Нуякшева Ольга Евгеньевна : другие произведения.

Оборотень

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Фантастический рассказ
   ОБОРОТЕНЬ
   ГЛАВА 1. ЖЕСТОКИЙ УРОК
   В деревню к бабушке Марте Ася собралась спонтанно. Просто вечером, сидя перед телевизором и тупо глядя на мелькание кадров на экране, поняла, что больше так жить не может.
   За последнее время её душа так исстрадалась, изболелась, что однажды она всерьёз подумала, что лучше уж не жить вовсе, чем так, как она сейчас. Город давил её своим равнодушием, нахальной безучастностью к её судьбе. Она понимала, что её история банальна до тошноты, но почему-то от этого легче не становилось.
   А начиналось всё здорово и красиво. Она училась на первом курсе филфака, когда пятикурсник Сергей Видов, Серж, как звали его друзья, начал настойчиво за ней ухаживать. Белокурый красавец с голубыми глазами, наизусть декламирующий Бальмонта и Блока, поющий под гитару ностальгические песни Окуджавы и простовато- демократичные Митяева, был вожделенным объектом для особей женского пола всего университета, начиная от студенток и кончая молоденькими преподавательницами. За ним охотились все поголовно. Красивый, видный, из хорошей семьи, эдакий племенной жеребец-производитель.
   Анастасия в тайне тоже была влюблена в Сержа, но даже и думать не смела о взаимности. Куда ей, простолюдинке! Родом из деревни, воспитывалась бабкой, мать рано умерла, а отца никогда и не было. Даже баба Марта не знала, с кем нагуляла дочка дитя.
   Выросла в захолустье, как травинка в поле. Но вот, поди ж ты, с детства писала стихи, а став постарше, всё свободное время проводила за чтением книг. "Малохольная, - говорила про неё суровая, грубоватая бабка Марта. - Кому они нужны, книжки-то?" Но в душе гордилась внучкой, понимая, что неизвестно каким ветром, но вот занесло в душу деревенской девчонки зёрнышко какой-то совсем не простой, не деревенской, не материальной мечты, и живёт оно у неё в душе и прорастает каким-то невиданным причудливым растением.
   Бабка Марта была женщиной необразованный, как она сама про себя говорила, "четыре класса, пятый коридор". Но мудрости у неё хватило, чтобы разглядеть, почувствовать во внучке этот росточек. Поэтому, когда пришло время, бабка Марта сказала: "В город тебе надо, дальше учиться. Может, хоть ты у нас в люди выйдешь и мир повидаешь. А то мы с твоей мамкой ничего кроме наших Шаров в жизни не видели".
   Шары - это название деревни, в которой родилась и жила вся обозримая в прошлом Асина родня, где родилась и жила до недавнего времени и сама Ася. Захолустье, конечно, медвежий угол, зато родной и знакомый до каждой дощечки в доме, до каждой тропочки в лесу. А лес там отменный. Сосны вековые, ельник, бурелом. Зверья разного много, даже волки и медведи водятся.
   Когда была ещё подростком, Настасья всё выспрашивала у бабки, почему их деревня такое название носит. Марта отмахивалась: "Издавна так назвали, кто ж знает, почему". А внучка хитро отвечала в ответ: "А я знаю". "Ну?" - коротко любопытствовала бабка. "А потому что у нас в каждом дворе золотые шары растут". "Ну-ну", - удовлетворённо хмыкала Марта.
   Деревня и впрямь полыхала летом солнечным золотом шаровидных цветов на длинных тугих стеблях, которые буйно произрастали в каждом дворе и норовили выглянуть наружу, вытягивая свои тонкие упругие шеи за заборные колья. Если летом смотреть на их деревню, притулившуюся на краю леса, с косогора, то кажется, будто само солнышко поселилось на лесной окраине. Вся деревня утопала в охряно жёлтом мареве золотых шаров.
   Дворов в деревне было немного, всего-то 37. А теперь и того, наверное, меньше. Не задерживалась молодёжь в их Шарах, скудели семьи, отпуская сынов и дочерей в город на вольные хлеба. Оно и понятно. Удобств никаких, культуры никакой, детям в школу в райцентр полтора часа добираться, если своим ходом. Доживала деревня свои последние годочки вместе с оставшимися стариками и старухами.
   И вдруг, нате вам, как гром среди ясного неба, в Шары к Марте пожаловала из города внучка Марты Аська Спивакова. Марта поначалу обрадовалась, думала, погостить Ася приехала на лето. Но быстро уловила: что-то с внучкой не так. И взгляд грустный, скользящий какой-то, и голос нерадостный, сама худая, под глазами синие круги.
   - Настёна, ты что ж одна-то? А Серёга твой где?
   - Мы расстались, ба, - прошептала, как выдохнула Ася.
   - Чего так?
   - Потом, ба, потом.
   Марта быстро смекнула, что не стоит пока докучать внучке вопросами, надо нужной минутки дождаться, тогда сама всё расскажет.
   Настя была благодарна бабушке за эту её деликатность. Ну как можно рассказать всё, что с ней произошло, какие муки она претерпела, сколько ночей бессонных провела, сколько слёз выплакала.
   Серж загулял где-то через полгода после свадьбы. Сначала пытался оправдываться неотложными редакционными делами (после окончания университета он устроился на работу в местную городскую газету). И Ася верила, что всякие журналистские расследования требуют оперативных действий журналиста, и что у них, у журналистов, вообще ненормированный рабочий день, и поэтому Асе придётся привыкать к частым задержкам мужа на работе.
   Однако скоро Серж, привыкший к покорному терпению молодой жены, распоясался вовсе. Перестал ночами приходить домой. И оправдываться тоже перестал.
   Ася не спала ночи напролёт, всё выглядывала в окно на звук проезжающих машин - вдруг Серж приехал, пыталась уговаривать сама себя, что такова уж доля жены журналиста, но это получалось у неё плохо, и она плакала от бессилия и ужаса от всего происходящего. В душе у неё поселился комок страха и боли, невысказанной обиды. Она не понимала, что происходит. Ведь ещё совсем недавно всё у них с Сержем было хорошо. И Ася не сделала ничего такого, за что можно было с ней так обращаться.
   Подружка-однокурсница Жана как-то сказала ей:
   - Ты, Аська, наивная. Как дитя. Бабу твой Серж завёл. Чего ж тут непонятного?
   - Не может быть, - ахнула Анастасия. - Он же мне в любви признавался. Зачем тогда всё это надо было? Свадьба, признания...
   - Ну ты, подруга, как с дуба рухнула. Кончай Татьяну Ларину из себя разыгрывать. Надо смотреть правде в глаза. Поманила другая баба, и пошёл, как телок.
   Дрожащими от обиды губами Настя прошептала:
   - Но как же так? Это не может быть. Это не по-человечески. Не могу поверить, - хотя сама уже понимала, что поверить придётся.
   - Кончай, Аська, слёзы и сопли по щекам размазывать. Эка невидаль, муж с чужой тёткой снюхался. Не ты первая, не ты последняя. Что ты как аист голову под крыло прячешь? Надо называть вещи своими именами. Вот где он сейчас, если не у тётки, где?
   - Может, на задании каком, - неуверенно пролепетала Ася.
   - О, Боже, где глаза у этой женщины?! - театрально воздела руки к небу Жанна. - И какую ночь он у тебя на задании?
   - Пять дней уже не появлялся, - всхлипнула Ася.
   - Вот появится, а ты ему чемодан с вещичками в зубы, и адью, поняла? Детей, слава Богу, пока ещё не нажили. Ты молодая, красивая, с образованием, без пяти минут дипломированный специалист. Гони его метлой поганой из своей жизни и свою судьбу устраивай.
   - Но я же люблю его, - прошептала Ася.
   - А надо разлюбить, - резко оборвала Жанна. - Культивируй в себе негативные чувства к этому кобелю. А ты "люблю-ю"...
   Культивировать негативные чувства к Сержу у Аси не получалось. Она продолжала ждать его по ночам. А когда, в редкие дни, он всё же заходил домой, пыталась поговорить с ним, достучаться до его сердца, объяснить ему, как тяжело днями и ночами ждать, как страшно чувствовать себя брошенной и ненужной.
   Серж сердился:
   - Я устал от твоих вечных попрёков. Потому и не прихожу домой, что не хочу больше слышать твоё вечное нытьё. Ты что думала, раз муж, значит, твоя собственность? Я свободный человек, и быть собачкой, пусть даже на длинном поводке, не намерен.
   - Но ведь ты говорил, что любишь, - сжавшись в комок боли от непоправимой несправедливости происходящего, потерянно лепетала Ася.
   - Да, говорил. Но разве я знал тогда, что, став моей женой, ты превратишься в бензопилу и будешь пилить меня при каждом удобном случае.
   - Я не пилю, - заикаясь от слёз, шептала Ася. - Я только хотела...
   - А я не хочу. Всё, хватит! Спасибо за "приятный" семейный вечер, - с издёвкой обрывал её на полуслове Серж и хлопал входной дверью.
   И было ясно, что сегодня он уже не придёт.... А завтра, скорее всего, тоже.
   До Видова у Аси не было опыта общения с мужчинами. Она не знала женских хитростей и уловок. Выросшая в таёжной деревне, в обществе грубовато-строгой бабки Марты, Ася была бесхитростна и простодушна. Между словом "любовь" и словом "верность" у неё априори стоял знак равенства. И тот кошмар, который происходил сейчас в её жизни, был не понятен, не объясним и главное, разрушающе болезнен. Ведь она ничуть не изменилась со дня свадьбы, наоборот, привязалась к Сержу ещё больше. Синдром привязанности к первому мужчине в жизни был в ней силён именно в силу её неиспорченности и патологической преданности единственному и любимому. Ася просто любила и искренне считала, что любима, раньше считала. Но все её представления о счастье и семье рушились, разбивались о непонятную, незаслуженную жестокость Сергея по отношению к ней. А сама Ася была раздавлена, обездвижена под обломками несбывшихся надежд и поруганной любви.
   И всё-таки, несмотря ни на что, вопреки доводам рассудка, на что-то надеялась. А что если в один прекрасный момент Серж придёт домой, и всё встанет на свои места, всё будет, как прежде, до этого кошмара.
   И Серж, действительно, пришёл. Но только для того, чтобы бросить мимоходом:
   - Я ухожу совсем, - и, видя затравленный взгляд жены, смилостивится и пояснить: - Я полюбил другую женщину.
   Ася молча смотрела, как он упаковывает свои вещи, ищет галстуки, собирает носки, и никак не могла понять, за что, почему он с ней так?... А вдруг ещё опомнится? Вдруг отставит чемодан в сторону и рассмеётся: "Здорово я тебя разыграл?"
   Однако чуда не случилось. Перед тем, как уйти, Серж, несколько замявшись, буркнул:
   - Я не тороплю тебя с квартирой, живи пока. Но, сама понимаешь, эту хату мне родители подарили. А я имею на неё свои виды. Да, ещё. Заявление на развод я уже написал, так что скоро нас вызовут в суд.
   Ася плохо помнит, как их разводили. Какая-то чужая равнодушно-вежливая дама с выцветшими бровями и стеклянными, как у рыбы, глазами, задавала какие-то вопросы, а потом, под конец экзекуции, сообщила, что они с Сержем больше не муж и жена, что их брак расторгнут.
   Как всё просто. Целых полтора года были мужем и женой, любили, спали в одной постели, стонали от страсти, упиваясь близостью и прорастанием тел, а теперь какая-то чужая холодно-безразличная тётя говорит, что они не муж и жена, одним мановением своего равнодушно-чиновничьего языка разрубает пополам семью, жизнь, судьбу, Асину душу.
   По окончании процесса к Асе подошла госпожа Видова, мать Сержа, и, с мягким состраданием дотронувшись до Асиной руки, любезно изрекла:
   - Ты хорошая девочка, Настя, но так будет лучше и для тебя. Надо искать себе ровню. Я всегда знала, что вы с Серёжей не пара друг другу. Удачи тебе, девочка. Да, насчёт квартиры. Я не тороплю. Но пойми правильно, Серёжа скоро женится. Так что с жилищным вопросом не тяни, определяйся.
   Как должна была Ася определяться с жилищным вопросом, госпожа Видова не сообщила. Денег, чтобы снимать квартиру, у Аси не было. А добиваться места в общежитии не имело смысла. Через два месяца защита диплома, и прощай, альма-матер.
   Жанетта предложила пожить у неё, конечно, временно, до возвращения из длительной командировки родителей.
   Ася решила по-другому: до окончания университета оставаться в квартире Видовых. А получив на руки диплом, к великому недоумению Жанетты, вдруг резко засобиралась в свои Шары, к бабке Марте.
   Анастасия Спивакова, получив первый в жизни жестокий урок, обрубала концы. Деревенька Шары была призвана стать лекарством для исцеления изболевшейся Асиной души.
   ГЛАВА 2. ВЕЧЕРНИЕ ЧАЕПИТИЯ
   Из первой жизненной трагедии Ася извлекла правильный урок. Во-первых, нельзя верить словам, какими бы хорошими они тебе ни казались. Во-вторых, рассчитывать в жизни можно только на своё, тобой заработанное или приобретённое, короче на свои силы. Миф о том, что за мужем можно жить как за каменной стеной, развеялся, как сон.
   А как она радовалась, когда они с Серёжей впервые переступили порог своей квартиры. Она верила, что это именно их квартира, ведь если люди любят друг друга, то всё, что её - его, а то, что его - её. Это как-то само собой вытекало из её представлений о любви.
   Теперь выяснилось, что ничего своего у неё и нету, кроме вот этой бабкиной избушки на курьих ножках, да самой бабы Марты.
   Правда, избушка была не совсем уж, чтоб на курьих ножках. Дом, сработанный из сосновых брёвен ещё её прапрадедом, хоть и выглядел неказисто от старости, был крепким, ручной кладки, просторный (5 комнат) и тёплый, с добротной русской печью. А уж внутри баба Марта его каждый год подбеливала, подкрашивала, полы дощатые раз в неделю надраивала так, что блестели, словно зеркала. Аккуратно дом содержала Марта, чисто, уютно было в нём.
   Первые дни после города Ася наслаждалась тишиной и покоем, которыми веяло от родных стен. Часы с маятником на стене, привычный скрип половиц под ногами, фотографии родных на белёных стенах, весёлая полосатость разноцветных дорожек по полу - всё в доме как-то чудодейственно умиротворяло Асю. Она впала в какое-то странное оцепенение. Вроде ещё и не зажили раны на душе, ещё кровоточат, но уже не так больно, уже потише, уже можно жить и даже думать о чём-нибудь, помимо Серёжи и его предательства.
   Бабка Марта не досаждала внучке вопросами, понимала, что беда у девчонки случилась, и надо время, чтобы отболело, отмякло сердечко. Но понимала также, что мутная Асина оцепенелость - вещь нехорошая, опасная, может засосать в омут тяжкого беспамятства. Марта не знала таких слов, как депрессия, стресс, но точно знала, что надо выводить внучку из этого состояния. Поэтому старалась разговорить внучку на отвлечённые темы, или поручение какое нехитрое дать. То к бабке Клавдии внучку за рассолом пошлёт, а то и в район отправит на автобусе за мылом, да всякой мелочью.
   А вечерами бабка с внучкой чаёвничали. Это был целый ритуал: белые чашки и блюдца с золотой каймой, домотканые салфетки, сахар в прикуску и неспешный чинный разговор обо всём и ни о чём.
   - Как там у вас в городе люди-то одеваются? Девки, небось, все, как ты, в штанах ходят?- спрашивала Марта.
   - По-разному, бабуль, - думая о чём-то своём, отвечала Ася.
   - Я вот в толк никак не возьму, почему вы юбки-то не носите? - допытывалась баба Марта.
   - Удобнее в брюках, ба, практичнее.
   - А парни как, в костюмах или больше в этих... в жинсах ходят?
   - Смотря куда, бабуль?
   - Я слышал по телевизору, что у вас там какой-то дрись-код есть для тех, кто работает, - не унималась Марта.
   - Да, бабуль, во многих фирмах требуют одеваться по форме, например, чёрный низ, белый верх.
   - Эт-та правильно, - соглашалась бабка. И статно, и по-людски.
   - Ба, что ты всё про город? Ты мне лучше расскажи, что у нас в Шарах нового.
   - Есть новости, - воодушевлялась бабушка. В нашей деревне прибыло. Маня Захарова на старости лет сподобилась, дочку родила.
   - А сколько Мане лет? - заинтересовалась Ася.
   - 47 годков уже! - ликующе отвечала Марта, будто хотела сказать - знай наших!
   А Светка Гвоздева к бабе Нюре на лето приезжает?
   - Не-е, Светка в городе осела, замуж вышла. Не до бабки ей теперь. Знаю я, к чему ты клонишь. Скучно тебе тут после города, кроме старой бабки и пообщаться не с кем. Ты вот что, внучка, ты мне начистоту скажи, ты к нам в Шары погостить или навовсе приехала? Если навовсе, то не дело это. Я тебе завсегда, конечно, рада, мне с тобой веселее вечера коротать. Но ведь со скуки ты у нас здесь помрёшь. Нет тут молодёжи, и клубов, танцев нет. Кино и то в райцентре. Что ты тут делать будешь? Чем заниматься? Стоило ли 5 лет в универсетах своих горбатиться, чтоб потом в тайгу вернуться?
   - В университетах, - машинально поправила Ася.
   - Стара я слова твои выговаривать, - отмахнулась Марта. - А по сути правду говорю. Ну где тебе здесь работать? С кем дружбу водить?
   - Ой, бабуль, дай оглядеться, - вздохнула внучка. - Думаю я пока, где и как дальше жить. Может, в школу в райцентре устроюсь или в библиотеку. Не знаю пока.
   - Ну, ладно, ладно, - кряхтела Марта. - Я же тебя не гоню. Живи, сколь хочешь. Это ведь и твой дом. Только захиреешь ты здесь от тоски. Это летом хорошо, а по осени дожди зарядят, нос из избы казать не хочется. А тебе замуж ещё выходить, тут женихов днём с огнём не сыскать.
   - Не хочу я замуж, ба, - по-взрослому устало вымолвила Ася.
   - Это сейчас тебе не надобно, болит у тебя ещё нутро, я ж вижу. Да только пройдёт это. И захочешь замуж, да неоткуда здесь женихов взять. Разве что Родька-дурачок.
   - Какой ещё Родька? - удивлённо вскинула бровь Ася.
   - Старуху нашу Зинаиду помнишь? Она замужем за лесничим была, пока не овдовела. Они в лесу жили, в сторожке. Родька - внук её.
   - Ну помню я бабу Зину, - пожала плечами Настасья. - Я ещё в школе училась, когда она из тайги в Шары перебралась. Но ведь не было у неё никакой родни.
   - Вот и я так думала. А оказалось, внук у неё есть. Зинка сказывала, что он у неё в городе учился, а теперь вот на лето к ней приехал, вроде погостить в отпуск, - обстоятельно пояснила Марта.
   - Бабушка, а почему ты его дурачком назвала? - допытывалась Кристя.
   - Дурак не дурак, но и умный не такой, - отрезала бабка. - Знаешь, смурной какой-то, нелюдимый. И будто как заговаривается. Я тут в сельмаг иду, смотрю, Родька. Спрашиваю его: "Не знаешь, Родя, который сейчас час?" А он глазами лупает и говорит: "Час послеобеденный от солнцеворота второй смены". И не выговорить, что сказал. Это я от удивления запомнила. А он увидел моё недоумение, и, видать, решил уточнить:"По-вашему без 15-ти минут три будет. А скажите, зачем Вам часы?" Я даже не нашлась, что ответить, говорю, а как же, мол, без часов время узнать? А он мне в ответ: "По биохрноу, как же ещё?" Повернулся и пошёл своей дорогой. Заговаривается, парень, ясное дело. Ась, а ты случайно не знаешь, что это за биохрон такой?
   - Понятия не имею, - призналась Ася и задумчиво пробормотала: - Надо бы познакомиться с ним.
   - Знакомься, если есть охота. Только Саня с пятого двора говорила, что чудаковатый он. Саня с Зиной соседствуют через забор, у неё там обзор есть. Так вот, говорит, бродит он по утрам, ни свет, ни заря в лес бежит. А возвращается иной раз только вечером. И обязательно приносит с собой ветки вербы. А на закате берёт эти ветки в обе руки и поднимает над головой, будто к небу тянется, и так минут двадцать молча стоит. Саня считает, что у него с головой не всё в порядке.
   - А Зина твоя как это объясняет?
   - Говорит, что это у него что-то вроде зарядки, будто он так силу какую-то с небес черпает. Только какая там сила? Худой, лицо какое-то костистое, сам длинный, ноги, как у журавля. Вот он в жинсы ваши не рядится. Рубаха на нём красная и шальвары черные. И волос, как вороново крыло. Чисто цыган. Только глаза зелёные какие-то, - подытожила разговор Марта.
   - Интересно, очень интересно, - задумчиво произнесла Ася.
   - Да, тот ещё экземпляр, - удовлетворённо хмыкнула хитрая старуха.
   Она была довольна, что сумела заинтриговать внучку своим рассказом. Конечно, для серьёзного чего Родька не годится, а так хоть Аська заинтересовалась, пусть познакомятся, авось, отвлечётся от грустных мыслей девка. Родька, он безобидный, как все дурачки.
   ГЛАВА 3. ПЛОТЬ МИРА
   Утром Ася любила поспать. Раньше Марта калёным железом выжигала из внучки эту привычку. В деревне народ рано привык вставать, на зорьке. С утра всегда дел по хозяйству полно. Но теперь, видя тяжёлую, какую-то взрослую усталость Настёны, бабка разрешала ей спать сколько душа просит. Пусть отсыпается девка, думала Марта. Сон, он всё лечит. Сон и время.
   И Ася отсыпалась. Она была так измождена душой, что почитала сон за высшее благо в жизни. Ведь только во сне она не помнила того ужасного, что с ней случилось в жизни. Как бы она хотела проснуться однажды той, прежней Асей, не помнящей Сергея и своей какой-то умоляюще-просительной, а потому унизительной любви к нему. Как бы хотела забыть это раз и навсегда. Но удавалось ей это только во сне. Почему-то в объятиях Морфея Память была покладистой и следовала желаниям Анастасии. Но стоило Асе открыть глаза, сознание тут же включало какой-то ведомый только ему тумблер и хлестало по сердцу болью: "Сережа меня бросил. Он меня никогда не любил. Или любил? Господи, о чём я?! Как мне жить дальше?".
   И каждое утро, вылезая из-под одеяла и из-под обломков своей несчастной искорёженной любви, Ася думала: "Вот бы спать всегда, спать и ни о чём не помнить". Она даже с кровати не хотела вставать в надежде продлить сон и призрачное своё, временное беспамятство.
   Однако этим утром Настя вскочила с постели ни свет ни заря, быстро умылась, выпила кружку парного молока, заботливо накрытого марлевой салфеткой и дожидающегося Асиного завтрака, и выбежала во двор.
   Баба Марта возле колодца мыла вёдра и при виде внучки от удивления выпустила рукоять. Цепь с грохотом и скрежетом полетела вниз, в глубокий таинственный, бездонно страшный, как казалось Асе в детстве, коридор и шлёпнулась там воду, гулко отдаваясь эхом раннего безлюдно тихого утра.
   - Ты чего это Настёна? - всплеснула руками баба Марта. - Куда в такую рань?
   - Хочу солнышко в лесу встретить, - крикнула Ася на ходу.
   - Так ты в лес? - почему-то сразу успокоилась старуха. - Тогда бидончик с собой прихвати, малину на обратном пути пособирай. Чего попусту на лес любоваться? У нас в тайгу зазря не ходят. Надо, чтобы с пользой.
   Ася послушно сняла сплетня просохший бидон и, махнув бабушке рукой, скользнула в калитку.
   "Небось, Родьку захотела увидеть, - смекнула Марта. - Эк, я тень на плетень навела. Вроде оживает девка".
   Ася действительно хотела увидеть незнакомца. Заинтриговал её бабкин рассказ. Да и молодая Настина душа уже просила новых впечатлений. Бессознательный интерес к новому жителю деревни был продиктован естественным любопытством молодости и подспудным стремлением вытеснить из себя болезненную память о неудавшейся семейной жизни.
   Ася приблизительно представляла, куда мог пойти парень за вербой. Лес она с детства знала как свои пять пальцев. Все тропки, все опушки, лещины и буераки были хожены -перехожены ею ещё в девчонках.
   Девушка шла по лесу и вдыхала, впитывала в себя это свежее звонкое утро, подёрнутое молочно-голубым маревом нарождающегося летнего дня. Воздух был напоен запахами прелых листьев, грибов, свежей влаги, хвои и чего-то ещё, сладостно томного и одновременно терпкого, будоражащего кровь.
   Ася с детства знала запахи тайги. Но всегда воспринимала их как некую изначальную данность, как нечто незыблемое в этом мире. И только теперь, спустя пять лет, вернувшись из города, поняла, как ей не хватало ей всего этого, как соскучилась она по лесу, как любит свою тайгу.
   Ася издали увидела мелькнувшую в зарослях кустарника майку. Яркие красные пятна то исчезали, то вспыхивали, меж стволов и зелёной листвы. Как огонёк, подумала девушка.
   Чуть не доходя до опушки, она остановилась. Парень стоял лицом к поднимающемуся из-за дальних кустов малиновому солнцу, почти сливаясь цветом своей рубашки со светилом. Лицо его было обращено к пылающему кругу, руки с зажатыми в кулаках ветками вербы были подняты вверх. Издали казалось, что хворостины как бы продолжение его тела - худого, длинного, гибкого, готового в любую минуту оторваться от земли и взлететь вверх.
   Ася залюбовалась этой картиной. Она боялась пошевелиться, хрустнуть веткой. Боялась, что любое её движение может нарушить этот удивительный миг Мироздания, частицей, продолжением которого казался ей юноша в красной рубашке.
   Она не знала, сколько это длилось. Видимо, долго, потому что ноги её начали затекать, а спина наливаться тяжестью.
   Наконец, парень опустил руки вниз и, не оборачиваясь, произнёс:
   - Подойди, уже можно.
   Голос звучал утробно, гулко, но был доброжелательным, так она определила сама для себя и сделала шаг туда, где в кругу солнечного света полыхала алая рубашка . Парень обернулся, и Ася увидела странное выражение настороженности и какой-то совсем не юношеской строгости в его лице. В пытливом прищуре его глаз сверкнул зеленовато-жёлтый огонь. Чёрные, как вороново крыло, волосы падали на высокий лоб.
   Ася остановилась возле юноши и спросила:
   - Ты Родион?
   - Можно и так называть, - с лёгкой хрипотцой ответил тот.
   Прозвучало это вполне буднично. Настя осмелела:
   - А как ещё называют?
   - Ты всё равно не выговоришь. Моё полное имя Ройдиамион.
   - Никогда не слышала такого имени, - искренне удивилась девушка. - Это по-каковски будет?
   - Это у нас там... - Ройдиамион неопределённо махнул куда-то рукой. - Традиция такая. Моего деда по мужской линии звали Рой, бабушку Диа, отца Амин, маму Она. Поэтому я получился Ройдиамион. А баба Зина для благозвучия, как она говорит, называет меня Родионом, сокращённо Родей.
   - Поянтно, - протянула Ася, хотя ей было ровным счётом ничего непонятно. - Это где же такие традиции?
   - Ты не знаешь. Далеко, в одном очень далёком захолустье
   Асю ответ не очень удовлетворил, но она решила не расспрашивать юношу. Мало ли, может, он стесняется своей родословной, может, его предки из какого-нибудь племени тумбу-юмбу. Вон он какой - смуглый, чернявый, зеленоглазый, жилистый, хоть и худой. Нет, не похож он ни на цыгана, ни на русского и ни на какую другую народность из этих мест. Чужая кровь, сразу видно.
   Впрочем, Ася и сама не могла похвастаться чистотой своих кровей. Кто знает, кем и откуда был её отец, которого ни она, ни баба Марта никогда в глаза не видели. Так что расовых предрассудков у Аси не было. Все люди - люди, хоть и разные.
   Родион изучающее смотрел на девушку.
   - Ну а ты кто такая будешь? - поинтересовался он.
   - Внучка бабы Марты.
   - Это я знаю. Почему из города вернулась?
   - Не сложилось, - коротко буркнула Ася.
   - Здесь не складывается, - опять непонятно сказал юноша.
   - Да что ж тут в деревне может сложиться? - усмехнулась девушка. - Тебе ж учиться надо.
   - Не надо, - обречённо ответил парень. - Я и так много знаю.
   "Ничего себе самомнение, - подумала Ася. - Видно, права баба Марта, он и в самом деле придурковатый какой-то". Но вслух ничего такого не сказала, сменила тему разговора:
   - Ты что тут с ветками вербы вытворял?
   - Силу черпал, - пояснил Родион.
   - Как это?
   - Верба одно из тех растений, через которое энергия неба поступает на землю. Если на восходе солнца и на закате пытаться дотянуться вербой до неба, сила в твоё тело попадёт, - деловито объяснил юноша.
   - Это что же, тоже ваша традиция?
   - Это наша зарядка.
   "Точно из какого-то маленького племени, - убеждённо подумала Ася. - не от мира сего этот Ройдиамион".
   - И что, правда, сильнее делаешься? - наклонив набок голову, усмехнулась Ася.
   - А ты проверь.
   - Как?
   - А вон видишь старый пень возле сосны? Пойди проверь, хорошо ли в земле держится.
   - И проверять нечего, - пожала плечами девушка. - Я этот пень с детства знаю. Часто отдыхала на нём.
   Не успела Ася и глазом моргнуть, как Родион подошёл к пеньку, наклонился, крепко обхватил его кольцом рук и резко дёрнул вверх. Раздался натужный треск, и пень с засохшими оборванными корнями оказался в руках юноши.
   - Мёртвый совсем, - пояснил Родион, бросая выкорчеванный пень на землю.
   - Не может быть! - воскликнула Ася.
   - Точно говорю - мёртвый.
   - Да я не об этом, - воскликнула девушка. - Человек не может вырвать огромный пень из земли одними руками.
   - Как видишь, может, - безо всякой иронии произнёс Родя.
   - Да ты просто феномен.
   - Нет, я просто с детства черпаю силу от неба.
   - Ты хочешь сказать, что если бы я так же, как ты, по утрам и вечерам тянула вербные ветки вверх, я бы тоже так смогла?
   - Ты женщина, тебе так ни к чему. Но сильнее, чем есть, была бы.
   - Почему же тогда наши мужчины так не делают? - в задумчивости спросила Настасья.
   - Вот это я не знаю. И не понимаю. Вы тут все, как дети детсадовского возраста. Ничего не знаете ни о себе, ни о плоти мира, - пожал плечами Родион.
   - Какой ещё плоти? - не поняла Ася.
   - Всё, что нас окружает, есть живая и неживая материя, то есть плоть мира. Мы тоже часть этой плоти. И мы взаимодействуем с ней, черпаем силы для жизни. Человек - дерево - гриб - зверьё - земля - небо - всё это плоть мира, части единого неделимого пространства. А вы тут как вчера родились, почему-то не знаете никаких основ бытия. Даже странно.
   Ася поняла, что Родион говорит всё это не ради бахвальства. Он не кичится своим знанием и силой, а просто недоумевает по поводу людской дремучести и непросвещённости.
   "А он не так глуп, как может показаться сначала, - подумала вдруг Ася. - Любопытный, очень любопытный экземпляр".
   ГЛАВА 4. ГРОЗА
   Домой Настя пришла лишь к обеду.
   - Ну как погуляла, Где была, что видела, внучка? - заинтересованно спросила бабка Марта.
   - С твоим таинственным Родионом познакомилась, - охотно ответила внучка. - Нормальный парень и совсем не дурак. Но со странностями, это точно.
   - Я и не говорю, что дурак, - отозвалась Марта. - Но если и умный, то не нашим умом. Всё у него как-то с вывертом, не по-нашему.
   - Ба, а он сказал мне, что они не из здешних, - закинула удочку Ася.
   - Зинаида со своим егерем всю жизнь, почитай, в этом лесу прожили. Они-то точно здешние. А вот про внука ихнего, про Родьку, всякое судачили в Шарах, - Марта понизила голос до шёпота. - Говорят, что приблудный он у Зинки. Ну вроде Маугли. Будто сам егерь его в лесу ещё маленьким нашёл. Ну и вырастили они мальца с Зинкой, как своего. А людям сказал, что внучок это их. Ну чтоб лишних вопросов не было. А чего тебе Родька-то сказывал? - прищурила любопытный глаз Марта.
   - Да ничего особенного, - сама не знаю, почему, уклончиво ответила Настёна. - Сказал, что родители его не из здешних, что с вербой в руках он зарядку делает, чтобы взять энергию из космоса и стать сильнее. Он, бабуль, и правда сильный.
   Про вырванный из земли пень Ася умолчала. Почему-то ей не хотелось, чтобы в деревне знали о странностях этого юноши. Будто хотела уберечь его тайну от посторонних глаз, хотя он и не просил её об этом.
   Весь день Ася перебирала в памяти свои впечатления от странного знакомства. Родион был интересен ей как некое феноменальное явление. Она не ощущала в себе чисто женского интереса к этому молодому мужчине. Быть может, потому, что была не готова к этому. Первое замужество опустошило её, выхолостило женское начало. Ася не хотела близких отношений с мужчиной. Удар, нанесённый Сержем по её женскому естеству, напрочь отбил у неё охоту искать новый объект для любви.
   Поэтому и Родион был для неё не особью мужского пола, а как бы объектом для исследования. Ей хотелось разгадать тайну его происхождения, его небывалой физической силы, потрясающей, какой-то звериной интуиции. Перед ней во всей красе явился человек-загадка, и было бы странным, если бы она не захотела узнать разгадку. А слова Марты о Родионе, как о найдёныше, эдаком Маугли местного розлива только подстегнули Асино любопытство. В своём воображении она рисовала картины, одну другой экзотичнее. Как маленький мальчик играет и резвится с волчатами. Как старый егерь забирает найдёныша домой и обучает его языку и другим человеческим навыкам.
   Ложась этой ночью в кровать, Ася впервые за последнее время не вспомнила о Сергее и не пролила горькую девичью слезу в бабкину пуховую подушку. Её мысли были заняты Родионом. Закрывая глаза, она думала о завтрашней встрече. Сегодня, расставаясь после прогулки, они договорились вновь увидеться на том же месте. Родион обещал научить Настёну вбирать в себя космическую энергию с неба. Ася надеялась как следует расспросить нового знакомого о его предках и их традициях, узнать всё-таки, кто были его родители и откуда они родом. Ей было интересно всё, что касается этого юноши. Ореол таинственности вокруг него завораживал Асины мысли. Сильнейшая из человеческих страстей - любопытство - заслонила другие эмоции. И это было спасением для Аси.
   Утро следующего дня выдалось пасмурным. Ася, выпив традиционную кружку парного молока, схватила бидон и бросилась к калитке.
   - Бидон-то оставь, - крикнула ей вдогонку Марта. - Не видишь, гроза собирается? Не до ягод вам с Родькой будет. Осталась бы дома от греха, простынешь ведь.
   - Ага, ещё дождя я не боялась, - бодро выкрикнула Ася. - не растаю.
   Но бидон оставила и поспешила к лесу. По знакомой тропинке шла быстро, почти бежала, подгоняемая то ли уже заметными порывами ветра, то ли любопытством. А когда увидела в листве красную рубашку, почему-то обрадовалась и побежала уже вовсю.
   Родион держал наготове припасённую вербу, зарядку не начинал, ждал Асю.
   - Вот смотри, - глядя девушке прямо в глаза, сказал он, - кончики веток должны точно лечь посередине ладони. - Он вложил ветки в Асины руки и сжал её кулачок, который целиком уместился в его пятерне. - Ноги поставь чуть шире плеч. Руки тяни вверх, сильно тяни. Ты должна настроиться на природу, на небо.
   - А как это? - поднимая руки, пропела Ася.
   - Мысленно. Посылай вверх, в космос импульс: я здесь, я прошу небо дать мне силы и свою энергию.
   - А как я узнаю, услышали меня наверху или нет?
   - Ты почувствуешь тепло на макушке. А твоё тело натянется как струна, и тебе будет казаться, что ты растёшь, удлиняешься. В этом состоянии замри. Думать можешь о чём угодно. Нужные мысли сами тебя найдут.
   - А если у меня не получится? - с опаской глянула на Родиона девушка.
   - С первого раза может и не получиться. Это ничего. Со второго, с третьего получится. В этом деле, как и в любом другом, нужна тренировка. Будем тренироваться, - как учитель ученице сказал юноша. - Ну, начали!
   Ася подняла вверх тоненькие веточки вербы и, вытянувшись как струна, обратилась к небесам, как учил её Родион. Но ничего необычного не случилось. Разве что немного закружилась и стала вдруг лёгкой голова. Это Ася ощутила физически. Будто ветер гулял в её черепной коробке. Ни с того ни с сего вспомнилась мама, её странные, непонятные тогда для Аси слова: "Не торопись, доча, жить. И беде и радости свой срок выйдет, и ни через то, ни через другое не переступишь". Потом вдруг всплыл в памяти разговор с Сергеем, когда он сказал ей: "Не думал, что ты такая клуша. Я надеялся, что город научит тебя хотя бы следить за своим внешним видом Увы, ошибся". От этого воспоминания слёзы вдруг навернулись на глаза, и Ася ещё сильнее вытянулась вверх, приподнялась на цыпочки, будто хотела подставить лицо ветру и солнцу. Ветер и вправду пахнул на неё смесью предгрозовых запахов и осушил мокрые ресницы.
   Из забытья вывел голос Родиона:
   - Настя, опусти руки, очнись.
   И Настя послушно опустила руки.
   - У тебя получилось, - сказал Родион. Ты способная ученица. Но нам уже пора. Я устал сдерживать грозу.
   Ася удивлённо глянула на юношу, но задавать вопросы было некогда. Новый порыв ветра был сильнее предыдущего. По верхушкам деревьев прошёл гул, будто деревья переговаривались друг с другом листвой, передавая друг другу важную и тревожную информацию. Небо враз налилось свинцовой теменью. И они побежали, непроизвольно взявшись за руки. Ветви кустов хлестали по рукам и лицу, тревожная перекличка деревьев подгоняла в спину. Над головой громыхнуло, и яркие зигзаги молнии прорезали небо, осветив на миг потемневшее пространство. А потом грянул дождь - сразу, одним махом, тугой и сильный.
   ГЛАВА 5. БИТВА ВОЛКОВ
   До потайного Асиного шалаша они добежали насквозь промокшие. Ася явно озябла. Её посиневшие губы слегка дрожали. Девушка съёжилась, обнимая себя за плечи.
   В шалаше было сухо и безветренно. Ася улыбнулась дрожащими губами:
   - Это мой шалаш. Я его сама строила. Когда-то у меня здесь всё было: и чайник, и спички, и всякое по мелочам - чай, сахар.
   - Тебе бы обсохнуть, - сказал Родион.
   - Спичек нет, - отозвалась Ася, извлекая из-под коряги пустой коробок и старый, видавший виды чайник.
   Родион шагнул из шалаша.
   - Ты с ума сошёл. Там же ливень, переждём здесь, - закричала девушка.
   Родион отмахнулся. Побежал к дереву и вытянул вверх обе руки, соединив их запястьями наподобие чаши. Ударил гром, и Ася даже не успела понять, что произошло. Только увидела, как в ладонях юноши засветился трепещущий жёлтый огонёк. Родион бережно донёс его до шалаша и наклонился к старому кострищу, сдувая с ладоней светящийся шар. Ася с восторженным испугом наблюдала за хитрыми манипуляциями юноши. От кострища занялись, заиграли яркие язычки пламени, сухо потрескивая и шипя, разгорался костерок. Девушка в немом оцепенении уставилась на Родиона.
   - Ты умеешь управлять молнией? - ошарашенно спросила Ася.
   - Ну, управлять - это громко сказано. Точнее - извлекать из неё пользу?
   - Но как?..
   - Как, как... Ты всё время задаёшь мне какие-то странные вопросы. У нас все это умеют. От рождения, наверное. Если на небе молния, значит, там концентрируется сгусток электрической энергии. Почему бы не позаимствовать его у небес на благое дело?
   - А разве не горячо ладоням?
   - Я не прикасался к шару, - буркнул Родион. - Я только удерживал его своим силовым полем.
   - Господи, Родион, ты же настоящий феномен. Расскажи мне, откуда ты родом. И что ещё умеют делать твои соплеменники.
   - Соплеменники? - удивился юноша. - Я не помню у нас никаких племён. Ты же не называешь жителей своей деревни или города племенем.
   - Ну ладно, ваш народ. Я не знаю, как правильно назвать общность людей, среди которых ты родился.
   - Люди, как люди, - пожал плечами парень. Наша местность называется Бетуэльяно. В переводе на ваш язык слово означает "ветер совмещений".
   - Где же эта местность находится? - недоверчиво спросила Ася. - Далеко, наверное.
   - Как раз близко. Только попасть туда невозможно.
   - Почему?
   - Потому что не пришло время ветра совмещений.
   - Ты говоришь загадками, Родион. - обиделась Настя.- Что ещё за время совмещений? Что с чем должно совмещаться?
   - Я потом тебе объясню. Боюсь, что сейчас ты меня не поймёшь, - серьёзно сказал Родион.
   - Но на карте-то твоя местность существует? - решила подойти Ася с другого конца.
   - Конечно, существует. На нашей карте, и на географической, и на космо-пространственной, и на графике совмещений, - пояснил Родион.
   - А на нашей карте, на глобусе? - гнула свою линию Ася.
   - Вряд ли. Вы же ничего не знаете про спирали и графики совмещений, - ответил Родион.
   - А вы прямо всё знаете? - почему-то обиделась она.
   - Нет, что ты, не всё, - с искренним недоумением воскликнул юноша. - Мы многого не знаем из того, что знаете вы.
   - Например?
   - Например, как делаются все ваши машины, корабли, летательные аппараты, электроприборы, - начал перечислять Родя.
   - Это что же, у вас там каменный век в отдельно взятой стране что ли?
   - Ты не понимаешь, - раздражённо буркнул парень. - Мы с тобой из разных рас. Ваша человеческая раса пошла путём научно-технического прогресса. А наша - путём совершенствования тела и духа, его психической и биологической энергии. Чтобы тебе было понятнее: вы для получения электричества строите специальные сооружения, установки, оборудование, а мы получаем его от природы путём взаимодействия нашей энергетики с энергией окружающей среды. Нам просто не нужны ваши электростанции, потому что мы сами можем выполнять их функции.
   - Ну хорошо, а как же, к примеру, освещаются ваши дома? У нас лампочками, которые делаются на заводах и в которые поступает электрический ток. А у вас?
   - Странная ты, - с нескрываемым любопытством посмотрел на неё бетуэльянин. - Ты же только что видела у меня в руках шаровую молнию. Разве она даёт мало света? Приблизительно такие шары и висят в наших жилищах под потолком или на стенах, кому где нравится. Мы всё заимствуем у природы. У неё есть всё, и она с нами делится.
   - А передвигаетесь вы как, на лошадях?
   - Нет, простенькие средства передвижения на небольшие расстояния у нас, конечно, есть, что-то типа вашего велосипеда. А для дальних расстояний существуют графики смещений и перемещений векторных ветров. Нас с детства обучают ими пользоваться.
   - А как, как ими пользоваться? - наивно спросила Ася.
   - Ждёшь нужного ветра смещений и перемещаешься, - пожал плечами Родион.
   - Что, оп ветру что ли летишь?
   - Ветер у нас не передвижение воздушных масс. Ветер - это состояние точки на горизонте событий спектрально-временного смещения, - монотонно, будто читая лекцию, произнёс юноша.
   - Я не понимаю, - растерянно пролепетала Ася.
   - Я же говорил, что не поймёшь, - спокойно ответил Родион.
   - Дурочкой меня считаешь?
   - Какая ты обидчивая, Аська, - вдруг засмеялся бетуэльянин. - Если ты сейчас начнёшь мне объяснять принципы работы ваших электростанций, поездов и самолётов, я тоже ничего не пойму. Мы с тобой не дураки, мы просто из разных человеческих цивилизаций и рас.
   Ася склонила голову в знак согласия. По стенам шалаша шелестел дождь. Ливень стихал, но капли дождя были ещё сильными.
   Девушка протянула руки к костру. Её волосы в свете огня отливали медью, глаза казались почти чёрными.
   От костра в шалаше стало тепло и уютно. Родион вскипятил в чайнике дождевую воду с хвоей и листьями боярышника. Ася нашла кружку. Они попили чай.
   Дождь всё не кончался. Ася привалилась спиной к охапке хвои, покрытой старым тряпьём. Выпитый горячий чай, тепло костерка, мерный шум дождя, потрескивание угольков, блики теней от язычков пламени... Веки Аси отяжелели, глаза закрылись сами собой.
   - Поспи, - услышала на голос Родиона и заснула. Ей снился дом с шаровыми молниями под потолком. Сергей хватал шары рукой и, обжигаясь, кидал их в Асю. Но до Аси они почему-то не долетали. Сергей злился и снова кидал, шипя от злости и боли. Ася пыталась остановить его, вырвать молнию из рук. Но Серж увёртывался и снова шипел и рычал от боли.
   Рычание и звериный скрежет становились всё громче, всё ожесточённее. Настя, едва живая от страха, хотела закричать и.... проснулась.
   В шалаше было пусто. Костёр догорел. Родион куда-то исчез. А за стенами шалаша Ася явно слышала страшный вой, стоны и рычание. Сон давно кончился, а его звуковое сопровождение продолжалось.
   Дрожа от страха, девушка, приоткрыла полы дверного проёма и выглянула наружу. Представшая её глазам картина ввергала в ужас. Буквально в двух метрах от шалаша два огромных волка сцепились в мёртвой схватке. Один, серый, скаля блестящие слюнявые клыки, из последних сил отбивался от другого, чёрного, поджаро-худого и сильного, увёртывался, а потом наскакивал опять с новой силой и мощью разъярённого зверя, чтобы быть вновь отброшенным чёрным, более сильным и вёртким. Но серый не успокаивался. Изнемогая от волчьей злости, в припадке бешеной ярости он стремился прорваться к шалашу, где затаилась едва живая от страха Ася. А чёрный снова и снова отражал его нападки ударом головы и лап под жуткий звериный вой. У чёрного кровь капала с клыков, у серого на морде были видны кровавые потёки. Зрелище было страшным во всей неприглядности звериного боевого азарта.
   Ася отпрянула назад, вглубь шалаша, не в силах больше смотреть эту кровавую бойню двух мощных красивых животных, сошедшихся в схватке не на жизнь, а на смерть. Страшно было подумать, что сделают с ней эти чудовища, когда обнаружат рядом беспомощную добычу.
   Про волков в деревне ходило много баек и рассказов. Хищники в этих местах славились злобностью и любовью к человечине. Рассказывали о пропавших в тайге людях и о найденных после того человечьих костях, о неудачливых охотниках, растерзанных стаей волков. А ещё в шарах бытовала легенда о волке-оборотне, самом сильном и красивом из стаи, который, якобы, время от времени, обязательно в полнолуние, превращается в человека и живёт в человеческом обличье до следующего полнолуния. Вот он-то особенно страшен, потому что не знает пощады к людям и перед своим превращение в человека рыщет по лесу в поисках человечины.
   Бабьи сказки, конечно, но сейчас Ася, вся сжавшись от страха, с содроганьем вспоминала деревенские россказни и трепетала от ужаса и страха за себя и Родиона. А вдруг эти монстры уже растерзали Родю и сейчас тешат себя звериным поединком, а может, дерутся из-за добычи. А вдруг Родион ещё жив и лежит где-нибудь неподалёку, истекая кровью.
   Преодолевая страх, Ася вновь подползла к пологу и едва заметно приподняла его, оглядывая пространство цепким взглядом. Родиона нигде не было. Зато волки, похоже, устали, их битва явно подходила к завершению. Серый пятился, отступал, а чёрный, наклонив морду и недобро сверкая желудёвой зеленью прищуренных глаз, рычал и наступал на соперника, гоня его прочь, заставляя шаг за шагом отходить, шипя и роняя слюну.
   Ася вновь отползла к противоположному краю шалаша. Не хватало под занавес открыться хищникам. В пылу битвы они, вероятно, не заметили её, и теперь надо было затаиться, чтобы не обнаружить себя перед волками.
   Рычание волков, хруст сучьев и веток, топот звериных лап, весь мощный гул растревоженного леса эхом удалялся от Анастасии. Девушка перевела дух, но пошевелиться не могла - оцепенела. Так и сидела, застыв, словно изваяние, пока в проёме шалаша не появилась красная рубаха Родиона. Юноша ввалился внутрь укрытия, еле переводя дыхание. Одежда на нём была изодрана.
   - Не бойся, - громок сказал он. - Я прогнал их.
   Ася бросилась на грудь Родиону, оцепенения как и не бывало, так она обрадовалась тому, что он жив-здоров и даже не ранен.
   - Как.... Как тебе это удалось? - вскричала она.
   Мягко снимая Асины руки со своей шеи, Родион вздохнул:
   - Если коротко, то с помощью своей энергии. Ты всё равно не поймёшь.
   На этот раз Ася не обиделась.
   - Ах, ну да, - счастливо улыбнулась она, - я совсем забыла, что мы с тобой из разных рас.
   ГЛАВА 6. БЕТУЭЛЬЯНИН
   Прошедшая гроза объединила их. Почему-то после пережитых волнений того дня Ася почувствовала необъяснимую тягу к этому странному загадочному юноше.
   То, что он и впрямь представитель иной неведомой расы, не вызывало у Насти сомнений. Но она чувствовала, что он чего-то недоговаривает ей. У Родиона была своя тайна, связанная с его происхождением. Его уникальные способности свидетельствовали об этом с очевидностью.
   Теперь Ася с Родионом каждый день ходили ранним утром в лес, на их заветное место и с вербами в руках черпали энергию из космоса. Ася, прислушиваясь к своему организму, вдруг заметила в себе весьма интересные перемены. Во-первых, она действительно стала сильнее. Тело девушки, хрупкое на вид, налилось непонятной силой. Она физически ощущала, как бродят в её жилах соки жизни, как ритмично пульсирует кровь, как заметно розовеют всегда бледные щёки, как крепнут мышцы рук и ног.
   Бабка Марта удовлетворённо думала: "Оживает девка, на глазах оживает".
   Во-вторых, у Аси изменился склад ума. Сама того не сознавая, она начала мыслить философскими категориями. Стоя с протянутыми к небу руками и вглядываясь в высокую синеву, она вдруг ощутила себя частицей того огромного мира, который открывался её взору. Неведомое ей раньше чувство единения с окружающим пространством порождало странные, не свойственные ей мысли. "Раз пространство бесконечно, то и я, его маленькая песчинка, тоже бесконечна. Я бесконечна в пространстве, пространство бесконечно во мне. Как же я раньше этого не понимала?"
   Когда она заговорила на эту тему с Родионом, он радостно улыбнулся и сказал:
   - Твои мысли - результат утренних упражнений. Ты получаешь из космоса не только силу, энергию тела, но и энергию души - информацию, знания о мироздании.
   - Это правда, - воскликнула Ася. - Моё сознание как будто расширяется, растёт.
   - Так оно и есть, - с удовлетворением кивнул Родион. - Наше сознание измеряется в байтах полученной и переработанной нами информации извне. Чем больше знаний мы в себя вмещаем, тем больше байтов нашего сознания. Оно действительно расширяется, но не физически. Новое содержание уплотняется, спрессовывается в заданную нам форму.
   - И это очень приятное ощущение, - радостно пропела Ася. - Я прямо чувствую, что становлюсь умнее.
   - Это не просто ощущение, ты на самом деле становишься умнее, - улыбнулся Родион. - Причём процесс этот идёт ускоренными темпами. Это объяснимо. Вы здесь привыкли получать знания друг от друга, от людей, из книг, в школах, потом в институтах. Но вы совершенно не используете такой источник знаний, как небо, космос, окружающее пространство. Нет, какой-то мизер вы, конечно, получаете из окружающей среды, но именно мизер. А у нас нет школ и вузов, мы черпаем знания непосредственно из информационного космического архива. Единственное, чему обучают у нас детей, это методике извлечения информации из космоса по мере взросления ребёнка. Вы ходите в библиотеки и ищите там нужную информацию в тематических картотеках. А мы с детства учимся налаживать прямую связь с нужным отсеком знаний в информационном поле Вселенной. Очень удобно. И вопросы, и ответы напрямую, без посредников.
   - Откуда ты всё это знаешь, если ты вырос в нашем лесу, в семье егеря? - вдруг с опаской спросила Ася.
   Родион рассмеялся:
   - Да всё очень просто. Я же в лесу не так уж давно живу. До 12 лет я находился в своём смежном мире. Я очень хорошо помню свою родину.
   - А кто были твои родители?
   - Мама регенерировала энергию в сфере экологии космоса, папа - в тарнсформстроении, - ответил юноша.
   - И ты в 12 лет понимал, что это такое? - с искренним изумлением воскликнула Ася.
   - я там вырос. Для меня эти термины знакомы с детства. Регенерация, трансформация и трансмутация психической и биологической энергий - основа всей жизни на Бетуэльяно.
   - Но где это твоё Бетуэльяно? - вскричала Ася. - Ты так и не объяснил мне, что это такое - другая местность, другая планета или другой уголок Вселенной?
   - Да никакой не уголок. Мир как мир, только в другом измерении. Но не параллельный, как принято говорить у вас, а смежный. Одна из фаз смещения соприкасает твою и мою реальности. И они становятся на несколько мгновений взаимопроникаемыми.
   - А ты.... Как ты попал к нам? - с замиранием сердца спросила Ася. - Через эту фазу?
   - Вот именно. Непослушный был, глупый, не усидчивый, а родители не доглядели. Вот я по глупости и шагнул в точку совмещения. Это приблизительно, как если бы у вас тут ребёнок без ведома родителей сошёл с поезда не на той остановке. Только последствия другие.
   - Так ведь тебя, наверное, ищут?
   - Нет, не ищут. Фаза совмещений с твоей реальностью наступает редко, с периодичностью раз в 10-12 лет. Я это подсчитал. Фаза, которую я жду, случится уже скоро, 11 сентября, - Родион мечтательно улыбнулся.
   - Ты... ты хочешь вернуться свой мир? - почему-то удивилась Ася.
   - А ты бы не хотела? - вопросом на вопрос ответил юноша.
   - Не зна-а-аю, - протянула Ася. - Но ведь большую часть жизни ты провёл здесь. Разве тебе не понравилось у нас. Посмотри, какая красота кругом! - она обвела рукой пространство вокруг себя. - Где ты ещё увидишь такую тайгу, сосны!? А... Впрочем, я не знаю, что есть, а чего нет в твоём мире, - вдруг осеклась девушка.
   - Я жил в городе, Ася, - просто сказал Родион. У нас дома имеют форму пирамид и полусфер, так удобнее трансформировать неживую материю. А природа у нас тоже красивая. Такие же деревья, только более яркие, и небо синее вашего, и молния красная, а не жёлтая. Очень красиво!
   - Всяк кулик своё болото хвалит, - почему-то обиженно произнесла Настя. - Всё-то у вас лучше, всё-то у вас ярче.
   - Не всё. Таких красивых девушек я на Бетуэльяно не встречал.
   "Ещё бы, - подумала Ася, - ты в 11 лет на них и не смотрел ещё". Подумала и с любопытством глянула в глаза Родиону. Он смотрел на неё пронзительным взглядом желудёвых глаз. Ася увидела, как темнеет, сгущается зелень вокруг его зрачков, пульсирует золотыми искорками, и поняла, почувствовала, что так загорается в бетуэльянине страсть - именно такими пульсирующими золотыми точечками в глазах.
   Она так давно была одна. Ей так нравился этот черноволосый, совершенно неземной и всё же удивительно притягательный и по-земному тёплый юноша! Ей так хотелось его мужского тепла. Она даже ужаснулась сама себе, когда поняла, что сейчас готова на всё с этим непонятным и чужим мужчиной. Готова, несмотря ни на его чужеродность, ни на скорое возвращение в другой мир и предстоящую разлуку. Только одна мысль пульсировала в её затуманенном сознании: "Будь, что будет, будь, что будет..." И когда крепкие руки юноши обхватили её талию и властно прижали её тело к своему, пылающему и подрагивающему от нетерпения, Ася не сопротивлялась. "Будь, что будет, будь, что будет, будь, что..." Мысль угасла накрытая волной страсти и мучительно сладкого ощущения то ли конца, то ли начала бытия.
   Когда сознание вновь вернулось к Анастасии, она была уже другой женщиной. Просто удивительно, как в одно мгновение ушло, кануло в лету, растворилось, растаяло былое, связанное с первой неудачной любовью и страданиями от предательства. Просто перестало болеть, и всё. Как такое могло случиться? Да Бог его знает, как. Повинуясь движениям страстного тела Родиона, впиваясь ртом и губами в смуглую, упруго-скользящую кожу его груди, ощущая в себе токи его мужской силы, она головокружительно, непонятно, обморочно всеми фибрами души и тела раз и навсегда прилипла к человеку чужой расы, чужого мира, чужой судьбы.
   Болезнь под названием Серж в одночасье прошла, уступив место сложному чувству тревоги, восторга, оцепенения, страха от неизбежности разлуки, зависимости от лица, рук, тела бетуэльянина.
   Молодая женщина, не стесняясь своей наготы, поднялась с примятого коврика травы. С этого момента Ася знала, что Родион её мужчина, и она будет бороться за право быть с ним. Бороться с его привязанностью к чужому миру всеми доступными ей средствами. У неё впереди два месяца. А значит, время терять нельзя. Нужно сделать всё возможное и невозможное, чтобы быть вместе с ним, не важно в каком из миров - в этом или в том, бетуэльянском. Хоть тут, хоть там, но вместе. Третьего быть не может, не должно! Для неё это очевидно. Надо, чтобы и Родион понял это.
   Погруженная в свои мысли, переживания и новые ощущения, Ася не заметила, каким горестно-тоскливым взглядом смотрел на неё мужчина. А если бы заметила, то испугалась бы. Столько невысказанной муки, тревоги и жалости было в этом взгляде, столько любви и сострадания, нежности и одновременно безысходности.
   ГЛАВА 7. ТРЕБОВАНИЕ ПРАВДЫ
   - Я гляжу, девка, ты прям прилипла к Родьке-то, - завела разговор баба Марта. - Смотри, Аська, не пара он тебе. Ведь сама Зинаида говорит - "не от мира сего".
   "Не из мира сего, - мысленно поправила Марту внучка. - Если б ты только знала, ба, насколько права твоя Зинаида".
   - К деревенской жизни он не тянется, это видно. Но ведь и к городу не прикипел. Так, живёт, словно между землёй и небом. Не работает, не учится, - гнула своё старуха. - Ну что у вас с ним общего? Да ничего.
   - Всё общее, - хотелось крикнуть Асе. - Тела, души, любовь, судьба!"
   - Уж не спишь ли ты с ним, а? Господи, прости. Я понимаю, дело молодое. Да и ты вроде не вдова, не мужняя жена. А других-то мужиков в наших Шарах и нету. Ну ладно, если только побаловаться, а если забеременеешь? Кончай ты это дело, внучка. Любя говорю. Не будет с этих ваших любовей толку. Не к добру ты с Родькой повстречалась. Да и я-то, дура старая, считай, сама вас свела. Но я ж думала, так, от скуки-тоски тебя спасти. Ведь не с кем было тебе здесь и словом-то обмолвиться. Чего молчишь, Ась? Спишь что ли?
   "Ещё как сплю, - снова про себя ответила Настя. - Только ничего я тебе, ба, не скажу. Уж больно сон интимный". А вслух буркнула:
   - Ладно, ба, ну подружились мы. Зря ты про него плохо думаешь. Никакой он не дурачок. Он очень много знает, а кое в чём поумнее нас с тобой будет. Мне с ним интересно.
   Марта сокрушённо качала головой, настороженно, с недоверием глядела на внучку.
   - Ну что тебя кидает-то из огня, да в полымя. Только-только от своего негодника Сержа отошла, так на тебе, в другую крайность - к Родьке никчемушному прибилась. С ним и семьи-то не построить. Ведь не работает нигде, ни копеечки в дом не приносит. И как только не стыдно у старой бабки на шее сидеть.
   - Не сидит он ни у кого на шее. Он по хозяйстве бабе Зине всё делает, хоть в огороде, хоть по дому. Да ты у неё самой спроси, она не соврёт, - горячо вступилась за Родиона Ася.
   - Оно конечно, можно всю жизнь и в деревне прожить, своим хозяйством кормиться. Да только помню я, ты в институт поступала и даже окончила его нынче. Для чего, спрашивается? Чтобы коровам хвосты в Шарах крутить? Для этого твоих дипломов не надобно.
   Анастасия понимала правоту бабкиных слов. Ей и самой теперь смутно виделась её дальнейшая судьба. Последнее время она была как в тумане. Голову дурманила близость Родиона, молодая кровь кипела в жилах, заставляя женщину трепетать даже при воспоминании о его руках и горячем ненасытном теле. Она не знала, как и что будет дальше. Знала только одно: она будет с Родионом, где бы тот ни решил жить.
   Ася видела, что Родя тоже любит её. Любит пылко, страстно, нежно. Но было в его любви нечто пугающее женщину - какой-то странный надрыв, тоскливое умолчание о их дальнейшей судьбе, неудержимая страсть наполовину с печалью.
   Дни летели за днями. И они каждый день любили друг друга как в последний раз - на последнем пределе эмоций, на дерзко раскованном накале страсти. Родион был страстен и одновременно беспредельно нежен с ней. Лаская её тело, говорил: "Ты - самое большое счастье в моей жизни". Но при этом его зелёные глаза будто впитывали в себя облик девушки, будто хотели навсегда запечатлеть его. Так смотрят, когда прощаются навсегда.
   Ася всё ждала, что он сам заговорит с ней о будущем. Но Родион молчал. До сентября оставалось совсем мало времени, надо было что-то решать, делать выбор, определяться.
   И однажды Ася не выдержала:
   - Родион, где ты хочешь, чтобы мы жили?
   - На Бетуэльяно, - не задумываясь, ответил тот.
   Родион не умел врать. Ася уже давно это поняла. Даже в те моменты, когда ложь казалась даже необходимой, он не мог сказать неправду.
   Ответ любимого не удивил Настю. Юноша никогда не скрывал от неё своего страстного желания вернуться на родину.
   - Понятно, - внутренне напряглась Ася, готовясь задать главный вопрос, и задала: - Родь, как ты думаешь, а приживусь я в твоём мире? Ведь я совсем другая.
   - Нет, не приживёшься, - честно ответил Родион.
   Ох, уж эта его патологическая честность! Ася опешила. Такого резкого однозначного ответа она всё-таки не ждала. Но, может быть...
   - Так, значит, ты решил остаться здесь? - испуганно, с надеждой спросила женщина.
   - Нет, я должен вернуться, Ася.
   - Без меня?! - в голосе девушки слышались удивление, испуг, недоверие, обида и... ужас. Именно ужас. Она боялась услышать ответ.
   - Без тебя, Ася, - опустил голову Родион.
   - Но почему, почему? - в глазах Настасьи сверкнули слёзы.
   - Ася, любимая, это невозможно.
   - Что невозможно? Чтобы ты остался здесь, или чтобы я перебралась туда? Ты же видишь, я готова на любой вариант.
   - Ты серьёзно хочешь объяснений?
   - Конечно, хочу! Ведь это так естественно - знать, почему я не могу быть рядом с любимым человеком. А ты говоришь мне, что это невозможно, да ещё и без объяснения причин. Я не думала, что ты можешь быть таким жестоким.
   - Я не жестокий. Ася, прошу тебя - не плачь, - мужчина ладонями вытер слёзы с её щёк. - Я не могу видеть, как ты плачешь.
   - Послушай, - вдруг шёпотом заговорила Настя, - а может, ты просто не любишь меня? Может, я себе всё это выдумала, как маленькая дурочка, навоображала себе "большое и светлое чувство"?
   - Ася, ты сама-то веришь в то, что сейчас сказала? Ты же видишь, что я... я просто таю от любви к тебе. Я люблю тебя. Мне страшно думать о будущем, в котором не будет тебя.
   - Тогда в чём дело? Не хочешь оставаться тут, позволь мне следовать за тобой.
   - Это невозможно, понимаешь ты это, невозможно! Ты же знаешь, что я не лгу, потому что не умею этого делать, бетуэльяне запрограммированы на правду.
   - Тогда скажи мне эту правду! - твёрдо сказала, нет, приказала Анастасия.
   - Она тебе не понравится, - тихо прошептал Родион. - Тебе лучше её не знать. Твои нервы могут не выдержать правды. Ты думаешь, я не думал о нашем будущем? Да я дни и ночи напролёт только об этом и думаю. Я перебрал все мыслимые и немыслимые варианты. У нас нет другого выхода, кроме как расстаться. Не в моей власти изменить данность.
   - Да зачем её менять-то? - надрывно вскрикнула Ася. Чем нам сейчас плохо? Давай оставим всё, как есть. Поженимся. Я устроюсь в школу в райцентре, тебе тоже дело по душе найдём. Ты многое знаешь и умеешь. Будем жить вместе и никогда не расставаться. Разве это будет плохо?
   - Мне хорошо с тобой, но мне плохо в твоём мире, Асенька. Физически плохо, - Родион отвернулся, пряча своё лицо, искажённое гримасой душевной муки.
   - Ты болен? - испуганно воскликнула женщина. - У тебя какая-то серьёзная болезнь?
   - Это не болезнь. Это - бетуэльянский синдром.
   - Чего? - не поняла Ася. - Господи, да чего ты всё вокруг, да около. Говори же, наконец, толком.
   - Я боюсь, впервые в жизни боюсь сказать правду!
   - Но почему?
   - Потому что она убийственна, - сорвался на крик Родион. - Потому что ты не перенесёшь её. Потому что она сделает тебя несчастной. Потому что, узнав её, ты возненавидишь меня. Разве всего этого мало для молчания?! Давай я лучше промолчу, и тогда мы расстанемся как влюблённые, которые счастливы хотя бы взаимностью чувств, а не как... враги.
   - Ты никогда не будешь для меня врагом, - удивляясь неожиданной пылкости его тирады, твёрдо произнесла Ася.
   - Это тебе так кажется сейчас. Асенька, хорошая моя, любимая, ты возненавидишь меня тотчас, как только узнаешь правду обо мне. Я стану монстром, чудовищем в твоих глазах. Ну позволь мне уйти из твоего мира любимым тобой. Разреши промолчать.
   - Нет! - резко крикнула Ася. - Говори. Как бы я ни приняла твою правду, говори! Я не смогу иначе жить.
   Родион низко опустил голову, чёрные кудри упали вниз на лоб. Потом вдруг вскинул голову и прямо посмотрел на Асю. В его глазах сверкала отчаянная бесшабашная решимость.
   - Ну что ж, я сделал всё, что мог. Тогда слушай. И не перебивай. Боюсь, что это последний наш с тобой разговор, и встреча тоже последняя. Ася, я...
   ГЛАВА 8. ВОЗЬМИ МЕНЯ С СОБОЙ
   - Ася, я - не человек. Это самая главная правда.
   Настасья облегченно вздохнула.
   - Да называй себя хоть крокодилом, - повеселела она. У тебя тело, душа руки, как у человека. Ты можешь меня любить, а я тебя. Твоё тело создано для моего, вот что главное.
   - Я просил не перебивать, - вдруг жёстко заговорил Юноша. -Тело, которое ты видишь перед собой, - это всего лишь попытка мимикрировать в чужом мире. У меня, Ася, нет конкретного тела. Я - трансформер.
   - Кто ты? - заикаясь, спросила Ася.
   - Трансформер. На своей родине я имею совершенно другое тело. Если бы ты увидела его, ты сочла бы меня уродом. Но и оно не статично. Бетуэльяне меняют свою форму в соответствии с характеристиками природы, временем года, личными вкусами, индивидуальными ощущениями комфорта. Кому-то нравится носить шарообразное тело, кто-то предпочитает щупальца в виде конечностей, некоторые довольствуются двумя глазами, другие предпочитают многоглазие. Мы сами с детства формируем свои тела, ищем самую удобную и практичную форму.
   - Ты можешь принимать любой вид? - прошептала девушка в ужасе.
   - Да, любой, но в рамках генетически заданной программы. Живая материя очень скульптурна, из неё легко лепить образы. Но набор хромосом не позволил бы мне, например, стать в твоём мире голубоглазым блондином с белой кожей. Мой нынешний облик - новая форма в рамках структуры моего доминантного генома.
   - Значит, ты, попав к нам сюда, трансформировал себя в человека? Так я тебя поняла?
   - Да, так. Только я не сразу стал человеком. Какое-то время я был и жил волчонком, почти как ваш Маугли. Волчье семейство приняло меня. Ну а потом меня нашёл дед Митрич, егерь. Это уже когда убили мою приёмную мать волчицу.
   - Ничего не понимаю, - в смятении схватилась за голову Ася. - Митрич что ли волчонком тебя домой принёс?
   - Именно. Они с бабой Зиной думали, что я просто волчонок, оставшийся без своей стаи, и пожалели меня, взяли к себе. Ну а я через несколько дней понял, что Митрич и Зинаида в этом чужом мире важнее и главнее волков, и трансформировался в маленького человека, то есть в мальчика.
   - Какой ужас! - в страхе передёрнула плечами Ася.
   - Да, они сначала тоже испугались. Баба Зина креститься начала, а Митрич сказал - "оборотень" и хотел пристрелить меня. Но бабушка не дала, собой заслонила. Сказала: "Не видишь, ребёнок перед тобой заблудший, без мамки и папки остался. Пусть живёт, раз к нам его прибило. На всё воля Божья". И я остался. Митрич потом тоже ко мне привык. А я потом объяснил им про Бетуэльяно, что там все трансформеры.
   - А зачем ты сразу в волчонка превратился? - наивно спросила Ася.
   - Так ведь я из точки смещения сразу в ваш лес попал.
   - Но ведь в лесу много и другой живности, белки там в сякие, зайцы. Волков люди боятся, не любят, а белочка ведь совсем другое дело.
   - Понимаешь, нас с детства учат: если вы заблудились и попали в чужой мир, трансформируйтесь в живую материю, наиболее организованную, то есть самых сильных и разумных существ. Волк мне поначалу таким и показался, я ведь совсем ребёнком был тогда. Если бы я превратился, например, в зайца, я рисковал быть растерзанным и съеденным тем же волком. Я, 11-летний ребёнок, своим детским умом понял, что здесь в лесу волк - царь зверей. В него и превратился. Я вообще думал сначала, что в этом мире волки и есть самые разумные существа. А когда узнал Митрича и бабу Зину, понял, что Homo Sapiens здесь именно человек. Он умнее и сильнее волка.
   - Так вот откуда берут своё начало все эти сказки об оборотнях? - прозрела Ася.
   - Не такие уж и сказки, как видишь. В нашем мире в точках совмещений бетуэльяне по неосторожности исчезают не так уж часто, но всё же с определённой периодичностью . И когда они попадают в лес, то, естественно, превращаются в волков или медведей, а не в белок и зайцев.
   - Ну да, конечно, никто никогда не рассказывал у нас о белках-оборотнях. А о волках-оборотнях у нас легенды ходят. Кто-то что-то когда-то видел, только за руку не поймал.
   - Правильно, за руку нас не поймать. Мы же можем трансформироваться моментально во что угодно, по-любому выскользнем из рук.
   По мере рассказа Родиона Ася вся будто сжималась в комок страха и отчаянного нежелания верить в происходящее. И поэтому внутренне цеплялась за любую соломинку, чтобы убедить себя в том, что этого всего не может быть, хотя уже понимала тщетность своих уловок.
   - А почему вы попадаете именно в наш лес? - спросила она.
   - Не только, - ответил юноша. В вашем мире есть несколько, как вы их называете, аномальных точек, в которых происходит соприкосновение с миром совмещений. Ваш лес - одна из них. Вот как ты думаешь, почему твоя деревня называется Шары?
   - По названию и виду самых распространенных здесь цветов - золотых шаров, - ответила Ася.
   - А вот и нет. Ваши места и впрямь уникальные. Здесь часто случаются грозы, сопровождающиеся шаровыми молниями. Мы с тобой сами были свидетелями этого явления. Я предполагаю, что люди издревле заметили это и, часто видя в небе над деревней жёлтые шары молний, так и назвали свою деревню - Шары.
   Аргументы Родиона были похожи на правду и звучали убедительно, но Асино сознание отказывалось принять эту правду. Девушка сделала шаг к Родиону, взяла его руки в свои ладони.
   - Не понимаю, не могу представить тебя другим. Вот же ты, передо мной, настоящий, любимый. Родион, а ты не разыгрываешь меня, а? ну не верю я, что ты какой-то монстр, что ты был волком.
   - Напрасно не веришь, - осторожно высвободил свою руку Родион. - Кстати, в обличье зверя ты меня уже видела. Помнишь бой волков? Чёрный - это был я.
   - Точно! - вдруг вскрикнула Ася. - То-то он мне показался каким-то знакомым. Глаза, твои зелёно-жёлтые глаза. Как же я сразу-то не догадалась.
   - Да уж, проглотила сказку про то, как я, безоружный, двух разъярённых волков прогнал.
   - А зачем ты тогда с серым бился?
   - Вот глупенькая. Он же хотел напасть на тебя, спящую в шалаше. Как бы я иначе мог его остановить? Волк был голоден, он шёл на охоту, я их повадки хорошо изучил, не зря жил в волчьей стае. Я не смог бы одолеть матёрого хищника в человеческом обличье. А вот померяться силой в качестве волка было вполне реально и оправданно. Я принял облик волка и вступил в бой. Результат ты знаешь.
   - А если бы он победил? - с содроганием спросила Ася
   - Я бы погиб.
   - Понятно, - девушка судорожно сглотнула, оп её телу прошёл озноб. Дрожа от волнения, она усилием воли заставила себя улыбнуться, но вместо улыбки на лице обнажилась гримаса безысходной отчаянной мольбы.
   - Родион, я всё же не понимаю, ты прости мне мою тупость. Извини, если я скажу что-то не так. Но всё-таки, почему ты не можешь просто-напросто остаться в обличье человека и жить здесь, со мной? Разве наша любовь не стоит того, чтобы ты остался человеком?
   Родион беспомощно посмотрел на возлюбленную. Ему было искренне жаль её. И себя тоже.
   - Ася, есть вещи, которые мы не можем изменить. Мне очень хорошо с тобой. Я не хочу тебя терять. Но пойми, наша любовь противоестественна. Я - не человек, я только видимость человека. Мало этого, удерживать себя в форме чужеродного тела очень трудоёмкое занятие. На это требуются неимоверно большие затраты энергии. Моя психика, мой организм не выдерживают такой нагрузки. Поэтому по ночам я принимаю форму тела бетуэльянина, то есть становлюсь чем-то вроде студенистой массы с отростками конечностей и четырьмя глазами. Так я отдыхаю от дневного перенапряжения, от человеческого тела, будь оно неладно. Любому существу легче быть самим собой. Даже артист, играя на сцене свою роль, должен потом отдыхать, восстанавливать свои силы. Что уж говорить обо мне? Ведь я-то не изображаю человека, я каждой клеточкой своего организма, молекулой, атомом своего существа делаюсь человеком. Но сделаться легко. Куда труднее удержать нужную форму на атомно-молекулярном уровне. Это - работа на пределе сил и возможностей. Я еле-еле дотягиваю до 9-ти вечера, чтобы обрушиться всей совей биомассой на кровать и застыть комком бесформенного желе. Именно так отдыхают бетуэльяне от трансформерских дневных воплощений. У нас там никого не удивит, сели средь бела дня на какой-нибудь скамейке будет лежать кусок студня. Такова наша природа.
   - А баба Зина... она знает? Она видела тебя таким? - вдруг спросила Ася.
   - Бабушка знает, ещё с моего детства. Я же маленький был, притворяться не умел. Делал так, как требовал мой организм.
   - И что, она не боится?
   - Наверное, привыкла, - пожал плечами Родион.
   - И Митрич привык?
   - И Митрич.
   - Значит, и я привыкну, - уверенно сказала Анастасия.
   - Ася, хорошая моя, ты для меня самое любимое существо на всём белом свете. И именно поэтому я не могу допустить, чтобы было так, как ты хочешь. У нас с тобой нет будущего. Мы чужеродны генетически, психологически, социально. Мне нечем заняться в твоём мире, тебе - в моём. Мы не сможем с тобой иметь детей. Наконец, если ты даже привыкнешь к моей бесформенности, ты всё равно не сможешь воспринимать мой естественный облик иначе, чем уродство. Просто в силу расовой стереотипности не сможешь. В лучшем случае ты перестанешь брезговать мной, в худшем - проклянёшь тот день и час, когда встретила меня.
   - Зачем ты так говоришь? - возмущённо выкрикнула Ася. - Разве ты возненавидел меня за то, что не такая, как ты? Разве ты испытываешь брезгливость, глядя на моё чужеродное для тебя тело?
   - Асенька, в мире трансформеров царит совершенно иная психология. Мы с детства не статичны и способны принимать любые формы своей биомассы. Мы изначально лояльны к любым перевоплощениям и телам. У нас это в крови. Ты совсем иное дело. В мире статичных форм действуют другие психологические стереотипы и заокны.
   - Но что же нам делать, Родя, миленький? Что мне делать?
   - Привыкать жить без меня, - тихо, но внятно произнес мужчина. Через три недели я исчезну. И ты, Ася, должна стать свободной от меня. У тебя свой мир, своя жизнь. Наша встреча - ничтожно малое мгновение, та самая случайность, которая по теории вероятности не является закономерностью. Просто когда-то маленький ребёнок бетуэльян на маршруте векторных перемещений случайно, оп глупости, вышел не на своей остановке и заблудился. А теперь его поезд возвращается назад, и он поедет на нём к своей станции. Вот, собственно, и всё, что произошло, Ася.
   - Неужели? - глаза женщины вдруг полыхнули гневным огнём. - А мне кажется, что мальчик немного подрос, пока был на чужбине, встретил девушку, успел в неё влюбиться и сделать её счастливейшей из женщин, а потом вдруг решил, что это всё случайность, не имеющая право претендовать на закономерность. Эдакий нечаянно-случайный эпизод. А ничего, что эта девушка теперь не знает, как жить дальше и стоит ли жить вообще? Нет, милый мой, ты не просто сошёл на другой станции, это вовсе не экзотическое путешествие в другую деревню. Это, Родя, кусок твоей жизни и моей тоже. И весьма значительный отрезок времени, коль скоро в нем вместилась наша любовь, наши....
   Она не договорила. Родион зажал ей рот ладошкой.
   - Ася, в чём я виноват перед тобой? Вероятно, только в том, что допустил нашу близость. Но у меня есть смягчающие вину обстоятельства - я полюбил тебя. Что я должен сейчас сделать, чтобы ты не считала меня подлецом.
   Ася отвела его руку от своего лица и шёпотом прокричала, как выдохнула:
   - Возьми меня с собой, Родечка, миленький, возьми меня с собой...
   Слёза закапали на ладонь Родиона. Он обхватил голову руками, глухой стон вырвался из его горла.
   - Ася, это самое подлое, что я могу сделать. Ты даже не представляешь, как хотелось бы мне принять твоё предложение и забрать с собой в мой мир. Но ведь ты станешь игрушкой в моих руках. В Бетуэльяно я буду занят своими делами, поверь мне, их будет много, в нашем мире не принято не работать. Ночами я буду превращаться в бесформенную массу, потому что такова наша форма отдыха. Кроме того, я обязан буду создать семью для продолжения потомства. Эта обязанность каждого бетуэльянина записана в основном законе моего мира. Таковы устои нашего бытия. И лишь в редкие, очень редкие свободные минуты я смогу уделять тебе немного своего времени и внимания, принимать облик человека и любить тебя плотской любовью. И это всё, что я смогу дать тебе в совей реальности. Ася, твоя жизнь превратится в ад. Легче всего мне было бы сказать тебе сейчас: "Поедем со мной". Но я не могу поступить с тобой так. Потому что люблю тебя и не хочу, чтобы твоя любовь переросла в ненависть. Видишь, я предельно честен с тобой. У нас с тобой есть единственно возможный выход - нам надо расстаться.
   Исповедь Родиона была эмоциональной, горячей, но Асе казалось, что его слова прозвучали жёстко и совсем отчуждённо.
   Ася встала. Говорить было больше не о чем. Мир, ещё несколько минут назад празднично-яркий, наполненный светом любви и вытканный узором их страсти, померк, развалился на куски. Ася удивлённо оглянулась вокруг, как-то мельком, вскользь стрельнула по Родиону убегающим затравленным взглядом и, медленно развернувшись, пошла прочь.
   ГЛАВА 9. ВОЛЬНАЯ ПТИЦА
  
   - Ты чего, Аська, в лес-то не ходишь? Неделю уже сиднем дома сидишь. Или с Родькой повздорили? - допытывалась бабка Марта.
   - Да, бабушка, - спокойно, без видимых эмоций отвечала Настя.
   - Чего так?
   - Ты была права, бабуля. У нас с ним, действительно, нет ничего общего, - сказала внучка чистую правду, и к горлу тут же подступил ком, а губы предательски задрожали и скривились. "Господи, ведь невозможно дольше терпеть такую муку".
   Однако подслеповатая Марта не заметила волнения внучки.
   - То-то же, - удовлетворённо кивнула она. - Наконец-то и ты это поняла. Выбрасывай, Ася, блажь из головы. Тебе о деле думать надо. Лето на исходе. Ты что себе надумала - тут останешься или в город вернёшься?
   - Некуда мне, ба, возвращаться, - едва сдерживая прилив слёз, пробормотала девушка. - Да и незачем. Я вчера в райцентре была, берут меня в школу преподавателем русского и литературы в 8-10-ых классах. Так что не волнуйся, проживём.
   - Эка ты скрытная, Аська. А чего вчера не рассказала?
   - Забыла, ба, - честно ответила Ася.
   Марта с укоризной, недоверчиво глянула ан внучку:
   - Молода ещё забывать-то. Не о сельмаге речь, о работе будущей.
   Ася буркнула в ответ что-то невразумительное и, не желая продолжать разговор, поспешила скрыться с бабушкиных глаз.
   Сидя на чердаке, облюбованном ею ещё в детстве для тайных девичьих мечтаний, Настя думала, глотая слёзы: " Если б ты только знала, бабушка, как всё это мне неинтересно - школа ваша, и лес, и деревня, и весь этот мир. Никому я в этом мире не нужна, а в Родькин меня никто не зовёт. Боже правый, помоги, ведь с такими мыслями нельзя жить".
   Ася уже не сдерживала слёз. Она плакала громко, надрывно, некрасиво кривя рот и шмыгая носом. Её жгла обида за свою никомуненужность. Один мужчина. Которого она любила и считала своим мужем, не любил её. Другой любил, но не хотел впустить в свою реальность.
   Что же за проклятие такое на ней? И есть ли на свете мир, в котором существует толика счастья и для неё, Анастасии? Ася дала волю слезам. А когда отплакалась, непроизвольно потянулась за авторучкой и бумагой. В душе рождались стихи. Их надо было выплеснуть на бумагу:
   Рождённый в мире совмещений
   Бесформенный сосуд любви,
   В любви и страсти нежный гений,
   Замаливай свои грехи.
   Ты, не маньяк и не убийца,
   Сумел любовь убить, отнять.
   Я вольная теперь, я - птица,
   Мне больше нечего терять.
   Выплеснув на бумагу терзания души, Ася немного успокоилась и поняла, что пора привести свои чувства и мысли в порядок.
   Для себя она решила, что встречаться с Родионом в оставшиеся дни не будет. Слишком это больно и как-то совсем не по-человечески. Встретиться ради того, чтобы в последний раз утонуть в полуобморочном упоении его любовью? Чтобы потом не иметь сил воспрянуть и продолжать жить нормальной жизнью? Нет, нельзя. Это просто мазохизм какой-то.
   "За что, ну за что я люблю этого нечеловека? - пыталась разобраться в сумятице своих чувств Настя. - Мне нравятся его глаза, губы, жесты, его руки, тело. Но ведь это не его тело. На самом деле он уродливо невзрачен, бесформенный студень, так он, кажется, говорил. Так значит, я люблю миф, несуществующего в жизни человека? Но я же его трогала, чувствовала, осязала, любила по-земному так, что казалось, жизнь кончается на этом. Так что и кого я любила? Можно ли любить то, чего на самом деле нет. Ведь его вид - камуфляж, униформа, предназначенная, чтобы выжить в чужом мире. Но если это так, почему не отпускает её эта непонятная, противоестественная любовь?
   Память услужливо подсовывала ей мозаику эпизодов из их совместной жизни. Вот они с Родионом стоят на опушке леса лицом восходящему солнцу и тянут вверх веточки вербы, мимолётно бросая друг на друга влюблённые взгляды и задыхаясь от счастья, от предвкушения любви. А вот они с Родей в шалаше. Отблески костра зажигают в его глазах золотые искорки. Нет, это не костёр, это страсть зажигает золотом тёмную изумрудную зелень его глаз, глядящих на неё с затаённой нежностью.
   А как Родион бился за неё с матёрым, голодным волком! И даже в образе волка он был прекрасен: силён, красив, уверен в себе. И опять эти зелёные глаза!
   И не сумев обуздать свои чувства, Ася снова заплакала.
   С Родионом они так и не встретились. Оба избегали друг друга, понимая всю тщетность своих разбушевавшихся эмоций.
   В день перемещения Ася намеренно задержалась в школе и приехала в Шары последним автобусом. Сойдя на своей остановке, она физически ощутила отсутствие Родиона. Пусто было вокруг. Кругом толпились люди, кто-то кого-то встречал, кто-то провожал, а ей было пусто. Ощущение было таким явственным, почти осязаемым. Будто воздух стал прозрачнее, реже, а даль - дальше, а всё окружающее пространство блёкло-отрешённым, чужим. Теперь с этим ей предстояло жить.
   Из-за поворота на дорогу вынырнула тень. Попав в освещённый круг ночного фонаря, перед Асей нарисовалась фигура бабы Зины, которая мелкими шажками торопливо шла ей навстречу.
   - Асенька, родненькая, - кинулась на шею девушке старуха, осиротели мы с тобой, ох, осиротели. Нет с нами больше Родьки моего, нет, и больше никогда не будет.
   Причитания старой женщины были неожиданно приятны Асе. Именно это ей сейчас и было нужно - понимание человека, способного разделить с ней её горе.
   - Так Вы всё знали, баба Зина?
   - Да ведь не слепая. Видела, что с Родькой происходит. Полюбил он тебя на свою беду, сильно полюбил. Ох, не сладко ему придётся в этой его Бетуэльне, - баба Зина смешно исковеркала название чужого мира. - Да ведь что делать, милая, вы как в той песне, помнишь - "Ничего у нас не выйдет, мы из разных стай..."
   - Помню, баба Зина, - подхватила Ася: - "Небо нам готовит вылет, улетай".
   - Вот именно, Асенька, вот именно. Потому и улетел, что из разных вы стай, совсем из разных.
   - Баба Зина, - вдруг зарделась Ася и, смущаясь, спросила: - А Вы видели Родю... ну когда он спит?
   - А как же. Сколь годов его растила.
   - А это очень страшно? Ну, смотреть, когда он не человек.
   - Да нет, чего там. Как большой кусок холодца. Отдыхает он так, чего ж страшного? Мой Митрич, царствие ему небесное, бывало, во сне храпит, рот раззявит, ещё и слюну пустит. А что делать, так отдыхал. Некрасиво, конечно, так ведь он в себе ночью-то не властен, - пожала плечами баба Зина, удивляясь Асиному вопросу, и что-то вдруг вспомнив, суетливо полезла в карман жакета, извлекла оттуда конверт и протянула девушке: - На вот, возьми. Родя просил тебе передать. И не плачь, девонька. Счастье это было - ваша любовь. Иные всю жизнь живут, а такого не испытывают. Вот их впору пожалеть. А вы с Родей всю жизнь будете это лето помнить, и вашу любовь взаимную. И никто никогда отнять этого у вас не сможет.
   Поцеловав Асю в щёку, Зина повернулась и тяжёлой походкой, слегка прихрамывая, побрела к своему дому. Потом обернулась и крикнула:
   - Ась, ты заходи ко мне, при случае. Одна я теперь, совсем одна.
   "И я совсем одна", - подумала Ася, впиваясь глазами в листок бумаги, исписанный круглым размашистым почерком.
   "Ася, любимая, - писал Родион, - спасибо тебе за то, что не искала со мной встреч. Я знаю, почему. И ты знаешь. Но я не об этом. Ты никогда не забудешь меня, а я - тебя. Нам с тобой не дано ни жить вместе, ни забыть друг друга. Зато нам дана наша любовь. Теперь я знаю, что это совсем немало в жизни. Я наполнен тобой до краёв. Не каждый удостаивается такого подарка судьбы.
   Я не знаю, Ася, как сложится твоя жизнь. Но почему-то чувствую, что хорошо сложится. Живи без оглядки на меня, но всё же помни. Мне это важно. И пиши свои стихи. Это у тебя очень хорошо получается.
   Теперь о главном. Я вычислил срок следующего совмещения векторных спиралей. Это произойдёт ровно через 10 лет, то есть 11 сентября 2021 года. У нас с тобой будет 45 минут времени, чтобы увидеться. Назначаю тебе свидание в нашем шалаше через 10 лет. Будь счастлива, любимая. И до встречи. Твой бетуэльянин Родион".
   Пока Ася читала послание, слёзы высохли. На небе сиял лимонной долькой молодой месяц. С тайги доносился мягкий шелест листьев и горьковато-терпкий запах хвои. Мир вновь обретал краски и смысл.
   "Через 10 лет мне будет 32 года. Совсем ещё не старая, - думала Ася. - 45 минут. Да ведь это очень много. Мы успеем рассказать друг другу всё, что с нами случилось. А будет ли что рассказывать? Надо, чтобы было".
   По выстланной лунным светом тропинке Ася шла к дому. Теперь она знала, как и зачем ей жить.
   ГЛАВА 10. ПУНКТИР ДЛИНОЮ В 10 ЛЕТ
   ... Он появился внезапно, хотя Ася ждала его. Приоткрылся домотканый полог, и в шалаш втиснулся Родион. Такой же сильный, большой, черноволосый, смуглый. Ася резко поднялась с табуретки не в силах сказать ни слова.
   Что чувствовали эти двое спустя 10 лет после той бурной юной любви? Во всяком случае Ася ощущала некоторую неловкость, тревожное любопытство и смущение. Так часто бывает с людьми, которые когда-то давно расстались на пике своих чувств и уже успели отвыкнуть друг от друга за годы разлуки, но так и не смогли забыть былую страсть.
   Первым опомнился Родион, шагнул ей навстречу и заключил в кольцо больших крепких рук. И Ася прильнула к его плечу, обхватила за талию, прижалась. Это длилось одно мгновение. Потом они расцепили объятия, неловко высвобождаясь из плена спутанных рук, и как по команде отстранились друг от друга.
   - Присядем, - предложила Ася.
   - Присядем, - вторил Родион.
   - У нас 45 минут?
   - 47, - уточнил Родион.
   - Рассказывай, Родя, а то ничего не успеем.
   Когда позади много лет, а впереди нет и часа, невольно теряешься. 10 лет вместили в себя много событий. Надо выудить самое главное и ответить коротко.
   - Женат. Пятеро детей. Работаю в энергорегенерирующем центре, - начал сухо излагать Родион. - Всё у меня в целом хорошо, Ася.
   - Ты счастлив?
   - Доволен.
   - Понятно. Я тоже замужем. У меня сын. Живу в городе. Профессионально занимаюсь поэзией.
   - Ты пишешь стихи?! - искренне обрадовался Родион.
   - Да, в этом деле я преуспела. На дня вышел в свет мой третий сборник стихов.
   Ася достала из сумки три небольших томика , протянула их мужчине.
   - Почитаешь на досуге.
   - Очень рад за тебя. Я всегда знал, что тебя ждёт большое будущее.
   - Спасибо, Родя, на добром слове. А вот в семейных делах я не так преуспела. Всего один ребёнок и уже второй муж.
   - Совсем неплохо, - серьёзно сказал Родион. - Ищешь вторую половинку?
   - Нет, не ищу, - не задумываясь, отчеканила Ася. - Зачем искать то, что давно найдено и так же давно безвозвратно утеряно?
   И Родион понял, что она не красуется, говорит чистую правду, потому что сам чувствовал то же самое.
   - Я понял тебя. Я ведь тоже не ищу. Но у меня хорошая жена с нормальной детородной функцией. У нас это очень важно.
   - А у нас не очень, - зачем-то сказала Ася.
   - Я знаю, - кивнул Родион.
   Помолчали.
   - Знаешь, о чём я мечтал все эти годы, Аська? - вдруг с жаром заговорил бетуэльянин. - Я мечтал в следующей жизни родиться человеком, таким, какой я сейчас, каким ты полюбила меня. И чтобы мы с тобой снова встретились и могли жить вместе под одним небом, в одной реальности, под одной крышей.
   - Хорошая мечта, Родя, - согласилась женщина.
   - Знаешь, Ась, я всё думаю и никак не могу понять, как мы с тобой, такие чужеродные, из таких разных миров, смогли полюбить друг друга.
   - Не такие уж они и чужеродные, наши миры, - задумчиво произнесла Анастасия. - Ведь для чего-то они соприкоснулись друг с другом в местечке, неподалёку от моих Шаров. Может, для того, чтобы мы поняли, что любовь - понятие вне времён, рас, народов и цивилизаций, что это какая-то универсальная ценность для всех и всегда.
   - Ты хорошо говоришь, Ася, - склонив голову набок и сверкая золотыми искрами изумрудных глаз, прошептал мужчина. - Но если бы ты только знала, как мне хотелось, несмотря на всю мою устроенную жизнь, бросить всё и оказаться в этом шалаше, с тобой. Да, универсальная ценность. Я тоже это понял. Но какой ценой, Ася, какой ценой!
   Они смотрели друг другу в глаза и снова привыкали друг к другу., с каждой минутой ощущая, как текут, просачиваются сквозь них эти самые минуты, поедая их совместное жизненное пространство с неумолимостью времени.
   Их снова потянуло друг к другу. Они оба поняли это и с запоздалой поспешностью отдались зову плоти и любви, вновь обморочно теряя себя друг в друге и пьянея от близости тел и душ..
   Оставшиеся до перемещения 5 минут они просто тихо обнимались, испытывая то ли усталость, то ли застарелую боль от неминуемой разлуки.
   - Как хорошо, что у нас есть возможность встречаться, - прошептала Ася.
   - Как хорошо, что мы есть друг у друга, - вторил ей Родион. - Жизнь не кончается. Через 10 лет мы встретимся снова.
   - Мне будет 42, - печально сообщила Ася.
   - Мне тоже, - отозвался Родион. - Ну и что? Что это может изменить?
   - Ничего, - согласилась Ася.
   - Ась, чуть не забыл. Как там моя баба Зина?
   - Ой, Родя, я совсем забыла.... Какие мы с тобой.... Прости за печальное известие. Но баба Зина умерла два года назад, - Ася помолчала. - И моя бабушка тоже.
   Разговаривать было уже некогда. Родион, удаляясь, обернулся:
   - Жизнь быстротечна, Асенька, - и ни с того, ни с сего повторил: - как хорошо, что мы друг у друга есть.
   ... Ася спешила на дизель-поезд. В душе зрели новые стихи. Она уже знала, как назовёт свой очередной сборник - "Пунктир длиною в 10 лет".
  
   * * *
   Они встречались через каждое десятилетие: в 42, 52, 62 года. За каждые 10 лет старели телом, крепли духом, набирались опыта и ждали, ждали, ждали следующей встречи.
   В 73 встреча не состоялась. Ася, е по состоянию здоровья, не смогла поехать в Шары, да и возраст был уже не тот, чтобы бегать на свиданки. Послала внучку, свою тезку. Сын назвал дочку в честь матери.
   Ася-младшая вернулась из Шаров в восторженно-приподнятом настроении.
   - Ба, дедуля твой не приехал, приболел что-то.
   - Ты-то откуда знаешь? - удивилась бабушка Ася.
   - Не ты одна умная. Твой знакомый тоже вместо себя внука прислал. Ба, такой красавчик! В тайге гроза была, так он молнию ловил руками.
   - Господи, только не это! - взмолилась Ася. - Волков случайно не видели?
   - Не, ба. Причём тут волки? - удивлённо воззрилась на бабушку внучка.
   - Да так, вспомнилось...
   - Ба, а мы с ним договорились через 10 лет встретиться! - в восхищении сообщила Ася-младшая.
   - Ни в коем случае! - вскричала Анастасия.
   - Бабуль, ну что за домострой? Мне к тому времени уже 26 лет исполнится. Я совсем взрослой буду, совершеннолетней, между прочим.
   - Вот то-то и оно, - непонятно изрекла бабушка.
   - Знаешь, ба, не одной тебе в пришельцев влюбляться. Думаешь, я не догадываюсь, что там за дед Родион у тебя?
   - Аська, не перечь бабушке. Ты жизни не знаешь, а я знаю. Ничего хорошего из этой встречи не выйдет.
   - То-то ты со своим дедом до 70 лет на свидания бегаешь, - укорила внучка и саркастично добавила: - Наверное, исключительно потому, что ничего хорошего в ваших встречах не было.
   Ася прикусила язычок. Крыть было нечем.
   Она вдруг подумала: а что хорошего было бы в её жизни, если бы не эти пунктирные встречи с Родионом? А смогла бы она стать поэтом с мировым именем, если бы не эта их несчастная и такая счастливая любовь, что прошла через всю её судьбу и жизнь, в которой черпала она вдохновение для своего творчества и силы жить и радоваться жизни?! Правду сказал ей тогда баба Зина: "Счастье это было - ваша любовь".
   " Конечно, счастье, - как-то молодо и озорно подумала 72-ухлетняя Анастасия. - И если случится такая любовь у Аськи, значит, так тому и быть, значит, судьба".
   - Ась, а как звать-то твоего пришельца? - окликнула она внучку.
   - Родионом, ба. Сказал, что в честь деда.
  
   Ольга Нуякшева ( Октябрь 2011 г.)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   26
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"