Много лет подряд мы снимали дачу на станции Ленинская Павелецкой железной дороги. Деревня Ново-Сьяново расположена в непосредственной близости от музея Ленина в Горках Ленинских. Вокруг деревни простирались угодья совхоза "Ленинские Горки". Этим совхозом руководил Т.Д Лысенко, по слухам, кормивший коров отходами кондитерской фабрики и получавший поэтому невиданные результаты. Пару раз мы видели самого Трофима Денисовича, обходившего поля, в белом халате, спокойного и важного, как будто не было на его совести погубленных репутаций, человеческих смертей, гибели генетики да мало ли чего еще...
Мы снимали крошечное помещение, которое хозяйка Валентина называла "домушкой". Это была маленькая, с отдельным входом, пристройка к большому дому, где жили хозяева и другие дачники. Входили в домушку через маленькую застекленную веранду. Здесь умещался диван, тумбочка, стол и два стула, Я повесила красивые занавески, накрыла пестрой тряпкой диванчик, положила подушки, на столе лежали книги и рукописи и стоял радиоприемник; все это казалось мне чудом уюта. Вокруг веранды была проложена узкая асфальтовая дорожка. Я ставила на этой дорожке дачное кресло из металлических трубок с натянутой на них плотной материей и часами сидела здесь, читала или вязала, слушала радио. Прямо надо мной склоняло ветки молодое вишневое деревцо, сначала все в белых лепестках, а потом и в темных вишенках.
Кругом сияла тихая красота подмосковной природы. Я утверждаю, что среди всех виденных мною пейзажей среднерусской полосы самые прекрасные, милые, теплые и уютные - подмосковные. А здешние места - самые лучшие в Подмосковье.
Недалеко от нашей деревни был замечательный лес, и главным моим удовольствием были лесные прогулки. Я любила ходить в лес и одна, и в компании друзей. Пройдя минут 20 лугом под палящим солнцем, входили в зеленую прохладу. Справа от проторенной дороги ровными частыми рядами красовались совсем молодые ярко-зеленые елочки (много лет спустя стало ясно, что такая частая посадка была неправильной - елки выросли совершенно сухими, только на самых верхушках виднелась тусклая зелень), Слева расстилался прекрасный смешанный лес с озерцами березовых рощиц или небольших густых пахучих ельничков, где земля была украшена ярко-желтыми семейками лисичек, и виднелись молодые липкие маслята, грибы наши подмосковные.
Мы шли, не торопясь, иногда останавливались, чтобы обобрать куст малины или нагнуться за земляникой. Минут через десять выходили на нашу любимую "Чайную поляну". Она так называлась не потому, что мы здесь чай пили, а потому, что в разных ее местах в великом множестве виднелись небольшие колонии Иван-чая. Ярко-розовые кисти возвышались над некошеной травой и составляли главное украшение этого места.
Иногда мы проводили на Чайной поляне много часов, а однажды собрались домой только к вечеру. Была пора сенокоса. И когда вышли из леса, все кинулись к стогу сена, выросшему за время нашего бездельного отпускного дня, повалились в душистое свежескошенное сено и долго лежали, пока совсем не стемнело. На небе одна за другой зажигались звезды. Мой брат Ким, хорошо знавший карту звездного неба, показывал нам их и называл созвездия.
Но еще больше, чем эти прогулки приятной компанией, я любила ходить в лес одна. У меня были свои любимые маршруты, любимые места.
И вот однажды,отдыхая в пути, сидя в траве и не вдыхая, а прямо впивая нагретый солнцем и пропущенный сквозь густую листву жаркий летний воздух, я разглядела, что от дороги, по которой я шла, вьется в сторону узенькая тропка, едва заметная в буреломе. Я пошла по этой тропке,цепляясь за высокую траву и спотыкаясь о сухие сучья. Тропинка то исчезала, то опять проявлялась и, наконец, вывела меня на край большого оврага. Было темновато - чернолесье.... Темные стволы часто растущих лип стояли на краю оврага и словно отгораживали это мрачное место от веселых берез, видневшихся на другой стороне.
И среди этих темных лип виднелся не заросший травой кусок неровной, изрытой земли, окруженный крапивой. Земля здесь немного просела, и на ней лежали какие-то металлические обломки. Я пригляделась и заметила предмет, который был, как мне показалось, лопастью самолетного пропеллера. И еще тут были обрывки красных тряпок и давным-давно высохшие стебли цветов. Наверное, это могила, - догадалась я. Но не было никакой надписи или креста. Я постояла немного и повернулась, чтобы уйти. Но тропинки, по которой я сюда пришла, как не бывало. Не нашла я ее! Вот же - отсюда я пришла, еще ухватилась за низкий ореховый куст, чтобы обойти небольшую ямку. Ни куста, ни ямки, ни тропинки. Что за чудеса! Стало очень неуютно. Слава Богу, Ким научил меня определять направление по солнцу. Оно выглянуло из-за собравшихся на горизонте туч, и я, раздвигая кусты и обходя сухие стволы, быстрым, насколько это было возможно, шагом, двинулась без дороги, стараясь поскорее уйти от этого непонятного места. Когда я выбралась на знакомую полянку, тучи разверзлись, хлынул дождь. Дождь шумел в свежей листве, умывал ее, украшал. Не хотелось его пережидать. Мрачное место, скорее всего, чья-то могила, осталось позади и в пространстве, и во времени.
Скорее переодеться, чаю горячего, лечь, укрыться потеплее, слушать, как дождь уютно барабанит по низкой крыше. Так я и сделала и незаметно явь перешла в сон, и я снова отправилась по той тропинке, что привела меня к могиле. После дождя земля была сырая, ямки налились водой, и местами было скользко. Вот и мрачные липы уже виднеются вдали, а вот и крапива. Ее заросли плотным кольцом окружили гиблое место. И вдруг я увидела, как что-то странное поднимается, растет над крапивным лесом. На длинной и все удлиняющейся тонкой шее как будто выросли уши, огромные, как у слона, и они качались из стороны в сторону. Что-то бесформенное, большое, темно-серое поднялось позади этого странного существа, заслоняя горизонт. Ужас охватил меня, а ноги несли все ближе и ближе к могиле. Вот она уже рядом, и я увидела, что это гигантская кобра вытянула шею, голова ее качается из стороны в сторону; она наблюдает за мной. "Господи, Твоя воля", - еле двигая языком, произнесла я, повернулась и, спотыкаясь и падая, попыталась бежать. Лес был непривычно сухой и густой, и, перепрыгивая через небольшую канаву, я сильно ударилась коленом об острый конец сломанного ствола. Кровь пошла, я посмотрела и увидела, что она темно-синего цвета. "Венозная, наверное,- почему-то подумала я, - надо удержать". Сильно сжала колено - и проснулась. Сижу на своем диванчике, держусь за колено. Подняла руку - а там большой синяк...
Уже наступил вечер, дождь перестал, и, как всегда после дождя, в деревьях громко перекрикивались птицы. Вспомнила сон, засмеялась своему предположению, что венозная кровь синего цвета, подумала, что непременно нужно будет разузнать все про ту могилу и еще раз сходить туда, покончить с нелепыми страхами. Только вот синяк откуда? Наверное, это я так сильно сжала коленку.
На другой день приехал в гости Ким, и я решила повторить вчерашнее путешествие вместе с ним. Только сначала я пошла к нашей хозяйке, которая родилась и выросла в этой деревне, и спросила, известно ли что-нибудь про эту могилу, или это вовсе и не могила.
- Да нет, могилка там есть, - сказала Валентина, - там летчик какой-то разбился, самолет упал. Только я Вам не советую туда ходить - там ни грибов, ни ягод, а главное, там, говорят, змеиное гнездо, и еще, знаете, там лосей видели - хотя они не страшные - и кабанов тоже.
- Валя, а что же могилка-то совсем неухоженная, надписи нет, какие-то обломки валяются.
- А я не знаю. У нас никто не знает, что там случилось. Ребята из пионерлагеря все растащили, а, говорят, чуть не самолет какой-то маленький лежал, весь побитый.
- А когда же это все случилось?
- А я не знаю. Только это не с войны, с этого краю немец не подходил. Ой, мне Колю с автобуса встретить надо, а то как бы по дороге уже не набрался.
И Валентина побежала навстречу мужу.
Мы позавтракали, Ким отдохнул на диванчике, а я посидела на своем любимом месте под вишней, а потом рассказала ему о своем сне, который теперь казался мне явью, о синяке на коленке. Ким придирчиво осмотрел мою коленку. "Подумаешь, - сказал он, - ну, ушиблась, и что? Могилы в лесу, кобры какие-то! Да ты с ума сошла, какие тут кобры могут быть? Пошли в лес, там все увидим". Я ему говорю, что кобра - это был сон, смешавшийся с явью, но он не слушает. Ким человек абсолютно рационалистического склада, ни в какую мистику не верит, ему нужно все раскопать и рационально объяснить.
Мы отправились прямо к тому месту. Вот и тропинка, которую я не могла найти во сне. Мне было как-то не по себе, и я замедлила шаг. Вот заросли крапивы. Липы стояли на месте, на месте был и овраг, и березовая рощица на другой его стороне. "Иди следом за мной, - сказал Ким, - трусиха ты, вот уж не думал!" Прошли несколько десятков шагов, и вот показалось место, где лежали металлические обломки, обрывки красной материи и высохшие стебли цветов.
Ким подошел, посмотрел, потрогал обломки, сказал: "Да, на самолетные части похоже, только уж очень маленький самолет был. Может быть, захоронение было - действительно, земля тут просела. Какой-нибудь любитель разбился, его не сразу нашли, а когда нашли, тут и похоронили. А теперь, может, давно уже перезахоронили. Ну так, а где кобра? Это что, пропеллер, что ли?" Ким поднял заржавленную лопасть, но тут же бросил ее и отскочил в сторону - из под лопасти с угрожающим шипением выползла небольшая змея. "Ага, вот она, твоя кобра! Давай отойди подальше, а я посмотрю, что тут делается". Ким обошел могилу кругом, стал спускаться в овраг, крикнул оттуда: "Иди сюда! Только под ноги смотри". Я спустилась к нему. "Гляди!" - Ким указал на небольшое углубление в песчаном солнечном склоне оврага.
Там было змеиное гнездо. Я впервые видела такое. Мне показалось, что в небольшом пространстве сплелись десятки очень медленно двигающихся змей. Они никуда не ползли, происходило нечто вроде Броуновского движения. Ким заинтересованно наблюдал и, по-видимому, уходить не собирался. Я схватила его за руку.
- Пойдем отсюда скорее!
- Да ты не бойся, они собой заняты.
- Нет уж, пойдем!
И я поспешила уйти, а за мной и Ким, хотя ему, кажется, хотелось еще понаблюдать за жизнью змей. К змеям я испытываю отвращение и ужас, и связано это у меня с давним детским кошмаром, когда лет 5-6-ти я была тяжело больна и в бреду мне чудились ползущие ко мне, свивающиеся в клубки змеи.
Ким предложил возвращаться домой новой дорогой, и я согласилась, с ним страшно не было. Вот только когда мы покидали место, которое я окрестила "могилой", я оглянулась назад, и мне показалось, что, как в том сне, сомкнулись вокруг "могилы" заросли высокой крапивы и какая-то серая тень встала над ней. Киму я ничего не сказала. Он шел уже довольно далеко впереди, высматривал новый маршрут. Мы вышли на неширокую наезженную дорогу, по которой, очевидно, недавно прошел трактор. Через полчаса она вывела нас на еще одно любимое наше место. Это была большая поляна на опушке леса, словно художником украшенная несколькими дубами. Одни были старые, роскошные, развесистые, высокие; другие - молоденькие, свежие, только еще набирающие силу. Прошлым летом все дубы заболели и, кроме самых молодых, все стояли без листьев. Мы с Кимом ужасно огорчились, думая, что дубы погибли. Ничего подобного! В этом году они стояли, как новенькие, по-прежнему пышные, спокойные. В них была какая-то необыкновенная умиротворяющая сила.
А по пути к дубовой поляне у нас была еще одна встреча. Мы увидели двух лосей, медленно переходящих дорогу. Они не обратили на нас никакого внимания, направились вглубь леса и скрылись. К "могиле" они явно не имели никакого отношения. Что же касается кабанов, о которых говорила Валя, то в этом лесу действительно иногда приходилось видеть следы их пребывания - разрытая земля и отпечаток большого, казалось, грузного тела.
- Ну что, - спросил Ким, когда мы вернулись домой и сидели за чаем на веранде. Катя и Соня были тут же. - Пойдем еще на змей посмотреть? Все таинственное снято разумным наблюдением. Катерина, может, ты со мной пойдешь?
- Ни за что! - закричала я. - Ты с ума сошел!
- А что такое? - заинтересовалась Катюшка. - Конечно, пойдемте, дядя Ким!
К счастью, Ким через час уехал в город, а я наотрез отказалась идти с девчонками в "змеиное место". Дело о безвестной могиле, казалось, было закрыто.
Но в следующую ночь ко мне вернулся прежний сон, хотя и с вариациями. Вообще-то это случается крайне редко. В этом сне я опять шла по той тропинке. Она открывалась передо мной и закрывалась, словно ее и не было, как только я делала шаг вперед. И я думала о том, как же я пойду обратно. Липы чернели и закрывали небо, так что прямо как у Данте, "я очутилась в сумрачном лесу". И конец этой фразы - "земную жизнь пройдя до половины" - показался вполне приложим ко мне. Мне было 45 лет, и я ужаснулась - неужели мне суждена такая долгая жизнь? Вот и высокая крапива, плотным кольцом окружившая могилу. Она расступилась передо мной, и я увидела все то же - обломки, обрывки красных тряпок, сухие стебли цветов. Но каждый из этих предметов обвивала маленькая змейка, и все они обратили свои головки ко мне. А над могилой медленно поднималась огромная серая тень, принимавшая смутные очертания человеческой фигуры. Она кивала безглазой головой и протягивала ко мне огромные руки. "А-а-а", - закричала я диким голосом и проснулась. Испуганная Катя трясла меня за плечо.
Самое интересное заключается в том, что больше этой могилы я не видела, хотя однажды решилась туда прийти. Только липы да овраг свидетельствовали о том, что я здесь уже бывала. А место это найти не удавалось. Ни загадочной тропинки, ни зарослей крапивы, ни змеиного гнезда, ни тех предметов, что лежали здесь прежде, ни просевшей земли - ничего не было, все сгинуло неведомо куда. Кругом трава да сухие сучья...
Рационалист Ким предположил, что родственники погибшего летчика убрали все, что здесь валялось, и место это ничем не отметили, потому что произошло перезахоронение на каком-нибудь кладбище. А моя хозяйка Валя на вопрос о том, куда делась могила, о которой она мне говорила, замахала руками: "Бог с Вами, ничего я Вам не говорила, никакой могилы там не было". И перекрестилась почему-то.