Келлерман Джонатан : другие произведения.

Ночные перемещения (Алекс Делавэр, №33)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  
  Джонатан Келлерман.
  Ночные перемещения (Алекс Делавэр, №33)
  
  Ледяной дом. Если отбросить реальность.
  Бульвар Сансет в воскресенье в десять тридцать вечера был легкой прогулкой, прохладный апрельский воздух смягчал интерьер Севильи. Чтобы добраться сюда из моего дома в Беверли-Глен, я проехал через Бель-Эйр и Брентвуд, повернул на юг на четверть мили в Пасифик-Палисейдс, продолжил путь через обсаженные деревьями участки архитектурного возрождения: колониальный, испанский, средиземноморский, греческий, неопознанный.
   Предупреждения о непроходимости на большинстве поворотов; спланированное сообщество, отпугивающее случайных посетителей. Повороты, проложенные GPS, привели меня на улицу под названием Evada Lane, которая через три квартала заканчивается тупиком.
  Построенный в семидесятых годах участок, палисады, но никаких палисадов не видно.
  Это была ровная местность, географически ничем не примечательная, слишком далекая от океана, чтобы кто-то мог почувствовать запах соленой воды.
  На Среднем Западе респектабельная недвижимость среднего класса. В Лос-Анджелесе нет ни одного строения стоимостью менее миллиона.
  Дом, привлекший всеобщее внимание, расположился на конце тупика, словно вишенка на пломбире. Один из амбициозных колониальных домов, возвещаемый белыми колоннами, его кирпичный фасад был подсвечен красным и синим от патрульных машин полиции Лос-Анджелеса. Такое же световое шоу было на черном Range Rover и сером седане Lexus на подъездной дорожке.
   Вся эта мощность любезно предоставлена полудюжиной полицейских машин, кружащих вокруг белого фургона для перевозки. Фургон криминалистической лаборатории стоял рядом, фары выключены, пуст. Никаких признаков следователей коронера; пришли и ушли.
  Офицеры в форме стояли вокруг, ничего не делая. Радиостанции рявкали полицейские вызовы, голоса диспетчеров были безличны, когда они вели хронику злобы и несчастий этого вечера.
  Легкий весенний ветерок; желтая лента развевалась.
  Сразу за лентой, грязно-серая Impala, которая, как я знал, была нынешней машиной детектива Мозеса Рида, стояла рядом с белым Porsche 928, в котором я не раз был пассажиром. Поездка вне службы, которую разделили лейтенант Майло Стерджис и его напарник, хирург-травматолог по имени Ричард Сильверман.
  Рид приехал всего два часа назад, посмотрел и позвонил боссу. Майло, страдающий от благотворительного ужина для работодателя Рика, Cedars-Sinai ER, примчался из Beverly Hilton и позвонил мне.
  «Что случилось?» — спросил я.
  «Сложно, посмотрите сами. Пожалуйста».
  —
  Он встретил меня прямо у входной двери, одетый в бумажный костюм с капюшоном, ботинки и перчатки.
  «Да, я знаю, я похож на гигантский сперматозоид. Тебе не нужно унижаться, технологии почти закончены». Он снял костюм, обнажив обвислый черный костюм с лацканами, оставшимися со времен строительства дома, белую рубашку и серебристый галстук, который, должно быть, принадлежал Рику.
  «Очень GQ » .
  «Почти смокинг?» — сказал он. «Проклятый банкет, мне пришлось выпустить штаны на три дюйма, на четыре было бы лучше — хватит моих проблем, пойдем посмотрим на настоящую».
  Бумажный наряд заставил меня ожидать ужаса и хаоса. Майло открыл дверь на удивление спокойно.
  Двухэтажный вход с полом из вощеного ореха был в центре стола из красного дерева, на котором стояла ваза с шелковыми розами. Бронзовая люстра отбрасывала успокаивающий свет. Слева, вкрадчиво приятные пейзажи заполняли
  белая стена; справа лестница, устланная синим ковром, вела на небольшую площадку.
  Майло продолжал идти прямо, к другой стене, украшенной бра и прерываемой открытым дверным проемом.
  В щель двинулась фигура. Мо Рид, молодой, румяный, все еще в бумажном костюме, но без капюшона. Розовая кожа виднелась сквозь его светлый ежик.
  Местами костюм был тесным, руки тяжелоатлета проверяли прочность древесной массы на разрыв.
  «Лейтенант, док», — отходит в сторону.
  Я последовал за Майло в скромно пропорциональную, красиво обставленную гостиную, которая заканчивалась рядом французских дверей. Сквозь стекло виднелись садовая мебель, трава, деревья. Слева — столовая, а за ней — еще один открытый дверной проем, ведущий в белую кухню.
  Когда людей убивают в их домах, это почти всегда происходит в спальне или на кухне. Майло продолжил идти, пересекая гостиную и поворачивая направо, к закрытой двери.
  Он постучал.
  Женский голос сказал: «Подождите».
  «Это снова я».
  «Одну секунду, лейтенант».
  Дверь открылась, и вошел лаборант в бумажном костюме с бейджиком под именем «И». Йонас. Маска была сброшена, открыв молодое женское лицо цвета какао.
  В одной руке пинцет, в другой — пузырёк, в пузырёк — что-то чёрное и червивое.
  Она сказала: «Еще несколько секунд, и я уйду, сэр, но вы можете войти».
  «Спасибо», — сказал Майло. «Я хочу, чтобы доктор Делавэр посмотрел».
  Я. Йонас посмотрел на меня. «Патоморфолог действительно приехал на место происшествия?»
  Майло сказал: «Другой патолог. Псих».
  Техник окинул меня более пристальным взглядом. «Инес Джонас, доктор. Я бы пожала вам руку, но, очевидно,». Она переместилась вправо, давая мне более полный обзор.
  Комната была уютной и обшитой сосновыми панелями. То, что выглядело как библиотека/кабинет/офис, с заполненным книгами репро-викторианским шкафом и соответствующим столом. Верх стола из тисненой кожи был голым, за исключением зеленого-
   Затененная лампа и стеклянная банка, наполненная леденцами, завернутыми в разноцветную фольгу. Слева от стола была открытая зона. Клетчатый диван и пуфик стояли напротив шестидесятидюймового телевизора.
  Это оставило достаточно места для мужчины, лежащего на деревянном полу между диваном и экраном.
  Если бы у него было лицо, он лежал бы лицом вверх.
  Разрушения, нанесенные всему, что было выше его шеи, свидетельствовали о нападении с применением дробовика, и я спросил, так ли это.
  Инес Джонас сказала: «Вы уверены, доктор, там тонны гранул». Она нахмурилась, когда ее взгляд скользнул туда, где должны были быть руки мужчины. Я уже добралась туда.
  Двойная ампутация запястий, чистые и прямые края. Скованность в конечностях.
  Я ответил: «Все еще в окоченении».
  Майло кивнул. «CI говорит, что в зависимости от температуры, он, вероятно, был убит в течение двадцати часов, возможно, меньше. Она также уверена, что руки были отрезаны посмертно, потому что на культях не было большого кровотечения».
  «Крови было немного, и точка».
  Инес Джонас сказала: «Без шуток. Я нашла несколько маленьких капель на дереве прямо под ним, никаких брызг ни с высокой, ни с низкой скоростью, просто крошечный кусочек стекания отсюда». Указывая на шею, которая наклонилась вправо. Тонкая полоска цвета розового вина тянулась вниз по серой плоти.
  Она протянула пузырек Майло. «Еще одна вещь, которую я нашла, была вот эта, как раз перед тем, как ты вернулся. На полу, под его задницей».
  Он прищурился. «Пластик?»
  «Да, сэр», — сказал Джонас. «Возможно, это просто случайная грязь, которая уже была здесь, и его штаны ее подобрали. Но я думаю, что это похоже на мусорный мешок, и это могло бы объяснить, как они его сюда доставили, не так ли? Потому что его точно не убили здесь. Или не порезали здесь».
  Майло сказал: «Сделано где-то в другом месте, тщательно очищено и упаковано. Как только он здесь, плохой парень делает некоторые тонкие настройки и забирает сумку.
  Да, мне нравится, хорошая мысль».
   Джонас просиял. «Психо-сумасшедшее мышление, но логичное, если ты на этой орбите».
  От взгляда на труп у меня заболели глаза и зубы, поэтому я переключился на визуальное сканирование комнаты. Но труп был таким же безупречным, как и весь остальной дом.
  Я снова посмотрел на бедную безликую душу, стараясь не обращать внимания на кровь и сосредотачиваясь на обыденных деталях, которые порой говорят о многом.
  Не сегодня.
  Средний рост, среднее телосложение, возраст определить невозможно, но редеющие песочные волосы и лысина предполагали средний возраст. Как и одежда: бледно-голубая рубашка с воротником на пуговицах, загорелая ветровка, плиссированные синие джинсы, притворяющиеся брюками, белые носки, белые кроссовки Nike. Карманы джинсов были вывернуты наизнанку.
  Я спросил: «Он так и остался?»
  Джонас сказал: «Нет, доктор. Инспектор пошел искать удостоверения личности и вывернул их. Они были пусты. То же самое и с карманами куртки».
  Майло сказал: «Нет лица, нет рук, нет удостоверения личности, совершенно очевидно, какова была цель. Теперь главный вопрос: как, черт возьми, он оказался здесь, если домовладельцы говорят, что понятия не имеют, кто он?»
  Я спросил: «Где владельцы?»
  «Рядом». Он уставился на тело, нахмурился и поиграл мочкой уха.
  Его большое, бледное, покрытое прыщами лицо напряглось, когда он откинул черные волосы с бугристого лба. Пятнышко какой-то еды с прерванного ужина расположилось прямо над его верхней губой, левее центра. Беловатое, может быть, резиновая курица. Или сыр. В другой раз я бы указал на него.
  Инес Джонас снова посмотрела на меня. «Это странно, лейтенант».
  «Следовательно, психолог. Есть ли какие-нибудь первые впечатления, Алекс?»
  Я спросил: «Кто владельцы?»
  Мой неответ заставил Майло нахмуриться. «Семья, Корвины. Они уехали на семейный ужин в шесть пятнадцать, по воскресеньям, они делают это раз, два в месяц. Обычно они остаются на месте. На этот раз они проехали всю дорогу до Ла-Сьенеги, Лоури, Ресторанного ряда. Они вернулись около девяти, все поднялись наверх, кроме папы, который пришел сюда, чтобы записать шоу на
   его большой экран и находит это. Через несколько мгновений мама спускается вниз, чтобы спросить его, почему он так долго, и кричит, и это заставляет детей спуститься, и теперь это семейное дело».
  Инес Джонас сказала: «Поговорим о добро пожаловать домой».
  Я спросил: «Сколько детей и какого возраста?»
  Майло сказал: «Пара подростков, или молодой — твинер. Они поступили умно и выбежали к черту и постучались в дверь соседа.
  Он тот, кто совершил 911. Если вы уже достаточно насмотрелись, я бы хотел, чтобы вы с ними познакомились».
  Я сказал: «Давайте сделаем это».
  Инес Джонас сказала: «Удачи, лейтенант». Выражение ее лица говорило: « Вы он нам понадобится.
  —
  Мо Рид все еще стоял в дверях, работая со своим телефоном. «Что-нибудь, лейтенант?»
  «Нет, идите домой, патруль может охранять место происшествия».
  «Ты уверен? У меня есть время».
  «Положительно, Моисей», — сказал он Риду о куске пластика. «Может означать что-то или ничего».
  Рид сказал: «Жаль, что эти сумки довольно однообразны».
  «Окровавленный — нет, Мозес. Когда будешь уходить, пусть группа этих людей в форме обыщет сумку в шести кварталах — на предмет чего-нибудь кровавого. Маловероятно, что тот, кто потратил время на то, чтобы отрезать руки и забрать документы, будет настолько беспечен, чтобы выбросить улики напоказ, но мы не можем этого предположить».
  «Я проведу с ними опрос», — сказал Рид. «По пути не заметил никаких переулков или мусорных баков, но в нескольких кварталах к западу есть торговый район, и там должно быть много потенциальных мест для свалок».
  «Отличная идея».
  Рид снял свой бумажный костюм. Его дежурная гражданская одежда состояла из серой футболки Gold's Gym и белых спортивных штанов. Пару раз подпрыгнув на каблуках, он выбежал из дома.
   «Ах, молодость», — сказал Майло.
  Когда мы вышли из дома, я спросил: «Сколько точек доступа?»
  «Если не считать окон, входной двери, служебной двери из прачечной рядом с кухней и тех французских дверей. Когда Корвины вернулись домой, все было заперто, но дверь прачечной выглядит довольно изящно».
  «Есть ли какая-нибудь система безопасности?»
  «Они почти уверены, что не устанавливали сигнализацию».
  «Небрежное отношение к личной безопасности», — сказал я.
  «Хороший район», — сказал он. «Люди убаюкиваются. Система шла вместе с домом, датчики на первом этаже, но не на втором. Как будто плохие парни не могут принести лестницы. Мы искали доказательства наличия лестницы, любого рода помех, но ничего не нашли, а окна на втором этаже были все закрыты.
  Я склоняюсь к тому, что точкой входа будет служебная дверь».
  «Кто-то знает это место? Знает, что замок был изящным?»
  «Это бы все объяснило», — сказал он. «Еще одна причина сыграть в «Знакомство с семьей». Он нахмурился.
  Я сказал: «Эти люди тебя беспокоят».
  «Пока что ничего не говорит о том, что они грязные. Но что-то в них, Алекс...
  Я позволю вам судить».
  
  « Вот тот», — сказал он, указывая на дом справа от дома Корвинов. К югу от вершины тупика, начинающая асьенда, с небольшим обнесенным стеной двориком.
  Серебристый Ford Taurus был припаркован как можно дальше по дороге, упираясь носом в кованые садовые ворота. Ворота были заперты на замок, не освещены, просто черное пространство между завитушками.
  Это заставило меня сделать крюк, чтобы взглянуть на забор Корвинов. Белые деревянные штакетники высотой в три фута.
  Я сказал: «Никакого замка. Символично».
  Майло подошел, чтобы осмотреть, вернулся, качая головой. «Просто протяни руку и отцепи защелку. Не помню, чтобы когда-либо был здесь из-за чего-то неприятного, так что, полагаю, я не могу их винить».
  Мы вошли во двор. Вымощенный речным камнем; очаровательно. Но вблизи экономия, достигнутая при строительстве дома, была очевидна: отслаивающаяся штукатурка, дешевые окна с металлическими рамами, литая дверь из какого-то материала, похожего на дерево, пытающаяся сойти за резную.
  Стоявший на страже в форме открыл дверь Майло и внимательно посмотрел на меня.
  Она должна была оставаться любопытной. Как и в случае с домом смерти, я последовал за своим другом внутрь.
  —
  Этот вход был выложен мексиканской плиткой, потрескавшейся и отколотой на швах затирки. Две ступеньки вели в гостиную, обставленную не совсем белыми сиденьями и разномастными приставными столиками. На стене висел только венок из сухих цветов. Раздвижные стеклянные двери патио представляли собой прямоугольники из черного дерева.
  Крупный, цветущий мужчина с седыми волосами, зачесанными назад и гладко прилизанными, сидел в кресле напротив входной двери. Ему было за пятьдесят, в темно-синей рубашке-поло, брюках цвета хаки, коричневых парусиновых туфлях.
  Диван, перпендикулярный его креслу, содержал худую, рыжевато-белокурую женщину того же возраста, симпатичную, веснушчатую, с раскосыми, мешковатыми глазами, которые, казалось, привыкли к стрессу. Ее одежда еще больше сужала ее: черный кашемировый круглый вырез и сшитые на заказ брюки, черные лакированные балетки, черная сумочка.
  В футе от нее сгорбился и ковырял кутикулу мальчик лет тринадцати или четырнадцати. Длинноногий и веснушчатый с ржавым искусственным ястребом. Его вечерний наряд состоял из сине-белой перфорированной футболки Dodgers, белых шорт для серфинга, высоких кроссовок цвета консервированной зеленой фасоли.
  На самом дальнем конце дивана сидела девочка постарше, может, выпускница старших классов, может, первокурсница колледжа. Мягкая и пухлая, с рыхлым лицом, из которого выглядывали темные глаза, словно изюминки в невыпеченной булочке, она была одета в странно старую цветочную блузку с рукавами-фонариками, узкие джинсы и походные ботинки. Волосы у нее были каштановые, до плеч, гладкие. Пухлые руки, покоящиеся на коленях, подергивались каждые несколько секунд.
  Здоровяк подскочил, сверкнул наносекундной улыбкой и сказал: «Привет, лейтенант», голосом радиодиктора. «Есть что-нибудь о ситуации?
  Ты ведь скоро уберешься и впустишь нас обратно, да?
  Мы с Майло продолжали приближаться.
  «Скоро?» — сказал мужчина. «Нам нужно вернуться».
  Женщины нахмурились и сказали: «Чет».
  «Что?» Мужчина повернулся к ней, улыбка исчезла. «Они не против вопросов. Верно, лейтенант? Информированные граждане — ценный актив для правоохранительных органов». Взгляд на меня. «Новый парень усиливает команду? Отличная идея, чем больше, тем веселее, давайте проясним это безумие, A-sap».
  Он протянул руку. «Чет Корвин».
  «Алекс Делавэр».
   «Приятно познакомиться, Алекс», — он крепко сжал мою руку.
  Он сказал: «Может, стоит представить детектива Алекса, верно, лейтенант? Я Чет Корвин, парень, который платит ипотеку по соседству.
  Видение в черном — моя невеста Фелис, рядом с ней — Бретт, наш звездный игрок первой базы».
  Подмигнул мальчику; ответа нет.
  Чет Корвин взглянул на девушку, словно задумавшись. «На краю дивана со стороны Сибири — дочь Челси».
  Фелис Корвин бросила на дочь быстрый взгляд. Как и Бретт на ее отца, Челси проигнорировала ее. Оба ребенка выглядели так, словно вращались по орбите в далекой галактике. Неспособность их отца заметить это была ошеломляющей.
  Пятый человек вошел в комнату слева — это была столовая и кухня, если такая планировка соответствовала дому Корвинов.
  Невысокий, худощавый мужчина лет сорока, в очках без оправы и с щетиной выходного дня. Лысый, но с коричневыми перьями по бокам узкого лица. Одет для домашнего комфорта в белую футболку, шорты-карго, резиновые пляжные шлепанцы.
  «Пол Вейланд», — сказал он устало.
  Майло сказал: «Спасибо за это, сэр».
  «Конечно», — Вейланд сел в угловое кресло.
  Майло повернулся к Чету Корвину. «Я хотел бы сообщить вам лучшие новости, но боюсь, ваш дом останется местом преступления по крайней мере еще один день, а может и дольше».
  «Дольше? Почему?»
  «Нам нужно действовать тщательно, сэр».
  «Хм», — сказал Корвин. «Не понимаю, зачем это нужно — ладно, у тебя есть работа. Но потом ты сделаешь тщательную уборку».
  Майло сказал: «Есть частные компании, специализирующиеся на...»
  Руки Корвина хлопнули его по бедрам. Он наклонился вперед. «Ты не справишься с этим?»
  «Мы не можем, сэр, но я могу дать вам несколько рекомендаций, а средства можно получить через службу помощи жертвам. Также можно получить компенсацию за временное жилье, но, боюсь, эта сумма не покроет ничего роскошного».
   «Забудьте об этом, мы не являемся получателями государственной помощи», — сказал Чет Корвин.
  «У нас есть жилье в Эрроухеде, так что копите деньги для людей в Комптоне или где-нибудь еще».
  Майло указал на кресло. «Возможно, вы захотите сесть, сэр».
  Корвин остался на ногах. «Я все еще не понимаю, почему — давайте сохранять ясность ума, лейтенант. Произошло что-то безумное, не имеющее никакого отношения к семье Корвин».
  Майло сказал: «Как я уже сказал, сэр...»
  «Если вам нужно действовать тщательно, почему бы вам не собрать достаточное количество персонала, чтобы сделать это своевременно?»
  Фелис Корвин смотрела прямо перед собой. Пол Вейланд достал телефон и прокрутил страницу. Дети затерялись в пространстве.
  Майло кивнул в сторону кресла. Чет Корвин сел. «Ну, я полагаю, ты знаешь, что делаешь».
  Бретт Корвин, все еще играя ногтями, сказал: «Это было похоже на убийство, папа. Они не могут просто так валять дурака».
  Чет уставился на сына. Его взгляд стал жестким. «Конечно, отбивающий».
  Фелис Корвин сказала: «Мы не можем пойти в Эрроухед, у них школа».
  Майло: «Сколько платит эта группа жертв, лейтенант?»
  Майло сказал: «Я не уверен, мэм, но я прослежу, чтобы вы получили правильную контактную информацию».
  "Большое спасибо."
  Чет Корвин сказал: «Что? Какой-то дрянной мотель в паршивой части города? Я думаю, что нет. Что касается школы, дети могут получить свою домашнюю работу и взять ее с собой».
  Фелис Корвин сказала: «Мы это обсудим».
  Бретт Корвин сказал: «Arrowhead было бы круто, мы туда никогда не ходим, я могу там делать домашнюю работу».
  Его мать сказала: «Хорошая попытка».
  Чет хмыкнул и хрустнул костяшками пальцев.
  В ходе обмена репликами Челси не прокомментировала ситуацию. Руки на ее коленях дергались быстрее. Пол Вейланд посмотрел на нее, как будто с жалостью, но ни один из родителей не обратил на нее внимания.
   Чет Корвин сказал: «Назад к основам. Кто этот бедняга в моей берлоге?»
  «Понятия не имею, сэр».
  «Какой псих мог сделать это с домом ?» Мне: «Мы возвращаемся домой, отличный ужин, первоклассные ребрышки, я все еще чувствую вкус пирога. Все выглядит нормально, мы могли бы так и не найти его до завтрашнего утра, но я оставил свои очки для чтения в библиотеке, спустился туда и нашел его».
  Своей жене: «А потом ты спускаешься и кричишь».
  Фелис Корвин сказала: «Вы пробыли там так долго, что я забеспокоилась».
  «Это была не совсем мертвая мышь», — сказал ее муж. «Мне нужно было время, чтобы осознать это, кому бы не понадобилось? Что-то вроде этого, прямо из нашей чертовой гостиной ?»
  «Умирающая комната», — сказала Челси Корвин.
  Все посмотрели на девушку. Она пробормотала.
  Бретт понимающе ухмыльнулся: странная сестра ведет себя предсказуемо.
  Чет и Фелис покачали головами. Единый в недоумении, их странный ребенок.
  Девочка наклонилась и заплакала.
  Пол Вейланд выглядел не в своей тарелке. Хозяин, чьи гости злоупотребили гостеприимством.
  Фелис Корвин подошла к Челси и коснулась плеча девушки.
  Челси отшатнулась. «Все будет хорошо, дорогая».
  «Легко сказать, трудно сделать», — сказал Чет Корвин, глядя на свою дочь и жену с любопытной отстраненностью. «Но мы справимся, Корвины сделаны из крепкого материала, верно, банда?»
  «Полная мерзость», — сказал Бретт Корвин, без особой страсти. Он шмыгнул носом, сглотнул. Улыбаясь, он издевался над сестрой.
  Его мать сказала: «Бретти...»
  Мальчик сделал хриплое движение. «Я видел, рук нет. Блех. Облажались » . Майло: «Может, их выбросили в мусор».
  Фелис сказала: «Бретт Корвин!»
  Челси заскулила. Бретт сказал: «Плакса».
  «Сынок, — сказал Чет, — это действительно немного не по правилам».
   Мальчик развязал кроссовок, закрутил шнурок. «Его лицо было как то, что ты ел на прошлой неделе, итальянская еда. Тар -тар. Блех » .
  Челси Корвин издала рвотный звук, зажала рот рукой и пошатнулась. Панические черные глаза остановились на Поле Вейланде. «Ба-ру?»
  Ее отец спросил: «Что?»
  Вейланд подошел к ней и указал. «Вон там ванная». Правая дверь по пути в его логово. Может быть, в доме Корвинов была соответствующая комната. Я смотрел на другие вещи.
  Рука, которой Челси прикрывала рот, была белой и напряженной. Она запнулась, снова подавилась.
  Чет Корвин сказал: «Иди! Туда же, куда и наш порошок — иди, гвон, не испорти ковер Пола и Донны».
  Девочка убежала, распахнула дверь, захлопнула ее. Сразу же последовали рвота и позывы на рвоту. Смыв в туалете. Еще больше желудочного шума. Еще один смыв.
  Бретт Корвин сказал: «Отвратительно. Это была целая отвратительная ночь » .
  Майло сказал: «Мистер и миссис Корвин, с точки зрения того, где вы хотите остановиться сегодня вечером...»
  Пол Вейланд сказал: «Если это поможет, они могут остаться здесь». Предварительное предложение, но далекое от обязательств. «Моя жена навещает свою мать, у меня три спальни. В двух есть кровати, для другой у меня есть футоны в гараже».
  Фелис Корвин сказала: «Это невероятно любезно с вашей стороны, Пол, но мы не могли навязывать».
  Чет Корвин сказал: «Великодушно с твоей стороны, сосед, глубоко признателен. Но поскольку Arrowhead снят с повестки дня, у меня есть идея получше. Моя корпоративная карточка от компании позволит нам остановиться в приличном отеле». Майло: «По крайней мере на день, который потребуется, чтобы вернуть нашу усадьбу».
  «Мы сделаем все возможное, но не обещаем, сэр».
  «Вы говорите так, будто это место принадлежит вам».
  «На месте преступления, мистер Корвин, мы действительно становимся смотрителями».
  Чет повернулся к Вейланду. «Спасибо, но нет, спасибо, Пол. Дальше мы сами».
  «Конечно», — с облегчением сказал Вейланд.
   Бретт сказал: «Отель, круто. Давайте сделаем тот, что возле Magic Mountain?»
  Фелис сказала: «Что мы будем делать с одеждой, зубной пастой, пижамами. Твоим средством от храпа, Чет?»
  Упоминание об этом приборе заставило ее мужа напрячься. «Есть такая вещь, как багаж, дорогая. Лейтенант, я уверена, что вы найдете способ сопровождать нас по соседству, чтобы мы могли взять несколько необходимых вещей, не нарушая ваши процедуры».
  «Боюсь, что нет, сэр. Нам нужно строго сохранить место преступления. Если вам нужно что-то купить, фонд жертв также...»
  «Мы не жертвы». Жене: «Хорошо. Мы купим все, что нам нужно, и я обещаю не пилить дрова».
  «Да, конечно», — сказал Бретт, открыв рот и влажным голосом шмыгнув носом.
  Его мать схватила его за руку. «Прекрати».
   «Что?» — сказал он.
  Дверь туалетной комнаты открылась, и Челси, шатаясь, вышла из нее. Лицо ее было мокрым, пряди волос прилипли к щекам.
  «Это тебе подходит?» — сказал ее отец. «Мы не хотим аварии».
  Девушка опустила голову.
  Молчание матери.
  Челси снова села, отвернувшись от всех.
  Чет Корвин сказал: «Можем ли мы хотя бы взять наши машины?»
  «Их уже проверили, мистер Корвин, это точно».
  «Оооо, CSI », — сказал Бретт. «Эй, пап, ты что, серийный убийца?»
  Провел пальцем по горлу и вытаращил глаза.
  «Сынок, тебе, пожалуй, стоит остыть».
  "Почему?"
  «Я ценю твой юмор, чемпион, но...»
  «Это отвратительно», — сказал мальчик, выпятив нижнюю челюсть. «Вы не можете сделать это не-отвратительным».
  
  "Сын-"
   «Прекратите!» — сказала Фелис. «Все, прекратите. Мы тут болтаем, как будто ничего не произошло, и нас волнует только зубная паста. Это трагедия.
  Бедняга » . Майло: «Я очень надеюсь, что ты узнаешь, кто он. Ради его семьи».
  Пол Вейланд кивнул.
  Фелис улыбнулась ему.
  Чет Корвин наблюдал за обменом репликами. «Хорошо, у нас есть консенсус по поводу сочувствия. Так что теперь мы можем идти?»
  Майло сказал: «Мы хотели бы поговорить с каждым из вас индивидуально».
  «Правда», — сказал Чет.
  «Ненадолго, сэр, достаточно, чтобы получить некоторые основные показания».
  «А сколько это будет «ненадолго», лейтенант?»
  «По несколько минут каждый».
  «Ну», сказал Чет, «лично я не против, не то чтобы мне есть что добавить. Но дети, их должен сопровождать взрослый, верно?»
  «Я не слабак», — сказал Бретт.
   «Бретти», — сказала Фелис.
  Нижняя челюсть высунулась. «Что? Я могу сделать это сам. Я хочу это сделать».
  Она посмотрела на мужа. Он пожал плечами.
  Она сказала: «Я полагаю, если это будет кратко, и вы обещаете быть деликатным, лейтенант».
  «Честь скаута», — сказал Майло.
  «Ты был разведчиком?» — спросил Чет. «Я сделал Орла, самого молодого в моем отряде, рекордным по количеству значков. Ладно, вперед, детишки. Сильная штука, Корвины, вплоть до короля Ричарда».
  Никто не спросил Челси, как она себя чувствует. Майло подошел к ней. «Ты не против поговорить с нами наедине?»
  Его голос был мягким, нежным. Девушка подняла глаза.
  они не нужны », — сказала она. «Я даже могу пойти первой».
  
  Бретт оспорил предложение Челси, и началась перепалка: мальчик ругался, когда осмеливался ругаться, а его сестра молча ухмылялась .
  Фелис Корвин сказала: «Очевидно, они не в состоянии. Я передумала, лейтенант».
  Майло сказал: «Конечно». Он поручил женщине-полицейскому ждать снаружи с детьми и Фелис, пока мы разговариваем с Четом.
  Место встречи было в нескольких шагах, кухня Пола Вейланда, смесь девяностых с обычными белыми шкафами и черным гранитом. Прилавки были завалены коробками из-под пиццы на вынос, ведрами KFC, пустыми банками из-под газировки.
  Чет Корвин спросил: «Замешиваешь, Пол?»
  Вейланд слабо улыбнулся. «Уберусь до возвращения Донны».
  «Она не лезет в твое дело, да?»
  Вейланд нахмурился, указал на круглый кухонный стол с четырьмя стульями. «Это вам подойдет, лейтенант?»
  Майло сказал: «Отлично, мы это очень ценим».
  «Никаких проблем». Вейланд подавил зевок. «Извините. Что-нибудь еще я могу сделать? Что-нибудь выпить?»
  Чет Корвин спросил: «У тебя есть Macallan Twenty-Four?»
  Вейланд слабо улыбнулся. «Выше моей зарплаты, Чет».
  «Школьный совет становится скупым…»
   Майло сказал: «Нет, спасибо, мистер Вейланд. Можете свободно идти куда угодно в вашем доме или на улицу».
  Чет сказал: «Он свободный агент, а мы... какая система».
  Вейланд сказал: «Я пойду в свой кабинет и разберусь с бумагами».
  Чет сказал: «Донна...»
  Майло прервал его взмахом руки. «Еще раз спасибо, сэр».
  Чет Корвин сказал: «Повезло тебе, Пол. Твой дом — не место преступления » .
  Вейланд ушел, поджав губы и выдохнув.
  Майло достал блокнот и ручку.
  Чет выгнул бровь. «Вы, ребята, не перешли на карманный компьютер?»
  Майло улыбнулся. «Давайте пойдем сегодня вечером, мистер Корвин».
  «Нечего обсуждать. Мы вышли из дома в шесть пятнадцать, семейный ужин, как я и говорил».
  «Вы делаете это регулярно».
  «Еще бы, семья, которая обедает вместе...» Корвин искал остроту, не смог, нахмурился. «Мы стараемся два воскресенья в месяц, иногда пропускаем, когда я в отъезде, но мы прикладываем усилия».
  «Каким бизнесом вы занимаетесь?»
  «Старший вице-президент и руководитель западного региона в Connecticut Surety, Auto, Home and Transport».
  "Страхование."
  «Перестрахование. Не жизнь, не медицина, ничего сомнительного. Я занимаюсь только страхованием от несчастных случаев, за исключением страхования автомобилей владельцев домов. Крупные грузоперевозки, судоходство, железнодорожные перевозки, междугородние грузоперевозки. Я отвечаю за Калифорнию, Орегон и Вашингтон, Аляску, когда наш канадский представитель не может приехать. Безумное место, Аляска, транспортные самолеты падают в снежные бури».
  «Похоже, предстоит много путешествовать».
  Чет откинулся назад и скрестил ноги, воодушевляясь темой. «Да, я везде устраняю неполадки. Сейчас немного меньше, кое-что можно сделать с помощью фейстайминга». Заговорщицкая ухмылка. «Больше времени для гольфа, в этом году я отработал свой гандикап на два пункта ниже. И все же, да, я много путешествую. Помимо прямых дел есть и вспомогательные — съезды, встречи в
   «Главный офис в Хартфорде. Я занимаюсь огромной зоной обслуживания. Одни только грузовики — это три четверти миллиона миль в год».
  Я сказал: «Много ответственности».
  «Ты прав, Алан. Широкие плечи».
  Майло сказал: «Итак, ты сегодня ходил на семейный ужин».
  «Как я уже говорила в первый раз, обычно мы идем куда-нибудь поближе, невеста любит легкую еду, вы знаете женщин. Дети выбирают пиццу, итальянская подходит для этого, потому что она может получить салат, много итальянских ресторанов поблизости. На этот раз я сказала, что пришло время перемен, это будет мясо, отборное, без ограничений, чем краснее, тем лучше. Мне нужно было топливо, верно? Должно было быть Lawry's, верно? Если невесте это не понравилось, она могла заказать салат. В конце концов она заказала хвосты лобстера, а все остальные заказали мясо, железо в крови».
  Он усмехнулся. «Холестерин-эрама».
  Майло сказал: «До Ла-Сьенеги ехать долго».
  «Еще бы», — сказал Корвин. «Воскресенье, неизвестно, с чем можно столкнуться. Поэтому мы выехали пораньше. Оказалось, что мы спокойно доехали до Западного Голливуда, а потом начались какие-то строительные работы, перекрытые полосы. Но мы успели точно в срок, я рассчитал время идеально».
  «И ты вернулся…»
  «То же самое, что я сказал тебе в первый раз», — сказал Корвин.
  Майло улыбнулся.
  «Ладно. Что я сказал — около девяти, да? Все еще говорю это, не могу сказать ничего более конкретного, потому что я не проверял, зачем мне это? ETD я могу вам сказать, потому что я установил расписание, так что, очевидно, мне нужно было проверить старый Roller».
  Сверкнув стальным «Ролексом», он вытянул голову вперед. Его шея была мясистой, тауриновой. «Это работа для вас, лейтенант? Точное ETD, приблизительное ETA обратно на базу? Не то чтобы я понимал, почему все это имеет значение».
  Майло нацарапал: «Итак, ты вернулся домой около девяти и пошел в свою берлогу
  —”
  «Чистая случайность», — сказал Корвин. «Первоначальный план был наверстать упущенное по телевизору, записанному на DVR, единственное, в чем мы с невестой сошлись во мнении, — это Даунтаун Эбби, я
   как история, она в одежде и все такое. У нас было два эпизода, записанных на пленку».
  «Ты пошёл искать свои очки для чтения».
  «У меня их не было в ресторане, но поскольку я заранее знал, чего хочу, меню не имело значения. За исключением оплаты счета, для этого я одолжил очки невесты». Он рассмеялся. «Розовые девчачьи очки, Бретт подумал, что это был провал, к счастью, в помещении было темно...»
  «Итак, ты спустился вниз...»
  «Спустился вниз, увидел это, и бум», — сказал Чет Корвин, ударив кулаком по ладони. «Не было никакого запаха, ничего, что могло бы меня предупредить, это просто было там. Я был немного сбит с толку, кто бы, черт возьми, не был? Ты в своем собственном доме и находишь это ? Я имею в виду, это безумие. Это абсолютное безумие » .
   Это. Это. Не он.
  Деперсонализация тела по какой-то причине? Или просто Чет есть Чет?
  Майло сказал: «Вы были там достаточно долго, чтобы ваша жена успела спуститься».
  «Это, — сказал Корвин, — это была моя вина, лейтенант. Мне следовало не пускать ее, но, честно говоря, я все еще был немного сбит с толку. Она увидела и начала кричать во весь голос, и это сбило с толку детей, и теперь они это видят. Она отталкивает их, бежит к входной двери, я говорю, куда ты идешь, а она не отвечает. Поэтому я следую за ней, она оглядывается и направляется сюда, к Полу и Донне. Мы звоним в звонок, он подходит к двери, Фелис совершенно напугана, она что-то тараторит, я беру на себя ответственность и четко объясняю, что готов вам позвонить, ребята. Потом я понимаю, что не взял свой телефон. Так что Пол звонит вам, ребята».
  Перемещая вес. «И вот мы здесь, команда».
  Майло сказал: «Мистер Корвин, некоторые из вопросов, которые мы вам задаем, могут показаться глупыми, но нам все равно нужно их рассмотреть. Начнем с того, можете ли вы назвать кого-нибудь, кто мог бы за этим стоять?»
  «Отрицательно».
  «Есть ли кто-то, кто хотел бы нацелиться конкретно на ваш дом?»
  «Тот же ответ», — сказал Корвин. «Какой целью мы были бы?
  Выбросить тело? Это же не навредило нам напрямую».
  Майло сказал: «Это может быть психологическое нападение».
   «Да, ну, это не имеет к нам никакого отношения, мы это переживем и пойдем дальше. Никаких этих посттравматических расстройств, которые я всегда слышу от водителей».
  «Ладно... есть идеи, как тот, кто это сделал, проник внутрь?»
  «Если бы мне пришлось угадывать, лейтенант, я бы сказал, что это служебная дверь. Всегда напоминайте невесте запираться, она становится беспечной. То же самое и с сигнализацией, она умная девчонка, но рассеянная, как профессор, которой она была раньше».
  «Профессор чего?»
  «Начальное образование. До этого она была учителем. Потом заместителем директора. Сейчас она работает в LA Unified, разрабатывает учебную программу.
  Важная работа, всякие обязанности. Видно, как она запуталась».
  «Она находится в главном офисе округа, в центре города?»
  «Нет, спутник, Долина, Ван-Найс. Пол в офисе в центре города, вот как они с Донной узнали о доме — они арендуют его, а не владеют.
  Феличе им рассказала.
  «Чем мистер Вейланд занимается в округе?»
  «Обыщите меня», — сказал Корвин. «Они не учителя, какие-то бумажники — он и Донна, оба. Пару лет назад они познакомились с невестой на симпозиуме или что-то в этом роде, она сказала им, что соседняя дверь освобождается».
  «Кто владелец?» — спросил я.
  «Понятия не имею. С тех пор, как мы переехали, его сдавали в аренду».
  «Как давно это было?»
  «Шесть лет». Корвин коснулся груди. «Купил свой, когда меня перевели из Bay Area, пришлось уменьшить размер собственности в этом прекрасном месте в Mill Valley, но нам повезло, грянула рецессия, и мы украли это место».
  «Итак, — сказал Майло, — ваша задняя дверь могла быть не заперта, а сигнализация отключена».
  «Я уверена, что сигнализация была выключена, иначе компания прислала бы мне сообщение. Что касается двери, я уверена, что она оставила ее открытой». Подмигивание и улыбка. «Не говори ей, что я это сказала, иначе ты пособничаешь и подстрекаешь мужа к насилию».
  Майло улыбнулся в ответ, проверил свои записи. «Твоя жена сказала мне, что заперла его».
   Корвин пожал плечами. «Знаете, как это бывает, ребята. Выбирайте свои битвы».
  Майло перевернул страницу. «Какие-нибудь странные события были в последнее время, сэр?»
  "Как что?"
  «Повешенные телефонные звонки, необычные транспортные средства, припаркованные на улице или проезжающие по ней».
  "Неа."
  «Кто-нибудь, кто не выглядел как чужак?»
  «Ничего», — сказал Корвин. «Абсолютно ничего».
  Я спросил: «Были ли какие-нибудь конфликты между соседями?»
  "Как что?"
  «Споры по любому поводу».
  «Нет, тут тихо, ладно, вот, я просто кое-что вспомнил».
  Он поднял палец. «С другой стороны от нас живет чудак, сосед.
  Я не говорю, что он что-то сделал, но, чувак, он другой».
  Майло взял ручку. «Кто это?»
  Корвин взглянул в сторону. «Может, мне не стоило ничего говорить. Я не хочу, чтобы это дошло до него».
  «Не будет, сэр», — сказал Майло. «Мы собираемся опросить всех ваших соседей, так что разговор с кем угодно станет обычным делом».
  «Да, но мне нужно — как я уже сказал, он странный».
  «У тебя были с ним проблемы?»
  «Не как таковой».
  "Но…"
  «Ничего», — сказал Корвин. «Он просто странный, так что не вмешивай меня». Полуулыбка. «Честь скаута?»
  Майло перекрестился.
  «Ладно. Его зовут Тревор Битт, он пишет комиксы или что-то в этом роде».
  «Чем он странен?»
  «Живет сам по себе, держится особняком, никаких посетителей я не видел. Он никогда не выходит, кроме как чтобы вынести свои канистры на обочину или когда уезжает на шумном пикапе — Dodge. Если вы случайно окажетесь там и поздороваетесь, он сделает вид, что не слышит».
   Я сказал: «Не общительный парень».
  «В своем мире, Алан», — сказал Корвин. «Встретишься с ним, увидишь.
  Но мы никогда не давали ему повода докучать нам. Однажды мы получили его почту, и я ее принесла. Он ее взял, даже сказал спасибо. Но я видела, что он не это имел в виду. В следующий раз, в день банок, он меня проигнорировал. Странно».
  «Комиксы», — сказал Майло.
  Корвин сказал: «Вот что они говорят: я читаю документальную литературу».
  «Кто сказал?»
  «Я не знаю, я просто услышал — погуглите его. Может, я неправильно расслышал, и он глава Финляндии или что-то в этом роде».
  «Как долго мистер Битт живет здесь?»
  "Ты им интересуешься? Слушай, я не хотел открывать какую-то банку с червями".
  «Вы этого не сделали», — сказал Майло, «но на данном этапе нам нужно разобраться во всем. Как долго мистер Битт был вашим соседом?»
  Корвин нахмурился. «Он переехал, я хочу сказать, через два года после нас.
  Итак, четыре года, плюс-минус? Я принесла ему бутылку вина. Никто не ответил у двери, поэтому я оставила бутылку на пороге. На следующий день ее уже не было, но не было ни единого слова благодарности. Когда мы получили его почту во второй раз, ее принесла невеста. Я предупредила ее, что он будет пренебрегать ею. Она чувствительна, синяки как персик. Я называла ее так. Моя персиковая Джорджия, она провела некоторое время в Атланте в детстве, отец преподавал в Эмори.
  Я спросил: «Битт ее оскорбил?»
  «Она не сказала, что он не тема для разговоров. Это все, что я могу вам о нем рассказать».
  «Еще на кого в этом районе нам стоит обратить внимание? Даже если это кажется маловероятным».
  «Ни одного, Эл. Все это маловероятно. Что это случится с нами».
  —
   Майло сделал обычное повторение вопросов, которое часто вытягивает информацию. С Корвином этого не произошло, и мы проводили его из кухни. Бретт сидел ближе к матери, дурачась со своим телефоном. Челси стояла в конце комнаты, уставившись на черное стекло.
  Майло сказал: «Я знаю, что уже поздно, так что давайте поговорим с детьми прямо сейчас, миссис».
  Корвин. Давайте начнем с Челси».
  Фелис покачала головой. «Вы слышали, что я сказала раньше, лейтенант. И на самом деле, мы с детьми это обсуждали, и им совершенно нечего предложить. Извините, но так оно и есть».
  Майло спросил: «Сколько тебе лет, Бретт?»
  "Четырнадцать."
  «Челси?»
  Нет ответа.
  Фелис сказала: «Ей семнадцать. Они оба несовершеннолетние, поэтому я беру на себя ответственность. Они ничего не знают, и я не хочу, чтобы их страдания усугублялись».
  Майло сказал: «Справедливо, мэм. Но дети, если вы что-то придумаете, расскажите родителям...»
  Челси пробормотала: «Чушь собачья». Повернувшись, она посмотрела на нас, сосредоточившись на своей матери, сверля взглядом. «Я могу говорить, мне все равно, что говорят другие».
  Чет Корвин сказал: «Следите за своим тоном, юная леди».
  «Чушь».
  Фелис Корвин сказала: «Чельц...»
  «Чушь, я могу говорить». Дрожание нижней губы лишило заявление силы.
  «Чельц, ты сказал, что тебе нечего им сказать».
  «Но если бы я это сделал, я бы смог».
  «Но если бы я это сделал, я бы смог», — сказал Бретт детским голосом. «Оооох».
  Его сестра повернулась к нему. «Отвали, маленький подтиратель задницы...»
  Бретт покачал головой и замахал руками в джазовом стиле. «Ооооох...»
  Челси плюнула на пол. « Ант -дик. Я видела это, и ты тоже».
   Теперь ее очередь ухмыльнуться. Бретт побагровел и начал подниматься. Мать удержала его, положив руку ему на плечо. Он извивался. Ткнул в воздух одним пальцем в салюте.
  « Карлики », — сказала Челси.
  Мальчик изо всех сил пытался оторвать руку Фелис.
  Она удержала его обеими руками. «Не смей, Бретт Корвин».
  Бретт откинулся на спинку дивана, рыча. Вспышки красного и синего, когда он оскалил зубы. Дизайнерская ортодонтия.
  Челси сказала: «Не годится гонада».
  Чет Корвин, ошеломленный, ничего не сделал во время обмена репликами, переводя взгляд с одного своего отпрыска на другого.
  Фелис оттолкнула Бретта и погрозила пальцем Челси. Вскочив на ноги, она выдавила слова сквозь сжатые губы. «Оба. Тебя. Заткнись.
   Вверх!"
  Мгновенное выполнение.
  «Бар -бар -ианы!» Она повернулась к нам, сверкнув ледяной улыбкой. «Очевидно, я доказала свою точку зрения. Вот что произойдет: я сейчас с тобой поговорю, и тогда мы закончим». Мужу: «Понаблюдай за ними как следует и найди приличный отель. Убедись, что там хороший Wi-Fi».
  Лицом к нам, спиной к нему.
  «Дорогая», — сказал он, взглянув на Челси, затем на Бретта.
  Девочка задрожала, мальчик закипел.
  Фелис Корвин сказала: « Ты займись ими. Для разнообразия » .
  
  Фелис Корвин пошла впереди нас на кухню Вейландов. Мы сели, но она осталась на ногах. «Я целый день за столом. Мой мануальный терапевт говорит мне, чтобы я поднимала задницу, когда у меня есть возможность. Что вы хотите знать?»
  Майло сказал: «Давайте пойдем сегодня вечером. Твой муж сказал, что ты ушла на ужин в шесть пятнадцать».
  «Если он это сказал, значит, это правда».
  Мы ждали.
  «Извините», — сказала она. «Я на грани. По понятным причинам. Да, это звучит правильно».
  «Вы прибыли в Lawry’s в…»
  «Когда бы Чет ни сказал. Я не смотрю на часы».
  «Вышел на обычный воскресный ужин».
  «Нормально. Интересное слово». Она тряхнула волосами. «Извините, еще раз. Да, это был просто очередной прием пищи, никакого особого случая. Мы стараемся выходить куда-то с ними двумя». Она рассмеялась. «Цивилизация и все такое. Честно говоря, я в ужасе от того, что вам только что пришлось увидеть».
  Я сказал: «Они испытывают большой стресс».
  «Конечно, они такие, но я не буду вас обманывать, это началось давно, они никогда не ладили. Ничего общего, но это не объясняет этого». Она пожала плечами. «Бретт отличный спортсмен, он в целом неплохо справляется со школой.
   Челси...» Она вздохнула. «Ей семнадцать, но она все еще учится в десятом классе. У нее есть проблемы с моторикой, а также когнитивные и перцептивные проблемы, поэтому спорт отменяется, а учеба — это вызов. Это делает ее очевидной мишенью, а Бретт может быть недобрым — не знаю, зачем я тебе это говорю». Она всплеснула руками. «Вероятно, как раз то, что ты сказал, стресс».
  Майло сказал: «Мы ценим, что вы нашли время...»
  «Конечно. Мы можем продолжить?»
  «Конечно, мэм... значит, вы поужинали и вернулись около девяти.
  Расскажите нам, что произошло потом.
  «Мы все поднялись наверх, затем Чет спустился вниз за своими очками, и я услышал этот безумный шум. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он кричит.
  Как будто у него что-то болело. В последний раз я слышал об этом, когда у него был простатит».
  Этот факт Чет предпочел опустить, подчеркнув эмоциональность своей жены.
  «Моей первой мыслью было: у него сердечный приступ. С его весом и всем мусором, который он вводит в свой организм. Поэтому я побежал вниз, увидел, как он стоит там и смотрит на что-то. Потом я понял, что это было».
  Она покачала головой. «Бедный, бедный человек. Он все еще не может прийти в себя. Наш дом? Насколько это безумно?»
  Мы дали ей время. Она заполнила его ничем.
  Майло посмотрел на меня.
  Я сказал: «После того, как ты увидел...»
  «О, Боже», — сказала она, закрыв глаза, а затем снова открыв их. «Я действительно не хочу об этом думать. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь выкинуть этот образ из головы».
  Ее веки затрепетали. Красивые карие ирисы остановились на мне. «Как вы, люди, делаете это, день за днем?»
  «Время имеет тенденцию...»
  «Так они говорят, я надеюсь, что это правда». Она постучала себя по лбу. «Потому что сейчас он просто сидит здесь, как… я даже не хочу засыпать сегодня ночью, боясь того, что мне приснится».
  Она села, выдохнула, заправила волосы за левое ухо. Заметив коробку с салфетками Kleenex, она схватила салфетку, скомкала ее и передала из руки в руку.
  «Все звенит » .
   Я сказал: «Это ужасно».
  «Думаю, мне нужна вода».
  Майло нашел стакан, ополоснул и наполнил его.
  «Спасибо». Неуверенные глотки, затем глубокий глоток. Она моргнула.
  "Извини."
  «Не за что извиняться», — сказал я. «Можем ли мы продолжать?»
  "Конечно."
  «Итак, вы с мистером Корвином стояли там...»
  «Мы оба в панике. Цвет лица Чета мне кажется отвратительным, багровым, у него проблемы с давлением. Я думаю: « О, черт, будет двое мертвых» тела, что, черт возьми, мне делать? »
  Она выпила еще воды, промокнула пот с боков носа. «Если бы мы оба были предусмотрительны и вели себя тихо… но мы не были, и это расстроило детей, и как только я их увидела, я перешла в режим мамы, не желая, чтобы они это видели. Но я была недостаточно быстрой. В этот момент начался полный хаос, Бретт кричал и кричал, как это отвратительно, Челси просто стояла там.
  Между тем, Чет, как обычно, инертен — то, что вы только что видели. Прирос к месту, и я пытаюсь вытолкнуть детей из комнаты, и теперь Бретт получил удовольствие, и он белый как привидение. Они оба, Челси была ошеломлена с самого начала. Как вы видели, Бретт пришел в себя, он не из тех, кто... медлит.
  С другой стороны, Челси... это последнее , что ей нужно».
  Я сказал: «Мы можем дать вам направление на терапию».
  «А ты можешь?» — сказала она. «Это мило, может быть, в какой-то момент. Но не сейчас, Челси ненавидит терапевтов, мы пробовали пару, они с треском провалились.
  Что я могу сказать? Я выбираю свои битвы».
  То же самое сказал ее муж о дебатах с ней.
  Семья, которая воспринимала жизнь как зону военных действий?
  Я спросил: «Значит, вы понятия не имеете, кто может быть жертвой?»
  «Конечно, нет! Зачем мне это?»
  «Нам нужно спросить».
  «Правильная процедура?» — сказала Фелис Корвин. «Я поняла, я работаю в Лос-Анджелесе
  «Единый, все дело в процедурах, многие из которых просто глупые. Нет, я понятия не имею. И я не могу сказать вам, почему они бросили его в нашем доме».
   Она закусила губу. «То, что они сделали с его руками, — это было для того, чтобы скрыть его отпечатки пальцев?»
  «Может быть».
  «Я надеюсь, что это так. Потому что если это какая-то безумная сатанинская штука, то это напугает меня до смерти».
  Я сказал: « Наиболее вероятная причина — сокрытие улик».
  «Но ничего не гарантировано». Странная улыбка. «Учитывая сегодняшний вечер, это довольно очевидно».
  Я посмотрел на Майло, и он взял на себя инициативу, затронув ту же тему, что и с Четом. Повешенные звонки, странные машины, все необычное.
  Идентичные отрицания от Феличе. Первый признак согласия между ними.
  Они никогда не узнают.
  Майло закрыл свой блокнот. «Так что это довольно тихий район, миссис».
  Корвин».
  «Не уверен, что назвал бы это районом. Это подразумевало бы соседство».
  «Недружелюбное место».
  «Не дружелюбные и не недружелюбные, лейтенант. Просто куча домов, примыкающих друг к другу. Я вырос в Индиане и Джорджии, у нас были квартальные вечеринки, никаких заборов между дворами. Даже позже, на севере — мы жили в Милл-Вэлли, прежде чем приехали сюда — мы знали людей вокруг нас, вместе ездили на лошадях — у нас было конное зонирование, это было прекрасно».
  «Не здесь», — сказал Майло.
  «Вряд ли», — сказала Фелис Корвин. «Здесь редко видишь людей, и точка.
  Выходные мертвы». Она покраснела вокруг своих веснушек. «Извините, это было...
  Я слышал, что у многих владельцев есть вторые дома. А некоторые — арендаторы».
  Я сказал: «Как Вейланды».
  Фелис Корвин прищурилась, глядя на меня.
  Я сказал: «Это всплыло в разговоре с вашим мужем. Вы помогаете им найти место».
  «Он назвал меня назойливым человеком, как в тот раз?»
  «Он сказал, что вы были полезны». Всегда терапевт.
   «Ну», — сказала Фелис Корвин, — «я рассказала им о вакансии. Я знала Донну, потому что она работает в бухгалтерии в центре города, приходила к нам в офис, чтобы доставить документы, мы поболтали, она сказала мне, что ищет место. Пола я встретила только после того, как они переехали. Милые люди, но мы их нечасто видим, у них нет детей, они много путешествуют».
  Майло сказал: «В разговоре с вашим мужем появился еще один сосед. Мистер Битт, с другой стороны».
  Голова Фелис Корвин откинулась назад. «А что с ним?»
  «Ваш муж сказал, что он немного странный».
  Она постучала по гранитной стойке. «С этим не поспоришь. Была ли причина, по которой Чет поднял эту тему? Как что-то, о чем он знает, но решил мне не рассказывать?»
  «Нет, мэм», — сказал Майло. «Мы проверяли на предмет чего-то необычного, как и с вами, и мистер Корвин сказал, что мистер Битт немного отличается».
  «Ладно. Мне бы не хотелось думать, что Чет скрывает от меня что-то важное. Да, Тревор немного странный. Держится особняком, мы редко его видим, хотя, насколько я знаю, он появляется, когда мы на работе. Я как-то раз принесла ему почту, и он поблагодарил меня, но на этом все и закончилось. Как я уже сказала, здесь никто не отличается особой общительностью. Кроме Чета, конечно, он никогда не встречал незнакомцев».
  Ее улыбка была кривоватой и не имела никакого отношения к счастью.
  «Никогда не встречал незнакомца, Чет», — повторила она. «Полагаю, теперь он это сделал».
  —
  Мы проводили ее обратно в гостиную Вейландов. Три человека работали с телефонами. Дети не подняли глаз, а Чет поднял.
  «Нас разместили в Circle Plaza, это удобно и близко к 405-му шоссе, так что добираться до работы будет легко».
  «Сойдет», — сказала Феличе. «Мы все равно не останемся надолго». Майло:
  «Можете ли вы дать мне хотя бы обоснованное предположение, когда мы сможем вернуться домой?»
  «Как я уже сказал, мэм, скорее всего, это место преступления останется открытым до завтра, а может быть, и до послезавтра».
   «Хорошо, если я знаю, я могу спланировать», — сказала она. «Что касается компании по уборке, то в этом нет необходимости, мы поручим это нашей домработнице. Купите ей прочные перчатки».
  Чет сказал: «Не знаю, это довольно интенсивно».
  « Я знаю. Я не видел много крови. Верно, лейтенант?
  Это то, с чем мы можем справиться».
  "Вероятно."
  «Никаких гарантий, да?» Она рассмеялась. Мужу: «С нами все будет хорошо.
  Это всего лишь одна комната».
  «Моя комната».
  « Умирающая комната», — сказал Бретт, не потрудившись поднять взгляд от своего крошечного экрана. Одна рука помахала пальцем. «Оооо, страшно!»
  Челси написала ему сообщение и проигнорировала его.
  Фелис сказала: «Мы заберем все необходимое в круглосуточном магазине «Ральф» в Брентвуде, поскольку он находится недалеко от… ой, есть еще кое-что, лейтенант.
  Могу ли я дать моим детям рюкзаки, чтобы у них были учебники?»
  «Конечно», — сказал он. «Офицер будет сопровождать одного из вас, чтобы получить их».
  « Я буду этим человеком», — сказала она. «Спасибо».
  Бретт сказал: «Книги на один день? Мне они не нужны».
  Его мать сказала: «Хватит с тебя брать». Но она улыбнулась, и ее сын ответил ей той же любезностью.
  Челси вновь уставилась в ночное небытие.
  —
  Майло связался по радио с Мо Ридом, который пришел проводить Фелис, пока остальные ждали снаружи.
  Оба семейных автомобиля были обработаны и отпущены. Никаких следов крови, единственное нестандартное обнаружение — серебряная фляга виски в бардачке черного Range Rover.
  Чет Корвин сказал: «Я беру его с собой в клуб, угощаю ребят пивом Oban».
  Майло сказал: «Я бы оставил его в другом месте, сэр». Он вернул бутылку и перерезал ленту, перекрывавшую подъездную дорожку.
  «Принято к сведению, лейтенант», — сказал Корвин. Ни тени искренности.
  Майло сказал: «Как только вернется ваша жена, вы сможете идти, сэр».
  Теперь я в порядке . Вы, ребята, ждите маму». Забравшись в Rover, он слишком быстро сдал назад, дернул машину, когда переключился на Drive, и умчался. Бретт и Челси, завороженные своими телефонами, похоже, не заметили его отъезда.
  Как и их мать, которая тащила два рюкзака. Крича: «Выключите эти штуки, наши бары пустеют, а счет безумный», она направилась к серому Lexus.
  Когда седан скрылся из виду, Майло осмотрел здание в стиле Тюдоров слева.
  Неуклюже построенный дом с преувеличенным уклоном крыши, имитирующей шифер, со слишком большим количеством перекрещивающихся деревянных конструкций, штукатурки и кирпича.
  Ландшафт не соответствовал средневековой Англии: кактусы, алоэ и другие острые, колючие растения, граничащие с С-образной мощеной дорожкой и окаймляющие нижнюю часть дома. Дружелюбный к засухе, но также недружелюбный к человеку. Черный пикап Ram, которому было, наверное, лет двадцать, стоял так, что загораживал вид на входную дверь.
  Он сказал: «Слишком поздно иметь дело с соседями, не говоря уже о жителях-одиночках.
  Давайте посмотрим, что происходит с технической точки зрения».
  Голос позади нас спросил: «Могу ли я запереть дверь?»
  Пол Вейланд вышел из дома. Он надел халат. Его входная дверь осталась открытой.
  Майло сказал: «Продолжайте, сэр. Спасибо за гостеприимство».
  Вейланд потер лысую голову. «Не могу сказать, что мне это доставляло удовольствие.
  Но им нужно было куда-то идти — какая ужасная ситуация. С ними все в порядке?»
  «Хорошо, как и ожидалось».
  Вейланд зевнул, поднял руку, чтобы прикрыть рот. «Извините».
  Думаю, я попробую немного поспать».
  Майло сказал: «Пока ты с нами, можем ли мы задать несколько вопросов?»
  Вейланд поправил очки. «Конечно».
   Майло повторил контрольную работу, которую он дал Корвинам. Те же ответы.
  Он указал на Тюдора. «Насколько хорошо вы знаете своего соседа, мистер Битт?»
  Вейланд нахмурился. «Не очень... его нельзя назвать дружелюбным».
  «Одиночка».
  Кивнул. Вейланд пожевал губу. «Вы хотите сказать, что у вас есть доказательства проблемы с ним?»
  «Вовсе нет, сэр», — сказал Майло. «Корвины описывали его как одиночку.
  Мы поговорим с ним вместе со всеми остальными в этом районе».
  «Ну, удачи в общении с ним», — сказал Вейланд. «Он действительно немного асоциален. Вскоре после того, как мы переехали, моя жена случайно застала его идущим к своему грузовику. Донна дружелюбна, она поздоровалась. Битт просто проигнорировал ее и уехал. Она сказала, что он заставил ее почувствовать, что ее не существует. Она была немного расстроена».
  «Могу себе представить».
  Губы Вейланда сжались вовнутрь. «Если вы его подозреваете, я бы хотел знать. Посмотрите, как близко он к нам. К ним тоже. Думаю, привезти тело с его стороны было бы возможно — не то чтобы вы подозревали об этом. Конечно…»
  Вейланд покачал головой. «Я не хочу ввязываться в то, о чем ничего не знаю... но разве не так иногда бывает? Тихие?»
  Я сказал: «Похоже, он более чем тихий».
  «Ну да, я уверен, что это ничего не значит. Пожалуйста, не цитируйте меня ни в чем».
  «Конечно, нет», — сказал Майло.
  Вейланд снял очки. «Я на самом деле не видел, что произошло. С тем человеком. Но Чет это описал. Не то чтобы я хотел, чтобы он это сделал, но Чет как-то…»
  «Он делает все по-своему», — сказал я.
  «Именно так. В любом случае... удачи, ребята».
  Майло сказал: «Спасибо, что уделили нам время, сэр. Постарайся поспать».
  Вейланд улыбнулся и потуже затянул пояс халата. «Акцент на «попробовать».
  —
  Инес Джонас вышла из дома, и два водителя-коронера вкатили каталку внутрь, обернули, упаковали и вывезли тело. Они были техниками в своем роде, перевозя с впечатляющей скоростью и изяществом.
  Джонас сказал: «Приятно познакомиться, доктор, надеюсь, вы найдете что-то психологическое. Потому что это, конечно, безумие».
  Я сказал: «Сделай все, что в моих силах. Спокойной ночи».
  «У меня только начинается ночь, меня вызвали в Пико-Юнион, обычно это не мой район, но там больше никого нет».
  Майло спросил: «Бандитские разборки?»
  «Мне не говорят, но да, наверное. Стрельба по проходу, звучит как что-то простое. Относительно говоря».
  —
  Мы встретились с Мо Ридом на верхней площадке.
  Он сказал: «На втором этаже три спальни, две ванные комнаты. Ничего интересного, кроме порно в одном из ящиков комода Мистера и под матрасом Джуниора. Похожая хрень, похоже, Джуниор ее одолжил. У Миссис нет ничего тяжелее любовного романа на тумбочке».
  «Бумажно-чернильная порнография?» — сказал Майло.
  «Ты понял, LT Old-school. Потрепанные журналы, которые выглядят старыми, ничего кровавого, садистского или жуткого. Младший может получить доступ к чему угодно в сети, но, возможно, он посчитал тайник отца странным. Если папа увидит, что чего-то не хватает, он точно не будет жаловаться».
  Майло рассмеялся. «Говоря об Интернете, о скольких компьютерах идет речь?»
  «Ноутбуки для мамы, папы и мальчика».
  «Для девушки ничего?»
  «Нет. Мама хотела их забрать, у меня не было оснований сказать нет. Я не подцепил от нее ничего подозрительного, просто она хотела вернуться к нормальной жизни».
  Майло повернулся ко мне. «Ребёнок без компьютера, какой диагноз?»
  Я сказал: «Она не очень-то прилежная ученица, ей достаточно телефона».
   Рид сказал: «Я облажался, позволив ей забрать все? Я действительно не видел оснований».
  «Это потому, что их нет, Моисей. На данный момент они второстепенные жертвы, а не подозреваемые. Я предполагаю, что здесь нет оружия».
  «Нет. Миссис сказала «нет», и она была права».
  «Проверьте внизу».
  Рид спустился, и Майло вошел в главную спальню. Кукурузно-желтые стены, соответствующая ванная комната, благоухающая лавандовым попурри. Корвины делили неуклюжее исполнение кровати-сани в эдвардианском стиле, бледно-голубое постельное белье, немного потертое по углам, даже близко не соответствующее остальной мебели: почти деко из девяностых.
  Я стоял рядом, пока Майло ловко обыскивал ящики и шкафы, убеждаясь, что все было возвращено на место в точности так, как он это нашел. Не то чтобы он не доверял Риду. Активность поднимает ему настроение.
  Мы перешли в комнаты Бретта и Челси. Обе были маленькими и просто обставленными, пространство мальчика еще больше сужали темно-синие стены, нагромождения спортивного инвентаря и кучи скомканной одежды.
  Белая комната Челси была аккуратной. Исключением была только верхняя часть ее стола, покрытая карандашными рисунками.
  Страница за страницей заполнены грубыми, повторяющимися геометрическими фигурами.
  Перекрывающиеся круги напоминали сошедшую с ума мыльную трубку. Параллельные линии были так плотно нарисованы, что бумага выглядела как лен. Пятиконечные звезды и зубцы, которые могли быть молниями, напоминали схлопывающуюся вселенную.
  Майло спросил: «Она что, аутистка, спектр или что-то в этом роде?»
  «На данный момент диагнозов нет».
  Он пролистал иллюстрации. «Никакой кровавости. Ладно, она просто чудачка».
  Мо Рид поднялся по лестнице. «Никакого оружия или боеприпасов, ни здесь, ни в гараже. Ничего там, что могло бы быть использовано на этих руках, например, ленточная пила. Единственные инструменты, которые они хранят, — это основные: отвертка, молоток, торцевой ключ, набор шестигранных ключей. Остальная часть гаража была завалена коробками. Примерно две трети пространства — это коробки. Я проверил
  «Немногие. Те, что отмечены как одежда , имеют одежду, то же самое касается кухонных принадлежностей и книг. Похоже, они переехали и никогда не удосужились разобраться с этим».
  «Книги оказываются книгами», — сказал Майло. «Разве ты не ненавидишь честность?»
  «Худшее, что может быть на свете», — сказал Рид.
  —
  Мы проводили его до его безымянного номера. «Во сколько завтра, лейтенант?»
  «Ты сможешь в семь утра?»
  «Я могу сделать шесть».
  «Но я не могу, малыш. Встретимся здесь в семь, мы опросим Шона и всех, кого я смогу реквизировать. Прежде чем мы поговорим с кем-либо, давайте посмотрим на камеры видеонаблюдения. У нас довольно точное время, и на улице не будет большого движения, так что держим пальцы крестиком. В какой смене Шон?»
  «Не уверен», — сказал Рид. «Я знаю, что он только что завершил нападение».
  «Тогда давайте вознаградим его более честным трудом, Моисей. У него дети, ему в любом случае рано вставать. Капитан Бразилия сегодня на связи, с ней все будет в порядке.
  Я приведу веские доводы в пользу шести униформ. Она доставляет мне неприятности, мы справимся. Но я не думаю, что она это сделает. Знаете почему?
  Рид посмотрел на дом смерти. «Престижный район».
  Майло похлопал его по плечу. «Ты социоэкономически проницателен, Мозес».
  Молодой детектив улыбнулся и уехал.
  Я сказал: «Я хотел бы увидеть служебную дверь».
  Майло сказал: «Это можно устроить».
  —
  Мы надели перчатки и пошли по пустой подъездной дорожке к воротам Корвинов.
  Майло просунул руку через край, отстегнул защелку, включил фонарик.
  Задний двор представлял собой прямоугольный бассейн, окруженный деревянной террасой и еще чем-то. Вода была черной как масло, когда на нее попадал луч фонарика
   луч, невидимый в противном случае. Серьёзная опасность, если вы не были знакомы с этим местом.
  Я так сказал.
  Майло хмыкнул и продолжил идти. Я последовал за ним, пытаясь разглядеть детали в темноте. Три стены изгороди из фикуса загородили соседей со всех сторон. Сетка для бассейна и пылесос стояли в дальнем левом углу террасы. Ничего, кроме пары складных стульев и пластиковой совы для отпугивания голубей, примостившейся около мелкого конца бассейна.
  Деревянные доски вели к французским дверям, которые я видел в задней части дома. Легкий доступ. Майло попробовал каждую дверь. Закрылись плотно.
  «Достойные защелки, открыть их не составит труда, не разбив стекло». Он продолжил путь к стене дома, где бетонные ступени вели к простой белой двери.
  Никаких кусков черного пластика на асфальте, никаких следов волочения или отпечатков ног. Он посветил фонариком в два боковых окна. «Заколочены гвоздями, похоже, надолго. Пожарным бы это понравилось».
  Я подошел к двери. Никаких следов взлома.
  Майло постучал по дереву. Пусто. «Хлипкий кусок дерьма, старый Чет решил, что так будет лучше всего. Он может быть шутом, но мужик знает свой дом».
  Достав бумажник, он достал кредитную карту, наклонился и покрутил ее в руках.
  Никакого мгновенного успеха; это было не кино. Он просунул карту в пространство между дверью и косяком, пошевелил, наклонил. Наконец, раздался щелчок, и дверь распахнулась. Процесс занял около минуты.
  «Немного работы», — сказал он, — «но никаких Гудини-сделок. А поскольку семья уехала, времени и уединения было предостаточно».
  Он толкнул дверь. Она скрипнула и качнулась на пару дюймов. «Это шутка, и они не ставят сигнализацию».
  Я сказал: «Ты что, не слышал Чета? Это все ее вина».
  Он рассмеялся. «Да, он принц. Хотел бы я сказать, что беспечность — это большая подсказка, Алекс, но когда я занимался кражами со взломом, это было обычным делом, а мы говорим об эпохе высокой преступности. То, что я говорил раньше о том, чтобы не заморачиваться с окнами второго этажа. Люди платят хорошие деньги за
   система, а затем не использует ее. Даже когда граждане думают, что они осторожны, есть непоследовательность, уязвимые места, например, сломанные экраны сигнализации».
  Я постучал в левое окно. «Эти коробки в гараже говорят, что их устраивает статус-кво. Вероятно, их заколотили гвоздями до того, как они переехали».
  «Излишняя самоуверенность», — сказал он. «От этого зависит моя работа».
  Он широко распахнул дверь, и мы вошли в бежевое крыльцо. Стиральная машина, сушилка, корзина для белья, дешевые сборные шкафы, большинство из которых висели криво.
  Пол был виниловый. Чистый и блестящий, никаких намёков на то, что что-то грязное протащили.
  Я сказал: «Отвечая на вопрос, почему тело было брошено где-то в доме, почему бы просто не оставить его здесь, а не тащить его через весь дом в логово Чета?»
  «Он цель?»
  «Преступление кажется ему личным, а обаяние, как вы сказали, ему не свойственно».
  «Это чертовски обидно, Алекс. И если кто-то его так ненавидит, почему бы не сделать это с ним ? Зачем вымещать злость на каком-то другом бедолаге?»
  «Это может быть предупреждением», — сказал я. «Или у бедняги были отношения с Четом».
  «Чет был весьма убедителен в том, что не знает этого парня. Он настолько хороший актер?»
  «Если бы на карту было поставлено сокрытие его участия, он был бы мотивирован», — сказал я. «Возможно, вся эта болтовня была прикрытием».
  «Хм. Ладно, предположим, Чет кого-то сильно разозлил. Его бизнес — транспортное страхование. Ну и что, кто-то потерял поезд с чем-то, не получил вовремя денег? Я не вижу, чтобы это привело к тому, чтобы снести лицо и отрубить руки».
  «Возможно, это было личное, а не деловое».
  Он посмотрел на меня. «В смысле?»
  Я сказал: «Может быть много чего».
  «Стреляйте в меня».
   «Афера с разгневанной жертвой. Роман на стороне — или даже сексуальное насилие.
  Чет все время в разъездах, может, командировка совсем плохая. Или это как-то связано с личной жизнью Фелис, и убийца бросает это в лицо Чету. Или они оба замешаны. Я могу продолжать, Большой Парень, но суть в том, почему был выбран этот дом? И опять же, зачем тащить тело?
  «Вопросы», — сказал он. «У меня голова болит. Но спасибо». Ухмыляясь.
  «Я имею в виду, что вы стимулируете серые клетки».
  Мы прошли через дом, достигли логова. Очищенного от своего отвратительного содержимого, на удивление чистого и безмятежного.
  Вернувшись на улицу, я спросил: «Что тебя беспокоило в семье?»
  «Не могу понять, — сказал он, засовывая руки в карманы пиджака. — И все равно не могу. Они не совсем счастливые ребята, но кто из них счастлив?
  Они просто казались... — Он покачал головой. — С того места, где я сидел, она его терпеть не могла. И готов поспорить, что он называет ее как-то иначе, чем «невеста», когда разговаривает со своими приятелями? Или с собой. А еще есть дети, пара шакалов, рвущих друг друга на части. Какая здесь тема?
  «Они разъединены», — сказал я. «Это не функционирующая единица, а четыре человека, работающих независимо друг от друга».
  Он вытащил руки из карманов. В одной он держал панателу и коробок спичек. Другой потер щеку. «Я знал, что есть причина, по которой я тебе позвонил. Вот именно, они друг другу незнакомы. Если это семья будущего, то нам пиздец».
  Палец поднялся к виску. Еще больше массирования. «Не то чтобы это обязательно имело значение».
  «Может быть», — сказал я. «Изоляция — идеальная среда для тайн».
  «Значит, мне нужно больше копаться в их прошлом?»
  «Я бы. Начну с Чета, потому что это его комната. Если ничего не появится, перейду к Феличе».
  «А как же дети?»
  «Бретт слишком мал, чтобы быть вовлеченным. Челси достаточно взрослая, чтобы иметь плохих друзей, но если бы она или ее сверстники были вовлечены, сцена была бы намного более кровавой и грязной. Это была тщательная постановка».
   «А как насчет парня постарше, Алекса? Один из тех недовольных сценариев?»
  «Мама и папа не одобряют, поэтому Ромео выходит из себя? Это девочка , отец которой, похоже, игнорирует ее, поэтому я вижу, как она ищет замену и тянется к мужчине постарше. Каждый раз, когда мы видим недовольных, мишенью становятся родители, а не какой-то суррогат. Но, конечно, не помешает проверить Челси».
  «Эти ее рисунки», — сказал он, разворачивая сигару. «И то, что она сказала — комната умирающих. Может быть, она слышала это раньше.
  Может быть, поэтому она выбежала и зарыдала, она что-то знает. Мне так и не удалось поговорить с ней, благодаря маминой защите. Может быть, потому что мамочка тоже что-то знает.
  Он посмотрел на черную воду бассейна. Закурил, выпустил кольца дыма.
  «Что-нибудь еще здесь вас интересует?»
  "Неа."
  «Тогда давайте убираться отсюда к черту».
  —
  Он проводил меня до «Севильи». Лента на месте преступления осталась. Пара человек в форме развалилась.
  Я сел в машину и опустил стекло.
  «Спасибо, что пришел так поздно, амиго».
  «Я все равно ничего особенного не делал».
  Гладкая ложь. Я только что закончил заниматься любовью с красивой женщиной, с нетерпением ждал долгой ванны и раннего сна. Пока текла вода, Робин и я лежали в постели, ее голова была на моей груди, ее кудри щекотали мое лицо. Она ответила на звонок, сказала: «О, привет, Большой Парень», и передала трубку.
  Зная Майло и расшифровывая его тон: Серьёзное Дело.
  Одеваясь, я сказала: «Извини, дорогая».
  Робин рассмеялась над формальностью, поцеловала меня, взяла меня под руку и проводила до двери.
  Я задавался вопросом, спит ли она еще. Если спит, что я ей скажу.
   Майло спросил: «Какое у тебя расписание на завтра?»
  «Утром телефонная конференция с юристами, днем ясно».
  «Если к тому времени я получу ответы, я дам вам знать. Если нет, я, вероятно, позвоню вам. Особенно если доберусь до него». Указывая на Тюдора Тревора Битта. «Из того, что все говорят, резервное копирование психического здоровья — хорошая идея. Может, он плохой парень, и это закроется хорошо и надежно. С другой стороны, когда оптимизм был обоснованной концепцией?»
  
  В тот момент, когда я прибыл на Эвада Лейн, я переключился на рабочий режим: гиперфокусированный, нацеленный на логику, подавляющий эмоции. Когда я ехал домой, отвратительная реальность того, что я только что увидел, ударила меня.
  Это было больше, чем убийство. Это было стирание. Возмущение началось с отправки, перешло в бойню, закончилось клинической хореографией на этой пресной из сцен, в пригородном доме.
  Огромные размеры и разнообразная география Лос-Анджелеса создали множество мест для свалок.
  Почему Эвада Лейн? Почему Корвины?
  Может быть, к завтрашнему утру правда сведется к странному утёнку на районе — садистскому психопату, запершемуся в своей собственной элитной берлоге.
  Порочный отшельник, который шпионил? Тревор Битт, слегка приоткрыв занавески, наблюдал, как семья уезжает на воскресный ужин, и отправился в личный Гран-Гиньоль?
  Это ничего не говорило о мотиве, но решало множество логистических проблем.
  Короткая прогулка отделяла собственность Битта от собственности Корвинов. Когда он добрался до конца их подъездной дорожки с пакетом в пластиковом пакете, щелчок защелки ворот обеспечил бы ему конфиденциальность благодаря трем стенам непроницаемой изгороди.
  После этого открой хлипкий замок и оскверни ближнего своего.
  Почему Корвины?
   Может быть, потому, что ничто так не порождает обиду, как годы близости.
  Розовые идеалисты любят думать, что сведение людей вместе порождает терпимость и доброжелательность, но часто это приводит к прямо противоположному результату. Корвины не ссылались ни на какой конфликт с Биттом, только на резкие отповеди. Но кто знал, что он чувствовал?
  Враждебность глубоко укоренилась в определенном типе психики. Иногда не нужно было многого, чтобы спровоцировать действие.
  Телевизор по соседству работает слишком громко.
  Дети шумно дерутся.
  Или, если я прав, что целью был Чет, все могло просто свестись к слишком большому количеству оскорбительных комментариев со стороны хвастуна, способного разозлить даже святого.
  Чет насмехается, Битт молчит. Чет продолжает, Битт кипит.
  Воображает. Сюжеты.
  Один из тихих .
  Его ландшафтный дизайн, вся эта флора, которая не пускает. Что, если он держал мир в страхе, потому что ему было что скрывать? Нездоровые аппетиты, гротескно жестокая фантазийная жизнь, которая вылилась в убийство?
  С другой стороны, Тревор Битт мог быть художником, который жаждал изоляции, чтобы развивать свои таланты. Или просто парнем, который наслаждался своей уединенностью.
  Я займусь его исследованием завтра. После того, как решу, что сказать Робину.
  А пока ведите машину и постарайтесь не думать об ужасе в логове Чета Корвина.
  Я включил радио, уже настроенное на KJazz. Повезло, и я услышал первые несколько тактов песни Стэна Гетца «Samba Triste», одного из самых красивых произведений, когда-либо записанных.
  Это помогло, но только до тех пор, пока песня не закончилась. Потом прозвучала куча социальных объявлений, и я снова начал чувствовать себя человеком.
  Ранним утром, переходя дорогу из Палисейдс в Брентвуд, я испытал не самые приятные ощущения.
  
  Робин включил сигнализацию. Я выключил ее, перевооружился, снял обувь и побрел в спальню.
  Она свернулась калачиком под одеялом. Я пошёл на кухню, подумал о теле без лица и рук и наполнил стакан водопроводной водой.
  Из подсобки раздался пронзительный писк.
  Бланш, наш маленький светловолосый французский бульдог, приветствует меня из своей клетки.
  Мы оставляем дверь приоткрытой, но она никогда ее не открывает. Хорошо обученная, мы поздравляем себя. Но я всегда подозревал, что ей нравится привилегия, что мы заботимся о ней по утрам, официально приглашая ее встретить день.
  Теперь она выглядела вполне комфортно, круглая колбаска из медового цвета меха, увенчанная огромной, узловатой головой. Один глаз закрыт, другой открыт. Я протянул руку и погладил ее. Она замурлыкала, выпустила несколько славных пуков, сделала эту свою улыбчивую штуку, зевнула, свернула язык и протянула лапу. Когда я взял ее, она лизнула мою руку и изучала меня одним мягким карим глазом.
  «Что-то нужно, милашка?»
  Она циклопически уставилась на меня. Это у тебя есть потребности, бастер.
  Я почесал ее за ушами. Она потянулась и снова уснула.
  Стоя у раковины и попивая воду, я не мог избавиться от ощущения, что меня успокоили.
   —
  Когда я легла в постель, Робин накрыла голову одеялом и стала тереть мою ногу ботинками шестого размера.
  Два часа спустя она все еще спала, а я был в полном сознании. В какой-то момент я, должно быть, провалился, потому что проснулся в восемь, чувствуя себя так, будто меня бросили в сушилку для белья.
  По ту сторону кровати никого не было. Душ работал.
  Раздевшись догола, я вошел в ванную. Бланш лежала на коврике, жуя вяленую палочку. Душевая кабинка была покрыта туманом, превращая Робин в скользящие куски бронзовой кожи. Она пела, недостаточно громко, чтобы я мог разобрать слова или мелодию.
  Я нарисовал смайлик в тумане. Она открыла дверь, втянула меня.
  Намылив меня, она продолжила свою мелодию: «Свисти, пока работаешь».
  —
  Одетые и чистые, мы сидели за кухонным столом, пили кофе и ели тосты, пока Бланш продолжала есть вяленое мясо.
  Несмотря на душ, я решил пробежаться и был одет для этого. Робин, готовая закончить гитару с арктопом для джазового великого человека, была одета в свою униформу: черную футболку, синий комбинезон, красные кеды. Кудри каштановых волос, удерживаемые банданой, выбились, наделив ее нимбом.
  «Когда ты приехала, дорогая?»
  «Около половины второго».
  «Ничего не слышно». Она откусила корочку, подняла кружку одной рукой, а другой мягко коснулась моего затылка.
  Я сказал: «Ты сильно переиграл».
  Она пощекотала место, где волосы сходились с затылком. «Сложный случай?»
  «Сложно и неприятно».
  «Ах».
  «Как много вы хотите знать?»
  «Столько, сколько ты хочешь мне рассказать».
   Звучало так, будто она имела это в виду. Когда-то давно то, насколько много я раскрывала, было проблемой. Моя защита, ее потребность, чтобы ее воспринимали всерьез.
  Теперь все это решено. Насколько я мог судить.
  Я решил не рассказывать подробностей. В итоге рассказал ей все.
  —
  Она сказала: «Бедняга. Как вы собираетесь опознать такую жертву?»
  «Проверьте файлы пропавших без вести, что-то необычное в вскрытии может помочь. Если ничего из этого не сработает, возможно, СМИ. Но даже без удостоверения личности уже есть человек, представляющий интерес. Ваш типичный враждебный одиночка, живущий по соседству».
  «Страшный парень?»
  «Все, что мы слышали до сих пор, — это угрюмость. Он работает дома, редко появляется, не отвечает, когда к нему обращаются».
  «Работает где?»
  «Художник комиксов».
  Она покрутила тост. «Как его зовут?»
  «Тревор Битт».
  «Господин Назад».
  «Ты его знаешь?»
  «Я знаю его работу», — сказала она. «Моя растраченная попусту юность. Сан-Луис тогда был еще более консервативным. Отставные военные, люди, работающие в тюрьме, мелкие фермеры, рабочие, как мой отец».
  Я спросил: «У тебя был период контркультуры, о котором я никогда не знал?»
  Она усмехнулась. «Скорее, я пыталась угодить всем. Я получала приличные оценки, не перечила родителям, часами проводила время в мастерской отца, обучаясь работе с деревом, держала язык за зубами, чтобы не ссориться с мамой. В то же время я была частью аутсайдерской группы в школе. Мы называли себя Творческим Культом — без насмешек, пожалуйста».
  «Не дай Бог».
  «Бог и я, дорогая. Мы были артистичной кучкой придурков, курили травку, некоторые из самых смелых перешли на что-то потяжелее — некоторые из
   они оказались в тюрьме».
  «Бунтари с незначительной целью».
  «Это слишком большая заслуга. Мы были претенциозными задротами, притворяющимися, что бросаем вызов авторитетам. Так что когда дело касалось музыки и искусства, чем глубже андеграунд, тем лучше, и большую часть этого составляли альтернативные комиксы.
  Крамб, братья Эрнандес, Питер Багге и Тревор Битт. Он сам издавал эти маленькие толстые книжки, которые продавались в первом магазине в городе.
  Мистер Назад был его главным героем. Большое тело, маленькая голова, похотливо выпученные глаза, волосатые руки такой формы».
  У нее образовались когти.
  «Красивый парень», — сказал я.
  «Настоящий Адонис. Главной шуткой было то, что его голова была повернута в противоположную сторону от тела, как будто кто-то сшил его неправильно. В результате он постоянно натыкался на что-то».
  Она закатила глаза. «Натыкаться на людей. Особенно на их гениталии».
  Я сказал: «Удобная инвалидность».
  «Ой, извините, мадам . Ну, хм, э-э, я говорю, мадам , раз уж мы объединили наши тантрические силы, почему бы нам не достичь совершенства …»
  Я рассмеялся.
  «Забавные вещи», — сказала она. «За исключением случаев, когда мистер Б случайно натыкался на свою дочь. Или на свою мать. Или на свою бабушку».
  "Ой."
  «Сверхжутко, Алекс, и Битт, будучи таким искусным художником, усиливали любую реакцию, которую он хотел вызвать, будь то смех или тошнота. Мальчики в группе считали это уморительным и катались, как сумасшедшие обезьяны. Девочки считали это тошнотворным и пытались заставить мальчиков прекратить читать Битта. Это вызвало раскол, одну из причин, по которой мы развалились. Но в основном мы распались из-за короткой концентрации внимания».
  Она положила тост. «Битт теперь живет в Палисейдс? Кто бы мог подумать».
  «В двухэтажном доме в стиле Тюдор».
  «Сейчас ты мне скажешь, что он водит минивэн».
   «Пикап», — описал я дом и ландшафт.
  Она сказала: «Это звучит довольно враждебно».
  «Его мультфильмы были не только сексуальными, но и жестокими?»
  «Они всегда были о насилии. Мистер Бэквордс любил взрывать вещи, натыкаясь на детонаторы, ядерные переключатели, переключатели для электропил.
  Битт воссоздал эти тщательно детализированные сцены в стиле Руба Голдберга.
  Огромные крысы, убегающие от диких кошек, опрокидывающие лампы, которые падают в чаны с маслом и вызывают огромные пожары. Взрывающиеся тела, грибовидные облака — множество грибовидных облаков. Истории обычно заканчивались огромными лужами крови, кучами органов, оторванными конечностями...»
  Она положила тост. «О, боже. Разве это не было бы чем-то. Мы все время думали, что Битт насмехается, и он болен?»
  —
  Я только что принял душ во второй раз и вошел в свой кабинет, когда позвонил Майло.
  «Выспались?»
  «Много. Как прошел опрос?»
  Он сказал: «Этого не было. Никто ничего ни о чем не знает. Как сказала Фелис, это не тот район, где устраивают вечеринки. Только в четырех домах есть системы видеонаблюдения, а в одном установлены фиктивные камеры, как
  «сдерживающие факторы». Остальные три работают, и граждане с радостью позволили нам просматривать трансляции, но у двух были камеры, направленные на входные двери, и не было видно улицу. Это своего рода контрпродуктивно, но у меня возникло четкое ощущение, что никто не ожидал, что на Эваде произойдет что-то плохое».
  «Как они восприняли эту новость?»
  «Правильно обеспокоен. Не то чтобы это привело к какой-то приличной информации, все просто хотят обещаний, что мы поднимемся на патрулирование. Единственная камера с большим обзором была антикварной и плохо обслуживалась, изображения черно-белые и зернистые, все, что вы можете различить, это размытость, когда что-то проходит мимо.
  За время отсутствия Корвинов не появилось ничего похожего на человека, но появились три машины. Первая уезжает от дома Корвинов в шесть шестнадцать, так что это семья уезжает. Еще один кружит
   тупик и уходит, не останавливаясь, должно быть, кто-то заблудился и въехал в тупик. Интересный момент наступает через пятнадцать минут после отъезда Корвинов, и вы больше ничего не видите, пока размытое пятно в противоположном направлении не появляется шестьдесят восемь минут спустя. Так что время правильное, но я понятия не имею о марке или модели, даже не могу доказать, что это те же колеса, которые приходят и уходят, насколько я знаю, один человек припарковался вне поля зрения, а другой уехал позже. Я надеялся на улучшение, но наш видеотехник говорит, что ничего не поделаешь, все, что он может сделать, это оценить размер. Больше, чем компактный, меньше, чем большой внедорожник. Вот вам и технологии».
  «Вы добрались до Битта?»
  «Пока нет. Его грузовик все еще там, но он не ответил на мой звонок. Я не расспрашивал его соседей о нем конкретно, потому что у меня нет на него ничего, и последнее, что мне нужно, это крестьяне, сходящиеся с факелами и вилами. Я расспрашивал о соседских спорах в целом и получил обычную мелочь: собачье дерьмо на клумбах, мусорные баки, оставленные слишком долго.
  Но никаких гнойных распрей. Я расширил агитацию на соседние улицы, Шон все еще работает, но пока ничего.”
  Я сказал: «Я узнал кое-что о Битте». Я подытожил описание книг, данное Робином.
  «Кровь, кишки и инцест», — сказал он. «Ладно, я определенно хочу встретиться с этим принцем. Не отказался бы, если бы ты был здесь, когда я дам ему вторую попытку».
  «К часу я должен быть свободен».
  «Тогда это будет один».
  
  Моя телефонная конференция закончилась раньше времени: пара юристов, работавших над спорным делом об опеке, наконец серьезно задумались об «эмоциональном урегулировании ради детей».
  Я позвонил судье и рассказал ей.
  Она сказала: «Они могут так говорить, но настоящая причина в том, что у обоих клиентов заканчиваются деньги».
  «Что бы ни работало».
  «Для меня важно убрать идиотов из списка дел».
  Я повесил трубку и позвонил Майло. «Я могу приехать сейчас».
  Он сказал: «Проблеск надежды в этот крайне неудачный день».
  —
  Дневной свет был добр к Эвада-лейн, цветы и трава были в тонах драгоценных камней, тени деревьев были красиво испещрены. Несмотря на желтую ленту, дом Корвинов выглядел раздражающе безобидным. Больше никаких полицейских, охраняющих собственность, только Майло, сидящий в своей машине без опознавательных знаков.
  Он вышел, и мы пошли к дому Тревора Битта. Эти садовые ворота были из семи футов черного металла.
  Майло сказал: «Именно так».
   Мы поднялись по трем ступенькам к дубовой двери, которая выглядела вытесанной вручную. Вместо глазка — небольшая раздвижная дверь, забранная решеткой из кованого железа.
  Майло позвонил в колокольчик. Постучал. Позвонил еще дюжину раз. Постучал сильнее.
  Как раз в тот момент, когда мы повернулись, чтобы уйти, маленькая дверь скользнула в сторону, и прямоугольник пространства заполнил карий глаз, окруженный бледной кожей.
  «Мистер Битт?»
  Нет ответа.
  Майло показал свой значок.
  Глаз смотрел, не мигая.
  «Откройте, пожалуйста, дверь, сэр. Мы хотели бы сказать вам несколько слов».
  Ничего.
  "Сэр-"
  Глубокий голос сказал: «Слова о чем?»
  «Произошла такая ситуация — у одного из ваших соседей совершено преступление».
  Никакого ответа.
  Майло сказал: «Серьёзное преступление, мистер Битт. Мы говорим со всеми в квартале».
  Тишина.
  «Мистер Битт...»
  «Не интересно».
  «Было бы проще, сэр, если бы вы открыли дверь».
  "Для тебя."
  «Сэр, у вас нет причин нам мешать».
  «Это не помеха. Это уединение». Крошечная дверь захлопнулась.
  Майло позвонил в звонок еще дюжину раз. Его лицо покраснело. «Никакого любопытства, какое преступление, какой сосед. Может быть, потому, что он уже знает».
  Мы вернулись на тротуар. Он вытащил телефон. «Это будет пустой тратой времени, но».
   На другом конце провода он поймал заместителя окружного прокурора Джона Нгуена, описал ситуацию, спросил, есть ли основания для ордера. Я не расслышал краткого ответа Нгуена, но выражение лица Майло сказало все.
  Он повернулся и уставился на Тюдора Битта. Дневной свет не был добр к колючим растениям. Более угрожающе в полном цвете.
  Майло сказал: «Парень — идиот, все, что он сделает, это заставит меня копать глубже в нем». Он вернулся к своей машине и сел за руль. Модернизированный седан, оснащенный новым стильным сенсорным экраном, с которым он начал работать.
  Но, как и в случае с видеонаблюдением, возможности технологий ограничены.
  Никаких сведений о Треворе Битте нет в базе данных полиции Лос-Анджелеса, в NCIC, в досье сексуальных преступников штата или в национальной базе данных, принадлежащей частному лицу.
  Сидя на пассажирском сиденье, я открыл галерею изображений мультфильмов Битта.
  Наркотики, нагота, кровь, табу, отвергнутые с такой яростью, которая порой кажется вынужденной.
  Мистер Бэквордс был волосатым гротескным тупицей, предпочитавшим рубашки с цветочным принтом, бусы, сандалии и мешковатые расклешенные брюки, чья просторность не могла скрыть частые эрекции невероятных размеров.
  Когда он сталкивался с людьми, один его глаз подмигивал и выпучивался, а из его приоткрытого рта текла слюна, за которой часто следовало обильное выделение других телесных жидкостей.
  В общем, жуткая смесь фарса и угрозы. Как дядя, который, как вы надеетесь, не появится на встречах выпускников.
  На фотографиях Тревор Битт не показал себя человеком необычным.
  Высокий, худой и узкоплечий, карикатурист носил аккуратно подстриженные волосы с пробором налево. Самый последний снимок был сделан десятилетней давности, Битт выглядел как седовласый руководитель, раздающий автографы на Comic-Con International в Сан-Диего. Он сидел чопорно, очки для чтения были надеты на его нос, в окружении фанатов, некоторые из которых были одеты в сшитые вручную костюмы мистера Назад, дополненные грубыми, ухмыляющимися масками. Огромное увеличение слюнявого лица персонажа висело на стене.
  В отличие от восторженных лиц фанатов, которые избегали масок, объект их поклонения выглядел так, словно у него только что вышел камень из почки.
   Болезненно застенчивый? Социальный контакт как пытка? Это могло бы объяснить образ жизни Битта, возможно, даже его отказ сотрудничать с Майло. С другой стороны, он провел десятилетия, создавая извращенные образы и диалоги, и не проявил никакого любопытства к преступлению по соседству.
  Потому что он уже знает?
  Майло вышел из системы. «Даже не проступок. Несговорчивый ублюдок».
  Я показал ему фотографии. Он быстро пролистал их. «Подавленный хандритель. Это соответствует тому, что там произошло?». Разглядывая дом Корвинов.
  «Знаешь, что я скажу, Большой Парень».
  «Да, да, недостаточно данных для диагностики». Он позвонил Бинчи, включил громкую связь.
  «Привет, Лут, заканчиваю. Единственное, что я знаю, это женщина в двух кварталах отсюда, которая видела проезжающий грузовик около восьми-полутора вечера. В прошлом году ее ограбили, она утверждает, что теперь у нее все под контролем, но это, вероятно, неправда, потому что ее не удалось привязать ни к времени, ни к марке, ни к модели.
  Она сказала, что он двигался «подозрительно медленно». Как будто осматривал окрестности. Она хотела позвонить, но забыла».
  «Она присматривалась, но забыла?» — сказал Майло.
  «Ей около девяноста, и она хотела узнать, ведет ли департамент досье на паранормальные явления, и когда я сказал, что, насколько мне известно, она посмотрела на меня так, будто я что-то скрываю. Затем она сказала, что ее улица — цель для «инопланетян», потому что чем ближе к океану, тем легче их кораблям приземляться».
  Я сказал: «Пожалейте бедных жителей Малибу».
  Бинчи спросил: «Это тот самый док?»
  «Привет, Шон».
  Майло сказал: «Идеальный свидетель, да? Теперь ты мне скажешь, что она носит очки размером с бутылку из-под кока-колы».
  «На самом деле, Лут…»
  «Отлично. Угадай что, Шон, восемь вечера соответствуют единственному транспортному средству, которое выглядит интересным».
  «Ух ты», — сказал Бинчи. «Это также соответствует тому, что ее улица не тупиковая, как большинство других. Проедьте по ней четыре квартала на север, и вы снова окажетесь на Сансет, так что это будет хороший маршрут для входа и выхода».
  Майло сказал: «Если ты приземляешь космический корабль, кого это волнует? Она определенно увидит грузовик?»
  «Так она говорит».
  «Странный сосед ездит на старом Ram, и он просто отказался открыть дверь и поговорить со мной. Я собираюсь отправить вам фотографию и посмотреть, заинтересует ли она мисс.
  Память инопланетянина».
  Он сфотографировал на телефон машину Битта, отправил изображение и прошелся по тротуару.
  Бинчи перезвонил. «Она говорит, может быть. Честно говоря, Лут, я не думаю, что она имеет какое-либо представление».
  «Честность — жестокая хозяйка, Шон».
  
  Я поехал домой, пошел в студию Робин и рассказал ей об отказе Битта разговаривать.
  Она сказала: «Я не удивлена. Не ожидала, что он будет общительным».
  «Знаете ли вы кого-нибудь, кто имел с ним личные отношения?»
  «Извините, нет». Она вытерла опилки с рук. Открутив банку с вяленым мясом, она дала палочку Бланш, наполнила две чашки кофе и протянула одну мне.
  Два глотка, и ее карие глаза стали огромными. «Может, я и правда кого-то знаю, детка. Помнишь, как я делала копию Danelectro для Игги Смирча? Думаю, он мог использовать арт Битта как минимум для одной обложки альбома».
  Я сказал: «Альбомы, вот странная концепция».
  Она играла со своим iPad. «Вот, туалет Карла Маркса. Это довольно характерно для творчества Битта, когда он не делал «Мистера Назад».
  Черно-белый городской пейзаж. Одинокая фигура, идущая по грязному переулку в тени небоскребов. Странный маслянистый блеск на зданиях. При более близком рассмотрении они оказались монументальными грудами внутренностей.
  «Отвратительно, но он талантлив, не так ли? Дай-ка я попробую достучаться до Игги». Она подошла к своему столу в углу, свернула свою докомпьютерную картотеку, покачала головой. «Извини, дорогая, прошли века. Я даже не уверена, жив ли он».
  Она поработала со своим телефоном. «Google говорит, что ему... семьдесят четыре года...
  не записывал годами — позвольте мне сделать несколько звонков».
   —
  Она обращалась к музыкантам, агентам, менеджерам, создавая телефонную цепочку, которая в конечном итоге привела ее к возможному домашнему номеру Айзека «Игги Смирча».
  Бирнбаум.
  Последним звеном был пенсионер A&R, живущий в Скоттсдейле. «Иг? Он рядом с тобой, Шерман Оукс. Передай ему, что он все еще должен мне за обед».
  —
  Бывшая икона поднята.
  «Игги, это Робин Кастанья».
  "ВОЗ?"
  «Ты, наверное, меня не помнишь, я построил тебе...»
  " Кто ты?"
  «Мастер. Я сделал тебе копию Danelectro с четырьмя звукоснимателями...»
  «О, да, конечно, этот… о, да, милашка с электроинструментами.
  Да, да, это был отличный топор... это ты? Маленький, пышный, с волшебными руками? Ты хочешь построить мне что-нибудь еще?
  "Конечно."
  «Нет», — сказал Игги Смирч. «Я больше не играю в Axes нигде и ни для кого и не хочу ничего строить, слишком много дерьма накопилось. Но я помню тебя , потому что ты была настоящей… красивой леди».
  "Спасибо."
  «Пожалуйста. Так чему я обязан?»
  Она начала объяснять.
  Он вмешался. «Ты связалась с полицейским-психоаналитиком — он был с тобой, когда мы встретились?»
  «Он был».
  «О, да, у тебя было то место в Глене. Помню, я удивлялся, как ты мог себе это позволить. Так что, ты все еще там?»
  "Мы."
  «Ты и психоаналитик», — сказал он. «Счастливая ситуация?»
  "Это."
  "Робин…"
  «Кастанья».
  «Робин Кастанья, иди сейчас — слушай, я не хотел оскорблять Dano, я не играл на ней. Я врубился в нее, я выступал с ней годами, потом я отдал ее одной из своих внучек, она шредер, думает, что я отстой, и Стив Вай рулит, и эти звукосниматели, которые ты на нее воткнул, могут делать некоторые интересные вещи, когда они напряжены... психиатр, да? Глен. Поговорим о карме, я случайно оказался рядом с тобой, только что прочитал лекцию в U. Искусство как конструктивная ложь, какая-то тупая профессорша думает, что она передовая, студенты выглядят так, будто они все еще в подгузниках. Я сказал им игнорировать всю ее чушь, которую она несет, нахуй искусство и музыку, пойти на нормальную работу, быть ответственными гражданами.
  У Дингбата глаза становятся круглыми, а дети выглядят так, будто им внезапно понадобились подгузники».
  Робин сказал: «Мудрый совет, Иг».
  «Итак, — сказал он. — Ты хочешь поговорить о Битте. Он — человеческая дыра.
  Ты все еще в него влюбилась, а? Не в дыру, а в психоаналитика. Это ты его спрашиваешь.
  «Настоящая любовь, Иг».
  «Точно то же самое я чувствовал и по отношению к пятой жене, но и пятая жена не была для меня обаянием».
  «Могу ли я передать трубку Алексу?»
  «Алекс. У него есть имя — нет, оставайся на месте, я зайду. Это по пути домой, и я уже иду на парковку. Единственная причина, по которой я вообще выступил с речью, — мне дали бесплатную парковку. Когда я был студентом, я не мог себе позволить перерыв».
  «Ты учился в университете?»
  «Не кажись таким шокированным. Бакалавр химии, диплом с отличием. Вот как я начинал, прокладывая себе путь, играя громкую чушь, чтобы заработать на обучение и аренду, кто знал, что это превратится в долгосрочную работу? Освежи свой адрес».
  —
   Четырнадцать минут спустя перед домом с ревом остановился черный Ferrari F430 coupe. Водителю потребовалось некоторое время, чтобы выбраться из низко посаженного спидстера, и когда ему это наконец удалось, он морщился.
  В те времена, когда Игги Смирч был иконой стиля, его сценический наряд состоял из черных кожаных брюк, красных туфель на платформе и голой груди, чтобы лучше продемонстрировать его нежирный торс.
  Брюки и обувь были на месте, но грудь его обвисла и была скрыта черным свитером с V-образным вырезом.
  Маленький человек, но с грудной выпуклостью, все еще худой, с густой копной крашеных черных волос, венчающих огромную голову. Жир — отличный заполнитель морщин, и даже в молодости лицо Игги было костлявым и морщинистым. Теперь это был мятый бумажный пакет, карие глаза уменьшились до пары жирных пятен на загорелой от солнца поверхности.
  Он двигался с легкой хромотой, массировал грудь, обнимал и целовал Робин. Оба жеста длились немного дольше, чем нужно, и когда он отстранился, одна рука задержалась около ее задницы.
  Она грациозно отошла и сказала: «Иг, это Алекс Делавэр».
  Хрупкие пальцы пожали мне руку. «Получили трофейную цыпочку в первый раз, да?» Возвращаясь к Робину. «И что, он дает тебе психологическую поддержку, поэтому ты остаешься с ним?»
  «Что-то вроде того, Иг. Заходи». Она начала подниматься по лестнице на террасу, ведущую ко входу.
  Игги Смирч наблюдал за покачиванием ее ягодиц, затем медленно последовал за ней, держась за поручень. «Доктор психологии получает и оставляет себе трофей. Мне следовало остаться в школе».
  —
  Оказавшись внутри, он увидел Бланш, сидевшую у двери, и замер. «Это что, карликовый питбуль?»
  «Французский бульдог».
  «Оно кусается?»
  Робин сказал: «Нет, Иг. Видишь, она улыбается тебе».
   «Вам нужно следить за теми, кто улыбается, она должна быть агентом. Хорошее место. Давайте посмотрим вашу студию. Я думаю, я ее помню, будьте любезны проверить, не схожу ли я с ума окончательно. А еще мне бы не помешал глоток воды».
  Легко ходил по дому, но тут начал хрипеть.
  «ХОБЛ, курение», — сказал он, как будто привык объяснять. «Играешь — платишь».
  Мы добрались до задней двери и вышли в сад.
  «Эй, классная рыбка. Да, да, теперь я вспомнил. Смотри-ка, они стали больше».
  —
  Осмотрев работу на верстаке Робина, он поднял арктоп. «Отлично, у меня нет силы пальцев для акустики... да, все возвращается — слушай, ты не против, если собака постоит на расстоянии? У меня фобия».
  «Конечно, Иг». Робин указала Бланш на дальний угол, погладила ее, что-то прошептала. Бланш замурлыкала и успокоилась.
  «Что ты ей только что сказал, старик спятил? Не сравнить с Биттом, он был образцом того, что можно вырваться за рамки».
  Я спросил: «Как же так?»
  «Почему вы так им интересуетесь, доктор Алекс? Я погуглил вас по дороге. Никаких полицейских штучек. Никакого веб-сайта или Facebook. Вы вообще работаете или мы говорим о трастовом фонде?»
  Робин сказал: «Иг, он слишком много работает. Он не рекламируется, потому что люди находят способ его найти».
  «Это так... единственное, что я узнал , что ты когда-то был детским психотерапевтом, работал в детской больнице. Я люблю это место, у тебя был внук, они вылечили его сердце, я дал им денег». Его руки сжались. «Ты хочешь сказать, что Битт что-то сделал с ребенком?»
  Я сказал: «Ничего подобного».
  «Потому что его искусство довольно извращенное. Изнасилование, инцест, все это гребаная шутка».
  «Это не имеет никакого отношения к детям».
   «Что же тогда? Почему он тебя интересует?»
  «Извините, не могу сказать».
  «Вы, блядь, ЦРУ?»
  «Вчера ночью произошло преступление», — сказал я. «Нет никаких доказательств, что Битт сделал что-то неправильно, но его имя всплыло в ходе расследования. Хотел бы я сказать больше, но не могу. Робин сказал, что вы могли бы рассказать мне о нем».
  Игги Смирч помассировал грудь и продемонстрировал полный рот слишком больших зубных протезов. «Не хочу тебя огорчать, просто любопытно. Расследование, да? Очевидно, речь идет о чем-то криминальном. Ладно, я расскажу тебе, что я о нем знаю, я строгий сторонник закона и порядка».
  Дохромав до дивана, он сел и посмотрел на Бланш. Она держалась к нему спиной; отточенная интуиция. «Я сделал одну обложку альбома с ним по рекомендации моего продюсера. Мне не показали все его работы — не извращенные вещи — и я был поражен его талантом. Впервые я встретил его в ресторане Duke's в Западном Голливуде. Он рисовал на салфетке, в итоге сделал копию Моны Лизы, настоящий шедевр. Хотел бы я ее оставить, но на ней был соус. Так что в его таланте сомнений нет, но работать с ним оказалось серьезным случаем No Fun».
  «Ненадежный?»
  «Надежная заноза в заднице», — сказал он. «Альбом был концепцией.
  Коммунизм, капитализм, вегетарианство — любой изм — это куча дерьма. Я объяснил это Битту. Он выслушал, ничего не сказал, сказал, что сделает это за правильную сумму денег, заплаченную авансом. Я спросил его, есть ли у него идеи. Он сказал: «Это все, что у меня есть». Тем временем он рисовал, даже не глядя на салфетку. Гонорар, который он запросил, был в два раза больше, чем мы платили другим художникам, а стопроцентный аванс был не в порядке, мы всегда платили половину вперед, половину по факту доставки. Но когда я увидел эту салфетку, я сказал: «Давай, вперед». Он рисует Мону Лизу , черт возьми , во время еды. Гений, как Гигер. Я врубился в Гигера, но мы уже много раз его использовали, пришло время для чего-то нового. Я заплатил Битту прямо там и тогда. Пытался позвонить ему через несколько дней с собственными идеями, он так и не взял трубку. Мы продолжали пытаться с ним связаться. Ничего. Между тем, дедлайн приближается, все остальное на месте, и никакого чертового прикрытия».
  Я сказал: «Он все задержал».
  «Нет», — сказал Смирч. «В том-то и дело, что он уложился в дедлайн. Пришел точно в назначенный день, неся с собой большой портфель. Внутри — рисунок в пластиковой обертке. Он достает его, бросает на стол продюсера и начинает уходить».
  Он развел руками. «Это было совсем не похоже на то, о чем мы говорили.
  Продюсер говорит, Битт останавливается, стоит там, не смотрит в глаза. Как гребаный робот. Продюсер говорит: «Мы обсуждали это подробно». Битт говорит: «Ты говорил, я слушал». Затем он уходит».
  «Вы использовали рисунок».
  «Какой у нас был выбор?» — сказал Игги Смирч. «Кроме того, это было блестяще.
  Альбом отлично продавался».
  «Ты больше никогда с ним не работал».
  «Я по натуре неразборчив, доктор Алекс. Люблю встряхивать вещи. Гигер был исключением, потому что он был совершенно другой вселенной». Взгляд на Робин. Она осматривала заднюю часть гитары Martin девятнадцатого века, отправленной на ремонт тайваньским коллекционером.
  Я сказал: «Тебе бы в любом случае пришлось сменить артиста».
  Игги Смирч сказал: «Это правда, доктор А., даже если Битт был таким же безобидным, как кукурузные хлопья».
  «Ты думаешь, он опасен».
  «Не хочешь?» Он улыбнулся. «Не трудись отвечать, я понял. Дальше ты спросишь меня, видел ли я когда-нибудь, чтобы он делал что-то страшное. Не совсем, но что-то происходило в его мозгу. Как будто он готовил в скороварке.
  Ты говорил, он не отвечал. Тихо, но не по-дзэнски, скорее как латентный вулкан. С другой стороны, я провел с ним, может быть, часа два, в общей сложности.
  «Продюсер, который вас порекомендовал», — сказал я. «Может, он знает больше?»
  «Лэнни Джозеф», — сказал он. «Может, если у него есть работающие мозги. Он даже старше меня, ходячее ископаемое. Последнее, что я слышал, он ушел на пенсию в Аризону. Или во Флориду. Или... куда-то еще... погодите».
  Из него вытащили телефон в черном блестящем корпусе с принтом в виде красных черепов. «Подарок внучки-шреддера. Я предпочитаю Gucci, но не хочу ее обидеть». Он прокрутил номер, набрал номер на скорую руку, поговорил с кем-то по имени Освальд.
   «Ищем Лэнни Джо, он еще дышит?... Что ж, это приятно слышать.
  Ты не знаешь, в своем ли он уме — это по-латыни значит «у него все под контролем», Оз... ха, да, я знаю, чувак, да, мы все тогда немного отвлеклись...
  Ха... так где сейчас хатка Лэнни?... нет, у нас все в порядке с деньгами, Оз, я просто хочу поговорить с ним об общем друге, у тебя есть его номер? Ладно, спасибо, мужик.
  Он повесил трубку и прочитал по памяти семь цифр. «Флорида, Форт-Майерс-Бич».
  Я скопировал и поблагодарил его.
  Он повернулся к Робину. «Что это, старый Lyon and Healy?»
  «Нью-Йорк Мартин».
  «Какой год?»
  «Восемнадцать тридцать пять».
  «Почти такой же старый, как я — этот мост из слоновой кости?»
  «Так и есть, Иг».
  «Хорошо, чертовы слоны наступают на людей, кому они нужны — эй, хочешь сделать мне еще один топор?»
  «Ты снова начинаешь играть, Иг?»
  "Ни за что, детка. Дай мне повод чаще тебя видеть".
  —
  Она проводила Смирча до машины, придерживая его дрожащий локоть своей рукой и доставляя ему самые острые ощущения за этот день.
  Я пошёл в свой офис и позвонил Лэнни Джозефу во Флориду. Женщина с сильным кубинским акцентом спросила, кто я.
  «Друг Игги Смирча».
  «Ладно», — сказала она. «О чем?»
  «Тревор Битт».
  «Он еще и музыкант?»
  «Художник».
  «Я тоже», — сказала она. «Подожди, я поняла».
   Несколько минут царила мертвая тишина, а затем раздался низкий, сдавленный голос: «Это Лэнни, кто ты?»
  Я начал объяснять.
  Он сказал: «Игги. Мой любимый фашист. Он наконец-то пойдет к психотерапевту? Хорошая идея, какое это имеет отношение ко мне? Я как раз искал дельфинов, они прыгают в это время дня».
  Я повторил декламацию. Лэнни Джозеф снова вмешался. «Полиция Лос-Анджелеса? Один Адам Двенадцать, получил звонок на Лексингтон и Пятую, хе-хе. Битт сделал что-то плохое?»
  «Мы просто пытаемся узнать о нем больше».
  «Меня это не удивит, он испортил все. Искусство, которое он создавал. Очень больные вещи».
  «Раньше», — сказал я. «Он на пенсии?»
  «Насколько мне известно, он ушел», — сказал Лэнни Джозеф. «Для него это легко, большие семейные деньги».
  «Откуда его семья?»
  «Не могу тебе рассказать. Игги рассказал тебе о туалете Карла Маркса ?»
  «Битту заплатили больше, чем кому-либо другому».
  «Намного больше. Включая Гигера, которого все хотели. Он получил больше, чем когда мы выложили кучу денег за использование фотографии чертовой картины Иеронима Босха, принадлежащей какому-то чуваку в Германии. Ту, которую мы использовали для Exit к Забвение, я говорю о серьезных деньгах, но Битт получил больше. Он чертовски
  ограбил нас, а потом он выдал что-то совершенно нереальное. Мы использовали его, потому что у нас был дедлайн. Когда я узнал, что он ушел, я сказал: «Повезло всему остальному миру».
  «Откуда вы узнали?»
  «Не могу сказать, Док... кто-то, должно быть, дал мне знать... о, да, парень, которого я знал, продюсировал Томмирот, они хотели использовать Битта, потому что Карл так хорошо продавался. Он узнал, что Битт ушел, позвонил мне и пожаловался, как будто это была моя вина. Хотел, чтобы я попытался уговорить Битта, как будто я имею какое-то отношение к этому психопатическому подтирателю задницы. Почему за ним гонятся копы? Почему у них есть психиатр, потому что он сумасшедший?»
  «Извините, не могу вдаваться в подробности».
   «Забудьте, что я спросил, кого это волнует», — сказал Джозеф. «Любопытство убивает не-модных котов.
  Так Игги сказал тебе, что я нашел ему Битта, да? Он винит меня?
  «Вовсе нет», — сказал я. «Я спросил его, откуда он знает Битта и...»
  «Какая у тебя связь с Игги?»
  «Моя девушка сделала ему гитару».
  «Подруга», — сказал он. «Маленькая красотка со студией на холмах?»
  «Это она».
  «Это твоя девушка». Он присвистнул. «Игги она нравилась».
  «Как вы познакомились с Биттом?»
  «Та же старая история», — сказал Джозеф. «Цыплёнок».
  «Какая цыпочка?»
  «Подруга Битта, интеллектуалка, я познакомился с ней на каком-то благотворительном мероприятии, не могу вам сказать».
  «Здесь, в Лос-Анджелесе?»
  «Сан-Франциско, я там часто бывал, продюсировал кучу групп, снимал плавучий дом в Саусалито, ходил на вечеринки. Как этот бенефис. Для чего-то… обычное скучное дерьмо, я замечаю эту горячую цыпочку, въезжаю, бросаю кучу имен, я думаю, что все идет хорошо. И вдруг этот парень материализуется, никогда не видел, как он приближается, и вдруг он просто там. Как туман. Стоит между мной и цыпочкой, курит косяк, но одет в костюм и галстук. Он бросает на цыпочку смертоносный взгляд, она уходит. Потом он бросает на меня взгляд. Я говорю, кто ты? Он говорит: «Рембрандт этого века» и уходит. Я спрашиваю кого-то, кто этот придурок, и они мне говорят. Я знал его имя, видел его вещи на этой выставке комиксов в какой-то модной галерее, я не думал, что он будет похож на генерального директора. Несколько месяцев спустя появляется кавер на Карла , Иг был в темном месте, я думаю, что Битт мог бы быть идеальным. Я получил номер Битта от кого-то, не могу сказать вам, не спрашивайте. Остальное — то, что Иг вам рассказал. Это было безумное время, когда некоторые ребята из группы Заппы появились в Gold Star Studios и...»
  Я слушал несколько минут воспоминаний в свободной форме, пока Лэнни Джозеф не перевел дух и не сказал: «Конец истории».
  «Что-нибудь еще вы можете рассказать мне о Битте?»
   «Парень мог рисовать как сумасшедший, но это было его единственное хорошее качество. Эй, вот и дельфины. Чао».
  —
  Интернет-исследование Тревора Битта выявило тенденцию вызывать сильные мнения за и против. Оно также подтвердило ярлык богатого мальчика Лэнни Джозефа.
  Богатство карикатуриста досталось ему от прапрадеда, нью-йоркского финансиста и соратника Рокфеллера по имени Сайлас Битт. Никаких упоминаний о профессиональных достижениях других потомков. Возможно, остальная часть семьи пошла по наклонной.
  Я ввел ключевое слово silas bitt. Просто связь с Рокфеллером, поэтому я вернулся к его праправнуку.
  Как и все остальное в жизни карикатуриста, богатство Битта вызывало полярные суждения: он был либо бесполезным орудием Капиталистического Монстра, либо гением, использовавшим свое состояние для создания новаторского искусства.
  Я двинулся дальше, занимаясь серфингом. Битт не проявлял активности почти два десятилетия, и все его книги давно вышли из печати. Цены на секонд-хенде предполагали, что они ушли и забыты.
  Теории, объясняющие его отчисление, включали наркотическую зависимость.
  героин/крэк/мет/так
  твой
  выбрать—или
  а
  пролонгированный
  психиатрический
  госпитализация по поводу шизофрении/маниакальной депрессии/синдрома Винсента Ван Гога, что бы это ни было, или изнурительного физического заболевания (хорея Гентингтона/коровье бешенство), или просто «выгорания».
  Вся эта мудрость предлагается людьми, которые анонимно излагают свои мысли в сети.
  Ничто в истории Битта не указывало на его преступную деятельность.
  Звонить Майло с плохими новостями показалось мне невежливым.
  Лучше двадцатичетырехкаратная тишина.
  
  Три дня спустя позвонил Майло.
  «Пока не опознали моего Джона Доу, только что получил сообщение от патологоанатома. Мозг бедняги был полон дроби и пыжа, и, как мы и предполагали, ампутации были посмертными, вероятно, моторизованной пилой, скорее всего, лентой или джигом. Его артерии были не в лучшем состоянии, но надвигающегося сердечного приступа не было. Но за несколько лет до смерти ему не повезло: селезенка и левая почка исчезли, пара старых переломов в левой бедренной кости, то же самое с левой ключицей и четырьмя ребрами».
  Я спросил: «Автокатастрофа?»
  «Коронер сказал, что это могло быть любое столкновение».
  «Могли ли переломы ног стать причиной хромоты?»
  «Вероятно», — сказал он.
  «Есть ли какие-либо предположения, когда были получены травмы?»
  «Возможно, в течение последних десяти лет. Предполагаемый возраст парня — от пятидесяти до шестидесяти лет, так что мы не говорим о студенческом футболе».
  Я сказал: «Может быть, что-то связанное с работой. Водитель грузовика, тяжелая техника».
  «Или просто неудачник, который упал с лестницы».
  «Пятьдесят-шестьдесят лет — это примерно возраст Тревора Битта».
   «Старый приятель? Конечно, почему бы и нет, теперь давайте докажем это. Итог: никакой магии из склепа, но, возможно, травма будет полезна, если я пойду в СМИ».
  «Если, а не когда?»
  «Да, скорее всего, так и будет», — сказал он. «Но сегодня я снова просматриваю файлы пропавших без вести, может, что-то всплывет, и я смогу избежать тонны ерундовых советов».
  Я сказал: «Джон Доу не вел зачарованную жизнь, а вот Битт вел. Унаследованное богатство, которое уходит корнями в далекое прошлое».
  Я рассказал ему о вкладе Игги Смирча и Лэнни Джозефа.
  Он сказал: «Детка из трастового фонда. Это могло бы объяснить его нахальное отношение. Сегодня утром я снова это увидел. Он приоткрыл дверь и уставился на меня, как на тину. После того, как я закончил свою тираду, он повернулся ко мне спиной и закрыл эту чертову штуку. В такие дни я хотел бы жить в полицейском государстве».
  Я сказал: «Вы с Ким Чен Ыном выламываете двери».
  Он рассмеялся. «Богатый парень уходит на пенсию, переезжает в Палисейдс, это сходится. Но я все еще не могу найти ничего отвратительного в его прошлом. Никакого компромата на Чета Корвина, кроме некоторых закатываний глаз, когда я упомянул его».
  "С кем?"
  «Его секретарь. Вчера я заходил к нему в офис. На табличке на двери написано, что это вспомогательный участок компании на Западном побережье. Это означает две комнаты в посредственном здании на южной стороне Беверли-Хиллз. Только Корвин и секретарь, чопорная леди лет семидесяти. Мне показалось, что это почтовый ящик, может быть, что-то, что дает компании право работать в Калифорнии. Она подтвердила то, что сказал нам Чет, он много путешествует. Сам заказывает себе поездки. Она не удивилась, увидев меня, Чет рассказал ей о теле. В подробностях. Вот тогда она закатила глаза. Она сказала, что ей от этого дурно. Я спросил, кто его приятели, по работе или нет. Еще больше покачивания. «Не знаю, лейтенант, но я уверен, что Чет популярен у всех » .
  «Обаяние босса ослабло».
  «Я подумал, отлично, она его терпеть не может, не будет его защищать. Но когда я спросил ее о ком-нибудь, у кого есть на него зуб, она не знала ни о ком. Не знала многого и точка. Мне кажется, ей платят за то, чтобы она подогревала сиденье и принимала сообщения. И нет, никаких странных сообщений или писем мистеру Корвину не приходило за полтора года, что она на него работала».
   Я сказал: «Он сам заказывает себе поездку. Может быть, чтобы сохранить подробности в тайне».
  «Женщины в каждом порту, разозленные мужья? Я думал об этом, но почему бы не нацелиться непосредственно на Корвина? Зачем безрукий Джон Доу в логове парня?»
  «Что-нибудь на одежде Джона Доу? Мне она показалась довольно обычной».
  «Это потому, что они такие», — сказал он. «Кроссовки — Nike, все остальное — китайского производства, продается в дисконтных сетях и аутлетах по всей стране».
  «Так что, вероятно, не приятель Чета по загородному гольф-клубу», — сказал я. «Или потомок приятеля Рокфеллера».
  «Если только он не один из тех эксцентричных толстосумов, которые живут за счет дешевки
  — эй, может, он один из кузенов старого Тревора , а Биттсы слишком долго занимались инбридингом. Откуда они родом?
  «Первоначальные деньги были заработаны в Нью-Йорке».
  «Сделаешь это там, сможешь сделать это где угодно. Ладно, посмотрю, что смогу найти об этом клане. Если я узнаю, что там идет какой-то крупный спор о наследстве, а от кузена Итта с хромотой ничего не слышно, ты мой новый лучший друг».
  «Новый?» — спросил я.
  «Отлично, обновлённый . Мы выйдем на новый уровень, как на одних из тех уикендов для знакомства. Только вместо «Кумбая» и медитации я куплю ужин. Ты, Робин, дворняжка. Я даже раскошелюсь на корм для рыб».
  —
  Я провел свой собственный поиск. Как и многие получатели старого богатства, Биттсы, похоже, жили невидимо.
  Несколько человек с такой фамилией появились в Интернете, но ни один из них не был родственником карикатуриста. Я выходил из сети, когда мне позвонила моя служба, давний оператор по имени Ленор.
  «Доктор Делавэр, у меня на линии мистер Корвин. Он не сказал, о чем. Я попросил его оставить свой номер, он стал каким-то настойчивым, сказал, что вы
   знаю, о чем речь. Я спросил, была ли это чрезвычайная ситуация, он сказал, что да. Но я не думаю, что это было так — не то чтобы я был психологом».
  «Никакого обычного беспокойства», — сказал я.
  «Как раз наоборот, доктор. Гладко. По правде говоря, он звучит так, будто хочет вам что-то продать. Я его на линии, если хотите, я скажу ему, что вы недоступны…»
  «Нет, я поговорю с ним. Спасибо за осторожность, Ленор».
  «Всегда», — сказала она.
  Щелкните.
  «Это доктор Делавэр».
  «Привет, Док, Чет. Как дела?»
  «С расследованием?»
  «Это. В общем. Фигура речи. Нашел вас, вас зовут Александр, я думал, что это Алан. В любом случае, я могу вас использовать. Моя дочь может».
  «У «Челси» проблемы».
  «Я расскажу вам, что происходит: мы были дома со среды, все было хорошо. Но вчера вечером я услышал, как она встала, посмотрела на часы, было три утра. Потом я услышал, как она спустилась по лестнице, все в порядке, она хочет попить воды.
   Потом входная дверь закрывается, и я думаю, что за? Я выхожу на улицу и вижу, как она ходит. Не в пижаме, одета так, будто куда-то идет, только без обуви. Когда я сказал ей вернуться в дом, она бросила на меня один из тех взглядов».
  «Какой вид?»
  «Знаешь», — сказал он.
  Я ждал.
  Чет Корвин сказал: «То, что ты видела, Алекс. Дерзко. Я сказал: «Это смешно, возвращайся внутрь». Она бросила на меня взгляд и вернулась внутрь».
  «Она, похоже, ходила во сне?»
  «Вы эксперт, Док. Но я бы сказал нет, ее глаза были открыты, и она не была на другой планете. Скорее, она бросала мне вызов.
   Непокорный » .
  «Что ты хочешь сделать?»
   «Может быть, наказать ее? Не знаю, надеялся, что ты мне скажешь. Сколько раз ты видел подобное?»
  «Дети уходят из дома?»
  «В одежде, но без обуви», — сказал он. «Три часа ночи. Думаешь, это какой-то посттравматический стресс?»
  «У нее была с собой сумочка?» — спросил я. «Ее телефон?»
  «Нет, просто ее ходьба».
  «Где гуляете?»
  «В тупике, туда-сюда».
  «Как далеко?»
  «Недалеко, около двадцати футов в одну сторону, потом она разворачивается и повторяет все сначала».
  «Ты за ней наблюдал».
  «Ну, да, конечно, Алекс, я хотел узнать, что происходит. Когда ты сможешь ее увидеть? Это то, что я выставлю счет в фонд жертв».
  Я сказал: «Я могу направить вас, но не могу лечить Челси».
  «Что? Почему?»
  «Я уже консультирую по расследованию и мне нужно связаться с полицией. Поэтому я не могу гарантировать конфиденциальность».
  «Нам плевать на секреты, Алекс. Ты разберись с ней, расскажи ей, что к чему, чтобы она смогла выпутаться из этой ерунды. Расскажи и нам, чтобы мы знали, как с ней обращаться в будущем. Значит, все в порядке?»
  «Это не сработает, мистер Корвин. Я с радостью дам вам направление».
  «Хм», — сказал он. «Ты довольно своенравный парень. Я думал, что терапевтическая игра — это компромисс».
   Речь идет о многих вещах, включая границы.
  «Хотите получить направление?»
  «Нет», — сказал он. «Я не хочу связываться с кем-то еще. И я действительно не понимаю, почему вы не хотите нам помочь. Если это деньги, забудьте о жертвах».
  фонд, я заплачу вам напрямую».
  Я сказал: «Это не деньги».
   «Я постоянно это слышу, Алекс, и обычно оказывается, что дело именно в деньгах».
  Я ничего не сказал.
  Чет Корвин сказал: «Слушай, Алекс, давай подумаем и найдем решение. Поговори с ней один раз, узнай, есть ли повод для беспокойства.
  Есть, мы берем это оттуда. Нет, никакого вреда, никакого фола».
  Я думал об этом.
  Чет Корвин спросил: «Ты все еще со мной, Алекс?»
  Я сказал: «Если лейтенант Стерджис разрешит, я увижу ее один раз».
  «Вам нужно его разрешение?»
  «Мне нужно избегать конфликта интересов».
  "Хм. Ладно. Где твой офис? Твоя девушка мне не сказала".
  «Я приду к тебе домой. Для Челси будет проще, если это будет на ее территории».
  «Терн», — сказал он. «Как гольф. Или банды». Посмеиваясь. «Она... другая, ты видел это. Когда ты сможешь приехать?»
  «Какое время подходит «Челси»?»
  «Алекс, — сказал он, — ей не нужен личный секретарь. Займись этим в любой день — сегодня, если хочешь. После школы она вернется около трех, сделай это в четыре, чтобы не рисковать. Меня там не будет, я буду в дороге, на самом деле по пути в аэропорт. Это не имеет значения, она все равно никогда со мной не разговаривает».
  Намек на грусть. Самый слабый проблеск того, что у него может быть какая-то глубина?
  Затем он сказал: «Я рад, что мы это делаем. Теперь я могу выбросить ее из головы».
  
  Мило сказал: «Давай, ты можешь узнать что-то, что мне пригодится. Но он может тебе не заплатить, старый Чет имеет привычку уклоняться от своих финансовых обязательств».
  «Вы нашли немного грязи».
  «Я убедил парня из банка, который занимается его ипотекой, поговорить со мной неофициально. То же самое и с финансовой компанией, которая владеет правом собственности на его автомобили. Он не дефолтит, он просто тянет время, растягивая его до самого дефолта. Он отправляет уведомления, ему звонят, в последнюю минуту он платит, но игнорирует штрафы и пени за просрочку, и все начинается снова. Финансисты ничего не могут сделать, потому что технически он выполнил свое обязательство».
  Я сказал: «Он играет всех».
  «Как плохая губная гармошка».
  «Есть ли какие-нибудь признаки финансовых проблем?»
  «Вот в чем дело, а не в том, что это очевидно. Он хорошо оплачивается, а работа Фелис в школьном округе — это неплохой второй источник дохода. На двоих они зарабатывают около четырехсот пятидесяти тысяч. Ипотека и выплаты за машину составляют чуть больше пяти тысяч в месяц, что не вода в ванне, но с таким доходом это не тягость.
  Может быть, у него есть какая-то вредная, дорогостоящая привычка, но пока я не могу ее найти».
  «Так что это игра. Он тоже манипулировал мной».
  «Ровно столько, сколько ты ему позволишь, амиго».
   «Правда», — сказал я. «Я подумал, что еще раз взглянуть на «Челси» не повредит.
  Возвращаюсь в дом, теперь, когда первоначальный шок прошел».
  «Как ты думаешь, что происходит с этим ребенком?»
  «Возможно, это расстройство сна, посмотрим».
  Он рассмеялся. «Старая рутина сдержанных суждений. Корвин права в одном: она другая».
  —
  Evada Lane в четыре пятнадцать вечера был просто очередным тупиком. Как и в большинстве так называемых районов Вестсайда, никаких пешеходов, даже бездомных собак. Это оставило легкую добычу для стаи воронов. Птицы нашли что-то посреди улицы, и мне пришлось их объехать.
  Lexus Фелис Корвин стоял на подъездной дорожке. Она открыла дверь в синей блузке, серых брюках, серых туфлях. Она пристально смотрела на меня, протирая очки микрофиброй.
  «Доктор Делавэр?»
  «Привет. Я здесь, чтобы увидеть Челси».
  «Ты что ?»
  «Ваш муж попросил меня оценить ее...»
  «Он что ?»
  Я сказал: «Очевидно, вы не знали».
  «Что именно он хотел, чтобы вы оценили?»
  «Он сказал, что вчера вечером Челси встала и вышла из дома...»
  «Невероятно», — сказала Фелис Корвин. «Челси спит беспокойно, она всегда такой была».
  «Она обычно выходит из дома?»
  «Позвольте мне сказать вам, доктор, если бы Чет был здесь чаще, он бы знал о ее режиме сна и не тратил бы ваше время».
  «Извините за недоразумение».
  «Извините, что вы зря съездили». Она начала закрывать дверь, но остановилась на полпути. «В следующий раз сначала поговорите со мной. Не то чтобы следующий раз будет. Мы прекрасно справляемся».
   «Приятно слышать».
  «Может, и не для тебя», — отрезала она.
  «Простите?»
  «Извините, это было неуместно. Я просто имел в виду, что люди с психическим здоровьем ожидают проблем. Я извиняюсь, доктор».
  "Без проблем."
  Я повернулся, чтобы уйти.
  «Доктор Делавэр, если вам нужно оплатить время, я могу выписать вам чек прямо сейчас».
  «Бесплатно».
  «Ну, это очень мило с вашей стороны, и еще раз извините. Есть новости о бедняге?»
  "Еще нет."
  «Как жаль. Доктор, могу я спросить, почему вы пришли сюда на обследование, а не записались на прием?»
  «Я думала, что Челси будет чувствовать себя более комфортно на родной базе».
  «Да... полагаю, я это вижу». Ледяная улыбка. «Ну, не обязательно видеть ее здесь или где-то еще. У нас все хорошо».
  —
  Вороны перелетели на близлежащую лужайку и глумились, когда я проходил мимо. Один из них держал в клюве что-то розовое и органическое. Самый крупный член банды, проявляющий привилегии.
  Я уехал, думая о том, что только что произошло. Гнилая коммуникация соответствовала моему взгляду на Корвинов как на квартет незнакомцев, живущих под одной крышей. Она также отличалась от того, что я обычно видел, когда родители не соглашались: матери искали помощи, отцы были убеждены, что проблем нет.
  Чуткие отцы бывают, но Чет Корвин, похоже, совсем не такой.
   Я выбрасываю ее из головы.
  Разве его звонок не имел никакого отношения к помощи Челси? Он использовал ее
  — и я — чтобы унизить его жену?
  Посмеивался ли он по дороге в аэропорт?
   Дети с проблемами часто становятся оружием в браке. Когда я обучаю аспирантов, я называю их «виноватыми пушками». Долго ли Челси была тяжелой артиллерией своего отца?
  Чет Корвин знал бы, на какие кнопки своей жены нажимать. Как лучше всего повесить на нее ярлык неполноценной матери, чем вызвать психолога за ее спиной?
  Реакция Фелис показала, что она поняла сообщение.
   Сначала поговорите со мной.
  Я предположил, что я мог недооценивать Корвина, и он по-своему грубо беспокоился о своей дочери. Но тогда почему бы просто не сообщить Феличе?
  И почему настаиваете именно на мне, а не на другом психологе?
  Потому что другой психолог не был представителем полиции, и все дело было в том, что Корвин показывал нос правоохранительным органам?
  Человек, который любит все контролировать и сам себе заказывает себе поездку, а потом просто забавы ради морочит голову кредиторам.
  Или эта последняя манипуляция вышла за рамки этого? Он как-то был причастен к убийству безрукого человека?
  Зачем Корвину пачкать собственное гнездо?
  С другой стороны, если его мало заботила семейная жизнь, то почему бы и нет ?
  Когда я покинул Палисейдс и направился в Брентвуд, я подумал о других его чертах характера: напыщенный, ищущий внимания хвастун, достаточно бессердечный, чтобы вываливать на свою секретаршу кровавые подробности, когда они явно вызывали у нее отвращение.
  Достаточно поверхностно и жестоко, чтобы описать свою дочь как проблему, от которой нужно избавиться.
  Сложите все это вместе, и у вас получится аккуратное описание высокофункционального психопата. А психопаты, особенно садисты, часто наслаждаются последствиями преступления больше, чем самим актом.
  Вот почему поджигатели появляются на пожарах четвертого уровня. Вот почему похитители присоединяются к поисковым отрядам, а убийцы детей кладут плюшевых мишек на мемориалы.
  Чет Корвин прекрасно проводил время, вспоминая человека с изуродованной головой и без рук?
  Я рассматривал его как вероятную цель, потому что его личное пространство было нарушено. Что, если это именно то, чего он хотел — разговор о блефе, хех
   хе-хе. Алан. Э-э, Алекс. Конечно, на дереве будет кровь, но это можно исправить. Факт, который Корвин подчеркнул в самом начале: я предполагаю, вы проведете тщательную уборку.
  Добавьте к этому реакцию Фелис, когда она увидела тело — она просто в шоке от увиденного.
   — и временный беспорядок будет перевешен большим волнением.
  А если детишки немного травмируются, тем лучше.
  То, что Корвин был замешан в убийстве, решило проблему доступа: все, что ему нужно было сделать, это передать ключ от дома своему помощнику. То же самое и с кодом безопасности, на всякий случай, если глупая Фелис не забудет включить сигнализацию. Или же он мог просто выключить систему после того, как остальная семья выйдет из дома.
  Он дал нам понять, что воскресный ужин был его шоу. Переместив место проведения из обычной пиццерии неподалеку в ресторан на другом конце города.
  Еще одна хвастовство? И практичное, потому что это давало сообщнику достаточно времени, чтобы перетащить и разместить труп, убрать его и уйти.
  А затем, для пущей убедительности, отвлеките внимание на асоциального чудака, живущего по соседству.
   Что-то в этих людях есть.
  После трехсот с лишним убийств инстинкты Майло были отточены до совершенства.
  Я позвонил ему в офис.
  Он сказал: «Пока ничего нет ни о каком Нью-Йоркском битте».
  «Ты собираешься пробыть там какое-то время?»
  «Просто перекусил, делаю кое-какую бумажную работу».
  «Я сейчас приду».
  «Челси рассказала тебе что-то пикантное?»
  «Мне так и не удалось с ней поговорить», — сказал я.
  "Так в чем дело?"
  «Не хочу отвлекаться во время вождения, увидимся через двадцать минут».
  
  Майло размером с шкаф находится посередине коридора с холодным освещением на втором этаже West LA Division. Остальная часть коридора отдана под склад и пару комнат для интервью, пропахших тревогой. Скудный удел моего друга выглядит как наказание, но не все так просто.
  Он работает в изоляции от всех остальных детективов в здании, соглашение, навязанное ему много лет назад как часть сделки с коррумпированным, уходящим на пенсию начальником полиции. Начальник рассматривал камеру без окон как последний выпад против гея-полицейского, который заставил его. Он и не подозревал, что Майло приветствовал эту установку.
  Спустя годы он по-прежнему прячется, словно гризли в пещере, с удовольствием избегая шума и пристального внимания большой комнаты детективов.
  Его настоящая работа — лейтенант, который отходит от своего стола и работает —
  еще одна странность. Два последующих начальника полиции были возмущены процедурой взлома и решили ее исправить. Оба изменили свое мнение, когда узнали о его раскрываемости.
  Я прибыл сразу после пяти, получил поклон от гражданского служащего в приемной, взбежал по лестнице и направился к единственной открытой двери.
  Майло ждал меня, сидя на вращающемся стуле, обращенном к металлической прямой спинке, которую он для меня установил. Три фута между нашими носами. Большая жирная пицца
   ящик прислонен к стене. Воздух теплый, душный, пропитанный чесноком.
  Коробка была пуста. Время перекусить.
  Он подышал в ладонь, достал со стола пластинку жевательной резинки и начал жевать. «Тебя это беспокоит, мы можем выйти на улицу».
  Я сказал: «Ничего страшного. У меня для тебя куча теории. Не могу обещать, что тебе понравится этот запах».
  —
  Он прислушался, протер глаза, изучил низкий перфорированный потолок.
  «И все это, — сказал он, — из-за проваленной встречи».
  «Более чем облажался», — сказал я. «Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что Чет хотел унизить Фелис».
  Я продолжил перечислять психопатические симптомы. «Возможно, я перегибаю палку, но я подумал, что вам следует знать».
  Он повернул шею. «Ты правда думаешь, что он будет таким высокомерным? Его собственный чертов дом».
  «Если он презирает свою домашнюю жизнь, то почему бы и нет? С самого начала чувствовалось, что в семье что-то не так».
  «Это было в том смысле, что они были целями, а не участниками. С чем вы согласились».
  Я ничего не сказал.
  Он сказал: «Хорошо, я буду открыт для новых возможностей. Означает ли это, что вы считаете Битта менее приоритетным?»
  «Не обязательно», — сказал я. «Я просто думаю, что Корвина следует рассмотреть».
  «Многозадачность, ура», — сказал он. «Рассмотрели как?»
  «Записи разговоров по мобильному телефону, график его поездок».
  «Это означает повестки. Вы знаете, в чем проблема».
  «Нет оснований».
  «Даже близко нет». Он взял карандаш, повертел его в руках и положил обратно.
  Я сказал: «Есть еще один потенциальный путь. Его жена его ненавидит».
  «Враждебные супруги и бывшие, благо полицейского. Ты считаешь Феличе доступной?»
   "Еще нет."
  «Что же тогда?»
  «Помните о Чете и сосредоточьтесь на опознании Джона Доу».
  Он встал, сумел вертикально потянуться, руки почти касались потолка. «Не очень-то план».
  Он вышел из офиса.
  Я спросил: «Куда?»
  «Когда сомневаешься, подкрепись, время ужина — э-э, э-э, не хочу знать, голоден ли ты. Просто следуй за мной и притворяйся».
  
  Через неделю после убийства безрукого мужчины Майло заставил департамент выпустить пресс-релиз. Мужчина средних лет найден в «месте Вестсайда»,
  отсутствие селезенки и почки, «другие» свидетельства старой травмы.
  Освещение было отклонено филиалами сетевого телевидения, предоставлено двадцать секунд в новостных выпусках в одиннадцать вечера на двух местных станциях. The Times выступила с заметкой в онлайн-файле об убийстве. Как только историю подхватили несколько других сайтов, телефон начал звонить, и наводки поступали от обычной смеси благонамеренных граждан, шутников и визжащего зверинца теоретиков заговора и других тупиц.
  Информация в кибер-эпоху могла бы быть написана невидимыми чернилами. В течение двадцати четырех часов линия доверия отключилась. Затем, во вторник, один-единственный толчок заставил Майло позвонить мне.
  «Возможно, я попал в список хороших парней Санты, женщина, которая на самом деле кажется здравомыслящей, описала физические характеристики и сломанные кости до буквы Т. Ее бывший муж, Хэл Браун, пятьдесят четыре года. Несчастный случай произошел из-за падения во время похода одиннадцать лет назад. Я иду к ней. Ты свободна?»
  «Тебе нужно спросить?»
  «Я должен воспринимать тебя как должное?»
  —
   Мэри Эллен Браун, 51 год, жила в Энсино и продавала сумки в Saks в Беверли-Хиллз. К тому времени, как Майло забрал меня, он уже сделал обычную предысторию. Ее единственное нарушение было три года назад, штраф за невыполнение требования остановки на перекрестке Грегори и Роксбери.
  Я ответил: «В нескольких кварталах от Saks, может быть, спешу на работу».
  «Хорошая трудовая этика», — сказал он. «Я восприму это как позитив». Когда мы подошли к его безымянному: «Боже, надеюсь, она не дура».
  БХ был на юге, но повернул в сторону Долины.
  Я спросил: «Она не работает?»
  «Дома, беру больничный. Думаю, она не хочет, чтобы ее видели с копами. В ее голосе слышалось напряжение. Я восприму это как позитив».
  —
  Мы подъехали к белому трехэтажному зданию кондоминиума с надписью La Plaza , которое занимало четыре участка на тихой улице к западу от Бальбоа и к северу от бульвара Вентура. Камеры видеонаблюдения, предупреждающие знаки и закрытый участок обеспечивали эмоциональную поддержку. В справочнике говорилось, что Браун, штат Мэн, живет в блоке двадцать четыре. За нажатием кнопки последовало шепотное «Подождите», щелчок и жужжание.
  Мы поднялись на лифте на два пролета, вышли в коридор, устланный красной ковровой дорожкой, и направились к шестнадцатой из по меньшей мере вдвое большего количества черных дверей.
  Женщина, которая ответила на нежный стук Майло, была среднего роста, среднего телосложения и средне-карих глаз. Средне-каштановые волосы были подстрижены в непритязательный боб. В ее голосе чувствовалось напряжение, но лицо, округленное средним возрастом, выглядело собранным.
  «Лейтенант? Мэри Эллен».
  «Спасибо, что приняли нас, мэм. Это Алекс Делавэр».
  Улыбка Мэри Эллен Браун длилась столько же, сколько и моргание глаз, которое ее сопровождало. Она протянула холодные кончики пальцев. «Пожалуйста, входите, ребята».
  Ее блок был компактным, ухоженным, с коралловыми диванами и бронзово-стеклянным журнальным столиком с кексами и кофе. Открытая планировка позволяла полностью просматривать кухню с белыми шкафами и приборами из нержавеющей стали.
   На черном граните стояли аптекарские банки, наполненные лимонами, а также пузырьки поменьше с чем-то, похожим на масло, настоянное на травах.
  Мы втроем сели, и Мэри Эллен Браун указала на кексы.
  «Пожалуйста, угощайтесь».
  «Спасибо», — сказал Майло.
  «Позвольте мне налить вам. Вам тоже?»
  Я уже насытился кофеином, но сказал: «Пожалуйста».
  Пока я отпивал понемногу, Майло принялся за шоколадный кекс.
  «Спасибо, что позвонили нам, мисс Браун».
  «Как я уже говорил, я не был уверен, но решил, что должен. Ты принес фотографию?»
  Майло сказал: "Мы этого не сделали, мэм. Фотография не поможет".
  «Почему — о. Ты говоришь, что он… изуродован?»
  «Боюсь, что так».
  «О, Боже», — сказала Мэри Эллен Браун. «Я не должна быть шокирована. Но я шокирована».
  «Вы не должны быть шокированы, потому что…»
  Она вздохнула. «Хэл мог быть безумным любителем риска. Вот как он пострадал.
  Прогулка в одиночестве в Анджелес-Крест. Он сбился с тропы, как всегда, потерял равновесие, упал с тридцати футов и застрял там, не в силах пошевелиться. Ему повезло, что какие-то хиппи искали дикую зелень или что-то в этом роде. Они услышали его стоны и позвали на помощь. Его пришлось вынести на носилках, а затем переправить по воздуху».
  Я ответил: «Путешествует в одиночку».
  «Всегда», — сказала она. «Мне это не нравится, и точка. Я знаю, что это не круто признавать, но скольких деревьев можно пройти, не сделав а?»
  Я улыбнулся. «Хэл не согласился».
  «Мы были разными во многих отношениях. Он делал свое дело, а я — свое».
  «Вы были женаты на момент аварии?»
  «Только что развелись, но мы все еще общались. Дружелюбными мы и остались. Мы расстались двенадцать лет назад, сразу после нашей десятой годовщины».
  Мэри Эллен Браун скрестила ноги. «Это клише, но мы отдалились друг от друга.
  Я не была достаточно авантюрной для Хэла. Я знала это, и он знал это с самого начала. Когда мы впервые встречались, я сказала ему, что я домоседка. Он сказал, что его это устраивает, казалось, на какое-то время. Он не предъявлял ко мне никаких требований, и я не ожидала, что он изменится. Но в конце концов... вы знаете».
  «Различия росли».
  Ее плечи поднялись и опустились. «Никаких ссор, никакой драмы — никаких детей, слава богу. У нас их не было, и в конце концов это упростило ситуацию. Как и наша финансовая ситуация. Ни у кого из нас их не было, поэтому мы смогли пожать друг другу руки и разойтись».
  Я спросил: «У Хэла была рискованная работа?»
  Она рассмеялась. «Если вы называете торговлю обувью рискованной. Мы встретились в Nordstrom, Westside Pavilion. Я была младшим модистом, он — женской обувью. Думаю, я могу понять, почему он хотел немного разнообразить свою жизнь».
  «На какие еще риски он пошел?»
  «Езда на велосипеде ночью без фар. Он плавал в океане, когда были предупреждения о близости моря. Особенно , когда были предупреждения».
  «Навлекая на себя опасность», — сказал я.
  «Он гордился тем, что у него есть метод преодоления течений. Плыть параллельно берегу и пробираться сквозь него. Он любил возвращаться и рассказывать мне об этом. Что еще... всякие безумные вещи. Прыжки с тарзанки, парасейлинг, когда мы могли себе это позволить. Он даже прыгал с парашютом, но это было слишком дорого... ах да, эта штука на тросе — зиплайн.
  Он даже пробовал заниматься скалолазанием в одном из тех спортзалов с фальшивыми горами, но не смог. Слишком не в форме. Хэл не занимался спортом регулярно и не питался правильно. Он был домоседом, за исключением тех случаев, когда ему в голову приходило совершить одно из своих приключений. Так он их и называл: «мои приключения».
  Она потянулась было за кексом, но передумала. «Обычно я их не держу под рукой, стараюсь избегать мучного и молочного. Хэл мог съесть четыре, пять за один присест. Он не был толстым, но мягким. Взобраться на эту стену с маленькими пластиковыми штуковинами внутри было для него выше его сил. С точки зрения характера он тоже был мягким. В общем, милый парень».
  Она коснулась края журнального столика. «Есть ли вероятность, что это он?»
   Майло сказал: «Мы не знаем. Так что вы двое остались друзьями».
  «О, да. Мы виделись на работе, дружелюбие облегчало жизнь», — сказала Мэри Эллен Браун. «Иногда мы обедали вместе. Мне это нравилось, дружба, никакого давления. Потом я перешла в Saks, а он остался в Nordstrom».
  «Он все еще там работает?»
  «О, нет. Он уехал шесть, может быть, семь лет назад. Уехал из города в Вентуру. После того, как женился в третий раз».
  Майло сказал: «Твоя жена номер...»
  «Два. Первое было задолго до того, как мы встретились, Хэл только что окончил среднюю школу, какая-то девушка, которую он знал в Стоктоне — оттуда он родом, но вся его семья уехала. Единственное, что я могу вам сказать, ее звали Барбара, и она умерла. Какой-то вид рака. Хэл не любил об этом говорить, поэтому я не стал его доставать. Он был холостяком уже долгое время, когда мы встретились».
  «Кто третья жена?» — спросил Майло.
  «Тоже Мэри, разве это не круто?» Ее губы опустились. «Мэри Джо.
  Именно с ней вам следует поговорить, если это действительно окажется Хэл».
  "Потому что-"
  «Между ней и Хэлом был конфликт. Она была с ним строга. Он мне рассказал».
  «Как, жестко?»
  «Он не вдавался в подробности, просто сказал мне, что я самая крутая жена, которая у него была, Мэри Джо была с ним нехороша. Это было три года назад, на Рождество. Я помню, потому что в тот год у меня была здесь небольшая праздничная вечеринка, несколько друзей с работы, мы устроили совместный обед. Через час позвонил Хэл, что было полным сюрпризом, я давно от него ничего не слышал. Он сказал, что проводит Рождество один в баре. Я спросил его, почему его нет дома, и он сказал что-то вроде «Знаешь. Всякое случается». Потом он сказал мне, что я самая крутая жена, которая у него когда-либо была. Я видела, что он хотел сойтись, но я ушла, встречалась с кем-то — больше нет, но в то время… в любом случае, я сказала ему, что если он найдет способ переехать, не садясь за руль в нетрезвом виде, он может присоединиться к вечеринке. Он сказал, что может попробовать. Но так и не появился. Это последнее, что я от него слышала».
  «Жаловался ли он раньше на Мэри Джо?»
  «Несколько раз», — сказала она. «Никаких подробностей, только то, что она могла быть сверхкритичной. Когда я спросила его о чем, он сменил тему. Я не пытаюсь никого навлечь на себя, но если это Хэл, разве вы не должны поговорить с ней?»
  Майло сказал: «Мы обязательно это рассмотрим, мэм. Мистер Браун занимался похожей работой, когда переехал в Вентуру?»
  «Насколько мне известно, он остался в продажах, но не в обуви. Магазин в Старом городе, продающий оливковое масло. Он прислал мне пару образцов».
  Я указал на флаконы на прилавке. «Эти?»
  «С чесноком и халапеньо. Я никогда их не открывал, потому что не люблю острые приправы. Хэл должен был это знать, но это Хэл. Если он чем-то увлекается, он не может представить, чтобы кто-то другой не увидел свет».
  «Можете ли вы вспомнить кого-нибудь, кто мог бы желать ему зла?»
  «Никто. Но не мне спрашивать, мы не общались много лет. И все же, когда я услышала описание по телевизору, травмы...» Она покачала головой. «Я очень надеюсь, что это не Хэл. Может, вы найдете его прямо на диване, храпящим. Или занимающимся одним из своих приключений».
  «У вас есть его текущий номер?»
  «У меня есть его телефон трехлетней давности». Она прочитала по памяти. Не на связи, но помнит.
  «Спасибо. Можете ли вы еще что-нибудь придумать, мисс Браун?»
  «На самом деле я миссис Браун», — сказала она. «Никогда не вдавалась в эту тему с мс. Нет, вот и все».
  «У вас есть фотография мистера Брауна? А также все, что ему принадлежало — для ДНК».
  «У меня где-то есть старые фотографии», — сказала она.
  «Если бы мы могли одолжить парочку».
  "Подожди."
  Она встала и пошла в короткий коридор слева от кухни.
  Майло заканчивал есть очередной кекс, когда она вернулась с двумя цветными снимками.
  «Эти фотографии были сделаны вскоре после того, как мы поженились. До появления всей этой цифровой штуки. Нужно было платить Fotomat, поэтому вы фактически хранили их у себя».
   Майло надел перчатки и сделал фотографии. Оба запечатлели одну и ту же сцену. На одном снимке молодая, стройная пепельно-светловолосая Мэри Эллен Браун стояла, держась за руки с песочно-волосым луноликим мужчиной. Оба были в солнцезащитных очках, одинаковых зеленых ветровках, джинсах и кроссовках. На втором Хэл Браун обнимал жену за плечи, а ее пальцы обнимали его за талию. На заднем плане были сосны и горы, настолько темные, что они граничили с черным. Небо было мутно-серым, закрученным белым, с углами, увенчанными черными облаками.
  «Секвойя», — сказала она. «Мы поехали на выходные, остановились в каком-то домике, почти все время шел дождь. Я разгадывала кроссворды, пока Хэл занимался своими делами. Он вернулся мокрым, потому что, конечно, не взял зонтик. Он вытащил меня на улицу, чтобы я могла их взять, прямо перед отъездом. Тебе нужны оба?»
  «Один подойдет, миссис Браун». Он делает снимок с рукой и возвращает ей другой.
  «Если бы вы могли вернуть мне его», — сказала она.
  «Мы сделаем копию и сделаем это. В плане физического объекта г-н.
  Браун мог бы...
  «Нет, извините, здесь я вам ничем помочь не могу».
  Я спросил: «А как насчет бутылок с оливковым маслом?»
  «Хм», — сказала она. «Хэл действительно прислал их мне, так что, полагаю, он их трогал. Если только кто-то другой в магазине их не упаковал. Можно ли получить ДНК из стекла?»
  «Мы можем, мэм», — сказал Майло.
  «Ну, тогда, конечно, я никогда не буду ими пользоваться».
  Он достал бутылки. Коричневая бумажная этикетка от The Olive Branch, Мейн-стрит, Вентура, Калифорния.
  Когда мы шли к двери, Мэри Эллен Браун сказала: «С чесноком и халапеньо. Когда узнаешь, сможешь мне сказать? В любом случае».
  «Абсолютно. И если ты думаешь о чем-то еще...»
  «Я не буду», — сказала она. «До того, как ты пришел, я пыталась придумать что-нибудь, что, как я знала, могло бы тебе помочь. Может, она сможет прояснить ситуацию».
  —
  Снаружи Майло сказал: «Битва Мэри». Он открыл багажник без опознавательных знаков, положил бутылки в пакет для улик и запечатал его. Прежде чем сделать то же самое с фотографией, он снова ее изучил.
  «Размер и возраст соответствуют. Волосы тоже».
  Я сказал: «Рисковый».
  «С подлой женой», — рассмеялся он. «Если нам повезет, Мэри Два станет настоящей Медузой».
  
  Машина работала на холостом ходу, пока Майло звонил.
  У Харгиса Рэймонда Брауна были действующие водительские права Калифорнии. Десятилетний коричневый Jeep был зарегистрирован три года назад. Адрес на Барнетт-стрит в Вентуре.
  Пятьдесят один, тогда, пять футов десять дюймов, сто семьдесят пять, зеленые глаза, песочные волосы, которые он сам описал как светлые. Никаких активных желаний или ордеров, но Браун был арестован за вождение в нетрезвом виде восемь лет назад, без тюремного срока.
  Майло сказал: «Большое дело».
  Я сказал: «Разве это не правда? Робин был присяжным в прошлом году. У семи из двенадцати человек в жюри были случаи вождения в нетрезвом виде».
  Майло сказал: «Это чудо, что кто-то из нас жив. Ладно, давайте узнаем, живет ли там еще Не-такая-Крутая Мэри».
  Дом представлял собой бунгало площадью семьсот семьдесят девять квадратных футов на участке в одну десятую акра в западной части города. Передано Марии Жозефине Браун семь лет назад, оценочная стоимость — двести пятьдесят девять тысяч долларов. GPS закрепил местоположение вдали от пляжа, предгорий, Старого города, миссии Санта-Буэнавентура, любого живописного места. Фотографии Google показали серую коробку, обрамленную белым штакетником.
  Никто из нас не знал никого в полиции Вентуры, но пару лет назад мы работали над делом о множественных убийствах вместе с копами из соседнего города.
  из Окснарда. Майло позвонил главному детективу, яркому, жизнерадостному человеку по имени Франсиско Гонсалес.
  Гонсалес сказал: «Это сложная часть города, но не Лос-Анджелес».
  стандарты. Некоторая джентрификация, некоторые проблемы с бандами, в основном просто рабочий класс пытается выжить».
  Майло поблагодарил его и позвонил по номеру, который дала Мэри Эллен.
  Неактивен. Обратный справочник не предлагал стационарного телефона. Женщина, которая ответила в Olive Branch, понятия не имела, кто такой Хэл Браун.
  Майло спросил: «А кто-нибудь помнит?»
  «Я здесь уже пять лет, у нас никогда не было парней, только девушки».
  «Оливковая ветвь. Слишком мирно для тестостерона, да?»
  «Простите?»
  «Спасибо». Щелкните.
  Он откинулся назад, взглянул на свои Timex. «Один ноль восемь. Если я доеду до лаборатории, оставлю бутылки и фотографию, то к тому времени, как мы отправимся на север, нас ждет трехчасовой кошмар по пути назад, и ничто не говорит о том, что Мэри Два будет дома. С другой стороны…»
  Я сказал: «Если мы сейчас выедем и сядем на 101-ю, это займет час. И если она там, у нее будет одежда Брауна, зубная щетка, может быть, медицинские записи, которые совпадут с данными трупа».
  «Еще одно», — сказал он, — «если ее не будет, мы можем пообедать поздно вечером, я думаю, морепродуктами».
  "Утешительный приз."
  «Тск», — сказал он. «Скорее, удовлетворение базовых потребностей».
  —
  Поездка заняла пятьдесят четыре минуты, ее подстегивал ведущая нога Майло и его частые обвинения в адрес других водителей. («Семь из двенадцати, да?
  Там точно есть пьяный придурок.)
  Съезд с автострады привел нас к смешанной розничной торговле, легкой промышленности, которая в основном была связана с автомобилями, и простыми жилыми домами. Время от времени
   Россыпь граффити, но ничего зловещего. Одноэтажные дома появились через пару кварталов.
  Как и его соседи, дом, в котором жили Харгис и Мария Жозефина Браун, был небольшим, довоенным, просто построенным. Никаких камер или тревожных знаков на квартале, но много решеток безопасности. Деревья на тротуаре были нерегулярно размещены и имели разный размер. Многие страдали от засухи.
  Строение все еще было серой штукатуркой, забор все еще был белой краской, и то и другое было изношено. Пустой подъездной путь был потрескавшимся; крыша крыльца из рубероида боролась с гравитацией. Складной металлический пандус тянулся от вершины трех ступенек до коричневой грязи.
  Майло выехал на пандус. «Возможно, травмы нашего мальчика оказались серьезнее, чем мы думали».
  Мы поднялись, запустив дуэт бонго по металлу. Один из двух винтов, удерживающих кнопку звонка, отсутствовал, и Майло пришлось играть на скрипке, чтобы извлечь звук.
  Резкий прерывистый зуммер. Женский голос сказал: «Наконец-то», и дверь медленно распахнулась, отодвинутая назад изгибом синей алюминиевой трости.
  Тонкая рука на другом конце палки принадлежала темноволосой женщине лет сорока с пышной укладкой, сидевшей в ручном инвалидном кресле.
  Красивое, но бледное лицо. Огромные черные глаза, увенчанные широко изогнутыми татуированными бровями. Чернила создавали вид постоянного удивления. Тело ниже лица было худым и закутано в розовое атласное домашнее платье.
  Когда Майло показал ей свой значок, она отъехала от нас. «Я думала, вы из службы доставки еды».
  «Вы миссис Браун?»
  «Госпожа», — сказала она. «Миссус — это для старых дам». Она посмотрела на улицу.
  «Они опаздывают. Очень долго».
  «Еда на колесах?»
  «Такое же, но из церкви, хотя я туда не хожу. Невкусно, но дважды в неделю готовить не надо. В прошлом месяце плита сломалась, на улице было жарко, ничего страшного. Но иногда не хочется холодной еды».
  Она снова взглянула мимо нас. «Они сказали, что в любую минуту. Так чего хочет полиция? Еще один взлом?»
   Майло сказал: «Если вы Мария Жозефина Браун, мы здесь по поводу вашего мужа».
  «Я ЭмДжей», — сказала она. «А как насчет Хэла?»
  «Когда вы видели его в последний раз?»
  «Как... десять, одиннадцать дней назад? Он отправился в одно из своих приключений.
  Почему, что случилось?»
  «Мы можем войти?»
  «У Хэла проблемы?» Скорее смирение, чем беспокойство.
  Майло сказал: «Лучше нам поговорить внутри».
  Она осталась на месте, преграждая нам вход. Третий отстраненный взгляд. «Конечно, почему бы и нет?» Похлопав по трости, она положила ее на колени и выехала из дверного проема.
  Передняя часть дома представляла собой гостиную двенадцать на двенадцать, выкрашенную в цвет морской волны, и кухню в два раза меньше. Столы на правой стороне кухни были обычной высоты; те, что слева, были низкими. Как и холодильник. Афганцы лежали на двух старых твидовых стульях и черном кожаном диване. Пол был из потертой сосны.
  Никаких столов. Центр комнаты представлял собой открытую полосу к арке, которая вела в коридор. Вторая широкая дорожка вела на кухню.
  ЭмДжей Браун остановила свой стул. «Иди садись», — сказала она. Как раз когда мы начали подчиняться, раздался дверной звонок. Изнутри — скрежет разъяренной пчелы.
  Она сказала: «Наконец-то». Затем: «Нет, я сама его возьму», — и я направился к входной двери.
  Она покатилась, зацепила трость за ручку. Молодая женщина в черной бейсболке стояла снаружи, улыбаясь и держа в руках пластиковый пакет для покупок. Несколько слов обменялись между ней и ЭмДжеем Брауном, прежде чем пакет был передан. ЭмДжей Браун закрыла дверь и побежала на кухню, где выгрузила вещи на низкую стойку, положила несколько вещей в холодильник.
  «Им нравится, когда ты говоришь что-то религиозное, когда они дают тебе еду, например, спасибо за еду, Господи». Она вернулась и повернулась к нам. «Я знаю, что он не заплатил штраф, но разве мы похожи на миллионеров?»
  Майло спросил: «Какой штраф?»
   «Девяносто баксов за то, что он посадил это дерево возле гавани без разрешения, поэтому ты здесь, да? Они также хотели, чтобы он его выкопал, но когда они увидели его ногу, они отпустили это».
  «Мисс Браун, мы из Лос-Анджелеса. Не так-то просто вам сказать, но несколько дней назад было найдено тело. Мы не уверены, но есть основания полагать, что это может быть ваш муж».
  «Может быть? Что это значит?» Никакого шока, только возмущение.
  «Было обнаружено некоторое обезображивание, поэтому мы не можем точно установить личность. Рисунок старых травм совпадает с рисунком мистера Брауна».
  «Кто вам рассказал о его травмах?»
  «Его бывшая жена».
  «Ленивый», — сказала она.
  «Ты ее знаешь?»
  «Хэл рассказывал мне о ней, она никогда не поднимала свою задницу, чтобы что-то сделать. Зачем она совала свой нос в это?»
  «Мы передали информацию в СМИ, и она позвонила. Она посчитала, что описание может соответствовать мистеру Брауну».
  «Описание чего?»
  Майло рассказал ей.
  Ее рот дернулся. «И что? Многие люди страдают».
  «Травмы соответствуют вашим...»
  «Ну и что?» — повторила она.
  А потом она развалилась.
  —
  Задыхаясь и сгибаясь почти вдвое, она опустила голову, схватила обеими руками свои густые волосы, несколько раз фыркнула и продолжала быстро дышать. Рука дрожала. Трость упала на пол. Я поднял ее и удержал.
  Она сказала: «Нет, нет, нет, нет, нет, глупая, глупая, глупая !» Ее правая рука вылетела из волос и начала колотить по колесу своего кресла. Она вытащила
   вытащила какие-то черные пряди, и они завили ее пальцы. Она продолжала бить по резине, и ее ладонь стала серой.
  Ей потребовалось некоторое время, чтобы замолчать. Она держала голову опущенной.
  Майло сказал: «Госпожа Браун, если это мистер Браун, мы очень сожалеем о вашей утрате.
  Но нам нужно знать наверняка».
  «Конечно, это он. Почему бы это не быть ему? Он должен был позвонить неделю назад, но не позвонил, ну и что, это же Хэл, он творит такие безумные вещи».
  Она всхлипнула. Я принесла ей салфетку с кухни. Она схватила ее, втерла мягкую бумагу в оба глаза. «Он такой глупый !»
  Майло сказал: «Мэм, мне не хочется об этом спрашивать, но ДНК-тест точно скажет нам, является ли это…»
  Она подняла глаза. «Когда он ушел, он не сказал мне, что именно, только то, что это было его великое приключение. Я сказала ему, что он глупый, уйдя в одно из своих
  — тупой болван » .
  Она уронила салфетку на колени. «Ты думаешь, я должна была заявить о его пропаже, когда он не позвонил. Но это было не так. Сделка была такова: я заткнулась и ждала, а он вернется с историей. Все, сплошное ЦРУ».
  «Он сказал вам, что работает в ЦРУ?»
  «Нет! Я не это имела в виду!» Глубокий вдох. Щеки надулись, когда она задержала воздух, наконец, выдохнула. «Я сказала, что он получил все ЦРУ — как будто это была секретная миссия. Я знала, что это не так, просто одно из его глупых, глупых, глупых приключений. Я решила, что ему нужно выплеснуть это из своей системы. Как паровая труба, понимаете?
  Да отвали. Иногда ему это было нужно».
  Я сказал: «Он отправился в другие приключения».
  «Некоторое время он чувствовал себя хорошо, а потом начинал беспокоиться и делать глупости»,
  она сказала. «Как дерево. Он решил, что гавани нужен синий эвкалипт, потому что его цвет подчеркивает океан. Поэтому он купил один, пробрался туда ночью и посадил его, а охрана гавани проехала мимо и поймала его.
  Оказывается, у эвкалипта маленькие корни, он мог упасть при сильном ветре. Какое было дело Хэлу? Он говорил за деревья. За несколько лет до этого он сделал то же самое с цветами возле заправки. Никто не жаловался на это, какое им было дело, они получали бесплатные цветы. Но владельцы посмеялись над ним, и цветы завяли через месяц, потому что нет
   один полил их. Хэл идет за бензином, начинает жаловаться, что им нет дела до природы, они выгоняют его, говорят не возвращайся. Так что теперь нам придется ехать дальше за бензином».
  «Для его джипа».
  «Кусок хлама — он не плохой парень, просто делает глупости — например, гуляет ночью по плохим районам, где тусуются банды. Как… вызов, понимаете? Только его никто не подзадоривает. Он лезет в чужие дела, за что его чуть не избили».
  «Кто?» — спросил Майло.
  «Это было несколько лет назад, он проезжал мимо Макдоналдса, парень кричал на женщину. Хэл останавливается, подходит, говорит, что так с леди обращаться нельзя.
  Парень, который был в два раза больше его, схватил его, поднял над землей и отбросил, словно это был кусок пыли».
  «Ты это видел?»
  «Нет, он мне сказал. Как будто это было смешно. Как будто он гордился собой. Я умолял его прекратить это делать, он погладил меня по голове, сказал ЭмДжей, это соблюдение кодекса. Я такой, какой кодекс? Он как будто из тех времен, когда честь имела значение — рыцари и драконы и все такое. Он раньше читал книги о рыцарях. Потом он переключился на книги о ЦРУ, Тома Клэнси, что угодно. Он говорил о том, как было бы здорово, работать скрытно , чтобы никто не знал, кто ты на самом деле».
  Слезы текли по ее щекам. «Я должна была знать. Когда он паковал эту сумку, я должна была задавать вопросы. Но он бы мне не сказал. Он никогда ничего мне не рассказывал, пока все не кончилось».
  Ее рот шевелился. «Когда он не позвонил через неделю, я не буду врать, я была зла. Потом я сказала, что, может быть, у него разрядился одноразовый телефон».
  Майло спросил: «Он использовал оплату по факту использования?»
  «Мы оба, дешевле», — сказал ЭмДжей Браун. «Мы не совсем Билл Гейтс». Она откатила кресло в сторону, показала нам свой профиль. «Почему его нельзя узнать?»
  Майло сказал: «Нет нужды вдаваться в подробности».
  «Так плохо?» — сказала она. «Нет, скажи мне».
  «Было использовано ружье».
   Она поморщилась. «О, Боже... Я надеялась, что, может быть, еще одно падение. Вот как он облажался в первый раз. Поход. Приключение » .
  Она посмотрела на свою руку, на распутанные пряди волос, уставилась на них. «Мне следует быть осторожнее, это единственное, что у меня еще есть, — волосы».
  Мечтательная улыбка. «Я работала моделью. Волосы и руки, иногда даже все тело. Когда мне было около двадцати. Ничего особенного, каталоги скидок, но у меня все было хорошо. У меня было что-то под названием АС, а не МС. Скажешь людям АС, они подумают МС, это совсем не похоже».
  Я сказал: «Анкилозирующий спондилит».
  Она уставилась. «Откуда ты знаешь?»
  Много лет назад я обращался в отделение ревматологии Западной педиатрической больницы и узнал об артрите позвоночника.
  Я сказал: «Я знаю кое-кого».
  «У них все хорошо?»
  "Они есть."
  «Ну, молодцы, я держусь. У меня началось, когда мне было двадцать один, дурацкая боль в спине. Потом все было в порядке, а потом вернулось». Легкий стук по шине. «Я не калека, я могу немного ходить, когда это абсолютно необходимо, но это ужасно больно. Так я познакомился с Хэлом. Физическая реабилитация, он работал над силой ног, а я снова осматривал позвоночник».
  Я сказал: «Это несчастный случай».
  «Это случилось много лет назад, он хромал. Он был в порядке, но потом его мышцы начали слабеть, и они сказали, что ему лучше что-то с этим сделать, поэтому он пошел на реабилитацию. Я сам не был таким уж серьезным, мы начали встречаться.
  Когда мне стало хуже, он остался со мной, я подумал: «Что за парень!»
  Ее лицо сморщилось. «Если отбросить все эти безумства, он милый».
  Она плакала еще немного. Когда она замолчала, я дала ей еще один платок.
  «Эти травмы. Думаю, это действительно он, да?»
  Майло сказал: «ДНК будет...»
  «Конечно, хорошо, что вам для этого нужно?»
  «Зубная щетка, расческа, все, с чем он регулярно контактировал».
  «Он взял с собой расческу и зубную щетку», — сказал ЭмДжей Браун.
  «Набил сумку, бросил ее в багажник джипа и уехал, помахивая рукой.
   на меня и послал воздушный поцелуй. Я не ответил». Качание головой.
  Я сказал: «Он ушёл в хорошем настроении».
  «Вот почему я не волновался. Я подумал, что ему просто нужно уйти одному. Это не совсем особняк, и в основном мы друг с другом двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю».
  Она улыбнулась. «Не буду врать, я не возражала против того, чтобы немного побыть одной. Я планировала немного попутешествовать сама. Может, по магазинам в Камарильо, по магазинам, если это будет достаточно дёшево».
  «У тебя есть машина?» — спросил Майло.
  «У меня есть фургон, оборудованный и все такое, но он сломался, все еще ремонтируется, они продолжают говорить мне в течение нескольких дней. А пока я застрял. Как я уже сказал, я могу ходить, если мне нужно, церковь приносит мне еду, я не хочу больше двух раз в неделю, я хочу быть занятым — не могли бы вы использовать одну из его рубашек для ДНК? Даже если она была постирана».
  «Это может не сработать».
  «Хм», — сказала она. «Я мою все сразу, ничего не остается грязным — как насчет бутылки? Он единственный, кто пьет коньяк, я его ненавижу. Он не большой любитель, только коньяк время от времени. Вот бутылка и эта маленькая рюмочка для бренди, он говорит, что она такой формы, чтобы можно было учуять аромат.
  Я не думаю, что он его моет, говорит, что ему нравится с... как вы это называете, патиной?
  «Это могло бы сработать», — сказал Майло.
  ЭмДжей развернулся и повернул на кухню. «Я принесу это тебе».
  Майло сказал: «Лучше я так и сделаю». Он надел перчатки, достал и развернул бумажный конверт с уликами из внутреннего кармана пиджака.
  ЭмДжей Браун сказал: «Он находится на обычной стороне кухни, где он выше. Шкафчик ближе всего к стене».
  Он вернулся с полной и запечатанной сумкой.
  «Эй, — сказала она, — разве отпечатки пальцев не быстрее ДНК?»
  Если у вас есть руки, которыми можно работать. Майло сказал: «Это будет хорошо, мэм.
  Можете ли вы вспомнить кого-нибудь, кто мог бы желать зла Хэлу?»
  «Просто тот парень в «Макдоналдсе», но я понятия не имею, кто он, и это было много лет назад».
   Я спросил: «Как часто он отправлялся в приключения?»
  «Два раза, может, три раза в год. Обычно это было недолго, день или два, он говорил, что просто ночевал на природе, был наедине с природой — это было его призвание, природа. Как и индейцы чумаши, ему нравились индейцы чумаши, он говорил, что хотел бы иметь индейскую кровь, но его семья была родом из Австрии».
  «Где он вырос?»
  «Стоктон, он сказал, что его семья умерла, он был единственным ребенком, о его родителях нечего было сказать, они не жили долго, поэтому было важно, чтобы каждый день был на счету. Он любил, чтобы я говорил о своих родителях, они были замечательными, я любил их. После их смерти я получил дом.
  Без этого я не знаю, что бы я делал».
  «Хэл не сработал».
  «С момента реабилитации — нет, мы оба на инвалидности». Она сцепила ладони и вытянула их. Напряглась и сделала вид, что собирается встать, подняла ягодицы на дюйм от стула и плюхнулась обратно.
  «Позвольте мне рассказать, каким он был. Однажды он отправился в поход в Дир-Крик и вернулся с дорожным мешком, полным грязного белья, и большим пластиковым мусорным мешком, который пах пиццей. Я типа: вы разбили лагерь и заказали пиццу?
  Он такой: нет, я вытащил его из мусорки. Я такая: «Зачем». Он тыкает в пакет, и он начинает двигаться, а я кричу. Он тянется и вытаскивает змею! Я ору во весь голос, а он такой: «Дорогая, прости, что напугал тебя, но не волнуйся, он не ядовитый. И разве он не красивый?» Он сказал, что нашел его на тропе, совсем один, где на него можно было наступить. Змееножку. Когда он положил его обратно в пакет, я должна была признать, что он был довольно симпатичным, яркие цвета, красный, черный, желтый, весь в полоску. Но он все равно пугал меня, я типа убери его отсюда сейчас же . Он типа уже позвонил в службу контроля за животными, они приедут. Я типа мне все равно, выстави его на улицу. Он сказал: «Эм, я обещаю тебе, что он безвреден, и я боюсь, что он болен, я не хочу, чтобы на него напала какая-нибудь кошка». Он успокоил меня, у него всегда это хорошо получалось. Я позволил ему оставить его при условии, что он поместит его в два пакета и завяжет верх. Он проделал дырки, чтобы он мог дышать, и какая-то женщина в форме пришла и сказала ему, что он сделал доброе дело, это был редкий вид королевской змеи, которая не должна была быть там, где он ее нашел, действительно крутое открытие, биологи были все рады получить ее, они собирались убедиться, что с ней все в порядке, и найти ей хороший дом. Вот я и
  Она благодарит Хэла. Как будто он герой. Он был весь в этом. Делал добро и чувствовал себя хорошо».
  Я спросил: «Какое последнее приключение он пережил до этого?»
  «Хм», — сказала она. «Три недели назад он провел пару ночей в Санта-Барбаре, но я не уверена, что это было приключение. Он сказал, что тусовался там, наслаждался пляжем, спал на пляже под пирсом. Но может быть. Он вернулся домой с таким взглядом в глазах. Горячие глаза, понимаете? Как будто он что-то задумал».
  Майло сказал: «Это то, что мы пытаемся выяснить. Есть ли причина, по которой он мог быть в Лос-Анджелесе?»
  «Я не вижу никаких. Он жил в Лос-Анджелесе, но сказал, что ненавидит его, слишком много города. Он любил природу — каков был ваш — парень, которого вы нашли, во что он был одет?»
  Майло описал одежду.
  ЭмДжей Браун низко опустился. «Эти дурацкие штаны. Я называл их джинсами его дедушки, он купил их в комиссионке — две пары, третья могла бы быть здесь, если бы он ее не упаковал».
  Она повернулась к двери. «У меня тоже есть фотография Хэла. Нас. В спальне. Не вешайте здесь ничего, когда вещи висят криво, это сводит меня с ума, я не хочу вставать и выпрямляться».
  Я спросил: «Когда Хэл был рядом, он выпрямлялся?»
  «Ха. Ему все равно». Улыбаясь. «Может, рыцари не выпрямляются.
  Давайте, сюда».
  Псевдоджинсы лежали на дне двух ящиков, в которых хранилась большая часть гардероба Хэла Брауна. Того же бренда; Майло взял их вместе с парой боксерских шорт и футболкой. Единственными другими предметами одежды в шкафу были темно-синее пальто и вельветовая куртка.
  ЭмДжей поднял стоящую рамку с тумбочки. Небрежно одетая пара на ступенях прекрасного, похожего на собор сооружения.
  «Мэрия Вентуры, день нашей свадьбы».
  Мария Жозефина прислонилась к руке своего нового мужа, улыбаясь, поразительно красивая, ее волосы были собраны в высокую прическу.
   Улыбка Харгиса Брауна оживила то же лунообразное лицо на фотографиях Мэри Эллен и в его водительских правах.
  На нем была та же одежда, что и на трупе в логове Корвинов.
  ЭмДжей Браун сказал: «Мне ведь не обязательно это тебе отдавать, не так ли?»
  Майло сказал: «Нет, мэм. У Хэла был компьютер?»
  «Ноутбук. Он всегда брал его с собой».
  Мы вернулись в гостиную. Майло протянул ей свою визитку. «Если что-нибудь вспомнишь».
  «И ты мне позвонишь ? Как только узнаешь?»
  "Абсолютно."
  Она зажала нижнюю губу между указательным и большим пальцами. Отпустила и показала вмятину в форме полумесяца, совсем рядом с раной. «Вы бы не приехали из Лос-Анджелеса, если бы не были уверены».
  «Г-жа Браун, честно говоря, на данный момент мы не можем сказать».
  «Ладно. Но когда ты узнаешь. Мне нужно будет все устроить. Я не делал этого со времен моих родителей. Они хотя бы отложили деньги на свои похороны, не знаю, как я с этим справлюсь».
  Я спросил: «Хотите ли вы, чтобы мы кому-нибудь позвонили и попросили о поддержке?»
  «Прихожане церкви хорошие, я спрошу их, что они думают».
  Мы пошли к двери.
  Она сказала: «Будут ли у меня неприятности, если я обналичу чек Хэла? Я имею в виду, если вы не знаете наверняка? Я, вероятно, получу что-нибудь в любом случае. Пособие вдовы. Я думаю».
  «Вам лучше уточнить этот вопрос в социальных службах, мэм».
  «Я не хочу делать ничего противозаконного, но мне бы пригодились оба чека».
  «Из-за нас у вас не будет неприятностей, мэм».
  «Это хорошо. Мне нужно то, что я могу получить, теперь все будет по-другому».
  Она сморгнула слезы. «Что я буду делать без него?»
  
  Мило спрятал пакеты с уликами в багажнике машины без опознавательных знаков, сел за руль и принялся изучать маленький серый дом.
  «Рискуя вторгнуться на вашу территорию, — сказал он, — Браун звучит немного сумасшедшим».
  Я сказал: «Я чувствую себя более литературным: как насчет донкихотства?»
  «Борьба с ветряными мельницами?»
  «И кто-то откинулся назад».
  «Идиот ищет неприятностей, есть армия людей, которых он мог бы разозлить. А место преступления потенциально может быть где угодно, куда бы он ни поехал. По крайней мере, у меня есть машина для BOLO, если она появится, может быть, местоположение что-то скажет».
  Он включил радио, включил сигнал тревоги, повесил трубку. «Ничего из того, что мы слышали от Мэри, не объясняет, как он оказался на паркете старого Чета».
  «Мэри Ту сказала, что приключения были нечастыми. Поездка в Санта-Барбару состоялась незадолго до того, как он оказался в Лос-Анджелесе. Возможно, это была часть того же приключения».
  «Что, спасение китов и разгневало Ахава?»
  Я рассмеялся. «Это действительно поднимает вопрос: зачем ехать сорок миль ради песка и серфинга, если он жил в пляжном городке?»
   «Может быть, ему больше нравился дорогой песок». Он повернул ключ зажигания.
  «Боже, надеюсь, ты ошибаешься. Как я смогу справиться с чем-то, что началось в сотне миль отсюда?»
  «Было бы неплохо узнать, есть ли у Корвинов какие-либо связи в Санта-Барбаре».
  «Конечно, я спрошу... спасение змей, желание быть скрытным. Сэр Лэнс-не-мало».
  Из бежевого коттеджа через две двери к югу вышел мужчина.
  Высокий, латиноамериканец, в пудрово-голубой рубашке для гольфа, белых брюках и начищенных коричневых туфлях. Глубоко изборожденное морщинами бронзовое лицо увенчано густыми белыми волосами. Из-под крепкого носа пробились снежные усы.
  Пожилой мужчина, лет семидесяти, но крепкого телосложения и с прямой осанкой.
  Делая вид, что осматривает клумбу с геранью, а не нас.
  Я сказал: «Мы интересуемся соседом».
  Майло повернулся. Движение привлекло внимание мужчины. Он скрестил руки на груди и уставился, словно приглашая к конфронтации. Когда ничего не произошло, он сорвал с клумбы завядший цветок и вернулся в дом.
  «Нищие, выбирающие», — сказал Майло и вышел из машины.
  —
  Краска на бежевом коттедже была свежей, то же самое можно сказать и о полусладкой шоколадной отделке.
  Искусственная трава на газоне сияла изумрудом. Знак «Нет приманки» . Звонка не было. Прежде чем кулак Майло коснулся красной лакированной двери, она открылась.
  Седовласый мужчина сказал: «Я уж думал, ты ленивый.
  Вы, очевидно, на работе. Что случилось с Брауном?
  Майло показал свой значок.
  Мужчина прищурился. «ЛА?» Он посмотрел на безымянного. «Когда я работал, мы использовали такие колеса. У тебя в этой штуке есть кондиционер? У нас не было».
  «Теоретически», — сказал Майло. «Если вы можете уделить мне минутку, сэр...»
  «Прието, Энрике, все зовут меня Генри. Отработал в патруле Окснарда пятнадцать лет, потом в отделе ограблений, когда я достиг обязательного, я стал частным и
   разбушевавшиеся бродяги вокруг гавани».
  «Знаете Фрэнка Гонсалеса?»
  «Франциско», — сказал Генри Прието. «Обожал еду, всегда следил за своим весом».
  «Да, он гурман».
  Прието похлопал себя по плоскому животу, долго смотрел на выпуклость Майло. «Откуда ты знаешь Фрэнка?»
  «Работали с ним над делом об убийстве».
  «Убийство. Ты все еще это делаешь?»
  "Все еще."
  Генри Прието взглянул на дом Браунов. «Вы говорите, что один из них был убит? Просто видел, как она катала свою коляску туда-сюда по подъездной дорожке сегодня утром, так что это должен быть он».
  «Может быть».
  «Может быть?»
  «У нас есть тело, которое необходимо опознать».
  «В чем задержка?» — спросил Прието.
  «Он в плохом состоянии».
  «Разлагаться? Ненавидел их. Однажды я видел брезент в порту, внутри был пьяный, портовые крысы наслаждались им на завтрак, обед, ужин и еще один завтрак. Ты пошел, чтобы задать ей вопросы, посмотреть, сможешь ли ты получить удостоверение личности?»
  «Да. Что вы можете рассказать нам о них двоих?»
  «Пара официантов. Ждут ежемесячного чека. Ее я не беспокою, она давно болеет». Усы дернулись вниз. «Он?
  Небольшая хромота мешает вам получить работу? Он только и делает, что целыми днями бездельничает, если подумать, я его давно не видел, наверное... сколько, неделю? Две? Где в Лос-Анджелесе он появился? В Уоттсе, Восточный Лос-Анджелес?
  «Вестсайд», — сказал Майло.
  «Это переключатель».
  «Что еще вы можете рассказать нам о них, мистер Прието?»
   «Не рассчитывай, что она будет подозреваемой. Не хочу лезть в твои дела, всегда ненавидел, когда люди так со мной поступали. Но я не вижу, чтобы она делала что-то плохое. Она не слишком умна, но она милая девочка, всегда была.
  Я знала ее родителей. Соль земли. Густаво сорок лет работал парковщиком, Дороти убиралась в офисах. Старшая девочка, Софи, у нее не было внешности, но она была умной, училась в колледже, работала помощником юриста или что-то в этом роде. Мэри Джо была красавицей, но не очень умной. Может, она заболела в столь юном возрасте. Может, поэтому она и согласилась на него .
  «Вам не нравится мистер Браун».
  «Я не люблю бездельников и лодырей», — сказал Генри Прието. «Эта страна катится в пропасть, люди, которые работают, субсидируют бездельников. Что такое хромота?
  Нигде не сказано, что нужно играть в защите. Сделай что-нибудь, да?
  «Еще бы».
  «Помимо того, что он бездельник, он еще и чудак. Всегда улыбается, даже когда в этом нет необходимости. Как будто он тебя за что-то умасливает. В моем мире дружбу заслуживают, в него не вступают, как в тапочки. Что с ним случилось в Западном Лос-Анджелесе?»
  «Кто-то застрелил его».
  «Кто-то. Ты не знаешь кто».
  «Мы только начинаем, мистер Прието. Все, что вы нам расскажете, будет полезно».
  «Полезно… единственное, что, возможно, необычно, — это черный Camaro, который приезжал к нему пару недель назад. За день или два до того, как он взял свою сумку и погрузил ее в свой джип. Один человек, водитель.
  Восемнадцать-двадцать, припаркован прямо там, где вы сейчас. Семь утра, я только что принес газету, ждал, пока закипит кофе, слышу рев двигателя, выглядываю и вижу его. Минуту спустя Браун выходит из дома, водитель выходит, и они разговаривают. Водитель возвращается в Камаро и уезжает. Пару дней спустя Браун снова загружает свою сумку в свой Джип и делает то же самое. Заставило меня задуматься о наркоторговле или о чем-то еще темном».
  «Браун когда-нибудь давал вам повод задуматься об этом?»
  «Кто-то не имеет работы, я думаю», — сказал Генри Прието. «Так что Camaro заставил меня задуматься. Я никогда раньше не видел Брауна с кем-то, кроме
   Мэри Джо и несколько церковных благодетелей, которые развозят бесплатную еду. Эти двое просто болтали, но ребенок был хиппи, поэтому я обратил внимание. Ничего не покупалось, не продавалось и не оплачивалось». Разочарован.
  Майло достал свой блокнот. «Что-нибудь еще можешь сказать о хиппи?»
  Генри Прието посмотрел на разлинованные листы. «Тот же блокнот, который мы использовали... среднего роста, худой, длинные волосы, грязно-русый, один из этих пушистых существ здесь».
  Прикасаясь к подбородку. «Тот, кто не может отрастить приличную бороду, не должен этого делать».
  Он пригладил свои собственные пышные волосы над губой. «Ты это убрал?»
  Ручка Майло поднялась. «Да, сэр».
  «Далее одежда: черная футболка, на ней белая надпись, я не смог разобрать, что именно.
  Синие джинсы, белые кроссовки. Никаких видимых татуировок или особых знаков, но сейчас их ставят везде. Очки. Не крутой тип, может быть, студент или еще какой-нибудь бездельник.
  «С Камаро...»
  «Если вы знаете, как работает система, у вас может быть Mercedes», — сказал Прието. «Машина была третьего поколения — с 1982 по 1992 год. У меня была 1970 года, а один из моих сыновей переделал 1978 год и ездил на ней по трассе, пока тормоза не закипели.
  На этой машине нет ничего необычного, обычные диски, никаких полос, наклеек или наклеек на бампер».
  Прието щелкнул зубными протезами. «Слишком далеко, чтобы увидеть метки».
  Майло спросил: «Разговор был дружелюбным?»
  «Не дружелюбный, не недружелюбный. Лейтенант, почему человек вашего ранга занимается настоящей полицейской работой?»
  «Удачное положение».
  «Все лейтенанты, которых я знал, были канцелярскими дельцами. В любом случае, не дружелюбные, не недружелюбные — нейтральные. Пара минут нейтральной болтовни. Может, у Брауна есть сын-бездельник, о котором я не знал. Подходящий возраст, нет?»
  Майло кивнул.
  Прието сказал: «Мне не нужно учить тебя твоему бизнесу, но это зацепка, верно? Кого-то убивают, посмотри на семью».
  «Еще бы. Что-нибудь еще вы можете рассказать нам о Брауне?»
  «Нет, не то чтобы я им интересовался. Я просто знаю, что вижу, когда вижу».
   —
  Майло направился обратно к автостраде, выехав на съезд 101 South.
  Я спросил: «В порту обеда нет?»
  «У вас внезапно появился аппетит?»
  «Просто забочусь о вашем благополучии».
  «Тронут», — сказал он. «Нет, слишком много всего, чтобы думать. Что вы думаете о Camaro Boy? Наверное, ничего, но это единственный контакт с Braun, о котором мы знаем. Жаль, что это не Ferrari или что-то еще из короткого списка».
  Я сказал: «Замечание Прието о сыне было интересным, но возраст от восемнадцати до двадцати лет также делает водителя подходящим для парня Челси Корвин».
  «У нее есть тайный любовник?»
  «Может быть, не настолько секретно, чтобы ее родные не были возмущены. И мы знаем, к чему это может привести».
  «Ситуация Ромео и Джульетты», — сказал он. «Мы говорили об этом, и вы сказали, что преступление было слишком организованным для этого».
  «Появляются факты, и я готов изменить свое мнение. Мы знаем, что Брауну нравилось видеть себя героем-спасителем. А что, если это привело к работе в одной из тех организаций по депрограммированию? К тем добрым родителям, к которым обращаются, когда они пытаются спасти детей от наркотиков, культов и дурного влияния. Или он сделал это сам, действуя как одинокий воин. В любом случае это могло бы объяснить приключения, о которых он не рассказал своей жене».
  Он постучал по рулю. «Хромой Ланселот увеличивает свои чеки на социальное обеспечение. Ты видишь, как Чет и Фелис выбирают кого-то вроде этого?»
  «Отчаяние снижает стандарты».
  «Хм». Пару миль спустя: «Если Брауна наняли, чтобы разлучить Ромео и Джульетту, почему разговор, по мнению Прието, не был враждебным?»
  «Может быть, была заключена сделка», — сказал я. «Парню заплатили, чтобы он держался подальше.
  Но потом что-то пошло не так — Ромео передумал. Или Челси узнала и испугалась, а Ромео решил искупить свою вину, расправившись с врагом. Если так, то Корвины знают больше, чем говорят, и хотят, чтобы все так и оставалось ради Челси. Тем временем она ускользает из дома посреди ночи».
   «Свидание с Ромео». Он пожевал щеку. «Юная любовь пошла совсем плохо. Это теория».
  Я сказал: «Это соответствует твоему первому впечатлению. Что-то в этой семье есть».
  Никакого ответа, пока мы не приблизились к повороту на 405. «Ты думаешь, что попытки Чета связать тебя с Челси были косвенным способом покончить с романтикой? Привлечь кого-то со связями в полиции?»
  «Может быть. Тем временем он едет в аэропорт».
  «Поджигаю фитиль и убегаю с места преступления», — сказал он. «А пока держись от них подальше, ладно? Я высажу тебя и поеду в криминалистическую лабораторию. Если еще останется время, я нанесу визит Корвинам, упомяну имя Брауна, посмотрю, как они отреагируют».
  «Звучит как план».
  «Не очень, но лучше, чем несколько часов назад», — сказал он.
  
  За едой на вынос из индийской кухни мы с Робином беседовали, пока Бланш храпела у наших ног.
  Она сказала: «Бедный мистер Браун. Он звучит как отчаянный человек, желающий оставить свой след или просто жаждущий внимания. У кого-то вроде него может быть свой сайт или какие-то интересные социальные сети».
  «Мы проверили, ничего».
  «Если он считает себя каким-то секретным агентом, возможно, он использует псевдоним».
  «Вы очень милая леди».
  «Кто это, Кэгни?»
  «Я думал о Боги, но Кэгни тоже подойдет».
  Она улыбнулась. «Иди посмотри, я приготовлю десерт».
  —
  Я провел поиск по депрограммистам, нашел схемы, начиная от корпоративных хитрецов, берущих большие деньги за то, чтобы распутать своенравных богатых детей, до некоммерческих религиозных групп, подпитываемых их взглядами на мораль. Несколько одиноких волков, в основном возрожденных трезвенников, ни один из них не Браун.
  Ничего секретного в личностях большинства этих «оперативников». Совсем наоборот: имена, адреса, электронная почта, а иногда и настоящие. Множество
   портреты можно разделить на две категории: мрачно-жесткие и блаженно улыбающиеся.
  Никто не был похож на человека с лунообразным лицом в плиссированных джинсах, который отправлялся на поиски, как он сам себя называл.
  Я вернулся на кухню.
  Робин прочитала мое лицо. «О, ну, возьми себе апельсиновые дольки. Я их сдобрила взбитыми сливками, нет смысла быть слишком добродетельной».
  —
  Майло позвонил в семь утра следующего дня. Кофейник кипел, Робин купался, Бланш свернулась у меня на коленях и грызла жевательную палочку.
  «Я рано встаю», — сказал я.
  «Скорее, неспящий. К тому времени, как я вчера вечером вышел из офиса, кровь снова была в моем пищеварительном тракте, поэтому я остановился поужинать в Pantry.
  Я не буду вдаваться в подробности, но скажу вам, что свиные отбивные — отличный гарнир к стейку на косточке».
  Я подумал: то же самое и с Липитором. «Звучит как трапеза».
  «Разум не функционирует, пока тело не счастливо, амиго. Около десяти мне звонит Рид: джип Брауна появился в Плайя-дель-Рей — скорее, его части, припаркованные в переулке, разобранные местной саранчой, а затем сожженные.
  Я еду туда, нажимаю на технарей, чтобы они быстро стирали отпечатки, они находят частичные отпечатки на пороге водительской двери. Совпадений с AFIS нет, скорее всего, это Браун, но мне нужны его чертовы руки, чтобы проверить. Сейчас уже час ночи
  Вот тут-то и начинается самое интересное».
  «Вы поехали к Корвинам и были чем-то удивлены».
  Тишина. «Что, черт возьми, с тобой?»
  «Я не прав?»
  «Ты испортил мне шутку. Где ты прячешь эту чертову колоду Таро?»
  «Собака съела его».
  «Не твоя собака, она гур -мет. Да, о Дельфийский Оракул, я поехал к Корвинам, чтобы выплеснуть немного энергии и на всякий случай, если я что-то пропустил в прошлые разы. Я припарковался вокруг квартала и пошел пешком,
  избежал камер видеонаблюдения. В это время это город-призрак, большинство домов темные. Когда я приближаюсь к тупику, я вижу, как кто-то выходит из тени и направляется к Корвинам. Слава богу за резиновые подошвы, мне удается мельком увидеть их, прежде чем они ныряют за ту сторону дома, где находятся эти изящные ворота».
  «Тот же путь, по которому шёл убийца».
  «Но это был не незваный гость, амиго. Это была Челси, которая занималась своими ночными переездами. Не с Чин-Фаззом или кем-то еще. Сама по себе, как и описывал ее папа. Обычно я бы сказал, что это большое дело, девчонка странная, у нее расстройство сна, что угодно. Но как только она выскользнула из виду, в одном из домов погас свет. По соседству, у Тревора Битта. Могу ли я доказать, что она действительно была там с ним? За несколько секунд до этого, возможно, и доказал. Но это провокационно, не так ли?»
  «Чрезвычайно», — сказал я. «Челси и мужчина намного старше ее будут гораздо более проблематичными для ее родителей, чем сверстник, которого они не одобряют. Если они не предприняли никаких мер, они не знают».
  «Согласен, но, возможно, Чет что-то подозревает и позвонил тебе, надеясь, что ты мне скажешь, и я пошпионю». Он рассмеялся. «Что только что и произошло. Я знаю, что это не объясняет Брауна. И это оставляет теорию депрограммирования в грязи, если только я не смогу установить связь между Брауном и Биттом. Но все же».
  «Браун, похоже, нигде не связан». Я рассказал ему о бесполезном поиске в Интернете. «Но если он знает Битта по общему сексуальному интересу, он мог использовать глубокое прикрытие».
  «Парочка грязных стариков, которые помешаны на девочках-подростках», — сказал он. «О, чувак».
  «Уязвимые девочки-подростки».
  «Это Челси, все верно. А кто такой Чин-Фазз? Его добыча — и мальчики, и девочки? Или, как сказал Прието, он просто ребенок Брауна, зашедший повидать папу, прежде чем тот отправится на поиски приключений».
  «Или он не имеет значения», — сказал я. «Кто-то продает машину, которую Браун собирался купить».
  «В любом случае, я снова сосредоточился на Битте. Его вмешательство в дела «Челси» объяснило бы, почему он не уделяет мне времени. Я позвонил паре
   судьи об основаниях для ордера, получил ответы, которые ожидал. Есть предложения?
  «Извините, нет».
  «Тогда я пойду по изначальному плану: оброню имя Брауна Чету и Фелис, посмотрим, как они отреагируют. Скажем, сегодня вечером, в шесть часов. Ты готов?»
  «Могу ли я принести колоду Таро?»
  «Нет, оставьте его дома вместе с хрустальным шаром и тюрбаном», — сказал он.
  «Мы будем придерживаться обычного порядка: я обеспечиваю официальное присутствие и личную безопасность, вы отвечаете за такт и деликатность».
  —
  В шесть тридцать вечера я подъехал к немаркированной машине Майло, припаркованной у входа в Эвада-лейн. Когда мы приблизились к дому Корвина, он остановился и указал.
  «Вот там я ее и увидел».
  Узкий участок травы и бетона перед воротами Тревора Битта.
  Я сказал: «В темноте, хорошая ниша. Если бы ее не было внутри, она могла бы украдкой покурить или выпить».
  Он побежал туда, вернулся. «Никаких бутылок, банок или окурков, табака или чего-то еще. Кроме того, я ничего не заметил в ее руках, и если ее не было в квартире Битта, почему его свет погас сразу после того, как она ушла?»
  Не дожидаясь ответа, он повернулся к Корвинам.
  Подъездная дорога. «Обе машины. Чет вернулся домой».
  Я сказал: «Нет ничего лучше, чем проводить время с семьей».
  —
  Фелис Корвин вошла в дверь в зеленом бархатном спортивном костюме, с собранными в пучок и подстриженными волосами, с лица удален макияж, в левой руке она держала банку кока-колы Zero.
  Красиво очерченные брови поднялись. «Да?»
  Майло сказал: «Добрый вечер, мисс Корвин. Если у вас есть время, можем ли мы зайти для продолжения?»
   Она посмотрела на меня. «Это значит работа в полиции или психотерапия?»
  «Первое, мэм».
  Пауза. «Мы только что закончили ужинать, ничего, если это будет коротко».
  —
  Причудливое название для еды на вынос KFC за кухонным столом. Никаких признаков Бретта или Чета.
  Челси стояла у раковины с включенной водой и мыла стакан, который выглядел чистым.
  Прогулка от входной двери привела нас через аккуратное, чистое, идеально скомпонованное пространство. Никакого намека на ужас, который семья пережила десять дней назад. Рядом с тостером динамик Sonos транслировал музыку. Инди-фолк-рок; электронно-измененный, но все еще плаксивый вокал, справляющийся с двумя минорными аккордами.
  Фелис убрала бумажные коробки и спрятала пакетики с кетчупом в ящик.
  Челси продолжала мыть тот же стакан. Она не обернулась, чтобы посмотреть на нас.
  Майло сел за стол без приглашения. Когда я сделал то же самое, брови Фелис снова поползли вверх. «Хочешь чего-нибудь выпить?»
  Майло сказал: «Нет, спасибо».
  «Я пью чай. Ты уверен?»
  «Хорошо, тогда ценю это».
  Она занялась пакетами Earl Grey и кружками с шелкографией, изображающей сцены из национальных парков, повернулась к дочери и тихо сказала: «Чище не станет, дорогая, а мне нужно быстрорастворимое».
  Челси не двинулась с места. Легкий толчок отодвинул ее от крана.
  Ее руки капали, но она не вытирала их. Поставив стакан на стойку, она попятилась, наткнулась на разделочный стол и резко повернулась.
  Лицо рыхлое, глаза-изюминки, волокнистые волосы. Выражение лица трудно прочесть, но ничего радостного в нем нет.
  Мы с Майло улыбнулись ей. Мы могли бы также обнажить клыки.
  Она поспешила выйти.
   Фелис секунду наблюдала за ней, затем принесла чай на стол, натянуто улыбаясь.
  Майло спросил: «Как дела?»
  «Лейтенант, это действительно похоже на терапию».
  Он улыбнулся.
  «Извините», — сказала она. «Адский день на работе, городская бюрократия, затем сумасшедшее движение. В ответ на ваш, я полагаю, вежливый вопрос, все в порядке, спасибо, что спросили».
  «Чет наверху?»
  «Чета нет в городе. В Портленде. Я полагаю». Последние два слова с половиной презрительной усмешки сказали все: я не спрашиваю, он не говорит, никому из нас нет дела.
  «Его машина...»
  «Водитель отвез его в аэропорт. Иногда он так делает, когда у него плотный график и ему приходится работать в пути».
  «А», — сказал Майло.
  «Занятой человек, Чет». Звучит как оскорбление. «Ну как дела в вашем мире, лейтенант? И в вашем, доктор».
  Ее голос поднялся, когда она говорила о своем муже. Теперь она напрягала плавучесть, звучала вдвойне напряженно.
  Майло сказал: «Возможно, нам удалось опознать жертву».
  «Может быть?» — сказала она.
  «Я уверен, вы помните состояние тела».
  «О. Конечно. Кто он?»
  «Человек по имени Харгис Браун».
  Никакого ответа.
  Майло сказал: «Его звали Хэл».
  Продолжение тишины. Затем третья дуга бровей за вечер. «О, ты спрашиваешь, знаю ли я его. Я не знаю. Никогда о нем не слышал. Кто он?»
  Майло показал ей фотографию Брауна из DMV. Она любезно изучила ее. «Нет. Он отсюда?»
  «Округ Вентура».
  «Тогда что он здесь делал?»
  «Хороший вопрос, мэм. У вашей семьи есть там какие-то связи?»
  «Вовсе нет», — сказала она. «В прошлом году я была в Голете на конференции, но никогда не встречала этого человека».
  «А как насчет Чета?»
  «Чет занимается Западным побережьем», — сказала она. «Поэтому я вижу, что у него там дела. Как вы думаете, это может быть связано с бизнесом Чета?»
  Майло сказал: «Жаль, что сейчас я не могу думать ни о чем, мисс Корвин».
  «Хотите, я позвоню Чету и спрошу его?»
  «Это было бы здорово».
  Она достала из кармана спортивных штанов сотовый телефон, быстро набрала номер, отключила его. «Прямо на голосовую почту».
  «Ничего страшного, у меня есть его номер».
  Она помешала чай, посмотрела на фотографию. «Извините, хотела бы я вам помочь».
  Она улыбнулась. «На самом деле, я, наверное, не хочу быть полезной, если это означает, что мне придется продолжать думать о том, что произошло. Но он для меня совершенно незнакомый человек.
  Может ли он быть каким-то торговцем — сантехником, разнорабочим, который работал по соседству и каким-то образом попал... извините, это глупо. Это ничего не объясняет.
  «Он не сделал многого, мэм. По инвалидности».
  «И каким-то образом он оказался в моем доме», — она покачала головой.
  «Безумие. Со временем становится все безумнее. И твое появление с его именем и фотографией как бы возвращает меня к этому».
  "Извини."
  «Все в порядке, ты делаешь свою работу».
  «Можем ли мы показать фотографию Челси и Бретту?»
  «Абсолютно нет. Они же дети, и откуда им знать этого человека?»
  «Я уверен, что ты прав, но, как ты сказал, я делаю свою работу».
  Фелис Корвин повернулась ко мне, нахмурившись. «Ты думаешь, психологически нормально снова втягивать детей в себя?»
  Риторический вопрос, но я ответил. «Зависит от того, как у них дела.
  Настроение, аппетит, режим сна, в школе».
   Она моргнула. «Я думала, ты просто дашь мне официальную версию».
  Майло сказал: «Доктор Делавэр — независимый консультант. Во всех отношениях».
  «По-видимому», — сказала Фелис Корвин. «Как у них дела? На мой материнский взгляд, у них все хорошо. То есть Бретт есть Бретт, эмоционально он сделан из титана. Челси... Челси. Я ничего не буду скрывать, у нее всегда были проблемы. То, что вы только что видели со стеклом, типично. ОКР. По мнению нескольких экспертов. Наряду со всеми видами других ярлыков и диагнозов. Но изменилась ли она с тех пор... с тех пор, как это произошло? Честно говоря, я не могу сказать. С другой стороны, доктор, кто-то с вашей подготовкой может знать лучше».
  «По моему опыту, — сказал я, — никто не знает детей лучше, чем их матери».
  Она уставилась на меня. «Ты действительно говоришь так, как будто это серьезно».
  "Я делаю."
  Фелис Корвин отпила глоток чая и посмотрела на фотографию Харгиса Брауна.
  «Он выглядит достаточно безобидным... никакой крови, не такой, как тот, кого они видели, когда это произошло... ладно, какого черта».
  —
  Она позвала обоих детей у подножия лестницы. Бретт сбежал вниз, шумный, как стадо буйволов. Свободная майка LA Kings обрамляла веснушчатые ноги. Проскочив мимо матери, он дал пять Майло и мне. «Чего? Ты поймал преступника?»
  Майло подавил смех. «Твои уста да Богу в уши, Бретт».
  «Что?»
  Фелис сказала: «Это значит — неважно. У них есть фотография, которую они тебе покажут. Человек, который был — личность».
  «Мертвый парень? Круто » .
  Майло протянул ему фотографию.
  Бретт сказал: «Толстяк».
  «Бретт!»
  «Что? Он такой ». Формирует сферу руками.
  Фелис сказала: «Ты ведь его не знаешь, да?»
   "Ага."
  «Да, то есть ты его не знаешь».
  «Да». Мальчик рассмеялся, подпрыгнул и устроил бой с тенью. Фелис потянулась за фотографией, но он уклонился от нее и помахал ей. Майло.
  "Кто он?"
  «Пока не знаю, Бретт».
  « Толстяк ». Губа Бретта начала кривиться, готовясь к дополнительной остроте. Но его глаза потускнели, и все, что он смог придумать, было: «Толстяк».
  Его мать сказала: «Возвращайся и заканчивай свою домашнюю работу, молодой человек».
  «Скуу ...
  Еще одно копытное бежит вверх по лестнице. Раздается рев «Толстяк!»
  Фелис Корвин посмотрела на меня. «Пожалуйста, скажи мне, что это пройдет со временем».
  Я спросил: «Его чувство юмора?»
  «Его отсутствие эмоциональности. Я пытался заставить его поговорить об этом, но он только шутит».
  Я сказал: «Мальчики его возраста проходят через всякие вещи». Я сделал самое лучшее терапевтическое лицо Сфинкса, думая об отце Бретта.
  Яблоки падают близко к деревьям.
  Фелис сказала: «Надеюсь, это всего лишь сцена», — и выкрикнула имя Челси.
  Девушка вышла из своей комнаты, посмотрела на нас сверху вниз, ёрзая, и наконец спустилась.
  Фелис объяснила, пока Майло передавал фотографию Челси Браун. Ее оценка была краткой и немой: быстрое покачивание головой, а затем поворот к матери, как будто для подтверждения.
  «Спасибо, дорогая», — сказала Феличе. Девушка поплелась обратно по лестнице, держась за перила.
  Майло посмотрел на меня. Я сохранял нейтралитет, и этого ему было достаточно.
  «Еще один вопрос, мэм, и я надеюсь, что он вас не обидит, но мне необходимо его задать».
  Фелис Корвин сложила руки на груди. «Что теперь?»
   «Я уверен, вы понимаете, что наш опыт подсказывает нам, что некоторые ситуации необходимо рассмотреть...»
  «Что, лейтенант?»
  «Это не имеет никакого отношения к вашим детям, мэм, но мы видели случаи, когда отношения молодых людей приводили к насилию».
  «Что ты такое говоришь?»
  «Дети встречаются с людьми, которых не одобряют их родители. Иногда это становится
  —”
  Фелис оборвала его горизонтальным взмахом руки. Ее смех был резким, ведьминским. «Ни один из моих детей не встречается. Я не уверена, что кто-то так делает, в наши дни дети просто тусуются. Но, кроме этого, Бретт слишком мал для отношений». Она вздохнула. «А Челси не вписывается ни в какие эмоциональные… связи. Никогда не входила».
  «Нет парня».
  «Я бы хотела, — глаза Фелис наполнились слезами. — Я бы хотела для нее так многого .
  Это все? У меня дела .
  —
  Она торопила нас к двери. Майло сказал: «Извините за беспокойство».
  «Этот бедняга. Браун. Ты мне ничего о нем не рассказал».
  «Это потому, что мы не знаем ничего, кроме его имени, мэм.
  Когда мы разберемся, обещаю дать вам знать».
  «Когда, а не если», — сказала она.
  «Мы всегда полны надежд».
  «Извините», — сказала Фелис Корвин. «Я не знаю, что на меня нашло...
  У тебя тяжелая работа, я тебе не завидую. Удачи».
  Фары омыли ее лицо. Машина въезжает на подъездную дорожку испанского дома по соседству. Пол Вейланд вышел из своего серебристого Тауруса.
  Неся портфель, лунный свет падает на его лысую голову. Он, казалось, не замечал нас, уперся в крышу машины. Покачивался на ногах.
  Не в порядке? Едва избежавший DUI? Он оттолкнулся, постоял на месте мгновение и сгорбился, маленький человек стал меньше.
   Фелис сказала: «Привет, Пол».
  Вейланд остановился, помахал рукой, увидел нас. «О, привет. Что-нибудь новое?»
  «Продолжение», — сказал Майло.
  «О», — сказал Вейланд. Слабым голосом. Его плечи вздымались.
  Фелис спросила: «С тобой все в порядке?»
  «Не беспокойтесь. По крайней мере, полиция не будет беспокоиться», — его голос дрогнул.
  Она подошла к нему. «Ты что, заболел?»
  «Нет, ладно», — сказал Вейланд. Он поправил очки. «О, черт возьми, нельзя же вечно это скрывать. Ты заметил, что Донны не было рядом».
  «Навещает маму».
  «Правда», — сказал Вейланд. «Но она не вернется — мы расстанемся, Фелис».
  «Пол, мне очень жаль».
  «Так бывает». Он пожал плечами. Сунул палец под линзу и что-то вытер с левого глаза. Нам: «Извините, не хотел прерывать».
  Фелис подошла к нему, раскинув руки.
  Когда мы с Майло уходили, они все еще обнимались.
  —
  На полпути Майло оглянулся. Вокруг никого.
  «Трогательная сцена. Заставляет задуматься».
  «О пригородных интригах?»
  «О будущем Эвада-лейн». Он потер лицо. «Она устала от Чета, кто менее Чет, чем старый Пол?»
  «Может случиться», — сказал я.
  «Тем временем Чет мотается по дороге, Челси, возможно, тусуется с жутким соседом, а у мальчика эмоциональный диапазон как у тритона. Разве кто-то живет без происшествий?»
  Я сказал: «Надеюсь, что нет».
  "Почему?"
  «Никто из нас не готов к пенсии».
   —
  Мы поехали обратно на станцию, где он сфотографировал лицо Брауна на телефон и отправил снимок на мобильный Чета Корвина, а затем отсканировал его сообщения.
  Мусорка, мусорка, мусорка. Затем: «Крипт говорит, что у Брауна был A-отрицательный результат, что не редкость, но и не так уж распространено. Они получили хорошее совпадение между кровью из его тела и пятнышком, которое они нашли на боксерских трусах, которые я получил от ЭмДжея, скорее всего, это был выдавленный прыщ. Некоторые подтесты — HLA —
  также совпадают… базовая ДНК вернется через несколько дней. Как только это подтвердится, я скажу ей то, что она уже знает.”
  Он сунул телефон в карман. «Мэри Эллен тоже, может, кто-то из них вспомнит что-нибудь еще о Счастливом Воине».
  Я сказал: «Была первая жена. Барбара в Стоктоне».
  «Кто умер от рака».
  «Так сказал Браун».
  Он посмотрел на меня. «Хорошее замечание, я проверю ее завтра, на сегодня хватит, Рик отпросился, мы хотим хорошо провести время».
  "Веселиться."
  «Поскольку вы не стали вдаваться в подробности, «качество» означает ужин в новом аргентинском ресторане на Фэрфаксе. Я смягчу свои стандарты и съем стейк из мяса травяного откорма. Он приготовит тилапию, соус отдельно и бросит на меня холестериновый взгляд».
  
  Прежде чем уехать, я проверил свои сообщения. Куча мусора и переадресованный моим сервисом звонок от «мистера Джозефа». Это ничего не значило, пока я не посмотрел код города 239. Флорида.
  Лэнни Джозеф, музыкальный продюсер, который порекомендовал Игги Смирча Битту.
  Я попробовал номер, ответа нет, голосовая почта не работает. Первым делом на следующее утро я сделал вторую попытку и получил женщину с кубинским акцентом.
  «Подожди».
  Несколько минут, затем: «Доктор, доброе утро. Разговор об этом придурке Битте заставил меня задуматься, размышления заставили меня вспомнить, воспоминания всплыли в моей голове. Я говорил с ней вчера, она сказала, что поговорит с вами».
  «Она, будучи…»
  «Давайте предоставим это тому, с кем вы захотите поговорить», — сказал Лэнни Джозеф.
  «Если ты все еще хочешь узнать об этом придурке Битте».
  «Мы делаем».
  "Мы?"
  «Как я уже говорил, я работаю с полицией…»
  «Я понял, доктор, но позвольте мне дать вам совет: не переусердствуйте.
  Она не в восторге от разговора с тобой, единственное, я оказал тебе большую услугу и
   убедил ее. Но она ни за что не будет официально связана с полицией».
  «Понял. Спасибо, что уделили время».
  «Игги сказал, что твоя девушка просто горячая, и ты с ней уже целую вечность.
  Мне нравятся верные люди, а Битт был полным придурком. Вот имя, она прямо рядом с тобой, в Лос-Анджелесе»
  —
  Майо Бернар.
  Я была почти уверена, что майка — это что-то вроде купального костюма — один из тех фактов, о которых вы даже не помните, что когда-либо узнавали.
  Интернет подтвердил это и добавил к этому списку трико танцовщицы.
  Женщина-художница? Я поискала ее в Интернете, ничего не нашла, позвонила.
  —
  Неуверенный голос пропел: «Да?»
  «Г-жа Бернард, доктор Алекс Делавэр».
  "Да?"
  «Лэнни Джозеф дал мне твой номер».
  «Да. Я сказал ему, что он может».
  «Речь идет о Треворе Битте».
  "Да."
  «Можем ли мы поговорить о нем?»
  «Я думаю, — сказал Майо Бернар. — Где-то в основном... на открытом пространстве».
  «Как вам удобнее, мисс Бернард».
  «Лучше всего», — сказала она, словно узнавая новое слово. «Есть место на Мелроуз, Каппа. Там подают завтраки весь день. Я буду там к десяти».
  «Тогда увидимся».
  «Подожди несколько минут, приходи в десять минут», — сказала она. «Чтобы у меня было время решить, что я хочу съесть».
   «Десять десять».
  «Да». Пауза. «Лэнни сказал, что ты полицейский психолог, как по телевизору».
  «На самом деле я не работаю в полиции, скорее, как фрилансер».
  «Как интересно», — сказал Майо Бернар, не слишком убежденный. «Раньше я был танцором-фрилансером. Потом я преподавал танцы детям. Фриланс всегда заставляет тебя задуматься. Когда же придет следующий чек? Теперь я ничего не делаю».
  «Ах».
  «Сделай это в десять пятнадцать», — сказала она. «Я буду в оранжевом».
  —
  Cuppa располагался под двумя этажами ничем не примечательного кирпичного офисного здания.
  С одной стороны магазин абажуров, с другой — китайская прачечная. Фасад ресторана был весь стеклянный.
  Внутри, бумеранговая стойка Formica с золотыми крапинками, обращена к кабинкам из винила цвета шартреза. Плакаты с боями быков и настенное меню служили искусством.
  Молодая женщина за стойкой, в белой униформе, с волосами Люсиль Болл и малиновой помадой, не могла ничего сделать. Сквозь проход на кухню можно было увидеть мужчину в белой кепке, курящего электронную сигарету.
  То, что когда-то было кофейней, превратилось в место, где продавались восьмидолларовые
  мокко
  напитки,
  шесть долларов
  Постум,
  и
  омлеты/скрамблы/фриттаты предлагаются с такими опциями, как рампы, стеклянная рыба, бельгийское пшеничное пиво и зобная железа.
  Дешевая овсянка, однако. Три бакса и с гордостью представлен как
  « не стальная резка».
  Угловую кабинку занимал бородатый, как у раввина, задумчивый хипстер, преклоняющий колени перед крошечным сотовым экраном. Две другие станции занимали седовласые отсылки к эпохе Керуака, читающие газеты и жующие овсянку.
  Женщина в оранжевом платье сидела в самой дальней кабинке, наблюдая за мной и игнорируя стакан красного сока, кружку с чем-то и миску с чем-то, похожим на газонную стружку, посыпанную жареным луком.
   Майо Бернар был бы болезненно худым после месяца обжорства.
  Ей могло быть где угодно от тридцати пяти до шестидесяти; когда наступает истощение, различия размываются. Волосы у нее были длинные, светло-белые, вьющиеся, лицо — стилет с искусственным загаром.
  Я помахал ей рукой, и она болезненно улыбнулась. Огромные зеленые глаза, контуры, которые предполагали давно разрушенную генетическую красоту. Платье выглядело хлипким, со стеклянными бусинами, украшающими вырез-лодочку.
  «Алекс Делавэр».
  «Май-ла». Пальцы, которые она протянула, были быстрозамороженными картофелем. Когда я сел, она сказала: «Кофе? Здесь его делают отлично».
  «Конечно». Я посмотрел на Люси. Она осталась за прилавком и крикнула: «Что я могу вам предложить?»
  «Кофе, любой вид».
  «Будьте осторожны, сюда входит и Jamaican Blue Mountain. Двадцать баксов».
  «Спасибо за предупреждение. Что я могу получить за десять?»
  Ухмылка в багровой оправе. «Мир».
  «У вас есть африканский?»
  «Мы», — сказала она. «Кенийцы всегда великолепны». Майо Бернару: «Умный».
  Бернард сказал: «Он врач».
  «Ух ты», — сказала Люси. Мне: «Я чувствую себя отлично, может, мне и не стоит». Улыбаясь и встряхивая бедрами в румбе.
  Один из стариков поднял глаза. «Чей-то сын доктух? Ты принимаешь Меди-кеах?» Он влажно рассмеялся. Его спутница продолжала есть овсянку.
  Люси принесла кофе, подмигнула и ушла.
  Я сказала: «Май-ла, я очень ценю, что ты уделила мне время».
  «Да», — сказала она. «Лэнни сказал, что копы расследуют Тревора. Я полагаю, это имеет смысл».
  "Как же так?"
  Она покачала головой, поиграла с салатом. «Признание первое: он мне нравился. Больше, чем нравился. Мы были вместе полгода».
  Она потыкала еще немного. Вблизи скошенная трава оказалась ростками люцерны и каким-то чахлым салатом. То, что я принял за лук, оказалось высушенными нитями похожего на бекон вещества, возможно, животного.
  «Тревор был красивым мужчиной», — сказала она. «Может быть, и сейчас».
  «Как давно это было?»
  «Века. Эоны, световые годы... двадцать реальных лет. Я жила в Сан-Франциско, танцевала балет, джаз и современную интерпретацию».
  Ее вилка опустилась. «Это не оплачивало счета, поэтому я также танцевала в клубах Норт-Бич».
  Мекка топлес. Я сказал: «Расширяюсь».
  «Это хороший способ выразиться», — сказала она. «Деньги были хорошими, но решение — нет».
  Она положила руку на плоскую грудь. «Они убедили меня сделать улучшение. Это не только испортило балет, но и испортило меня физически. В те дни это был просто рыхлый силикон, даже не пакеты. Я протекла, заразилась, провела четыре месяца в больнице и в итоге стала такой».
  «Какое испытание».
  «Это было давно», — она протянула руку и коснулась моей руки.
  «Жизнь — это испытание, не так ли?»
  «Это, конечно, может быть».
  «Может, не для тебя? Ты кажешься счастливым человеком».
  «Я работаю над этим».
  «Да, это работа», — сказал Майо Бернар. «Я давно отказался от счастья, стремлюсь к содержанию. Я думаю, это более зрелая эмоция, не так ли?»
  «Есть такая поговорка», — сказал я. «Кто богат? Тот, кто доволен тем, что имеет».
  «Это блестяще, доктор, мне нравится с вами общаться, я не был уверен, как отношусь к повторному визиту к психотерапевту. Но я рад, что согласился. Так что там за история с Тревором?»
  «Это пока не ясно. И даже если бы это было так, извините, я не могу сообщить подробности».
   «Одностороннее движение, да? Никаких проблем, мне на него плевать. Просто поддерживаю разговор».
  Она ковыряла в салате. Я выпил кофе. Хипстер ушел со своим мобильником. Старый шутник посмотрел и сказал: «Все эти чернила на нем, гуляющий и-ро-глиф». Люси рассмеялась. Старушка испачкала лицо овсянкой и вытерла ее.
  Я сказал: «Значит, вы с Тревором были...»
  «Товар, да, мы были», — сказал Майо Бернар. «Когда я впервые встретил его, он показал себя с очень серьезными качествами. Красивый, суперталантливый. Богатый, это никогда не помешает. Но в основном это было его принятие. Меня. После того, как я вышел из больницы, я чувствовал себя искалеченным и изуродованным, а ему было все равно, ему действительно было все равно».
  Еще раз похлопал ее по груди.
  «Я был честен с Тревором, после того как меня покалечили, это был мой подход, сразу же поставить все на карту, ожидая, что они уйдут. Большинство мужчин так и поступали. Тревор — нет. Он сказал, что я ему нравлюсь такой, какая я есть. Думаю, он имел это в виду, но кто знает?»
  «Как вы познакомились?»
  «Где еще? Вечеринка, не спрашивайте где, кто ее устроил, что угодно, потому что я понятия не имею. У меня были серьезные боли, и я принимал серьезные обезболивающие, многое тогда было в размытом виде. Все, что я могу вам сказать, это одна из тех вечеринок, которые, кажется, возникают внезапно, вас приглашают, но вы не можете понять, зачем. Я помню, что это было в каком-то невероятном доме — может быть, в Пасифик-Хайтс?»
  Пожимая плечами. «Удивительный особняк, удивительные наркотики для всех, кто их хотел: кокс, таблетки, героин, конечно же, трава, трава была как коктейли, они подавали косяк на серебряных подносах. Я приехал уже накуренный, только травку и нюхал.
  Это было хорошо, и это полностью меня сбило с ног, и я забился в угол и просто сидел там. Должно быть, я уснул, потому что проснулся и увидел этого высокого симпатичного парня в блейзере и, как ни странно, в аскотском галстуке, стоящего надо мной и улыбающегося. Как будто его это волновало».
  Она подняла пальцами еще одну беконовую нить. Пробормотала: «Бизон, обезжиренный, калорийный, как палтус», откусила половину нити, остальное положила обратно на салат. «Аскот, когда ты последний раз видела такую, кроме как в британском фильме? Я думала, что мне снится, появился какой-то герцог, был
   собирается сказать что-то с акцентом и увезти меня на своем Роллс-Ройсе.
  Он сел рядом со мной, спросил, все ли у меня в порядке без акцента, и мы начали разговаривать, и я не проснулся. Так я понял, что уже проснулся. Я имею в виду?
  «Полный смысл».
  «Надеюсь, ты права». Она взглянула на Люси. «Ты можешь это упаковать, Анджела?»
  «Еще бы». Официантка подошла, взяла миску, бросила на меня заговорщический взгляд. Она всегда так делает.
  Когда она ушла, Майо Бернар сказал: «Где я был?»
  «Ты понял, что проснулся».
  «Да. Он был очень мил. Мягко говорил, предложил отвезти меня домой, и я согласилась. У него не было Rolls, но был хороший Jaguar, и он проводил меня до моей двери, ничего не пытаясь сделать. Поэтому, конечно, я сказала «да», когда он попросил мой номер. Я девушка, которая всегда говорит «да», в общем, у меня всегда были проблемы с «нет».
  Это усложнило жизнь, но я бы предпочел оставаться таким».
  «Сохраняйте позитивный настрой».
  «Сохраняю его послушным, доктор». Она вздохнула. «Ладно, полное раскрытие информации: я сабмиссив. Надеюсь, вы не сочтете это психиатрическим или чем-то в этом роде».
  «Разные удары», — сказал я. «Если только ты будешь в безопасности».
  «Я не всегда уделял достаточно внимания безопасности, но теперь уделяю. Если вы думаете, что Тревор был доминантом и поэтому мы сошлись, то он не был.
  Он был нормальным. В этом отношении, по крайней мере. Никаких проблем с контролем, но он мне все равно нравился. Может быть, это из-за золотого пианино».
  Я сидел там.
  «Конечно, ты не представляешь», — сказала она. «Ладно, в одном из клубов было золотое пианино, подвешенное к шкивам. Девушка садилась на него, и ее опускали на сцену, пока она раздевалась». Улыбаясь. «Мы были экспонатами. Нас подавали как еду. В общем, один из вышибал имел ко мне слабость, и однажды я задержалась с ним допоздна, и он захотел...
  использовать пианино для сами знаете чего. Я сказал, конечно, но пока мы это делали, Билли — так его звали — должно быть, включил выключатель, и пианино начало подниматься к потолку. К тому времени, как мы поняли, что происходит, оно уже подъезжало близко к потолку. Билли был большим парнем, как футбольный мяч
   игрок, и его раздавило между пианино и потолком, пока я наконец не понял, где выключатель. Он не умер, но сломал много вещей внутри и стал калекой. Единственная причина, по которой я был в порядке, это то, что я был намного тоньше его, поэтому все раздавливания происходили на нем.”
  Она стукнула обкусанным ногтем по своей кружке. «После этого я решила всегда быть худой. Пианино меня пугало, я не возвращалась в клуб, хотела другой обстановки, поэтому начала учить маленьких девочек балету за гроши. Я потеряла квартиру, пришлось жить с какими-то… не такими уж хорошими людьми.
  Примерно тогда я и встретил Тревора. Никаких проблем с контролем в отношении сами знаете чего. На самом деле, он не очень этим увлекался, и точка.”
  «Асексуальный?»
  «Скорее, супер-низкосексуально. Что меня вполне устраивало. Мое тело, каким оно было, боль, ощущение деформации, последнее, чего я хотел, это чтобы кто-то прыгал по моим костям».
  Она улыбнулась. «Вдобавок ко всему, у него был потрясающий дом. Викторианский, который он восстановил, достаточно близко к пристани, чтобы дойти пешком. В то время я думала, что он мой спаситель».
  «Это изменилось».
  Она посмотрела в окно, некоторое время наблюдала за проезжающими машинами. «Это все та же старая история, я уверена, вы слышите ее постоянно. Особенно работая в полиции».
  «Не совсем понимаю, что вы имеете в виду».
  «Отношения, — сказала она. — Они портятся. С Тревором это не было драматичным, это просто вкралось. Он становился все более и более собственническим. Не физически, просто — ладно, вот в чем дело: мы никуда не выходили, что меня устраивало поначалу. Я была счастлива иметь убежище. А его дом был большим, красивым и тихим. Тревор рисовал весь день, потом спал, потом еще немного рисовал, потом спал. Сначала я не возражала».
  «Что изменилось?»
  «Мне стало скучно», — сказала она. «Мне захотелось выбраться. Может, время от времени снова начать учить детей, потому что я уволилась с этой работы. Я только и делала, что смотрела телевизор и видео с танцевальными упражнениями. Я сама много спала, и это меня утомляло. Поэтому я спросила Тревора, могу ли я выйти на некоторое время, и он сказал, не делай этого, я уязвима. Я не была готова напрягаться,
  поэтому я согласился. Потом я начал это делать — ускользал, когда знал, что Тревор будет заперт в своей студии. Ничего странного, я гулял. Было такое чувство, будто я приземлился на другой планете. Мне нравилось это чувство. Но потом я спешил обратно, боясь, что он узнает».
  Я сказал: «Похоже на тюрьму».
  «Думаю, так и есть», — сказал Майо Бернар. «Думаю, так и было. Однажды ночью, поздно ночью, Тревор делал один из своих марафонских рисунков. Даже когда он выходил из студии, он был очень тихим, игнорируя меня, когда я с ним разговаривал. Поэтому я вышел и прогулялся дольше, чем когда-либо, и когда я вернулся, он был в дверях, просто стоял там, без всякого выражения на лице. Я подумал, что он не позволит мне вернуться. Но потом он отошел в сторону. И как только я вошел, его лицо изменилось».
  "Злой?"
  «Нет, в этом-то и дело, злость я могу понять. Я с этим вырос».
  Опуская глаза. «Но это уже другая история... нет, Тревор не показал злости, он просто похолодел. Как будто я была там, в его доме физически, но я не имела никакого значения духовно — по-человечески».
  «Увольняю тебя».
  «Точно, доктор. Я знал, что меня наказывают, но думал, что это закончится. Потом, когда я сказал, что готов идти спать, он указал на стул и заставил меня сидеть там, пока он уходил. Потом он вернулся с пистолетом и встал надо мной».
  «Он направил его на тебя?»
  «Нет, он просто держал его сбоку», — сказала она. «Но это был пистолет».
  «Какого рода?»
  «Откуда мне знать? — сказала она. — Я ненавижу оружие».
  «Оно было длинным, как винтовка, или маленьким, как пистолет?»
  «Длинный», — сказала она. «Сделан из дерева».
  Я достал телефон и вызвал изображение «Ремингтона» 12-го калибра.
  Майо Бернар вздрогнул. «Я их ненавижу... может быть».
  Фотография ружья для охоты на оленей вызвала покачивание головой. «Для меня они выглядят одинаково».
  Я сказал: «Тревор просто стоял и держал его».
   «Долгое время», — сказала она. «Ничего не говоря. Потом он ушел, вернулся без пистолета и сказал: «Пора спать», и мы легли спать. И в ту ночь он — мы — он не трогал мою грудь. Он всегда делал это, был очень нежен. Казалось, он посмотрел на меня по-другому».
  "Страшный."
  «Я не мог спать, боялся, что он вернет мне пистолет и застрелит меня. Я дважды просыпался посреди ночи. Один раз я пошел в ванную и меня вырвало. Тревор проспал всю ночь, он всегда спал крепко. На следующее утро он не разговаривает, идет в студию, а я сижу там и смотрю мыльные оперы. На следующий день он наконец ушел, чтобы купить художественные принадлежности. Я собрал вещи и уехал оттуда. Я даже не хотел оставаться в Сан-Франциско, поэтому пошел на станцию Greyhound и купил билет в один конец до Лос-Анджелеса.
  Потому что я тоже танцевал здесь. «Седьмая вуаль», такие места, но я также попал на сцену «Голливуд Боул» на их большой праздник 4 июля. Я был дублером, но это было что-то, у нас были эти звездно-полосатые костюмы».
  «Вы знали здесь людей?»
  «Я думал, что да, но цифры, которые у меня были, уже не были хорошими.
  Единственные деньги, которые у меня были, были в кошельке, около пятнадцати баксов. Я пошла в приют в центре города. Там было безумие, полно наркоманов и психов. Но знаете, там я чувствовала себя в большей безопасности. Несколько дней спустя я вспомнила о своем текущем счете в Bank of America, я забыла о нем, потому что Тревор платил за все. Мне удалось перевести деньги и найти комнату в мотеле на Голливудской улице. Это было довольно подозрительно, наркоторговцы у входа, всю ночь можно было слышать сирены. Наконец, я нашла девушку, которая больше не танцевала и работала на адвоката, который занимался инвалидностью. Он не мог поверить, что я не подала заявление, устроила мне прием у врача, и это помогло мне записаться, и с тех пор я там и нахожусь».
  Она улыбнулась. «Всякое случается, да?»
  «Тревор пытался выйти на контакт?»
  «Я боялась, что он это сделает, но нет, никогда», — сказала она. «Полагаю, он не сталкер, просто был момент».
  «Пистолет», — сказал я. «Это какой-то момент».
   «Я даже не знал, что он им владеет, Доктор. Вот что меня напугало, он что, говорит себе, что пора переходить на новый уровень?»
  Она наклонилась вперед. «Ты не можешь мне сказать? Он что-то действительно плохое сделал с пистолетом?»
  «Могу лишь сказать, что его имя всплыло».
  «Ого. Я не желаю ему зла», — сказала она. «Но разговор с тобой заставил меня почувствовать себя намного лучше. Полиция действительно подозревает его в чем-то. Я не сошла с ума, чтобы волноваться, я поступила умно».
  Она сделала вид, что возражает, когда я оплатил чек, и сказала: «Если вы настаиваете»,
  и сжал мою руку, когда я встал.
  «Спасибо, что уделили нам время, Май-ла».
  «Может, это мне следует поблагодарить тебя», — сказала она. «Может, это была терапия».
  
  Я позвонил Майло на его стол. Он сказал: «Ты и твои догадки только что говорили с первой женой Брауна, Барбарой из Стоктона. Она не самая умная и не является законной женой, они с Брауном прожили вместе три года».
  «Как ты ее нашел?»
  «Мастерское обнаружение. Я искал Барбару Браун в Стоктоне».
  «Они не были женаты, но она использует фамилию Браун».
  «Это тоже ее имя, они троюродные братья и сестры, он был сиротой, некоторое время жил с ее семьей».
  «Так что эта часть его истории была правдой».
  «Но часть о болезни Барбары была смесью правды и чуши.
  У нее был рак, но она его пережила. Химиотерапия, облучение, она даже не смогла сказать мне диагноз. Видимо, Хэл был с ней на каждом шагу, настоящий принц. Что касается того, почему они расстались, все, что она могла сказать, это то, что они в итоге стали другими, и что она была инициатором. Она не сказала «инициатор», просто «я сделала это». Она производила впечатление примитивной, Алекс. Может, даже немного ненормальной».
  «Хэл был рядом с ней, но он утверждал, что она мертва».
  «Я ей этого не говорил, зачем же ее калечить? Она ничего плохого о нем не сказала. Разрыдалась, когда я ей сообщил. На самом деле, винила себя».
  "Почему?"
  «Если бы она не порвала с ним, он бы никогда не уехал из Стоктона и не увлекся грехом большого города. Я спросил ее о годах, проведенных вместе, и в результате получил такую картину: пара бедных детей, еле сводящих концы с концами. Арендованный трейлер, Браун подрабатывал заправщиком, оба собирали урожай по сезонам».
  «От этого к рыцарю в доспехах», — сказал я.
  «Кстати, у Брауна были героические фантазии еще в далеком прошлом. Говорил с Барбарой о вступлении в ФБР, ЦРУ, Секретную службу. Единственное место, куда он действительно подал заявку, была Береговая охрана, но ему отказали. Что-то об аллергии».
  «Попытки стать копом есть?»
  «Она ничего не знала, хотя в старшей школе он был кадетом полиции. Она помнит, что он участвовал в поисковой группе пропавшего ребенка.
  Ничего явно жуткого в его мотивах не было, весь город пришел, и ребенок был найден в целости и сохранности».
  «Может быть, его не грех влек в город, — сказал я. — Скорее расширение его альтруистических горизонтов».
  «Быть героем, но в итоге продавать обувь и потом портить ногу? Конечно, но это не объясняет, как он оказался в команде Корвинов
  hardwood. Я спросил Барбару, проводил ли Хэл какое-то время в Сан-Франциско, пытаясь связать его с Биттом. Это недалеко от Стоктона, но она сказала, что никогда не знала, чтобы он туда ездил.
  «Кстати, о Битте». Я рассказал ему историю Майо Бернара.
  «Длинный пистолет. Но он ей им не угрожал?»
  «Просто держал его и смотрел на нее. Она не может отличить винтовку от дробовика, но разве не было бы интересно, если бы Битт показал ей 12-калиберный пистолет, которым он все еще владеет?»
  «Это было бы легко выяснить, если бы я мог получить ордер на пересечение его чертового порога».
  Я сказал: «Если бы удалось задокументировать, как Челси действительно входила в дом Битта, могли бы вы обосновать необходимость выплаты пособия?»
  «На каком основании?»
  «Психически больной несовершеннолетний проникает в дом человека, подозреваемого в убийстве».
   «Элегантно изворотливо, Алекс. Но если она просто зайдет и выйдет, сомнительно…
  может быть, пара ночей наблюдения помогут. Мне повезет, я увижу, как эти двое действительно совершают неподобающий физический контакт, и я смогу пойти туда без бумаги».
  —
  Ночью он припарковался в квартале от Эвады и наблюдал в бинокль с дальнего конца квартала. Челси Корвин так и не вышла из дома. У Битта не было света.
  Ночью во второй половине дня, сразу после десяти вечера, входная дверь Битта открылась, и художник, что-то неся, сел в свой пикап и уехал. Слишком темно, чтобы разглядеть детали. К тому времени, как Майло добрался до своей машины, грузовик уже скрылся из виду.
  Он завербовал Бинчи и Рида еще на две ночи. Ничего на воскресном дежурстве Бинчи. Прошло две недели с момента убийства. Корвины не ходили на ужин.
  В понедельник вечером, когда приехал Рид, грузовика Битта уже не было.
  «Челси» не замечен.
  Во вторник утром оба молодых детектива были отозваны из-под надзора Майло: Рид разбирался с дракой в баре в Палмсе, Бинчи раскрыл вооруженное ограбление в Пико-Робертсоне.
  Майло сказал: «Вот и все. Нгуен говорит, что это было бы сомнительно без очевидного преступления».
  —
  Я работала долгие дни над двумя оценками опеки, но нашла время, чтобы еще раз проверить сайты социальных сетей на предмет какой-либо информации о Харгисе Брауне и трех женщинах, которые жили с ним.
  Страница Барбары Браун на Facebook была скудной. Несколько родственников, ни одного человеческого друга. Единственные опубликованные фотографии были ее и огромного черного ньюфаундленда.
  Уолли был сертифицирован как собака-терапевт и продемонстрировал свои навыки межличностного общения, ни на шаг не отходя от маленькой женщины с изможденным лицом.
   Барб Браун зависела от пары костылей для предплечья. Добавьте к этому артрит Эмджея, и вам не нужно было быть Фрейдом.
  Мэри Эллен Браун казалась здоровой. Я все равно ее погуглила. Ее листинг в LinkedIn был направлен в розничные магазины, но ничего не говорил о проблемах со здоровьем. Но ее имя появилось в группе поддержки для женщин с синдромом хронической усталости.
  Мужчина, которого привлекает инвалидность.
  Импульсом было пометить это как патологию. Моя подготовка заставляет меня избегать дешевых диагнозов.
  Присоединение к поисковым отрядам. Посадка несанкционированных деревьев. Вмешательство в бытовые конфликты.
  Спасение змеи.
  Насколько я знаю, вкус Хэла Брауна в отношении женщин говорил о редком благородстве. Мужчина с идеалами и целями, пусть и нелепо романтизированными.
  Мальчик с плаката «Никакого доброго дела».
  —
  Голосовая почта на всех линиях Майло. Я оставлял сообщения, но он не перезванивал.
  Может быть, шестнадцать дней бездействия по Брауну ввергли его в уныние. Или его внимание переключилось на более управляемое преступление.
  В тот вечер мы с Робином поздно поужинали в ресторане Grill on the Alley и направлялись в Seville, когда зазвонил мой мобильный.
  Десять десять вечера
  Он сказал: «Садишься, амиго?»
  «В вертикальном положении».
  «Тогда, возможно, вам стоит подготовиться. Вы не поверите » .
  
  В восемь сорок девять вечера патрульные офицеры Голливудского отделения, заканчивавшие ужин в ресторане Tio Taco, отреагировали на анонимное сообщение о
  «415» — неустановленная причина нарушения порядка — и отвезли в гостиницу Sahara Motor Inn на Франклин-авеню, к востоку от Вестерн.
  Припарковавшись на почти пустой стоянке, они постучали в дверь комнаты четырнадцать. Не получив ответа, офицер Юджин Старгилл сделал вид, что смотрит через щель в пластиковых вертикальных жалюзи и не видит ничего необычного.
  «Фальшь», — произнес он. «Давайте бронировать».
  Его партнер, жизнерадостный парень по имени Брэдли Баттонс, только что окончивший академию, настоял на том, чтобы менеджер проверил.
  Пока Старгилл придумывал, как отомстить надоедливому новичку, менеджер Киран «Кит» Сингх открыл дверь.
  В восемь пятьдесят четыре вечера Старгилл позвонил и сообщил о смерти, дав понять, что он поступил добросовестно.
  Голливудские детективы Петра Коннор и Рауль Биро прибыли на место происшествия в девять восемнадцать. К девяти сорока следователь коронера обшарил карманы DB и предъявил удостоверение личности
  Во время короткой поездки от Уилкокс-авеню имя жертвы всплыло в памяти Петры, но она не могла с этим справиться. Одна из тех вещей, которые всплывают на кончике сознания.
   Как только Биро выключил зажигание и она увидела мотель, она поняла это. Просмотр списка убийств и проверка деталей странных из них были для нее ежедневной привычкой, хотя это редко приносило результат.
  На этот раз так и произошло.
  Она позвонила Майло. Он позвонил мне.
  —
  Я прибыл в десять сорок восемь, заметил их обоих прямо за желтой лентой, в ботинках и перчатках. В воздухе пахло дешевым бензином и жареной едой. Планировка мотеля была простой: пятнадцать зеленых дверей, выстроившихся справа, рытвина, но щедрая парковка. Здание было печально серым, с соответствующей перекошенной крышей. Если восточная часть Голливуда когда-нибудь действительно обновится, ценность будет в этом. Очевидная замена, еще один торговый центр.
  Майло отвернулся и не заметил меня. Его одежда была помятой, волосы растрепались. Петра стояла рядом с ним, стройная, элегантная, черный клин, зачесанный назад от изящно вылепленного лица цвета слоновой кости. Она выглядела как светская львица, тусующаяся с дядей, который просадил свое наследство.
  Она помахала рукой. Он повернулся и сказал: «Как и обещал, безумный».
  В десять пятьдесят я уже смотрел на распростертое тело Чета Корвина, лежащее лицом вниз на розовом, пропитанном кровью полиэстеровом ковре.
  —
  Для голливудского мотеля с горячими простынями — неплохой номер. Здесь руководство использовало что-то мятно-свежее для дезинфекции. Аромат не смог конкурировать с медью свежей крови и сернистыми выделениями расслабленного кишечника.
  Стены, покрытые винилом телесного цвета, были испещрены красным на полпути вверх и справа от трупа. Королевское синее вельветовое покрывало, которое выглядело дешевым, но новым, лежало ровно, аккуратно на кровати размера queen-size. Вибрирующая штуковина с поминутной оплатой, в комплекте со считывателем кредитных карт, испускала хромированный блеск.
  Тридцатидюймовый плоский экран, обращенный к кровати, был настроен на платное меню. Развлечения для взрослых. Мужская одежда была накинута на стул,
  Мокасины из телячьей кожи аккуратно выстроились в ряд, каждый из них был набит аккуратно свернутым носком с узором «аргайл». На Чете Корвине не было ничего, кроме боксерских трусов, теперь грязных, как и его бедра. Его голая спина была широкой и безволосой, громоздкие мышцы были покрыты жиром. Одна рука была скрыта под его туловищем. Ногти другой были ухоженными и блестящими.
  Две рубиново-черные дыры образовали аккуратную толстую кишку на затылке, видимую в тонких прядях чуть выше линии роста волос. Одна рана располагалась точно над другой.
  Я сказал: «Искусная стрельба».
  Майло кивнул. «CI говорит, что первый, скорее всего, сразу бы его прикончил...
  прямо в ствол мозга. После этого стрелок мог потратить время на то, чтобы выстроить вторую».
  «Возможно, заявление», — сказал я.
  Петра спросила: «Например?»
  «Я горжусь своей работой».
  Они оба нахмурились.
  Мой взгляд переместился на пластиковую тумбочку, имитирующую дерево, прикрученную к стене слева от кровати. Мужской кошелек из кожи аллигатора лежал рядом с двумя стаканами для воды и бутылкой Шардоне. Долина Сонома, Рашен-Ривер, трехлетней выдержки.
  Лейбл, который выглядел высококлассным, но я не эксперт.
  Я спросил: «Свидание?»
  Майло сказал: «Сильный запах духов в туалете говорит о том, что там какая-то вечеринка.
  Петра сообщила мне, что это Armani, возможно, распыленный — цвета морской волны?
  «Acqua di Gioia», — сказала она. «Я сама иногда им пользуюсь». Улыбаясь.
  «Когда мне нужно разбудить Эрика».
  Я спросил: «Дорого?»
  «Я покупаю их в магазинах, но даже там они недешевы».
  Майло сказал: «Завершая картину, мы также видим несколько длинных темных волос, которые не принадлежат Чету, на полке в ванной. Парень на стойке регистрации утверждает, что номер убрали за несколько часов до того, как Корвин заселился в восемь одиннадцать, и никто им не пользовался в это время, надеюсь, он честный и речь не идет об оставшемся мусоре».
   «Я думаю, он хороший парень», — сказала Петра. «Днем учится в колледже, только что начал здесь работать. Мы не говорим о каком-то уличном и навязчивом лжеце». Мне: «Что-нибудь еще приходит тебе в голову?»
  Я сказал: «Корвин ездил на Range Rover. Я не видел его снаружи».
  «Здесь его не было. Мы проверим местные камеры видеонаблюдения, может, что-то зафиксируем».
  Майло сказал: «Здесь нет видео, кроме как за столом, хороший кадр, где Корвин регистрируется. Он выглядит расслабленным. Использовал свое настоящее имя, расплачивался кредитной картой компании».
  Я сказал: «Еще один человек, который гордился собой».
  «Соответствует тому, что мы видели о старине Чете». Петре: «Как я тебе и говорил, парень был хвастуном».
  Я сказал: «Застрелен через тридцать восемь минут после того, как приехал. Он зарегистрировался один?»
  «На видео больше никого нет», — сказал Майло. «Ждала ли его развлечение на вечер в машине или она приехала отдельно, на данный момент невозможно узнать. Постановка такова, что каждый подъезжает к своей двери, и по понятным причинам на парковке нет камер, за исключением одной в дальнем конце с видом на задний переулок».
  Петра сказала: «Следите за мусорными контейнерами, не дай Бог, кто-нибудь украдет мусор».
  Я сказал: «Он снял одежду, и большая часть вина вытекла, но кровать не выглядит так, будто ею пользовались».
  Майло сказал: «Мы полагаем, что они разминались, но до следующей стадии дело не дошло».
  «Этот кошелек полон?»
  Петра сказала: «Триста с небольшим, плюс все его кредитные карты.
  Фотографии его детей тоже. Но не его жены».
  «Ничего удивительного», — сказал Майло. «Как я уже сказал, дисгармония была его домом».
  Я сказал: «Значит, это не ограбление».
  Петра сказала: «Если только целью не был Ровер».
  «Взять машину и оставить все эти деньги? Выровнять эти пулевые отверстия и убрать гильзы? Больше похоже на казнь».
   Она пожала плечами. «Учитывая тело в его логове, вы, возможно, правы. Но машину угнали ».
  Майло сказал: «Может быть, в качестве бонуса — найди ключи, книга».
  «Так как же убийца сюда попал?»
  Тишина.
  Я спросил: «Вы рассматриваете эту женщину как подозреваемую?»
  Петра сказала: «Может быть. Или на нее и Корвина напали, его подстрелили, она сбежала». Нахмурившись. «Или нет. Если я узнаю, что женщина вызвала его, она получит более низкий приоритет как подозреваемая».
  «Нет записи 911?»
  «Нет, нам позвонили по неэкстренной линии с неуказанным кодом 415.
  У нас есть гражданские, работающие в регистратуре, я поговорю с тем, кто принял вызов. Тело было теплым, когда патруль прибыл сюда, так что, кто бы это ни был, мы позвонили довольно скоро».
  Я сказал: «Отказ от вызова 911 теоретически мог бы замедлить процесс и дать звонящему время отойти на некоторое расстояние от места преступления. Это может соответствовать тому, что компаньон Корвина сбежал, но не захотел вмешиваться».
  Майло сказал: «Это, длинные волосы, духи, этот район, ночная львица — это достойная ставка. Легко понять, почему она не хочет ввязываться».
  Я спросил: «Голливудская проститутка в одежде от Армани?»
  Петра сказала: «Ты удивишься, Алекс. Я видела, как девушки приходили в тюрьму, пропитанные действительно хорошими вещами».
  «Вино тоже не выглядит дешевым».
  «Вы знаете это?»
  «Нет, но Рашен-Ривер — это первоклассный регион Шардоне».
  Майло сказал: «Видишь, почему он такой полезный?» Он взглянул на этикетку, запустил поиск на своем телефоне, присвистнул. «В тот конкретный год семьдесят девять баксов за бутылку».
  Я сказал: «Так что, возможно, это не была коммерческая сделка».
  Петра сказала: «Свидание с девушкой? У него есть счет на расходы и платиновые карты, и он приводит ее сюда?»
  Я указал на меню порно. «Немного пошлости, чтобы придать остроты?»
   Майло ухмыльнулся. «В этом есть психологическое понимание... да, почему бы и нет».
  Тонкие пальцы Петры барабанили по ее предплечью. «Трущобы ради развлечения? Ладно, я это понимаю».
  Она посмотрела на тело. «Это как вечеринка с несчастливым концом.
  Мы проведем опрос среди жителей района, попытаемся выяснить, помнит ли кто-нибудь, что видел его с женщиной».
  Майло сказал: «Мы также будем искать мистера Битта, который рыщет вокруг». Мне: «Я ввел ее в курс дела».
  Петра сказала: «Я также истребую его кредитные карты и телефон».
  «Я могу это сделать», — сказал Майло. «Если вы не возражаете».
  «Почему я должен возражать против того, чтобы иметь дело с телефонной компанией? Пожалуйста, но почему вы хотите этого?»
  «Это твоя территория, малыш. Мне нужны твои мозги на улице».
  «Конечно», — сказала Петра. «Если мы имеем дело с тем же преступником, что и Браун, он суперорганизован, не так ли? Я полагаю, что Битт мог бы быть таким. Его искусство чрезвычайно дотошное».
  Знакомы с карикатуристкой? И тут я вспомнил: до того, как ради забавы поступить в полицейскую академию, она работала художником-графиком. «Знаешь Битт?»
  «Я знаю его , Алекс. Один из парней, с которыми я учился, любил его работы и приносил их нам, чтобы мы ими восхищались. Я видел талант, но я думал, что это было мегакруто».
  Она постучала ногой, приблизилась к телу, отступила. «Но даже так, это не то, что мне интересно, искусство и личность не являются очевидной связью.
  Это его отстранение и история с оружием. С другой стороны, если Чета Корвина сначала выбрали целью, высадив Брауна в его доме, зачем Битту привлекать к себе внимание? И зачем ему идти за Корвином, здесь? Эта сцена и то, что Майло рассказывает мне о жизни Корвина в дороге, может составить длинный список разгневанных мужей и бойфрендов».
  Майло сказал: «Все верно, но я не готов отложить Битта в сторону. Мы следили за ним четыре ночи, и все закончилось ничем, но Шон взял на себя смелость проехать мимо сегодня вечером в восемь тридцать, да благословит Бог парня, и грузовик Битта исчез».
  Так что, возможно, он преследовал Корвина. Нам нужно проверить каждую камеру, которую мы сможем найти, посмотреть, появится ли грузовик. Вот что я имею в виду, когда говорю о том, чтобы держать его локально».
  Петра сказала: «Раулю это понравится. Ты же знаешь, какой он, заставляет компульсивное выглядеть неряшливым. Если там что-то есть, он это найдет. Если мы действительно поймаем Битта поблизости от места преступления, я не могу себе представить, чтобы ты не получил свой ордер».
  «Скрестим пальцы».
  Постучали в открытую дверь. Снаружи стояли двое доставщиков склепа со складной каталкой и мешком для трупов.
  Один из них спросил: «Мы готовы?»
  —
  Мы ушли, когда начался стук и увольнение. Прохладная ночь, редкий трафик на Франклин. Некоторые из окружающих зданий были довоенными и красивыми, задуманными, когда Голливуд был Голливудом. Мотель «Сахара» и другие выглядели как шрамы на актрисе.
  Подошел темноволосый мужчина в кремовом костюме. Детектив Рауль Биро, компактный, склонный к уверенной походке, имел одно из тех лиц, которые не стареют в реальном времени. Его волосы были черными с синим оттенком, густыми и блестящими чем-то, что приглушало каждую свободную прядь, его кожа была гладкой, как у младенца.
  Я видел его на самых жестоких местах убийства. Он всегда выглядел собранным, и сегодня вечером не был исключением: в дополнение к безупречно сшитому костюму, нежно-голубая рубашка, сотканная приятными шелкопрядами, и темно-синие замшевые туфли с золотыми пряжками.
  Сегодня вечером что-то новое: вместо обычного шелкового галстука — плетеный кожаный галстук-шнурок, завязанный полированным овалом из черного оникса.
  Он увидел, как я смотрю на него. «Из Седоны, я думаю, это слишком, но жена — одна двенадцатая Навахо, и ей нравится. Обычно я снимаю его, когда прихожу в офис, и надеваю обычный. Сегодня я забыл».
  Я сказал: «Отличный вид, Рауль».
  "Вы думаете?"
  «Еще бы. Техасский рейнджер приезжает в Лос-Анджелес»
  Он рассмеялся. «Телешоу для тебя. Как дела, Док?»
  «Отлично. А ты?»
   «Лучше, чем отлично, новый ребенок», — сказал он. «Грегори Эдвин. Блондин, как жена, можешь себе представить?»
  "Поздравляю."
  Его улыбка была широкой и яркой. «Первоклассный ребенок, то есть он спит, мы наконец-то сделали это правильно». Он посмотрел на четырнадцатый блок. «Это странно, не так ли?» Петре: «Я достал нам шесть униформ для агитации. Какие параметры, по-вашему?»
  Она сказала: «Давайте начнем с Франклина, пройдем милю на восток и запад. Там ничего не видно, мы можем либо расширить его с севера на юг, либо просто на юг и сосредоточиться на бульваре».
  «На бульваре будет куча камер», — сказал Биро. «Мы можем ехать по нему до тех пор, пока неизвестно когда. И вряд ли Корвин будет ходить пешком, в лучшем случае мы увидим, как его машина проезжает, в лучшем — как он уезжает отсюда».
  «Есть еще одна целевая машина, Рауль».
  Она рассказала ему о черном пикапе Ram Тревора Битта. Описала Битта и тот факт, что он отмалчивался более двух недель.
  Он сказал: «Парень, кажется, сошел с ума». Мне: «Наверное, у тебя есть более подходящее слово для этого».
  Я сказал: «Не сегодня».
  Он снова рассмеялся.
  Петра сказала: «Ты хочешь, чтобы это было нашим делом, Майло? Или мы помогаем тебе в твоем? Я хочу знать с точки зрения организации собственного ума. Например, кто уведомляет жену и детей».
  Майло сказал: «Я сделаю это. Завтра утром семья и так достаточно натерпелась, нет смысла будить их среди ночи».
  Биро сказал: «Вы рассматриваете жену как потенциального подозреваемого? Учитывая, что он связался с другой женщиной?»
  «Ничто не указывает на это, Рауль, но ничто не говорит «нет».
  «Нам повезло, еще одно бытовое убийство по заказу. Не то чтобы это объясняло твое тело в логове».
  Майло сказал: «Алекс всегда говорил, что это указывает на Чета как на вероятную цель».
   Петра сказала: «Очевидно, Алекс была права. И если Браун был связан с Четом каким-то образом, который сводил ее с ума, она могла бы нанять профессионала, чтобы тот сделал их обоих».
  Биро сказал: «Если вы выбросите труп в личное пространство Хаба, вы получите большой средний палец».
  Майло сказал: «Видишь, Алекс?»
  Я сказала: «Я не могу видеть, как Фелис травмирует детей».
  «Достаточно справедливо», — сказала Петра. «Но если у нее есть деньги отдельно от его, давайте попробуем выяснить, тратит ли она их необычно, например, на неопределенные денежные выплаты».
  Майло сказал: «Есть неплохая вероятность того, что счета будут разделены. Эти люди были разделены в течение долгого времени».
  
  Когда мы уходили из мотеля, я заметил молодого человека, стоящего у двери офиса и с невероятной скоростью отдирающего кутикулу. Мальчик, на самом деле, восемнадцати-девятнадцати лет. Когда наши взгляды встретились, он отвернулся.
  «Клерк?» — спросил я.
  «Это он. Кит Сингх».
  «Вы не против?»
  "Действуй."
  Когда мы приблизились к Сингху, он вздрогнул и повернулся, чтобы вернуться внутрь.
  Я сказал: «Секундочку, Кит?»
  Он остановился, повернулся. Пнул одну лодыжку другой. «Да, сэр».
  Долговязый, индиец, с черными волосами до плеч, в желтой футболке с изображением Короля Льва, джинсах и кроссовках. Если он и мог отрастить бороду, то ее не было видно.
  Но глаза его выглядели старыми, с темными полумесяцами под глазами, и в то же время умудрялись быть усталыми и настороженными.
  Я сказал: «Тяжёлая ночь».
  «Полная катастрофа, сэр. Мои родители не хотели, чтобы я здесь работал, а теперь будут настаивать. Один из друзей моего отца владеет этим местом, но папа говорит, что Варис
  — Доктор Уорис Сингх, он стоматолог, но в основном занимается недвижимостью, — не осторожен».
  «О безопасности?»
   «В целом», — сказал он. «Мои родители более религиозны, чем он. Они думают, что он может оказать дурное влияние». Его глаза опустились. «Мне придется уйти.
  Что за чушь, мне все равно придется платить за обучение».
  «В какую школу ты ходишь?»
  «Университет. Я не в своем штате, поэтому плата за обучение сумасшедшая».
  «Конечно».
  «Я поздно поступил, все вакансии по программе «работа-учеба» были заняты. Мне нужно найти другую, но единственное, что я могу с уверенностью сказать, — это ресторан, которым владеет Варис.
  Но это место находится в Пасадене, и там безумно много народу. Здесь я могу много заниматься».
  Каталку выкатили из мотеля. Глаза Кита Сингха округлились.
  Я спросил: «Какая у тебя специальность?»
  «Эконом». Его взгляд метнулся к желтой ленте, которая колыхалась на ночном ветру, словно струна арфы, которую слегка тронули. «Это безумие, сэр, я ничего не слышал».
  Я ответил: «Вряд ли, слишком далеко».
  "Точно."
  «Вы еще что-нибудь вспомнили о мистере Корвине?»
  «Парень?» — сказал он. «Какой?»
  «Он что-нибудь сказал, когда заселился?»
  «Он много говорил», — сказал Кит Сингх, хлопнув указательным и большим пальцами. «Говорил, говорил, говорил».
  "О чем?"
  «Случайная ерунда. Как дела, молодой человек, спокойной ночи. Я как-то заблокировал это. Он увидел мою книгу по экономике, сказал мне, что изучал микро- и макроэкономику в колледже. Сказал мне, что это слишком теоретическое занятие, он специализировался на бухгалтерском учете и управлении бизнесом, а не на экономике, и мне следует делать то же самое, если я хочу зарабатывать серьезные деньги».
  «Он там всего десять секунд и дает вам советы».
  «Я к этому привык», — сказал он. «Папа».
  «Что еще сказал Корвин?»
  «Ничего, сэр. О, да, он показал мне вино».
   «Он принес вино в офис».
  «Да», — сказал Кит Сингх. «В сумке, сказал, что только что получил, это было дорого. Сказал, что это того стоило». Кит Сингх облизнул пересохшие губы. «Он подмигнул, когда сказал это. Что это того стоило».
  «Как ты думаешь, что он тебе говорил, Кит?»
  Ребенок покраснел, каштановая кожа перешла в цвет красного дерева. «Что ты имеешь в виду?»
  «Похоже, он пытался произвести на тебя впечатление».
  «Зачем он это сделал, сэр? Скорее хвастовство. Как будто он к этому привык».
  «Вы видели женщину, с которой он был?»
  «Я никого не видел, сэр. Я был здесь, в офисе, как и положено, он дал свою визитку и поехал. Я не особо на него смотрел. Варис сказал мне это в самом начале. Не смотрите на клиентов, они хотят уединения».
  «Здесь много горячих пар, да?»
  Он нахмурился. «Я имею в виду, люди... вы знаете... я имею в виду, что Варис не сдает жилье по часам, как некоторые другие места, но его расценки невысоки». Он пожал плечами.
  Я сказал: «Многие клиенты предпочитают не ночевать».
  Адамово яблоко Кита Сингха поднялось и опустилось. «Мои родители думали, что это была действительно плохая идея. Уорис убедила их, но не совсем, понимаете?»
  «Они сдались».
  Еще один подъем на элеваторе.
  «Мой отец должен Варису денег. Варис как бы надавил на него». Прядь черных волос упала вперед. Он заправил ее за ухо. «Я бы, наверное, все равно ушел».
  «Не доволен работой».
  «Это отвратительно, понимаешь?»
  Майло сказал: «Мотель, в котором никто не говорит».
  Мальчик моргнул. Он никогда не слышал этой фразы. «Все, что я хочу делать, это учиться, это и так достаточно сложно. Мои родители хотели, чтобы я остался в Тусоне, уехал в Аризону, жил дома. Я думал, что мне придется, но в последнюю минуту я поступил в U.
  из списка ожидания, и он намного выше по рейтингу, поэтому я хотел. У меня есть
   Мой кузен, сертифицированный бухгалтер в Бостоне, сказал им, что важно, куда ты пойдешь, поэтому они в конце концов мне разрешили».
  Я сказал: «Удачи в учебе. Можете ли вы рассказать нам что-нибудь еще о мистере Корвине?»
  «Точно то, что я тебе сказал». Глядя на Майло. «Он использовал платину — не как некоторые люди, они, знаешь ли... смотрят по сторонам, смущаются, используют наличные. Он был как раз наоборот. Какой-то самодовольный, понимаешь? Как будто не ожидал, что случится что-то плохое».
  Я сказал: «Обычно люди так не делают».
  Вероятно, завтра я уйду.
  Может быть, мне придется вернуться в Тусон».
  —
  Мы с Майло продолжили путь к «Севилье».
  Я сказал: «Если Чет принес вино, все еще упакованное, это может означать, что он его только что купил».
  «Я скажу Петре и Раулю, чтобы они проверили ближайшие винные магазины, может быть, у кого-то оживится память».
  Он ослабил галстук. «Я собираюсь поймать Фелис и детей, прежде чем они уйдут в школу, скажем, в семь утра. Ты готов вставать и светиться? Ты не готов, я понимаю».
  Я сказал: «Я буду там. Если хочешь, я могу рассказать детям. Чтобы убедиться, что все сделано правильно, и у тебя будет больше времени оценить реакцию Фелис».
  «Это было бы здорово».
  В «Севилье» он сказал: «Все эти годы я все еще ненавижу смертельные удары. А дети? Спасибо. Увидимся рано и ярко. В моем случае, просто рано».
  —
  Я припарковался перед Corvin Colonial в шесть пятьдесят шесть утра. Немаркированная машина Майло стояла перед Tudor Тревора Битта. Черный Ram был там.
  На улице царит оживление: подъезжают несколько грузовиков садоводов, но ждут, прежде чем пустить в ход газонокосилки и пневматические ружья, соседи уезжают
   работают или берут газеты, некоторые из них смотрят на нас, большинство делают вид, что не смотрят.
  Фелис Корвин вошла в дверь, одетая в твидовый пиджак длиной до бедер, черную блузку и серые брюки. Волосы расчесаны, макияж безупречен, кружка кофе в руке. Никаких признаков детей. Она сказала: «Это сюрприз».
  Майло спросил: «Мы можем войти?»
  Никаких «Доброе утро, мэм», никаких дружелюбных улыбок полицейского.
  «Что происходит, лейтенант?»
  «Внутри было бы лучше».
  Она посмотрела на улицу. «Мне скоро пора идти».
  Майло сказал: «Пожалуйста», и это прозвучало как приказ.
  Она отступила назад, и мы вошли. Шаги сверху определили местонахождение детей. Запахи завтрака — яйца, тосты, кофе — доносились из кухни.
  Майло сказал: «Мне жаль сообщать вам это, мисс Корвин. Тело вашего мужа было найдено вчера вечером».
  Долгий взгляд. Три моргания. «Тело?»
  «Его убили, мисс Корвин».
  «Тело», — повторила она. Она стояла там, не шевеля ни единым мускулом. Потом она покачнулась, и когда Майло схватил ее за локоть, она не сопротивлялась.
  Она прижала руку ко рту, и ее дыхание участилось, когда он повел ее в гостиную. Шаги детей остановились, и Фелис Корвин с паникой посмотрела на лестницу. Затем шум возобновился, и она позволила Майло усадить ее на диван. Мы с ним сели на стулья напротив. Он подвинул свой ближе к ней.
  «Я сожалею о вашей утрате, мэм».
  «Я не понимаю», — сказала она. Сухие глаза, жесткая поза. Каждый волосок остался на месте. «Тело?»
  Ровный голос. Ее лицо потеряло цвет; макияж мог быть только таким.
  «Прошлой ночью мистер Корвин был найден в отеле застреленным».
  «Он всегда в отелях».
   «Это было в Голливуде».
  «Рузвельт?» — сказала она. «Это единственный отель, который я знаю в Голливуде. Говорят, что в нем водятся привидения. Я ходила туда на концерт несколько лет назад. Da Camera Society. Барочная музыка. Мне понравилось, Чет проспал все. Зачем ему поехать в «Рузвельт»?»
  Майло выдохнул. «Это было больше похоже на мотель ».
  Лицо Фелис Корвин резко повернулось к нему. «Почему ты не сказал этого в начале? Почему ты не можешь быть точным?»
  Мы сидели там.
  Она сказала: «Вам действительно нужно быть точным. Точность имеет значение. Если бы система образования была более точной...» Она покачала головой. «Кто убил его в мотеле ?»
  «Мы не знаем».
  « Мотель». Губы кривятся при этом слове. «Ты пытаешься сказать мне что-то неприятное о Чете?»
  «Мы пока мало что знаем, мэм».
  «Кажется, это твоя закономерность», — сказала она. «Не знать многого».
  «Это трудная работа».
  «Также как и у меня. Как и у всех. Жизнь чертовски тяжела. Хотелось бы, чтобы мои дети научились этому, они растут, ожидая, что все будет происходить само собой. По крайней мере, Бретт такой. Он избалован, Челси... для нее все — испытание. Я не уверен, что она действительно понимает, с чем имеет дело... мотель ? Что вы мне на самом деле говорите , лейтенант?»
  «Именно это, мэм».
  «Я знаю о мотелях. Что они означают. Вы это отрицаете?»
  Майло ничего не сказал.
  Фелис Корвин обхватила себя руками и снова взглянула на лестницу.
  «Мэм, вы хотите, чтобы мы рассказали детям?»
  «Мы?» — сказала она. «Вы двое — команда? Или это просто означает, что вы хотите, чтобы доктор Делавэр сказал им? Психологическая чувствительность и все такое».
  Мне: «Вы хотите сделать их пациентами психиатрической больницы? Нет, спасибо, они мои, и я с этим разберусь».
  Сверху раздался стук.
   Фелис Корвин сказала: «Когда я буду готова».
  Мы сидели там.
  Она сжала свои плечи еще крепче. «Я так зла. Одна чертова
  черт возьми, одно за другим — это просто продолжается — ладно, хватит ходить вокруг да около. Он был со шлюхой ?
  Майло спросил: «У Чета была привычка...»
  понятия не имею о привычках Чета. Кроме тех, что он продемонстрировал здесь ». Она фыркнула. «Его все время не было. Бизнес. Я не дура. Я знаю, какие бывают мужчины. Я знаю, каким был Чет. Ему было наплевать на всех, кроме себя».
  «Есть ли конкретная женщина, с которой он был...»
  Она рассмеялась, хватала воздух, дергала себя за волосы. «Почему бы тебе просто не зайти на whores.com или что-то в этом роде и не провести пальцем по списку».
  «Значит, вы знали...»
  «Я знала, что у Чета сексуальные щепетильности, как у росомахи в период течки.
  И что когда он вернулся со своего «дела» — она сделала кавычки — «он уделил мне даже меньше внимания, чем обычно, которое и так было довольно минимальным. Ты понимаешь ? Его потребности были удовлетворены . Некоторое время назад я решила противостоять ему. Чтобы он не заразил меня. Конечно, он это отрицал, но я сказала ему, если ты когда-нибудь заразишь меня чем-нибудь, я убью…»
  Она оборвала себя. Буквально, прикрыв рот рукой. Когда ее пальцы опустились, ее губы сложились в кривую, ледяную улыбку. «Это была фигура речи. Я определенно не оставляла своих детей вчера вечером, не ехала в какой-то отвратительный мотель, о существовании которого я вообще не подозревала, и не стреляла в своего мужа. Я никогда в жизни не стреляла из пистолета».
  Майло кивнул.
  «Ты согласен?» — сказала Фелис Корвин. «Не говори мне, что ты не рассматриваешь это. Разве супруг — это не первый человек, на которого ты смотришь? Я что, один из твоих чертовых подозреваемых ? Ладно, делай свое дело, мне нечего скрывать».
  Она вскочила на ноги, протопала в прихожую, подняла кулак. «Я так, так зла. Это никогда не прекратится » .
  Майло спросил: «А что нет?»
   Кулак взмахнул. « Дерьмо не делает. Бесконечный поток дерьма и… и…
  и …проблемы. Теперь мне придется идти и рассказывать своим детям то, что испортит им жизнь навсегда. Как они вообще смогут верить в будущее?
  Она закрыла лицо обеими руками, боролась со слезами и проиграла.
  Я отвел ее обратно в гостиную. Ее тело напряглось, когда я коснулся ее локтя, но она вернулась со мной и села на то же место.
  Я принесла салфетки из туалетной комнаты. Она вытерла глаза, села, положив руки на колени, как наказанный ребенок.
  Майло сказал: «Мэм».
  Фелис Корвин сказала: «Прошу прощения, доктор Делавэр. Я не из тех людей, которые боятся терапевтов. Я верю в терапию, раньше была учителем, хотела, чтобы многие дети получили помощь, которая никогда ее не получала. Потом у меня была своя собственная и…
  Извините. Я был груб с вами, доктор Делавэр, и я хочу объясниться.
  «Не обязательно…»
  «Это необходимо! Мне нужно, чтобы вы поняли! Ничего личного, я уверен, что вы хороший психолог. Но кучка ваших коллег ничего не сделала для моей дочери, а некоторые из них заставили ее чувствовать себя гораздо хуже. Так что я потеряла веру... Мне жаль. За то, что я была такой злой и за то, что была такой занозой в заднице, а теперь это действительно ударило по вентилятору, и что, черт возьми, я буду делать ?»
  Еще слезы, а затем кривая улыбка. «В трудные времена нужно быть особенно любезным. Моя мать всегда так говорила. Ее мать тоже. Я сказала им, что согласна. Да». Слезы текли по ее щекам.
  «Очевидно, я с треском провалил это испытание».
  Майло сказал: «Это ужасно. Еще раз, нам очень жаль».
  «Я вам верю, лейтенант. Действительно верю».
  «Есть вопросы , которые нам нужно задать о Чете».
  «Чет», — сказала Фелис Корвин. «Кто что-нибудь знает о Чете?» Она пожала плечами. «Может быть, я буду скучать по нему».
  —
  Майло удалось усвоить основы. Может ли она вспомнить какую-либо возможную связь между своим мужем и Хэлом Брауном?
   Насколько мне известно, нет.
  Были ли у Чета какие-либо деловые отношения в Вентуре, Окснарде или Санта-Барбаре?
   Я ничего не знаю о его бизнесе.
  Был ли он вовлечен в исключительно острые деловые конфликты...
  отрицали заявления, которые привели к личным нападкам?
   Не имею представления.
  Я ей поверила, и, судя по всему, Майло тоже.
  Раздельные жизни.
  Чего он не упомянул, так это ночные переезды «Челси» и возможность контакта с Тревором Биттом.
  Мы обсудили возможность поднять эту тему и пришли к единому мнению, что это плохая идея, нет смысла подавлять вдову и полностью отталкивать ее.
  Мы встали, чтобы уйти.
  Фелис тоже встала, протянув руку и коснувшись кончиков моих пальцев. Она застонала,
  «О, доктор Делавэр, я ... не могли бы вы рассказать моим детям?»
  
  Бретт и Челси спустились по лестнице в сопровождении матери.
  Она сказала: «Сядь, ребята», — голосом, слишком хриплым, чтобы звучать спокойно.
  Удивительно, но ни одного из молодых Корвинов это, похоже, не встревожило.
  Челси плюхнулась на сиденье и уставилась в пространство.
  Бретт почесал за ухом и пробормотал: «Что?»
  Фелис сказала: «Заправь рубашку спереди, Бретти, она наполовину внутри, наполовину снаружи».
  "Хм?"
  «Твоя рубашка, дорогая. Заправь ее».
  Озадаченный мальчик подчинился.
  «Спасибо, милая. Хорошо. Поехали». Болезненная улыбка. «Ладно... хорошо, тебе нужно кое-что услышать, и доктор Делавэр, ты помнишь доктора...
  Делавэр, он тебе это расскажет».
  Бретт разинул рот, прищурившись, глядя на меня. Челси не отреагировала.
  Я придвинул свой стул достаточно близко, чтобы смотреть на них обоих одновременно.
  Глаза Бретта подпрыгнули. Глаза Челси были неподвижны, но не сфокусированы. «Мне жаль сообщать вам действительно плохие новости. Ваш отец скончался вчера вечером».
  Губы Бретта растянулись, совершив жуткое эмоциональное путешествие от ухмылки до чего-то зубастого, гротескного и дикого.
  «Что?» — закричал он.
  Я сказал: «Мне жаль, Бретт. Твой отец...»
   Он ткнул в меня кулаком. « Чёрт возьми!»
  «Хотел бы я, чтобы это было так, Бретт».
  «Чёртова чушь! Чёртова чушь !»
  Челси сказала: «Это не так».
  Все посмотрели на нее.
  Она посмотрела на меня. «Ты это сказал. Значит, это правда».
  Ни следа эмоций на ее бледном, мягком лице.
  Ее брат бросился на нее. Я встал между ними.
  «Ты пизда, ебучая хрень!» Мальчик издал бессловесный рев. Его тело вибрировало. Слезы брызнули из его глаз; пуля скорби. Выскочив из гостиной, он взбежал по лестнице, ударяя кулаками по перилам, ругаясь, крича.
  Феличе сказала: «Бедный мой малыш» и пошла за ним.
  Челси сказала: «Плакса».
  —
  Через пару минут Феличе вернулась одна, вся дрожа. «Ему нужно немного личного времени». Мне: «Это нормально, да?»
  Я сказал: «Конечно».
  За время отсутствия матери Челси не произнесла ни слова, а когда я спросила, есть ли у нее какие-либо вопросы, она лишь покачала головой.
  Фелис спросила: «Ты в порядке, дорогая?»
  «Угу».
  «Это ужасно, Чельц».
  Девушка пожала плечами.
  Грохот сверху. Что-то ударялось о штукатурку, снова и снова. Потолок гудел.
  Фелис сказала: «Он бросает свой баскетбольный мяч. Обычно я бы этого не позволила». Ее рот скривился.
  Майло сказал: «Это ненормальная ситуация».
   Фелис повернулась к Челси. «Дорогая, если у тебя есть вопросы к этим джентльменам, сейчас самое время их задать».
  «Угу-угу».
  «Ты уверен».
  «У меня есть вопрос, мама. К тебе».
  «Конечно, дорогая. Что?»
  «Я сегодня все еще пойду в школу?»
  Голова Фелис отдернулась. «Нет, Чельц, почему бы тебе тоже не подняться наверх?
  Но, пожалуйста, не заходи в комнату Бретта, ладно?»
  «Ни за что», — сказала девушка. «Он пахнет».
  Когда она ушла, Фелис сказала: «Это нереально».
  Майло спросил: «Можете ли вы рассказать нам что-нибудь, что могло бы помочь нам разобраться?»
  «Хотел бы я, чтобы было, лейтенант. По крайней мере, одна вещь, о которой мне не нужно беспокоиться, это деньги. У Чета был отличный доход, я готов признать это. Но правда в том, что большую часть средств в брак внес я».
  Она отвернулась. «Мои родители были профессорами, но они очень хорошо инвестировали, а я единственный ребенок. Так что если вам захочется поискать полисы страхования жизни, у нас их нет. По крайней мере, я никогда не оформляла их на Чета. Что он решил сделать, кто знает? Я уверена, вы заметили, что он делал по-своему. Многие мужчины убили бы...» Болезненная улыбка. «Я веду к тому, что мне нечего скрывать, все, что вы хотите в плане документов, — ваше».
  "Признателен, мэм. Нам бы сейчас пригодился доступ к телефонным счетам Чета и его кредитным картам".
  «Дайте мне немного времени, чтобы сообщить вам подробности — скажем, сегодня вечером?»
  «Это было бы здорово. Спасибо за сотрудничество».
  «Почему бы мне не сотрудничать? Я хочу , чтобы ты нашла того, кто это сделал. У нас с Четом были разногласия, но никто не заслуживает...» Она вскинула руки, позволяя одной из них лечь на щеку. «Мотель. Он бы не хотел так закончить, с Четом это было пятизвездочное то, пятизвездочное то, повышение до люкса. Я выросла с трастовым фондом, но мне было все равно».
  Она выдохнула. «Кого позвать... Родители Чета уехали, но у него есть брат в Нью-Джерси. Харрисон. Он окулист. Они не близки, но
  Харрисону нужно знать... Я уверен, что подумаю и о других... проблемах».
  —
  Она проводила нас до двери. Майло вышел, но я сказал: «Минутку, лейтенант?» и остался в прихожей с Феличе.
  Он посмотрел на меня, сказал: «Конечно», и продолжил.
  Фелис Корвин спросила: «Что случилось, доктор?»
  «Если в какой-то момент вы почувствуете, что я могу помочь, пожалуйста, позвоните».
  «Если я чувствую, что так и будет, спасибо, это очень мило», — сказала она. «Сейчас я ничего особенного не чувствую — как будто в голове нечеткость — как будто я в какой-то войлочной смирительной рубашке — это нормально?»
  "Это."
  Я повернулся, чтобы уйти. Она вцепилась мне в рукав. «Доктор Делавэр, а что, если я ничего не почувствую? Это делает меня ужасным или ненормальным? Помешает ли это помогать моим детям?»
  Я сказал: «Нет всему этому».
  Она уставилась на меня.
  Я сказал: «Правда. Просто действуй в своем собственном темпе».
  «Мило с твоей стороны это говорить, но мне интересно. Может быть, я не почувствую. Сейчас я точно не чувствую. Может быть, это что-то говорит обо мне».
  «Фелиса, чтобы почувствовать потерю, должно быть что-то, по чему скучаешь».
  Она вздрогнула. «Ой. Это было так очевидно, да? Да, конечно, это было, я не особо скрывала наши отношения. Так меня воспитали, говори, что у тебя на уме. Некоторые считают меня резкой. Иногда я пытаюсь смягчить, но ты такой, какой ты есть. А с Четом все эти годы…»
  Ее рука сжала мою руку. «Самое безумное, доктор, что я действительно любила его. В начале. Это было не просто что-то незрелое, это была страсть. В тот момент моей жизни я думала, что он идеален. Именно то, что мне было нужно».
  «Парень, который берет на себя ответственность».
  «Взявший на себя ответственность, уверенный в себе, шумный, с чувством юмора. Все то, чем я тогда не был. Он мог говорить с кем угодно и о чем угодно в любое время. Я думал, что это было потрясающе. Это позволяло мне расслабиться и сидеть сложа руки, если мне не хотелось разговаривать. Я вырос, слушая своих родителей и их друзей-профессоров, каждая тема обсуждалась до тех пор, пока из нее не выжималась вся жизнь. Чет был другим, он рисовал широкой кистью. Он считал моих родителей и их друзей претенциозными яйцеголовыми и говорил мне об этом. Поначалу мне это нравилось. То, как он контролировал меня во всех отношениях».
  На ее щеках заиграли яркие пятна.
  «Я не осознавал, что он не будет хорошо носиться. Это не заняло много времени».
  «Но вы остались вместе».
  Она улыбнулась. «Я могла бы сказать, что это было ради детей. И это отчасти правда. Но в основном вы доходите до точки, и это инерция, зачем беспокоиться? Я не общительный человек, доктор. Я нахожу общение с людьми изнурительным, они утомляют меня, когда становятся слишком эмоциональными. Поэтому после стольких лет вместе я просто не видела смысла расстраивать тележку с яблоками».
  Она опустила взгляд, отпустила мой рукав. «Ой, я помяла твою куртку, извини».
  Я улыбнулся. «Я уверен, что он восстановится».
  Она все равно разгладила ткань. «Моя маленькая речь, должно быть, звучала жалко».
  "Нет-"
  «Как скажешь, доктор. Спасибо за предложение, надеюсь, мне не придется им воспользоваться. И я хочу, чтобы лейтенант Стерджис поймал того, кто убил моего мужа. Я буду думать о нем именно так. Моего мужа.
  Я буду думать о нем, как о нем в начале. Может быть, я почувствую .
  
  Верная своему слову, сразу после двух часов дня Фелис позвонила в офис Майло и оставила данные о мобильном телефоне Чета и его кредитных счетах. Я была там, и он включил громкую связь.
  «Спасибо, мисс Корвин».
  «Что бы ни пошло на пользу, лейтенант».
  «Как дети?»
  «Бретт переживает это очень тяжело. Я не видела его плачущим с тех пор, как он был в подгузниках — у них с Четом были эти мачо-замашки. Он перестал, но теперь он хочет побыть один, и я это уважаю. Мне удалось накормить его. Я говорю себе, что это, вероятно, здоровая реакция. Если разобраться с его чувствами, мы разберемся. Надеюсь, эта информация будет полезной».
  «Я тоже, мэм. Как Челси?»
  «Челси есть Челси. Грустная правда в том, что они с Четом никогда не были близки. Не то чтобы он… он был с ней в порядке, он ее принял. Она на самом деле кажется нормальной. По крайней мере, насколько я могу судить, она в порядке, спасибо, что спросили».
  Майло отключился. «Перед тем как отправиться, мы связались с Петрой. Никаких данных по опросу, Чет, похоже, не покупал вино возле мотеля.
  Рауль нашел изображение Range Rover, направляющегося на восток по Франклину за несколько минут до того, как Чет зарегистрировался в Сахаре. Метки не видны, слишком темно, чтобы разглядеть, кто был внутри, это говорит нам о том, что мы уже знаем, но не повредит иметь временную линию. Что касается женщины с ним, по-прежнему ничего».
  Он посмотрел на кредитную информацию, которую предоставила Фелис. «Уже есть одна из этих карт, Amex Platinum, выпущенная Connecticut Surety для деловых расходов их регионального менеджера на Западном побережье. Получил ее от его секретаря.
  Она была соответствующим образом шокирована новостью, понятия не имела, с кем тусовался босс или было ли у него особое место, где он покупал вино. Что еще... не повезло с GPS на Rover. Он оборудован системой, но она не работает. Коррозия, наши ребята из автосервиса говорят, что это случается.
  Я сказал: «Парень, который все время путешествует без электронного путеводителя, потому что не смог его починить. Может, он придерживается привычного. Как женщина, которую он видел регулярно, чей адрес он не хотел записывать».
  «Хорошее замечание. Хорошо, давайте узнаем больше о нашей новой жертве».
  Он звонил с запросами о выдаче повестки, в конечном итоге получил содействие от кредитных компаний, но столкнулся с сопротивлением со стороны телефонного провайдера, требовавшего письменное заявление на «собственных» бланках, предоставленных его собственным юридическим отделом.
  Терпеливый тон голоса, которым он продолжал просить руководителей, не помог, как и достаточное количество «пожалуйста» и «спасибо», чтобы умилостивить богов-льстивцев. Никакого намека на то, что он отдавал салют одним пальцем на протяжении большей части разговора.
  Он повесил трубку, сказал: «Ублюдки. Если Нгуен не может помочь, я приду лично и заполню их чертовы формы. Достаточно информации о Чете, что-то должно сломаться — эй, разве ты не гордишься мной? Все еще веришь в счастливый конец?»
  Я сказал: «Это просто реализм».
  "Что ты имеешь в виду?"
  «Ваша скорость решения. Гораздо больше успехов, чем неудач».
  Он зажал уши руками. «Позитивное мышление? Ирландская ересь!»
  Выбравшись из-за стола, он надел пиджак и завязал галстук.
  «Время для питания, давайте выкопаем подорожник из холодной, твердой земли».
  «Нет сэндвича с солониной?»
  «Хм», — сказал он. «Трехэтажный, дополнительный майонез, три жирных гарнира и хороший морозный лагер? Ты права, гораздо лучше: что-то, из-за чего можно почувствовать себя серьезно виноватым».
  
  Bert 's Deli, расположенный в нескольких кварталах от вокзала.
  Первым делом его привлекли ароматы, доносившиеся из нового итальянского ресторана, расположенного в тридцати футах ближе.
  Интерьер был из жесткой черной кожи и перфорированного металла. Майло сделал заказ, не глядя в меню. Официант сказал: «Конечно, лейтенант Стерджис.
  Вы, сэр?
  Когда он ушел, я спросил: «Вы двое играете вместе в боччи?»
  «Лучшая игра», — сказал он. «Я даю большие чаевые, он платит за аренду».
  —
  Грибная и колбасная пицца, салат, запеченные зити, холодный чай, все на двоих. Когда я с ним, я обычно не ем много. На этот раз я был голоден.
  Когда я взял второй кусок пиццы, он сказал: «Посмотри на себя. Желудочный сок стимулируется чем-то конкретным?»
  «Без завтрака».
  «Хм... позвольте мне спросить вас кое о чем: то, что Челси была безразлична к Чету, это одно, но то, как она высмеивала своего брата, было чертовски жестоко. Она больше, чем просто скучный ребенок? Активно ненавидела папу по какой-то причине?»
  Я сказал: «Чет издевался над ней? Доказательств этому нет, но я думаю, что все возможно».
  «Не очень приятно об этом думать, Алекс, но это могло бы объяснить Брауна. Что, если мистер Доброжелатель скрывал отвратительные наклонности? Что, если они с Четом сблизились из-за них».
  «Чет сводил свою дочь с Брауном?» Я отодвинула еду.
  Он сказал: «Да, это отвратительно, извините, но мне нужно обо всем подумать.
  Может, это было не так уж и явно. Просто фотографии, скрытые видео. Эти придурки любят делиться, верно? А что, если Фелис узнает, разозлится и решит разобраться с делами. Фаза первая заключалась в том, чтобы заманить психа-приятеля мужа куда-нибудь обещаниями чего-нибудь похуже. Вместо этого Браун нанял профессионала, который обезобразил его и лишил руки, а то, что осталось, вывалил в личное пространство мужа. Сообщение Чету, как ты и говорил все это время.
  Я сказал: «Если так, то Чета это не коснулось. Он, похоже, нисколько не испугался».
  «Это потому, что он был нарциссом, поверхностным, психопатом, кем угодно, не мог представить, чтобы кто-то нападал на него. Может быть, он даже не понял, что это был Браун. Вот если бы это было так, и я была бы Фелис, это бы взбесило меня еще больше. Поэтому я организовала Фазу Два и раз и навсегда решила эту проблему. У нее есть деньги на пару серьезных контрактов. Она нам так и сказала».
  «Это теория», — сказал я.
  «Но не так уж много».
  «Если вы найдете доказательства...»
  «Говорим о смене ролей — потеряли аппетит?»
  "Полный."
  «Да, конечно», — сказал он. «Вот идея диеты: метод палео-стресса.
  Сделайте чертовски крутую рекламу».
  —
  К пяти вечера мы вернулись в его кабинет, проверяли сообщения. Жидкая каша для нас обоих.
  Он прочитал, выругался и отключил связь.
  Я спросил: «Ждешь чего-то?»
   «Я попросил Рида проверить наличие страховки жизни. Ничего для Чета или Фелис, хотя компания Чета оформила на него полис, который выплачивает им, если он попытается «разорвать отношения» преждевременно. Интересно, попытаются ли они подать иск.
  Это будет настоящая судебная тяжба, да? Страховая компания от несчастных случаев против компании по страхованию жизни.
  Я сказал: «Годзилла против Родана».
  «Больше похоже на противостояние Гитлера и Сталина».
  —
  В четыре пятьдесят пять Рауль Биро позвонил и сказал, что видео с Ровером нигде не появлялось, но он нашел винный магазин, где Корвину продали вино.
  «Шикарное место, Сансет и Ла-Сьенега, сделка была в шесть тринадцать вечера. Дочь владельца работала на кассе, ей не нужно было искать чек, чтобы запомнить его. Он попросил что-то романтическое. Та же самая подмигивающая сделка, которую он предложил клерку мотеля. Она подумала, что он был в кавычках «немного скользкий». Он также купил сэндвич, ростбиф с ржаным хлебом, они берут их в гастрономе на Стрипе. Коронер потрудился вскрыть его, они могут подтвердить».
  Майло сказал: «Шесть тринадцать — это пара часов до того, как он заселится в мотель. Как он провел время?»
  «Хорошее замечание», — сказал Биро. «Расположение винного магазина говорит, что он направлялся на запад из Западного Голливуда в настоящий Голливуд. Я проверю на Сансет — аптеки на предмет презервативов, что-нибудь еще интересное, посмотрю, смогу ли я заполнить некоторые пробелы».
  «Спасибо, Рауль».
  «Эй, я тут подумал. Магазин Hustler недалеко от винного магазина. Парень весь на взводе и готов тусоваться с цыпочкой, может, он заскочил в магазин за игрушкой или еще чем-нибудь. Не то чтобы я знал о таких вещах».
  «Боже упаси, Рауль. Ты туда на машине или на самолете?»
  «Ха. Кстати о сексе, ни одна из девушек, работающих в районе мотеля, не знает Корвина, пока что. Так что не похоже, что он выбрал это место, потому что был постоянным посетителем. Я знаю, что они лгут, но это соответствует тому, что сказал владелец мотеля
   я вчера. Доктор Уорис, зовите меня Уолли Сингх, управляет дисконтной стоматологической практикой в Кореатауне, а также целой кучей других предприятий, хранит все свои документы на стоматологическом компьютере. Имя Корвина не появляется до вчерашнего вечера.”
  «Алекс предложил устроить вечеринку со своей возлюбленной, немного пикантной, чтобы разнообразить ее.
  Заметили меню на телевизоре?
  « Cock Hungry Housewives как третий вариант?» — сказал Биро. «Нет, никогда не видел. Ладно, я пошел. Не повезло с Hustler, всегда есть Naughty Lingerie и Frederick's. Кстати о милашке Корвина, у меня нет никаких сведений о том, взята ли она живой или мертвой. А у вас?»
  «Кто, черт возьми, знает, Рауль».
  «Это мое ежедневное утверждение, Майло».
  Щелкните.
  Я сказал: «Есть и третья возможность. Ей разрешили уйти, потому что она была частью этого. Как приманка».
  Зазвонил телефон. Он указал на экран. Доктор У. Мэйси, окружной коронер.
  Разговор был коротким. Не нужно было вскрывать Корвина, кроме как проломить ему череп и вытащить две сильно деформированные 9-мм пули. Это часто случается с девятками, потому что они отскакивают, поэтому лаборатория любит гильзы. Без них совпадение с любым предыдущим было маловероятным.
  Что действительно показалось патологоанатому интересным, так это угол входа, свидетельствующий о том, что стрелок находился значительно выше жертвы.
  «Высокая жертва», — сказала Мэйси. «Ковровое волокно на коленях, брызги на четыре фута вверх по стене. Я предполагаю, что он стоял на коленях и был застрелен сзади».
  Майло поблагодарил его, попросил прислать предварительные материалы по электронной почте и повесил трубку.
  Я сказал: «На коленях, застрелен сзади. Добавьте сюда отсутствие взлома, и это будет казнь 101, возможно, осуществленная кем-то, кого он знал и кому доверял».
  Он спросил: «Мисс Армани, это она?»
  «Наживка и крючок».
  "Спускайся, зайка, у меня для тебя сюрприз? Холодно".
  «Если бы у Корвина была такая высокая самооценка, это бы облегчило задачу».
  Снова его телефон. Петра.
   Она сказала: «Никаких корней на волосах из ванной, потому что они синтетические».
  «Парик».
  «Боюсь, что так. ДНК возможна, если с ними достаточно повозились, но в лаборатории говорят, что на это не стоит рассчитывать. Они сняли отпечатки. Четыре набора плюс Чета Корвина, все в ванной, мы говорим о серьезной протирке в спальне.
  Места чистки: стеклянная полка, зеркало, задняя часть раковины у стены и верхняя часть бачка унитаза. Видимо, их не так уж тщательно моют, тьфу.
  Три принадлежат ветеранам Голливуда, проституткам. Одна умерла несколько месяцев назад от передозировки, одна сидит в тюрьме в Вегасе, третья — очаровательница по имени Мисс.
  У Пигги есть алиби».
  «Броненосец?»
  «Боюсь, в титановом облачении. Во время стрельбы один из наших парней в штатском на бульваре заметил, как она сопровождала клиента в забегаловку, по сравнению с которой Сахара выглядит как Беверли-Уилшир. Офицер Джефферсон был там, потому что у нас есть новая профилактическая мера, проводимая городским советом. Пресекайте это в зародыше, а не тратьте время на аресты. Клиент был одним из тех несчастных скандинавских туристов, которые проявили к Джеффу отношение...
  Оскорбленный американской ханжеством, афроамериканец должен знать, что лучше не притеснять».
  Майло сказал: «Жизнь лучше в стране селедки и тьмы?»
  «Ха. Ты заставляешь меня хотеть пойти и купить Volvo. В любом случае, идиот получил лекцию о ЗППП, а Пигги — речь, которую мы произносим перед девочками. Что по сути означает, что в следующий раз ты отправишься в тюрьму, что, как все знают, неправда.
  В любом случае, она была далеко от Сахары, когда Корвина подстрелили. Четвертый набор еще предстоит идентифицировать, в AFIS нет совпадений. Судя по размеру, вероятно, женщина. Так что либо новичок, не заслуживший записи об аресте, либо гражданская девушка.
  Майло сказал: «Быстрое выполнение. Спасибо».
  Петра сказала: «Спасибо тебе. Я использовала твое имя в запросе, звание имеет свои привилегии».
  Он сказал: «Кстати, о подругах», и выдвинул теорию о наживке и крючке.
  Она сказала: «Я думала о ней — мертвой или взятой живой. Не думала об этом. Если четвертый отпечаток ее, то мы говорим о женщине-палаче
  без криминального прошлого».
  «Возможно, она не высовывается, потому что она действительно хороша в своем деле».
  «Как раз то, что нам нужно, выдающийся ум. Это унылая мысль, Майло. Думаю, все возможно, но в моей голове застрял личный аспект: ревнивый супруг или парень. Другое дело, что мой капитан хочет, чтобы Корвин был продолжением Брауна».
  «Пантинг», — сказал Майло. «Никаких проблем».
  «Я обещаю, что мы будем работать над этим, как будто это наше. Что, да, так и должно быть. Но у нас тут ситуация. Компьютерная конвертация наших записей, это полный кошмар. Постоянные зависания, сбои, потеря данных, задроты, шныряющие по станции и сеющие хаос».
  «Как я уже сказал по поводу звонков в телефонную компанию, с радостью займусь бумажной работой».
  «Благодарю, Майло. Еще одно: я нашел человека, который принял звонок по номеру 415. Новый гражданский сотрудник, совершенно ничего не смыслит. Она думает, что звонила женщина, но она не уверена, это мог быть мужчина с высоким голосом. Я не уверен, что она вообще что-то помнит, просто хочет угодить. Если что-то еще всплывет, я дам вам знать».
  «Что вы думаете о теории Рауля?»
  «Какая теория?» — спросила она. «Я с ним целый день не разговаривала, он в поле».
  «Он нашел магазин, где продавалось вино, а время покупки оставляет пару часов на то, чтобы его учесть. Проявив достойную восхищения инициативу, ваш партнер предложил магазин Hustler в качестве возможной остановки для покойного г-на.
  Корвин».
  «Вдохновлено. Рауль сейчас там?»
  «Должно быть».
  «Возможно, именно поэтому он не отвечает на телефонные звонки».
  «Сосредоточься на чем-то одном, малыш».
  «Держу пари», — сказала Петра. «Не могу дождаться, чтобы увидеть, как ты это опишешь».
  
  Больше ничего в тот день, пока Майло не позвонил мне домой, сразу после девяти вечера.
  «Гипотеза Рауля подтвердилась, хитрый дьявол. Корвин купил пару леопардовых трусиков с вырезом в Hustler сразу после семи. Это дает ему час и несколько минут для спокойного круиза на закате в час пик. Он использовал кредитную карту компании и для трусиков, вот это наглость».
  Я сказал: «Учитывая все представленные им квитанции, легко спрятать несколько вещей.
  И я готов поспорить, что магазин не стал уточнять детали в счете».
  «Бинго, они используют цифровые коды, Раулю пришлось их прослушивать, чтобы узнать подробности. Но все равно, это нервирует, не так ли? Сегодня вечером я снова отправил Шона на Эваде, чтобы он четыре часа вел наблюдение. Мисс Челси совершает одну из своих ночных прогулок и на самом деле заходит в дом Битта, я смогу войти, чтобы провести проверку благополучия, согласно обычно услужливому судье Эдгару МакКерри и резервному мнению Джона Нгуена. Но если она просто постучит в дверь Битта, постоит снаружи и поговорит, то это недопустимо. Есть еще две недели, надеюсь, мы закроем этот беспорядок до этого».
  Я спросил: «Что же тогда произойдет?»
  «Челси исполняется восемнадцать, она взрослая, с ней сложнее что-либо сделать. Тем временем я снова пробую Битта. Если его грузовик там, я буду колотить в его чертову дверь, пока у него не начнется мигрень».
   —
  Я сидел в своем кабинете и думал о последних часах Чета Корвина.
  Доминирующий, самовлюбленный. Беззаботно самоуверенный, пока не оказался на коленях на полу дешевого мотеля.
  Опасности чрезмерной самооценки.
  —
  На следующий день, сразу после полудня, Майло зашел с кислым, но целеустремленным видом. Он прошел на кухню, распахнул холодильник, достал яйца и все, что смог найти, и принялся готовить ужасный омлет.
  Я сказал: «С Биттом не повезло».
  «Грузовика там не было. Я все равно постучал, получил ожидаемую тишину». Он помахал деревянной ложкой, с ее помощью переместив желтую гору по сковороде.
  Несколько крошек яйца упали на пол. Бланш подпрыгнула и сожрала их.
  Он сказал: «Вот вам и симбиоз».
  «Больше похоже на эксплуатацию», — сказал я.
  "Хм?"
  «Что она дает тебе взамен?»
  «О, песик, у тебя подлый папа». Бланш улыбнулась ему. «Что она мне дает? Восстанавливающие радости визуальной красоты». Он выключил газ, погладил ее, выложил гору на тарелку, принес на стол и начал есть.
  Бланш вскочил на ноги.
  «Могу ли я дать ей еще?»
  «Пожалуйста, не надо. От яиц у нее газы».
  «Папаша подлый и экологически нечувствительный к достоинствам ветроэнергетики». Низко наклонившись. «Он не был таким уж ворчуном, мы могли бы получить государственную субсидию».
   Выпрямившись, он загреб еду. Бланш устроилась, закрыла глаза и тихонько захрапела.
  Майло сказал: «Что касается перемещений Битта, Шон зафиксировал, как он вышел один раз, около полуночи, проследил за ним до круглосуточной аптеки в деревне Пали. Он вышел с небольшим бумажным пакетом. Шон сказал, что его нос был распухшим, и он не выглядел счастливым. Мне бы хотелось думать, что у него сильная зависимость от кокаина, но, вероятно, простуда и NyQuil. Этот кофе все еще горячий?»
  Я налил ему кружку.
  Он сказал: «Gracias. Шон ушел в четыре утра. Где-то между этим и девятью, когда я появился, Битт снова ушел и не появлялся. Кажется, он стал больше двигаться, но, насколько я знаю, он ходил к врачу, чтобы ему рассверлили пазухи. Мо попробует сегодня вечером, снова. У меня есть силы, я зайду, когда он уйдет. Между тем, мисс Челси не делает никаких ночных движений».
  Его телефон включился. Новый рингтон: несколько тактов из «Babbino Caro» Пуччини. Великолепное музыкальное произведение. Стыдно так его ругать.
  Он сказал: «Эй, Шон. Когда ты успел… молодец… успел? Одно лучше, чем ничего, я у доктора Д., отправь ему по электронной почте, мы распечатаем с его компьютера».
  Полная порция омлета. «Я сказал ему проверять мой компьютер каждый час. Только что пришли остальные записи по корпоративным кредитным картам Корвина».
  «Вы не можете загрузить файлы на свой телефон?»
  «Технически я могу, но это сомнительно с точки зрения регулирования», — сказал он. «Департамент все еще разрабатывает детали взаимодействия с персональными устройствами».
  «С моим компьютером все в порядке?»
  Он ухмыльнулся. «У тебя экран больше».
  —
  Пока он мыл сковороду, я напечатал. Пять страниц мелкого шрифта, охватывающих три расчетных периода, которые я принес на кухню.
  Чет Корвин много путешествовал по побережью, брал билеты бизнес-класса и первого класса, аренду автомобилей, еду и гостиницы от Сан-Диего до Сиэтла. Никаких остановок в Окснарде, Вентуре или Санта-Барбаре или около них, что заставило Майло тихо выругаться.
   Внизу пятого листа: гостиница «Сахара Мотор Инн», вино,
  «товар» в Hustler и то, что Рауль пропустил: «delux.assort»
  Куплено в «Haute Eu. Choco». Девяносто три доллара и немного мелочи.
  Я спросил: «Дорогой десерт?»
  Майло сказал: «Конфеты — это здорово, спиртное — быстрее, а если сомневаешься, выбирай и то, и другое».
  —
  У Haute European Chocolatiers было одно местоположение: северная сторона Sunset, 1.3
  в милях к востоку от магазина Hustler. Открыто три дня в неделю, закрыто вчера, когда Рауль искал.
  «Элитная кондитерская» предлагала дорогой ассортимент французских макарон, швейцарских сладостей и других «континентальных соблазнов».
  Майло сказал: «Девяносто три бакса. Определенно вечеринка. Но почему там?»
  Я сказал: «Может быть, его девушка живет где-то поблизости — в Голливуд-Хиллз, Лос-Фелисе, Сильверлейке».
  «Чет и Мадам Икс», — сказал он. «Он думает, что его ждет веселье, а она оказывается Мисс Убийственной. Или ее похитили, и она закончила так же, как он.
  Давайте узнаем о десерте. Ты водишь».
  —
  Магазин представлял собой пятнадцатифутовую витрину, зажатую между двумя бутиками одежды, в обоих из которых были представлены серые худые манекены и укороченные платья с садо-мазо подтекстом, достаточно обтягивающие, чтобы подчеркнуть поры.
  Напротив, шоколадный магазин выглядел старомодно, с желтым зонтикообразным навесом над окном и стеклянной дверью с позолоченной надписью. В витрине были коробки с разнообразными конфетами, покоящиеся на грядках из мишуры.
  Я сказал: «Мне кажется, рафинированный сахар не очень подходит для людей с нулевым размером».
  «Или это место обслуживает худшие отбросы человечества».
  Я посмотрел на него.
   Он сказал: «Зомби — злая нежить. Они едят то, что хотят, и остаются худыми».
  Он толкнул дверь. Звякнул колокольчик. Внутри воздух был сливочным, сладким и приторным. В витрине лежало еще больше высококачественной сахарозы, укрытой в маленьких коричневых бумажных стаканчиках. Звучала песня Джоан Джетт «I Love Rock 'n' Roll».
  Исполняет струнный квартет.
  Женщина за футляром улыбнулась. «Привет, ребята. Чем я могу вас сегодня соблазнить?»
  Симпатичная, около сорока-пятидесяти, с длинными волосами, светлыми сверху, черными на концах. Татуировка в виде сердца украшала левую сторону ее шеи, увенчанную чернильными азиатскими надписями, которые могли что-то значить. Черные датчики размером с четвертак растягивали ее мочки ушей.
  У детей будущего будут интересные бабушки и дедушки.
  Майло с улыбкой показал свой значок.
  Женщина сказала: «У нас не было никаких проблем в последнее время. Стоит ли мне беспокоиться?»
  "Недавно?"
  «Как обычно, знаете ли. Пьяные и бездомные устраивают беспорядок по утрам, а несколько месяцев назад было ограбление в Адриенн Баллу в соседнем квартале. Стоит ли мне беспокоиться?»
  «Нисколько, мэм. Нам интересно, помните ли вы конкретного клиента».
  «Как далеко назад?»
  "Позавчера."
  «Я не маразматик, ну же! Кто?»
  Он начал описывать Чета Корвина.
  «Да, да, да, господин генеральный директор», — сказала она. «Он получил роскошный ассортимент.
  Почему вы спрашиваете о нем?
  «Он представляет интерес».
  «Ну, он меня не заинтересовал. Вот уж некомпетентный».
  "С точки зрения-"
  «Флирт», — сказала она. «Как будто от него этого ожидали, как будто это было его обычным делом.
  — как вы это называете… априори?
   «Модус операнди».
  Идеальная улыбка. «Вот именно! Он был инструментом! Подмигивал, ухмылялся и хвастался своим брелоком Range Rover, как будто это должно было меня впечатлить. Мой бывший ездил на Bentley, и он был не зацепкой. Что он сделал?»
  «Есть идеи, для кого он купил шоколад?»
  «Он, конечно, хотел , чтобы я знала», — сказала она. «Не сам человек, а то, что они собирались сделать сами знаете что. Подмигнул-подмигнул. Я ожидала, что он начнет пускать слюни».
  Она закатила глаза. «Как будто это что-то особенное. Женщины приходят сюда, потому что ценят изысканные сладости. Что касается парней, то они либо такие же, как он, хотят поиграть, либо пытаются понравиться цыпочке, сделав что-то мерзкое или глупое — без обид, ребята. Я уверена, что вы прекрасно относитесь к своим женщинам».
  Майло улыбнулся. «Ты прав. Он чувствительный парень, и я уважаю свою мать. Так что еще ты можешь рассказать нам о господине генеральном директоре?»
  «Вот и все. Он никогда здесь не был с тех пор, как я купил это место, а это было четыре года назад».
  «Однократный заход».
  «Мы их получаем», — сказала она. «Что-то вроде церкви или храма, понимаете?
  Искупление?»
  Майло показал ей фотографию Харгиса Брауна. «Он тоже один из твоих клиентов?»
  Она изучила изображение. «Нет. Кто он?»
  «Часть расследования».
  «Что, тут происходит что-то вроде белого парня среднего возраста?»
  «Ничего страшного», — сказал он. «Спасибо за уделенное время».
  «Могу ли я дать вам образцы?»
  «Я ценю это, но мы на работе, мисс...»
  «Нола. Ой, да ладно, я не скажу твоим мамочкам. Мягкий центр или твёрдый?»
  Аэробика для ресниц.
  Майло сказал: «Я обожаю карамель».
  «Тогда вам повезло, у нас это как нирвана, мы используем сливочное масло из Альп. А вы, сэр?»
   «Что-нибудь полусладкое».
  Нола встряхнула волосами. « Très sophisti cah- ted». Вытащив из коробки два трюфеля, она положила их в рифленые бумажные стаканчики. «Вот, держите, я подобрала цвет специально для вас, ребята».
  Чашки идеально подходили к коричневой форме шерифов Западного Голливуда. У полиции Лос-Анджелеса она синяя, но Майло сказал: «Отлично, спасибо, Нола».
  «Наслаждайтесь! Попробуйте прямо сейчас, чтобы увидеть вашу реакцию. Мне нравится делать людей счастливыми!»
  Я откусил половину своего трюфеля. Твердая оболочка заключала в себе что-то жидкое, алкогольное и приятно горькое — может быть, Кампари.
  Я сказал: «Отлично» и откусил второй кусочек.
  «Вот и всё!»
  Карамель Майло была покрыта молочным шоколадом, имела форму слезы и была усеяна белым шоколадом. Он засунул все это в рот, челюсти работали над карамелью, пока он снова благодарил ее.
  «Мне нравится, Нола, это потрясающе. Ты не против, если я покажу тебе еще одно фото? Я уверен, что это ничего, но что за черт».
  «Почему я должен возражать? Все для вас, ребята, вы нас охраняете».
  Опубликован снимок Битта из DMV.
  Нола сказала: «Это Тревор-художник».
  «Ты его знаешь?»
  «Я знаю, что его зовут Тревор и что он художник. Он нарисовал мне рисунок — он у меня в архиве, хочешь посмотреть?»
  —
  Она вернулась с карандашным наброском размером пять на семь в тонкой черной рамке. Пара пушистых белых кроликов, одетых в женские образы длинными ресницами. Один из них был вдвое меньше другого. Кролик сонно улыбался, устроившись в убежище свернувшегося тела матери.
  Нола сказала: «Я сказала ему, что у меня есть дочь, и он отлучился на минуту, вернулся с бумагой и карандашом и нарисовал ее прямо здесь, на прилавке.
  Видите ли, он подписал его для меня».
   Надпись была внизу, красиво напечатанная, наклонная вперед. То, что художник комиксов мог бы использовать для акцента.
   Ноле и Шайенн. Пусть все ваши сны будут сладкими. Всего наилучшего, Тревор.
  Она сказала: «Он просто стоял здесь и делал это, пока я смотрела, не стер ни разу. Я подумала, что отдам это Шайенн, но она посчитала это глупым». Пожала плечами.
  «Ей шестнадцать. Поэтому я оставила это себе — ты же не собираешься мне говорить, что он плохой человек, правда?»
  Сжимая ладони вместе.
  Майло сказал: «Вовсе нет».
  «И что потом?»
  «Я бы хотел рассказать вам подробности, но, как я уже сказал, вам не о чем беспокоиться».
  «Я не волнуюсь, но мне любопытно», — сказала Нола. «У тебя есть его фотография вместе с тем парнем. И ты спрашивал об этом подлом директоре. Хм, посмотрим, насколько я хорош в детектировании. Банда белых парней среднего возраста, должно быть, теневая сделка. Что, недвижимость? Понци? Мой бывший был...
  но вы не хотите об этом слышать».
  Выражение ее лица говорило о том, что она надеется на это.
  Майло спросил: «Как часто приходил Тревор?»
  «Всего дважды. Когда он сделал рисунок, это было во второй раз, это было прямо перед прошлым Рождеством. Первый раз это было около года назад. Посмотрите на эти суперплавные линии, это довольно впечатляюще. По крайней мере, для меня».
  Майло спросил: «Есть ли у вас идеи, для кого он покупал шоколад?»
  «Кто-то супер-везунчик, он выложил немного баксов», — сказала Нола. «Да ладно, что случилось, что-то вроде Enron? Мой бывший считал их отличной компанией, вложил в них часть наших сбережений. Вот почему я здесь.
  Хотя, как оказалось, мне это даже нравится».
  «Нет, Тревор — художник, как ты и сказал».
  "Фамилия?"
  «Битт».
  Она погуглила по телефону. «О, с двумя «т »… у него есть биография в Википедии…
  Известный художник комиксов? Это что-то стоит ? Держу пари, что стоит, спасибо, ребята, eBay, вот мы и приехали. Как насчет конфет, они у меня в морозилке, молочный шоколад вместо гуавы, темный вместо малины.
  С явной болью Майло сказал: «Нет, спасибо» и направился к выходу.
  Прежде чем он успел туда войти, дверь с силой толкнули, заставив его отступить в сторону.
  Никаких извинений от мужчины, бросившегося вперед, опустив голову и напрягая плечи.
  Тридцатилетний, такой же тощий, как манекены по соседству, в кроваво-красных узких джинсах, оранжевой футболке с глубоким вырезом и высоких кедах цвета электрик. Волосы по бокам были подстрижены, на макушке были собраны в высокую прическу, борода была черным куском подстриженной бороды.
  Майло пробормотал: «Нежить».
  Новоприбывший помчался к стойке. «Мне кое-что нужно, Нола». Как будто заказывал гроб.
  Она сказала: «О, Ричард. Что ты сделал сейчас ?»
  
  Вернувшись в «Севилью», Майло сказал: «Шоколад. Связь между Корвином и Биттом?»
  Я спросил: «Что заставило тебя показать ей фотографию Битта?»
  «Хотел бы я сказать, что это было блестящее умозаключение, но это просто цепляние». Он вытащил сигару из кармана, покатал ее между пальцами. «Кроме пристрастия к сладкому, что, черт возьми, у них двоих было общего?»
  «Может быть, ничего».
  «Мы что, только что жили в параллельных вселенных, амиго? Магазинчик сладостей, который они оба посещают?»
  «На это можно посмотреть и по-другому».
  Он вздохнул, положил сигару обратно. «Разве не всегда. Что? »
  «Корвин был здесь только один раз, но Битт покупал подарочные коробки дважды. Первый раз это было около года назад. «Примерно» может означать пару недель, плюс-минус. Что произойдет через две недели?»
  «Что — о, черт», — сказал он. «День рождения Челси? Битт купил ей подарок?»
  «Возможно, это и коробка на Рождество. Связь с Четом могла быть не более чем тем, что он увидел шоколад в комнате Челси и спросил ее об этом. Если бы она его просветила, он бы, скорее всего, бросил это. Но что, если бы он сохранил название магазина и заметил его по пути в Сахару? Это всколыхнуло его память».
   «Вы верите в такой уровень совпадений?»
  «Я считаю, что между Биттом и Челси есть связь. Ее ночные вылазки и его беличья пугливость указывают на это. И те рисунки, которые мы видели в комнате Челси — все эти страницы повторяющихся дизайнов
  — возможно, это ее попытка произвести впечатление на настоящего художника».
  «Она влюбляется в Битта, он притворяется, что впечатлен, в студии происходят грязные вещи». Он нахмурился. «Ты правда думаешь, что Корвин не стал бы давить на Челси, если бы увидел дорогие вещи в блестящей коробке? А точнее, Фелис не стала бы этого делать?»
  «Из того, что мы видели, у Чета и Челси не было особых отношений. Он позвал меня к ней, не посоветовавшись с Фелис, использовал девушку, чтобы смутить ее маму и меня. Я не думаю, что он много рассказал Фелис, и точка. Даже если Фелис узнала, она могла бы немного подтолкнуть, но если бы Челси уперлась и отказалась говорить, я думаю, она бы отступила. Если бы это был подарок от парня. Наконец-то».
  Сигара снова появилась. Он откусил кончик и выплюнул его в окно.
  «Возможно все, но я все еще думаю о простом пути. Как только что сказала Нола, банда белых парней. Папа плюс чудак по соседству плюс слишком хороший, чтобы быть правдой парень по имени Хэл».
  Я подумал: Простой маршрут? Все из коробки шоколада? Сказал: «Конечно»,
  и завел машину.
  Мы вернулись в его офис тридцать пять минут спустя. Остальная часть истории кредитных карт Чета Корвина лежала у него на столе. Меньше платежей по оставшимся картам, но та же схема: города вверх и вниз по побережью, еще несколько остановок на юг в Сан-Бернардино, Риверсайде и Сан-Диего. Отели, рестораны, случайные платежи за продукты и мужскую одежду.
  Никакого алкоголя, никакого шоколада, никакого нижнего белья. Последний день жизни Корвина был другим, и я так и сказала. «Может быть, потому, что он собирался что-то изменить. Готовился оставить свою старую жизнь позади и отправиться в путь с новой любовью».
  Он ткнул в стопку записей о платежах. «Это деловые вещи».
  «Но романтика может легко быть похоронена здесь. Забронируйте одноместный номер, кто-то переночует у вас, кто узнает? А с двойной едой
  обвинение, кто может сказать, что он не вывел клиента? Пока он вел себя разумно, никто не стал бы пристально присматриваться».
  Он поместил формы в книгу убийств. «Мне нужны эти записи телефонных разговоров».
  Он поговорил с Бинчи, Ридом, дежурным офицером и клерком внизу.
  Никаких сообщений от телефонной компании, почта пришла и ушла, ничего.
  Схватив телефон, он набрал несколько цифр и покачал головой.
  «Это лейтенант Стерджис из LAPD West LA. Кажется, я все время скучаю по вам. Интересно, что это за журналы, которые я запросил по жертве убийства. Чет.
  Инициал отчества М. Корвин».
  Голос, который можно было бы принять за дружелюбный, если бы вы не видели, как напрягаются мышцы его лица и кости под ним.
  Он бросил трубку. «По крайней мере, я узнал о месте, где можно получить хороший рождественский подарок».
  «Рик любит шоколад?»
  «Аллергия», — сказал он. «Я говорю о самоудовлетворении».
  —
  В восемь тридцать следующего утра он позвонил, и голос его звучал бодро. «Журналы телефонных разговоров пришли мне на почту как раз перед тем, как я собирался уходить вчера вечером. Могу ли я их принести?»
  "Когда?"
  «Я припарковался снаружи».
  Я играл на гитаре в халате в студии с Бланш.
  К тому времени, как я добрался до входной двери, Майло уже стоял в нескольких дюймах от порога, держа в руке оливково-серый виниловый кейс; его массивное тело заслоняло большую часть света.
  Он ворвался, словно порыв ветра, и сел в гостиной.
  Его волосы были почти усмирены каким-то средством, его изуродованное лицо было выбрито настолько гладко, насколько это вообще возможно. Коричневое спортивное пальто, сотканное из ворсистой ткани, которая напоминала дешевый диван, отлично сочеталось с джинсами пшеничного цвета и желтой рубашкой, достаточно новой, чтобы иметь складки.
   Планирую куда-нибудь сходить позже.
  Я сказал: «Нэтти».
  Он хмыкнул, открыл кейс и достал пачку бумаг. Шесть месяцев телефонных звонков на личном счете сотового Чета М. Корвина.
  Каждый из них был отмечен синей шариковой ручкой. Несколько были отмечены полями от руки Майло. Hyatt, Портленд; Embassy Suites, Такома; Firewood Кафе, аэропорт Окленда.
  Два номера были обведены красным кружком. Двадцать восемь звонков на номер 310 и с него за последние два месяца. Одиннадцать звонков на номер 909 были сгруппированы в последнюю неделю жизни Корвина.
  Майло прослушал звонок с двадцати восьми номеров. «Местный, но одноразовый и просроченный, нет возможности отследить. Я надеялся, что Чет воспользуется приложением Burner на своем телефоне, чтобы создать свой собственный временный, но не тут-то было, просто обычный аксессуар для наркоторговцев с ежемесячной оплатой».
  Я сказал: «Есть что скрывать».
  «Твой сценарий с девушкой выглядит лучше. И, может быть, мы сможем ее найти. 909 находится в Сан-Бернардино, это стационарный номер. Я пробовал, нет ответа, нет автоответчика. Но он активен. Есть предположения?»
  «Озеро Эрроухед находится в округе Сан-Бернардино. Когда мы впервые встретились с Корвином, он упомянул там дом для отдыха на выходных».
  Он ухмыльнулся. «Великие умы. Да, я позвонил Феличе, она подтвердила это. Сказала, что семья не пользовалась этим местом с двух зим назад. Она хотела знать, почему я спрашиваю. Я сказал, что Чет, кажется, заходил туда, мне еще предстоит выяснить, почему. Но она поняла, и стала довольно сердитой».
  Я сказал: «Судя по датам звонков, отношения начались не менее двух месяцев назад в Лос-Анджелесе. На прошлой неделе или около того он перевез ее в семейный дом».
  «Готовясь к новой жизни». Он встал, поклонился, снова сел.
  «Гнев Фелис сыграл мне на руку. Она разрешила мне пойти туда и посмотреть. Там есть местный парень, который присматривает за этим местом дважды в месяц, у него есть ключ. Я оставил ему сообщение, но не получил ответа. Но он мне не нужен, Фелис сказала, что оставит ключ под ковриком».
  «Новый друг».
  «Общий враг».
  Я начал уходить.
  «Куда ты идешь?»
  «Побрейтесь, примите душ и т. д.»
  «Прихорашиваешься?» — сказал он. «Хорошо. У меня есть свои стандарты».
  
  манильской бумаги. Пикап Тревора Битта был припаркован по соседству. Майло изучал кактус Тюдор, почесал нос и задумался, затем вернулся к безымянному, который он подобрал сегодня утром. Плавно управляемый сланцево-голубой Dodge Charger, который все еще пах новой машиной. Гораздо выше его обычной езды. Надежда ведет вас во всевозможные места самоутверждения.
  Сев за руль, он размотал веревку на клапане конверта. Внутри был ключ, пристегнутый к брелоку, и сложенный листок белой бумаги. Брелок был пластиковым сувениром из Диснейленда. Белоснежка, целомудренная и не осознающая, что ее презирают. На бумаге были указаны набранные на компьютере указания по проезду к дому Эрроухед, код сигнализации и номер телефона Дэйва Брассинга, случайного смотрителя.
  Программируя GPS автомобиля, Майло сверил его с указаниями Фелис Корвин. «Идеально».
  Большой V-8, мускулистый и плавный.
  Я спросил: «Как ты оценил Hot Wheels?»
  «Получила отличные оценки за домашнюю работу и умоляла папу дать ей ключи». Широкая улыбка.
  «Узнал, что простой сержант из отдела взлома планировал использовать его завтра, и решил воспользоваться своим званием».
  «Что дальше? Вечеринка после церемонии вручения премии «Оскар».
  «На самом деле, я мог бы пойти туда в прошлом году. Одна из пациенток Рика — девчонка-девчонка известного продюсера. Врезалась в столб, делая селфи. Рик положил ей руку и плечо вместе. Достаточно хорошо, чтобы обслужить папочку Filmbucks, потому что он продлил приглашение».
  «Почему ты не пошёл?»
  «Еще больше аллергии. У нас обоих».
  «К чему?»
  «Рак эго и чушь».
  —
  Дорога от Палисейдс до курортных зон Внутренней Империи проходила по шоссе 405
  На север по трассе 134 на восток сливайтесь с трассой 210, государственной трассой 18 до гор.
  Десятилетия назад европейские дорожные архитекторы выяснили, что повороты не дают водителям спать, отсюда и автострада, автобан и тому подобное. Но не так, Caltrans. Результат — тысячи миль гипнотических прямых, которые скальпелем прорезают маргинализированные кварталы. Это непрерывная демонстрация трейлерных парков, домов, которые могли бы быть трейлерами, дисконтных торговых центров, парковок размером с небольшие города, крупных розничных магазинов с изяществом неприкрытого чихания.
  Перекрестки в районах автострад строятся вокруг заправок, ям для смазывания и точек быстрого питания. Менее удачливые граждане Калифорнии борются с токсичным воздухом, шумом, вырывающим мозги, и предприимчивыми преступниками, съезжающими с автострады, чтобы совершить преступление, прежде чем снова въехать на шоссе, чтобы отпраздновать.
  Когда я не за рулем, мне трудно не заснуть на автостраде, и я задремал на полпути, проехав девяносто миль.
  Я проснулся на окраине Сан-Бернардино и посмотрел на часы.
  Поездка, которая должна была занять девяносто минут, растянулась на два часа тринадцать минут.
  "Несчастный случай?"
  Куртка Майло покрылась морщинами. Волосы встали дыбом там, где он потер голову. «Пара полуприцепов танго двадцать миль назад, травмы от скорой помощи. К тому времени, как мы добрались, все было кончено, но это не помешало идиотам таращиться, теперь стало еще хуже, с фотографиями на мобильный телефон. Объясните мне. В чем кайф?»
   Я сказал: "Нью-эйдж-буффонада. Наслаждаюсь тем, что другой парень поскользнулся на банановой кожуре".
  «Жестокий мир», — сказал он. «К счастью для меня».
  Милю спустя: «Ты дремал, амиго. Как, черт возьми, ты так спишь?»
  Я редко это делаю, но откуда ему знать? «Чистая совесть».
  «Черт, — сказал он, хлопнув себя по лбу. — Слишком поздно для этого».
  —
  Окрестности Сан-Бернардино оказались такими, какими их можно было ожидать: из-за смога уровня Пекина здесь было уныло.
  Грязь, поднятая в воздух, исчезла через несколько миль на шоссе 18, главном доступе штата к горам Сан-Бернардино. Четыре полосы, которые постепенно переходят в сложный для переключения передач подъем и виды на вершину мира.
  Восемнадцать змей поднимаются к ряду горнолыжных курортов, прежде чем спуститься на восток и спуститься к пустыне Мохаве. Последняя остановка — Аделанто, город, основанный более века назад как община по выращиванию цитрусовых, переключившаяся на птицеводство, когда это не сработало, и продолжающая бороться, поскольку экономическая привлекательность двух частных тюрем оказалась иллюзорной.
  Я был там несколько лет назад, оценивая пригодность к содержанию под стражей отца, заключенного в тюрьму за крупное мошенничество со страховкой и готовящегося к освобождению.
  Тип парня, который мог легко обмануть полиграф. Мой отчет был беден подробностями, но полон намеков. Судья понял суть.
  Сегодняшняя поездка включала только первые двадцать или около того миль из 18, когда мы въехали в Arrowhead Village. По пути знаки, объявляющие о закрытых, охраняемых поселениях и предостерегающие нарушителей, чередовались с пятнами вида на озеро, которые пронзали полог деревьев случайным образом — россыпи сапфиров в зеленой бархатной коробке. Со стороны воды, где располагались небольшие магазинчики и рестораны коммерческого центра, лес был расчищен, обнажив синее пространство, усеянное белыми лодками.
  Само озеро — чистая Южная Калифорния: театрально великолепное, но искусственное. Созданное как водохранилище, оставшееся незавершенным после того, как его признали незаконным и десятилетиями подвергавшееся смене владельцев, мошенническим передачам земель и
  В конечном итоге, благодаря внутренним сделкам, он превратился в место отдыха на выходных, где особняки у причалов служили местом остановки для кинозвезд и магнатов.
  Мы продолжили путь на запад, повернули на Brewer Road и въехали в полосу скромных жилых домов, разбросанных на щедрых участках. Места для уикенда для финансово обеспеченных. Достопримечательностью здесь было гораздо меньшее озеро Grass Valley и поле для гольфа. Никаких ворот, никаких предупреждений.
  Наш пункт назначения, обозначенный деревенской адресной табличкой на наклонном столбе, был затенен белыми соснами, черными дубами и желтыми деревьями и виден только как пятно кедровой обшивки.
  Майло сказал: «Только Молли и я-я, в нашем коричневом раю», и свернул на длинную грунтовую подъездную дорогу, окаймленную камнями размером с панцирь галапагосской черепахи. Дом наконец появился в поле зрения через несколько секунд, оттесненный от центра группой монументальных елей.
  Одноэтажный А-образный каркас, кедровые доски давно промаслены и посеревшие по краям. Гаража нет, забора нет. Слева стояли два больших пластиковых мусорных бака.
  Мы вышли из машины, нас встретили щебетание птиц и шелест листьев.
  Майло проверил банки. Пустые. Его взгляд метнулся к земле неподалеку. Три мышеловки, в одной из которых находился скелет грызуна. Рядом был участок травы, бросающий вызов своему хозяину — участку гравия. Колеи и следы бежали по лезвиям и продолжались до гравия: дикие животные, скорее всего, белки, бурундуки и еноты. Крышки мусорных баков удерживались на месте металлическими застежками. Следы когтей поцарапали верхушки. Еноты или медведи — молодые особи, которым не хватало навыков и концентрации внимания, чтобы провести длительное нападение.
  Майло вернулся к «Доджу», теперь уже запыленному пыльцой, открыл багажник и достал свой кейс. Из него вышло два комплекта ботинок и перчаток.
  Я спросил: «Ожидаете место преступления?»
  «Ожидал чего угодно». Мы прикрыли обувь и руки, и я последовал за ним к входной двери.
  Крупная неуклюжая фигура грубого коричневого цвета.
  Взрослый медведь, готовый к поиску пищи.
  —
   Панель сигнализации прямо внутри двери завыла. Майло нажал на кнопки кода, который запомнил, создал тишину, осмотрел макет.
  Единое высокое пространство разделено мебелью и техникой на гостиную с дверным проемом слева, столовую и кухню, отделенную от прачечной перегородкой высотой по пояс.
  Открытый балочный потолок. Весь пол был устлан ковром из дешевого синего войлока. Задняя стена была стеклянной, треугольник состоял из нескольких оконных рам и прерывался задней дверью. Снаружи был скудный газон, затем масса черно-зеленого, задняя граница неясна. Люстра со стеклянным абажуром —
  неразумное подобие Тиффани — свисало с центральной балки. Мебель была из скрепленного болтами светлого дерева и пластика, контрастируя с темными морилками на стенах и потолке. Каждая обитая поверхность была коричневой; если Майло садился, он мог исчезнуть.
  Еще в дверях он крикнул: «Полиция. Есть кто дома?»
  Ничего.
  Положив руку на свой «Глок», но оставив его в кобуре, он жестом попросил меня подождать и вошел.
  Через минуту он вернулся. «Все чисто».
  Он поднял свой чемоданчик, понюхал, раздувая ноздри.
  Я сказал: «Именно так».
  Пустой дом, но в воздухе не было грязно-носочного затхлости неиспользования. Вместо этого приятный запах пронесся сквозь, ароматный, знакомый.
  Армани.
  Я указала на коричневый телефон в виде принцессы, стоящий на полу рядом с диваном.
  Винтаж восьмидесятых, максимально приближенный к антиквариату.
  Он достал из чемодана пакет с уликами, отсоединил телефон от шнура, упаковал его. «Если где-то и есть отпечатки, то они здесь. Не то чтобы мы не знали, кто отвечал на звонки Чета. Это решает все, опять же, ты прав. Девушка, не профессионал, в том номере мотеля».
  Я ничего не сказал.
  Он сказал: «Хватит хвастаться. Посмотри, что случилось с Четом».
  Он ходил, открывая и закрывая ящики и шкафы. Дешевая посуда, стеклянная посуда, утварь, кастрюли и сковородки. Обойдя перегородку
  в прачечной он не спеша занялся стиральной машиной с сушкой.
  Пустой, безупречный, сухой. То же самое с пластиковой раковиной и дешевой плетеной корзиной. Хранилище подсобных помещений состояло из моющего средства, спрея от насекомых, свернутого садового шланга, ящика для инструментов, тугой замок которого говорил, что его не открывали некоторое время, четырех мышеловок в запаянных пластиковых пакетах.
  Мы вернулись в гостиную, прошли через левую дверь. Две одинаковые спальни размером девять на девять были затемнены галечными окнами, расположенными высоко в шпунтованной стене, и разделены ванной в стиле Джек-и-Джилл. В аптечке ничего.
  Главная спальня в конце коридора была больше, но далеко не щедрой. Запах духов был сильнее. Прозрачные окна открывали тот же зеленый вид, что и треугольник гостиной. Туалет был смежным, но унылым. Никаких простыней, подушек или чехлов на двуспальной кровати; один комод, также неиспользуемый. Никакой одежды в шкафу, но много аккуратно сложенной перкалевой и махровой ткани.
  Я сказал: «До сих пор пользовалась редко. И она убиралась навязчиво. То же самое, что и в мотеле. То же самое, что и Браун».
  Он уставился на нее. «Она больше, чем просто любовный интерес?»
  «Просто предлагаю идеи».
  Шум, доносившийся со стороны дома, ударил нам в голову.
  Закрывающаяся дверь. Шаги.
  Майло расстегнул пистолет, вытащил его и двинулся к двери.
  Он напрягся на секунду, проскользнул, направил Глок. «Замри!»
  Мужской голос сказал: «О, Господи!»
  —
  Руки мужчины были подняты и дрожали. Ноги тоже. «Пожалуйста, мужик».
  Высокий гнусавый голос. «Бери, что хочешь, и...»
  Майло сказал: «Полиция. Продолжайте сотрудничать». Достав свой значок, он показал его.
  Мужчина сказал: «Иисус Мария Матерь Божия». Мясистое лицо, которое побледнело, начало приобретать цвет, достигнув румянца за считанные секунды. Его
   поза стала расслабленной, но он продолжал дрожать.
  «Можно?» — сказал он, размахивая пальцами. «У меня болит вращательная манжета плеча».
  Майло сказал: «Имя».
  «Дэйв Брассинг».
  «Смотритель».
  «Это я, сэр, клянусь, в моем кармане есть удостоверение личности».
  «Ладно, вольно. Не хотел тебя пугать, но я звонил, а ты не ответил, так что я тебя не ждал».
  «Простите, сэр, я собирался это сделать». Брассинг подождал, пока «Глок» снова уберут в кобуру, прежде чем хрипло вздохнуть и опустить руки по бокам.
  Конец сороковых - начало пятидесятых, коренастый, с широким лицом, ощетинившимся густыми бакенбардами и восьмидюймовой седеющей лопатообразной бородкой. Потрепанная широкополая кожаная шляпа сидела набекрень. Серая рабочая рубашка была в пятнах от пота страха. Мешковатые шорты-карго обнажали мозолистые колени.
  Подошвы походных ботинок были покрыты листьями.
  «О, чувак», — сказал он, приложив руку к сердцу. «Ты меня до смерти напугал». Его щеки затрепетали, а голова качнулась в сторону.
  Майло спросил: «Итак, Дэйв, что привело тебя сюда?»
  «Проверяю», — сказал Брассинг. «Для тебя, на самом деле. Я собирался позвонить, как только увижу, что все в порядке».
  Не понимаю смысла сохранения доказательств.
  Брассинг сказал: «Уф!» Его грудь вздымалась.
  «Хочешь воды, Дэйв?»
  «Нет, я в порядке... могу я сесть?»
  «Конечно. Не хотел тебя пугать, Дэйв».
  «Моя вина, надо было ответить тебе раньше», — сказал Брассинг. «Я увидел твою машину, подумал, что это полиция, но когда ты выскочил с этим обогревателем...» Он выдохнул, его лицо покрылось потом. «Оружие — это моя фишка. Раньше я охотился, и меня ничто не беспокоило. Потом меня задержали несколько лет назад, и когда я увидел,
  их, меня начинает тошнить».
  «Извините за это».
  «Да», — сказал Дэйв Брассинг. «Вооруженное ограбление. Это было грязно».
  Майло спросил: «Такое здесь случается?»
  «В Сан-Берду. Я работал в магазине шин, и тут пришли несколько парней в толстовках, стали тыкать мне в лицо железом и заставили вычистить кассу. Я думал, что сейчас… слава богу, там были деньги».
  Я сказал: «Какое испытание пришлось пережить».
  «Не пожелал бы этого и врагу», — сказал Брассинг. «Я не говорю, что избавился от своего оружия, дело в том, что мне было бы лучше упаковать его, когда они появились. Но теперь я смотрю на оружие по-другому. То, которое они использовали, было .38
  Смит-У. Один из моих был одним из таких, я от него избавился».
  Он закусил губу. «Я даже не хочу смотреть фильмы со стрельбой.
  В любом случае, я должен был крикнуть: «Привет, это Дэйв», или что-то в этом роде, я не сообразил. Уф. Ладно, я снова дышу».
  Майло сказал: «Ты уверен, что с тобой все в порядке? Не хочешь воды?»
  «Я в порядке, спасибо, не беспокойтесь. На самом деле, да, вода звучит неплохо, не возражаете, если я сам ее принесу?»
  «Давай, Дэйв».
  Брассинг прошел на кухню, наполнил стакан водой из раковины и поднес его к свету из окна.
  «В последний раз, когда я проверял, все было хорошо, но зимой там был сток ила.
  Ничего опасного, просто минералы, но на вкус неприятно».
  Он выпил весь стакан, налил еще один, повторил. «Мне потребовалось время, чтобы убедить их это исправить, в конце концов, сделали. Отложения в баке, немалая работа».
  Я сказал: «Они не пользуются домом, не хотят вкладывать деньги».
  «Ты понял».
  «Как долго вы ухаживаете за этим местом?»
  Брассинг поставил пустой стакан и снова сел. «Я не особо забочусь, как будто это большая, детальная сделка. Что это такое, я прихожу раз в месяц, кроме зимы, когда два-три раза, должен убедиться, что трубы не замерзают, и все такое».
  Он указал на заднее окно. «И еще, зимой. Столько стекла, рамы сужаются, клей высыхает, появляются протечки».
  Я сказал: «А еще есть мышеловки».
  «О, да, и это тоже. Маленькие засранцы забирались внутрь, какали по всему месту, это было отвратительно. Я заделывал дыры и трещины, расставлял приманки снаружи, чтобы они не заходили внутрь». Напрягаясь. «Ты же не хочешь сказать, что видел их здесь?»
  «Просто ловушки возле мусорных баков».
  «Это нормально», — сказал Брассинг. «Я также разместил их вдали от границы участка».
  «Где это, Дэйв?»
  «Там, где заканчивается трава».
  «Не деревья», — сказал я.
  «Это сосед, супербогатый парень, компьютеры или что-то в этом роде, у него пятнадцать акров земли, как минимум. Большой каменный дом. Не то чтобы он им пользовался. У нас так принято. Говорят, это инвестиция — он так сказал. Мистер Корвин. Он был неплохим типом. До сих пор не могу поверить, что с ним случилось».
  «Миссис Корвин вам сказала».
  «О ее сообщении. Это было как-то… но я не осуждаю».
  Я спросил: «Безэмоционально?»
  «Да», — сказал Брассинг. «Привет, Дэйв, хочу тебе сообщить». А потом она перекладывает это на меня. Типа, проверь мусорные баки, и, о да, Чета убили».
  «Это ее обычный подход?»
  «Не могу вам сказать, может быть, я видел ее три раза, я всегда имел с ним дело».
  «Можем ли мы услышать сообщение?»
  Брассинг с озадаченным видом достал свой телефон, прокрутил страницу, активировал его.
  Раздался голос Фелис Корвин, холодный, мягкий, членораздельно звучащий. «Дэвид Брассинг, это миссис Корвин. Не уверена насчет вашего расписания, но звоню, чтобы сообщить, что полиция в ближайшем будущем будет осматривать дом. Мистера Корвина застрелили».
  Щелкните.
  Дэйв Брассинг сказал: «Ого, это холоднее, чем я помнил».
  Майло сказал: «Ты встречался с ней трижды».
   «Может быть, может быть, два».
  «А как же дети?»
  Брассинг покачал головой. «Они сказали, что у них есть дети, но никогда их не видели».
  «А мистер Корвин?»
  «Больше», — сказал Брассинг. «Но не намного. Они купили это место где-то два с половиной года назад. Я работал на людей до них, на Либеров. Это была настоящая забота, они были пожилыми людьми, на пенсии, они пользовались этим все время, все еще катались на лыжах, когда им было около восьмидесяти. Они порекомендовали меня Корвинам».
  Я спросил: «Сколько контактов у вас было с мистером Корвином?»
  «О... я бы сказал... восемь, девять? В основном по телефону. Не знаю, правда».
  Майло сказал: «Через три года».
  «Да. Здесь в основном купасетично».
  «А как насчет этого года?»
  «Хм... дважды, три? Последний раз был где-то... месяц назад? Мыши. Думаю, он был здесь и видел помет. Он позвонил мне и сказал: «За что я тебе плачу?»
  «Принимаю позицию».
  «Ну», сказал Брассинг, «не могу сказать, что я его виню, кому это интересно? Я, наконец, понял, что в вентиляционном отверстии ловушки для ворса была маленькая дырочка. Заделал ее, больше никаких маленьких Микки». Он улыбнулся. Множество зубов отсутствовало, а оставшиеся зубы были желтыми и неровными.
  «Проблема решена», — сказал я. «Он был благодарен?»
  «Он никогда не жаловался». Сняв шляпу, он почесал густые седые волосы.
  Майло спросил: «Когда мистер Корвин останавливался здесь, с кем он был?»
  «Кто?» — спросил Брассинг. «Я предполагаю, что она».
  «Миссис Корвин».
  Густые брови Брассинга дрогнули. «Ты говоришь, что нет?»
  «Ничего не говорю, Дэйв. Когда в последний раз пользовались главной спальней?»
  «Хм», — сказал Брассинг. «Не так давно. Я не был здесь месяц, но даже до этого — это не было чем-то регулярным».
  «Как вы могли это сказать?»
  «Они всегда очень хорошо убирались», — сказал Брассинг. «Новые простыни, новые наволочки».
  Я сказал: «В воздухе витает запах духов. Чувствуете?»
  Брассинг фыркнул. «Не могу так хорошо пахнуть — да, я улавливаю запах».
  "Привычный?"
  «Нет, не совсем».
  «Искривление носовой перегородки?» — спросил Майло.
  Брассинг постучал по правой ноздре. «Опухоль. Когда я учился в старшей школе. Играл в футбол, у меня была чудовищная головная боль, все думали, что это из-за жесткого захвата, но это была опухоль. Доброкачественная, они покопались и избавились от нее, у меня были головные боли в течение многих лет, но сейчас все в порядке. Но не очень хорошее обоняние.
  Жена тоже говорит, что это не имеет значения, я же не гурман».
  Щербатая улыбка. «Полагаю, мне повезло».
  Мы с Майло посмотрели на него.
  «Опухоль, затем задержка и выживание?» — сказал Брассинг. «Несколько других вещей между ними, Бог вытащил меня».
  «Я восхищаюсь твоей верой, Дэйв», — сказал Майло.
  «Мой пастор говорит, что легко иметь веру, когда дела идут хорошо, но когда становится тяжело, главное — думать, что я найду себе больше воды».
  Он выпил третий стакан, вернулся.
  Майло спросил: «Значит, вы понятия не имеете, у кого остановился мистер Корвин?»
  «У меня такое чувство, что это была не жена, да? Ты думаешь, это из-за нее его убили?»
  «Давайте не будем забегать вперед, Дэйв, мы просто задаем вопросы».
  «Понял. Хотелось бы иметь для тебя ответы».
  «Понятия не имею, кто мог остаться здесь с мистером Корвином».
  «Извините, нет».
   «А как быть с чем-то, что осталось в мусоре — кредитной квитанцией, чем-нибудь, что имеет удостоверение личности?»
  «Никакого мусора», — сказал Брассинг.
  "Что ты имеешь в виду?"
  «Канистры всегда были пустыми. Думаю, они могли вывезти его на свалку. Это на пике Хип, в нескольких милях ниже по горе, по дороге обратно к автостраде».
  «Они не платят за вывоз мусора?»
  «Они делают это», — сказал Брассинг. «Когда я выбрасываю вещи — мышеловки, что угодно — их подбирают». Он подергал себя за бороду. «Пятьдесят баксов в месяц — это не так уж много, но мне нравится приходить сюда, в любом случае, дышать чистым воздухом».
  «Откуда взялись?»
  «Сан-Бернардино. Я полупенсионер, по выходным хожу по блошиным рынкам.
  Раньше мы занимались другими домами, но теперь остался только этот и еще один, поближе к деревне».
  «Когда мистер Корвин был здесь, на какой машине он ездил?»
  «Когда я впервые его встретил, у него был Jaguar — большой седан. Единственное, что он видел — может, один, может, два раза — у него был Range Rover».
  Брассинг хлопнул себя по лбу. «Блин, я забыл, извини. Неделю назад, после того как я проверил свой другой дом — Палмеров — я решил проехать мимо, просто осмотреть его, ничего серьезного, с чем мне нужно было бы разобраться. А эта машина ехала мне навстречу, казалось, ехала со стороны участка. Я не уверен, но дома довольно далеко друг от друга, казалось, она ехала отсюда. Она уже была на дороге, когда я сюда добрался, и ничего подозрительного не было, поэтому я решил, что это просто кто-то делает поворот в три приема».
  Майло спросил: «Какая машина?»
  « Это я вам скажу», — сказал Брассинг, «Camaro, восьмидесятые. Классный цвет: черный. Он делает их более гоночными, понимаете?»
  Я сказал: «Неделю назад. То есть в прошлую пятницу».
  «Вот тогда я и делаю Palmers. Два раза в месяц. Они играют в гольф, я захожу и проверяю».
  Майло сказал: «Посмотри, кто был за рулем?»
   «Нет, всё происходило довольно быстро».
  Майло протянул Брассингу свою карточку. «Увидишь еще раз, попробуй узнать номерной знак, даже если не получится, позвони мне, ладно?»
  «Это важно? Конечно», — сказал Брассинг.
  Мы втроем встали.
  Брассинг сказал: «Э-э, одно дело, сэр. Я не уверен, что у меня все еще есть работа.
  Я подумал, что дам миссис Корвин немного времени успокоиться, прежде чем спрошу ее».
  «Мой совет, — сказал Майло, — оставьте все как есть. Если вы ничего от нее не услышите, работа будет за вами».
  Брассинг подмигнул. «Не переворачивай тележку с яблоками, а?»
  «Именно так, Дэйв. Когда запланирован твой следующий визит?»
  «Примерно через пару недель».
  «Вы можете проехать мимо, но не заходите внутрь, пока я не разрешу».
  «Почему это?»
  «Мне нужно оставить это место таким, какое оно есть».
  «Для CSI?»
  «Такого рода вещи».
  «Понял», — прочитал карточку Брассинг. «Убийство. Не могу поверить, что это действительно произошло».
  
  Мы с Мило стояли снаружи, когда Брассинг уезжал на старом фургоне «Форд».
  Он сказал: «Браун, Битт, Чет, девушка Чета, а теперь и парень Камаро в доме Брауна и здесь. Так что он определенно замешан, и между Четом и Брауном определенно есть связь. Вся эта шоколадная история... Я уже начал думать, что дело складывается, но это похоже на трюк фокусника.
  Пуф, ничего не материализуется — ты видишь что-то, чего не вижу я?»
  Я ответил: «Хотел бы я быть таким».
  «Жестокая честность», — сказал он. «И что теперь?»
  «Я бы возобновил наблюдение за Биттом и позвонил Генри Прието, чтобы сообщить ему, что он что-то нашёл с Camaro. Он всё ещё считает себя копом, Уилл Игл-Ай. Кто здесь занимается правоохранительными органами?»
  «Шериф Сан-Бернардино, участок Твин Пикс».
  «Будут ли они проводить судебно-медицинскую экспертизу дома?»
  «Без явного преступления? Трудно сказать».
  «Пока мы здесь», — сказал я, — «мы могли бы проверить места, где Корвин тратил деньги. Это могло бы дать нам что-то на его девушку».
  «У него здесь любовное гнездышко, зачем ему отель в Сан-Берду?»
  «Перемещаться, чтобы быть менее заметным, для удобства или просто в качестве новизны. Компания платила за все, так почему бы не воспользоваться этим. По дороге мы можем остановиться в Arrowhead Village и поспрашивать».
   Он надел манжету и посмотрел на свои часы Timex. «Уже четыре, мы вернемся поздно».
  «Меньше трафика».
  Он похлопал меня по спине. «Необузданный оптимизм. Запатентуй его, и у тебя будет собственный самолет».
  —
  Мы сели в «Додж» и изучили недавние расходы Чета Корвина в Сан-Бернардино.
  Шесть остановок в трех отелях, все с тегом «Гостиницы». Три ресторанных счета в двух итальянских и одном мексиканском ресторане. Все близко к автостраде, в деловом центре внутреннего города.
  Звонок в отделение шерифа Твин Пикс вызвал недоумение, когда Майло признал, что дом не является вероятным местом преступления. Его засунули в латунный стержень, и он оказался у капитана по имени Басерра, который сопротивлялся, но в конце концов согласился на «ограниченное сотрудничество»: как только нынешний владелец даст письменное разрешение на вход и будет гарантирован ненавязчивый доступ, А-образная рама «в конечном итоге» будет обработана на предмет отпечатков пальцев, волокон и
  «очевидные» жидкости организма. Имеется в виду визуальный осмотр, но без собак или альтернативного источника света, если только не появится что-то «доказательное».
  Майло сказал: «Спасибо», пытаясь иметь это в виду. «Я могу достать вам ключ для доступа, и там также есть смотритель. Что касается письменного согласия, факс подойдет?»
  «Вероятно», — сказал Басерра. «В любом случае, это займет время. Мы завалены реальными делами».
  —
  В Arrowhead Village, около сорока модных предприятий были на заднем плане у озера. Акцент на одежде и внешнем виде —
  салоны красоты, студия пилатеса, тренажерный зал.
  Мы ходили из магазина в магазин, показывая фотографии Чета Корвина, Хэла Брауна и Тревора Битта, вызывая покачивание головами. Несколько торговцев сказали:
  «Некоторые из приезжающих на выходные вообще не приезжают».
  Полоса неудач была прервана в одном из последних магазинов, Snowbird Jewelers. Чуть больше месяца назад Чет Корвин купил серебряное филигранное ожерелье с аметистами за $612,43, заплатив наличными. Владелец, пожилой иранец в белой рубашке и галстуке, запомнил Корвина, потому что тот был «очень воодушевлен».
  Майло спросил: «О чем, сэр?»
  Мужчина поправил очки. «Покупаю. Все время подмигиваю». Он продемонстрировал, результат получился скорее комичным, чем похотливым.
  «Он пришел один?»
  «Он сделал это», — сказал мужчина. «Это был сюрприз. Ты говоришь, не для жены, да? Я так и думал».
  «Почему это?»
  «Подмигивание. Жены получают подарки, а не подмигивание».
  Мы вернулись в машину и начали спуск по шоссе 18. Чтобы охватить торговый центр, потребовалось время, а небо боролось за то, чтобы оставаться освещенным, застенчивое лимонного цвета солнце пряталось за ватными облаками. Под небосводом лес почернел. С наступлением сумерек повороты дороги стали сложными.
  Майло повернул, не тормозя. Додж протестующе взвизгнул. Он притормозил.
  Через две мили он сказал: «Ожерелье за шестьсот долларов. Значит, он был влюблен или вожделен, или что там еще у таких парней, как он. Давайте проверим местные гостиницы».
  
  нет ничего похожего на гостиницу — просто четырехэтажный бежевый прямоугольник с томатно-красным логотипом.
  Веселая молодая женщина за стойкой потеряла всякое расположение духа, когда Майло показал ей свой значок вместе с фотографией Чета Корвина.
   Саманта.
  «Эм, я не думаю, что могу говорить о гостях».
  «Этот гость умер». Он смягчил тон. Это сделало его звучание хуже, что, вероятно, и было его намерением.
  Саманта отпрянула. «Мертва?»
  Майло сказал: «Убит. Так что если бы вы могли нам помочь, мы были бы очень признательны».
  «Эм... погоди». Отступая, она открыла заднюю дверь и проскользнула внутрь. Несколько минут ничего не происходило. Вестибюль был пуст, никто не регистрировался и не выходил. Сверху лился мягкий рок.
  Из глубины дома вышла серьезная женщина лет тридцати пяти.
  «Чем я могу вам помочь, офицеры?»
   Бриана.
  Майло повторил то, что сказал Саманте.
  Она сказала: «Мне нужно будет проконсультироваться с юридическим отделом, чтобы убедиться, что мы можем это разглашать, а они ушли на сегодня».
   Майло положил руку на стойку и наклонился. «Спасибо за твою осторожность, Бриана, но мы не просим о государственных секретах, просто проверяем, помнит ли кто-нибудь здесь мистера Корвина».
  Она отвернулась. Поиграла со своим бейджиком. «Вообще-то, да. Он был здесь несколько раз».
  «Три раза, между пятью и восемью неделями назад», — сказал Майло. «У нас есть история его кредитной карты».
  «О», — сказала Бриана. «Ну, я не могу рассказать вам больше. Я помню его только потому, что он был как бы…» Она втянула воздух. «Я не хочу… никого принижать. Уж точно не покойника».
  «Конечно, нет, Бриана. Но это было особенно отвратительное хладнокровное убийство, так что все, что вы нам расскажете, будет оценено по достоинству».
  Ее глаза метнулись вверх. «В один из таких случаев я его регистрировала. Не то чтобы у меня были сильные воспоминания об этом, но твоя фотография напомнила мне об этом».
  «Он выделялся».
  «Ну», — сказала Бриана. «Скорее, он был... слишком дружелюбен? Я ничего особенного для него не сделала, но он сказал мне, что я A-one, сказал, что теперь будет спрашивать обо мне лично».
  «Кокетливая?»
  «Он не допускал неподобающих прикосновений и не использовал непристойные выражения и жесты».
  Кто-то, кто посетил корпоративный семинар.
  Я сказал: «Но…»
  «Он вел себя так, будто мы уже были знакомы. И теперь, когда я об этом думаю, я думаю, что он действительно использовал двусмысленный жест. Подмигивание».
  «Он показался вам жутким?»
  "Не совсем, скорее раздражает. Слишком много того, что моя бабушка называет "напором". Мне как-то неловко говорить о нем, теперь, когда он..."
  Майло спросил: «Он остался здесь один?»
  «Это было одноместное бронирование. Все три раза». Ее глаза снова переместились вверх, затем влево.
  Майло сказал: «Это не совсем то, о чем я спрашивал, Бриана».
  «Прошу прощения, лейтенант. Я не могу разглашать такие вещи».
   «Даже не для протокола?»
  «Я слышал, что в правоохранительных органах такого понятия не существует».
  «От кого?»
  «Мой дедушка был шерифом в Фонтане».
  «Может быть, в его дни», — сказал Майло. «Теперь это точно не для протокола». Он перекрестился.
  «Хм. Наверное, мне стоит попросить дедушку убедиться». Внезапная ледяная улыбка. «Шучу, я тебе верю. Ладно. Не для протокола».
  Она огляделась.
  «В третий раз, когда он был здесь, он тоже зарегистрировался один. Но позже тем вечером я видела его с кем-то, и они были довольно дружелюбны. Она поднялась с ним на лифте. Я не могу сказать, осталась ли она на ночь. Не потому, что я не хочу, потому что я не знаю. Но она определенно поднялась с ним, и они были как-то… ласковы».
  Она покраснела. Приятно видеть, что это все еще возможно.
  Я сказал: «Только один раз».
  «Я не был в ночной смене во время двух других, поэтому не могу вам сказать, что произошло».
  Майло сказал: «Если бы вы взглянули на стоимость обслуживания номеров, возможно, мы смогли бы это выяснить».
  «Вы сказали, что у вас есть его кредитные обязательства».
  «Они не уточняют». Он открыл свой чемодан, достал записи, показал ей.
  Она сказала: «О. Это имеет смысл, для конфиденциальности гостей мы не детализируем...
  Извините, я определенно не могу показать вам наши документы без разрешения юридического отдела». Хитрая улыбка. «Но я думаю, я мог бы сам убедиться».
  Она улыбнулась. «Дедушка сказал бы мне перестать ходить вокруг да около и помочь тебе. Он вечно ворчит из-за ACLU. Подожди».
  Дверь вестибюля с шумом распахнулась, впустив в помещение доплеровскую волну шума транспорта и встревоженную пару лет пятидесяти.
  Оба были одеты в мешковатые футболки, шорты, белые носки и кроссовки и толкали к стойке одинаковые красные сумки на колесиках.
  Когда они оказались в десяти футах от него, мужчина объявил: «Регистрация».
   Бриана сказала: «Буду с вами, сэр», — и вошла в дверь, за которой ушла Саманта.
  Женщина сказала: «Она исчезает, вот это и есть служение».
  Саманта снова появилась. «Привет! Я могу позаботиться о вас здесь». Она указала паре на дальний конец стойки.
  «Не так уж и плохо», — пробормотал мужчина.
  «Посмотрим», — сказала женщина.
  Процесс регистрации начался. Одна кредитная карта была отклонена, затем вторая. Недоверчивые взгляды пары. Карта номер три была очарованием. Множество хмурых взглядов, закрывающих лица, пока они мчались к лифтам.
  Саманта печатала на компьютере, избегая смотреть на нас. Бриана вернулась и сказала ей вернуться в офис и проверить «ежемесячные».
  Когда дверь кабинета закрылась, она сказала: «Хорошо. Могу сказать, что во второй и третий раз у вашего мистера Корвина либо был большой аппетит, либо с ним кто-то был».
  «Два стейка и так далее», — сказал Майло.
  Бриана прочитала по памяти. «На ужин был один серф-энд-терф, один куриный салат, два садовых салата, два мороженых сандей и бутылка вина.
  Завтрак состоял из двух омлетов, двух апельсиновых соков и тостов на двоих. Плюс они использовали две мини-рюмки водки из холодильника самообслуживания.”
  «Сытный завтрак плюс отвертки», — сказал Майло. «Вино было Шардоне?»
  Ее глаза округлились. «Откуда ты знаешь?»
  «Удачная догадка. Так как же выглядела эта женщина?»
  «Не могу сказать, сэр. Я ее едва успел разглядеть».
  «Что ты помнишь?»
  «Честно говоря, не так уж много».
  "Возраст?"
  «Думаю, как он, но не могу поклясться. Может, немного моложе».
  «Тяжелый, тонкий?»
  «Я бы сказал, средний».
  «Высокий, низкий?»
   Бриана покачала головой. «Ничего выдающегося. Наверное, опять средненький.
  Извини."
  «У тебя все хорошо. А как насчет цвета волос?»
  Она улыбнулась. «Это я могу тебе сказать. Темный и какой-то длинный. По правде говоря, они оба быстро шли. Прямо туда». Разглядывая лифты.
  «Я в основном видел ее спину». Еще более глубокий румянец. «Его рука была на ее... попке».
  «Приятно», — сказал Майло.
  «Простите?»
  "Дружелюбно."
  «Если это так называется», — сказала Бриана. «Я просто подумала, что они все разгорячились и рвутся в бой».
  «Она не убрала его руку».
  «О, нет», — сказала Бриана. «Она как бы пошевелилась».
  —
  Ее реакция на фотографии Хэла Брауна и Тревора Битта была быстрой и спокойной.
  Легкие вопросы теста.
   Никогда его не видел. И его тоже.
  Майло снова поблагодарил ее. «Что-нибудь еще?», которое иногда преподносит приятные сюрпризы, вызвало покачивание головой.
  Когда мы уходили, она сказала: «Дедушка будет мной гордиться».
  —
  Гостиница Hilton Garden Inn была окрашена в те же бежево-красные цвета, что и ее двоюродный брат.
  Опять же, четыре этажа. Ничего похожего на гостиницу или сад.
  Майло проделал ту же процедуру с жизнерадостным молодым человеком по имени Кук, который с нетерпением ждал возможности сообщить нам, что он проработал на работе уже пять дней.
  Достаточно времени, чтобы узнать, что делать: он подошел к начальнице, женщине, которая могла быть сестрой Брианы. Лара.
  Может быть, где-то есть машина, штампующая персонал для корпоративной гидры.
  Лара не помнила Чета Корвина, но она была более откровенна, чем Бриана: проверила свои записи без подталкиваний и подтвердила, что расходы на обслуживание номеров шестинедельной давности «конечно, выглядят как два человека. Но я не могу сказать, с кем он был».
  Никакого признания Брауна или Битта.
  Она вернулась в свой офис.
  Кук стукнул кулаком воздух, когда мы уходили. «Удачи, ребята».
  Когда мы отошли на безопасное расстояние, Майло сказал: «С таким именем парень должен работать на кухне».
  —
  Третья остановка — Residence Inn Marriott, где Корвин остановился чуть больше месяца назад. Бежевая штукатурка и огромный творческий скачок в сторону белых букв.
  За исключением корпоративного логотипа — большой шок — красного цвета.
  Более приятные молодые люди, то, что теперь превратилось в рутину отказов, попрошаек, за которыми следовал тонкий ручеек информации.
  Ужин на двоих, никаких особых воспоминаний о Корвине, непонимающие взгляды в ответ на фотографии Битта и Брауна.
  Остались рестораны.
  
  P apa Giorgio закрыли на реконструкцию, и это продолжалось два дня с тех пор, как Чет Корвин забронировал ужин. Кафе San Remo и Mexicali были оживленными, толпы голодных посетителей выходного дня толпились на станциях-хозяевах. Люди за станциями выглядели измотанными и рассеянными и делали вид, что не замечают нас.
  Майло пробрался сквозь толпу, подошел к каждому из них и объявил: «Речь идет об убийстве», — достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь шум.
  Несколько человек рядом с ним отшатнулись.
  Уилсон Р. из Сан-Ремо сказал: «О, чувак, подожди секунду».
   Лурдес Брисено из Мехикали сказала: «Боже мой, конечно, конечно, пожалуйста, просто подождите».
  Два быстрых перетасовывания в компьютерах выдали чеки Чета Корвина в обоих ресторанах. Ужин на двоих, объединяющий фактор, красное мясо: в Сан-Ремо, спагетти Болоньезе и феттучини с говяжьими щеками; Комбо Grande at Mexicali — шедевр для двоих, приготовленный на основе карне асада.
  Две бутылки дорогого Шардоне.
  Странный вкус Корвина в вине или желание угодить своему спутнику?
  Майло спросил каждого из ведущих, могут ли они вспомнить пару, которая ела эти блюда.
  Уилсон Р. сказал: «Нет, если только они не постоянные клиенты...», изучая чек.
  «Нет». В очередь: «Бейнбридж, группа из четырех человек?»
  Лурдес Брисено сказала: «Я действительно хотела бы вам помочь, ребята, но я действительно не помню. Правда. Мне так жаль». Она ушла со следующими счастливчиками.
  Мексиканское заведение было нашей последней остановкой. Мы прибыли сразу после восьми вечера, и нас заставили ждать, пока население истекающих слюной граждан увеличивалось.
  Много семей, много детей.
  Майло сказал: «После голода бэби-бум».
  Он прикрывает рот ладонью, чтобы его было слышно среди людской болтовни, звона столовых приборов и музыки мариачи.
  Вернулась Лурдес Брисено, явно удивленная нашим появлением.
  Майло сказал: «Ты не слышал мой последний вопрос. Ты помнишь вечеринку?»
  «О. Нет, не знаю, правда, извини».
  «Ничего страшного». Он слегка навис, усмехнулся. «День выдался долгий.
  Не могли бы вы пригласить нас на ужин?
  «Я…» Она посмотрела мимо нас. «Конечно. Конечно. Мы действительно ценим то, что вы делаете».
  Взяв два меню, она повела нас в дальний конец ресторана, вызывая недовольное ворчание.
  Майло пробормотал: «Несите вилы и фонари».
  Лурдес Брисено, звуча совершенно неубедительно, крикнула: «Одну секунду, люди. У них забронирован столик».
  Она поспешила к столу, стоявшему в углу. Скорее, это была стойка с напитками, едва ли достаточно широкая для двух человек, если держать локти на расстоянии.
  Я подумал: «Точно как в его офисе».
  Майло расправил плечи и скользнул внутрь.
  Лурдес Брисено сказала: «Я знаю, что здесь очень тесно, но это все, что я могу сделать, мне очень жаль».
  Когда она ушла, Майло сказал: «Я действительно ей верю».
  Он изучал свое меню, как монах, которому поручено читать иллюстрированную рукопись. «Все звучит довольно хорошо — место пахнет хорошо, наконец-то
   что-нибудь, чтобы перебить этот чертов запах духов».
  Он начал раскладывать меню. Оно бы покрыло его половину стола, поэтому он его и оставил. «Комбо — то, что заказал Чет — на самом деле звучит довольно хорошо».
  «Это на двоих».
  «Вы снова стали аскетами?»
  "Действуй."
  «Отлично», — сказал он. «Как только я получу свою долю здесь», — похлопывая себя по животу
  — «Может быть, у меня будет один из тех мистических опытов в стиле нью-эйдж».
  Я спросил: «Прозрение, вызванное коровой?»
  «Почувствуйте, что сделала жертва, и вызовите сочувствие».
  «Лучше, чем проглотить жертву».
  Он рассмеялся.
  Лурдес Брисено вернулась с портативным устройством. «Мы действительно застряли, поэтому я позабочусь о вас, ребята. Вы знаете, чего хотите?»
  Майло отдал ей приказ.
  Она сказала: «Отличный выбор, он действительно популярен. Выпить?»
  «Сердце говорит: «Cerveza», работа говорит: «Холодный чай».
  Она надулась. «Ох, бедняги. Ладно, через секунду принесут чипсы и сальсу».
  Она отскочила. Никакого упоминания о том, что мы заказали то же самое, что и Корвин. Она, вероятно, не заметила.
  Так и происходит с большинством людей: детали — это вторжение. А есть еще и остальные из нас, лежащие в постели в три часа ночи и пролистывающие тома мысленного мелкого шрифта.
  Я сказал: «Корова и Шардоне».
  Майло кивнул. «Не говорите гендерной полиции, но я думаю, выбор женщины. Это, ожерелье, кто бы она ни была, у них было больше, чем порно в мотеле. И тот факт, что они вместе уже два месяца, указывает против наемной убийцы. Так что вопрос в том, что случилось с ней в Сахаре.
  А если она сбежала и заботилась о Чете, почему бы не заявить об этом?»
   «Страх», — сказал я. «Это соответствует тому, что именно она вызвала его.
  Избегала вызова 911, чтобы сохранить анонимность и не допустить записи своего голоса».
  Помощник официанта принес мини-корзинку кукурузных чипсов, суповую миску, полную сальсы, пивные кружки, наполненные холодным чаем. Используя комично изящное хватание пальцев, Майло извлек чипс, обмакнул, попробовал, отпил, повторил и удовлетворенно вздохнул. «Качество, но не за счет количества. Ключ к успеху в Доме храбрых».
  Дюжина измельченных чипсов спустя: «Чет и Мадам Икс встречаются на озере и здесь, в городе. Может, она местная. А что насчет Камаро?»
  Я сказал: «От Вентуры до Эрроухеда многое покрывается. Сильные эмоции могут это сделать».
  «Ненависть как реактивное топливо души. Разве не сказал это какой-то психолог?»
  «Никогда не слышал».
  Он ухмыльнулся. «Это потому, что я только что это выдумал. Да, ты говоришь логично. У хиппи были какие-то претензии к Брауну и Корвину. Его возраст, это может отбросить нас назад к тому, что ты сказал раньше: запретный парень Челси. Он преследовал обеих своих жертв, сначала позаботился о Брауне, заметил Чета, когда тот ехал сюда, а затем обратно в Голливуд».
  Я сказал: «Может быть, ЭмДжей Браун что-то вспомнила с тех пор, как мы с ней поговорили».
  Он позвонил жене номер три. Она по-прежнему не знала никого с черным Camaro.
  Майло послушал немного, сказал: «Насколько мне известно, нет… нет, честно говоря, мэм, мы просто задаем вопросы… именно… хорошо, я… я обязательно подам запрос. Берегите себя».
  Он повесил трубку. «Она теперь будет все время смотреть на машины в своем квартале и сходить с ума. Вдобавок ко всему у нее мучительный приступ артрита. Я определенно должен чувствовать себя виноватым».
  Он разбил еще несколько фишек. «Мое искупление — я звоню в полицию Вентуры и прошу о нескольких поездках к ней домой».
  Он довел дело до конца, получил направление по цепочке, как обычно, и в итоге получил прохладное «Посмотрим» от кого-то его же ранга.
   Он сказал: «Пока мы в колеи Вентуры», — и позвонил Генри Прието. На этот раз он повесил трубку, смеясь. «Он уже навострил глаза, разве я не думаю, что он дал бы мне знать, если бы что-то знал?»
  Две горы маринованной говядины, каждая из которых была окружена ломтиками авокадо и редиски, прибыли. В качестве гарнира были жареные бобы, рис и рагу посоле, дополненные грубой, черной каменной миской гуакамоле и блюдом глазированных, натертых перцем свиных ребрышек.
  «Ого», — сказал Майло.
  «Она говорит mucho gusto », — сказал официант, указывая на Лурдес Брисено, держащую в руках охапку меню, пока она вела группу из восьми человек через зал. Ворчливый октет, прищуренный взгляд выживших в авиакатастрофе, оценивающих пищевую ценность своих друзей.
  Майло помахал ей рукой.
  Она устало ответила тем же.
  «По крайней мере, кто-то меня любит», — сказал он. «Жаль, что она действительно неактуальна».
  —
  Я был голоден и взбудоражен, съел больше еды, чем обычно, прежде чем наткнулся на стену насыщения. Я отодвинул тарелку. Внимание Майло было приковано к его собственному ужину, его руки были турбинами, поглощающими еду. Я пил чай, когда он вынырнул, чтобы глотнуть воздуха.
  Взгляд на мою частично съеденную гору. « Вероятно, она это сделала. Г-жа.
  Армани».
  «Что сделал?»
  «Сидел там, как ты, самодовольный и худой, пока старый Чет все это упаковывал».
  Я спросил: «Вы проявляете кулинарный снобизм?»
  «Просто указываю на грех умеренности. Это крест, который я несу. Не только ты, Рик. Весь остальной неразумно разумный мир».
  Он сгорбился над едой и вернулся к делу. Еще один авокадо услышал от.
   Его замечание заставило меня вспомнить о Чете Корвине и его любовнице, встречающихся, обедающих, тусующихся в нескольких местах. Это вызвало еще одну мысль.
  Я сказал: «Это неправдоподобно, но что, если Донна Вейланд — женщина, которая только что ушла от мужа — брюнетка примерно того же возраста, что и Чету, или моложе?»
  Он отложил приборы. «Что вызвало это?»
  «Мысленные блуждания. Я вспомнил ту сцену, которую мы видели несколько ночей назад, Пол Вейланд, подъезжающий, весь подавленный, говорит Фелис, что его брак распался.
  За все это время мы ни разу не видели Донну. Новые отношения объяснили бы это, а где люди находят любовников? На работе и недалеко от дома».
  «Старая соседская игра», — сказал он. Его глаза сверкнули. «Эй, Фелис была довольно чувствительна с Вейландом. В остальном она была ледяной королевой. А что, если неверность была обоюдной?»
  «Чет и Донна, Фелис и Пол».
  «Похоже на фильм, но почему бы и нет, ваш обычный жаркий пригород. Черт, весь этот чертов тупик может быть гнездом греха — Битт и Челси с одной стороны, супружеские неурядицы с другой».
  Он нахмурился. «Отлично для прайм-тайма, но как впишется Black Camaro? Не говоря уже о Braun... черт, есть одна вещь, которую я могу сделать».
  Он позвонил, набрал в Google запрос по картинке и передал мне телефон.
  Пять Донн Вейланд, трое из них в возрасте двадцати с небольшим лет. Великолепная чернокожая чирлидерша из Хьюстонского университета была поймана в воздухе, бортпроводница Alaska Air из Ванкувера, Британская Колумбия, позировала в бикини на безымянном пляже, разработчик игрового шоу из Уильямсбурга, Бруклин, щеголяла на лице большим количеством железа, чем мощный магнит, Донна Этелина Вейланд из Патерсона, Нью-Джерси, скончалась в 1937 году.
  Донна А. Вейланд, сотрудница Объединенного школьного округа Лос-Анджелеса, появилась однажды на групповом снимке образовательной целевой группы, собравшейся в Рино.
  Среднего возраста, полное лицо и пышнотелый, волосы, которые могут быть седыми или светлыми, подстрижены в строгую прическу, большие очки, неуверенная улыбка.
  Майло сказал: «Возможно, она разбила сердце Полу, но я не собираюсь покупать Armani, дорогой шоколад и вино у кого-то вроде Чета».
   Я вернул телефон. Он вытер рот салфеткой, подозвал официанта и заказал кофе.
  Майло выпил две чашки, поднял свою массу и бросил деньги на стол. Не нужно ждать чека, он всегда превосходит.
  Я сказал: «Давайте поделим».
  «Как будто это произойдет».
  Вычерпнув еще щепок из миски, он кивнул в сторону входной двери. «Вилы исчезли, давайте вернемся к предполагаемой цивилизации».
  
  Ни слова от Майло на следующий день. Ничего в моем субботнем календаре, кроме ужина с Робин. Тем временем она работала.
  Я доехал до Палисейдс, припарковался в четверти мили от дома Корвинов и пошел пешком.
  Использование ног в Лос-Анджелесе без собаки заставляет людей нервничать. Когда я был в квартале отсюда, я вырезал свой просроченный LAPD
  Значок консультанта на моем поясе. Он не дает мне никаких прав, но может приглушить беспокойство.
  В начале Эвада-Лейн это подверглось испытанию.
  Когда я въехал в тупик, мимо меня проехал старый бледно-голубой BMW 6, остановился на мгновение, затем въехал на подъездную дорожку второго дома на северной стороне квартала. Номера Иллинойса, краска в соляных пятнах и грязная.
  Из машины вышел мужчина с сумкой для покупок, сплетенной из макраме. Сороковые, густая копна седых волос, такая же борода. На нем был твидовый пиджак, отутюженные джинсы, синяя рабочая рубашка, коричневые с коричневым кончики ботинок. Стоя у водительской двери, он прижал палец к подбородку, словно обдумывая варианты.
  Я продолжил идти, расположившись так, чтобы значок было легко заметить.
  «Полиция?» — спросил он.
  Я остановился. Он поставил сумку. «Если я прав, я заметил еще одного из вас, ребята, похожего на тяжелоатлета? Я возвращался домой после выходных, рано утром, увидел его за углом. Когда он увидел
   Я, он начал бегать трусцой, что казалось странным в тот час. Надеюсь, он один из вас, а не какой-нибудь мускулистый грабитель».
  Я улыбнулся.
  Он сказал: «Так и знал! Я весьма впечатлен тем, как вы, ребята, придерживаетесь этого. Сколько времени прошло — несколько недель».
  "Точно."
  «Похвала. Там, откуда я родом, удачи в получении продолжения».
  «Где это?»
  «Южная часть Чикаго».
  "Профессор?"
  «Это настолько очевидно?»
  «Ты не похож на гангстера».
  Он усмехнулся. «Саут-Сайд — это все бандиты и ученые? Это немного поверхностно. На самом деле, вы правы. На самом деле, есть значительный переток между бандитами и учеными».
  Я рассмеялся и подошел к нему. Сумка из макраме была заполнена продуктами. Сверху лежал упакованный стейк; травяной откорм, органический, Whole Foods.
  Я протянул руку. «Алекс Делавэр».
  Его хватка была крепкой. «Барт Табачник. Я в университете на семестре преподаю экономику. Надеюсь, я не собираюсь переоценивать то, что я наблюдал.
  Я действительно не думал, что это важно, и до сих пор не думаю, но, увидев тебя, я подумал: «А почему бы и нет?» Раз уж это все еще не решено».
  Я сказал: «Мы будем признательны за все, что вы можете предложить».
  «Это было за пару недель до того, как все произошло», — сказал Барт Табачник.
  "Несмотря на это."
  «Ладно. Я уверен, вы знаете, что парень, который живет слева, — художник по имени Битт. После убийства люди шептали о нем, видимо, они считают его странным. Я не общался с ним, но мне стало любопытно, поэтому я поискал его работы, и его работы довольно необычны. Обычно я предполагаю, что здесь имеет место столкновение норм — это довольно консервативный район, я бы не хотел никого навлекать на себя. Но потом я увидел его лицо и я
   понял, что видел его раньше. Только один раз, но это может быть существенно. А может и нет.”
  Он погладил бороду. «Извините, я склонен многословить, профессиональный риск, мне платят за то, чтобы я читал лекции, короче говоря: Примерно через неделю после убийства я видел, как Битт и еще один мужчина ссорились. Я подумал, не Корвин ли это
  —на всякий случай, я никого здесь не знаю, но это был его дом—
  В любом случае, я поискал его имя, и это был Корвин».
  Пауза. «Если он уже рассказал вам об этом, мне нечего добавить».
  Понятия не имею, что Корвин умер. Чтобы породить сплетни, нужна целая деревня. Жители Эвады, похоже, общались на эмоциональном уровне банок на полке в кладовке.
  Я спросил: «Что ты видел?»
  «Я бы назвал это встречей между Биттом и Корвином. Я бы не назвал это обменом, потому что говорил только Корвин. Довольно много говорил. Его язык тела казался несколько напористым». Он продемонстрировал это, наклонившись вперед.
  Я спросил: «Как отреагировал мистер Битт?»
  «Вовсе нет, он просто стоял там. Я чувствовал, что может назревать напряжение, хотя у меня не было явных признаков этого. Но живя на Саут-Сайде, ты начинаешь чувствовать это. Я чувствовал, что что-то может произойти».
  «Физическое насилие».
  «Мне это показалось возможным. Я не хотел в этом участвовать, поэтому я вошел внутрь, убрал свои вещи, вернулся к окну. Что бы ни началось, оно уже закончилось. Корвин шел обратно к своему дому, а Битт перешел улицу и направился в противоположном направлении. Я вышел, чтобы выкурить сигару — мой домовладелец не разрешает курить в доме. И женщина, которая живет прямо там», — указывая налево, «вышла и спросила, видел ли я «суету». Я сказал, что видел, она обозвала их парой глупых мальчишек, разразилась тирадой о том, что нужно платить огромные налоги на недвижимость, чтобы жить в хорошем районе, и все равно иметь дело с глупостью».
  Он улыбнулся. «Она немного чокнутая».
  Я спросил: «Имя?»
  «Не знаю. Если вы собираетесь с ней поговорить, пожалуйста, не вмешивайте меня в это».
  «Еще бы. Битт и Корвин живут на другом конце квартала, но они привезли свои проблемы сюда».
  «Я действительно об этом думал», — сказал Барт Табачник. «Возможно, они гуляли, столкнулись друг с другом, и возникла какая-то предыдущая проблема. Что это могло быть, извините, понятия не имею».
  «Благодарю за вклад, профессор. Что-нибудь еще вы хотели бы мне сказать?»
  «Нет, и, пожалуйста, не упоминайте мое имя нигде. Мне интересно отслеживать микротенденции, я, как правило, более наблюдателен, чем большинство. Но я действительно не хочу, чтобы кто-то попадался мне на глаза».
  "Конечно."
  Подняв сумку с покупками, он подбежал к входной двери, повернулся ко мне, ударил кулаком по воздуху и вошел внутрь.
  Он даже не взглянул на мой значок.
  
  Нет ничего лучше, чем соседский чудак, когда тебе нужны подробности.
  На коврике перед домом, примыкающим к Табачнику, было написано: «Не покупай то, что продаешь». Никакого ответа на мой стук или звонок в дверь.
  Я вернулся в «Севилью», позвонил на рабочий телефон Майло и передал рассказ Табачника.
  Он сказал: «Этот парень вчера вечером сделал Мо. Черт. Встреча, да?»
  «Это звучит недружелюбно», — сказал я, — «поэтому взаимный интерес к шоколаду может не означать товарищества».
  «Ладно, приятно слышать. Я собирался тебе позвонить, Мо заметил Челси, которая делала один из своих ночных трюков в час ночи. Она проскользнула через эти шуточные ворота, то есть вышла через заднюю дверь. Она направилась прямо к дому Битта, закурила сигарету, посмотрела в окно Битта и вернулась домой.
  У Битта не было света, так что, возможно, она не хотела его будить. Или я ошибаюсь, что происходит что-то жуткое, она просто хочет тайком покурить.
  Еще одна мелочь — отсутствие отпечатков пальцев или ДНК на телефоне, который я поднял у А-образной рамы, а неопознанный телефон из мотеля слишком неполный для анализа».
  Мимо меня проехала машина. Старый серый дизельный Mercedes цвета оружейного металла, сосредоточенная седовласая женщина хмурилась и ползла вперед, обеими руками сжимая руль. Она свернула на подъездную дорожку, граничащую с Табачником.
   Я сказал: «Перезвоню», — и наблюдал, как машина резко остановилась, взбрыкнула и повторила это отрывистое выступление несколько раз.
  Женщина с белыми волосами, крошечная, худенькая, с хвостиком, одетая в черные трикотажные штаны и топ и черные балетки, обошла машину и направилась к пассажирской стороне. С усилием открыв дверь, она вытащила черную сумочку, повесила ремень на узкое плечо. Затем последовал бумажный пакет для покупок — Джелсона — и положила его на землю. Чтобы закрыть тяжелую дверь «мерса», потребовалось две попытки.
  Она вручную заперла машину с обеих сторон, достала сумку и, держа ее двумя руками, подошла к входной двери.
  Я был бойскаутом в детстве, имел этот импульс помогать, но враждебный коврик убил любую идею рыцарства. Я подождал, пока она не занесла свои продукты внутрь и не закрыла входную дверь. Засов щелкнул. Я дал ей дополнительное время, чтобы успокоиться, прежде чем позвонить в звонок.
  Хриплый голос спросил: «Кто там?»
  "Полиция."
  «Докажи это».
  Я отстегнул свой значок и поднес его к глазку.
  «Хмф», — сказал голос. Несколько мгновений ничего не происходило, и я задался вопросом, не звонит ли она на станцию. Без предварительного уведомления Майло это могло бы усложнить ситуацию. Но дверь открылась, и она уставилась на меня, затем на значок.
  «Дай-ка мне взглянуть».
  Один из немногих. Я передал. Она прищурилась. Может, дальнозоркость меня спасет.
  «Ты симпатичный парень, это тебе ничего не дает... Доктор наук? Что это за полиция такая?»
  «Я психолог, работающий с полицией».
  «У меня племянница-психолог. Она тоже татуированная сумасшедшая».
  Окидывая меня быстрым взглядом. «Что я могу для вас сделать? Думаю, это Доктор».
  «Мы проводим расследование инцидента в доме Корвинов».
  «Это их имя, да?» — фыркнула она. «Что за инцидент? Просто выйди и скажи это, псих порезал кого-то и оставил части тела в его доме».
  «Это еще один способ выразить это», — сказал я, улыбаясь. Она не ответила взаимностью.
   «Не смягчай ради меня, я тридцать лет проработала медсестрой в отделении неотложной помощи. До этого я была в армии». Костлявая рука метнулась вперед.
  «Эдна Сан Фелипе».
  Она крепко сжала мою руку, отшвырнула ее, как использованную салфетку. «Знаешь что-нибудь о больницах?»
  Странный вопрос. «Работал в Western Peds».
  «Детская больница», — сказала Эдна Сан Фелипе. «Даже так. Название
  «Горацио Сан Фелипе» вам о чем-нибудь говорит?»
  «Извините, нет».
  «Мой брат был величайшим кардиохирургом, который когда-либо жил. Замена клапана Pig при пневмонии, он придумал, как сделать ремонт с минимальным вмешательством. Наш отец был послом США в Гондурасе. Наши дед и прадед выращивали больше бананов, чем Доул».
  Она покачала головой. «Никто больше не изучает историю. Так что я могу сделать для вас, доктор ?». Моя степень звучит как шутка о заочном обучении.
  «Если вы хотите мне что-то рассказать об убийстве...»
  «Труп незнакомца оказывается в чьем-то доме? Это не случайно.
  Как он туда попал? Почему они? Это все еще не решено, они должны что-то скрывать».
  «Есть ли в них что-то такое...»
  «Нет, я просто рассуждаю логично».
  «У вас остались какие-нибудь впечатления о них?»
  «Значит, я права», — сказала она.
  "В этот момент-"
  «Нет, у меня нет никаких впечатлений», — сказала она. «Никогда не имела с ними дел, за исключением того, что время от времени я видела его — мужа — и он пытался поболтать. Он скользкий тип, притворяется, что мы знаем друг друга, когда это не так.
  Как политик».
  «Есть ли связь с миссис Корвин?»
  «Она типичная», — сказала Эдна Сан Фелипе. «Окрашенные волосы, одежда, маникюр». Демонстрация собственных ногтей, тупых и неотполированных.
   «В отделении неотложной помощи вы по локоть в чьих-то внутренностях, вы не шутите с когтями».
  «Один из моих друзей — хирург отделения неотложной помощи».
  "Где?"
  «Кедры. Доктор Ричард Сильверман».
  «Что он латает?»
  «Он хирург-травматолог».
  «Держу пари , что у него короткие ногти». Она начала закрывать дверь.
  Я сказал: «Значит, о Корвинах вы ничего не можете...»
  «Жена работает, я отдаю ей должное. Я знаю это, потому что вижу, как она загружает детей утром и не возвращается до позднего вечера, когда привозит их домой — вот это да, это пара...» Наконец, не находя слов.
  «Дети».
  «Мальчик кажется мне потенциальным негодяем», — сказала Эдна Сан Фелипе.
  «Однажды я услышал, как мои мусорные баки с грохотом упали на землю, а когда я вышел проверить, тот самый бак ехал на скейтборде по кварталу».
  «Вы жаловались?»
  «Какой толк от этого, дисциплины больше нет». Она криво улыбнулась. «Что я сделала, так это выложила крышки своих банок пастой хабанеро, это перец чили, способный проделать дыру в вашей толстой кишке. Если бы этот негодяй попробовал еще раз и потрогал свое лицо, он бы понял».
  Она выдержала мой взгляд. «Ты думаешь, это насилие над детьми? Я называю это образованием.
  То же самое касается чьей-то собаки, которая нюхает вокруг, хабанеро в траве, пусть дворняга учится на опыте. И не беспокойтесь о риске для мусорщиков, у них есть эти автоматические грузовики, садитесь на свои кейстеры и используйте лебедку.”
  Она сложила руки на тощей груди, бросая мне вызов спорить.
  Когда я этого не сделал, она сказала: «А вот и девочка. С ней явно что-то не так. Она умственно отсталая или аутистка? Либо одно, либо другое, этот пустой взгляд в ее глазах. Она бродит по ночам. Я поздно возвращалась домой со своего места на пляже, видела ее. Ночью. Поздно. Где родительский надзор?»
   Дверь распахнулась на несколько дюймов шире. «Полиция понятия не имеет, поэтому они вызвали тебя на психоанализ?»
  «Что-то вроде того», — сказал я. «Я хотел бы спросить о другом вашем соседе...»
  «Здесь никто не сосед», — сказала Эдна Сан Фелипе. «Мы живем вместе, но нет никакого общения. В Гондурасе все было не так. Наши рабочие были счастливы, как моллюски, собирать бананы, все общались, на всех уровнях социальной лестницы. Кто?»
  Я сказал: «Тревор Битт».
  «Это было моей первой мыслью, когда я услышал об этом».
  «Почему это?»
  «Элементарная логика. Происходит что-то странное, ищите странного человека».
  «Вы имели с ним дело?»
  «Никаких. Но он также ненормальный, в этом нет никаких сомнений».
  «Один из жителей квартала стал свидетелем возможной ссоры между мистером Биттом и мистером Корвином».
  Она взглянула на дом Табачника. «Он послал тебя ко мне?»
  «Нет, мэм».
  «Я случайно это увидел, я не зеваю. В отличие от него, как его называют эти люди, шпионы — йенты. Как в фильме Стрейзанд. Обожаю ее голос, но никогда не покупал ее как мужчину».
  «Что вы можете рассказать мне о встрече Битта и Корвина?»
  «Я видел, как двое взрослых мужчин вели себя как дети на детской площадке».
  «Агрессивный».
  «Сталкиваются», — сказала Эдна Сан Фелипе. «Как дети».
  «Есть ли у вас какие-либо соображения по поводу сути конфликта?»
  «Понятия не имею».
  «Профессор Табачник сказал, что все разговоры делал мистер Корвин».
  «Он был».
  «А мистер Битт просто стоял там».
  «Как Сфинкс», — сказала она. «Он не был счастлив, это было очевидно из того, что вы, люди, называете языком тела. Я бы долго и пристально посмотрела на него. Как
  Я сказал, не случайно, и этот человек явно не в себе. Сутулится, как робот. Делает вид, что не слышит, когда ты говоришь «привет». Что я и сделал всего один раз, поверь мне.
  Я сказал: «По крайней мере, он не опрокинул ваши банки».
  Она посмотрела на меня. Если бы лица были инструментами, то ее лицо было бы филейным ножом. «Это что, шутка?»
  Дверь закрылась.
  Чудачка, но ее инстинкты были хороши: ничего случайного в свалке тел, сосредоточиться на необычном соседе. Теперь, когда я узнал о том, что Битт впитал гнев Чета Корвина, он заслуживал дальнейшего наблюдения.
  
  Эвада Лейн, час ночи. Беззвездное небо провисло, словно промокший от дождя брезент, истощенная луна отбрасывала анемичный свет.
  В первый раз, когда я был здесь после наступления темноты, светодиоды на столбах и мигающие полосы на крышах патрульных машин превратили тупик в миниатюрный театральный район.
  Сегодня вечером никого не было; тишина была напряженной, как у жертвы с кляпом во рту.
  Я припарковался на квартал дальше, чем сегодня днем, желая избежать пробежки по памяти какого-нибудь беспокойного жителя. Мои кроссовки скрипели от долгого износа; мои спортивные штаны и рубашка были черными. Меня можно было принять за грабителя. Если бы Мо Рид или Шон Бинчи были на страже, он бы разобрался.
  Никаких признаков детективов, пока я шел. Может, потому, что они были профессионалами. Или бюджет сверхурочных закончился.
  Когда мои глаза привыкли к темноте, я начал различать контуры крыш.
  Там, где улица не была такой же чернильной, как моя одежда, пятна фиолетового и сиреневого цвета были видны, как уколы булавкой. Свет горит перед домом Барта Табачника, но его машина уехала. Если бы я был грабителем, мне было бы интересно.
  Освещение появилось только в трех других резиденциях, одна из которых была тюдоровской, принадлежавшей Тревору Битту, где единственное окно на втором этаже, выходящее на улицу, образовывало прямоугольник телесного цвета.
  Свет у Корвинов выключен. Интересно, как там дети.
  Я прошел треть квартала, чувствуя себя бродягой. Прошел половину пути, но так и не увидел ни одного молодого D. Стволы уличных деревьев
   были слишком редкими, чтобы обеспечить укрытие, и я не видел очевидных мест для укрытия, если только не подходить слишком близко к домам.
  Не на вахте.
  Я продолжил идти, планируя дойти до конца тупика, вернуться назад и повторить путь, прежде чем вернуться домой в надежде поспать.
  Звук, раздавшийся где-то в квартале, заставил меня замереть на полпути.
  Звуковой дуэт: удар, затем щелчок.
  Я съехал с тротуара на чей-то царапанный засухой газон, прищурился и сосредоточился на источнике шума. Фиолетовые пятнышки помогли мне, стробируя движение со стороны дома Корвина.
  Едва заметный намёк на человеческую форму появился, прежде чем исчезнуть из виду.
  Я подбежал ближе.
  Фигура направилась к дому Битта и остановилась под уличным окном Битта.
  Челси Корвин стоит, слегка сгорбившись.
  Она что-то сделала руками. Желтый язык дернулся, появилась оранжевая точка, и пламя превратилось в россыпи земных звезд, падающих на землю.
  Зажженная спичка, брошенная на землю. Окурок сигареты вспыхнул от долгой затяжки.
  Челси выкурила его, выбросила окурок, дала ему догореть и ничего не делала некоторое время. Затем она двинулась, направляясь к той стороне дома Битта, которая граничила с ее домом.
  Я занимался спортивной ходьбой и остановился через два дома.
  Скрип ног, шаркающих по цементу.
  Она закашлялась. Сигнал? Или табак пробирается сквозь молодые легкие?
  Она уже делала это раньше. Насколько нам известно, Битт понятия не имел, что она предпочла его собственность для тайного подросткового бунта.
  Скорее всего, она проберется домой.
  Еще два покашливания, которые звучали намеренно. Затем: слабый, похожий на барабанный стук.
   Бритье и стрижка стоят шесть бит.
  Скрип вращающихся петель.
  «Ты здесь», — сказал мужской голос. «Хорошо».
  Визг, шипение, хлопок, когда дверь закрылась.
  Я подождал несколько секунд, прежде чем подкрасться. Окурок приземлился около участка агавы, проиграв битву за выживание суккулентам, покрытым ночной росой.
  Уличное окно Битта потемнело. Другой прямоугольник на стороне дома засветился, как будто в качестве компенсации. Окно, выходящее на дом Корвина.
  Спальня Челси.
  Я постоял там некоторое время, и когда девушка не вышла, я вышел оттуда. Подождал, пока не пройду мимо дома Барта Табачника, прежде чем позвонить.
  —
  Полусонный голос Майло был забитой слюной тубой. Он быстро пришел в себя; все эти годы ночных звонков об убийствах. «Подожди, я пойду в другую комнату».
  Через несколько мгновений он вернулся, тромбон без слюны. «Мы следим, ничего не получаем, ты появляешься один раз. Хранишь свой лотерейный билет в надежном месте?»
  «Новичкам везет», — сказал я. «Я не заметил Мо и Шона».
  «Мо только что раскрыл свое собственное убийство, а Шон начал раскапывать нераскрытое дело. Так что она определенно пошла внутрь».
  "Без сомнения."
  «Я знал , что мы правы, он подонок. Ладно, что теперь...» Приглушенный зевок. «Налетать на это место только потому, что она там, плохая идея, к тому времени, как я приму меры, она, вероятно, уйдет. И слишком много непредсказуемых вещей. Но этого должно быть достаточно для ордера, должно быть, я поговорю с Нгуеном или сразу пойду искать чертового судью. Единственный глюк, который я вижу, это твое присутствие, тебя, возможно, придется назвать субагентом полиции или что-то в этом роде». Он рассмеялся. «Тебе заплатят раньше».
  Я сказал: «Меня это устраивает, но есть еще одна проблема. Как психолог я обязан сообщать о подозрениях в жестоком обращении с детьми».
   «Как определили?»
  «В этом-то и проблема», — сказал я. «Нет четких определений
  «подозреваемый», правила постоянно меняются, и всякий раз, когда я пытаюсь получить разъяснения от государственного совета, они дают мне тарабарщину. Если вы будете действовать быстро, я смогу сделать звонок в то же время. И я думаю, Фелис должна сразу узнать. Она расстроится, может быть, сможет раскрыть Челси».
  «Сложности», — сказал он, — «но в целом вы сделали мою жизнь проще».
  
  В десять утра следующего дня я позвонил на рабочий номер Фелис Корвин.
  В ее голосовом сообщении говорилось, что она вернется в офис во второй половине дня. Я попросил ее позвонить мне.
  Она не позвонила, я попробовал снова, тот же результат. Ни на ее личном мобильном, ни на стационарном телефоне ответа нет. В пять пятнадцать она позвонила в мою службу, и меня соединили.
  «Что это, доктор?»
  «Я хотел бы зайти и поговорить с вами».
  «А что насчет?»
  «Это лучше обсудить лично».
  "Я не понимаю."
  «Я уточню, когда мы встретимся».
  «Это… это что-то про Чета?»
  «Связано с Четом».
  «Связано», — сказала она. «Я только что пришла, тренировка по баскетболу Бретта. Ты не можешь мне сказать, в чем дело?»
  «Я бы предпочел этого не делать».
  «Хорошо, приходи в течение следующих пары часов. Но я буду готовить ужин».
   —
  Она встретила меня у двери, держа в руках кухонное полотенце, с распущенными волосами, в зеленой футболке с надписью «Lake Tahoe» , белых штанах для йоги и со свежим макияжем.
  «Это было быстро», — сказала она. «Вы мотивированный парень, доктор».
  Я улыбнулся. Она отошла в сторону, настороженно посмотрела на меня и повела на кухню.
  На центральном острове стояло пустое ведро из-под KFC, недоеденное печенье, контейнер с капустным салатом, бумажные салфетки и пластиковые приборы.
  Никаких признаков детей.
  Она сказала: «Кофе? Это без кофеина, после трех я не могу пить настоящий».
  Она подпрыгивала на ногах, в ее голосе слышалась мелодичность, напряжение, возникающее из-за вынужденной небрежности.
  Я сказал: «Конечно, спасибо».
  Очистив остров, она налила две кружки, принесла молоко и сахар.
  Когда я устроился, она села слева от меня, расположившись так, чтобы при желании можно было избегать зрительного контакта.
  Распустив волосы, она позволила им качаться и отпила. «Ты действительно заставляешь меня любопытствовать».
  Я сказал: «Расследование смерти Чета включало наблюдение за вашей улицей».
  Ее брови изогнулись. «Даже если это произошло где-то в другом месте?»
  «Наблюдение предоставило некоторую информацию, которая может быть связана или не связана с каким-либо из убийств. В любом случае, я твердо уверен, что вам нужно знать. Мое решение, а не полиции. Как мы оба знаем, Челси уходит из вашего дома поздно ночью. Вчера вечером она ушла вскоре после часа ночи и вошла в дом Тревора Битта. Я обязан сообщить о подозрении на жестокое обращение с детьми».
  Я приготовился к шоку, ужасу и гневу.
  Фелис Корвин покачала головой, как будто я сказал что-то глупое, и пронзительно рассмеялась. «О, боже». Она поставила чашку, сделала глубокий вдох, отвернулась. «Во-первых, это не насилие над ребенком, потому что она не ребенок. Ей скоро исполнится восемнадцать. Через несколько дней, между прочим».
  «Юридически она все еще...»
   «О, пожалуйста. Правда? »
  «Тебя это не беспокоит».
  «Вы, очевидно, убедили себя, что происходит что-то отвратительное».
  «Вы не согласны».
  «О, Господи». Она вернулась к раковине, рывком открыла ящик, закрыла его. «Я знаю, что ты хочешь как лучше. Но это не поможет Челси».
  Я ничего не сказал.
  Она вернулась на остров, на этот раз повернувшись ко мне лицом, но оставаясь на ногах.
  «Я не сомневаюсь, что вы думаете: « Она ужасная мать » .
  На ее глазах появились слезы.
  Я сказал: «Если есть что-то, что мне следует знать».
  «О, там что-то есть». Оглядев комнату, словно голодное животное, выискивающее объедки, она схватила сумочку и достала ее. «Там много чего есть».
  Достав свой мобильный телефон, она набрала заранее запрограммированную однозначную цифру. «Привет.
  У нас ситуация... — Взглянув на меня. — Не могу. Нужно сейчас... да, пожалуйста.
  Она села и выпила еще кофе.
  Раздался звонок в дверь. Не спереди, а из хозяйственной двери, ведущей с заднего двора в прачечную.
  Маршрут выхода Челси. Маршрут боди-драга.
  Фелис Корвин крикнула: «Открыто!» Повернулась задвижка. Шаги. Мужчина вошел на кухню, шаркая ботинками по полу.
  Высокий и поджарый, с узким бледным лицом, испещренным морщинами.
  Белые волосы, аккуратно зачесанные набок. Одежда мешковатая, щеки ввалились, морщины углубляются к низу, словно их тянут вниз маленькие рыболовные крючки.
  Стрижка для руководителя, одежда для руководителя в свободное время, словно сошедшая с рекламы круизного лайнера: серый кашемировый свитер с V-образным вырезом, белая рубашка-поло, отглаженные брюки цвета хаки, темно-красные пенни-лоферы, на каждой из которых — блестящее медное изображение Линкольна.
  Выцветшие аквамариновые глаза с коричневыми вкраплениями, вложенными в креп телесного цвета. Никакого интереса ко мне. Он посмотрел на Фелис и произнес ее имя.
   Его голос был слабым карканьем. Он выглядел готовым заплакать.
  «Это тот психолог, о котором я тебе рассказывал».
  Мужчина посмотрел на меня, судорожно моргая, губы дрожали. Она отодвинула стул. Он сел. Она положила руку ему на плечо. Он задрожал.
  «Доктор. Делавэр, Тревор Битт.
  Никаких новостей. То же лицо, что и в Интернете, постаревшее, измученное.
  Я сказал: «Алекс Делавэр».
  Битт сказал: «Психолог. Я знал нескольких». Он сгибал пальцы.
  Паучьи, изящные, беспокойные пальцы, ногти удлиненные и гладко подпиленные. Чернильные пятна на правом большом пальце и мясе правой руки.
  Фелис держала его за плечо. Рука, испачканная чернилами, медленно поползла вверх, собираясь коснуться ее пальцев, когда шаги слева заставили нас троих обернуться.
  Челси вошла, босиком, держа в одной руке миску, в другой — ложку. На ней была бесформенная серая толстовка и джинсы.
  Ее глаза метнулись к Битту. «Ты здесь». Миска выпала из ее рук, ударилась об пол и разбилась. Ложка последовала за ней мгновением позже, подпрыгивая и звеня.
  Тревор Битт встал, взял прибор. «Где твоя метла?»
  Фелис Корвин сказала: «Я разберусь с этим, Трев».
  Челси Корвин сказала: « Я сделаю это, папочка!»
  Она подбежала к Битту, обняла его за талию и положила голову ему на грудь.
  «Позволь мне это сделать», — сказал он. «Я не хочу, чтобы твои красивые руки были порезаны».
  «Я смогу это сделать , папочка».
  Битт наклонился и взял ее за правую руку. «Спаси их. Тебе нужно создать искусство».
  Все еще обнимая его, она сказала: «Дай мне хотя бы метлу».
  "Конечно."
  Она отпустила, пошатнулась, убежала и вернулась со Swiffer, который она вручила Bitt, как церемониальный меч. В другой руке совок. Они вдвоем принялись за уборку, работая в явной гармонии.
   Фелис наклонилась ближе и прошептала: «Теперь ты знаешь. Так что мы можем двигаться дальше, хорошо — Трев, Челц, когда закончите, почему бы вам не заняться каким-нибудь проектом».
  Челси повернулась к матери. Радость на ее широком, бледном лице. Первый раз такое видела.
  «Правда?» — сказала она. «Когда еще светло?»
  «Если Тревор не против».
  «Более чем нормально», — сказал Битт. Он выпрямился, как будто от боли, и протянул совок. «Куда мне это выбросить?»
  
  Отец и дочь ушли, шагая в ногу, как дуэт.
  Когда дверь хозяйственного помещения закрылась, я сказал: «Он впервые в твоем доме».
  Фелис Корвин кивнула. «Это должно было случиться, в конце концов. Я не была уверена, как это сделать». Ван улыбнулась. «Полагаю, ты позаботился об этом... ты не притронулся к своему кофе. Я выпью еще — на самом деле я бы хотела двойной мартини».
  "Действуй."
  «И сделать себя уязвимым? Не думаю, доктор».
  Она подошла к кофеварке, долго делала простую работу, вернулась на остров. Она расположилась так, чтобы ей пришлось смотреть мне в лицо.
  «Ладно. Вот так». Ее ладонь опустилась на левую грудь.
  «Ладно. Девятнадцать лет назад я жил в районе залива, получал степень магистра в Калифорнийском университете и встретил Тревора на вечеринке. Я только что закончил токсичные отношения — с профессором, не спрашивайте».
  «Интеллектуальная подруга», о которой упоминал Лэнни Джозеф.
  Она играла со своими волосами. «Тревор был андеграундной знаменитостью, но я ничего не знала о нем или его искусстве. Я просто думала, что он был милым, тихим парнем, а это именно то, что я искала. Оказалось, что он также закончил интрижку с какой-то стриптизершей с подземным IQ».
   Неснисходительная оценка Биттом Майо Бернара. Без сомнения, он обошел стороной инцидент с пистолетом.
  Я ждал.
  Фелис Корвин сказала: «Вот и все, в принципе. Мы что-то начали, это длилось год, это закончилось».
  «В принципе» — любимое слово лжецов и уклонистов.
  Я сказал: «Продолжай».
  «О, Иисусе». Она поправила волосы. «Все закончилось с Тревором, потому что я встретила Чета, и он сразил меня наповал, понятно? Тревор был красив, но и Чет был таким же, по-другому. То, что я тогда считала супер-мужественным. Он был... совсем не таким, каким его видели вы. Правда. Я долго думала о нем как о фрукте, который не созрел как следует. Думаю, мы все меняемся, но Чет действительно изменился. Когда я его встретила, он был учтивым, внимательным. Пресловутый сразил меня наповал, ничто не было достаточно хорошо для меня. Мне это нравилось».
  «Тревор этого не предоставил».
  «Тревор был тихим и безобидным. Ему нужно было время побыть одному, много времени.
  После профессора, который был полным социопатом с безумными перепадами настроения, меня привлекала тишина и покой. Но потом это стало... Я не горжусь этим, но мне стало скучно с Тревором, а встреча с Четом усилила это. Он был стимулирующим, общительным, мы все время смеялись, нам всегда было о чем поговорить. Когда я была с Тревором, было много тишины. Сначала я была довольна, но потом поняла, что никогда не была радостной. Через некоторое время я почувствовала себя обремененной
  — необходимость нести мяч в обществе».
  «Если ты не говорил, никто не говорил».
  Она потянулась, как будто хотела коснуться моей руки. Отстранилась. Опущенные вниз глаза ребенка, пойманного на месте преступления.
  «С Четом, — сказала она, — я была зрителем, могла просто сидеть и развлекаться. Мне это нравилось. Я любила его довольно долго. А потом — хватит, ладно? Тебе не нужно знать обо всем этом мусоре в наших отношениях».
  Я спросил: «Вы видели Чета и Тревора одновременно?»
  Она напряглась. «Ого. Кто-то ведет себя жестоко и прямолинейно. Я была двуличной шлюхой?»
  «Это не мой вопрос».
   «Я знаю, я знаю, ты рассуждаешь логично. Да, было совпадение. И во время этого совпадения что-то произошло».
  Она прикоснулась к своей кружке. «Мне нужно это проговаривать?»
  «Беременность».
  «Чего я не осознавала некоторое время. Я никогда не была регулярной и не набирала много веса до шестого месяца. К тому времени, что-то с этим делать, казалось... я просто не могла. Я боялась сказать Чету, он сказал, никаких проблем, давай поженимся».
  «Челси принадлежала Тревору, но Чет никогда не знал об этом. А Тревор?»
  Ее щеки вспыхнули. Остальная часть ее лица последовала за ней, румянец распространился под ее декольте. «К тому времени я уже была с Четом. Для вас это, возможно, звучит хладнокровно, но я не хотела причинять ему боль».
  Отвечая на один вопрос, нет смысла давить. «Откуда вы узнали, что Челси принадлежит Тревору?»
  «Я всегда это подозревала», — сказала она. «Время. Группа крови это доказала. У Челси группа крови AB, как и у меня. У Тревора группа A, так что он мог быть донором. Я знала группу Тревора, потому что мы сдавали кровь вместе. Какое-то пособие в Беркли для Африки или где-то еще, куда я его подтолкнула».
  Улыбка. «Когда-то я был идеалистом. Когда меня типировали, со мной обращались как с большой звездой, редкость AB. Когда игла вошла в руку Тревора, он чуть не потерял сознание».
  «Тип Чета — это…»
  «О-положительный. И нет, он никогда не имел ни малейшего понятия. Медицинские подробности не были его коньком. Когда дети болели, он всегда умудрялся исчезнуть. Это был его подход к жизни в целом. Все, что не увлекало его лично, он игнорировал».
  Ее ногти стучали по ее кружке. «Как Челси. В тот момент, когда стало ясно, что она другая, он бросил ее эмоционально. Бретт, с другой стороны, был его парнем. Обычный, конкретный, спортивный. Он никогда не был груб с Челси, она была для него просто большим нулем. Он говорил хорошие вещи с посторонними, но от него не исходило ничего настоящего, и она это знала».
  «Она говорила об этом?»
   «Челси ни о чем не говорит, но это повлияло на нее, мать это видит. Вот почему я так разозлилась, когда Чет позвонил тебе. И вдруг он стал обеспокоенным родителем? Ну -ну . Теперь ты поняла?
  Его скрытый мотив?»
  «Он подозревал, что между Челси и Тревором происходит что-то неподобающее, и хотел указать мне на это, чтобы я разнюхала».
  Она кивнула. «Это меня разозлило, но также и напугало».
  «Он узнал правду».
  «Совершенно не вовремя, доктор. В конце концов, мы собирались развестись — обоюдное решение. До сих пор обсуждение было цивилизованным. Но есть финансовые проблемы, как я уже говорил, большая часть из них моя. Я не хотел, чтобы он использовал это против меня».
  «Когда вы начали говорить о разводе?»
  «Некоторое время назад. Год, по крайней мере. Мы поднимали этот вопрос, соглашались, занимались делом и забывали об этом. Наши разговоры всегда были дружескими, расставание было одним из немногих вопросов, в которых мы с Четом могли сотрудничать».
  Она разрыдалась. Никаких салфеток не было видно. Я оторвал бумажное полотенце от рулона на стойке и протянул ей.
  «Спасибо», — сказала она. «Извините за сентиментальность, но я только что вспомнила кое-что. То, что вы думаете, что забыли».
  Она шмыгнула носом, промокнула уголки глаз. «Не знаю, заметил ли ты, но одна из многих отвратительных вещей, которые делал Чет, — это называл меня своей невестой».
  Я кивнул.
  «Я не могла этого вынести. Но однажды, когда мы говорили о разводе, на его лице появилось выражение. Обеспокоенное. Что на самом деле выглядело как глубокая эмоция, что для Чета было редкостью. Он потянулся через стол и взял меня за руку, как раньше. Нежно массируя костяшки пальцев. Раньше мне это нравилось . Когда он хотел, он мог расслабить меня . Потом он сказал: «Полагаю, ты больше не будешь моей невестой». И его голос сорвался».
  Еще слезы. «Если бы он был таким все время…»
  Ее прервали шаги. Бретт вбежал на кухню, изображая прыжки.
  Фелис вытерла следы от слез. Не нужно. Взгляд мальчика был устремлен на холодильник.
  «Проголодалась, Бретти?»
  Дрожь в голосе. Никаких доказательств, что Бретт заметил. Он сказал: «У Челси был Ben and Jerry's. Я хочу немного».
  «Давай, дорогая».
  «Сам понял?»
  «Это было бы здорово, дорогая».
  Мальчик хмыкнул, распахнул дверцу морозильника, нашел контейнер с пивом и суповую ложку и ушел.
  «Моя чувствительная душа», — сказала Фелис Корвин. «Может быть, это и хорошо — быть такой. Может быть, его жизнь станет легче».
  «Как он справляется с уходом отца?»
  «В последнее время он, кажется, хандрит, но в целом с ним все в порядке».
  «Челси» никак не отреагировала».
  «Теперь ты понимаешь».
  «Когда она узнала, что Тревор — ее отец?»
  «Нам действительно нужно в это вникать?»
  «Мы делаем».
  «Для нее это в новинку, доктор. Я рассказала ей об этом на следующий день после того, как вы с лейтенантом пришли сообщить нам о Чете. Я действовала быстро, потому что она не... типичная девушка. Да, она ходила к Тревору, но по искусству, как репетитор-ученица. Я не хотела потерять контроль над ситуацией, чтобы у нее случился какой-то срыв».
  «Вы уверены, что она еще не знала?»
  «Я не был уверен, поэтому, прежде чем встретиться с Челси, я спросил Тревора, и он поклялся мне, что никогда ничего не говорил. Такова была наша сделка.
  Выбор темпа был за мной».
  «Вашей конечной целью было официально оформить их отношения».
  «После развода», — сказала она. «Не в смысле усыновления или чего-то законного, просто чтобы Челси могла чувствовать себя... частью чего-то. Ей было здорово быть с Тревором. Они вместе занимаются искусством, он говорит ей, что она талантлива».
   «Как давно она ходит к нему домой?»
  «С прошлой осени. И не часто. И да, ночью, потому что нам нужно было это скрывать. Для другого ребенка я бы волновалась, что это помешает ее школе. Но школа никогда не была коньком Челси».
  «Тревор живет здесь уже много лет. Почему только недавно?»
  «Мое решение было принято после того, как я узнал, что мы с Четом расстанемся. Челси всегда увлекалась рисованием. Я показал некоторые ее работы Тревору, и он просиял так, как я никогда не видел. Поэтому я пошел к Челси и сказал ей, что мистер...
  Битт хотела увидеть больше. Она приходила, когда Чета не было в городе, и мы могли быть уверены, что Бретт не заметит. Он крепко спит, это помогло.
  Тревор — полная противоположность, у него полная бессонница, поэтому он довольно долго не ложился спать».
  «В конце концов Чет узнал».
  «Случайность», — сказала она. «Несколько месяцев назад у него был какой-то вирус, парень никогда не болел, обычно говорил о микробах, которые боятся вторгнуться в священный храм, которым было его тело».
  Она покачала головой. «В любом случае, он что-то подхватил, встал среди ночи, чтобы принять таблетку, услышал, как закрылась боковая дверь, пошел проверить и увидел ее. Она не стучала в дверь Тревора, но подошла к боковой стороне дома Тревора, выкурила сигарету и вернулась. Может быть, она почувствовала, что за ней следят, а может, ей просто хотелось курить. И да, я знаю, что это ужасная привычка, и нет, я понятия не имею, как она начала это делать, и да, я пыталась поговорить с ней. Вы сами выбираете свои битвы».
  Ее плечи опустились.
  Я спросил: «Тревор курит?»
  «Вы спрашиваете, плохо ли он влияет? Нет, доктор. Раньше он так делал, но уже много лет не влияет».
  «Итак, Чет ее заметил».
  «И я разозлился, и я убедил его, что это не проблема, дети так делают. Я думал, что успокоил его, но оказалось, что когда он был дома, он следил за ней и снова видел, как она вышла. Он поступил логично и рассказал мне? Нет, он держал все при себе и ничего не сделал. Что показывает мне, что ему на самом деле было все равно — ему никогда не было дела до Челси. Он просто хотел устроить неприятности, поэтому позвонил тебе».
  «Манипуляция».
   «Больше похоже на саботаж. Я думала, что мы расстались мирно, но это заставило меня задуматься. Может быть, он выставил меня плохой матерью, чтобы получить больше денег, я правда не знаю».
  Она только что предложила мне множество мотивов для убийства, хотя сама, похоже, не подозревала об этом.
  Я спросил: «Чет когда-нибудь видел, как Челси на самом деле заходила в дом Тревора?»
  «Слава богу, нет. Он сосредоточился на курении. Даже он любит иногда покурить сигару».
  «Когда Челси начала называть Тревора «папочкой»?»
  «То, что ты сейчас увидел, было в первый раз. Я был удивлен не меньше тебя».
  «Тревор, похоже, не удивился».
  «Тревор другой, доктор. У него другие реакции», — сказала она. Общее объяснение Челси распространилось и на ее отца.
  Я спросил: «Как он оказался по соседству?»
  «О, Боже», — сказала она. «Я чувствую, будто вся моя жизнь выставлена напоказ — какого черта, это была моя вина. Кажется, все так». Она промокнула уголки глаз скомканным полотенцем.
  «После того, как мы переехали сюда, я был в упадке сил. Скучный район, скучная работа, эта женитьба, я был в полном упадке сил. Не знаю, что на меня нашло, но примерно через год, как гром среди ясного неба, я позвонил Тревору.
  У меня все еще был его номер. Я все еще думал о нем. Он был рад услышать от меня. Сказал, что скучал по мне. Это задело меня, доктор. Я немного потерялся и выпалил ситуацию с Челси. Одна из тех вещей, которые ты делаешь, но на самом деле не понимаешь.
  «Конечно», — сказал я. «Как отреагировал Тревор?»
  «Не то, что я ожидал. Он сказал: «Правда? Это здорово». Я сказал: «Трев, ты меня слышал?» Он сказал: «Я отец, и мне никогда не приходилось менять подгузники. Звучит как выгодная сделка». Я был ошеломлен, он поблагодарил меня за то, что я дал ему знать, никому из нас больше нечего было сказать, поэтому я повесил трубку. Я сразу же решил, что только что совершил огромную ошибку, которая может обернуться против меня. Но этого не произошло. Я так и не получил от него никаких известий. Пару лет спустя соседний дом был выставлен на продажу».
  Еще один тычок полотенцем. «Это было на рынке долгое время, уродливая куча кирпичей, эти сумасшедшие кактусы. И вот однажды там был Продан
   знак, я вижу агента по недвижимости, и она говорит мне, кто мой новый сосед. Я думал, у меня случится инсульт.”
  Она использовала полотенце, чтобы вытереть чистый угол разделочной доски. «Я все ждала, когда увижу его. Боялась, но также…» Пожала плечами. «Однажды у входа стоял грузовик, но его не было видно. Шли недели. Я обычно бегала по две мили в час после ужина, как по часам, пока не повредила мениск. Однажды вечером дети были заняты чем-то, а Чет был на дороге, как обычно. Я бежала обратно, замедлилась, чтобы передохнуть, и увидела его стоящим перед дверью. Я чуть не споткнулась и не упала. Моей первой реакцией был гнев. Какого черта он натворил, это было так навязчиво. И почему он не потрудился подойти и поговорить об этом? Я спросила его, о чем, черт возьми, он думает. Он сказал, что мой звонок изменил его жизнь. Он устал от Сан-Франциско, и, услышав от меня, он помог ему взглянуть на вещи по-другому».
  «О Челси».
  «Вот что я понял, и я ясно дал ему понять, что ему нужно держать рот закрытым. Он поклялся, что будет. Я видел, что он был искренен. В Треворе нет двуличия, что видишь, то и получаешь».
  Я спросил: «Как он нашел дом?»
  «Он искал мой адрес в Интернете и использовал сайты недвижимости, чтобы найти доступную недвижимость поблизости. Когда он нашел одну прямо по соседству, он воспринял это как знак. Огромная доза кармы, как он это назвал. Увидев его, я расстроилась, но что я могла сделать? Я повторила, что ему запрещено что-либо говорить Челси или кому-либо еще, он испортит ее и мою жизнь, и я никогда его не прощу. Он снова поклялся, что не простит».
  Я спросил: «Как долго он болеет?»
  Ее глаза скользнули вправо, снова устремились на меня, снова поплыли. «Что ты имеешь в виду?»
  «Он двигается как больной».
  «Правда ли это, доктор?»
  Она отпила глоток кофе, пробормотала: «Холодный» и отодвинула кружку.
  «Ладно, нет смысла скрывать реальность. У него ситуация. Никто в его семье не доживает до шестидесяти, это проблема сердца, у них застойная недостаточность, они угасают.
  Тревору пятьдесят девять, и, если учесть все обстоятельства, у него все в порядке, но он слабеет.
  Поэтому он пытается жить легко. Деньги для него не проблема, у него их много.
   Мог бы жить в огромном поместье с видом на океан, но он выбрал это и обогатил жизнь Челси. Как я могу не почтить это?»
  «И теперь он может улучшить свою карму», — сказал я.
  «Простите?»
  «После смерти Чета он может свободно стать отцом Челси».
  Она уставилась на меня. «Ты говоришь то, что я думаю?»
  Я молчал.
  Она сказала: «Вы так неправы, доктор Делавэр. Тревор никогда бы ничего подобного не сделал, и я действительно не хочу продолжать этот разговор. На самом деле, я бы хотела, чтобы вы ушли прямо сейчас».
  «Нет проблем», — сказал я. «Но Тревор сделал себя подозреваемым, и это никуда не денется».
  «Смешно. Что именно он сделал?»
  «Лейтенант Стерджис пытался поговорить с ним с тех пор, как тело Харгиса Брауна было подброшено в ваш дом, но он упорно сопротивлялся».
  «Браун не имеет никакого отношения к Тревору. Если это и имеет отношение к кому-то, так это к Чету, это его пространство было нарушено».
  «Кого вы подозреваете?»
  «Я никого не подозреваю! Я просто говорю, что это может быть связано с бизнесом. Внешняя жизнь Чета. В которую я не посвящен, и Тревор тоже.
  За все эти годы, что я провела с Четом, я полный профан в том, что он делал, когда уходил из дома».
  Я сказал: «В случае убийства опрос жителей района является частью рутины.
  Все остальные в квартале сотрудничали. Тревор — нет».
  «Я же говорил, что он другой. И он болен, ему нужно беречь энергию».
  Я не ответил.
  Она сказала: «Чтобы понять Тревора, нужно его знать».
  «В этом-то и суть, Фелис. Чтобы узнать его, нам нужно провести с ним время. Он предотвратил это, и чем дольше он держится, тем хуже это выглядит.
  Особенно сейчас, когда Чет убит. Соседи видели, как Чет и Тревор ссорились».
  Она, казалось, искренне удивилась. «О чем?»
   «Мы пока не знаем, но отцовство Челси дает мотив. Может быть, Чет знал больше, чем вы думали».
  «Я в это не верю, даже если так, это не имеет значения, Тревор никогда никому не причинит вреда».
  Я сказал: «Возможно, причиной конфронтации стал шоколад».
  Ее глаза округлились.
  Я сказал: «Две коробки, на день рождения и на Рождество. В форме сердца».
  Она ахнула. Прижала руки к лицу, сжимая черты. Глаза ее зажмурились. Когда она заговорила, я едва мог ее расслышать.
  «Ты знаешь об этом. Боже мой».
  «Мы говорим о двух убийствах, Фелис. Копы не сидят сложа руки».
  «Ладно», — сказала она. «Да, это произошло, да, это... усложнило ситуацию».
  "Что случилось?"
  «Тревор был глуп, дать ей конфеты было абсолютным идиотизмом с его стороны. Я так и не узнал о первой коробке, Челси съела все и спрятала. Но вторую, вскоре после Брауна, она оставила прямо на своем столе. Вместе с рисунком, который он подписал. Маленький олененок, как Бэмби».
  «В подписи было его имя или «папа»?»
  «Его имя, часть про отца так и не прозвучало, уверяю вас, Чет понятия не имел. Он просто подумал, что Тревор был... слишком внимателен. Даже после того, как я объяснила, что показала ему рисунки Челси, и он подумал, что она талантлива. Просто пытался подбодрить ее конфетами».
  Я сказал: «Это не вся история».
  Она грустно покачала головой.
  «Чет был обжорой и большим любителем лакомств. Каждый из нас ел что-нибудь вкусненькое, а он просто подходил и брал без спроса.
  Он считал это забавным, дети это ненавидели, и мне это тоже не очень нравилось. Я снова и снова говорила ему, чтобы он уважал их границы, но он просто смеялся и говорил, что платит по счетам, что все принадлежит ему. То же самое произошло с шоколадом. Он прошел мимо комнаты Челси, заметил коробку, подошел, чтобы украсть, и увидел рисунок».
  Ее правый кулак ударил ее по левой ладони.
  «Все пошло наперекосяк. Чет сказал мне, что я доверчивый идиот, Тревор, вероятно, извращенец, нельзя дарить дорогие подарки ребенку без скрытых мотивов. Он начал допрашивать Челси. Она полностью от него отгородилась, не сказала ни слова. Это его взбесило, и он начал ее обзывать. Космический кадет, идиот, дебил. Это было ужасно, я никогда его таким не видел. Бретт вышел в коридор, я его прогнал. Чет продолжал, Челси просто сидела там и продолжала его игнорировать. Мне удалось вытащить Чета оттуда, он держал коробку в руках. Я дал ему свое… ограниченное объяснение. Он посмотрел мне в глаза, вынул каждую из шоколадок и раздавил их пальцами, прежде чем бросить обратно в коробку. Кроме последней. Он ухмыльнулся и сказал: «Шоколадная мята, моя любимая», и сунул ее в рот. Затем он выбросил коробку в мусорку. В ту ночь Челси плакала так, будто я никогда ее не слышал. Я чувствовал себя дерьмом, потому что не смог ее защитить. Потому что ничего плохого не произошло, но я не мог сказать Чету правду.
  Тем временем он угрожает вызвать полицию на Тревора. Или, что еще лучше, пойти к соседям и выбить дерьмо из Тревора. Я умолял его не делать этого. Обещал ему, что Челси разорвет отношения, я буду более бдительным».
  Еще одна виноватая глазная капля. «Той ночью я даже занимался сексом с Четом.
  Все, что угодно, чтобы успокоить его. Я думал, что мне это удалось, но вчера Тревор сказал мне, что Чет приходил несколько раз и стучал в его дверь. Он был напуган и не ответил. Так что вы можете понять, почему, когда копы — в общем, Чет бросил это. Это был Чет, короткая концентрация внимания, и не то чтобы его действительно волновала Челси, он просто хотел возмутиться».
  Пауза. «Что, по словам соседей, они видели?»
  «Чет разговаривает с Тревором, Тревор слушает».
  «И все? Слава богу, на этом все закончилось».
  «Не со стороны Тревора», — сказал я. «Челси продолжала его навещать».
  «То, что я вам говорил, доктор, только в те дни, когда Чета не было в городе, и то нечасто — знаете, я думаю, что ваше появление и вызвало враждебность Чета. Психолог, которого он мог использовать как оружие против меня. Вот почему он вас вызвал».
  "Я согласен."
  «Ты сделаешь это? Так ты бросишь все это? Скажешь копам, чтобы забыли о Треворе?»
   «К сожалению, я не могу».
  Ее правая рука сжалась в кулак. «Ты неразумен. Разве эта семья не достаточно натерпелась?»
  «Если Тревору нечего скрывать, он может легко все прояснить».
  «Пожалуйста», — сказала она. «Он — единственное позитивное, что есть в жизни Челси, и Челси заслуживает счастья».
  Я сказал: «Я это понимаю, и решение простое: когда полицейские позвонят в дверь, он должен подойти к двери, поприветствовать их и оказать содействие».
  «Все просто», — сказала она. «Я думала, что человек с вашей подготовкой сможет увидеть, что жизнь никогда не бывает простой».
  Я встал. Она осталась на месте.
  Я сделал четыре шага, когда она сказала: «Увидь себя».
  
  Я позвонил Майло на сотовый из Севильи. Он взял трубку после одного писка.
  «Как все прошло с Фелис? Дай мне что-нибудь для ордера?»
  Я говорил, он молчал, за исключением редких невнятных звуков и бессловесного рычания.
  Когда я закончил, он сказал: « Это просто невероятно. Суть в том, что я тот грек, Тантал, с висящим фруктом. Никаких возможных оснований для ордера на растление малолетних, а Битт — еще более сильный подозреваемый в убийстве».
  «Я сказал Фелис, что в его интересах сотрудничать. Она сопротивлялась, но, может быть, она успокоится и убедит его».
  «Надежда оживает, как в аду. Этот парень — папочка ребенка Челси, переезжает в соседний дом и живет там два года, а Фелис скрывает это от Чета?
  Ты ей веришь?
  «Да, но я не уверен, что Чет не догадался».
  «То, что было на улице, было не только шоколадом, а? Ты чувствуешь сильную химию между Фелис и Биттом?»
  «Не в ту минуту, когда я видел их вместе», — сказал я. «Ты думаешь, это просто еще одно домашнее убийство?»
  «Почему нет, Алекс? Может, она лжет, и они снова вспыхнули. Может, они трахаются с тех пор, как он въехал. Она дает ему ключ, войти не составит труда».
   Это не объясняло Braun. Или Camaro. Пока я раздумывал, стоит ли это ему указать, он сказал: «Или Челси дала ему ключ. Она хотела, чтобы ее настоящий отец...
  или ее лучший друг, кем бы Битт ни был для нее в тот момент — чтобы защитить ее от Фальшивого Папы, которому было на нее наплевать. И он украл ее конфеты.
  Мы знаем, что Битта не было дома в ту ночь, когда Чета подстрелили. Он мог последовать за Четом в мотель, совершить преступление, забрать Ровер и девушку, сделать с ней что-то в другом месте и поселиться в отеле. На следующее утро он возвращается и продолжает игнорировать меня. Знаешь, Алекс, с отцовством и конфронтацией я чувствую, что могу собрать ордер, собираюсь отправиться на охоту за судьями.
  «А как насчет Брауна и мистера Камаро?»
  «Я не Моисей на горе, только одно дело за раз…»
  Последнее слово было прервано звуком, похожим на отрыжку.
  Он сказал: «Жду звонка. Подождите, это может быть Джон Нгуен. Я позвонил, чтобы поговорить о том, что Битт — педофил, посмотрим, что он скажет по этому поводу » .
  Он отключился на несколько минут, но быстро вернулся.
  «Не Джон, Петра. Мои звезды и планеты, должно быть, странно выстроились, посмотрите на это».
  Моя очередь слушать.
  Я сказал: «Граждане, которые делают все возможное».
  «Очевидно, ты хочешь там быть».
  «Не пропустил бы это».
  —
  Имя женщины было Сарабет Сарсер. Ее уличные прозвища были: Сейди, Самманта, Самантали, Беттисам и, по непонятной причине, Бини Бэби.
  Она работала на улице пятнадцать из своих тридцати одного года, меняя личности, чтобы сбивать с толку правоохранительные органы, путешествуя по штату и в Неваду и обратно. Последние семь лет она сосредоточила свои усилия в Голливуде, энергия для дороги угасала из-за употребления полинаркомании.
  Больше никого не обманывала: она пыталась подкупить, не прибегая к уловкам, была арестована, заплатила штрафы и продолжила работать.
  Ее уже в сороковой раз забрал полицейский по имени Гарри Бакстин. Бакстин разозлил начальника, его сняли с приятной бумажной работы и перевели в программу по профилактике проституции, которую описала Петра. Вместо того чтобы следовать директиве раннего вмешательства, он пошел по обычному пути: ждал, пока девушки завершат транзакции с клиентами, а затем вмешивался и преследовал оба конца кривой спроса и предложения секс-торговли.
  «Веришь в это?» — сказала Сарабет Сарсер. «Ленивый жирный ублюдок полностью нарушил правила».
  Петра сказала: «Тебе повезло, что он ленивый. Теперь у тебя есть чем торговать».
  «Я собирался позвонить тебе в любом случае. Это правильно», — сказал Сарсер.
  «Мэм».
  У нее было хорошо сформированное, идеально овальное лицо, испорченное подтеками от метамфетамина под глазами и ужасными высыпаниями на коже, которые не могли скрыть слои макияжа. Черное коктейльное платье из полиэстера, серьги-череп, пластмассовые жемчужины и белые сапоги до колена составили ее вечерний ансамбль. Длинные светло-белые волосы, которые, вероятно, выглядели неплохо при ночном освещении, превратились в солому под ярким светом кофейни.
  Магазин был грязным местом под названием Happy Losers, переименованным в прошлом году его последними владельцами, потому что у Джоан и Билла не было этого кольца. Никакого изменения в декоре за десятилетия; это и завышенная цена на кофе объясняли хипстеров-бездельников, потягивающих треснувшие кружки арабики и изучающих свои телефоны. Кофе также объяснял остальных сегодняшних клиентов: торговцев, сводников, других уличных проституток и полицейских, которые играли с ними в легальный пинг-понг.
  Двое сотрудников полиции в угловой кабинке на седьмом коде узнали Сарсер, когда мы вошли, и помахали ей пальцем.
  Она сказала: «Привет, мальчики», — и покачала бедрами так, что ее плечи засияли.
  Полицейские рассмеялись, увидели Майло и вернулись к своим сэндвичам.
   Петра выбрала кабинку в противоположном углу. «Сядь здесь, Бин». Постукивание по синему винилу. Когда Сарсер подчинилась, она скользнула рядом с ней. Майло и я сели напротив.
  Сарсер сказал: «Я чувствую себя таким популярным».
  «Ты», — сказал Майло. «Спасибо, что помогаешь нам».
  «Конечно, сэр. Я немного голоден».
  —
  Двадцать минут спустя она отодвинула несколько кусочков чизбургера, которые ей удалось съесть. Ее глаза были пинбольными. Черное платье мешковалось и перекручивалось, когда ее торс постоянно двигался.
  Она посмотрела на бургер с тоской брошенной возлюбленной.
  Много досягаемости, но нет хватки. Все эти ночи амфетамина убивают аппетит и сон.
  «Дерьмо, — сказала она, — но мы рады, не так ли?»
  «Что за дерьмо?» — спросил Майло.
  «Парня убили, сэр».
  «Ты его знаешь?»
  «Нет, сэр, я его даже не видел». Сарсер рыгнул. «Упс».
  «Никогда не видел его до того, как его убили».
  «Никогда его не видел, сэр. Только слышал». Щелкает серьгой-черепом. «Выстрелы. А потом я увидел то, что увидел, и понял, что должен вам помочь, потому что у вас, ребята, есть работа, и я это полностью понимаю. Сэр».
  «Вы сделали первый анонимный звонок на наш стол», — сказала Петра. «Почему не 911?»
  «Знаете, мэм».
  «Знаете что?»
  «Конфиденциальность?» — спросил Сарсер.
  «Ага», — сказала Петра.
  «В чем разница, я же вам сказал, мэм».
  «Так ты и сделал, Бини. Как сказал лейтенант, мы все ценим твой шаг вперед».
   Сарсер улыбнулась и поиграла с кусочком вялого салата. Ее ногти были дюймовыми виниловыми, цвета артериальной крови.
  Никто не разговаривал, и это, похоже, ее расстроило. «Знаете, ребята, я накопила».
  «Что спасли?» — спросила Петра.
  «Что случилось. В моей голове это все еще там. Мне бабушка всегда говорила, что мысли надо копить, как деньги».
  «Да», — сказала Петра. «Где живет Грэм?»
  «Теперь она на кладбище, мэм».
  «Мне жаль это слышать».
  Бледные, прыщавые плечи Сарсера поднялись и опустились. «Все в порядке, она была старой».
  Майло спросил: «Она тебя воспитывает?»
  «Ну, нет, мама сделала. Потом мама попала в тюрьму, потом она умерла, и меня взяли на воспитание, но я навещала бабушку. У нее были все ее деньги, потому что она их копила».
  Ее лицо окаменело. Воспоминания.
   И во время ваших визитов вы решили позволить ей поделиться невольно.
  Майло сказал: «Ладно, давай повторим еще раз, Бин».
  «Я уже рассказал ей — рассказал вам все, мэм, верно?»
  «Правильно», — сказала Петра. «Лейтенант — босс, повтори еще раз».
  «Босс», — сказала Сарабет Сарсер. Она бросила на Майло рваную улыбку. «Можно мне пирог, сэр?»
  «Все еще голоден?» Он указал на едва тронутый бургер.
  «Пирог — это другое, сэр. Это как будто что-то другое».
  «Понял, Бин. Как только закончим, будет пирог. Повтори еще раз».
  «Я был там и слышал это, а потом увидел». Еще одна усмешка.
  Майло сказал: «Это не пирог, малыш, это крошки».
  Сарсер рассмеялся. «Ладно. Ладно. Ладно. Я был там...»
  «В комнате тринадцать Сахары».
  «Не знаю номер».
  «Было тринадцать», — сказала Петра.
   «Правда? Это чертовски несчастливое число», — сказал Сарсер. «Может быть, поэтому».
  «Почему что?»
  «Произошло что-то плохое».
  «В комнате четырнадцать».
  «Ну… похоже, что вся эта история была плохой сделкой».
  Майло спросил: «Ты хорошо знаешь Сахару?»
  Сарсеру потребовалось некоторое время, чтобы ответить. «Немного».
  «Нам совершенно плевать на твою работу, Бин».
  «Работа» заставила ее сесть прямее. Подтверждено. «Да, я там иногда».
  «Кто был вашим клиентом в ту ночь?»
  «Мы просто разговаривали, сэр».
  «Как угодно. Кто?»
  «Клянусь, я разговариваю, сэр».
  «Отлично, Бин. Расскажи нам о своем клиенте».
  «Разговаривает», — сказала она в третий раз. «Он был маленьким парнем, я его не понимала, потому что он был испанцем». Рваные зубы, метовая ухмылка. «Маленький чувак. Милый. Мы разговаривали и услышали это. Маленький чувак испугался и спрятался в ванной».
  Она хлопнула в ладоши. Слабое движение, производящее слабый, опухший звук; в ее руках не осталось много мышц.
  Майло сказал: «Ты слышал выстрелы. Малыш прячется в ванной, где ты?»
  «В передней комнате, готов описать мои трусики. Маленький Чувак выходит, одевается очень быстро». Хихикая. «Он как будто застрял ногами в штанах, и его штука машет. Он открывает дверь и книги, я закрываю ее и ложусь на пол».
  Она спрятала голову и закрыла ее обеими руками. Школьница во время одной из тех бессмысленных учений по десантированию времен Холодной войны.
  Я сказал: «Должно быть, было тяжело ждать».
   Ее руки опустились, и она посмотрела на меня. Лента страха извивалась по ее лицу, рябью покрывая участки пепельной кожи. «Я испугалась, сэр. Жду большего».
  «Еще выстрелы».
  «Зачастую их больше. Верно?»
  «Правильно», — сказал Майло. «А что случилось потом, Бин?»
  «Ничего не произошло, сэр», — сказала Сарсер. «Поэтому я посмотрела». Расправив воздух руками, она создала двухдюймовое пространство по центру своего лица.
  Я сказал: «Через жалюзи».
  «Что?»
  «Оконное покрытие».
  «О, — сказала она. — Я думала, ты говоришь, что я слепая. Раз не вижу большего».
  Я повторил это раздвигающее движение.
  «Да, сэр. Я немного это сделал и подглядел».
  «И увидел…»
  «Парень».
  Впервые об этом вспомнил.
  Майло посмотрел на меня, потом на Петру. Никто не произнес ни слова.
  Сарабет Сарсер сказала: «Вот и все. Можно мне пирог?»
  «Парень», — сказал Майло.
  «И девочка». Беззаботно, как будто одно неизбежно следовало за другим.
  «Из комнаты четырнадцать».
  "Ага."
  «Что они сделали, Сара?»
  «Забронировано».
  «Они сбежали вместе?»
  Пауза. «Он, должно быть, толкнул ее, она как бы... споткнулась немного? Но она не упала».
  «И что потом?»
  «Он посадил ее на заднее сиденье «Ровера» и зарегистрировал».
   Абсолютно новый материал.
  Петра спросила: «Она сопротивлялась?»
  «Э-э-э, нет. Но как я уже сказал, она как бы... упала, когда шла. Но не вниз. Так же, как она была... я не знаю».
  Я сказал: «Она споткнулась».
  "Ага!"
  Петра сказала: «Хорошо, это важная часть, Сара. Как выглядели эти два человека?»
  «Не знаю, мэм. Было темно, я испугался до чертиков».
  «Высокий? Низкий?»
  Качание головой. «Я не видел ничего, кроме фигур, и они быстро двигались».
  «Черный, белый, испанский?»
  Качает головой. «Если бы они были фиолетовыми, я бы не смог вам сказать, мэм, клянусь».
  Мне: «Наверное, я был немного слеп».
  Петра спросила: «Возраст?»
  «Не могу разглядеть ».
  Майло сказал: «Ни малейшего представления о возрасте или расе?»
  «Извините, сэр».
  «А как насчет одежды?»
  «Извините, сэр, я не занимался пиаром».
  «Пиар?»
  « Проект-Ранвейс -инг», — сказала она. «Как когда изучаешь творения?»
  Нахмурился. «Я посмотрел несколько серий, а потом у меня украли iPad».
  Петра сказала: «Бин, в своем первом звонке в участок ты ничего об этом не упомянул. И ты не сказал мне, когда я разговаривала с тобой несколько часов назад».
  «Я испугался».
  «Но теперь вы нам это рассказываете».
  «Я так и подумал».
  «Откладываю деньги на черный день», — сказал Майло.
  «Дождь не идет», — сказал Сарсер. «Не весь год, мне это нравится».
   "Как что?"
  «Когда нет дождя». Еще один смешок. «Меньше одежды, сэр».
  «Понимаю, о чем ты говоришь», — сказал Майло. «Значит, ты приберегал информацию до того момента, когда она тебе пригодится».
  «Вот что я делаю, сэр. Я слушаю Грэма».
  Петра сказала: «Давайте еще раз все обсудим».
  Сарсер надулся. «Правда?»
  "Действительно."
  Надувая щеки и разрывая салат на клочки, Сарсер пересказала свою историю. Ничего нового.
  «После того, как они уехали и не вернулись, я забронировал. Избавился от своих трусиков, сэр. Как я уже сказал, я был напуган до чертиков».
  Она рассмеялась. «Можно мне пирог с пеканом ?»
  —
  Мы оставили ее перед гигантским куском пирога с орехами пекан, глазированные орехи, кристаллизованные после оптимальной свежести, клин, увенчанный жидкой кучей ванильного мороженого. Улучшение, взрыв щедрости Майло.
   Как в моде, Бин?
   Я же говорил, сэр. Я не говорю по-испански.
   Пирог с мороженым?
   Это было бы здорово, сэр.
   Буквально.
   Хм?
  
  На тротуаре Петра сказала: «Извините, что вытащила вас на улицу.
  Она все время намекала, что у нее есть что-то большее, но, очевидно, она просто обманула меня, чтобы аннулировать свой талон на привлечение клиентов».
  В кофейне к Сарсер подошел мужчина. На десять лет старше ее, смуглый, ленивые веки, лицо ящерицы. На нем была черная кожаная куртка, яркая рубашка в цветочек, бриллиантовые серьги в обеих мочках ушей.
  Татуировки тянулись по его шее, перекликаясь с сонной артерией.
  «Посмотрите на эту зомби-мерзость», — сказала Петра. «Сколько, по-вашему, у него судимостей?»
  Майло почесал подбородок. «Двадцать, минимум».
  «Я говорю тридцать». Она уставилась на вошедшего, прищурившись и сжав челюсти.
  Надеясь, что он ее заметит. Но не заметил. Продолжал говорить в левое ухо Сарсера.
  Руки Сарсера лежали на столе.
  Петра сказала: «Жалко. В следующий раз, когда я услышу о ней, она может стать моим клиентом». Она отвернулась. «Ладно, ребята, давайте немного поспим. Хотелось бы, чтобы это что-то изменило».
  Майло сказал: «Не за что извиняться, малыш. Мы многому научились».
  «Что?» — сказала она.
  «Женщина с Четом не звонила, что делает ее вероятным сопутствующим ущербом, возможно, выброшенной вместе с Range Rover, так что давайте не будем отводить глаз
   из-за машины. И ничего из того, что мы только что услышали, не скрывает Битта от радара.
  Вся эта история с Биттом и Фелисом — бред. Старый бойфренд переезжает по соседству?
  Движение внутри кофейни привлекло наше внимание. Человек-Игуана обхватил одной рукой плечо Сарабет Сарсер. Улыбаясь вяло, с чувством собственного достоинства.
  Его рот оказался достаточно близко к ее левому уху, чтобы просунуть туда язык. Может, он так и сделал. Может, он просто заговорил. В любом случае, она извивалась.
  Другая его рука двигалась, свисая над ее сморщенной от метамфетамина грудью.
  Он начал есть ее пирог.
  Петра вошла и что-то ему сказала. Он ощетинился, но выскользнул из кабинки и покинул кофейню. Стараясь избегать Майло и меня.
  Петра вернулась с телефоном, прочитала сообщение и улыбнулась. «О, Эрик утверждает, что скучает по мне. Я прямиком домой, ребята».
  Она ушла, настороженная, грациозно спортивная. Внешне симпатичная женщина, слишком стильная для этой части Hollyweird. Одна рука покоилась около пистолета под ее курткой. Мы наблюдали, как ее стройная фигура растворяется в темноте, а затем направились к нашим машинам.
  —
  В «Севилье» Майло сказал: «Больше никаких глупостей, завтра, перед тем как Фелис отвезет детей в школу, я позвоню ей, чтобы узнать, сможет ли она убедить Битта поговорить со мной. Она не хочет сотрудничать, я сообщу ей, что полиция будет стучать в его чертову дверь изо дня в день, пресса узнает, весь Вестсайд узнает, что у нее были тайные отношения с кем-то, кто рисует непристойные, жестокие карикатуры».
  «Это повлияет на детей».
  «Есть что-нибудь получше?»
  «Позвольте мне позвонить и спросить ее».
  «Это сработает, потому что…»
  «Сегодня утром я начал кое-что делать, возможно, я смогу это развить».
  «Построение взаимопонимания посредством психологической чуткости», — сказал он.
  «На это можно надеяться».
  «А не стихийное вторжение вестготов-монголов-гуннов, известных как я».
  Я рассмеялся. «Да, Аттила».
  Он провел рукой по лицу. «Хорошо. У тебя есть одна попытка. И еще, спасибо.
  Из глубины моего бесчувственного сердца».
  
  На следующее утро Робин поднялась, как обычно, рано утром, в шесть, и через полчаса была готова приступить к работе. Обычно она опережает меня. Сегодня утром я пила с ней кофе, выгуливала собаку, принимала душ и одевалась, была готова позвонить Фелис Корвин в семь пятнадцать.
  Прежде чем я добрался до своего офисного телефона, он зазвонил. «Доктор Делавэр, у меня г-жа...»
  Корвин на связи».
  Я сказал: «Как удобно».
  «Простите, доктор?»
  «Пожалуйста, поставьте ее на место».
  «Доброе утро, Феличе».
  «Я знаю, что еще рано, но я хотел тебя застать. Я много думал над тем, что ты сказал, подошел к Тревору и поговорил с ним, и он поговорит с тобой».
  «Главное — поговорить с полицией».
  «Я имел в виду «вы» во множественном числе. Я бы предпочел, чтобы было просто вы, но я реалист.
  А вы могли бы там быть? Чтобы следить?
  «Я не слежу, Фелис».
  «Что бы ты ни делал, — сказала она.
  «Иногда я ничего не делаю».
  «Ну, просто сам факт вашего присутствия. Вместо… не знаю, обычной полицейской штуки. Что-то… военное».
  Я подбирал слова. «Если мне разрешат там быть, я буду. Но это дело о двойном убийстве, и это будет обычным полицейским делом».
  Пауза. «Я пытаюсь донести, что вопросы деликатные. Они требуют особого подхода».
  Честная обеспокоенность? Попытка манипулировать?
  Я сказал: «Конечно. Я передам это лейтенанту Стерджису».
  «Думаю, это все, на что я могу надеяться», — сказала она. «Сегодня в пять вечера подойдет?»
  «Я дам ему знать, и кто-нибудь с вами свяжется».
  «Кто-то», — сказала она. «По правилам».
  «Боюсь, что да».
  «Я думаю, я понимаю это, доктор. Люди мертвы».
  —
  Люди. Отстраненный способ поговорить об убитом супруге, даже если вы планировали развестись.
  Я позвонил Майло.
  Он сказал: «Пять сегодня? Да, я могу это сделать, если Шон, Мо и еще несколько человек могут».
  «Сила в численности», — сказал я.
  «Парень — псих, и известно, что он размахивает огнестрельным оружием. Она может говорить, что хочет».
  «Она хочет, чтобы я был там».
  «Для чего, для группы встреч? Если как только мы внутри, все пройдет гладко, да, вы можете наблюдать. Похоже, она пытается вмешаться в его дела.
  Или вмешаться, чтобы контролировать ситуацию».
  «Мне пришла в голову такая мысль».
  «Хорошо. Я позвоню тебе, если все прояснится. Очевидно, ты не будешь доктором.
  Разрушитель дверей».
  «Что-нибудь еще происходит?»
  «Нет, если не считать двух ложных наблюдений Range Rover Чета и того, что шерифы Сан-Берду не спешили к А-образной раме. Мне звонили
   Дэйв Брассинг. Он проезжал вчера вечером, никакого Камаро или чего-то еще.
  «Давайте послушаем это от имени граждан».
  «Отношения любви-ненависти», — сказал он. «Мило, когда это любовь».
  —
  Подъезд к дому Тревора Битта начался в четыре тридцать. Машина Майло без опознавательных знаков шла впереди двух черных внедорожников на полпути по Эвада-лейн, три машины припарковались в ряд.
  Прихожу раньше, потому что «это мое расписание, а не их».
  Для непосвященных это может показаться мелочным. В Planet Cop все, что вы можете контролировать, повышает ваши шансы остаться в живых.
  Солнечный день, негде спрятаться, но никакой очевидной реакции на колонну со стороны соседних домов. BMW Барта Табачника
  не было на его подъездной дорожке, то же самое было и с Mercedes Эдны Сан Фелипе. Фактор назойливости ослаб.
  Майло достал из багажника машины два черных тактических жилета, пристегнул один, отдал другой мне и убедился, что я закрепил его как следует. Мягкая броня, но я чувствовал себя как черепаха с панцирем. Уязвимая черепаха, нет возможности убрать голову и конечности.
  Такую же экипировку носили Шон Бинчи, Мо Рид и два крепких сержанта, которых Майло завербовал в качестве дополнительной помощи. Тайрелл Линкольн и Марлин Морони работали с ним над захватом в прошлом году. Кто-то погиб, но не по их вине. Оба были ветеранами, внимательными и невозмутимыми.
  Оба любили сверхурочную работу по одной и той же причине: алименты.
  Мы стояли сзади заднего внедорожника, и Майло начал инструктаж. Указывая на Tudor Битта, черный грузовик, припаркованный спереди. Соседнюю подъездную дорожку, где Lexus Фелиса принял на себя пыль.
  Рид спросил: «Она на своем месте или на его?»
  Майло сказал: «Она должна была остаться в своей, судя по нашему разговору с ней сегодня утром. План такой: я звоню ей, она отвозит нас в Битт, якобы для того, чтобы уладить ситуацию. Но я не доверяю ни одному из них. Он папа ее дочери, много лет жил по соседству, а муж об этом не знал».
  «До недавнего времени, может быть», — сказал Бинчи. «А потом муж умирает».
   "Точно."
  Морони сказал: «Годы, это чертовски манипулятивно».
  Линкольн сказал: «Леди может хранить секреты так долго, что никогда не получит государственную работу».
  Кругом смешки. Нотки напряжения.
  Майло сказал: «Как я уже говорил вам всем, Битт известен тем, что стреляет из длинноствольного оружия, и он, возможно, 5150».
  Ссылаясь на государственное регулирование, которое допускает недобровольное заключение. Это также радиокод полиции Лос-Анджелеса для психически больного подозреваемого. «Если только доктор Делавэр не видит иного».
  Я сказал: «Стоит предполагать худшее».
  «Чувак с оружием», — сказал Морони, пожимая могучими плечами.
  Рид сказал: «Длинный ствол, и лицо Брауна было полно пуль».
  Майло сказал: «Как только мы убедимся, что Битт под контролем, приоритетной задачей станет зачистка его дома от оружия. У меня есть ограниченный ордер на обыск на предмет огнестрельного и холодного оружия, включая электропилы, поскольку руки Брауна были отрублены».
  Рид сказал: «Поэтому мы проверяем все гаражи и рабочие помещения».
  Морони сказал: «5150, руки могли бы быть в банке с соленьями».
  «Если банка на виду, мы ее тоже берем».
  Больше смеха, мужского, становящегося все более резким.
  Тайрелл Линкольн посмотрел на меня. «С учетом безумия, ты сегодня самый УМНЫЙ парень, Док?»
  Это не комплимент, а муниципальная анаграмма: Группа реагирования на системную оценку психических расстройств.
  Майло сказал: «Да, сегодня у нас настоящий смарт вместо обычного SMART».
  Он рассказал им о неделях сопротивления Битта, подробно изложил подробности оружейной выставки карикатуриста с Майо Бернаром.
  Больше никакого легкомыслия.
  Марлин Морони сказал: «Он не подходит к двери, мы вламываемся силой?»
  Майло сказал: «Я бы хотел, чтобы мы могли это сделать, но ордер не является запретным».
  "Почему нет?"
  «В дело вмешался окружной прокурор».
  Линкольн сказал: «Осторожные засранцы».
  «Он сопротивляется, — сказал Рид, — и мы все идем домой».
  "К сожалению."
  Морони сказал: «Это чушь. DA должно быть 5150».
  «Мне пришла в голову эта мысль, Марлин. Проблема в том, что на этом уровне соседи параноидально боятся, что что-то пойдет совсем плохо».
  Рид сказал: «Подозреваемый в убийстве с пистолетом? Ты думаешь?»
  Майло сказал: «Мы имеем дело с реальностью, ребята. Вот почему я согласился работать с Фелис Корвин, хотя она и дергает мою антенну. Она стучится в дверь».
  Мороний сказал: «Открывайте, милашки. Плю-ли-из».
  Линкольн сказал: «Предположим, мы проникнем внутрь, обезвредим психа, а затем начнем поиск».
  Морони сказал: «Конечно, тайно, Тай. Этот район, не хочется портить внутреннее убранство». Он взглянул на Тюдора. «Мультипликация может это купить?»
  Майло сказал: «Есть семейные деньги».
  «Чокнутый и богатый? Просто добавь воды, и ты получишь суп с правами. Я предполагаю, что Битт получит наручники».
  «Как можно скорее», — сказал Майло.
  «Если мы войдем в чертову дыру».
  «Думай позитивно, Марлин. Одну уступку я все-таки получил: если есть серьезные основания подозревать что-то скверное, мы можем использовать таран. Он у меня в машине».
  Линкольн сказал: «У нас тоже есть свои. Что такое отвратительность?»
  «Подозреваемый демонстрирует явно угрожающее поведение или захватывает заложников».
  Мороний сказал: «Или взорвется ядерная бомба».
  Линкольн сказал: «Нет, это бомба, нам нужно ее обезвредить с помощью ACL-Yooo».
  Майло сказал: «Если, не дай Бог, ничего не случится, нам придется входить с парадного входа, потому что доступ к задней части дома заблокирован
   серьезные ворота.”
  Линкольн спросил: «А как насчет соседа сзади?»
  «Высокая стена».
  Морони снова увидел дом Битта. «Хорошо, если я взгляну на ворота?»
  Майло подумал: «Сделай это быстро».
  Морони пробежал квартал, втиснулся в пространство, где курила Челси Корвин. Крупный, плотный мужчина лет сорока, но он сохранил некоторую скорость студенческого футбола. Он вернулся через несколько секунд. «Кто-то меня подтолкнул, я закончил».
  Линкольн поднял руку. «Ты не носишь бутсы для гольфа, поэтому я вызываю добровольца.
  Может быть, я смогу сделать это, просто швырнув тебя».
  «Большой разговор, Стифф Кни», — сказал Морони. «Если внутри есть поворотный болт, я, возможно, позволю тебе заковылять внутрь».
  Из дома в греческом стиле, расположенного двумя домами дальше, вышла светловолосая женщина в небесно-голубой одежде для йоги, скрестив руки на груди и держа в одной руке мобильный телефон.
  Когда она подняла его, Майло сказал: «Шон, скажи ей, чтобы она пошла в дом и никому не звонила.
  Скажите ей, что мир во всем мире зависит от нее».
  Выбор Бинчи обусловлен его самым мягким подходом.
  Бинчи подбежал и одарил женщину своей улыбкой Born Again. Его жилет и пистолет заставили женщину напрячься. Он ссутулился и изо всех сил старался не выглядеть копом. Та же расслабленная поза, которую я видел на старых фотографиях его ска-панк-группы: бас-гитара Fender низко прижата к паху, когда он обеспечивает низ.
  К концу короткой беседы женщина уже улыбалась, кивала и возвращалась в дом.
  Бинчи вернулся. «Милая леди, никаких проблем».
  Морони сказал: "Горячая маленькая задница. Ты взял ее номер? Не хочешь, я возьму".
  Бинчи покраснела.
  Рид сказал: «Если говорить о плохом исходе, как насчет видов из окон Битта?»
  Майло сказал: «К сожалению, Моисей, полностью избежать контроля невозможно. Как только мы отъедем на расстояние, давайте сместимся на север, будем держаться как можно ближе к строениям, чтобы угол обзора был ограничен. Когда мы доберемся до дома Битта,
   «Держись поближе к фронту. Тогда ему придется наклонить любое оружие через подоконник и стрелять прямо вниз. И как только мы окажемся в этой нише над дверью, он не сможет добраться до нас, если только не выстрелит через дверь из АК».
  Тишина.
  «Я знаю, что это не оптимальная ситуация, но это то, что у нас есть».
  Мороний сказал: «Мы делаем это днем, а не ночью, потому что…»
  «Слишком много переменных после наступления темноты. По крайней мере, так мы можем видеть, что происходит».
  «Хм... ладно».
  «Еще вопросы? Тогда я ей звоню».
  —
  Ни мобильный, ни стационарный телефон Фелис Корвин не отвечают.
  Рид сказал: «Вот вам и сотрудничество. Мне не нравится это ощущение».
  Майло сказал: «План Б. Мы все равно пойдем. Если только не будет других предложений».
  Головой качает. Никто не шутит.
  «Еще одно», — сказал он, возясь с ремнями на жилете. «Постарайся не упасть в кактус».
  Прикоснувшись к своему оружию, он пошел — генерал, ведущий небольшой батальон из четырех вооруженных людей в неизвестность.
  Один безоружный мужчина стоит в стороне, чувствуя себя чужим.
  Когда мы проходили мимо дома йога-блондинки, занавеска колыхнулась. В остальном тихо и спокойно. Морони и Линкольн расположились в противоположных углах дома Битта, пока Майло, Рид и Бинчи толпились в крытой нише с оружием в руках.
  Я ждал около крыльца Cape Cod Revival. Почтовый мусор скапливался возле двери, никакого сознания безопасности.
  Майло постучал в дверь Битта. Она тут же открылась. Это отбросило его назад, и он отступил. Затем, держа в руке Glock, он вошел.
  За ними последовали молодые D. Какое-то время ничего не происходило, затем вышел Бинчи и показал большой палец вверх.
  Линкольн и Морони вышли вперед с флангов. Бинчи сказал: «Ты тоже, Док».
  —
  На ТВ и в кино, когда кризис угасает, полицейские-хот-доги выражают сожаление, потому что жаждут действий Рэмбо. Плечи Марлина Морони и Тайрелла Линкольна опустились, когда они вложили оружие в ножны. Лица у обоих были скользкими от пота, и когда я присоединился к ним, пульс на их толстых, крепких шеях все еще бился.
  Когда я последовал за ними, Мороний сказал: «Аминь, Иисус».
  
  Тревор Битт сидел на стеганом диване в гостиной, руки его были скованы наручниками спереди.
  Майло стоял над ним, Рид — позади. Бинчи был слева, рядом с Фелис Корвин. Справа стояли Морони и Линкольн.
  Битт казался спокойным. Лицо Фелис было напряжено от гнева, руки напряжены, ладони сжаты в кулаки.
  Комната находилась сразу за пустым вестибюлем — темное пространство со сводчатым потолком, пересеченным балками из псевдостаринного дерева.
  Майло бросил взгляд на ветеранов-полицейских, и они направились к лестнице в задней части помещения.
  Фелис сказала: «Куда они идут? Челси там».
  Битт сказал: «В студии».
  Майло спросил: «Где это?»
  «Прямо здесь наверху».
  Майло сказал: «Ребята, ей семнадцать. Будьте вежливы».
  Морони сказал: «Штурмовики всегда милы».
  Он и Линкольн поднялись по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Через несколько секунд сверху раздался голос Морони: «Привет, меня зовут Марлин, никто тебя не тронет, нам нужно спуститься вниз, чтобы ты могла побыть со своей мамой... ты хорошая девочка».
  Челси, одетая в заляпанный краской халат художника, появилась на площадке. В одной руке она держала блокнот для рисования, в другой — черный карандаш художника, который использовала Робин. Морони и Линкольн закрепили ее спуск. Когда она достигла дна, она посмотрела на Битта. Увидела наручники, споткнулась и издала рвотный звук.
  «Все в порядке, дорогая», — сказала ее мать. «Скоро все это прояснится». Она посмотрела на Майло, ожидая подтверждения.
  Он сказал: «Все сотрудничают, таков план».
  Челси закричала: «Папа!» и бросилась на Майло с карандашом.
  Ему удалось уклониться от нее, правый глаз едва избежал заостренного кончика. Инерция толкнула девушку вперед. Она приземлилась на пол, на спину, блокнот и карандаш в нескольких футах от нее.
  Фелис Корвин сказала: «Посмотрите, что вы натворили».
  Майло коснулся внешнего края глазницы. Морони встал над Челси и протянул руку. Ее голова мотнулась из стороны в сторону, и она выкрикнула маниакальное «Нет!» Морони приблизился к ней, но не стал ее толкать.
  Все остальные копы смотрели на Майло.
  Он сказал: «Фелиса, вам с Челси нужно пойти к тебе домой».
  Фелис повернулась к Тревору.
  « Сейчас, мисс Корвин. Или вашей дочери будет предъявлено обвинение в покушении на нападение».
  Фелис сказала: «Зачем ты пришел пораньше? Все это можно было предотвратить».
  Майло сказал: «Ты мог бы ответить на звонок».
  «У меня был виброзвонок, я не слышал».
  Челси издала жалкий птичий звук. Птенец, которому угрожала сова.
  Битт спросил: «Тебе больно, Тамара?»
  Девочка шмыгнула носом и потянулась за карандашом.
  Марлин Морони оттолкнул ее, схватил ее за одно запястье, схватил другое и крепко держал. Она боролась мгновение, затем обмякла.
  «Надеть на нее наручники?» — спросил он.
  Фелис Корвин сказала: «Она же ребенок, не будь глупцом!»
   Майло, все еще массируя край глазницы, сказал: «Глупо, когда кто-то получает травму. Мы собираемся связать ее, пока не убедимся, что она успокоилась. Любой, кто не будет сотрудничать, будет сдержан. Офицер Линкольн, отведите их в соседнюю комнату и оставайтесь с ними».
  Фелис сказала: «Тревор...»
  Битт сказал: «Я в порядке».
  Челси сказала: «Папа».
  Битт сказал: «Тамара, пожалуйста, послушай этих ребят».
  Магическое заклинание: Девочка расплылась в улыбке, которую можно увидеть у спящих младенцев. Никакого сопротивления, когда Линкольн связал ее.
  Фелис сказала: «Это позор». Мне: «В вашем случае это врачебная халатность».
  Мо Рид встал перед ней. «Было бы стыдно, если бы твоя дочь ослепила лейтенанта».
  Фелис вздрогнула. «Это не... он в порядке, да? Очевидно».
  Рид бросил на нее убийственный взгляд. То же самое и от Морони. Даже Бинчи выглядел суровым.
  Челси сказала: «Пойдем домой, мамочка».
  Линкольн вытолкнул их за дверь.
  Я повернулся к Битту. «Почему ты называешь ее Тамарой?»
  «Тамара де Лемпицка была великой художницей».
  «Укрепляя ее уверенность в себе».
  Предложение, казалось, озадачило Битта. «Я хочу ее подбодрить».
  Майло спросил: «Что вы двое делали до того, как мы сюда пришли?»
  «Живопись», — сказал Битт. «Мы только что перешли на акрил».
  Он посмотрел на свои связанные руки. Некоторые ногти были почти покрыты пигментом. Остальная часть его тела была бледной. Он был одет так же, как и в последний раз, когда я его видел: зеленый кашемировый свитер с круглым вырезом, коричневое поло, те же навязчиво выглаженные брюки цвета хаки, коричневые туфли на платформе с белой подошвой.
  Я спросил: «Как «Челси» к этому относится?»
  Пауза. «Она расстраивается».
  Он сел ниже, как будто его предал резиновый позвоночник. Мебель вокруг нас была темной, тяжелой, набитой. Обноски, унаследованные от девицы
  тетя. Картины на стене были совсем другого вкуса. Абстракции, скудно развешанные на белых оштукатуренных стенах, притворяющиеся ручной затиркой английского поместья.
  Хорошая вещь. Я встал и проверил подписи. Джуди Чикаго, Билли Эл Бенгстон, Ларри Белл, Эд Руша. Члены художественного мозгового треста, которые работали в Лос-Анджелесе в шестидесятые и семидесятые. Раньше, когда они были доступны по цене, я не мог себе позволить.
  Тревор Битт повернулся и наблюдал, как я осматриваю. Когда я вернулся, его взгляд снова упал на руки.
  Я спросил: «До того, как вы сюда переехали, вы жили в Лос-Анджелесе?»
  "Никогда."
  «Тебе просто нравятся артисты из Лос-Анджелеса».
  Битт улыбнулся. «У меня в спальне комната французских фовистов, в запасной комнате — пейзажисты долины Гудзона. Искусство — это простой способ увидеть мир».
  Рука Майло покинула глазницу. Он помахал листком бумаги перед Биттом. «Это ордер на обыск на предмет огнестрельного и холодного оружия на вашей территории. Хотите его прочитать?»
  "Нет, спасибо."
  «Если вы с самого начала расскажете нам, что у вас есть, мы сможем сделать это быстрее».
  «У меня не так уж много», — сказал Битт.
  Майло топнул ногой.
  Битт сказал: «К обрезным относятся столовые приборы и мастихины — это инструменты, используемые для нанесения краски на холст».
  «Если это может кому-то навредить, это включено».
  «У меня есть алюминиевые столовые приборы, один мясницкий нож, который все еще острый, потому что я редко им пользуюсь, и три мастихина».
  "Расположение."
  «Кухня, кухня, студия».
  «Огнестрельное оружие», — сказал Майло.
  «Оружие в единственном числе», — сказал Битт. «Винтовка Holland and Holland, которую я унаследовал от отца. Он стрелял из нее тетеревов. Или перепелов, какую-то беззащитную маленькую птичку. Я никогда не ходил туда, мне это было неинтересно».
   «Но он оставил тебе оружие».
  «Может быть, он решил, что я передумаю».
  «А ты?»
  «Он никогда не был заряжен».
  «Ты в этом уверен?»
  «Думаю, я бы запомнил, лейтенант».
  «Вы никогда не размахивали им перед кем-либо?»
  Битт откинулся на спинку стула и уставился на свои руки.
  Майло повторил вопрос.
  «Это я уже видел, лейтенант. И не раз».
  «При каких обстоятельствах?»
  Битт сказал: «Быть идиотом. Давным-давно».
  «Что значит долго?»
  «Десятилетия. Я был контркультурным притворщиком и иногда использовал его для драматического эффекта. Реквизит. Он никогда не был заряжен».
  «Зачем это делать?»
  Битт поднял руки, чтобы образовать кавычки, вызвав звон и треск. «Я не был „хорошим парнем“. Мое искусство тоже не было хорошим. Я думал, что я умный и в курсе, но теперь все это кажется устаревшим».
  Я спросил: «Изменилось ли ваше искусство?»
  «В той мере, в какой я это делаю», — сказал Битт.
  «Что ты сейчас рисуешь?»
  «Сейчас я берусь за орхидеи и птиц в стиле Мартина Джонсона Хида. Он был странствующим художником, который продавал свои работы от двери к двери. Я восхищаюсь этим духом предприимчивости».
  Майло сказал: «Раньше тебе нравилось пугать людей своей винтовкой».
  «Когда я был под кайфом, пьян или просто вел себя как придурок».
  «Мы не найдем в вашем доме никаких боеприпасов».
  "Никто."
  «А как насчет гаража?»
   «В гараже ничего нет», — сказал Битт. «Буквально».
  Майло подал знак Риду, и тот направился в заднюю часть дома.
  «Где винтовка, мистер Битт?»
  «В ящике из орехового дерева в глубине шкафа в моей спальне».
  «Хотите что-нибудь еще рассказать нам, прежде чем мы начнем поиск?»
  «В том же шкафу есть самурайский меч. Туристический хлам. Я получил его в качестве оплаты за иллюстрацию в... наверное, в 67-м, 68-м? Концертный плакат, какая-то группа. Когда я попытался его продать, то узнал, что он бесполезен».
  Майло сделал знак Морони и Бинчи. Они пошли.
  Тревор Битт заявил: «Я не имею никакого отношения к человеку, убитому в «Фелисе».
  Браун был убит в другом месте. Притворялся, что не знал, или вводил в заблуждение?
  Майло сказал: «Мы имеем дело с двумя мертвецами».
  Битт кивнул. «Чет».
  «Что ты об этом думаешь?»
  «Людей убивают? Это ужасно».
  «Может, и не для тебя», — сказал Майло.
  Битт моргнул. «Я не понимаю, лейтенант».
  «После ухода Чета Корвина ты можешь быть свободна и быть с Фелис».
  Никаких эмоций на сероватом лице.
  «Мистер Битт?»
  «Полагаю, я могу понять, почему ты так думаешь».
  «Это неправда?»
  «Не было бы… Фелис и я не связаны романтическими отношениями. Не с тех пор, как у нас были отношения в Сан-Франциско».
  Я сказал: «Тот, который привел к зачатию Челси».
  Впервые поведение Битта изменилось. Он моргнул полдюжины раз, бровь образовала V-образную складку, а губы сжались вовнутрь. «Да. Но к тому времени, как я узнал, между нами уже все было кончено».
  «Когда это было?»
  «Когда Феличе позвонила мне пять лет назад».
   «И вы решили переехать в соседний дом».
  «Это потребовало некоторых размышлений», — сказал Битт. «Я переехал на следующий год».
  Майло сказал: «Жить рядом со своей бывшей девушкой, матерью ребёнка и твоей тайной дочерью».
  Плечи Битта поднялись и опустились. «Это произошло в то время, когда я был готов к переменам. Я рассматривал Венецию. Италию, а не Калифорнию. У моей тети есть ветхая вилла на Гранд-канале».
  «Звонок Фелис изменил твое мнение».
  «После некоторых раздумий».
  Я сказал: «Готов к отцовству».
  «Я не ставил себе такой высокой цели, — сказал Битт. — Я надеялся на какие-то отношения».
  «Челси называет тебя «папочкой».
  «Последние два дня».
  «До этого?»
  «Она звала меня Тревором. Я старался быть ее другом. Вдохновлять ее творчество».
  «Но вы надеялись на большее».
  Битт моргнул. Шаги сверху заставили вибрировать потолок.
  Я спросил: «Как быстро развивались отношения?»
  «Совсем не быстро», — сказал Битт. «Сначала я ничего не сделал. Потом я спросил Фелис, могу ли я что-нибудь сделать. Она сказала, что категорически нет. Она была недовольна моим присутствием, изо всех сил старалась меня игнорировать, и я держался особняком. В прошлом году она пришла, сказала, что передумала, и я могу заняться искусством с Челси, если Челси согласится, и я поклялся быть сдержанным».
  «Просто так».
  «Вот именно так, доктор».
  «Импульсивно», — сказал я. «Как будто позвонил, чтобы рассказать тебе о Челси».
  «Она может быть такой. Это отчасти то, почему она привлекла меня еще в Сан-Франциско. Мне трудно быть спонтанным».
  «Из-за своей сдержанности Челси никогда не знала человека, которого считала своим отцом».
  «Он и все остальные, включая Челси», — сказал Битт.
   «Есть ли у вас идеи, что заставило Фелис передумать?»
  Пальцы Битта двигались, словно печатая на невидимой клавиатуре. «Она сказала мне, что сказала тебе. Ее брак катился под откос».
  "Почему?"
  «Вам придется спросить Феличе».
  «Она так и не объяснила».
  «Именно это», — сказал Битт. «Я не люблю говорить о таких вещах».
  «Эмоции».
  «Отрицательные».
  "Такой как?"
  Битт вздохнул. «Неверность».
  «Феличе узнала, что Чет был ей неверен».
  «Она обнаружила какие-то счета по кредитным картам. Я сказал ей, что не хочу знать, и на этом все закончилось».
  Майло сказал: «Немного поболтаем».
  "Вот и все."
  «Просто поговорить?»
  Битт выглядел удивленным. «Если ты спрашиваешь о сексе, то я больше им не занимаюсь». Он похлопал себя по груди. Наручники звякнули.
  «Обет целомудрия?»
  «Проблемы с сердцем. Во многих отношениях».
  "Значение?"
  «Я никогда не был эмоциональным человеком, меня называли эмоционально безэмоциональным.
  С годами я еще больше выровнялся».
  Майло сказал: «Ты упрямый человек. Я пытался поговорить с тобой неделями. Почему ты меня игнорируешь?»
  «Мне нечего было тебе сказать».
  «Вот и ответ».
  «Ладно», — сказал Битт. «Я склонен к одной эмоции». Мне: «Кто-то в вашей профессии назвал это свободно плавающей тревогой. Лечение будет включать лекарства, поэтому я пас».
  Майло сказал: «Ты не принимаешь наркотики».
   «Больше нет, лейтенант. Результат — подспудный страх. Я живу с ним, и он толкает меня внутрь».
  «Живу отшельником».
  «В Сан-Франциско я выходил и занимался светскими делами по работе. Мне это никогда не нравилось».
  Еще один взгляд на меня: «Это не агорафобия, а какая-то фобия. У меня нет панических атак, и когда мне нужно выйти из дома, я могу это сделать. Мне это просто не нравится, поэтому я ограничиваю свои прогулки».
  Я спросил: «К чему?»
  «Ходить по магазинам, когда не могу что-то получить с доставкой. Короткие прогулки, чтобы избежать тромбов, как сказал мой врач. Визиты к врачу. Вот где я был в ночь, когда умер Чет».
  Пассивный выбор слова.
  Я спросил: «Ночной визит к врачу?»
  «Посещение больницы», — сказал Битт. «В больнице Св. Иоанна, для обследований. Они надели на меня пояс, который отслеживал мое сердцебиение. Это нужно было сделать ночью, чтобы они могли наблюдать за моим сном и убедиться, что моя система не выйдет из строя, когда я не осознаю этого».
  «У вас были симптомы».
  «Я просыпался с одышкой. Я позвонил своему кардиологу, он назначил мне тест».
  Майло достал блокнот. «Имя?»
  «Доктор Джеральд Вайнблатт», — сказал Битт. «Иногда я вижу его партнера, доктора Прита Ачарью. Ни одного из них там не было, процедуру проводил техник. Афроамериканский джентльмен, я не знаю его имени».
  Я спросил: «Когда вы узнали об убийстве Чета Корвина?»
  «Фелиса пришла на следующий день и рассказала мне, что произошло».
  «Каково было ее поведение?»
  "Ее поведение? Она была расстроена. Израсходовала полкоробки Kleenex".
  Шон Бинчи спустился вниз, держа в руках в перчатках деревянный ящик с бронзовой отделкой и дешевую на вид серую картонную коробку, скрепленную большой резинкой. Поставив оба на пол, он расстегнул защелки на ящике и осторожно поднял крышку.
   Винтовка лежала в обтянутом зеленом бархате. Тот же прекрасно обработанный орех, что и футляр, с потускневшим, вручную гравированным металлическим тиснением.
  «Ручная гравировка, Лут, выглядит как тридцатые или сороковые».
  Битт сказал: «Вероятно, тридцатые или даже двадцатые. Отец получил его еще мальчиком».
  Майло сказал: «Мистер Битт говорит, что он никогда из него не стрелял».
  Бинчи поднял оружие, понюхал конец ствола. Чихнул.
  Кашлянул и чихнул еще три раза. «Там полно пыли и всего такого, Лут».
  Битту: «Это ценная винтовка, сэр. Вы не верите в необходимость заботиться о ней?»
  Битт покачал головой.
  Бинчи развязал резинку. Никакого бархатного внутреннего слоя для этого сосуда, просто больше картона. Внутри было тупое на вид лезвие, изъеденное и проржавевшее вдоль режущей кромки, ручка была обмотана белой бечевкой, которая неравномерно потемнела.
  Бинчи сказал: «Похоже на горшечный металл». Он всмотрелся в коррозию.
  «Крови не вижу, но…»
  Битт сказал: «Ничего нет».
  Майло сказал: «Проверьте это — отнесите в лабораторию, сейчас же».
  Бинчи ушел с обоими видами оружия.
  Тревор Битт сказал: «Когда закончите испытывать меч, выбросьте его.
  Я забыл, что он у меня есть, и держал его только для того, чтобы напомнить себе, что не стоит быть таким доверчивым».
  Майло сказал: «Ты вообще доверчивый парень».
  «Когда я принимал галлюциногены, я был таким. За исключением случаев, когда я переусердствовал и стал параноиком».
  «Паранойя и размахивание винтовкой», — сказал Майло.
  «Мне нечем гордиться, лейтенант».
  «Больше никакой запрещенной химии для тебя. Даже для твоей свободно плавающей тревоги?»
  «Для этого я использую одиночество».
  «Оказание сопротивления полиции имело терапевтический эффект».
  «Я и не ожидал, что вы поймете. Мне жаль, что я доставил вам неудобства».
   Майло коснулся места, которое пропустил карандаш Челси. Его глаза сузились, а челюсть стала как у носорога.
  Чувственная память, приводящая к гневу.
  Битт сказал: «Я знал, что не смогу тебе помочь».
  Майло спросил: «Где вы были в ту ночь, когда тело бросили в доме Корвинов?»
  «Выбросил?» — сказал Битт. «Что ты имеешь в виду?»
  «Это не сложное слово, мистер Битт».
  «Кто-то его туда поместил?»
  «Вы этого не знали».
  «Я знала, что сказала мне Фелиция».
  «Что было?»
  «Они вернулись домой и обнаружили мертвого человека в логове Чета. Я предположил, что его там убили».
  «Что еще она тебе сказала?»
  «Вот и все. Как я уже сказал, мы мало разговариваем».
  «Никаких отношений».
  «Только если это касается «Челси», — сказал Битт. «Феличе позволяет мне проводить время с «Челси», пока она видит, что это полезно для «Челси».
  Я сказал: «Вы на испытательном сроке».
  Он посмотрел на меня. Пустое лицо, застывшие глаза. «Думаю, можно так сказать, доктор».
  Майло спросил: «Почему вы с Фелис расстались?»
  «Она инициировала. Думаю, я был неприятен, ей это надоело».
  «Об этом вы тоже не говорили».
  Качает головой. «Она перестала отвечать на мои звонки. Я не звонил очень долго».
  Я спросил: «Как ты отреагировал, когда она рассказала тебе о Челси?»
  «Сюрприз», — сказал Битт. «И, признаюсь, некоторое беспокойство. Я долго переживал. Что это значило? В конце концов, я начал задаваться вопросом, может ли развиться что-то позитивное».
  «Тебя беспокоило, что Фелис будет выдвигать какие-то требования?»
   Битт сказал: «Она заверила меня, что ее не интересуют деньги. Затем она сказала, что была неправа, втягивая меня в это, и что мне следует забыть об этом».
  «Ты этого не сделал».
  Губы Битта шевелились. То, что началось как хмурый взгляд, закончилось улыбкой. «Как вы видели, я не всегда готов к сотрудничеству».
  Вернулся Мо Рид. «В гараже ничего нет, лейтенант». Взгляд на Битта.
  «Как он и сказал, буквально. Ни машины, ни инструментов, только пыль. Под кухонной раковиной ящик с инструментами, пара крестовых ключей, один гаечный ключ, измерительная лента. Что касается лезвий, у него есть столовые приборы на двоих, выглядят довольно хлипкими, и один нож Henckels без видимой крови, но я его упакую».
  «Крови не будет, я вегетарианец», — сказал Битт.
  Майло сказал: «Сделай это. Я сказал Шону ехать в лабораторию. Если он будет достаточно близко, пусть вернется и добавит нож».
  «Крови нет», — повторил Битт. «Я обещаю».
  
  Через несколько мгновений после ухода Рида Марлин Морони с грохотом спустился по лестнице. «Могу ли я говорить в его присутствии?»
  «Иди», — сказал Майло.
  «Сделал вторую прочистку, вжик». Битту: «Эта картина на мольберте, это ты сделал?»
  «Работа продолжается».
  «Ты очень хорош».
  «Я стараюсь».
  Майло сказал: «Марлин, иди к соседу и посмотри, как дела у Тайрелла».
  Я сказал: «Просто подумал кое о чем — сын, Бретт, тоже может быть там».
  Мороний сказал: «Проверьте это» и вышел.
  Тревор Битт сказал: «Я думаю, что мальчику приходится нелегко».
  Майло спросил: «Почему это?»
  «Чет был его отцом».
  «Как Бретт относился к вам?»
  «Если мы проходили мимо на улице, он иногда корчил мне рожу. Я думал, Чет рассказал ему обо мне что-то. Или, может быть, он просто такой ребенок».
  Я сказал: «Вас видели в конфликте с Четом Корвином».
  «Я был?» — сказал Битт.
  «В квартале выше, вскоре после того, как сбросили тело».
  Битт прищурился. «А, это. Кто-нибудь видел?»
  "Что случилось?"
  «Это было ничто».
  Майло сказал: «Все равно расскажи нам».
  «Я купил Челси шоколадные конфеты. Во второй раз, первый раз был на ее день рождения, Рождество. Я сказал ей спрятать коробку по понятным причинам. В первый раз она была осторожна, но во второй раз забыла и оставила ее на столе. Чет запугал ее, и она сказала ему, что я купила ее. Я гуляла, и он пошел за мной».
  "Потому что…"
  «У него сложилось неверное впечатление».
  "Значение?"
  «Мне нужно это продиктовать?»
  Майло сказал: «Ты делаешь».
  «Он намекнул, что происходит что-то неподобающее. Я заверила его, что это не так, я просто помогаю Челси с ее искусством, шоколад был наградой за ее старания. Он сказал мне, что это звучит как чушь, у нее нет таланта. Я заверила его, что это не так. Он угрожал мне. Если что-то когда-нибудь случится, я пожалею. В тот момент я ничего не сказала. Я думала, он собирается меня ударить, мое сердце колотилось — билось слишком быстро. К счастью, он ушел, и я попыталась отойти от этого. Мы больше не разговаривали, и Фелис сказала мне, что мое общение с Челси будет ограничиваться тем, когда Чета не будет в городе больше, чем на день или два. Она сказала, что Челси плакала».
  Майло спросил: «Почему ты выбрал шоколад в качестве подарка?»
  «Потому что мне это нравится», — сказал Битт. «Этот бренд особенно высокого качества, я купил его в бутике в Западном Голливуде. Это одна из вещей, которая заставила меня выйти из дома. Она доела все части первой коробки. Вот почему я купил ей вторую коробку».
  Я спросил: «Как часто ваш контакт с Челси происходил поздно ночью?»
  Битт вздохнул. «Это. Мы думали, что она поняла, но она начала улизнуть, даже когда Чет был дома. Иногда она пинала бок моего
   дома, иногда она просто стояла рядом».
  Я спросил: «Как ты отреагировал, когда она пнула?»
  «Я старался ничего не делать, доктор. Иногда я слышал, как она тихо плачет, и если этого было недостаточно, я беспокоился, что Чет найдет ее, и все пойдет к черту. К счастью, этого не произошло, но я старался избегать любых встреч с ней лицом к лицу, когда Чет был в городе. Вплоть до того, что не уходил утром, пока Фелис не отвезла детей в школу».
  «Ты никогда ее не впускал?»
  «Я так и делал», — сказал Битт. «Несколько раз. Она хотела заняться искусством, но я сказал, что у нас нет времени. Поэтому мы сидели и пили чай, а потом она возвращалась домой».
  Майло сказал: «Я сейчас позвоню этому кардиологу. Если вы мне солгали, сэр, сейчас самое время признаться».
  «Я не видел. Поговорите с техником. Двадцатилетний, афроамериканец, резкие черты лица, особенно скулы. Он был бы прекрасным объектом для портрета».
  Майло достал телефон и перезвонил Морони.
  «Все в порядке?»
  «Девочка все еще застегнута, но молчит, мама убирается на кухне, мальчик наверху, когда я посмотрела на него, он показал мне средний палец».
  «Дети», — сказал Майло.
  «Мой так сделал, вы знаете, что произошло бы».
  Битт не следил за разговором. Закрыв глаза, он положил шею на верхний валик дивана. Через несколько мгновений его нижняя челюсть опустилась, и он храпел с открытым ртом.
  Морони и Мило переглянулись, потом я. Допрос 101: Виновные, скорее всего, дремали.
  Майло вытащил телефон и пошел в другую комнату. Он вернулся с таким видом, будто выпил пунш с слюной. Подойдя к Битту, он сильно топнул ногой. Битт проснулся. Его глаза попытались сфокусироваться.
  «Ваш счастливый день, мистер Битт, благодаря кардиологу Антонио Дженкинсу».
  Он расстегнул наручники Битта. Битт спросил: «Мы закончили?»
   «Не совсем», — сказал Майло. «Ты прикрыт за ночь убийства Чета Корвина, но это не значит, что ты не был в этом замешан».
  "Я не понимаю."
  «Вы состоятельный человек, мистер Битт».
  Битт прищурился. «Ты хочешь сказать, что я заплатил кому-то, чтобы тот убил Чета?»
  «А ты?»
  «Конечно, нет. Зачем мне это делать?»
  «Он напугал тебя, он был жесток с Челси, ты хотела помочь Фелис освободиться от него».
  «Я так не поступаю», — сказал Битт.
  «Что тебе нравится?»
  «Отступайте», — сказал Тревор Битт. Его пальцы затрепетали на коленях. «В глубине души я трус».
  Я сказал: «Собаки иногда кусаются из-за страха».
  «Я никогда в жизни не причинял никому и ничему физического вреда. Вот почему я отказался охотиться с отцом. Вот почему меня избивали в подготовительной школе».
  Майло сказал: «Вегетарианец». Оставив свою любимую остроту о плотоядном животном невысказанной: Гитлер тоже был таким. «Давайте поговорим о теле, оставленном по соседству. Где вы были той ночью?»
  "Здесь."
  «Что делать?»
  "Рисунок."
  «Новый мультфильм?»
  «Я больше не рисую карикатуры», — сказал Битт. «Набросок для картины. Пара попугаев — продолжение берилловых колибри, над которыми я работаю. То, что увидел на мольберте тот другой офицер».
  «Мне бы самому хотелось это увидеть».
  Битт выглядел озадаченным. «Это подтвердит мое местонахождение?»
  «Нет, но я увлекаюсь искусством».
  —
   Битт неуверенно поднялся, держась за перила, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы перевести дух. Когда мы достигли площадки, его грудь вздымалась. Если это не было театром, он был не в состоянии переносить тело и тащить его через дом.
  Майло спросил: «Вы в порядке, сэр?»
  «Я в порядке». Битт облокотился на перила. «В ночь первого убийства я увидел кое-что. Я думал, что это неважно. Возможно, так оно и есть. Мимо окна моей студии проехал грузовик».
  Он указал на открытую дверь. Мольберт был обращен к фасаду дома, пропитанного дружелюбным южным светом.
  Майло спросил: «Во сколько?»
  «До гвалта — может быть, за час до этого? Не могу сказать точно. Звук двигателя — вот что привлекло мое внимание. Я красил, выглянул наружу и увидел его. Сначала я подумал, что меня ограбили».
  Майло спросил: «Что украли?»
  «Мой грузовик, лейтенант. Он был похож на мой».
  «Додж Рам».
  «Я не говорю, что это была та же марка, просто общее сходство.
  Примерно такого же размера и темного цвета, возможно, черного, как у меня. Я спустился вниз, увидел, что мой грузовик все еще там, и забыл о нем».
  Майло посмотрел на меня. Мы оба вспомнили свидетеля Бинчи, который заметил пикап, выезжающий из района.
  Он сказал: «Убийство по соседству, но вы решили, что это неважно».
  «Поможет ли еще одно извинение?» — спросил Битт, голос его звучал подавленно.
  «В какое время это произошло?»
  «Не носите часы», — сказал Битт. «Не обращайте внимания на время. Все, что я могу вам сказать, это задолго до возвращения Корвинов. Я слышал, как грохочет их двигатель, как грохочет внедорожник, на котором он ездит. Я видел, как они вышли, зашли в дом и вернулись к работе. Через некоторое время свет в моей студии изменился, окно стало полосатым. Эти полосы на крышах ваших полицейских машин чрезвычайно насыщены цветом. Потом те другие огни на столбах. Люди разговаривают».
  «Тебе не хватило любопытства выйти и проверить?»
   «Когда я увидел, как Челси вышла из дома, как и остальные, я предположил, что это кража со взломом. На следующий день Фелис рассказала мне, что произошло».
  Майло спросил: «Есть ли у Челси приятель, который водит темный грузовик такого же размера, как твой?»
  Голова Битта повернулась к нему. «Ты не можешь быть серьезным».
  «Мы учитываем все».
  «Челси нежная».
  Майло коснулся уголка глаза. Битт поморщился.
  «Я ничего не знаю о друзьях Челси. Она никогда не говорила, что у нее есть друзья. Но она не имела к этому никакого отношения».
  «Вы знаете это, потому что…»
  «Я знаю свою дочь».
  «Вы готовы предоставить свои финансовые отчеты для проверки?»
  Смена темы бросила Битта. Классический детективный трюк. Когда он перестал моргать, он сказал: «Какая инспекция?»
  «Необычное снятие наличных».
  «За что, в самом деле, лейтенант?» — спросил Битт. «Как будто я знаю, как нанять какого-то убийцу?»
  «Просмотр ваших записей мог бы прояснить этот вопрос».
  «Пожалуйста, лейтенант, но здесь нет никаких записей, всем занимается попечитель».
  "Кто это?"
  «Управляющая фирма в Пало-Альто. Swarzsteen Associates, они работали с нами на протяжении поколений. Исполнительный директор моего счета — Дон Сварцстин».
  Майло сказал: «Произнесите это по буквам, пожалуйста».
  Битт медленно прочитал.
  «И как это работает?»
  «Полагаю, мне понадобится освобождение. Дайте мне форму, и я ее подпишу».
  Майло сказал: «Я имел в виду, как вы оплачиваете свои счета?»
   «Шварцстин платит им — счета по кредитным картам, коммунальные услуги, налоги. На всякую всячину они присылают мне ежемесячное пособие».
  "Сколько?"
  «Две тысячи в месяц».
  «Бюджет ограничен», — сказал Майло.
  «Для меня этого достаточно», — сказал Битт. «В конце года я отправляю часть обратно, а Дон реинвестирует. Это я могу вам показать».
  Мы последовали за Биттом, когда он открыл дверь в спальню, обставленную китайской свадебной кроватью, викторианским комодом, тремя картинами на трех стенах и ничем больше. Он порылся в ящике и протянул Майло компьютерную распечатку.
  Годовой отчет под фирменным бланком инвестиционной компании, большая часть деятельности совместно управляется офисом Chase Private Client в Пало-Альто. Текущий баланс на «счете внешних расходов», $12,356.13, ежемесячные депозиты $2,000.00 третьего числа каждого месяца, чуть больше половины на обратный рейс.
  Битт сказал: «Мои потребности просты. Я использую его для еды и художественных принадлежностей».
  Я сказал: «Кстати об искусстве», и направился в студию.
  —
  Не один мольберт, а пара, второй стоял напротив безоконной части западной стены, невидимой из дверного проема. Тот, что выходил на улицу, подпирал картину с двумя светящимися, прекрасно прорисованными птицами с изумрудной грудью, парящими в воздухе. На другом был холст того же размера, заполненный грязными пятнами.
  Битт вытащил из папки блокнот и показал нам карандашный набросок двух попугаев ара. «То, над чем я работал в ту ночь».
  Я спросил: «Почему ты больше не рисуешь мультфильмы?»
  Битт сказал: «Я пришел, чтобы увидеть, что это такое. Подлое, цепляющееся за уродство и преувеличивающее. С меня хватит». Он указал на картину Челси.
  «Интересно, не правда ли? Наведение порядка в хаосе. Для меня эта более бледная часть здесь представляет собой зарождающуюся ясность».
  Это прозвучало как чушь, выражаясь языком искусства. Я видел пятна.
   Любовь не знает границ.
  Битт воспринял наше молчание как спор.
  «Это концептуально», — настаивал он. «Она — единственное, что я когда-либо действительно задумал».
  
  Мы оставили Битта в его студии и собрались на тротуаре. День уступал вечеру, деревья зебровыми полосами раскрашивали тротуары, горчичное сияние освещало крыши.
  Майло сказал: «Пожалуйста, скажи мне, что ты не согласен».
  "О чем?"
  «Битт чист».
  Я спросил: «Кардиолог подтвердил его алиби?»
  «Пристегнутый и подключенный на восемь часов, не покидал лабораторию сна».
  Дверь дома Битта открылась, и художник высунул голову. «Я только что говорил по телефону с Доном Шварцстином. Никаких форм не требуется, позвоните ему, когда вам будет удобно».
  Майло сказал: «Мой новый приятель. Черт возьми».
  «Твой уровень обаяния тебя удивляет?»
  Еще одна дверь открылась через несколько домов. Еще одна голова, выглядывающая на мгновение и исчезающая. Пригородный кротобойный промысел.
  Короткий телефонный разговор с Дональдом Шварцстином III заставил Майло покачать головой, когда он убрал свой телефон в карман. «У парня такое поведение, как у людей, живущих за счет богатых».
  Я сказал: «Думает, что он больше, чем просто нянька».
   «Вы, должно быть, психолог. Да, он заносчивый засранец. Он также подтверждает заявление Битта о том, что других денег нет».
  Мы вошли в дом Корвина. Марлин Морони стоял на часах на верхней площадке. Он спустился вниз, выглядя скучающим.
  «Девушка в своей спальне рисует сумасшедшие рисунки. Я подумал, что это нормально, у нее есть идеи по поводу ее чертового карандаша, я справлюсь».
  Я спросил: «В смысле, ударить?»
  «Надеюсь, вы не хотите, чтобы я попал в больницу, док. Бейте по маленьким квадратикам снова и снова. Но что я знаю об искусстве? У нее также есть наушники. Подключенные к — представьте себе — CD-плееру, Country Joe and the Fish, мой старший брат увлекался всей этой цветочной ерундой».
  Я сказал: «Сан-Франциско, эпоха ее отца».
  Мороний спросил: «Ты его оправдал?»
  «Отвратительное алиби», — сказал Майло. «А как насчет мальчика и миссис С?»
  «Он в своей комнате, играет в видеоигры, она за кухонным столом, притворяется, что ничего не произошло. Я посмотрел на ее экран, что-то про учебную программу».
  «Она работает в школьном округе».
  «Ну, у нее есть аура злой учительницы. Что-нибудь еще нужно?»
  Майло сказал: "Нет, можешь идти. Спасибо, Марлин".
  «Спасибо за сверхурочную работу», — сказал Морони. Он взглянул на водолазные часы с резиновым ремешком. «Смена официально не окончена, но я предполагаю, что мы не собираемся работать дробно».
  Майло сказал: «Я положу его полностью, наслаждайся жизнью».
  Морони повел плечами и надел зеркальные очки. «Этот день можно назвать удачным. Мне изначально нечего было делать, и я ухожу здоровым».
  —
  Фелис Корвин сидела за кухонным столом и печатала. Она увидела нас, но продолжила работать.
  Майло сказал: «Давайте поговорим о «Челси».
   Пальцы Фелис легли на клавиши. Ее глаза были обращены к экрану. «Разве мало стресса было для одного дня?»
  «Не так много, как могло бы быть, мэм, в смысле, мне не нужна белая трость».
  «Это было прискорбно».
  «Мне повезло, мэм».
  «Конечно. Мне жаль. Челси сожалеет».
  «Она может искупить свою вину, сотрудничая».
  «Ей нечего предложить, лейтенант».
  «Я не узнаю этого, пока не поговорю с ней».
  «Я ее мать, поверьте мне».
  Майло ничего не сказал.
  Фелис закрыла свой ноутбук. «Она несовершеннолетняя».
  «Через несколько дней она станет совершеннолетней».
  «Правила есть правила». Это прозвучало так, как будто она привыкла говорить.
  «У меня нет проблем с правилами», — сказал Майло. «В уголовном кодексе есть положение о попытке нападения на сотрудника полиции».
  «О, пожалуйста! Она даже не прикоснулась к тебе».
  «Не из-за отсутствия попыток, мисс Корвин. Ее могут арестовать прямо сейчас за серьезное преступление. Я предполагаю, что вы предпочтете, чтобы я поговорил с ней».
  «Это вымогательство».
  «Нет, мэм. Вымогательство — это преступление, а я не преступник. Я излагаю непредвиденные обстоятельства».
  Она не ответила.
  Он сказал: «Будь по-твоему». Запустив руку под пиджак, он достал манжеты.
  Фелис вскочила на ноги. «Пожалуйста!»
  Майло посмотрел ей в глаза. Она сжала кулак, но быстро разжала его.
  "Ты тратишь время, но ладно, пойдем поговорим с ней. Увидишь, ей нечего сказать".
  «Извините, нет».
  Она прищурилась. «Нет, что?»
   «Я поговорю с ней, а ты останешься здесь».
  «Вам нельзя, она несовершеннолетняя».
  «Мне разрешено, если ты так говоришь». Кончик его пальца начал медленно подниматься к глазу.
  «Прекрати, я понял».
  Майло улыбнулся. «Интересный выбор слов».
  Фелис Корвин стиснула зубы. «Ты мстительна».
  «Я расследую два убийства».
  «О чем Челси ничего не знает».
  «Надеюсь, ты прав».
  Она скрестила руки на груди. «Не понимаю, почему я не могу быть с ней».
  «Я хочу поговорить с ней, когда она не находится под чьим-либо влиянием».
  «Это полный идиотизм».
  «Вы имеете право на свое мнение, мэм. Если вы предпочитаете, Челси могут задержать, осудить и посадить в камеру предварительного заключения. Вы наймете дорогого адвоката, который выйдет за нее под залог и заблокирует доступ к ней. Но процесс будет продолжаться, а это означает предъявление обвинения и либо сделку, либо суд».
  «Это... Оруэлл — как вы можете с этим мириться, доктор Делавэр?
  Так называемый специалист в области здравоохранения».
  Я сказал: «Никто не собирается причинять вред Челси. Мы понимаем, что ее воспитание было непростым испытанием».
  «О, вы даже не представляете».
  «Теперь, когда она знает, кто ее отец, перед ней встанут новые проблемы.
  Чем быстрее ее удастся исключить из расследования, тем лучше».
  Ее грудь поднималась и опускалась. «Вы гарантируете ей эмоциональное благополучие?»
  «Никто ничего не может гарантировать. Я могу вас заверить, что к ней будут относиться с чуткостью».
  «Тогда почему я не могу там быть?»
  «Потому что важно, чтобы к Челси относились как к личности».
  «О, конечно, это для ее же блага » .
  «Может быть», — сказал я. «Когда в последний раз ее воспринимали всерьез?»
   Ее щеки покраснели. «Ты не имеешь права так говорить, она всегда...
  ладно, делай любую бесполезную вещь, которую считаешь нужной. Но я считаю тебя ответственной. Тебя обоих. Я также пойду с тобой к лестнице и останусь там. Если я услышу что-то хоть немного неподобающее, я вмешаюсь».
  Майло сказал: «Меня это устраивает».
  Он поманил ее к двери взмахом руки. Она села там. Пренебрежительно помахала рукой. «О, забудь, я останусь здесь, ответственность на тебе».
  Когда мы пересекали столовую, Майло прошептал: «Ты не одобряешь мои методы?»
  Я сказал: «Она действительно пыталась ослепить тебя».
  Он ухмыльнулся. «Друг в беде».
  
  Когда мы дошли до лестницы, он сказал: «Как насчет того, чтобы взять это?»
  «На чем вы хотите, чтобы я сосредоточился?»
  «Друзья, светская жизнь, Camaro, ее личная жизнь — черт, все, что она захочет сказать. Не то чтобы я на что-то надеялся».
  «Я — суд последней инстанции, да?»
  «Вот почему вы получаете большие деньги».
  —
  Челси Корвин сгорбилась за своим столом, наушники взъерошили ее волосы. Она заполнила четверть листа аккуратными рядами овалов размером с изюм. Кончик языка торчал между ее губ.
  Майло отступил назад. Я встал перед девушкой, убедившись, что меня видно.
  Она перехватила карандаш, держа его в согнутом кулачке, как ребенок. Я стоял там. Ее линия оборвалась, и она переключилась обратно на взрослую хватку и продолжила работать. Как мама...
  Не сводя глаз с графитового наконечника, я снял наушники.
  Никакой реакции. «Привет, Челси. Я хотел бы поговорить с тобой».
  Она переместила руку, приступила к новому ряду овалов. Грязные пальцы с короткими ногтями сжали карандаш.
   «Челси...»
  "О чем?"
  «Прежде всего, я хочу сообщить вам, что с Тревором все в порядке».
   "Папа."
  «С папой все в порядке».
  Кончик карандаша завис над столом.
  Я пододвинула стул к ней. «Узнать, что он твой отец, — это большая перемена».
  «Угу-угу».
  «Это не большая перемена?»
  «Нет», — закончила она ряд.
  «Челси, можешь ли ты что-нибудь рассказать о мужчине, оставленном в твоем доме?»
  «Мертвый парень», — сказала она. «Угу».
  «А что случилось с… как мне называть Чета?»
  Тишина. Новый ряд.
  «Может, нам называть его Четом, мистер Корвин…»
  Ухмылка растянула ее губы. «Раньше-был-папой».
  «Это бывший папа».
  Она вздрогнула. Пробормотала себе под нос.
  Я сказал: «Простите?»
  Она полуобернулась. Горячие черные глаза; дырки от сигарет на бумаге. «Он никогда меня не любил».
  "Никогда?"
  «Ему нравился Бретт».
  «Есть идеи, кто его убил?»
  «Кто-то его разозлил».
  «Как кто?»
  Она снова посмотрела на меня. «Кто-то его разозлил. Наверное, поэтому мертвый парень оказался в его комнате».
  «Вы думаете, что Бывший-Папаша был целью?»
   «Он их разозлил».
  «Они», — сказал я.
  «Кто угодно». Пожимает плечами. «Что угодно».
  «Не знаете, кто это может быть?»
  «Он не мой отец », — сказала она.
  «Я знаю. Так кто же мог на него нацелиться?»
  «Он не мой отец ». Нытье. «Откуда я знаю?»
  Раздражение, потом безразличие. Но никакого напряжения, никаких подсказок. Я выждал еще два ряда.
  «Челси, ты знаешь кого-нибудь, кто водит Camaro?»
  «Нет».
  «Черный Камаро?»
  «Нет».
  «Никто из твоих друзей не водит черный Camaro».
  «У меня нет друзей». Сугубо факт, никаких видимых сожалений.
  Телефон Майло запищал, пришло сообщение. Она оглянулась на него и сказала: «Извини. За то, что было раньше».
  «Никаких проблем, малыш», — он прочитал сообщение и нахмурился.
  Я сказал: «Никто из твоих знакомых не водит Camaro».
  «Нет».
  «Папа водит пикап».
  «Э-э-э, Range Rover».
  «Я имел в виду Тревора».
  Она побагровела. Рука ее дрогнула. «Да».
  Я спросил: «Знаешь ли ты кого-нибудь, кто водит грузовик, как у папы?»
  «Он», — он отводит большой палец влево.
  "Ему?"
  «Он», — сказала она.
  «Кто это, Челси?»
  Еще один удар слева.
  «Я не понимаю, Челси».
   «Он. В том доме».
  Я сказал: «Мистер Вейланд водит такой грузовик? Я видел его в Таурусе».
  «У него есть автомобиль и грузовик».
  «Мистер и миссис Вейланд».
  "Ага."
  «Какого он цвета?»
  "Серый."
  «Тьма или свет?»
  «Темно». Закончив еще один ряд, она разгладила бумагу руками. Осудила себя и нахмурилась.
  «Ты хочешь мне что-нибудь еще сказать, Челси?»
  Два глубоких вдоха, прежде чем положить карандаш. Она неуклюже повернулась на стуле и повернулась к Майло. «Извините. Правда».
  Он сказал: «Забудь об этом, малыш, ничего страшного».
  Она одними губами прошептала: «Малышка». Улыбнулась. Посерьезнела. «Извините. Правда-правда ».
  «Это действительно не проблема, Челси. Просто будь осторожна в будущем».
  «Вы не посадите меня в тюрьму?»
  «Никаких шансов».
  «Мама сказала…» Девочка вздрогнула.
  «Мама говорила, что я посажу тебя в тюрьму?»
  «Если я не приду в себя в ближайшее время, у меня будут неприятности». Слезы навернулись на глаза.
  «Я этого не делаю ».
  "Что делать?"
  «Причинять боль людям».
  Как отец…
  Руки ее дрожали. Открыв ящик стола, она достала листок и протянула ему. Ряды бриллиантов.
  "Для тебя."
  «Оригинальное искусство? Спасибо, малыш. Хотя мне вообще-то не положено принимать подарки на работе».
  «Эээ... Мама могла бы отправить его тебе по почте?»
   Майло сказал: «Нет необходимости, Челси, все будет хорошо».
  Она опустила голову, положила ладони на щеки. Румянец немного сошел, оставив на коже пятнышко малинового мороженого.
  Я сказал: «Мы сейчас уходим. Если вы что-то захотите нам рассказать, лейтенант Стерджис даст вам свою визитку».
  Три мгновенных, отрывистых кивка. Механические движения, как будто невидимый кукловод манипулирует ее головой.
  Майло протянул ей карточку. Она ее изучила. «Прямоугольник. Я буду рисовать прямоугольники».
  
  Мило выглядел облегченным, выйдя наружу. Солнце скрылось, горчичные крыши стали более дымчато-коричневыми. Откуда-то доносился говор на заднем дворе. Кто-то жарил мясо на гриле.
  Я спросил: «Кто тебе написал?»
  «Шон взял на себя смелость перепроверить социальные сети Челси. И снова ничего».
  Я сказал: «С тайным парнем у нее были бы причины избегать социальных сетей. Но когда я упомянул Camaro, она и глазом не моргнула, и это не болтливая девушка».
  Он сунул руку в карман и развернул страницу с бриллиантами. «Зачем она это делает?»
  «Понятия не имею».
  «Угадай».
  «Может быть, стремится к порядку? Или это все, что она может сделать».
  Он еще раз взглянул, прежде чем снова сложить бумагу и сунуть ее обратно в карман. «В галереях я видел и похуже».
  Я сказал: «Вложите это в свой инвестиционный портфель, однажды она может стать знаменитой».
  «Грузовик», — сказал он. «Один из Вейландов, вот еще одна зацепка».
   «Должно быть, Донна. Когда мы были с Полом, Таурус стоял на подъездной дорожке».
  «Логично, они из Сплитсвилля. Она собрала вещи в кровати и ушла».
  «Он сказал нам, что она навещает свою мать, я вижу, что он не хочет вникать в свои супружеские проблемы. Но в тот момент у меня возникло четкое ощущение, что она отсутствовала какое-то время, а не несколько часов».
  Он потер лицо. «Куда ты клонишь?»
  «Возможно, нигде», — сказал я. «Но, возможно, не помешает присмотреться к соседям с другой стороны».
  «Что, Донна не забрала грузовик, а Пол? Потом он его где-то спрятал, поменял на Таурус и вернулся вовремя, чтобы сыграть роль доброго соседа? Зачем?»
  «Как я уже сказал, скорее всего, ничего. С другой стороны, пикап отлично подойдет для перевозки тела, а обратный путь — для того, чтобы выбросить дробовик и окровавленный брезент. Если бы вы знали, что копы будут у вас дома, вам бы хотелось быть осторожнее».
  Он потер лицо. «Вейланд — маньяк-убийца? Ты меня психанул, амиго».
  «Мы сосредоточились на Битте, потому что все указывали нам на него. Включая Вейланда».
  «Это потому, что все знают, что Битт странный».
  «Конечно. Но отойдите от этого, и те же факторы, которые делают Битта подозреваемым, могут быть применены к Вейланду. Он мог знать, что Корвины не устанавливали свою сигнализацию, он был бы знаком с планировкой дома Корвинов. На самом деле, ему было бы легче, чем Битту, перевезти тело к Корвинам, потому что его собственность примыкает к их садовым воротам».
  Мы оба повернули к псевдо-гасиенде. Пустая подъездная дорога, выключенный свет.
  Майло спросил: «Пол — кроткий кровожадный изверг?»
  «Как я уже сказал, вероятно...»
  «Ничего, да, да. Какой мотив у Вейланда и как в этом фигурирует Браун?»
  «У меня нет объяснений для Брауна», — сказал я. «Но мотив мог быть классическим: ревность. Что, если Донна бросила Пола, потому что она была одной из сторон Чета Корвина? Вдобавок ко всему, Чет был насмешлив по отношению к Вейланду.
  Даже когда Вейланд забрал свое, он командовал своими финансами над парнем...
  Ты арендуешь, я владею. Сексуальная ревность плюс долго тлеющая обида? Мы могли бы говорить о горючей смеси».
  «Чет и Донна», — сказал он. «Если она трахается с Четом, ты прав, она всего лишь одна из его подружек. На той фотографии, которую мы нашли, изображена не та брюнетка, для которой он купил ожерелье и с которой завел любовное гнездышко в Эрроухеде. Которую до сих пор не обработал Сан-Берду, какой-то придурок по имени Ливингстон, похоже, любит меня выставлять напоказ».
  Я сказала: «Цвет волос легко изменить, и килограммы можно сбросить.
  Опрос Донны мог бы прояснить ситуацию, но за все это время мы ее ни разу не видели. Что, если она боялась Пола и пряталась в доме Эрроухед, переезжая в отели с Четом для безопасности? Может, они решили сбежать вместе, начав с бон вояжа в Сахаре, подстегнутой вином, нижним бельем и грязными фильмами?
  Что, если Вейланд выследил Донну до мотеля, проник внутрь с помощью хитрости, казнил Чета и похитил ее под дулом пистолета?
  «В «Ровере Чета»? У Вейланда уже есть два автомобиля, которые он якобы тасует как карты. Зачем добавлять третий?»
  «Если бы он использовал свои собственные колеса, а кто-то скопировал номера, он бы пропал. Также может быть символическое значение использования Rover: я извлекаю что мое, а ты забираешь свои модные колеса » .
  «Так где же сейчас Rover?»
  «Если он припрятал грузовик или Taurus в нескольких минутах езды, он мог бы подъехать и подменить его. Я предполагаю, что это была темная боковая улица, чтобы он мог переправить своего пленника, не будучи замеченным. Если он оставил Rover незапертым с ключами в замке зажигания, как долго он продержится в Восточном Голливуде?»
  «На пути в Сальвадор». Засунув руки в карманы, он отошел от меня, сделал тридцать шагов, прошел мимо меня и сделал еще двадцать.
   Он вернулся и оглядел квартал. «О, чувак, как у тебя серые клетки лопаются».
  Я сказал: «Чет и Донна не так уж и неправдоподобны. Уберите онлайн-знакомства, и как начинаются романы? На работе или между друзьями и соседями. Не то чтобы у меня были доказательства, но…»
  «Я тоже не знаю, прошло уже двадцать два дня, но кто считает? Черт».
  Он направился к дому Вейландов, где остановился на подъездной дорожке и взглянул на садовые ворота Корвинов. Я догнал его, когда он продолжил путь к переднему двору Вейландов.
  Никакой почты не скапливалось у двери. Вид из передних окон был свободным и ничем не примечательным. То же самое безликое пространство, которое Корвины использовали в качестве убежища, пока труп разлагался по соседству.
  Майло сказал: «Надеюсь, старина Пол занимается своими школьными делами, и я смогу вскоре навестить его. А пока давайте узнаем больше о нем и его пропавшей жене».
  —
  Мы сели в машину без опознавательных знаков, где он просматривал список найденных автомобилей. По-прежнему ничего не было о Range Rover Чета Корвина. Кодирование в DMV не выявило никаких регистраций на имя Пола Вейланда, но Донна Вейланд была владелицей четырехлетнего серебристого Taurus и трехлетнего серого пикапа Ford Ranger.
  Майло скопировал VIN-коды и теги, перешел к базам данных преступников.
  Оба Вейланда производили впечатление добропорядочных граждан.
  Я сказал: «Хорошо, значит, это воздушный сэндвич. Хотя мне интересно, что машины записаны на ее имя. Может, у него проблемы с кредитом. Если она контролирует деньги, то это еще один уровень обиды».
  Он постучал по рулю. «Знаешь, я воспринимаю то, что ты придумал, серьезно, но есть проблема с теорией сокрытия доказательств.
  Вейланд не мог уйти слишком далеко, потому что ему нужно было вернуться вовремя, чтобы сыграть роль мистера.
  Полезно с Corvins. Добраться до PCH и обратно, возможно, возможно, но найти место для сельской свалки в Малибу будет серьезной поездкой, ни в коем случае.”
  Я подумал об этом. «Есть ли поблизости складские помещения? В лучшем случае с большой парковкой для арендаторов и видеонаблюдением».
  Он сказал: «Я попрошу Шона проверить, но сначала мне нужно держать Петру в курсе».
  Он попробовал ее номера, но не получил ответа. То же самое и для Рауля Биро. Обоим голливудским D было отправлено длинное сообщение, в котором их догоняли и просили пересмотреть видеозаписи на предмет наличия какого-либо автомобиля Weyland в ночь убийства Чета Корвина.
  Никаких ответных сообщений. «Не могу завидовать их личной жизни», — сказал он, словно однажды сам мог в это поверить.
  Шон Бинчи все еще был на станции, человек без видимых циркадных ритмов и веселый, как всегда. Майло попросил его поискать складские помещения около дома Корвина.
  «Понял, Лут».
  «Кроме того, разошлите опознавательные знаки на транспортные средства Вейландов, вот информация».
  Бинчи скопировал. «Что-то появилось по ним?»
  «Пока нет, Шон, но, возможно, в нашем районе сегодня не самый лучший день».
  «Вся эта прекрасная недвижимость, иди узнай, Лут, а? Рад, что ты позвонил, я как раз собирался тебя опробовать. Администратор оставил мне сообщение для тебя. Некто по имени Генри Прието, хочешь, чтобы я связался?»
  «Нет, я разберусь. Спасибо, Шон».
  «Эй, я люблю свою работу!»
  —
  «Резиденция Прието».
  «Лейтенант Стерджис, сэр. Получил сообщение...»
  «Три часа назад ты его получил», — сказал Прието. «Сразу после того, как я увидел, как черный Camaro ездит вверх и вниз по моей улице подозрительным образом. Он сделал два круга, припарковался перед ее домом — Марии Браун. Водитель выехал, продолжил путь к ее входной двери, заметил, как я наблюдаю за ним, и убежал, как испуганный кролик. Мужчина-европеец, девятнадцати-двадцати лет, пяти-
   одиннадцать, худощавого телосложения, лет сорок-пятьдесят, жидкие светлые волосы хиппи до плеч, прыщи на лице. Слишком далеко, чтобы определить цвет глаз. Я записал номерной знак. Теги не актуальны. Синий, может быть '14, '09, '04 и так далее, в зависимости от того, насколько далеко вы хотите заглянуть».
  «Вы — сокровище, сержант».
  «Выполняю свою работу. Есть карандаш?»
  —
  Возвращаемся в DMV с номерами Camaro. Как и ожидалось, совпадений с зарегистрированными в настоящее время транспортными средствами не обнаружено, но сборы были уплачены в 2009 году. Майло потратил время, чтобы выпустить этот BOLO, указав машину как угнанную, прежде чем отправить еще одно сообщение Петре, добавив еще одну цель видеонаблюдения.
  Перейдем к последнему владельцу Camaro: Эдде Мэй Халверсен, квартал 1200 по улице Лагуна, Санта-Барбара, Калифорния.
  Я сказал: «Хэл Браун отправился в Санта-Барбару и вернулся чем-то взволнованный».
  Майло поискал Эдду Халверсен. Девяносто один год, рост пять футов четыре дюйма, рост шестьдесят один, белый с синим, требуются корректирующие линзы. Без прав в течение пяти лет.
  Я сказал: «Она больше не может водить, поэтому ее внук или правнук
  — получает машину, но пропускает действие правил. Или он просто тот, кто купил ее у нее, и она может назвать вам имя».
  «Давайте выясним, — сказал он. — Дышит ли она еще».
  —
  Если текущий стационарный телефон был доказательством жизни, Эдда Халверсен вдыхала и выдыхала. Номер не был в справочнике, и потребовалось некоторое время, чтобы его найти, Майло наконец получил помощь от детектива из Санта-Барбары, с которым он работал раньше, по имени Брэкстон, который просматривал записи коммунальных услуг.
  Майло поблагодарил ее и позвонил. Ни ответа, ни голосовой почты. Он снова вошел в NCIC.
  «Девяносто один», — сказал он. «Это будет пустой тратой времени, если только она не Ма Баркер... да, чистая как молоко. Ладно, давайте попробуем ребенка Камаро. Может, он
   Хальверсен тоже, да еще и непослушный».
  Несколько человек с такой фамилией столкнулись с проблемами в системе уголовного правосудия, но никто из них не был похож на худощавого блондина, которого видел Генри Прието.
  Я сказал: «Кто бы он ни был, он связан с Брауном и Эрроухед. То есть он может знать о Чете и Донне».
  «Стрела», — сказал он. «Посмотрим, смогу ли я заставить кого-нибудь почувствовать себя достаточно виновным, чтобы он поднял свою задницу».
  —
  Его блокнот выдал номер детектива из Сан-Бернардино Роджера Ливингстона. Смена закончилась, но Майло повел себя по-свойски с дежурным, не упомянув, что он из Лос-Анджелеса, а не местный, и получил личный номер мобильного.
  Ливингстон поднял трубку, явно сбитый с толку именем Майло.
  Майло начал объяснять. «А, да, это», — сказал Ливингстон, и голос его звучал так, будто он сидел на монументальном геморрое. «Тебе нужно было позвонить мне домой?»
  «Я работаю над двумя убийствами. Какой-то график помог бы».
  «Да, ну, не считайте цыплят, у нас не хватает персонала, перестрелки происходят регулярно, не то что в Беверли-Хиллз».
  «Я из Западного Лос-Анджелеса»
  «Как угодно», — сказал Ливингстон. «Это серьезно, здесь. Как вчера. Мы подобрали 187, нуждающийся в техническом обслуживании. Подожженный автомобиль, жертва на водительском сиденье с пулевым отверстием в голове, мы все еще пытаемся опознать
  ему."
  Майло спросил: «Где это случилось?»
  «Спускаемся с Эрроухеда в город», — сказал Ливингстон. «Овраг с 18-го шоссе. Крутые повороты на дороге, нас постоянно обходят, но это не случайность. Бензин использовали в качестве катализатора, номера сняли, идентификационный номер автомобиля спилили. Очевидно, это дело наркоторговцев. Некоторые из тех, кто ездит на выходные, — просто отморозки».
  «Мы случайно не говорим о Taurus или Ford Ranger?»
   «Нет, гораздо больнее», — сказал Ливингстон. «Горячие колеса пропали даром.
  Один из тех Range Rover».
  Майло сжал руку над головой и постарался, чтобы его голос звучал ровно. «Ровер может быть связан с моими делами. На самом деле, ставлю на это деньги».
  Долгое молчание Ливингстона. Другие голоса отошли на второй план. Дети.
  Ливингстон сказал: «Подожди», и переместился в более тихое место. «Какого черта ?»
  «Одна из моих жертв — владелец дома, который я просил вас обработать, —
  Он ездил на Range Rover. Парень, который его застрелил, забрал его вместе с женщиной-заложницей».
  «Женщина», — сказал Ливингстон. «Ну, наша жертва — мужчина. Несмотря на то, что ее зажарили, вы могли заметить несколько волосков бороды. Длинных. И кожаную шляпу, похожую на жареный стейк. Теперь мне нужно идти и заботиться о своих детях...»
  «Знаешь что, Роджер. Возможно, я смогу опознать твою жертву».
  "Что?"
  «У смотрителя дома, которого я просил вас обработать, была борода и кожаная шляпа. Его зовут Дэвид Брассинг».
  «Ты меня обманываешь», — сказал Ливингстон.
  «Где на голове была рана?»
  "Храм."
  «С какой стороны?»
  Пауза. «Налево. Я думаю».
  «Таким образом, убийца либо стрелял снаружи автомобиля, либо ваша жертва находилась на пассажирском сиденье, когда машина была припаркована, стрелок вышел, закурил и инсценировал драку».
  «Всегда возможно», — сказал Ливингстон.
  «Дэвид Брассинг», — сказал Майло. «Если хочешь, я могу позвонить ему домой, узнать, не пропал ли он. Но, опять же, это твое дело, Роджер».
  «Чёрт, — сказал Ливингстон. — Погоди, мне нужно всё это записать».
  Он отключился на минуту. «Ладно, взял ручку. Давайте напишем имена всех».
   Майло зачитал список: Чет Корвин; Пол Вейланд; Донна Вейланд; Дэвид Брассинг. «Все понял, Роджер?»
  «Да... черт, моему туалету это понравится. Нет».
  "Кто это?"
  «Лейтенант Ахерн».
  «Дай мне его номер».
  «Я бы на вашем месте этого не делал», — сказал Ливингстон. «Он не любит, когда его вызывают, если только это не экстренная ситуация».
  «Три связанных убийства в двух юрисдикциях», — сказал Майло. «Это своего рода неожиданность, Роджер».
  Два удара. «Ладно, вот оно, но не вините меня ».
  
  Несмотря на предупреждение Ливингстона, детектив-лейтенант Алан Ахерн принял звонок спокойно и любезно. Никаких детей на заднем плане, только джаз.
  Что-то синкопированное, латинский ритм.
  Он и Майло договорились на основе имен. Поза Майло расслабилась, он мог общаться с кем-то. Он дал Ахерну резюме, повторил оценку Ливингстона о наркотическом ударе.
  Ахерн сказал: «Роджер это сказал, да? Смотритель дома… можешь подождать секунду, посмотреть, есть ли у нас что-нибудь на него?»
  "Конечно."
  Ахерн ненадолго отсутствовал. Когда он вернулся, музыки больше не было. «У Брассинга есть судимость, но мелкая и не недавняя, я сомневаюсь, что это было крупное дело о наркотиках. Что еще важнее, его жена подала заявление о его пропаже, когда он не вернулся домой два дня назад, что соответствует первоначальной патологии Ровера.
  Какова ваша теория? Он пошел осмотреть дом, ему не повезло, и он кого-то удивил?
  «Именно так, Эл», — сказал Майло. «Как далеко от дома находится свалка?»
  «Не так уж близко», — сказал Ахерн. «Три, четыре мили».
  «Но можно дойти пешком, если вы в форме».
  «Твой парень Вейланд любит фитнес?»
  «Не знаю».
  «Тебе он нравится как Брассинг, потому что…»
  «У меня нет никаких доказательств, Эл, но его грузовик видели уезжающим с места моего первого убийства, его жена могла развлекаться с моей второй жертвой, и ее давно не видели. Возможно, она пряталась в А-образной раме, когда не встречалась с Корвином в тех отелях. Мы думаем, узнал ли об этом Вейланд, но ждал, чтобы сделать свой ход, пока она не поселилась с Корвином в Голливуде. Вероятно, потому что напасть на мотель с прямым доступом к каждой комнате было чертовски проще, чем рыскать по коридорам какого-нибудь Хилтона или шуметь в Эрроухеде».
  Ахерн сказал: «Он уходит от соревнования, возвращает свою даму. Но зачем ему возвращаться сюда и уходить из Брассинга?»
  Майло сказал: «Хороший вопрос. У меня есть только вопросы».
  «Знаю об этом, Майло».
  Я поднял палец.
  «Подожди секунду, Эл», — Майло выслушал меня и вернулся в Ахерн.
  «Если сексуальная ревность — главный мотив, возвращение в А-образную раму может быть символичным, Эл. Он хочет заняться с ней тем же самым, где она ему изменила».
  «Символично… кто это был?»
  «Консультирующий психолог».
  «У тебя есть один из них? Мужик, мы уже два года пытаемся получить финансирование, а у нас есть только консультанты, когда у офицеров случается ПТСР. Я бы спросил тебя, стоит ли оно того, но он сидит прямо там».
  Майло улыбнулся. «Это того стоит».
  «Приятно знать», — сказал Ахерн. «Ладно, а что насчет ребенка в Camaro?»
  «По-прежнему полная пустота, Эл, но он связан с моей первой жертвой, и Брассинг видел его в твоем районе».
  «А теперь Брассинг мертв. Может, этот парень — плохой парень».
  «Он как-то замешан», — сказал Майло. «План до того, как я услышал о Брассинге, состоял в том, чтобы завтра отправиться в Санта-Барбару и поговорить с женщиной, которая последней регистрировала машину».
   «Нет причин это менять, мы разберемся здесь», — сказал Ахерн. «Сообщите мне, что вы узнали, и я сделаю то же самое. Завтра первым делом один из моих D поговорит с женой Брассинга и выяснит, кто его стоматолог. Если он не следил за своими зубами, мы пойдем по пути ДНК, но на это уйдет около месяца. Я также запланирую осмотр А-образной рамы и попрошу своих парней присмотреть за обеими машинами Вейланда и Camaro. И место будет обработано».
  «Оценю, но будь осторожен», — сказал Майло. «Насколько нам известно, Вейланд заперся там с ней. Учитывая, как проложена улица, трудно скрыть приближение».
  «Знаю это хорошо, раньше патрулировал там», — сказал Ахерн. «Да, хороший совет.
  Хорошо, приятно было пообщаться, извините за задержку.
  «Не нужно извиняться», — сказал Майло. «Ливингстон говорит, что вы завалены».
  «Роджер», — сказал Ахерн. « Он всегда завален делами. Не спрашивай».
  —
  Мы вышли из машины без опознавательных знаков и пошли к «Севилье».
  «Бедный Брассинг, — сказал он. — Сначала я чуть не пристрелил его, а потом это сделал кто-то другой.
  Что вы думаете о парне Камаро сейчас? Пособник и соучастник Вейланда или наемный убийца с детским лицом?»
  Я покачал головой.
  Он сказал: «Это также мой уровень понимания. Ты готов к приятной поездке по побережью завтра?»
  Прежде чем я успел ответить, его телефон заиграл Дебюсси. Он посмотрел на экран, нажал «Вкл.». «Что случилось, Шон?»
  «Куча складов в Санта-Монике и Западном Лос-Анджелесе, Лут, но только один в Палисейдс, и он маленький. Недалеко от Сансет, к северу от торговой зоны деревни. Google говорит, что это в пятнадцати минутах от Корвинс при умеренном движении».
  «В воскресенье вечером — прыг и скачок. Подойди и поговори с ними».
  «Не могу, прямо сейчас, это одна из тех самодельных установок на ночь. Входите с помощью ключа-карты, без персонала. Я могу заехать, посмотреть, есть ли у них камеры и
   дайте знать. Или подождите до завтра, когда кто-нибудь будет там.
  «Иди домой и отдохни, малыш».
  «Я не устал, Лут».
  «Давайте оставим все как есть».
  
  Дорога из Лос- Анджелеса в Санта-Барбару может быть великолепным девяностомильным круизом по Тихому океану или серой ездой по автостраде на протяжении двух третей пути, наконец, украшенной проблесками воды на северных окраинах Вентуры. В последний раз, когда мы с Майло совершили поездку, она была полностью деловой, худшей из возможных.
  Он забрал меня в девять тридцать, сказал: «Я соврал насчет живописности», помчался на север по Глену, пересек Малхолланд и свернул в Долину, прежде чем выехать на скоростную автомагистраль в Ван-Найс и Риверсайд.
  Хромовый суп, пока мы не проехали Канога-парк, и демоны движения перестали рычать. В одиннадцать сорок пять мы выехали на странном левом выезде Кабрильо, повернули направо на Стейт-стрит и по GPS направились к верхнему концу торгового района.
  Улица Эдды Халверсен представляла собой ответвление западного квартала, заполненное в основном небольшими довоенными домами, некоторые из которых были симпатичными, другие — безвкусными, а также несколькими некрасивыми, толстыми, новыми постройками.
  Район начинался как прочный рабочий класс, где жили люди, обслуживавшие особняки Монтесито. Теперь, за исключением пенсионеров, которым удалось продержаться благодаря налоговым льготам по Предложению 13, он был недосягаем для любого рабочего.
  Дом, который мы искали, был мятно-зеленым бунгало с деревянными стенами. Длинное крыльцо, отделанное решеткой и столярными изделиями, было выкрашено в белый цвет. Райские птицы и юкка заполняли узкую, похожую на траншею кровать
   грязи параллельно передней части. Коричневый Kia на подъездной дорожке имел Waikiki, это Наклейка на бампер Kik!. Теги были актуальны, заднее сиденье покрыто вязаным пледом.
  Металлический пандус был установлен на вершине четырехступенчатой бетонной лестницы. Недостаточно места с обеих сторон, чтобы использовать ступеньки. Майло и я поднялись.
  Дверь-сетка, обрамленная той же белой безделушкой, была открыта.
  Массивная дверь позади нее была обшита панелями и снабжена латунным молотком в форме кашалота.
  Майло сказал: «Она дует», поднялась и опустилась.
  Дверь открыла симпатичная молодая филиппинка в розовых спортивных штанах. Прядь черных волос спускалась ниже талии. Значок Майло наморщил ее лоб.
  Он сказал: «Ничего не случилось. Мы здесь, чтобы поговорить с мисс Халверсен?»
  «Я так не думаю», — сказала она. Но отошла в сторону.
  —
  Передняя комната была такой же маленькой и тусклой, как у Эмджея Брауна. Воздух был наполнен духами на основе роз и заставлен столами и стойками, на которых стояли фарфор, рубиновое стекло и миниатюрные чайные чашки на миниатюрных кружевных салфетках. Дубовое пианино стояло вдоль правой стены. Ноты на стойке.
   Порги и Бесс.
  В отличие от дома Брауна, здесь не было широких полос, отведенных для доступа инвалидов, но пространство сзади хватило для седовласой женщины в инвалидной коляске. Она была укрыта до талии розовым одеялом, ноги лежали на подставках. Сатиновый халат цвета нефрита был застегнут до шеи. На ногтях — нежно-голубой лак. Белоснежные волосы длиной до мочки уха, расчесанные, завитые, заколотые с одной стороны заколкой из бакелита.
  Она улыбнулась нам.
  Майло улыбнулся в ответ и показал ей свою карточку. Ее глаза были интересной смесью карих с синими краями. Никакого изменения фокуса, поскольку они смотрели прямо перед собой.
  Молодая женщина сказала: «Она не слышит и не говорит, господа».
  Я спросил: «Инсульт?»
  «Да, сэр».
   "Недавно?"
  «Этот, год назад, сэр».
  Я сказал: «Не первый».
  «Первый раз был два года назад, сэр. Ей нужны были ходунки, но она была в порядке».
  «Вы были с ней все это время, мисс…?»
  «Вивиан. Да, сэр».
  Майло отступил, нахмурившись.
  Черные глаза Вивиан метнулись к нему, потом ко мне. Любопытно, но слишком напугано или осторожно, чтобы продолжить.
  Эдда Хальверсен начала махать левой рукой. Улыбка не сходила с ее лица.
  Вивиан сказала: «Она так делает».
  Майло сказал: «Может быть, ты сможешь нам помочь, Вивиан. Это не совсем мисс.
  Нас интересует Халверсен. Это молодой человек, который ездит на черном Camaro, который раньше принадлежал ей».
  «Кори».
  «Ты его знаешь».
  «Да, сэр».
  «Это пишется как CORY или с буквой e ?»
  «Не знаю, сэр».
  "Фамилия?"
  Слабая улыбка. «Извините, сэр».
  «Откуда ты знаешь Кори?»
  «Он друг мэм».
  «Друг».
  «Работая на нее, сэр».
  «Какая работа?»
  "Работа во дворе, сэр. Уборка. Он тоже приезжал, сэр".
  «Тогда, когда мэм еще могла говорить».
  «Также и после, сэр».
  «Когда он был здесь в последний раз?»
   Указательный палец Вивиан погладил губы купидона. «Может быть, шесть месяцев, сэр? Я не знаю, правда, сэр».
  «Он приехал сюда по работе или в гости?»
  «И то, и другое, сэр».
  «Есть идеи, почему он перестал приходить?»
  «Вступаю в армию, сэр».
  «Полгода назад».
  «Может быть, немного больше, сэр. Или меньше. Извините, сэр, я не знаю».
  Я сказал: «Ты молодец. И вот Кори пришел сказать Эдде, что он идет в армию».
  «Да, сэр. Она сделала это, сэр», — указывая на все еще машущую руку.
  Майло спросил: «Она что-нибудь понимает?»
  «Еда», — сказала Вивиан. «Она ест три раза в день, также перекусывает. Давление у нее хорошее, сэр».
  Рука Эдды Халверсен опустилась. Улыбка осталась.
  Я спросил: «Вивиан, как Кори получал оплату за свою работу?»
  «Наличные, сэр».
  «Кто занимается финансами мисс Халверсен, оплачивает ее счета».
  «Банк, сэр. Они мне тоже платят».
  «Какой банк?»
  «Первый прибрежный».
  «Они где-то здесь?»
  «Стейт-стрит, дом 1400, сэр».
  Майло записал это.
  Я спросил: «Как Кори стал водить машину Эдды?»
  «Это была машина ее сына», — сказала Вивиан. «Стюарт. Он погиб, сэр».
  «Жаль это слышать. Когда?»
  «До того, как я узнал, мэм, сэр».
  «Есть ли у вас какие-либо соображения о том, как умер Стюарт?»
  «Она сказала мне, что у нее рак, сэр».
  Майло сказал: «Машина принадлежала Стюарту, а Эдда продала ее Кори».
   «Нет, сэр, она дала ему это. Он был так счастлив». Она улыбнулась, как будто демонстрируя это.
  "Когда?"
  «После первого инсульта, сэр».
  «Итак, пару лет назад».
  «Да, сэр».
  «Она отдала ему машину, потому что…»
  «Она больше не водила машину, сэр».
  «И все же это хороший подарок».
  «Кори ей помог».
  «Хороший мальчик».
  «Очень мило, сэр».
  Я спросил: «Он живет где-то здесь?»
  Вопрос, казалось, искренне озадачил ее. «Он ездил на велосипеде, сэр».
  «До того, как он получил машину?»
  «Да, сэр».
  «Вы понятия не имеете, где он живет».
  «Прошу прощения, сэр».
  «Что-нибудь еще вы можете нам о нем рассказать?»
  Еще один удар пальцем, на этот раз охватывающий обе губы. «Он всегда был милым».
  Ее наручные часы запикнули. «Время для персикового йогурта. Хорошо, сэры?»
  «Конечно», — сказал Майло.
  Она ушла и вернулась с картонной коробкой и ложкой.
  Я спросил: «Можете ли вы рассказать нам что-нибудь еще о Кори?»
  «Он играет это». Указывая на пианино. «Очень хорошо, сэр».
  Я подошел и указал на ноты. «Он играл эту пьесу?»
  «О, да, сэр. Очень хорошо. Стюарт играл на трубе, мэм сказала».
  "Профессионально?"
  «Нет, сэр. Мэм сказала, что он был любителем покопаться».
  «Сантехник?»
  «Ручник, сэр. Канализация. И муж мэм, сэр».
   «Рутеры, есть ли здесь фотографии Кори?»
  «Нет, сэр». Она вздрогнула. «О, извините, да, сэр». Она посмотрела на йогурт.
  Я сказал: «Я ее покормлю».
  Ее взгляд был скептическим.
  «Я обещаю сделать хорошую работу. Не могли бы вы сделать это фото?»
  —
  Я положила персиковый крем между губ Эдды Хальверсен. Она облизывала их между каждым глотком. К третьему разу ее рука сжимала мое запястье. Холодная, тонкая, пальцы впиваются. Сильная хватка.
  Вивиан вернулась с небольшим цветным снимком. Эдда Халверсен выглядит точно так же, как сейчас, в инвалидном кресле, за ней стена кустарника.
  Между ней и растительностью стоял молодой человек в черной футболке. Он улыбался в камеру, но опущенные глаза, сосредоточенные на уменьшенной женщине перед ним, свели на нет все усилия.
  Худой, длинноволосый, прыщавый. Два года назад я бы дал ему семнадцать. Так что, может, ближе к девятнадцати, чем к двадцати с небольшим. Но в остальном описание Генри Прието не может быть улучшено.
  Я передал фотографию Майло.
  «Кто сделал эту фотографию, Вивиан?»
  «Моя подруга Хелен. Она ночью, сэр».
  «Вы двое, и вы заботитесь о мэм».
  «Два раза в месяц на выходные приезжает Вера».
  «Кто навещает мэм?»
  Качает головой. «Никто, сэр».
  «Нет друзей или родственников?»
  «Стюарт был ее единственным ребенком», — сказала она, надув губы. Она взяла у меня йогурт, и я отцепил коготь Эдды Халверсен от своего запястья.
  Вивиан сказала: «Очень грустно». Блеск белых зубов, покачивание длинных волос. «Но мы стараемся быть счастливыми. Верно, мэм?»
   —
  Снаружи Майло снова рассмотрел фотографию. «Кори безымянный. Она так и не спросила, почему мы им интересуемся».
  «Вероятно, запуганы властью», — сказал я.
  «Или», — сказал он, — «она что-то скрывает».
  «Или», — сказал я, — «он на самом деле хороший ребенок, и она не может себе представить, чтобы он попал в беду».
  «Избавь меня от любезностей».
  Прозвенел текст. Петра возвращает его вчерашнего. Она была дома с жуткой простудой, Рауль перепроверит видеонаблюдение на предмет других машин.
  Он опустил телефон в карман. Прежде чем он туда попал, он начал играть Сен-Санса. Какой-то сайт закэшировал французскую романтическую музыку для работающего детектива?
  Шон Бинчи сказал: «Только что зашел в хранилище, Loot. Они специализируются на изысканном антиквариате и искусстве, и ни один из Weyland не арендует помещение, извините.
  чем я действительно сожалею, так это о том, что капитан перевел меня на холодные вооруженные ограбления. Пять нераскрытых дел по всему Пико».
  «Давай, малыш».
  «Скучно, Лут. Капитан говорит, что это волна будущего, низкий уровень преступности, пора открывать банки с червями».
  «Надо посидеть с плохими парнями, Шон. Скажи им, чтобы они приводили свои преступные задницы в порядок».
  —
  Мы обходили двери соседей Эдды Халверсен. Большинство из них не было дома; некоторые вспомнили, что видели светловолосого мальчика на фотографии, который стригал газон, но никто не знал его имени и где он живет.
  Когда мы направились обратно к месту без опознавательных знаков, Майло сказал: «Не такой уж он и славный парень.
  Длинные волосы говорят о том, что он не в армии, значит, он солгал Эдде».
  Я сказал: «Или он пытался поступить на службу, но его не взяли. Или он поступил, но его уволили».
  «Ты сегодня адвокат защиты всех? Я проснулся в три утра, думая, что Вейланд внезапно стал моим плохим парнем. Я не могу урегулировать это как единоличную сделку, Алекс. Мы смотрим на чертову игру музыкальных машин. В ночь убийства Брауна он использует свой грузовик, чтобы сбросить улики, и меняет их на Taurus, который он спрятал в неизвестных местах. В ночь убийства Чета он прячет то, на чем он ездил в Голливуд, идет в Сахару, убивает Чета, похищает Донну или кто там эта женщина, и уезжает на колесах Чета. Этого недостаточно, он едет в Эрроухед на Rover, его застает врасплох Брассинг и убивает его, проворачивает сделку с факелом и идет обратно к А-образной раме. Там нет гаража, так на чем он ездит сейчас?»
  Я сказал: «Два водителя могли бы это объяснить».
  «Два водителя, черт возьми, сделали бы это более осуществимым», — сказал он. «И кто лучше подойдет в качестве сообщника, чем тот, кого видели крадущимся около домов обеих жертв? Который, вдобавок ко всему, лжет о военной службе, думает, что регистрация автомобиля — это предложение, и пугается, когда видит, что Прието наблюдает за ним. Это звучит как невинность для вас?»
  Я сказал: «Он играет на пианино».
  Он рассмеялся. «Вот вам и художественная вольность. Серьёзно, я что-то упускаю?»
  «Ты говоришь разумно. И если Кори — преступник, это может сыграть тебе на руку».
  "Как же так?"
  «Непорядочные граждане часто бывают известны властям».
  —
  Детектив Шейла Брэкстон была в своей машине. Она сказала: «Нужен еще один номер телефона?»
  «Это было полезно, спасибо, но нет, мне нужна информация о возможном подозреваемом, которую я получил по номеру. Парень по имени Кори, лет девятнадцати-двадцати, худой, блондин, водит черный Camaro с номерами 2009 года. Вы когда-нибудь сталкивались с ним?»
  Она сказала: «Я полагаю, что возраст и физические данные могли бы подойти, если бы Кори был сокращенным от Кормак».
   «Я знаю только Кори».
  «Трудно представить себе Кори, о котором я думаю, подозреваемым в убийстве».
  «Хороший парень, да?»
  «Довольно неплохо, но это немного сложно», — сказал Брэкстон. «Я иду на обед. У тебя есть время?»
  «Еще бы. Где?»
  «Я планировал пойти в Burger King».
  «Обновление, Шейла. За мой счет».
  «Что ж, это мило с твоей стороны, Майло, но это не обязательно».
  «Жизнь — это нечто большее, чем необходимость, Шейла. Назови место со скатертями».
  «Хм. Ты любишь морепродукты?»
  «Как акула».
  Брэкстон рассмеялся. «Кабрильо, к северу от пристани Стернс. Говорят, новое место хорошее. Моби Ричард».
  «Мило», — сказал Майло. «Меня называют Рыбная Мука».
  «Простите?»
  «Увидимся через десять».
  
  На вывеске « Моби Ричард» был изображен странно тонкий кит — персональный тренер китообразных.
  Клетчатые синие клеенчатые скатерти, черно-белые фотографии того времени на серых стенах, сырой бар с одной стороны, открытая кухня-гриль слева. Новое место, но заполнено на три четверти.
  Майло сказал: «Вот она» и направился к типичному столу полицейского: дальний угол, хороший обзор происходящего.
  Шейле Брэкстон было за пятьдесят, высокая, симпатичная, с кривой улыбкой и копной кудрей цвета железа. Она носила темно-зеленый свитер с круглым вырезом, черные брюки и оливковые балетки, в ушах у нее были крошечные бриллиантовые сережки.
  Майло представил их друг другу.
  Она сказала: «Психолог. Безумный мир, я уверена, что ты всегда занят».
  Официант с пучком и навощенными усами подошел и зачитал длинный список блюд дня с французским акцентом. Шейла Брэкстон выглядела удивленной, когда заказала креветки с чесночным соусом и гарнир. Я выбрал лосося на гриле.
  Майло сказал: «Прибой и травка».
  Ман-Бан сказал: «Пардон ? »
  «Прямо здесь», — тыкая пальцем в меню. «Стейк из филе и тихоокеанский лобстер.
  Стейк средней прожарки».
   «Комбинация два, очень хорошо».
  «Поверьте на слово».
  «Пард ? »
  «Мерси».
  Ман-Бан прогарцевал пять шагов и вернулся. «Напитки, пожалуйста?»
  Холодный чай повсюду. Второй уход официанта был прочным.
  Брэкстон ухмыльнулся. «Тебе всегда это нравилось, Майло. Выводить людей из равновесия».
  «Зовите меня лейтенант Сумо».
  «Лейтенант? Поздравляю. И вы все еще работаете над делами?»
  «Это сложно, Шейла».
  Брэкстон посмотрел на меня.
  Я сказал: «Он вывел нужных людей из равновесия».
  Она смеялась, когда Ман-Бан приносил чай в банках из-под джема. Отпила глоток и поставила свой. «Я была немного осторожна по телефону, потому что я вижу человека, о котором идет речь, уязвимым. Нет, я не превратилась в социального работника. Дело даже не было моим, это было дело Боба Мэннингса, я была второстепенной».
  Майло сказал: «Большой Боб. Он наконец-то ушел на пенсию?»
  «Он умер, не успев». Мне: «Мой наставник, доктор. Раньше работал в полиции Лос-Анджелеса, переехал сюда и занимался тяжкими преступлениями».
  «Молодец», — сказал Майло.
  Брэкстон сказал: «Лучший. Он взял меня под свое крыло, когда женские дела были совсем другими».
  Ман-Бун принес хлеб. Никто к нему не притронулся.
  Брэкстон сказал: «В любом случае, я изложу это так: Боб взялся за дело, и оно ускользнуло от него. То, что мы все ненавидим: вероятное убийство, но нет тела, чертовски хорошая идея, кто был плохим парнем, но нет способа связать это воедино. Это застряло у Боба в горле, удерживало его на работе дольше, чем было полезно».
  «Миссия не выполнена», — сказал Майло. Он подтолкнул меня локтем. «Как это называется, что-то с буквой Z, знак Зорро по Фрейду, или что-то в этом роде?»
  Я сказал: «Эффект Зейгарник».
   Брови Брэкстона поползли вверх.
  Я сказал: «Напряжение из-за незаконченных дел».
  Она сказала: «Мне придется это запомнить для вечеринок». Ее тон говорил, что она не запомнит. «Итак, вот в чем дело: семь лет назад учительница по имени Жаклин Миршейм исчезла. Вышла замуж в третий раз, один ребенок от первого — двенадцатилетний мальчик. В первый раз она овдовела, во второй раз развелась.
  Муж номер два тоже был учителем, который переехал за границу — в какую-то нефтяную страну на Ближнем Востоке, его разыскали, он вообще не в теме. Миршейм был Хабом номер три, также работал в школьном округе, на какой-то административной работе. Он и Джеки познакомились на работе, довольно быстро поженились. Год спустя он заявил о ее пропаже. Через три дня после того, как она не появилась в школе.
  Его история была в том, что он хотел дать ей пространство, она была в депрессии, ей потребовалось несколько дней, чтобы разобраться с собой. Удобно, что сын тоже был в отъезде в это время, класс был в поездке в Сакраменто.”
  Еду принес помощник официанта.
  Майло сказал: «Три дня спустя. Да, я вижу, как Боб дергается».
  «Плюс Миршейм с самого начала вызвал у него неприятные чувства. Слишком театрально, плаксиво, как мистер Чувствительный, но без настоящих слез, все это казалось отрепетированным. Добавьте это к очевидному: он супруг и последний человек, который видел ее живой. Плюс никто больше не видел Джеки в депрессии. Последним фактором был мальчик. Кормак Тербер, да, его звали Кори».
  Вышел блокнот Майло. «С буквой е или без?»
  «КОРИ. В итоге он рассказал Бобу, что его мама призналась ему, что собирается покинуть Мирсхайм, потому что у него нет к ней никаких человеческих чувств».
  Я спросил: «Он закончил?»
  «Тихий парень, от него трудно что-либо добиться, доктор».
  «Это была его формулировка — «никаких человеческих чувств»?»
  «Так и было», — сказал Брэкстон. «Я помню, что подумал, что это довольно сложно для двенадцатилетнего ребенка. И что-то, что его мать могла бы сказать на самом деле. В конечном итоге, все — даже Миршейм — согласились, что Джеки никогда не уйдет от Кори».
  Я спросил: «Теория Миршайма была связана с опасностью, исходящей от незнакомцев?»
  «Именно так, доктор. Его похитил удобный теневой злодей».
   «Ее машину нашли?»
  «Нет. И никаких списаний по ее карте или снятий в банкомате. Супердотошный теневой негодяй, да? Чутье Боба подсказывало, что это чушь».
  Майло сказал: «Прежде чем мы продолжим», и показал ей фотографию из дома Эдды Халверсен.
  Она некоторое время рассматривала его. «Я знала его, когда он был еще неполовозрелым, но если бы мне пришлось делать ставки, я бы сказала «да».
  Она отрезала кусочек креветки, как будто от нее ожидалось, что она будет есть. Майло начал резать свой стейк. Никакой сдержанности, вот.
  Я достал телефон, зашел на сайт с платными фотографиями выпускных альбомов и открыл Santa Barbara High. Поиск по ключевым словам cormac thurber ничего не дал.
  Брэкстон спросил: «Что вы сканируете?»
  Я показал ей. Она сказала: «Возможно, он не ходил в обычную среднюю школу. После исчезновения Джеки он оказался в системе приемной опеки, и когда Боб встретил его пару лет спустя, он занимался музыкой и ходил в какую-то альтернативную программу. Это было утешением для Боба, по крайней мере, у ребенка было что-то, за что он боролся».
  Я вернулся в Интернет. Альтернативная школа Альфа, Голета . Для работающих актеров, спортсменов, музыкантов или тех, кто получает выгоду от индивидуальной учебной программы.
  Около сотни студентов. Вместо ежегодников лица собирались каждый выпускной год и кэшировались для публичного использования.
  Лицо, которое я искал, появилось два года назад. Я показал его им обоим.
  Майло сказал: «Наш мальчик».
  Брэкстон сказал: «Тогда без сомнений».
  «Система усыновления, Шейла? Отчим сбежал?»
  «Вот что я имел в виду под частью истории. Через шесть недель после исчезновения Джеки Миршейм исчез вместе с каждым пенни, который Джеки отложила. Включая страховые деньги после смерти ее первого мужа.
  Предположительно, она переписала все на него и оставила Кори ни с чем.
  Боб позже узнал, что Миршейм интересовался возможностью обналичить
   Он оформил на нее полис страхования жизни на сто тысяч долларов несколько месяцев назад. Но без тела, без выплаты. Он был слишком умен для своего же блага.
  Майло сказал: «Пол Миршейм», — расстегнул свой кейс и достал фотографию из DMV человека, которого мы знали как Пола Вейланда.
  Брэкстон не торопилась. «У него тогда была борода, но да, это он.
  Он ваш подозреваемый? Удивительно».
  «Его зовут Пол Вейланд, и он работает в школьном округе Лос-Анджелеса».
  «Система работает для наших детей», — сказал Брэкстон. «Невероятно. Так что же он сделал теперь?»
  Майло подытожил: «К сожалению, Шейла, у нас тоже нет ничего солидного».
  «Множественное убийство», — сказал Брэкстон. «Это действительно отвратительно. Так в чем же ваш интерес к Кори?»
  «Его машину видели возле домов обеих жертв».
  «Ты решил, что он сообщник? Э-э-э, Майло, я не могу этого понять, между ним и Миршеймом не было никаких отношений. Наоборот, этот ублюдок его бросил».
  Я сказал: «Он мог искать Миршейма, чтобы узнать, что случилось с его матерью».
  «Если так, то это опасное занятие», — сказал Брэкстон.
  Я встал. «Вернусь через секунду».
  —
  Я нашел тихий уголок на соседней парковке и достал телефон.
  Мэри Джозефина «ЭмДжей» Браун ответила на пятом звонке. «О, привет. Ты решил это?»
  «Работаю над этим. Как дела?»
  «Больно, как обычно», — сказала она. «Несколько дней назад было совсем плохо. Было бы неплохо, если бы я могла урегулировать вопрос инвалидности Хэла, но правительство — обузой».
  «Надеюсь, все получится».
  «Так-то лучше».
   "Можно вопрос?"
  "Что?"
  «К вам домой когда-нибудь заезжал молодой человек на черном Camaro?»
  «Один раз», — сказала она.
  "Когда?"
  «Сразу после того, как Хэл получил... через несколько дней после того, как вы, ребята, были здесь. Он принес мне немного еды. Сказал, что он друг Хэла, Хэл пытался помочь ему, он хотел помочь мне в ответ. Я не стал есть, жирный бургер, я не люблю жир, и еще он заставил меня нервничать».
  "Как?"
  «Дерганый. Я попросил его оставить его снаружи, как только он ушел, я выбросил его».
  «Худая, длинные светлые волосы?»
  "Ага."
  «Он рассказал, как Хэл ему помог?»
  «Я не дал ему времени что-либо сказать, сэр. Это был Хэл на одном из своих заданий. Почему, вы думаете, он убил Хэла? Я спас свою жизнь, не пуская его?»
  «Вовсе нет», — сказал я.
  «Как скажешь», — сказала она. «Я поступила умно, не впустив его».
  «Если он вернется, пожалуйста, дайте нам знать».
  «Если он вернется, я позвоню 911», — сказал ЭмДжей Браун. «Я не люблю незнакомцев».
  —
  Мэри Эллен Браун ответила после одного гудка. «О, привет. Ты решила это?»
  «Все еще работаю над этим».
  «Ох». Сдулся. «Что случилось?»
  «Хэл когда-нибудь говорил о том, чтобы помочь кому-то в Санта-Барбаре?»
  «Нет, я не могу сказать, что он это сделал. Его убил кто-то из Санта-Барбары?»
  «Мы пытаемся разобраться в его деятельности. Он когда-нибудь упоминал о помощи подросткам или какому-то конкретному мальчику?»
   «Ему нравились дети, я это видела», — сказала она. «Не в плохом смысле, надеюсь, ты туда не пойдешь » .
  Я сказал: «Вовсе нет. Мэри Джо рассказала нам, что Хэл отправился в то, что он называл квестами.
  Мы задаемся вопросом, не мог ли кто-то из них подвергнуть его опасности».
  «В Санта-Барбаре? Я могу представить, как он гуляет там, там так красиво, ты никогда не думаешь об этом как об опасности. С другой стороны, Хэл был таким славным человеком , и посмотрите, что с ним стало».
  —
  Я вернулся в ресторан. Майло и Брэкстон оторвались от еды.
  Я рассказал им о том, как Кори Тербер принес бургер Мэри Джо.
  «Это точно», — сказал Брэкстон. «Он не сделал ничего плохого». В ее голосе не было особой уверенности. Она изучала меня.
  Я сказал: «Я думаю, Кори и Браун столкнулись здесь друг с другом, ничего не было запланировано, может быть, просто двое людей сидели на пляже или на пирсе.
  Кори рассказал о своей маме, Браун оказался хорошим слушателем и предложил помощь».
  Майло спросил: «Как помочь?»
  «Или найдите Миршайма, или, если Кори уже пытался это сделать, найдите Миршайма и потребуйте рассказать, что случилось с Джеки».
  Брэкстон сказал: «Это было бы безумием».
  Я сказал: «Браун воображал себя странствующим рыцарем».
  «Он сделал бы это ради незнакомца?»
  Я рассказал ей об инциденте в Макдоналдсе, о дереве, о змее. Браун иногда пропадал на несколько дней.
  Она сказала: «Жить опасно. Он противостоит Миршайму, это агнец на заклание. Но почему Миршайм оставил свое тело в доме твоей второй жертвы? Если мы правы насчет Джеки, его целью было спрятать труп».
  Я сказал: «С Джеки он знал, что будет главным подозреваемым. С Брауном не было бы никакой очевидной связи, поэтому не было нужды скрывать. Кто бы заподозрил доброго соседа, который открыл ему двери? Мы не заподозрили».
   Майло сказал: «Он прав, Шейла. Парень производил впечатление настоящего бета-самца. Если бы он знал, что его жена гуляет с Четом, у него не было бы недостатка в мотивах использовать тело Брауна в качестве чёрта».
  «Думаешь, он исчез, Донна, как и Джеки?»
  «Вейланд сказала, что она навещала свою маму, я попытаюсь это выяснить».
  Я спросил: «Есть ли у вас идеи, чем Кори занимался последние семь лет?»
  Она вытерла руки салфеткой и встала. «Моя очередь сделать перерыв на улице».
  —
  Ее не было четырнадцать минут. В это время Майло пытался дозвониться до Донны Вейланд в школьном округе, но его застали врасплох садистские инструкции голосовой почты, призванные держать звонящих подальше.
  Я ковырял в лососе, а он, пока ждал, утешил себя полудюжиной устриц «Грасси-Бей» на половинке раковины и таким же количеством кумиаев из Мексики.
  Брэкстон вернулась, качая головой. «Никаких намеков на то, где Кори. Мой контакт в социальных службах говорит, что он был хронической проблемой для своих приемных семей. Пять семей, он все время убегал. Он также лажался в школе, отказывался учиться. Альфа предоставляет планы домашнего обучения, и несколько приемных детей — хорошие люди, которые действительно старались».
  Я спросил: «Употреблял ли ты наркотики?»
  «Насколько ей известно, нет, доктор. Но это ведь ничего не значит, не так ли?»
  Майло сказал: «Достаточно умный, чтобы избежать системы, или везучий».
  Я сказал: «Или он остался чистым».
  Брэкстон спросил: «Вы оптимист?»
  Майло сказал: «Все эти годы он отказывается видеть свет».
  «Было бы здорово, если бы так и было».
  Я сказал: «Может быть, фортепиано помогло. Что-то позитивное, на чем он мог бы строить».
  «Хм», — сказал Брэкстон. «По всей видимости, у него есть талант, мой контакт сказал, что у одной из приемных родителей было пианино, и каждый раз, когда она навещала Кори,
   Играет и звучит очень хорошо. Надеюсь, вы правы, Доктор. У него, конечно, был трудный путь.
  «Когда он появился в доме Брауна, он хотел принести еду жене Брауна и сказать ей, что Браун помог ему. Но не было никаких признаков того, что он знал об убийстве Брауна. На самом деле, я думаю, что он мог пойти туда, чтобы узнать, где Браун, но у него не было возможности».
  «Тогда почему Эрроухед?» — спросил Майло.
  «А что, если Браун выследил там Донну и Чета и хотел предупредить Донну о ее муже?»
  Шейла Брэкстон сказала: «О, боже. Если Миршейм когда-нибудь узнает, это будет ядерный взрыв».
  Майло сказал: «Нам нужно найти этого ребенка».
  
  Мы расстались с Брэкстоном, проехали по Кабрильо на юг и припарковались в неположенном месте на берегу, пока Майло искал Пола Миршейма.
  «Чистый. Подумаешь, от него воняет мошенником, кто знает, кто он на самом деле».
  Я сказал: «Он использовал имя «Пол», возможно, потому, что это его настоящее имя.
  «Миршейм», трансформировавшийся в «Вейланд», мог быть кражей личности какого-то случайного мертвеца. Или он взял имя Донны».
  «Зачем ему это делать?»
  «Играя в Бету по полной программе, позволяя ей думать, что она всем управляет. Машины были записаны на ее имя, потому что он притворился бедным, в то же время он спрятал от нее деньги Джеки».
  «Еще одна жена исчезла».
  «Может быть, этот удастся найти», — сказал я. «Убийство Брассинга могло произойти из-за того, что он обнаружил что-то зарытое в лесу за А-образной рамой».
  «Я сказал ему держаться подальше». Он ударил кулаком по рулю. «Место должно быть обработано — посмотрим, сдержит ли Ахерн свое слово».
  Мы выехали на автостраду, где он сразу же проигнорировал ограничения скорости.
  Неподалеку от Карпентерии, когда дорога была залита солнцем и почти пуста, он вытащил свой мобильный телефон, а затем опустил его, когда что-то справа привлекло его внимание.
   Сразу за поворотом дороги на западной обочине был припаркован автомобиль CHP Dodge Challenger, сквозь пассажирские окна блестел голубой океан, за рулем сидел человек в желтовато-коричневой униформе, наводивший радар.
  География обеспечивает изящную маленькую скоростную ловушку. Может быть, Майло мог бы кататься на коньках, может быть, нет. Профессиональная вежливость между дорожным патрулем и городскими копами непредсказуема.
  Он резко замедлился. Мясистые шины Challenger, вращающиеся в сторону шоссе, говорили о том, что он готов к прыжку. Майло изменил этот план, свернув на правую обочину и остановившись на три длины машины впереди патрульной машины. К тому времени, как он опустил стекло, патрульный уже вылез из машины, держа одну руку на кобуре.
  Быстрое предъявление удостоверения личности Майло и несколько успокаивающих слов о том, что он направляется на новое место преступления и не хочет отвлекаться за рулем, заставили патрульного задуматься.
  Майло проверил свой телефон. «О, чувак, это серьезно. Множественные жертвы».
  Чиппи, молодой, мускулистый, румяный от загара, сказал: «Хорошо, что вы съехали с шоссе, лейтенант, закон для всех». Выглядя подавленным, он развязно вернулся к своему черно-белому и сидел там, пока Майло набирал номера Ахерна.
  Ахерн не ответил на звонок по мобильному или настольному телефону. Дежурный офицер сказал, что лейтенанта нет дома, но не стал сообщать подробности.
  Майло сказал: «Есть ли какие-нибудь новости о судебно-медицинской экспертизе в…?»
  «Понятия не имею. Я передам ему сообщение».
  Когда мы вернулись на шоссе, Радди сделал вид, что игнорирует нас.
  —
  В Окснарде Майло осмотрелся и набрал номер быстрого набора. Ничего не сообщалось от Бинчи, Петры или Биро.
  Он передал мне трубку. «Найди школьный округ, в который я звонил раньше, набери номер и передай мне. Пожалуйста».
  Он выдержал бюрократию через Камарильо и дошел до Таузенд-Оукс. Прыгал, как лягушка в пруду с лилиями, переводился от одного бюрократа к другому. Возле каньона Линдеро я заметил еще один стебель CHP и так и сказал.
   Он передал мне телефон, и я притворился им с тремя LA.
  Объединенные функционеры.
  Наконец, женщина по имени Эстрелль сказала: «Ни один из них в настоящее время не работает в округе».
  «Они уволились или их уволили?»
  «Я не могу разглашать эту информацию».
  «Можете ли вы сделать теоретическое предположение?»
  «Я не уверен, что понимаю, о чем ты...»
  «Важно найти их. Они могут быть жертвами убийства».
  Эстрелл спросила: «Правда?»
  "Действительно."
  «Ну... это записывается?»
  "Нет."
  «Хорошо», — сказала Эстрелль. «Все, что я могу вам сказать, — это то, что добровольные отпуска, как известно, имели место».
  «Как давно? Теоретически».
  «Ну... может быть, месяц. Где-то так».
  "Спасибо."
  «Жертвы», — сказала Эстрелль. «Это плохо».
  Я вернул телефон Майло.
  Он сказал: «Тебе следует быть мной чаще, амиго. Хотя тебе придется увеличить потребление калорий. Месяц. Так что они оба ушли примерно в одно и то же время».
  Я сказал: «Возможно, Донна первой дала уведомление, потому что она скрывалась от Миршайма и готовилась сбежать с Корвином. Миршайм узнал об этом и бросил искать ее, в конце концов схватил ее в Сахаре. Затем он отвез ее обратно в Эрроухед, чтобы прикончить. Вернулся на место преступления, чтобы свершить правосудие, но, возможно, не быстрое. Смерть Брассинга говорит о том, что Миршайм недавно был там. Одной из веских причин было бы желание добиться своего с Донной».
  «Ты думаешь, он ее пытал?»
   «Тот, кто смог разнести человеку лицо, отрубить ему руки и найти время, чтобы спрятать тело в доме соседа, способен на все».
  Он заставил меня быстро набрать номер Ахерна, но все равно безуспешно.
  «Точно как в телевизоре», — сказал он. «Решается четвертой рекламой».
  Я ответил: «Милыми вещами, использующими гениальную ДНК».
  Он молчал еще несколько выходов. Затем: «Это чертово место нужно обработать».
  
  К десяти утра новостей не было.
  У меня была запланирована оценка права опеки, первая встреча с восьмилетней девочкой по имени Амелия, пострадавшей от партизанской войны ее родителей.
  Она приехала со своим отцом, мрачным сценаристом с историей депрессии. Это само по себе не повлияло бы на его случай; его бывшая, бывшая модель, была в реабилитационном центре.
  Амелия держала его за руку, но отдернула ее, увидев меня. Пухлый, рыжеволосый ребенок с серыми глазами сироты войны. Полоски слез на ее щеках высохли до соленой грануляции.
  Ее отец сказал: «Тебе нужно знать: она не хотела приезжать».
  Я наклонилась и улыбнулась, стараясь говорить нормально, а не тем приторным голосом, которым говорят любители психоаналитиков , которые говорят «я такая чувствительная» . «Привет, Амелия. Я из тех врачей, которые не делают уколы. Мы не будем делать ничего, чего ты не хочешь».
  Ее рот скривился.
  Грим сказал: «Я только что купил ей собаку, и она хотела взять ее с собой. Я сказал ей, что это против твоих правил».
  «Какая у тебя собака, Амелия?»
  Грим сказал: «Мальтийская смесь», словно выдал государственную тайну.
  «Как зовут твою собаку, Амелия?»
  Прошептал ответ. Я наклонился ниже, чтобы поймать его, когда Грим сказал: «Снежок».
   «В следующий раз ты можешь взять с собой Снежка, Амелия».
  Грим сказал: «Кстати, о скольких следующих разах мы говорим?»
  «Амелия, тебе нравятся все породы собак или только Сноуи?»
  «Все виды».
  «Есть ли у вас аллергия на других собак?» — спросил я Грима.
  «Пока что я не знаю. Ей нравится Снежок, а не собаки в целом».
  Я сказал: «Подожди секунду, Амелия», вышел и вернулся вместе с Бланш, семенявшей рядом со мной.
  Серые глаза расширились, словно водяная лилия, встретившая солнечный свет.
  Амелия сказала: «Ух ты».
  Ее отец сказал: «Хм. Мне подождать здесь или в машине?»
  —
  Час спустя, оживлённая, ласково облизнутая Амелия обнимала Бланш возле входной двери, пока Грим постукивал сандалией. «Мне пора, Мил.
  Встреча в Warner Brothers».
  Он потянулся к ее руке. Она коротко коснулась его пальцев, опустила руку к своим бокам.
  Я сказал: «На следующей неделе, в то же время. Со Снежком или без него».
  Грим сказал: «Надеюсь, это не затянется».
  Амелия улыбнулась Бланш, затем наклонилась и поцеловала ее. Ее отец подождал некоторое время, пока ребенок и собака общались.
  —
  Как раз когда я закончил составлять график сеанса, зазвонил мой частный номер.
  Майло сказал: «Ахерн наконец-то позвонил».
  «А-образная рама была обработана».
  Пауза. «В процессе обработки».
  "Большой."
  «Не все так просто. Нет, как у тебя с расписанием?»
   «Только что освободился».
  «Я поведу, а ты следи за радарами».
  —
  Он забрал меня через четыре минуты. То есть он позвонил, когда ехал, уверенный в моем ответе.
  Я сел в машину без опознавательных знаков, едва успел закрыть дверь, как он умчался.
  Я сказал: «Несколько минут назад у меня был сеанс».
  «Ты что-то вроде доктора?» Он рассказал мне, почему мы едем в Эрроухед. Часть пути мы провели в разговорах, большую часть молча.
  —
  Мы добрались до дома А-Фрейм в час пятнадцать дня, спросили Эйхерна и нас направили на заднюю террасу дома.
  Лейтенант Сан-Бернардино был лет пятидесяти пятидесяти, коренастый и бочкообразный, с бритой веснушчатой головой и щетинистыми белыми усами. Он носил белую рубашку, серые брюки, синий галстук и черные шнурованные военные ботинки.
  Тело, лежащее лицом вверх в траве, было одето в синюю рубашку, джинсы, светло-коричневый галстук и коричневые прогулочные туфли. Мужчина, примерно того же возраста, что и Ахерн, высокий и длинноногий, с тяжелым подбородком, синим от щетины.
  Ему выстрелили один раз в левую часть груди и один раз в правую щеку. Пистолет все еще в кобуре. Застигнут врасплох.
  Никаких проблем с опознанием жертвы или определением времени смерти не возникло.
  Детектив шерифа Роджер Ливингстон был отправлен Ахерном в девять часов утра и получил приказ стоять на страже в ожидании прибытия в десять утра специалистов по месту преступления. Он зарегистрировал свое прибытие в девять восемнадцать, больше ничего не записал. В десять сорок четыре прибыла группа из двух человек из лаборатории Сан-Бернардино, задержавшаяся из-за столкновения грузовиков, заблокировавших дорогу в северной части города.
  Ливингстон взял патрульную машину из автопарка и припарковал ее под небрежным наклоном перед домом, заставив техников идти пешком
   вокруг черно-белого, чтобы добраться до входной двери. Они позвонили в звонок входной двери и, когда это не принесло ответа, обошли сзади.
  Техники безоружны. Паника, которую чувствовали эти двое, была понятна.
  Добравшись до своего фургона, они проехали четверть мили и позвонили в больницу. Теперь они были внутри, лихорадочно разговаривая по телефону и ожидая, когда следователь-коронер выдаст тело, чтобы они могли переехать из Ливингстона в дом.
  В Сан-Бернардино шериф — коронер, а CI — это помощники в форме. Сегодня утром на дежурстве была помощник шерифа Сандра Колач, лет сорока, с квадратным лицом и ошеломленная. Ее задержала банда, которая стреляла, и она появилась на месте преступления как раз перед Майло и мной.
  Она обыскала карманы Ливингстона. «Телефона нет».
  Ахерн сказал: «Это у меня в машине, Сэнди. Оно лежало на земле сзади, поэтому я его упаковал».
  Нарушение процедуры. Колач кивнула, сделала заметки и закрыла глаза.
  Когда они открылись, она выглядела побежденной. Это другое, когда делаешь удостоверение личности
  не обязательно.
  Выполнив основные действия, она встала, сказала Ахерну: «Сэр» и ушла. Как будто часть тщательно отрепетированного представления, появились два техника-санитара морга со складной каталкой для морга — приспособлением, которое я видела так много раз, но всегда находила его поразительно эффективным.
  Они работали быстро, поместив Ливингстона в мешок для трупа, застегнув его и погрузив.
  Ахерн наблюдал, глаза у него были сухие и налитые кровью. Его усы плохо скрывали дрожание губ.
  Майло сказал: «Мне очень жаль, Эл».
  «Он, должно быть, вляпался в это». Ахерн сжал оба кулака. «Я послал его, потому что решил, что это проще простого». Скрипя челюстями. «Я решил, что он справится » .
  Майло сказал: «Это была засада, никто не знает».
  Ахерн сказал: «Наблюдать за пустым домом? Что может быть более Микки Маусовым?»
   Он направился со двора к подъездной дорожке. Мы трое стояли рядом, когда каталка врезалась в заднюю часть заднего отсека фургона и с грохотом расплющилась . Ремни безопасности были проверены, задние двери захлопнулись, фургон исчез.
  Ахерн сказал: «У меня были проблемы с Роджером. Это не мой самый острый клинок в ящике. Пустой дом, и он был вооружен, ради Бога».
  В уголках его глаз скопилась влага, из-за чего налитые кровью сосуды приобрели темно-бордовый оттенок.
  Майло сказал: «Никогда не узнаешь, Эл».
  «Попробуй сказать это его вдове. Как будто она когда-нибудь признает, что он идиот — о, черт возьми, я не собираюсь его винить, это могло случиться с каждым».
  Мы ничего не сказали.
  Ахерн сказал: «Это было так похоже на Микки Мауса, что я чуть не отправил новичка.
  Это могла быть Рамона». Он посмотрел на темноволосого помощника шерифа, стоящего на палубе. Легко сойти за старшеклассницу. «Она понятия не имеет, как ей повезло
  — извини, что мы не поняли, когда ты спросил в первый раз, Майло. Это был Роджер, иногда он становился таким. Я не собираюсь оправдываться, но в городе это становится безумием. Не знаю, как у тебя дела, но банды здесь многорасовые, ты понятия не имеешь, с кем имеешь дело.
  Из его горла вырвался щелчок. «Вы думаете, что ваш подозреваемый — Миршейм —
  сделал это?»
  Майло сказал: «Если мы угадали, у него нет проблем с убийством людей».
  «Так вот сколько их?» — спросил Ахерн.
  «Мои двое жертв-мужчин, Брассинг, ваш парень, вероятно, его первая жена, может быть, вторая — или она его третья или четвертая, кто знает?»
  «Псих. Черт. Кто-то недавно вел хозяйство. Я прошелся по дому, там есть кофе, хлопья, молоко, мясной фарш. Жратвы не так много , ничего, что можно было бы долго ждать, и кровати заправлены. Не волнуйтесь, я был в ботинках и перчатках, ничего не трогал. Если и была видна кровь, то ее убрали. Кажется, я учуял запах отбеливателя возле кухни. Как обстояли дела с движением?»
  Внезапное введение мелочей в качестве жалкого отвлечения внимания.
  Майло сказал: «Неплохо. Когда мы были здесь, ничего подобного не было, тот, кто это сделал, недавно вернулся».
  Ахерн сказал: «Я планировал завтра встретиться с Роджером.
  Предложите ему подумать о чем-нибудь другом, может быть, детектив — это не его конек. Я собирался действовать мягко, но и твердо, наши дети ходят в одну школу — вы действительно думаете, что у вас на руках Мэнсон? Я имею в виду, что другая альтернатива — это что, случайный псих-сквоттер? Иногда мы сталкиваемся с этим в сельской местности — хижины, навесы и охотничьи жалюзи, которые нечасто используются, вы бездомный, почему бы и нет? Здесь, в хороших районах, мы сталкиваемся с кражами со взломом. Но из того, что я видел, никаких следов взлома и никаких явных подбросов.
  Криминалисты вышли из своего фургона и направились к нам, неся чемоданы с оборудованием. «Продолжить, сэр?»
  Ахерн сказал: «Возможно, я почувствовал запах отбеливателя возле кухни. Но и во дворе тоже».
  Я спросил: «Есть ли какие-нибудь признаки того, что здесь было больше одного человека?»
  «Я не наблюдал на этом уровне, доктор, просто осмотрел все изнутри и снаружи, чтобы увидеть очевидное. Почему?»
  «Похоже, Миршейм похитил его жену. Возвращение ее сюда имело смысл, если он хотел ее унизить».
  «Как ее унизить?»
  «Там же, где она остановилась с Корвином».
  Майло сказал: «Как я уже говорил, они тоже жили в отелях, но в «Хилтоне» их было сложнее взять в заложники».
  Ахерн сказал: «Унизительно — вы думаете, что здесь произошло что-то ужасное.
   Дерьмо » .
  Он показал нам место, которое было найдено. Неглубокая впадина начала заполняться, когда трава оживилась.
  Ахерн сказал: «Собаки-искатели трупов хороши, но мы оба знаем, что они не идеальны. Они ничего не находят, мне, вероятно, все равно придется копать».
  "Я бы."
  «Невероятно», — сказал Ахерн. «От плохого к худшему».
  Майло сказал: «Улики могут быть на территории соседа».
   Взгляд Ахерна метнулся к лесу. «Это богатый парень. Просишь разрушить шикарную собственность? Не могу дождаться».
  Я спросил: «Что-нибудь интересное появилось на телефоне Ливингстона?»
  «Он позвонил жене, когда приехал сюда. Зная Роджера, он, вероятно, уснул в машине, решил отдохнуть на заднем дворе и был удивлен».
  «То, как он заблокировал дверь своей машиной, могло заставить плохого парня подумать, что за ним охотятся».
  «Разумно». Он втянул в себя воздух. «Роджер был обычным парнем. Ты не можешь быть обычным и делать то, что делаем мы, верно?»
  Майло сказал: «Разве это не правда?»
  Я сказал: «Нет уличных фонарей, должно быть, ночью очень темно».
  Ахерн сказал: «Без звезд и луны — полная темнота. Ты полагаешь, что твой мальчик приходил и уходил по ночам?»
  «Может быть, когда Брассинг его удивил. Есть идеи, в какое время дня это произошло?»
  «Все еще жду патологоанатома, доктор, но вы правы. Брассинга наверняка столкнули с обрыва в темноте. Этот участок 18-й дороги не всегда загружен, но днем там всегда есть трафик, так что нельзя рассчитывать, что вас не заметят».
  Майло сказал: «Ночью пожар был бы заметнее, но никто о нем не сообщал».
  Ахерн сцепил пальцы и хрустнул костяшками. «Если бы все было рассчитано правильно — два, три ночи, поставить машину на нейтраль, как только она начнет движение, бросить спичку, ее можно было бы почти не видеть. А поджигатель говорит, что пожар был кратковременным, не увенчавшимся успехом, если целью было уничтожение улик.
  Большинство следов подпалины были в задней части Rover, и именно там они обнаружили брызги ускорителя. Кузов был поврежден, но не сгорел, поэтому он ослабел по мере движения вперед. Я бы все равно поставил на ночь».
  Он развел руки, вытянул несколько пальцев и издал еще несколько хлопков. «Что-то обязательно произойдет».
  Майло сказал: «Ты оптимист».
   «Я реалист. Или, как говорит мой сын-студент, сюрреалист. Что бы это ни значило. Парень носит черное, пишет одну из тех пьес, где они танцуют, как бог знает что».
  Он рассмеялся. «Раньше парень любил футбол».
  —
  Появился один из техников. «Мы чувствуем запах отбеливателя, лейтенант, но пока не видим крови или кровавых тампонов. Но там много места, и из-за всего этого стекла и отсутствия занавесок слишком светло для Люминола».
  «Ты сделаешь это после наступления темноты».
  «Кто-то будет, сэр. В следующую смену».
  «Не хотим никаких проблем со связью», — сказал Ахерн.
  «Их не должно быть, сэр».
  Техник вернулся внутрь.
  Ахерн повернулся к нам. «Все дело в общении, верно? Это всегда то, что идет наперекосяк. Так о чем еще нам следует поговорить?»
  Майло сказал: «Кто что делает».
  «Один из наших падает, это наш. Мы разберемся со всем в рамках нашей юрисдикции».
  «Достаточно справедливо, Эл».
  «Никто не облажается». Он проводил нас к немаркированному месту, уточнил свой план. Нервничал, как ребенок, делающий устный доклад.
  Дом и двор будут обработаны «до энного», включая использование инфракрасных датчиков и собак для поиска трупов. С соседом сзади свяжутся, и если неофициальный запрос на обработку леса не будет удовлетворен, запрос на ордер будет отправлен «лучшему судье, которого я смогу найти».
  Ахерн также позаботился о том, чтобы во все отели, где останавливался Чет Корвин, были направлены уведомления о случаях появления Вейландов.
  Я сказал: «Расширение деятельности на некоторые близлежащие мотели может быть хорошей идеей».
  Взгляд Ахерна на Майло сказал: «У этого человека полно идей».
  Как настоящий друг и первоклассный детектив, Майло сказал: «Он имеет в виду всю эту синхронность. Миршейм убил Корвина в дешевом мотеле, может быть, он преследовал его и в других местах, но ситуация была неподходящей».
  Ахерн сказал: «Дешевая свалка… у нас есть и такие. Я попробую.
  Что-нибудь еще?"
  Майло сказал: «Остерегайтесь Кори Тербера, парня в Camaro».
  «Вы рассматриваете его как подозреваемого или потенциальную жертву?»
  «В этот момент жертва имеет больше смысла. Но у Миршейма, скорее всего, есть сообщник, так что кто, черт возьми, знает?»
  Я сказал: «После того, как Донна исчезла, сообщница может стать новой женщиной в жизни Миршайма».
  Ахерн сказал: «Он их торгует, да?»
  Майло сказал: «Скорее всего, отправит их на свалку».
  
  Майло ерзал, пока мчался к деревне Эрроухед. «Не уверен, что это дало результат».
  Я сказал: «По крайней мере, дом наконец-то будет отремонтирован».
  Прошло три мили, прежде чем он снова заговорил. «Семь лет между Джеки и Донной».
  «Хороший шанс на кого-то другого», — сказал я. «Когда он женился на Донне?»
  «Хороший вопрос. Позвони Мо, может, он сможет это выяснить».
  Я позвонил Риду, получил голосовое сообщение и оставил сообщение.
  «Попробуй Шона».
  Тот же результат.
  Майло сказал: «Как будто все вокруг превратилось в болото, и даже просто ходить стало хлопотно — попробуйте Петру».
  Третий раз не удался.
  Не дожидаясь дальнейших указаний, я позвонил Раулю Биро.
  Он сказал: «Вы разговариваете по телефону из туалета, Док».
  «Он сторонник безопасного вождения».
  «Откуда едете?»
  Я ему рассказал.
  Он сказал: «Полицейский? О, черт. И ты думаешь, что это тот же парень, который убил разнорабочего — Вейланд».
   «Пока что это лучшее предположение. Его настоящее имя — Миршейм. Может быть».
  «Как бы его ни звали, у меня может быть кое-что. Когда ты планируешь вернуться?»
  «Пару часов».
  «Это сработает», — сказал Биро. «Есть человек, с которым вам захочется познакомиться, послушайте это».
  —
  Воодушевленный новостями, Майло значительно превысил скорость, совершая рискованные перестроения, а когда мы добрались до затора около четырехуровневой развязки в центре города, выехал на обочину, чтобы выехать на шоссе 101.
  Не обращая внимания на гудки и косые взгляды, он сказал: «Проклятый крендель, и тебе даже не дадут соли».
  Резкий выезд с трассы, за которым следует более креативное вождение по переулкам.
  Когда мы подъехали к станции Hollywood на Wilcox, Биро ждал. GQ , как всегда, в светло-голубом костюме, белой рубашке, галстуке с узором «Виндзор». Но взгляд в его глазах был каким угодно, но не спокойным. Он дистанционно открыл парковку для персонала и промчался впереди нас, пока Майло втиснулся между двумя другими седанами.
  «Спасибо, что остаешься с нами, Рауль».
  «Идея Петры», — сказал Биро.
  «Как она себя чувствует?»
  «Больной как собака — больше похоже на грипп, чем на простуду». Биро посмотрел на часы.
  «Вы сделали это невероятно быстро».
  «Удачи», — сказал Майло.
  Биро сказал: «Держу пари». Его правая нога двигалась вверх-вниз, пока он осматривал улицу. «Немного поздновато. Он не появляется, я знаю, где его найти».
  Минуту спустя с юга приближалось белое такси, отделанное синим и красным. Prestige Cabs над медальоном, достаточно внушительным для мелкого европейского функционера.
  Биро указал такси на стоянку для персонала, завел его. К тому времени, как такси припарковалось, мы были у водительской двери. Низкий, широкий мужчина в сером
   кардиган вытащили. Шестидесятые, редкий белый ежик на лице, которое выглядело так, будто провело годы на ринге, телосложение, созданное для прогулок по степям.
  Биро сказал: «Здравствуйте, господин Гринштейн. Спасибо, что пришли».
  «Борис», — сказал водитель.
  Майло протянул руку. «Лейтенант Стерджис. Спасибо, что уделили время, сэр».
  Борис Гринштейн колебался, прежде чем пожать, как будто беспокоясь о краже цифр. Его пальцы были коктейльными франками. «Пожалуйста, скажите приди, я приду».
  Фаготный голос, русская интонация. Я вспомнил пластинку, которую любила моя «образованная» тетя Эдит. Петя и волк.
  Биро сказал: «Мы очень признательны, сэр. Вы принесли то, что нам нужно?»
  «Да, лейтенант».
  «Он лейтенант, а я всего лишь скромный детектив».
  Лицо Гринштейна сморщилось, приняв вид капусты, долго лежавшей в холодильнике.
  Майло сказал: «Он скромничает. Он комиссар».
  «Ха», — сказал Гринштейн. «Комиссары нам не нужны».
  Он открыл ключом свой багажник, потратил некоторое время на то, чтобы найти то, что искал среди кип белья и журналов с кириллическими буквами.
  Наконец он протянул Майло несколько отдельных листов бумаги с загнутыми уголками и пятнами, похожими на чай.
  Журналы, написанные дрожащим почерком Старого Света.
  «Неделю вождения я тебе принёс», — сказал он. «Компания сделала мне ксерокопию, прежде чем я тебе её отдам».
  Биро спросил: «Есть ли более одного пикапа для одного и того же клиента?»
  «Нет, нет, один».
  «Ты принёс всё это, потому что…»
  Гринштейн кисло посмотрел. «С пожалуйста, ты делаешь больше, чем они просят».
  Майло перелистывал страницы. «Ладно, поехали ».
  Указывая на низ одного листа. Звонок в девять вечера, в ночь убийства Чета Корвина.
  Клиент: г-н Корабин. Место назначения: Уайтли Авеню, к югу от Франклина.
  В пешей доступности от Сахары.
  Майло сказал: «Мистер Корвин».
  — Да, лейтенант, — сказал Гринштейн.
  Майло показал водителю фотографию Чета Корвина.
  «Нё».
  Вышел DMV Пола Вейланда.
  «Да».
  «Ты уверен».
  «Он мне не дал чаевых», — сказал Гринштейн. «Сволочи, вы помните».
  Внимание Майло вернулось к журналу. Глаза расширились, когда он нашел адрес, по которому его забирали: Marquette Place, Pacific Palisades.
  Биро уже достал свой мобильный телефон, настроенный на приложение карты. Он повозился, показал нам экран. Две красные точки, Маркетт и Эвада Лейн. Короткая поездка между ними, максимум десять минут под покровом ночи.
  Майло спросил: «Дом или квартира?»
  Биро и Гринштейн ответили в унисон: «Дом». Гринштейн добавил:
  «Свалка. Пасифик Палисейдс? Я ожидаю, что все будет хорошо». Три презрительных фырканья.
  Я спросил: «Палисейдс — это разве не ваш обычный маршрут?»
  «Я езжу в Брентвуд, иногда в Беверли-Хиллз. Там тоже бывают свалки». Он вскинул пухлые руки, образ усталого от мира разочарования.
  «Той ночью вы были в Палисейдс, потому что...»
  «Парень заболел», — сказал Гринштейн. «Они звонят мне, я говорю хокай».
  Майло спросил: «Как мистер Корвин заплатил вам?»
  «Наличные. Бумажные и дурацкие монеты». Еще один смешок.
  Я сказал: «Скупердяй».
  "Сволочь."
  «Что еще вы помните о нем?»
  «Ничего», — сказал Гринштейн.
   «Вы разговаривали о чем-нибудь?»
  «Я говорю «добрый вечер», он говорит мне, куда его отвезти. Я говорю «хокей», он ничего не говорит. После этого я ничего не говорю». Еще три фырканья. «Ублюдок».
  —
  Рауль поспешил в участок и вернулся с кружкой полиции Лос-Анджелеса — синей, с золотой отделкой, которую выдают гражданам, собирающим деньги на полицейские проекты, поднимающие настроение.
  Гринштейн напрягся. «Ньо, я не беру вещи».
  «Всё в порядке, сэр».
  «Это могло бы быть нормально, но не для меня», — сказал водитель. «Я хочу только то, что принадлежит мне. Не больше».
  —
  Станция в Голливуде была более нервным местом, чем Западный Лос-Анджелес, комната детектива была заполнена звонящими, читающими, пишущими следователями, мигающими многоканальными настольными телефонами, человеческими голосами, соперничающими с электронным шумом. Пара зомби-типов из Пало-Альто осматривали компьютеры, другие, казалось, погрузились в свои мысли.
  Майло, Биро и я собрались в пустой комнате для допросов, усевшись за стол, сдвинутый в угол, чтобы подозреваемые не чувствовали себя в безопасности.
  Майло сказал: «Еще один адрес дает ответы на кучу вопросов, Рауль.
  Как место для хранения транспортных средств».
  Я сказал: «Или хуже».
  «Или хуже. А если Миршейм там, то, возможно, вы раскрыли все дело. Комиссар » .
  «Разве эти парни не носят меховые шапки?» — сказал Биро. «Не хочу шапку-голову...
  «Это не проблема, я понятия не имел, что Гринштейн действительно может провести положительную идентификацию».
  Я спросил: «Как вы его нашли?»
  «На камерах ничего не было, поэтому я попробовал таксомоторные компании и Uber, как ты и сказал, Майло. Я начал с такси, потому что Uber становится таким раздражительным и требует кучу бумаги».
   «Он вряд ли будет пользоваться Uber», — сказал я. «Не желая быть зафиксированным в использовании приложения».
  «И это тоже», — сказал Биро. «В любом случае, Гринштейн был третьим водителем, с которым я говорил, мне повезло».
  Майло сказал: «Ты недооцениваешь себя, Царь, но ладно, давай сосредоточимся на деле. Первый очевидный шаг: проверить адрес. Даже если ублюдка там нет, могут быть серьезные улики, так что цель — действительно попасть внутрь. Я собираюсь обойти Джона Нгуена и его адвокатскую чушь, кто-то рассказал мне о новой судье, Соне Мартинес. Ее брат был полицейским в Окленде, его застрелили».
  «Слышал об этом», — сказал Рауль, — «но пока не пользовался ею».
  Майло сказал: «Если я смогу оторвать Шона или Мо от таких детских дел, как ограбления, я сейчас же проведу обыск, просто по-быстрому, чтобы получить представление о местности. Это не глупый преступник, так что если он там, мы не можем позволить себе показаться и заставить его рычать».
  Бинчи не было дома, Рид только что вернулся с «ужина». Он сказал: «Конечно».
  «Ищите Taurus, грузовик Ford и Camaro».
  «Никаких Феррари или Бентли? Полная ерунда».
  Майло сказал: «В следующий раз мы выберем плохого парня из доткомов». Он повесил трубку.
  Биро сказал: «Серьезные инциденты происходят после наступления темноты».
  «Еще бы, император. Он делает ночные ходы, и мы тоже».
  Стук в дверь. Голливудский мундир сказал: «Детектив Биро?
  Вам звонят из лаборатории по делу.
  Рауль спросил: «Какой именно?»
  «Бенитес».
  «Спасибо». Биро встал и застегнул куртку. «Стрельба на Аргайле произошла на следующий день после Корвина. Ничего экзотического, рецептурные препараты, возможно, это даже стрелок, который хочет сдаться».
  «Люблю, когда они видят свет», — сказал Майло. «Спасибо еще раз».
  «Как вы думаете, во сколько сегодня вечером?»
  «Ты всегда был ценным активом, Рауль, но мы не хотим отрывать тебя от жены и детей».
   «Они приехали в Колорадо навестить ее семью на две недели», — сказал Биро.
  «Первые несколько дней я пытался питаться здоровой пищей и жить правильно. Теперь это дерьмо из микроволновки и повторы ESPN. Пожалейте меня и позвоните мне».
  «Всегда рад оказать услугу».
  Биро пошел к двери. «Ты шутишь, но я схожу с ума».
  Майло выехал со стоянки в Голливуде. Медленно, не рискуя. Его мысли были где-то в другом месте.
  Я сказал: «Отсутствие жены Рауля напомнило мне кое о чем.
  История Миршейма о том, как Донна навещала свою маму. Ее семья, вероятно, уже обеспокоена, хотела бы помочь.”
  «Когда мы искали ее в социальных сетях, мы ничего не нашли».
  «Контролирующий муж мог бы это объяснить. Может быть, записи о рождении? Или вернуться в школьный округ, чтобы узнать, указала ли она кого-нибудь, кроме Пола, в качестве экстренного контакта?»
  «Хорошие идеи, обе из которых потребуют времени», — сказал он. «Я сделаю это, если ничего не получится в доме на Маркетт».
  Я сказал: «Хорошо бы узнать, кому он принадлежит. То же самое касается дома на Эваде, который, как указал Чет, сдается в аренду».
  «Помахивание членом с Миршеймом. Ты случайно не заметил, как Миршейм отреагировал?»
  «Не припомню, чтобы он это делал».
  «Парень показался таким мягким. Сидит там и играет со всеми».
  «Это часть острых ощущений», — сказал я.
  «Ну, давайте его рассмешим. Да, я поищу документы на оба дома до сегодняшнего вечера».
  Его телефон сыграл четыре ноты «Болеро» Равеля. Определитель номера заставил его сесть прямее. «Эй, Эл, как дела?»
  Ахерн сказал: «Предоставляю вам отчет о ходе работ. Мы точно не видим никаких признаков раскопок на заднем дворе. Между нами и этими стенами я немного залез на соседские деревья, и там тоже ничего нет. Моя собачница-трупоед уехала на пару дней, я пробовал кого-то другого, но безрезультатно. Так что она будет нюхать, когда вернется. Я попросил
   Инфракрасная штука, наверное, надо утром. Что касается интерьера, то мы ждем темноты, чтобы сделать люминол. Пока что никаких явных мест преступления нет».
  Каждая плохая новость уменьшала массу Майло, как дирижабль, который постепенно истощается. «Спасибо, что позвонили...»
  «Подождите, приберегаем лучшее напоследок», — сказал Ахерн. «Мы вытащили пригодный для использования отпечаток в главной ванной. Уголок полки в аптечке, чистый большой и указательный пальцы, и, Господи, AFIS знает, кто его туда поместил».
  «Пожалуйста, скажите мне, что это кто-то с репутацией», — сказал Майло.
  «Ничего насильственного, и давайте посмотрим правде в глаза, мы понятия не имеем, как долго отпечаток там находится, насколько нам известно, она была уборщицей. Но пока мы не можем ее найти, отчего у меня чешется нос. В идеальном мире она та, о ком догадался ваш доктор — новая девушка. Хотите узнать о ней основные сведения?»
  «Я хочу, чтобы на ней было все. Я за рулем, как насчет смс или электронной почты?»
  «Высокотехнологичная передача данных», — сказал Ахерн. «Мой студент колледжа думает, что я динозавр. Остальные пятеро тоже так думают. Конечно, иду к вам».
  Майло передал мне свой мобильный телефон. Информация пришла как раз тогда, когда мы добрались до Ла-Бреа и направились на юг.
  У Триши Стейси Боукер, сорока трех лет, запись началась в девятнадцать лет и растянулась на шестнадцать лет. Осуждена в Массачусетсе, Вермонте, Нью-Гемпшире и Миссури за мелкую кражу, крупную кражу, хищение, растрату, незаконное присвоение имущества и мошенничество. Она годами не была арестована, большую часть времени снималась с дела в обмен на испытательный срок или минимальный тюремный срок.
  Последнее дело Боукер — кража личных данных в Сент-Луисе — принесло ей год испытательного срока. Отсутствие нарушений в течение восьми месяцев привело к прекращению надзора через шесть месяцев.
  Я перечитал запись. «Она была на свободе и исчезла с радаров за год до исчезновения Джеки Миршейм. Может быть, она держала свой нос чистым, потому что связалась с более умным преступником».
  «Джеки мертва, Донна мертва, Боукер соблазняет Корвина, но уже много лет играет в дочки-матери с Миршеймом?»
   Я сказал: "Почему бы и нет? Пара зеков, работающих над одинокими сердцами. Они придумывают выигрышный план и выдаивают его".
  «Влюбись в Пола, потеряй свои деньги и свою жизнь. Как выглядит эта принцесса?»
  Фотография, которую прислал Ахерн, была крошечной и нечеткой даже при увеличении. Белое лицо, увенчанное густой темной копной волос. На тот момент ему было двадцать семь.
  Красный свет на перекрестке Ла-Бреа и Беверли дал Майло возможность рассмотреть изображение.
  «Чёрт, какой он маленький». Он надел очки для чтения, прищурился. «Похоже на… пять футов пять дюймов, сто двадцать восемь. Брюнетка с нормальным телосложением.
  Может быть».
  «Если Боукер — девушка Миршейма, то никакого похищения в Сахаре не было.
  Все, что у нас есть по этому поводу, — это описание Сарабет Сарсер. Но она была напугана и одурманена метамфетамином, так что, возможно, на самом деле она видела двух людей, спешащих вместе».
  «Или», — сказал он, — «она ясно видела вещи, и Миршейм решил модернизировать свое оборудование».
  «Боукер тоже ушел?» — спросил я.
  «Такой парень, как он, женщины — расходный материал, почему бы и нет?»
  Он барабанил по рулю большими пальцами обеих рук. Теперь он сидел прямо, и зеленые глаза загорелись. «Много дел. Начну с того, что посмотрю на старушку Тришу на экране обычного размера. А потом начну играть на клавишных Шерлока».
  
  изображение Триши Боукер не принесло никакой новой мудрости.
  Ее лицо колебалось между едва симпатичным и невзрачным, в зависимости от ее настроения при аресте. На некоторых снимках она была представлена в различных вариантах блондинки. Плоские, темные глаза. Никаких опознавательных шрамов или татуировок.
  Джейн Средняя. Это может быть преимуществом.
  —
  Неспособность Эла Ахерна найти какие-либо свежие данные о Боукере не остановила Майло от попыток. Безуспешно.
  Он распечатал то, что ему прислал Ахерн, включил это в книгу убийств, пошел за септическим кофе в большую комнату детективов. Он вернулся с телефоном в одной руке, кофе в другой, вжался в свое кресло, пил и говорил: «Зачем я подвергаю себя помоям? Рид не отвечает. Надеюсь, он не усложнял ситуацию, когда ехал».
  Четыре глотка спустя Рид уже стучал в дверной косяк, швы рубашки были напряжены мускулатурой, румяный и светловолосый, типичный викинг-разбойник.
  «Телефон разрядился, LT, извините. Дом маленький, старенький, в районе, где в основном многоквартирные дома. Что касается Палисейдс, то это свалка. Ни одной из машин, которые мы ищем, не было видно, но есть пристроенный гараж на две машины. Вы хотели, чтобы было просто, поэтому я просто ходил туда-сюда
   дважды, не могу сказать, есть ли кто-нибудь внутри, но почты не было. Так какой план?
  «У меня пока нет ни одного», — сказал Майло. «Кроме того, что я планирую на сегодня».
  «Я останусь здесь».
  «В четыре обед, возьми с собой закуски, Мозес. Мы не хотим, чтобы ты увял».
  Рид улыбнулся и напряг бицепсы размером с бедро. «Никаких проблем с питанием, LT. Изменил тренировку, более тяжелые веса, меньше повторений, немного креатина. Кроме того, я слежу за всем, что попадает мне в рот».
  «Что было на обед?»
  «Четыре банки Muscle Milk».
  «Я даже знать не хочу, что это такое».
  «На самом деле, на вкус он довольно приятный. Шоколад».
  «Разве это имело бы значение, если бы это было не так?»
  «Нет. Я буду за своим столом, дайте знать».
  —
  Слишком поздно звонить в школьный совет за информацией о Донне Вейланд. Майло проверил записи о налогах на недвижимость округа, ничего не нашел, что соответствовало тому, что она была арендатором.
  Без информации о ее происхождении невозможно найти ее семью.
  Он сказал: «Все остальное не работает, копайте то, что у вас есть. Семь лет назад Миршейм в Санта-Барбаре пропадает Джеки, возможно, он уже был с Тришей Боукер, а может и нет. В любом случае, разобравшись с Джеки, Миршейм ищет другую жертву, возможно, находит одну или несколько, прежде чем набрасывается на Донну. Так какова же роль Боукера во всем этом?»
  Я сказал: «Это может быть кто угодно, от доверенного лица до полноправного партнера. Если они работают в команде, ее могли использовать как приманку. Две женщины просто случайно встречаются, становятся друзьями, одна признается, что она свободна и одинока, другая говорит: «Я знаю хорошего парня».
  «С хорошей работой в школьном округе, как у Джеки. Два округа наняли его, можете в это поверить?»
   «Возможно, он выполнил свою работу приемлемо. Какая-то техническая работа с минимальным контролем. Это показывает, что он умен. В любом случае, были ли жертвы-мужчины до Чета или нет, Боукера использовали, чтобы соблазнить его. Он казался идеальной целью: Миршейм стал презирать его за то, как Чет с ним обращался, и он понимал самоуверенность Чета так же, как и мы: уязвимость».
  Он покачал головой. «Идиот не может представить, что женщина, которая говорит, что любит его, не имеет этого в виду. Боукер следит за ним, как устройство слежения».
  «Страсть, ужин и драгоценности. Возможно, у них были более масштабные планы, но Чет воспротивился. Поэтому они убили его».
  Он кисло рассмеялся. «Возмездие за грех 101. Ладно, перейдем к недвижимости».
  —
  Арендованный дом на Evada Lane был передан в собственность корпорации с ограниченной ответственностью, зарегистрированной как Scribble Properties. Немного покопавшись, выяснилось, что это три человека, двое из которых живут в Сиэтле, один в Остине, штат Техас.
  Бернард Левитон, Грей Виноград, Сьюзан Минелли. Три отдельные страницы в социальных сетях, но одна история: трио телевизионных писателей, выпускников долгоиграющего ночного шоу, объединили ресурсы, сдавая в аренду свои дома в Лос-Анджелесе, чтобы использовать несколько многоквартирных домов в центре города по разделу 8. В связи с этим они переехали в штаты, где нет местного подоходного налога.
  Эвада-Лейн была резиденцией Сьюзен Минелли, поэтому Майло начал с нее.
  Голосовая почта; то же самое для Бернарда Левитона в Сиэтле. Обращенный техасец, Грей Виноград, не был дома, но его жена была.
  «Это Мерил. Полиция?» — скучающий голос, слоги растянуты, словно для того, чтобы продлить разговор.
  Майло сказал: «Речь идет о недвижимости на Эвада-лейн».
  Мерил Виноград сказала: «Это место? Что-то случилось? Что?»
  «Мы проводим обычное расследование».
  «Это похоже на диалог из фильма. Как, вы сказали, вас зовут?»
  Майло повторил свои полномочия.
   «Подожди... Я только что проверил тебя, и, похоже, ты настоящий парень.
  Какой у вас настоящий номер телефона в полиции, чтобы я мог убедиться?
  Майло рассказал ей.
  Она сказала: «Ты звучишь мягко, думаю, я тебе поверю. Так что ты хочешь узнать об этом месте?»
  «Жильцы...»
  «Ни малейшего представления о мелких начинаниях Грея и его приятелей. Все это проходит через менеджеров, которых они наняли » .
  «Кто эти менеджеры?»
  «Какая-то компания под названием Aswan, Aslan, что-то в этом роде», — сказала Мерил Виноград. «Они не представляют из себя ничего особенного».
  «У вас были проблемы...»
  «Похоже, они — огромная компания, а Грей и его дружки — крошечные картошки фри. Я все время говорю Грею, что быть арендодателем — это работа, а не хобби».
  «Вы сказали «то место», как будто в Эваде были какие-то особые проблемы».
  «Вы слишком много в этом полагаете, я не знаю подробностей, и мне все равно», — сказала Мерил Виноград. «Вся эта тема с недвижимостью — не мое, они думали, что станут магнатами, а я в Техасе. Здесь довольно мило, хорошая еда и музыка, но у меня аллергия и, о Боже, влажность».
  «То есть вы не знаете ни о чем...»
  «Если бы была серьезная проблема, Грей бы ныл по этому поводу, а он нет. Так как погода в Лос-Анджелесе?»
  "Хороший."
  «Цифры».
  —
  Звонок в Aslan Property Management вызвал поток маниакально-быстрых, в основном непонятных инструкций по нажатию кнопок. Компания, работающая в нескольких городах и специализирующаяся на торговых центрах и огромных жилых комплексах.
  Майло держал телефон на расстоянии вытянутой руки, пока роботизированный голос на другом конце продолжал болтать. 0 для опции оператора вызвал еще один
   автомат.
  Он отключился. Я сказал: «Ров замка на случай жалоб жильцов».
  «Дайте мне горячего масла и катапульту».
  —
  Арендованный дом на Маркетт-Плейс официально никому не принадлежал.
  Когда-то дом принадлежал Герберту Макклейну, скончавшемуся в возрасте девяноста одного года, и шесть месяцев назад он вступил в законную силу, поскольку Макклейн умер, не оставив завещания.
  Назначенный судом доверительный управляющий был адвокатом по имени Митчелл Лайт с офисом недалеко от здания суда в центре города. Возможно, один из тех прихлебателей с Хилл-стрит, которые раздают судьям праздничные подарочные корзины и ждут назначений.
  Эта догадка стала более вероятной, когда Майло наткнулся на безвкусный веб-сайт Лайта, на котором был изображен невероятно черноволосый мужчина в плохом костюме, чья широкая улыбка выдавала его чрезмерную натужность.
  Двойной специализацией Лайта было «облегчение бремени горя выживших, когда они вступают в мир наследственного суда» и «быстрое решение проблем жертв несчастных случаев, пострадавших от действий страховых компаний».
  Майло сказал: «Поскользнись, упади, умри, он тебя прикроет. Вот и все, больше ничего».
  К его удивлению, на одном из трех ярко-зеленых «24-часовых номеров» на баннере сайта Лайта трубка была поднята уже после второго гудка.
  «Это Митч», — сказал баритон радиоведущего. «Какую проблему я могу решить для тебя, мой друг?»
  Майло ему рассказал.
  Митчелл Лайт, теперь уже подавленный, сказал: «Полиция? У меня нет конкретных воспоминаний об этой собственности».
  «Вы — попечитель, мистер Лайт».
  «В настоящее время я веду многочисленные дела по наследству. Суды перегружены, все ползет».
  «Но вы получаете свою комиссию по ходу дела».
   « Вы работаете бесплатно?» — спросил Митчелл Лайт. «Не нужно намекать, лейтенант. Я сделаю все возможное, чтобы предоставить вам любую имеющуюся у меня информацию. Если такая информация в конечном итоге окажется доступной и доступной».
  «Спасибо. Когда вы сможете это сделать, сэр?»
  «Настолько своевременно, насколько позволят обстоятельства. При условии, что не возникнет никаких юридических препятствий или других препятствий».
  «Можете ли вы дать мне оценку, мистер Лайт?»
  «Я сейчас в Кабо, планирую вернуться через три дня. Процесс начнется вскоре после этого. Если не будет непредвиденных обстоятельств».
  «Может ли кто-нибудь из ваших сотрудников проверить...»
  «Мой штаб со мной, лейтенант».
  На заднем плане женский смех.
  Майло сказал: «Ты ничего не можешь мне рассказать? Герберт Макклейн умер в девяносто один год...»
  «Молодец он», — сказал Лайт. «Если бы он написал завещание, мы бы не вели этот разговор». Звон бокалов, еще больше смеха.
  Майло спросил: «А как насчет арендаторов? Ты можешь что-нибудь о них вспомнить?»
  Тишина.
  «Мистер Лайт?»
  «Какие арендаторы?»
  «В настоящее время это место занято...»
  «Это неприемлемо», — сказал Митчелл Лайт. «Я не разрешаю сдавать в аренду свои объекты. Избегая осложнений».
   Моя собственность. Если бы завещание длилось достаточно долго, его счет, вероятно, купил бы ему право собственности.
  Майло спросил: «Какого рода осложнения?»
  « Появляется какой-то предполагаемый наследник и придирается к арендной плате или управлению? Я держу всю свою недвижимость пустой, лейтенант».
  «В этом кто-то живет».
  «Тогда вам нужно провести расследование и назначить соответствующие штрафы, взыскания, какие бы последствия ни потребовались. Когда я вернусь в
   четыре дня, свяжитесь со мной снова. Я обязательно начну процедуру выселения».
  «Есть ли у меня разрешение войти в резиденцию?»
  «Ну, я так думаю, лейтенант».
  «Вы можете изложить это в письменном виде?»
  «Я же сказал, я на корпоративном отдыхе».
  «А как насчет электронной почты?»
  Долгий выдох. За которым следует женский шепот.
  Митчелл Лайт сказал: «Я попытаюсь это сделать. Но не рассчитывайте на это, Интернет здесь ненадежен».
  «Благодарю вас, сэр».
  «Сохранение верховенства закона — моя страсть», — сказал Митчелл Лайт.
  —
  Я сказал: «Сквоттинг стал проще. Проверьте записи о наследстве, выясните, кто не обращает внимания, и въезжайте».
  Настольный телефон Майло зазвонил.
  «Это Сьюзан Минелли», — произнес четкий, уверенный голос. «Полиция спрашивает о моем старом доме? Почему?»
  Майло сказал: «Арендаторы — это лица, представляющие интерес в деле, мисс Минелли.
  Что вы можете нам о них рассказать?
  «Какое-то финансовое дело?» — спросил Минелли.
  «Не могу вдаваться в подробности, мэм».
  «Ты только что это сделал», — сказала она. «Ладно, денежная штука. Черт. Почему я не в шоке?»
  «У вас были с ними проблемы с деньгами в прошлом?»
  «Они всегда задерживали арендную плату и не заплатили ни копейки за последние пять месяцев. Я узнал об этом только потому, что мы только что получили квартальную от управляющей компании, и в ней большая дыра. Я потребовал, чтобы Аслан — управляющие — разобрались с этим. Они сказали, что выселение — единственный выход.
  Они ленивцы. Мы с партнерами уже обсуждали найм кого-то другого, теперь точно, как только закончится контракт».
   «Какая суета, мэм».
  «Недвижимость», — сказал Минелли. «Если бы я только тогда знал. То есть вы не можете мне сказать, что происходит?»
  «Не сейчас», — сказал Майло. «Когда это изменится, я обязательно дам тебе знать. А пока не пытайся вступить в контакт с Вейландами».
  «Это их имя?» — сказала Сьюзан Минелли. «Аслан просто дает им номер».
  «В любом случае, мэм, пожалуйста, держитесь от них на расстоянии».
  «Они опасны?»
  «В этот момент их лучше оставить в покое».
  «Отлично, я сдаю свой великолепный дом в Пали преступникам. Что?
  Наркотики? Отлично. Они, наверное, заберут ковры, шторы и бог знает что еще».
  «Мы сделаем все возможное, чтобы присмотреть за вами, мэм».
  «Мэм. Это мило — как в «Облаве». Вы носите узкий черный галстук?»
  «В плохие дни».
  Сьюзан Минелли рассмеялась. «Ты кажешься нормальным парнем. Ну, как погода в Лос-Анджелесе?»
  "Хороший."
  «Конечно, почему бы и нет?»
  Майло осторожно положил трубку и постарался растянуть ноги настолько, насколько позволял шкаф.
  Я сказал: «Они сидят на корточках в обоих местах».
  «Жизнь мошенника».
  «Такого рода мимолетность, возможно, побудила их двигаться дальше».
  «Боже упаси». Он просмотрел свою электронную почту. «Ничего от господина Света Вселенной. Ты слышал, как он дал мне устное разрешение войти».
  «Да, действительно».
  «Два приседа, надо следить за обоими. Но я забираюсь в Маркетт».
  
  Судья Соня Мартинес была в отпуске.
  «Рыбалка на Аляске, надеюсь, медведь ее не съест», — сказал Майло.
  Он позвонил Биро, чтобы узнать другое имя, Биро ничего не мог предложить. Еще несколько звонков, наконец, вывели на Гейлена Фридмана, недавнего назначенца с более высокими политическими устремлениями и репутацией «поклонницы копов, его дочь только что начала учебу в академии».
  Фридман выслушал пятнадцать секунд разглагольствования Майло и сказал: «Вы, очевидно, выполнили свою домашнюю работу. Принесите заявление ко мне домой, и все будет готово».
  «Благодарю вас, ваша честь. Где вы?»
  Фридман дал ему адрес на Джун-стрит в Хэнкок-парке.
  «Превосходно, Ваша честь. Между тем, могу ли я предположить устное...»
  «Достаточно?» — сказал Фридман. «Вы можете пойти и поймать преступников, лейтенант Стерджис. И не забудьте о малышах в декабре».
  «Какие малыши?»
  «Больные дети — мое горячее дело, лейтенант. Я возглавляю апелляцию в пользу Ортопедической больницы в конце года. Это определяет достойного».
  «Я на борту, сэр».
  «Еще бы, лейтенант».
   —
  Заполнив заявление на выдачу ордера, Майло сказал: «Просто чтобы все было гладко», и позвонил заместителю окружного прокурора Джону Нгуену.
  Нгуен спросил: «Ты все еще преследуешь карикатуриста из локомотива?»
  «Нет, он вне поля зрения».
  «Что же тогда? Что-то изменилось?»
  «Многое изменилось, Джон».
  Когда Майло закончил, Нгуен сказал: «Ты создал почву. Я мог бы посадить тебя перед любым судьей».
  «Не хотел тебя беспокоить, Джон».
  «Конечно, так оно и было», — сказал Нгуен. «Фридман приставал к вам из-за одной из своих благотворительных организаций?»
  «Больные дети».
  «Увидимся на его вечеринке», — сказал Нгуен. «Вы увидите его дом.
  Чертов замок. Но дерьмовые закуски.
  —
  Майло нанял сотрудника полиции по имени Шари Боствик, чтобы доставить документы Фридману.
  Она сказала: «Хэнкок-парк, о», — и ушла.
  Я спросил: «Нет желания посмотреть замок?»
  «Не сегодня». Он встал, отряхнулся, как мокрая собака, и перекинул куртку через плечо. «Мои мечты о недвижимости скромнее. Посмотрим, какие войска я смогу созвать».
  —
  Морони совершал поездку на мотоцикле в Южную Дакоту, а Линкольн навещал родственников в Бирмингеме, штат Алабама.
  Оставив Рида, Бинчи и всех остальных, кого Майло смог собрать.
  У всех, с кем он говорил, были причины и оправдания. Максимум, что он мог вытянуть из измотанного сержанта, это патрульные машины, проезжающие по Эвада-лейн: «может быть,
   два, три раза» за смену.
  Майло сказал: «Я это ценю, но не беспокойся».
  Он снова позвонил Раулю Биро. «Что ты сказал раньше, скучно? Все еще так?»
  «Готов сбросить кожу».
  «Ладно, у меня для тебя кое-что есть, но это не будет чем-то действительно стимулирующим».
  Биро сказал: «Лучше, чем альтернатива».
  Майло сказал ему присматривать за домом Эвады. «Будь там, когда сядет солнце».
  Очередная проверка электронной почты завершилась улыбкой. «Чудо из чудес, мистер».
  Light of Day действительно пришел — разрешение войти в дом Маркетта любыми необходимыми средствами. Ладно, иди домой и расслабься, Мо, Шон и я разберемся с этим».
  «Команда меньше, чем у Битта».
  «Учитывая то, что произошло в прошлом году, возможно, лучше сохранять легкость и сдержанность».
  Я был там, когда налет на другой дом привел к тому, что убийцу застрелил слишком рьяный новичок. Признали оправданным, но процесс затянулся, и стрелок ушел из правоохранительных органов.
  Я спросил: «Во сколько сегодня вечером?»
  Он посмотрел на меня.
  Я спросил: «Вся эта прелюдия и никакой кульминации?»
  «Послушайте, доктор Солти. Опять жилет, и вы будете стоять еще дальше».
  «Я привыкаю к этому виду и не против одиночества».
  «Хорошо, но сначала помоги мне составить план».
  
  К девяти вечера Майло и я сидели в его немаркированных четырех владениях к северу от дома на Маркетт. Улица освещалась с перебоями, но луна была хорошо накормлена, и у нас был приличный вид.
  Как и описывал Рид, квартал в основном состоял из многоквартирных домов. Исключениями были акр земли, огороженной, заросшей сорняками, ожидающей застройки, и простая маленькая коробка, в которой Герберт МакКлейн прожил шесть десятилетий, прежде чем умер, не оставив завещания.
  Такие отголоски можно увидеть в Лос-Анджелесе — люди держатся, не обращая внимания на стоимость недвижимости, поскольку они ищут комфорта в привычном. Содержание часто страдает, и дом, где жил Пол Миршейм, выглядел нелюбимым. Передний двор представлял собой плоскую землю и чертополох, черепичная крыша была покрыта голыми пятнами. Старая телевизионная антенна возвышалась на вершине. Шторы закрывали окна, рамы которых провисли и раскололись.
  Не хватало только помятого, пыльного седана с оригинальными синими номерами.
  В другом городе пристроенный двойной гараж мог бы показаться слишком большим для хилого строения. В Лос-Анджелесе, построенном вокруг автомобиля, это имело смысл.
  Свет, приглушенный тяжелыми шторами, освещал правую сторону дома, но пока никаких признаков жилья. Та же ситуация на Эвада Лейн, согласно получасовым звонкам Биро.
  Майло сказал: «Если они охотятся на кроликов, мне конец».
  Я подумал, что это имеет кулинарный оттенок, но не стал комментировать. В таких ситуациях, чем меньше сказано, тем лучше.
  Как обычно, у меня не было никакой роли, кроме «наблюдателя». В прошлом году это расширилось до свидетеля. Получив повестку в суд по делу о стрельбе в полиции, я провел неоплаченное время, отвечая на заранее приготовленные вопросы.
  Прошло время. Над левым соском появился зуд. Когда он не прошел, я расстегнул рубашку, сумел просунуть палец под жилет и почесал.
  Майло сказал: «Они что-то подсыпали в ткань. В следующий раз будь осторожен с тем, что просишь».
  Я застегнул рубашку. «Я доволен».
  «Прелюдия». Он рассмеялся. Позвонил Мо Риду, припаркованному в квартале, к югу от сквота. Бинчи был немного дальше, на противоположной стороне улицы.
  Оба молодых детектива были в штатском: Бинчи — в коричневой рубашке и джинсах, Рид — в черных спортивных штанах, кроссовках и вязаной шапке. Его грудь тяжелоатлета нелепо раздувалась из-за жилета.
  Майло сказал ему: «Сними шляпу, ты будешь похож на МакБурглара».
  Рид сказал: «А я собирался стать секретным агентом». Теперь он сказал:
  «Ничего, лейтенант»
  То же самое сообщение от Бинчи.
  План, который завершился стрельбой подозреваемого, был крупным производством, включающим день последовательного наблюдения с нескольких транспортных средств и Рида, выдававшего себя за водителя посылки. Сегодня вечером Майло будет вежливо стучать в дверь и, если к нему обратиться, называть себя правдиво.
  Стараясь говорить легко и ненавязчиво, он называл Миршейма «господин
  Вейланд», и объяснив, что у него есть несколько вопросов о Треворе Битте.
  Это могло бы сбить Миршейма с толку, но, скорее всего, стук в дверь сразу же будет угрожающим. Если Миршейм попытается сбежать через заднюю дверь, Рид и Бинчи будут там, поджидают. Если дела пойдут совсем плохо и он забаррикадируется, все изменится.
  Если бы это произошло и Триша Боукер была там с Миршеймом, надеюсь, она не оказалась бы заложницей. Или, что еще хуже, соучастником.
   Риск был высоким, но обоснованием для такого подхода (и я частично его предоставил) была криминальная предсказуемость.
  Психопаты, по сути, скучные существа привычки. То, что мы знали о Поле Миршейме, предполагало, что он был высокофункциональным психопатом, пожизненным мошенником и убийцей, которого никогда не арестовывали, потому что он действовал с изяществом. Его игра в ночь убийства Брауна была на уровне «Оскара».
  Я предполагал, что, будучи уверенным, что он сможет отговорить себя от чего угодно, он избежит импульсивного насилия и выберет хладнокровие, спокойствие и внешнюю безобидность.
  Но это было лишь предположение.
  —
  В девять тридцать две с юга показались фары, первыми достигнув Бинчи. Он крикнул: «Не уверен, но мне так кажется».
  Машины приезжали и уезжали по Маркетт вяло. Эта машина свернула на подъездную дорожку дома МакКлейна и припарковалась перед правым гаражом.
  Silver Taurus. Майло вытащил ночной бинокль, который он выпросил у детектива, назначенного охранять высокопоставленных лиц.
  Открылась водительская дверь Тауруса. Из нее вышел невысокий мужчина и направился к входной двери.
  Легкая походка, он не оглядывался, когда открыл дверь и вошел.
  Я сказал: «Как будто он здесь хозяин».
  Майло позвонил Бинчи и Риду. «Это он. Оставьте свои машины на месте и идите пешком. Остальное вы знаете».
  Через несколько мгновений оба детектива пробрались к задней части дома.
  —
  Никакого движения из дома. Майло ждал пятнадцать минут, каждые пять минут поглядывая на часы.
   «Ладно», — сказал он. «Десять десять, в Азии двойные числа приносят удачу».
  Он вышел из машины, расправил куртку на кобуре и направился к дому.
  Я нашел место, о котором мы договорились: темную нишу соседнего многоквартирного дома, большую часть которой заслоняло огромное каучуковое дерево.
  Он хотел, чтобы я остался в машине; я вел переговоры. Дерево решило дело: заросшее, растительный зонтик.
  Я наблюдал, как он дошел до входной двери дома. Постучал. Подождал несколько секунд и постучал снова. Его большая фигура напряглась, когда между дверью и косяком появилась полоска света.
  Разговариваю с кем-то. Напрягаюсь.
  Он распахнул дверь. Выхватив пистолет, он ворвался внутрь.
  Через несколько секунд Бинчи и Рид вышли вперед и последовали за ним внутрь.
  —
  Оружие, но не стрельба. Я решил, что все идет гладко, подождал несколько минут и направился туда.
  Пол Миршейм, недавно отрастивший бороду, с гладко выбритой головой, лежал на спине, подложив одну руку под тело.
  Рот его был разинут, глаза тусклые. Из груди торчала черная рукоять и дюйм лезвия мясницкого ножа.
  Его горло было перерезано, плоть отделилась от тела, образовав влажную рубиновую ухмылку.
  Майло, Бинчи и Рид стояли вокруг тела. Они убрали оружие в кобуру и выглядели ошеломленными. Женщина между молодыми детективами тряслась, плакала и сжимала бока окровавленными руками. Каждый из них продолжал держать ее за руку.
  Сорок лет, среднего телосложения, короткие светлые волосы, приятное лицо.
  Донна Вейланд похудела с тех пор, как позировала с коллегами из школьного округа. На ней были синие джинсы, белый топ и розовые кроссовки.
  Все было в пятнах и крапинках красного цвета.
  Кровь покрыла стену позади тела Миршайма. Складки на его рубашке создали возможности для скопления крови.
   Багровая артериальная кровь. Часть ее, под действием силы тяжести, стекала по его узкой груди и растекалась по полу, окрашивая в фиолетовый цвет старый серый ковер.
  Свежее убийство.
  Руки Донны Вейланд сжались. Она начала задыхаться.
  Майло сказал: «Дышите медленно».
  Она закрыла глаза и втянула воздух. Начала выдавливать слова между вздохами. «Он… сказал… он… был… убить меня… я…»
  Указывая на дробовик, лежащий примерно в шести футах от правой руки Миршейма.
  «Он…я…должен…был…»
  Принести нож на перестрелку сработало. Каким-то образом.
  Мой мозг превратился в фотокамеру с быстрым затвором.
  Рыдания сотрясали ее тело.
  Но никаких слез.
  Обойдя всех четверых, я взглянул на труп Миршейма.
  Невозможно было рассмотреть руку, прижатую к его телу, но та, которую я видел, не имела никаких следов защиты.
  Края разреза на горле были гладкими.
  Никаких следов колебаний. Огромная рана, которая кричала об убийственной уверенности.
  Неровный, начинающийся с восходящего изгиба, который начинался с левой стороны узкой глотки Мирсхайма и поднимался прямо под его правым ухом.
  Правша-слэшер.
  Наступает сзади.
  Никаких следов борьбы.
  Дробовик. Слишком далеко, чтобы его мог уронить смертельно раненый человек.
  Там и разместили.
  Донна Вейланд смотрела на меня. Все смотрели.
  В доме стало тихо.
  На долю секунды ее лицо изменилось: театральный ужас сменился холодным анализом.
  Лицо, которое я видел раньше. Холодный взгляд, плоская, едва сдерживаемая враждебность.
   Портрет на коллекции фотографий.
  Я сказал: «Привет, Триша».
  Ее плечи дернулись, когда она рефлекторно сопротивлялась. Это вызвало рефлексы Рида и Бинчи: схватить ее сильнее.
  Майло снял наручники.
  Подозрение полицейских распространилось, словно вирус, и все это знали.
  Четыре пары глаз остановились на Донне Вейланд, известной как Триша Боукер.
  На мгновение она замерла, перебирая в уме картотеку в поисках нужного выражения лица.
  Сначала надулась, странно девчачья гримаса. Даже когда она успокоилась, она знала, что это не сработает, и переключила канал на жалкое мяуканье.
  Майло надел на нее наручники. Она обвисла, словно пытаясь вырваться из пут. Рид и Бинчи крепко держали ее.
  Майло повернулся к ней спиной и осмотрел тело Миршейма.
  Он выдал предупреждение Миранды, даже не пытаясь казаться заинтересованным.
  Некуда идти, но либо дерись, либо беги. Донна/Триша была не в том положении, чтобы драться.
  «Это…было…мне…так…извините…пожалуйста».
  Это не сработало. Она плюнула Майло в лицо.
  —
  Когда все заканчивается, некоторые преступники мысленно отключаются. Триша/Донна ругалась, пинала и кричала, пока Рид и Бинчи вытаскивали ее.
  Майло позволил себе быстро вздохнуть.
  Когда он остановился, сквозь тонкие стены этого убогого домика послышались новые звуки.
  Низкий лай. Приглушенный, но настойчивый.
  То, что можно было бы принять за протест собаки-астматика.
  Затем шум начал походить на человеческий. Бинчи вернулся, говоря:
  «Мо забрал ее к себе».
  Мы с Майло уже двигались на звук. Перед домом, южная сторона.
  Гараж.
  —
  В помещение можно было попасть через пустое крыльцо, где воняло средством от насекомых и где валялись небольшие кучки мертвых тараканов. На внутренней двери не было засова: поворотный рычаг, который переворачивала рука Майло в перчатке.
  Тусклый гараж.
  Одна голая лампочка, вкрученная в патрон на стропилах.
  Рядом припаркованы черный пикап Ford и черный Camaro.
  Между машинами стоял стул. Изъеденный молью диванчик из другой эпохи.
  Фигура в кресле взбрыкивала и кричала через заклеенный скотчем рот. Тело и конечности были прикручены к стулу еще большим количеством скотча.
  В глазах над кляпом мелькнул ужас.
  Пленник-мужчина, едва способный видеть из-за опухших век, теперь не уверенный, стала ли его жизнь лучше или хуже.
  Руки-трубы. Волосы волокнистые, светлые, спутанные, жирные. Его серая футболка была запекшейся кровью. Коричневые пятна на его джинсах соседствовали с еще большим количеством крови...
  Амебные пятна красного цвета. Корка желтого круга отмечала бетон около его босых ног, где осела и высохла моча. В гараже воняло бензином и чистящей жидкостью, а также ядом для насекомых и дерьмом.
  В нескольких футах от кресла, возле заднего бампера Camaro, лежал окровавленный молоток.
  Правая рука пленника превратилась в изуродованный комок.
  Майло бросился к нему. «Полиция, все в порядке, все в порядке». Он начал вытаскивать кляп из скотча, пока мальчик в кресле бился в конвульсиях.
  Взгляд Бинчи метнулся в угол гаража. Он указал. «О, Господи».
  Ленточная пила, прямо за носом пикапа.
   Когда пересохшие, опухшие губы Кори Тербера были освобождены, он издал рвотный звук, пустил слюни и попытался заговорить. Когда Майло начал освобождать его руки, он сумел издать всхлип, который начался слабо и продолжал терять силу.
  Еле слышно: «Хехе-хехехеллл ...
  Майло сказал: «Все в порядке, сынок, ты в безопасности, просто держись».
  
  Как только вы узнаете, что искать, сбор доказательств станет совершенно новой игрой.
  В течение десяти часов после ареста Триши Боукер была обнаружена самая ранняя связь между ней и Полом Миршеймом. Пара познакомилась девять лет назад, когда Миршейм работал компьютерным консультантом в школьном округе в Массачусетсе, а Боукер был помощником учителя.
  Общая аморальность была связующим звеном в отношениях.
  Оба использовали поддельные биографии, чтобы получить должности в государственном секторе, и эта схема повторялась по мере их продвижения на Запад: в резюме Миршейма не упоминалось несколько увольнений из финансовых компаний из-за «нарушений», а судимость Боукера отсутствовала.
  Этому способствовало принятие новой совместной идентичности: псевдоженатый дуэт Пола и Донны Вейланд. Боукер, обладавший солидными талантами вора идентичности, присвоил себе личности пары, погибшей в пожаре дома в Нью-Джерси в 1958 году. Заявить о супружестве было проще простого; никто никогда не удосужился проверить свидетельства о браке.
  В течение многих лет Вейланды совмещали высокооплачиваемую работу в различных государственных и частных школах с незаконным получением государственных пособий и дополнительными мошенническими схемами, в основном мошенничеством со страховкой от скольжения и падения.
  Из всего, что мог сказать Майло, их первой жертвой убийства стала Жаклин, мать Кори, вдова, соблазненная тем, что она считала законным.
   брак с Полом, продолжая проводить время с Боукер.
  Никаких убийств, связанных с Джеки и жестокостями в текущем деле, не всплыло, но он все еще продолжал поиски.
  Поиск биологических доказательств был завершен в течение сорока восьми часов, пятна крови и клочки плоти на зубьях ленточной пилы в гараже Маркетт совпали с ДНК Харгиса Брауна. Патроны для дробовика, найденные в кухонном шкафу, соответствовали фрагментам, застрявшим в руинах лица Брауна. Пол гаража был вымыт аммиаком и инсектицидом, но люминол ярко светился в одном углу бетона и нескольких футах рубероида на стенах выше. Техники также обнаружили пятна крови в кузове пикапа и два блуждающих волоска, совпадающих с волосами Брауна, в коридоре все еще обрабатываемого дома Эвада.
  Также в доме Маркетт были обнаружены пара женских трусиков с леопардовым принтом, несколько париков, включая парик для брюнеток, пряди которого соответствовали прядям, взятым из А-образной рамы Майло, и серебряное филигранное ожерелье с аметистами.
  Биджан Ахмани, владелец Snowbird Jewelers в Arrowhead Village, подтвердил, что ожерелье было продано Чету Корвину. Ахмани также выбрал фотографию брюнетки Донны/Триши в парике из шести упаковок, как и Бриана Малдрю, помощник управляющего San Bernardino Hampton Inn.
  Узнав, чем Майло решил поделиться, Триша Боукер, носительница браслета и парика, чья ДНК была подтверждена, была «в восторге»
  о разговоре с ним, по словам ее государственного защитника, усталого на вид пятидесятилетнего Холлика Уайлда. Поначалу удивленная моим присутствием в комнате для допросов окружной тюрьмы, Уайлд пришла в себя и сказала: «Отлично! Это по сути психологическая ситуация. Чем больше понимания, тем лучше».
  Боукер зачитала подготовленное заявление. Пока она декламировала, Холлик Уайлд самодовольно улыбалась. Это и высокопарный юридический жаргон ясно давали понять, кто это составил.
  Простая тема: Пол Миршейм, плохой. Триша, напуганная и запуганная, часто невольный сообщник.
  Она описала, как Миршейм застрелил и изуродовал Брауна в гараже Маркетта, завернул тело в толстую пластиковую пленку, обвязал его клейкой лентой, а затем перевез его обратно на Эвада-лейн в пикапе. Там,
   Под защитой темноты и тишины тупика он «перенес объект» в дом Корвинов.
  Майло спросил: «Почему там?»
  Триша Боукер, казалось, была довольна вопросом. «Именно! Потому что он ненавидел Чета. Чет всегда над ним издевался».
  «Где руки, Триш?»
  «Не знаю. Он их куда-то отвез».
  "Где?"
  Взгляните на Уайльда.
  Полиция сказала: «Честно говоря. Она не имеет ни малейшего представления».
  «Ладно, пойдем дальше. Триш, вы с Полом давно знакомы».
  Короткий разговор шепотом между Уайльдом и Боукером.
  Она сказала: «Немного».
  Майло спросил: «А сколько это — немного?»
  «Некоторое время, я не уверен».
  «Девять лет — вот чему мы научились».
  Нерешительность. Пытаюсь понять, куда это все идет. Еще один взгляд на Уайльда. Он кивнул.
  Она сказала: «Звучит примерно так».
  Уайлд сказал: «Майло, все это время он указывает на серьезность ситуации Триш. Она страдает стокгольмским синдромом». Мне: «Ты знаешь лучше меня, это хроническое заболевание, которое, если его не лечить, сохраняется».
  Майло сказал: «Девять лет назад. Вы с Полом были парой, когда Пол встретил Джеки».
  Боукер молчит.
  Уайлд сказал: «Мы бы с радостью помогли, но имеет ли это значение?»
  Майло сказал: «Достаточно справедливо». Возвращаясь к Боукеру: «Если говорить о ваших отношениях, вы бы сказали, что Пол был главным?»
  «Всегда», — сказал Боукер. «Контроль был его главной целью. Его основным стимулом. Его одержимостью». Для меня: «У него было навязчивое, нарциссическое расстройство личности. Он был как кинорежиссер. Властный и властный. Как те парики, которые он заставлял меня носить. Все было постановкой».
   Майло сказал: «Хочу, чтобы ты стала брюнеткой».
  «Желал того, чего хотел и когда хотел».
  «Ты перекрасилась в брюнетку, когда тусовалась с Четом Корвином в «Эрроухеде».
  «Это то, чего он хотел».
  «Чет или Пол?»
  «Эм... и то, и другое, я думаю».
  «А я-то думала, что блондинки веселее, поэтому Чету тоже понравились парики».
  «Еще один контрол-фрик», — сказала она. «Он надел на меня пеньюары. Мне пришлось делать всякие вещи».
  «Ролевая игра».
  Надутые губы. Трепетание век. «Все лепят из меня, как из глины».
  Майло проверил свои записи. «Когда Пол привез тело обратно на Эвада-лейн, как он узнал, что у него достаточно времени, чтобы разместить его до возвращения Корвинов?»
  Ответ Боукера был слишком быстрым, словно хорошо обученная собака отреагировала на сигнал рукой.
  «Он знал, потому что видел, как они уходили, и разговаривал с Четом. Чет хвастался. Как обычно».
  «Чем хвастаться?»
  «О том, как они ехали всю дорогу до Ресторанного ряда, хотя никто, кроме него, этого делать не хотел».
  «Еще один контролирующий парень».
  «Иногда я принимаю не самые лучшие решения», — сказала Триша Боукер.
  Уайльд прочистил горло.
  Боукер сказал: «Я не эксперт, это точно».
  «О мужчинах», — сказал Майло.
  «Жизнь». Она надулась, напряглась, чтобы разрыдаться, выпустила капельку и сдалась. «Я не знаю, как все так испортилось » .
  Майло кивнул, провел больше времени со своими записями. «Ладно... если бы Корвины остались ближе к дому, какой был план?»
  Глаза Боукер сместились влево. Ее тело повторило тот же путь, когда она повернулась к своему адвокату.
  Уайльд сказал: «Если вы знаете, конечно».
  Боукер сказал: «Я не знаю. План был у Пола».
  «Был ли у Пола запасной план действий относительно тела?»
  Уайльд сказал: «Она уже ответила на этот вопрос».
  Боукер сказал: «Я действительно не знаю».
  «Понял», сказал Майло, «но можешь ли ты предположить? Учитывая, что ты знал Пола лучше, чем кто-либо другой».
  «Хм», — сказала Триша Боукер. «Он мог бы просто подождать».
  "Для?"
  «В другой раз».
  «Чтобы доставить тело Корвинам».
  "Ага."
  «Для Пола было важно положить тело в логово Чета».
  «Чет все время его унижал . Пол решил его заполучить. Он за ним следил. За всеми».
  Внезапная страсть в ее голосе. Общий гнев.
  Она поняла, что перешла черту, и откинула голову назад. «Послушайте, я не могу сказать вам ничего фактического, кроме того, что Пол был монстром. Он ненавидел Чета, но по сути он ненавидел всех, он ненавистный, ненавистный человек, всегда…
  планирование». Уайлду: «Могу ли я рассказать им о тревоге?»
  «Пожалуйста, сделайте это».
  «Вот пример того, насколько он был предусмотрителен, сэр. Он узнал код их сигнализации, наблюдая, как она набирает клавиши на клавиатуре, и запомнил его. У него отличная память. Долгая память, он становится мстительным».
  «Она, будучи…»
  «Фелиса. Он всегда подыгрывал ей. Он был мистером Софти. В отличие от Чета, в этом и был ключ. Он даже украл ключ от их кухни».
  Начало ухмылки. Хитрое сотрудничество.
  И снова Триша Боукер спохватилась и театрально посерьезнела. «Это даже не было необходимостью. Они даже не включили сигнализацию. Пол рассказал мне. Он
   хвастался всем этим».
  «Корвины облегчили работу Полу».
  «Конечно, — она поерзала на стуле. Старательно стараясь не злорадствовать.
  Майло перебрал бумаги. Не поднимая глаз, он сказал: «Еще одна вещь, которая облегчила работу Полу, — это то, что ты упаковал тело и помог ему погрузить его в грузовик».
  Уайльд открыл рот.
  Боукер сказал: «Нет, ни в коем случае, сэр. Я никогда ничего подобного не делал».
  «Что вы делали , пока Пол упаковывал и загружал?»
  «Ничего, я просто был дома».
  «Какой дом?»
  «Малыш».
  «На Маркетте».
  Ее лицо побледнело. «Он заставил меня остаться. Я была в ужасе, пошла в спальню и ждала, пока он закончит. Это было ужасно. Я была парализована тревогой».
  «Стокгольмский синдром».
  «Это психологическая пытка», — сказала она. «У меня был тяжелый хронический случай в течение долгого, долгого времени. Еще до того, как я встретила Пола, мужчины меня оскорбляли».
  Холлик Уайлд снова посмотрел на меня. «Некоторые люди считают это особенно тяжелым вариантом ПТСР».
  Майло спросил: «Как долго ты страдаешь, Триша?»
  «С тех пор, как я была девочкой, — сказала она. — Меня оскорбляли. А после Пола — еще больше».
  «Пол напугал тебя».
  «Он напугал меня до смерти».
  «Из-за того, что он сделал с Джеки?»
  Триша Боукер моргнула и поджала губы.
  Холлик Уайлд сказал: «Давай держаться от этого подальше, Майло».
  «Могу ли я спросить, были ли другие жертвы, кроме Джеки?»
  Ответом было смещение глаз Боукера. Поиски продолжались.
  Уайльд сказал: «Извините, пожалуйста, нет. Я бы предпочел, чтобы мы придерживались текущего дела».
   «Достаточно справедливо», — сказал Майло. Он перетасовал бумаги. «Все эти правила, вам, возможно, понадобятся, чтобы направлять меня по мере продвижения».
  «С удовольствием».
  Поза Триши Боукер расслабленная. Все так хорошо ладят.
  —
  Майло заставил ее снова просмотреть детали. Она выдала почти слово в слово версию своего первого отчета.
  «Понял», — сказал он. «Хм… вот кое-что, имеющее отношение к рассматриваемому делу, мистер Уайлд».
  Улыбаясь адвокату, Уайльд сказал: «Уместность всегда хороша».
  Самая глупая вещь, которую я слышал из уст адвоката защиты. Он дал Боукеру добро.
  Майло сказал: «Триш, если бы я сказал тебе, что мы нашли руки мистера Брауна, зарытые на заднем дворе дома Маркетт, под кустом олеандра, что бы ты ответила?»
  Множественные моргания. Поворот тела вправо, как у моряка, приспосабливающегося к большой волне.
  «Триш?»
  «Я бы сказал, что это хорошо. Я бы сказал, что я рад, теперь вы видите, на что способен Пол».
  «Страшный парень».
  «Ужасно».
  «Стокгольмский синдром... хорошо, а если бы я сказал тебе, Триш, что кожа на верхней части рук, которые мы нашли захороненными на заднем дворе Маркетта, содержала твою ДНК, что бы ты ответила?»
  Она приподнялась и снова опустилась. «Это невозможно».
  «Боюсь, это более чем возможно, Триш, это реально. Патологоанатом обнаружил вашу ДНК в маленьких полулунных углублениях на верхней части руки.
  Скорее всего, это от вбитых гвоздей».
  «Ни в коем случае», — сказала она. «Должно быть, их туда положил Пол».
   «Он потратил время, чтобы положить вашу руку поверх руки мистера Брауна и прижать вас к земле?»
  «Нет, нет, нет, я никогда. Он придумал способ...» Ее голова тряхнула так сильно, что она получила удар хлыстом.
  Уайльд сказал: «Я думаю, нам следует...»
  Боукер вскочила со стула. «Он заставил меня! Он бы меня убил !»
  «Эти следы от ногтей, Триша, говорят мне, что ты была зла».
  "Нет! В ужасе. Он бы и меня порезал!"
  Майло сказал: «Кстати, о резке: мы также нашли ваши отпечатки пальцев на ленточной пиле в гараже».
  «Это потому, что он заставил меня им воспользоваться!»
  — Отрубить руки Харгису Брауну…
  «Это не было... он был уже мертв...»
  Холлик Уайлд сказал: «Извините, ребята, интервью прекращено».
  Триша Боукер притворилась, что плачет.
  Уайльд сказал: «Держись».
  «Как я могу? Они не понимать. "
  «Мы заставим их увидеть свет», — сказал Уайльд. Но лицо его было мрачным.
  —
  К ночи Уайльд выступил с предложением: в обмен на раскрытие места захоронения тела Жаклин Миршейм Боукер признал бы себя соучастником непредумышленного убийства и был бы приговорен к трем годам лишения свободы.
  Джон Нгуен рассмеялся.
  На следующее утро Уайльд предложил признать себя соучастником убийства второй степени до его совершения и приговорить его к десяти годам лишения свободы.
  Джон Нгуен предложил двадцать пять пожизненных сроков. Уайльд попробовал пятнадцать.
  Нгуен сказал: «Я могу назвать от пятнадцати до двадцати пяти, но в конечном итоге решение останется за судьей».
  Уайльд сказал: «Хорошо».
  Нгуен признался Майло: «Я получу Фридман. Она получит жизнь».
  
  Даже с картой, нарисованной от руки Тришей Боукер, это заняло некоторое время.
  После двух дней поисков частичный скелет Жаклин Миршейм был найден под четырьмя футами плодородной сельскохозяйственной почвы в горах Санта-Инес над Санта-Барбарой. Частная земля, неудавшийся виноградник воротилы музыкальной индустрии, который давно отказался от Пино Нуар. Чтобы получить его разрешение, пришлось позвонить на Каймановы острова.
  Согласно самоочищающемуся отчету Боукер, она и Миршейм посетили близлежащую винодельню в выходные, когда Джеки томилась в постели с гриппом. Заметив заброшенное поместье, Пол сделал мысленную заметку и вернулся несколько месяцев спустя ночью с ее телом в багажнике своей машины. Войдя в поместье, перерезав колючую проволоку, затем беспрепятственно копая возле ветрозащитной полосы эвкалипта сине-камедного.
  Не сумев заставить Боукера рассказать о дополнительных жертвах, Майло позвонил Шейле Брэкстон и рассказал ей основную информацию.
  Она сказала: «Пора взглянуть на всех пропавших здесь. Как у него дела?»
  «Ну, как и ожидалось».
  «Передай ему наилучшие пожелания, может быть, я зайду к нему».
  —
   Майло и я информировали Кори Тербера, который все еще находится в больнице Cedars-Sinai через четыре дня после своего спасения. Рик Сильверман не был на дежурстве в ту ночь, когда Кори доставили на скорой в отделение неотложной помощи, но звонок Майло привел его. Он занялся неотложными проблемами со здоровьем мальчика и вызвал хирурга-хирурга, чтобы тот посмотрел, что можно сделать с изуродованными пальцами Кори.
  Майло сказал: «Он пианист».
  Хирург сказал: «Блин» и ушел.
  —
  Сегодня утром Кори мог говорить, несмотря на потрескавшиеся губы, а на руке у него была забинтованная перчатка.
  Майло представил меня.
  «Кто-то думает, что я сумасшедший?»
  Майло объяснил. Кори сказал: «Хорошо», но избегал смотреть на меня.
  «Итак», сказал Майло. «Хочешь что-нибудь нам рассказать?»
  «То, что я тебе вчера говорил», — сказал Кори. «Это она сделала».
  Майло сказал: «Она ударила тебя молотком».
  «Она смеялась, пока делала это», — сказал мальчик. Изумленный; как будто пересказывал странный факт. «Он привязал меня скотчем и прижал к земле, но она ударила меня.
  Она смеялась. Он был слабаком. Вот почему она его убила».
  «Потому что он был…»
  «Полная слабачка», — сказал Кори Тербер. «Она дала ему дробовик, сказала, чтобы он застрелил меня. Он сказал: «Не снова». Она начала кричать на него».
  Его глаза закрылись. «После того, как она ударила меня раза два, три, я потерял сознание.
  Когда я проснулся, я...» уставился на перчатку.
  Когда радужные оболочки глаз снова стали карими, я спросил: «О чем она кричала?»
  «Ему пришлось меня застрелить. Он говорил, что если это так легко, то она должна это сделать, в последний раз ему стало плохо. Они, должно быть, ушли в другую комнату, потому что крики стали тише, но не прекратились. Потом она сказала: «Куда, черт возьми, ты собрался?» Потом раздался этот шум».
  «Что за шум?»
  «Что-то падает на пол», — сказал Кори. «Как будто человек. Потом стало тихо, и она вошла вся в крови. Я думал, что она собирается войти и застрелить меня, но у нее не было оружия. Она все время говорила: «Блядь».
  Потом в дверь постучали, и она вышла, разговаривая с кем-то еще».
  «Это были мы, Кори».
  «Хорошо». Веки мальчика боролись с гравитацией, он был потерян.
  Он остался спать.
  
  Два дня спустя я сидела у кровати Кори в хирургическом отделении, дорабатывая отчет об опеке на своем iPad и ожидая, пока он очнется от анестезии.
  Первая из многих операций закончилась час назад. Результаты были «такими, как можно было ожидать», по словам хирурга. Она пожертвовала свои услуги.
  Рик тоже. Больница работала с Medi-Cal, чтобы возместить все, что могла.
  К трем пятнадцати глаза Кори прояснились. Несколько минут спустя он сосредоточился на мне и сумел кивнуть. Вчера я входил и выходил из комнаты, наливая ему воду и газировку, избегая всего, что хоть отдаленно походило на терапию. Это то, чему я учил своих интернов и коллег, когда работал в онкологии: пациенты, у которых диагноз не психиатрический, ненавидят все психотерапевтическое, так что не усугубляйте ситуацию и просто будьте хорошим человеком.
  К концу дня Кори расслабился.
  Теперь он глупо улыбнулся, облизнул пересохшие губы. Я подошел и поднес чашку с водой к его едва открытому рту.
  Он прохрипел, прочистил горло. Через несколько мгновений: «Спасибо, Док».
  Его глаза закрылись и открылись. «Ты здесь…много. У тебя много времени?»
  «Для тебя — да».
  «Потому что я облажался?»
  «Потому что ты прошел через ад, и я хочу помочь».
   «Именно поэтому вы и обратились на GoFundMe?»
  «Это была идея лейтенанта Стерджиса».
  «Это произошло очень быстро», — сказал он. «После того большого пожертвования в начале».
  Часть налоговых вычетов этого года. Я сказал: «Люди видят в этом достойное дело, Кори».
  «Хм... за все время, с тех пор как пропала моя мама, только несколько человек были со мной добры. Как мисс Эдда, без нее...» Попытавшись поднять руку, он не смог и поморщился.
  Я спросил: «Еще воды?»
  «Эм... не хочу показаться грубым, Док, но я бы хотел 7UP?»
  «Какой требовательный парень», — сказал я, потянувшись за банкой.
  Он улыбнулся.
  Выпив полстакана газировки, он заговорил.
  —
  «Я всегда знал, что он это сделал. Я думал, судя по поведению полиции, они знали, но никогда в этом не признавались. Наверное, считали, что я глупый ребенок, мне не следует знать. Но я знал. Я хотел пойти и сказать, что я знаю, но я был напуган до чертиков. Он все равно ушел. Это сделало меня счастливым, хотя я не знал, что произойдет со мной в одиночку. Ты знаешь, что случилось, да, Док?»
  «Тебя отдали в приемную семью».
  «Многие из них... это было нормально. Я сказал себе перестать думать об этом.
  О маме. Я остановилась на какое-то время. Потом я не смогла. Особенно когда я стала старше, работая, мысли просто продолжали возвращаться, как будто песни делали это, как будто открывали окно в моем мозгу. Я разозлилась. Пошла искать и нашла, где он был.
  «Как ты это сделал, Кори?»
  «Это было не так уж и сложно, Док. Он работал в школьном округе, занимался компьютерными делами, поэтому я позвонил, сказал, что я его сын, только что вернулся из армии, долгое время был в Ираке, мне нужно было его найти. Я солгал об этом, потому что это
   было отчасти правдой, я пытался пойти в армию, даже в Береговую охрану, но у меня что-то было с позвоночником, сросшаяся кость. Поэтому я воспользовался этим, и они его разыскали и сказали, что он перевелся в школьный округ в Лос-Анджелесе. Я позвонил им и сказал то же самое».
  Откидывая гладкие, бледные волосы с прыщавого лба. «Я добавил еще одну ложь.
  Меня подстрелили в Ираке. Мне дали адрес».
  «На Эвада-лейн».
  «Да. Другого я нашел, следуя за ним».
  Взгляд на его поврежденную руку. «Может, поэтому так и произошло, а?
  Лжешь о чем-то плохом, чего не происходит, и получаешь то, что происходит?»
  Я сказал: «Я мог бы читать тебе всякие морали, Кори, но я в этом сильно сомневаюсь».
  «Вы не верите в карму?»
  «Не буквально».
  «Как вы в это верите?»
  «Иногда наши поступки влекут за собой прямые последствия, иногда что-то просто происходит».
  «И людям это сходит с рук».
  «Боюсь, что так и есть, Кори».
  Он посмотрел на свою пустую чашку. Я налил ему газировку и помог ему выпить.
  Когда он закончил, он выдохнул, а затем рыгнул. «Извините... на самом деле это не так уж и больно. Наверное, это из-за наркотиков, которые они мне подсадили». Бит. «Я никогда не употреблял настоящих наркотиков, только травку. Например, когда я играл в The Carpenter, вокруг было полно таблеток и дерьма. Я никогда этого не делал, не хотел испортить свою игру».
  «Другие музыканты предложили».
  «Откуда ты знаешь?»
  «Я играл в группе и пережил то же самое».
  "Когда?"
  «Когда мне было примерно столько же лет, сколько тебе».
  «До того, как ты стал врачом».
   «Задолго до этого, чтобы заработать денег на оплату колледжа».
  «Фортепиано?»
  «Гитара».
  «Хм. Так ты тоже никогда не баловался с наркотиками».
  «Немного травки».
  Он ухмыльнулся. «Это приемлемо».
  Я сказал: «Значит, вы получили адрес Эвады и начали за ним следить».
  «Я понял, но я струсил и не пошел к нему. Это был действительно хороший район. Гораздо лучше, чем там, где мы когда-либо жили. Это казалось совершенно неправильным, он был богатым парнем, а мама была...»
  Он отвел взгляд. «У меня было какое-то чувство пустоты, я поехал обратно в Санта-Барбару, чувствуя себя полным неудачником. Долгое время я думал о том, чтобы... сделать что-нибудь плохое. Я всегда трусил. Курил травку, не буду врать, еще пиво. Пытался не чувствовать, понимаешь?»
  "Конечно."
  «Но я все еще чувствовал себя, Док. Дерьмовым, неудачником и уставшим. Ночью я играл в The Carpenter и других барах. Днем мне было нечего делать, поэтому я тусовался на пляже, спал в Camaro — это нормально? Camaro?»
  «Целый и здоровый», — сказал я. После того, как меня объездила полиция Лос-Анджелеса
  Техническая расческа. «Не возражаете, если ее помоют и нанесут воск?»
  Широкая улыбка. «Конечно. Теги...»
  «Об этом позаботятся».
  «Ух ты», — сказал он.
  «Итак, ты завис на пляже».
  «Мне всегда нравился пляж. Особенно, когда вокруг было не так много людей. Иногда в Карпентерии или Окснарде, иногда в городе около пристани Стернс-Уорф. Мама водила меня туда, мы поднимались на пирс, ели жареные креветки, смотрели на морских львов».
  Карие глаза затянуты пленкой.
  Я сказал: «Стернс — это то место, где ты познакомился с Хэлом».
  «Да. Он тоже тусовался. Сидя на одеяле, я сидел на песке. Я думал, что он извращенец, потому что, когда я посмотрел на него, он улыбнулся.
   Но он не делал ничего извращенного, просто смотрел на воду и пил диетическую колу, за исключением того, что если он ловил мой взгляд, то улыбался. Я все еще думал, что он странный. Потом он встал и подошел, хромая, и сказал: «Ты в порядке, сынок?»
  Кори поморщился. «То, как он это сказал. Как будто он имел это в виду. Как будто... он мог сказать, что я неудачник. Как будто он... я не хотел ему ничего говорить, но не знаю почему, в итоге я ему рассказал».
  «О твоей маме».
  «О ней. О нем, злом ублюдке, живущем в Пасифик Палисейдс . Он сел рядом со мной на песок, слушал и ничего не сказал. Когда я закончил, он сказал: «Я не супергерой, малыш, но если ты боишься встретиться с ним один на один, я могу пойти с тобой». Мне следовало решить, что он определенно извращенец.
  Но я этого не сделал. Что-то в том, как он... Я знаю, что меня могли полностью обмануть, но, думаю, я этого не сделал. Так что, думаю, я был прав».
  «Хэл был искренен».
  «Но я сказал ему, нет, спасибо. Он сказал: «Просто выкладываю». Тогда я немного разозлился и сказал: «Зачем ты это делаешь, ты же меня не знаешь?» Он сказал: «Да, это довольно глупо и странно, но у меня были свои проблемы, я знаю, что такое проблемы, малыш». Затем он указал на свою ногу, сказал, что он испортил ее давным-давно, не может работать по-настоящему, всегда пытался найти себе применение в жизни. Или что-то в этом роде».
  «Он хотел, чтобы его жизнь была осмысленной».
  « Вот это слово он использовал! Значимый, каждый должен быть значимым. Я сказал ему, что для меня значимым было найти маму и наказать чертового дьявола. Я сказал ему, что сдался, теперь только пианино заполнило... пустоты в моем мозгу. Он сказал: «По крайней мере, ты хорош в чем-то одном, в чем большинство людей не преуспевают». Я думаю, откуда он знает, он никогда меня не слышал? Но зачем спорить, кто-то говорит что-то хорошее?»
  Он подавил рыдание. «Он был отличным парнем. Мне так жаль, что с ним так случилось».
  «Это не твоя вина».
  «Я позволил ему это сделать».
  «Поговорить с Полом было его решением, Кори».
  «Вот и все, что он должен был сделать! Разговор. То, что он называл «апеллированием к его человечности». Я сказал, что не думаю, что у него есть что-то, он сказал, что у всех есть что-то.
  Поэтому я дал ему адрес. Он должен был позвонить мне после того, как уйдет, но он этого не сделал. Я подумал, что он передумал и не пошел. Я разозлился на него. За то, что он был еще одним бредом. Я знал, где он живет, потому что он дал мне свой адрес, сказал, что я могу переночевать там, если мне понадобится. Я пошел туда, чтобы поговорить с ним.
  Кучу раз, но струсил. В последний раз я действительно собирался постучать в его дверь, но там был один старик, который смотрел на меня свирепо, поэтому я ушел оттуда. Думая о Camaro, номерах, если приедут копы, я потеряю свой дом».
  Он поднял свою неповрежденную руку и уставился на другую, как будто она его подвела.
  «Все было испорчено, Док, я был зол на всех. Потом я решил, займись своими делами, чувак. Когда у меня было достаточно бензина, я вернулся в Пасифик Палисейдс, поздно ночью, чтобы меня никто не увидел. Делал это много раз, я парковался за кварталы от него, гулял и смотрел на его дом. Я никогда многого не видел. Это была плохая часть ночи. Ничего не может случиться. Кроме того, тогда...»
  «Ты что-то видел».
  «Ничего важного, эта девчонка, из соседнего дома. Она выходила и смотрела на другой дом — на другую сторону. Иногда она курила, иногда просто стояла там, я думала, что она странная».
  Я сказал: «В конце концов, вы обнаружили дом Маркетт. И хижину в Эрроухеде».
  «Они оба были как бы связаны. Однажды ночью я наблюдал, и наконец она вышла. Не девушка. Его новая жена. Она». Морщась.
  «Она вышла поздно ночью, села в грузовик и уехала, поэтому я последовал за ней. Я подумал, может, я расскажу ей о нем, хоть немного его испорчу. Я на самом деле не знаю, о чем я думал, Док. Я уже столько времени провел, наблюдая, и ничего не произошло, я чувствовал себя неудачником... она уехала в другое место. Место, где она...»
  Он вздрогнул. Мягкие волосы качнулись. «Это было странно. Она заехала в гараж, но тут же вышла и стала ждать. Это было как два часа ночи.
  Вскоре после этого появился Range Rover. Я узнал его, потому что он был из
   соседняя дверь — откуда вышла странная девчонка. Но она не была за рулем, за рулем был парень. Я тоже видела его, возвращающегося домой в черном Uber или каком-то лимузине.
  Парень, который там жил, был крупный, он был похож на тренера».
  «Чет Корвин».
  «Не знал его имени, только то, что он был по соседству. Она села в Ровер, и они уехали. Я подумал, может, я ему скажу. Твоя жена делает парня из соседнего дома, а ты не имеешь ни малейшего понятия, ты полный неудачник. Оказывается, у него была догадка, да, Док?
  «Вы следовали за ними до самого Эрроухеда?»
  «Едва успел, денег на бензин почти не было, но я дал несколько дополнительных концертов в The Carpenter, тоже пиццерии в Голете, богатые студенты, никто не давал чаевых, но у меня были хоть какие-то деньги. Когда я добрался до Сан-Бернардино, мне нужно было заправиться, но мне повезло, и им тоже. Я заехал на ту же станцию, что и они, они меня даже не заметили».
  Улыбаясь. «Я такой. Невидимый».
  «Я в этом не уверен, Кори».
  «Нет? Побудь со мной, и ты увидишь, я просто как-то растворяюсь...»
  Краснея. «Я не странный, док».
  «Я знаю это. Так ты поехал в Эрроухед».
  «Всю дорогу до этого остроконечного дома. Я выключил фары на последнем участке, довольно грязно ехать в темноте, если не считать того, что я мог видеть их задние фары. Они зашли в дом, его рука была на ее заднице, ее рука была на его штанах, спереди, на его члене, было довольно очевидно, что это их место для секса. Я думаю, придурок, я собираюсь сделать фотографии, хочу увидеть вид на твоем лице, когда я говорю тебе , что ты неудачник. И вдруг он появляется .
  «Пол».
  «Я даже не называю его по имени, он мистер Зло... да, он, в своем Таурусе, он проезжает прямо мимо меня, я съехал с дороги, было темно, под деревьями, я чуть не обосрался. А что, если он был там с самого начала и видел, как я заправлялся? Но, думаю, он этого не сделал, потому что он просто проехал по дороге и сидел там, глядя».
  «В доме».
   «Долго, Док. Потом он уехал. Я был в шоке, это было нереально. Я позвонил Хэлу, но он не ответил. Я был уверен, что он меня отшил.
  Я понятия не имел . "
  «У тебя нет причин это делать».
  «Ты так думаешь?»
  «Я знаю, Кори».
  «Как ты говоришь... Я уехал оттуда, поехал обратно в Санта-Барбару, не мог перестать думать об этом. Решил, что мой лучший шанс — поговорить с ней.
  Рассказал ей, за какого придурка она вышла замуж. То, что он сделал с мамой, она была в опасности».
  Его смех начался как легкий, не неприятный звук, закончился кислотой, стекающей по оконному стеклу. «Это, конечно, хорошо сработало... Я устал, Док.
  У меня внутри ничего нет, я очень устал».
  
  Я нажала кнопку вызова, и вошла симпатичная медсестра примерно возраста Кори и впрыснула ему что-то в капельницу. Он уже был без сознания, но сок замедлил его дыхание.
  Она секунду смотрела на него, коснулась его руки.
  «Он такой храбрый, Доктор. Настоящий герой».
  —
  Я спустился в больничную столовую. Майло сидел за угловым столиком, ел сэндвич с каким-то мясом и пил холодный чай из запотевшего стакана.
  «Как у него дела?»
  «Довольно неплохо, если учесть все обстоятельства».
  «Вы можете об этом рассказать? Он отказался от конфиденциальности?»
  «Вчера он отказался», — резюмировал я.
  Он сказал: «Браун думал, что он может просто подойти к Мирсхайму и сказать ему, чтобы он поступил правильно? Что это, черт возьми, было, желание смерти?»
  «Трудно сказать».
  «Неужели, Алекс? Да ладно, это как те благодетели, которые собирают вещи и едут в Конго или Сирию или где там сейчас ад, и там им отрубают головы. Я не говорю, что у них плохие намерения, но все же».
   Я ничего не сказал.
  Он сказал: «Хорошо, будь глубоко непредвзятым». Он выпил чай. Поставил стакан. «Я не виню жертву, но все равно, это желание смерти, верно?
  Возможно, это даже своего рода самоубийство».
  Я встал, налил себе кофе из кофейника доктора и вернулся.
  Майло сказал: «Ты выглядишь оскорбленным».
  «Боже упаси», — сказал я. «Просто думаю».
  "О…?"
  «Вам, вероятно, не понравится мой ответ».
  « Что, Алекс?»
  «Люди разные. Истории бывают разные».
  «Хорошо», — сказал он. «Мы не будем порочить мертвых. По крайней мере, благородных мертвых, как наш человек, Браун». Под нос: «Добродетельный идиот».
  Мой телефон запищал. Я прочитал окно, нажал кнопку.
  Фелиция Корвин сказала: «Лейтенант Стерджис просветил меня. Я так рада, что все закончилось».
  «Он здесь. Мы в больнице».
  «С этим бедным мальчиком».
  "Да."
  «Пожалуйста, передайте ему мои наилучшие пожелания, доктор Делавэр. Я внесла пожертвование в его фонд, он столько пережил — если бы вы были девушкой, я бы сказала: поцелуйте его от меня».
  «Я передам сообщение».
  "Хороший…"
  Тишина.
  «Что случилось, Фелис?»
  «Это может быть неловко, но я звоню по поводу моего мальчика. У Бретти начались проблемы. Я знала, что это случится, он был слишком бесстрастен по поводу... Чета... потери отца. Он был тем, кто действительно любил Чета. Чет заботился о нем... так сильно, как мог заботиться о ком-либо... в любом случае, у Бретта проблемы».
  «Подожди», — сказал я. «Я пойду в какое-нибудь уединенное место».
   «В этом нет необходимости, доктор Делавэр. Лейтенант Стерджис и так знает о моей семье больше, чем кто-либо другой, верно?»
  Я все равно ушел. «Какие проблемы?»
  «Как я уже говорила, он сначала немного плакал, но потом перестал. Теперь это все время. Рыдает. Он думает, что скрывает это от меня, но я слышу. Громкие рыдания.
  Когда он один. После того, как он ложится спать. Утром он выглядит призрачным, у него нет аппетита. Его школьные дела никогда не были хороши, но сейчас они полностью пошли прахом, он даже не будет притворяться. А спорт, его любимое занятие? Забудьте об этом, никакого интереса — он становится тощим, Доктор. Он даже больше не мучает Челси. Она стала к нему добрее, но это не так, он ее игнорирует.
  Игнорирует меня. Как будто он стал таким грустным, старым, уменьшившимся человеком».
  Она шмыгнула носом. Сказала: «Извините», и начала рыдать. Когда она снова заговорила, ее голос был горящей кучей веток.
  «В общем, доктор Делавэр, вот такая история с моим Бретти. Можете ли вы как-нибудь его увидеть? Мне так не везло с терапевтами, и вы знаете ситуацию. Я знаю, что не был любезен, когда Чет пытался вас…»
  «Давайте назначим встречу».
  «О. Отлично». Вздох. «Когда?»
  «Лучше раньше, чем позже», — сказал я.
  «Спасибо, доктор. Я не могу вам передать, что это значит для меня. Есть ли хоть какой-то шанс хотя бы сегодня?»
  Я проверил свой календарь. «Я смогу успеть в шесть».
  «Мы будем там. Спасибо, спасибо».
  Я записал встречу. Вернулся к Майло.
  Он спросил: «Кем заняться, где встретиться?»
  «Ты же меня знаешь, Большой Парень. Популярный».
  «Спорим, ты действительно учился в старшей школе. Что, дело об опеке?»
  Я сказал: «Другая история».
   Зои
   Книги Джонатана Келлермана
  ВЫМЫСЕЛ
  РОМАНЫ АЛЕКСА ДЕЛАВЭРА
  Ночные ходы (2018)
   Отель разбитых сердец (2017)
   Разбор (2016)
   Мотив (2015)
   Убийца (2014)
   Чувство вины (2013)
   Жертвы (2012)
   Тайна (2011)
   Обман (2010)
   Доказательства (2009)
   Кости (2008)
   Принуждение (2008)
  Одержимость (2007)
   Унесенные (2006)
   Ярость (2005)
   Терапия (2004)
   Холодное сердце (2003)
   Книга убийств (2002)
   Плоть и кровь (2001)
   Доктор Смерть (2000)
   Монстр (1999)
   Выживает сильнейший (1997)
   Клиника (1997)
   Интернет (1996)
  Самооборона (1995)
   Плохая любовь (1994)
   Дьявольский вальс (1993)
   Частные детективы (1992)
   Бомба замедленного действия (1990)
   Молчаливый партнёр (1989)
   За гранью (1987)
   Анализ крови (1986)
   Когда ломается ветвь (1985) ДРУГИЕ РОМАНЫ
   Место преступления (с Джесси Келлерманом, 2017)
   Дочь убийцы (2015)
  «Голем Парижа» (с Джесси Келлерманом, 2015) «Голем Голливуда» (с Джесси Келлерманом, 2014) «Настоящие детективы» (2009)
   Смертные преступления (совместно с Фэй Келлерман, 2006)
   Извращенный (2004)
  
  Структура документа
   • Титульный лист
   • Авторские права
   • Содержание
   • Глава 1
   • Глава 2
   • Глава 3
   • Глава 4
   • Глава 5
   • Глава 6
   • Глава 7
   • Глава 8
   • Глава 9
   • Глава 10
   • Глава 11
   • Глава 12
   • Глава 13
   • Глава 14
   • Глава 15
   • Глава 16
   • Глава 17
   • Глава 18
   • Глава 19
   • Глава 20
   • Глава 21
   • Глава 22
   • Глава 23
   • Глава 24
   • Глава 25
   • Глава 26
   • Глава 27
   • Глава 28
   • Глава 29
   • Глава 30
   • Глава 31
   • Глава 32
   • Глава 33
   • Глава 34
   • Глава 35
   • Глава 36
   • Глава 37
   • Глава 38
   • Глава 39
   • Глава 40
   • Глава 41
   • Глава 42
   • Глава 43
   • Глава 44
   • Глава 45
   • Глава 46
   • Глава 47
   • Глава 48
   • Глава 49
   • Глава 50
   • Глава 51
   • Глава 52
   • Глава 53
   • Глава 54
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"