Аннотация: Законы истории незыблемы: прошлое неизменно, а будущее туманно и неопределенно. Но иногда просыпаются давно забытые боги и начинают играть судьбами людей, звучат древние пророчества, несется по ночному небу Дикая охота, а Клык Фенрира рвет полотно истории. Звучит в ночи волчий вой, и тому, кто подчинится его зову, предстоит разгадать тайны древних богов и исполнить таинственное пророчество.
Законы истории незыблемы: прошлое неизменно, а будущее туманно и неопределенно. Но иногда просыпаются давно забытые боги и начинают играть судьбами людей, звучат древние пророчества, несется по ночному небу Дикая охота, а Клык Фенрира рвет полотно истории.
Звучит в ночи волчий вой, и тому, кто подчинится его зову, предстоит разгадать тайны древних богов и исполнить таинственное пророчество.
Клык Фенрира.
"История, по-видимому, только тогда и нравится, когда представляет собою трагедию, которая надоедает, если не оживляют ее страсти, злодейства и великие невзгоды".
Вольтер.
Пролог.
На высокой Жеравьей горе сцепились волки. Огромный, величиной с теленка, черный зверь уже торжествовал победу. Его противник изнемогал от ран, дыхание с хрипом вырывалось из открытой пасти, серебристо-белая шерсть слиплась от крови, а ослабевшие лапы скользили на раскисшей земле. Но он не желал сдаваться, упрямо рычал, приподнимая в оскале верхнюю губу. Побежденный, но не сломленный белый волк не собирался в знак покорности склонять перед победителем голову, подставляя незащищенную шею. Черный видел, что его противник, попробовавший сладкой крови врага, уже готов к смерти.
Огромный волк угрожающе взрыкнул, предупреждая, в глазах мелькнуло уважение. Он тоже устал, тяжело дышал, высунув язык, и поджимал прокушенную лапу, но отступить перед обессиленным, но не сдавшимся врагом, не мог.
Белый, наклонив голову и прижав уши, на дрожащих лапах медленно двинулся вперед. Тело его напряглось, и он прыгнул, сбивая противника на землю. Рычание перешло в яростный визг, и сцепившиеся волки покатились с крутого склона к озеру. Острые уступы камней дробили кости, но Белый, казалось, не чувствовал боли, мертвой хваткой вцепившись в горло врага. Мохнатый, рычащий клубок подпрыгивал, сминал густые заросли кустарника и, наконец, остановился у самой кромки воды. Оглушенный Черный попытался подняться, но противник в отчаянном усилии дернул головой, разрывая его горло. Последнее, что увидел огромный волк - торжество в глазах врага.
Но израненный Белый умирал. В предсмертной судороге лапы заскребли по каменистой земле, тело дернулось и замерло. Потухшие глаза не видели, как поверженный противник исчезал, медленно истаивая черным туманом, клочья которого рвал свежий предрассветный ветер.
К утру ветер стих, и над озером заклубился туман, превращая его в круглую чашу, наполненную пенящимся молоком. Из тумана словно вытаивали фигуры людей. Суровые бородатые воины, одетые в длинные кольчуги, спускались с холма и собирались вокруг лежащего на земле обнаженного мужчины. Покрытое рваными ранами тело, слипшиеся от крови волосы и торжествующая улыбка на мертвых губах. Его остекленевшие глаза смотрели рассветное небо, а душа уже мчалась к чертогам Валгаллы.
Воины скорбно склонили головы, а затем, соорудив носилки из копий и щитов, положили на них погибшего и начали подниматься по склону к небольшой крепости на высоком холме. А из приземистых деревянных домишек им навстречу уже выбегали люди. Совсем еще молодая женщина, прижимая к груди ребенка, кинулась к носилкам, замерла, взглянув в мертвое лицо, и тишину туманного утра разорвал отчаянный женский крик. В ответ по всему поселку заголосили, запричитали женщины, заплакали дети, лишь воины шли все так же, молча. И никто не заметил, как с кожаного шнурка, зажатого в мертвой, окоченевшей руке, соскользнул незатейливый амулет - волчий клык, а тяжелые сапоги воинов втоптали его в рыхлую землю.
Волчий вой.
Глава 1.
Трескотня кузнечика за окном надоела. Леха в очередной раз перевернулся с боку на бок. Молодому человеку, конечно, нравилось на раскопках, но не хватало привычных городских удобств и интернета. И вставать приходилось по-деревенски рано. Вот сейчас на улице ночь, а он вертится и никак не может уснуть, а значит, завтра до обеда будет ползать, словно сонная муха. Кроме привычки, спать сегодня мешала совесть. Она гаденько нашептывала на ухо, что он, Леха совершил нехороший поступок - стащил с раскопа ценную находку, от которой, быть может, зависит будущее исторической науки. Ну, с ценностью Леха несколько преувеличивал: старый клык с дырочкой под шнурок вряд ли важен для науки. Скорее всего, это чье-то незамысловатое украшение. "Но, все равно, нужно завтра вернуть". Парень нашел компромисс со своей совестью, повернулся на бок и, чтобы скорее уснуть принялся считать овец. Способ, конечно, дурацкий, но зато проверенный.
Овцы почему-то превратились в козлов с красными глазами и оскаленными клыками, а затем и вовсе в волков. Не успел Леха удивиться странностям собственного воображения, как волки исчезли, и в сумраке сна заклубилась какая-то белесая муть. Оттуда слышались скребущиеся звуки и приглушенное ворчание.
Стало не по себе. Вроде бы сон, а ощущение странное, словно и не спишь совсем, а бодрствуешь. Парень сел на кровати, вглядываясь в мутную тень, копошащуюся в углу. Тень уплотнилась, приняла человеческие очертания и выдвинулась вперед - просто переместилась в пространстве: только что была далеко - и вот уже стоит у самой кровати, таращась красными провалами глаз.
Стало жутко, как и бывает в кошмарном сне. В животе скрутился тугой комок страха, хотелось заорать, но крик заострял в горле, стало трудно дышать, и часто-часто застучало сердце. Леха вжался в спинку кровати и попытался натянуть на себя одеяло, но руки не слушались. Тень заворчала, по-собачьи отряхнулась, разбрасывая в разные стороны ошметки липкой тьмы, и на ее месте появился человек. Пахнуло дымом и мокрой псиной. Ничего жуткого в госте не было: обычный лохматый парень, одетый в меховую безрукавку и такие же штаны. Ощущение ужаса пропало, холодный комок страха постепенно растаял, и стало легче дышать. Леха с хрипом выдохнул и закашлялся. Горло саднило, из глаз покатились слезы, а он все никак не мог остановиться.
Ночной гость фыркнул и весело захохотал. Издевательский смех окончательно привел в себя Алексея. Он перестал кашлять, вытер слезы и возмущенно спросил:
- Ты чего ржешь-то?!
- Это жеребцы с кобылами ржут, а я смеюсь. Смешно потому что. Вон ты от страха аж позеленел весь. Штаны-то, небось, стирать придется? - гость опять издевательски загоготал.
- Шутки у тебя дурацкие! - обиделся Леха и закутался в одеяло с головой, оставив только небольшую щель для глаз - парня пробирал озноб.
- Ага, - с готовностью признал гость. - Я вообще шутник. Только разве это шутка? Вот помню, как-то раз... Э-э-э... Ладно, потом как-нибудь расскажу. Я к тебе по делу пришел. Еле-еле, между прочим, добрался. - Парень перестал хихикать и хмуро посмотрел на Алексея. - Ты вещь мою нашел. Вернуть бы надо.
- Какую вещь? - Леха почему-то сразу понял, о чем говорит собеседник, и непроизвольно схватился за клык, болтающийся на шнурке под майкой.
- Не придуривайся. Сам знаешь, какую. Мне этот клык, может, дороже всего на свете, мне без него жизнь не мила.
- Не могу, - замотал головой парень. Отдавать клык не хотелось, да и доверия странный тип не внушал. - Это - археологическая находка, он историческую ценность имеет.
- Сам ты - архиолухская находка! - гость зло оскалился, но потом сморщился, зашмыгал носом и запричитал. - Ох, беда-то какая. Как же я теперь! Единственного имущества лишили. Все меня обижают, никто не любит, только требуют чего-то. То им дай, это - сделай! Ты вот ради них, пот и кровь, можно сказать, проливаешь, а никто этого не ценит. Кругом беды одни, со всех сторон обложили... - парень всхлипнул и начал вытирать закапавшие из глаз слезы.
Леха даже растерялся. Он и девушек-то не умел утешать, а тут здоровый мужик рыдает.
- Эй, ты что расклеился-то? Не переживай так, в жизни всякое бывает. Вон у меня тоже кругом одни проблемы, я же не плачу. - И Леха, стараясь хоть как-то отвлечь рыдающего парня, рассказал ему и о нелегкой доле студента, и о несданной сессии, и об армии, грозящей осенью, и о своем унылом существовании, в котором, если и случаются, то, преимущественно, неприятности.
Диалог выходил странный, но Леху это мало удивляло - все же присниться может все, что угодно, в том числе и жалующиеся на жизнь волосатые мужики.
Гость перестал плакать и слушал рассказ о Лехиных бедах внимательно, подперев щеку грязной волосатой рукой. Грустно шмыгал носом - сочувствовал.
- Эх, горькая у тебя судьбина, студиозус! Что и говорить, тяжелое это дело - учеба-то... Но ты мне зубы не заговаривай. Амулетик-то отдай! Мне без него совсем никак, а тебе он все равно ничем не поможет.
Леха, расстроенный из-за собственных проблем, которые сейчас казались совершенно неразрешимыми, махнул рукой, снял амулет и протянул его гостю. Тот, радостно сверкнув глазами, схватил безделушку, нацепил на шею и оскалился в улыбке.
- Вот молодец! Добрая душа, на таких воду возят, - наглый тип весело заржал.
Леха даже оторопел и обиделся. Мало того, что не поблагодарил, так еще и издевается!
Гость вскочил и, приплясывая, двинулся в сторону двери. На полдороге остановился, словно вспомнив что-то, и вернулся.
- Слышь, студиозус! Хочешь от проблем избавиться? Есть у меня на примете мужик один, все учеников себе ищет. Вот, думаю, ты ему как раз подойдешь. Прогуляешься, развеешься, - парень хитро глянул на Алексея и снова захохотал. - Да, и не обижайся, я добро-то помню. Как-нибудь с приятелями пришлю тебе подарочек. Ну, давай, не унывай.
Под грохот пушек и шуршание кринолинов, в пороховом дыму и ароматах изысканных духов шествовал по Европе блистательный восемнадцатый век. Век политических интриг и гениальных мыслителей, кровавых войн и пышных балов, жеманных мужчин и царствующих женщин.
Солнечным осенним утром дорожная карета, запряженная парой уставших лошадей, въехала в северную столицу. И никто бы не заметил ее среди других экипажей, если бы не странный кучер, одетый в пестрый халат совершенно невообразимой расцветки, украшенную позументами треуголку, широкие, канареечного цвета шаровары и восточные туфли с загнутыми носами. Нелепая одежда вызывала смех у случайных прохожих, но взглянув на лицо кучера, люди отворачивались и торопились убраться с дороги. Крючковатый нос, нависающий над иссиня-черной бородой, единственный глаз, горящий настороженной злобой и массивная серьга в ухе - никак не вязались с шутовским нарядом и больше подходили разбойнику, а не слуге.
В карете дремал богато одетый господин лет сорока. Обилие украшений и драгоценных перстей наводило на мысль о склонности к щегольству или несметном богатстве. Бриллианты замысловатой броши, скреплявшей жабо, рассыпали блики по стенам кареты.
От неожиданного толчка мужчина проснулся, открыл глаза и, зябко поежившись, выглянул в окно. Щурясь от солнца, неожиданно яркого после полумрака кареты, путник с интересом рассматривал строящийся Санкт-Петербург. Столичная знать, стараясь перещеголять друг друга, возводила особняки и дворцы. Город был наполнен стуком топоров, визгом пил и хриплой перебранкой рабочих. Свежий речной воздух, пропитанный запахами древесных стружек, щебенки и краски, приятно бодрил, прогоняя остатки дремы. Солнце отражалось в мокрой после ночного дождя мостовой, золотило шпиль Петропавловского собора, окрашивало стыдливым румянцем вычурную лепнину особняков. В такое утро хотелось создавать шедевры, открывать новые страны, в общем, вершить великие и нужные дела.
Путник высунулся в окошко и что-то крикнул вознице на странном гортанном языке. Кучер щелкнул вожжами, совершенно по-разбойничьи гикнул, и лошади пошли быстрее, переходя на рысь. Карета прогремела по мостовой Невской першпективы, вкатилась на деревянный настил Зеленого моста, свернула на Адмиралтейскую и через некоторое время остановилась около двухэтажного особняка. Из дома выскочили слуги и споро принялись распрягать лошадей и разгружать карету. Приезжий господин о чем-то переговорил с пожилым камердинером, одетым в ливрею с золотыми галунами, вошел в дом и поднялся на второй этаж. Одна из комнат оказалась практически пуста. Лишь у стены стоял диван, обитый цветастой шелковой тканью, и маленький столик. На ярком персидском ковре, свернувшись уютным клубком, спал полосатый серый кот.
Вслед за господином по лестнице поднимались кучер и камердинер. Они, отдуваясь, тащили большой, метра два длиной, предмет, завернутый в серую холстину. По той осторожности, с которой его несли, можно было понять, что предмет сей имеет для хозяина немалую ценность. В комнате слуги поставили свою ношу у стены и сняли холстину. Под ней находилось старинное зеркало в резной раме, украшенной фигурами диковинных зверей и странными символами, вплетенными в растительный орнамент. Поверхность зеркала, изготовленная не из стекла, а из какого-то матового металла, почти ничего не отражала, видимо, раритет и не собирались использовать по прямому назначению. Когда работа по установке была закончена, камердинер задержался в комнате и, с сомнением взглянув на кота, спросил:
- Кота-то прикажете убрать, ваше сиятельство? Право, не знаю, откуда он тут взялся. Не иначе, с улицы забежал.
Господин несколько секунд рассматривал сладко спавшего зверя, даже позвал: "Кысь-кысь". Но кот внимание человека проигнорировал и прикрыл лапой толстую усатую морду. Тревожить добродушное существо казалось кощунством.
- Да, пусть его, спит. Занятная зверушка. Ишь, как по-хозяйски расположился! Ты лучше насчет завтрака распорядись. Да скажи слугам, чтобы кофе не варили. Освобожусь - сам сварю, а то они обязательно его испоганят.
- Как изволите, господин граф, - слуга неуклюже поклонился.
- Да, и завтрак-то сам подай и вели, чтобы меня никто не беспокоил.
Камердинер потоптался у двери, посопел, тяжело вздохнул и пробурчал:
- Не дело вы, ваше сиятельство, затеяли опять. Дурное это колдовство-то...
- Вот тебя забыл спросить! - раздраженно фыркнул граф. - Указчик тут нашелся! Пошел вон!
Слуга вытянулся во фрунт, вздернув подбородок, гаркнул: "Слушаюсь, ваше высокоблагородие!", и исчез в коридоре.
Когда дверь закрылась, господин облегченно вздохнул, подошел к зеркалу и любовно его погладил. Граф давно и успешно занимался магией. Его иногда называли жуликом и авантюристом, но чаще боялись или восторгались, а он лишь усмехался - мнение недалеких обывателей его не интересовало. В своей очень долгой жизни Сен-Жермен повидал столько всего, что было бы глупо обращать внимание на подобную ерунду. Его страстью являлась магия, и на познание ее тайн не жалко было потратить не только годы - столетия. Путь в таинственный мир колдовства начался именно с этого зеркала. Дыхнув на поверхность, господин вытер рукавом пятнышко пыли, и задумался о том, что старый солдат, в общем-то, прав. С этим развлечением пора заканчивать.
Когда-то давно графу пришла мысль завести себе ученика, а так как к магическим способностям современников он относился весьма скептически, то решил поискать достойного преемника в будущем. Сначала эта идея показалась очень привлекательной и даже воодушевила графа на разработку нового заклинания. Однако опыты по "вылавливанию" учеников не принесли желаемого результата. А жаль! Такое красивое заклинание удалось сконструировать, и работало оно прекрасно...только криво как-то. Отловленные люди либо не долетали до места назначения, либо безвозвратно терялись в далеком прошлом. Маг-экспериментатор еще какое-то время развлекался, наблюдая за паническими метаниями своих потенциальных учеников. Но не долго. Люди из будущего были слабыми и трусливыми, терялись в незнакомой обстановке и погибали, чаще всего, именно из-за своей трусости. Или, в лучшем случае, попадали в рабство, где окончательно теряли рассудок. Двенадцать потенциальных учеников - и ни одного стоящего. Сейчас эта идея уже не казалась графу столь привлекательной, как в начале эксперимента, но он решил, что сегодня будет последний - тринадцатый. Чертова дюжина - это очень символическое число для человека, практикующего магию.
Граф сделал несколько глубоких вдохов, сосредоточился, легко коснулся рукой нескольких фигур на резной раме, и зеркало вспыхнуло сиреневым светом. Медленно и четко выговаривая слова заклинания, маг начал перебирать пальцами, плетя поисковую сеть. Матовая поверхность стала прозрачной, и в ней появилось лицо светловолосой девушки с большими, глуповатыми глазами. Граф раздраженно мотнул головой - только блондинок ему здесь не хватает! Была уже одна, даже вспоминать не хочется о ее "приключениях". Девушку сменил пожилой господин, читающий книгу - тоже не то. Мелькнули лица подростка, спешащей куда-то женщины, ребенка... Но вот в зеркале возникла фигура высокого, голого по пояс мужчины, уверенно шагающего по странной бегущей дорожке. Этот, пожалуй, подойдет, осталось только дернуть за нужную нить.
В это мгновение мирно спящий кот утробно взмякнул и метнулся к графу, сильно ударив его под колени. Стараясь удержаться на ногах, маг взмахнул руками, нити заклинания перепутались и начали рваться с гулким вибрирующим звуком.
- Ах, ты, шельма! - экспериментатор резко обернулся, пытаясь схватить злодея за пушистый хвост. Но сзади что-то звякнуло, и графу стало не до охоты. Он кинулся к зеркалу, пытаясь поймать нить раскручивающегося заклинания. Но опоздал. В темнеющем стекле мелькнуло и исчезло испуганное лицо светловолосого парня. "Переход завершен", - донеслось из глубины погасшего зеркала.
- Вот же, шельма! - сокрушенно повторил граф, оглядываясь по сторонам в поисках сбежавшего вредителя.
Леха проснулся с больной, словно с похмелья, головой и даже не сразу сообразил - солнышко уже совсем высоко, а это значит, что сегодня он снова проспал. Немудрено с такими-то красочными и бредовыми снами. "Ладно, лохматые наглые парни, появляющиеся из ниоткуда, но утренняя побудка ни свет, ни заря... хотя... Черт, - выругался молодой человек, скатываясь с кровати и спешно натягивая на себя мятые джинсы. - Значит, вопли над ухом "Леха вставай!" и "Леха, как ты в армии служить будешь, тебя же добудиться невозможно!" были не очередным кошмаром, а реальностью?"
"Ну, эти поганцы за армию у меня получат", - буркнул парень и, засунув в рот печенку со стола, выскочил на улицу. - Пассаж про армию был жестоким, Леха даже пожалел, что не помнит, кто так виртуозно шутил. Он все лето старался об этом не думать, может, конечно, и зря. На дворе сентябрь, занятия в университете уже начались (только их группа приступает к ним на неделю позже из-за археологической практики), а у Лехи два несданных хвоста за прошлый семестр и времени на подготовку совсем не осталось. Учить лениво, но нужно. Если на зачет по археологии достаточно лишь прийти, поныть и сдать красиво оформленный отчет по раскопкам, то вот на экзамене по Отечественной истории восемнадцатого века ожидают серьезные проблемы, которые вполне могут привести прямиком в армию. В армию не хотелось, но иногда меньше, чем садиться за учебники. "Ну, кому все это нужно, а? Вот зачем, спрашивается, мама заставила идти на истфак? Один сын - таксист со своей машиной, семьей и благополучной жизнью, а из второго решила сделать ботаника, который профессией не сможет даже на жизнь заработать?" Мысли о хвостах и неудавшейся жизни расстроили Леху окончательно и он, стараясь больше не отвлекаться, ускорил шаг.
Когда идешь по узким улочкам старого поселка, кажется, что переносишься в прошлое. Ни суеты города, ни шумных магистралей и неприятности не чувствуются так остро. До раскопа совсем недалеко, он находится на вершине холма над озером, вблизи старой почти полностью разрушенной крепости. Обычно получасовая прогулка доставляет удовольствие и пролетает быстро, но сегодня необходимо спешить. Не до красот. Парень почти бежал по тропинке вдоль крепостной стены и размышлял над тем, что его снова ждет выговор. Руководитель практики еще на той неделе обещал Лехе, если тот снова опоздает, проблемы на зачете. Такие неприятности молодому человеку были не нужны. Еще один "хвост" - и прямо отсюда можно смело отправляться в местный военкомат.
Путь до раскопа студенты часто сокращали через старое кладбище. Леха нырнул под арку полуразвалившихся ворот, попав совсем в другой, какой-то мистический мир. На древнем кладбище много веков подряд хоронили местных жителей. Старинные каменные надгробья и покосившиеся деревянные кресты теснились по обочинам тропинки и прятались в густом кустарнике. Солнце здесь появлялось лишь на тропе, все остальное пространство тонуло в тени высоких деревьев. В жаркие дни на кладбище всегда было прохладно, а ближе к осени и вовсе пробирал мороз, казалось, что спускаешься в холодный погреб. Здесь ходили, в основном, когда торопились на раскоп или домой после работы: удобная и утоптанная тропинка, да и место, заросшее вековыми деревьями и густым кустарником, скорее, живописное, чем мрачное.
Утреннее сентябрьское солнце золотило извилистую дорожку и почти не грело. Дни все еще стояли теплые, но с утра в майке было уже зябко. Конечно, с лопатой в руках, отогреешься быстро, но до раскопа еще топать и топать.
Леха по сторонам не глазел, торопясь выйти к главной достопримечательности кладбища - огромному каменному кресту. Именно оттуда начинался спуск к раскопу. Этот крест по легендам воздвигли над могилой основателя поселка - князя Трувора, приехавшего на Русь более тысячи лет назад со своим братом - Рюриком.
По узкой тропинке иногда приходилось протискиваться чуть ли не боком, чтобы не задеть накренившиеся кресты. Странно, но кладбище все не заканчивалось. Леха давно уже должен был выйти к Труворову кресту. Парень остановился и вытащил из кармана джинсов мобильник. 10.15, сети нет. Молодой человек чертыхнулся и только потом понял, что блуждает между могил уже больше получаса.
"Неужели куда-то не туда свернул?" - мелькнула испуганная мысль, и сразу вспомнилась байка, которую местные любили рассказывать приезжим студентам. Про то, как один пьяный тракторист блуждал по кладбищу три дня, пока не вышел к Труворову кресту. Но он-то, Леха, не пил и с тропинки не сворачивал. Вот она, одна тут, почти прямая. Иди себе вперед и иди. Надгробия становились старее и попадались все реже. Скоро лишь где-где проглядывали старинные, покрытые мхом кресты, а то и просто валуны. Темнело, Леха с ужасом понял, что углубляется в лес. Густой сумрак был не похож на тень вековых деревьев. Создавалось впечатление, что уже смеркается.
- Чертовщина какая-то! - выругался себе под нос парень, когда далеко у себя за спиной услышал протяжный вой, который, казалось, поднимается от земли и растворяется в ночном небе, просачиваясь сквозь густые ветви деревьев. Вслед ему сорвался еще один, более высокий и звонкий. Выли то ли собаки, то ли волки. Собак Леха не боялся, он их даже уважал, но собачий вой на кладбище вызывал чувство панического страха. "А если, это волки? Собаки ведь, вроде как лаять должны? - мелькнула испуганная мысль, но парень постарался ее отогнать. - Откуда могут быть волки в поселке?" От холода свело лопатки, а зубы выбили замысловатую дробь. Леха решительно повернул назад и почти побежал по дорожке, огибая непонятно откуда взявшиеся узловатые корни.
Почти совсем стемнело, тропинка потерялась, растворилась в угольно-черной тени кустов. Вой теперь звучал впереди. Совсем рядом в высокой траве сверкнули красные огоньки глаз.
- Да что же это творится! - Леха замер в нерешительности, оглядываясь назад. В просвете между деревьями появилась серая тень: ощерившаяся пасть, горящие глаза и вздыбленная на загривке шерсть. "Волк!" - поразился Леха и, окончательно перепугавшись, рванул с тропинки в кусты, не разбирая дороги. Но и справа, и слева слышались злобные взрыкивания и хриплое дыхание, а над сумрачным кладбищем, уже больше напоминавшим чащу леса, плыл многоголосый волчий вой. В боку кололо, а дыхание с хрипом вырывалось из легких, Хитрые и умные твари, словно сознательно загоняли Леху в западню.
Парень чувствовал, как сжимается круг. Наполненные дикой злобой протяжные звуки доносились со всех сторон, казалось, что окружающая тьма полностью состоит из этих звуков. Часто-часто билось сердце, вспотевшие руки дрожали, и хотелось сжаться в маленький, незаметный комочек. Парень осторожно присел на корточки пошарил по земле рядом с собой - в отличие от голливудского боевика арматурина под ногами не валялась - а жаль. Прямо как был, на четвереньках, молодой человек отполз в сторону и нащупал руками ствол дерева. Провел ладонями по шершавой коре и повис на толстой ветке. Дернул посильнее, ветка с хрустом обломилась, а Алексей рухнул в траву, больно ударившись коленом об узловатый корень.
Глаза уже привыкли к темноте и различали деревья и густые кусты, в которых горели бесчисленные красные огоньки. Алексей, отшатнувшись, прижался спиной к шершавому стволу. "Да сколько же их там?", - холодея от ужаса, подумал он. Рычание, становилось громче и походило на злобный хохот. Вдруг откуда-то сбоку послышался человеческий крик и визг раненного зверя.
Мир взорвался шквалом звуков: вой и рычание волков, ржание испуганных лошадей и чья-то отчаянная ругань. В темноте угадывались лишь мечущиеся тени, бледный свет луны выхватывал из этого месива, то рычащую пасть, то горящие красными углями глаза, то блеск топора. Леха так и не понял, кто пришел ему на помощь. Высокий мужчина с седыми усами описывал топором замысловатые восьмерки, удерживая волков на расстоянии, но, судя по хриплому дыханию, неожиданный защитник уже устал и долго не продержится.
Внезапно прямо перед собой Леха увидел оскаленную морду. Зверь припал на передние лапы, шерсть на загривке встала дыбом, в желтых глазах плескалось бешенство, а приподнявшаяся верхняя губа обнажала клыки, с которых стекала слюна. Молодой человек оцепенел. "Бросится... сейчас бросится" - стучало в голове. Прыжка он даже не заметил, просто в одно мгновение волчья морда оказалась прямо перед лицом. Совершенно непроизвольно руки, судорожно сжимающие огромный сук, метнулись снизу вверх, острый обломленный конец угодил зверю в горло, в лицо брызнуло горячим, и волк рухнул, подминая под себя Алексея.
Парень лихорадочно отпихивал тушу, которая, казалось, весила центнер. Жесткая шерсть забивала рот и нос, вызывая тошноту, воздуха не хватало, а горло драло от крика. Наконец, парню удалось освободиться. Он прекратил орать, ошалело огляделся и удивился наступившей тишине, в которой были слышны только хруст и чавканье. "Куда мужик-то делся?!" - в панике подумал Алексей и, волоча за собой сук, бросился туда, где видел мелькание топора. Сделав, буквально, несколько шагов, парень замер: выглянувшая из-за туч луна осветила несколько волков, которые рвали на куски то, что осталось от пришедшего на помощь человека. Надо было бежать, скрываться, пока хищники расправляются со своей жертвой, но Леха не мог. Он оцепенел от ужаса, рот открылся в беззвучном крике, мокрая от волчьей крови палка выскользнула из ослабевшей руки.
Один из волков повернулся и зарычал, парень увидел, как с морды капает кровь. Леха попятился, шаг за шагом отступая к кустам, и не в силах оторвать взгляд от оскаленной пасти зверя. В волчьих глазах мелькнула насмешка и совсем человеческое презрение, зверь зарычал и бросился, целясь зубами в горло. В последнюю минуту Леха вскинул руку, закрывая лицо и голову, и закричал от резкой боли: клыки сомкнулись на запястье, дробя кости. Упав, парень попытался отпихнуть зверя ногами. Удар по морде заставил волка расцепить зубы, он взвизгнул и откатился в сторону. Леха, всхлипывая, вскочил и, зажимая руку, из которой хлестала кровь, бросился в кусты. Колючие ветки били по лицу, цеплялись за одежду, парень запинался о корни, спотыкался, пока обессиленный не упал. Застонав, он попытался ползти, каждую секунду ожидая, что волчьи зубы сомкнуться на его шее. Но рука онемела и не слушалась. Леха зацепился за корень, здоровая рука соскочила, пришлось по инерции опереться на раненую. Боль была адской, парень вскрикнул, окончательно потерял равновесие и покатился вниз по склону в овраг.
Очнулся он от того, что кто-то схватил за плечо. Заорав, парень шарахнулся в сторону и больно ударился о ствол дерева, попытался отпихнуться ногами, открыл глаза и увидел перед собой удивленно-испуганное лицо пожилого усатого мужчины.
- Ты че?! Наснилось что?
- Ты живой?! - голос звучал хрипло, срываясь на сип, горло болело и саднило.
- А с чего мне мертвому-то быть? Живой, конечно. Э-э-э... Да ты, я вижу, совсем не в себе, эвон трясет как. Давай-ка я помогу. - Одетый в длиннополое пальто и странную круглую шапку мужчина помог Лехе подняться и усадил на траву, со словами.
- Вот, обожди малость...
Парень не сопротивлялся, его бил озноб, кружилась голова, и окружающее пространство время от времени затягивал дрожащий туман. Горло саднило, и болела голова, как при сильной простуде. Хоть зубы и выбивали замысловатую дробь, холодно не было, напротив, все тело горело как в огне. Жар растекался от запястья, давил на грудь, огненными молоточками стучал в висках. Стоило прикрыть глаза, как снова виделась оскаленная волчья морда и кровавые ошметки, разбросанные по поляне.
Молодой человек не почувствовал, как мужчина с трудом затащил его в карету и уложил на лавку, заботливо прикрыв своим кафтаном. Дальнейший путь Лехе не запомнился, видимо, он окончательно впал в забытье. Снова мерещились волки, целая стая, окружившая его, щерилась клыками и сверкала желтыми глазищами. Но в этот раз звери не нападали, они лишь подозрительно обнюхивали, порыкивали недовольно, а затем затеяли какой-то странный хоровод. Движущиеся все быстрее и быстрее тени слились в туманную серую полосу, которая все сжималась и сжималась вокруг Алексея, пока не превратилась в тугую ленту, стянувшую горло. Парень хрипел и кашлял, пытаясь сделать хоть глоток воздуха. В минуты просветления слышались возбужденные и испуганные голоса людей, кто-то кричал, кто-то уверенно отдавал приказы. Затем все исчезло в мутной темноте беспамятства.
Глава 2.
В мутный, больной сон ворвался волчий вой. Он вворачивался в воспаленный мозг, как раскаленное сверло, будоражил, звал. Леха открыл глаза и изумленно подскочил на широкой кровати. Обалдело уставился на свисающий балдахин. Нерешительно выглянул за полупрозрачную ткань и икнул, понимая, что либо проснулся в музее, либо вообще не проснулся, и все это очередной бредовый сон. Даже вой отступил на задний план.
Молодой человек помнил лес и мужика в странном кафтане, дальше - пустота. Как очутился здесь, Леха не представлял. Резные панели, затянутые тканью в веселенький цветочек - на стенах, яркий ковер с причудливым орнаментом на полу, позолоченная мебель с гнутыми ножками и замысловатой резьбой и огромное зеркало в узорной раме, в котором отражалась заспанная, удивленная физиономия. У Лехи даже закружилась голова, и возникло ощущение, что он попал внутрь огромной расписной шкатулки, с захлопнутой крышкой - в комнате было довольно темно.
Громоздкие предметы, около стен казались сгустками более плотной тьмы, понять, что это, было невозможно. Молодой человек с удивлением обнаружил, что его зрение ведет себя как-то странно. Секунду назад, едва проснувшись, он разглядел и обивку стен, и балдахин, а сейчас комната утонула во мраке и детали убранства стали неразличимы.
Туманный свет, лившийся из окна, растворялся, как будто съеденный мраком. Вой раздался снова. В нем звучал требовательный зов. У парня перехватило дыхание, и по спине побежали мурашки. Странное возбуждение и ликование наполнило душу. Захотелось вскочить и бежать куда-то, туда, где звучал этот зов.
Леха поднялся и босиком подошел к окну. Ночь была по-осеннему темной и промозглой, резкий ветер гнул к земле деревья, бросал в стекла холодные капли дождя и гнал косматые облака. Повинуясь непонятному чувству, молодой человек открыл ставни, подставляя лицо холодным брызгам. Где-то далеко нарастал гул, в котором волчий вой смешался с топотом копыт, звоном оружия и гортанными криками. Высоко, вровень с клубящимися облаками появились силуэты всадников. Казалось, они вытаивали из черной бурлящей бездны неба, становясь более отчетливыми и объемными. Храпели и били копытами призрачные кони, ветер рвал плащи и трепал длинные волосы всадников. К ногам коней жались такие же призрачные силуэты волков, среди которых выделялся огромный черный зверь, словно сотканный из кусочка тьмы. Время от времени он поднимал голову и издавал призывный вой. Охота! Именно охотников со сворой собак напоминали всадники. Было страшно подумать, на кого они могут охотиться. Всадники стремительно приближались, и уже можно было рассмотреть их ржавые доспехи, скалящиеся черепа и красный огонь в провалах глазниц. Впереди несся предводитель в широкополой шляпе, надвинутой на глаза. Он скакал на огромном черном коне с восьмью ногами, и копыта странного скакуна выбивали из облаков голубые искры.
Леха, не в силах отойти от окна, испытывал какую-то смесь ужаса и восхищения. Он с нетерпением ждал приближения страшной охоты, голова кружилась, тело охватила сильная дрожь, молодой человек совершенно неожиданно для себя ответил на зов вожака стаи и услышал, как торжествующий хохот прокатился над спящим городом. В хохоте потонула реальность, мир закрутился в бешеной карусели, и парень обнаружил себя несущимся в стае волков. Где-то вровень с головой били копыта лошадей, слышался звон оружия и гортанные крики. Под лапами проносились облака, в разрывах которых мелькали крыши домов и черное зеркало каналов, распахнутый рот хватал пропитанный дождем ветер, пряный и густой, насыщенный запахом конского пота, железа и свежей крови. А справа и слева, впереди и сзади бежали волки. Глаза их сверкали расплавленным золотом, щелкали клыки, косматые шкуры серебрились от капелек влаги. Звери тяжело дышали и торжествующе взрыкивали. "Брат! Ты с нами, брат!" - слышалось Алексею. Внезапно вожак стаи, затормозив, обернулся. Его желтые глаза сверкнули веселым торжеством, а из оскаленной пасти вырвалось рычание, похожее на хохот.
Мелькнул шпиль высокого собора, земля резко приблизилась, и охота понеслась по узеньким городским улочкам. Всадники остановились у двухэтажного дома, сдерживая разгоряченных коней. Предводитель что-то выкрикнул и засвистел, а из дома с воплями ужаса выбежал лысый человечек в длиннополой одежде. Вой волков смешался с хохотом и бранью, и человек упал, корчась на мостовой. Звери кинулись рвать упавшего, и Леха с восторгом и упоением участвовал в кровавой забаве, стараясь первым добраться до тощего горла. Наконец предводитель сердито гаркнул на стаю, подцепил копьем еще трепыхающееся тело и пришпорил коня. Кавалькада снова оторвалась от земли и с гиканьем понеслась по облакам, а впереди, словно знамя развивалась рваная ряса.
Леха не испытывал ни страха, ни отвращения. Ему было радостно и вольно, такой ликующей, яростной свободы он не испытывал никогда, хотелось вечно бежать среди облаков, над растворяющейся в предрассветном тумане землей. Но смутное чувство тревоги, досадной занозой засевшее где-то глубоко, не давало полностью раствориться в этом безумном гоне. Парень с раздражением тряс головой, пытаясь от него избавиться, но беспокойство нарастало, в голове возникли смутные образы людей, зовущих его по имени, дыхание сбилось, он споткнулся, выбиваясь из ритма бешеной скачки. Мир взорвался яркими брызгами, лучи солнечного света ударили в лицо, парень очнулся и с криком сел, сбросив на пол пару подушек.
- Ты лежи-лежи, барин! - Леха заполз обратно под полупрозрачный балдахин, на середину кровати. В комнате он был не один. У стены в кресле, больше похожем на трон, сидел и, похоже, дремал тот самый мужик, который подобрал Леху в лесу. Парень очень хорошо помнил, как спасителя перед этим раздирали на куски волки, и поэтому косился настороженно - реальность и бред смешались и стали совершенно неразличимы.
- Где это я? Как я попал сюда?- Леха рискнул задать вопрос и все-таки выполз из-под одеяла, присев на край кровати. - Я не знаю, что у вас тут творится, но мне бы того... домой. Точнее, обратно на раскоп...
- Не ведаю я ни про какие раскопы, - мужчина поднялся с кресла и подошел ближе, обеспокоенно приложив сухую мозолистую ладонь к лехиному лбу, словно проверяя, нет ли температуры - А по поводу дома, это ты с господином графом поговоришь, когда оправишься чуток. Слаб ты еще пока, лежи уж.
Алексей вдруг отчетливо вспомнил и свои блуждания на кладбище, и встречу с волками, и горящие бешеной злобой глаза зверя. Снова всплыла в голове ночная сумасшедшая охота, и парень содрогнулся от ужаса. Приподнял рукав широкой светлой рубашки и увидел чуть выше запястья отпечаток зубов, похожий на старый ожог и широким полукружьем выделяющийся на более светлой коже. Сразу вспыхнуло воспоминание о хрусте костей в волчьей пасти, и боль раскаленной иглой стрельнула от запястья к плечу.
- И все же, где я?
- Где? - мужчина задумчиво почесал бороду, - дык, в столице нонешней, в Санкт-Петербурге, стало быть.
- В Питере? - Леха схватился за голову и со стоном упал обратно на кровать, чувствуя, как все плывет перед глазами. - Как я сюда попал-то?
- А зачем искал? - вопросов у Лехи было столько, что задать их все казалось просто нереальным.
- По приказу графа, стало быть. Он меня за тобой и послал. Сам бы я, конечно, тебя не отыскал. Спасибо доброму человеку, который мне на дороге встретился. Еду, стало быть, я потихоньку, да на господина графа ворчу. Ищи, говорит, Семен его недалеко от Зименок - деревня это такая. А где недалеко-то не сказал. На дороге, вроде, нет никого, а по лесу лазить - что иголку в стоге сена искать. Вдруг, смотрю, навстречу мне человек идет какой-то, парень как парень - лохматый, в меховой безрукавке, только по описаниям графа на тебя не похож. Мне рукой машет, ну, я, стало быть, остановился, а он и говорит: "Ты, служивый, человека ищешь? Так он вон там, у лесочка в овраге отдыхает". Подивился я тому, как этот парень прознал про то, что я тебя ищу, но лошадок на дороге оставил и к лесу побег. Смотрю, а в овраге, и верно, ты "отдыхаешь". Чуть живой. Еле дотащил тебя - совсем плохой был, все бредил, волков каких-то да кладбище поминал. Доволок я, стало быть, тебя до кареты-то, ну, и к господину графу поспешил. Все думал - не довезу, особливо, когда ты задыхаться начал.
- Ничего не понимаю, - затряс головой Леха. - Ничего.
- Да, ты не переживай, вон лучше отварчик выпей, что господин граф тебе оставил, да и поспи. А потом он сам тебе все расскажет. Нечего пока голову мыслями всякими забивать. Спи и не думай ни о чем, сон - он наипервейшее лекарство.
Второй раз Леха проснулся спустя несколько часов. Яркое солнце светило прямо в окно, прыгая бликами по ковру на полу и светлому постельному белью. Молодой человек осторожно откинул одеяло и присел на край кровати. Чувствовал он себя значительно лучше, чем утром. По крайней мере, мог более или менее связно соображать, правда, это не помогло. Все равно не получалось объяснить, что произошло, и как он оказался в Питере. "О! Черт! - всполошился Леха и привычно засунул руку под подушку в поисках мобильника, - Маме неизвестно сколько не звонил - ругаться будет, да и на практике, наверное, обыскались!"
Под подушкой телефона не было, в коротких штанишках до колен, которые на него непонятно зачем надели, даже карманы отсутствовали, а своей одежды молодой человек здесь не видел. Зато на маленьком резном столике у стены лежали все личные вещи: мобильник, пачка "Орбита" и солнечные очки.
- Ну и замечательно! - обрадовался парень и схватил трубку. Батарея почти села, а на экране высвечивалось неутешительное: "нет сети". - Как нет сети? В Питере - и нет сети?
Молодой человек задумчиво взъерошил волосы и прошлепал к окну, мало ли, мужик сказал, что Питер, а может и не Питер, а какая деревня глухая. Хотя, эта комната никак на избу не похожа, больше напоминает зал Эрмитажа.
Картина за окном совсем сбила с толку. Неширокая улочка с аккуратными двухэтажными особнячками, деревянный мостик через узкую речку и знакомый шпиль Петропавловского собора вдалеке. Нет, конечно, это место вполне могло бы быть Питером. Наверное... Леха ни в чем не был уверен. Но почему внизу не асфальт, а мостовая? По брусчатке не торопясь ехала запряженная парой лошадей... карета. Где машины, толпы людей и, наконец, вывески и вездесущая реклама?!
- Что это за хрень? - Леха, пытаясь прийти в себя, произнес эту фразу вслух и тут же услышал деликатный смешок за спиной. Парень развернулся и заметил у двери невысокого мужчину неопределенных лет. У него было смуглое лицо и темные с проседью волосы, то ли тщательно завитые, то ли волнистые от природы, забранные в хвост. Одет он был очень экзотично: черный камзол с широкими торчащими фалдами, узкие до колен штанишки, белые чулки и туфли с пряжками, украшенными драгоценными камнями. Несмотря на то, что обилие разнообразных блестящих украшений и золотая вышивка на черном камзоле вызывали у Алексея ассоциации с новогодней елкой и подозрения в нетрадиционной ориентации, этот странный человек как-то очень гармонично смотрелся в интерьере комнаты.
- Доброе утро, молодой человек. - Улыбка слегка тронула губы незнакомца. - Рад, что вам удалось справиться с хворью, а то, признаться, я уже начал беспокоиться.
- Где я? Что со мной случилось? - Леха все еще чувствовал сильную слабость, и голос был дрожащий и хриплый.
- Не спешите, давайте, все по порядку. Честь имею представиться: граф Сен-Жермен. Вообще-то у меня много имен, я уж и сам забыл какое из них настоящее. Но здесь и сейчас меня зовут именно так. - Странный господин кивнул головой и выжидающе посмотрел на Алексея.
- Э-э-э...а я - Леха, - пробормотал тот, испытывая смущение от того, что разговаривает с графом полуголый. Господин в недоумении поднял бровь и парень поправился, - то есть, Алексей.
- Ну, вот так лучше. А то имя Леха пристало, скорее, конюху. Вы же не желаете быть конюхом?
- Нет, - Алексей замотал головой.
- А по отчеству как вас величать? Мы с вами пока не настолько близко знакомы, чтобы я мог вас звать по имени.
- Дмитриевич. Алексей Дмитриевич Артемьев, - Лехе почему-то захотелось кивнуть головой и лихо щелкнуть каблуками.
- Вот, это уже совсем хорошо. Будем знакомы, господин Артемьев.
- А..? - Леха смущенно взглянул на гостя, решая, какой вопрос задать в первую очередь, но незнакомец его перебил.
- Верю, у вас ко мне накопилось немало вопросов, и я постараюсь дать на них ответы, но чуть позже. Сейчас вам принесут одежду, и когда вы приведете себя в порядок, мы сможем поговорить в библиотеке. Семен - вы уже с ним знакомы - вас проводит.
Гость ушел, а Леха остался стоять у окна в одних подштанниках. Его мозг отказывался воспринимать происходящее, как реальность. Вокруг творилось что-то странное. Но что?
Про Сен-Жермена Алексей слышал. Мелькал в Европе XVII -XVIII веков таинственный человек с таким именем, даже в России, вроде, бывал. Про него писали разные удивительные вещи то, что он постиг тайны магии, живет уже несколько тысяч лет, может превращать любой металл в золото - в общем, обычный средневековый бред.
Идти на беседу с причудливо одетым господином, назвавшимся именем известного в прошлом то ли авантюриста, то ли мага, было боязно. Кто знает, какая гадость у него на уме. Как то не доверял Алексей завитым мужчинам с бриллиантовыми брошами. Парень сильно сомневался, что странный субъект носил подделки.
Ждать Семена пришлось недолго, он появился в комнате, с охапкой одежды в руках. Алексей, с сомнением рассмотрев длинный жилет, еще более длинный кафтан, и короткие, до колен штаны, вспомнил смотренный в детстве фильм "Гардемарины, вперед!". На актерах такой костюм смотрелся неплохо, но носить такое в реальности? Белые чулочки и рубашку с жабо и рюшечками парень надевать отказался наотрез.
- У господина графа не лавка готового платья, - рассердился Семен, - и другой одежды для вас нет. Эту-то еле сыскали, эвон, вы, барин, какая дылда. Нечего перебирать, надевайте, что есть. Вот завтра поутру портной придет, так ему и заказывайте, что хотите, коли их сиятельство согласится ваши фантазии оплатить. А сейчас не к чему капризы строить, чай, не девка на выданье.
Алексей посопел, поморщился, но признал правоту Семена и, скрепя сердце напялил принесенную одежду. Подошел к зеркалу и с удивлением отметил, что смотрится в нелепом костюме, конечно, странно, но терпимо.
Солнце золотило подоконник и играло бликами на паркетном полу, пробираясь в помещение сквозь щель в неплотно задернутых занавесках из дамаской ткани. Ткань эта была недешева, и позволить ее себе могли люди только богатые и тщеславные. Граф Сен-Жермен являлся одним из них. Он считал, что дом - это такой же аксессуар, как например, запонки, шелковые подвязки или входящие в моду табакерки. Только аксессуар этот большой и требующий постоянных вложений. Как многие путешественники, большую часть жизни проводящие в разъездах, граф любил уют и стремился даже временное жилище устроить с максимальным комфортом, тратя на это большие деньги.
Все комнаты были выдержаны в едином стиле и походили на самого графа - такие же утонченные, гармоничные, вычурные и помпезные. Библиотека не являлась исключением. Только там всегда царил сумрак - не все старинные рукописи переносят яркий свет. Сен-Жермен часто принимал гостей сидя у камина с бокалом хорошего вина. Именно в библиотеке он чувствовал себя дома. В каком бы городе не обосновался граф, важным критерием в выборе жилища являлась библиотека. Она должна была соответствовать вкусу и капризам Сен-Жермена, все остальное можно стерпеть, а вот отсутствие библиотеки или неудачно выбранная под нее комната может испортить впечатление от любого дома.
Алексей в отличие от графа, не любил библиотеки. Они у него стойко ассоциировались с сессией и с вредными тетками, которые никогда не могли найти книгу по описанию, а требовали название и автора. В библиотеке следует сидеть тихо, нельзя есть пироги из столовки и нужно учить.
Библиотека графа ломала все стереотипы. Таких библиотек парень еще не видел. Камин у дальней стены, а перед ним два кресла и маленький стол, шкура медведя на полу, а вокруг стеллажи. Высокие, под потолок и набитые книгами. Привычных ярких обложек нет, темные, изредка красные корешки и ощущение древности. Мягкий свет пламени камина и свечей почти не рассеивал царящий в комнате полумрак, стеллажи тонули в тени, а яркое пятно находилось лишь в центре комнаты, где в одном из кресел расположился граф. Молодого человека удивили плотные шторы на окнах, казалось, что сейчас не середина дня, а глубокий вечер.
- Что же, господин Артемьев, - начал граф, едва Алексей подошел чуть ближе. - Мы с вами попали в очень сложную ситуацию и должны придумать, как ее обернуть нам на пользу. А это не быстрый разговор. Присаживайтесь, в ногах правды нет.
Алексей послушно присел на край кресла, покосившись на пузатую бутылку и два бокала, стоящие на маленьком столике. Присутствие странного графа и непривычная одежда не давали развалиться на сидении или закинуть ногу на ногу. Парень примостился на самом краешке, выпрямив в струну спину. Это было очень неудобно, но Алексей не мог заставить себя расслабиться.
- Я не понимаю, о чем вы говорите. Я вообще не понимаю, что со мной произошло...
- Терпение, Алексей Дмитриевич, терпение. Я сейчас вам все расскажу. Только, сделайте одолжение, выслушайте мой рассказ до конца, а потом задавайте интересующие вас вопросы. Хорошо?
Алексей послушно кивнул, хотя вопросы уже рвались наружу, а граф еще не начал рассказывать.
- Есть у меня одно хобби - я увлекаюсь магией... Нет-нет, - граф предупреждающе вскинул руку, заметив, что собеседник подался вперед и уже открыл рот для вопроса. - Вы же обещали выслушать до конца. Вот и выслушивайте. Все вопросы позже.
Так вот, когда обладаешь большим объемом знаний, всегда есть определенное опасение, что эти знания будут утеряны, если не успеешь их вовремя кому-то передать. Я искал ученика. Уже достаточно давно. Люди восемнадцатого столетия...
- Какого столетия? - не выдержал Алексей и тут же заработал раздраженный взгляд и заткнулся, но на графа стал смотреть как на сумасшедшего.
- Так вот люди восемнадцатого столетия мне казались недостойными этих знаний. Я наивно надеялся, что люди будущего умнее и подойдут мне несколько больше. Я начал эксперименты, которые по разным причинам оказывались неудачными, и, в целом, я потерял надежду, да и сама мечта завести ученика поблекла, но...
- Но?
- Но вчера совершенно случайно, благодаря нелепому стечению обстоятельств, у меня получилось вытащить вас. И теперь нам нужно решить, что с вами делать, - граф рассеянно поправил кружевные манжеты и посмотрел на парня, как на странную покупку, которую он вчера почему-то приобрел, а сейчас решительно не знает, зачем он это сделал.
- Стоп-стоп, - Алексей перевел дух, и граф, видимо, понимая его состояние, плеснул в стакан коньяк и протянул молодому человеку. - То есть, вы хотите сказать, что, благодаря каким-то магическим экспериментам, перенесли меня в Питер восемнадцатого века? И теперь даже не знаете, зачем?!
- Ну, в целом, вы мыслите верно.
- Я хочу домой, - четко проговорил Алексей и злобно уставился на собеседника. - Большего маразма я еще не слышал. Вы - ненормальный! А если ваши слова - правда, то, тем более, ненормальный!
- Ну-ну, успокойтесь, любезнейший. Вы называете меня ненормальным? Я, мог бы с вами обсудить проблему нормальности, но сейчас не время вести философские беседы, - граф вздохнул и насмешливо посмотрел на Алексея. - Вот вы требуете отправить вас домой. А что, вас там ждут важные дела? Почему вы так категоричны? Неужели вам не интересен наш мир? Не желаете посмотреть, как жили люди в прошлом? Тем более, я не смогу вас отправить сейчас домой, даже, если бы хотел это сделать.
- Почему не можете? - Алесей даже вспотел и от необычности ситуации, и от того, что может никогда больше не попасть в свое родное столетие. Даже надоевший университет сейчас казался очень милым и родным.
- Я постоянно работаю над заклинанием, но точность... точность иногда подводит. Я должен вернуть вас туда, откуда взял, но, как уже говорил, в этот раз все получилось случайно, а значит, потребуется время на дополнительные расчеты. Думаю, пока вы можете побыть моим гостем.
- Но я не хочу быть вашим гостем. Зачем мне это? Я хочу домой, нафига мне сдался восемнадцатый век? Мне и в двадцать первом жилось неплохо.
- Алексей Дмитриевич, поверьте, я сам не знаю, что мне с вами делать. Да у нас и нет иного выбора. Если заклинание сработает немного не так, то вы можете попасть не в двадцать первый век, а, скажем, в девятнадцатый. Причем, уж точно навсегда, так как меня там не будет. Так что смиритесь и наберитесь терпения... И я не советую вам быть таким вспыльчивым и злить меня. В конце концов, ваше возвращение домой зависит от моей доброй воли и работоспособности, а истерики и лишнее сотрясание воздуха вызывают у меня головную боль. Я ведь могу рассердиться и просто забыть о существовании Алексея Дмитриевича Артемьева.
Алексей даже подавился очередным возмущенным воплем. Он отчетливо понял, что теперь находится в полной зависимости от этого странного человека и будет вынужден подчиняться графу в надежде на возвращение домой. Такое положение было необычным и страшным. Собеседник уже не казался холеным, изнеженным шутом неопределенной ориентации. Теперь этот странный тип предстал в образе большого черного паука, который поймал в свою паутину жирную муху и раздумывает, то ли сожрать ее сейчас, то ли оставить подыхать в липких тенетах. Алексей даже потряс головой, чтобы избавиться от неприятного, но яркого образа.
- Э-э-э... Как же так, господин Сен-Жермен... - у Алексея внезапно пересохло в горле, и голос звучал хрипло.
Граф поморщился и строго сказал:
- Прошу вас называть меня "ваше сиятельство" или, в крайнем случае, "господин граф", особенно на людях. Пока я здесь инкогнито. Да, и не волнуйтесь вы так. Поверьте, путешествия во времени весьма занимательны.
Давайте мы с вами поступим таким образом: я постараюсь как можно быстрее разработать заклинание, способное вернуть вас обратно, а вы, в свою очередь, попытаетесь стать моим учеником. Магия - интереснейшая вещь. Далеко не каждый имеет возможность обучаться этому делу. Быть может, со временем вас это затянет...
- Меня? Учеба? Нет, не затянет! - парень решительно помотал головой.
- Ну вот, опять вы меня расстраиваете. Отдыхайте пока, наслаждайтесь пребыванием в гостях, подлечивайтесь, в конце концов, а то вы почему-то плохо перенесли переход. А я пока подумаю, чем вы можете быть мне полезны. Услугу за услугу. Я вас домой, а вы... А вот что "вы" нужно подумать... И не расстраивайтесь, я думаю, со мной вам не будет скучно. Да, и ничего не выполнимого я от вас требовать не собираюсь. До свидания, Алексей Дмитриевич. У меня сейчас неотложные дела, и я оставлю вас наедине с вашими мыслями. Разберитесь в себе, примите то, что я вам сказал, и завтра с утра, мы побеседуем еще раз. Заодно и проведем несколько испытаний, которые помогут определить у вас наличие или отсутствие магических способностей.
Граф ушел, а Алексей так и остался сидеть в кресле, словно статуя. Спустя несколько минут, парень пошевелился и плеснул себе еще коньяка из пузатой бутылки. Хорош ли напиток он сказать не мог, так как за свою жизнь коньяк пил два раза. Первый - на свадьбе двоюродной сестры в прошлом году, но потом пил еще много чего, поэтому вкуса не помнил, а второй - вот сейчас
В голове было удивительно пусто, словно все, сказанное графом, куда-то провалилось, прихватив с собой мысли, воспоминания и знания. Правда, вот встречу с волками Алексей помнил отчетливо, как и шрам, оставшийся на руке, который к вечеру, правда, изрядно побледнел.
Молодому человеку очень хотелось думать, что незнакомец просто его разыгрывает, но вид Питера за окном убеждал в обратном. Смутно знакомые силуэты зданий и шпиль Петропавловского собора говорили о том, что это, действительно, Питер, а отсутствие машин, вывесок, электрических огней и неона рекламы заставляли поверить в реальность переноса в восемнадцатое столетие. Вряд ли, кто-то обладает такими связями и возможностями, чтобы устроить столь масштабный розыгрыш, а значит, все это либо правда, либо сумасшествие.
Спать в таком состоянии не хотелось, тяги к чтению у Алексея никогда и не было, а вот голод давал о себе знать, и молодой человек решил осмотреться в доме, начав изучение, естественно, с кухни.
Глава 3.
Высокий, болезненно худой дворянин с прямой, как стальной прут спиной, обладал бы военной выправкой, если бы не уныло опущенные плечи. Круги под глазами и складки в уголках губ выдавали усталость, хотя он и старался не подавать виду. Бессонные ночи и проблемы, до решения которых еще очень далеко, сказывались и на внешнем виде, и самочувствии. Да еще упорные, но почти безрезультативные занятия магией вызывали уныние и раздражение, а от полночных чтений средневековых гримуаров не было никакого толку. Разве что, головная боль. Магические знания, доступные другим, более удачливым, ускользали как вода сквозь пальцы. Но теперь появилась надежда изменить ситуацию в свою пользу.
Самуил Роза прибыл в Россию из Пруссии около месяца назад. Вообще, его целью было оказать поддержку Петру-Ульриху - сыну герцога голштейн-готторпского и дочери Петра Великого. Нынешняя императрица Елизавета Петровна, не имея своих детей, именно его объявила наследником Российского трона. Слабый, капризный и не слишком умный Петр являлся большим поклонником Прусского короля Фридриха, что радовало германских политиков, озабоченных усилением восточного соседа. Придя к власти, Петр мог стать послушной марионеткой в руках Пруссии. Но, вот только императрица не спешила отдавать власть. Определенные опасения вызывала и жена Петра - Екатерина. Она была умна и не разделяла симпатии мужа к Пруссии. Ее влияние на наследника Российского престола казалось нежелательным и опасным.
Правда, кроме важной государственной задачи, Роза преследовал и свои цели. К сожалению, русские, те, на помощь которых рассчитывал немецкий аристократ, не спешили оказать содействие. Они юлили, увертывались и пытались успеть "и тут, и там". Самуилу Роза до смерти надоело получать уклончивые ответы между "да" и "нет". Вот и верь после этого слухам о простодушии, наивности и искренности русских! Целый месяц он потратил на сбор, сведений компрометирующих высших российских сановников, подкуп слуг и изучение документов. Он припрятал в рукаве несколько козырей, и заманчивое предложение у него было готово для каждого, кто мог бы быть полезен.
Однако решить стоящие проблемы оказалось не так просто. Это стало ясно еще две недели назад, когда герр Роза нанес визит брату нынешнего канцлера Роману Илларионовичу Воронцову. Граф Воронцов был не только влиятельным российским вельможей, но и мастером Великой Провинциальной Ложи.
Вечер в день визита выдался ненастный, промозглый, с дождем и грязью под ногами, что не добавляло очарования молодому, еще не до конца отстроенному Петербургу.
- Удивляюсь я вам, господин барон, зачем понадобилось отпускать карету. Какой смысл месить глину, если можно доехать с удобствами? Эти российские грязные канавы даже дорогами-то называть не пристало.
Маленький человечек, закутанный в серый, помятый плащ с сомнительного вида пятнами, с трудом поспевал за высоким спутником. В зыбком свете угасающего хмурого дня двое дворян на грязной дороге смотрелись странно. Высокий и худой, элегантно одетый по последней моде, шагал широко и уверенно, умудряясь не испачкать свои белоснежные чулки бурой раскисшей глиной. А вот его низенький компаньон суматошно перебирал ногами, постоянно оскальзывался и громко ругался на каждую преграждавшую путь лужу.
- Да полно, можно подумать, в Европе грязи мало? - высокий господин бросил насмешливый взгляд через плечо на преодолевающего очередную канаву коротышку. - Чем вы, любезнейший, недовольны? Пешие прогулки полезны для здоровья, а то вы засиделись в своей норе, провоняли зельями и мертвечиной. А тут на свежем воздухе, глядишь, проветритесь. Да и не к чему кучеру знать, куда мы направляемся. Случись что, ни донести, ни на допросе сболтнуть не сможет.
Коротышка плотнее закутался в свой плащ и с неприязнью посмотрел на затянувшие небо серые тучи. Несмотря на то, что осень едва началась, ветер, дувший с Невы, был промозглым и холодным. Стараясь не отстать от длинноного барона, человечек шмыгал носом и отдувался, на ходу поправляя выбивающиеся из-под треуголки пряди сальных волос.
- Мы здесь уже две недели, - бурчал он, обходя очередную лужу, - а ни на шаг не продвинулись. Не возьму я в толк, герр барон, зачем мы сюда притащились? Конечно, политика - дело серьезное. Скорейший приход к власти... - здесь мужчина перешел на шепот и пробурчал что-то совсем невнятное, - несомненно, королю Фридриху выгоден. Но вы-то в этом какую пользу для себя видите? Да и меня непонятно зачем притащили в это захолустье.
- Экий вы, герр Шнайдер, дотошный. Вам не нравится Россия? Мне тоже. Но, к сожалению, здесь находится то, что необходимо мне и, определенно, заинтересует вас. Помните наш разговор в том мухами засиженном трактире в Гамбурге?
Невысокий мужчина задумался, поправил засаленные полы плаща, почесал нос, припоминая, а когда понял, о чем идет речь, не смог сдержать возбуждение.
- Так вы думаете, та вещь находится здесь? В России?! - Шнайдер даже забежал вперед, чтобы видеть лицо собеседника.
- Не думаю, я знаю. Вопрос только, где? Для меня это, поверьте, важнее, чем посадить на Российский престол нужного Фридриху человека. Тем более, что рано или поздно, он все равно его займет. Это вопрос времени и не столь долгого. Императрица чувствует себя неважно, хоть и усиленно это скрывает. Год? Два? Три? Вряд ли больше... в этом вопросе наша с вами помощь не особо необходима. Вот если бы нужно было удержать на престоле уже почившего правителя... - аристократ двусмысленно ухмыльнулся и покосился в сторону своего спутника, - тогда вы, любезный, могли бы оказать неоценимую помощь. А сейчас, стоит заняться своими делами.
Шнайдер согласно похихикал, впрочем, больше для вида, господина он не особо слушал и продолжил интересующий его разговор.
- Но... Как же вы найдете его? Россия - огромная страна. Искать здесь бессмысленно, все равно, что жемчужину на дне океана.
- Главное - знать, где искать. Вот информацию об этом я и надеюсь получить. Возможно, даже сегодня. Нам с вами, любезнейший герр Шнайдер, несказанно повезло. Глава Российских масонов - граф Воронцов - происходит из древнего варяжского рода. Его предок еще в 11 веке пришел на Русь. В семье Воронцовых хранятся записи, относящиеся к тому периоду и способные пролить свет на наше дело. Но это не все. Старшая дочка Романа Илларионовича, к которому мы сейчас и направляемся - фаворитка нынешнего наследника престола. Так что Граф Воронцов кровно заинтересован в быстрейшем вступлении на престол Петра и в том, чтобы ветреная его женушка Екатерина перестала так активно вмешиваться в дела мужа. Если действовать умно и аккуратно, то одним ударом мы убьем сразу двух очень жирных зайцев.
В тот момент задачи представлялись ясными, а пути достижения цели прямыми, но на деле все оказалось значительно сложнее. Встреча с Воронцовым, на которую так рассчитывал Самуил Роза, не принесла ожидаемого результата. Точнее, она вообще никакого результата не принесла. Роман Илларионович был любезен, доброжелателен и хлебосолен. Настойчиво угощал дорогих гостей черной икрой, осетровым балыком, наливал водку из хрустального запотевшего графина, интересовался последними европейскими новостями, но как угорь ускользал от серьезного разговора. Господину Розе казалось, что он ловит растопыренными пальцами струйки воды. Это вызывало раздражение, но барон продолжал упорно разводить политесы, так и этак выспрашивая Воронцова про отношение к наследнику, его жене и императрице. Воронцов улыбался и клялся в вечной любви ко всем троим.
В конце концов, барон не выдержал и в лоб спросил Воронцова, не хотел бы тот посодействовать воцарению цесаревича Петра. Конечно, исключительно законными методами. Нет-нет... никакого насилия. Особый упор Роза делал на излишнюю активность жены Петра - цесаревны Екатерины. Дескать, не дело мужней жене брать на себя так много. А уж будущей императрицы и во все это не достойно. Вот Елизавета Воронцова была бы примерной женой наследника престола, нечета нынешней.
Роман Илларионович от таких речей подобрел и заулыбался, Роза собрался праздновать победу, но ответ собеседника его удивил.
- Вот, что вы, господа европейцы, вечно свой нос в наши российские дела суете?! Нешто без вас не разберемся? - Воронцов крякнул, скривился и с досадой сказал:
- Только аппетит испортил, а ведь как хорошо сидели!.. Но за радение спасибо, - граф вздохнул, промокнул салфеткой вспотевший лоб и серьезно взглянул на господина Роза. - Коли, что нужно будет - обращайтесь. Оказать помощь брату, хоть и не принадлежащему к моей ложе, святой долг. А принцесска эта...и верно, больно много на себя берет... но это их дело, негоже вмешиваться, да и супротив матушки Елизаветы Петровны не пойду, увольте. Пусть все идет своим чередом... Государыня нынче уж не сильно здорова. Не бережет себя на ассамблеях да балах всяких.
Роза заскрипел зубами. Его провели. Граф вызвал на откровенный разговор, заставил прямо высказать свою позицию, а сам открестился. Теперь придется осторожничать, вдруг этот разговор дойдет до кого-то из окружения Елизаветы? Проблем не избежать, впрочем, Воронцов, все равно, был своим, а масоны своих не предают, по крайней мере, те, кто искренне верен Делу.
- Да вы, господин барон, и не пьете ничего. Негоже это, уважьте уж хозяина, - сам Воронцов вел себя, как ни в чем не бывало, и продолжал потчевать дорогого гостя, заставляя того нервничать сильнее. - Или анисовая не по вкусу? - притворно беспокоился он. - Ну это бывает... А вот я вас сейчас наливочкой смородиновой угощу. Нектар божественный, а не наливочка! Эй, Прошка! Принеси-ка наливочку, которую барыня своими ручками для самых дорогих гостей готовила, - крикнул граф подскочившему слуге.
Герр Роза закатил глаза к потолку и чуть страдальчески не застонал. Рассказывали ему о русском хлебосольстве, но он и не подозревал, что от чарки водки так сложно отказаться. Вон его спутник уже "покинул этот мир" и уютно посапывал, подложив под щеку дорогую фарфоровую тарелку с золотой росписью. Самому барону еще удавалось сохранять рассудок и связность речи, хотя и с большим трудом.
Хозяин, тем временем, уже разливал в бокалы густую ароматную наливку. Рубиновые искры, преломившись в хрустальных гранях, каплями крови брызнули на белоснежную скатерть.
- Давайте-ка выпьем за наше общее дело, герр Роза, - восторженно предложил изрядно захмелевший граф. - За дело вольных каменщиков!
Не поддержать этот тост было невозможно, и барон осторожно сделал глоток. Роман Илларионович не обманул: вкус у наливки оказался, действительно божественным. Темно-багровый, почти черный напиток пах солнечным утром и оставлял на языке вкус меда и диких лесных ягод. Осушив бокал этого поистине чудесного напитка, герр Роза повеселел и, по-дружески обняв хозяина, начал рассказывать о том, как он рад, даже, можно сказать, счастлив, встрече с потомком великого варяжского воина, племянника самого ярла Якуна Слепого. Что он уже много лет интересуется историей этого славного рода, но ничего не знает о его обрусевшей ветви. А тут такая удачная возможность восполнить недостающие знания. Ведь, как он слышал, у Воронцовых хранится архив ...
- Да, помилуйте, герр барон, какой архив?! Шимон Африканыч, предок мой, и грамоты-то не знал, свое имя, поди, написать не мог. А вы архив... Он же кто был? Варяг, сиречь, викинг. - Воронцов наставительно поднял палец и посмотрел честными, пьяными глазами на барона. - Чай, окромя весла да меча и в руках ничего не держал... Да вы закусывайте, закусывайте, - граф снова наполнил бокалы. - А то наливочка-то сладкая, но коварная, зараза.
Наливочка, и в самом деле, оказалась коварной, так как все последующие события барон помнил смутно. Вроде бы, о чем-то спорил с хозяином, к кому-то приставал с непристойным предложением. Возможно, к молодому человеку, весьма привлекательной наружности. Его лицо герр Роза запомнил хорошо, особенно выражение недоумения и гадливости. И еще он помнил графа, радушно провожающего их со Шнайдером к карете. Очухался бывший советник консистории, а ныне тайный посланник прусского короля Фридриха и гроссмейстер масонской ложи только утром... на коврике в прихожей съемной квартиры - видимо графские слуги дальше его решили не тащить. Единственной мыслью, которая смогла поместиться в его распухшую и гудящую голову, была мысль о том, что он больше никогда, никогда-никогда не будет пить с русскими.
Болел после этого случая герр Роза дня два, но зато сдержал данное себе обещание. Минуло две недели, а русских застолий удавалось избегать. Но без водки, наливок и ломящихся от еды столов дела решать оказалось намного сложнее. Пришлось прибегать к хитрости. Сегодня предстояла вторая встреча с графом Воронцовым уже в официальной обстановке собрания масонской ложи. Если повезёт, сегодняшний день будет удачен. Граф, конечно, ничего не скажет. Но, вероятнее всего, он уже обеспокоен своим сыном, точнее его новым увлечением.
Самуил Роза улыбнулся своему отражению в зеркале и, развернувшись на каблуках, направился к выходу, мысленно пожелав себе удачи.
После обеда солнце растаяло в дымке сизого питерского тумана. Сен-Жермен пересел с книгой ближе к окну, чтобы лучше видеть. Зажигать свечи не стал - все же еще не вечер.
Читать сегодня не хотелось, слишком уж сложным выдался день. Честно сказать, граф давно пытался вытащить ученика и все попытки стали просто игрой. Он сам уже не верил в положительный результат. Странный юноша по имени Алексей оказался сюрпризом, и Сен-Жермен даже не мог с уверенностью сказать, что приятным. Что делать с новоявленным учеником граф не знал и от этого мучился. С одной стороны, по большому счету, юноша был ему совершенно не нужен, а с другой... не выбрасывать же на произвол судьбы столь ценный экземпляр? Тем более, слишком уж необычным было появление молодого человека. Судьба? В судьбу граф верил, и ее знаками старался не пренебрегать. Раз послала она ему ученика, значит он ему, действительно, нужен, ну или понадобится... зачем-нибудь. Тем более, с судьбой соглашалась интуиция, а ей граф тоже привык доверять. Если бы не она, то графа уже и на свете-то не было, а прах давно бы по ветру развеялся. Значит, так тому и быть. Будем делать из лоботряса-студента мага.
Почитать сегодня так и не удалось, потому что графа еще ждали дела. Пора было собираться на встречу с братьями по ордену. Ничего интересного, а тем более, полезного для себя Сен-Жермен от этой встречи не ожидал, но долг обязывал, да и простые правила вежливости соблюдать требовалось.
Масоны стали популярны в Европе сравнительно недавно, когда в их ряды вступила куча ленивых и амбициозных аристократов. Этим разжиревшим и изнеженным бездельникам членство в масонских ложах позволяло ощущать собственную значимость, создавало иллюзию тайной власти, которой они, якобы, обладают.
Граф скривил губы и презрительно фыркнул. Сам он не был ни ленивым, ни амбициозным, но с орденом масонов (тем, старым - действительно, тайным и неподкупным) его связывало многое, помимо личных интересов. Собственно говоря, идеалы Вольных Каменщиков его совершенно не интересовали, а вот знания, накопленные орденом за века своего тайного существования, были поистине бесценны. Вот и сегодня он рассчитывал кое-чем поживиться у графа Воронцова, который возглавлял русских масонов.
Значение непонятных слов можно посмотреть в голосарии.