Optimus : другие произведения.

Слотеры. Бог плоти (главы 1-5)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новый роман о Слотерах, действие которого происходит после событий "Песни крови", но до "Дикого Таланта". Профессиональному охотнику на нечисть Сету Слотеру придется столкнуться с новой напастью, которая угрожает не отдельно взятому клиенту, а всему клану Слотеров, а - как следствие - и всему Уру, городу столь же Блистательному, сколь и Проклятому. В основу романа положен рассказ "Плоть и камень", который можно прочитать здесь же. А можно не читать, а дождаться выхода романа. )) P.S.: линьки, ведущие в глоссарий, не работают, извините.

   Часть первая. ОДИН
   Глава I. БЕГЛЫЙ ГОЛЕМ
  
   Бум! Бум!
   Каменные ножищи бухали по мостовой, точно молоты пары здоровенных каперов, поочередно вбивающих сваю в плотный грунт.
   Булыжники мостовой, тесно уложенные один к одному, трещали и лопались от ударов, образуя острые осколки. Кому-то придется повозиться, реставрируя улицу после того, как все это закончится. А уж у сторонников запрета частного производства и использования големов будет теперь вдоволь новых аргументов в свою пользу.
   Буммм! Буммм!
   Голем, за которым я гнался, был не самым большим из тех, что можно увидеть на улицах Ура - города столь же Блистательного, сколь и Проклятого. Всего-то футов десять в высоту. Исполинам-Топтунам, таскающим от города к городу вереницы вагонов с пассажирами и их пожитками, он едва бы достал до бедра. Однако сделали его на совесть - массивный, крепкий, добротный, поперек себя шире; руки и ноги двигались в сочлениях свободно, без скрежета и скрипа.
   Высеченное из гранитных глыб тело, казалось, могло бы служить вечно... ну, то есть в теории. На практике-то в Уре не стоит доверять чему бы то ни было, что претендует на категорию "вечного". Уж больно велика вероятность обмануться.
   Здешние улицы вобрали в себя слишком много хаоса, чтобы хранить постоянство.
   Вот и "вечный" каменный слуга не оправдал ни вложений своего хозяина, ни чаяний мастера-изготовителя. Собранный из обтесанных гранитных блоков, умело сочлененных стальными шарнирами, он предназначался для тяжелой и созидательной работы: перетаскивать грузы, поднимать тяжести, дробить камень, прокладывать просеки; но вместо этого ныне сеял разруху и ужас, мчась, не разбирая дороги, по запруженным улицам, давя, круша и уничтожая все на своем пути.
   Буммм! Буммм!
   Трах!
   От легкой двухместной повозки, оставленной запаниковавшими пассажирами, осталась только груда щепы и обломков, взлетевших в воздух, точно от попадания пушечного ядра. Лошадь, стиснутая жердями оглоблей, в отличие от людей не убереглась. Несчастное животное с жалобным ржанием покатилось по земле, суча копытами, и осталось лежать, выгнув шею и безумно вращая большими карими глазами; крепкий позвоночник треснул, как былинка.
   Не всякая горная лавина могла натворить столько бед.
   У лавины нет ног, чтобы преодолевать подъемы и вписываться в повороты, а еще у нее отсутствуют огромные трехпалые ручищи, которые непрерывно месят воздух перед собой, на ходу хватая все, что только окажется в зоне досягаемости, и перемалывая в труху. На стенах домов, мимо которых пробегал взбесившийся гигант, оседала багряная морось - кому-то из праздно шатавшихся по улице горожан не посчастливилось увернуться от загребущих гранитных лап. Гулко бухающие по мостовой ступни казались облаченными в сапоги темной кожи: руки только ломали тела - в кровавый фарш их превращали тумбообразные каменные ноги.
   Голем гнал перед собой обезумевшую толпу, подобно тому, как пастушья собака гонит овечью отару. Поддавшись страху, люди теряли голову. Вместо того чтобы отбегать к краю улицы, сигать в канавы и прижиматься к стенам домов, они тупо и слепо бежали впереди каменного чудища, оглашая воздух воплями ужаса. Тех, кому не повезло оступиться, упасть, ожидала поистине ужасная участь - ударившееся в панику человеческое стадо знало не больше милосердия, чем бездумный и бездушный гранитный истукан, оживленный силой магии. Упавших затаптывали без оглядки на пол, возраст или даже титул.
   А если кому и удавалось выжить под градом ударов, достающихся от деревянных башмаков, замшевых туфель, кожаных сапог и подбитых гвоздями ботинок, шансов спастись все одно не оставалось. Взбесившийся голем мчал через город, точно направляемый злой волей тайфун, методично истребляя на своем пути все: что живое, что неживое.
   Буммм! Буммм!
   Созданий, подобных этому, принято именовать магиоматис, что означает "магически обработанный материал". В народе впрочем, мудреное слово сокращалось до простого магимат. Когда-то считалось, что изобретение магиматов и постановка их на службу человеку - одно из величайших достижений смертных. Сейчас восторги поутихли, все попривыкли. В других городах, может, подобное и в новинку, но в Уре занятия волшбой давно перестали казаться чем-то сакральным, доступным лишь единицам мудрецов с окладистыми бородами, островерхими шляпами и сварливым характером.
   Нет, в Блистательном и Проклятом дела с магической обработкой поставлены с размахом. Так сказать, на промышленную основу.
   Пусть поддержание жизни в каменном истукане обходится недешево и требует постоянного надзора опытного мага, все одно возможности его использования многократно превышают возможности оравы простых смертных. Сколько докеров нужно, чтобы переместить груз из трюма крупного торгового корабля в пакгаузы? Три десятка? Пять? Тот же голем управится в одиночку - только успевай подавать.
   Полезные штуки...
   Жаль только магия - штука решительно ненадежная. Нарушая законы природы, она и самой себе не верна, посему если и есть в мире нечто, способное выйти из-под контроля в самый неподходящий момент, то это чары. К примеру, кто сейчас скажет, какие магические пассы и команды вывели из себя вот этого каменного здоровяка, одномоментно превратив исполнительный и полезный инструмент в машину для убийства?
   Кррровь и пепел!
   Я на ходу перепрыгнул через ошметок плоти, что, побывав под ногами голема, утратил всякое подобие человеческого облика. Осколки костей прорвали плоть в нескольких местах и белели на красном кусками сахара.
   Грубо оструганный деревянный брус - балка, минуту назад выдранная мной из "скелета" строящегося дома - подпрыгнул на плече, весьма ощутимо врезавшись углом в основание шеи. Я почувствовал жгучий укус боли, под воротом тут же стало горячо и влажно. Похоже, острый отщеп, оставленный топором нерадивого плотника - чтоб его! - разрезал кожу не хуже бритвы.
   Чертыхаясь сквозь зубы и обливаясь потом, я поудобнее перехватил балку и прибавил ходу.
   Прямо скажу, гнаться с бревном на плече за взбесившимся каменным истуканом, чьи шажищи чуть не вдвое шире твоих - то еще удовольствие. Опять же, случись догнать - радости будет мало; рискуешь познакомиться поближе с ножищами, которые эти шаги отмеривают.
   И, тем не менее, я продолжал тяжело топать за чудовищем, пыхтя, точно лось, ломящийся через густой ельник. Несмотря на холодную погоду, пот лил ручьями, заливая глаза, а занятые брусом руки не позволяли не то, что оттереть его - даже придержать шпагу, которая болталась на перевязи, колотя по ногам и норовя в них запутаться. Хорошо хоть, не рассчитывая в этот день на неприятности, я не стал надевать нагрудник из кожи буйвола, что шло вразрез с моими всегдашними привычками.
   Черт, в моих планах всего-то было добраться до кофейни "У сантагийца", что на Оттон-тизис и посидеть там за чашкой доброго кофе с Иоганном Ренодо, редактором газетного листка с пафосным названием "Хроники наиболее примечательных событий и известий Ура, Блистательного и Проклятого, а также окрестностей и прочих государств". Кто ж знал, что придется поработать?
   В Блистательном и Проклятом всегда так - только позволь себе расслабиться, как неприятности выскочат из-за угла целым скопом, собьют тебя с ног и наваляют по самое не могу. Впрочем, что прибедняться? Неприятности-то сейчас не у меня. Просто я не пожелал уступить им право грохотать каменной поступью по улицам моего города.
   Так мы в итоге и бежали.
   Впереди орала толпа и тяжело бухали каменные ноги, из окон окрестных домов высовывались и визжали от страха (сознавая при этом себя в полной безопасности) женщины и дети. Причем я пугал их не меньше голема, но об этом - потом.
   В гулкой поступи магимата самым жутким казалась не скорость - каменный великан весил слишком много, чтобы нестись вприпрыжку (он бы просто рассыпался). Страх наводила неотвратимость, которая слышалась в размеренных ударах гранитных подошв о брусчатку мостовой. Казалось, разбушевалась некая стихия, исторгнув небольшой каменный обвал, неожиданно приобретший карикатурно-человеческий облик.
   Ничто и никто не мог бы встать у него на пути, чтобы остановить или хотя бы замедлить.
   Может, так оно и есть.
   Но я, к примеру, и не собирался вставать на пути. Иные неприятности проще остановить, хорошенько долбанув по ним с тыла. Или дав умелую подножку.
   Тратя остатки дыхания, я все-таки догнал великана и пристроился к нему сбоку. Прежде, чем создание успело отреагировать на мое присутствие, рывком сбросил с плеча балку, перехватил ее поперек, будто громадную пику и, примерившись, ловко сунул меж толстых негнущихся ног голема.
   Дерево мерзко хрустнуло-застонало, рванулось в руках. Я ощутил мощнейший толчок в грудь и отлетел в сторону, с трудом удержавшись на ногах. В глазах на мгновение потемнело, дыхание сбилось, да только терять мгновение, чтобы кряхтеть и охать никак не следовало.
   Запнувшийся голем покачнулся, завалился вперед и набок и принялся рушиться на мостовую - медленно, с величественностью монумента низвергаемому самодержцу.
   Мгновение, другое, третье.
   Ту-думм!
   Упал, наконец.
   Упал неловко, неуклюже раскинув корявые руки. Голова гиганта беспокойно ворочалась из стороны в сторону, ноги молотили по брусчатке, вбивая булыжники под землю. Треснувшая посередине балка-подножка, подпрыгивая, покатилась по мостовой.
   Без управления колдуна-аниматора голем не мог быстро принимать решения, позволяющие выйти из затруднительного положения, и более всего напоминал теперь исполинского жука, перевернутого на спину. Только и оставалось - бессильно размахивать лапами.
   Спасенная толпа, не смея оглянуться, продолжала бежать по улице, оглашая ее криками, сбивая друг друга и топча ногами. Времени успокаивать ее у меня не имелось; даже самый бестолковый жук рано или поздно изловчится, да перевернется.
   Подскочив к поверженному великану, я подобрал уже сослужившую добрую службу балку, раскачал на руках и с маху саданул в каменную голову. Дерево загудело, и этот гул болезненно отдался в ободранных руках. Голова голема дернулась в сторону, но собирал магимата знатный мастер - даже после страшного удара, усиленного тяжестью почти четырехсот фунтов мышц и свирепости - она усидела на стальном шарнире.
   Отойдя на пару шагов, я с наскока нанес еще один удар, орудуя балкой уже как тараном.
   На этот раз вышло чуть лучше. Каменная голова приняла неестественное положение по отношению к телу, ее заклинило, лишив возможности вращаться... и все равно усидела на своем месте.
   Черт! одной мускульной силы (даже моей) здесь явно недоставало.
   Чтобы разнести огромного человека, сработанного из гранита, требовался кузнечный молот, да потяжелее. А еще лучше - пушка с двойным зарядом пороха.
   Стоп!
   Пороха?
   Отбросив балку, я запрыгнул на спину гиганту и замахал руками, удерживая равновесие. Голем беспокойно заворочался. Левую руку магимата при падении выбило из стального "сустава", она толком уже не работала, но правой он, наконец, сумел опереться о мостовую и теперь неотвратимо поднимался, ничуть не ощущая моего веса на своей туше. С трудом удерживаясь на спине чудища, я сорвал с пояса пороховой рог, покрытый тонкой серебряной резьбой, воткнул его острым концом в щель, образовавшуюся между покореженной головой и гранитным торсом, и ударом кулака загнал поглубже.
   В наше время мало кто таскает с собой пороховницы. После того, как умники из числа вояк придумали делать патроны, заворачивая пули в клочок бумаги с заранее отмеренным количеством пороха, в этом отпала необходимость. Я тоже предпочитал готовые патроны, но с рогом не расстался - это был подарок красивой женщины, к которому привязаны приятные воспоминания.
   Теперь же их предстояло разнести в клочья.
   Голем подобрал под себя ногу, затем вторую. Еще немного, и он восстанет, подобно низверженому титану - набравшийся сил и горящий желанием воздать врагам по делам их.
   Сковырнув крышку рога, я с силой оттолкнулся каблуками от бугристой спины и отскочил в сторону. Тоненькая струйка черного пороха потекла по грубо обтесанному камню. Еще пара мгновений, и великан окажется на ногах, после чего большая часть "огненного зелья" высыплется, и мой план пойдет прахом...
   Я торопливо отступил на шаг, вытянул из ножен шпагу и, коротко размахнувшись, швырнул ее в великана. Клинок ударил плашмя - сталь звонко лязгнула по камню, высекая сноп искр. Шанс на то, что хоть одна из них найдет пороховую песчинку и воспламенит ее, был не особо велик, но выбирать-то не приходилось.
   Взрыв рявкнул неожиданно громко; каменное крошево секануло щеку, точно мелкая шрапнель.
   Когда дым рассеялся, я обнаружил, что вытесанный из камня великан стоит, полусогнувшись, продолжая опираться правой рукой о мостовую. Взрыв почти полуфунта пороха так и не сорвал голову с плеч (часть его силы просто ушла в сторону), однако практически выбил из нее стальной костыль, соединявший с корпусом. Подобие жизни оставило голема, окончательно превратив в безобразное каменное изваяние.
   Приблизившись, я обмотал руки плащом, чтобы не обжечь и не поранить пальцы, ухватился за края здоровенного булыжника с потухшими, наконец, глазами-кристаллами и мощным рывком выдрал голову напрочь.
   Внутри голема что-то кракнуло, он содрогнулся и застыл - теперь уже точно навсегда.
   Уф...
   Я поглядел на мертвый камень в своих руках. А хорош трофей-то. Такой не стыдно и над камином повесить.
   Напряжение медленно покидало тело, мышцы наливались тягучей усталостью.
   Я провел рукой по лбу, утирая пот и растирая грязь, бросил голову на мостовую и тяжело опустился на каменный остов сокрушенного гиганта.
   Неплохо все же получилось.
   Еще один славный подвиг Сета Слотера, который не с кем разделить: никто не спешил благодарить меня или поздравлять с победой над очередным чудовищем, устроившим переполох на улицах Блистательного и Проклятого. Все, кто стал свидетелем этой сцены, сейчас норовили убраться куда подальше. Даже те женщины, что минуту назад вопили из окон, наслаждаясь одновременно ощущением общего страха и личной безопасности, поспешили укрыться за ставнями.
   Таковы правила выживания в Уре - началась заваруха, уноси ноги и ищи дверь с засовом потолще, за которой можно укрыться и переждать неприятности. Редко когда встречаются те, кто норовом круче вышел; такие предпочитают вместо двери искать дубину потяжелее или пушку побольше. Но нынче таких поблизости не случилось.
   От стынущего пота щипало кожу. Кровь из пореза на шее продолжала стекать за воротник, и в ноздри лез настойчивый запах серы. Прижимая к нему платок, я усмехнулся самому себе: вот и еще одна причина, по которой можно не дожидаться горячих благодарностей вкупе с венками от героически спасенных дам. Дело как обстоит? В Уре, если от ваших ран несет серой, то это одно из двух. Вы - или нечисть, которой только что накрутили хвост (что в Блистательном и Проклятом случается не так уж редко), или кое-что похуже.
   Слотеры - семейный клан, к коему я имею несчастье принадлежать - как раз такое "кое-что". Недаром смертные за глаза кличут нас Выродками. Кличут, понятно, шепотом кличут, нервно озираясь по сторонам и осеняя себя знаками, отгоняющими порчу.
   Не скажу, что причин для этого у них нет. Далеко не все мои родственники ведут себя также хорошо, как я. К примеру, если бы кто из прочих Слотеров погнался за разбушевавшимся големом, то уж точно не с целью остановить кровавое побоище.
   В лучшем случае - чтобы направить на другую толпу. Погуще.
   Подобрав увесистую голову каменного истукана, я повертел ее в руках, затем вытащил из-за спины длинный кинжал-дагу с узким трехгранным клинком и принялся выковыривать кристаллы, заменявшие чудовищу глаза. Не много-то за них можно выручить, но будет хоть какой-то навар с этого случайного героизма.
   Я как раз покончил с первым и принялся за второй, когда по брусчатке дробно застучали копыта. Небольшой открытый экипаж остановился на почтительном отдалении от поверженного гранитного великана. Исподлобья глянув в его сторону него, я обнаружил знакомые сине-красные флажки на конской упряжи - символ Колдовского Ковена.
   Похоже, городские власти, наконец, изволили пожаловать.
   Из экипажа вывалился пухлый человечек с круглым одутловатым лицом и, потоптавшись на месте, нерешительно двинулся в мою сторону. На ходу он поминутно оглядывался на спутника - высокого, крепко сбитого мужчину в ярком малиновом плаще, шагавшего следом, чуть поотстав. Торс высокого опоясывали ремни перевязи, на бедре покачивалась тяжелая средней длины шпага, а под полой плаща наверняка скрывался массивный пистоль.
   Псы правосудия - старшие офицеры городской стражи - всегда экипированы, словно прямо сейчас на войну. Прямо, как я.
   На улицах Псы пользовались неизменным уважением и непререкаемым авторитетом, однако в парочке, приближавшейся ко мне, первую скрипку играл пухлый коротышка. Просторная синяя мантия, напоминающая монашескую рясу, и массивный нагрудный знак, что болтался на серебряной цепи - рука, укрощающая зазубренную молнию - безошибочно выдавали как род деятельности, так и статус.
   Ковенит.
   Маг-чиновник Колдовского Ковена Ура. Один из тех, на ком лежит прямая ответственность за безопасное использование магиматов в городской черте.
   - Мессир... э... я хотел сказать, лорд Слотер, позвольте объявить вам благодарность от имени всего Магистрата! - с преувеличенным энтузиазмом закричал ковенит, останавливаясь шагах в трех от меня.
  
   Глава II. ДЕТИ ЛИЛИТ
  
   Вот так оно чаще всего и звучит:
   - Мессир... э... я хотел сказать, лорд Слотер...
   И глаза бегают, а голос силится скрыть предательскую дрожь.
   Если уж маг-чиновник, облаченный властью и опирающийся на мощь самой могущественной организации чародеев и колдунов, когда-либо созданных смертными, нервничает, не зная толком, как к тебе обратится, это... гм... показательно.
   Мое имя Сет.
   Сет Слотер.
   Все эти "мессир", "лорд" - всего лишь титулы смертных, которые мало что значат и только путают, когда речь идет о таких, как я. И если уж надо представляться полностью, то - Сет Ублюдок Слотер. К вашим услугам.
   Само по себе имя, может, ничего и не скажет - бывают и покороче, и позвучнее, и помудренее. Но в сочетании с фамилией оно звучит более чем внушительно. По крайней мере, настолько, чтобы у любого здравомыслящего гражданина Блистательного и Проклятого испортилось настроение и немедленно нашлись неотложные дела на другом конце города.
   А все от того, что не важно, кто таскает на челе, умащенном елеем, королевскую корону Ура; не важно, кто, отягощенный мантией и бременем власти, представляет собой Магистрат; не важно, кто носит на перевязи серебряный молоток - символ Верховного судьи Палат Правосудия... в действительности городом владеют Слотеры.
   Отродье Лилит, Герцогини ада, известной также как Черная Сука и Мать Чудовищ.
   Мы - Древняя кровь. Первая и не самая удачная попытка высших сил сотворить "по образу и подобию".
   У смертных есть для нас свое прозвище - менее звучное, но зато меткое и исчерпывающее.
   Выродки.
   Некогда нас было много, но за минувшие века дети Лилит так преуспели в истреблении друг друга, что новые поколения не поспевали наследовать старшим. В результате последняя Война кланов, проредила Древнюю кровь настолько, что от былого могущества потомков Черной Суки осталась лишь тень. Из четырех выживших семей Выродков Слотеры оказались единственными, кто, пусть не победив, не изведал и всей горечи поражения. Наш клан сумел выстоять, сохранить значительную часть своих сил, знаний и артефактов. А главное - мы уберегли от гибели и разрушения родовой замок семейства - Кэр-Кадазанг. Символ величия Слотеров и оплот нашей мощи.
   Трем другим кланам, пережившим страшную бойню, посчастливилось много меньше. Их замки рухнули, сокрушенные сложнейшей магией и простым порохом. Астральные пуповины, связывающие семьи Древней крови с наследием усопших предков, оказались перерезаны. Навсегда.
   Не удивительно, что, опустив оружие, Малиганам, Морганам и Треверсам не оставалось иного выбора кроме, как признать первенство Слотеров и жить дальше, довольствуясь осколками былого величия. Жить в счет милости нашего патриарха Эторна... да и то сказать, милость ли то была? Мне кажется, Старик просто испугался того, что продолжив войну на истребление, вконец ослабит Древнюю кровь и без того изничтожившую себя в жестоких распрях. Слишком мало нас осталось в этом мире, и слишком много в нем стало смертных людей, потеснивших более древние расы и от края до края заполонивших все обитаемые земли.
   В итоге между кланами был установлен зыбкий нейтралитет, который поддерживается уже сотни лет...
   С точки зрения смертного Слотеры - не самая приятная семейка. Сплошь колдуны и некроманты, призраки и чудовища, оборотни и малефики, маньяки и психопаты... Древняя кровь в каждом проявляется по-своему, наделяя особыми чертами и умениями. Мы зовем их Таланты, хотя, сказать по правде, у иных Выродков Талант более смахивает на проклятье. А если учесть, что со времен сотворения мира запах адской серы так и не выветрился из крови детей Лилит, нет ничего удивительного, что натуры наши частенько тяготеют ко злу - порочному, древнему, хтоническому.
   Родственному.
   Я знаю, у теологов много версий, объясняющих наше происхождение. Согласно одной из них носители Древней крови - суть демоны, на заре времен слишком сжившиеся с человеческой личиной. Мол, предки наши, порожденные проклятым чревом Лилит, так долго приноравливались жить среди смертных, принимая их обличие (естественно, только для того, чтобы удобнее было строить козни да плести интриги), что со временем просто забыли о своем истинном обличии. Но не о пакостной сути.
   Исходя из этой теории, классифицировать нас следует по одному рангу с высшими бесами, чертями и суккубами.
   Простые граждане Ура, впрочем, предпочитают не забивать голову сложными сентенциями. Вместо этого они, как я уже говорил, без затей именуют нас Выродками, и относятся к нашему присутствию, как к капризам стихии. В этом есть определенный фатализм, но я его прекрасно понимаю. Можно сколько угодно грозить кулаком небу, а только если уж зачастил град, его это не остановит. Так же и с Древней кровью - ворчи не ворчи, а приходится уживаться. Или съезжать из Ура.
   Принадлежность к тому или иному клану для смертных особого значения не имеет: Выродками кличут каждого, чьи жилы отравлены благословенной кровью нашей жуткой матери. Кличут, понятно, за глаза, потому как иначе можно тут же лишиться языка и почти наверняка - вместе с головой. Да и самое душу могут вытрясти.
   Дети Лилит злопамятны, обидчивы и мстительны. Прямо как их мать.
   Я так долго распинаюсь о любезных и нелюбезных родичах, дабы вы могли лучше представить себе, какого это - быть Выродком, которого даже среди своих принято именовать Ублюдком. Это сняло бы сразу много вопросов.
   Да, я истинный Слотер - Слотер по праву крови. Другого права, впрочем, и не существует.
   Мои раны, как положено, дымятся на солнечном свету и воняют серой. И наследие Лилит проявилось во мне, как и во всех прочих родичах, даровав собственный Талант - не самый блестящий, но не такой уж плохой. Суть его проста: в любой, даже самой безысходной ситуации судьба щедро подбрасывает мне шанс. Десять из ста, пяток из тысячи, или один на миллион - не важно. Главное, что шанс есть всегда. А дальше дело только за тем, чтобы вцепиться в него покрепче и, если понадобится, зубами выгрызть.
   Последнее у меня неплохо получается, ибо папочкино наследие тоже оказалось хоть куда - оно отлилось в семь футов роста и мускулатуру перетрудившегося молотобойца. Носители Древней крови и без того значительно превосходят смертных силой и скоростью реакций, а я уродился редким здоровяком даже среди них. Точеным рельефом мышц и совершенной атлетической статью ни скульпторов, ни художников мне не поразить, зато по силам взять иную статую за ноги и с ее помощью вбить в пол любого ваятеля. Вот любого, на какого не покажи.
   Но в папочке-то все и дело.
   Это из-за него я - Ублюдок.
   Существует факт, не требующий доказательств: кровь и наследие Лилит передаются только по мужской линии. Женщины наших кланов способны зачать исключительно от своих мужчин. Связь с представителями других семей считается невозможной из-за взаимной и неукротимой ненависти, любовно выпестованной веками вражды. Связь же со смертными мужчинами, сколь бы велики их достоинства (во всех смыслах) ни были, никогда не приводила ни к чему плодотворному, за исключением, разве что сомнительного удовольствия. У многих женщин Древней крови периодически появлялись любовники вне кланов, причем в самом разном количестве, но чтобы от них понести?
   Так было до тех пор, пока Анна Слотер, дочь и старшая супруга Патриарха Эторна не стала тяжела мной.
   Сначала все полагали, что произошла какая-то ошибка. Моего отца - гуляку и бретера с севера - семья разняла по кусочкам, пытаясь обнаружить в его жилах хоть каплю Древней крови. Впустую. Он оказался самым обычным смертным из племени варваров-халагов - да, тех самых свирепых "охотников на белых медведей", что обеспечили брату Петрониму место в пантеоне мессианских святых, выставив его на мороз и поливая водой, пока тот заживо не обратился в глыбу льда.
   Возможно, отец был более горластым, более наглым и более рослым, чем большинство его соплеменников, но все одно - смертным.
   Мою мать (да и меня заодно с нею) любознательные родичи, войдя в раж, тоже намеревались разобрать на части и разложить по пробиркам - разумеется, сугубо в научных целях! - но, к счастью, Анна Слотер занимала достаточно высокое место в иерархии клана. В конце концов, она приходилась одновременно и дочерью, и супругой патриарху Эторну, так что с нас хватило пары месяцев бесконечных анализов и опытов, произведенных в алхимических лабораториях Кэр-Кадазанга, которые все одно ничего не выявили.
   Никто так и не смог объяснить, как и по какому капризу природы я вообще появился на свет. Даже тени предков-Слотеров, призванные для совета встревожившимся кланом, и Кэр - душа нашего родового замка - лишь пошептали меж собой что-то невразумительное и самовольно прервали сеанс.
   Я был уникален.
   Жаль только, что никого это не восхитило. Как раз напротив - клан отвернулся от меня. Родственников можно понять: среди них появился первый и единственный бастард за все время существования Древней крови! Надо же, чтобы шанс явить такого ублюдка миру пришелся именно на долю Слотеров!
   Насмешка судьбы.
   Долгое время одним фактом своего существования я вызывал у сородичей раздражение и неприязнь. От их гнева меня оберегало только сомнительное заступничество матери и негласное указание патриарха - не истреблять! пусть растет, а там посмотрим, что из этого выйдет.
   И я вырос. Пробился к солнцу, как это делает сорняк, отращивая корни подлиннее, листья пожилистее и колючки поострее, дабы если не отпугнуть, то противостоять любому намерению выполоть себя с грядки. Лишь после Испытания-на-Крови, которое должен пройти каждый отпрыск Лилит, и признания Кэром во мне чистокровного (черт, раньше семья и слова-то такого не знала!) Слотера моя принадлежность к клану и права на его заступничество, власть и богатства были восстановлены.
   Но к этому времени я уже сам не испытывал большого желания общаться с родичами, предпочитая жить среди простых смертных. Для них-то что Выродок, что Ублюдок - все едино. Обычные люди, впрочем, тоже не стали мне близки, за исключением пары-тройки смертных. Потому так и вышло, что жизнь моя пролегла меж двух миров - Выродков и людей, на грани древнего и настоящего.
   А еще - вне замка и далеко от хранящихся в нем сокровищ.
   Выпрашивать полагавшийся персональный пансион у Эторна я посчитал ниже своего достоинства, а, значит, следовало чем-то зарабатывать на жизнь. Несмотря на почти безграничные возможности по эксплуатации смертных, Слотеры никогда не опускались до того, чтобы жить в долг. Промышлять же открытым грабежом и вымогательством запрещали главы всех четырех кланов, не желавшие лишний раз обострять и без того непростые отношения с бурно размножившимся родом человеческим.
   Пришлось искать подходящее применение своим способностям.
   Здоровый как бык, не гнушающийся хорошей драки с любым противником, я попробовал себя и в солдатах, и в бретерах, прежде чем нашел дело по душе. Я стал наемным охотником. А со временем - лучшим наемным охотником во всем Уре, Блистательном и Проклятом.
   И наивно было бы думать, будто речь идет о тех охотничках, что рыщут по лесам с рожком на поясе, связкой охотничьих собак и рогатиной в руках.
   Ха! Моя дичь предпочитает прятаться не в берлогах, но в норах куда более темных.
   Я подряжался уничтожать незаконно реанимированных мертвяков, изгонять несанкционированных духов, снимать родовые проклятья, истреблять чудищ из иных реальностей, вбивать колья в сердца нелегальным вампирам, и прочее том же духе.
   Ранее я говорил, что у каждого из нас есть свой Талант. Так вот, бывают Таланты и таланты. Дарования, полученные свыше, и навыки, раскрытые и развитые самостоятельно. Среди моих неродовых талантов оказался один весьма полезный для нашего беспокойного города. Это талант разгребать всевозможное потустороннее, магическое и самое обычное повседневное дерьмо, в котором смертные и бессмертные (до поры) силятся утопить друг друга с упорством, достойным лучшего применения.
   Инцесты в аристократических семьях, убийства с использованием магии, древние тайны, бесчисленные (и не всегда спокойные) скелеты в шкафах - вот антураж моей так называемой профессии. Профессии опасной, грязной и, зачастую, никому кроме Слотера - читай, Выродка - непосильной.
   Учитывая мрачную известность нашего семейства, нетрудно предположить, что ко мне обращались лишь в самых опасных и экстренных случаях, когда все другие способы решить проблему уже испробованы и не дали результатов. В городе не зря говорили: никто не идет просить помощи у Слотера сам - всех толкают в спину мертвецы.
   Причем мертвецы иногда - лучший вариант. Частенько в спину дышат создания пострашнее.
   Таков уж Ур, Блистательный и Проклятый.
   Я не очень жалую людей и прочих созданий, его населяющих, но сам город мне нравится. Он старый и мрачный, гротескный и сумасбродный. По нему временами бегают сумасшедшие големы, а маги-чиновники, призванные поддерживать порядок, сулят деньги, торопясь замять скандал из-за очередного казуса с волшбой.
   И раз уж я вспомнил и о тех, и о других, самое время закончить с живописание семейного древа Слотеров и вернуться на улицы Блистательного и Проклятого, где пухлый ковенит как раз пытался привлечь мое внимание.
   Я, наконец, изволил повернуть в его сторону голову, но не поднялся с остова взбесившегося голема и промолчал, отчего маг-чиновник замялся. Не зная, что еще сказать или что сделать, он неловко затоптался на месте, а затем сорвал с пояса кошель и начал трясти им над головой, словно танцовщица кастаньетами.
   В кошеле соблазнительно звякало.
   - Награда, милорд! - возвестил ковенит и даже выдавил лучистую улыбку, плохо вязавшуюся с бледным лицом, покрытым крупными каплями пота. - Я - Эббот Морроу, посвященный четвертой ступени, уполномочен заявить, что Ковен будет счастлив вознаградить вас за проявленные героизм и отвагу!
   Вознаградить - это весьма кстати.
   Сказать по правде, не ожидал от прижимистых скряг из Ковена широких жестов.
   Или голем все-таки не частный, а изделие Магистрата, маркированное Департаментом магической обработки? Если так, то ситуация как раз обратная, - ушлые колдуны просто пытаются дешево отделаться. Выползи история наружу и пострадавшие, а также родственники погибших вчинят Ковену не малый иск. А уж где-где, но в Уре хватает юристов крючкотворов, готовых за свой процент перетолковать законы и так, и эдак, и еще вот так вот!
   - Сколько погибших, офицер? - игнорируя Морроу, обратился я к Псу правосудия.
   - Я видел останки пятерых, - гулким сильным голосом отрапортовал тот. - И человек десять получили тяжелые увечья. Ими сейчас займутся.
   - Ковену такая бойня дорого встанет, - многозначительно протянул я, поудобнее перехватив голову и сильнее нажимая на дагу.
   - Данный магиоматис был продан частному лицу! - нервно взвизгнул пухлый ковенит. - Мы будем проверять, соблюдались ли правила эксплуатации изделия. Известно, что чаще всего причиной выхода из строя искусственных форм жизни являются грубейшие нарушения, связанные...
   Оп! Мне, наконец, удалось поддеть кинжалом второй глаз-кристалл, и он с хрустом выскочил из каменной глазницы. Подбросив оба на ладони, я показал добычу представителям Магистрата.
   - Имейте в виду: вот это было в порядке... до того, как я взялся за вашего парня.
   - Вы намерены их забрать? - уточнил ковенит.
   Получив утвердительный кивок, он собрался с духом и попытался возразить:
   - Н-но позвольте, лорд Слотер...
   - Не позволю, - отрезал я. - Это трофей.
   Маг-чиновник обернулся к Псу, ища у него поддержки, но тот сделал каменное лицо, давая понять - вмешиваться не намерен. Вопрос и впрямь был вне его компетенции. В инцидентах с магиматами следствие осуществляют маги-дознаватели Колдовского Ковена, а городская стража до поступления особых распоряжений оказывает лишь посильное содействие.
   Иными словами решение должен были принять сам ковенит. В ситуации с Выродком у Эббота Морроу просто не хватило для этого духа.
   Он ссутулил плечи и опустил голову.
   - Как вам будет угодно, мессир.
   - Будет, ага...
   Я сунул кристаллы в складки плаща, поднялся с каменной глыбы и шагнул к разномастной парочке. Ковенит немедленно съежился, сделавшись еще меньше, и разом потерявшись в моей тени, да и рослый, атлетически сложенный Пес правосудия вдруг перестал казаться таким уж крупным и крутым парнем.
   Что тут скажешь?... принимаясь лепить меня, природа не пожалела материала.
   Подцепив кончиком даги завязки кошелька, я выдернул его из мягких, похожих на маленькие йодлрумские сосиски, пальцев мага-чиновника. Тот только захлопал глазами.
   Оставалось раскланяться, но, вспомнив кое-что, я на минуту задержался.
   - Кстати, мессир Морроу, вы часом не в курсе, что там у вас в Ковене выяснили по поводу человека, которым я интересовался пару дней назад?
   - А? Э... ммм... - замялся маг-чиновник.
   - Чего вы мямлите?
   - Боюсь, Ковен, будет не в силах вам помочь, - уставившись в землю, пробормотал пухлый посвященный четвертой ступени.
   - Не понял? - нахмурился я.
   - Человек, которого вы описали и назвали... гм... Мастером Плоти, никогда не работал на нас, - не поднимая глаз, пояснил Морроу. - Среди хилеров, несущих службу в Ковене нет никого моложе сорока лет.
   Я озадаченно забарабанил пальцами по рукояти шпаги.
   - Уверены?
   - Не владею сведениями в полной мере, тут было бы лучше уточниться в представительстве Ковена. Однако насколько могу судить, описанный вами юноша не только не сдавал экзамены на вступление в Ковен, но даже не получал лицензии на осуществление частной магической практики.
   Ну, надо же.
   История, закрутившаяся парой дней раньше, сделала необычный оборот...
   Растерянно попрощавшись с представителями Магистрата, я зашагал прочь, на ходу подвязывая кошель к поясу. Не так уж, кстати, он был и полон...
   Притихшие улицы тем временем потихоньку оживали. На них замелькали темно-зеленые мундиры городской стражи, из домов начали выглядывать перепуганные обыватели. Пройдет еще полчаса и все забудут об ужасе, что гулко бухал по мостовой каменными ножищами. Только темные пятна на какое-то время останутся на мостовой, да будут кричать и рыдать вечером в пяти домах люди, утратившие близких. А так все пойдет своим чередом.
   Просто еще один день в Уре - не лучше и не хуже прочих.
  
   Глава III. ПЛОХОЕ ХОРОШЕЕ УТРО
  
   История с человеком, именующим себя Мастером Плоти, и все последующие события, живописать кои можно одним коротким словом - "кошмар", начались за четыре дня до сражения со взбесившимся големом. Забегая вперед, скажу, что на их фоне бесчинства, устроенные на улицах Ура каменным чудищем, крушащим все на своем пути, выглядит сущей шалостью.
   Я хорошо помню мельчайшие события того утра, потому что начиналось оно очень даже славно. Ничто - ровным счетом ничто - не предвещало неприятностей, которые начнут нарастать, точно снежный ком и, в конечном итоге, приведут Блистательный и Проклятый на грань катастрофы, грозящей гибелью не только самому могущественному государству, созданному смертными, но и всему роду человеческому. И Древняя кровь не избегнет общей участи.
   Скорее уж наоборот.
   Не предполагалось тем утром и погони по залитому кровью борделю за обнаженным девичьим задом, чью убийственную соблазнительность могли уравновесить только куда более убийственные когти на руках обладательницы того и другого.
   Впрочем, я слишком сумбурен в своем повествовании.
   Надо бы собраться и изложить все по порядку.
   Кхм...
   Итак, все началось с того, что то самое утро заладилось.
   Погода взяла и улыбнулась Блистательному и Проклятому и всем его жителям за исключением разве что обитателей Квартала склепов, которым солнечный свет категорически противопоказан (что с носферату возьмешь?). Неласковое в последние дни солнце ни с того, ни с сего расщедрилось и повело себя наперекор уже вступившей в свои права осени, сезону для Ура традиционно холодному, дождливому и промозглому. Встав спозаранку, оно решительно растолкало плоские серые облака и даже отогнало своими сияющими стрелами, идущие со стороны моря, тучи - огромные, черные, тяжело набрякшие от сырости.
   Благодатное тепло изобильно пролилось на древний город. Солнце заботливо обогрело не только тесно смыкающиеся крыши домов, но и проникло под их сень, затопило улицы, добралось до мостовых, выложенных где булыжником и брусчаткой, а где - досками и чурбаками. Подсохшая грязь перестала липнуть к подошвам башмаков и сапог, а зыбкая стужа ненадолго отступила, позволив ежащимся от холода людям распрямить спины, развернуть плечи и даже сбить шляпы на затылок, чтобы подставить лицо таким редким в это время года солнечным лучам. Казалось, тепло и свет проникли даже в души смертных - на их губах появились улыбки, шаги утратили торопливую целеустремленность, а привычную раздражительность сменила неожиданно-щедрая приветливость, проявляемая даже по отношению к незнакомцам.
   - Доброго утра, мессир...
   - Приятного дня, сударь...
   - Хорошая погода, госпожа...
   На какое-то время Ур - огромный, мрачный, властолюбиво дряхлеющий в богатстве и великолепии, погрязший в бесчисленных пороках город - перестал походить на самого себя. Радуясь неожиданному подарку природы даже самые неприятные его обитатели, казалось, на время отложили сведение счетов, плетение интриг, придержали удары, направленные в спину и пониже оной, и принялись получать от жизни простые удовольствия.
   Для того чтобы человек начал проявлять свои лучшие качества, в сущности, нужно не так уж и много. Как ни удивительно, но это верно даже для Блистательного и Проклятого, корежащего человеческую породу так, что иной отпрыск Лилит может подивиться.
   Ммм.... надо ли говорить, что мои родственники, как и положено Выродкам, такие моменты терпеть не могли? Я их чувства не разделял, но и умиления от временно наступившей пасторали не испытывал - в отличие от своей спутницы.
   Таннис Лауниэнь, буквально лучилась от удовольствия, сидя в экипаже с открытым верхом.
   Среди книжных голов бытует много мнений относительно происхождения sidhe - потаенного народа, или, проще говоря, эльфов. Сойдясь с Таннис, одно время я интересовался ими и потому наслышан о разных версиях происхождения ее народа. Среди них бытует, например, версия, будто изначально эльфы представляли собой жизненные формы растительного происхождения. Именно это, мол, так сближает их с природой, заставляя избегать человека, с его неуемным стремлением подчинять и преображать окружающий мир сообразно своим нуждам - рубить лес, огораживать поля, прокладывать дороги, запруживать реки и т.д.
   Сейчас, правда, у этой теории осталось не так много сторонников. Во многом из-за того, что союз эльфов и людей оказался способен давать потомство. С деревом, или там, кустом, как не старайся детей не сделаешь, а если хорошенько отодрать эльфийку, то очень даже можно получить бастардыша. Примерно так заявили циничные прагматики заумным теоретикам, и вопрос о происхождении эльфов вновь остался открытым.
   Я тоже отношу себя к числу прагматиков, однако сейчас, глядя на Таннис, нежащуюся под солнцем, несколько поколебался в своей уверенности. Пусть самим фактом своего существования моя очаровательная полуэльфка полностью подтверждала несостоятельность доводов сторонников теории растительного происхождения, весь ее внешний облик сейчас говорил в как раз в их пользу. Более всего она напоминала сейчас как раз растение, жадно вбирающее солнце широко раскинутыми руками-веточками. Счастливая улыбка не сходила с полноватых губ, а огромные аметистовые глаза буквально искрились.
   Давно не видел ее такой счастливой.
   За несколько лет, прожитых вместе, я успел уяснить, что настроение и поведение моей подруги подчинено временам года. Осенью Таннис хандрила, а зиму и вовсе проводила в каком-то полузабытье, сонно нежась в кровати и просыпаясь, только когда я, закончив дела, появлялся дома, в апартаментах, арендуемых на Аракан-Тизис. Тем не менее, с ней было хорошо. Непонятная, себе на уме, тихая, безмолвная и, если необходимо, совершенно незаметная, она оказалась достаточно странным созданием, чтобы уживаться под одной крышей с отродьем Лилит.
   Такое в женщинах следовало ценить, потому иногда я даже считал необходимым побаловать ее. Как, например, сегодня, когда мы выбрались из дома, чтобы отправиться в Королевский парк, где Таннис любила бесцельно блуждать, забравшись в лес, подальше от выложенных белым гравием дорожек и разбитых садовниками клумбариев, даже сейчас еще разноцветно-пышных от всевозможных многолетних цветов и растений. Правда, подальше старались забраться также и различные темные личности, чей промысел состоял в том, чтобы подкарауливать влюбленные парочки, прячущиеся от ревнивых мужей либо суровых матрон, приставленных родителям охранять девичью честь, а также путан с клиентами, возжелавшими чувственной феерии на открытом воздухе.
   По этой причине одну ее я старался не отпускать.
   В пределах нескольких кварталов от Аракан-Тизис все знали: стройная и красивая полуэльфка - женщина Сета Слотера, того самого, что гарантировало Таннис полную безопасность. Но за весь город не поручишься, тем более за такой огромный, как Блистательный и Проклятый. А трупы в Королевском парке, надо сказать, не самое редкое дело. В том числе и женские. Солнце солнцем, но и под его лучами обитатели Ура остаются самими собой, разве только на минуточку позволив задремать истинным - зачастую очень даже темным - личинам.
   В свое время в Королевском парке даже едва не зарезали дедушку нашего нынешнего монарха, короля Джордана I, совершавшего пешую прогулку в компании немногочисленных телохранителей. Нападавшие перестреляли, а затем дорезали гвардейцев, и незадачливому величеству всего и оставалось - читать отходную молитву, да на его счастье из-за деревьев высыпала кучка оборванцев, собиравших дикие каштаны и желуди, чтобы набить пустой желудок. Палками и вонью немытых тел, они сделали больше, чем гвардейцы своими шпагами (убийцы опрометчиво не перезарядили пистоли и мушкеты), буквально в последнее мгновенье вырвав королевскую особу из лап Костяного Жнеца...
   После этого поистине чудесного спасения монарху пришлось столкнуться с дилеммой - наградить нежданных спасителей или сурово покарать их, ведь, как ни крути, а герои-оборванцы нарушили королевский эдикт, посмев вторгнуться в личные владения монаршей семьи. Выкрутился из ситуации Джордан I, надо сказать, весьма изящно. В благодарность "за спасение нашей августейшей жизни достойными сынами Ура, Блистательного" он объявил о том, что передает Королевский парк Магистрату и дарует свое высочайшее разрешение отныне ступать туда любому своему подданному - от благородного аристократа до последнего простолюдина "для отдыха и увеселения".
   В итоге парк превратился в общегородскую собственность, а название как-то осталось прежнее - Королевский. Видимо, в память о том, кто преподнес сей дар.
   Таким мыслям я предавался, искоса любуясь Таннис, похожей на распустившийся цветок, когда нанятый нами экипаж, принадлежащий Гильдии перевозчиков вдруг остановился. Седобородый возница всю дорогу излучавший нервозность пополам с желанием угодить необычным пассажирам - шутка ли, в одной двуколке везти сразу Выродка страшного и полуэльфу чудную! - горестно вздохнул, предчувствуя неприятности.
   (Мне всегда было интересно, как это гильдейские извозчики чуют в нас Древнюю кровь? Ведь на вид дети Лилит ничем не отличаются от простых смертных... ну, в массе своей, конечно. А, поди ж ты, ни разу не было, чтобы ошиблись. Ладно, еще меня спутать с кем-то сложно - громадный, как медведь и такой же страшный, но и других безошибочно определяют! Взять племянника моего Джада Слотер, к примеру. На первый взгляд - обычный франт и мот, от которого за версту несет бабами, вином и безудержным весельем, таких в Уре пруд пруди... а все одно узнают. Другим людям иной раз случается ошибиться, но у извозчиков, словно нюх какой).
   Я чуть нахмурился и, словно, почувствовав это, возница заерзал на козлах так, словно ему кто пригоршню углей в мешковатые штаны высыпал.
   - Извините, ваш-высок-блаародие, - от смущения и испуга, старик подскочил, выпрямил спину и заговорил, как солдат, застуканный за непристойностью своим генералом. - Виноват! То есть, нет, никак не виноват!
   - Что там? - спокойно спросил я.
   Старик перевел дух, смахнул пот со лба и затараторил уже по нормальному:
   - Тут дело такое... улицу того-этого перекрыли впереди. Не извольте сердиться, а токмо моей вины здесь нет. Придется ждать, пока разойдутся. Но, ежели ваша барышня сердиться не будет, я могу и через проулочки к парку вывезти. Токмо там по дороге глазонькам радоваться будет нечему...
   Махнув рукой на его опасливое бормотание, я привстал с кресла и оглядел улицу. Дорога впереди и впрямь оказалась перекрыта - вся запружена людьми.
   Или, правильнее сказать, бывшими людьми.
   Целая толпа - никак не меньше полусотни - живых мертвяков стояли, раскорячившись на своих полусгнивших, опухших ногах, бессмысленно устремив остекленевшие глаза в только им видимые дали. Большинство выглядели достаточно прилично, их явно вернули к жизни недавно, но с полдюжины уже здорово поизносились. У кого-то конечности были стерты так сильно, что в серых лохмотьях разлагающейся плоти проглядывали кости. У других ткани обвисли на остове, словно одежда на пугале. Плоть одного сильно расперло трупными газами: кожа на брюхе вздулась, набрякла огромным пузырем и омерзительно лоснилась. Казалось, тронь - взорвется!
   Вот уж кому солнышко прямо противопоказано!
   Конечно, анимация мертвых тел замедляет процессы разложения, а, кроме того, существуют заклинания и бальзамирующие составы, которые позволяют долгое время сохранять хучей и зомби в приличном виде, но победить разложение до конца невозможно. Мало-помалу смерть берет свое, как бы хорошо о восставшем покойнике не заботились. Если бы не заклинание стазиса, наложенное на всю эту пеструю, не живую, но и не мертвую компанию, уверен, вонь стояла бы просто оглушительная.
   А так - еще терпимо. Издали и вовсе могут сойти за простых горожан, вконец разморенных жарой.
   Посреди толпы хучей, отчаянно жестикулируя, возвышался долговязый тип в длинной темно-коричневой рясе и с огромным бронзовым медальоном на шее. Солнечные лучи жизнерадостно играли на абсолютно голой, кажется, даже безбровой голове, по форме напоминавшей гальку, любовно обкатанную морскими волнами. Когда долговязый принимался особенно ожесточенно трясти ей в такт выкрикиваемым словам, лысина пускала солнечные зайчики на морды ближайших хучей. Чем громче тип вопил, поминутно дергая медальон, тем яростнее сверкала его голова, казалось, накаляясь от возмущения переполнявшего ее обладателя изнутри.
   - Да как же так?! - надсаживаясь, кричал долговязый тип, обильно орошая слюной макушку своему собеседнику, который как на грех случился прямой противоположностью лысому: невысокий, приземистый, плотный и кудлатый.
   - Да что же это такое делается?! Я получаю подряд - честно выигрываю его на аукционе - топаю сюда со всей этой мертвой братией, а тут выясняется, что условия пересмотрены?! Что дорогу будут мостить живые, поскольку какому-то заляпанному чернилами крысенышу из Магистрата, не хочется потом мостовую отмывать от рук мертвецов?! Видите ли, трупный яд на ней может остаться! Да головой, а не задницей надо было думать, выставляя такой подряд на торги без ограничений!
   Кудлатый - чиновник Магистрата - с кислым выражением лица попытался, было, что-то возразить и даже принялся тыкать лысому под нос клочком бумаги, с края которого свисали кисти с печатями, но это лишь вызвало новый приступ крика.
   - Да засунь его себе в задницу, это распоряжение! Где компенсация?! Где моя компенсация, я спрашиваю?! Задаток с аукциона они мне вернут с процентами? Плевал я на задаток! А кто мне расходы на перегон мертвяков оплатит! А?! А мои труды?! Ты знаешь, какого это - три дня без сна и отдыха такую орду гнать?! А пошлина за вход в город?! А расходы на дополнительные меры безопасности при эксплуатации хучей в городской черте?!... Ыыыыы!
   Возмущенные крики лысого некроманта слились в сплошной непрерывный вопль.
   Он даже порывался выхватить у кудлатого свиток с печатями и разорвать в клочья, но представитель Магистрата благоразумно прятал бумаги за спину. Выражение лица у бедняги приняло самое печальное выражение. Шутка ли объясняться с рассвирепевшим колдуном, стоя посреди толпы в четыре с лишним десятка живых мертвецов, полностью подвластных его воле? Тем более что собственные крики заводили долговязого, чем дальше, тем сильнее.
   Негодующая лысина своим сиянием уже могла затмить маковки любой церкви в Блистательном и Проклятом, включая Тысячеголосый собор святых Петерима и Саймона. Среди эпитетов и пожеланий, адресованных некромантом "чернильным крысам" из Магистрата, зазвучали уже такие, что хозяйки окрестных домов принялись с треском закрывать ставни, а собравшиеся с окрестных улиц мужчины только восхищенно качали головами.
   Я невольно порадовался, что Таннис ничего не может слышать - полуэльфка досталась мне глухонемой, и, возможно, была такой уже от рождения. Она хорошо читала по губам и владела языком жестов, что позволяло нам свободно общаться, однако, сомневаюсь, что богатая мимика долговязого хозяина мертвяков позволила бы понять все, что он сейчас выкрикивает, призывая громы и молнии на головы "жопомордых свинотрахов из Магистрата", в число коих первым номером, несомненно, входил, несчастный кудлатый клерк.
   Не слыша истошных воплей, Таннис не проявляла и интереса к причине остановки экипажа: сидела неподвижно, подставив запрокинутое лицо солнцу, закрыв глаза и полностью погрузившись в собственные ощущения. Лишь изредка она поворачивалась ко мне, чтобы благодарно улыбнуться - как будто это я велел утру так распогодиться.
   Оно, пожалуй, и к лучшему.
   Достаточно ей видеть подле себя одно ручное чудовище.
   Если не считать скандала и колоритной личности лысого некроманта, ничего из рук вон выходящего сейчас не происходило. Блеклые пастыри не были распространенным явлением в Блистательном и Проклятом, работая главным образом за пределами города, но и ничем необычным считаться не могли. Нельзя не признать, что род их занятий все же довольно... эксцентричен. Уж точно не каждый человек решит зарабатывать себе на хлеб, путешествуя по городам и деревням в сопровождении вереницы послушных зомби или хучей.
   Такие полуживые шатии-братии подряжалась задешево выполнять разовую работу, не требующую сноровки и умения, а только грубой физической силы. Помахать кирками на каменоломнях, выкорчевать пни с вырубленной делянки, перетаскать бревна или, например, вымостить брусчаткой мостовую взамен нынешних деревянных чурбачков, уже изрядно подгнивших.
   Ничего сложного, одним словом.
   Нанимать мертвяков выходит, как правило, дешевле, чем живых работников: не надо тратиться на пищу, а самим труженикам - прерываться на отдых и сон. Кроме того (и это немаловажно) мертвяки не надираются по вечерам в окрестных кабаках, не норовят обшарить чужие огороды или дворы, не стараются забраться под юбку добропорядочным матронам и невинным девицам или затеять кулачные поединки с местными молодцами.
   В Уре сие давно смекнули, и на серебряных рудниках, служащих одним из основных источников богатства Блистательного и Проклятого, теперь вовсю трудятся, пока кости не сносят, целые бригады казенных зомби. Тухлые ряды регулярно пополняются за счет свежеказненных преступников, а также бедолаг, чьи родственники не смогли выплатить налог на погребение.
   Блеклые же пастыри владели своими мертвяками, как частной собственностью, но при этом в обязательном порядке должны были приобретать у Колдовского Ковена соответствующие патенты и несли всю полноту ответственности за поведение "подопечных". В свою очередь Магистрат очень жестко следил за соблюдением всех формальностей, связанных с подобным промыслом.
   Несанкционированная анимация и покушение на право посмертного покоя мертвых (доступное после уплаты соответствующего налога) считаются тяжелым преступлением и караются самым суровым образом - вплоть до смертной казни, после коей незадачливый (или просто слишком жадный) некромант испытывал на собственной шкуре все прелести подневольного труда в качестве зомби.
   У лысого крикуна, видимо, с документами все обстояло в полном порядке, раз он позволял себе честить власти Ура на чем свет стоит.
   Представление могло затянуться надолго, а у меня не имелось никакого желания вмешиваться в происходящее, хотя не сомневаюсь - появление набыченного Выродка, позволило бы ситуации разрешиться быстро и как бы самой по себе. Не хотелось портить настроения Таннис, вырывая ее из безмятежно-покойного состояния.
   Прикинув "за" и "против", я опустил зад на сиденье и скомандовал извозчику:
   - Ну, давай, старый, как хотел, по проулочкам.
   И, чтобы поддержать семейную репутацию, ничего хорошего никому, кроме самих Слотеров, не сулящую, добавил хищно:
   - А то ведь шваркну этого лысого по голове кулаком, чтобы угомонился, и разбегутся его мертвяки по всему кварталу. То-то потеха будет!
   Спина извозчика торопливо изобразила угодливость.
   - Как скажете, ваш-высок-блаародие!
   Экипаж свернул в ближайший проулок, оставив позади ярящегося пастыря и слабо мекающего в оправдание клерка Магистрата. Бедолага чиновник к этому времени совсем взмок от пота - чем дальше, тем неуютнее ему было выслушивать пассажи в свой адрес от владельца целой толпы хучей. Подопечные Блеклых пастырей, конечно, до поры совершенно безобидны, даже детвора любит развлекаться, отвешивая им пинки по разлагающимся задницам, но все же не стоит забывать - любой мертвец, восставший к потусторонней жизни, иррационально ненавидит живых за обладание тем, на что сам он право утратил. И дай только ему обрести волю...
   Чем все закончилось, так и осталось неизвестным.
   Мы объехали Пэмбоу-Тизис, где разразился скандал, дворами, пересекли по улочкам-проулкам еще пару кварталов, срезая дорогу, и, наконец, выбрались на широкий и красивый Бульвар Двух Соборов. Вот так оно и вышло, что в то утро, мы с Таннис очутились там, где не должны были и совершенно не планировали - недалеко от почтенного и в то же время совершенно бесстыжего заведения Мамаши Ло.
   Приходилось слышать выражение "оказаться не в том месте и не в то время"? К нынешней ситуации оно подошло бы идеально. Будь я фаталистом, сказал бы: сама судьба, перегородив Пэмбоу-Тизис оравой мертвяков, направила нас сюда, дабы внести в летопись Ура очередную мрачную и жестокую страницу. Судьба нахмурила брови при одной только мысли о том, что Выродок в нарушение всех традиций посмел изображать нечто похожее на романтическую прогулку. И сделала все от нее зависящее, чтобы поездка в Королевский парк не состоялась.
   Но я не фаталист и не верю в предначертания.
   Просто так сложились обстоятельства.
   Просто я позволил себе слишком расслабиться. На какой-то миг забыл, что в Блистательном и Проклятом терять бдительность не полагается. Чревато, знаете ли. Стоит чуть замечтаться, и вот уже неприятности сидят у тебя на шее и колотят пятками, понукая бежать под гору, все набирая и набирая скорость, пока в конце пути не вырастет стена, о которую ты и разобьешься вдребезги.
   На Бульваре Двух Соборов такую стену найти - не вопрос. Не зря же это любимое место многих горожан.
   Отираясь здесь всегда можно попасть в гущу событий, скандал, сплетню или хорошую драку. Для этого даже целью задаваться не требуется - поброди взад вперед час-другой и что-нибудь да случится. Еще сюда стекаются все городское новости и здесь же если не рождается, то домысливается половина всех городских слухов. Многолюдный поток прохожих на всех улицах текущий в обе стороны, здесь часто образует водовороты и запруды, когда собираются небольшие группки, шумные компании, а то и целые толпы, чтобы поточить лясы, обменяться мнениями и просто подрать в свое удовольствие глотку.
   Любой, кто имеет уши, за пару часов, проведенных на Бульваре, может оказаться в курсе всех важных городских событий за последнюю неделю. Мой племянник Джад Слотер, часто путающий свой зуд рифмоплетства с позывами музы, как-то высказался про Бульвар в одном из своих похабных сонетов, посвященных вечным темам - прелюбодеянию, вину и дракам:
  
   - Я, душенька моя, так разумею,
   У слухов крылья есть -
   Иначе как?
   Я не успел с постели вашей слезти
   А меж соборов уж толкуют -
   Во дурак!
  
   Свое название Бульвар получил в честь оплотов двух противоборствующих церквей - Черной и Строгой - высившихся на разных его концах. Подобное не то соседство, не то противостояние не случайно и к иронии судьбы не имеет никакого отношения. Это давняя политика Ура, при которой решения принимаются, исходя из принципа равновесия и баланса интересов. Там где собирается слишком много святош лучше допустить появление пары-тройки черных ересиархов - чтобы святые отцы и гнусные малефики боролись за души, а не совали свой нос в политику и сопровождающие ее интриги.
   Впрочем, вовсе не соборы считались главной достопримечательностью Бульвара. Хватало и других. Вот хоть взять заведение Мамаши Ло - кто в городе о нем не наслышан? Как же! Лучшие девочки, смазливые мальчики, удовольствия на самый притязательный и испорченный вкус, высокий уровень обслуживания...
   Последний, кстати, не предполагал, чтобы завсегдатаи и труженицы легендарного заведения вдруг принимались сигать из окон, оглашая воздух истошными криками. Фланирующая по Бульвару публика просто застыла и притихла, с изумлением глядя, как из борделя на улицу посыпались полуголые (и просто голые) девицы вперемешку с особами мужского пола, на бегу, а кто и на лету пытающимися натянуть чулки или бриджи. В отличие от девиц, растерянно заметавшихся перед стенами борделя, мужчины тут же задали стрекоча, подобно крысам в деревенском амбаре, прыскающим по углам, стоит открыть дверь.
   Дело плохо, подумал я.
   А уж когда на улицу выбежала и сама хозяйка, всклокоченная и перепуганная, в сопровождении нескольких дамочек, чья степень одетости (хотя уместнее сказать, раздетости) не оставляла сомнений относительно их ремесла, стало ясно - дело совсем-совсем плохо. Скорее капитан первым покинет тонущий корабль, чем Мамаша Ло сбежит из собственного заведения, пока в нем остается хотя бы один платежеспособный клиент. Вопрос профессиональной чести.
   - Помогите! Убивают! - верещали девушки Мамаши, стыдливо прикрываясь ладошками и не решаясь, в отличие от своих клиентов, припустить подальше от родного борделя.
   - Режут! - зычно вторил им грузный усач, удаляясь прочь огромными прыжками на одной ноге - вторая никак не желала попасть в модные узкие бриджи. За собой он оставлял густой запах перегара, всю ночь кутил, не иначе.
   - Демоны! Демоны вырвались на свободу! - надсаживался щуплый рябой человечек, по виду неприметный клерк, задавая стрекоча вдоль Бульвара. - Это новый Бунт нечисти!
   - Стража! Стра-ажа!
   Как назло в непосредственной близости от заведения Мамаши Ло не маячило ни одного вояки, облаченного в униформу городской стражи, не говоря уже о Псах правосудия, чья магическая и боевая подготовка позволяла справиться не только с подвыпившим нарушителем порядка, но и с созданием куда менее приятным и от рода человеческого далеким.
   - Сет! - оглянувшись и узнав мою физиономию, взвизгнула хозяйка самого знаменитого борделя во всем Блистательном и Проклятом. - О, Сет! Какое счастье, что ты здесь! Хвала Небесам!
   - Тьфу ты, - невольно вырвалось у меня, и рука сама собой потянулась к перевязи шпаги. - Погуляли...
  
   Глава IV. РАБОТНИЦА МАМАШИ ЛО
  
   Мамаша - столь грубое прозвище носила прелестная пышногрудая и чернобровая чаровница, давно отошедшая от постельных трудов, но при желании способная и сейчас вскружить голову любому мужчине... при условии, что у него достанет денег оплатить столь недешевое удовольствие.
   Пока седобородые мудрецы ищу формулу любви, Мамаша Ло давно ее вывела и даже установила фиксированные денежные эквиваленты - для себя и к каждой из своих девушек.
   Ее настоящее имя Лора Купер. Умна, красива, беспринципна, безжалостна и опасна.
   Скорпион в клумбе с цветами.
   Но даже скорпионов беда не обходит стороной.
   Вслед за Мамашей из дверей борделя ("мы нараспашку и днем, и ночью... особенно ночью"), пятясь, вывалились трое крепко сбитых молодцов. У одного с запястья свисало на ременной петле орудие ремесла - кожаная колбаса, туго набитая морским песком. Сутенерская дубинка. При случае таким инструментом можно в два счета и без риска проломить череп выбить дух из любого клиента, вздумай он бузить, обижать девушек или - самый большой проступок на территории Мамаши - отказаться платить по счету.
   "Мальчики" Лоры, присматривающие за порядком в заведении.
   По правде сказать, вывалились только двое - третьего они уже волокли под микитки. Бедолага негромко подвывал от боли и оставлял за собой темно-влажный кровавый след. Правая нога бессильно волочилась по земле, распоротая сразу в нескольких местах. Со стороны выглядело, будто кто-то намеревался снять плоть с кости, как снимают лютецианский расстегивающийся чулок. Кровоточил также и левый бок - дешевый суконный камзол весь пропитался кровью.
   Парню изрядно досталось.
   "Мальчики" аккуратно опустили товарища на землю и растерянно замялись на месте, озираясь по сторонам и явно не зная, что делать дальше. На обоих физиономиях застыло самое что ни на есть несчастное выражение. Приложить дубинкой по темечку излишне расшалившегося или же неплатежеспособного клиента - это одно, а иметь дело с тем, что буйствовало внутри... на это пороху не хватало.
   - Сет!
   На мое несчастье Мамаша Ло оказалась зоркой и свой шанс не проглядела.
   Я зло сплюнул.
   У, глазастая. Погуляли, называется.
   - О, Сет! Какое счастье, что ты здесь! Хвала Небесам!
   - Кровь и пепел!
   Я потянулся к извозчику, чтобы приказать ему поскорее поворачивать да убираться отсюда поскорее, но не успел.
   С проворством, удивительным для ее тяжелых пышных форм, Мамаша Ло помчалась к экипажу. Ее длинные, гладкие и очень дорогие ноги так и мелькали меж разрезов струящейся полупрозрачной юбки из воздушного анчинского шелка. Эта эльфийская мода на юбки без обручей быстро завовевала популярность в Блистательном и Проклятом.
   Я вздохнул.
   Мамаша, видимо, вконец ошалела, раз забыла думать, что обращается к Древней крови - вот так вот, без обиняков.
   - Сет, милый мой, усмири ее! Усмири, ради всех святых! Она же... она же всех в куски рвет!
   Унизанные перстнями пальцы Мамаши Ло вцепились в дверцу экипажа - так утопающий вонзает пальцы в борт лодки - насмерть, не оторвешь. Злясь все больше, я с трудом удержался, чтобы не грохнуть по ним кулаком, перемалывая тонкие косточки фаланг в мелкое крошево.
   - Спаси мое заведение, Сет! - на всю улицу кричала хозяйка борделя, некрасиво разевая карминовый рот. - Ты знаешь, я в долгу не останусь! Любые девочки! Или сама, если только захочешь...
   Тут Мамаша, наконец, заглянула вглубь экипажа, увидела Таннис, недоуменно вскинувшую брови, и какие-то остатки здравого смысла, наконец, проснулись в ее взбалмошной голове.
   - Деньги! - отшатнувшись назад, выкрикнула хозяйка борделя. - Деньги, Сет! Любая твоя ставка!
   - Тьфу на тебя, Лора, - укоризненно произнес я. - Ты совершенно не вовремя.
   - Прости меня, прости! - торопливо забормотала Мамаша Ло, продолжая цепляться за дверцу, и быстро перебирая ногами, чтобы не отстать от тронувшегося прочь экипажа. - Но умоляю, Сет, спаси! Если сейчас заявится стража, меня отправят на рудники. Прошу! Ты должен покончить с ней пока не поздно...
   Я не смог удержаться от ухмылки.
   Представить эту статную синеглазую фурию с ее пышными бедрами и грудью, способной лишить покоя даже самого стойкого святошу, на какой-нибудь каменоломне или посреди серебряных рудников, орудующей киркой, оказалось выше моих сил. Она же, наверное, и слова-то такого не знает - "кирка".
   Кроме того, внутри наверняка оставались люди - девочки Мамаши и не проспавшиеся с ночи клиенты, предпочетшие бегству игру в прятки. Если на кого-нибудь из них наткнется разъяренная... она, орудующая внутри борделя, счет этого города к Лоре Купер только увеличится. Да и мне подобное совсем не нравилось.
   Если каждое отродье будет крушить смертных направо и налево, что останется Выродкам?
   Опять же прозвучали упоминание про деньги и прочие посулы.
   - Aue, Лора. Твоя взяла.
   Вздохнув, я все-таки взялся за перевязь шпаги и обернулся к Таннис.
   - Прости, девочка, ничего у нас сегодня не выйдет.
   Полуэльфка печально покачала головой и развела руками.
   В ее взгляде, обращенном на Мамашу Ло, чье декольте - неприлично глубокое, прям Дарготова впадина - вызывающе напирало на дверцу экипажа, не было ни ревности, ни негодования, ни обиды. Эльфийки вообще плохо умеют ревновать... равно, как и хранить верность.
   Быстро приложив пальцы губам Таннис, я виновато улыбнулся и выпрыгнул из экипажа, одновременно подхватывая сложенную в угол боевую сбрую. Пистоли-кинжалы агрессивно брякнули.
   - Поворачивай обратно, старый. Вези откуда забрал.
   Старичок-возница поймал брошенный ему серебряный флорин с ловкостью ящерицы, заглатывающей муху.
   - С нашим удовольствием, ваш-высоко-блаародие! С нашим удовольствием! - не скрывая облегчения, забормотал он и принялся торопливо перебирать поводья. - Довезем вашу леди с нашим тщанием!
   Я уже не обращал на него внимания - шагал в сторону борделя, на ходу затягивая ремни перевязи и застегивая металлические пряжки. Мамаша Ло семенила рядом, волоча юбку по грязной брусчатке. Кося краем глаза, я видел, что хозяйке знаменитого борделя на Бульваре Двух Соборов очень хочется взять меня под руку, дабы все могли уяснить - эвона, кто готов прийти ей на выручку чуть не по первому зову! Останавливало ее уж слишком мрачное выражение моей физиономии и опасение схлопотать по своей.
   - Прости, Сет, я не хотела портить тебе день. Прости, дорогой, - бормотала Мамаша на ходу. - Она, ну, твоя дама, эльфийка, да? Это хорошо! Это ничего тогда - что я так бесцеремонно. Эльфы не ревнуют, Сет. Поверь мне, у меня работали такие девочки, я...
   - Лора? - негромко позвал я.
   - Да, милый? - с готовностью, подразумевающей много больше, чем просто внимание, откликнулась содержательница борделя.
   - Заткнись, ради всех святых!
   Мамаша Ло послушно заткнулась. На лице ее не промелькнуло и тени обиды. Оно и понятно: профессия не располагает надувать губы без должного повода.
   А насчет Таннис я, собственно, и не волновался. Она никогда не ревновала, и, возможно, действительно не очень-то умела этого делать. Эльфы, как объяснял мне как-то во время совместной попойки Джад, весьма просвещенный по вопросам женского пола, промискуитетны. Что значит сие умное слово я прежде не знал, но из путаных объяснений племянника уяснил: речь идет о чем-то вроде природной неразборчивости в связях.
   Брачные союзы эльфов носят пожизненный характер, однако в поисках идеальной пары они могут перебирать варианты до бесконечности. И то, что люди принимают за проституцию и распущенность, рассказывал Джад, для sidhe всего лишь возможность ускорить процесс выбора.
   Разглагольствуя о женщинах в целом и об эльфийках в частности, Джад тогда понятия не имел, что Таннис я взял прямо с улицы, где полуэльфка как раз тем и промышляла - продавала свое тело людям, готовым платить за экзотику. И поиском постоянного партнера, на мой взгляд, там не пахло; глухонемая полукровка, не принятая своим народом, не имеющая покровителя, она просто пыталась выжить в Блистательном и Проклятом. Как умела.
   Возможно, Таннис занималась бы этим и по сей день, не случись ей попасться на глаза такому же полукровке, как она сама - мелкому уличному бандиту по кличке Волчий Хвост. А Хвосту и нескольким мерзавцам, ходившим у него в подручных, в свою очередь случилось попасться на глаза уже мне, причем в момент, когда я пребывал в очень плохом расположении духа.
   Возникла короткая стычка, и избитая едва не до смерти девушка досталась победителю, как трофей.
   Не знаю, как обстояло дело у моей полуэльфки с этой самой промискуитетностью, но свой уличный промысел Таннис оставила с готовностью и облегчением, и я честно не думаю, что абсолютное большинство женщин на ее месте разделило бы такой выбор. Я прямо слышу их голоса:
   - Остаться жить с мужчиной Древней крови? С Выродком?! Да ему завтра может взбрести в голову разделать тебя, как свиную тушу! Уж лучше обратно на улицу!
   Поначалу я относился к Таннис, как к экзотичному домашнему зверьку, взятому на содержание, пока любопытство не уймется, и всерьез намеревался выставить за дверь, как только надоест. Или продать кому-нибудь, что было бы естественно для любого Выродка.
   А потом привык. В поведении тихой полуэльфки обнаружилось некое умиротворяющее постоянство, которого так не хватало мятущейся душе Слотера.
   Ладно, не время сейчас для высоких материй - надо поработать по специальности. Разгрести очередную кучу дерьма.
   - Что там происходит? - хмуро спросил я, покосившись на Мамашу Ло. - Кто эта "она", которую ты просишь остановить?
   - Суккуба, Сет, - жалобно всхлипнула женщина. - Моя ручная суккуба.
   Черт.
   Лора Картер славилась тем, что умела удивить даже видавших виды мужчин.
   - Понятно, - кислым голосом произнес я. - Теперь, видимо, уже бывшая ручная.
   - Ты не представляешь, как это ужасно, дорогой! - всплеснув руками, запричитала, расчетливо колыхая бюстом, хозяйка борделя. - Такая хорошая девочка, такая востребованная, работящая, ласковая.
   Ага, ласковая. Пока на шее исправный ошейник контроля вся прирученная нечисть - ласковая, да работящая, но стоит ему дать слабину...
   - С клиентами чудеса творила, - продолжала тараторить Мамаша Ло. - и вдруг...
   - Как тебе удалось заполучить суккубу? Насколько я знаю, Ковен очень редко выдает лицензию на отлов таких демонов. Это тебе не примитивные импы, таких непросто контролировать долгое время.
   - Я... ну, знаешь, Сет, тут не все так просто... - Мамаша никогда не лезла в карман за словом, а тут вдруг сбилась с тона.
   - Лора, - негромко, но предупреждающе рыкнул я.
   - Ну... я не думаю, что она была вызвана и схвачена совсем законно. То есть, я уверена, что тут обошлось без всякого Ковена. Нашлись... э... люди, которые предложили мне эту девочку в обмен на солидный процент от барышей, что она принесет.
   У меня мелькнула мысль развернуться и зашагать в обратном направлении.
   Нелицензированная суккуба в самом центре Ура! На Бульваре Двух Соборов! Да такого хватит, чтобы две жизни на рудниках провести!
   - Конечно, пришлось подсуетиться, чтобы выправить кое-какие бумаги в Магистрате, обставляющее дело более-менее официально. Даже лично пришлось потрудиться, хотя ты знаешь, я давно отошла от таких дел, - последнее Лора сообщила не то с гордостью, не то с ностальгической ноткой в голосе. - Ты должен меня понять, Сет, деньги огромные!
   - И все же она у тебя - нелегальная?
   - Ну что ты, дорогой... - начала, было, Мамаша, но тут же осеклась. - Скажем так, не совсем легальная. То есть, если глубоко не копать, то никаких проблем с законом не будет.
   - Лора, ты совсем тронулась? Сколько трупов у тебя в заведении? Три? Четыре? Проблемы уже есть!
   - Нет-нет-нет! Если мы успеем спрятать суккубу... или убрать ее тело до появления стражи, я смогу сделать так, чтобы на все закрыли глаза. Деньги, девочки, связи, грязные истории про кого следует и не следует... у меня получится!
   Я хмыкнул и смерил ее долгим изучающим взглядом так, словно видел в первый раз.
   - Знаешь что, Лора? Из тебя получился бы хороший Выродок! Кое в чем ты не уступишь никому из моей родни.
   У нее действительно получится.
   Если успею.
   - Так возьми меня замуж, Сет, - достойно выдержав этот взгляд, ответила Мамаша Ло, и я не понял, шутит она или предлагает серьезно. - Ты разве не слышал, что из отставных шлюх получаются лучшие жены?
   Я не нашелся, что ответить. К счастью, мы как раз подошли к дверям разгромленного борделя, и тема разговора сменилась сама собой.
   Двое молодцов все также бестолково топтались рядом, поглядывая на меня с уважительной опаской, а третий все так же истекал кровью у их ног.
   - Перевяжите его, олухи! - скомандовал я. - Следите за дверьми и окнами. Если что-то выскочит... сами знаете, что - постарайтесь запомнить, в каком направлении оно будет удирать. У меня нет никакого желания спасая ваши задницы (даже такую чудесную, как твоя, Лора) натравить на город разъяренную суккубу. И никого не впускайте внутрь!
   - А если "кузнечики" прискачут... - замямлил один из верзил, но тут же заткнулся, ошпаренный моим раздраженным взглядом.
   - Никого.
   "Кузнечиками" на улицах звали молодцев из городской стражи - за серо-зеленые мундиры и привычку "прискакивать" в самый неподходящий момент. Либо слишком поздно, либо слишком рано.
   - Ты уж постарайся, дорогой, - рисуясь перед собственными вышибалами и сгрудившимися на почтительном отделении полуголыми девочками, рабочим голосом замурлыкала хозяйка борделя. - Ты же знаешь, я в накладе не оставлю.
   Я вздохнул и покачал головой.
   Ох, Лора...
   Суккубы - опасные противники. Быстрые, сильные, коварные.
   Пару раз я имел с ними дело, и могу с уверенностью завить: не самая легкая работенка выпадала. Во время последней заварушки одна из этих блудливых дьяволиц, будучи застигнутой в будуаре баронессы ад`Шир едва не похитила мое сердце. И не то, чтобы образно, а как раз натуральным образом - норовя голыми руками разорвать грудь и выломать ребра.
   Против таких созданий не стоит бросаться очертя голову.
   Несколько секунд я постоял перед дверьми, собираясь. Покрутил шеей, поводил плечами, разминаясь, словно ярмарочный борец перед тем, как войти в турнирный круг. Затем быстро пробежал пальцами по рукоятям и рукояткам своего арсенала, проверяя, все ли под рукой, все ли надежно закреплено в ножнах и подсумках, до любого ли пистолета или клинка я могу свободно дотянуться.
   Арсенал - снова не образное выражение, или там метафора.
   Арсенал, он арсенал и есть.
   Я давно завел привычку, выходя из дома вешать на себя столько оружия, что хватило бы на целый отряд наемников. Что поделать, издержки профессии. И потом, я ведь большой, на мне элементарно могло много всего поместиться.
   Для начала две пары пистолетов.
   Первая - "громобои": массивные двуствольные пистоли, превосходящие по мощи любой мушкетон. Огромные ручные пушки, заряженные пулями размером чуть не с грецкий орех. Они не отличались большой точностью, зато зарекомендовали себя просто незаменимыми при столкновениях вплотную, нос к носу, когда нет места размахнуться шпагой. Оба я носил в набедренных подсумках, для удобства прихваченных ремнями повыше колен.
   Вторая пара - одноствольные "единороги". Более длинные, изящные, даже украшенные резьбой по рукояти, они держались в специальных креплениях на поясе - каждый параллельно талии. Один я заряжал серебряной пулей с хулительной руной, выцарапанной жрецом Черной церкви, а второй - залитым свинцом кусочком сандаловых четок, освященных в мессианском соборе. Четки, в свою очередь были украдены по случаю из могилы какого-то святоши, почитаемого Строгой церковью. Я не большой ценитель мистического оружия - предпочитаю действовать все больше холодной сталью, свежевыструганным колом, а то и голым кулаком, но иной раз есть прок и от подобных гостинцев.
   Любой из пистолетов я мог выхватить с одинаковой легкостью в одно мгновение, в чем, кстати, регулярно практиковался.
   За пистолетами последовала очередь холодного оружия.
   В ножнах за спиной крепилась дага под левую руку - длинный узкий четырехгранный клинок, способный пробить любой нагрудник, прикрытый витой гардой с крючками для захвата вражеского шпаги. Ее изготовил и подогнал под мой хват лучший кузнец во всем Уре - мессир Гагниус Йейха, мастер из северного Тарна, прозванный за свое искусство Отцом Мечей.
   Еще один клинок - зловещего вида серебряный кинжал-акинак - крепился в специальных нательных ножнах под мышкой. Его я изготовил собственноручно: рукоять выточил из берцовой кости оборотня, а по лезвию злой вязью пустил бежать шесть угрожающих рунических чар, вместе свивающихся в седьмое, убийственное по своей силе заклинание.
   У него даже имелось собственное имя.
   Дагдомар, Пепельный Жрец.
   Это имя и, что куда более важно, - вечноголодная сущность, заточенная в колдовском кинжале - ранее принадлежали демону, в чьей лимфе я остудил оружие, впервые вынув из горна. Пришлось немало повозиться, прежде чем удалось приготовить нечистого к жертвоприношению. Вызванный из Преисподней рогатый мерзавец с пупырчатой кожей и клыками длиной в ладонь, оказался на редкость свирепым и прытким созданием. Три рваных шрама, идущих у меня по спине от ключицы и почти до бедра - лишнее тому подтверждение.
   Шпага, до поры дремлющая в длинных и широких ножнах на перевязи, выглядела гораздо проще.
   Специально для меня Джад выкрал ее из гробницы Тора-Бесоборца - одного из величайших уранийских героев прошлого. Недавно его даже канонизировали, как святого, а в бронзе отлили чуть не при жизни. Еще бы! Именно Тор Ваннаген, свирепый бретер и наемник, спас чуть не половину города во время кровавого Бунта нечисти, когда прирученные инфернальные твари и поднятые из могил трупы вырвались из-под контроля и обрушили всю накопленную ненависть и злобу на вчерашних хозяев, разрывая их на части. Собрав вокруг себя горстку людей, Тор сначала прекратил всеобщую панику, а затем организовал и возглавил городское ополчение, которое держалось, пока в город не вошли войска, которые и загнали освободившихся мертвяков, восставших демонов и прочую пакость обратно в темные углы и государственные казематы, где те прозябали прежде. За что и удостоился великих почестей, славы и отдельной гробницы после смерти.
   Учитывая, сколько железного хлама, якобы принадлежавшего герою, было свалено в той самой гробнице, никто и не заметил бы пропажи. На нашу беду прямо во время похищения реликвии у племянника заголосила над ухом муза. Верный ее зову Джад не удержался и испохабил стены усыпальницы героя низкопробными стишками, рифмуя пакостное с пошлым и скабрезное с гадким.
   В результате стражи порядка разве только носом землю не рыли в поисках святотатца, дерзнувшего осквернить покой героя-спасителя, а шпаге пришлось лет пять проваляться у меня без дела, ибо носить ее на поясе представлялось делом не разумным даже для Выродка.
   Со временем история с осквернением гробницы забылась, а оружие Тора прижилось у меня на бедре. Вдоль его клинка тоже тянулись кое-какие руны, но особой силой они не отличались. Шпага внушала трепет и уважение сама по себе - как изделие гениального мастера-оружейника, чьи клейма, правда, никто не смог опознать. Великолепно сбалансированный клинок отличался пружинной упругостью, а его тяжести вполне хватало, чтобы при нужде рубить, как саблей. Один звук, с которым она выходила из ножен - протяжное угрожающее металлическое "зззыыыык!" - холодил кровь. Не шпага, а настоящий эспадрон, каких уже не делают. С таким не страшно выходить как против смертных мужей, так и против бессмертных тварей.
   Серебро, колдовство - все это на крайний случай. Обычно достает холодной ярости и доброй стали.
   До полной экипировки не хватало еще кое-каких мелочей, но для одной несчастной суккубы и всего этого колюще-режуще-стреляющего добра будет вполне достаточно. Честно говоря, я сомневаюсь, что любой другой вояка, навешав на себя столько железа, сумел бы вообще пробежать хотя бы сотню шагов, не свалившись под его тяжестью!
   Что ж, все в порядке: все пряжки застегнуты, ремни подогнаны, ничто не болтается, хоть и брякает весьма воинственно и зловеще.
   Отлично!
   Самое время загнать Мамашу Ло в долги, которые, как известно, платежом красны.
   Я шагнул за порог борделя и быстро пересек холл, украшенный фривольными, но не самыми пошлыми, а где-то и вовсе талантливыми фресками и картинами. Стремясь прослыть женщиной тонкой и просвещенной, Лора не гнушалась брать натурой с нищих дарований, полагающих себя великими талантами, и пару раз не прогадала. Особенно с молодым художником по имени Дориан Гоа, который буквально три года назад вдруг в одночасье стал популярен и от того крайне дорог. Вот, кстати, его картина висит - спящая купальщица или что-то в этом духе.
   Миновав дремлющую на холсте девицу, я поднялся на второй этаж и оказался посреди хаоса, замешанного на растерзанной обнаженной плоти и потоках крови. Судя по количеству крови, кровавым отпечаткам и следам убить суккуба успела никак не меньше троих и еще многих ранила. Вырвавшись из-под контроля, она кровавым вихрем пролетела по коридору, полосуя всех и каждого, кто встречался ей на пути.
   Вот рыхлый рыжий клиент со спущенными бриджами - сидит в луже собственной крови, прислонившись к стене и, казалось, все еще пытается удержать внутренности, расползающиеся из рваной раны на животе. Вот другой клиент с разорванной глоткой - аж позвонки видать. А там работница Мамаши, истекшая кровью из десятка длинных порезов, которые выглядели так, словно их нанесли отточенными до бритвенной остроты серпами - резанные и глубокие.
   На звук уверенных тяжелых шагов из комнатки для уединения высунулась растрепанная девичья головка с широко распахнутыми блестящими от страха глазищами. Я прижал палец к губам и сделал ей знак притихнуть, но девица слишком натерпелась. Взвизгнув, она выскочила из комнаты и побежала по коридору - тоненькая, гибкая и в сползающих чулках.
   На мгновение я отвлекся: опустил пистолет, желая удостовериться, что девка доберется до конца коридора и спустится вниз, и это едва не вышло боком. Ближайшая дверь слетела с петель, высаженная ударом такой силы, словно к ней приложился кулаком Топтун или скальный великан-велет. В следующее мгновение я низко присел, пытаясь уберечься от огромного бесформенного снаряда, запущенного в мою сторону.
   Бу-умм!
   Изломанное мужское тело тяжело влепилось в стену позади меня. Звук страшного удара заглушил треск, с каким ломались кости и рвалась плоть, раздираемая их осколками.
   Брошенный труп зацепил меня лишь самую малость: болтающаяся кисть хлестнула по лицу, не причинив особого вреда, но на долю секунды ослепив и помешав толком прицелиться в нечто, рванувшееся в коридор следом - смуглое, окутанное ореолом длинных иссиня-черных волос и настолько быстрое, что ничего больше разглядеть и не удалось.
   Пистолет дернулся в руке, посылая пулю и окутывая воздух дымом, но, уже нажимая спусковой крючок, я знал - промах! У любого стрелка время от времени появляется такое чувство. Эхо выстрела, гулко бухнувшего в коридоре, раскатилось по всему борделю, достигнув самых потаенных уголков. Те посетители и девочки, что затаились по комнаткам, когда началась резня, потеряли остатки выдержки и кинулись наружу. Кто-то решил, что подоспела стража, у кого-то просто не выдержали нервы. Вымершее (в прямом и переносном смысле) заведение Мамаши Ло вдруг наполнилось беготней и криками.
   Дальше все развивалось невероятно стремительно.
   Чертыхаясь, я рванул за взбесившейся "девочкой" Мамаши Ло. Пересек коридор, свернул за угол, и, перескочив через бьющееся в конвульсиях тело, под которым уже расплывалась багряная лужа, погнал демоницу в левое крыло здания. Там посетители борделя, пресытившиеся играми плоти, обычно развлекали себя игрой в карты и коктейлями. В силу незаконности иных игр, а также на случай, если вдрызг проигравшийся или пойманный за шулерством клиент попытается сделать ноги, окон там не имелось. Единственным выходом служила спрятанная за фальшстеной лестница, выводившая к черному ходу, но о ней знали лишь немногие - гости Мамаши из числа тех, кому не пристало заходить с парадного входа.
   Суккуба, ясно-понятно, в их число не входила, однако если дать ей время оглядеться по сторонам, чего доброго могла и сориентироваться. Поэтому я наподдал ходу, тяжело бухая подкованными башмаками, размахивая пистолетом и зверски рыча. Царивших вокруг суеты и паники это ничуть не уменьшало, но, по крайней мере, заставляло полуодетых, полураздетых, а то и совсем голых людей убираться с дороги со всей возможной поспешностью - без лишних пинков и затрещин.
   Убегающая смуглянка так не миндальничала. Любой, кто попадался ей на пути, некстати выбравшись из укрытия, отлетал в сторону, едва успевая вскрикнуть - словно тряпичная кукла, мотающая руками-ногами. Чаще всего он с глухим стуком впечатывался в стену и безвольно сползал по ней на пол - мешок переломанных костей и отбитых внутренностей - или сносил собой хлипкую дверь в одну из комнатушек заведения Мамаши Ло и успокаивался уже там. Этим летунам, надо сказать, еще везло: дважды мне приходилось пробегать мимо тел, посеченных когтями, каким позавидовала бы самая злобная росомаха.
   Уже семь или даже восемь убитых! Да Мамаше Ло придется работать наравне со своими девочками, чтобы замять этот скандал...
   Я почти загнал беглянку в угол, когда та вдруг выкинула финт - длинным прыжком взлетела на стену и, пробежав по ней параллельно полу, точно гигантский таракан, приземлилась на пол уже у меня за спиной.
   Мы наперегонки рванули обратно в коридор и, не сталкиваясь уже ни с кем, в мгновение ока пересекли его. Казалось, более легкая и длинноногая дьяволица, не обремененная добрым пудом железа, имела преимущество, но как раз собственная быстрота и сыграла с ней злую шутку.
   Коридор сделал резкий поворот, выводя на лестничный пролет, и внезапно закончился - так внезапно, что беглянка с размаху налетела на стену, тяжело шлепнув по ней тугим бюстом и сочным бедром. Толчок отшвырнул ее назад, сбил с ритма, заставив замешкаться. Всего-то секунда, но мне хватило, чтобы, ловко обогнув угол, выскочить прямо на беглянку и упереть дуло "единорога" в красивое лицо, искаженное гримасой ненависти и страха.
   - Стоять, кур-рва! - торжествующе клокотнуло в горле. - В ствол забита серебряная пуля! Хватит даже для твоей головы!
   Тяжело дыша, работница Мамаши Ло замерла.
   Все, набегались. Теперь будем играть.
  
   Глава V. МАЛЬЧИШКА И ПЕС
  
   Несколько секунд мы провели, неподвижно стоя друг напротив друга. Я - с пистолетом на вытянутой руке, почти касаясь ее носа, суккуба - вжавшись в стену и тяжело дыша. Ее темные и влажные, словно маслины глаза буквально впились в черное жерло наставленного пистолета, словно пытаясь переглядеть его и заставить отвернуться в сторону.
   Ага, как бы ни так!
   Не опуская "единорога" и чутко карауля малейшее движение адской блудницы, я медленно потянулся свободной руку к поясу. Взгляд смуглокожей бестии так же медленно переместился с пистолета на меня.
   Взгляд раба, схваченного в полушаге от свободы.
   От него веяло такой тоской и таким отчаянием, что будь я чуть менее толстокожим, чего доброго пустил бы слезу сочувствия. Только кому тут сочувствовать? Этой стерев, оставившей только на втором этаже с больше дюжины искалеченных и выпотрошенных смертных?
   Нет, право не тот расклад.
   Да и глупо ждать сочувствия от Выродка.
   - Я знаю тебя, - срывающимся голосом произнесла суккуба. - Сразу узнала. Ты - тот самый наемный убийца. Nor-quasahi, работающий на смертных! Сет Слотер!
   Ее роскошная грудь волнующе вздымалась и опадала.
   Кровь и пепел!
   Роскошная - не то слово. В данном случае - больно уж неполное и недостаточное.
   Будь я моим собственным племянником Джадом, периодически изводящим хорошую бумагу на неважные стихи, пожалуй, придумал бы с полдюжины более точных, уместных и образных определений. У него это легко получается:
  
   Вот яблоки - сочны и круглобоки,
   Лоснятся кожицей, и аромат манит,
   Но нынче ночью я в сад яблочный пробрался,
   На перси девичьи имея план и вид.
  
   Мне же на ум сейчас лезли только банальные "потрясающая", "совершенная" и "идеальная". Причем любой из этих эпитетов с равным успехом можно отнести не только к персям, но и ко всей их хозяйке.
   Целиком.
   Ах, право же, хороша!
   Даже слишком.
   Сколько не гляди: ни одного недостатка или изъяна! Благо, оценить есть возможность - из одежды на девице имелись только золоченые украшения в ушах и полудрагоценный камень в пупке на тортар-эребский манер. Статная, с гладкими округлыми бедрами, плоским животом и великолепной грудью, даже на вид такой упругой, что положи на спину, останется стоять торчком. Грива черных маслянистых волос, завитых в бесчисленное количество мелких колечек спадала ниже лопаток, а точеному породистому лицу позавидовала бы эльфийская принцесса.
   Не меньше фигуры завораживали ее глаза - слегка раскосые, темные, влажные и абсолютно бесстыжие, с похотливыми бесенятами, пляшущими в зрачках, неестественно расширившихся, точно от гаш-порошка. А припухлые губы природа, несомненно, даровала ей с одной-единственной целью - расточать поцелуи.
   И не только их.
   Нет, просто диво, как хороша, чертовка!
   Пришлось даже напомнить себе, что "чертовка" в данной ситуации - определяющее слово.
   Беглянка подняла руку и отбросила прядь волос, упавшую на глаза. На смугло-оливковой щеке заалел мазок крови.
   Должен признать, я немного приврал: оказывается, кое-что в ее совершенстве все же имело изъян. Глядя сейчас на руки суккубы с неестественно удлинившимися, узловато вывернутыми кистями, похожими на лапы хищной птицы, никак не верилось, что они подарили не одну сотню волшебных мгновений множеству мужчин Блистательного и Проклятого. Сейчас ее пальцы венчали не изящно отточенные и покрытые дорогими заморскими красками ноготки, но опасно изогнутые серпы лаково-черных когтей даже на вид твердых, как сталь и бритвенно-острых. С них срывались тягучие и тяжелые капли крови.
   Вот она, оборотная сторона красоты. Истинная натура суккубы - демоницы похоти и разврата.
   - Я знаю тебя! - повторила бесовка.
   Низкий и грудной голос звучал так, что находил отклик не в ушах, а гораздо ниже.
   - Aue. Но это ничего не меняет, красавица!
   Продолжая целить в нее из пистолета, я, наконец, нащупал пальцами некий предмет в кармашке пояса. По кисти мгновенно распространился мерзкий зуд, вызванный его магической аурой.
   Смуглянка истолковала мое движение на свой лад.
   - Нет! - порывисто выкрикнула она, отшатываясь назад и вжимаясь спиной в стену. - Нет! Только не браслет снова! Если ты убийца, то делай свое дело! Стреляй!
   О каком браслете идет речь - понятно.
   Для укрощения нежити и нечисти в Уре, да и во многих других городах используют ошейники или браслеты контроля - эдакие серебряные безделушки на вид, на самом деле представляющие собой сложнейшие магические конструкты, украшенные рунической резьбой, которая подавляет темные наклонности адских и немертвых созданий и понуждает служить людям.
   Эти смертные - те еще затейники. Им дай волю, они спящих Герцогов ада растормошат, нацепят по ошейнику на каждого и приноровят выполнять какую-нибудь тяжелую работу...
   Чтобы суккуба трахалась направо и налево, проливая на голову Мамаши золотой дождь, ей требовался соответствующий браслет, иначе первый же клиент запросто остался бы очень неудовлетворенным. И, боюсь, это было ба навсегда. Экзотика экзотикой, но получать оргазм с оторванной головой и откушенными причиндалами - затруднительное дело.
   - Я не хочу убивать тебя, поэтому...
   Она не стала слушать.
   Темные глаза беглянки потемнели еще больше. Это не преувеличение - из черных, они превратились... гм... в черные-черные. Совсем. Абсолютно. Зрачки точно растеклись по всей радужке, превратив глаза в два куска полированного антрацита. Гримаса ненависти искривила-изломала каждую черточку лица так, что вся прелесть и красота разом покинули его. Заострившиеся клыки зловеще раздвинули пухлые губы.
   Адово происхождение явило себя во всей красе.
   - Нет! - рванулся горлом ее крик. - Никогда больше!
   Я ждал, что она прыгнет, но такого проворства заподозрить не мог.
   Суккуба не бросилась вперед, она просто слилась в размазанное пятно. Все произошло так внезапно, что я едва успел нажать на курок - да и успел-то слишком поздно. Пистолет глухо рявкнул за плечом бесовки, в тот миг, когда она уже птицей вспорхнула мне на грудь и хлестнула по лицу, норовя выдрать глаза. Инстинктивно вскинув руку, я уберегся от страшных порезов, но ее когти раскроили кожаный рукав колета, словно он был из бумаги. Многострадальная шкура Сета Слотера тоже свое получила - ленточки кожи, снятой с предплечья, кровавым трофеем повисли на кончиках когтей.
   К счастью, суккуба оказалась легкой - не намного тяжелее настоящей женщины того же роста и комплекции. Мне не составило труда стряхнуть ее на пол. В полете чертовка извернулась, подобно гигантской кошке, и, едва припав на полусогнутые конечности, была готова атаковать заново. Снизу вверх: в пах! живот! горло!
   Вот только у меня всякое настроение проявлять хоть какое-то подобие галантности уже улетучилось. Не церемонясь, я шваркнул ее рукоятью пистолета за ухо, не дав перейти от намерения атаковать к действию. А когда оглоушенная девица шатнулась назад, коротко размахнулся и влепил хороший такой пинок здоровенного и тяжелого, как булыжник ботинка аккурат под ее притягательно округлый и аккуратный зад, о котором ходило столько молвы в народе. Ну, то есть, в той его части, что носила штаны и не считала слишком зазорным или слишком разорительным посещать заведения вроде борделя Мамаши Ло.
   Пинок вышел на славу. Бесовку приподняло в воздух и шарахнуло о стену.
   Любая женщина после таких ударов свалилась бы на пол, точно куль, набитый тряпьем, но мою беглянку лепили из другого теста. Упав, суккуба, уже теряя сознание, все же исхитрилась оттолкнуться руками и ногами от пола и сделать рывок в сторону лестницы. Но здесь силы ее оставили, и работница Мамаши Ло кубарем покатилась вниз, в кровь расшибая прекрасное тело о ступеньки, покрытые тонким ковром, уже несколько подвытертым бесчисленным множеством ног. На атласной коже запестрели жуткие синяки.
   Гигантскими прыжками, перелетая через полдюжины ступенек зараз, я последовал за ней, на ходу меняя пистолет на заряженный.
   Перекувыркнувшись несколько раз, суккуба тяжело упала к подножию лестницы и, содрогаясь от боли, осталась лежать бесформенной массой, прикрытой лишь красиво разметавшимися иссиня-черными локонами.
   Кровь и пепел...
   Приземлилась она крайне неудачно.
   И это вовсе не потому, что на голову - чудом не свернув шею... а потому что - прямиком у начищенных до блеска сапог, которые принадлежали человеку в темно-синем форменном мундире и малиновом плаще, перехваченном на груди серебряной фибулой. Последняя изображала необычный меч - с клинками по обе стороны рукояти. За спину обладателю начищенных сапог я с лестницы заглянуть не мог, однако и без того знал, что на плаще будет выткано изображение такого же двулезвийного меча, на одном из клинков которого значится слово "Кара", а на другом - "Оберег".
   "Карать и беречь" - девиз Псов правосудия.
   Простых стражников наущенные мной "мальчики" Мамаши Ло, может, и задержали бы, но Пес оказался им не по зубам. Черт! Что ж за утро такое неудачное.
   - Кажется, я могу вас поздравить с еще одним подвигом во славу закона, лорд Слотер, - подчеркнуто вежливо произнес старший офицер городской стражи и демонстративно опустил короткую тяжелую шпагу, которую держал в руке.
   "Ага", - кисло подумал я. - "Так уж и во славу...".
   Похоже, Мамаше даже с моей помощью не выпутаться из этой истории. Точнее, сама-то она, может, и выкрутиться - у Лоры свой талант; она как кошка - всегда приземляется на четыре лапы, и если и на спину, то в нужную постель. А вот ее заведению точно придет конец.
   Жаль.
   Город утратит одну из своих несомненных достопримечательностей.
   - Вообще-то я надеялся по окончании этой истории слупить с Магистрата деньжат! - криво ухмыльнувшись, заявил я.
   Суккуба под ногами у Пса правосудия - нежные переливы оливковой кожи, выглядывающей из-под спутанного черного шелка волос - издала слабый стон и завозилась, силясь подняться. Надо было что-то делать, пока она не очухается, но взаимное присутствие сдерживало. Мы с офицером обменялись напряженными взглядами и не тронулись с места.
   Пришлось даже сделать над собой усилие, дабы не допустить зубовного скрежета.
   Деррри меня Астарот! Я ведь практически покончил с демоницей, натворившей дел в борделе, и даже обошелся без потерь (если не считать пары царапин), когда нарисовался этот служака. И ладно, приперся бы сюда какой-нибудь излишне ретивый кузнечик! Такому вполне достанет кулака поднесенного к носу, чтобы сообразить - в Уре мест, где, где можно с большим толком (а главное, с большей пользой для здоровья) проявлять служебное рвение - с избытком. Так нет же, принесло целого Пса...
   А с Псами правосудия проверенные методы Слотеров частенько не прокатывали.
   Тому есть сразу несколько причин. Во-первых, среди Псов невозможно найти парней робкого десятка. В старшие офицеры городской стражи отбирали лучших из лучших, уделяя внимание, как физической подготовке, так и морально-нравственным устоям. Во-вторых, они проходили серьезную магическую обработку, которая значительно поднимала физические кондиции старших стражников, уравнивая их даже с иными Выродками.
   Попутно маги-специалисты из Колдовского Ковена, внедряли в головы будущих Псов особые ментальные барьеры, делавшие их невосприимчивыми к подкупу и шантажу. На все время службы отцом и богом дюжих молодчиков в малиновых плащах становился Закон. Иными словами с Псом нельзя договориться и его нельзя запугать.
   Что ж, самое время взгрустнуть.
   Или убить...
   - Суккуба в борделе, - задумчиво произнес Пес правосудия, с вежливой улыбкой глядя то на меня, то на бесовку. - Сомневаюсь, чтобы речь шла о спонтанном прорыве нечисти. Слишком уж близкородственное сочетание сущностей получается. Вы разделяете мое сомнение, лорд Слотер?
   - Мне кажется, что ты неправильно выбираешь собеседников, смертный, - нацепив на лицо презрительную гримасу, процедил я. - Я что, похож на человека, который будет обмениваться с тобой любезностями? И потом, ты мешаешь мне закончить работу.
   - Простите, но быть может, я избавлю вас от лишних усилий? - все так же вежливо и в то же время достаточно твердо спросил Пес, слегка бледнея от собственной решимости.
   Нет, убивать нельзя. На Бульваре собралось слишком много зевак, которые видели, как он сюда входил. Проткнешь его шпагой и потом не оберешься проблем. Не стоит забывать - за каждым Псом стоит вся мощь Второго Департамента Ура, который спуску не дает никому. Даже Выродкам. Там особые договоренности с патриархами всех четырех кланов.
   Однако делать что-то надо, не пропадать же Лоре.
   Я уже примерился, как половчее отбить в сторону его шпагу и хватануть кулаком в челюсть, так чтобы сбить офицера с ног, а если повезет - то и начисто вырубить, когда за спиной раздался звук опасливых шагов, а затем испуганный возглас с сильным акцентом:
   - О, нет! Нет! Не может быть. Вы же убили ее!
   Отступив на полшага, чтобы прикрыть спину перилами я обернулся и обнаружил наверху лестницы долговязого нескладного юнца, облаченного, однако, в уставную мантию Колдовского Ковена. Соломенные волосы и крупные грубоватые черты лица сразу выдавали в нем бори, как в Уре именовали уроженцев Арбории.
   Я не припомнил, чтобы видел юнца наверху среди мельтешащих голых людей, но это как раз не удивительно - не было времени приглядываться, все внимание поглощала охота на бесовку. Зато этот голос я точно слышал. Он кричал что-то мне в спину, пока мы с забрызганной кровью суккубой носились взад-вперед по коридору. Что кричал, я не разобрал - как раз из-за акцента. А, похоже, стоило. Не зря же он остался в борделе, когда все кто мог унесли из него ноги.
   Глядя на мальчишку, я поймал себя на мысли, что его облик и окружающая обстановка как-то... плохо сочетаются между собой.
   Так возраст юного арборийца, казалось бы, вполне объяснял его присутствие в борделе и беспокойство о суккубе (где и с кем еще получать ценный жизненный опыт?). Однако он никак не вязался с мантией Ковена. Чтобы получить право носить такую, надо не только долго учиться, но и очень много практиковать. Столь молодых ковенитов на моей памяти просто не встречалось даже среди послушников низших ступеней, которым такое одеяние, впрочем, тоже не полагается.
   Мантия в свою очередь неплохо увязывалась с суккубой (кому вызывать или укрощать тварь, как не лицензированному чародею?), но совершенно не сочеталась с борделем и слишком юным возрастом.
   Пока я силился уложить в голове не сходящиеся кусочки неожиданной головоломки, молодой маг спустился по ступенькам, сделал несколько шагов и бочком-бочком протиснулся меня.
   Пес правосудия недоверчиво уставился на него. Его тоже смутили юные лета при мантии, нацепить каковую было бы за честь для иного седобородого мудреца. Чтобы попасть в Колдовской Ковен Ура, соискателю надлежало пройти строжайший и очень сложный отбор, а затем сдать целый ряд квалификационных экзаменов, на которых срезались как таланты-самородки, так и выпускники профессиональных школ волшбы и магии. А этот даже говорить толком не выучился.
   И все же привычка уважать Ковен пересилила.
   - Я рад, что вы здесь, мессир, - нерешительно пробормотал офицер. - Полагаю ваша помощь...
   - Вы убили ее! - не слушая, закричал юнец точно завороженный, глядя на суккубу. - Нет! Нет, черт подери! Слишком рано...
   Дальнейшее произошло прежде, чем я успел удивиться столь странным словам.
   Демоница распрямилась, подобно ядовитой змее, что до поры дремлет, свернувшись кольцами, а затем вдруг разит, как удар бича с неотвратимой точностью и недоступной для глаза быстротой. Она взметнулась снизу вверх так стремительно, что всей хваленой подготовки Пса правосудия, всей быстроты его рефлексов, улучшенных при помощи операций с применением medikae aktus (медицинской магии) и алхимических вытяжек, оказалось недостаточно.
   Возможно, у него и остался бы шанс, не уделяй Пес столько внимания моей персоне, опасаясь неведомо чего (хотя, в общении с Выродками именно этого и стоит опасаться - "неведомо чего"; знать, что именно взбредет в отравленную Древней кровью голову не дано никому). Или, если бы этот маг-мальчишка не отвлек его своими криками.
   Возможно...
   Что толку гадать? На деле все сложилось иначе.
   Горло он прикрыть успел, а толку? Тварь била с двух рук. И если правую Пес блокировал, то серповидные когти левой с оттягом хлестнули его вдоль брюха, с пугающей легкостью распоров форменный мундир и надетый поверх него кожаный нагрудник. Прочная хорошо выделанная бычья кожа расползлась, словно гнилой саван на истлевшем покойнике. Кровь брызнула во все стороны.
   Подхватив собственные внутренности в охапку, Пес правосудия шатнулся назад, выронил шпагу и сполз по стене, беззвучно открывая и закрывая рот. Молодой арбориец издал вопль ужаса и замер на месте.
   На долю мгновения суккуба заколебалась, не зная, на что ей решиться - бежать, или продолжать бойню, и ее замешательство вновь сыграло с ней же злую шутку. Я с лихвой воспользовался заминкой, изловчившись ударить бесовку пистолетом в висок и одновременно подсечь ей колени. А когда демоница упала на пол, не церемонясь, обрушился сверху на прекрасную обнаженную женскую плоть, припечатав ее всей массой своего исполинской туши.
   Ребра суккубы мягко хрустнули, ломаясь сразу в нескольких местах.
   Свободной рукой я схватил ее за волосы на затылке и дважды ударил лицом об пол, безжалостно разбивая точеный нос и сводящий с ума похотливый рот.
   Она обмякла.
   Оглушенная второй раз подряд суккуба еще бессильно возилась - скорее инстинктивно, нежели и в самом деле пытаясь сбросить с себя мои сотни фунтов мышц, костей, злости и навешанного поверх всего этого железа. По крайней мере, назвать это сопротивлением язык не поворачивался.
   Не обращая внимания на жалкие потуги, я ловко вывернул бестии обе руки и, за неимением подходящих пут, безжалостно обмотал запястья ее же собственными волосами, достаточно густыми и длинными для этой цели. Спутавшись меж собой, пышные завитые локоны намертво оплели длинные костистые кисти.
   - Как вы так можете? Ziver! Хуже зверя! - выдавил из себя потрясенный молодой маг, тихонько отступая к хрипящему Псу правосудия - еще живому, но уже не жильцу.
   - Ошибаешься! - не оборачиваясь, огрызнулся я. - Это как раз я имею дело со зверем. Причем со зверем, вырвавшимся на свободу.
   Уперев ствол "единорога" в основание черепа демоницы, я вновь полез за пояс.
   - Не надо браслета, nor-quasahi! Убей... - прохрипела суккуба. - Пристрели меня!
   - Заткнись!
   - Достаточно рабства у смертных... - ее голос прерывался бульканьем крови, пузырившейся на губах. - Мы родичи по матери, по нашей истинной матери! Молю, убей. Отправь мою душу обратно в ад.
   - Ты кое-что забыла, дорогая, - я даже наклонился над ее ухом. - У тебя нет души!
   Понабралась словечек у смертных. Небось, каждый второй норовил назвать "душа моя", пока слюнявил перси... и все прочее.
   Нашарив, наконец, во внутренних кармашках пояса нужную вещь, я извлек ее наружу, привстал с тела суккубы и принялся чертить на полу необходимые линии и знаки. Искомым оказался небольшой кусочек мела - не совсем обычного, правда, поскольку позаимствован он был из вертепа Черной церкви. По ребристой поверхности конического мелка вились буро-красные прожилки, каковые жрецы Тьмы выдавали за кровь агнцев, впитанную в ходе умелых алхимических процессов.
   Темные ересиархи традиционно использовали n`toth - "зуб зла" или просто оскверненный мел - для всяких хозяйственных нужд. Как-то: нанесения ритуальных знаков на своих мессах, написания хулительных письмен, поносящих церковь мессианскую (Строгую), начертания пентаграмм для вызова демонов и прочих грязных дел. Но сейчас, быть может впервые, кусок его использовался для дела не самого плохого - для спасения человека... пусть даже такого развратного и беспринципного, как Лора Картер, больше известная в Уре под именем Мамаша Ло, бесстыдница с Бульвара Двух Соборов.
   Мамаше Ло ведь не нужно, чтобы новые Псы, которые вот-вот появятся на пороге, обнаружила в борделе тело суккубы? А раз времени рубить его на части и сжигать уже нет, оставалось только...
   В общем, за этим странным занятием - рисованием тайных знаков, сидя на спине у обнаженной и избитой женщины, и в такой вот странной компании - с умирающим Псом правосудия и всхлипывающим подле него магом Колдовского Ковена и застали меня Близнецы-Слотеры.
   Эх, нашу-то мать!
   Везет как утопленнику.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"