Антону Павловичу Чехову 130 лет. А земной его жизни было всего 44 года. Только 44 ! Говорят: в России надо жить долго. Чехов живет долго не только в России, но и во всем мире.
Я очень люблю Чехова. Если бы меня попросили назвать самого любимого писателя я бы, возможно, назвала Чехова. Нет, самых любимых несколько, но среди них, конечно, Чехов.
Всю жизнь в трудные или тоскливые или скучные минуты прибегала к Чехову, и он никогда, ни разу не обманул меня и на протяжении жизни постоянно открывал новые и новые свои стороны.
Мое первое знакомство с Чеховым - в детстве. Смешные рассказы "Лошадиная фамилия", "Хируркия", "Злоумышленник", "Экзамен на чин". Еще - "Каштанка", "Детвора". Потом, но тоже еще в детстве, - любимая на всю жизнь "Степь". И дальше, дальше - рассказы, потом повести - "Моя жизнь", "Три года", "Скучная история", "Дуэль". Да мало ли - всего не перечтешь. Правда, пьесы никогда не любила.
Я помню, что прочитала, кажется у Мережковского, такое рассуждение. Толстой и Достоевский всю жизнь заняты были поиском смысла жизни. Писали об этом, старались что-то изменить в своей жизни. Чехову это не нужно было. Не задавался он специально такими кардинальными вопросами - и они сами собой находили решение в его творчестве. И каждый мог черпать из него то, что ему нужно.
Мало от чего в литературе получала я такое наслаждение, как от чтения рассказов Чехова и его замечательных писем. А один его рассказ оказался для меня в какой-то мере спасительным в тяжелый момент жизни. Это один из любимейших моих рассказов Чехова "Студент".
Это было в начале 90-х гг. Мне разрешили прочитать следственные дела расстрелянных в 1937 и 1938 гг. отца и брата. Дело брата Вадима было для меня как удар молнии. В первых же прочитанных протоколах допроса на Лубянке - признание всех обвинений - заговор против Сталина, замысел его убить, восприятие от отца антисоветских идей... И вдогонку к протоколам - письмо с мольбой не винить ни в чем жену и мать, которые ничего не знали о его мыслях... Диму расстреляли очень быстро, через 2 месяца после ареста. У него остались жена и сын, которому было к моменту ареста три недели. Самому Диме было 25 лет.
Понимая, что признания любой вины можно было добиться и пытками и угрозами в адрес жены и сына, я все равно никак не могла смириться с мыслью, что Дима, человек военный, любимец друзей, говорил что-то против отца, называл фамилии не известных мне людей... На столе лежал зеленый томик Чехова. Я открыла его и перечитала рассказ "Студент". Напомню: студент ночью у костра рассказывает двум простым женщинам евангельскую историю предательства Петра. Позволю себе цитату:
"Иисуса стали допрашивать, а работники тем временем развели среди двора огонь, потому что было холодно, и грелись. С ними около костра стоял Петр и тоже грелся, как
вот я теперь. Одна женщина, увидев его, сказала: "И этот был с Иисусом", то
есть что и его, мол, нужно вести к допросу. И все работники, что находились
около огня, должно быть, подозрительно и сурово поглядели на него, потому
что он смутился и сказал: "Я не знаю его". Немного погодя опять кто-то узнал
в нем одного из учеников Иисуса и сказал: "'И ты из них". Но он опять
отрекся. И в третий раз кто-то, обратился к нему: "Да не тебя ли сегодня я
видел с ним в саду?" Он третий раз отрекся. И после этого раза тотчас же
запел петух, и Петр, взглянув издали на Иисуса, вспомнил слова, которые он
сказал ему на вечери... Вспомнил, очнулся, пошел со двора и горько-горько
заплакал. В Евангелии сказано: "И исшед вон, плакася горько". Воображаю:
тихий-тихий, темный-темный сад, и в тишине едва слышатся глухие рыдания..."
Странным (а, может быть, и не странным) образом этот рассказ лег мне на душу и успокоил. Я знала, конечно, Евангелие и то, что сказал Иисус Петру на Тайной вечери, но у Чехова это подано так просто и так по-земному, как будто рассказывается простая человеческая история.
Петр оказался таким слабым. А ведь его даже не били. "И исшед вон плакася горько". Так же, наверное, "плакася горько" и бедный мой брат.