Вопреки всем обстоятельствам, Ган пришёл вовремя - табельная карта опустилась в слот ровно в 7:59, а в 8:00 он уже направлялся на Характеризацию. Эта спасительная минута отдалила его от встречи с Матильдой Пушшок на неопределённое время.
В актовом зале собрались многие четырнадцатилетние ученики школы и некоторые из более старших подростков, которые, по разным причинам, еще не прошли церемонию Характеризации - всего человек тридцать. Все взоры обратились к трибуне, и никто не заметил, что Ган выглядел, мягко говоря, странно. Чтобы не попадаться на глаза, Ган сел в ближайшее к проходу кресло на втором ряду - позади всех остальных.
Мисс Гудфеллоу, их куратор, продвигалась по первому ряду, записывая присутствующих. Дойдя до Гана, она с подозрением оглядела мокрую куртку, которой он прикрывал ещё более мокрые штанины. Она посмотрела куда-то вдаль, и проследив за её взглядом, Ган увидел цепь блестящих следов, которые тянулись от входа к его ногам. Он шмыгнул носом и, неловко заёрзав в кресле, подтянул ноги под сиденье. Ботинки неприятно хлюпнули.
- Морган, не ожидала увидеть тебя сегодня. Я выслала открытку, но прими поздравления ещё раз. Будь умницей, - её округлые черты лица и кудри, которые не могли усмирить и литры лака для волос, выдавали натуру страстную и добросердечную.
Голос мисс Гудфеллоу был таким, каким мог быть голос матери Гана - если бы он только признался самому себе, что он вообще допускает подобные мысли об этой нудной училке.
- Твоя робот-няня звонила мне. Она была очень обеспокоена. Это правда, что ты не вполне здоров?
- Никак нет, мисс Гудфеллоу, - Ган сдержал чих.
- Я вижу, - она сощурилась. - Где ты так промок? В твоём состоянии не стоит бегать под дождём. Заработать воспаление лёгких - не лучший подарок на день рождения. Я ценю стремление пройти Характеризацию, но здоровье превыше всего.
- Мисс Гудфеллоу, я, правда, в по-ч-рядке, - нет, не удалось, всё-таки чихнул.
- Не спорь. Вижу, что ты проявляешь стремление, - она записала что-то в своём блокноте. - За это, я, пожалуй, разрешу тебе исправить двойку по математике. Приложи усилия, - она со значением посмотрела на него, и Ган понял, что она заметила, как он с трудом сдерживал чих. - Ты это можешь, когда хочешь. К тому же, и повод есть. В Комитете Образования как раз выделили места для стажировки на грозосветной фабрике. Твой отец писал, что ты хотел бы пройти начальный курс клерков.
- Да, мисс Гудфеллоу, хотел, - Ган помрачнел, но мисс Гудфеллоу не заметила этого. Зато заметил Хайт - он сидел совсем рядом. И как только Ган не обратил внимания на то, что прилизанный затылок Хайта торчит неподалёку.
- Клерк? Смеху-то, Клочок больше десяти центов в руках не держал, куда ему считать мои миллионы, - он притворно скорчился.
- Не болтай, Александр, - мисс Гудфеллоу осадила его. - С каких это пор миллионы фабрики стали твоими? Или ты заслужил Статус Наследника?
- Нет, мисс Гудфеллоу... но у меня на это все шансы, - прошептал он - так, чтобы слышал только Ган. Конечно, мисс Гудфеллоу в понимании Хайта была мелкой сошкой, но и она могла значительно помешать, поэтому при ней Хайт старался вести себя учтиво. Хотя бы по отношению к ней.
Ган сейчас же захотел дать Хайту пинка и продемонстрировать Золотую Фишку, чтобы показать кто в данный момент владеет удачей, но вовремя сдержался. Тогда Ган демонстративно уставился на Уныллиса и только после этого заметил, что процедуру Характеризации посетили важные гости. Удивительно, что могло привести их сюда для проведения, казалось бы, совершенно рутинной тестограммы. Ган сделал вывод, что должно произойти что-то интересное - не даром в школе собралась треть попечительского совета Хай Вольта.
- Итак, - директор Уныллис посмотрел на мисс Гудфеллоу - она кивнула в знак того, что завершила опись пришедших. Уныллис кивнул в ответ медленно и торжественно.
Вообще-то, движения директора всегда были тягучими как розовая масса, которую размешивает машина, делающая тянучку на ярмарках. Но в отличие от тянучки, в которой было много плюсов, кроме того, что она быстро заканчивалась, выступления Уныллиса длились бесконечно долго, и все только радовались когда он завершал речь. Сегодняшнее испытание скукой только начиналось.
- Приветствую всех собравшихся в этом зале. Считаю своим долгом напомнить о цели, которая привела нас сюда. Это великая цель, которая объединяет мир ЗЕвСа - земли, единой в стремлениях...
Ган едва сдерживал чих, его одноклассники едва сдерживались, чтобы не зевнуть. Уныллис не замечал их потуг, но у Гана возникло ощущение, что за ними следит чей-то пристальный взгляд, цепляющий каждое неверное движение. Поэтому Ган выпрямился, вслушиваясь в пафосные речи директора. Уныллис обвёл зал затуманенным взглядом, казалось, что директор был растроган своими же мыслями.
- Это цель, которую преследовали создатели, объединяя всех перед законами жизни и судьбы. Наша цель - общее благо.
Уныллис выждал время, чтобы каждый прочувствовал его слова. Ган видел, что мисс Гудфеллоу, как и попечители, внимательно слушает директора. На её губах играла едва заметная улыбка, но будто опомнившись, куратор поспешно вручила директору список учеников. Он благодарственно кивнул, зажимая листок обеими руками.
- Сегодня здесь собрались те, кто достиг возраста Ответственности. Процедура Характеризации не является обязательной, - он хитро улыбнулся шепотку, прокатившемуся по залу.
Конечно, эта процедура не была обязательной, но только для тех, кто не задумывался о будущем. Можно было ждать и год, и два - и все десять, но тогда никто не ручался за то, что будущее будет таким же беспечным, как и ты сам. Тот, кто не прошёл Характеризацию - человек с секретами, тот, за кто вызывает сомнения. Ведь Характеризация показывала насколько ученик соответствует идеалам ЗЕвСа. Главным считалось стремление помогать другим.
- И всё же, я рад, что вы проявили самостоятельность и решили проявить себя. Хочу представить вам попечителей.
Попечители в представлении не нуждались. Не слушая директора, Ган пробежался взглядом по ряду людей, сидящих на бархатных стульях.
Миссис Гор - женщина аристократической наружности, неприступная на вид, как и её фамилия. Одним словом, непоколебимая гора. Тонкие запястья, статная осанка. Чёрные волосы, собранные в подобие волны, были заколоты невидимкой с сияющим рубином. Пожалуй, только этот камень, да и блеск пронзительных глаз украшали её лицо, остающееся невозмутимым. Миссис Гор сложно было назвать красивой, но элегантность её облика неизменно привлекала внимание окружающих. Безупречно сидящее платье - не последней моды, но одно из тех, которые хороши во все времена - довершало образ жены бывшего мэра.
Ничто в облике миссис Гор не выдавало неприязни к сидящей рядом женщине, хотя все в городе судачили о том, что семья Тверди Гора буквально проклинает семью его тёзки Тверди Валлуна, который до срока сменил его на посту мэра - и ко всему прочему, теперь собирался установить рекорд по продолжительности правления.
Миссис Валлун уже почти два десятилетия наслаждалась привилегиями статуса жены руководителя Озона. И, судя по её облику, она даже не скрывала этого. Её пышные формы обтягивал атлас искрящегося серо-стального цвета. Глубокое декольте никак не вязалось с её возрастом и случаем, для которого платье было надето. У Гана вовсе сложилось впечатление, что Миссис Валлун сняла платье прямо с модели, демонстрирующей его на показе, и тут же нацепила на себя, даже не потрудившись подогнать его по фигуре. Спорить было глупо - платье было красивым, но задумка явно провалилась. Вместо кинодивы, миссис Валлун напоминала груду шарообразных валунов, на которые зачем-то нацепили несколько фунтов - не меньше - золота и бриллиантов. Миссис Валлун явно хотела выглядеть дороже, но даже если бы она увешала себя драгоценностями с ног до головы, чтобы не осталось свободного места, она не выглядела бы и на йоту так же дорого, как миссис Гор.
На грубом, почти мужском лице миссис Валлун было написано чувство превосходства, и, судя по тому, как она отстранялась от миссис Гор, изредка кривя алыми губами, можно было догадаться, что она не рада находиться в обществе своей соперницы. Хотя Ган бился об заклад, что миссис Валлун не была никакой соперницей миссис Гор, просто не смогла бы ею стать - как замшелый валун не мог быть соперником величественной горе.
Рядом - двое мужчин. Один из них - лет тридцати, в пиджаке со значком молнии на лацкане и в рубашке навыпуск - сидел в расслабленной позе, склоняясь к соседу. Временами он выразительно ухмылялся и качал головой, будто поражённый услышанным. Это был Шэдвард Изгибинс, помощник Натана Хайта, хозяина грозосветной фабрики, и сын его лучшего друга. Собственно, слева располагался сам Натан Хайт, крупный мужчина, с седой шевелюрой и высоким лбом. Его скрещённые руки покоились на груди. Глаза Хайта-старшего казались закрытыми из-за тени, которую отбрасывали густые чёрные брови. В отличие от Изгибинса, который, казалось, никогда не прекращает двигаться, Натан Хайт походил на фигуру, выточенную из глыбы льда.
Пятого же Ган приметил не сразу. Странное чувство шевельнулось в душе Гана, когда он увидел невзрачное лицо, прячущееся в тени. Казалось, что этого человека здесь и вовсе не было.
Не дожидаясь представления, незнакомец вышел вперёд, едва уловимым движением взял директора Уныллиса под руку и посадил его на своё место. Незнакомец выплыл на свет, показав истинный рост - худой, весь состоящий из углов, он был на две головы выше круглого и текучего Уныллиса, и, в противоположность директору, его движения были порывистыми, резкими.
Ган не мог определить возраст незнакомца, но, скорее всего, тот был ровесником мистера Моркела. Лицо незнакомца не имело выступающих черт, и оно казалось бы незапоминающимся, если бы не глаза. Ничего живее в своей жизни Ган не видел. Ярко-голубые, искрящиеся в свете грозосветов, они пронизывали до глубины души. О таком взгляде могла бы мечтать и миссис Гор. Этот взгляд притягивал внимание. Так огонь манит мотыльков. Ган невольно вздрогнул - ему не нравилось ощущение липкого холода, поднимающегося по груди. И причина была вовсе не в мокрой одежде - его рубашка давно уже высохла. Взгляд незнакомца ощупывал каждый потаённый уголок разума, проникал в самые глубокие секреты души. Гану подумалось, что для этого человека нет ничего святого - лишь неудержимое желание Знать. Первое впечатление быстро прошло, и теперь глаза незнакомца казались не средоточием жизни, а двумя водоворотами, в которых плескались отражения чужих лиц.
Ган встряхнул головой, прогоняя наваждение. Многие зачарованно пялились на незнакомца, но теперь голубые глаза смотрели поверх голов учеников. Ган подумал, что если вот так долго смотреть на небо, да ещё и таким взглядом, то оно обязательно расколется на части.
Сегодня речь директора была короткой как никогда. Уныллис явно был удивлён тем, что так скоро оказался среди массовки. Он запоздало опомнился и обнаружил, что список учеников пропал - никто и не заметил как незнакомец выхватил бумажку.
- Сообщаю об изменениях в форме проведения Характеризации, - без лишних слов начал незнакомец. Он произносил фразы отрывисто, будто печатал их на машинке. - С настоящего момента институт Апполо проводит считывание по..., - он запнулся. - Прошу прощения, считывание Характера с помощью новейшей техники. Теперь единичная процедура занимает всего несколько секунд.
Незнакомец щёлкнул пальцами, и из-за кулис вышли двое людей в белых робах. Они вывезли на сцену аппарат, напоминающий игровой автомат. Ган видел такие автоматы только на картинках, но знал, что их называют однорукими бандитами. Странный выбор для сторонников запрета азартных игр.
- Вам выпала великая честь участвовать в эксперименте... - один из людей в робах заговорщически кашлянул. Оратор потёр руки. - Благодарим попечителей Хай Вольта за помощь во внедрении технологии в жизнь.
Зал зааплодировал попечителям. Ган даже хмыкнул с каким старанием Хайт отбивает ритм, едва не задевая сидящих рядом, и тут же помрачнел - он заметил как Ронда одобрительно кивает Хайту. Она хлопала плавно, подражая Уныллису.
Миссис Гор даже не улыбнулась, в её глазах промелькнула странная искорка. Миссис Валлун жеманно скривилась. Изгибинс рьяно подхватил аплодисменты. Его белозубая улыбка предназначалась всем - и главным образом, Натану Хайту, который хлопнул в ладоши пару раз и со значением посмотрел на Изгибинса. Тот картинно поправил значок, смахнул с плеча невидимую пылинку и, довольный собой, закинул ногу на ногу.
- Приглашаю на сцену, - оратор мельком глянул в список, - Амарилис, Аманда.
Аманда на негнущихся ногах поднялась на сцену. Оратор неловко подошёл к ней. Он держал руку за спиной девочки, будто поддерживая на случай, если она упадёт.
- Попрошу вас, - он показал, что нужно делать, и Аманда положила левую руку на блестящий диск, а правой схватилась за металлический рычаг.
Ган почувствовал неладное - и в тот же миг правая ладонь его одноклассницы вспыхнула голубым, как лампочка грозосвета. Теневой узор сплёлся на её коже и тут же исчез, едва она опустила рычаг до предела. Раздался треск, и на нескольких маленьких табло завертелись цифры. Ган зачарованно следил за тем как барабанчики замедляются.
Многие в оцепенении сидели на своих креслах. Процедура показалась болезненной - а все думали, что заполнение сотни бланков и вопросников - это самая жуткая часть Характеризации.
Она быстро отдёрнулась, даже не взглянув на странные символы, замершие на экране. Один из научных работников проводил её за кулисы и тут же вернулся.
- Аронс, Майкл, - незнакомец произнёс имя по памяти.
Испуганные взгляды обратились к Майклу. Он был чуть ниже незнакомца, но сейчас выглядел едва ли выше Уныллиса: плечи Майкла ссутулились, будто он стеснялся взглядов, направленных на него. Все с интересом смотрели как он повторяет процедуру. Ган разделял общий интерес - когда странный свет пронзает плоть насквозь, не больно ли это? По Майклу было сложно что-нибудь понять. Отпустив рычаг, он обернулся на шепоток. Его лицо было бледным, но слабая улыбка стала достаточным основанием для того, чтобы товарищи немного расслабились.
За дальнейшим Ган не наблюдал. В нём снова зазвучали вопросы, которые уже давно не давали спать. Что выявит Характеризация? Неужели, она подтвердит мысли отца по поводу его, Гана, будущего? До сих пор Ган разрывался между желанием подчиниться воли родителя и желанием сделать всё наперекор. Это отец мечтал о том, чтобы Ган продолжил династию, а Ган вовсе не хотел быть простым клерком. Смешно звучит, династия - ведь их только двое: отец и Ган.
- Ли, Ронда.
Ган с грустью посмотрел Ронде вслед. Один из дружков Хайта, который уже прошёл Характеризацию и теперь выглядывал из-за кулис, ободряюще похлопал её по спине... а ведь это Ган должен был сейчас говорить слова поддержки. Ведь это он был её другом с самого рождения, а не эти золотые детишки, которые и не обращали внимания на Ронду до тех пор, пока Хайт не стал общаться с ней. Она хотела стать достойной дочерью своего отца и шла по строго выверенному пути. И пусть временами Ронда бывала жуткой занудой, их с Ганом размолвка не была поводом для того, чтобы он желал ей неудач.
К этому моменту Характеризацию уже прошли десять учеников - у кого-то странный свет охватывал только ладонь; Джереми Дженкинс очень удивился, когда его рука до локтя вспыхнула голубым. У Хайта светились только пальцы - что его очень обеспокоило. У Ронды же вспыхнули только ногти. Ган видел, что она готова расплакаться, ясное дело, никто не знает, что означает этот свет, но многие восприняли его как знак одарённости.
Ронда обернулась в зал, её взгляд нашёл Гана. Его сердце ёкнуло. В трудный момент она хотела найти поддержку у него! Он поспешно улыбнулся, но улыбка сникла, когда он увидел, как Голди Трон - тот самый друг Хайта, который хлопал Ронду по спине, поднимает в воздух большие пальцы. Ронда неловко улыбнулась и махнула Трону. Ган насупился - отлично, бойкот значит бойкот.
- Моркел, Морган, - отрывистая речь сменилась звоном в ушах.
Ган вздрогнул - он уже и забыл, что в списках его фамилия сразу после Ли.
Вот он, поворотный момент. Ган поднялся, оставив сумку и куртку на сидении. Он нашарил золотую фишку в кармане брюк и сжал её. Делай, что должно, и будь что будет.
Кровь бешено пульсировала в висках. Не глядя ни на кого - ни на мисс Гудфеллоу, ни на Уныллиса, не слыша язвительных шепотков Трона и товарищей, Ган подошёл к аппарату и сжал рычаг.
- Левую руку на диск, пожалуйста, - человек, так и не назвавший своё имя, приблизился. Он возвышался над Ганом как башня.
Ган нехотя выпустил фишку и положил руку на диск. Ладонь моментально приклеилась к металлу, будто магнитная. И в этот же момент дикая боль пронзила тело. Как другие, Хайт... Ронда... как они смогли стерпеть это? Неужели, он слабак? Он не слабак, нет... Ган слышал свой крик, словно со стороны. Глаза не видели ничего, кроме сияния. Это воздух или он сам? Его руки... Ган с ужасом посмотрел на свои руки: тёмные змейки узоров бежали по его коже, складываясь в причудливые письмена. На мгновение ему показалось, что это ноты.
Он попытался отдёрнуть руку, но диск только крепче прижался к коже. Металл разогревался, боль распространялась от него вверх по руке, пронизывала тело, сердце и выходила через правую ладонь, утекая в рычаг. Рычаг... Ган должен его опустить. Но ничего не выходило - едва хватало сил, чтобы стоять. Сердце сдавила жуткая боль. Сколько оно ещё выдержит?
Сияние сворачивалось в полосы, и они кружили вихрь перед глазами. Воздух стал плотным, и через секунду Ган понял, что задыхается. Вот и всё, Моркел, конец, эксперимент не удался.