежало лицом вниз с двумя пулевыми отверстиями на затылке и ожогами от веревки вокруг запястий и голеней. Так что он был связан, может быть, даже связан по рукам и ногам. Пока никаких гильз, осторожный стрелок или револьвер. Идентификация
  не было никакой загадки, бумажник Хоффгардена был в кармане джинсов. Его лицо было изрядно изъедено разложением и животными, но цвет волос правильный, и не так много людей его размера.”
  Я сказал: «Шон сказал, что он все еще ищет телефонный сервер. Кошелек на месте, но телефона нет?»
  Рид сказал: «Нет, и в кошельке нет денег».
  Алисия сказала: «Плюс ко всему прочему, Mini до сих пор не замечен нигде в округе».
  Я спросил: «Ограбление зашло дальше?»
  Рид сказал: «Вот как я это видел». Алисия кивнула.
  Майло сказал: «Или кто-то хочет, чтобы мы так думали».
  Оба молодых детектива вздрогнули.
  Я сказал: «Не видел никаких следов волочения. Это произошло здесь?»
  «Кровь говорит да».
  «Значит, Хоффгардена повели в гору, связали и расстреляли? Человек его размеров, имеющий подготовку по смешанным боевым искусствам?»
  Майло сказал: «Мы думаем, что преступников было больше одного».
  Алисия сказала: «Банды действуют сообща для вторжений в дома и уличных ограблений. Три, четыре, пять негодяев нападают, направляют огнестрельное оружие и сбивают жертву с ног. Иногда они стреляют в воздух, иногда просто стреляют. Большинство из того, что мы видели, было в Саутсайде или Венеции, но в прошлом году в Беверли-Хиллз было совершено покушение на убийство с применением огнестрельного оружия, и идиоты, которые это провернули, были пойманы при попытке сделать то же самое в Ла-Канаде».
  Рид сказал: «Смешанные бои — это хорошо, но армия против тебя меняет все».
  Майло сказал: «Ладно, продолжай. Мо, ты связался с хозяйкой Хоффгардена, так что ты составишь ордер на арест жертвы, а вы с Алисией займетесь жеребьевкой.
  Шон останется на телефонном поиске, а я буду здесь до тех пор, пока не почувствую себя бесполезной».
  «Понял, лейтенант»
  Они вдвоем ушли.
  Майло сказал: «Давайте разомнемся».
  —
  Мы прошли мимо выдвижного домика, вернулись на тропинку, пока она не закончилась неожиданно: рощей молодых платанов высотой от двух футов до деревьев высотой шесть футов.
  Рассеянная посадка, без вмешательства человека. Платаны — местные деревья, быстрорастущие, всегда готовые к перезагрузке. Еще пара сезонов, и они будут возвышаться.
   Десять-двадцать лет.
  Майло встал спиной к мини-роще, достал панателу, зажег ее и выпустил идеально круглые кольца дыма.
  Я сказал: «Дети думают, что это грабеж. Ты не купишь ссылку на Корди».
  «Что-то должно быть», — сказал он. «Не знаю, что именно, но ничего просто не происходит».
   Я задумался об этом. У человека с проблемами характера, как у Тайлера Хоффгардена, было много возможностей попасть в беду.
  Карман моего пиджака завибрировал; моя очередь получить сообщение. Судья Верховного суда Венди Абрахамсон.
  Майло спросил: «Тебе это нужно?»
  «В конце концов», — я положил телефон в карман.
  «Есть ли у вас мысли о Хоффгардене?»
  «Пока нет», — сказал я. «Его телефонные записи могут многое вам рассказать».
  Он скрестил пальцы. «Спасибо за это и спасибо, что пришли.
  Возможно, это пустая трата времени, но я знаю, что вам нравится смотреть на сцены».
  "Я делаю."
  «Я провожу вас обратно. Держу вас в курсе».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  27
  Я позвонил в офис судьи Венди Абрахамсон из Севильи. Ее клерк немедленно ее соединил.
  «Спасибо за быстрый ответ, Алекс. Это, конечно, чушь, но я получил на тебя жалобу от адвоката. Дело, которое ты даже не начал».
  Я сказал: «Льюис Эван Порер, Диб против Макмануса » .
  «Что-то действительно произошло?»
  «Он пытался заставить меня изменить свой подход к работе».
  "Как же так?"
  «Он продолжал настаивать, чтобы я поговорил с ним до встречи с директорами под предлогом моего просвещения. Вы знаете, чего он на самом деле хотел».
  Она сказала: «Первое место, чтобы он мог повлиять на тебя. Это было отвратительно?»
  «Вовсе нет, Венди. Я просто настояла на том, чтобы придерживаться обычного, а ему не понравилось, что ему сказали «нет». Самое смешное, что он позвонил через пару дней и извинился».
  «Он это сделал», — сказала она. «Похоже, он манипулирует».
  «Это было бы моим мнением».
  «Льюис Эван Порер», — сказала она. «Невольно задумываешься о человеке, который представляется своим вторым именем».
  Я спросил: «Он предстал перед тобой?»
  «Никогда, я думаю, всегда есть первый... между нами он производил впечатление инструмента».
   Я всегда задавался вопросом о происхождении этого оскорбления. Инструменты по своей природе полезны.
  «Венди, в чем его конкретная претензия ко мне?»
  «Плохое отношение и непрофессионализм, ведущие к потенциальной предвзятости».
  Я сказал. «Я бы не позволил ему предвзято ко мне относиться, так что я, скорее всего, буду предвзятым».
  Она рассмеялась. «Работа тонкого юридического ума. Так куда же нам с этим пойти?»
  «Решать вам. Если назначение кого-то другого облегчит вам жизнь, не переживайте».
  Венди Абрахамсон пропустила несколько мгновений. Ничего удивительного, она обычно задумчива.
  «Итак», сказала она, «я должна позволить Пореру прийти и сформировать судебную процедуру? Нет, я так не думаю, все будет как обычно, Алекс. Кстати, мы готовы приступить к этому, так что вы можете начать интервью. Порер представляет жену, и он производит на меня впечатление человека, который будет играть с отсрочками и задержками. Но нет причин, по которым вы не можете поговорить с мужем».
  «К черту предвзятость».
  Она рассмеялась. «Это должно быть лозунгом».
  «Для кого?»
  "Каждый."
  —
  К тому времени, как я добрался домой, на моем автоответчике уже было сообщение от «юридической конторы Мередит Ринальди». Остальные мои звонки были продолжением текущих дел об опеке.
  Ничего от Майло.
  Я перезвонил Ринальди, меня отложили на минуту или около того, прежде чем женщина сказала: «Доктор? Это Мередит. Я представляю Конрада Диба в его разводе, и судья сказал, что пора действовать. Каков ваш процесс?»
  «Я встречаюсь с родителями, затем с детьми, а затем с теми вспомогательными источниками, которые я считаю важными».
  «Вспомогательное существо…»
   «Учителя, няни, сиделки, бабушки и дедушки. Любой, кто, по моему мнению, может быть информативен».
  «Похоже, это сложный процесс», — сказала она.
  «Это не обязательно».
  «Ладно... в данном случае это ребенок, единственное число. Ей три года, и, насколько я знаю, она не очень много разговаривает. Тебе все равно нужно с ней встретиться?»
  "Да."
  Пауза. «Хорошо, ваша рубка. Могу ли я попросить доктора Диба позвонить вам лично?»
  «Это было бы лучше всего. Какой он врач?»
  «Историк», — сказала Мередит Ринальди, как будто она только что открыла редкий вид.
  Я сказал: «Тогда он должен быть очень хорош в изложении личной истории».
  «Простите — о. Хех. Ему следует использовать тот же номер, что и мне?»
  "Да."
  «Спасибо, доктор Делавэр. Я уверен, что вы проделаете вдумчивую работу».
  «Я полагаю, судья Абрахамсон объяснил мне график гонораров».
  «Ее клерк так и сделал», — сказала Мередит Ринальди. «Простите, что говорю, но это немного… круто по сравнению с другими консультантами, с которыми я работала».
  Я ничего не сказал.
  «И все же», — сказала она, — «я полагаю, каждый получает то, за что платит. Надеюсь».
  —
  К концу дня я так и не получил известий от Майло и сделал последнюю проверку в службе. Полин снова была на дежурстве.
  «Здравствуйте, доктор Делавэр. Мистер Конрад Диб хотел бы встретиться с вами по поводу своей дочери Филомены. Вот несколько номеров, по которым вы можете с ним связаться».
  «Господин, а не доктор?» — спросил я.
  «На самом деле, он просто сказал Конрад. Звучало как хороший парень».
  —
  Два номера 818. Голосовая почта на первом, быстрый ответ на втором.
  «Это Конрад».
  «Доктор Делавэр перезванивает вам».
  «Доктор? Ах, психолог. Спасибо, что перезвонили. Думаю, нам нужно встретиться».
   Полагаю, мне нужно пройти обследование простаты.
  Я спросил: «Когда вам удобно?»
  «Я преподаватель, у меня только один курс, так что у меня довольно много свободного времени.
  Что угодно, кроме пятницы. Должен сказать, что я делаю это впервые».
  «Вы обращались к психологу?»
  «Ввязался в спор об опеке. Что-нибудь принести?»
  «Просто вы, профессор».
  «Профессор?» — сказал он. «О, Мередит вам сказала». Он усмехнулся.
  «По ее словам, это поможет мне выглядеть более респектабельно».
  «Быть профессором?»
  «Да», — сказал Конрад Диб. «Но должен сказать, я не уверен. Вы знаете, что люди думают об академиках — витающие в облаках. Могу я спросить, что мы будем делать? В целом. Контекстно».
  «Я изучу анамнез, и вы можете предоставить любую дополнительную информацию, которая, по вашему мнению, мне поможет».
  «Помочь вам решить, смогу ли я проводить много времени с Филоменой».
  «Давайте обсудим все, когда вы приедете, профессор».
  «Никакого телефонного разговора? Понятно, конечно, без проблем. Я готов, более чем готов, и пока что могу. Когда?»
  «У меня есть время на десять часов завтра или послезавтра».
  «Давайте сделаем это послезавтра».
  Гибкий график, готовность и умение.
  Не очень, согласны?
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  28
  На следующее утро, сразу после одиннадцати, Майло позвонил со стационарного телефона в своем офисе; голос его звучал бодро и энергично.
  Возрожденный. Человек, который только что отпил из источника молодости.
  Я спросил: «Хорошие новости?»
  «Шон наконец-то добился от оператора сотовой связи Хоффгардена предоставления истории его звонков за месяц, и это может что-то значить. Кроме того, Бася поторопилась с предварительным допросом Хоффгардена. Следы от чего-то похожего на веревочные обвязки и большой синяк на спине, как будто кто-то прижал его коленом. Никаких доказательств того, что его привязывали, но она не может быть уверена. Две 9-миллиметровые пули вошли в череп Хоффгардена сзади и застряли в нёбе. Угол следов от пуль говорит о том, что он стоял на коленях, поэтому убийца не обязательно должен был быть высоким».
  «Лежащий ничком, но поставленный на колени», — сказал я. «Классическая казнь».
  «Парень понимает это, один в темноте», — сказал он. «У него были свои проблемы, но все равно».
  «Время смерти?»
  «Лучшее предположение Баси — пятьдесят-шестьдесят часов до обнаружения тела, возможно, ближе к пятидесяти. Это идеально соответствует действиям по телефону, прекратившимся пятьдесят два часа назад. И не так много действий, при этом. Ноль весь день до девяти сорока двух вечера, когда Хоффгарден звонит по номеру и говорит около минуты. Затем еще два звонка по тому же телефону — десять ноль три и десять двадцать восемь, номер зарегистрирован на женщину из Венеции.
  Пока мы говорим, техники отслеживают вышки, не составит труда подтвердить, где был Хоффгарден. Мы находим чертов Мини Купер, и он сдается.
   что-то, это, вероятно, не пойдет по пути детектива. Машина так долго отсутствовала, что заставляет меня задуматься, не была ли это неудачная кража автомобиля.”
  Я сказал: «Хоффгарден позвонил женщине, но ей не перезвонили.
  Может, он напрашивался на свидание. Телефон использовался посмертно?
  «Нет», — сказал он, — «и для меня это смещает обычное уличное ограбление на несколько ступенек ниже. Большинство грабителей — глупые и неискушенные, верно? Первое, что они делают, — это набирают звонки, прежде чем выбросить. То же самое касается и оставления кредитных и дебетовых карт Хоффгардена в кошельке, но взятия наличных и сбора ракушек. С другой стороны, специалист по автомобилям может сосредоточиться на колесах и наличных».
  «Или у нас кто-то слишком умный».
  "Значение?"
  «Кто-то делает любительскую постановку. Стрелку не обязательно быть высоким, но ему все равно нужно быть сильным и крупным, чтобы усмирить Хоффгардена, связать его и затащить на те холмы. Кто эта женщина?»
  «Двадцативосьмилетняя белая женщина по имени Лизетт Монтаг. Возможно, она не имеет к этому никакого отношения, и кто-то воспользовался ее телефоном — украл, потерял, одолжил. Но если она действительно окажется грязной девчонкой, нет причин, по которым она не могла бы задействовать силу».
  «Есть ли судимости?»
  «Нет. Ее дом в Венеции, может, в двадцати минутах от Хоффгардена, так что да, он мог попытаться урвать добычу. Очевидно, мне нужно поговорить с ней».
   Лизетт Монтаг вызвала след воспоминаний. Ничего, что я мог бы исправить, но я поднял свои онлайн-заметки по делу и быстро получил ответ.
  Я сказал: «Монтег мог бы быть возлюбленным Хоффгардена, прошлым или настоящим.
  Но она также жила в Палм-Спрингс в то же время, что и Хоффгарден и Слоуп».
  «Как вы это узнали?»
  «Я добавил в закладки статью Desert Sun о смерти Слоупа. Она одна из тех, кого цитируют о том, каким замечательным парнем он был. Вот точная цитата: «The
   Парикмахер адвоката Лизетт Монтаг описала Слоупа как милого, надежного и очень щедрого. Они вдвоем должны были поужинать».
  Он сказал: «Хмф. У меня тоже есть закладка. Только я не догадался проверить».
  «Вы бы так и поступили, если бы узнали историю Монтэга и нашли его предыдущий адрес в пустыне».
  «Поддерживающая психотерапия. Gracias. Ну и что, что она подстригла Слоупа и стала его большой поклонницей?»
  «Ужин на двоих говорит, что, возможно, больше. И теперь, когда я об этом думаю, она — второй парикмахер, с которым мы столкнулись в последнее время».
  «Она и Каспиан», — сказал он. «Десять шагов и вытащить ножницы? Иисус.
  Да, я все больше и больше увлекаюсь мисс Монтаг. Покопаюсь в ее социальных сетях и посмотрю, смогу ли я узнать, с кем она тусуется и где она находится в разное время дня. Потом я встречусь с ней лицом к лицу.
  У тебя есть время?
  Я проверил свой ежедневник. «По большей части».
  «Забронировали с обычными вещами?»
  Я сказал. «Мы решим этот вопрос».
  Он сказал: «Мы всегда так делаем. Какую жизнь ты ведешь».
  —
  Я отшлифовал два отчета, один об опеке над ребенком, другой о телесных повреждениях, сел в машину, поехал по Глену и бросил их в почтовый ящик. Когда я вернулся, я начал немного рассказывать о моем следующем интервьюируемом по опеке.
  Конрад Диб был приглашенным лектором в Калифорнийском государственном университете в Нортридже, где вел курс под названием «Рок-н-ролл, реалити-шоу и ржавчина: изменение ценностей, символов и перспектив в популярной американской культуре».
  BA, Принстон. Не история, а американистика. Год в Оксфорде, затем докторская степень в Гарварде и лекции в Нью-Йоркском университете; Университет Флориды –
  Гейнсвилл; Рочестер; Университет Индианы – Блумингтон.
  Переезды, отсутствие постоянного контракта, но на этом раннем этапе нет смысла переусердствовать.
  Я сварила кофе, принесла кружку Робин в ее студию, Робин и Бланш поцеловали меня, обняли и улыбнулись. Затем я вернулась к своему столу, где провела собственное погружение в онлайн-мир Лизетт Монтаг.
  Ее страницы показали ее как ярко татуированную крепкую фигуру с широко расставленными, ультра-голубыми глазами и худым, угловатым лицом, построенным вокруг длинноватого носа и пухлых, но узких губ. Одежда, которой она решила поделиться с миром, состояла из стрингов бикини и кружевных черных вещей. Прически и цвет часто менялись, последний выбор — неровно подшитая, перышко, с левой стороной, выбритой до черепа, и остальной тонированной бирюзой и холодным розовым. Полосы обоих оттенков плавно переходили, как будто нанесенные аэрографом.
  Учитывая ее профессию, разнообразие и блеск не были удивительны. Почему бы не стать своим собственным рекламным щитом?
  Я искала адрес салона, но не нашла. Телефонного номера тоже нет, только адрес электронной почты, позволяющий связаться для «персонального стайлинга дома или на работе».
  Остальная часть ее общественной жизни была отмечена длинными списками любимых телепередач.
  шоу, фильмы и музыкальные исполнители.
  Внизу — одна книга: « Совершенствование себя эмоционально и Физически.
  Отдых заключался в том, чтобы «жить полной жизнью».
  Путешествие означало «отправиться на Мауи или Кауаи», что иллюстрировалось большим количеством снимков в бикини.
  Когда я просматривал список ее друзей, стало ясно, что в социальной сети Лизетт Монтаг обнаружилось два отдельных улова: воображаемые друзья, они же знаменитости, и несколько человек, которых она, похоже, действительно знала.
  Все ее реальные контакты были примерно ее возраста. Женщины и мужчины, геи и натуралы, уровень расового и этнического разнообразия, которым мог бы гордиться отдел кадров.
  Различались во всех отношениях, кроме формы тела.
  У людей, которыми дорожила Лизетт Монтаг, не было видимых следов жира.
  Миниатюра за миниатюрой тонированных, загорелых тел, от гибких танцоров до накаченных железом. Много позирования, сгибаний, растяжек и просто очаровательности.
   Никаких следов Тайлера Хоффгардена.
  Был ли он фактически и виртуально стерт?
  Я поискал кого-нибудь достаточно крупного, чтобы одолеть Хоффгардена, и тут на меня выскочили двое мужчин.
  Одинаковые близнецы-гиганты в велосипедных шортах телесного цвета умудряются улыбаться, поднимая каждый по шестьсот восемьдесят фунтов.
  Почти эквивалент трех Хоффгорденов.
  Родни и Ренни Табаш, они же Братья Бафф. Я перешел на их страницы.
  Там не так много, просто один общий сайт в Instagram, на котором показана продолжающаяся борьба за покорение железа. Та же гипертрофированная демонстрация, вздутые кровеносные сосуды и такие улыбки, которые можно увидеть у младенцев, страдающих запорами и пытающихся наполнить свои подгузники.
  Друзей нет в списке.
  Близнецы не менее приспособлены, чем все остальные, но когда возникает патология, она иногда принимает форму созависимости и неуклонно сужающегося существования.
  С другой стороны, Родни и Ренни Табаш были слишком заняты разрушением и добавлением компенсаторной мускулатуры и не нуждались ни в словах, ни в предложениях. Или в человеческом контакте.
  С другой стороны, цифры были приемлемыми. Каждый брат представил подробные журналы прогресса в поднятии тяжестей и тщательные измерения тела.
  Родни Табаш был ростом пять футов одиннадцать и семь восьмых и последний раз весил два шестьдесят четыре. Ренни был ростом ровно шесть футов и немного легче — два пятьдесят девять, разница не была заметна невооруженным глазом.
  Некоторые близнецы считают обязательным устанавливать индивидуальные идентичности. Эти двое, казалось, намеренно избегали этого. Их плавки менялись так же часто, как волосы Лизетт Монтаг, но на каждой фотографии они были одного цвета. То же самое касалось и их волос. Ничего похожего на хамелеоновую прическу Монтаг; два варианта.
  A: очищенные головы. B: цинково-желтые искусственные ястребы.
  Я просмотрел их мышечные диаграммы. Оба участвовали в многочисленных любительских силовых соревнованиях. Более пятисот фунтов неподатливой массы,
   Между ними. Нетрудно представить, как они усмиряют, связывают Тайлера Хоффгардена и волокут его на холм к месту убийства.
  Ни один из близнецов не упомянул об источнике дохода, и дальнейшие поиски не дали никаких результатов.
  Готовы ли вы работать фрилансером?
  Я позвонил Майло. «Есть пара ребят, на которых тебе стоит обратить внимание».
  Он сказал: «Носороги, они сейчас тебе позвонят. Да, они могли бы заставить Хоффгардена подчиниться даже без оружия. И щелкнуть Каспиана, как хлопья перхоти. Плюс у них есть судимости. Ничего особенного: два нападения, одно нападение, все совершено, когда они были еще мальчишками девятнадцати лет и весили всего двести двадцать фунтов каждый».
  Я спросил: «Их арестовали вместе?»
  «Каждый раз», — сказал он. «Драки в барах во Фресно, где они выросли.
  Никакого тюремного срока, что может означать все, что угодно: от хороших адвокатов до недостаточных доказательств или испуганных свидетелей. Можете ли вы представить себе, каково это — встать на трибуну и дать против них показания?
  Я сказал: «Не стоит заниматься становой тягой».
  «Интересный оборот речи. Они живут вместе в квартире в Студио-Сити. Я только что отправил туда Алисию и Шона, чтобы они присматривали за ними. Мне действительно хочется поговорить с Моисеем, он знает этот мир. Но у его мамы просто какая-то аллергическая реакция, ему пришлось отвезти ее к врачу. У меня к вам вопрос: к кому мне обратиться в первую очередь, к Лизетт или к Ужасной парочке? Я думаю о ней, потому что с их размерами и наклонностями мне понадобится армия, а без доказательств идти наперегонки — плохая идея».
  Я спросил: «Есть ли способ узнать пинги Монтэга?»
  «Никаких оснований», — сказал он, — «если только пинги Хоффгардена не покажут, что он находился недалеко от ее дома прямо перед тем, как его убили, и специалисты все еще работают над этим».
  Другая проблема в том, что если замешана Монтаг, то она подрядчик. Вы знаете, как это бывает с заговорами. Начните с наемных работников и заставьте их стучать».
  Я сказал: «Вы все еще можете начать с Монтага, если вы сделаете это без угроз. Никаких подозрений, она появилась в списке вызовов Хоффгардена,
   ты говоришь со всеми, кого он знал. Если она свяжется с близнецами сразу после этого, Алисия и Шон будут там, чтобы посмотреть, сделают ли они ход».
  «Хм. Логично. Ладно, я попрошу женщину-офицера-подставного позвонить Монтаг, попытаться продать ее подписку на журнал или что-то в этом роде. Она дома, я захожу. Как у вас с расписанием на оставшуюся часть дня?»
  «Открыто. Завтра мое утро забронировано».
  «Надеюсь, это не займет много времени», — сказал он. «Два парикмахера и три силача».
  Я сказал: «Иди в бар».
  Он рассмеялся. «Вы видите какую-то связь между убийством Хоффгардена, Корди, и Каспианом?»
  Я сказал: «Корди не появляется в сети Монтэга, но единственная книга, которую Монтэг перечисляет, называется « Совершенствование себя в эмоциональном плане и Физически. Похоже, это то, что Корди могла бы порекомендовать.
  — Монтэг был пациентом Корди?
  «Возможно, меня порекомендовал Хоффгарден».
  «Жизненный коучинг идет плохо?» — сказал он. «Не слишком-то мотив для убийства, Алекс. А еще есть Слоуп. Он разводился с Хоффгарденом, пытался выставить Корди экспертом, занимался в новом спортзале Хоффгардена в пустыне, где его подстриг Монтаг, а в итоге задушили в постели. Что-то происходит, Алекс, но это кажется недостижимым».
  «Посадите Монтага или близнецов в ящик», — сказал я. «Если это близнецы, допросите их по отдельности».
  «Да, хорошо, подождите, Моисей звонит».
  Несколько минут тишина, прежде чем он вернулся. «Мама съела киви, у нее запершило в горле, доктор сделал ей укол, с ней все в порядке, он уже возвращается».
  Оказывается, он знает близнецов. Раньше тренировался в одном спортзале и видел их несколько раз, когда они делали жим лежа. Одновременно. Они всегда поднимают одновременно. Интересно, подтирают ли они друг другу задницы.
  Я сделал свой голос сливовым. «Кажется, что есть размытость идентичностей. Мо когда-нибудь видел в них признаки насилия?»
  «Напротив, он был удивлен, услышав о приорах Табашей, сказал, что они тупые, как куски чеддера, и кроткие, за исключением тех случаев, когда они
   качает. У нас нет ничего на них, кроме появления на страницах Монтага и того, что они большие, так что это может быть очередной провал. В любом случае, Мозес больше не пользуется этим спортзалом, слишком много народу, но он почти уверен, что они пользуются, он находится недалеко от их квартиры.”
  «Он был у них дома?»
  «Он видел, как они возвращались домой».
  «Кстати, на чем они ездят?»
  «Подождите... нет зарегистрированных транспортных средств».
  Я спросил: «Сколько им лет?»
  "Двадцать пять."
  «Поколение Uber».
  Он сказал: «Никто не хочет садиться за руль... но Монтэг хочет. Шестилетний Ford Explorer».
  Я сказал: «Много места для одного-двух пассажиров. И пленника».
  Он сказал: «Я сейчас проеду мимо ее дома».
  «Если хочешь, забери меня».
  "Я хочу."
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  29
  Лизетт Монтаг жила на Брукс-авеню рядом с Шестой улицей в переоборудованном гараже бунгало двадцатых годов, покрытом штукатуркой розового цвета «Пепто-Бисмол».
  Как и главное здание, коробка с невысокой крышей из рубероида. Что может изобразить дошкольник, если его попросить нарисовать дом.
  Продуманное преобразование: отдельная подъездная дорога, перпендикулярная участку, три окна, украшающие фасад, восьмифутовый забор из красного дерева, отделяющий гостевой дом от остальной территории.
  Конфиденциальность, которую можно использовать разными способами.
  Майло сказал: «Я не вижу, чтобы она стреляла в кого-то, но ты никогда не знаешь». Он сунул руку под куртку, расстегнул кобуру своего Глока. Мы вышли, вдохнули странную смесь морской воды и моторного масла и направились к подъездной дорожке, где стоял серый Ford Explorer. Нос внедорожника был в паре футов от двери. Когда мы его объезжали, Майло коснулся капота.
  "Холодный."
  Он похлопал по выпуклости над правым бедром и постучал в дверь.
  Ответа не было, но вторая попытка вызвала шаги и женский голос.
  "Кто это?"
  «Полиция, мэм. Инцидент в районе».
  «Что за инцидент?»
  «Ограбление».
  «О, черт. Понял».
  Мелькание значка, скрип петель.
   Лизетт Монтаг, теперь щеголяющая длинными, белоснежными волосами, смотрела на нас без видимого беспокойства. Сегодняшний черный кружевной ансамбль состоял из бюстгальтера и шорт под тонкой вещью, завязанной на шее и свободно развевающейся. Гладкая белая плоть ног уступила место черным кожаным сапогам на коленях. Даже на каблуках она была не выше пяти футов и трех дюймов. Если только у нее не было магической мистической подготовки ниндзя или ручного ядерного оружия, нулевой шанс подчинить себе мужчину среднего роста, не говоря уже о Тайлере Хоффгардене.
  Того же самого нельзя было сказать о таких же громилах, испытывающих пружины дивана в нескольких футах позади нее.
  Близнецы Табаш были в фазе скин-хэд. Может быть, чтобы продемонстрировать буйство татуировок, змеящихся по их коронам. Обнаженные по пояс, в белых шортах, носках и туфлях, они смотрели на нас широко раскрытыми глазами.
  Единственным доказательством удивления Майло было быстрое моргание.
  Он сказал: «Эй, извините, если мы вас прерываем».
  Лизетт Монтаг сказала: «У нас все в порядке», не оглядываясь. «Так где же было ограбление, офицер?»
  Родни или Ренни сказал: «О, черт», комично высоким голосом. Майк Тайсон восстанавливается после выброса гелия. Я пытался сопротивляться шаблонному предположению: сверхкомпенсация. Не мог с этим бороться.
  Его брат спросил: «Копы?»
  Лизетт Монтаг резко повернула голову в их сторону. Вместо того, чтобы успокоить их, ее взгляд заставил их рты дернуться, как гальванизированные лягушки. Ее кулаки сжались. Но она улыбалась, когда повернулась к нам.
  Майло сказал: «В нескольких кварталах отсюда».
  «Происходит постоянно, никто никогда не попадает». Слабое тремоло в ее голосе. Ее глаза стали активными.
  «Вот почему мы здесь, мэм. Это случилось три ночи назад. Вы были здесь, и если да, то слышали ли вы что-нибудь?»
  Монтаг дурачился с белыми прядями. «Да, я был здесь. Но нет, я ничего не слышал».
  Один из близнецов издал писк. Еще один предупреждающий взгляд от Монтэга.
  Майло спросил: «Вы тоже были здесь?»
   «Они не были такими».
  Близнец слева сказал: «Да, так и было, сэр!»
  Близнец справа сказал: «Я же говорил тебе, Лиз», — и встал.
  Она сказала: «Почему бы тебе просто не сесть и не расслабиться, Ренни?»
  Нерешительность, затем покорность. Две массивные головы поникли. Жалкий стыд мастифов, застигнутых за беспорядком в доме.
  Лизетт Монтаг сказала: «Простите за моих кузенов, они немного...» Закатывание глаз, быстрое постукивание по виску.
  «Мы не кузены!» — сказал Родни.
  « Нам жаль», — сказал Ренни. «Она сказала нам...»
  Монтаг снова повернулся. «Заткнись и дай этим ребятам делать свою работу».
  Болезненная улыбка. «Хорошо, офицер?»
  Родни сказал: «Это их работа».
  Ренни сказал: «Нам очень жаль, господа, мы не знали!»
  Майло сделал пару шагов вперед, не сводя глаз с Монтэга, который одарил близнецов добродушной улыбкой. «За что вы, ребята, извиняетесь?»
  Монтэг сказал: «Ничего. Они просто разговаривают. Они как бы…»
  Постукивая по виску.
  «Это ее вина», — сказал Ренни.
  «Она сказала, что это просто для того, чтобы похвастаться». Родни. «Мы не знали, кем она была...»
  «Заткнись нахрен!»
  Майло продолжал улыбаться. «Чем выпендриваться, ребята?»
  «Пистолет. Мы ничего не сделали, только привезли его. У нее был пистолет».
  «Она застрелила его, нам очень, очень, очень жаль!»
  Монтаг рванул к двери справа от дивана. Все еще сидя, Родни протянул руку и щелкнул гигантской лапой по ее запястью. Она билась и скрежетала, пока он держал ее на расстоянии вытянутой руки.
  «Видишь?» — сказал его брат. «Мы помогаем тебе » .
  Слезы на его глазах.
  Майло сказал: «Похоже, нам придется это проверить».
   «Это чушь», — сказал Монтэг. «Я обещаю тебе. Они отсталые».
  Морщина; усиленное давление перчатки Родни.
  Майло сказал: «Спасибо, приятель, дальше я сам».
  «Да, сэр». Отпустив пальцы-сосиски, Родни откинулся назад, а Майло взял Монтэга в руки.
  Майло сказал: «Это ради твоей и нашей безопасности», когда он надел на нее наручники. Она выругалась и плюнула. Капля слюны упала ему на щеку. Он вытер ее рукавом.
  Близнецы остались на диване. Напуганные до дрожи.
  Майло сказал: «Ребята, мне нужно, чтобы вы продолжали мне помогать, хорошо?»
  Одновременные кивки.
  «Отлично. Спасибо. Я посажу твоего друга в свою машину. Не мог бы ты просто терпеливо подождать меня?»
  Ренни сказал: «Да, сэр».
  Родни сказал: «Она не наша кузина. Она застрелила его».
  Ренни сказал: «Мы хотим быть в безопасности».
  Майло спросил: «От чего?»
  "Ее."
  Родни сказал: «Мы пришли сюда, чтобы сказать ей. Мы хотим, чтобы это закончилось » .
  —
  Я стоял в дверях, пока Майло заталкивал Лизетт Монтаг, все еще сопротивляющуюся, на заднее сиденье Импалы. Пока она пристегивалась, закрывала дверь и открывала ее с каким-то предупреждением, снова закрывала ее и звонила по телефону, я успел поймать опущенные глаза и улыбку близнецов.
  Скудное утешение; четыре гигантские руки не переставали трястись. В том же темпе, как будто продукт общей нервной системы.
  Я сказал: «Не волнуйтесь, ребята, мы о вас позаботимся».
  «Надеюсь», — с сомнением сказал Ренни.
  «Нам нужно… что-то», — сказал Родни.
  «Мама и папа», — сказал Ренни. «Они могли бы нам помочь».
  Я спросил: «Где они?»
   «Отпуск», — сказал Родни.
  «Круиз на корабле», — сказал Ренни. «Они должны были позвонить нам сегодня вечером».
  «Я надеюсь, что так и будет», — сказал Родни.
  «У тебя есть их номер?»
  Они оба прочитали 310, который я скопировал. «Спасибо. Мы сделаем все возможное, чтобы с вами связаться».
  Ренни сказал: «Они на корабле, сэр».
  Родни поморщился. «Что... это просто должно было быть...»
  «Защищал ее», — сказал Ренни. «Она сказала, что он опасен».
  «Мы пытались помочь, потому что она нас подстригла».
  «Мы действительно не знали».
  Майло вернулся. «Ладно, ребята».
  Его появление, похоже, успокоило близнецов. Я уже видел это раньше.
  Его присутствие успокаивало людей.
  Семьи жертв. Другие, кто не сделал ничего плохого.
  Эти двое понятия не имели.
  Я знала, что они сделали, но мне стало их жаль, и я рассказала Майло об их родителях.
  Он сказал: «В море, да? Где?»
  Оба качают головой.
  «Хорошо, дай мне этот номер».
  "Ну вот."
  Он положил в карман кредитный талон, который я использовал. «Отлично. Как только мы разберемся, ребята, мы сможем связать вас с вашими родителями. Тем временем, здесь будет немного людно. Куча народу приезжает, и угадайте что, вы знаете одного из них. Мозес Рид».
  Двойной пустой взгляд.
  «Блондин, немного старше тебя, раньше занимался в фитнес-клубе Magnet Gym?»
  Продолжающаяся путаница.
  Майло сказал: «Может быть, ты знал его как Мо? Светлый ежик, примерно твоего роста, может, два дюйма двадцать пять дюймов».
  Голова качается.
  «Он вас знает , ребята. Говорит, что следил за вашими жимами лежа».
   «О», — сказал Ренни. «Полицейский».
  «Это он, мой друг».
  «Он сильный», — сказал Родни. «Относительно». Произнося это слово с гордостью.
  «Он был хорошим наблюдателем», — сказал Ренни. «Но я не думаю, что он мог сделать полный прессинг с ним».
  «Абсолютно нет», — сказал Родни. «Но он мог заметить». Майло: «Он твой друг».
  "Ага."
  "Ух ты."
  Майло придвинул стул и повернулся к ним. «В любом случае, есть ли что-нибудь еще, что ты хочешь мне рассказать о том, что сделала Лизетт?»
  «Она позвонила нам и сказала, что есть парень».
  Майло сказал: «Тайлер Хоффгарден».
  «Она не назвала имени», — сказал Ренни.
  «Она сказала, что он хотел ее изнасиловать», — сказал Родни.
  «Она сказала, что ей нужно его напугать».
  «Она сказала, что мы единственные, кто может это сделать, потому что он большой».
  «Не такой большой, как мы».
  «Ни за что», — Родни выдавил из себя застенчивую улыбку.
  Его брат заметил это и подражал ему, но без особой убежденности.
  «Она сказала: иди сюда, и когда я скажу тебе, сделай ему сюрприз».
  Майло сказал: «Удиви Тайлера Хоффгардена».
  «Да, сэр».
  "Как?"
  Оба близнеца подняли руки и скрестили их.
  Майло спросил: «Схватить его?»
  Родни сказал: «Хватай его и контролируй его».
  «Вот», — сказал Ренни, дотронувшись до точки на своем плече.
  «Ты его зажимаешь, — сказал Родни, — а потом контролируешь».
  «Он пытался с нами бороться», — сказал Ренни.
  «Мы его контролировали. Нам не нравятся насильники».
  «Мы знаем девушек, которых изнасиловали. Если бы они хотели, чтобы мы контролировали парня, мы бы контролировали».
   «Он был большим», — сказал Родни. «Она никак не могла его контролировать».
  «Это не заняло много времени», — сказал Ренни. «Затем она связала его и засунула полотенце ему в рот».
  «Нет, мочалка», — сказал Родни.
  Ренни потер лоб. «Верно. Полотенце не влезет даже в его большой рот».
  Его брат рассмеялся.
  Ренни сказал: «Это смешно. Но не...» Снова опустив взгляд.
  Майло спросил: «Что нет?»
  «Что случилось?» — сказал Ренни.
  Родни сказал: «Она сказала, посадите его в Explorer, мы поедем кататься. Мы даже не видели его».
  «Что видишь?» — спросил Майло.
  «Пистолет», — сказал Ренни. «Он там».
  Майло спросил: «В ее спальне?»
  «Прямо на ее кровати».
  «Она только что показала это нам», — сказал Родни.
  «Чтобы напугать нас, сэр».
  «А потом она сказала, что заплатит нам еще больше, если мы не станем стучать».
  Майло сказал: «Более чем…»
  «То, что она сказала первым, сэр», — сказал Ренни.
  «Сто».
  «Долларов?»
  «Да, сэр».
  «Каждый? Или между вами?»
  «Каждый», — сказал Родни. «Мы не делали это ради денег».
  «Она сказала, что он насильник».
  «Мы хотели помочь».
  Майло сказал: «А потом она предложила тебе больше, чтобы ты заткнулся».
  «Двести», — сказал Ренни.
  «Мы вернулись домой и испугались», — сказал Родни. «Из-за того, что произошло. Поэтому мы пришли сюда, чтобы сказать ей, что мы действительно напуганы».
   «Она показала нам пистолет и сказала: «Нечего бояться». Потом она сказала: «Я дам вам пятьсот».
  «Пятьсот, можете запастись протеиновыми коктейлями».
  «Мы все еще были напуганы».
  «А потом появились вы, сэр. Слава богу».
  Майло сказал: «Вы, ребята, испугались из-за того, что произошло».
  «Да, сэр».
  «Что именно произошло?»
  «Мы посадили его в Explorer. В заднюю часть. Она его еще больше привязала.
  Еще веревки и эластичные шнуры, которые она прикрепила к сиденью».
  «Она положила мочалку глубже. Он издал звуки».
  «Я сидел сзади», — сказал Ренни.
  «Я сидел спереди», — сказал Родни. «Она вела машину».
  "Где?"
  «Было темно, сэр», — сказал Родни. «Мы не знали».
  Майло сказал: «Но она поехала прямо туда, где это произошло».
  «Да, сэр».
  "А потом?"
  Близнецы посмотрели друг на друга.
  Родни сказал: «Все стало плохо».
  «Но не сразу», — сказал Ренни. «Мы ей поверили. Мы действительно поверили».
  Майло спросил: «Верил во что?»
  «Это было сделано, чтобы напугать его, сэр».
  Родни сказал: «Просто чтобы напугать его».
  «Чтобы немного погулять и напугать его. Так она и сказала, немного погулять».
  «Она держала фонарик», — сказал Родни. «Иначе я бы упал».
  Майло сказал: «Вы его несли».
  Колебание.
  Майло ждал.
  Родни сказал: «Он был довольно легким. Она сказала, что это была просто небольшая прогулка».
  «Чтобы напугать его», — сказал Майло.
  «В темноте никого не было», — сказал Ренни. «Это было страшно».
  «Держу пари. И что случилось потом?»
   «Мы его несли».
  «Пока она не сказала: «Вот».
  «Она сказала положить его. Мы положили его на живот», — сказал Родни.
  Ренни сказал: «Она сказала поставить его на колени».
  «Затем она сказала: «Подожди у Explorer».
  «Мы услышали это еще до того, как приехали».
  Майло спросил: «Что ты услышал?»
  «Знаешь», — сказал Родни.
  «Я почти уверен, что знаю, но мне все равно нужно это услышать».
  «Выстрел», — сказал Ренни, едва выговаривая слова.
  «Затем еще один».
  «Мы побежали к Explorer».
  «Мы думали куда-нибудь уехать».
  «Но нам некуда было идти».
  Майло сказал: «Значит, ты ждал».
  «Да, сэр».
  "И…"
  «Она вернулась с улыбкой и сказала: «Молодцы, ребята. Я отвезу вас домой».
  Родни сказал: «Да».
  Ренни сказал: «Мы не спали, и нам обоим пришлось всю ночь ходить в туалет».
  «Всю ночь, много», — сказал Родни. «И мы даже не так много загружали протеином».
  «Это был день с небольшим количеством белка, но мы все равно сильно мочились», — сказал Ренни.
  «Может быть, наши почки испугались».
  Майло спросил: «Теперь ты чувствуешь себя хорошо?»
  «Да, сэр».
  «Да, сэр».
  «Это здорово. Я должен сказать вам, ребята, вы очень помогли. И если вы продолжите помогать, мы сможем вам помочь. Хорошо?»
  Близнецы кивают.
  «Чтобы помочь вам, мне нужно, чтобы вы снова рассказали свою историю в полицейском участке. Как вы думаете, вы сможете это сделать?»
   Они посмотрели друг на друга.
  Родни спросил: «Как мы туда доберемся?»
  «Мы вас отвезем — Мозес Рид вас отвезет».
  "Хорошо."
  «Перед этим, пока мы ждем, я вам кое-что прочту, ладно? Может, вы видели это по телевизору. Не бойтесь, это просто то, что мне нужно вам прочитать, чтобы знать, что вы поняли».
  «Да, сэр».
  «Да, сэр».
  «Ну вот. У вас есть право хранить молчание…»
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  30
  Рид появился через десять минут с Алисией. Через несколько мгновений подъехала черно-белая машина, и из нее вышли четыре офицера.
  Я снова остался с близнецами Табаш, пока Майло выходил на улицу и совещался. Предупреждение Миранды не вызвало у братьев беспокойства. Может быть, это было из-за того, что их оставили на диване не пристегнутыми. Или, может быть, они его не поняли.
  Я сказал: «Когда-нибудь, а?»
  Это, похоже, их озадачило. Я все еще размышлял, что делать дальше, когда пришел Мо Рид.
  Четыре глаза загорелись.
  «Привет, ребята», — Рид изобразил жим штанги над головой.
  Близнецы захихикали.
  "Привет."
  "Привет."
  Рид сказал: «Мой начальник — лейтенант — сказал, что вы были очень полезны.
  Спасибо огромное, ребята. Если вы готовы, я отвезу вас обратно на станцию.
  «Ладно», — Ренни произнес это как вопрос. «Что там будет?»
  «Я принесу вам что-нибудь попить и поесть, и вы расскажете ту же историю, что и лейтенанту. Готовы?»
  Родни сказал: «Угадай».
  Близнецы переглянулись и поднялись на ноги. Диван облегченно вздохнул и поднялся на несколько дюймов.
   Мо отступил назад и пропустил их, а затем сказал: «Синяя машина».
  и повел их к аквамариновому седану, на котором он обычно не ездил.
  Пара монументально могущественных подозреваемых. В худшем случае — соучастие перед фактом. В лучшем — заговор с целью совершения убийства. Несмотря на это, никаких наручников.
  Иногда нужно проявить креативность.
  Я подумал, что какой-нибудь адвокат защиты мог бы этим воспользоваться. Это ваш обычный метод, Детектив? Нет? Тогда, очевидно, вы не считали их как истинные подозреваемые?
  Я обнаружил, что разрабатываю дополнительную стратегию для близнецов. Интересно, каковы будут результаты теста IQ, нейропсихологического обследования…
  Мо первым добрался до синей машины и придержал заднюю дверь, пока Табаши втиснулись внутрь. Когда он открыл водительскую дверь, загорелся потолочный свет, и я увидел стальную сетчатую перегородку, изолирующую заднюю часть машины.
  Креативный, но не глупый.
  Когда Рид уехал, Майло открыл дверцу «Импалы», что-то сказал, подождал, протянул руку и с усилием вытащил Лизетт Монтаг.
  Никакой борьбы; она перешла к пассивному сопротивлению, закрыв глаза и обмякая, заставляя его работать.
  Ненадолго. Пара униформистов, обе женщины, поспешили и взяли на себя управление. Легко неся Монтаг, ее белые волосы развевались, как сладкая вата.
  Бесцеремонно посадив ее на заднее сиденье своей машины и пристегнув ремнем безопасности.
  Майло отпустил вторую черно-белую и вернулся в дом.
  Я был снаружи, проверял сообщения.
  Он закрыл дверь розового дома и сказал: «Пошли».
  Я спросил: «Никакого поиска?»
  «Никакой бумаги, Джон говорит, лучше подождать, вдруг близнецы откажутся или моя запоздалая мысль о Миранде вызовет проблемы. Поговорил с Шоном, и по счастливой случайности у Монтага тот же оператор, что и у Хоффгарден, так что у него есть контакт, чтобы быстро отследить ее звонки».
  «Она что-нибудь сказала?»
  «Иди на хуй, свинья. Мне нужен адвокат. А потом что-нибудь действительно скверное. Потом она попыталась меня укусить, не смогла, но преуспела, плюнув еще раз».
   Трогает пальцем точку на правой щеке.
  Я сказал: «Противодействие полицейской жестокости».
  Он смеялся всю дорогу до Импалы. Остановился, оглянулся на дом Монтэга и покачал головой. «Поговорим о странностях. Я иду туда, готовый быть незаметным, нахожу бегемотов прямо там, и они не могут дождаться, чтобы выразить себя. Вы бы назвали их отстающими в развитии? Или как там сейчас принято называть».
  Я сказал: «Возможно, погранично, но они все равно очевидцы с подробным отчетом. Ты только что получил подарок, мой друг».
  Он сказал: «Да, но требуется сборка».
   OceanofPDF.com
  ГЛАВА
  31
  Собрание заняло большую часть вечера и следующего дня.
  Множество движущихся частей.
  Большую часть времени я был дома и утром по телефону получил от Майло отчет о происшествии.
  Заместитель окружного прокурора Джон Нгуен проконсультировался со своим боссом, который согласился, что история близнецов Табаш и тот факт, что Лизетт Монтаг была последним человеком, говорившим с Тайлером Хоффгарденом, оправдывают ордер на арест. После этого получение ордера на обыск дома Монтаг и ее Explorer стало формальностью. Майло, его молодые D и его армия техников работали до поздней ночи.
  Переднее сиденье внедорожника дало грубое совпадение с ДНК Монтага и Ренни Табаша, которое наверняка будет уточнено позже. Заднее сиденье предложило генетический материал Родни Табаша и Тайлера Хоффгардена.
  Идеальное подтверждение рассказа близнецов.
  В случае Хоффгардена отшелушившиеся клетки кожи были обнаружены также на внешней стороне носков седьмого размера, внутренняя часть которых соответствовала носкам Монтэга.
  Последней находкой стала едва заметная засохшая кровь на спинке водительского сиденья, которую заметил и скопировал внимательный техник.
  Близнецов, подавленных заключением, представлял адвокат по имени Харви ДиПаоло, который следил за их комментариями. ДиПаоло позволил им подтвердить, что Монтаг засунул носок в рот Хоффгардена и что, хотя его и удерживали, Хоффгарден «немного» сопротивлялся и «случайно» ударился лбом о сиденье.
   Затем доктор Бася Лопатинская осмотрела и обнаружила на лбу жертвы крошечные рваные раны — чуть больше царапин.
  «Между нами говоря, — сказала она Майло, — я бы, вероятно, пропустила это, потому что сосредоточилась на каком-то огромном отеке под переносицей, который животные оставили от носа Хоффгардена, и еще на одном на подбородке».
  Обе опухоли оказались местами упокоения двух пуль 32-го калибра, которым не хватило импульса, чтобы вылететь из массивной головы Хоффгардена.
  Майло спросил: «Почему животные не погрызли там?»
  «Хороший вопрос», — сказала Бася. «Может быть, это привередливые животные из Бель-Эйр.
  Или им не нравится запах свинца».
  Пули были слишком изношены, чтобы соответствовать полуавтоматическому пистолету .32 FÉG PA-63, найденному в тумбочке Лизетт Монтаг. Венгерское военное производство, незарегистрированный, никогда не сообщавшийся о краже. Монтаг, представленный адвокатом по имени Алан Блумфилд, не произнес ни слова.
  Нет нужды в ее сотрудничестве. К концу навязчивых поисков Майло в переоборудованном гараже, во время которых он обнаружил травку, кокаин, метамфетамин, экстази, множество рецептурных таблеток и достойный запас косметических средств и средств для волос, у него наступил момент озарения.
  Две гильзы .32, завернутые в черный шелковый шарф и спрятанные в шкатулке для драгоценностей на задней полке шкафа в верхней спальне. Майло отвез их в лабораторию в шесть утра, очаровал старшего техника, проскочил очередь и быстро получил совпадение с пистолетом.
  «Лежит поверх сережек и ожерелий», — сказал он.
  Я сказал: «Есть всевозможные украшения».
  «Полагаю, она гордилась. Должно быть, она сильно ненавидела этого парня, до сих пор не знаю почему».
  —
  Я играл на гитаре в гостиной, пока Робин читал книгу о скрипках Амати, когда он снова позвонил около девяти вечера.
  «Ее адвокат утверждает, что ей есть что предложить. Я разрешил привезти ее из Тихоокеанской тюрьмы, она в пути. Слишком поздно для вас?»
  Я посмотрел на Робин.
  Она рассмеялась.
  Я сказал: «Уже в пути».
  —
  Когда я приехал, он показал мне схему расположения вышек сотовой связи, на которой был отмечен телефон Тайлера Хоффгардена.
  Маленькая карта: В последний час жизни Хоффгардена он отправился из своей квартиры в Калвер-Сити в дом Монтэга в Венеции. Затем телефон был отключен.
  Также была доступна стенограмма текстовой переписки между Хоффгарденом и Монтагом за пять дней до этого.
  Никакой враждебности; флирт, переходящий в секстинг.
  Три последних контакта были звонками, а не текстовыми сообщениями, поэтому невозможно узнать, что было сказано. Но, учитывая жаркий тон текстовых сообщений, нетрудно представить.
  Майло сказал: «Как мы и говорили, секс-звонок. Работает всегда».
  Он напел несколько тактов из песни «Isn't It Romantic». Лучше, чем рингтоны, но не намного.
  Я сказал: «Она заманила его к себе домой, он потерял бдительность, близнецы материализовались из задней части дома, напали на него, связали, заткнули ему рот кляпом, а затем засунули в Explorer».
  «Затем они все едут. Я бы посочувствовал, но он все равно мог бы убить моих жертв».
  Официально Хоффгарден тоже был его жертвой. Нет смысла становиться официальным.
  Он посмотрел на свой Timex. «Час назад дал разрешение тюрьме доставить ее, надеюсь, это произойдет».
  Через несколько секунд зазвонил его настольный телефон. «Стерджис. Приведи ее».
  —
   Мы с Майло ждали у лифта. Через несколько минут он открылся и из него вывалилась Лизетт Монтаг в темно-синей тюремной одежде. Белые волосы собраны в пучок, голова опущена, руки скованы наручниками спереди, и шаркая в тюремных тапочках, ее вела снизу женская униформа.
  За ним следовал высокий, лысеющий, похожий на аиста мужчина лет шестидесяти, одетый в черную шелковую футболку с наклейкой для посетителей и мешковатые потертые джинсы, который представился как Эл Блумфилд.
  Майло назвал Блумфилду мое имя. Это ничего не сказало адвокату, и это было прекрасно.
  Он сказал: «Приятно познакомиться. Приму во внимание».
  Я улыбнулся, и он ответил мне тем же, продемонстрировав великолепные зубные протезы.
  Майло повел процессию в большую комнату, которую он использует для встреч и подобных ситуаций. Он подготовил пространство, поставив два стула по обе стороны от небольшого складного стола в центре комнаты. Попросив патрульную подождать снаружи, он показал Монтагу и Блумфилду одну сторону стола, а мы заняли другую.
  Голова Монтэга осталась опущенной.
  «Добрый вечер, Лизетт. Мистер Блумфилд. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?»
  «Спасибо, но в этом нет необходимости», — сказал Блумфилд. «Я убедился, что Лисси напилась. Пришлось, она выглядела довольно изможденной, когда я туда приехал, вам, ребята, действительно следует лучше заботиться о своих подопечных».
  Майло сказал: «Я буду иметь это в виду. Так что я могу для тебя сделать?»
  Блумфилд улыбнулся, словно пойманный подсадной уловкой. «Рискуя впасть в неприятное клише, дело не в том, что вы можете сделать для нас, а в том…»
  Вместо того чтобы закончить, он поднял обе руки, словно дирижер, вызывающий крещендо.
  «Я укушу, Советник. Что вы можете для нас сделать?»
  Блумфилд откинулся назад и скрестил ноги. Время приближалось к десяти вечера, но адвокат был бодр и одет повседневно. Опыт или просто парень, который делает вид, что все делает правильно?
  Поведение Монтэга осталось прежним: серьезное, подавленное, с потухшим взглядом.
  Меньше суток в тюрьме, но уже бледный и опухший.
  Майло скрестил ноги.
   Блумфилд сказал: «Хорошо. Мисс Монтаг готова сказать правду. Я знаю, что официально вы не можете предлагать сделки, это дело окружного прокурора. Но, конечно, мы оба знаем, что человек вашего ранга, опыта, репутации и взаимоотношений с офисом окружного прокурора может оказывать разумное влияние».
  «Польщен», — сказал Майло. «Взаимопонимание? Если бы только».
  «Без ложной скромности, лейтенант. И , пожалуйста, без скромного хвастовства».
  Блумфилд усмехнулся.
  С ясными глазами и бодрым. Наслаждающимся собой. С другой стороны, он не рисковал оказаться в камере до конца жизни.
  «Что может предложить ваш клиент?»
  «Оправдание».
  «За убийство».
  «За избавление мира от жестокого, порочного убийцы. Мы предложим сценарий самообороны и надеемся, что вы позволите себе получить образование».
  Майло заложил руки за голову. «Я слушаю, мистер Блумфилд».
  Блумфилд снова усмехнулся. «Прежде чем мы начнем, убедитесь, что это записывается». Он взглянул на одностороннее зеркало. «Если вы еще не инициировали этот процесс».
  Майло встал, вышел из комнаты и вернулся. Он уже установил оборудование в соседней комнате, просто сделал вид, что делает это.
  «Отлично», — сказал Алан Блумфилд. Переместив вес, он достал бумагу из кармана джинсов. Сложенную бумагу, которую он развернул и передал Монтэгу. Два листа, заполненные машинописным текстом.
  Она взяла их, но положила на стол.
  Блумфилд спросил: «Лисси?»
  Она закусила губу и потерла глаза. Когда она отдернула костяшки пальцев, радужки были розовыми и влажными.
  Блумфилд похлопал ее по руке. «Все в порядке, дорогая, просто будь честной. У меня хорошее предчувствие насчет лейтенанта Стерджиса и его коллеги — это был Алекс?»
  Я кивнул.
  Майло сказал: «Доктор Алекс Делавэр, наш консультирующий психолог».
   Блумфилд напрягся. «Он здесь как некая попытка человеческого детектора лжи?»
  Я сказал: «Признателен за комплимент, но не настолько талантлив».
  «Что тогда?» — адресовано Майло.
  «Доктор Делавэр консультирует по делам, где требуется психологический анализ. Он участвовал в деле Хоффгардена с самого начала. Есть ли в этом проблема?»
  Лизетт Монтаг не отреагировала. Я не был уверен, что она вообще следила за этим обменом.
  Алан Блумфилд сказал: «Мне нужно подумать об этом». Он закрыл глаза и сложил ладони вместе. Через несколько секунд он резко обернулся и сказал: «Конечно, без проблем. Это поможет Лизетт, потому что любой приличный психолог сможет сказать, что она не плохой человек».
  Переключаюсь на меня.
  Я улыбнулся.
  Блумфилд не был уверен, что на это ответить, но сказал: «Продолжай, дорогая».
  Монтаг подняла газету, открыла рот, попыталась заговорить, но издала хриплый хрип.
  Блумфилд сказал: «Это твое время сиять, Лизетт. Когда ты будешь готова».
  Монтаг прочистила горло, кашлянула один раз, потом еще раз. Руки ее дрожали, отчего бумаги взметнулись.
  Она вдохнула и начала монотонно читать.
  «Я, Лизетт Диандра Монтаг, клянусь, что моя история правдива».
  Возвращаемся к Блумфилду.
  Он сказал: «Это, конечно, так, дорогая. Продолжай».
  «…что моя история правдива. Раньше я жила в Темпл-Сити, Калифорния, и работала в салоне красоты и парикмахерской The Style-Right в соседнем Палм-Дезерте. Во время работы в салоне красоты и парикмахерской The Style-Right я познакомилась с джентльменом по имени Форрест Слоуп. Мистер Слоуп был адвокатом, который только что вышел на пенсию и переехал в Палм-Дезерт. У него была очень хорошая шевелюра с густыми волнистыми волосами, которые требовали регулярного… внимания. Он пробовал другие
   парикмахеров и обнаружили, что они несовершенны, и по этой причине пришли в салон красоты The Style-Right Hair and Beauty. Несколько месяцев назад мы стали работать в формате «унисекс», и мужчины приходили все чаще, потому что мы знали, как обращаться с ними с деликатностью».
  Она остановилась, сглотнула. «Мне нужна вода».
  Прежде чем Майло успел ответить, я встал и вышел из комнаты, наполняя один из пластиковых стаканчиков, которые Майло держит в своем офисе из раковины в туалете. Когда я вернулся, никто не разговаривал.
  Блумфилд сказал: «Это что-то. Доктор, приносящий H2O».
  Я передал чашку Монтаг. Она жадно выпила.
  Эл Блумфилд сказал: «Нужно еще, дорогая? Я уверен, что доктор будет рад принести тебе еще».
  Она покачала головой, вернулась к первому листу и просмотрела его.
  «Не торопитесь», — сказал Блумфилд. «Нет никакой спешки».
  Монтаг не ответила ему. Оставаясь роботом, она провела пальцем по абзацу и снова прочистила горло.
  «Так что мужчины приходили все чаще и чаще, и одним из них был Форрест, и я взяла его, потому что в тот день, когда он пришел, мое кресло было пустым. Стрижка и укладка прошли отлично. У него были великолепные волосы, и я отлично справилась. Он начал приходить регулярно, иногда даже раз в неделю на подравнивание. Потом я предложила немного поработать с кожей, потому что солнце пустыни может нанести большой вред, и он сказал: «Давай попробуем», и я сделала ему травяное обертывание, и ему это очень понравилось. Потом он сказал, что ищет место, где можно привести свое тело в форму, поэтому я сказала, что занимаюсь спортом…»
  Дрожащий подбородок. «Я тренируюсь в этом месте в квартале, которое называется The Sweat Box, его владелец — парень по имени Тайлер Хоффгарден, он действительно усердно тренирует тебя, как в лагере для новобранцев, но ты видишь результаты. Я так и сказал Форресту, и он поблагодарил Лизетт, а потом я на самом деле отвел его в The Sweat Box, ему понравилось, и он начал там тренироваться».
  Ее глаза закрыты.
  Блумфилд сказал: «Мы знаем, что это тяжело».
  Она повернулась к нему. «Это моя вина. Я их познакомила».
  «Ты не могла знать, дорогая. Твои намерения были исключительно позитивными».
   «Я знаю, я знаю... все равно...»
  «По-прежнему ничего, дорогая. Ты поделилась с кем-то своим позитивным опытом по доброте душевной. Не о чем жалеть, абсолютно не о чем».
  Разговаривая с нами, он говорил, что направление в спортзал похоже на что-то из записной книжки Матери Терезы.
  Майло знает, что очень важно заставить их говорить, поэтому он сказал: «Кажется, все началось довольно невинно».
  Лизетт Монтаг сказала: «Некрасиво. Абсолютно » .
  Блумфилд заявил: «Никакой злобы, никаких скрытых мотивов, она вела себя хорошо, и то, что произошло, — не ее вина».
  Я представил себе, как Монтаг руководит близнецами Табаш, когда они одолевают, транспортируют и волокут Хоффгардена к месту убийства. Он говорит им идти и ждать у Эксплорера, а затем заканчивает работу.
  Майло сказал: «Понял».
  Блумфилд коснулся руки Монтэга. «Продолжай, Лисси».
  Ее палец приземлился на нижней части первого листа. Ее глаза двигались вперед и назад.
  Вздохнув, она сказала: «Мы стали друзьями, группой. Я, Тайлер и Форрест.
  Мы пошли за мексиканской едой, которая нам всем понравилась. Нам всем нравилась маргарита, поэтому мы пробовали разные места, где можно было попробовать маргариту. Нам нравилась итальянская, поэтому мы пробовали ее, хотя Тайлер был фитнес-парнем, он был довольно обычным в еде. Мы тусовались. Потом...»
  Дрожь. «А потом... потом мы с Форрестом стали больше, чем друзьями. Мы...
  сблизились. Мы... начали заниматься любовью. Мы влюбились. Он был в разводе со своей второй женой, приехал в пустыню, потому что был одинок и хотел начать все сначала, а я рассталась с парнем-неудачником, поэтому мы начали отношения».
  Дрожь усилилась. Она швырнула бумагу. «Я не могу этого сделать».
  Эл Блумфилд сказал: «Тише и тише, дорогая».
  Я сказал: «У тебя были отношения с Тайлером в то же время, что и со Слоуп».
  Монтэг уставился на меня.
   Улыбка Блумфилда стала кислой. «Психология». Он все еще хвастался своей работой над мостом, но голос его стал жестче.
  Я спросил: «Я ошибаюсь?»
  «Да!» — сказал Монтэг.
  Майло сказал: «Вы с Тайлером были просто друзьями».
  «Да. Нет. Это… Я не знаю, что сказать».
  Блумфилд сказал: «Почему бы тебе просто не почитать, дорогая?»
  «Я не хочу читать», — сказала она. «Я просто хочу говорить правду власти. Я просто хочу…»
  Ее плечи опустились. «Ладно, да, мы с Тайлером спали вместе. До и после. Но только немного».
  Майло сказал: «До того, как ты встретил Форреста, и после».
  «Я никогда не изменяла Форресту», — сказала она.
  «Форрест знал».
  «Нет, нет, он этого не сделал, и на самом деле ничего не было, с Тайлером это была просто е… просто секс, Тайлер никогда не владел моим сердцем, ни разу. Мое сердце было у Форреста.
  Он был старше, он знал, как обращаться с женщиной. Он был... милым».
  «Тайлер не был».
  «Тайлер просто хотел меня поиздеваться».
  «Никакой эмоциональной привязанности», — сказал я.
  "Точно."
  «Тайлер ревновал?»
  «Нет! Это был я, я !»
  Мы с Майло переглянулись.
  Эл Блумфилд указал на бумагу. «Все здесь, джентльмены. Мы потратили время и силы, чтобы быть точными, поэтому я предлагаю ей читать, а вам слушать».
  Майло сказал: «Конечно, если она захочет».
  «Лизетта? Пожалуйста. Ради тебя. Говори правду власти».
  Не убедившись, она подняла бумагу. Положила ее и продолжила читать более тихим, слабым голосом. «…Я рассталась с неудачником
  —…Я уже говорила это…ладно…Форрест и я были влюблены друг в друга, а Тайлер был нашим другом, но потом Тайлер и Форрест что-то начали.
  Брови Майло поползли вверх.
   Лизетт Монтаг увидела это. «Не то, не будь грубым. Деньги. Они начали говорить о деньгах. Все время. Форрест инвестирует в спортзал Тайлера, а затем строит еще кучу. Как ты это называешь…»
  Смотрим на Блумфилд.
  Он сказал: «Фитнес-франшиза».
  «Франшиза», — сказала она. «Как и McDonald's, они собирались стать огромными».
  Майло сказал: «Ты завидовал этому».
  «Нет, не разбогатеть. Время, которое они провели вместе. Деньги то, деньги то, эти двое встречаются. Деньги деньги деньги. Они всегда смотрели на карты, планировали, Форрест показывал Тайлеру статьи о деньгах. Они никогда не упоминали меня. Ни разу. Я даже сказала: «Эй, Форрест, если ты сделаешь это для Тайлера, можешь сделать это для меня — давай сделаем франшизу для салонов и ухода за кожей, здесь, в пустыне, кожа людей портится, это идеально».
  Она покачала головой.
  Я сказал: «Форрест сказал нет».
  «Он сказал, что это другая финансовая модель, по одному делу за раз, может быть, однажды, но сейчас спортзал был делом. Делом. Как будто это уже было делом. Он сказал, если мне нужны деньги, он может дать мне немного. Я сказал: «Хорошо, все, что хочешь, но дело не в деньгах». Я видел, что он мне не поверил».
  Майло спросил: «Как?»
  «То, как он мне улыбался», — сказала Лизетт Монтаг. «Многие парни так улыбались. Как будто ты просто глупая девчонка, ты не понимаешь, ты не умная, ты не понимаешь. Но я не злилась на Форреста, он был парнем постарше, из другого места. Для него женщины были под защитой. Он придерживал для меня двери, приносил мне цветы, никогда не позволял мне платить за ужин, никогда не делал «я забыла свой кошелек дома». Я понимала его душу. Я не злилась».
  «Но ты все равно ревновал».
  Эл Блумфилд сказал: «Лисси, я думаю, тебе следует вернуться к чтению».
  Железо в его голосе заставило Монтаг перевести взгляд на него. Он остался с каменным лицом.
  «Да, сэр», — сказала она. Возвращаемся ко второй странице. «…так…могу ли я закурить?»
   Майло сказал: «Извините, курить запрещено».
  «Не то», — сказала она. «Какая-нибудь травка или что-нибудь съедобное. Это ведь законно, да?»
  «Это так, Лизетт, но мы еще не зашли так далеко в плане политики».
  "Почему нет?"
  «Знаешь», сказал он, «мне придется спросить кого-нибудь. Теперь, если ты больше ничего не хочешь...»
   «Читай», — сказал Блумфилд.
  «Да, сэр, извините... так что... Тайлер и Форрест планировали свою франшизу, а меня не было в ней, но это было нормально. Мы с Форрестом были влюблены, и я решила, что пора прекратить заниматься сексом с Тайлером, потому что это может быть сложно. Так что я сказала ему. И он был в порядке. Сказал, что главное для него и Форреста — это франшиза, я отличный человек, и он рад, что я счастлива».
  Она закатила глаза.
  Я сказал: «Реакция Тайлера тебя удивила».
  «Абсолютно. Он всегда был... как голодный зверь. Он хотел этого, он шел к этому...»
  Блумфилд сказал: « Пожалуйста. Продолжайте читать».
  «Ладно, ладно, извини… так… так что я сказал Тайлеру, и это было так, и мы продолжали делать мексиканскую и итальянскую еду, когда у них было время от разговоров о франшизе, а потом Форрест передумал делать франшизу. Он никогда не говорил почему, он никогда не говорил мне ничего об этом, так что когда он остановился, я узнал об этом от Тайлера, который был зол».
  Она подняла глаза. «У Тайлера были проблемы с управлением гневом. Он мог так разозлиться».
  Она щелкнула пальцами. «Вот так. Он просто смотрел так, и именно так он смотрел, когда рассказывал мне о Форресте. Но сначала он разозлился на меня. Я была в спортзале, и он сказал: «Зайди в мой кабинет», а потом он очень испугался и начал психовать. Форрест его обманул, Форрест играл с ним как с тупым придурком, и это произошло из-за того, что я убедила Форреста?»
  Она вздрогнула. «Вот тогда он подошел ко мне и прижал меня здесь».
  Прикасаясь к ее плечам. «Его глаза были как... эти красные точки. Я думала, он собирается убить меня. Я сказала, почему ты так думаешь, почему это должно быть в
  твоя гребаная голова? И он такой, потому что Форрест одержим твоей киской, ты можешь заставить его съехать на своей машине со скалы, а я такая, что это не так, это нормальная любовь, и я бы никогда не сказала ему спрыгнуть со скалы или сделать что-то, чего он не хочет, и он сказал, что не верит мне, и я начала плакать, а потом он мне поверил. Сказал, что тот факт, что ты плачешь, показывает мне, что ты натурал. Потом он отпустил меня и сказал: «Возвращайся к своему эллиптическому тренажеру, я пойду к Форресту, и мы поговорим».
  Слезы навернулись на глаза и потекли по бледным щекам. «На следующий день Тайлер пришел ко мне и сказал, что Форрест умер, это был несчастный случай».
  Майло спросил: «Какого рода несчастный случай?»
  «Сердечный приступ, они разговаривали и злились, и вдруг Форрест потерял сознание, и Тайлер попытался сделать ему искусственное дыхание, но это не помогло, и мне не нужно было никому говорить об этом, потому что если бы я сказал, у меня самого могли бы возникнуть проблемы».
  "Почему?"
  «Потому что я была девушкой, копы всегда смотрят на девушку или парня. Я сказала, что это безумие, а Тайлер такой, как будто я говорю тебе, твоя жизнь перевернется, они найдут твою дурь и сделают из тебя плохую девчонку, которая развратила богатого пожилого парня, и даже если они остановятся, ты потеряешь работу, квартиру и будешь полностью облажалась».
  «Сердечный приступ», — сказал Майло. «Ты когда-нибудь учился по-другому?»
  «Только из газет», — сказала она. «Они сказали, что это было дело банды, вторжение в дом. Они не сказали больше. Я подумала, что он испугался».
  «Ты никогда не разговаривал с полицией».
  «Они никогда не разговаривали со мной, а Тайлер пугал меня, чтобы я этого не делал».
  «Вы когда-нибудь подозревали, что Тайлер убил Форреста?»
  Ее взгляд скользнул влево и назад.
  Блумфилд сказал: «Я не смогу тебе помочь, если ты сама себе не поможешь, Лизетт.
  Пожалуйста. Прочтите».
  «Ладно, ладно». Она посмотрела на вторую страницу, казалось, она потеряла сознание. Блумфилд ткнул пальцем в пятно. «Ты был здесь, но пропусти это, мы уже это рассмотрели... здесь».
  «Итак…» — сказал Монтэг. «Тайлер вернулся в Лос-Анджелес, а я остался там.
  Затем The Style-Right Hair and Beauty Salon закрылся, потому что владелица, миссис Тран, решила уйти на пенсию. Она сказала нам только за месяц до этого, я был
   Я уже просрочил оплату аренды, а без Форреста у меня внутри все было в полном беспорядке.
  Поэтому я также переехал обратно в Лос-Анджелес и получил кресло в одном месте, но это было в Альгамбре, а я жил у тети в Венеции, и добираться туда было сложно. Поэтому я, наконец, завел несколько контактов и начал работать фрилансером, и вскоре после этого я услышал от Тайлера. Он вернулся, но все еще искал работу, но у него были сбережения, он никогда не говорил, откуда. Но он говорил правду, потому что носил часы Rolex».
  Майло сказал: «В день убийства из дома Форреста украли несколько часов».
  «Теперь я это знаю. Тайлер мне сказал. Вот почему это произошло».
  «Почему что произошло?»
  «Что случилось с Тайлером». Она отодвинула бумаги в сторону. «Вот почему».
  Блумфилд сказал: «Я сдаюсь, просто расскажи это так, как хочешь, дорогая».
  «Ладно», — сказала она, внезапно оживившись и загоревшись. «Тайлер и я начали... ну, знаешь. Нерегулярно, он звонил, если я была свободна, почему бы и нет? А на прошлой неделе это случилось. Он накурился метамфетамина и у него был тот же взгляд, что и тогда, когда он схватил меня в своем офисе, красные точки в глазах. И он сделал это снова.
  Схватил меня. Не злился, просто... знаешь, напряжённый. Я спросил, что происходит? Он сказал, мне нужно тебе рассказать. Я типа о чём? Он типа о Форресте. Потом он жутко улыбается и говорит, что Форрест не умер от сердечного приступа. Я прикончил его, Лизетт. Я прикончил его, пока он спал, потому что он был мудаком и предателем, даже когда он разводился со мной, он меня обманул, кто-нибудь другой дал бы мне больше денег на спортзал.
  Ее руки поднялись к вискам. «Я была так так так так так напугана. И да, я была зла, я любила Форреста, Форрест собирался сделать мою жизнь лучше, и посмотрите, какой была моя жизнь, живущая в гараже моей тети. Я могла бы иметь тот дом в Палм-Дезерт, у Форреста был бассейн и сауна и восьмидесятидюймовый Sony высокой четкости и... все, что я хотела. А Тайлер все испортил.
  За что? За то, что он не добился своего и у него были проблемы с управлением гневом?
  Потому что Форрест передумал? Но я ничего не сказал, с Тайлером, если сказать что-то не то, когда он был на метамфетамине, могло произойти все, что угодно».
  Эл Блумфилд сказал: «Именно так, все что угодно. Это наркотик с непредсказуемыми побочными эффектами, но насилие не редкость, и человек в
   вопрос был жестоким, нестабильным и показал, что способен впадать в катастрофическую ярость».
  Лучшего резюме я еще не слышал.
  Майло сказал: «Значит, ты ничего не сделал».
  «Да, сэр. Не в тот раз. Потом я начал думать. И вот что произошло».
  «Ты решил убить Тайлера».
  «Я испугался, сэр. Он убил Форреста, я боялся, что он убьет меня, потому что теперь я знал, и когда он отойдет от метамфетамина, он подумает об этом».
  «Вы не вызвали полицию в Палм-Спрингс».
  «Они никогда не говорили со мной, сэр. Они сказали, что это было вторжение банды в дом.
  Почему они мне поверят? А даже если бы и нет, Тайлер бы узнал, что я стукач, а стукачи оказываются в канавах? Разве нет?
  Майло сказал: «Понимаю, Лизетт. Так что же на самом деле произошло с поведением Тайлера, когда он спустился?»
  «Вернемся к тому же», — сказала она.
  "Значение?"
  «Хочет засунуть в меня свой член. Мне приходят сообщения, можешь их прочитать».
  У нас были.
  Майло сказал: «Итак, возвращаемся к норме».
  «Но он может измениться в любой момент», — сказала она. «А что, если он снова накачается и начнет думать? Он уже убил Форреста ни за что, Форрест этого не заслужил. Я не заслуживаю ничего, кроме хорошей жизни, так почему я должна позволить Тайлеру убить меня?»
  «Очевидная угроза», — сказал Блумфилд.
  Майло сказал: «Значит, ты заставил близнецов Табаш помочь тебе. Откуда ты их знаешь?»
  «Я подстригла их волосы. Я подстригла их смотрителя».
  «У них есть смотритель?»
  «Не медсестра, просто милая женщина, которую нанимают их родители, потому что Род и Рен немного отсталые. Не совсем отсталые, им просто нужна небольшая помощь».
  «Как зовут эту женщину?»
   «Шиобхан», — сказала она. «Я подстригла ее волосы, и она сказала, что я могу подстричь мальчиков».
  волосы, это была в основном кожа или искусственный цвет, когда они хотели отрастить их. Они меняли свою внешность, чтобы делать мускулистые шоу».
  «Ага. Они довольно милые ребята?»
  «Самое лучшее. Милое. Мне так так так так жаль, что я втянул их в это. Они ничего не сделали, кроме как помогли. Я это сделал. О стрельбе они не знали.
  Мне пришлось. Я спасал свою жизнь, Тайлер уже убил Форреста. У меня не было выбора».
  «Очевидно, что это чрезвычайные обстоятельства», — сказал Блумфилд.
  Майло сказал: «Вы высказываете свою точку зрения, советник».
  Это поразило Блумфилда.
  Майло повернулся к Монтэгу. «Откуда у тебя пистолет, Лизетт?»
  Самодовольная улыбка. Вопрос, который она приветствовала. «Я как раз собиралась тебе сказать.
  От Тайлера. Как вам такой иронизм?
  «Тайлер дал тебе пистолет».
  «Да, сэр. В прошлом году, еще в пустыне. Я сказал ему, что боюсь жить один. На следующий день он отдал его мне и сказал не использовать его без крайней необходимости».
  Блумфилд сказал: «За гранью иронии » .
  Майло сказал: «Лизетт, мы нашли гильзы от пуль, которыми ты застрелила Тайлера, в твоем шкафу, они хранились вместе с драгоценностями».
  Монтаг начала кусать губу.
  Блумфилд сказал: «В чем разница? Суть не меняется».
  Майло сказал: «Возможно, было бы полезно это узнать».
  Лизетт Монтаг сказала: «Я сохранила их, чтобы они напоминали мне, что я сильная».
  «Что-то вроде трофея».
  «Это не то, что она сказала, лейтенант. Просто напоминание».
  Майло сказал: «Больше похоже на боевую нашивку».
  «Да!» — сказал Монтаг, а Блумфилд покачал головой. «Иногда я все еще чувствую слабость. Мне нужно вспомнить и почувствовать, что я могу вернуть себе свою собственную жизнь».
  Эл Блумфилд сказал: «Лейтенант, я думаю, мы достаточно блуждали по этому пути. Как вы сказали, я высказал верную точку зрения». Он говорил громче и смотрел в одностороннее стекло. «И давайте установим некоторую перспективу, лейтенант. У Лизетт нет абсолютно никаких судимостей. Вот почему вы
   никогда не встречал более прямого, честного и глубоко раскаивающегося подозреваемого.
  Это не она. Ее принудили». Мне: «Психологически принудили.
  И, пожалуйста, обратите внимание, что она только что разорвала свою грудь и показала вам свое сердце. Вы же не можете просить всю ее кровь.
  «Боже упаси, советник. Но мне бы пригодилась информация о Корделии Ганнетт и Каспиане Делаже».
  «Кто?» — спросила Лизетт Монтаг.
  Никаких танцев глаз или смены поз. Прямой взгляд Майло.
  Он повторил имена.
  Она сказала: «Я понятия не имею, о чем ты говоришь».
  Имею ввиду именно это.
  Ужасно честно.
  Алан Блумфилд сказал: «Это, очевидно, другие убийства. Прав ли я, предполагая, что вы подозреваете Хоффгардена и в них тоже? Тем лучше».
  «Все не так просто», — сказал Майло.
  «Возможно, в вашем сознании, лейтенант. В моем сознании моя первоначальная предпосылка только что значительно окрепла».
  Лизетт Монтаг сказала: «О чем вы , ребята, говорите? Это как слышать иностранный язык».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  32
  Мы с Майло наблюдали, как полицейский, Монтэг и Блумфилд направлялись к лифту.
  Блумфилд остановился и отдал честь. «Спасибо за ваше время, лейтенант. Я знаю, вы поступите правильно».
  Когда они ушли, Майло сказал: «О, конечно, я белый рыцарь».
  —
  Мы вернулись в его офис, где он вызвал на громкой связи DDA Джона Нгуена. Было уже около одиннадцати вечера, но Нгуен ответил, и его голос звучал настороженно.
  «Чувак, ты знаешь, который час?»
  «Я подумал, что вам захочется продолжения».
  «На чем?»
  Майло подвел итог.
  Нгуен сказал: «Замечательно. Думаю, мне следовало предупредить тебя о Блумфилде. Не то чтобы это имело значение, он не может поставить себе в заслугу то, что она ничего не знала о Ганнетте и Делаже. Предположительно. Ты ей веришь?»
  «К сожалению, да».
  «Что говорит доктор Шринк?»
  «То же самое».
  «Хм», — сказал Нгуен. «По крайней мере, одну ты решил».
  «Это будет процесс», — сказал Майло. «Какова история Блумфилда?»
   «Крупный парень в офисе окружного прокурора города Скрантон, штат Пенсильвания», — сказал Нгуен.
  «Дослужился до второго человека, затем стал боссом в офисе генерального прокурора штата, прежде чем уйти в частную жизнь. Он защищал некоторых из самых серьезных негодяев, включая убийц из мафии и профсоюзных рэкетиров, выиграл гораздо больше, чем проиграл. Когда ему исполнилось семьдесят, он вышел на пенсию, переехал сюда и купил себе поместье в Хидден-Хиллз. Лошади, все дела. Потом ему стало скучно, он поступил в Калифорнийскую коллегию адвокатов без подготовки, сдал с первого раза и снова начал заниматься защитой, на общественных началах».
  «Монтэгу повезло».
  «Ага. Следующее имя в списке. Так что вы думаете о ней? Добровольное непредумышленное убийство?»
  «Ты, должно быть, шутишь, Джон».
  «Вы слышите смех?»
  «Она подставляет Хоффгардена, заставляет близнецов связать его и заткнуть ему рот, отвозит его к месту убийства, стреляет в него дважды и забирает гильзы себе на память?»
  «Я все это знаю», — сказал Нгуен. «За исключением гильз. Которые ничего не меняют. Мы говорим о подонке вроде Хоффгардена с историей насилия и вероятным убийством за плечами, а она сколько, пять футов два дюйма, сто фунтов и абсолютно без судимости? Я просто вижу, как Блумфилд приводит парад людей, которых Хоффгарден терроризировал. Некоторые из них могут быть даже праведными. Я не играю, я могу проиграть».
  Майло вскинул руку. «Я думаю, это безумие, Джон».
  «Я думаю, она признает себя виновной», — сказал Нгуен, как будто последний комментарий не был замечен. «Блумфилд просит отбыть срок, я говорю «нет» и требую серьезного приговора, он строгает, я строгаю, в конце концов мы достигаем согласия. Как добровольное непредумышленное убийство».
  «Какой будет приговор?»
  «Я пророк? В прошлый раз, когда произошло что-то хоть отдаленно похожее, мы получили добросердечного судью, который приговорил его к четырем годам и половине срока условно».
  "Иисус."
  Нгуен сказал: «Иисус был за прощение. Блумфилд подала ходатайство об освобождении под залог сегодня утром, я думаю, не стоит спорить, но мы наденем браслет на лодыжку
   на ней».
  «А как же близнецы?»
  «Еще более сомнительно с точки зрения обвинения. Их родители богаты, им позвонили с круизного лайнера, чтобы нанять Харви ДиПаоло, который не работает бесплатно. Он позвонил мне, наговорил кучу всего о том, что они умственно отсталые, и он может доказать это с помощью стольких психиатров, сколько ему нужно. Вдобавок ко всему, Монтаг не оспаривает их показания. Она спланировала это, завербовала их, не выдала своих намерений, и они никогда напрямую не причиняли вреда жертве».
  «Связывание и затыкание рта не причиняют вреда».
  «Она заткнула рот. Я думаю, что это соучастие, пара месяцев в тюрьме, потом отсидка, и они снова смогут стать неподобающе сильными».
  «Закон и порядок», — сказал Майло.
  «В основном порядок, чувак», — сказал Нгуен. «Мы оба знаем, что вся эта чушь о том, что все жертвы считаются одинаково, — это просто чушь. Как я понимаю, нам повезло. Никому из нас не придется готовиться и идти в суд, а в городе на одного убийцу, пытавшегося спровоцировать гнев, не хватит. Может, и массового убийцу, если он убил твоих двух других. Может, не все так безнадежно, в тебе же есть кровь вероятного преступника».
  «Все еще жду ДНК, Джон. Я попрошу Басю сделать анализ крови по группе ABO, но у преступника группа крови O положительная, наиболее распространенный тип. Она отличалась от группы крови жертвы Делажа, которая была O положительная, но у преступника была самая распространенная группа крови».
  «Хоффгарден совпадает, это ничего не значит, понял. С другой стороны, это не исключает его. Каково ETA по ДНК?»
  «От двенадцати до двадцати недель», — сказал Майло.
  «Неплохо, бывало и хуже».
  «Рад, что ты такой жизнерадостный, Джон».
  «Жизнь одна, зачем портить ее беспокойством?»
  «Да, конечно. Вы можете ускорить анализ?»
  «Посмотрим, что я могу сделать. Хотя оправданий не так уж много. Единственная связь между Хоффгарденом, Ганнеттом и Делажем — он, вероятно, ранее совершал правонарушение.
  Так что вам, вероятно, придется подождать в очереди».
  «Просто попробуй, Джон».
  «Конечно, но Йода этого не одобрит».
   "Что?"
  «Нет никаких попыток, только действие».
  «Тогда сделай».
  В голосе Нгуена по-прежнему не было усталости, но он драматично зевнул. «Ладно?»
  Майло сказал: «Не могу поверить, что Монтэг так легко отделается».
  «Пара лет в тюрьме — это хуже, чем кажется», — сказал Нгуен.
  «Особенно для того, кто никогда не был в системе».
  «Она совершила преднамеренное убийство !»
  «Плохого парня », — сказал Нгуен.
  «Невероятно. Поговорим позже».
  «Эй», — сказал Нгуен. «Я когда-нибудь рассказывал тебе о своей сестре в ванной?»
  «Наверное, я это пропустил».
  «Тогда ловите сейчас. Когда мои предки жили в Ханое, а коммуняки захватили всю страну, валюты не было. Буквально. Денег не было, все было в виде купюр, как в игровом зале, их приходилось копить и часами ждать, чтобы получить еду. Люди пытались выращивать свою собственную еду, мы не говорим о чувствительности к глютену, был серьезный риск голода. Так вот, моя сестра Энн, она старшая, хочет поиграть с другом. Мы живем в дерьмовой лачуге, но отец ее подруги был мелким сановником у коммуняк, поэтому она живет в одной из этих бездушных коммунистических высоток. Энн ходит туда, в конце концов ей приходится воспользоваться туалетом, там нет электричества, темнота как вкопанная. Она шарит вокруг, собирается присесть над дырой, когда слышит этот ужасный хрюканье, а затем визг. Оказывается, они выращивают свинью в туалете...
  не для забавы, для свиных отбивных — и Энн просто села на него, а свиньи — полные слабаки, они шумят по любому поводу. Этот гребаный кусок сала начал ее бодать. Ей было восемь, она чуть не умерла от шока».
  «Отличная история, Джон», — сказал Майло. «В чем суть?»
  «Она вернулась туда, так или иначе. Чтобы поиграть с подругой. А если ей нужно было пописать, она шла в туалет, зная, что там. И не зная, добавили ли что-то еще на ферме. Например, змей, жаб или скорпионов, потому что их тоже выращивали для еды. Все, что двигалось, было. Теперь она нейрохирург, загребает по-крупному. Она научилась
   жили с неопределенностью и неприятностями и росли из этого, как и все остальные из нас. Так почему бы не вы?”
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  33
  Я оставил Майло в его кабинете, угрюмого и молчаливого, если не считать пробормотания: «Спасибо.
  Вперед. Куда угодно».
  Люди запрограммированы ненавидеть неопределенность, и ничто не портит жизнь детективу больше, чем слишком много вопросительных знаков. Мой друг был хорош в том, что он делал, с почти идеальным процентом раскрытия преступлений, но убийства Корди Ганнетт и Каспиана Делажа выглядели как исключение.
  Мне нечего было ему предложить.
  Я поехал домой, стараясь не думать об этом и готовясь сосредоточиться на десяти часах следующего утра.
  —
  Даже несмотря на то, что в детстве я подвергалась насилию и большую часть жизни пыталась облегчить страдания других людей, я склонна быть доверчивой и оптимистичной, готовой скорее разочароваться, чем обречь свою жизнь на подозрения и страх.
  Почему? Кто знает? Если бы я мог претендовать на какую-то психологическую волшебную пулю, я бы написал книгу и устроил собственное ток-шоу. Но я подозреваю, что это просто удача: темперамент, с которым я родился. Может быть, даже что-то, что я унаследовал от отца. В отличие от моей матери, которая была неизменно угрюмой и пессимистичной, когда папа не был пьян, разгневан и не бил меня, он мог быть веселым парнем.
  Работа детским психологом синхронизировалась с моим позитивным настроем, начиная с веры в то, что люди могут меняться. Это особенно касается детей.
   Они хотят стать лучше и не играют в игры сопротивления, как взрослые.
  Если вы знаете, что делаете, вы можете направить их туда.
  Детская психология — это очень успешное начинание. Мой друг, детский психиатр, однажды сказал мне: «Давайте посмотрим правде в глаза, Алекс. Мы делаем это, потому что хотим чувствовать себя героями».
  Однако я отказалась от долгосрочной терапии с детьми, заменив ее краткосрочными консультациями и полагаясь на то, что случаи травм дадут быстрые и положительные результаты.
  Почему? В начале это было выгорание. Спустя годы я не уверен.
  Даже работа с Майло и наблюдение за худшим в человечестве переплетаются с моим темпераментом. Детективы по расследованию убийств говорят за тех, у кого нет голоса, и когда все встает на свои места, они добиваются справедливости или чего-то близкого к ней.
  Играть свою роль в этом процессе — видеть, как плохие люди привлекаются к ответственности — было невероятно приятно.
  Потом была работа по опеке над детьми.
  Невиновность, пока не доказана вина — великий принцип, достойный того, чтобы его свято чтили. Но когда я отправляюсь на консультацию по опеке, оптимизм уходит на второй план, и я предполагаю, что все будут мне лгать.
  Я больше не думаю об этом, это просто есть, привносит аромат в мое восприятие, как саундтрек к фильму.
  И я продолжаю редактировать сценарии.
  —
  К девяти сорока пяти утра после того, как Майло уперся в стену на Ганнетте/Делаже, я был готов к тому, что Конрад Диб преподнесет мне сюрприз, но не был готов сделать на это ставку.
  Пять минут спустя раздался звонок в дверь. На десять минут раньше. Я не из тех психоаналитиков, которые все интерпретируют. Пустая трата времени. Может, он попал в пробку.
  Я открыл дверь и увидел на входной террасе мужчину, стоящего лицом ко мне, держа руки по бокам и улыбающегося с явным усилием. Внизу была припаркована черная Toyota Celica. Ей нужно было помыться, но он не мылся. Совсем наоборот: свежевыбритый и румяный, безупречно чистая одежда, блестящие туфли.
  «Профессор Диб?»
  Он сказал: «Конрад в порядке. Мои друзья на самом деле называют меня Коном, но я не думаю, что это было бы хорошим началом».
  Я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Затем он осмотрел меня с головы до ног.
  На мне была бледно-голубая рубашка на пуговицах, джинсы и коричневые мокасины. Но для Nike на ногах его одежда была под стать.
  Мы увидели это одновременно, и наши улыбки стали шире.
  Конрад Диб сказал: «Полагаю, я правильно выбрал форму», и пошел за мной в мой кабинет.
  —
  В оценке опеки я директор, и я настраиваю все с помощью причины. Потрепанный кожаный диван был единственным местом, где Диб мог сидеть, и он примостился близко к краю. Не так расслаблен, как он пытался проецировать.
  Он сказал: «Хорошее место — могу ли я так сказать?»
  «Почему бы и нет?»
  «Я не знаю... Думаю, мне не хотелось бы, чтобы меня посчитали пытающимся оказать на вас ненадлежащее влияние».
  «Нет?» — сказал я. «Все остальные пытаются».
  Он уставился на меня. Разразился смехом. «Ладно, это лучший офис, который я когда-либо видел, а твой потрясающий дом должен быть в журнале по дизайну».
  «Вот и все». Я повернулся к компьютеру, немного попечатал, дал ему успокоиться.
  И рагу. Когда я снова столкнулся с ним, я держал свой блокнот и ручку, а его руки лежали на коленях, и он немного отступил назад.
  Ему было сорок, рост около шести футов, крепкое, широкоплечее телосложение, слегка переходящее в брюшко. Песчаные волосы редели, но линия подбородка держалась хорошо. Чисто выбритый, но с рыжим пятном на душе. Глаза у него были светло-карие, начинавшие морщиниться. Когда он скрестил ноги, я увидел, что подошвы его кроссовок были хрустящими. Новые туфли. Складки на рубашке, безупречный деним.
  Больше, чем просто хороший внешний вид: одежда для случая. Мотивация. Это может быть и так, и так.
   Он сказал: «Старая школа — ручка и бумага? Мне это нравится, освежает». Он моргнул. «Извините, если это прозвучало как подлизывание. Я действительно это имею в виду».
  Я сказал: «Расскажи мне о себе, Кон».
  «Это обо мне, а не о Филомене, да? Да, конечно. Это должно быть... Я болтаю, да? Должен сказать, это немного нервирует».
  «Быть здесь».
  «Когда меня судят. Полагаю, это не делает меня отличным от всех остальных людей, которых вы оцениваете. Думаю, ближе всего я подошел к рейтингам студентов. А до этого, конечно, школьные оценки. Но это? Это… немного дезориентирует».
  "Не торопись."
  «Спасибо, профессор Делавэр».
  Он изучил меня. Мои брови поднялись, а Кон Диб немного покраснел.
  «Ладно, карты на стол. Я поискал информацию о тебе и узнал, что ты профессор в медшколе на перекрестке. То, что ты академик, принесло мне минутное облегчение. А потом заставило меня задуматься».
  "Как же так?"
  «Облегчение пришло от надежды, что ты поймешь всю эту академическую штуку. Потом я подумал, что ты будешь стараться изо всех сил не объяснять это».
  «Зачем мне понимать всю эту академическую ерунду?»
  «Потому что Тони попытается использовать это против меня».
  «Она считает, что в этой ситуации академическая деятельность сработает против тебя?»
  Он подвинулся вперед, возвращаясь на край дивана. «На самом деле, именно это она и чувствует. Ты же знаешь, как это бывает с разводами — я имею в виду, очевидно, ты знаешь. У нас с Тони все было отлично. Часть того, что ей нравилось во мне, было тем, что я делал. Я познакомился с ней в Университете Индианы. Она была аспиранткой.
  Не в моем отделе, в области питания, но потом она сдалась, потому что ее отец богат, и ей не нужно было работать».
  Это не было ответом на вопрос. Я ничего не сказал.
  Кон Диб сказал: «Извините. Я действительно болтаю. Это вдвойне тяжело для меня, потому что, честно говоря, я чувствую себя неудачником. Это не первый мой развод.
  К счастью, от первого брака у меня не было детей, но все равно, вы считаете это неудачей. Это неудача . Я никогда не думала, что окажусь в таком положении».
   Долгое, медленное покачивание головой. Он играл с заплаткой души.
  Я сказал: «Я все еще задаюсь вопросом, как мисс Макманус надеется использовать вашу профессию против вас».
  «Ой. Извините. Я тут запутался... ну, во-первых, есть финансовая сторона. Она, вероятно, будет доказывать, что находится в гораздо лучшем положении, чтобы иметь первичную опеку над Филоменой, потому что ее пособие от отца во много раз превышает то, что я когда-либо смогу заработать. Затем возникает вопрос о временном характере моей занятости. Если вы изучали какую-либо биографию, вы знаете, что я давно нигде не задерживаюсь. Но это не из-за проступка, профессор Делавэр. Я могу вас заверить, и у меня нет проблем с тем, чтобы вы связались с любым из моих предыдущих работодателей и спросили их. Я подпишу формы согласия, чего бы это ни стоило».
  «Признателен», — сказал я. «И что же привело к твоему переезду?»
  «Тони попытается обвинить меня — я ветреный, не берусь за дело. Правда в том, что ситуация с работой для любого преподавателя семиотики не очень-то процветает. Знаете, что это такое?»
  «Изучение символизма?»
  «Среди прочего», — сказал он. «Это изучение того, что мы называем семиозисом.
  Процессы, включающие установление знаков. Да, символизм является его частью, но также метафора, аллегория, указание и обозначение. Все дело в способах, которыми мы общаемся, и иногда они не очевидны».
  Разговор о чем-то, что ему было комфортно, расслабил его. Но он почти сразу же напрягся.
  «Для вас это, должно быть, звучит как полная чушь».
  «Вовсе нет», — сказал я.
  «Это действительно интересно . Имеет последствия по всей карте опыта.
  Антропологически, социологически, экономически и, конечно, психологически.
  Даже биологические науки. Семиотики пытаются выяснить, что заставляет мир общаться так, как он это делает. Иногда нас называют нью-эйдж-флейками, что явно несправедливо. Платон и Аристотель боролись со знаками. Так же поступали и все известные философы. Мы смотрим на взаимодействие между внутренним и внешним мирами...
  Он резко остановился.
   «Эй, Кон, притормози, это не то, что он хочет услышать».
  Я сказал: «Не нужно себя цензурировать, и, для протокола, я никогда не считал, что выбор профессии имеет отношение к опеке над детьми. Если только работа не аморальна или незаконна».
  «Ну, я не вор драгоценностей», — сказал он. «Я, может, и эзотерик, но уж точно не притворяюсь». Неловкая улыбка.
  «Расскажите мне о вашем стиле воспитания детей».
  «Мой стиль... никогда не рассматривал его в этом смысле. Полагаю, меня можно охарактеризовать как слабого отца. Я не верю в наказание и считаю, что у детей есть врожденная мудрость, которую нужно уважать. Если мы не будем их портить, в долгосрочной перспективе у них все будет хорошо. Это не значит, что я не держу Филомену за руку, когда мы переходим улицу. Или позволяю ей есть неограниченное количество всякой всячины или... вы поняли. Я просто не сторонник произвольной дисциплины».
  «Тони?»
  Он подумал. «Я хочу быть справедливым. Нет, не совсем. Она строже меня, но это низкая планка. Я подозреваю, что она скажет вам, что она главный родитель и взрослый в доме. Что она проводит гораздо больше времени с нашей дочерью, чем я. С этим я не могу спорить. Я не работаю учителем дома, а когда я дома, я проверяю работы или пишу их. Так что да, в техническом смысле Тони проводит больше времени с Филоменой, но я не вижу в этом оправдания для того, чтобы она забрала Филомену у меня».
  «Она сказала вам, что намерена это сделать?»
  «Не так много слов», — сказал Кон Диб. «Но когда она злится на меня, она угрожает. « Я не та, кому нужно жить в Лос-Анджелесе», « Я не та, кому нужно, куда тебя приведет твой маленький драгоценный мирок». Она из Луисвилля и хочет вернуться туда. Ее родители владеют огромной конной фермой, заводом по производству бурбона и всевозможной коммерческой недвижимостью — основной источник их денег — это множество арендной недвижимости. Я не сомневаюсь, что она попытается вернуться туда, и если я буду протестовать — когда я буду протестовать, потому что я обязательно буду, — она скажет: просто найди себе работу в Кентукки, ты всегда переезжала. Когда она переходит на этот путь, я говорю ей, что вакансий преподавателей в колледже не так уж и много, и у нее есть три стандартных ответа. A.
  Сменить профессию. B. Преподавать в средней или начальной школе или C. Работать в Walmart».
  Ссылаясь на жену, он повысил голос.
  Он выдохнул. «Извините».
  Я спросил: «За что?»
  «Начинаю волноваться».
  «Это помогает мне понять вашу ситуацию».
  «Правда? Хорошо. Наверное. Я имею в виду, не поступаю ли я неразумно, желая играть роль в жизни моего единственного ребенка? Филомене всего три года, но она супер-умная. Уже выбирает буквы в книгах. Физически она также развита не по годам. Супер-координированная. Хотя я должна признать, что это, вероятно, заслуга Тони. Она была танцовщицей, конкурентоспособной лыжницей и чемпионкой по наезднице. Все это привело ее к питанию. Это и забота о чистокровных лошадях. Так что да, она следит за тем, чтобы Филомена была физически активна.
  Детская йога, дошкольное учреждение, предлагающее достаточно игрового времени, катание на пони. У нее есть долгосрочные планы направить Филомену к выездке и прыжкам. Она мне так сказала».
  Он нахмурился.
  Я сказал: «Где лучше, чем в Кентукки».
  «Именно так, профессор Делавэр, именно так. Я, возможно, и облажался как муж, но я думаю, что я был чертовски хорошим отцом, и мысль о том, что Филомена может уехать… очевидно, если каким-то чудом я найду встречу недалеко от конного региона — даже в другом городе, чем Луисвилл, если он достаточно близко — очевидно, я бы выбрал это. Но я не вижу, почему я должен быть вынужден делать этот выбор».
  «Каков срок действия вашего текущего контракта?»
  «Еще год, и они заверили меня, что есть хорошие шансы на продление контракта.
  За исключением непредвиденных обстоятельств. Которые, как правило, возникают... Я знаю, это не звучит как что-то непреложное, но это лучшее, что я могу предложить, и я не прошу Тони быть связанной вечно. Я просто не хочу, чтобы у меня выбили почву из-под ног из-за того, что наш брак пошел ко дну».
  «Давайте поговорим об этом», — сказал я.
  «Должны ли мы — шучу, конечно, должны».
   Остаток сеанса был потрачен на то, чтобы слушать, как он обсуждает постепенное ухудшение двухлетнего брака. Он был склонен к исповеди и извинениям, и это включало признание того, что Филомена была зачата во время внебрачной связи с Антуанеттой «Тони»
  Макманус.
  Я спросил: «Внебрачные отношения для вас обоих?»
  «Нет, только я, Тони была одна. И великолепная, и сексуальная, и соблазнительная, и она бросилась на меня, и это не оправдание. Я изменил, просто и ясно.
  То, что мои коллеги назвали бы ясным сигналом».
  «Чего?»
  «Что мой предыдущий брак разваливался, и на каком-то уровне я это знала»,
  сказал он. «Но в то время меня очаровывало в Тони то, что она была великолепна и сексуальна, и так далее. Так что в конечном итоге я был полным придурком, ведомым своим пенисом».
  Я написал: Легкий исповедник. ???
  Он спросил: «Вы цитируете меня?»
  Я сказал: «Я не такой. Но давайте постараемся держаться подальше от разговоров обо мне».
  «Конечно… так что еще вам нужно знать?»
  «Что бы вы ни захотели мне сказать».
  «Окунуться с головой в великое запредельное?» — сказал он. «Совершенно ужасно… Я не сторонник случайности».
  «Не нужно быть случайным. Не торопитесь».
  «Ладно», — сказал он. «Вот так: для меня вопрос прост. Я люблю свою дочь и хочу остаться в ее жизни. Тони хочет брать ее с собой, куда ей вздумается. Лишая меня родительства, малейшего подобия связи.
  Мой адвокат сообщил мне, что без смягчающих обстоятельств родитель не имеет законного права выселять несовершеннолетнего ребенка за пределы разумного расстояния для посещений».
  Я сказал: «Это правда».
  Он дурачился пальцами.
  «Что именно тебя беспокоит, Кон?»
  «В семье Тони есть деньги, и деньги решают всё».
  «Не для меня».
  «Нет, нет, я не это имел в виду, я бы никогда не предположил никакой потенциальной лжи с вашей стороны. Просто ее сторона может позволить себе продолжать конфликт бесконечно, а я нет».
  Я сказал: «Вы обеспокоены войной на истощение».
  «Да. Это меня беспокоит».
  «Что говорит ваш адвокат?»
  «Не так много, вот в чем проблема. Когда я поднимаю этот вопрос, она говорит мне сосредоточиться на настоящем. На текущем процессе. Но давайте посмотрим правде в глаза, она не собирается тратить ни одной неоплачиваемой минуты ради меня. Как только мои деньги закончатся, она тоже закончит».
  Я спросил: «Это произошло во время вашего первого развода?»
  Вопрос заставил его вздрогнуть. «Смелое возвращение в прошлое, а? Нет, это было по-другому. Ни у кого из нас не было никаких ресурсов; и на кону не было ребенка. Мы сделали это без вины, быстро и легко. На этот раз все оказывается совсем не так, профессор Делавэр. Все признаки налицо».
  «По признакам вы говорите профессионально?»
  Голова его откинулась назад. Улыбка была неглубокой. «Touché. Полагаю, я такой.
  Еще до того, как процесс набрал обороты, Тони занялась тем, что я бы назвала зловредной метафорой. Дав на меня, чтобы я покинула дом, выбрасывая все вещи, которые я не могла взять с собой. Я рассказала об этом Мередит, и она снова сказала, чтобы я не отвлекалась, это просто конфликт один на один, ключ в том, чтобы выстроить собственную физическую форму как родителя, не унижая Тони. Что, как вы видите прямо сейчас, я изо всех сил стараюсь делать».
  «Злокачественная метафора», — сказал я. «Метафора заключается в том, что…»
  «Бывший как мусор. Ты бродяга, я буду обращаться с тобой как с бродягой, потому что обращаться с тобой как с порядочным человеком было бы неверным сигналом».
  Я пытался разгадать этот крендель, когда он сказал: «В качестве иллюстрации, профессор, между тем, как я покинул дом, и началом моего нового договора аренды прошло три дня. Я попросил Тони отсрочить мое исключение. Она рассмеялась мне в лицо, и в итоге я спал на диване в своем кабинете».
  Он похлопал по коже. «Не такой удобный, как этот. Она видит во мне парня, который должен спать на неудобном диване. Он гармонирует с ее
   мировоззрение, потому что для нее я больше, чем супруг, которого она бросает. Я представляю ее собственные отношения, которые пошли наперекосяк».
  Я сказал: «Вы переехали, потому что договор аренды оформлен на ее имя».
  Он одобрительно погрозил пальцем. «Ты понимаешь, с чем я борюсь».
  Мой компьютер подал сигнал об окончании сеанса. Я сказал: «На сегодня всё».
  «На сегодня? Будет еще?»
  «Будет. Не торопись, соберись с мыслями, чтобы в следующий раз, когда мы встретимся, ты мог рассказать мне что-нибудь еще, что считаешь важным».
  «А как насчет электронной почты и текстовых сообщений?»
  «Нет», — сказал я. «Я полностью полагаюсь на личное общение».
  «Почему это?»
   Это дает мне невербальные сигналы.
  Я сказал: «Это позволяет мне получить более полную картину. В любом случае, прежде чем мы встретимся снова, я поговорю с мисс Макманус».
  «Поочередно между нами?» — спросил он.
  "Это верно."
  «Могу ли я спросить, почему?»
  «Я нахожу это полезным».
  «А вы? Вы определенно кажетесь человеком с непревзойденной уверенностью».
  Я улыбнулся.
  Он сказал: «Извините».
  Я написала: «Склонна к извинениям ????» и проводила его.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  34
  Я заканчивал свои заметки по интервью с Конрадом Дибом, когда позвонил Майло.
  «Не уверен, хорошие это новости или плохие. Бася быстро определила группу крови Хоффгардена. У него вторая положительная группа, так что кровь преступника была не его».
  Я сказал: «Хорошая часть в том, что у вас нет убийцы, которого вы не могли бы привлечь к ответственности. Плохая часть в том, что преступник по-прежнему мистер X».
  «Идеальное резюме, у тебя действительно есть дар», — сказал он. «В любом случае, я уперся в стену и мне еще нужно привести в порядок документы по Монтагу и близнецам.
  И знаете что, большой шок, любезного мистера Блумфилда больше нет. Он не отвечает на мои звонки, и рупор близнецов, ДиПаоло, тоже. У меня нет никакой связи между Монтэгом и близнецами, Корди и Каспианом. Но вчера я проснулся в три утра и задумался. Близнецы могут швырять Каспиана, как тряпичную куклу. Поэтому я попросил Джона сделать мне анализ крови на них. Он сказал, что это не имеет особого приоритета, потому что нет никаких признаков того, что они были замешаны, но он сделает все, что сможет. То есть не затаивайте дыхание.
  «В любом случае, это не очень хорошая идея», — сказал я.
  «Что не так?»
  «Затаив дыхание».
  Пауза. «Я буду иметь это в виду в следующий раз, когда почувствую нехватку кислорода. А это случится скоро. Например, проснуться в три утра с напряженным животом и слишком много думать. Ты когда-нибудь так делал?»
  "Конечно."
  «Рад слышать», — сказал он. «Я полагаю».
   —
  Позже в тот же день я получил сообщение от «юридической конторы Льюиса Эвана Порера».
  Секретарь с отвлеченным голосом сказал: «Подождите», а через несколько мгновений Порер сказал: «Доктор, приятно снова с вами поговорить».
  "Что я могу сделать для вас?"
  «Надеюсь, мы не начали с неудачи».
  Я сказал: «Вовсе нет. Что случилось?»
  «Моему клиенту нужно как можно скорее вас увидеть».
  «Я свободен завтра в десять».
  «Отлично, я ей скажу. Она Антуанетта Макманус, ее зовут Тони через «и», она яркая, обаятельная, утонченная и, что самое важное, у нее первоклассные материнские навыки».
  «С нетерпением жду встречи с ней».
  «Отлично, отлично», — сказал Порер. «Другая сторона арбитража уже была у вас?»
  Я сказал: «Давайте сосредоточимся на вашем клиенте».
  «Конечно, конечно. Хотя я уверен, вы понимаете, что это не может быть конфиденциальным, потому что в какой-то момент вы собираетесь предоставить отчет вместе с, я надеюсь, подробными записями, которые, как я предполагаю, будут включать конкретные даты контактов. Я веду к тому, доктор, что в конечном итоге я узнаю».
  «Да, вы это сделаете. Я увижу вашего клиента завтра в десять часов».
  «Очень хорошо», — сказал Льюис Эван Порер, хотя в его голосе не было ни капли уверенности.
  —
  Конрад Диб приехал на десять минут раньше. На следующее утро, как будто установилось некое космическое равновесие, мой дверной звонок зазвонил на десять минут позже.
  Я открыл, ожидая женщину, а увидел мужчину.
   «Доктор? Льюис Эван Порер». Протянутая рука. Я коротко пожал ее, остался в дверях.
  Порер был моложе, чем я ожидал. Ему было за тридцать, он был крепкого телосложения, с зализанными назад темными волосами и экстравагантно завитыми усами. Он носил красную полосатую рубашку, свободный синий галстук-бабочку, серые саржевые брюки с широкими манжетами, подтяжки с рисунком в виде птиц и коричнево-белые туфли-седла.
  Четверть квартета парикмахеров.
  Внизу был припаркован переливающийся, лаймово-зеленый Porsche 911 Targa.
  За Porsche стоял серебристый Range Rover.
  Он сказал: «Тони в Ровере».
  Я сказал: «Пожалуйста, скажите ей, чтобы она поднялась».
  «Я хотел бы узнать, можем ли мы немного пообщаться заранее».
  «Возможно, нет».
  Я посмотрел на часы. Льюис Эван Порер извлек из прорези под поясом гравированные золотые карманные часы. Антикварные наклонности? Не в том, что касается его езды: Porsche был последней моделью, все еще щеголял бумажными тарелками.
  Он пошевелил губами, превратил усы в извивающуюся змею. Я стоял там. Он вздохнул. «Если ты настаиваешь».
  Вместо того чтобы спуститься вниз и привести своего клиента, он выхватил телефон и сказал: «Время, Тони».
  Из водительского сиденья «Рейнджер Ровера» вышла светловолосая женщина, одетая во все черное, поспешила к лестнице и атлетическим шагом поднялась наверх.
  Когда она пришла, я посмотрел мимо Порера и сказал: «Мисс Макманус, пожалуйста, входите».
  Порер спросил: «Так где же мне ждать?»
  Я сказал: «Если вам нужно подождать, ваша машина».
  «Может быть немного жарко. У вас нет комнаты ожидания?»
  Тони Макманус протиснулась мимо него. «Льюис, я же говорила тебе, не нужно тут торчать».
  Порер развернул усатый конец и снова завил его. «Очень хорошо». Бросив на меня острый взгляд, он спустился.
   Тони Макманус сказала: «Пожалуйста, не держите на меня зла. Он не был моей идеей».
  Я улыбнулся.
  Она сказала: «Спасибо» и пошла за мной в мой кабинет.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  35
  Моя работа научила меня скрывать удивление. Сегодняшнее утро станет для меня проверкой.
  Ничто в поведении Тони Макманус не говорило о том, что я облажался.
   Первый сюрприз: я уже видел ее раньше.
  Полностью светловолосый член дуэта, который держал Мо Рида в застежке утром убийства Ганнетта/Делажа. Ее компаньон, платиновый с черными прядями. Они вдвоем давят на Рида, чтобы тот открыл улицу, чтобы они могли продолжить свои дни. В конце концов, Майло их усмирил.
   Она меня не узнала . Я стоял достаточно далеко, ей не с чего было замечать. Но на всякий случай я повозился с бумагами и дал ей время вспомнить.
  Никакой реакции, кроме типичного напряженного лица человека, столкнувшегося с судебным решением первой инстанции.
  Она плавно опустилась на потрепанный кожаный диван. Еще один с йогой-грациозностью. Заняла то самое место, где вчера сидел ее будущий бывший, скрестила ноги в джеггинсах, взбила волосы, потянула за сережку-кольцо, мило улыбнулась.
  Пытаясь успокоить ее дрожь. Улыбка не вышла за пределы ее губ и затем исчезла.
  Моя улыбка задержалась. «Доброе утро».
  «Приятно познакомиться, доктор Делавэр. Хотя мне бы хотелось, чтобы это произошло при более идеальных обстоятельствах». Мягкий голос; мягкий южный акцент.
  Я сказал: «Точно так же», и еще немного повозился с бумагами, когда меня поразил второй сюрприз.
   Тони Макманус имела поразительное физическое сходство с Корди Ганнетт.
  То же овальное лицо с острым подбородком, те же роскошные волосы медового цвета.
  Даже укладка соответствовала тому, что я видела у Корди в тот день в камерах и на ее видео. Тщательно вылепленная масса волн, которая умудрилась выглядеть естественно.
  Если бы Тони Макманус сказала мне, что Каспиан Делаж — ее парикмахер, сохранение самообладания стало бы интересным приключением.
  Пока я готовил ручку и блокнот, я задавался вопросом, не слишком ли много я делаю. Красивые блондинки в Лос-Анджелесе — в Вестсайде — не были в дефиците.
  Все еще.
  Я сказал: «Расскажите мне о себе».
  Тони Макманус сказала: «Ручка и бумага, да? Знаешь, по какой-то причине я нахожу это успокаивающим. Может быть, потому что мой отец такой. Старая школа, имеет свои пути, придерживается своих принципов. Не то чтобы ты из его поколения — извини за болтовню».
  Та же фраза, которую использовал Кон Диб. Кто кого научил? Или это просто одна из тех вещей, которые развивают пары? Приходят, чтобы поделиться выражениями, речевыми моделями, спонтанными высказываниями. В хорошие времена.
  Я сказал: «Это нормально — немного волноваться».
  «Ну, тогда я нормальная». Ее пальцы беспокойно двигались. «Это прозвучит кокетливо, но это не так. У вас теплая, добрая улыбка. Я вижу, как ваши пациенты успокаиваются».
  "Спасибо."
  «Итак, — сказала она. — Расскажи обо мне. Если ты уже встречался с моим бывшим, я уверена, что у него не было с этим проблем, но это не совсем мое, доктор. В душе я деревенская девушка. Кентукки. Мы не хвастаемся, мы общаемся через наше поведение».
  Я сказал: «Не завышай планку».
  «Одно из любимых выражений моего отца». Темно-синие глаза изучали меня.
  «Ладно, поехали — я полагаю, мы в конце концов доберемся до Филомены. Потому что она — та, кто важна».
  "Конечно."
   «Хорошо», — сказала она. «И как далеко мне следует зайти?»
  «Все, что вы считаете важным».
  Она постучала кончиками пальцев вместе. «Это своего рода открытый вопрос. В чем, я думаю, и суть. Как один из тех тестов, которые вы, ребята, используете — чернильные пятна, что угодно.
  Я не особо изучал психологию в колледже, но помню их из «Введения». Летучие мыши и цветы, суть в том, что они неоднозначны, поэтому ты вкладываешь в них свою личность».
  Я сказал: «Мы не будем использовать чернильные кляксы».
  «Ну, это хорошо». Нервный смех. «Ладно, маленький старый я. Я родился недалеко от Луисвилля на конной ферме. Вы, вероятно, узнаете об этом в любом случае, так что я скажу прямо. Мои родители богаты, и деньги идут из поколения в поколение. Надеюсь, это не повредит моему делу».
  «Почему бы и нет?»
  «Знаете, как это сейчас. Вся эта привилегированная тема? И это будет звучать неприятно, как привилегированное, но я не понимаю, почему кто-то должен подвергаться дискриминации, везунчик или невезунчик. К чему все сводится, верно? К удаче».
  Она тихо рассмеялась. «Выбирайте родителей тщательно, я думаю, в этом плане я справилась. Так что да, у меня была сверхпривилегированная жизнь, и она была прекрасной в том смысле, который не имеет ничего общего с привилегиями. Мои родители женаты уже тридцать девять лет, и они до сих пор безумно любят друг друга. По какой-то причине этот ген я не унаследовала. Мне тридцать шесть, и у меня два неудачных брака».
  «Как твой бывший», — сказал я.
  «Так вы его видели. Это то, что он вам сказал? Думаю, он бы приуменьшил.
  Нет, доктор, Кон был женат трижды , и он всего на три года старше меня.
  Я написал. Она посмотрела одобрительно.
   Поймал его!
  Я сказал: «Кентукки».
  «Прекрасная страна, блюграсс, холмы, просто великолепно», — сказала она. «Я ходила в католические школы, включая колледж. Университет Беллармина, действительно великолепное место».
   В ее голосе прозвучала резкость. Она пыталась убедить меня.
  «Кон, с другой стороны, отправился в Прринстон. И если этого было недостаточно, то Ха-вахд ». Он взмахнул рукой. «Факт, о котором он никогда не переставал мне напоминать. Когда у нас возникали конфликты».
  Я сказал: «Звание выше звания».
  «Не буду говорить так прямолинейно, это было бы слишком прямолинейно для Кона».
  «Он намекнул на это?»
  «Не совсем так — ладно, я обрисую ситуацию. Мы препирались о чем-то, и я пытался донести свою точку зрения, а он просто сидел и не отвечал, а когда я терял самообладание и говорил: «Ответь мне», он самодовольно улыбался, вставал, шел в свой кабинет и возвращался с двумя кружками кофе. Одна из Беллармина, одна из Принстона. Иногда он приносил три...
  Принстон и Гарвард. В любом случае, он просто швырял все передо мной и смотрел сквозь меня. Давая мне понять, что он намного умнее, не было смысла продолжать. Как будто я была пустой тратой времени. Он любит использовать загадки и всякие игры с головой. Он изучает символику!»
  Глубокий вдох. «Пока я не разгадал его уловки, меня это бесило, а это было именно то, чего он хотел».
  Она покачала головой. «Я была глупой, я бы заняла оборонительную позицию и накричала на него. «Что, черт возьми, это доказывает, мистер Лига плюща? Я та, кто поддерживает эту семью финансово и на деле. Я делаю все!» А он просто сидел там, стучал ногтем по кружкам, потом вставал, брал их обратно в свой кабинет и запирался там на несколько часов».
  Судя по тому, как она взбежала по лестнице, она была спортивного телосложения, но гнев лишил ее дыхания, и теперь она задыхалась.
  Я спросил: «Хотите чего-нибудь выпить?»
  «Нет, спасибо. Наверное, я просто съехал с катушек, да? Но я ничего не могу с собой поделать, доктор. Вы спрашивали обо мне, и я хочу быть честным. Он причина того, что мы в этой ситуации. Он, вероятно, производил впечатление очень хорошего парня. Скромный, черт возьми, приятный. Это его игра. Притворяется Джо Аредна, а потом использует на мне Пррринстона, когда ему это нужно. Удостоверяется, что никто больше не видит, какой он придурок из Лиги Плюща, — о, черт, вот я снова».
  «Нет проблем», — сказал я. «Я здесь, чтобы учиться».
   «Вы? Я очень надеюсь на это». Она наклонилась вперед. «Я не собираюсь оскорблять ваш интеллект, говоря, что это все он, я знаю, что для танго нужны двое. Но, честно говоря, доктор Делавэр, я действительно верю, что это в основном он».
  Она откинулась назад. «Хотя иногда я чувствую, что мне платят».
  "За что?"
  «Что я сделал с Джуди. Мы учились в аспирантуре. Университет Индианы, диетология, она была на год старше меня, и мы подружились».
  Она сжала губы. Медленно отпустила их. «И как я ей отплатила? Разрушив ее брак. Иногда я оправдываю это тем, что сделала ей одолжение, но в то время я нисколько не думала о ней, только о себе. Я переживала трудный период, но это не оправдание».
  «Какого рода трудная полоса?»
  «Мой первый брак рухнул и сгорел, потому что Клифф — мой возлюбленный из колледжа, он был студентом юридического факультета в Индиане — Клифф изменял мне беззастенчиво и почти лишил меня чувства собственного достоинства. Но это не оправдание для того, чтобы делать то же самое с Джуди. Я была стервой, разрушающей дома, и иногда я не могу не думать, что Бог отплачивает мне тем же».
  Еще больше пыхтения. «Не то чтобы я был религиозным. Хотел бы я быть религиозным, это было бы утешительно».
  Она немного поплакала, приняла предложенную мной салфетку с печальным кивком. «Спасибо, сэр. Если вы не возражаете, я бы выпила воды. Или диетической колы, чего-нибудь с пузырьками, что угодно».
  Я пошла на кухню и принесла банку «Пеллегрино».
  Она сказала: «Маленькие итальянские пузырьки. Я впервые выпила это в Риме, во время поездки с родителями. Там все вкуснее».
  Три глотка спустя, она поискала место, куда поставить банку, заметила агатовые подставки, которые я держу на боковом столике. Иногда люди не беспокоятся, и это часть оценки.
  «Вот таково мое грязное прошлое», — сказала она. «Я изменила Джуди с Коном и забеременела — вот что важно. Кон хотел, чтобы я прервала беременность, я сказала, что нет. Я могу больше не ходить на мессу, но я такая уж католичка. К тому же, я чувствовала себя хорошо. Родить ребенка. Филомена была желанной с самого первого дня. У меня было предчувствие, что этот ребенок будет
   важная часть моей жизни. И она есть. Ничто другое не имеет значения, кроме ее счастья, Доктор. Ничто. ”
  Я спросил: «Как Кон отреагировал на ваш отказ?»
  Она вздохнула. «Я бы хотела сказать, что он придал этому большое значение, но он этого не сделал, он просто бросил это. Как будто это изначально не было важным.
  Это его стиль. Он перенес его и на беременность. Минимизация. Он не стал бы участвовать ни в какой дородовой программе».
  «Как он относился к ребенку?»
  Она улыбнулась. «Думаю, мне нужно быть честной. Ты кажешься парнем, который может понять, когда кто-то нечестен. Он был порядочным. Никогда не менял ни одного подгузника, но, похоже, она ему нравилась».
  «Казалось».
  «Ладно, она ему понравилась», — сказала Тони Макманус. «Порер сказал мне сделать Кона каким-то огром, но Порер идиот, и я не собираюсь этого делать.
  Был ли Кон когда-нибудь заботливым отцом? Не совсем. В его мире все крутится вокруг него.
  Но когда он с Филоменой, они веселятся. Он позволяет ей заниматься своими делами, никогда не теряет терпения. Не то чтобы она испытывала его терпение. Или мое.
  Она очень легкий в общении ребенок, милая, милая малышка, мне повезло.
  Все, чего я хочу, это чтобы у нее была стабильность, доктор Делавэр. Чего Кон не может обеспечить. Он цыган, не может удержаться на работе, переезжает из кампуса в кампус, занимая низкооплачиваемые должности лектора. Не потому, что он глупый, совсем наоборот.
  Я пришел к выводу, что ему не нужна стабильность. Поэтому он неизбежно облажается».
  «На работе?»
  Подчеркнутый кивок.
  "Как же так?"
  «Хронические прогулы, неоценивание работ, невнимательность в ответах на электронную почту. А когда его вызывают, он начинает вести себя как «я выше всего этого».
  Самое безумное, что он хороший учитель. Получает высокие оценки от студентов, когда удосуживается появиться. То же самое касается его сочинений. Он получил премию за диссертацию в Гарварде, так что он должен знать, как писать. И как я уже сказал, он заходит в свой кабинет, но никаких дальнейших действий не происходит».
  «О чем он пишет?»
   «Он говорил о написании книги с тех пор, как мы встретились. Какая-то высокопарная штука о знаках и символах, его план — заставить Гарвард, Оксфорд или кого-то еще ее опубликовать».
  Пренебрежительный взмах рукой. «Три с лишним года мы вместе, а я так и не понял, в чем его фишка. Даже с его преподавательскими ошибками книга помогла бы ему в профессиональном плане, верно? Так делают профессора. Выпускают книги, которые никто не читает, но это придает им статус».
  Я сказал: «Книга Кона застопорилась».
  «Это предполагает, что он начал это», — сказала она. «Он часами сидит в своем кабинете и выходит оттуда с таким видом, будто чего-то добился.
  Когда я спрашиваю его об этом, он усмехается, качает головой и игнорирует меня.
  Как будто человек с вашим IQ не может надеяться понять это.
  Она снова скрестила ноги, посмотрела направо, затем вниз и, наконец, на меня.
  «Время исповедоваться, доктор. Пару раз, когда он был на работе, я заходил туда в поисках какого-нибудь знака, что он что-то написал. Ни на его компьютере, ни на бумаге никаких следов не нашел».
  Она покраснела. «Теперь вы знаете, что я залезла в его компьютер. К сожалению, я не нашла ничего компрометирующего, что я могла бы использовать сейчас. Вообще ничего. Ни одной закладки, только несколько писем с работы, на которые он не ответил. Зачем ему вообще нужен компьютер, я не знаю».
  Я сказал: «Вы видите в нем человека, страдающего хронической инертностью».
  Она уставилась на меня. «Ну да. Это отличный способ выразить это. То есть ты не будешь держать на меня зла? За слежку? Потому что он дал мне вескую причину.
  Уходит и исчезает, когда ему вздумается, уходит без объяснений. А когда я спрашиваю об этом, он снова улыбается той противной, всезнающей улыбкой, так что, конечно, я теряю контроль и говорю, что если ты вытащишь эти чертовы рожи, клянусь, я... это мне не помогает, да?
  Я сказал: «Тебе кажется, что Кону все равно, и он не хочет вмешиваться».
  «Да! Именно! Я имею в виду, ну же, люди не согласны, это жизнь. Соберитесь с духом и действуйте, даже если это означает орать в ответ. Не будьте просто... большим сгустком инерции».
  «У вас есть подозрения относительно его отсутствий».
  «Конечно, я знаю», — сказала она. «Он изменил Джуди со мной, так что он, вероятно, изменил с Джуди или с кем-то еще. Так что да, я действительно думаю, что он ходит и встречается с цыпочками. Могу ли я это доказать? Нет. И я не собираюсь пытаться это доказать, хотя Порер хочет, чтобы я наняла частного детектива, чтобы он раскопал компромат.
  Потому что я знаю, откуда это взялось».
  Она нахмурилась.
  Я спросил: «Где?»
  «Куда же еще? Мой отец. Он все время о контроле, говорит о деньгах, покупающих свободу, мобильность и контроль. Я не собираюсь играть в эту игру, доктор.
  Делавэр. Это повредит Филомене. Верно?
  Я сказал: «Это хорошая идея — сосредоточиться на Филомене».
  «Вот над чем я действительно работаю», — сказала она. «Она для меня все , и именно поэтому я хочу забрать ее обратно в Кентукки. Не для того, чтобы лишить Кона, чтобы Филли могла прожить замечательную жизнь. Я не заинтересована в том, чтобы удерживать ее от Кона. Но кто знает, где он будет в следующем году, учитывая его послужной список? Он утверждает, что у него есть еще год по контракту с CSUN
  но нет постоянного места жительства, так что может случиться все, что угодно. В конце концов, он уедет бог знает куда, и что тогда? Филомена и я должны увязаться за ним? Я хочу ее остепенить и обеспечить ей стабильность, а дома это, скорее всего, и произойдет. Это прекрасная страна, у моих родителей есть великолепное место с лошадьми и сельскохозяйственными животными и множеством места для исследования, верховой езды и просто для того, чтобы быть ребенком. Плюс три гостевых дома. Мы могли бы иметь свою личную жизнь. Кон мог бы приезжать и иметь свою личную жизнь».
  Я сказал: «Кон этому сопротивляется».
  «Он так говорит, но я подозреваю, что на самом деле он скрывает правду».
  "Для…"
  «Огромная выплата от папы. Он не мог получить ее от Джуди, потому что ее родители были рабочими, но моя семья? Золотая гусыня».
  Она посмотрела на свои колени.
  «Возможно, мне не стоит этого говорить, доктор, потому что это заставляет меня звучать как какая-то высокомерная безмозглая наследница, но мы сделали ему щедрое предложение. Включая бесплатный проезд до Луисвилля и проживание в любое время, когда он захочет приехать, без лишних вопросов. Авиаперелет первым классом, пятизвездочный отель, машина в пользование. Мы даже
   сказал, что если нет удобного коммерческого рейса и расстояние не слишком большое, то хотя бы раз в год мы предлагаем ему прокатиться на частном самолете фермы.
  Это Citation Ten, почти сверхзвуковой».
  Я сказал: «Похоже, вы мотивированы на то, чтобы это сработало».
  «Я, правда, доктор. Вдобавок ко всему, он может пригласить Филомену на любой праздник, кроме Рождества, потому что Рождество — это большое, большое событие на ферме. Но любой другой праздник? Давай. Плюс, если он согласится приехать в Кентукки, пока он там, я буду держаться подальше от него, и он и Филомена смогут проводить вместе двадцать четыре часа семь дней в неделю. Разве все это не звучит разумно, доктор? Я обманываю себя, когда действительно так думаю?»
  Я сказал: «Кон так не считает».
  «Кон есть Кон. Если бы он хотя бы возражал, я мог бы ответить, и мы могли бы поговорить. Вместо этого он игнорирует меня, как и его адвокат. Порер говорит, что это уловка, чтобы продолжать изматывать нас, чтобы мы повысили ставки. Сначала я так не думал, но теперь я склонен ему верить».
  «Вы не думали, что Кона интересуют деньги».
  «Да, потому что деньги, похоже, никогда не имели для него значения, доктор. Он ездит на дерьмовой старой машине, ничего не покупает, кроме книг. Может быть, он дарит подарки женщинам, с которыми изменяет, я не знаю. Но это точно не дорогие подарки. Ничего подобного не появляется в счетах по его кредитным картам, и я знаю это, потому что я их оплачиваю».
  «Вы почти уверены, что он жульничает».
  Она сложила руки на груди, отпустила их, посмотрела в потолок. «У меня есть железные доказательства? Нет. Просто… ладно, приведу пример. Через месяц после того, как Кон съехал, скажем так… два месяца назад, он пришел повидаться с Филоменой. Я никогда не препятствовала этому. На самом деле, это была его идея съехать. Хотя я не говорю, что я спорила… в конце концов, до этого бы дошло, и поскольку мой отец платит за аренду… в любом случае, он пришел повидаться с моей милой малышкой, и я вышла проводить ее и увидела его машину, но не его. Затем я заметила, как он идет по кварталу от одного из соседей. Соседка, и они выглядели… дружелюбно. Я подумала, что это странно. Потом я задалась вопросом, неужели это все время так и происходит? Но я не хотела ничего начинать при Филомене, поэтому просто подняла брови.
   К тому же, в тот момент мне уже было все равно. А он улыбнулся и сказал:
  «Ведем научную беседу». Я подумал: « О чем? О твоем члене?» Но я сказал:
  «Ладно». И он просто прошёл мимо и повёл Филомену в парк, и всё. Но если он был таким наглым, в нескольких домах отсюда, среди бела дня, кто знает, что он делал ночью?»
  Я спросил: «Этот сосед — кто-то, с кем вы общались?»
  «Вовсе нет», — сказала она. «Я видела, как она приходила и уходила, она своего рода врач. Была каким-то врачом. Потому что послушайте это».
  Еще один рывок вперед.
  «Это безумие, доктор, но ее действительно убили несколько дней назад.
  Разве это не ужасно? Папа провел исследование, прежде чем мы подписали договор аренды, и этот район — один из самых низких в Лос-Анджелесе по уровню преступности. Так кто бы мог ожидать?
  Но должен признать, что я немного напуган. Еще одна причина выбраться отсюда и вернуться домой».
  Я сказал: «Это расстраивает». И «Оскар» достается…
  «Именно так», — сказала Тони Макманус. «Бедняжка, лишиться жизни в собственном доме? Даже если она трахалась с Коном. А может, я параноидально отношусь к ее трахающемуся Кону, может, он просто флиртовал, он такой. В любом случае, у меня просто такое чувство, что Кон никогда не был верен. Очевидно, не Джуди, так что, вероятно, не своей первой жене. Или мне. Мне нужно, доктор Делавэр, положить конец этому браку и двигаться дальше. И я готова сделать все, что потребуется
  —психологически, я имею в виду. Как лучше для Филомены.
  Мой компьютер зазвонил. Я сказал: «Время вышло».
  «Так скоро?» Она нахмурилась. «О, да, мы поздно начали. Извините. Я сказала Пореру быть вовремя. Пришла пораньше и сидела там, ожидая его, потому что он сказал. Наверное, мне стоит подумать самой, а?»
  —
  Я проводил ее. У двери она коротко и крепко сжала мою руку.
  «Пожалуйста, помогите мне, доктор. Помогите Филомене».
  Зеленый «Порше» исчез.
   Она сказала: «Нет, Льюис, слава Богу. Хотя я уверена, что он выставит счет за время в пути».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  36
  Я вернулся в свой кабинет с безумно зудящим мозгом. Долго сидел, пытаясь подавить это ощущение. Вместо этого оно раздулось.
  Переросло в сильную головную боль.
  Когда дискомфорт стал невыносимым, я пошла на кухню, заварила в кофейнике свое любимое лекарство, наполнила одну кружку (без логотипа) и еще одну (с гитарами Martin) для Робин, положила вяленого лосося для Бланш и направилась обратно в студию.
  Ничего в моей голове не изменилось, но движение избавило меня от нежелательной сосредоточенности.
  Робин остановила свою работу и поцеловала меня. Когда мы расстались, она сказала:
  «Что случилось, дорогая?»
  «Кто сказал, что что-то есть?»
  Она рассмеялась.
  Я ей рассказал.
  По мере того, как моя теория развивалась, ее глаза стали огромными. Когда я закончил, она сказала:
  «Это было бы более чем странно».
  «Вероятно, ничего».
  «Я этого не говорю, детка. Обычно тебя ничто не занимает».
  «Мне следует рассказать Майло?»
  «Может быть, провести больше исследований и посмотреть, что получится?»
  «Дело зашло в тупик. Последнее, что ему нужно, — это очередной тупик».
  «Ты поймешь, что делать», — сказала она. «Ты всегда был проницательным мальчиком».
   —
  Вернувшись к компьютеру, я начал как можно глубже погружаться в жизнь и времена Конрада Диба, нашел запись о его рождении сорок один год назад и статью в The Harvard Crimson, которую он опубликовал, будучи докторантом.
  Обзор пьесы Жана Жене «Служанки». Жене был профессиональным преступником, который превратился в любимца публики. Я знал эту пьесу, и, как и многое из творчества Жене, она утопала в садомазохистском насилии. Обзор Диба был поверхностным и неуместным, а его последняя реплика заставила меня задуматься, видел ли он ее когда-нибудь на самом деле.
   «По мере того, как тысячелетие поднимает свою антиутопическую голову, символизм может развиваться по мере того, как подлинный реализм».
  Поиск в архиве Boston Globe за тот же период ничего не дал. Но статья в Boston Herald заставила мой пульс участиться.
   Более чем странно.
  Я читал, перечитывал. Распечатал. Потом продолжил охоту.
  Когда я нашла достаточно информации и мой мозг успокоился, я позвонила Майло.
  Он как раз собирался покинуть офис, голос его звучал измученно.
  Я сказал: «Вы не поверите, но…»
  —
  Через пятнадцать минут он был у меня в кабинете, зоркий и беспокойный, как олень в сезон охоты, и изучал страницу, которую я ему только что передал.
  «Парень ударил кого-то ножом и стал профессором».
  Я сказал: «Драка в баре, самооборона, первоначальное рассмотрение обвинения в незаконном владении оружием, но окружной прокурор Бостона решил не возбуждать дело».
  «Самооборона», — сказал он. «Или чувак из Гарварда против водопроводчика из Саути — это не соревнование... Господи, звучит так, будто он изрезал беднягу». Коснувшись его шеи, затем живота.
  Я сказал: «Чувак из Гарварда, вооруженный ножом».
  Он положил вырезку на диван. «Ты проверил его, потому что он дал тебе ощущение?»
  «Нет, когда я его встретил. Он показался мне мягким и услужливым, делал вид, что неконфликтен. Я не обязательно поверил ему, потому что как только дело попадает ко мне, это значит, что был серьезный конфликт. Но нет причин думать, что он был кем-то иным, кроме как подлизой. А сегодня утром я встретил его жену и узнал ее по месту преступления Корди. Вы ее видели. Она была одной из женщин, пытавшихся заставить Мо ускорить события, чтобы она могла уйти оттуда. Она сказала вам, что Корди флиртовала с ее мужем».
  Он кивнул. «Пара блондинок наглеют. Не заметил никакого сходства».
  «Вы думали о другом, и в этот момент лицо Корди было залито кровью».
  «Так вы узнали Корди».
  «У меня уже были с ней дела».
  Он отмахнулся. «Ты замечаешь то, чего не замечают другие, ладно. Я к этому привык. Хотя иногда мне хотелось бы носить твои глаза. Продолжай».
  Я сказал: «Тони — жена — жаловалась, когда Диб уже съехал. Он приехал забрать свою дочь, но вместо этого поехал в дом Корди. Когда Тони спросила его об этом, он признался, что был внутри для «академической дискуссии».
  «Ты покажешь мне свою докторскую, я покажу тебе свою», — сказал он. «Чтобы он знал план».
  «А если бы был длительный роман, у него мог быть ключ. Или он его украл».
  Он подумал об этом. Кивнул. «Но не уверен, как это ведет ко злу».
  «Я тоже нет, но физическое сходство между Корди и Тони не случайно. Оно поразительно. И это заставило меня задуматься об академической работе Диба — знаки, символы, аналогии, метафоры. Смещения реальности. Я все еще думал, что я чересчур фантазирую, но продолжал копать и пришел к Бостонскому ножевому ранению, а затем к этому».
  Вторая страница едва не подняла его с дивана.
  «Блумингтон… кто такая Рэнди Валенска?»
  «Кто-то, кто выглядел ужасно, как эта женщина». Я протянул ей найденное изображение.
   Он сказал: «Джудит Диб, дипломированный диетолог из Индианаполиса... первая жена?»
  «Второе. Это его третий развод, каждый брак длился около трех лет. У них с Тони был роман, когда он был женат на Джудит, и Тони забеременела».
  Его взгляд двигался взад-вперед между фотографиями. «Джуди Диб, Рэнди Валенска... черт, они могли бы быть сестрами. У тебя есть снимок Тони?»
  "Нет."
  Он повозился со своим телефоном, извлек фотографию DMV. Откинулся на спинку кресла и сказал:
  «Она и Корди больше похожи на близнецов. О, чувак, ты только что довел меня до безумия».
  Я сказал: «Это еще не все. Прямо перед тем, как вы пришли, я нашел дату второго развода. Рэнди Валенска была зарезана в своей квартире за шесть недель до того, как Диб и Джудит оформили развод».
  Я указал на свой экран. Он подошел и взглянул. Нажал кнопку печати, забрал бумагу и снова сел. Капли пота собрались у линии роста волос. Он вытер их платком. Сжал челюсти и раздул ноздри. Посмотрел на меня.
  «Так о чем мы говорим? Браки Гая распадаются, и он вымещает свою злость на суррогатных матерях? Почему не на женщинах, которые его на самом деле бесят?»
  Я сказал: «Точно не знаю, но, по моим предположениям, это смещение.
  Проецирование гнева и других эмоций на подставные цели. Это основа расизма, и это также распространено среди пограничных личностей. Как и неуместный гнев и искаженное представление о себе. Грандиозность, вознесение себя выше правил — так Тони описывает подход Диба к своему начальству. Его карьера основывалась на изучении символов, и это может быть связано не только с научным интересом».
  «Случайностей не бывает, да?»
  «О, бывают», — сказал я. «Но редко, когда дело касается убийства».
  «А как же первая жена? Она здорова?»
  «Все, что у меня есть, это имя, Адель, я собирался ее разыскать, когда вы приехали. Я решил начать с Университета Рочестера, потому что именно там Диб преподавал до того, как переехал в Блумингтон».
   Он снова встал и указал на мой монитор. «Можно?»
  —
  Пароль Майло в полиции Лос-Анджелеса дает ему доступ к обычным базам данных и нескольким базам данных, недоступным для гражданских лиц.
  Ему не потребовалось много времени, чтобы найти адрес восьмилетней давности для Адель и Конрада Диба на улице Ралей в Рочестере, штат Нью-Йорк. И узнать, что номер социального страхования Адель теперь отслеживается как Адель Банерджи, доктор философии, доцент кафедры классики и женских исследований в колледже Барнард в Манхэттене.
  На портрете факультета Баннерджи изображена симпатичная рыжеволосая девушка в очках лет сорока с открытой улыбкой. Основной интерес: реконтекстуализация произведений Эдит Уортон, чтобы сделать их совместимыми с постфеминистскими перспективами. Она проработала в Барнарде восемь лет, получила постоянную должность после четырех лет.
  Я сказал: «Она выступила намного лучше Диба».
  Майло сказал: «Еще одна причина злиться. Ладно, посмотрим, символизировал ли он кого-то еще».
  —
  Женщина была убита за полтора месяца до второго развода Конрада Диба. Найдя дату своего первого развода, Майло отсчитал все в обратном порядке, начав с двух месяцев ранее. NCIC выдал четырех женщин, убитых в Рочестере в этот период.
  Трое стали жертвами огнестрельных убийств в районах с высоким уровнем преступности. Два из этих дел были раскрыты.
  Четвертой жертвой стала двадцатидевятилетняя секретарша химического факультета университета по имени Криста Лианн Вюрц, которую нашли зарезанной в своей квартире.
  Подвальная квартира в доме на улице Рали.
  В трех кварталах от места, где жили Диб и Адель.
   Никакого изображения Вюрца на NCIC, в газетных сообщениях или в Интернете. Майло позвонил в отдел убийств полиции Рочестера и был соединён с детективом по имени Элизабет Столлер, которая вспомнила об этом деле, но не как следователь.
  «Я была новичком в патруле», — сказала она. «Случилось так, что я ехала вместе с ней, когда поступил этот звонок. D был мудрым человеком по имени Коэн, очень заботливым, пытался убедить меня не смотреть на место преступления, но я была упряма, и он позволил мне. Мерзко, почти обезглавлено. Бедняжку атаковали молниеносно в коридоре возле ее спальни. Как будто она проснулась и ее ударил грабитель. Несколько вещей были взяты, телефон, немного денег, несколько безделушек.
  Глядя на это, я почувствовала тошноту, но не могла показать это Коэну. Час спустя я решила, что справлюсь и стану убийцей. Я даже пыталась заморозить дело Вюрц около трех лет назад, когда меня повысили, но босс сказал нет. Так что это очень хорошо, лейтенант. Странно, но хорошо.
  Майло сказал: «Никаких обещаний, но если я доставлю вам хоть какое-то удовлетворение, вы узнаете об этом первым».
  «Это сделало бы тебя моим Принцем Прекрасным. В чем дело? Можешь рассказать мне подробности?»
  Он дал Столлеру краткое резюме.
  Она сказала: «Профессор типа? Интересно. На самом деле были некоторые вопросы о профессоре химии, настоящем чудаке, который мочился в банки и хранил их. Но у него было алиби. Так как я могу помочь этому?»
  «Очень хотелось бы увидеть материалы дела».
  «Сегодня будет высказано. Адрес?»
  Майло дал ей это. «Ты помнишь, как выглядел Вюрц?»
  «С точки зрения положения тела?» — спросил Столлер.
  «Нет, общая внешность. Начиная с цвета волос».
  «Это просто. Она была морковкой, ярко-рыжими волосами. Кудрявая. Симпатичная, на всех фотографиях она улыбалась. Это тебе подходит?»
  «О да», — сказал Майло. «Не открывай пока шампанское, но начни думать о любимом бренде».
  «Я любительница мартини», — сказала Элизабет Столлер. «Но если вы закроете это, я выпью все, что вы захотите».
   Он повесил трубку, вытер лоб, откинулся на спинку кресла. «Безумие только что стало рациональным.
  Хорошо, мне нужно взять ДНК Диба и сопоставить ее с неизвестной кровью в доме Корди».
  Я сказал: «Ему нужно прийти на другой прием. Я предложу ему что-нибудь выпить. Если он скажет «нет», я посмотрю, к чему он прикасается, и…»
  Он разрезал воздух большой рукой. «Не. Случится».
  «Я не вижу проблемы, Большой Парень. Я понимаю, что он опасен, но он в любом случае должен быть здесь, и у него нет причин подозревать...»
  «Его задница здесь не будет отдыхать, Алекс». Шлепок по дивану. «Если твой IQ самосохранения недостаточно высок, подумай о Робине. Черт, подумай о дворняжке. Ты действительно хочешь, чтобы кто-то вроде Диба узнал, что ты его предал? Что, если я не смогу собрать достаточно, чтобы подать на него в суд? Что, если его отпустят под залог — да, это маловероятно, но в этом и заключается самосохранение: рассчитывать на маловероятное. Нет, мы поступаем по старинке. Наблюдение, он выбрасывает что-то на виду, мы это хватаем. Он этого не делает, мы становимся близкими с его мусором».
  Он взял телефон. «Сейчас же натравлю на это Моисея и Алисию».
  «Не Шон?»
  «Шон уже достаточно натерпелся. Бумажной работы предостаточно, он не будет сидеть сложа руки».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  37
  После того, как Майло ушел, я направился к задней части дома, готовый догнать Робин. Прежде чем я успел туда добраться, служебная дверь распахнулась, и она вошла вместе с Бланш, которая шла на каблуках.
  Читая мои глаза, как верхнюю линию на таблице зрения. «Что он узнал?»
  Я ей рассказал.
  Она сказала: «Это просто ужасно». Она коснулась моей щеки. «Твоя интуиция оказалась точной».
  Затем она отступила назад. «Вы должны оценить этого психопата.
  Очевидно, он сюда не вернётся».
  "Конечно, нет."
  Лучший актер второго плана в драматической роли.
  Она вошла на кухню и налила себе стакан апельсинового сока.
  Я сказал: «Дело в том, что...»
  Она резко обернулась. «Что-то случилось?»
  «Обычно я бы назначил ему еще одну встречу. Если я просто перестану работать над этим делом, это привлечет внимание».
  «С кем бы вы обычно разговаривали дальше?»
  «Я планировала его, потом еще один сеанс с ней. Но я могу запланировать дочь».
  «Вот и все», — сказала она. «Если только ее приведет мать».
  —
   Я позвонил Тони Макманус, чтобы записаться на прием.
  Она сказала: «Приятно слышать от тебя, я готова покончить с этим испытанием.
  Он продолжает звонить мне, говорить приятные вещи. Как будто я клюну на это. Так когда же ты сможешь увидеть мою маленькую милашку?
  «Как насчет завтра в десять?»
  «Десять — это ее занятия йогой, но это важнее. Я не уверен, что она действительно это ценит, в любом случае».
  «Йога?»
  «Приходится сидеть на месте».
  —
  Необремененная Порером, Тони Макманус прибыла ровно в десять. Вся в черном, как обычно, с развевающимися волосами, мрачно сжатыми губами.
  Маленькая девочка, держащая ее за руку, была одета во все розовое, вплоть до оборчатых носков и крошечных украшенных драгоценными камнями кед. Маленькая для своего возраста. Острый подбородок ее матери добавлял пикси-милости.
  Тони сказала: «Доктор Делавэр, это моя драгоценная Филомена. Филли, это доктор Делавэр. Помните, что я вам говорила?»
  «Никаких выстрелов». Мягкий, звенящий голос. Четкая дикция, несмотря на то, что адвокат Диба обозначил ее как недостойную разговора.
  «Точно, куколка, это тот доктор, который никогда не делает уколов».
  Голубые глаза Филомены метнулись от ее матери ко мне и обратно. Не совсем уверена, что она купилась на это.
  Я опустился на колени, чтобы стать ей на один уровень, и улыбнулся. «Твоя мама права, Филомена. Никаких уколов, никогда. Я не буду трогать тебя нигде».
  «Хорошо. Спасибо».
  «Мы собираемся играть и, может быть, разговаривать. Но только если ты этого хочешь».
  Утверждать, а не спрашивать. Осторожно, как обычно, избегать «Окей?», которые часто прикрепляют взрослые, когда предлагают детям невопросы и ложную свободу.
  Это нечестно, и дети это ненавидят.
   Филомена кивнула. Маленькие руки схватились друг за друга, и обе руки начали размахивать взад и вперед.
  Тони сказала: «Милая? Ты слышала доктора?»
  Филомена посмотрела прямо на меня и прошептала: «Да, сэр».
  Тони сказала: «Часть «сэр» она узнала от своего дедушки». Филомене:
  «Дедушка когда-то был полковником. Ты помнишь, как это называется?»
  «В армии».
  «Да, детка. Думаю, дедушка может быть довольно военным, а?»
  Филомена пожала плечами и продолжала смотреть на меня. Как будто искала решение проблемы, которую не совсем определила.
  Милое дитя с нежной бледной кожей и тонким ртом. Золотистые волосы были собраны в одну косу, доходившую до талии.
  Миниатюрная модель ее матери.
  Я встал, указал в сторону офиса и сказал: «Туда».
  —
  Когда мы втроем шли туда, я заметил, что сходство матери и ребенка распространяется и на походку. Филомена шла в ногу с Тони.
  Мой мозг засорился бурей странных и не имеющих отношения к делу мыслей.
  Выглядела ли Корди Ганнетт так в три года?
   Было ли сходство между последней женой Кона Диба и его последней жертва начала так рано?
   Существуют ли детские фотографии Корди? Рената Бландинг накопила альбомы готов поспорить, что там полно Аарона…
  Затем мои мысли переместились в будущее, и стало еще хуже.
  Страшная правда, с которой однажды придется столкнуться этой маленькой девочке.
  Возможно, отсутствие сходства с монстром, сеявшим хаос, окажется небольшой удачей.
  Или это вообще не имело бы значения.
  Когда мы приблизились к дверям офиса, Филомена немного ускорила шаг.
  Счастливый ребенок.
  Насколько далеко заведет ее стойкость?
  Терапия должна быть честной, но, как и в любых отношениях, немного игры может помочь сгладить неровности. Поэтому я попыталась прочистить голову и натянуть улыбку, и к тому времени, как мы вошли в кабинет, я была почти уверена, что это выглядело подлинно.
  С другой стороны, Робин прочитал меня как букварь, так что, возможно, я ошибаюсь.
  Я сказал: «Вот мы и пришли, Филомена. Этот театр для тебя».
  Тони Макманус сказала: «Ух ты, это круто — значит, я тоже могу зайти?»
  "Конечно."
   Ты даже не представляешь, как сильно ты ей будешь нужен.
  Филомена играла ровно двадцать пять минут, а затем ее внимание начало ослабевать.
  Я сказал: «Отличная работа, на сегодня мы закончили».
  Крошечная улыбка. Позволяет себе немного самоудовлетворения.
  Тони Макманус начала сессию в качестве наблюдателя, но вскоре переключилась на работу с телефоном. Она сказала: «И это все?»
  «Это на сегодня».
  «Мы вернемся?»
   Ах, да.
  Я сказал: «В конце концов. Я позвоню, чтобы договориться».
  «Так что ничего срочного».
   Нормальный ли у меня ребенок?
  Я сказал: «Ни одного. Филомена, ты очень умная девочка».
  «Благодарю вас, сэр».
  Она отдала честь.
  Тони сказала: «Опять дедушка. Мне придется с ним поговорить».
  В дверях Тони отвлекла Филомену детской игрой на своем мобильном телефоне и наклонилась ко мне.
  «Доктор, есть ли что-то, на что мне нужно обратить внимание? Я имею в виду, если это станет стрессовым. Я надеюсь, что этого не произойдет, но если».
  Я сказал: «Изменения в режиме сна, аппетита, настроения. Звоните мне, если что-то беспокоит».
  «Я сделаю это. Спасибо».
   С высоты нескольких футов: «Спасибо».
  Тони Макманус сказала: «О, дедушка, это ведь не проблема, правда, доктор?
  Слишком вежливая? Я обещаю вам, что она не слишком ограничена».
  Я сказал: «Вежливость — это хорошо».
  Это, похоже, не помогло, поэтому я сказал: «Филомена — замечательная девушка».
  Это так.
  —
  После того, как они уехали, я вернулся в офис, закрыл театр, сел за монитор и начал составлять схему.
  Яркий 3 года, отл. концентрация внимания, уместная игра и разделение, некоторые свидетельство осознания ситуации.
  Филомена начала с объединения кукол-родителей, но не долго разъединяла их. Спокойные кавказские куклы, мало чем отличающиеся от людей, с которыми она выросла. Я храню их в разных формах и оттенках.
  Сначала она уделяла маме и папе равное количество времени, затем постепенно стала проводить больше времени с мамой и, наконец, убрала папу из поля зрения, поместив его в угол мансарды, где он оставался в компании разбросанной пластиковой мебели.
  На каком-то уровне — понимание основ.
  Так много всего еще предстояло сделать.
  —
  Как только я закончил свои заметки, мне позвонил Шон Бинчи.
  Назначен на бумажную работу. Появилось ли что-то новое в биографии Конрада Диба?
  Я сказал: «Эй, Шон, как дела?»
  «Док, — сказал он, — ничего, если мы поговорим? Всего несколько минут».
  «Конечно. Продолжайте».
  «Эм, я имел в виду лично?»
  «Нет проблем. Что подходит именно вам?»
   «Ну», — сказал он, — «на самом деле я еду домой, и Waze говорит, что Глен — лучший способ добраться до Долины, поэтому я подумал...»
  «Я буду здесь, Шон».
  «Вы уверены, Док? Не хочу навязываться».
  «Не могу быть увереннее».
  «Спасибо, Док. Скоро увидимся».
  Сначала приехал сюда, потом позвонил, чтобы узнать, свободен ли я.
  Что-то беспокоит Шона.
  Он был счастлив с Ларри Дашоффом, и я не мог себе представить, чтобы это могло испортиться.
  Я сохранял любопытство в течение четырех минут, пока не раздался звонок в дверь.
  Когда я открыл дверь, он поправил галстук, поправил документы и сказал: «Я очень надеюсь, что не помешал».
  «Рад тебя видеть, Шон. Заходи».
  —
  Я предложил ему выпить.
  «Нет, я в порядке, док, спасибо большое».
  Мой потрепанный кожаный диван без жалоб принял новое тело. Единственный раз, когда я видел Шона после его возвращения из отпуска, я не заметил, что он похудел. Всегда худой, теперь он был на грани костлявости. Слегка впалые щеки, более выступающий кадык, новые контуры мальчишеского, веснушчатого лица. Как будто он подчинился лезвию скульптора.
  Он сказал: «Еще раз спасибо... Я не хочу создавать вам никаких проблем, и я ценю, что вы нашли мне доктора Дашоффа, и он был супер, действительно помог. Но вы также... вау, я не знаю, как это сказать».
  Он надул губы. «Я не хочу тебя обидеть…»
  «Никаких обид, Шон. Что у тебя на уме?»
  «Хорошо». Два глубоких вдоха. «Вы с доктором Дашоффом разговариваете? Обо мне?»
  «Мы этого не делаем, Шон».
  «Тогда извините», — сказал он. «Итак, даже если вы меня направили…»
   Я научился смотреть на рекомендации как на форму приемного воспитания. Делайте все возможное, чтобы найти нужных людей, будьте доступны, если вы нужны, но в противном случае отпустите.
  Я сказал: «Когда я не услышал ничего иного, я решил, что все идет хорошо».
  «О, да, все идет отлично». Его руки сжались. «Ладно. Теперь я спрошу еще кое о чем, и надеюсь, ты не поймешь это неправильно».
  «Мы с Майло говорим о тебе?»
  Он разинул рот. «Да! Именно. Я имею в виду, если вы это сделаете, я пойму. Вы, ребята, давно знакомы, и я знаю — я понимаю, что если бы вы это сделали, то причина была бы в том, чтобы помочь мне».
  «Мы тебя не обсуждаем, Шон».
  «Не надо. Ладно». Он встал. «Это было быстро, да? Извините, что отнял ваше время».
  Я остался в кресле. «Что тебя на самом деле беспокоит, Шон?»
  Он вздрогнул. Сел обратно.
  «Хорошо, я понимаю, что вы не мой официальный психотерапевт, но могли бы мы поговорить, и это все равно останется конфиденциальным?»
  "Конечно."
  «Не то чтобы я хотел хранить секреты от Лута. Он молодец, я ценю, что он обо мне заботится. Просто… не хочу показаться неблагодарным…»
  Я сказал: «Тебе кажется, что он проявляет чрезмерную опеку».
  Кривая усмешка. «Сегодня ты читаешь мои мысли, Док».
  Легко с открытой книгой.
  Он сказал: «Да, я действительно так считаю. С тех пор, как… нет смысла ходить вокруг да около, когда вы спасли мне жизнь, Док. Вы знаете, что я об этом думаю. Мы говорили об этом».
  Я кивнул.
  «Я никогда не смогу отплатить тебе, Док. Я вечно благодарен».
  «Я был рад быть рядом с тобой, Шон».
  «Наверное, это было для тебя ужасно».
  «Тебе это гораздо важнее, Шон. Так что, если говорить о Майло…»
   «Ладно», — сказал он. «Вот в чем дело. Когда департамент разрешил мне вернуться, я подумал, что снова буду в деле. Но я не особо в деле, Док. Не то чтобы меня дискриминировали. Открыто. Лут назначил меня на наблюдение и прочее, на каком-то уровне я выполняю работу.
  Но бумажной работы стало гораздо больше, чем раньше. Что нормально, если это действительно нужно. Проблема в том, и, может быть, это мое воображение, я не думаю, что это причина. Я думаю, меня держат подальше от того, что департамент называет потенциально конфронтационными ситуациями».
  Ничего похожего на бюрократическое словоблудие.
  Я сказал: «Вы чувствуете, что вас защищают от опасности. Это как наблюдать за Конрадом Дибом. Это как активно участвовать в его аресте».
  «Точно, Док, точно! Этот парень — жестокий психопат, так что, конечно, я понимаю, откуда Лут. Потому что, давайте посмотрим правде в глаза, в последний раз, когда я попал в ситуацию с одним из таких, я... но я извлек урок из этого опыта, Док, и я вижу, что ничто не реабилитирует меня лучше, чем принятие опасности и умение лучше с ней справляться. Я думал об этом миллион раз и чувствую, что готов. Доктор Дашофф согласен. Он говорит, что никто не знает, что у меня внутри, лучше меня, и я говорю, что готов».
  «Во-первых, я не думаю, что ты сделал что-то плохое, Шон, и никто другой так не считает».
  «Может быть», — сказал он. «Но давайте посмотрим правде в глаза, если бы вас там не было — ладно, хорошо, как угодно. Главное, что я извлек из этого урок. Я настороже и готов, и мне нужно вернуться к работе на сто процентов. Чтобы со мной обращались, как с Мо и Алисией. Как с кем-либо еще».
  «Я согласен, Шон».
  «Ты делаешь?» — сказал он. «Ладно, так что, по крайней мере, мне не придется беспокоиться о том, что Лут говорит с тобой, а ты говоришь что-то другое».
  «Сомневаюсь, что он это сделает, но если вдруг это произойдет, я полностью вас поддержу».
  «О, чувак». Глаза Шона увлажнились.
  Я сказал: «Что касается дальнейших действий, я вижу два подхода. Я могу поговорить с Майло и предложить ему сбавить обороты. Никаких гарантий, конечно. И это может сработать против вас».
   Он улыбнулся. «Да, Лута можно… направить по его пути. И, честно говоря, его пути обычно правильны. Но дело не в детективной работе, а в том, что здесь. И здесь». Постукивая себя по груди, затем по лбу.
  «Как сказал доктор Дашофф, никто не знает ваш опыт так, как вы сами».
  Он вздохнул. «Док, у тебя есть манера формулировать вещи... да, это так, как надо. И я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что работаешь против меня. Он бы увидел во мне что-то... инфантильное. Нуждающееся в ком-то, кто за меня заступится. Так что, думаю, мне стоит поговорить с ним самому».
  Я сказал: «Разумеется».
  «Я очень на это надеюсь».
  —
  У двери Шон крепко пожал мне руку, сделал легкое движение, как будто хотел обнять меня, но сдержался. «Док, это было суперполезно. Я действительно хочу участвовать в аресте Диба. Прошлое есть прошлое, а моя жизнь была фантастической, я бы не просил Бога что-либо менять».
  Это сказал человек, которого чуть не сбросили с двадцатичетырехэтажного здания.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  38
  В тот вечер я получил известие от Майло.
  «Ничего драматического с Дибом. Он вышел из квартиры на пробежку, вернулся и больше не появлялся. Алисия и Мозес увидели его в майке, и она сказала, что у него внушительные руки».
  Я сказал: «Мо не был впечатлен».
  «Годзилла может произвести впечатление на Мо. Судя по всему, руки в лучшем случае в порядке, но Диб мягкий во всех остальных местах, руки были в порядке». Он рассмеялся. «В конечном итоге, Диб выглядит достаточно здоровым, чтобы таскать и бросать Каспиана. Что касается получения ДНК, ничего. Его квартира находится в охраняемом здании, а мусор отправляется в мусорные баки на заднем дворе. К сожалению, мусорные баки находятся на закрытой территории, а забирает их частная служба, так что грузовик, вероятно, заводится с помощью карт-ключей. Это означает, что доступа к мусоропроводу Диба со стороны тротуара нет, и до сих пор он не ел, не пил, не чихал, не плевал и ничего не выбрасывал».
  Я спросил: «А что тут недраматического?»
  «Всегда интерпретируешь», — сказал он. «Да, я как раз собирался. Шон нашел свое свидетельство о рождении, он родился в Рауэе, штат Нью-Джерси. Оба родителя умерли. Мама — потому что ее убил папа, а папа — потому что в тюрьме еда на всю жизнь не способствует долголетию. Хотя Мэнсон дожил до восьмидесяти трех».
   Недраматичный. Вероятно, он рассматривал детство Диба как часть оборонительного маневра и предпочел не думать об этом.
  Я спросил: «Сколько лет было Дибу, когда это случилось?»
  «Двенадцать», — сказал он. «Да, да, бедный малыш был травмирован бла-бла-бла. Это была не большая история, пара строк в местной газетной статье, найденной Шоном. У парня действительно есть талант к бумаге. Единственная оставшаяся часть информации касается покойного мистера Хоффгардена. Его Mini Cooper появился в Уоттсе вчера вечером, без шин, лобового стекла, складного верха, радио и сидений.
  Это было любезно предоставлено Алисией через Эла Фримена. Эл ежедневно проверяет все угнанные автомобили в округе».
  Я спросил: «Есть ли у вас идеи, как он туда попал?»
  «Эл предполагает, и я думаю, он прав, что Хоффгарден припарковался на улице, когда направлялся на, как он думал, жаркую ночь с Монтэгом.
  Этот район Венеции печально известен уличными грабежами и GTA. В любом случае, это неважно, этот закрыт, время расставить приоритеты.”
  «Когда ты планируешь забрать Диба?»
  «Если его распорядок дня не изменится, то, возможно, завтра. Я застал Нгуена в хорошем настроении, и он полностью за ордер на арест. Хотя мотив он назвал «чертовски странным».
  «Когда завтра?»
  «Понятия не имею. И увы, мой друг, тебя там не будет, поскольку Диб сидел на твоем диване».
  «С этим не поспоришь», — сказал я.
  Он сказал: «Чёрт, это было слишком просто».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  39
  Это случилось в четыре утра.
  Я узнал об этом в семь утра, после того как проверил свою электронную почту и открыл вложение от Майло под названием « Дело закрыто» , украшенное массой счастливых солнечно-желтых эмодзи.
  Кадры с нательной камеры, которую носил детектив Шон Бинчи.
  Вход в жилой комплекс Конрада Диба осуществлялся с помощью главного ключа, предоставленного компанией GJS Properties, владельцем/управляющим.
  Никаких уговоров не требовалось; у Диба была задолженность по арендной плате за три месяца, началась процедура выселения, и, по словам адвоката компании, GJS была более чем рада «сотрудничать с правоохранительными органами при условии, что арест будет произведен». осуществляться как можно более скрытно, с должным учетом других арендаторы».
  Майло вырезал и вставил это в другое письмо, отправленное в шесть утра через его личный аккаунт. Затем следовал смайлик с высунутым языком и,
  «О, конечно, это было нашим главным соображением».
  —
  Я включил видео.
  Многочисленные шаги, усиленные аудиозаписывающей камерой, напоминали отдаленный топот скота.
  Экран подпрыгивал в такт быстрой походке Шона.
  Дыхание Шона было ровным, но быстрым и немного поверхностным, становилось более хриплым из-за динамиков камеры. Как ритмичный свист, который наполняет вашу голову, когда
   подводное плавание с маской и трубкой или дайвинг.
  Никаких разговоров во время подъема на три пролета лестницы.
  Длинный вид на коридор. Тускло освещено. Бережливый владелец/управляющий.
  Глубокий голос Майло: «Три одиннадцать».
  Шон: «Понял, Лут».
  Снова стук копыт, затем тишина.
  Левая рука Шона вытянута, на конце кулак.
  Тук-тук-тук.
  «Полиция. Откройте».
  Тишина.
  Шон, громче. «Полиция, мистер Диб. Откройте».
  Майло: «Сделай это, открой дверь ногой и подожди».
  Правая рука Шона вставила ключ.
  —
  Ничего в течение пяти секунд.
  Майло сказал: «Войдите», и через динамики камеры раздался более громкий шум.
  Позже я узнал, что их было семь человек. Майло, Шон, Рид, Алисия, трое в форме, все в кевларовых жилетах.
  Правая рука Шона снова вытянута вперед, теперь держа его черный Glock.
  Не то двуручное, которое вы видите у стофунтовых актрис в кино. Уверенный, одноручный захват.
  Спокойно, ни намека на тряску. Молодец, Шон.
  Предварительная запись.
  Луч фонарика скользит по скудно обставленной гостиной.
  Никто.
  То же самое касается кухни/столовой с открытым видом.
  Несколько фонариков светят, ищут. Несколько книг на полу, складной столик для моста, на котором лежат дополнительные тома, и бутылка вина.
  Два дешевых складных стула.
   В углу кислотно-зелёный пуф.
  Твоя базовая установка одинокого парня. Но я сомневался, что Диб способен на одиночество.
  Рука Шона с оружием продолжала вести его через переднюю часть квартиры, а затем направо.
  Направляемся к закрытой двери.
  Когда он потянулся к ручке, дверь распахнулась, и мгновенное изменение равновесия заставило «Глок» дернуться.
  Если вы не готовы, может произойти что-то плохое.
  Шон был готов. Неподвижная рука-пистолет, жесткая, как отрезок арматуры.
  Целится в Конрада Диба. На ногах, в футболке Oxford и спортивных штанах.
  Расположен прямо за дверью.
  Проснулся.
  Улыбаясь.
  Ни тени удивления.
   Добро пожаловать на вечеринку.
  Шон: «Мистер Диб, вы арестованы. Положите руки на затылок».
  Диб: «Конечно, офицер».
  «Поворачивайся медленно».
  «С удовольствием, офицер».
  Диб, казалось, подчинился, когда Шон подошел достаточно близко, чтобы надеть на него наручники. Затем его правая рука нырнула за пояс спортивных штанов.
  Из него вышло что-то коричневое.
  Он поднялся и опустился по дуге к голове Шона.
  Левая рука Шона схватила запястье Диба и резко вывернула его, заставив Диба вскрикнуть от боли.
  Размытые следы драки, когда Майло и остальные двинулись вперед.
  Прежде чем они добрались туда, коричневая штука с грохотом упала на ковер.
  Не говоря ни слова, не дыша, Шон развернул Диба и надел на него наручники.
   Диб сказал: «Очень впечатляет, офицер. Вы, должно быть, ниндзя. Или, может быть, черепашка-ниндзя».
  Затем он запрокинул голову и рассмеялся.
  Ужасный звук.
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  40
  Любой опытный преступник или умный новичок-преступник знает достаточно, чтобы произнести волшебные слова: «Мне нужен адвокат».
  Конрад Диб высказал свою просьбу через несколько минут после ареста, сидя на заднем сиденье патрульной машины, которая отвезла его в окружную тюрьму, и повторяя свои слова для пущей убедительности.
  Вот и всё интервью.
  Округ редко оспаривает доводы о бедности, и довод Диба привел к назначению государственного защитника по имени Саманта Боуэрс. Его арест привел к тому, что его адвокат по разводам отказался от него, а спор об опеке был урегулирован на следующий день: полностью юридически и физически Антуанетта Макманус.
  Боуэрс, который полтора года назад окончил юридический факультет, с энтузиазмом взялся за дело, создавая бумажную бурю и отправляя агрессивные электронные письма Джону Нгуену.
  Он сказал Майло: «Знаешь ту корзину над моим столом? Мой дальний бросок улучшается».
  Затем информация была отправлена Саманте Бауэрс.
  ДНК из кухни на месте преступления Ганнетт/Делаж совпала с ДНК Диба.
  Майло отправил снимки ран Корди «вероятно» в Рочестер и Колумбус и получил оценки относительно убийств Кристы Вюрц и Рэнди Валенски. В файле Вюрц не было ДНК, но детективы в Колумбусе получили смешанный образец жертвы/преступника от Валенски и ожидали результатов в течение шести недель.
   Коричневая штука, которой Диб пытался размозжить голову Шону, была палкой из ореха диаметром в дюйм с четвертью, выдолбленной и заполненной стальным сердечником. Подтверждения того, где Диб ее раздобыл, нет, но Алисия нашла что-то похожее на фотографии в Черном музее Скотланд-Ярда: одно из нескольких орудий в тайнике, изъятых у футбольных хулиганов.
  «Так что, возможно, — сказала она, — он получил это в Оксфорде».
  Майло сказал: «Высшее образование».
  Дубинка была отполирована и покрыта лаком, но древесина редко бывает непроницаемой, а микроскопические частицы крови, обнаруженные в центре цилиндра, совпали с ДНК Каспиана Делажа.
  Далее: находки в складском помещении в Студио-Сити, арендованном Дибом.
  Пять на десять футов — наименьшее помещение, имевшееся на объекте, пустует, если не считать армейского сундука.
  Внутри шкафчика лежали стопки разрозненных бумаг. Майло надеялся найти газетные отчеты о преступлениях Диба, но нашел только магистерскую диссертацию Диба, несколько оксфордских бредней, восхваленных наставником Диба, и четыре черновика докторской диссертации Диба.
  Все это он называл «тарабарщиной».
  Под записями Диба, спрятанными в коробке из миртового дерева с наклейкой сувенирного магазина в Портленде на дне, находилось поддельное жемчужное ожерелье, которое, как «почти уверена» сестра Рэнди Валенски, принадлежало Рэнди, пара очков в золотой оправе, которые, как было подтверждено, принадлежали Кристе Вюрц, и бирюзовый браслет, который ее мать опознала как браслет Корди Ганнетт, теперь, по словам ее мужа, эмоционально раздавленная после того, как узнала о своих «истинных чувствах» к дочери.
  На дне деревянной коробки лежал радужный брелок с изображением гордости без ключей, связанных с Каспианом Делажем.
  —
  Столкнувшись со всем этим, Саманта Бауэрс перешла от праведного негодования к попыткам взять под контроль ущерб, сообщив Нгуену, что она будет «агрессивно и настойчиво» отстаивать свою позицию в отношении ограниченной дееспособности.
   Джон сказал: «Давай, я люблю комедию» и позвонил мне.
  «Ты готов помочь мне развеять эту чушь? Я даже заплачу тебе».
  «Всегда рад помочь, Джон, но ничего не поделаешь».
  "Почему нет?"
  Я рассказал ему о деле об опеке.
  Он сказал: «О... да, это может быть запутанно. Вы принимали непосредственное участие в решении этой проблемы?»
  «Зависит от того, как на это посмотреть».
  «Не совсем, Алекс. Что именно ты сделал?»
  «У меня возникла мысль, и я внес предложение», — ввел я его в курс дела.
  Он сказал: «Вы на самом деле ничего активно не делали , вы просто интеллектуализировали».
  Я сказал: «Вот и всё».
  «Но все равно может быть грязно. Главное, чтобы твое имя не попало в книгу убийств».
  «У меня нет с этим проблем».
  «Я позвоню Майло и удостоверюсь, что ты персона невидимка. А пока, кого бы ты порекомендовал оценить этого придурка?»
  «Есть много хороших людей, Джон. Я уверен, что ты пользовался услугами некоторых из них».
  «Хорошее замечание», — сказал он. «Хорошего вам дня».
  —
  С двумя хорошими людьми, которых я знал, связались. Но до психической оценки дело так и не дошло, потому что Конрад Диб «был совершенно отвращён от мысли, что его признают психически неполноценным».
  Обычно я бы предположил, что это юридическая терминология, но в данном случае я заподозрил прямую цитату ответчика.
  В конце концов, все разрешилось так, как это часто случается даже с самыми ужасными преступлениями, — после запутанных юридических торгашей.
  Ритуал. Все знали результат, но уголовные адвокаты созданы для того, чтобы копаться в грязи и хватать за горло.
   В обмен на признание в убийстве первой степени перед Ганнеттом и Делажем Конрад Диб получил возможность условно-досрочного освобождения от каждого из двух пожизненных заключений.
  Упрощая ситуацию, Нгуен убедил окружных прокуроров в Рочестере и Колумбусе принять заявление Диба об Алфорде. Не признавая вину Вюрца и Валенски, но признавая, что существует достаточно доказательств, чтобы осудить его.
  Еще два пожизненных заключения будут отбываться одновременно.
  Основная цель Диба: избежать суда в Миссури, где смертная казнь все еще могла означать именно это. Отец Валенски сначала возражал, но его убедила жена, бывшая квакерша.
  Диба отправили в Пеликан-Бей, где он начал подавать пространные апелляции от своего имени и от имени других неисправимых.
  Майло сказал: «Он должен быть достаточно умен, чтобы понимать, что это бесполезно».
  Я сказал: «Он, вероятно, сосредоточился на других ребятах. Они считают его полезным, это страхование жизни».
  «А», — сказал он. Он рассмеялся. «Я часто это говорю, когда я с тобой».
  Он постучал по блестящей, поцарапанной деревянной стойке ирландской таверны, где мы сидели последний час. Поверхность, как я понял, мало чем отличалась от палки гикори.
  Он допил пиво и шот, удовлетворенно выдохнул. «Еще один «Чивас» за мой счет?»
  «Я думал, ты никогда не спросишь».
   OceanofPDF.com
   ГЛАВА
  41
  Прекрасным, теплым и ясным днем в Лос-Анджелесе, когда Конрад Диб сидел в камере строгого режима в окружной тюрьме, ожидая транспорт на север, позвонила Тони Макманус и попросила о встрече.
  Я спросил: «Для Филомены?»
  «Нет, только я. И можно поскорее? Мы должны уехать в Кентукки через пару дней».
  Я проверил свою книгу. «Как насчет четырех сегодня?»
  «Отлично. Большое спасибо».
  —
  На этот раз она пришла пораньше. Я только что закончил телефонную конференцию с судьей и был свободен, чтобы оказать ей услугу.
  Как и в прошлые разы, когда я ее видел, она была одета во все черное, но ее струящиеся волосы были небрежно завязаны сзади, отдельные пряди вились, а лицо выглядело изможденным и осунувшимся.
  Я принес ей бутылку газированной воды, открыл ее и протянул ей.
  «Ты помнишь». Ван улыбнулась. Она жадно пила. «Могу ли я начать с вопроса?»
  "Конечно."
  «Когда ты узнал? О нем » .
  «Когда мне рассказала полиция».
   «Не раньше?» — сказала она. «Я не пытаюсь быть грубой, я просто спрашиваю, потому что только что узнала, что вы работаете с полицией. Мне мама сказала.
  Она прилетела, она заботится о Филомене, что позволило мне прийти и поговорить с тобой. Она любительница криминала, читает детективы, смотрит ID. Она все время сидит за компьютером, думая, что может что-то решить. Она нашла тебя и узнала.
  Я сказал: «Польщен, что заслужил внимание твоей мамы».
  «Но вы не расследовали дело Конрада, когда увидели его».
  "Нисколько."
  «Я так и думала», — сказала она. «У моей мамы полно всяких идей. Например, может, ты один из тех типов Шерлока».
  Ее поза расслабилась. «Честно говоря, доктор Делавэр, мама ничего не хотела бы больше, чем познакомиться с вами, чтобы похвастаться перед друзьями».
  Она помрачнела. «Я знаю, что она делает это ради меня, но она высмеивает всю ситуацию. Никакой травмы, просто раздражение. Он получает по заслугам, она никогда ему не доверяла. О чем, конечно, она ни разу не упоминала при мне. В любом случае, я здесь не поэтому. Мама привезла Citation, и как только мы соберемся, она отвезет нас обратно в Кентукки. Филли ничего не рассказали, она и так нечасто его видела, так что это не большая перемена. Но я думаю, что рано или поздно она спросит, и мне нужно знать, что ей сказать. Не сейчас, в будущем. Думаю, меня пугает будущее. Что произойдет и как мне с этим справиться?»
  Я сказал: «Сначала легкая часть. Не поднимай вопрос об отце, пока она сама не поднимет его, а потом скажи ей, что он должен уехать на некоторое время».
  «Технически честный».
  «И сострадательная, Тони. Филли ни в коем случае не должна иметь дело с убийством. Если он действительно не был важным фактором в ее жизни, он исчезнет».
  «Он не был», — сказала она. «Клянусь. Что самое сложное?»
  «По мере взросления она станет любопытной и ей понадобятся соответствующие возрасту ответы. Я не собираюсь готовить их заранее. Лучшим вариантом будет найти местного детского психолога или психиатра и объяснить ситуацию. Если их советы имеют смысл, следуйте им».
  "Если не?"
   «Найди кого-нибудь другого, Тони. Доверься своим инстинктам».
  «Они хорошие?»
  Я кивнул.
  Она сказала: «Это так много значит для меня. Ты поможешь мне найти кого-нибудь?»
  "Без проблем."
  «Спасибо, доктор Делавэр. Думаю, главное, что меня гложет —
  помимо того, что он сделал, помимо того, что я жила с монстром и была слишком тупой, чтобы это осознать, помимо всего этого, мне нужно честно знать, суждено ли моему ребенку быть эмоционально испорченным?»
  "Нет."
  Она моргнула. «Нет?» — сказала она. «Просто так?»
  «Вы обеспечите ее любовью и вниманием и будете работать над развитием ее устойчивости. Будут трудности, но с поддержкой она научится с ними справляться».
  «Вы кажетесь весьма уверенным в себе».
  «Я не преуменьшаю ситуацию, Тони. На пути будут трудности. Подростковый возраст может оказаться особенно трудным, потому что именно тогда подростки борются со своей идентичностью. Но я обнаружил клинически, и есть исследования, подтверждающие это, что люди справляются лучше, чем предсказывают эксперты. При должной поддержке нет причин думать, что Филомена будет искалечена психологически».
  «Как вы определяете надлежащую поддержку?»
  Я сказал: «Если я дам вам стандартный ответ, я не сделаю вам одолжения. Главное — относиться к Филомене как к обычному ребенку и быть доступным, когда она задает вопросы. Я дам вам пару рекомендаций, и если они не сработают, дайте мне знать. Если вам нужно будет связаться со мной в любое время, я отвечу вам».
  Она потянула себя за хвостик. «Под обычным ребенком ты подразумеваешь…»
  «Не опекай ее слишком сильно и не балуй ее слишком сильно. В общем, делай то, что делал до этой ужасной вещи».
  «Ужасная вещь», — сказала она. «Я знала, что он придурок, но… нет смысла думать об этом — ладно, поняла. Это помогает, я действительно это ценю. И я, вероятно,
   захотят протянуть руку».
  У двери она сказала: «Ой, я почти забыла». Вытащив из сумочки чековую книжку, она оторвала чек и протянула его мне.
  Я сказал: «Это слишком».
  «Доктор», — сказала она, коснувшись моей руки, — «пожалуйста, позвольте мне судить об этом. Мне нужно чувствовать себя независимой».
  Прежде чем я успел возразить, она распахнула дверь, сбежала по лестнице и села в свой Range Rover.
  Она резко набрала скорость, приближаясь к красной линии, и тронулась с места, шины завизжали по гравию, вызвав небольшую пыльную бурю.
  Через несколько секунд пыль улеглась.
  Как и любая тишина, которая следует за шумом, особенно приятным.
  Возвращаемся к прекрасному дню.
   OceanofPDF.com
   К Зев
   OceanofPDF.com
   Романы Алекса Делавэра
   Город мертвых (2022)
   Серпентин (2021)
   Музей Желания (2020)
   Свадебный гость (2019)
   Ночные ходы (2018)
   Отель разбитых сердец (2017)
  Разбор (2016)
   Мотив (2015)
   Убийца (2014)
   Чувство вины (2013)
   Жертвы (2012)
   Тайна (2011)
   Обман (2010)
   Доказательства (2009)
   Кости (2008)
   Принуждение (2008)
   Одержимость (2007)
   Унесенные (2006)
  Ярость (2005)
   Терапия (2004)
   Холодное сердце (2003)
   Книга убийств (2002)
   Плоть и кровь (2001)
   Доктор Смерть (2000)
   Монстр (1999)
   Выживает сильнейший (1997)
   Клиника (1997)
   Интернет (1996)
   Самооборона (1995)
   Плохая любовь (1994)
  Дьявольский вальс (1993)
   Частные детективы (1992)
   Бомба замедленного действия (1990)
   Молчаливый партнёр (1989)
   За гранью (1987)
   Анализ крови (1986)
   Когда ломается ветвь (1985)
  ДЖОНАТАН КЕЛЛЕРМАН И ДЖЕССИ КЕЛЛЕРМАН
   Сожжение (2021)
   Залив Полумесяца (2020)
   Мера тьмы (2018)
  Место преступления (2017)
   Парижский Голем (2015)
   Голем Голливуда (2014)
  ДРУГИЕ РОМАНЫ
   Дочь убийцы (2015)
   Настоящие детективы (2009)
   «Преступления, влекущие за собой смерть» (совместно с Фэй Келлерман, 2006) «Искаженные » (2004)
   Двойное убийство (совместно с Фэй Келлерман, 2004) Клуб заговорщиков (2003)
   Билли Стрейт (1998)
   Театр мясника (1988)
  ГРАФИЧЕСКИЕ РОМАНЫ
   Молчаливый партнёр (2012)
   Интернет (2012)
  ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА
   With Strings Attached: Искусство и красота винтажных гитар (2008) Savage Spawn: Размышления о жестоких детях (1999) Helping the Fearful Child (1981)
   Психологические аспекты детского рака (1980) ДЛЯ ДЕТЕЙ, ПИСЬМЕННО И ИЛЛЮСТРИРОВАНО
   Азбука странных созданий Джонатана Келлермана (1995) Папа, папочка, можешь ли ты дотронуться до неба? (1994)
   OceanofPDF.com
   Об авторе
  ДЖОНАТАН КЕЛЛЕРМАН — автор бестселлеров № 1 по версии New York Times , автор пятидесяти криминальных романов, включая серию «Алекс Делавэр», «Театр мясника», «Билли Стрейт», «Клуб заговорщиков», «Twisted», «Настоящие детективы» и «Дочь убийцы».
  Вместе со своей женой, автором бестселлеров Фэй Келлерман, он написал книгу «Двойной Убийство и тяжкие преступления. Вместе со своим сыном, автором бестселлеров Джесси Келлерманом, он написал «Пылающий», «Залив полумесяца», Мера тьмы, Преступление Scene, The Golem of Hollywood и The Golem of Paris. Он также является автором двух детских книг и многочисленных научно-популярных работ, включая Savage Spawn: Размышления о детях, склонных к насилию, и о том, что связано с этим: искусство и красота Винтажные гитары. Он получил премии Голдвина, Эдгара и Энтони, а также премию Lifetime Achievement Award от Американской психологической ассоциации и был номинирован на премию Shamus Award. Джонатан и Фэй Келлерман живут в Калифорнии и Израиле.
  jonathankellerman.com
  Facebook.com/ Джонатан Келлерман
  
  
  Структура документа
   • Титульный лист
   • Авторские права
   • Содержание
   • Глава 1
   • Глава 2
   • Глава 3
   • Глава 4
   • Глава 5
   • Глава 6
   • Глава 7
   • Глава 8
   • Глава 9
   • Глава 10
   • Глава 11
   • Глава 12
   • Глава 13
   • Глава 14
   • Глава 15
   • Глава 16
   • Глава 17
   • Глава 18
   • Глава 19
   • Глава 20
   • Глава 21
   • Глава 22
   • Глава 23
   • Глава 24
   • Глава 25
   • Глава 26
   • Глава 27
   • Глава 28
   • Глава 29
   • Глава 30
   • Глава 31
   • Глава 32
   • Глава 33
   • Глава 34
   • Глава 35
   • Глава 36
   • Глава 37
   • Глава 38
   • Глава 39
   • Глава 40
   • Глава 41
   • Преданность
   • Другие заголовки • Об авторе
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"