Вера, облокотившись о перила, неторопливо курила и смотрела вдаль.
- Ты сказала, что уже не спортсменка, - припомнил Егор. Эта оговорка перекликалась с предположениями насчет ее фигуры, да и попросту хотелось чем-то заполнить тишину.
- Ага, - кивнула Вера. Сделала очередную затяжку и, все так же глядя вдаль, молчала.
Но Егор решил не сдаваться так просто.
- А раньше была?
- Очень давно. - Она коротко глянула на него и снова отвела взгляд.
Опа! Кажется, это была очередная тема из тех, о которых она не любила распространяться.
Егор глубоко затянулся сигаретой, размышляя, как лучше подступиться, да и стоит ли.
- И каким ты спортом занималась? - все же поинтересовался он - очень осторожно.
- Н-ну... - помедлив, вздохнула Вера, - так, чтобы всерьез - легкой атлетикой. А вообще я участвовала в разных соревнованиях, не только по своему профилю - и за факультет, и за универ.
Егор задумался. В числе соревнований за факультет и универ, не касавшихся непосредственно легкоатлетических эстафет, марафонов и одиночных дистанций, вспоминалось только силовое многоборье. Проводились, конечно, еще соревнования и по плаванью, и по нескольким дисциплинам со штангой, и по командным видам спорта, но это казалось совсем уж из другой степи. А вот в силовом многоборье Егор ежегодно участвовал сам - в основном за факультет, но на третьем курсе даже прошел отбор в универовскую сборную и выступал на областных соревнованиях. Места высокого, конечно, не занял, но хотя бы принес очки команде - физподготовка, которую он получил в секции каратэ, и здесь дала хорошие результаты.
- Прыжки в длину, отжимания и пресс на время? - не без труда припомнив, перечислил он упражнения, входившие в программу силового многоборья у девушек. У парней вместо трех упражнений было четыре: все те же отжимания и прыжки в длину, и плюсом к ним еще подтягивания и поднос ног к перекладине.
- Ага, - кивнула Вера, скинув пепел с сигареты. - Откуда такая осведомленность? Участвовал?
- Было дело, - вздохнул Егор. Внезапно обнаружилось, что вспоминать об этом нелегко. В ту пору он был еще здоровым молодым парнем, и казалось, что целая жизнь впереди. Зря казалось...
- И я, - тихо сказала Вера. А в ее голосе померещилась горечь.
- И какие были результаты? - поинтересовался Егор. Не то чтобы он ожидал чего-то феерического, у девчонок обычно были весьма слабые показатели, и даже в тот год, когда он попал на областные соревнования, команда универа дотянула до призового места исключительно за счет баллов, которые принесли в общую копилку парни. Ему просто была интересна Вера - в принципе - а с такой стороны, связанной со спортом, она раньше еще не раскрывалась.
- Н-ну... нормальные, - покачала головой Вера, глядя вниз, возможно, даже на куст черемухи - судя по направлению взгляда. И, помолчав, добавила: - У меня были первые места во всех упражнениях и в абсолютном первенстве - и на универовских соревнованиях, и на областных. На последнем, пятом, курсе, правда, не задалось с прыжками в длину, но абсолютку я все равно взяла за счет суммы по баллам.
Егор сделал последнюю затяжку и затушил сигарету. Он припоминал что-то... Действительно, в его последний год в универе на соревнованиях по силовому многоборью был случай с одной девчонкой, о которой потом еще долго шумела вся кафедра физвоспитания. Егор мало интересовался этим - на носу были ГОСы и защита диплома, отделался на своих последних соревнованиях - и ладно. Но какие-то отголоски все же всплывали в сознании даже сейчас...
Он задумчиво потер висок. Что-то назойливо вертелось в голове, не давая покоя.
А потом - вспышкой - сложилось в единую картинку и возникло перед глазами.
- У тебя ведь тогда, давно, были длинные волосы, темнее, чем сейчас? С алыми прядями? - уточнил он на всякий случай, хотя явно помнил такой образ на одной из фотографий.
Вера кивнула.
- Да, я тогда косила под Тарью, - усмехнулась она. И, заметив недоуменный взгляд Егора, пояснила: - Тарью Турунен, вокалистку Nightwish - давно уже бывшую, правда. Слышал о такой группе?
- Доводилось, - в задумчивости ответил Егор. Кажется, это был какой-то метал с оперным вокалом. Димка любил тяжелую музыку и всеми силами старался привить эту любовь и Егору. Кое-что и впрямь зашло, в основном из русского (Егор любил понимать, о чем поется в песнях) и с мужским вокалом (женский по душе обычно не приходился). Впрочем, слушал такое он обычно в наушниках с магнитофона, а позже с плеера - мать не понимала, зачем 'весь этот грохот', и была убеждена, что от подобной музыки нарушается психика. Света до таких крайностей, конечно, не доходила, но и вкусов ни Димки, ни Егора не разделяла.
Егору вообще всегда казалось, что такая музыка не для девушек. Ну, по крайней мере, не для тех, что походили на нормальных. Вот всяческие неформалки с пугающей внешностью - были делом иным.
Как та девушка много лет назад на соревнованиях, на пятом курсе...
За неделю до этого Егор повредил на тренировке по каратэ связки на правом запястье и с трудом закончил подход на отжимания. А впереди был еще поднос ног к перекладине и подтягивания, где на руки была немалая нагрузка. Егор помнил, как пожаловался на это одному сокурснику, и помнил, как девушка - почти еще девочка - в майке другого факультета, единственная в толпе парней, с которыми он стоял, привлекавшая всеобщее внимание громким смехом и оживленной болтовней, каким-то чудом услышала его слова. Она подошла к нему и, сняв со своей руки эластичный бинт на липучках, взяла Егора за запястье, которое он потирал, пытаясь разогреть и размять, и молча, уверенным движением обмотала бинтом.
- Что это? - опешил тогда Егор.
- Напульсник, - коротко и деловито ответила она. - После соревнований отдашь, а то он не мой, сама одолжила.
Нет, как там правильно называется эта штуковина, Егора не интересовало. Он был в шоке от того, как запросто посторонняя девчонка перебинтовала его руку, хотя он даже не просил! Как можно было так вести себя с незнакомым человеком? И отдавать свою... даже (или тем более?) не совсем свою вещь? Да и выглядела девчонка весьма пугающе: иссиня-черные волосы с алыми прядями, собранные на затылке в хвост и сплетенные в косу, ярко подведенные глаза и куча сережек в ушах и, кажется, даже в носу. От таких Егор всегда шарахался и старался обходить стороной - уж очень агрессивными и неадекватными они казались. Даже мелькнула мысль отказаться от этого бинта... то есть напульсника, но он не успел - владелицу вызвали на подход в каком-то девчачьем упражнении, и, махнув косой, она затерялась в толпе. А Егор уже на подносе ног к перекладине оценил, насколько легче ему было с жестко зафиксированным запястьем. А на подтягиваниях только благодаря этому не усугубил травму.
Он надеялся найти девчонку после соревнований и отдать напульсник, но началась какая-то суета. Одни толпились в спортзале, другие ушли в раздевалки, чтобы сменить одежду. Егор последовал примеру последних и пропустил в итоге объявление результатов и награждение. Ему, впрочем, определенно призовых мест не светило, но он переживал, что теперь уж точно разминется с той девчонкой.
Спортзал шумел, обсуждая какую-то первокурсницу. Она, мол, побила все рекорды, притом в отжиманиях утерла нос даже парням, сделав больше ста повторений за подход.
Но нужную девчонку Егор так и не увидел. Он вышел из спортзала и уселся на лавочку возле выхода из спорткомплекса. Спортивную сумку с формой поставил себе на колени, а в руках вертел злополучный напульсник, из-за которого не только он сам оказался почти что вором, но и та, что его одолжила.
Она сама подошла к Егору, сказав что-то вроде: 'А, вот ты где! Я-то думала, уже домой ушел и теперь ищи-свищи'. Егор резко поднялся на ноги, а спортивная сумка с грохотом упала с колен. Он всегда был неуклюж с девушками, особенно с незнакомыми. А с такими, как эта, и вовсе чувствовал себя не в своей тарелке.
Теперь она распустила волосы, и они окутывали ее плечи длинными черно-красными прядями, надела черную майку почти в обтяг, под которой хорошо просматривалось худое жилистое тело, а в дополнение к тому металлу, что был у нее в ушах и на лице, появились пара серебристых кулонов с пентаграммами и несколько крупных колец на пальцах. А еще она была выше Егора - ненамного, буквально на пару сантиметров, он не заметил этого в первый раз, а теперь стало не по себе. Он всегда считал себя низковатым для мужчины (всего сто семьдесят), да и Света так говорила, хоть и была, по счастью, ниже его.
Егор сунул напульсник в руку девчонке, буркнул короткое: 'Спасибо!' - и, подхватив за ручки свою сумку, торопливо выскочил из спорткомплекса.
Сейчас он, как ни странно, припоминал мелькнувшую тогда мысль, что та девчонка могла бы быть даже миловидной, если смыть с нее всю косметику, вытащить лишние сережки и перекрасить волосы во что-то более естественное и светлое. Но при этом он даже не спросил ее имени и не запомнил цвет ее глаз, хотя теперь точно знал: они светло-карие, глубокого теплого оттенка, похожего на гречишный мед.
- Напульсник... - произнес Егор, вспоминая, как звучит это затерявшееся во времени слово.
- Что? - Вера удивленно вскинула брови.
- Н-ну... бинт такой эластичный, на липучках... - пробормотал он, понимая, что говорит совсем не то, что нужно.
- Да я знаю, что это такое... - удивленно проговорила она, пожав плечами.
Егор облизнул губы, размышляя, с какой стороны лучше подступиться к объяснениям.
- Когда я учился на пятом курсе, были соревнования по силовому многоборью, - потирая висок, начал он. - У меня была травмирована кисть, и одна девчонка дала мне напульсник. - Он осторожно поднял глаза на Веру. - Мне кажется, это была ты.
Вера задумчиво посмотрела на него, затянулась сигаретой и мотнула головой:
- Не помню такого.
Егор опустил глаза и, ссутулившись, вцепился в подлокотники инвалидной коляски. Зря он вообще заикнулся об этом. История из разряда невозможных - пересечься вот так больше десяти лет назад, чтобы потом встретиться на балконе. Городок, конечно, маленький... Но сколько было в те годы неформалок с ярко выкрашенными волосами? С чего он вообще взял, что та девчонка и первокурсница, ставшая чемпионкой соревнований, - как выяснилось, Вера - одно и то же лицо?
Возникло даже ощущение, что и той истории с напульсником не было никогда, она возникла в сознании в каком-нибудь сне или пьяном бреду. Недаром столько лет не вспоминалась, а тут внезапно вылезла из небытия...
- А-а! Точно! Было что-то такое! - воскликнула Вера, махнув рукой с зажатой между пальцев сигаретой. - На моем первом курсе, да. Мне один умник втюхал напульсники, сказал, что в них отжиматься легче. А я, дура, поверила. Едва закончила подход, кисти онемели, как сейчас помню. Кошмар! - Она беззаботно рассмеялась, как это частенько бывало, если она рассказывала о чем-то неприятном. Или, по крайней мере, о том, что казалось неприятным Егору. - Так, получается, я тебе тогда напульсник одалживала?
Он, подняв на нее глаза, медленно кивнул.
- Хм! Удивительно! - покачала головой Вера и посмотрела на Егора долго и внимательно, будто заново узнавая. - Хотя... - она наклонилась к пепельнице, чтобы затушить сигарету, и лукаво прищурилась, - я же говорила, что у нас были все шансы пересечься в универе.
Егор снова кивнул. Сейчас это совпадение перестало казаться настолько чудесным. Вера видела его много лет назад здоровым парнем, можно даже сказать, спортсменом, хоть заметных успехов он на этом поприще и не имел. А что теперь? Несчастный инвалид... которому, как и тогда, требуется ее помощь.
- Так не должно быть, - пробурчал он и потянулся еще за одной сигаретой.
- Почему? - встав спиной к перилам, Вера с интересом склонила набок голову.
- Потому что... - начал Егор, но осекся, поняв, что правду говорить не стоит. - Потому что такого просто не бывает... таких совпадений.
- Магический реализм в действии. - Вера с усмешкой развела руками.
- Это еще что?
- Н-ну, - она задумчиво облизнула губы, - в разных направлениях искусства ему дают разные определения. Но для меня это не искусствоведческий термин, это... что-то вроде магии повседневности.
- В повседневности бывает магия? - скептически хмыкнул Егор, выпустив струйку дыма изо рта.
- А ты не замечал?
Егор мог бы рассказать про то, как легко превратиться в один момент из здорового человека, у которого целая жизнь впереди, в инвалида. И про то, как, очнувшись в военном госпитале после травмы, сложно поверить, что никогда уже не встанешь на ноги. И про то, как месяцами, изо дня в день, продолжаешь надеяться, что врачи ошиблись с прогнозами и все еще может быть хорошо. А потом отчаиваешься. И снова веришь. И все по кругу. А потом просто приходит осознание, что никакого чуда не случится, что это реальная жизнь и в ней нет места волшебству... или магии.
Он мог бы об этом рассказать, но не стал. Просто отрицательно мотнул головой.
- Да не может быть, - улыбнулась Вера. - Разве ты никогда не замечал странных совпадений? Или нежданных встреч, которые что-то сильно меняли в жизни? Или еще бывает, когда тебя мучает какая-то проблема или вопрос, и об этом постоянно что-то попадается, то рекламная вывеска, то журнал со статьей, то разговор в автобусе на тему...
- Еще скажи, что у тебя нет этому научного объяснения. С точки зрения психологии или еще чего, - не слишком-то весело усмехнулся Егор. Веру он уже немного выучил: она могла завернуть сначала полуневероятную теорию, а потом сама же ее объяснить вполне разумными доводами.
- Ну да, - покачала она головой. - Что-то можно отнести к избирательности восприятия - когда-то, что для тебя важно, замечаешь лучше прочего. Но есть все же вещи, которые и этим не объяснишь.
Егор посмотрел на нее немного удивленно. Чтобы Вера что-то не могла объяснить - это уже новость!
Хотя... Он помнил одно странное место - длинную улицу неподалеку от школы - где стоило пройти со Светой - и начинались ругань и претензии. Всегда. В какой-то момент они даже заметили это и начали посмеиваться над 'проклятым местом', но факт оставался фактом: миновать ее мирно вместе было невозможно. А еще после удачной тренировки, когда Егор шел из спортшколы в хорошем настроении, автобус с единственным прямым - без пересадок - маршрутом до дома всегда приходил, стоило лишь подойти к остановке. Но стоило чему-то не заладиться, и автобуса можно было ждать целую вечность, невзирая на график, который гласил, что транспорт должен появляться с интервалом в двадцать минут.
А еще тот же Михалыч, который возникал всегда, стоило только у Егора завестись приличным деньгам. И Димка, который, как назло, наведывался чаще всего после крупных пьянок, хотя знать о них никак не мог.
И Вера... Помимо очевидной истории с напульсником, была еще Сазонова... Точнее, ее тексты, в которых Егор находил то сходство Веры с кошкой-оборотнем, то - едва уловимо - другие перекликающиеся мотивы.
- Ой! - воскликнула Вера, принюхавшись. - У меня, кажется, борщ уже поджарился. - И умчалась на кухню.
Горелым и впрямь пахло, но Егор до сей поры этого не замечал.
Он затушил в банке-пепельнице недокуренную сигарету, когда Вера вновь появилась на балконе с дымящейся тарелкой.
- Отскребла, что смогла, - хохотнула она.
- Кастрюля хоть жива?
- Да вроде. Но выглядит пугающе.
- Отмою, - пообещал Егор, устанавливая тарелку на перилах. С тем, чтобы ставить горячую посуду на колени, он уже прокололся несколько раз и больше не рисковал.
Вера наложила порцию себе тоже и вернулась.
- Это что за странные взгляды? - со смущенной усмешкой поинтересовалась она спустя некоторое время.
Егор только сейчас опомнился и осознал, что-то и дело посматривает в ее сторону. С каким уж выражением - понять не мог, но мысленно он все пытался сравнить Веру-нынешнюю и ту девчонку из воспоминаний. С большим трудом верилось, что это - один и тот же человек.
- У тебя... тогда было много сережек... в ушах и не только... - отрывисто проговорил он, чтобы хоть как-то оправдать свои двусмысленные взгляды.
Вера задумчиво поморщилась, опустив в тарелку ложку.
- Не так чтобы много... Да и сейчас не сильно меньше.
- Разве? - опешил Егор.
Вера покивала и, придерживая тарелку на перилах одной рукой, другой приподняла волосы над левым ухом и развернулась чуть боком, чтобы было лучше видно. Мочку уха украшала скромная золотая сережка с английским замком - похожие всю жизнь носила мать, не снимая, - а от нее вверх уходила вереница еще из трех сережек - маленьких 'гвоздиков', которые очень любила Света. Четвертый 'гвоздик' сидел в верхней части уха, возле завитка ушной раковины, и разглядеть его с первого взгляда было непросто. Вера почти всегда распускала волосы, да и как-то складывалось, что к Егору она чаще поворачивалась правым боком - балкон-то ее был слева. Неудивительно, что ее сережки оставались незамеченными.
- У тебя вроде их больше было... - с сомнением проговорил Егор. В памяти упорно стоял образ пугающего вида девчонки с кучей металла на лице.
Вера помотала головой.
- Нет. Только еще одна сережка в носу, но ее я сняла, когда пошла работать - дресс-код и все такое. Да и остальные пришлось заменить - не будешь же в офисе солидной компании кучей колец в ухе звенеть. - Она отправила в рот очередную ложку борща, а потом усмехнулась: - Вот с волосами сложнее было. Они же красились черт знает как, черт знает чем - дешевой краской в ванной у подруги. Так их пережгла, что в конце концов пришлось чуть ли не под корень остригать. Жалко было - ужас. Зато это раз и навсегда научило меня думать, прежде чем решаться на очередной эксперимент со внешностью.
- Еще скажи, что у тебя татуировка где-нибудь есть, - сказал Егор шутливым тоном. Кажется, сейчас он бы ничему не удивился, но все же ответа побаивался. Татуировки на женском теле неизменно вызывали у него отвращение, а испытывать отвращение к Вере совершенно не хотелось.
- Чего нет - того нет. - Она рассмеялась. - Но от набитой татухи меня спасло только чудо в виде отсутствия денег. Работа хорошего мастера стоит немало, а портить свое тело каракулями плохого мне не хотелось. Хотя бы в этом плане я уже тогда была умной девочкой, - сказала она и картинно задрала вверх нос.
Егор тоже рассмеялся - облегченно, чуть не опрокинув тарелку с борщом.
Когда они поели, Вера ушла делать чай.
Егор достал очередную сигарету из пачки и долго щелкал зажигалкой, пытаясь прикурить - пальцы плохо слушались. Столько событий за один час, о которых скажи кто раньше - не поверил бы: и Вера в его квартире, и ощущение ее рук в собственных руках, от которого до сих пор все замирало внутри, и ее безумный финт с перелезанием через перегородку... А теперь еще это совпадение... Словно сюжет любовного романа какой-то! Не верилось, что так может быть в действительности, несмотря на все высказывания Веры на тему магического реализма.
Вера принесла кружки и прозрачный заварник с сизоватого оттенка настоем и поставила их на табуретку. Егор принюхался к аромату, хоть и без того догадывался, что это.
- Черный с ежевикой и мятой? - на всякий случай уточнил он.
- Ага.
Вера недавно откопала в морозилке пакет с лесной ежевикой и теперь частенько заваривала с ней чай. Егор готов был пить его литрами. Сказывалась, очевидно, нехватка витаминов: когда в последний раз ел свежие фрукты, он уже и не помнил.
Чай потихоньку заваривался, приобретая еще более темный, насыщенный цвет, Егор докуривал сигарету, Вера, облокотившись о перила, задумчиво смотрела вдаль. Похоже, ей тоже было о чем поразмышлять.
Егор в очередной раз окинул взглядом ее фигуру: Вера, хоть и говорила, что уже не спортсменка, но хорошую форму не потеряла и по сей день.
- Ты бегаешь, наверно, по утрам? - ляпнул он в попытке вновь завести разговор.
Вера мотнула головой.
- Нет. - Она помолчала и все же добавила: - Не могу бегать. Я же знаю схему тренировок. Если начинаю и чувствую, что результат растет, не могу остановиться.
Егор удивленно посмотрел на нее. Как мотивирует растущий результат, он знал и сам, хотя, казалось, давно забыл, что это такое. А вот теперь с изумлением замечал, что утренние занятия начали доставлять радость по-иному: не потому что снимали боль в затекших от долгих часов за компьютером суставах и мышцах, не потому что при регулярных тренировках меньше тянуло выпить и не потому что это стало уже привычкой, которую удалось-таки основательно закрепить впервые с тех пор, как оказался в инвалидной коляске. В какой-то момент начало получаться больше подтягиваний за подход, с гантелями стало заниматься проще - пришлось даже увеличить нагрузку, а спина от растяжек стала более гибкой. И впервые за все годы инвалидности Егор даже начал ощущать удовлетворение от собственного тела - хотя бы частично.
- Так что же в этом плохого? - изумленно спросил он у Веры.
- Да... - вздохнула она, поворошив рукой волосы и даже не глянув в его сторону, - нельзя мне больших нагрузок. А если начинаю бегать, все равно к ним прихожу. Это как наркотик.
- Почему нельзя?
Теперь Вера все же посмотрела на Егора.
- У меня колени травмированы - оба. Очень поганая травма. Если по-простому, не вдаваясь глубоко в медицину, то раздроблены головки берцовых костей. Не сильно - микротрещины, но много. Если понемногу бегать, то ничего. Но я же так не могу. Мышцы очень быстро в форму приходят, и начинает хотеться большего. А для большего нужны беговые упражнения, многие - с прыжками. А это - нагрузка на колени, а дальше - сам понимаешь. Уже сколько раз пробовала с мыслями, что начну, побегаю для здоровья - не больше. И каждый раз в итоге доводила себя до того, что ни сесть, ни встать, ни по лестнице подняться.
- Настолько все серьезно? - тихо спросил Егор.
Вера пожала плечами.
- Да не сказать чтобы 'настолько'. Если колени не нагружать, то все нормально. Только каблуки носить не могу. И зимой от холода болеть начинает. И к перемене погоды. - На последней фразе она все-таки рассмеялась. А Егор поймал себя на том, что до сих пор не может понять, как ей удается так легко говорить о проблемах.
- А ты, значит, профессионально спортом занималась?
- Да, - покивала Вера, немного посерьезнев. - Я кандидат в мастера спорта. До мастера чуть-чуть не хватило, как раз с травмой свалилась - и все. - Она взяла с табуретки пачку сигарет и закурила. Свободной рукой налила чай в одну из кружек и протянула Егору. Он как раз затушил свой окурок и закинул его в банку. - Мне то самое силовое многоборье боком вышло - ошибка тренера, по сути. Он в легкой атлетике был не ахти какой профессионал, просто препод в универе, который вел секцию и чего-то там понимал в подготовке на свой лад. А я пришла туда на первом курсе, этакое юное дарование, у которого результат пер без особых вложений. Сама дура, конечно. В городе нормальные спортклубы есть, нет бы туда пойти. А я в школе еще в секцию легкой атлетики ходила при местном школьном ДЮСШе, но больше от нечего делать, чем ради результата. Тренер там был пенсионер, любитель выпить. Занятия прогуливал чаще детей, а если приходил, то вечно с похмельными парами. Я занималась для себя, потому что энергию было некуда девать, ни о каких соревнованиях тогда и речи не шло даже. Я вообще-то классе в седьмом в секцию футбола пришла записываться, но футбольный тренер только посмеялся и отвел меня на легкую атлетику. Хотя в футбол во дворе я все равно играть продолжила.
- С парнями? - удивился Егор.
- Ну да. А с кем еще?
Егор ошарашенно хлопнул глазами. Ему самому командные игры на занятиях физкультуры всегда давались с трудом, и даже та подготовка, которую он получил в секции каратэ, мало поправила дело, а уж представить девчонку, гоняющую мяч наравне с парнями, он не мог при всем желании.
- Ну так вот, - продолжила Вера. - А в универе я буквально на первых занятиях беговые нормативы сдала лучше, чем на 'отлично', меня заметили, пригласили в секцию. Тамошний тренер прополоскал мозги на тему патриотизма за факультет и универ, пошли соревнования - одни, другие, третьи - и у меня даже мысли не было куда-то еще уходить. Тем более что со спортсменками из профессиональных клубов я уже через год выступала на равных. И это при том, что рост у меня для легкой атлетики не очень. Чем выше результат, тем большую роль играют детали: банально пропорции тела и длина ног - чем длиннее, тем лучше, потому что доли секунд решают, особенно на коротких дистанциях. Но я брала призы на длинных, с выносливостью у меня всегда было отлично.
Егор улыбнулся, припомнив шумиху насчет фантастического для девчонки числа отжиманий, и отхлебнул из кружки. Кисловато-сладкий ягодный вкус смешивался с мятной свежестью и легкой терпкостью черного чая. А Егор поймал себя на том, что слишком привык ассоциировать Веру с лесом и сказкой, а теперь такие вот вполне земные, обыденные подробности ее жизни с трудом укладывались в голове.
- А что дальше? - осторожно поинтересовался он. Спрашивать напрямую про травму он не хотел - сам слишком болезненно реагировал на такие вопросы. А Вера хоть и рассказывала о своих проблемах с улыбкой, но мало ли что у нее творилось в голове...
- А дальше на четвертом курсе мне пришел вызов на чемпионат России, я готовилась там выполнить мастерский норматив. Нагрузка была очень большая, а у тренера амбиции играли (да и у меня, по правде говоря) - на все соревнования меня толкал, где можно было призы взять. И на силовое многоборье тоже. Я бегала тогда и в снег, и в холод, и в зале занималась, а зал для этого был толком не оборудован. Тренер этому значения не придавал, а я ему полностью доверяла. В многоборье же прыжки в длину - одно из упражнений, вот мы и тренировались на них до упаду - на обычном деревянном полу, а нужно было мягкое покрытие или песок. Колени сильно заболели как раз перед многоборьем. Я на соревнованиях выступала с уколами обезболивающего - выиграла, как и обычно. А потом еще хуже стало. В общем, вместо чемпионата России отправилась по поликлиникам - к хирургам, рентген-аппаратам и физиопроцедурам. Все думала, пройдет, восстановлюсь, на других соревнованиях мастера сделаю. А хрен там. Тренер рвал и метал, обвинял меня, что я все профукала и ему не сказала, что больно, хотя я говорила, а он только отмахивался, мол, это от стрессовой нагрузки, привыкнешь - пройдет. Я так и ушла тогда из секции. На пятом курсе, когда боли прошли, выступила еще за факультет и за универ в нескольких соревнованиях по легкой атлетике - уже не от секции, просто по просьбе физруков, и даже в многоборье - прощальным приветом. И на том моя карьера в спорте закончилась.
Егор отхлебнул еще чая и задумался: Вере надо было что-то сказать, как-то поддержать, наверное. Но нужных слов не находилось, а еще не покидала голову мыслишка, что травма, из-за которой не можешь заниматься спортом, - это, конечно, печально, но она не идет ни в какое сравнение с травмой, из-за которой не можешь ходить.
- Извини, что этот разговор затеял, - собравшись с мыслями, все же сказал Егор. - Тебе, наверное, не особо приятно это вспоминать.
Вера пожала плечами, сделала последнюю затяжку и затушила сигарету.
- Не знаю. - Скрестив руки на груди, она откинулась поясницей на перила. - Кажется, это было даже интересно. Я очень давно об этом не рассказывала. Особенно во всех подробностях.
- Почему? - спросил Егор, хотя и так догадывался, каков будет ответ.
- Не самая приятная тема, - вздохнула Вера. Она наконец налила чая и себе и, перегнувшись через перила с заварником в руке, долила еще в кружку Егору. - Хотя, кажется, у меня и это уже переболело. Честно, даже как-то особо и не вспоминалось это все уже много лет, как будто и не со мной происходило. А теперь рассказала - и, оказывается, нет, действительно было такое. Действительно, со мной.
Чай заварился еще крепче, и ежевичный вкус теперь сладкой патокой разливался во рту. Егор даже глаза прикрыл от удовольствия.
- Для тебя спорт был так важен? - спросил он, уже особо не заботясь, что заденет Веру. Раз переболело - чего уж там?
- Ага, - усмехнулась она. - Юношеский максимализм, помноженный на сумасшедшие амбиции. У меня тогда идея фикс была - доказать, что я чего-то стою. А в спорте, как мне поначалу казалось, все объективно: работаешь над собой, показываешь результат, и оценивают именно его - в цифрах. А всякие там личные симпатии, как это часто бывает в учебе или еще где, роли не играют. - Вера отхлебнула чаю и глянула через плечо - на небо, ясное, голубое, в редких тонких хлопьях облаков, словно усыпанное белыми лепестками черемухи. - А еще, знаешь, есть такое захватывающее чувство борьбы с самим собой, когда даже не важно, выиграешь ли соревнования, какой покажешь результат, а важно на каждой тренировке преодолевать себя, через усталость, через боль - и ощущать, что можешь больше, чем вчера, чем неделю назад. - Она улыбнулась и посмотрела на Егора. - Тот самый наркотик, из-за которого и сейчас не могу притормозить себя с нагрузками.