Аннотация: Пережившие клиническую смерть создали клуб. Зачем?
Жена резала салат, и фоном этому занудному действию служил телевизор.
- Я шел по длинному белому коридору, и меня встретил ангел с мечом в руках, заслоняя огромную дверь. "Тебе еще рано" , - он сказал, и тут я услышал врачей реанимации, они...
Я постарался отключиться от Женькиного голоса, но Лика всегда делала звук в телевизоре чуть сильнее, чем мне бы хотелось. Пришлось крикнуть:
- Люнь, выключи ты эту муть!
Лика бросила салат и пришла обнять меня. Погладила по щеке, подала костыли, подергала за бороду.
- Иди есть, бородатый разбойник! Даже Женьку не хочешь слушать. А он так интересно про коридор рассказывает, - Лика всегда была насмешницей.
С Женькой мы познакомились три года назад. Меня только выпустили из хирургии, где кромсали и перекраивали ноги, скорбно посоветовали поскорее освоится с инвалидной коляской, не переживать так сильно из-за той аварии, мол, бывает и хуже. Как именно бывает хуже, я уже понял. Этажом выше хирургии была реанимация, куда меня и привезла Скорая, вытащив из покореженной машины. Там я и умер. Ненадолго, минут на пять. Или шесть, в выписке врачи разошлись во мнении. Там до сих пор оставались ребята, которым хуже, если только не переселились на кладбище. А мне по заверению врачей, не должно было быть сильно плохо.
Лика забрала меня на такси, и водитель долго запихивал коляску в багажник. Я почувствовал, как злость выходит из берегов, топит меня, я сейчас закричу, вскочу, разобью к лешему окно или... Или пообещаю себе, что коляска - не навсегда.
Я всю дорогу ехал с закрытыми глазами, загоняя злость внутрь, глубоко, повторяя про себя, что это не навсегда.
Было очень тяжело и очень больно. Упражение, и еще упражнение. Сегодня чуть лучше. Не дрейфь, даже годовалый Венька из пятой квартиры умеет стоять, а падает он чаще, чем ты. Не лениться. Не ныть. Не ныть!!! Лике сейчас хуже чем тебе. Жалко ее? Вот и не ленись! и не ной.
Чтобы забить хоть чем-то голову, я стал искать таких как я, ненадолго умерших. Женька был активистом в моем городе, обрадовался мне и пригласил на встречу с Пал Санычем, ежегодно отмечавшим день второго рождения в кругу товарищей по несчастью. Мы собрались в небольшом и уютном ресторанчике, одном из немногих, где был пандус. Кроме меня, на коляске была Оля, молоденькая девушка с ДЦП и эпилепсией, как-то во время приступа она, по собственному выражению, "сбегала на тот свет".
Нас было немного, не все, пережившие клиническую смерть, стремились найти себе подобных или поддерживать с ними дружеские отношения. В конце концов, я же не записался в клуб молодых колясочников области, возможно, потому что не ассоциировал себя с ними.
Лика сидела слева от меня, справа устроился Женька со своей тихоней-женой, почетное место во главе стола уступили Пал Санычу.
Первый тост был в честь второго рождения нас всех, а второй - в мою честь, и все сразу заинтересовано примолкли, когда Пал Саныч задал явно традиционный вопрос новичку:
- Ну как, ангелы тебя там встречали?
Все замолчали. Не было веселого смеха, как обычно в дружной компании где старожили подначивают новенького. Они и впрямь хотели услышать мой рассказ о том свете. Я разочаровал их:
- Увы, ни ангелов, ни белого коридора, ни чертей, ни котлов, и даже никаких умерших родстенников. Просто тьма.
Женька сразу же завел рассказ про свой коридор, позже я не раз слышал его в разных вариациях.
- А Оленька у нас видела райский сад, правда, Оленька? - участливо проворковала дама средних лет, чьего имени я так и не запомнил.
- А вы сами? - поинтересовался я.
Дама засмущалась.
- Ой, меня встретил Мишенька, жених мой, двадцать лет как погибший, сказал, столько ждал, он еще подождет, и я проснулась.
Лика напряженно вслушивалась в наши разговоры, явно чувствуя себя не в своей тарелке, как могла бы смущаться анимешница на слете толкиенистов. Вроде все свои, но речь идет о явно посторонних предметах. Только дома она сказала мне, что старалсь систематизировать воспоминания о "том свете", но четкой системы не было. Лика любит возиться со статистическими данными. Я не стал ей мешать.
Год спустя я подарил коляску очередному выпускнику реанимации, а потом хирургии, будто я был старшим братом, торжественно передающим младшему потертый рюкзак с пожеланием хорошо учиться. Руслан, с тоской рассматривающий мои костыли, поблагодарил и за подарок, и за приглашение в клуб. Его рассказ о пятнах света и огромных говорящих птицах на том свете, стал сотым в Ликиной коллекции.
- Пока закономерности не наблюдается, - с легкой насмешкой сообщила Лика. - Верующие вовсе не обязательно видят ангелов. От возраста шанс встретить умерших родственников не зависит, подробный и красочный рассказ не связан с длительностью комы. Может быть, кое-кто из них привирает?
- Все, что угодно может быть, - согласился я. - Сколько по статистике правдивых людей на сотню опрошенных?
Кажется, Лика обиделась.
Женька обожал давать интервью про свои прогулки по загробному миру, я же быстро перестал вызывать инетерес, потому что мой рассказ был слишком коротким и скучным. Женька артист еще тот, наши брезгливо морщили нос, выслушивая Женькины откровения. Но Женьку я мог спросить. Наверное. Я решил, что надо попробовать. Наткнулся на него вроде бы случайно, после очередного шоу паранармальных явлений.
- Представляешь, - после взаимных приветствий сказал я, - моя жена считает, что далеко не все, пережившие кому, говорят правду о том, что увидели на том свете!
Я улыбался, приглашая Женьку посмеяться со мной, но он не улыбнулся в ответ. Он стоял, нахмурившись, потом наклонился ко мне и начал говорить быстро быстро.
- Оленька, помнишь ее? Она была ТАМ дважды. Ей сказали, что между собой можно чуть-чуть душу отвести. С остальными нельзя, уйдешь туда назад и с концами. Но я не рискую, нет. Пал Саныч не боится, а меня увольте!
С этими словами Женька ушел, а я медленно заковылял домой. Нет, пожалуй, не буду идти к Пал Санычу. Помогу Лике, попутаю ей статистику на всякий случай.
Лика сидела за компьютером, когда я пришел. Она повернулась и очень серьезно сказала:
- Витя, мне кажется, ты тоже не говоришь правду.
Я подошел к Лике и поцеловал ее в висок. Крепко обнял. Я был так благодарен ей за всю жизнь до аварии и за то, что было после благодарен еще больше! Но сказать не мог.
- Извини.
Думаю, что она поняла. Думаю. НЕ зря она три года возилась с нашими рассказами. Я заперся в ванной и достал из кошелька старый лотерейный билет. "На счастье", - смеясь, говорил я тем, кто видел этот билет. На одной стороне было написано, что билет выигрышный и мне полагается фантастическая сумма в 10 долларов. Я никогда не покупал этот билет, и не получал счастливые деньги.
На второй стороне была только моя подпись, но я и так прекрасно помнил, что там не написано. Я выиграл билет назад. Я вернулся. Но ценой была подписка о неразглашении. Я никому, даже Лике не мог сказать о том, что было ТАМ. Женька бережно хранил купюру в пять гривен 97-го года, я знаю. Интересно, у Оленьки две расписки или одной хватает?