Ливень начался еще ночью. Он оповестил о себе громовыми раскатами и вспышками молний, на пару мгновений озарявших комнату, единственными источниками света в которой были монитор и настольная лампа рядом. Первая весенняя гроза - как лирично звучит! Вера бы, наверное, оценила - она ведь любила природу и то, что с ней было связано. По крайней мере, частенько упоминала обо всем таком - лес, грибы, земляника, цветы всякие.
На днях Вера рассказывала, что на клумбах возле политеха тюльпаны выпростали вверх из земли сочные зеленые, пока еще свернутые в плотную трубочку листья. И что листья эти подрастают с каждым днем, и уже скоро можно будет различить между ними бутоны. А во дворах, в палисадниках возле подъездов, отцветают пролески. Егор даже не представлял, что это, но Вера объяснила - голубые мелкие цветки-колокольчики с длинными тонкими листьями - то, что он всю жизнь ошибочно принимал за подснежники. Еще она хотела махнуть в лес - возможно, на выходных - полюбоваться на первоцветы. В городе было теплее, и после зимней спячки все оживало раньше. А вот в лесу та же пролеска как раз была в цвету. Она голубым с зелеными вкраплениями ковром покрывала землю между темных стволов пока еще безлистных деревьев и уходила вдаль - насколько было видно. Еще Вера рассказывала, что чуть позже - насколько именно зависит от погоды - когда трава станет выше и приподнимет прелую листву, под которой копила силы, а на деревьях появятся первые листья, лес окрасится оттенками желтого, фиолетового, изредка уходящего в синий, и редкими каплями белого. Она говорила названия разных первоцветов и описывала их внешний вид. Егор даже запомнил некоторые, а некоторые узнал по описаниям, когда после того разговора залез в интернет.
Цветы калужницы и купальницы были желтыми, а вот ветреница встречалась еще и белая. Егору доводилось видеть их в городских парках весной, они любили тенистые и влажные места, в отличие собратьев по окраске - привычных каждому одуванчиков, расцвечивавших яркими красками солнечные лужайки. О гусином луке с желтыми же крохотными цветками он раньше вообще не имел представления. Равно как и о том, что примулы бывают лесными и выглядят куда скромнее своих культурных собратьев с ухоженных клумб. А в то, что сиреневые чешуйки петрова креста на самом деле - его цветки и листья - поверить и вовсе было трудно. Это растение поразило Егора своей необычностью. Как и медуница с сочевником, которые на одном стебле, в одном соцветии имели цветки разных оттенков - от розового до индиго.
По биологии в школе у Егора была пятерка, но глядя на разнообразие форм и названий и вспоминая, как легко и естественно говорила про них Вера, он ощущал себя двоечником. Лес явно был ее стихией - во всех отношениях. А для него - чуждым неизведанным миром, который он никогда не видел вживую, да теперь уже и не увидит.
Впрочем, с природной тематикой Егору в последнее время везло. Он взялся за срочный заказ для одной областной агрофирмы. У них на носу была какая-то крупная выставка, а дизайнер, который должен был подготовить брошюры для стендов, то ли напортачил, то ли вовсе слился, ничего не сделав, - так понял Егор из переписки с секретаршей. За срочность, конечно, доплачивали. Да и работы было немного - на день максимум. Но очень быстро Егор понял, что проблема была не в дизайнере. Ну, или, по крайней мере, не только в нем. Фото-исходники, которые полагалось использовать при создании брошюр, имели слишком низкое разрешение, а секретарша, которой, очевидно, поручили решить вопрос печатных материалов, искренне не понимала, почему. "Ведь они же весят кучу мегабайт, даже в почту только по одному в письме загружаются!" - делая круглые глаза, оправдывалась она, когда Егор, вымотавшись с бесполезными переписками, решил созвониться с ней по скайпу. Вообще-то обычно он старался избегать любого общения, кроме как по почте, из-за чего нередко лишался интересных заказов. Но в этот раз подумал - почему бы и нет? - и сам предложил такой вариант. Напугать собеседника своей небритой мордой и нечесанными патлами он уже не мог, а веб-камеру можно настроить так, чтобы инвалидной коляски не было видно.
От секретарши в итоге он так ничего и не добился, потому что фото делала не она, а другой сотрудник, который ушел в отпуск, а потом у нее и вовсе закончился рабочий день. Егор облазил вдоль и поперек официальный сайт агрофирмы в поисках подходящих фотографий, но там с ними дело обстояло еще хуже. Агрофирма была маленькой, и сайт для нее делал кто-то с руками явно не из плеч. Часть гиперссылок не работала вовсе, а изображения яблок всевозможных сортов разглядеть как следует можно было разве что под лупой. Хотя брошюры, меж тем, эти самые сорта и должны были демонстрировать. Пришлось искать в свободном доступе фото яблок, хотя бы близко подходящие по разрешению, а потом сверяться с агрономическими справочниками, чтобы выбрать те, которые выглядели как выбранные агрофирмой для выставки образцы.
Провозился Егор почти до утра, слушая сквозь приоткрытую балконную дверь, как на улице то затихает дождь, то начинает лить с новой силой, затапливая комнату мерным шумом. Времени, чтобы сдать заказ, было до конца рабочего дня, и он подозревал, что обозначенный секретаршей срок не был крайним, но отделаться хотелось побыстрей. Тем более, могло статься, что придется переделывать.
Когда начало светать, глаза уже слипались, голова почти перестала соображать, и все яблоки на фотках сливались в одно красно-зеленое нечто, без каких-либо отличий в сорте и внешнем виде. Немного выпить в таких случаях нередко помогало - отпускала усталость и получалось довольно неплохо работать еще какое-то время. К собственному неудовольствию Егор поймал себя на мысли, что найдись дома хоть немного водки или чего еще - не смог бы удержаться. Ощущать себя слабовольным алкашом в последнее время стало особенно противно. Но сделать с собой Егор ничего не мог. Выпить снова тянуло - как и в первые дни знакомства с Верой. Как и обычно, впрочем.
Утро выдалось тяжелым - сказывался и недосып, и непрекратившийся дождь. Заняться физкультурой Егор так и не смог себя заставить - в который уже раз. "На это убьется уйма времени, а после еще и мытье, - говорил он себе. - Уж лучше разделаться со срочным заказом, а потом хоть каждый день потей с упражнениями!" При этом червячок угрызений совести все равно шевелился внутри и подсказывал, что это все - лишь оправдания лени и безволия.
Когда Вера вернулась с работы, они покурили вместе, а потом она ушла варить свой очередной суп, обещав позвать Егора, когда все будет готово. Вот торчать с ней на балконе он мог хоть вечность, невзирая ни на какие срочные заказы! Это отдавало зависимостью - притом похуже алкогольной. Ни одна пьянка за всю его запойную бытность не вызывала таких восторгов, как встречи с Верой. И даже ни одно похмельное утро не пробуждало такого отвращения к себе, какое иной раз начинало лезть наружу, когда Егор думал о Вере, оставаясь один.
Впрочем, не пил он уже больше недели. Наверное, сорвался бы на выходных и разрешил Михалычу прийти, когда тот звонил разведать обстановку, но Вера сказала накануне, что взяла заказ на интересный диплом, и потому субботу и воскресенье намерена провести у компьютера. Это означало - никаких гостей, никаких походов и поездок с друзьями и никаких шансов для Егора напиться и скрыть это. Михалычу он наврал про завал с работой - версия правдоподобная, ведь в таких случаях он действительно не пил вовсе или, по крайней мере, не пил с Михалычем, чтобы не выпасть из реальности надолго. Тот поинтересовался, не нужно ли сходить в магазин, и когда Егор и на это предложение ответил отказом, осторожно пошутил на тему близких отношений с новой соседкой. Вера, впрочем, с головой ушла в работу, как и обещала, и разговоры за сигаретой все выходные были короткими и довольно бессвязными.
Из-за дождя на балконе было зябко, и сырость пробирала до костей. Егор на всякий случай натянул две пары носков. Что ногам холодно, он бы, конечно, не почувствовал - в отличие от почек, с которыми и без того хватало проблем. Стоило благодарить судьбу за то, что не застудил их еще несколько недель назад, когда на улице было куда холоднее, а ума хватало торчать на балконе в одной майке-алкоголичке.
Вера тоже утеплилась - в джинсы и свитер (тот, что с горловиной, спадавшей с плеч) - но все равно бегала без тапок - их она, как выяснилось, терпеть не могла и держала дома только для гостей. Спасибо, еще всегда надевала толстые шерстяные носки, но Егор все равно делал ей замечания и всячески стращал простудами. Вера чаще всего отшучивалась, но иногда казалось, что терпит из последних сил. В такие моменты Егор быстро прикусывал язык и иногда даже извинялся. И еще невольно думал, что со злосчастной ДСП-шкой было в чем-то спокойнее.
- Ты до сих пор не высушила волосы? - взвился он, едва колеса инвалидной коляски перескочили балконный порог.
С утра Вера опаздывала на работу, да и дождь в тот час был не сильный - зонт она забыла и не стала возвращаться - а вот по дороге домой попала под ливень, и, пока бежала от универа до машины и от машины до подъезда, вымокла до нитки. Так она рассказывала Егору, когда курила с ним почти час назад, кутаясь в махровый халат и лениво протирая волосы лежащим на плечах полотенцем.
- Не высушила, - беззаботно подтвердила она, тряхнув головой, отчего еще чуть влажные пряди взлетели и осыпались, сильнее обычного открыв лицо.
- Ты простынешь и заболеешь! - с нажимом сказал Егор.
- Перестань отбирать мой хлеб! - Она шутливо погрозила пальцем. - Старая бабка, которой нужно, чтобы все были сыты и в тепле, тут только одна - и это я.
- Ну, что за беспечность! - не унимался он.
Но Вера уже нырнула к себе в кухню и крикнула оттуда:
- Это не беспечность, а лень! Мне лень доставать фен!
Егор закатил глаза - как будто была разница!
В несколько заходов она притащила на балкон небольшую кастрюлю с супом, тарелки, ложки и хлеб, кое-как уместив все на табуретке. Поразмыслив пару мгновений, снова нырнула в квартиру, вернувшись оттуда со старым креслом на деревянных ножках и с деревянными же подлокотниками.
- Полагаю, есть, облокотившись о перила, сегодня не получится, - пояснила она и поставила кресло рядом с решеткой, разделявшей балконы.
Ливень шел стеной - практически буквально. Серым водяным маревом он затянул мир, начинавшийся за ограждением балкона, размыл очертания деревьев, детской площадки и соседних домов. На счастье, не было ветра, и потоки дождя заливали лишь узкую полоску - сантиметров в двадцать - деревянного, с небольшим скатом наружу, пола, грозя размочить и без того потрескавшуюся и местами облупившуюся краску на ветхих досках. Но возле стены, смежной с квартирой, можно было не бояться намокнуть.
Вера просунула тарелку боком сквозь ячейку в кованой решетке. С тех пор, как лист ДСП благополучно отправился на помойку, они опробовали и такой способ передавать друг другу посуду. Суп Вере пришлось наливать по той же системе - просовывая половник через решетку.
На вид это варево походило на борщ - тоже с красным бульоном, только менее насыщенного цвета, уходящего почему-то в желтоватый. Пахло оно помидорами и какой-то пряностью, название которой не получалось вспомнить.
- Что это? - с интересом спросил Егор.
- Попробуй, - лукаво улыбнулась Вера и протянула ложку и хлеб.
Ее кулинарных изысков Егор бояться перестал. Выходило вкусно - всегда. Хотя витиеватые пути Вериной фантазии, приводившие порой к очень странным сочетаниям ингредиентов, вызывали недоумение.
- И как этот суп называется? - попробовав, спросил он.
- А на что похоже?
- Хм... - Егор задумался: из супов - уж точно ни на что. - Больше всего - на пиццу.
Было во вкусе характерное сочетание томатов, сыра и приправ. Изредка Егор заказывал себе пиццу - когда были деньги, хотелось есть, но при этом либо совсем не было продуктов дома, либо нежелание готовить пересиливало нежелание общаться с кем-либо - с курьером в том числе.
- Ха! Ну да, что-то в этом есть, - подтвердила Вера. - По крайней мере помидоры и сыр тут имеются. И еще базилик - из характерного.
- Сыр? - удивился Егор. Нет, он когда-то слышал (кажется, Димка говорил), что бывает сырный суп, хотя никогда его и не ел. И вроде такое блюдо должно было быть чем-то кашеобразным, но здесь были вполне различимы куски картофеля и лук и даже не до конца разварившиеся помидоры.
- Ага, - кивнула Вера. - Закинула в бульон все, что было в холодильнике.
Егор улыбнулся: смешивать, что имеется, и смотреть, что получится - явно было одним из путей Вериной кулинарной фантазии.
Вера откинулась на спинку кресла, вытянула вперед ноги и смотрела на дождь, медленно зачерпывая ложкой суп из своей тарелки. Ее расслабленная поза, а, может, и вся ситуация, в которой они будто были отрезаны ливнем от внешнего мира - мерный шум льющейся с неба воды даже звуки все приглушал - настроили Егора на какой-то особенный лад. Захотелось долгих бесед и, возможно, немного откровений.
- А ты заботишься о здоровом питании? - издалека начал он, с трудом представляя, о чем вообще можно поговорить.
- Что? - Вера с недоумением посмотрела на него.
- Ну, суп часто варишь. Это же вроде как полезно...
О том, чем же действительно полезен суп, Егор не имел представления. Да, мать частенько говаривала назидательным тоном, что первое есть необходимо, чтобы желудок был здоровым. Но на протяжении последних семи лет Егор не только не следовал этому наставлению, но и вовсе питался так, что мать бы схватилась за сердце, если бы узнала. А с желудком, меж тем, проблем не возникало - и на том спасибо! - болячек хватало и так.
- Полезно? - задумчиво переспросила Вера. - Да нет, у моей страсти к супам другие причины.
- Какие? - Не то, чтобы Егору этот разговор казался особо интересным, но раз ввязался в него, то надо было как-то поддерживать.
- Да... больше практические. Говорила же: варишь бульон, закидываешь туда, что есть в холодильнике - и обед готов. - Она улыбнулась одними уголками губ и отвела взгляд, словно такой разговор был ей не интересен.
Но Егора это цепануло: готовить она любила и поболтать про еду - тоже, а еще в последнее время он начал замечать, что были темы, с которых Вера технично соскакивала. Определить в них какую-то закономерность навскидку не удавалось, а закапываться глубже специально он не пытался... и даже не задумывался, что стоит - до этого момента.
- Мне кажется, тут что-то большее, - осторожно сказал он и даже отложил ложку в тарелку, чтобы не упустить никакой Вериной реакции.
- Думаешь? - Она снова посмотрела на Егора, а во взгляде скользнул интерес. Показалось, что она хотела расспросов. Или все же только показалось?
Егор кивнул.
- Думаю.
Вера улыбнулась как-то странно и снова отвела взгляд.
Заметив, что молчание затягивается, Егор решился уточнить:
- Так ты расскажешь свою страшную тайну про страсть к супам?
Вера рассмеялась.
- Да нет тут никакой страшной тайны. Все действительно очень практично. И прозаично даже. - Она отставила свою тарелку на табуретку и повернулась в кресле боком, лицом к Егору, оперевшись локтем о спинку. - Когда денег нет, а кушать хочется, суп - отличный вариант. Варишь бульон - хоть на костях, что в магазинах по дешевке продаются, хоть на кильке в томате (она вообще копейки стоит) - закидываешь крупы - те, что развариваются в хлам, но и цена соответствующая - овощи: картошку, морковку, лук (это все тоже недорого) и - вуаля! - дешево и сердито не умираешь с голоду!
- Это ты мне сейчас про девяностые рассказываешь? - с сомнением поинтересовался Егор, припомнив их давний разговор про черно-белые телевизоры.
- Да что ты! - усмехнулась Вера. - Вполне себе глубокие двухтысячные. Дела не так давно минувших лет.
Егор задумался: он-то, понятно, иной раз оставался без копейки, потому что все пропивал, а что не так с Верой?
- И как ты до такого докатилась? - спросил он, постаравшись выдержать такой тон, чтобы вопрос не звучал оскорбительно. - Ты, вроде, говорила, что раньше у тебя была другая работа и зарплата получше. Или ты не про это время?
- Про то самое, - кивнула Вера. - А как докатилась? Да, знаешь, жизнь так сложилась. Я как раз незадолго до всего машину поменяла - убитую "девятку" на "нивушку" мою нынешнюю, вполне себе приличную. Кредит брала. Зарплата у меня была хоть и больше теперешней, а скопить как-то не получалось. А потом сразу куча проблем навалилась - сначала просто непредвиденные расходы, потом пришлось съезжать на съемную квартиру, еще суды были - за наследство - затяжные, и куча бюрократических вопросов - а за каждую бумажку в каждой инстанции деньги плати, и немалые. Плюс конторы все по будням, естественно, работают. Приходилось со своей работы отпрашиваться или отгулы брать, а это все - тоже минус из зарплаты.
Егор опустил глаза. Все было как-то неправильно. Он ведь привык думать, что у других все лучше, чем у него, что здоровые просто с жиру бесятся и не знают, какими бывают трудности и лишения, а Верина история стала настоящим откровением.
- Прости, - растерянно сказал он. - Ты, наверное, не любишь об этом вспоминать.
- Да нет, почему же? - пожала плечами Вера. - Я не люблю рассказывать. Кому нужны чужие проблемы, да к тому же давно решенные? А вспоминать даже весело. Это был хороший опыт. Знаешь, все эти подсчеты бюджета - доходов, расходов. Обход всех магазинов в округе в поисках товаров со скидками: в одном картошка дешевле, в другом - рис, а в третьем вообще подгнившие помидоры за бесценок. У меня тогда на еду в месяц уходило меньше, чем я сейчас за неделю трачу. Да что там - за пару дней нынче могу эту сумму проесть. А тогда пробежишься вечерком после работы за покупками, прогуляешься, а потом супчику наваришь из добычи - и красота! Хотя аппетит после всех нерваков частенько пропадал. Зато фигура у меня тогда какая была - безо всяких диет ветром сдувало. На работе все девки завидовали.
Она рассказывала это с улыбкой на лице и задорными огоньками в глазах, а Егор недоумевал - почему?
- Не понимаю, как ты об этом можешь так спокойно говорить?
- А что в этом такого? - Вера тряхнула почти уже высохшими волосами, они чуть взлетели и осыпались на шею и плечо, к которому она склонила голову и с которого так удачно съехала горловина свитера. - Подумаешь, трагедия! Сколько студентов могут рассказать о том, как голодали в общагах? Да уйма! И никто при этом не льет слезы и не наматывает сопли на кулак. Наоборот, у всех ностальгия по студенческой юности. Да, со мной такое случилось позже и при других обстоятельствах - ну и что с того?
Егор потер виски обеими руками и провел ладонями по волосам - к тому, что теперь они короткие он только недавно начал привыкать. Нет, всего этого он решительно не понимал!
- Ну, неужели тебя не угнетало вот так голодать?
Вера усмехнулась.
- У меня было полно других вещей, которые угнетали больше, чем дефицит еды. Да и не голодала я, просто отказывала себе во многом. Вот с котом было сложнее. Ему же не объяснишь, почему на ужин жиденький суп, а на завтрак овсянка. Он, кстати, иной раз, получше меня питался - невозможно же с холодным сердцем смотреть, как он просяще заглядывает в глаза или заунывно мяучит у миски.
- У тебя был кот? - удивился Егор.
- Да. Но он уже умер. От старости - не от голода, если что.
Егор невольно улыбнулся, хотя при такой теме - про смерть - это выглядело странно. Он столько раз мысленно сравнивал Веру с кошкой, а оказалось, у нее даже когда-то жил представитель этого семейства.
- А у меня никогда не было кошек, - признался Егор. - И вообще животных.
В детстве он, конечно, грезил о питомце - притом любом, даже от хомяка или рыбок бы не отказался. Но мать все время отговаривалась. То утверждала, что Егор не справится с уходом, а у нее нет сил и времени еще и за животным следить. То, вздыхая, говорила, что у зверушек век короче, чем у людей, и видеть, как умирает существо, к которому привык, слишком тяжело и жалко - лучше не заводить вовсе. А на улице, когда Егор кидался играть с чужими собаками или гладить дворовых котов, всегда ловила за руку и оттаскивала в сторону, стращая тем, что они могут укусить или оказаться заразны. Уже в школе, когда появилась возможность ходить в одиночку, желание близко общаться с животными отпало само собой, хотя мечты о том, что мать однажды передумает и в качестве подарка на день рождения или Новый год принесет какой-нибудь живой пушистый комочек не оставляли, наверное, до старших классов.
- А у меня с детства вокруг была куча зверья, - улыбнулась Вера, и во взгляде промелькнуло что-то теплое и ностальгическое. - Кошки, собаки, куры. Даже коза была одно время, но ее пришлось продать - вот это как раз в девяностые - нечем было платить долги по коммуналке.
- Ты из деревни? - поразился Егор. Вера, конечно, бывала стервозной, но вовсе не неотесанной или грубой - такими представлялись ему выходцы из деревень - он видывал таких и в универе, и в армии.
- Нет, городская. - Она покачала головой. - Просто росла в частном доме. Одиннадцатый район, может, знаешь? Старые застройки начала двадцатого века и раньше. И многоэтажки вокруг.
Да, Егор знал. Многоэтажки - это весьма условно сказано. Старые общаги, хрущевки и немного панельных девятиэтажек, тоже, впрочем, очень древних. Местечко отвратное. Доводилось бывать там несколько раз мимоходом, уже когда учился в универе. В школьные же годы он в принципе мало, где бывал, но туда бы не пошел точно, особенно в одиночку. Одиннадцатый был одним из тех мест, про которые частенько писали в городской криминальной хронике, а среди ребят - и подростков, и детворы - ходили байки-пугалки, мол, местные там бьют чужаков, стоит только нос показать. Так что Егору из тихого спального района неподалеку от центра делать там было нечего.
Он посмотрел на Веру. Она, кажется, опять нырнула в воспоминания. Отстраненно смотрела, как потоки дождя разбиваются о деревянные перила и отлетают брызгами в разные стороны, задумчиво проводя указательным и средним пальцами той руки, что лежала на спинке кресла, по приоткрытым губам. От этого жеста у Егора побежали мурашки вдоль позвоночника.
Да, она была не деревенской - понятно. Но и с представлениями о девчонках из тех самых неблагополучных районов ее образ тоже не вязался. Света звала таких быдлом и самками гопников, да и сам Егор, встречая их на улице, не находил ничего приятного в вызывающем поведении и полном отсутствии манер.
- Так ты, значит, разбираешься в кошках и собаках? - Он решил вернуться к предыдущей теме - она была проще и понятней, да к тому же уж очень перекликалась с романом Сазоновой, который никак не вылезал из головы.
- Хм... - она поджала губы, пряча улыбку. - Ну можно и так сказать.
Егор помолчал, раздумывая. Что-то явно хотелось спросить, но вот что именно - он не знал.
- А они и правда так непохожи?
Вера вскинула брови и изумленно посмотрела на него, словно определяя, всерьез ли это было сказано.
- Вообще-то да, - ответила она и едва сдержалась, чтоб не рассмеяться. - Это как бы разные виды животных.
Егор опустил глаза и поводил ложкой в тарелке с почти уже остывшим супом. Опять сморозил глупость. Но отступать все равно уже некуда - поздно.
- Ну я имел ввиду поведение. Как они относятся... к хозяевам? - Он припомнил расхожую фразу "для собаки человек - бог, а для кота бог он сам" или как-то так. Егор слышал ее в разных вариациях много раз, но вот в романе Сазоновой эта тема не поднималась... кажется. Или он просто этого не заметил.
- Да любят они хозяев, - пожала плечами Вера.
- Ну собаки-то понятно. А кошки?
- А что кошки? - хлопнула глазами она. - И они хозяев любят.
- Кошки любят дом, место в котором они живут, а не человека, - возразил Егор. Впрочем, не слишком уверенно.
- Кто сказал тебе такую глупость? - все же рассмеялась Вера.
- Мама... - смущенно признался он.
Когда Егор, еще в детстве, заводил разговоры о щенках, она говорила, что их надо выгуливать - дважды в день, в любую погоду, даже если ты устал или заболел. А если речь шла о котятах, то мать рассказывала, что им нужна только еда и привычное место. И, если придется переехать, кошка уйдет из нового дома и вернется туда, где жила раньше. Потому что у кошек какие-то там резонансы с магнитными полями, по которым они привыкают к своей территории.
- Пф! - Вера закатила глаза. - Полагаю, животных дома твоя мама никогда не держала.
Егор кивнул - больше ничего не оставалось.
- Нет, Егор, кошки тоже любят людей, с которыми живут. И очень сильно. Просто выражают свою любовь иначе. И мне, пожалуй, их чувства ближе. Собаки они, знаешь, очень навязчивы. Им нужен ты весь, всегда, двадцать четыре часа в сутки. Притом это даже не совсем любовь. Если с человеческими отношениями параллель проводить, то скорее психологическая зависимость. Эта вечная вселенская скорбь во взгляде и ожидание - внимания, похвалы. Собаки хотят безусловной, безоговорочной любви. А когда получают ее подтверждение - убеждаются в собственной значимости и власти над человеком. А потом все равно творят, что хотят, даже если точно знают, что за это влетит. Это похоже на тот эгоизм, что у маленьких детей бывает. Когда мать - вся вселенная, но ребенок при этом стремится ощутить себя отдельной личностью. Только дети вырастают, а собаки - нет. А с кошками иначе. Они принимают тебя таким, как есть. И любят тебя таким. Они знают границы, у них есть свое личное пространство, и твое они тоже ценят. Кошки умеют показать, когда им нужно внимание, и умеют понять, когда внимание нужно тебе. И когда лишнего внимания ты не хочешь, они это тоже замечают и дают тебе побыть одному. Или просто находятся рядом, но не тянут одеяло на себя. Кошки более самодостаточны. Этим они мне и нравятся. Хотя, конечно, в чем-то они тоже как дети. Бывают и капризы, и желание получить доказательства любви. Но тут уж все зависит от хозяина. С кошками легче выстроить отношения, в которых довольны будут обе стороны.
- А с собаками? - опешил Егор. Он вообще не ожидал таких обстоятельных пояснений и теперь с трудом представлял, как уложить все в голове.
- Н-ну, у меня неплохо получалось общаться и с теми, и с другими, - усмехнулась Вера. - Но личные предпочтения - вопрос потребностей. Каждое животное любишь по-своему, независимо от того, к какому виду оно принадлежит. Это как любовь к мужчине. Нельзя двоих - или больше - неважно! - мужчин любить одинаково. Чувства к каждому неповторимы. И кошку или собаку нельзя любить так, как любил или любишь другую. У каждого свой характер, темперамент, индивидуальность. Но есть все равно какие-то общие черты - и они решают. Собаки ближе тем, кто сам постоянно ищет подтверждений своей значимости и нужности. А кошки - тем, кто знает цену себе и ценит свободу другого.
Ее последние слова Егор слушал, опустив глаза. Это был странный разговор, который он не мог поддержать. Что-то вроде лекции по важному предмету, которая и интересна, и не до конца понятна одновременно. А еще не хватает знаний - или опыта? - чтобы хоть как-то поддержать беседу.
- Суп остыл. Давай, наверно, разогрею, - сказала Вера. Она, видимо, решила, что смотрел он в этот момент в тарелку.
- А, нет, не надо, - опомнился Егор. - Все хорошо.
Суп он доел быстро. Хотя, впрочем, тот и остывший был неплох.
Может, и к лучшему, что этот разговор так закруглился. Дома ждала работа - эти проклятые брошюры. Егор уже выполнил большую ее часть, но все же времени оставалось в обрез. До конца рабочего дня он все же успел. Наклепал вариаций с одинаковым содержанием, но разными шрифтами и прочими красивостями - верный способ отвести заказчику глаз и избежать ненужных придирок - и выслал. Как он и предполагал, выставленный крайний срок оказался вовсе не крайним, и секретарша, сдержанно поблагодарив, сообщила, что передаст все версии брошюр на рассмотрение руководству на оперативке завтра утром, после чего будет принято окончательное решение.
Щелкнув мышкой на кнопку "закрыть" в письме, Егор наконец оторвал взгляд от монитора. Глаза пощипывало, а голова казалась ватной и тяжелой одновременно, как и частенько бывало от долгой монотонной работы за компьютером. За окном наконец просветлело - закончился долгий, упрямый дождь.
Помедлив, Егор все же двинул инвалидную коляску в сторону окна. На балкон он выбираться не стал, но через открытую дверь видел, как, изогнувшись дугой через половину неба, играет сиреневым, бирюзовым и желтым, переходящим в оранжевый, радуга. Сквозь расходящиеся в стороны, редеющие серо-сизые облака теплым, почти белым светом сияли отблески догоравшего дня, а горизонт начинал алеть от заката.
Чем занималась Вера у себя дома, Егор не знал. И как скоро она снова выйдет на балкон - тоже. А было бы так хорошо поболтать с ней сейчас, когда не нужно переживать за сроки по заказу!
Выполненная работа всегда вызывала двойственные чувства: удовлетворение - с одной стороны, а с другой - грызущую маету, когда не знаешь, куда теперь себя применить. В очередной раз в голове мелькнула мысль, как хорошо бы было выпить!
Вернувшись к компьютеру, Егор долго раздумывал, чем бы заняться. И открыл в итоге роман Сазоновой. Хорошие книги затягивали, погружали в свои миры, иные реальности, позволяли проживать другие жизни и переживать чужие эмоции и чувства - похожие на твои собственные или же совершенно незнакомые прежде. Хорошие книги хотелось перечитывать. И, видимо, новое творение Сазоновой можно было к ним отнести.