Аннотация: Первое предательство.Пока что лишь удивление и обида...
"Лето - это маленькая жизнь".. Долго не наступало оно в этом году, но, наконец, все-таки пришло - и в самом прекрасном варианте: не убийственно жаркое, а теплое, солнечное, и дождики только подчеркивали его прелесть, умывая листву деревьев.
А еще лето хорошо молодыми овощами и фруктами. Вид летних овощей даже приятнее, чем сладкая красота фруктов. Вот принесли с рынка молодую морковку с зелеными хвостиками, маленькие свежие свеколки, еще зеленые маленькие кабачки, крепкие помидоры и светло-зеленые пупырчатые огурцы. И последним из большого пакета достали и положили на стол небольшой кочан капусты, еще не очень крепкий, но хорошей формы - почти круглый. dd> И мне вспомнилась капуста совсем другой эпохи.
Глубокая осень 1941 года. Война. Детский дом. Мне 16 лет. Я и мои одноклассницы - самые старшие в доме. Нашего замечательного директора Павла Иваныча взяли в армию, его место занял нелюбимый всеми новый - толстый, важный мужчина средних лет, проводивший все время в своем кабинете, а вовсе не среди ребят, как это было в обычае у Павла Иваныча. Звали нового директора Аким Петрович.
Кормить стали плохо. Голода не было, но порции маленькие, иногда суп без соли. В общем, есть, конечно, хотелось. И вот распространился слух, что недалеко от детдома, на окраине города, есть капустное поле. Капуста совсем зрелая, и ее там много. А капусту можно и даже очень полезно есть в сыром виде. И не столько по причине недоедания, сколько из авантюрных побуждений, мы решили запастись этой капустой. Главным организатором была Симка. Не то, чтобы дух авантюризма воплотился именно в ней, но потаенное властолюбие, во всяком случае, уверенность, что именно она лучше всех сумеет все организовать, жили в ней и тогда. Она распределила роли - кому заранее осмотреть место и выяснить, есть ли там сторож, кому на стрёме стоять. Выяснилось, что сторожа нет, однако есть неприятная деталь - рядом с капустным полем, принадлежавшим пригородному хозяйству, находился, оказывается, дом и огород нашего директора.
- Ну, и что? - сказала Симка - мы же не к нему полезем.
Поздним вечером, когда мы, по обязанности старших, проследили за отходом ко сну младших девочек и передали дежурство ночной нянечке, отправившейся пить чай к пионервожатой в пионерскую комнату, мы вышли на дело. Только Леля не пошла с нами, сказала, что голова у нее сильно болит. Ну, если голова болит... Мы пошли впятером. Вышли на улицу - темнота и дождь идет
- Может, не пойдем? - сказала Маруся. - Дождик...
- Вот еще! - возмутилась Симка. - Подумаешь, дождик. Во-первых, решили, и отступать не годится. Во-вторых, и хорошо, что дождик - никого на поле не будет.
И мы пошли.
Капустное поле оказалось небольшим, оно тесно примыкало к огороду Акима, отделенному от поля хлипкой загородкой. За загородкой тоже росла капуста, и она была получше той, к которой устремились мы. Симка велела рассыпаться по полю, держаться отдельно друг от друга. Марусю поставила на краю поля - следить, не идет ли кто. Да кто пойдет на окраину города в дождь и темноту - хоть глаз выколи. Только не умолкающий шум дождя нарушал тишину.
Зажигая спички, тут же гаснувшие на ветру, я, не раздумывая долго, опустилась на землю недалеко от входа и принялась с большим трудом отрывать крепкий кочан от корня - ножа у меня не было. Сунула кочан в сумку, выпрямилась и увидела, что в окне директорского дома зажегся свет. Я быстро присела и ждала, что Симка будет делать. Симка прыжками приблизилась ко мне, прошептала: "уходить надо" и махнула рукой остальным. Оказалось, все были совсем рядом. Мы поднялись, но в это время у Акима открылась дверь, и он собственной персоной показался на крыльце. Мы замерли. Аким стоял на крыльце довольно долго. В руке у него был керосиновый фонарь "летучая мышь", он поднял его, вглядываясь в темноту, потом, натягивая на голову капюшон плаща, спустился с крыльца и пошел за угол.
- В сортир пошел, - с облегчением сказала Маруся.
- Домой, бегом, - скомандовала Симка.
Мы побежали, не разбирая дороги, хлюпая по лужам. У Симки было даже два больших кочана, она сняла свою пальтушку и положила в нее капусту. Минут через 15 мы были дома и, никем не замеченные, прошмыгнули в спальню. Капусту - далеко под кровать, мокрую одежду кое-как развесили вокруг чуть теплой черной железной печки, сами нырнули в постели. Леля проснулась и следила за нашими действиями.
- Ну, что, удачно? - спросила она.
- Спи давай, - отозвалась Симка, - и на твою долю хватит.
И мы уснули. А утром, не успели мы еще встать, в спальню вошла воспитательница Елена Сергеевна, взглянула на печку, обвешанную нашей одежкой, и обратилась ко мне - моя кровать стояла у самой двери рядом с печкой:
- Так, птичурашка ты моя, это пальтухи ваши. А ботинки где?
Мои ботинки, заляпанные ночной грязью, стояли на виду, у печки. Девчонки бросились прятать свои.
- Нет, нет, - сказала Елена, - вы все в этих ботинках на линейку пойдете, вот в таких, нечищеных.
- Елена Сергеевна! - взмолилась Симка.
- Молчи, Серафима. Вот уж от тебя не ожидала. На линейку, и все с капустой, если еще не сожрали.
Она повернулась и ушла. Мы просто онемели. Ну, ладно, одежда, обувь - на виду. А откуда она про капусту-то узнала?
Одна только Леля лежала еще в постели и старательно делала вид, что спит и ничего не слышит. Меня пронзила мысль - это она, она. Недаром говорили, что Аким хочет ее удочерить, тихая такая, хорошенькая, беленькая девочка. И жена его приходила на Лельку посмотреть...
Видно, и Симка догадалась. Она дернула Лелю за плечо:
- Капустки не хочешь?
Та изобразила недоумение:
- Да ты что, Симочка? А что случилось?
* * *
Минут через 15 мы стояли на линейке. Как самые старшие - самые первые. И у каждой в руках был кочан капусты. Мы сначала не взяли капусту, но нас за ней отправили. Аким читал нам нотацию. Сказал, что это - воровство в дни войны, когда вся страна... И что он хотел всему детскому коллективу показать, каковы наши старшие девочки, сверстницы которых, может быть, сейчас выносят раненых с поля боя... А дальше он сглупил:
- Только одна воспитанница из вашей группы не захотела участвовать в вашем позорном деянии...
Но Лелька исчезла. В начале линейки стояла, а тут - уже нет ее... Она не появилась и позже. Мы больше ее не видели. А пионервожатая сказала нам, что Аким Петрович взял ее к себе. Капусту мы отнесли на кухню. Никакого наказания не последовало. Только меня и Симку отправили на месяц на лесозаготовки.
Это был первое предательство, которое довелось испытать на собственной шкуре. Главным чувством тогда было удивление и жуткая обида. Не больше. Но сколько еще предстояло узнать в долгой жизни...