Егор доел остатки земляничного варенья, тщательно выскреб то, что прилипло к стенкам банки, и облизал ложку. Было утро - весьма отвратное. И последующий за ним день, похоже, ничего хорошего не предвещал. Пюре кончилось, а котлеты оставались еще на пообедать, но они могли заглушить лишь чувство самого обычного голода, а вот алкогольного - нет.
С работой тоже ладилось плохо. Не получалось удержать внимание на чем-то одном. Егор переключался с обработки фотографий на портреты персонажей Сазоновой и обратно - чтобы все время оставаться при деле.
Ужасно ныли шея, плечи и вся правая рука: кисть и пальцы - особенно. Простая разминка не помогала, и, вымотавшись вконец, Егор оторвался от компьютера и перешел на полноценную гимнастику.
Про этот комплекс не раз говаривали в больницах. Егор нашел его подробное описание в интернете уже очень давно, но никогда не занимался систематически. Обычно терпение заканчивалось раньше, чем полная неделя регулярных тренировок. Но, чтобы боли ослабли, обычно хватало и этого.
Сделав легкие упражнения, Егор вошел во вкус и достал из-под дивана запыленные гантели. Тело начало работать - по крайней мере, та его часть, которую можно было чувствовать. Вместо привычной вялости по мышцам разливалось приятное тепло. Эти ощущения возвращали в далекие времена школы и универа, когда Егор занимался каратэ. Да и во времена армейской учебки с тамошними нагрузками - тоже. Ноющая, а порой и резкая боль в мышцах, заполненных молочной кислотой, - верный спутник тренировок - несмотря на все неприятности, неизменно доставляла какое-то особое удовольствие. Она - а, может, просто привычка тела к нагрузкам - вызывала зависимость. Как и алкоголь...
Вот только от спортивной зависимости Егор благополучно избавился в первые же годы своей инвалидности. А с алкогольной сроднился в последующие.
А еще зависимость от спорта была все же слабее. Если домашние упражнения, немного переломавшись, легко можно было по лени забросить, то распрощаться с выпивкой так просто не получалось. Да и было ли желание?
Сейчас, впрочем, получилось вышибить один клин другим - от нагрузки поднялось настроение, стали яснее мысли, и желание выпить отступило. Вопрос, надолго ли?
Чтобы закрепить результат - или просто проверить, на что еще способен? - Егор вытащил из-за шкафа металлическую трубу и вставил ее в пазы по обе стороны дверного проема, ведущего из комнаты в коридор. Эту перекладину на высоте полутора метров - доступной с инвалидной коляски - давным-давно помог соорудить Димка. Мать была против, она боялась, что Егор повредит себе что-нибудь тяжелыми (на ее взгляд) упражнениями, и не хотела слушать никого, даже врачей. Право на размещение дома этого спортивного снаряда Егор со скандалами все же отстоял. Но малина, в которую насрали, как известно, теряла большую часть своей прелести. Заниматься без нервотрепки можно было только, когда мать отлучалась из дому. Но даже в такие моменты частенько на это не было настроения.
И все же на протяжении десяти лет Егор перекладиной периодически пользовался. Чтобы просто повисеть на руках, позволяя расслабиться затекшей спине. Чтобы ослабить нагрузку на ткани в парализованной половине тела - во избежание пролежней. И, да, по прямому назначению - для подтягиваний. Как и сейчас.
Руки оставались крепкими, несмотря ни на что. Да и как иначе? Вся нагрузка теперь была на них.
Егор частенько задумывался, что было, если бы Света в свое время не заявила, мол, будет встречаться только с сильным парнем, который способен свою девушку защитить. Тогда он и записался на каратэ, втайне от матери, которая и слышать ни о чем таком не хотела. Больше полугода говорил ей, что ходит в художественную школу, пока оттуда не позвонили и не спросили, куда он пропал. Мать, конечно, устроила грандиозный скандал. Она и слышать не хотела ни о каратэ, ни о каком еще спорте - там же столько травм, это же так опасно, можно стать инвалидом на всю жизнь! Вот и стал! Только спорт тут ни при чем.
Тогда Егор отстоял свое право заниматься каратэ - не без помощи светиных родителей, с которыми мать приятельствовала и к мнению которых прислушивалась. Хотя, конечно, если бы не Света, он бы бросил все сам - настолько тяжело давались тренировки. Он и на уроках физкультуры-то с начальных классов и вплоть до старших едва мог сдать нормативы на "тройку". Учителя, впрочем, ставили ему "четверки", закрыв глаза исключительно из-за хорошей успеваемости по другим предметам. Но в секции каратэ Егор постепенно обрел физическую форму, полагавшуюся парням его возраста, а со временем в чем-то и перегнал ровесников. Да, он не хватал звезд с неба, но к окончанию универа имел зеленый пояс и вполне неплохо выступал на соревнованиях - не претендуя на призовые места, но и не падая в грязь лицом.
А не будь в его жизни секции каратэ - и что бы тогда делать после травмы, после смерти матери? Как бы Егор смог обслуживать себя? Без крепких рук даже в коляску влезть - проблема.
После упражнений работа пошла хорошо. Под несладкий чай, который заливал в себя чашкой за чашкой, Егор доделал заказы по обработке фотографий и принялся за иллюстрации для Сазоновой.
Ближе к вечеру вернулась с работы Вера. Она накормила его овощным супом на курином бульоне и картофельным рагу с курицей. Покурила на своем балконе, пока он ел, и ушла к себе, коротко сообщив, что ее ждут домашние дела.
Егор прикончил свою сигарету, глядя, как солнце клонится к закату и темнеет покрытое рябью мелких облачков небо.
Он совершенно не думал, что без разговоров с Верой или ругани - не важно! - будет чувствовать себя обделенным. Но так было. Он размышлял, стоило ли самому начать беседу - или хотя бы прицепиться с какой-нибудь претензией, чтобы получить ворох острот в ответ. Но так ни до чего и не додумался. В конце концов Вера и так его кормит и совершенно не обязана еще и развлекать. Может, он и без того надоел ей до чертиков, и она мечтает его пореже видеть. Может, ей вообще на него смотреть противно! Вот она обрадуется, когда он наконец слезет с ее шеи! Конечно, кому такой приживала понравится?
Егор так разгорячился, что даже окурок о решетку балконного ограждения не сразу смог затушить - от злости дрожали руки.
Он взял еще несколько простых заказов - надо было думать о деньгах, о рисовальных удовольствиях подумает позже - и опять отложил работу над иллюстрациями.
Мышцы после упражнений ныли - но ныли приятно, было ощущение этакой легкости и бодрости во всем теле. Вот бы и завтра так же! Но нет, будет болеть все, что только можно чувствовать.
Услышав, как хлопнула верина балконная дверь, Егор вздрогнул и замер в нерешительности. Сейчас ему не требовалось ни еды, ни сигарет. А болтовня на отвлеченные темы, вроде, никогда не считалась чем-то зазорным. Но пересилить себя было ничуть не легче, чем раньше. Пожалуй, даже труднее.
Егор основательно подготовился: взял сигареты, зажигалку, накинул ветровку. Помедлил, держась за дверную ручку. Потом решительно повернул ее и дернул на себя.
- Можно? - глупо спросил он, когда Вера выглянула из-за листа ДСП.
Она вскинула брови - то ли изумленно, то ли с иронией.
- Ты спрашиваешь у меня разрешения, чтобы появиться на собственном балконе? Нет, это, конечно, льстит безмерно, но я, так и быть, позволяю впредь обходиться без подобных формальностей.
Егор глянул на нее исподлобья, но все же не сумел сдержать усмешку.
- Спасибо, - немного смущенно ответил он и потянулся за сигаретой. Что ж, старые соседи в принципе не могли сказать ему такого - ни в шутку, ни всерьез.
Вера с улыбкой кивнула, мол, приняла благодарность. А Егор заметил очки у нее голове, надетые на манер ободка.
- У тебя плохое зрение? - удивился он. И тут же обругал себя, что опять спросил глупость. Еще и, наверное, обидную.
- Да, я ботан! - хохотнула она, скинула очки на нос и придвинула их к переносице указательным пальцем - легендарным жестом всех ботаников.
Стекла очков были прямоугольными, в тонкой серебристой оправе. Вера теперь особенно походила на строгую учительницу, хотя что-то такое и без того проскакивало в ней иногда.
- И что за домашняя работа, где требуется хорошее зрение? Крупу перебираешь? - Егор припомнил, как в детстве мать усаживала его за кухонный стол, на который высыпала крупы - гречку, рис, пшено - и они часами вытаскивали оттуда сор, чтобы потом, при готовке, все было чистым и ничего не хрустело на зубах.
- Обои клею, - ответила Вера. Она затянулась от сигареты и, наклонившись, взяла откуда-то со своего балкона стакан, отхлебнула.
- Это что? - вырвалось у Егора раньше, чем он даже успел подумать.
- Мартини. Будешь?
Он даже не удивился: алкоголь он будто жопой чуял, особенно в такие моменты, когда без выпивки - хоть на стенку лезь!
- Так ты обои клеишь или пьешь? - спросил он. Вышло довольно грубо. Руки, и без того слегка дрожавшие, в этот момент затряслись. Егор посильнее затянулся от сигареты, чтобы прийти в себя.
- Одно другому не мешает, - пожала плечами Вера, затушивая в пепельнице окурок. - Если не накосячить с дозировками. Так тебе налить?
Она еще спрашивала!
Егор кивнул, стараясь не выдать своих восторгов.
Вера принесла с кухни еще один стакан, как и свой, - не обычный, граненый, а невысокий, цилиндрический.
- Какой выпендрежный! - прокомментировал Егор.
- Что? А, стакан. Да почему выпендрежный? Мартини вообще-то из таких не пьют. Для него нужны бокалы - конусообразные, на тонкой ножке.
Пока она наливала, Егор с каждым бульком ощущал, как прибавляется слюны во рту - лишь бы не захлебнуться! А когда в его руке оказался стакан с прохладной, холодившей стеклянные стенки жидкостью, он разом опрокинул его, залив в себя содержимое.
Мда. Это явно было не то, чем они обычно баловались с Михалычем. Что-то сладкое и очень легкое. Бабский вкус!
- О-о, да у нас тут кто-то любитель водочки! - наигранно восхитилась Вера и, подняв очки за дужку, снова нацепила их на голову.
- С чего ты взяла? - огрызнулся Егор. Это была, конечно, правда, но услышать ее вот так, сказанную в лоб, было неприятно.
- Ну, а кто еще станет мартини залпом хлестать? - пожала плечами она. - Очень характерная черта.
- А кто-то у нас тут психоаналитик?.. - сквозь зубы процедил он.
- Ну, вот! - вздохнула Вера. - Вчера - поэт, сегодня - психоаналитик. Ты все время меня обзываешь словами, не предназначенными для ругательств. Ты явно любитель эвфемизмов!
- Чего-о?! - вспылил Егор. Он и слова-то такого не знал, но показывать свою недалекость еще и в этом не собирался. - А если я вот сейчас начну сыпать предположениями на твой счет, тогда что?
- Ну, допустим, ты это и так делаешь, - спокойно ответила она и отхлебнула мартини из своего стакана. - Но можешь продолжить, если есть желание.
На слабо взять решила? Вот как!
Егор сделал последнюю, яростную, затяжку и, затушив сигарету, от всей души запустил окурок через перила - в прохладную вечернюю темноту.
Что делать? Вестись на ее подначку глупо, а как красиво выкрутиться, он не знал.
- Хорошо, - наконец медленно выдохнул он и внимательно осмотрел Веру, ища, за что бы зацепиться. Взгляд задержался на бокале с мартини в ее руках. Хоть это и была гадость редкостная, но в голову дать успела, и теперь хотелось добавки - еще более невыносимо, чем первой дозы. - Этот твой мартини - дорогая штука, - заявил Егор. В ценах на такие напитки он не ориентировался, но решил ткнуть пальцем в небо.
Вера внимательно посмотрела на содержимое бокала.
- Конкретно этот - не из дешевых.
- Тебе его какой-нибудь хахаль подарил, - зло прищурившись, выдал Егор. - Богатенький, конечно. Все, как вы, бабы, любите!
Вера расхохоталась.
- Почти угадал, - сквозь смех кивнула она. - Только не один, а целая толпа. Да еще и молоденьких, как на подбор! - И, выдержав паузу, в течение которой Егор пытался понять, шутит ли она на сей раз, пояснила: - Мои студенты подарили в честь зачета. Вместе с букетом цветов и конфетами.
- Студенты?.. - опешил Егор.
- Угу, - подтвердила Вера. - Я преподаю в универе.
Вот это был номер! Несмотря на все то учительское, что в ней проскальзывало, Егор никогда бы и не подумал приписать ее к этой профессии. Ну, не вязался у него образ склочной курящей бабы - еще и на грязном отечественном джипе, ага! - с образом педагога.
- Тебе еще налить? Моего дорогого мартини, - со своей вечной усмешечкой спросила Вера.
Поджав губы, Егор молча протянул ей свой стакан.
- Еще предположения будут? - поинтересовалась она, возвращая стакан - уже наполненный.
Егор отхлебнул пару глотков, памятуя о пассаже про любителя водки, но сдерживать себя было не так-то просто.
- Ты верующая, - заявил он. - Очень.
Откуда же еще было взяться ее неистощимому милосердию? Хотя, конечно, с курением и злым язычком это тоже не слишком-то вязалось. Но почему-то все же лучше, чем с педагогикой.
Вера рассмеялась. Опять.
- Ох, давно меня в этом никто не подозревал!
- Ты что имеешь в виду? - подозрительно покосился на нее Егор. - Только не говори, что ты атеистка.
Нет, против атеистов он ничего по сути не имел - он и сам не знал, кем себя считать, - но Вера...
- Вообще-то я агностик, - сказала она.
- Это еще что? - недоуменно спросил Егор.
Она закатила глаза и, тяжко выдохнув, пояснила:
- Не "что", а "кто" - человек, отрицающий возможность познания объективной действительности через субъективный опыт. - И, усмехнувшись, добавила: - Ладно, проще: я не отрицаю ни возможности того, что бог есть, ни возможности того, что его нет. И не придерживаюсь какой-либо религии. В то время как атеизм - тоже своего рода вера - вера в то, что бога нет.
Егор поморщился и потер висок, пытаясь осмыслить услышанное.
- А что ты преподаешь? - с подозрением спросил он. По-любому, философию - в универе что-то подобное задвигали на этой дисциплине.
- А ты уверен, что хочешь знать? - спросила Вера.
Странный вопрос.
- Да, - ответил Егор, все же не вполне уверенный в этом.
- Психологию. Для технических специальностей.
Вот тебе и на!
- Почему для технических? - глупо переспросил он.
Вера снова вскинула брови - удивленно или иронично?
- Н-ну, во-первых, потому что "Общая психология" входит в обязательный курс при получении высшего образования. А во-вторых, потому что есть куча... скажем так, политических нюансов, в связи с которыми мне не удается пробиться на работу со студентами профильных психологических специальностей. - Она развела руками как бы в бессилии, и отхлебнула еще мартини из своего стакана.
Егор расценил это как разрешение сделать то же самое и глотнул из своего. Вкус показался не менее мерзким, чем раньше, но это было все же лучше, чем ничего.
В повисшем молчании он потянулся еще за одной сигаретой.
- Так значит, ты психолог... - опасливо покосился он на Веру.
- По диплому - да, - кивнула она. - Красному, между прочим.
- Вот как... - нервно выдохнул Егор, щелкнув зажигалкой. - Получается, ты видишь меня насквозь, да?
Отвратительное было ощущение. От него хотелось съежиться, спрятаться. Выходит, Вера все это время знала о нем все - и даже больше! И что она могла подумать? Какие выводы сделать? Уж не лучше тех, которые он делал о себе сам. Будто кривое зеркало... нет, хуже! Уж наверняка она не была к нему снисходительна.
Все это время Егор даже не задумывался о том, чтобы что-то скрывать. А что теперь? Что она уже знает о нем, чем и когда он смог себя выдать? И в чем?
- Ага, конечно! Рентгеновское зрение прилагается к диплому по специальности, - подтвердила Вера. - В комплекте с навыком телепатии.
- Чего-о? - растерялся Егор.
- Да ничего! - фыркнула она. - Поостуди пыл своей паранойи. Я - обычный человек. Просто немного больше шарю в теории по некоторым вопросам. Я не умею читать мысли, узнавать прошлое и предсказывать будущее. И не знаю никаких твоих страшных тайн.
Егор залпом выпил остатки мартини. Все, что она говорила, только больше подтверждало его подозрения. Уж, по крайней мере, его мысли за последние несколько минут были определенно известны Вере.
- Ты всем такое говоришь, - укоризненно глянув на нее, бросил Егор. - Чтобы не опасались с тобой общаться. А на самом деле это неправда!
- А, ну да! Я страшный-ужасный психолог, которого все боятся. Как стоматолога. Или даже хуже. Стоматологи ведь ковыряются в зубах, а психологи - в мозгах. - Она говорила это все с таким спокойствием, что он не выдержал и сорвался на крик:
- Зачем тебе это все? Зачем тебе кормить меня? Давать сигареты? Ты ставишь надо мной какой-то эксперимент? Да, эксперимент, конечно! Вся такая вечно добренькая, с фальшивой улыбочкой на лице! А сама там небось строчишь научную работу! Вместо подопытного кролика - подопытный инвалид! Прекрасно!
- А еще по ночам я пью кровь младенцев и охочусь с топором на прохожих... - облокотившись на перила и подперев подбородок рукой произнесла она.
Все издевается! Ну, точно! Такой невозмутимой можно быть только, если знаешь, что все не по-настоящему!
Или...
Егор на миг представил себя со стороны. Издерганный алкаш, который съехал с катушек от пары стаканов легкого пойла. А ведь так оно и было: принял на душу немного, раздразнил себя и взбесился от того, что больше не дали - или сам постеснялся просить? Да Вера попросту не воспринимала его всерьез! Как и Димка. Как и многие другие...
Распсиховавшись, Егор даже не заметил, как упал пепел с сигареты и прожег штаны, он понял это только по запаху горелой синтетики. Выкинув недокуренную сигарету за балкон, он подергал ткань, остужая. На черных трениках появилась небольшая дыра с оплавленными краями. Оставалось только надеяться, что кожу обожгло не сильно.
Он крепко сжал стакан обеими руками - они дрожали. В висках стучала кровь. Уставившись на выщербленные, подгнившие доски с остатками потускневшей красно-коричневой краски, которыми выстлан был пол на балконе, Егор пытался успокоиться. Тут и психологом быть не надо, чтобы понять, что у него не лады не только с ногами, но и с головой.
Он заставил себя поднять взгляд, ссутулившись и вжавшись при этом в спинку инвалидной коляски. Вера скептически смотрела не него. Егор с затаенной надеждой попытался различить в ее глазах хоть капельку привычной теплоты - бесполезно.
- Н-ну, допустим, мысли ты не умеешь читать... - пересилив себя, произнес он. - Но ты же видишь по людям, какие они...
- Для этого не нужно иметь образование психолога, - дернув плечом, сказала она. - Достаточно наблюдательности и некоторого жизненного опыта.
Егор помолчал, снова отвернувшись. Интересно, что Вера все-таки знала о нем? Ну, помимо пристрастия к крепким напиткам.
- И что тебе говорят твои наблюдательность и опыт? Обо мне, - спросил он очень осторожно. Лучше уж знать правду, какой бы она ни была, чем тешить себя иллюзиями - а, может, наоборот - изводить?
Вера напряженно выдохнула, достала сигарету и закурила.
- Егор, может закруглимся на сегодня с играми в психоанализ? Как-то хреново они пошли.
Такой ответ ему не понравился. Раз она не хочет говорить, значит, есть что скрывать. Что-то неприятное для него - определенно! Выходит, вариант с "тешиться иллюзиями" отпадает...
- А что так сразу "закруглимся", а? - процедил Егор. - Боишься ранить мои чувства? А вот зря! Лучше уж все честно сказать, чем лицемерить! У вас, баб, это лицемерие в крови!
- Ну, да. А вы, мужики, - идеал прямодушия! - раздраженно усмехнулась Вера и затянулась сигаретой.
Отлично! Всех мужиков под одну гребенку загребла! И что ж теперь ему за всех отвечать?
- Уж, по крайней мере я не боюсь сказать правду в лицо! - выпалил он. - Какой бы неприятной она ни была! Я терпеть не могу стервозных баб! А курящих ненавижу особенно!
- Опа! - Вера подбоченилась. - Что ж, откровенность за откровенность. Вот, я, например, терпеть не могу неопрятных мужиков. - И она со значением посмотрела на Егора. А потом добавила: - Но я все равно стараюсь вести себя с ними уважительно. Насколько это возможно. Хотя ты, конечно, назовешь это лицемерием.
Егор вспыхнул. Неопрятный мужик, значит! Да что она вообще понимала? Ей, как и всем здоровым, легко судить! Опрятный - неопрятный... кто из них вообще представляет, каково это - быть прикованным к инвалидной коляске! Посмотрел бы Егор на них, окажись они на его месте, - было бы им дело до того, как выглядят, если бы они не могли ходить?
- Вот и прекрасно! - огрызнулся он. - Вот и общайся с теми, кто тебе приятен! И не надо себя пересиливать! Прошлые соседи так и делали - вот и правильно! Я не стану больше светить перед тобой своей противной неопрятной рожей! Наслаждайся!
Егор со всей силы крутанул колеса коляски и постарался как можно быстрее убраться с балкона. Но из-за проклятого высокого порога чуть было не грохнулся на пол - на глазах у Веры. Удержался, схватившись за наличник. И, не став даже нагибаться за упавшей снаружи сигаретной пачкой, с грохотом захлопнул дверь на балкон.
Выбравшись на середину комнаты, перевел дыхание. Верин стакан каким-то чудом остался при нем, зажатый между ног. Егор схватил его и со всей силы размахнулся, желая шваркнуть о стену. Мышцу плеча, натруженную еще утром, неприятно дернуло. Он замер, так и не закончив движения. Поставил стакан на стол рядом с монитором. С силой обхватил обеими руками голову и медленно согнулся, уткнувшись лицом в худые колени.