Одинец Илья : другие произведения.

Uptime для пограничника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Написано 2/3, в сеть выложена 1/3


И.Одинец

odinec@list.ru

Uptime для пограничника

   Часть 1
   Глава 1. Явка просрочена
  
   Апрель, 10 месяцев
  
   Сквозь залитое дождем стекло микроавтобуса я видел только пустырь и размытые очертания леса на горизонте. Солнце, еще утром щедро гревшее молодую листву, спряталось за тучами, теперь погода полностью соответствовала настроению: и внутри, и снаружи было мерзко и грустно.
   Автобус качнулся, сворачивая с шоссе на второстепенную дорогу. В салоне включился свет. Вместо унылого пейзажа я неожиданно увидел отражение собственной физиономии. Выражение лица мне понравилось - спокойное, уверенное, словно еду не на облаву, а на рыбалку, но щетину стоило сбрить еще вчера. Привычным жестом я провел по щеке, пальцы на секунду задержались на подбородке. Дурная привычка - трогать тонкую гладкую полоску шрама - выдает волнение. Надо избавляться. Хотя в такой обстановке волноваться - это нормально. Не на прогулку еду.
   Я откинулся на спинку кресла и бросил взгляд вправо. Через проход в соседнем ряду сидел совсем еще "зеленый" пацан. Его лицо отливало серым, рабочая рубаха под черным кевларовым жилетом потемнела в подмышках. Дрожащими пальцами он постукивал по каске, лежащей на коленях. Свою, к счастью, я догадался забросить на полку, иначе тоже выбивал бы по ней дробь подушечками пальцев.
   - В первый раз? - спросил я.
   Парень кивнул.
   - Все будет хорошо. Это моя седьмая облава. Ни одной настоящей.
   - А СМИ показывают...
   - Обойдется, - больше себе, чем ему, сказал я и отвернулся к окну.
   Хоть я и старался казаться спокойным, на сердце было тревожно.
   Облавы появились задолго до моего рождения как "стандартные процедуры по выявлению опасных для общества элементов". За казенными словами пряталась смерть - полиция искала и убивала нарушителей закона: преступников, мятежников, вышедших из подчинения киберов. Большинство облав на деле оказывались постановочными, но после каждой настоящей СМИ неделями транслировали изуродованные трупы и кровь. Так Конгресс "оберегал порядок и предупреждал появление инакомыслящих", а проще говоря, держал народ в страхе.
   Капризная мисс Фортуна шесть раз кряду одаривала меня благосклонной улыбкой, но внутренний голос подсказывал, что последняя облава в жизни окажется настоящей. И все же я надеялся на лучшее, ведь Виктор Макашов, черт возьми, выбирался из таких передряг... и при этом до сих пор числится на хорошем счету у Конгресса и тех кадровых крыс, что фиксируют правонарушения жителей ОКО-37.
   Темный рукав рубашки не отражался в стекле, сквозь него я видел белую разделительную полосу. Неожиданно из серого марева вынырнули черные силуэты гвардейских машин.
   - Твою мать! "Пумы"! - невольно выругался я.
   По спине пробежали мурашки, волосы на руках поднялись дыбом. Вот тебе и улыбка Фортуны! Хитрая тварь в самый неподходящий момент повернулась ко мне задом. Теперь понятно, куда нас везут - к границе округа, во владения гвардии. Это значит, "стандартная процедура" превратится в настоящую охоту.
   - Кто-то умрет, да? - спросил паренек, сидящий через проход.
   - Многие, - буркнул я. - Желудок крепкий? Готовься.
   - Может, - парень сглотнул, - это просто сопровождение?
   Я качнул головой, но промолчал. Хочет верить иллюзиям - его дело, а я прожил достаточно, чтобы понять: где гвардия, там и трупы. Люди для властей - всего лишь рабочая сила, которую нужно держать под жестким контролем. Соблюдай закон, не пропускай явки, не халтурь на работе, и будет тебе счастье. Оступился, нарочно или специально, - конец. Облавы лучшее тому доказательство.
   - Как думаешь, это надолго? - снова спросил парень.
   - Смотря, куда нас везут, и сколько там нарушителей.
   Микроавтобус сбавил скорость и остановился.
   Я прижался носом к стеклу и закрыл ладонями свет, чтобы рассмотреть пункт назначения. Нас привезли на кладбище отработанных приборов. Здесь я никогда не был - незачем. Я изо всех сил поддерживаю облик добропорядочного гражданина, а добропорядочный гражданин не копается в мусоре, он его производит.
   Свалка простиралась до самого горизонта. Горы сломанной техники, автомобилей и электроприборов поднимались к небу на высоту пяти или шестиэтажного дома. Люди из ОКО-57 десятилетиями вывозили сюда старье. Если хорошенько поискать, то среди гор металла и пластика наверняка можно найти мой разбитый в хлам "фордик" и робота-уборщика со сбившейся программой, которого оказалось дешевле выбросить, чем починить.
   Из "пум" высыпали гвардейцы в одинаковых черных пуленепробиваемых комбезах и шлемах с зеркальным забралом.
   - При полном параде, - процедил я.
   Гвардия экипировалась шокерами, нейросетями и штурмовыми винтовками, а еще я заметил рукояти силков.
   - Сволочи! - раздался откуда-то сзади возмущенный шепоток. - Хотят показать, будто им не наплевать на наши права Типа, в счастливом и благополучном тридцать седьмом округе никого не убивают!
   Паренек, сидящий через проход, нервно всхлипнул, но я не обернулся.
   Последним из "пумы" вышел высокий худощавый человек в гвардейском комбинезоне со шлемом в руках. Я сразу узнал его острый нос, мелкие, словно у пираньи, зубы, маленький подбородок, хищные глазки и презрительную ухмылку.
   - Всем капец, - против воли произнес я. - Сам мистер Карчер пожаловал.
   Конгрессмен Карчер - одно из первых лиц округа, единственный представитель власти, близкий к народу. Правда, близость эта была аномальной - конгрессмен любил облавы и лично отстреливал нарушителей.
   Я прищурился, стараясь рассмотреть выражение его лица, а заодно оглядел ближайших к конрессмену гвардейцев. Поговаривали, будто Карчера всегда окружают одиннадцать охранников - лично им выдрессированный отряд отмороженных ублюдков.
   Двери автобуса открылись.
   - На выход! - скомандовал водитель.
   - Господи! - простонал паренек.
   Я надел каску, поправил кевларовый жилет и вслед за другими мужчинами вышел под ледяные струи.
   "Добровольцев", попавших в списки участников "стандартной процедуры", было человек тридцать. Самым младшим оказался мой сосед, в его глазах, как и глазах тех, кто угодил на облаву впервые, читался страх. Прочие старались ни с кем взглядом не встречаться, словно стыдились того, что произойдет дальше.
   Сопровождающие полицейские в темно-синих огнеупорных костюмах и плексигласовых шлемах деловито выгружали из автобуса ящик с оружием.
   - Стройсь! - скомандовал один из копов с тонкими, словно нарисованными углем, черными усами. - В шеренгу! В шеренгу!
   Народ пришел в движение, я тоже встал в строй и вытер с носа дождевые капли.
   - На первый-второй, рассчитайсь! - скомандовал тонкоусый.
   - Первый! - раздалось в начале линейки.
   - Второй!
   - Первый!
   - Второй! - выкрикнул я, когда дошла очередь.
   Копы между тем открыли ящики и прошли вдоль строя. Каждому мужчине выдали силки и плоский черный экран в ударопрочном корпусе.
   - Что это за хрень? - шепнул мне сосед по автобусу, стоящий через одного человека от меня.
   - Сканер. Регистрирует частоты СМП.
   Я повертел прибор в руках. Старье. Этот сканер может определить просроченную явку, но радиус действия у него ограничен метрами тридцатью, да и человека без СМП определить не сможет. Детские игрушки. Значит, основную работу будут делать гвардейцы. Что ж, хоть это радует.
   Я по инерции потянулся к левому уху, но вместо того, чтобы дотронуться до своего передатчика, поправил каску. Не хотел выглядеть слабаком.
   Тем временем перед строем встал мистер Карчер. Конгрессмен осмотрел нас с довольным видом, а я поспешил отвести взгляд - терпеть не могу этого сукиного сына. Его зубастая физиономия лыбится со всех пропагандистских плакатов Конгресса. Человек, по пятницам отстреливающий нарушителей, сулит щедрые наградные тем, кто не пропускает явки, и отчитывается о своем местонахождении каждые двадцать четыре часа в течение пяти лет. Сладок пряник, да достается единицам. Народ не выдерживает - срывается. А любое нарушение - и отсчет начинается заново. Зато облавы Карчер проводит как по часам, в любую погоду.
   - Short instructing, - громко произнес конгрессмен.
   - Краткий инструктаж! - перевел тонкоусый полицейский. - Выполнять команды! Под горячую руку не лезть! Не отставать! Вы на войне, бойцы, и знаете, что бывает с дезертирами. Неприменение силков в случае необходимости приравнивается к побегу. Заряда хватает на один импульс, так что не ошибитесь. Первые направо, вторые за мистером Карчером!
   Строй "добровольцев" разделился. Карчер сунул силки за пояс, надел шлем и снял с плеча винтовку. Я мысленно чертыхнулся. Вот ведь скотина! Хоть бы вид сделал, будто закон соблюдает! Неужели будет стрелять без предупреждения? С него станется.
   Тонкоусый коп махнул рукой, и мы побежали.
   В моем отряде было человек пятнадцать добровольцев, плюс шестеро копов и полтора десятка гвардейцев. Под ногами чавкала грязь, с неба накрапывал мелкий холодный дождь, серые тучи превратили день в сумерки. Чует мое сердце, что нехватка ярких красок сегодня с лихвой компенсируется кровавыми реками. Чтобы сменить направление мыслей, я стал рассматривать свалку.
   Мы бежали по активной зоне. Горы мусора здесь не превышали трех метров, а дорога была более или менее ровной и широкой. За одним из поворотов показался самосвал. Минут через десять дорога стала уже, а груды мусора выше, потом дорожка превратилась в тропинку, и народ растянулся в цепочку. Дождь ослаб, пахло резиной, старой краской и ржавчиной, в строю поминутно кто-то оскальзывался и ругался. Я и сам едва не растянулся - споткнулся о пластиковый контейнер.
   - Включить сканеры! - обернулся ко мне бегущий впереди.
   Я передал приказ дальше. Оказалось, позади меня, впечатывая в грязь тяжелые ботинки, бежит знакомый по автобусу паренек.
   Кнопка на приборе не сработала.
   - Твою мать! - я хорошенько тряхнул сканер.
   Дисплей вспыхнул голубыми разводами. В центре высветился желтый силуэт человека и стрелка на юг, "Distance to the purpose - 10 ft" было написано внизу.
   Сердце тревожно екнуло - парень из автобуса приближался к критической точке.
   Я сбавил скорость и подождал, пока новый знакомый не приблизится вплотную.
   - Эй! - шепнул я. - Ты на сканере! Сколько у тебя времени?
   - Не знаю. Я не помню, во сколько вчера отмечался, - голос молодого человека дрогнул. - Наверное, часов пять.
   - Здесь контрольных панелей явно нет.
   - Думаешь, я успею вернуться домой?
   - Вряд ли. Сюда ехали три с лишним часа, вот и считай, если тут за час управимся...
   - Они не заметят, - парень поджал губы. - Все выключат сканеры сразу после облавы, я еще буду желтым. Когда доберемся до округа, первым делом пойду к панели. В розыск объявить не успеют.
   - Ну ладно.
   Больше сказать бедняге было нечего, и я прибавил скорости. Будем надеяться, все обойдется.
   Бежать стало тяжелее - тропинка практически исчезла, путь то и дело преграждали сломанные плиты, холодильное оборудование. В одном месте нам пришлось сделать крюк - обогнуть остов ржавого железнодорожного вагона. Минут через десять в левом ботинке захлюпало, еще через десять мы выбежали на относительно просторное место. Нас снова разделили пополам.
   - We disperse! - приказал конгрессмен.
   - Расходимся! - перевел полицейский, - вторая группа за мистером Карчером!
   Я опять попал к Карчеру. Похоже, в последнюю облаву мисс Фортуна решила на мне отыграться. Может, пожалела, что предыдущие обошлись без крови, может, намекала на грядущие неприятности.
   Теперь нас осталось немного - семь "добровольцев", три копа и восемь гвардейцев вместе с конгрессменом.
   Словно муравьи, колонной спешащие в муравейник до захода солнца, мы бежали по свалке - огибали крупногабаритный мусор, карабкались по горам пластика и ржавого металлолома, пока не вышли к кладбищу грузовых контейнеров.
   - Не слабо, - присвистнул кто-то из новичков.
   Зрелище и правда оказалось неожиданным и впечатляющим. В первый момент я подумал, что свалка каким-то образом доходит до реки, и перетекает в порт. Только секунду спустя я сообразил, что в порту контейнеры стоят ровными рядами, а не громоздятся друг на друга как попало, и покрыты блестящей краской, а не слоем ржавчины.
   - Я думал, их плющат, - шепнул кто-то.
   Я тоже так думал, но оказалось, на свалке существует сектор крупногабаритного мусора. Достаточно небольшой для главного оккупационного округа, возможно, несанкционированный.
   "Однозначно несанкционированный", - понял я, когда увидел, куда направляются гвардейцы.
   В четырех контейнерах чернели двери - вырезанные из металла куски железа. Шлемоголовые попарно встали возле них.
   Тонкоусый коп жестом подозвал нас, и когда "добровольцы" окружили его, отчеканил:
   - Соблюдать тишину. Без приказа не стрелять. Не отставать. - Полицейский ткнул в моего соседа по автобусу. - Ты - туда, - указательный палец метнулся к первому проходу в контейнере.
   Парнишка бросил на меня затравленный взгляд и потрусил к гвардейцам.
   - Ты - ко второму.
   Еще один мужчина направился к контейнеру. Я нахмурился. Непонятно, что лучше - уйти к гвардейцам или остаться под дождем в компании копов.
   - Ты, - палец тонкоусого вновь ткнулся в чужую грудь, - третий.
   Судя по облегчению, с которым мои легкие выдохнули прохладный апрельский воздух, мозг счел дождь и копов меньшим злом.
   - Последний...
   "Пожалуйста, пожалуйста..." - мысленно взмолился я, уговаривая капризную помощницу всех надеющихся на "авось" отвести палец от моей груди.
   Но не судьба.
   - Пшел!
   Я стиснул зубы и побежал к последнему контейнеру. Два лица, надежно скрытые за зеркальными стеклами шлемов, повернулись ко мне. Один из гвардейцев держал в руках штурмовую винтовку. Гадина-Фортуна не просто меня предала, но подставила.
   - Follow me, - бросил мистер Карчер и шагнул внутрь ржавого металлического ящика. - Light.
   Я включил фонарь на каске и вошел в ржавое нутро контейнера.
   - Сигма на месте, - пробубнил гвардеец позади меня в рацию шлема и ткнул в мою спину кулаком. - Шевели задницей.
   В контейнерах царил полумрак, они оказались полыми и щеголяли дырами в боках. Сквозь эти "двери" мы и шли. Мистер Карчер сверялся с показаниями сканера, а я, подгоняемый тяжелыми шагами гвардейца, больше смотрел в пол. Запашок внутри оказался ядреным, я даже стал опасаться, что если споткнусь и упаду, то сразу отключусь, поэтому пятно света от моего фонаря прыгало с пола на стены лишь изредка. Гвардейцам хорошо, они в шлемах - по-любому пахнет меньше.
   Минут через десять контейнеры неожиданно закончились, и я вышел на открытое пространство. Точнее сказать, пространство было открыто только сверху. Под ногами - плотно утрамбованный мусор, по бокам, буквально в полуметре от плеч, - стены из отходов. Кто-то хорошо постарался, расчищая проход в горах мусора. Тут и там красовались разноцветные пятна краски, словно здесь пробегал сумасшедший художник или проводились соревнования по пейнтболу.
   - Вперед, - меня снова подтолкнули сзади.
   Мистер Карчер двигался быстро, сворачивая по узкому коридору. Мы трижды пересекали ответвления, но конгрессмен уверенно двигался вперед. Я изо всех сил старался не отстать и не растянуться - вываляться в мусоре в мои планы не входило.
   - Сканер! - крикнул гвардеец позади меня.
   Я бросил взгляд на прибор. В сотне футов на восток находились два нарушителя. Их контуры светились бордовым, значит, они скрывались от закона больше года. Судя по силуэтам, оба мужчины.
   Карчер обернулся и сделал знак второму гвардейцу. Тот кивнул, и нырнул в ближайшее ответвление мусорного коридора. Нас осталось двое.
   - Нэ отстават!
   Конгрессмен закрепил сканер на поясе и побежал. Я бежал следом. Стрелка под бордовыми силуэтами на экране изменила направление, цифры неумолимо приближались к нулю.
   Я поднял глаза и увидел темный силуэт. На секунду в конце мусорного тоннеля показался мужчина, он свернул в правый проход. Вторая тень метнулась влево.
   - Has got!
   Мистер Карчер уверенно побежал направо. Я свернул следом и понял, чему обрадовался конгрессмен - извилистый, словно кротовая нора, ход на этом участке оказался прямым. Мужчина в гвардейской форме вскинул винтовку и, практически не целясь, выстрелил.
   Я вздрогнул. Нарушитель споткнулся, пробежал по инерции еще три шага и свалился на землю.
   Конгрессмен подбежал к несчастному и прицелился.
   "Ведь выстрелит, скотина!" - мелькнула в голове отчаянная мысль.
   - Это нарушитель? - нарочито громко спросил я, напоминая о своем присутствии.
   Главное на облаве - создать видимость соблюдения закона. Карчеру это, конечно, не нравилось, но открыто нарушить правила в присутствии посторонних он не мог. Я не видел выражение лица мистера Карчера за зеркальным забралом, но буквально кожей почувствовал полный ненависти взгляд. Конгрессмен опустил оружие.
   Беглец не пытался ползти, он понимал, что все кончено. Его руки шарили по грязному синему комбинезону в поисках раны, и, наткнувшись на выходное отверстие на груди, окрасились красным.
   - Congress name, - громко произнес мистер Карчер, и перешел на ломанный русский, - именем Конгрэсс, я защищаю порядок округа пят-сэм. Приказываю вам называть свой номэр.
   Мое сердце опустилось. Несчастный обречен. "Стандартная процедура" всегда заканчивалась стандартной фразой. Мужчина тоже это понял и даже не попытался ответить, он смотрел на конгрессмена со смесью ненависти и страха и шептал молитву.
   - The first prevention! Называть свой номер! Живо!
   Конгрессмен перевел винтовку в режим "плазма". Щелкнул затвор.
   - Предупреждэние два!
   Даже если нарушитель назовет свой идентификационный номер, он не сможет объяснить, почему скрывался от закона больше года. Это конец.
   - Предупреждэние три! - невозмутимо произнес Карчер. - Обратный отсчет. Five. Four. Three. Two.
   Я попытался отвести глаза, но не смог.
   - One.
   Плазменный шарик с шипением прожог в лице мужчины дыру.
   Мой желудок дернулся вверх. Я отвернулся, стараясь не вдыхать тошнотворный запах горящей плоти. Не получалось.
   - Нарушитэль обезврэжен, - четко произнес мистер Карчер по внутренней рации.
   Рассчитывал, что я услышу. Напоминал, что мертвый человек на полу - преступник, а преступников ждет наказание.
   Послушав ответ, конгрессмен что-то негромко произнес по-английски, затем перешагнул через труп и направился вперед по коридору из мусора. Я последовал за ним, а когда пришлось перешагивать через тело нарушителя, постарался не смотреть на то, что осталось от его лица.
   Мистер Карчер больше не бежал и на сканер не смотрел, из чего я сделал вывод, что все цели обезврежены. Где-то в глубинах мусорного лабиринта лежат трупы нарушителей закона. По сути, таких же, как я. И еще неизвестно, кто больше заслуживает смерти - Виктор Макашов с длинным, но тайным, послужным списком, или эти несчастные, уставшие от диктатуры НСША.
   Обратная дорога заняла гораздо меньше времени - мы шли кратчайшим путем - и вышли к пункту сбора минут через пятнадцать. К месту, где оставались "добровольцы" и копы, подтягивались гвардейцы из лабиринта.
   Товарищи по облаве собирались возле груды непонятных деталей и негромко переговаривались. Когда подошел ближе, мой желудок снова дернулся к горлу.
   Ненавижу мертвецов. Особенно таких - в крови, со следами жутких пыток.
   - Что здесь было? - тихо спросил я ближайшего человека.
   - Облава, - хрипло обронил мужчина и отвернулся.
   Видимо, я зря обвинял Фортуну в подставе - те, кто остался с копами, видели смерть по меньшей мере троих нарушителей, а я - только одного.
   Из двери крайнего левого контейнера вышел гвардеец, он тащил за руку бездыханное тело. Позади в полуобморочном состоянии плелся мой знакомый по автобусу. Паренька недавно вырвало, а лицо не просто побледнело, но стало отливать нехорошей зеленью.
   Гвардеец бросил тело и сделал нам знак.
   Мы подошли ближе.
   Гребаные ублюдки!
   Беглецу не повезло - его не застрелили, грудь все еще вздымалась в такт дыханию, но он сильно пострадал. Судя по кровоподтекам и искривленным пальцам рук, ублюдок в черном шлеме оплел его нейросетью. Каждый мускул, каждая мышца неистово сокращались, причиняя невыносимую боль. От таких пыток даже самый закаленный человек отключается через три минуты. Не стал исключением и этот нарушитель, а теперь его выволокли из лабиринта, чтобы убить. В назидание толпе.
   Гвардеец наклонился над человеком, впрыснул ему в шею содержимое лекарственной капсулы, и тот неожиданно открыл глаза.
   - В сторону! - приказал гвардеец, вытаскивая из-за пояса силки.
   Вуопп...
   От импульса заложило уши. Лежащего мгновенно расплющило, прижало к земле так, что мышцы лица обвисли, рот растянулся, углы глаз удлинились, щеки съехали к ушам, словно нарушитель попал под мощную струю, вырывающуюся из сопла космического корабля.
   Гвардеец снял с плеча винтовку.
   - Именем конгресса, как защитник правопорядка тридцать седьмого округа, приказываю назвать свой номер.
   - Ы! Ы-ы-ы! - замычал нарушитель. Это единственное, что он смог произнести.
   - Первое предупреждение, - бесстрастно произнес гвардеец.
   - Ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы!
   - Второе предупреждение.
   Щелкнул затвор.
   - Вы что, не видите?! Он не может говорить! - выкрикнул кто-то из "добровольцев". - Это же силки!
   Я узнал голос паренька из автобуса, но не обернулся. Не мог. Мои глаза, как и глаза всех остальных гражданских, были прикованы к лицу нарушителя, который изо всех сил старался назвать свой идентификационный номер, чтобы отсрочить неизбежное.
   "Бесполезно", - я качнул головой.
   Видимость соблюдена, теперь у человека в черном форменном облачении развязаны руки.
   - Третье предупреждение. Обратный отсчет. Пять. Четыре. Три. Два.
   - Ы-ы-ы-ыыыыыыыыыы!
   - Один.
   Выстрел прозвучал, как взрыв.
   Попав в зону действия силков, пуля превратила череп нарушителя в кровавую кашу, сдобренную белыми осколками черепа.
   Я отвернулся. Парень из автобуса изо всех сил боролся с тошнотой.
   Зря он так, лучше бы промолчал. Тем более со своим жетлым контуром. Здесь вотчина гвардейцев. Лишнее слово, лишнее движение, и пуля-дура встретится с дурой-головой, а все вокруг будут свято верить, что ты сам во всем виноват.
   - Здэс еще один нарушитэль, - каверкая слова, произнес мистер Карчер. - Сканеры!
   Твою мать!
   Я понял, что сейчас произойдет, но не мог в это поверить.
   Я бросил взгляд на экран. Парень из автобуса сменил желтый контур на красный. Он все-таки не успел, просрочил явку. И сейчас последует наказание.
   Конгрессмен Карчер посмотрел на нарушителя.
   - Мой прибор показывать, ты нэ отмечаться у контрол панэл двадцать четыре часа двенадцать минут.
   "Добровольцы" расступились, словно парень с красным контуром стал заразным. Отошел и я - не хотел выделяться.
   - Я отмечусь, - молодой человек пытался говорить спокойно, но его голос срывался. - Я получил повестку впервые и так нервничал, что забыл отметиться! Всю ночь не спал! Мы вернемся в округ, и я обязательно отмечусь! Высадите меня у первой же панели!
   Карчер сделал вид, будто не расслышал:
   - Твой статус изменился, ты тепэр нарушитэл.
   - Я не нарушитель! Я просто забыл! Честное слово! Я верен Конгрессу! Я люблю свою работу и никогда не нарушал закон!
   В голосе парня звенело отчаяние.
   - Именем Конгрэсс, - произнес представитель закона и поднял оружие, - я защищаю...
   - Я не нарушитель! - прохрипел парень, отступая.
   - ... порядок округа пят - сэм, приказываю вам называть свой номэр.
   Мое сердце сжалось от жалости, а кулаки от ненависти. Но я ничего не мог сделать.
   - Я не виноват! Пожалуйста!
   - Предупреждэние раз!
   - Мой номер КВ-10-25-505, - затараторил парень. - Я не преступал закон! Я отмечусь, как только найду панель!
   - Назвыват причина пропуска явки.
   - Я же объяснил! Я отмечусь! Я не хотел!
   Молодой человек отступал все дальше, но повернуться спиной к вооруженному конгрессмену не решился, как не решился нарушить закон и побежать. Он остановился метрах в двадцати от последнего полицейского и сложил руки в молитвенном знаке.
   - Пожалуйста!
   Карчер не реагировал. Его лицо закрывал шлем, как и лица других гвардейцев, но носатую физиономию за зеркальным стеклом наверняка украшала кривая ухмылка. Тварь, наделенная законом правом убивать, наслаждалась ощущением власти.
   - Твой явка просрочэна. Ты нэ отмечаться у контрол панэл двадцать четыре часа пятнадцать минут, - ледяным тоном произнес конгрессмен и приказал: - Построиться в шэрэнгу! Силки!
   Парень побледнел, у него подкосились ноги, и он рухнул на колени. Его рот беззвучно умолял пощадить, но ни один человек даже не подумал вступиться за нарушителя. Закон есть закон. Соблюдаешь - получаешь "пряник", не соблюдаешь - пулю в лоб.
   Мы встали вплотную друг к другу, вытянув руки с оружием. Я сжал рукоять силков и прицелился.
   - Полагаю, - произнес тонкоусый коп, - мне нет нужды напоминать, чем грозит неподчинение.
   - Цэл! - выплюнул Карчер.
   Черт! Как же я хотел зажмуриться... но нельзя. Тот, кто закроет глаза, будет жестоко наказан. Облавы устраивают для устрашения, для того, чтобы показать добропорядочным гражданам, что будет, если они перейдут в разряд нарушителей закона. Поэтому облавы показывали по всем каналам, поэтому закрывать глаза и отворачиваться было нельзя. Так же, как нельзя не выстрелить.
   - Пли!
   Вуопп...
   После первого импульса парень повалился на землю. Спасибо тебе, мисс Фортуна, лицом вниз. Не пришлось смотреть в его глаза.
   Вуопп...
   Вуопп...
   С каждым новым импульсом земля под тяжестью тела продавливалась все глубже, тело нарушителя сплющивалось. После четвертого он перестал дышать. Пятый и последующие превратили то, что раньше называлось человеком, в жуткую кровавую лепешку.
   - Сдать силки!
   Я протянул тонкоусому копу оружие и отошел.
   - Ты! - неожиданно раздался голос полицейского. - На землю!
   Я обернулся. Один из мужчин не смог выстрелить, его силки все еще были заряжены.
   - На землю, живо! - полицейский потянулся за винтовкой.
   "Доброволец" не мешкал. Прицелился...
   Вуопп...
   Я едва успел отскочить.
   Коп свалился на землю, рядом с ним упал один из гвардейцев. Нарушитель отпрыгнул в сторону, метнулся вперед и через мгновение скрылся в темноте контейнеров.
   Пару секунд гвардейцы смотрели на лежащих на земле товарищей, а потом бросились в погоню.
   - Говорит мистер Карчер, у нас нарушитэл, - забубнил конгрессмен в рацию шлема. - Выстрел в представитэл закона. Приметы мишэн: рост пять футов дэсят дюймов. Худой. Рубаха сэрый...
   Мое сердце тревожно стучало. Парню могло повезти. Он не светился на сканерах, был в неплохой форме и получил возможность затеряться в лабиринте. Если повезет, он найдет других нарушителей, если нет - умрет от голода. Что бы ни случилось с этим человеком в будущем, все лучше того, что с ним сделают гвардейцы, если поймают.
   Передав сообщение, мистер Карчер поднял руку, призывая к молчанию, хотя ни один "доброволец" ни проронил ни слова с тех пор, как на их глазах парень из автобуса превратился в лепешку.
   - Процедура по выявлэнию опасных для общества элемэнт успешно завершена, - произнес конгрессмен. - Четырэ отряда обнаружили семнадцать нарушитэлэй закона, уничтожено шестнадцать. Гвардия и полиция округа пят-сэм благодарят вас за сотрудничество.
   Мистер Карчер удобнее перехватил винтовку и по едва заметной тропинке направился к горам мусора. Мы последовали за ним.
   Только сейчас я вспомнил, что промочил левую ногу, что с неба все еще капает, что я пока еще жив.
   В отличие от парня, которого я убил.
   Которого убили мы все.
   От парня, которого убил закон.
  
   Глава 2. Пан или пропал
  
   Через полчаса мы сели в автобус и поехали обратно в центр округа. Я старался не смотреть на пустое кресло через ряд, поэтому откинулся на спинку и закрыл глаза. Может, удастся подремать. Хотя какой к черту сон? Я убил человека! Пусть и не по своей воле. Ну вот почему со мной всегда так? Стоит подумать, что все прекрасно, как сразу становится хуже некуда.
   Микроавтобус подпрыгивал на ухабах, но когда зона свалки закончилась, пошла хорошая дорога. Одни "добровольцы" молчали, переживая случившееся, другие говорили, в полголоса, чтобы не услышал водитель, но эмоционально. Стресс на всех действует по-разному.
   Впереди меня сидели двое. Первый вещал густым басом, налегая на "о", второй говорил торопливо, взахлеб. Чтобы их не смущать, я притворился спящим.
   - Жалко паренька, - вздохнул второй. - Не повезло ему. Если б вчера отметился двумя часами позже, ехал бы сейчас домой.
   - Окстись! - протянул первый. - Видел, как мистер Карчер разозлился, когда тот за нарушителя вступился? То-то! Конгрессмен в любом случае нашел бы к чему придраться.
   Слушая басовитые "о", я представил себе широкоплечего мужика с окладистой бородой, хотя среди добровольцев ни одного бородача не было.
   - Мистер Карчер не пошел бы против закона! - возмущенно возразил второй.
   Его портрет вышел еще харизматичнее: тощая шея, оттопыренные уши, прыщи и огромные удивленные глаза. Таких на сегодняшней облаве тоже не было, но настоящая внешность болтунов меня не интересовала. Я не доносчик. Пускай говорят, о чем хотят.
   - Сынок, проснись! - повысил голос "бородач". - Открыто не пошел бы, но обойти обошел бы, да так, что не придерешься.
   - Ну, не знаю. Что он вообще на облаве забыл? Разве мы искали каких-то особо опасных преступников?
   - Сам ты особо опасный! Мистер Карчер любит облавы. Гвардия - его детище, а окраины округа - вотчина. Ему ж сам президент Макалистер поручение дал: от неугодных избавиться, преступность снизить. Новости-то смотришь?
   - Смотрю иногда, - смущенно ответил "прыщавый".
   - Чаще смотри. У нас хоть и цензура, но умный человек даже в новостях зерно правды сыщет.
   - Каким образом? Вот на прошлой неделе показывали, как Новые Штаты образовались. Или, скажете, наврали?
   - Наврали, - подтвердил "бородач". - Почти про все.
   - И что, хотите сказать, Тихой войны не было?
   - Была. Только вот затеяли ее не японцы и не немцы, а американцы.
   "Прыщавый" присвистнул.
   - Там в чем суть-то, - "бородач" кашлянул, - нанороботов-киллеров они изобрели. Вернее, научили их геном человека различать. Национальность и все такое прочее. Ну и решили на зэках испытать. На шахидах. Запустили в тюрьму, те и померли. После башен-близнецов америкосы на террористах прямо помешались, а тут такое открытие...
   - Вы хотите сказать, что наши американские братья решили уничтожить целый народ? Целую нацию? Не верю! А как же мировое сообщество?!
   - О-о-о, да ты, юноша, где родился-то? В оккупации! И где оно твое мировое сообщество? А? То-то. Выкосили америкосы три страны. Под корень. И понеслось. Нанокиллеры-то и у Германии были, и у Японии, вот и пошел брат на брата. Убийц и в воду выпустили, и в воздух, те и разлетелись по всему шарику. Две трети населения полегло. А то и больше. Тихо помирали, прям в домах и на улицах. Кто где был, там и упал.
   - Жуть какая.
   - А то. Когда помирать перестали, правительства опомнились. Начали думать, как дальше жить, да территории делить. Считай, всю карту перекроили.
   - Про это я знаю, - обрадовался "прыщавый". - Наш Дальний Восток перешел к Японии, остальное - Штатам, а Германии - шиш. Несправедливо как-то получается.
   - Конечно несправедливо, - подтвердил "бородач", - со всех сторон. Особенно с нашей, с русской.
   - Так значит, новая война будет? Поэтому Тихую первой и зовут?
   - На лету схватываешь.
   - А в новостях говорили, теперь на планете воцарился вечный мир.
   - Сказки это. Вечного вообще ничего не бывает.
   - А вот и бывает.
   "Прыщавый" понизил голос, и я невольно прислушался:
   - Поговаривают, будто президент Макалистер вечный. Бессмертный то есть. И мистер Карчер с мистером Вебстером. И вообще, вся верхушка.
   - Брехня.
   - А вот и не брехня! Что вы про вакцину жизни знаете?
   - Все знаю. Укололи в роддоме, и ты после тридцати стареть перестаешь, а еще через сорок лет ее действие заканчивается, и ты прямиком на тот свет отправляешься.
   - Эх вы, темнота! - в голосе "прыщавого" я явственно услышал превосходство. - Вакцину жизни не зря так назвали! Она жизнь дает, а не смерть. В теории, вы можете хоть миллион лет жить, но американские братья в вакцину добавили тех самых нанороботов-киллеров, про которых вы рассказывали. Они семьдесят лет спят, а потом активируются и кранты. А вот тем, кто во власть пробился, через семьдесят лет другую вакцину колют, которая жизнь на сто лет продлевает. И таких уколов можно сколько угодно делать. Вот вам и бессмертие. Даже специальная вакцина есть, "Д-100" называется.
   - Брехня, - бросил "бородач". - Жизнь можно на десять лет продлить, и то, только один раз. Не зря самых достойных награждают уколом "Д-10". А про "Д-100" я слыхом не слыхивал.
   - Ну и не верьте, - обиделся "прыщавый", - только я вам правду сказал.
   - Да откуда ж ты ее взял? Листовкам что ли поверил?
   - Кому надо, тому и поверил.
   - Ладно, сынок, на секунду предположим, что все так и есть. Тогда, получается, добавлять в вакцину жизни нанокиллеров - несусветная глупость. Нам ведь что надо? Население поскорее увеличить, чтобы войну выиграть, когда на нас япошки или германцы полезут. Нестыковочка получается.
   - Да поймите вы, наконец, это только нас, русских касается, тех, кто живет в оккупационных округах! В Северной Америке все иначе, там они до трехсот живут! Минимум.
   - Вот уж точно брехня.
   - Сами посудите, зачем американцам наращивать население бывшей России? Чтобы мы против них пошли?
   - Чушь собачья, - упрямо повторил "бородач".
   - Да что с вами говорить! - воскликнул "прыщавый". - Не хотите открыть глаза, живите себе дальше в темноте. Вы как динозавр! Про "Д-100" уже почти все знают, только такие как вы правде сопротивляются. Сколько вам, кстати, лет?
   Я вздрогнул. Спрашивать о возрасте в округах не принято, это то же самое, как спросить, сколько человеку осталось до смерти. До гарантированной смерти в заранее определенное время. Неприлично по меньшей мере.
   "Бородач" не ответил - обиделся. Я на его месте поступил бы так же, хотя в остальном с "прыщавым" был согласен.
   В непростое время живем, в несправедливое. Одним все, другим - ничего. Те, кому "все" - радуются и законы выдумывают, а те, кому "ничего" - изобретают, как законы обойти.
   Настроение испортилось окончательно. Из-за подслушанного разговора я невольно вспомнил и о собственной смерти, которая наступит уже (страшно подумать) через десять месяцев.
   Черт возьми! Никогда не боялся умереть, а после знакомства с Юлей, будто другим человеком стал. Жадным до жизни, до счастья. Ведь это неправильно! Человек не должен умирать по приказу! Тем более, когда после долгих лет поисков, наконец, встретил настоящую любовь.
   Ну да ничего. Десять месяцев, так десять месяцев. Мы еще повоюем. Я, в отличие от прочих, сложа руки никогда не сидел, и получил реальный шанс все исправить. Прямо этой ночью и начну.
   Сидящие впереди, наконец, замолчали, а я уставился в окно.
   Дождь перестал, но серые тучи так и не выпустили солнце из плена, и округ выглядел таким же угрюмым, как свалка. Серые панельные многоэтажки казались корпусами огромной тюрьмы. Гвардейцы играли роль охранников границ, полицейские - роль надзирателей, а Конгресс - начальства. Даже контрольные панели, стоящие на каждом углу, были в тему. При таком раскладе служебные квартиры смело можно считать камерами, а работу - трудовой повинностью. Повсюду сплошные ограничения свободы. Родился - на тебе вакцинку - и жизнь ограничена. Достиг половой зрелости - на тебе тесты и испытания, а по их результатам и образование - и выбора нет. Закончил учиться - на тебе работу - и хрена с два ты с нее уйдешь, даже если с души воротит. Только вперед ногами.
   В округах все по расписанию.
   Тюрьма, да и только.
   Автобус проехал мимо здания с огромным плакатом на торцевой стороне. Конгрессмен Карчер хищно улыбался во все свои идеально-белые тридцать два зуба. В открытых ладонях он держал аккуратный домик с красной черепичной крышей. "Старайся, и через пять лет он станет твоим!" - было написано внизу.
   Красивая замануха, только вот этот "пряник", при всей кажущейся доступности, достается единицам - тем, кто за пять лет не нарушил ни одного закона, ни одного правила, не пропустил ни одной явки, не получил ни единого замечания. Ведь при малейшей провинности отсчет начинался заново.
   Мне за шестьдесят девять лет так и не удалось обзавестись домом. Даже денежную премию, которую давали чуть ли не каждому второму, получил лишь однажды. А все из-за дурацкой тяги к скорости... Вот и шрам благодаря ей заработал...
   Я дотронулся до подбородка и вздохнул.
   Как же не хочется умирать!
   И я не умру.
   Готовься сразиться с достойным противником, мисс Фортуна. Этой ночью я на тебя надеяться не собираюсь. Я сделаю все, что от меня зависит, пойду на преступление и выбью для себя дополнительные двенадцать месяцев. Заслужить официальное продление жизни на десять лет с помощью "Д-10" мне не светит, значит, возьму силой то, что предлагают пираты. Испытателям не достаются лавры, они вообще долго не живут. А я живу. И дополнительное время получу. Чего бы это мне не стоило.
  

* * *

  
   В центр округа нас привезли в начале пятого. Я мог бы еще часок поработать, но в мои планы это не входило. Вызвав такси, вместо Дорожной дирекции я отправился домой, в служебную квартиру.
   Не успел я поднести палец к звонку, как дверь распахнулась. Юля с порога бросилась мне на шею.
   Боже, какое счастье, когда дома тебя кто-то ждет!
   Я погладил мягкие золотые волосы любимой, зарылся в них носом и вдохнул цветочный аромат.
   - Все в порядке, - успокаивающе произнес я. - Не облава, а показуха. Побегали по свалке, поиграли в охотников и уехали.
   Жуткие кадры с телами нарушителей, конечно, не раз покажут по телевидению, но сейчас я предпочел солгать - не хотел лишний раз волновать девушку.
   - Терпеть не могу облавы, - прошептала Юля, - но лучше бы впереди у тебя были еще две. Или три.
   Сердце екнуло. Но не от страха за собственную шкуру, а от жалости. Милая, добрая, славная заслужила настоящее счастье, а не десятимесячное ожидание разлуки.
   - С такими вещами расставаться легко, - шепнул я. - Гораздо сложнее расстаться с тем, что нравится. Невозможно - с тем, кого любишь. Но мы не расстанемся. Помнишь, я обещал отпраздновать свой семьдесят первый день рождения? Я сдержу слово.
   Я поцеловал родинку у рта любимой, на секунду замешкался, любуясь стройной фигурой светловолосой красавицы, и прошел в прихожую.
   - Почему не поехал на работу? - спросила Юля, запирая входную дверь.
   - Хочу немного поспать перед дорогой, этой ночью я должен уехать.
   - Куда?
   - На похороны. В двадцать четвертый.
   Вроде, нормально получилось. Без паузы. Никто не смог бы распознать ложь, даже Юля, которая знает меня лучше других.
   Я разулся, сбросил промокшую куртку, стянул рубашку и грязные штаны, и отправился в ванную.
   - Надолго уезжаешь? - крикнула девушка.
   - На два дня!
   Я включил душ и встал под теплые упругие струи. Вода уносила в слив грязь, может, и плохие мысли унесет? Я повел плечами, намылил голову... и неожиданно подумал, что мужчину с дырой, вместо лица, сейчас наверняка тоже обмывают.
   Желание задерживаться в ванной моментально пропало. Я выключил душ, обмотал полотенце вокруг бедер и пошлепал босыми ногами по клетчатому линолеуму.
   На кровати в спальне меня ждала Юля. Не мигая она смотрела на мою виноватую физиономию.
   Попался.
   Такой взгляд у нее был в прошлом году, когда вместо отпуска я поехал к границе округа. И как она только узнает? До нее мои поездки ни у кого подозрений не вызывали. В отпуске человек, отдыхает. Гуляет по паркам, общается с друзьями, зависает в виртклубах... Отличная маскировка для того, кто в запретных зонах обшаривает дома мертвецов в поисках хабара. Об этих вылазках знал только Леха Кадимов, он же и отмечал мой СМП у контрольных панелей. Сегодня я намеревался заскочить к нему и снова попросить об этом одолжении, но...
   - Сколько они тебе платят? - глухо спросила Юля.
   - Не так уж много, - я опустился на кровать и поцеловал девушку в висок. - И откуда ты у меня такая умная?
   - Любящая женщина всегда чувствует, когда ее мужчине грозит опасность.
   Я вздохнул. Вот и не хотел волновать лишний раз.
   - Все будет хорошо.
   - Ты этого не знаешь.
   - Не знаю. Но по-другому не выйдет. Эта поездка последняя, обещаю. Либо я добуду денег, либо...
   - Меня позовут на опознание тела.
   - Не позовут. В любом случае.
   Зря я это сказал. Сейчас надо выглядеть оптимистом, и прежде всего, убедить в этом себя, чтобы поверила и Юля. Увы, предстоящая вылазка на самом деле очень опасна. Не за драгоценностями еду, не за антикварным барахлом...
   - Милая, - я взял ладони девушки в свои и прижал их к груди. - Я не могу не поехать. Перекупщики платят немного, но до дозы мне не хватает совсем чуть-чуть! Как раз награды за одну поездку.
   Мое сердце колотилось, словно сверчок в спичечном коробке, но это вполне могло объясняться волнением. А не очередной ложью. До покупки пиратской дозы, продлевающей жизнь на двенадцать месяцев, мне не хватало порядочно. Но на сей раз (спасибо тебе, Леха!), я привезу такой хабар, за который заплатят втридорога. Или расстреляют на месте, если попадусь гвардейцам.
   - Ты же знаешь, в другое время с работы я вырваться не смогу. Пан или пропал.
   - Если ты не поедешь, - Юля убрала руки от моей груди, - у нас будет целых десять месяцев, а если поедешь, может не остаться ничего. Может, тебя убьют по дороге! Или перекупщики...
   Я поцеловал Юлю в висок и забрался под одеяло.
   - По-другому я не могу. Ты же у меня умная, сама все понимаешь.
   - Понимаю, - девушка поднялась, поправила одеяло и поцеловала меня в губы. - Во сколько тебя разбудить?
  

* * *

  
   Заснуть получилось не сразу. Я долго ворочался, прислушивался к звукам, доносившимся из кухни, пытался угадать, сильно ли расстроена Юля, а потом, чтобы отвлечься, постарался ни о чем не думать. И не понял, как провалился в кошмар. Мне снилась свалка и безымянный парень из автобуса.
   Нарушитель стоял перед строем беззащитный и одинокий.
   - Цэл! - донесся из темноты голос конгрессмена Карчера. - Пли!
   Вуопп...
   Парень из автобуса упал на колени.
   Вуопп...
   Вуопп...
   Вуопп...
   С каждым выстрелом его тело сплющивалось, превращаясь в кровавую кашу, только голова почему-то оставалась невредимой. Я целился. Я единственный, кто еще не разрядил силки. Я был обязан нажать на кнопку, но медлил. Парень поднял голову и посмотрел на своего убийцу.
   Вуопп...
   Я выстрелил. Все-таки снова выстрелил.
   - Милый, пора.
   Юлин поцелуй загнал кошмар обратно во тьму, из которой тот выполз, и заставил меня с облегчением выдохнуть.
   - Я собрала тебе поесть.
   Ну не чудо ли?
   Я повалил девушку на кровать и расцеловал. Жаль, для остального времени не оставалось.
   Подготовка к поездке получилась короткой. Инструменты, которые могли понадобиться в пути, лежали в багажнике "форда", еду приготовила Юля, оставалось запастись водой, одеждой и мелочами, вроде веревки, ножа, мешковины, большой спортивной сумки и набора "юный правонарушитель". Его я спрятал на самое дно. Ни к чему девушке знать, что я беру с собой замыкатели для бортового компьютера автомобиля, миниатюрный лазер-резак и очки ночного видения.
   - Присядем на дорожку? - предложила Юля.
   Я не верил в приметы, но присел. Через пять секунд до меня дошло, зачем придумали этот глупый обычай - я кое о чем вспомнил.
   - Раз уж ты все равно все знаешь, я могу тебя попросить? - спросил я, вытаскивая из уха СМП. - Кадимову сейчас не до меня...
   Юля все поняла без слов, она забрала мою серьгу и кивнула. А я снова порадовался тому, какое чудо мне досталось.
   - До встречи, милая. Я обязательно вернусь.
   Я поцеловал девушку и быстро вышел. Ненавижу долгие прощания. Особенно, когда велик риск не вернуться.
  
   Ночной город встретил меня мерцанием патриотических растяжек: "Какая разница, как называется твоя Родина? Она заботится о тебе! И ты позаботься о ней".
   Я фыркнул. Сейчас мне точно по барабану, как называется моя Родина, есть дела поважнее. Я прыгнул в припаркованный у подъезда "Форд Корелл", включил зажигание и поехал на работу выполнять первый пункт плана по превращению в нарушителя.
   Моя работа - самая большая обманка в округах. Когда я сообщал новым знакомым, что ношу гордое звание гонщика-испытателя, их глаза начинали завистливо блестеть. Они представляли себе обтекаемые болиды, идеально-ровный трек и клетчатые черно-белые флаги. На самом деле все гораздо скучнее. Во-первых, я испытываю не автомобили, а Систему Комфорта Передвижения, или СКаП, а значит, оцениваю не скоростные характеристики машин, а качество дороги. Замеряю отклонения, плавность подъемов и спусков, определяю наклон дорожного полотна и еще два десятка параметров, а также тестирую связь со спутниками, дорожными службами и полицией. Во-вторых, испытания трассы в скоростном режиме занимают ровно полтора процента от всего времени моей работы. За без малого пятьдесят лет я накатал не больше тридцати тысяч километров. Ерунда. Конечно, СКаП появилась не так давно, и этой системой оборудовали пока только часть магистралей и главные дороги в центре, но все равно это мизер. Настоящий гонщик побил бы этот "рекорд" за пару-тройку лет. А в-третьих, меня, как и каждого жителя ОКО-57, ограничивали в свободе. За каждым моим движением наблюдали, и могли остановить автомобиль дистанционно, а на скоростном этапе испытаний не разрешали разгоняться быстрее ста километров в час. Разве это скорость? Тоска. Тоска с комфортом. И контролем. Будь моя воля, стрелка спидометра не опустилась бы ниже отметки "сто шестьдесят".
   За такими невеселыми мыслями я не заметил, как подъехал к Дорожной дирекции.
   В будке за забором с электронными воротами дежурил толстый неулыбчивый парень. Имени его я не знал - он пришел на смену умершему охраннику всего пару дней назад, но его успела невзлюбить вся Дирекция. Толстяк был до невозможности дотошным, и не просто сверял номера автомобилей и водил носом по удостоверениям личности шофера и пассажиров, но обязательно включал сканер-детектор оружия, токсичных веществ и взрывчатки. Шанс что-либо обнаружить не превышал сотой доли процента, однако парень упорно проверял все автомобили, подъезжающие к воротам, создавая очереди. У меня с этим товарищем неприязнь оказалась взаимной.
   Я подъехал к воротам и посигналил.
   - Чего надо? - толстяк бросил на меня подозрительный взгляд.
   - Я на облаве был, только вернулся. Надо заявление написать - друг у меня умирает, на похороны еду.
   Толстяк пожевал пухлыми губами.
   - А чего не на служебной машине?
   - Говорю же, уезжаю. Прямо сейчас. Добираться далеко.
   Парень поморщился.
   - Понял, не дурак. Документы давай.
   Я протянул права, техпаспорт, приложил ладонь к сканеру и вздохнул. Эту задержку я предвидел, но все равно чувствовал досаду.
   - Чего вздыхаешь? - насупился толстяк. - Я, между прочим, свою работу работаю. К желтой линии!
   - Я могу машину здесь оставить.
   - И до Дирекции пешком? Полтора километра? Нет уж. Так за тобой следить проще. Мало ли чего по пути стащишь.
   Я сжал кулаки. Как же хотелось вылезти из "форда" и как следует врезать ему за подозрения в нечестности!
   - Я в жизни никого не обворовал, - процедил я.
   - А мне по бую! К желтой линии! Или разворачивайся.
   Твою мать! Так и знал, что добром охранник меня не пропустит. Лучше б сегодня дежурил Юрик, а не этот...
   Внешние ворота открылись. Я подъехал к желтой линии, заглушил мотор и приготовился скучать. Сканирование заняло чуть меньше десяти минут. За это время я придумал десять способов наказания жирного придурка. Как же мне хотелось вылезти из машины прямо и от души, смачно, со вкусом врезать ему по морде...
   Наконец, ворота открылись.
   Я не стал спускаться на подземную стоянку и проехал прямо ко входу. Все равно ненадолго.
   Приложив удостоверение личности к сканеру, я вошел в вестибюль.
   В здании находились только дежурные - именно это мне и требовалось. Меньше народа - больше шансов на удачу.
   Кивнув охране, я взбежал по лестнице на второй этаж. В кабинете свет включать не стал, на ощупь нажал кнопку питания компьютера. Пока система проверяла отпечатки пальцев, определяя уровень доступа, быстро набросал на листе из блокнота короткую записку для сменщиков. Еще полминуты заняло оформление служебки для начальства.
   Все это я мог бы сделать и днем, но формальности лишь вершина айсберга. Я пришел не только за официальным отгулом.
   Обесточив систему, я вышел в коридор и направился к посту дежурных.
   Как водится, в отсутствие начальства на рабочем месте царил хаос. Из-за двери доносилась громкая музыка.
   Я усмехнулся и резко распахнул дверь.
   - Попались!
   Дежурные - двое лысых парней-близнецов - вскочили со стульев. Задребезжало стекло кофейного столика, который один из них задел коленом, разлетелись карты с голыми женщинами на рубашке. От неожиданности парни с довольно глупыми физиономиями замерли по стойке "смирно".
   - Ёп, Витек! Не пугай, - первый близнец присел, чтобы собрать атласные прямоугольники.
   - Чего приперся в такой час? - спросил второй и подошел к мониторам, занимающим большую часть противоположной стены.
   - Заяву писал, на похороны надо, - ответил я. - А вы что, на камеры совсем не смотрите, раз мой "форд" упустили?
   - Смотрим, - буркнул первый, пересчитывая карты. - Ёп. Одной не хватает. Кстати, Витек, с тебя литр пива.
   - С чего вдруг?
   - Пока ты не пришел, я выигрывал.
   - Ничего подобного! - возмутился второй близнец. - Ты мои карты подобрал? Пару тузов видел?
   - Один туз у тебя был!
   - Два!
   - Один!
   - Ищи! Два было!
   Я отвернулся от спорщиков и подошел к панели управления. Левая половина контролировала видеокамеры, установленные на территории Дорожного центра, именно наблюдением за периметром и занимались картежники. Правая половина управляла СКаПом, точнее, дублировала пульт в полицейском управлении округа. Основное назначение правой половины заключалось в контроле СКаПа при испытании вновь вводимых участков дороги, но система была полностью функциональной. Вот она-то мне и нужна.
   Я незаметно вытащил из кармана джинсов флешку, вставил в гнездо и прикрыл рукой, небрежно облокотившись о спинку кресла.
   - Лет пятнадцать назад и я тут сидел, в карты резался, - произнес я и бросил взгляд на монитор работоспособности.
   Флешка (еще раз спасибо тебе, Леха!) запустила вирус-обманку. Монитор мигнул, по экрану поползли непонятные символы. Я сделал озабоченный вид.
   - Ребят, сегодня пароль меняли?
   - Меняли, - ответил первый близнец. - А что?
   - Да вот, кажется, вирус пролез. Включили б вы чистильщика.
   - Давненько у нас вирусов не водилось, - второй близнец подошел к клавиатуре и набрал длинный, символов из двадцати, код.
   Аллилуйя!
   Я отвернулся, чтобы у парней не возникло поводов для подозрений. Пароль требовался флешке, на которой в этот момент активировалась специальная программа. Сами того не желая, близнецы дали добро на запуск, и теперь от меня требовалось просто подождать пару минут и уйти незамеченным.
   - Кстати о пиве, - стараясь потянуть время, произнес я. - Это вы мне должны за то, что я вас не выдам. В рабочее время слушаете музыку, играете в азартные игры...
   - Ни в коем случае! - хохотнул первый близнец. - Пиво должен все-таки ты. Обманом проник на территорию центра, приперся в комнату с табличкой "Посторонним вход воспрещен", и вообще, если б ты не пришел, у нас, может, и вирус не завелся бы.
   - Если б я не пришел, вы бы вирус не заметили, точно так же, как не заметили мой "форд". Кстати, насчет проникновения. Предлагаю потребовать пиво у толстого парня в будке у ворот. Если б он меня не пропустил, я бы не прервал игру, и никому ничего не пришлось бы доказывать.
   - Поддерживаю! - улыбнулся второй.
   - И я, - первый засмеялся и вопросительно посмотрел на Виктора.
   Пора уходить. Программа уже наверняка завершила свою работу.
   Я махнул рукой, широко зевнул и, заведя руку за спину, вытащил флешку из гнезда.
   - Пошел я, парни. Счастливо отдежурить!
   - А тебе удачно съездить!
   Насвистывая, я вышел в коридор и посмотрел на часы.
   Пока все складывалось успешно. Будем надеяться, что программа сработает. Через двадцать минут она отключит слежение за энным участком дороги, по которому мне предстоит добраться до пункта назначения, и включит только утром. Повторное отключение произойдет послезавтра в два пополудни. К этому времени мне нужно успеть собрать хабар, погрузить его в багажник и выехать обратно к центру округа.
   Справлюсь. Только не забыть об осторожности. Особенно на обратном пути. Я без СМП, это раз. На СКаПе внеплановых отключений не бывает, это два. Целый багажник хабара - это три. Да меня просто расстреляют. Без объяснений. И будут правы. Потому что на сей раз моя цель не старинные деньги и драгоценности. Я еду за оружием.
   Выйдя из здания, я оглянулся на видеокамеры и, повернувшись к ним спиной, присоединил к бортовому компьютеру "форда" замыкатель. С этого момента мой автомобиль можно обнаружить только сделав фото со спутника, никаких сигналов к СКаПу он передавать не будет.
   Теперь путь свободен.
   Я включил зажигание и подъехал к пропускному пункту. Посигналил. Толстяк неспешно потянулся к пульту и открыл ворота.
   Когда мой "форд" пересек желтую линию, я высунулся из окна и крикнул:
   - Эй, ты! С тебя пиво! У близнецов спроси!
   Пока жирдяй таращил глаза, я вывернул на шоссе и нырнул темноту ночи.
  
   Глава 3. Директор кладбища
  
   За голову главы Сопротивления ОКО-57 Олега Леднева конгрессмены обещали самое дорогое, что могли предложить, и самое желанное для любого человека - вакцину "Д-10". Однако знали о награде только правительственная верхушка и сам Олег, у которого в Конгрессе были свои люди.
   Не объявляли о розыске по двум причинам. Во-первых, у конгрессменов не было ни имени, ни даже примет Леднева. Во-вторых, объявить в розыск главу повстанцев, значит признать существование Сопротивления, а это чревато - недовольные политикой не замедлят пополнить его ряды. В этом случае властям придется бороться не с группкой агрессивно настроенных патриотов, как считали в верхах, а с серьезным противником.
   Ледневу такой расклад нравился - в Конгрессе не знали, насколько на самом деле сильно Сопротивление. Этим фактом он намеревался воспользоваться уже в этом году, а пока время активных действий не пришло, главной задачей оставалось поддержание репутации законопослушного гражданина.
   Олег часто думал об этом, выходя по утрам покурить на балкон. Еще он думал о собственной удачливости, и о том, насколько хватит ее запасов.
   Тайну Леднева знали многие, но пока молчали. В рядах повстанцев не было болтунов - иначе его труп уже жрали бы нанороботы, которыми кишит земля главного окружного кладбища, где, по иронии судьбы, и работал Олег.
   Глядя на свою невысокую коренастую тень с коротко стрижеными волосами, Леднев одобрительно ухмылялся. Его жизнь, освещенная солнцем, - стоять в трусах на балконе, вдыхать аромат утра, смешанного с крепким табаком, носить черные костюмы и скорбно выражать соболезнования родным усопших. Его жизнь, скрытая тенью, - поднимать волну народного гнева и периодически напоминать властям о недовольных.
   Повстанцы писали на стенах домов патриотические лозунги, разбрасывали листовки, взламывали правительственные сайты, несколько раз срывали важные мероприятия. Светящиеся в темноте лимонные надписи будоражили кровь обывателей, заставляли думать и действовать:
   "Вернем Россию русским!"
   "Америка, go home!"
   "Жизнь - без ограничений!"
   "Вы знаете, что умираете по приказу?"
   "70 лет не предел!"
   "Долой тотальный контроль!"
   "Россия, вставай!"
   Конгрессмены ерзали в своих кожаных креслах и приказывали расстреливать всех подозрительных личностей, но открыто существование Сопротивления не признавали.
   Тем не менее, время главных действий еще не пришло. Пока следовало сосредоточиться на той части жизни, которую освещало солнце, и подтвердить одну из легенд, что Сопротивление скормило Конгрессу.
  
   Кладбище "Зеленый остров" находилось в юго-западной части ОКО-57, и занимало площадь шести футбольных полей. Огромную территорию окружал высокий бетонный забор с колючей проволокой, подведенной к электричеству, возле главных ворот посменно дежурила охрана. Такие меры безопасности Олегу пришлось ввести четыре года назад, а поводом послужил вопиющий случай. Под покровом ночи неизвестные выкопали из могилы тело похороненного накануне начальника полиции, и повесили труп на одном из рекламных щитов в центре округа. Каким-то невероятным везением конгрессмены предотвратили шумиху, и приказали Ледневу "принять меры по охране порядка". Они не знали, что среди тех неизвестных был сам Олег.
   Во всем остальном кладбище напоминало парк: аккуратные дорожки, ровно подстриженная молодая трава, кусты и одинаково-безликие цифровые надгробия. В северной части находилась стена с замурованными урнами с прахом. В центре - служебное здание с моргом и траурным залом, рядом с ним - небольшая часовенка для молитв и уединения.
   Ледневу повезло - его IQ позволил подняться до руководящего поста, после чего он полюбил свое назначение. Теперь над ним не стояло начальство, он занимал самый большой кабинет, но главное, мог тайно хоронить людей. Последним обстоятельством Олег пользовался достаточно часто, тем более что следы таких "преступлений" исчезали ровно через два года. Спасибо нанороботам-каннибалам в кладбищенской земле.
   Этим утром, прежде чем зайти в административное здание, начальник кладбища решил удостовериться, что подготовка к очередным похоронам идет по плану. Леднев обогнул часовню и направился к зоне для VIP-персон.
   У свежевырытой могилы стояла землекопалка. За рулем сидел Игнат - худощавый мужчина в черном рабочем комбинезоне. При виде начальника могильщик выключил мотор и улыбнулся.
   - Доброе утро, Олег Станиславыч. Хороший денек, чтобы закопать еще одного гвардейца! А?
   Игнат курил и любил выпить, поэтому выглядел не на тридцать, как большинство современных людей, а на все сорок лет. Его светлые давно не стриженые волосы у висков отливали сединой, надо лбом виднелись залысины, а кожа была бледнее, чем у некоторых покойников. Леднев знал мужчину двадцать лет, и хотя они не были друзьями, свободно говорили друг с другом почти на любые темы - Игнат не доносчик и сам недолюбливал Конгресс.
   - Не ляпни такое при посторонних, - прищурился Олег. - Для меня, конечно, честь сесть за землекопалку и вырыть для тебя могилу, но желания нет.
   Игнат рассмеялся и достал из нагрудного кармана сигарету.
   - Ничо, Олег Станиславыч. Пока гвардейцев нет, можно. Работу я почти закончил.
   - Не забудь прикрыть землю полотном. И поспеши с сингуматором.
   - Знаю, - кивнул гробовщик, щелкая зажигалкой, - не впервой. Закопаем гвардейца как положено.
   - Не просто гвардейца, а командира дивизии. Вся верхушка приедет.
   - Успею, - отмахнулся Игнат. - Они ж все равно сначала в зале речь толкать будут, только потом сюда пойдут.
   - Я предупредил. У них с дисциплиной строго, если подведем...
   - Да не волнуйтесь вы, все сделаю в лучшем виде. Для дорогих гостей гробов не жалко. У, роботы безмозглые.
   Мужчина смачно харкнул в могилу, и, опомнившись, виновато посмотрел на начальника.
   - Сигарету, - одобрительно хмыкнул Леднев, - и я ничего не видел.
   Игнат протянул Олегу пачку и прикурил.
   - Ненавижу этих долбаных роботов, - в сердцах выпалил Игнат.
   - Как и все, - медленно затягиваясь, кивнул начальник кладбища. - Кстати, они не роботы.
   - Ну, андроиды. Один хрен.
   - Может, они люди. Никто не знает.
   - Да уж. Под формой и не разберешь, - могильщик дернул подбородком. - Ишь, закупориваются! И ботинки, и штаны, куртки, и перчатки, и шлемы черные зеркальные - не разглядишь. Но я думаю, роботы. Какой человек будет всю жизнь в шлеме ходить?
   - Может, они их дома снимают.
   - Ладно, - Игнат повысил голос, - а как быть с убийствами? Они ведь любого подстрелить могут. Мне давеча друган рассказывал, у гвардейцев в отчетах, там, где причина смерти, везде стоит "неподчинение властям".
   - Конгресс разрешил ублюдкам убивать в рамках закона, а они эти рамки пытаются расширить, - Леднев почувствовал, как сжались кулаки, и поспешил выдохнуть. - Так всегда бывает.
   Сломанную сигарету пришлось бросить на кучу земли.
   - Слава богу, в центре они появляются редко, - перекрестился Игнат. - Хоть бы вообще не приезжали. Пусть на границах чистки проводят, нечего народ пугать. И хоронили бы своих тоже на границе. Там и место есть подходящее - свалка.
   - Уймись, - Олег увидел, как к воротам подъехал грузовик, - у нас гости.
   - Легки на помине, - буркнул Игнат и включил зажигание. - Встречайте, а я работать буду.
   Леднев поспешил навстречу гостям.
   Шестеро гвардейцев вытащили из кузова тяжелый гроб, обитый белым шелком.
   - Куда ставить? - спросил один из шлемоголовых.
   - Прошу за мной.
   Олег проводил гвардейцев к зданию, лично открыл двери траурного зала, украшенного искусственными лилиями, и указал на постамент.
   Люди в черном занесли гроб, открыли крышку и встали по сторонам почетным караулом.
   Человек в черной форме и черном шлеме на белом шелке гроба смотрелся необычно. Ледневу не нравилось, что гвардейцев хоронят в полном облачении. Каждый раз на похоронах представителей правопорядка его так и подмывало приподнять стекло шлема и посмотреть, правда ли вместо лица у покойника микросхемы. Сегодня он это сделает. Но не сейчас. Олег покосился на застывших охранников и поспешно покинул центральный зал. Всему свое время.
   Приглашенные приехали на двадцати автомобилях. Первыми из двух черных автобусов высыпали гвардейцы - сослуживцы покойного и дополнительная охрана. Они определили ключевые точки охраны, рассыпались по территории кладбища, административного здания и замерли черными статуями, готовые в любой момент взяться за оружие.
   За ними подтянулись остальные. Среди гостей Леднев заметил представителей окружного Совета, директора газеты "Вестник-57", репортеров трех центральных каналов и конгрессмена Карчера с секретарем и легендарным "отрядом-11".
   Олег проводил гостей в траурный зал. Там быстро указал телевизионщикам выгодные места для камер, подождал, пока все рассядутся, и встал за кафедру.
   - Прошу собравшихся здесь принять мои самые искренние соболезнования, - произнес Леднев стандартную фразу. - В этот траурный час мы прощаемся с доблестным командиром пятой окружной дивизии. Прошу почтить его память минутой молчания.
   Зал замер и, казалось, перестал дышать. Олег выждал положенное время, и уступил место новому командиру дивизии. Даже в этот траурный момент гвардеец не снял шлем.
   - Мы все наслышаны о подвигах юнита 5/18190, - начал командир. - На службе его знали как отважного бойца, патриота, ревностного защитника закона...
   Леднев тихо вышел. Он знал, что скажут все эти гиены: "от нас ушел храбрый солдат", "он был образцом отваги и дисциплины", "на его счету более сотни обезвреженных правонарушителей", "он чтил закон больше отца и матери", "с таких людей нужно брать пример"... Эти речи в сокращенном варианте вечером покажут по всем центральным каналам. К тому же наступил момент подготовки декораций для главного события дня.
   Олег вышел на улицу и направился к западному крылу административного здания, где располагался цветник. Там он срезал две самые красивые белые розы и закапал глаза жидкостью из непрозрачного флакончика. В носу защипало, из глаз потекли слезы. Едва разбирая дорогу, Леднев дошел до одной из могил неподалеку от VIP-зоны, и остановился, ожидая, когда вынесут тело.
   Гроб вынесли как раз вовремя. Олег провел ладонью по холодной поверхности надгробного камня. С фотографии улыбался молодой парнишка, у него были светлые волосы, серо-голубые глаза и острый подбородок. Под снимком - скупые даты жизни и имя: Михаил Олегович Леднев.
   Начальник кладбища шмыгнул носом и прижал розы к груди. Он знал, сейчас на него бросили взгляд практически все присутствующие. Олег ссутулился, стараясь выглядеть скорбящим отцом.
   - Сын? - раздался за спиной сочувствующий голос.
   - Да.
   Леднев обернулся и увидел высокого плечистого мужчину, лет сорока, с квадратной челюстью и уродливым родимым пятном, сползающим с левого уха на скулу. Незнакомец шумно втянул в себя воздух и резко выдохнул.
   - А у меня туточки отец закопан. Держись, - он хлопнул Олега по плечу. - Все там будем.
   Громила наклонился ближе к надгробью и всмотрелся в фотографию.
   - Ба, да вы прям точная копия, только у пацана подбородок пожиже будет. Сколько ему было?
   - Семнадцать.
   Олег кашлянул, намекая, чтобы его оставили в покое, но мужик с родимым пятном даже не обернулся.
   - Видный парень был. Ты эта, давай, второго сострогай, пока не помер. Негоже без наследников на тот свет уходить.
   Леднев снова кашлянул, и громила встрепенулся.
   - Я чего подошел-то! Спасибо сказать хотел. Больно вы красивые похороны моему отцу состряпали. Все аж разрыдались, когда его могилку в цветах увидали.
   - Не за что, - Олег переступил с ноги на ногу.
   - Да, - кивнул незнакомец. - Ухожу. Ежели чего понадобится, звоните. Телефон мой у вас есть, Гвоздь моя фамилия. Петром звать.
   Леднев кивнул.
   Когда громила отошел подальше, Олег положил розы на холмик и присел рядом, спрятав лицо в ладонях. Пусть все видят, как он скорбит по сыну, который сейчас действительно находится под землей. Только не в могиле, а в недостроенной ветке старого метро. Сейчас он наверняка обсуждает какую-нибудь юную блондинку вместе с теми членами Сопротивления, кто тоже "покоится" на этом кладбище.
   Вот они плюсы работы - можно хоронить кого угодно, и ни перед кем не отчитываться.
  

* * *

  
   Похороны гвардейца закончились салютом из ОСА. Гости разъехались, Игнат демонтировал сингуматор и наскоро засыпал могилу. Приводить ее в порядок и устанавливать надгробие служащие кладбища будут завтра, таким образом, у Леднева оставалось достаточно времени, чтобы выкопать гроб.
   Апрельское солнце скрылось за горизонтом около десяти вечера. К этому времени Олег приготовил лопаты, фонари, медицинский сканер и устройство определения имплантов. Он сидел у свежего холмика, сложив инструменты неподалеку от могилы, и курил. Сегодня мужчина отпустил всех дежурных за исключением наружной охраны, а также отключил половину фонарей.
   - Бу! - раздалось над ухом.
   Олег подскочил, едва не подавившись сигаретой, и выругался.
   - Мишка! Еще раз так сделаешь, закопаю по-настоящему!
   - Не бубни, - хохотнул невысокий паренек. - Лучше охрану смени. Спят на посту.
   - Потому и не меняю.
   Олег улыбнулся и качнул головой. В восемнадцать лет он и сам любил подшутить над товарищами, а теперь, повзрослев, практически утратил чувство юмора. Его сыну это, кажется, не грозит.
   Леднев-старший включил фонарь и направил в лицо молодому человеку. Светлые пряди падали на лоб почти на половину закрывая глаза.
   - Миша, сколько раз повторять? Подстригись!
   - И ходить бобриком, как ты? - возмутился паренек. - Спасибо, батя, обойдусь. Ты меня не по внешности оценивай, а по ТТХ.
   - Ты имел в виду КПД?
   - По-любому. Давай уже копать.
   Вдвоем дело шло быстро. Не успевшая осесть и утрамбоваться земля поддавалась легко, и через пятнадцать минут усилий на дне ямы показался грязный белый шелк гроба.
   Ловко орудуя ломом, Михаил своротил защелки, и крышка отделилась.
   - Тяжелый, зараза. Не пожалели настоящего дерева. Наверняка самую дорогую древесину выбрали, - поморщился Леднев-младший.
   Олег навалился на крышку.
   - Толкаем?
   - Погоди, - Михаил протянул отцу ладонь и хитро прищурился. - Спорим, что они все-таки андроиды?
   - Спорим, - согласился Леднев-старший. - Ты проиграешь.
   - Не проиграю. Ты сам видел этих тварей в деле - ни жалости, ни сомнения. Автоматы, да и только. Их будто запрограммировали.
   - Или выдрессировали, - подсказал начальник кладбища.
   - Нельзя столько людей превратить в зверей.
   - Можно. Если воспитывать с раннего детства. На что спорим? - поинтересовался Олег.
   - На желание? - плутовски подмигнул парень.
   - Твои желания мне слишком дорого обходятся, - Олег улыбнулся. - Давай так. Если выигрываешь ты, имеешь права отказаться от участия в любой операции. Если выиграю я - имею право запретить тебе участие в любой операции.
   - Нет. Если выиграю я, то участвую, в чем захочу в ближайшие полгода.
   - Если обещаешь не лезть на рожон, - назидательно поднял указательный палец Леднев-старший.
   - Что, неужели согласен? - удивился молодой человек. - Неужели отпустишь своего единственного сына штурмовать Белый дом?
   - Не отпущу, а заставлю, - едва сдерживая улыбку ответил Олег, - это во-первых, а во-вторых, ты не выиграешь. Толкаем. На счет "три". Раз, два, три!
   Крышка гроба сдвинулась. Михаил направил фонарь на мертвое тело.
   - Чур, шлем снимаю я!
   Леднев-старший качнул головой. Странное поколение растет - отчаянное, безбашенное, рисковое. Дети своего времени и среды. Иногда Олег задавался вопросом, что было бы, если б в свое время он не привел мальчугана в Сопротивление? Смог бы тот стрелять в полицейских, без страха пробираться по ночному городу, зная, что если его остановит патруль, мгновенно убьет как нарушителя режима, ведь для Конгресса Миша был мертв, и его СМП уничтожили в установленном порядке?
   Олег взял у сына фонарь. Сейчас они выяснят, что скрывает зеркальный шлем - лицо или микросхемы. Михаил обхватил черную зеркальную сферу руками и потянул.
   Под шлемом оказалась вполне обычная человеческая голова.
   - Невезуха! - выдохнул паренек.
   - Я же говорил, проиграешь, - улыбнулся Олег и пристально посмотрел на покойника.
   Мертвое лицо показалось главе повстанцев неприятным. Широко расставленные глаза, хищный нос, тонкие губы и мягкий, почти детский, подбородок.
   - Ему бы усы, и получится вылитый Шеймас Донахью, - произнес Михаил.
   - Похож, - согласился Леднев-старший. - Вылезай и брось мне "Ю". Дальше я сам.
   Медицинский сканер и устройство определения имплантов действовали схожим образом - дистанционно сканировали тело рентгеновскими лучами, ультракороткими звуковыми сигналами, определяли температуру тела на разных его участках и еще ряд параметров. После окончания сканирования выдавали список и марки имплантов в организме. Температурный анализ на трупе был непоказательным, поэтому Олег отключил соответствующую опцию, а в остальном проверил все тело.
   - Что там? - полюбопытствовал Михаил, заглядывая в могилу.
   - Большая часть - стандартный набор полиции: нейтрализатор молочной кислоты в мышцах, искусственно наращенные мышцы и контроллер равновесия во внутреннем ухе. А еще пара чипов в черепе.
   - Контроль?
   - Скорее всего.
   - Значит, - обрадовался Леднев-младший, - все-таки я был прав, когда говорил, что таких зверей воспитать невозможно? Им приказывают?
   - Вероятно. Есть еще один вариант - этот чип напротив, сдерживает жестокость. - Олег надел шлем на мертвого гвардейца, бросил сыну оборудование и выбрался из могилы. - Закапываем. Мы узнали все, что нужно.
   - Может, вскроем ему череп и вытащим те штуки? Хоть посмотрим.
   - Опасно. Иногда тела эксгумируют. Особенно полицейских и гвардейцев. Проверяют.
   - Обидно, - Михаил взялся за лопату. - Емельянов надеялся, что нам удастся переманить на свою сторону хотя бы несколько гвардейцев. Тогда мы узнали бы все их секреты. И слабые места. Но раз у них компьютер в башке, они нам не помощники.
   - Придется стрелять на поражение, - согласился Олег. - Учтем.
   Могилу забросали землей.
   - Может, переночуешь у меня? - с надежной спросил Леднев-старший. - В комфорте.
   - Солдат должен привыкать к трудностям похода, - улыбнулся паренек. - Евангелие по Данилову.
   Олег сдержанно улыбнулся и кивнул:
   - Ну, тогда иди.
   Михаил растворился в темноте, а Олег, улыбаясь и потирая натертую мозоль на ладони, пошел домой. Все-таки, он все сделал правильно. Мишей можно гордиться, и паренек еще не раз это докажет.
  
   Глава 4. Луч света во тьме
  
   Я мчался по СКаПу с такой скоростью, будто за мной гнался целый отряд гвардейцев, выжимал из своего "форда" максимум. В расчетное время программа с лехиной флешки включит контроль, и если я не успею прибыть на место, полиция мгновенно получит сигнал об автомобиле, идущем на взлет.
   Всю дорогу мне казалось, будто к затылку приставили дуло штурмовой гвардейской винтовки. Я сильно рисковал и раньше, но в этот раз на карту поставлена моя жизнь. Двенадцать дополнительных месяцев и, если меня пристрелят по дороге, оставшиеся десять.
   GPS-навигатор показывал прямую, словно линейка, трассу. Этот участок СКаПа сдали одним из первых как стратегическую дорогу к ОКО-8, откуда можно добраться до главного порта бывшей России, и, следовательно, до Северной Америки. По бокам дороги экран высвечивал лишь белое поле. Что поделать - навигатор краденый, но карты официальные, ни на что не годные. Они показывают только разрешенные Конгрессом объекты: общественные дороги и границы округов. Из карт изъяли все, что напоминало о бывшей России или могло использоваться преступниками: старые, заросшие лесом деревеньки, заброшенные поселки, даже города. Но человеческую память стереть сложнее, чем электронную, преступники вроде меня и без GPS-навигаторов находят путь к российскому прошлому.
   Пока моя правая нога пыталась продавить пол в машине, я вспоминал, как началось мое путешествие к дозе, и кто подарил мне надежду отпраздновать свой семьдесят первый день рождения.
   Неделю назад, когда я из кожи вон лез, пытаясь придумать, каким образом за десять месяцев, не вызывая подозрений, успеть организовать две ходки за хабаром, Алексей Кадимов пригласил меня выпить.
   Раньше мы встречались часто - Леха мой хороший друг, мы знакомы с детства и привыкли доверять друг другу, как самим себе. Правда, в последние месяцы Кадимов пропал. Приближался день его семидесятилетия, и забот на работе у него прибавилось. Алексей занимал высокий пост в "Коммерсанте" - самом популярном электронном издании округа. По роду деятельности Кадимов знал то, что не знал никто другой, именно он рассказал, где можно достать хабар, за который перекупщики не пожалеют и трех моих обычных гонораров.
   Мы встретились в кафе в самом центре столицы - единственном месте тридцать седьмого округа, где люди чувствовали себя свободными.
   Там жизнь казалась легкой и праздничной. Небоскребы весело сверкали зеркальными стеклами, отражая яркое голубое небо, инфощиты пестрели рекламой, а не напоминаниями о соблюдении режима. Магазинчики, кафе, парикмахерские и химчистки здесь были крохотными, будто игрушечные, и яркими, словно гоночные болиды. Здесь все привлекало высшее сословие, а беднякам напоминало: "Роскошь и богатство могут войти и в твою жизнь, если упорно работать и соблюдать закон".
   Я ненавидел центр. Он казался маской, которую Конгресс натянул на лицо округа, чтобы скрыть истинное положение вещей. Мне давно приелись рекламные трехмерные голограммы высоток, сверкающие разноцветными огнями по всему округу, и осточертели СМИ со своими призывами "добросовестно трудиться ради счастья и богатства".
   Когда я пришел, Леха уже успел заказать два бокала пива. Он жмурился солнцу и улыбался проходящим мимо красоткам.
   - Мы словно братья близнецы, - улыбнулся я, пожимая протянутую руку. - Только тебе в этом костюме, дашь сорок, а мне в моей футболке - всего тридцать.
   - Я скоро умру, - вместо приветствия произнес Кадимов.
   Я поджал губы и сел напротив Алексея. Настроение мгновенно испортилось.
   - Пятница неподходящий день для разговоров о смерти, - попытался я отшутиться.
   - У меня не так много времени, чтобы откладывать дела на потом, - качнул головой Алексей и отпил из стакана.
   Я кивнул, глотнул пива и внимательно посмотрел на друга. Леха казался совершенно спокойным. Его глаза смотрели открыто и смело, ворот голубой рубашки расстегнут, полосатый галстук ослаблен. Кадимов потягивал пиво с таким видом, будто говорил о художественной выставке, а не о собственных похоронах. А вот мне от его слов было не по себе.
   - К смерти нельзя привыкнуть, поэтому надо жить, пока живется, - выдал Алексей. - Двадцать второго я праздную свой день рождения. Придешь? И Юлю захвати.
   - День рождения? - мои брови против воли поднялись. - Семидесятилетие...
   - Не празднуют, - закончил за меня Кадимов и безмятежно улыбнулся. - Будем считать, это мой способ показать, что я думаю об их гребаной Границе жизни. Не бойся, - Леха усмехнулся, - никаких траурных речей, сплошное веселье.
   - Да уж представляю, - я кисло улыбнулся и представил испуганные лица, натянутые улыбки, слезы якобы радости...
   К горлу подступил горький комок. Я запил его пивом и кивнул:
   - Мы придем.
   - Хорошо, - обрадовался Кадимов. - Только никаких подарков. На тот свет я собираюсь налегке.
   - Ты всегда был циником, - шутка Алексея мне не понравилась.
   - Будешь скучать? - ухмыльнулся Леха.
   - Недолго.
   Моя шутка тоже не удалась. Прозвучало двусмысленно. Кадимов тот час это понял.
   - Кстати о сроке, - нахмурился друг. - Сколько тебе осталось до дозы?
   - Две ходки, - ответил я с неохотой.
   - Можешь не успеть.
   - Ясен пень. Но мы сейчас не обо мне...
   - Теперь о тебе, - прервал Кадимов.
   Он достал из кармана листок и написал на нем цифры.
   - Это координаты. Поедешь туда, найдешь заброшенный военный склад. До Тихой войны там была военная часть, из тех, что на полевых картах обозначали как пионерлагерь. Ее частично разграбили, но до оружейного склада не добрались.
   Подавитесь, паразиты! Я все-таки услышу от своего сына слово "папа"!
   Я взял листок.
   - Почему сам...
   - У популярности есть большой минус, - ответил Алексей, - мои дни сосчитаны до минуты, лишнего не проживешь. Изучи дорогу. Не жадничай. Лишнего не тащи. И передай координаты тому, кому доверяешь.
   Кадимов объяснил, как добраться до места и рассказал про опознавательные знаки. Я запомнил эти объяснения дословно и теперь вглядывался в темноту дороги.
   К счастью, цифры широты и долготы на экране навигатора приближались к необходимым значениям быстрее, чем я рассчитывал. Я сбавил скорость.
   Кажется, успел.
   Сквозь росшие вдоль дороги березы я заметил проплешину. Ту самую асфальтовую дорогу, о которой говорил Алексей. Асфальт сильно потрескался, но деревья пока не до конца освоили этот участок.
   - Вы прибыли к месту назначения, - произнес навигатор и отключился.
   Я заглушил мотор.
   Дальше придется идти пешком - машина через ограждения СКаПа не проедет. Рискованно, конечно, бросать "форд" на дороге - гвардейские патрули частенько проезжают по приграничным трассам в поисках нарушителей вроде меня. Иногда находят. Брошенный автомобиль их обязательно заинтересует, и мне конец. Но тут уж ничего не поделаешь. На этот риск я шел осознанно.
   Я вытащил из багажника сумку, еще раз проверил, работает ли замыкатель бортового компьютера, и быстрым шагом направился к поселку. До повторного отключения СКаПа у меня было около трех часов.
   Поселок ничем не отличался от других призраков российского прошлого. Те же заброшенные дома, выбитые стекла, заросшие деревьями улицы. Во время Тихой войны здесь так же, как и везде умирали люди. Сначала их хоронили, потом, когда хоронить стало некогда, сжигали, а под конец умершие так и оставались гнить на улицах и в домах.
   Я остановился напротив здания с выцветшей красной табличкой "Администрация". На западной стене, как и говорил Кадимов, чернел выведенный углем восьмиконечный православный крест. Нижняя перекладина указывала в сторону базы.
   Через двадцать минут плутания между деревьями я обнаружил заросший ежевикой каменный забор. Перебросил сумку, перелез на ту сторону и с облегчением выдохнул.
   Я на месте.
   Хотя, расслабляться еще рано.
   Заброшенная воинская часть меньше всего напоминала военный объект. Вместо утрамбованной солдатскими сапогами чисто выметенной территории здесь был все тот же лес.
   Следуя инструкции, я прошел вперед.
   Казармы. Гараж. Остов старого "Урала".
   - Твою мать!
   Я споткнулся о торчащую из травы железку.
   Полоса препятствий. Точнее, то, что от нее осталось. Значит, мне левее.
   Оружейный склад нашелся быстро.
   Тяжелая железная дверь с зарешеченным смотровым окошком, была срезана с петель и аккуратно приставлена на место. Между ней и дверным проемом осталось достаточно места, чтобы пролезть, и я не рискнул расширить отверстие. Если я уроню эту бандуру, вряд ли потом сумею в одиночку ее поднять. Пусть уж лучше так.
   Я протиснулся внутрь. Лампы дневного света мигнули и загорелись. Видимо, датчики движения до сих пор исправны.
   Пахло старой смазкой, в носу засвербело.
   Неширокие коридоры, выкрашенные казенной голубой краской, вели в две стороны. Правый упирался в металлическую дверь, левый заканчивался лестницей на нижний уровень.
   Гость, побывавший здесь до меня, дверь не взломал, значит, мне вниз.
   Я направился к лестнице. Лампы исправно загорались одна за другой. Эхо шагов гулко отдавалось где-то впереди.
   Лестница привела меня к пустой будке дежурного, за которой и находился собственно склад.
   Воздух здесь был сухой и спертый. Я закашлялся и вошел внутрь.
   Оружейная оказалась достаточно большой. Полки, заваленные цинками, делили ее на две части, вдоль стен стояли ящики с оружием и гранатами, часть из них была открыта. На противоположной стене виднелась гладкая металлическая дверь со скобой вместо ручки.
   Посмотрим, посмотрим, что за улов мне достался.
   Я прошел вдоль стен, рассматривая арсенал. Несколько лет назад, когда мне в голову еще не пришла светлая мысль совершать рейды в заброшенные города в поисках хабара, я подумывал об ограблении инкассаторов. Дело рискованное, но в случае удачи доза гарантированно была бы в моем кармане, а может быть даже не одна, поэтому начал интересоваться оружием и взрывчатыми веществами. И современными, и теми, что можно достать на черном рынке. К счастью, до дела не дошло - я вышел на перекупщиков и предложил свои услуги.
   До сих пор знания об оружии на практике мне не пригождались, но зато теперь я прекрасно понимал, что ничего дельного из моей авантюры скорее всего не выйдет.
   Я снял крышку с первого ящика, убрал мешок с силикагелем и обнаружил завернутые в пергаментную бумагу АКМ. Во втором ящике лежали АК-74. В ящиках у дальней стены - карабины СКС, пистолеты ПМ, патроны для первых и вторых, а также гранаты РГД-47 и Ф-1.
   За большую партию автоматов заплатят неплохо, но недостаточно. За карабины дадут побольше, но чтобы хватило на дозу, ими придется забить весь "форд". Надеюсь, они хотя бы рабочие. Условия хранения здесь, конечно, близки к идеальным, но если оружие заржавело, хрена с два я за него что-то получу.
   Я взял из ящика первый попавшийся АКМ и разобрал.
   Аллилуйя! Продать можно. Правда, не очень дорого. Будем надеяться, во второй комнате меня ждет улов посолиднее.
   Я подошел к металлической двери, потянул за скобу и подождал, пока включится свет.
   Здесь оружие оказалось посерьезнее и подороже. Я увидел знаменитую снайперку СВД, которая стояла на вооружении армии до последних дней перед Тихой войной. Еще я обнаружил танковые пулеметы Калашникова и переносной зенитно-ракетный комплекс "Стрела-2".
   - Вот за это, голубчики, - хищно оскалился я, - отвалите мне даже не тройной, а пятикратный гонорар. Прощайте, АКМы и карабины! Здравствуйте двенадцать дополнительных месяцев!
   В желудке заурчало. Я вспомнил, что со вчерашнего вечера ничего не ел, и что в машине остался сверток с копченой курицей, приготовленный Юлей. Если поспешу, перед обратной дорогой у меня останется пара минут на перекус. Но прежде всего работа.
   Я засучил рукава и вытащил из сумки брезент.
  

* * *

  
   Три часа пролетели незаметно.
   Перетаскивал оружие быстро. Чтобы ПЗРК уместились в багажник, пришлось отодвинуть задние сиденья. Последними я загрузил боеприпасы и, чтоб уж наверняка, взял десяток гранат. Для себя оставил ПМ и цинк с патронами. Конечно, я предпочел бы карабин, но он чересчур велик, чтобы незаметно принести его в квартиру. Пистолет спрятать проще.
   Я окинул взглядом свой арсенал и усмехнулся:
   - Теперь попробуйте, остановите меня.
   Едва эти слова слетели с моего языка, ощущение приставленного к затылку дула исчезло. Пусть риск нарваться на патруль все еще велик, к тому же с этой секунды я не просто бесшабашный любитель скоростной езды, но перевозчик оружия, подстрелить которого честь для любого гвардейца, у меня появились клыки. Я больше не беспомощный, и без боя не сдамся. Пару-тройку черноголовых на тот свет точно прихвачу.
   Я захлопнул багажник, долил в бензобак топлива из канистры и еще раз проверил время, ожидая, когда сработает программа с флешки.
   - Ну, поехали.
   Мотор завелся сразу.
   Обратная дорога показалась мне не такой длинной и не такой опасной. Наступала последняя стадия операции по добыванию денег. К утру их у меня будет достаточно, чтобы купить дозу.
   - Если все обойдется, буду самым добропорядочным из самых добропорядочных и самым законопослушным из самых законопослушных, - пообещал я не знаю кому. - Плевать на все. Я живу.
   Но на сердце отчего-то было неспокойно.
  

* * *

  
   В жилую зону ОКО-57 я въехал поздно ночью. Город спал. Тускло светились одинокие окна многоэтажек, призраками колыхались на ветру белые растяжки, молча перемигивались красными светодиодами контрольные панели. На паре домов люминесцентной лимонной краской светились надписи "Россия, вставай!" - лозунг тех, кто мечтает избавиться от гнета американцев.
   До лозунгов мне дела не было. Я, конечно, хотел бы жить в свободной стране, но раз уж все сложилось именно так, а не иначе, в первую очередь нужно позаботиться о себе, о своей семье, о любимой женщине. А уж потом, если останется время, можно подумать и о других.
   В центр округа я не поехал, свернул на одну из второстепенных дорог и направился к лесопилке. Именно там я назначил встречу с перекупщиками. Спасибо, Леха, что обеспечил еще и незарегистрированным мобильником. Сам я хрен где его достал бы. По личному же номеру звонить отчаянным парням, готовым заплатить за оружие, рискованно. Эти люди раньше работали на правительство. Может, они украли не только секреты нанопроизводства, но и шпионское оборудование... Хотя, если их оборудование такое же жалкое подобие настоящему, как доза - вакцине "Д-10", то черт с ними. Пусть шпионят.
   Место встречи я выбирал тщательно. Полицейские патрули могли появиться в любой точке округа, но наиболее безопасными в этом плане считались самые неблагополучные с точки зрения обывателя районы.
   ОКО-57 выполнял важное правительственное задание - производил для американских граждан строительный гипс, чем занимались в районе под названием Холмогоры, и лес для мебельного и бумажного производства. В гипсовых шахтах и на лесопилке работали люди, чей интеллект сильно проигрывал физическим данным. Работяги больше других были недовольны сложившейся обстановкой, но у них хватало ума не выступать открыто. Бедняки не гадили там, где ели, поэтому ночные патрули появлялись в их районах реже, чем в других. Однако я не удивился бы, если те лимонные надписи сделали именно рабочие лесопилки или гипсового завода.
   После долгих колебаний я выбрал для встречи лесопилку. Ночью ее не охраняли - воровать там все равно нечего - оборудование слишком тяжелое, а бревна не такой уж и ценный товар. Да и не было в районе лесопилки желающих обчистить место, где они работали с зари до заката - себе дороже.
   До встречи оставалось чуть меньше двух часов. Я выключил фары и тенью проехал к прошлогодним вырубкам. Лесопилку сейчас наверняка прочесывают перекупщики - волнуются, не подставит ли их продавец оружия.
   Я выгрузил хабар на кучу прошлогодней листвы, накрыл мешковиной и забросал ветками. Очень кстати пришелся полусгнивший пень с сучком в форме рогатки - будет служить ориентиром.
   После разгрузки я отогнал "форд" на ближайшую стоянку и переоделся. Сменил джинсы на черные спортивные штаны, надел черную куртку, заменил кроссовки мягкими темными тапками на толстой резиновой подошве. В правый карман штанов положил заряженный пистолет, в левый - фонарик, на голову натянул спортивную шапку-кишку с прорезями для глаз, носа и рта. Ушлым ребятам незачем знать мое лицо. В следующем году я снова наведаюсь на оружейный склад, не хочу везти за собой хвост.
   Кажется, ничего не забыл.
   На лесопилку вернулся пешком. Крался, словно тень, между бараками и сараями, изредка подсвечивал путь, но все равно хрустел ветками.
   Центром событий я назначил импровизированное футбольное поле, вместо ворот там торчали воткнутые в землю стволы молодых берез. Поле находилось достаточно далеко от основных зданий лесопилки, но близко к месту схрона. Впереди торчали скелеты погрузочных кранов, метрах в трехстах слева начинались бараки.
   Я остановился в центре и стал всматриваться в неподвижную темноту.
   На сегодня это последнее рисковое предприятие.
   Пока ждал перекупщиков, подумал, что убивать меня не станут. Не потому, что карман спортивных штанов оттягивал пистолет, а потому, что только я знаю координаты оружейного склада. Конечно, меня можно похитить и пытать, но перекупщики поддерживают репутацию "честных парней". Им выгоднее сделать меня постоянным партнером.
   В общем, я продумал все. Даже странно. Обычно я больше полагался на улыбчивую мисс Фортуну, но на сей раз одной удачи явно недостаточно.
   Неожиданно тени изменились. От бараков отделились три угловатые фигуры.
   Я непроизвольно сжал рукоять пистолета.
   Впереди шел главный - бородач с тяжелой сумкой, чуть позади - крепкий парень с блестевшей в свете пробивающейся из-за туч луны лысиной, и высокий субъект с широченными плечами.
   Перекупщики не торопились - их было трое, клиент один - они явно давали мне время оценить ситуацию. Что ж. Оценил. Справлюсь.
   Незнакомцы не оглядывались, видимо наблюдали за мной довольно давно. Оценивали. Возможно, пошарили вокруг в поисках сообщников.
   - Я помню правила, - произнес я. - На сделку клиент приходит один. Я один.
   Бородач остановился метрах в пятидесяти от меня и сплюнул.
   - Где хабар? - хрипло спросил он.
   - В надежном месте.
   Я усмехнулся - борода, закрывающая пол лица мужчины, приклеена криво. Значит, тоже маскируются.
   - Сначала деньги, - предупредил я.
   Перекупщики не возражали. Лже-бородач поставил сумку на землю и отошел.
   - Пусть твои мальчики тоже отойдут, - мне не улыбалось отвлекаться на двоих головорезов, пока буду проверять деньги.
   Плечистые парни отступили. Я заглянул в сумку. Взял наугад одну пачку, проверил, не кукла ли, и бросил обратно. Пересчитывать времени нет.
   - Судя по весу, здесь все, - спокойно произнес я, поднимая сумку, - но если не досчитаюсь хотя бы тысячи, в следующий раз свяжусь с другими покупателями.
   - Все точно, - прохрипел главный. - Показывай товар.
   - Ты со мной, - предупредил я, - а они в трехстах шагах позади.
   Перекупщики не возражали.
   Я повел их кружным путем. Во-первых, не хотелось вступать в тень бараков и терять двух плечистых незнакомцев из виду, а во-вторых я решил еще раз убедиться, что перекупщики не привезли с собой подмогу.
   Мы направились в сторону кранов и сделали приличный крюк. Когда вышли к вырубкам, идти стало неудобно. Тяжелая сумка мешала, я то и дело спотыкался о корни выкорчеванных деревьев и подгнившие деревяшки.
   - Долго еще? - перекупщики нервничали.
   Я увидел знакомый пень и остановился.
   - Уже пришли. Возле того пня пошарьте.
   Лже-бородач махнул парням, и те, попеременно спотыкаясь и ругаясь сквозь зубы, бросились к тайнику. Главарь остался рядом - перестраховывался на случай обмана. Еще бы, такого хабара и в таком количестве у них наверняка никогда не было.
   В темноте мигнули крошечные фонарики - покупатели пристально рассматривали оружие.
   - Что там? - не выдержав молчания, спросил бородтый.
   - Все на месте. Пакуем.
   Я нагнулся, чтобы поднять сумку, и в этот момент раздался до боли знакомый звук.
   Вуопп...
   Я бросился на землю...
   Вуопп...
   ... и увидел, как склонившиеся над грудой оружия перекупщики тяжелыми кулями валятся на землю. Лже-бородач каким-то чудом отпрыгнул в сторону, но ночную тишину лесопилки разорвал звук пулеметной очереди.
   Мужчина не успел даже вскрикнуть...
   Не раздумывая, я схватил сумку и быстро пополз в сторону кранов. От бараков отделились черные люди со сферическими головами и мощными фонарями. Гвардейцы. Лучи света нашли прижатых силой силков перекупщиков, и дернулись в сторону в поисках продавца. Меня.
   На принятие решения оставалось чуть меньше секунды. Нужно бежать к кранам, затем к баракам и гаражам. Прыгнуть в машину и свалить из этого чертового места. Но деньги... с сумкой бежать не получится.
   "Чтоб тебя!"
   - Он где-то здесь, - произнес один из гвардейцев. - Прочесать территорию!
   Медлить дальше нельзя.
   Я бросил сумку, поднялся и, пригнувшись, рванул к кранам.
  
   Глава 5. Стакан наполовину пуст
  
   Этим утром Олег Леднев подводил итоги первых месяцев нового года. Он сидел за столом в рабочем кабинете и задумчиво смотрел в экран видеофона, ожидая соединения.
   Он не любил свой кабинет. Здесь все напоминало о смерти: в окно виднелась западная часть кладбища, тяжелая кованая люстра была украшена свечами, какие зажигали в дни поминовения усопших, шкафы пестрели фотоальбомами, книгами, журнальными статьями и интернет-распечатками о похоронах знаменитостей, о популярных моделях гробов и последних тенденциях в сфере похоронных технологий. Бордовый ковер ассоциировался с кровью, диван напоминал открытый гроб и даже рабочий телефон на столе был выполнен в форме надгробной плиты, не хватало только трех латинских букв, и можно покоиться с миром.
   На рабочем столе Леднева тремя стопками лежали глянцевые брошюры. Первая стопка служила для утешения родственников усопших, вторая - с несдержанным шиком рекламировала самые дорогие гробы, а третья призывала жить так, будто завтра тебе исполняется семьдесят. О последнем Олег не забывал ни на минуту, хотя ему до семидесятилетия оставалось около двадцати лет, а сыну все пятьдесят. Не забывал не столько потому, что всю жизнь проработал на кладбище и ежедневно сталкивался со смертью, а потому, что ненавидел рабство, ненавидел несправедливость, ненавидел то, во что превратилась его страна, и мечтал все изменить.
   Экран видеофона ожил.
   Черный квадрат сменился изображением моложавого японца. Он был одет в современный льняной костюм, но сидел на циновке, положив ладони на колени. За его спиной висела красная ткань - японец скрывал свое местонахождение.
   Леднев соединил ладони и чинно поклонился монитору.
   Японец ответил на приветствие.
   - Здравствуйте, мистер Ито.
   Олег впервые увидел Томео Ито, хотя общался с ним уже не первый год. Он ожидал увидеть кого-то постарше, и не думал, что связным, специалистом по работе с русскими повстанцами окажется сущий мальчишка - черноглазый, коротко стриженный, с тонкими бровями и круглым подбородком.
   - Судя по васему лицу, вы озидали увидеть старика, - с акцентом произнес японец.
   - Простите, - виновато улыбнулся Леднев. - Вы выглядите на двадцать лет.
   - Внесность не имеет знатения.
   Олег поклонился в знак извинения и согласия и прежде чем перейти к главному, уточнил:
   - Нас точно не подслушают?
   - Не волнуйтесь. Если мы с вами разговариваем, знатит, вы правильно подклютили прибор, связь идет через нас спутник. К концу месяца мы переведем все остальные васи каналы на свои спутники.
   - С вами приятно работать, - Леднев улыбнулся, но тут же помрачнел. - К сожалению, новости плохие. За три с небольшим месяца мы потеряли двадцать восемь человек. Больше всего - в начале апреля, на свалке, во время обучения правилам боя в условиях лабиринта.
   - Сколько теловек знали о времени и месте?
   - Точно не скажу, немногие. Кроме самих учеников лишь мое ближайшее окружение. Но нашей вины в том провале нет. Свалка обитаема. Те остолопы не сняли СМП и попались, заодно и моих парней за собой потянули.
   Японец скорбно поджал губы.
   - Время активных действий приближается, - продолжил Леднев. - Мне нужны еще люди. Чем больше, тем лучше.
   - Занимайтесь этим, - одобрил мистер Ито. - С насей стороны вы полутите полную поддерзку.
   - Связь, это очень важно, - кивнул Леднев. - Но лучше б вы помогли оружием, а еще лучше людьми.
   Японец качнул головой:
   - Будем говорить искренне. Мы не мозем, переправлять к вам солдат. Васи границы хоросо охраняются. Соединенные статы не долзны знать о насей помси.
   - Тогда уж и я буду с вами откровенен, - Леднев почувствовал, как в груди поднимается волна гнева. - Вы очень удобно устроились. Если мы победим, вам отойдет пол России - от Камчатки до Урала. От вас мы получаем всего лишь деньги. И спутники.
   - Ситайте это сделкой купли-продази, - узкие глаза японца сузились еще сильнее, превратившись в щелочки. - Насе сотруднитество взаимовыгодно. Сейтяс васими богатыми недрами и лесами безвозмездно пользуются американцы, а мы их покупаем, а заодно дарим вам свободу и долголетие.
   - Не спорю. Если Сопротивление победит, это будет смачный плевок в сторону американцев, - Леднев улыбнулся. - Кажется, я становлюсь пессимистом. Мы победим. Однозначно.
   - Америка забрала себе почти всю нефть Саудовской Аравии и алмазы юга Африки. Этими землями долзны были пользоваться все страны, - кивнул мистер Ито и поклонился. - Насе время подходит к концу. Больсе этим видеофоном не пользуйтесь.
   Леднев поклонился, выключил экран и откинулся на спинку кресла. Хоть он и сказал мистеру Ито о том, что его люди не виноваты в провале, сам он в этом сомневался. Операция на свалке не первый звоночек, это уже подтверждение - среди его людей есть крот. Кто-то, кто передает информацию Конгрессу.
   Внутренний телефон ожил.
   - Олег Станиславович, - раздался голос секретаря, - к вам посетитель.
   - Пригласи.
   Руководитель Сопротивления ОКО-57 моргнул, настраиваясь на работу начальника кладбища. Достал из ящика стола бумажные платочки и поправил стопки с брошюрами.
   Через минуту в кабинет вошел темноволосый мужчина с грустными глазами. Он был одет в светлый деловой костюм и начищенные до блеска дорогие туфли из кожи змеи. Олег узнал гостя, его лицо мелькало по телевизору и в электронных изданиях не реже трех раз в неделю.
   Леднев поднялся и протянул руку.
   - Леднев, Олег Станиславович.
   - Кадимов...
   - Алексей Евгеньевич. Вас не знает, наверное, только слепой. Присаживайтесь, - Олег указал на диван с кофейным столиком. - Что-нибудь предложить? Чай? Кофе?
   - Валерьянку.
   Олег дернулся было к шкафу, но Кадимов рассмеялся:
   - Я пошутил.
   - Если вам необходимо...
   - Я в норме. Мне не нужны слова утешения, благодарю, - гость помолчал. - Вы ведь знаете причину моего визита?
   Олег кивнул. Уже месяц в самой популярном электронном издании "Конгрессмен" идут споры о том, кто сядет в кресло главного редактора, когда тот перешагнет Границу жизни.
   - Вы желаете пышные похороны? - Леднев взял брошюру из второй стопки. - Могу предложить самые дорогие и изысканные гробы.
   - Гроб на ваше усмотрение, - поморщился клиент. - В моих планах занять его всего на несколько часов. Я хочу, чтобы меня кремировали.
   - Кремировали? - осторожно спросил Леднев, опускаясь на диван. - Кремацию заказывают католики и атеисты, а вы никогда не скрывали своей принадлежности к христианской церкви. Вы говорили об этом с семьей?
   - Нет, и не собираюсь, - отрезал пограничник. - Я не хочу, чтобы моя жена и сын страдали, не хочу, чтобы они приходили на кладбище и рыдали, глядя на холмик. Они должны жить дальше.
   - Они будут страдать в любом случае, - мягко произнес Олег. - Могила - это не только место скорби, но и место утешения, место, где можно поплакать, вспомнить любимого человека, а потом уйти и, как вы говорите, жить дальше. Когда такого места нет, начинают плакать везде: там, где вы покупали последнюю рубашку, в аквапарке, куда возили детей прошлым летом, во дворе, где чинили изгородь.... Если хотите уменьшить страдания близких, не отказывайтесь от традиционных похорон.
   - Два года, пока мое тело не уничтожат нанороботы, и на моем месте не похоронят другого человека, слишком много для скорби. Вы меня не отговорите, - отрезал Кадимов. - Чем меньше будет мест, напоминающих обо мне, тем лучше. С глаз долой, из сердца вон, кажется, так. Никаких могил.
   "Железный человек, - подумал Леднев. - Не зря столько лет на посту главреда "Конгрессмена" просидел. На первый взгляд в его издании были только лестные для Штатов материалы, но если присмотреться... Гениальный журналист. На грани фола. Потому, наверное, и "Д-10" не получил. Жаль, к нам его нельзя. Слишком публичный. Любой гвардеец узнает".
   - Я понимаю ваши чувства, но ответьте честно, - Олег наклонился ближе и заглянул гостю в глаза, - какова настоящая причина? Почему вы хотите кремацию?
   Пограничник вздрогнул. На мгновение директору "Зеленого острова" показалось, что он видит перед собой другого человека: уставшего, вымотанного долгим ожиданием смерти. Но через секунду иллюзия рассеялась, на него смотрел все тот же Кадимов - прямолинейный уверенный в себе циник.
   - Истинная причина во мне. И в тебе. И в каждом, кто проходит мимо, - Алексей скривился, будто только что откусил яблоко и обнаружил в нем червяка. - Всю жизнь живешь с этими тварями внутри, подчиняешься им, зависишь от их работы... Они не продлевают твою молодость, они убивают, понимаешь? Отключают тебя в нужный момент, а потом еще и жрут твой труп. Нет уж, я не доставлю им такого удовольствия. Обещай, что засунешь мое тело в свою печку и спалишь дотла.
   Олег помолчал, а потом кивнул.
   "Железный человек. Стальной. Жаль, слишком известный".
  

* * *

  
   Так быстро я не бегал никогда.
   Даже не ожидал от себя такой скорости, тем более по старым вырубкам. Это потому, что я в первый раз в жизни посмотрел в смерти в лицо. К счастью, моего лица ее фонарик не достал - я скрылся за массивным боком погрузчика очень вовремя. Мисс Фортуна, хоть и издевательски хохотала над моим бегством, все же не оставила совсем без защиты - я успел спрятаться до того, как гвардейцы включили тепловизоры.
   Перебежками я добрался до главного здания лесопилки, потом, не разбирая дороги, помчался к стоянке, где оставил "форд", а оттуда, долго виляя по спальным районам, приехал к дому.
   Твою мать!
   Это все, что звучало в моей голове.
   Твою мать!
   Это ж надо было так обломиться! Деньги потеряны! Хабар ушел! Прощай, последняя надежда добыть дозу! В ближайшие десять месяцев я буду не жить, а медленно готовиться к смерти.
   Я с силой ударил кулаком по рулевой колонке. "Форд" отозвался громким сигналом.
   Суки шлемоголовые!
   Я возлагал на этот рейд такие надежды! А теперь вынужден сидеть в машине под окнами собственного дома и пытаться придумать, что бы такое сказать Юле, чтобы не очень сильно ее расстроить.
   Угребки вездесущие!
   Я вспомнил про спортивную шапку и досадливо сдернул ее с головы.
   Хватит. Нужно придти в себя. Все наладится. Все будет хорошо.
   Что делать дальше? Зайти в квартиру, поцеловать Юлю и как ни в чем не бывало лечь спать? Не получится. Она все поймет, едва посмотрит на меня. Второй раз "на похороны друга" с работы меня не отпустят, никто не станет писать программу для СКаПа, перекупщики не будут встречаться с торговцем оружием, по вине которого погибли их товарищи.
   - Чтоб тебя! Соберись! Еще не все потеряно! У тебя впереди десять месяцев!
   Я вышел из машины и со всей дури хлопнул дверцей.
   Не помогло.
   Я глубоко вдохнул, задержал дыхание, на сколько смог, и медленно выдохнул. И только после этого заметил, что на скамье у подъезда в полной темноте сидит незнакомец.
   Я подошел ближе.
   - Есть закурить? - спросил мужчина.
   - Не курю.
   - Жаль, - вздохнул человек. - Хотелось бы сигаретку напоследок. Ты из этого подъезда?
   - Да.
   Я понял, что мужчина, наверное, кого-то ждет и подошел ближе. Фонарь не горел, и я не смог рассмотреть чудака, решившего покурить на улице в три часа ночи. Я заметил только длинный нос и блестящие белки темных глаз.
   - Ты кого-то ждешь? Впустить тебя в подъезд?
   - Жду.
   - Кого? - незнакомец меня заинтересовал. - Я здесь всех знаю.
   - С моим, гм, другом, ты не знаком и, надеюсь, познакомишься нескоро. А может, у тебя хоть карамелька найдется? Блин, до чего ж курить хочется.... Зря я сигареты не захватил.
   Я вспомнил, что со всей этой беготней так и не поел.
   - Сигарет нет, но если ты голодный, в машине осталась копченая курица.
   Незнакомец усмехнулся.
   - Уж как-нибудь обойдусь без последней трапезы.
   И тут до меня дошло.
   - Ты... пограничник?
   - Он самый, - кивнул обреченный. - Пять часов как семьдесят стукнуло. Мамка меня в десять вечера родила, и мне с того времени сегодня и не спится. Дома не могу - стены давят, вышел на улицу, подышать. Ну и ушел, куда ноги шли.
   Я вздохнул и присел на скамейку рядом с семидесятилетним пареньком. Вот оно, мое будущее: сидеть у чужого подъезда, ожидая, когда нанокиллеры досчитают до нуля и отключат сердце и легкие.
   - Я посижу с тобой? - спросил я. - Или ты хочешь побыть один?
   - Посиди. Никому не охота в одиночестве концы отдавать.
   Смертник помолчал, а потом добавил:
   - Будь другом, позвони, когда все кончится, вызови труповозку.
   По моей спине пробежали мурашки. Я не знал, что сказать, но точно знал, что хотел бы услышать в такой момент:
   - Ты не один.
   - Один, - вздохнул парень. - Как перст. В этот момент все одиноки. Но я не боюсь. Это сначала я боялся смерти. Потом дико злился - не мог поверить, что умру, так и не побывав в Японии. Не на бывшем нашем Дальнем Востоке, а в настоящей Японии. Потом пришел депресняк. Жесткий. Хотел даже повеситься, а в конце отпустило. Теперь уже все равно. Все умирают. А я - прямо сейчас.
   Я не перебивал, лишь поднял руку, чтобы положить ладонь на плечо паренька и немного его поддержать, но передумал. Он прав. В этот час все одиноки. По-настоящему. Никто не сможет разделить момент перехода из жизни в небытие.
   Паренек захрипел.
   Я дернулся, но пограничник лишь смачно сплюнул на асфальт.
   - Меня Дима зовут.
   - Виктор.
   - Приятно. А тебе, наверное, не очень?
   Ответить я не успел - парнишка застыл и повалился на землю.
   Я поднял пограничника, посадил его обратно на скамейку и закрыл покойнику глаза.
   - Покойся с миром, Дима.
   Видимо, это еще один знак. Неудачная ходка, потерянный хабар, теперь еще это...
   Рука потянулась к телефону, но я передумал и посмотрел на окна подъезда. Народ спал. Меня никто не видел. Пограничника тоже. Вызывать труповозку с телефона Кадимова нельзя.
   Я подошел к подъезду и приложил палец к сканеру домофона.
  

* * *

  
   Несмотря на раннее утро, Юля не спала. Едва я переступил порог, любимая обняла меня и улыбнулась:
   - Жив.
   - Жив, - ответил я и поцеловал красавицу долгим нежным поцелуем.
   Отрываться от губ любимой не хотелось. Но не только потому, что ее вкус напоминал о счастье и жизни, но и потому, что я не хотел смотреть в ее глаза. Юля сразу все поймет.
   Но оторваться все же пришлось.
   - Я буду жить еще как минимум десять месяцев, - улыбнулся я, изо всех сил стараясь выглядеть как обычно.
   Увы. Больше порадовать Юлю было нечем.
   - Все будет хорошо, - пообещал я.
   Лицо девушки на мгновение помрачнело, а потом расцвело ласковой улыбкой.
   - Я знаю. Проголодался? Приготовить тебе что-нибудь?
   - Если только горячую ванну.
   Юля скрылась в ванной, а я разулся, прошел в кухню и включил чайник.
   - Знаешь, пока тебя не было, - крикнула она, включая воду, - к нам заселились новые соседи. Артамоновых помнишь? Переехали. Получили премию за пятилетку, и купили неплохой домик на западе округа.
   - Молодцы.
   Мое сердце сжалось от любви и нежности. Юля, без сомнений, почувствовала мое настроение, поняла причину и старалась держаться. Ради себя и ради меня. Она знала, что сделка сорвалась, и все пропало, но молчала так же, как и я. Мы не говорили на грустную тему, отвлекаясь на мелочи, но это не малодушие. Это истинная любовь - когда лишним словом боишься обидеть или огорчить любимого.
   Когда девушка вышла из ванной, я не успел принять вид всем довольного и счастливого человека.
   - Не грусти, - Юля обняла меня и прижалась щекой к моей груди.
   - У меня для тебя две плохие новости, - сглотнув, произнес я.
   Сейчас самое время отвлечься от собственных несчастий и поговорить о чужих.
   Юля побледнела, и я тут же обругал себя. Надо было сказать по-другому.
   - Ничего страшного, - успокоил я девушку и взял ее ладони в свои, - просто неприятно. Когда я возвращался, у нашего подъезда увидел человека на скамейке. Кажется, он мертв. Вызови, пожалуйста, труповозку.
   Моя вторая половинка все поняла без слов. Я не мог вызвать машину сам, потому мне нечем объяснить ночную прогулку. Легенда Юли логичнее: девушка увидела из окна черный неподвижный силуэт на лавочке и забеспокоилась.
   Юля вышла в коридор и кратко обрисовала ситуацию по телефону.
   - Какая вторая новость? - спросила она, возвращаясь в кухню.
   - Я оттягивал этот разговор, как мог, потому что... в общем, Леха Кадимов пригласил нас на свой день рождения.
   Девушка со вздохом опустилась на стул.
   - Он действительно хочет праздновать свою сме... Границу жизни?
   - Да. И позвал, наверное, пол округа.
   - Тогда, - Юля неуверенно улыбнулась, - пойдем. Только вот что дарить?..
   Над этим я и сам ломал голову. Что подарить человеку, который со дня на день умрет? Что-то, что он сможет использовать в последние минуты жизни? Что-то съедобное? Или одноразовое?
   - Честно говоря, - признался я, - он просил ничего не покупать, но я все же принесу ему хорошее вино.
   - Нет, - отозвалась девушка. - Алексей твой друг, вы с детства знакомы. День его семидесятилетия, это, по сути, день прощания, утром он может уже не проснуться. Ты должен подарить ему вещь, которую он сможет забрать с собой.
   Я ласково поцеловал девушку в лоб. Какая же она у меня умная!
   - Я подарю ему галстук, - решил я и замолчал.
   Не знаю, о чем думала Юля, а я в этот момент думал о Кадимове. Представлял, как он упадет на землю, совсем как Дима - ночной пограничник, мечтавший о последней сигарете и поездке в Японию.
   Жизнь несправедлива, Конгресс несправедлив. В моей голове вихрем носились одни и те же вопросы, на которые никто не ответит. Почему власть имущие отбирают даже то, что дали сами? К чему Граница жизни? Мы все марионетки. Нами управляют, за нами следят. Вся жизнь расписана едва ли не по дням. Тех, кто пытается сопротивляться, расстреливают, как нарушителей закона. И никто ничего не может сделать.
   Я старался не выдать своих мыслей, но Юля, как это часто бывало, женским чутьем поняла мое настроение.
   - Не грусти, - девушка села ко мне на колени и прижалась лбом к моему лбу. - Все умирают, но жизнь продолжается. Алексей прожил хорошую жизнь. Он был счастлив. У него есть жена, дети, друзья... Постарайся улыбнуться.
   - Не сейчас, - я качнул головой. - Оставлю улыбки для его дня рождения. Он ведь хочет настоящий праздник, а у меня, боюсь, осталось не так много искренних улыбок.
   - А для меня одна найдется? - девушка отстранилась и заглянула в мои глаза. - Вить, я понимаю, сейчас не самое лучшее время, но тянуть дольше смысла нет. Лучше признаюсь сейчас, до похорон, чтобы у тебя не было такое кислое выражение лица.
   - В чем ты хочешь признаться? - не понял я.
   - У меня для тебя сюрприз.
   Мне отчего-то стало не по себе, но судя по Юлиному лицу, ничего страшного меня не ожидало.
   - Надеюсь, сюрприз приятный? - на всякий случай спросил я.
   - Приятный, - девушка помолчала, а потом положила мою ладонь на свой живот.- У нас будет ребенок.
  
   Глава 6. Смерть стального человека
  
   Ребенок! У меня будет ребенок!
   В первый момент после того, как я услышал эту новость, я подскочил, едва не опрокинув обеденный стол, подхватил Юлю на руки и расцеловал. Мое сердце наполнилось радостью, я моментально забыл обо всех проблемах, на задний план отступил и день рождения Кадимова, и неудача с продажей оружия. Я был счастлив, меня переполняли эмоции, хотелось немедленно открыть окно и во все горло заорать, что у меня скоро родится сын.
   Под этим впечатлением, как под действием сильного наркотика, я находился до вечера. Жизнь казалась прекрасной, небо - необычайно синим, солнце - ослепительно ярким. Я рассказал радостную новость всем друзьям и с удовольствием принимал поздравления от коллег по работе, соседей и просто знакомых. А вечером пришло отрезвление.
   Я всегда мечтал о ребенке. И в двадцать, и в тридцать, и в пятьдесят, но создать семью получилось только под конец жизни. Но на поверку долгожданное счастье оказалось горькой насмешкой.
   Я увижу рождение сына, успею подержать его на руках, возможно, даже поймаю первую улыбку, но не смогу взять своего малыша за руку, когда тот начнет делать свои первые шаги, не услышу его первого слова, не поговорю о девочках, не научу играть в футбол... Мой сын вырастет без отца.
   Это осознание убило практически всю радость, все предвкушение чуда. Неожиданно я понял, что смертен, осознал это до конца, почувствовал всем телом, кончиками пальцев, волосами на затылке. Я смертен! И смерть подкралась слишком близко.
   С этого мгновения, по-новому осознавая приближение к могиле, я действовал на автомате. Практически не замечая происходящего вокруг, ел, работал, отмечался у контрольных панелей, покупал подарок для Кадимова. Юля видела мое состояние, но ничего не могла изменить, могла лишь поддерживать и пытаться отвлечь от грустных мыслей.
   Но поводов для грусти всегда больше, чем для радости.
  
   На день рождения Алексея Кадимова мы с Юлей приехали, как оказалось, одними из последних. Чтобы припарковать машину, пришлось сделать по кварталу два круга - все улочки были заставлены личным транспортом гостей.
   - Не знала, что он пригласит на день рождения столько людей, - улыбнулась Юля.
   - Специфика работы, - пояснил я, распахивая дверцу и помогая любимой выйти. - Леха не мог не пригласить сотрудников "Конгрессмена". Прибавь политиков, журналистов, коллег из других электронных изданий.
   Я включил сигнализацию и галантно предложил своей даме локоть. Выглядела девушка потрясающе. Если бы она надела это сногсшибательное облегающее синее платье ради моего дня рождения, я бы точно никуда не прошел, а сорвал бы его зубами.
   - Знала бы, что придется так далеко идти, ни за что не надела бы шпильки, - поморщилась Юля.
   - Зато выглядишь как настоящая королева, - я поцеловал девушку в ладошку. - Как устанешь, я могу тебя понести.
   Юля подняла брови, а когда поняла, что я не шучу, расхохоталась:
   - Боюсь, милый, в этом платье я и сяду-то с трудом, а если ты возьмешь меня на руки, оно лопнет по швам.
   - И зачем вы, женщины, себя так мучаете? Или пользуешься моментом, пока живот еще не виден? У тебя идеальная фигура, могла бы надеть что-нибудь попроще, а это платье оставить для моего праздника.
   - Я и так буду выглядеть вороной среди бриллиантов, - качнула головой девушка.
   Теперь пришла моя очередь смеяться.
   - Уверяю тебя, мужчин не интересует сверкание камней, их интересуют округлости тех, кто эти камни носит. Или не носит. Гарантирую, сегодня все взгляды будут прикованы к тебе.
   Юля улыбнулась.
   Мы шли по престижному району ОКО-57. Здесь у каждой семьи был отдельный дом с большой территорией. Одни сажали на своей земле сад, другие выращивали цветы, у дома Алексея всегда был идеальный газон, разбитый дорожками на квадраты. Сегодня территорию перед домом Кадимов превратил в открытый ресторан. На столах с белыми скатертями стояли тарелки с закусками и бокалы, на почетном месте возвышалась трибуна, в беседке разместился оркестр, играющий легкую музыку.
   Гости разбрелись по территории и угощались канапе, между ними в белых костюмах сновали официанты. Несмотря на смокинг, я почувствовал себя неуютно. Мне чужд этот мир роскоши, известности, чопорности и показухи. А вот Леха здесь свой в доску. Он с детства жил в обеспеченной семье, его отец работал в НИИ, мать занималась химией. Кадимов рано привык к большим деньгам, а когда тесты показали насколько велик его уровень интеллекта, с блеском закончил школу журналистики и вскоре стал самым популярным редактором округа.
   Я не сразу нашел его в толпе, Алексей разговаривал с солидными господами в дорогих костюмах. Именинник выглядел настоящим хозяином праздника, он надел смокинг с шелковыми лацканами, нацепил на лицо счастливую улыбку, в руке держал бокал с шампанским.
   - Держится хорошо, - заметила Юля.
   - Хорошо, - согласился я.
   На то, какими бледными были сжимающие бокал пальцы Алексея, я акцентировать внимание девушки не сказал.
   - Зря все-таки он устроил это праздник, - сказала Юля. - В такой день лучше быть с семьей, с самыми близкими.
   - Тут я бы с тобой поспорил. Лучше находиться среди людей, чтобы не осталось времени для размышлений.
   Девушка не ответила, а я вспомнил, как хоронил другого своего друга, с которым общался больше двадцати лет. Я знал: чем ближе срок, тем тяжелее человеку жить обычной жизнью. Пограничник начинает отсчитывать месяцы, недели, дни до Границы, становится озлобленным или уходит в себя. Скоро и мне предстоит проверить это на собственной шкуре.
   Кадимов, наконец, нас заметил. Он махнул рукой, подзывая подойти, и мы с Юлей дружно натянули на лица улыбки.
   - Спасибо, что пришли, - Леха поцеловал Юлю в щеку и вопросительно поднял брови, указывая на ярко-красный сверток у меня в руках. - Я, вроде, просил, ничего не покупать.
   - Извини, - я внутренне сжался, ожидая реакции друга: - Я бы хотел, чтобы у тебя осталась память обо мне. Это галстук.
   Кадимов вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
   - Спасибо. Я заберу его с собой.
   Алексей указал на ближайший к трибуне круглый стол, накрытый на три персоны.
   - Садитесь. Я присоединюсь к вам, как только произнесу речь. Не хочу сидеть с посторонними в свой последний ужин.
   Мы сели. Официанты разнесли шампанское, именинник выпил пару бокалов и поднялся на трибуну с третьим.
   Загремели аплодисменты. Кадимов, улыбнувшись, поднял ладонь.
   - С вашего позволения, - произнес пограничник, - сначала я скажу несколько слов, а потом уступлю место всем, кто захочет высказаться. Только предупреждаю сразу: не больше минуты на человека, иначе мы до лета не закончим.
   Алексей обвел присутствующих взглядом и ослепительно улыбнулся.
   - Если мне не изменяет память, я просил не приносить подарки, тем не менее, в прихожей набралась целая гора коробок. Почти во всех вино. Кажется, вы хотите, чтобы я умер от цирроза печени.
   Шутка не удалась, засмеялись немногие.
   - Я рад, что сегодня здесь собралось столько людей, - продолжил Кадимов. - В "Конгрессмене" мы уже отметили мой уход, поэтому, дорогие коллеги, я к вам обращаюсь, много не пейте, оставьте тем, кого я еще не угощал.
   На сей раз, гости засмеялись охотнее.
   - Сегодня я поговорю с каждым и приму поздравления, но при условии, что не увижу траурных лиц. Мы пришли веселиться! Пусть этот праздник станет настоящим праздником, таким, о каком не стыдно будет написать в газетах! Кстати о газетах. Обращаю ваше внимание на корреспондентов. Во избежание, так сказать, двусмысленных ситуаций, учитывайте, что вас могут снимать на камеру. Не давайте новому главному редактору "Коммерсанта" повод повторить мой опыт с первым выпуском.
   Теперь улыбнулся даже я. Еще в начале своей карьеры Леха брал интервью у одного из политиков. Статья получилась настолько ироничной, что тут же вошла в историю журналистики как образец двусмысленности и великолепного юмора.
   Кадимов оглядел гостей и поднял бокал.
   - Первый тост. За присутствующих!
   Алексей выпил и под аплодисменты сел за наш столик.
   - Извини, Витя, - улыбнулся именинник, - но сегодня мы с тобой напьемся. Сейчас народ к трибуне потянется, я у меня нет желания слушать дифирамбы на трезвую голову.
   Я вздрогнул и переглянулся с Юлей.
   - Да ладно вам, чего хмуритесь? - рассмеялся пограничник. - Все там будем. Тост! За нас. За тех, кто уходит, и кто остается. Не чокаясь.
   Мы выпили.
   Между тем на трибуну по очереди выходили гости. Они желали имениннику стойкости духа, бодрости, хвалили его жену, сына, ставили в пример его работу, чувство юмора, доброту и прочие личные качества.
   - О покойнике либо хорошо, либо никак, - прокомментировал Алексей, он был уже изрядно пьян.
   - Почему здесь нет Ольги и Максима? - спросила Юля.
   - Они в доме, не хотят светиться перед камерами. Жена у меня молодец, держится, но перед камерами боится расплакаться.
   - А сын, - спросил я и тотчас прикусил язык.
   - Сын? Он не знает, что папка с минуты на минуту сыграет в ящик. Я ведь в полдень родился.
   Черт возьми! Я почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Укол "вакцины жизни" делают ребенку сразу после рождения в промежутке от нескольких часов до нескольких дней. Семьдесят лет назад Кадимову уже могли сделать укол, и он действительно мог умереть в любую минуту.
   - Странный получается день рождения, - произнес Алексей. - Вроде праздник, но улыбки у всех фальшивые, подарки есть, но имениннику они не достанутся, вино будут пить те, кто его дарил, но уже на моих похоронах.
   - Не надо, Леш, - я положил ладонь на плечо друга.
   - Надо, - осадил Кадимов. - Настало время собирать камни.
   Я понял, что сейчас начнется самое главное, то, ради чего мы все собрались. Прощание.
   - Долго говорить не буду, - улыбнулся именинник, - время еще есть, увидимся в течение вечера. Надеюсь. В общем, я для вас приготовил небольшие подарки. На память, чисто символические. Отправил курьером, завтра получите.
   Кадимов поднялся.
   - Не раскисайте тут без меня. Юля, ты - совершенство. Витек, береги ее. И через пятнадцать минут жду тебя в кухне. Надо поговорить.
   Не оборачиваясь, Кадимов пошел к дому.
   Юля промокнула уголки глаз салфеткой.
   - Как думаешь, что хочет тебе сказать? - спросила девушка.
   - Надеюсь, он открыл для меня счет в банке, - неудачно пошутил я. - Хотелось бы, чтобы это было что-то очень личное. Он мой друг, и я никогда его не забуду.
   Мы помолчали. К еде никто из нас больше не притронулся.
  

* * *

  
   Когда я пришел в кухню, Кадимов сидел за столом и постукивал сложенным листом бумаги по накрытой красно-белой скатертью столешнице.
   - Садись, - указал Алексей на плетеное кресло, - разговор есть.
   - Надеюсь, не о смерти? - спросил я, хотя ответ был очевиден.
   - О смерти, - подтвердил именинник, - но не о моей, а о твоей.
   - Вот как?
   Меньше всего я ожидал, что в свой семидесятый день рождения Кадимов будет о чужой смерти.
   - Ты и сам без пяти минут пограничник, - произнес Леха. - Смерть для нас запретная тема, но знаешь, что я сейчас чувствую? Злость. Я беспомощен! Я ничего не могу изменить! Я вынужден смириться с тем, что меня убивают.
   Алексей на минуту замолчал, а потом, уже тише, произнес:
   - Когда ты сказал, что Юля беременна, у меня опустилось сердце. Не представляю, каково тебе сейчас. Ты умрешь раньше, чем твой ребенок запомнит твое лицо. А ведь при других обстоятельствах мог бы проводить его в школу или даже в институт.
   - Зачем ты мне это говоришь? - с горечью спросил я.
   - Затем, что знаю о провале и прекрасно тебя понимаю. Отчаяние. Злость. Бессилие. Желание бороться. Невозможность ничего изменить, как-то повлиять на ситуацию... Все это сидит внутри и отравляет последние месяцы жизни. Мне больно за тебя. Поэтому... возьми.
   Кадимов протянул мне бумагу, которой постукивал по скатерти.
   - Что там? - спросил я, разворачивая лист.
   - Надежда.
   На бумаге в два столбца были написаны незнакомые мне имена и адреса.
   - Ты знаешь, что происходит в округах, - Алексей понизил голос. - Конгресс поощряет кое-кого вакциной "Д-10".
   - Я думал об этом, - моя рука невольно потянулась к шраму на подбородке, - я не самый полезный член общества. Никто не подарит дополнительное время рядовому испытателю СКаПа.
   - Рядовому испытателю - нет, - согласился Леха, - а борцу с преступностью - еще как. Есть люди, которые работают на систему, те, кто не обязан, но по собственному желанию защищают установленный порядок. Они убивают нарушителей закона и получают в награду вакцину.
   - Это список тех, кто просрочил явку? - я невольно повысил голос. - Ты предлагаешь мне выследить и убить кого-то из них? Ты с ума сошел?
   - Нет, - Кадимов качнул головой, - оставь охоту за нарушителями тем, кому за это платят. Это список убийц. Тех, кто убил нарушителя. Преступника. Насильника, грабителя или того, кто подорвал авторитет правительства. Об этих людях не писали газеты, потому что их достижения сомнительны, но мне известны и не такие секреты.
   Алексей посмотрел на наручные часы, и заговорил быстрее:
   - Поначалу в этом не было никакой системы. Случайные люди случайно убивали неугодных Конгрессу, получали вознаграждение и давали обязательства не распространяться о случившемся. Но шило в мешке не утаишь, поползли слухи, за преступниками начали охотиться ради лишних десяти лет. Многие попадали под горячую руку гвардейцев, кое-кто погибал от пули собственной же мишени. Дело это опасное, велик риск отдать концы раньше срока, но "Д-10" - большой соблазн. Спустя какое-то время охотники начали объединяться в банды. Ловить преступников сообща гораздо проще. И безопаснее.
   Я слушал, и до меня постепенно доходило, к чему клонит Алексей. Я спасен! Я сжал список и едва слышно уточнил:
   - Эти люди входят в такую банду?
   - Не знаю. Возможно. Конгрессменам подобные организации кажутся опасными. Сам подумай, преступников на всех не напасешься, значит, рано или поздно банды переключатся на мирных жителей. На банды наверняка идет охота.
   - Логично, - согласился я.
   - Для тебя они единственный выход на "Д-10", - прервал меня Алексей. Он торопился. - В моем списке все, кто получил вакцину сомнительным путем за последние двенадцать лет. Сам я ни на одну банду выйти не смог - я публичный человек, а они сами вербуют членов. Но не радуйся раньше времени.
   Кадимов сглотнул и замер, к чему-то прислушиваясь.
   - Дело рисковое, - произнес друг после небольшой паузы. - Это не лекарство от смерти, это всего лишь надежда. Ты можешь так ни на кого и не выйти, а если выйдешь, нет гарантии, что тебя примут. И еще. Их кто-то прикрывает. Кто-то сильный. Возможно, Сопротивление.
   Я сложил список и спрятал его во внутренний карман смокинга.
   - Я достану "Д-10", - пообещал я другу.
   Голова Алекся голова вдруг свесилась на грудь, руки расслабились и соскользнули со стола. Я едва успел поддержать друга, чтобы тот не свалился на пол. Кадимов не дышал.
   Я перенес тело друга на диван в гостиной и в последний раз посмотрел на Алексея. Такое знакомое и родное лицо стало вдруг нечетким, а потом расплылась и вся комната. Я вытер глаза тыльной стороной ладони и прошептал:
   - Спасибо тебе, Леха.
  
   Глава 7. Девчонке не жить
  
   Май, 9 месяцев
  
   Конгрессмен Вебстер сидел в своем кабинете в кожаном вращающемся кресле, и смотрел на стену. Там, как и в кабинетах всех глав всех округов, блестя золотой оправой, висели три портрета. Первый изображал президента НСША мистера Макалистера, с двух других сдержанно улыбались конгрессмены, назначенные управлять округом. В каждом ОКО свои. Такие портреты злопыхатели издевательски называли "святой троицей", однако Вебстер гордился своей принадлежностью к "святому семейству".
   Нарисованный мистер Вебстер смотрел прямо и открыто. Его мягкий взгляд лучился добротой, а улыбка и пухлые щеки вкупе с едва заметной ямочкой на подбородке внушали доверие. Конгрессмен был чертовски обаятелен. Такого человека нельзя было не любить, ему невозможно было не доверять. Живой оригинал ко всем прочим достоинствам обладал природным магнетизмом. Вебстер красиво говорил, сладко обещал и обворожительно улыбался, изображая доброго американского дядюшку. Он даже в совершенстве овладел сложнейшим русским языком и на публике всегда говорил только на нем. От американского прошлого Вебстер оставил лишь поговорки.
   Помимо портрета конгрессмен гордился и самим кабинетом - просторным, обставленным красивой мебелью из дорогих пород. Он обожал диван и кресла, обитые хорошо выделанной бизоньей кожей, тяжелый, но изящный стол, золотые письменные принадлежности и самую большую плазменную панель во всем Белом доме.
   Вид из окна тоже составлял предмет гордости - майский сад распустился сотней цветов, лебеди в искусственном пруду красиво отражались в голубой воде. Из окна не просматривались ни будки охраны, ни патрульные гвардейцы, которым запретили приближаться к этому сектору сада, чтобы не портить конгрессмену Вебстеру настроение.
   Здесь мистер Вебстер был счастлив. Он чувствовал себя центром вселенной. Это его территория: не только Белый дом, не только прекрасный сад, но и весь оккупационный округ за номером тридцать семь. Он его правитель, его благодетель, его палач, его Бог.
   Единственное, что не давало Вебстеру упиваться безграничной властью, - существование человека, чей портрет висел на одном уровне с его. Конгрессмен Карчер - второй бессмертный ставленник президента в бывшей России. Только этот человек мешал конгрессмену Вебстеру дышать полной грудью и принимать приятные для укрепления собственной власти и утяжеления кошелька решения.
   Формально они были равны, но на деле Вебстер обладал большим влиянием. Карчер контролировал гвардию и отвечал за поиски и уничтожение Сопротивления, а под контролем Вебстера находились армия и полиция. Также его ведомство ведало ресурсами и деньгами. Перевес значительный.
   Мистеру Вебстеру хватило бы одного мощного удара, чтобы нанести непоправимый вред репутации Карчера, но он не спешил. На место одного хищника придет другой, и все начнется сначала.
   - Better the devil you know than the devil you don't, - вздохнул Вебстер, отворачиваясь от портретов обратно к столу.
   Сегодня внимания конгрессмена требовал более достойный, нежели Карчер, человек. Следовало позаботиться о его устранении как можно скорее. Причем устранить его нужно не физически, а морально. Противник должен уйти с правящего поста добровольно, чтобы никто не заподозрил в причастности к этому мистера Вебстера.
   Для таких случаев конгрессмен держал особых людей. Мусорщиков, которые без шума и пыли уберут всю грязь и шваль, да еще и открыто признают свою вину.
   - Абонент "Ворон". Видеовызов, - четко произнес Вебстер, обращаясь к плазменному экрану.
   - Вызов пошел, - отозвался компьютер. - Ожидайте соединения.
   Мусорщики появились в ОКО-57 в самом начале оккупации. Они не только устраняли неугодных Конгрессу людей, но и охотились на юнцов, рвущихся совершать подвиги ради несуществующей страны. Россия исчезла, а ее патриоты никуда не делись. No man loves his fetters, be they made of gold. Глупцы до сих пор не понимают, что война проиграна, мир поделен, границы изменились окончательно и бесповоротно. Новые Соединенные Штаты были чрезвычайно добры к нахлебникам, доставшимся им вместе с территорией: людей обеспечили работой, подарили семьдесят лет здоровья и молодости, а неблагодарные русские оказались недовольны и вознамерились объединиться, чтобы свергнуть власть. Отловом и промыванием мозгов таким людям и занимались мусорщики.
   Кроме того, на Вороне и его стае лежала еще одна немаловажная миссия.
   С внедрением в ОКО-57 практики награждения "Д-10" за убийство серийных маньяков и прочей дряни, в разных местах округа начали стихийно появляться охотники-одиночки, которые со временем стали объединяться в группы. Уничтожение таких групп поручили мусорщикам, которые с удовольствием вычищали округ. Взамен они получали вакцину, если удавалось изобразить деятельность на благо Конгрессу. Вебстер всегда платил по счетам, в конечном итоге, благодаря мусорщикам его территория становилась чище.
   - Hello, congressman.
   На большом плазменном экране появился Ворон - единственный человек из мусорщиков, кому Вебстер доверял и мог звонить напрямую из собственного кабинета. Люди Конгресса прослушивать личный канал ставленника президента не станут, а со стороны Мещерского стояла отличная система защиты.
   Выглядел Ворон лет на сорок. Этот человек был похож на большую угрюмую птицу с тяжелым носом-клювом в дорогом модном костюме.
   - Говори по-русски, - попросил Вебстер. - В отличие от мистера Карчера, я уважаю народ, которым управляю.
   Мужчина на экране наклонил голову в знак принятия условий и поправил старинный зажим для галстука с большим бриллиантом.
   - Чем могу быть полезен, мистер Вебстер? - спросил он.
   - Мне нужно устранить одного человека, - произнес конгрессмен, удобнее устраиваясь в кресле.
   - Кого?
   - Девушку. Дочь одного из моих недоброжелателей. Отец спрятал ее в Холмогорах. Ее данные я тебе перешлю.
   Ворон коротко кивнул.
   - Ты должен устроить несчастный случай, - озвучил Вебстер дополнительное условие. - Но надежный несчастный случай. Со стопроцентным летальным исходом.
   - Срок? - спросил глава мусорщиков.
   - Неделя.
   - Гонорар?
   Вебстер улыбнулся. Иметь дело с Вороном было приятно. Этот элегантно одетый джентльмен умел слушать, задавал правильные вопросы и никогда не перечил нанимателю.
   - Обычный. Но если сумеешь сыграть на публику, получишь "Д-10" для себя или одного из твоих людей.
   Ворон кивнул, потянулся к кнопке выключения, но на полпути застыл.
   - Мистер Вебстер, могу я поинтересоваться нашим с вами делом? Вы не забыли о своем обещании?
   Конгрессмен едва сдержался, чтобы не поморщиться. Когда-то давно, чтобы крепче привязать к себе Ворона, он пообещал тому вакцину "Д-100" и теплое место в Конгрессе. Выполнять обещание Вебстер, конечно, не собирался, и поэтому снова решил накормить беднягу завтраком.
   - Я помню, - конгрессмен заговорщически понизил голос. - Ты получишь место уже в этом году, ближе к зиме.
   - Спасибо!
   Ворон улыбнулся, и его лицо мгновенно преобразилось - грустная птица уступила место обаятельному мужчине с уверенным взглядом и хитрым прищуром. Вебстер понял, почему тот так легко переманивает на свою сторону юных патриотов России - его очарованию, как и очарованию самого Вебстера, противостоять очень сложно.
   - До связи, - отрезал конгрессмен и отключился.
   Он повернулся к окну и закинул ногу на ногу. То, как ловко он ведет свои дела - еще один маленький повод для гордости.
  

* * *

  
   После похорон Лехи Кадимова прошла неделя, но мое настроение все еще колебалось между "паршивым" и "хуже некуда". Я до сих пор не мог забыть лицо жены Алексея и слезы его десятилетнего сына. Если я ничего не сделаю, скоро последую за своим другом.
   Три последних дня я копался в электронных базах данных в поисках информации о происшествиях. В списке Кадимова числилось двенадцать человек. Двое из них умерли - действие их "Д-10" закончилось в прошлом году, один погиб в автомобильной аварии, один переехал в ОКО-17, а остальные оказались ничем не примечательными личностями.
   Никакой закономерности в получении дозы я не нашел. Номер три удостоился высшей гражданской награды округа за спасение из пожара одного из конгрессменов, номер четыре - за поимку серийного убийцы, девять - за раскрытие хакера, взломавшего секретный сайт гвардии. Номер одиннадцать получил "Д-10" за убийство насильника, а остальные за заслуги перед Конгрессом. Подробностей ни газеты, ни официальные полицейские сводки не разглашали, но именно эти люди заинтересовали меня больше других.
   Я по очереди позвонил четырем неизвестным из списка Кадимова, представился репортером и попросил о встрече. На интервью согласился лишь один. Петр Гвоздь пообещал рассказать о себе, если я, как журналист, тисну в газете рекламу его книги. Человек с железной фамилией оказался писателем. Я скрестил пальцы и пообещал выделить целый абзац с кратким описанием и фотографией обложки.
   Собираясь на встречу, я положил в карман джинсов диктофон и распечатал липовое удостоверение, на случай, если придется доказывать свою принадлежность к СМИ.
   Петр Гвоздь жил в одном из самых неблагополучных районов ОКО-57, Холмогорах, и принадлежал к "белым" - работягам, в кожу лица и рук которых намертво въелась гипсовая пыль. Мне это было на руку - я сумею обыграть человека, у которого силы больше, чем мозгов. Расколю бедолагу на "раз-два" и добуду нужные сведения.
   Я включил зажигание и выехал на центральную улицу.
   - Навигатор, кафе "Три толстяка", Холмогоры, - произнес я.
   Нижняя часть лобового стекла затуманилась и спустя секунду окрасилась молочно-белым. Приборная панель моргнула синей лампочкой связи, сквозь белое марево проступило изображение карты. Зеленой полосой обозначился маршрут следования.
   - Уменьшить масштаб. Спутниковое изображение.
   Карта изменилась. Теперь я видел весь путь вместе с пунктом назначения. Вместо схематичных изображений дорог и домов появился снимок из космоса.
   Официальные карты ни на что не годятся. Если ехать по проспекту Героев и дальше по улице Первых конгрессменов, дорога займет больше часа. К счастью я привык полагаться на собственные силы. Есть путь покороче.
   Игнорируя указания GPS-навигатора, я выехал на кольцо, проехал по Первых конгрессменов и через триста метров свернул на безымянную дорогу.
   - По возможности развернитесь, - предложил компьютер.
   - Выключить звук, - хмыкнул я, - вести на цель.
   Навигатор сопротивлялся. Карта зависла, указатели исчезли.
   - Ну и хрен с тобой.
   Дорога шла мимо огородов. Самая обычная, грунтовая. В это захолустье еще не добрались ни СКаП, ни даже дорожные рабочие. Да и цивилизация, чего уж там. Я не заметил ни одного инфощита, ни одной растяжки, только одинокую контрольную панель на отшибе, да пасущихся в траве кур.
   "Форд" тихо урчал. Чтобы заглушить шум гравия под колесами, я включил радио. По привычке взгляд скользнул по зеркалу заднего вида. Метрах в двухстах, подпрыгивая на кочках, ехал серебристый полноприводный "хаммер".
   - Твою мать!
   Кажется, этот "хаммер" я уже сегодня видел. Неужели, слежка?
   Ненавижу, когда дышат в затылок. Я увеличил скорость.
   "Хаммер" не отставал.
   - Компьютер, - я прищурился, вглядываясь в зеркало. - Автомобильный номер VH1618W. Проверить совпадения.
   - Совпадений не найдено. Вы ушли с маршрута.
   - Да знаю я, железяка безмозглая! - вспылил я. - Заткнись!
   Совпадений не найдено. Значит, сегодня с этой машиной я столкнулся впервые. Что ж, прекрасно. Не слежка, так паранойя. Надо избавляться.
   Я прибавил газ и, нарушая собственный маршрут, свернул на первом попавшемся перекрестке на узкую дорогу. Эта грунтовка в навигаторе тоже не значилась. Зато серебристый внедорожник проехал мимо.
   Вот и славно.
   Я выдохнул.
   С чего я взял, что это за мной? Перекупщики моего лица не видели, а если бы копы засекли обращения к базам данных, то не стали бы следить, а пришли бы в квартиру или на работу и допросили с пристрастием. И потом, я был очень аккуратен, и "интересовался" не только теми, кто получил "Д-10", но также и всеми, кто попадал с ними в одну газету.
   Я посмотрел на спутниковую карту. Дорога, на которую я свернул, заканчивалась тупиком.
   - Навигатор, выезд на Первых конгрессменов. Включить автопилот.
   Я отпустил руль и откинулся на сидении. Бортовой компьютер перехватил управление, и машина плавно сбросила скорость.
   Трущобы, куда меня занесла нелегкая, оказались вполне приятными. Домики здесь были маленькие, построенные из самых дешевых материалов, дышалось здесь намного спокойнее, чем в центре. Возможно потому, что здесь я не увидел ни одного модуля с призывом трудиться на благо новой Родины, или потому, что в этой части округа все были равны. Здесь не существовало деления на умных и глупых, бедных и богатых, здесь жили шахтеры, которые одинаково трудились в шахтах с восьми до восьми, получали за свой труд одинаковую зарплату. Здесь витал дух свободы. Почти настоящей.
   Автопилот вывернул на нужную улицу, и я взял управление на себя. Покойный Кадимов сейчас посмеялся бы. Леха так и не понял, что значит "сидеть за рулем". Он предпочитал киберкары, которые безопасно доставят в любую точку округа, но я ни за что не откажусь от контроля над дорогой. Над ситуацией. Над собственной жизнью, в конце концов.
   Я посмотрел в зеркало заднего вида. Узкая однополосная улица была пуста, если не считать редких прохожих. В это время суток большинство рабочих находятся в шахтах, и Холмогоры практически вымирают.
   Через десять минут я догнал черный "бьюик". Водитель ехал неспешно, видимо, вел автопилот, в чью программу заложено строгое соблюдение скоростного режима. Мой палец потянулся к включателю поворотника, но я увидел впереди светофор и передумал обгонять. Зеленый свет моргнул. Я сбавил скорость.
   На пешеходном переходе стоял всего один человек - молодая девушка в красной кофте и ярко-желтой юбке. Сама похожая на светофор, она рассеянно шагнула на проезжую часть. В этот момент "бьюик" впереди меня взревел и резко рванул вперед.
   Удар.
   Вскрик.
   Женский визг.
   Я тормознул.
   К лежащей на переходе девушке бежала женщина в домашнем халате, а черный убийца резко вильнул и прибавил газ.
   - Догоните его! - крикнула женщина.
   Я вдавил педаль в пол.
   - Вызывай скорую помощь! - приказал я бортовому компьютеру, - пусть едут по координатам моей последней остановки.
   Нарушитель мчался по дороге, словно за ним гнался дьявол.
   - Чтоб тебя!
   Я увеличил скорость.
   - Предупреждение, - на панельной доске загорелась желтая лампочка, - превышение скоростного режима.
   Я проигнорировал. Мой взгляд был прикован к черному "бьюику"
   - Вызывай полицию, - отдал я очередной приказ. - Быстро!
   Мимо проносились маленькие домики, огороженные пластиковой сеткой, и пасущиеся вдоль обочин коровы. В одном месте я, кажется, сбил курицу, но скорость не сбавил.
   - Полицейское управление, - донесся из динамика мужской голос. - Юнит 499-ВСD-FX. Вы превышаете скоростной режим.
   - Я преследую нарушителя.
   Я не стал смотреть в нижнюю часть лобового стекла, куда виртуальный помощник водителя спроецировал лицо полицейского. Я прекрасно представлял, как загорелись искры в его глазах, когда он увидел переданные моим бортовым копьютером показатели.
   - Черный "бьюик" сбил девушку, - пояснил я. - Нужна помощь. Вы получили мои координаты?
   - Естественно, - голос полицейского оставался бесстрастным. - Сбросьте скорость.
   - Он уйдет! - едва не крикнул я.
   - Это работа полиции.
   - Офицер, на этой дороге нет СКаПа! Дистанционно вы его не остановите!
   - Сбросьте скорость, - словно робот повторил коп.
   Передо мной встал выбор: прекратить преследование, либо самому перейти в разряд нарушителей, но зато поймать скотину и получить надежду на высшую награду округа.
   - Черт!
   Я отвлекся от дороги и бросил взгляд на полицейского.
   В этот момент раздался оглушительный удар.
   "Форд" отбросило в сторону и развернуло.
   Я успел лишь моргнуть, и тут же ударился о надувшуюся подушку безопасности.
  
   Глава 8. Дело дрянь
  
   - Ты как?
   В разбитое окно левой передней дверцы моего "форда" заглянул темноволосый молодой человек. По свежему порезу над правой бровью и наливающемуся синяку под глазом я догадался, что это виновник столкновения.
   - В норме, - отозвался я и потянулся к ручке дверцы.
   Выбрался из машины с трудом. Адски болели левые плечо и рука, на лице наверняка остались царапины, но машина...
   Я застонал.
   - Твою мать! Парень, у тебя глаза-то есть?!
   В левый бок моего "форда" врезался здоровый серебристый "хаммер", тот самый "преследователь". Бочина всмятку, задняя дверь на выброс... чудом, что никто не умер.
   - Извини, - мальчуган зарделся. - Я тут впервые. Ехал в шахты, СКаПа нет, думал, погоняю чуток. Я заплачу за твою машину.
   "Бьюик" ушел, с минуту на минуту прибудут копы, да еще на встречу опоздаю.
   - Сукин сын! И чего ж тебе дома сегодня не сиделось?!
   - Извини, я не хотел, - пацан выглядел расстроенным. - Мне и самому на день рождения надо. Опаздываю уже. Но ведь, главное, что все живы? Меня Серегой зовут.
   Ну вот что с таким будешь делать? Я пожал протянутую ладонь и представился:
   - Виктор. Полицию вызвал?
   - Только скорую, - мотнул головой Сергей. - Но они наверняка уже едут. Я гнал так, что получил предупреждение.
   - Аналогично, - грустно усмехнулся я.
   Хоть "хаммер" паренька и протаранил мой "форд", пострадал не слишком сильно и наверняка остался на ходу.
   Я опустился на траву и посмотрел на часы. До назначенной встречи оставалось сорок минут - не хватит, чтобы дождаться копов, дать показания и доехать до Холмогоров.
   - Вот, у меня таблетка обезболивающая есть. И мобильник. Хочешь позвонить?
   Сергей явно пытался загладить свою вину. Но разве разбитую машину и упущенную надежду возместишь таблеткой и звонком? Впрочем, воспользуюсь и тем, и тем. Сил, чтобы подняться и достать из искореженного автомобиля аптечку и сотовый, не осталось. Я проглотил таблетку и набрал номер Гвоздя.
   Пока я говорил с Петром, мальчишка, нервно дергая плечом, ходил вокруг "хаммера". Он качал головой и всплескивал руками, оценивая повреждения. Машину ему явно было жалко.
   Стоп!
   Я повесил трубку и посмотрел на дорогу.
   "Хаммер" вылетел с перпендикулярной улицы, а в этом районе только одна дорога с асфальтовым покрытием - та, по которой я преследовал "бьюик". Так какого же хрена пацан гнал по гравийной извилистой тропе? На самоубийцу, решившего угробить и себя, и машину, не похож - слишком расстроен. Тогда почему давил на газ, не жалея машину?
   В душе шевельнулось нехорошее предчувствие, но в этот момент на противоположном конце улицы показался черно-белый полицейский "крайслер".
   - Я же говорил, сами приедут, - сплюнул Сергей.
   - Еще неизвестно, по чью душу, - отозвался я и поднялся.
   Черно-белый автомобиль остановился в десяти метрах от места аварии. Из "крайслера" вышел полицейский в темно-синем огнеупорном костюме, плексигласовом шлеме и с ТРП-20 на боку. Лицо полицейского закрывало прочное стекло шлема, а правая ладонь лежала на рукояти пистолета.
   - При полном параде, - процедил Сергей.
   - Так положено, - негромко пояснил я. - Пусть он и кибер, но не знает, что за фрукты гоняют в Холмогорах. Может, мы на всю голову ушибленные. Риск - дело благородное, но неблагодарное.
   - Юнит 108-BCD-FK, - представился полицейский, оценивая ситуацию. - Ваш идентификационный номер.
   - PВ-91-17-006, - послушно ответил водитель "хаммера", - это я виноват в аварии, ехал слишком быстро.
   Полицейский не ответил, повернулся ко мне и повторил вопрос.
   Я назвал свой номер. Человека в форме я знал. Этот коп жил в моем доме и занимал целый этаж. Он не общался с соседями, да и соседи не жаждали с ним разговаривать. Здоровались, но не интересовались ни им, ни его жизнью. Себе дороже. Я придерживался такой же политики. Он кибер, полуробот, и этим все сказано.
   Полицейский достал из нагрудного кармана плоскую матово-черную панель - регистратор.
   - Приложите руку.
   Сергей прошел процедуру проверки первым. Черная поверхность прибора вспыхнула красным. Теперь ЦПБД пополнилась отпечатком ладони юного гонщика. Прибор определил температуру тела, химический состав поверхности кожи, и погас.
   Я не стал дожидаться приказа и тоже приложил к регистратору ладонь. Красная вспышка, и мое имя мгновенно переместилось из каталога "добропорядочные граждане" в категорию "под наблюдением".
   - Я превысил скорость, потому что преследовал черный "бьюик", - сделал я последнюю попытку объясниться. - Он сбил девушку на пешеходном переходе.
   - Нарушитель скрылся, - бесстрастно ответил коп.
   - Если бы меня не тормознули, он сидел бы сейчас в вашей машине, - съязвил я.
   - Недоказуемо, - лицо юнита было непроницаемым. - Оставайтесь на местах.
   Полицейский убрал регистратор и направился к служебному "крайслеру". Из багажника юнит вытащил большой пластиковый чемодан с блестящими защелками. Положил его на траву, открыл и достал маяки.
   - Что еще за кегли-переростки? - негромко спросил меня Сергей.
   - Маяки, - также негромко ответил я. - Они фиксируют трехмерное пространство-время. Коп будет восстанавливать аварию.
   - Это как?
   - Сам увидишь.
   Полицейский повернул голову к Сергею:
   - Откуда вы ехали?
   - Оттуда, - указал парнишка.
   Юнит прошел к указанному месту и расставил по обеим сторонам дороги маяки.
   - Вы? - спросил он меня.
   Я махнул рукой, показывая, откуда двигался мой "форд". Полицейский установил маяки и там. Затем кибер прошел к автомобилям, расставил маяки вокруг них, еще с десяток воткнул в землю на обочине и вернулся к чемодану.
   Я хотел предупредить паренька о том, что случится дальше, но не успел. Солнце внезапно погасло, на мгновение мне показалось, что я вижу звезды, но иллюзия исчезла. А другая, напротив, появилась.
   По пустынной дороге прямо на нас мчался темно-синий "форд". Сергей заорал и отпрыгнул в кусты, а я сразу узнал свою машину. Я посмотрел в сторону, откуда выехал "хаммер". Автомобиль появился из ниоткуда, словно призрак. Ехал он небыстро, но вдруг сорвался с места. Из-под колес полетел гравий.
   "Форд" промчался сквозь меня. "Хаммер" летел наперерез. Беззвучное столкновение. Беззвучная остановка. Машины замерли в тех позициях, каких находились последние полчаса.
   Полицейский выждал еще пару секунд, и отправился собирать маяки, а ко мне подошел багровый от стыда Сергей.
   - Лет пять назад ты бы так не испугался, - хмыкнул я. - Тогда полноценных голограмм не было, вместо машин ездили серые прямоугольные блоки. Кстати. Мне показалось, или ты газанул перед тем, как на главную вылететь?
   - Я тебя в последний момент увидел, - признался паренек, - и на педаль. Только не на ту.
   - Ясно. Слушай, раз уж такое дело, последишь, чтобы мою машину эвакуировали? Я дико опаздываю.
   - Я тоже, - паренек неохотно поморщился, - говорил же, на день рождения еду.
   - А я на встречу, - парировал я. - Ты мне должен.
   - Ладно, - Сергей вздохнул, - прослежу.
   Я нашел в "форде" свой сотовый и вызвал такси. Пока они сюда доберутся, коп успеет прочитать нам нотацию и сделать предупреждение. Глядишь, и опоздание окажется на таким уж и сильным.
  

* * *

  
   Таксист подбросил меня до "Трех толстяков" и уехал, а я, скрестив пальцы на удачу, вошел внутрь.
   Кафе оказалось уютным. На стенах висели композиции из сухих цветов, такие же цветы в миниатюрных вазах стояли на каждом столике, которые по старинке были накрыты бязевыми скатертями. О системе доставки пищи здесь, судя по всему, не слышали. За стойкой бритый налысо бармен решал сканворд, чуть в стороне сидел подвыпивший "белый". Мужчина бил себя в грудь и что-то негромко доказывал невидимому собеседнику.
   Посетителей было немного. Я осмотрелся и направился к высокому сутулому молодому человеку в очках, именно таким я представлял писателя по фамилии Гвоздь. И не угадал. Из-за столика у окна поднялся крепкий мужчина лет сорока в синем рабочем комбинезоне с уродливым родимым пятном на левой скуле, и замахал рукой:
   - Журналист? Сюда иди.
   - Добрый вечер, - я сел напротив мужчины и представился: - Макашов Виктор Васильевич.
   Гвоздь кивнул и шмыгнул носом. Он оказался небритым субъектом с выбитым клыком и ссадинами на огромных кулаках.
   "Ты такой же писатель, как я журналист".
   - Извините за опоздание, - произнес я, не дождавшись приветствия.
   - Да ничо, - махнул рукой Петр, - всяко бывает. Работа такая у журналюг. Раз, случилось чего, и ты позарез нужен, хоть убейся.
   - Примерно так, - я положил на стол приготовленный диктофон. - Если не возражаете, я запишу наш разговор.
   - Валяй.
   Гвоздь поднял руку, подзывая бармена, и спросил у меня:
   - Будешь чего?
   - Только кофе.
   - Кофе сюда, - громко объявил Петр и потом добавил, - а еще коньяк и сардельки.
   - Закусывать коньяк сардельками может только писатель, - я широко улыбнулся. - Расскажите немного о себе.
   - Немного? - обиделся Гвоздь. - Ты интервью берешь, или чего? Все расскажу, а уж ты выбери там поинтереснее для статьи. Лады?
   - Договорились.
   - В общем так. Родился я тут, в Холмогорах, - неспешно начал мужчина, - папка мой в шахтах трудился, мать посудомойкой всю жизнь ходила, ну и я, стало быть, по их стопам пошел. Не хотел, конечно, но куда деваться?
   Заказ принесли быстро, и я приготовился слушать долгий и нудный рассказ.
   - Умом батяня не блестел, поэтому наследовать было особо нечего, так что меня прямой наводкой в те же шахты распределили. Работа, конечно, пыльная, нудная, темная... Там ведь, в шахтах, хоть и есть электричество, но такой свет противный, что глаза слезятся с непривычки. Так вот, работа, говорю, пыльная и скучная, а мужики нормальные. Есть с кем и поговорить, и выпить после смены. Взять, к примеру, Кощея. То есть Сашку Кощеева. Ты, журналист, его прозвище уж не упоминай в статье-то, а то стыдно. Хороший мужик. Кощеем-то мы его так, за глаза зовем. Тощой он чересчур.
   - Хорошо, - я любезно улыбнулся. - Обойдемся без прозвищ.
   - Ну так вот, Сашка этот, стало быть, Кощеев...
   Официант принес полграфина коньяка и десяток сарделек, и я невольно отвлекся от рассказа. Петр Гвоздь явно пришел в "Три толстяка" не впервые, он подмигнул официанту, ловко налил коньяк в стакан, осушил его огромным глотком и заел сарделькой. В это время его рассказ не прерывался ни на минуту. Он перескакивал с одной темы на другую, но о "Д-10" упорно не говорил. Я подавил десяток зевков и дважды поймал себя на том, что рассматриваю красивую блондинку за соседним столиком. Рассказ все никак не заканчивался.
   - Стало быть, - продолжал вещать шахтер, - как мой первый шедевр мужики прочитали... поржали, конечно, не без того... У меня очень хорошо характер получается подмечать. В общем, я и вторую книжонку забацал. Про начальника, про то, как он пайки тырит. Вот эту книжку и надо бы в газетке твоей тиснуть. Лады? Я ее с собой принес. Можешь меня с ней сфоткать.
   Петр отстегнул лямку комбинезона и из внутреннего кармана нагрудника достал плоскую, страниц на двадцать, распечатку в мятой самодельной обложке. На черном фоне красовалось карикатурное лицо молодого человека в очках, видимо, того самого начальника, который тырил пайки. Его галстук извивался, складываясь в название шедевра: "На дне".
   - Ну как? Хороша? - Гвоздь любовно разгладил обложку. - Ты давай, фоткай. Покрупнее.
   Я перевел сотовый телефон в режим фотосъемки, и сделал фотографию.
   Минут пять Петр любовался книгой, а потом выдал:
   - Теперь ты о себе чего-нибудь расскажи, а то у меня язык подустал. Как в журналисты попал?
   - По распределению, как и все, - осторожно ответил я, допивая свой кофе. - Никогда эта работа не нравилась, но, как вы правильно сказали, деваться некуда.
   - Стало быть, тебе и со мной неинтересно беседовать?
   - Интересно, - соврал я. - Мне нравятся люди, у каждого из них своя история.
   - У меня история скучная, - Гвоздь облизал пальцы и подлил в стакан коньяку.
   - История человека, получившего высшую награду округа, не может быть скучной.
   - Ты про "Д-10" что ль? - усмехнулся мужчина. - Тоже мне, сказанул. Тут как раз ничего интересного. Да и не достался мне заветный укольчик. Отдал я его. Матери.
   - Надо быть очень смелым, чтобы отдать десять лет жизни другому человеку, - похвалил я мужчину в надежде перевести разговор в нужное русло.
   - Не-а, - мотнул головой Гвоздь. - Надо быть сумасшедшим. Или очень любить.
   Мужчина замолчал, а потом ударил кулаком по столу.
   - Вот скажи мне, журналист, ты со всякими людьми трепало чесал, как бы на моем месте поступил? Спрятал бы заветную вакцину до поры до времени? Мать ведь все равно умрет, что сейчас, что через десять лет, а твоя жизнь - это твоя жизнь. Отдал бы?
   - Не знаю, - я махнул рукой, - никогда об этом не задумывался. Я не получу "Д-10".
   - А хотел бы? - прищурился Петр.
   - Все хотят.
   - Увильнул, - коньяк закончился, и Гвоздь снова махнул официанту. - Повтори, Гришаня! И еще кофе для журналиста! Я сегодня угощаю!
   Петр рыгнул.
   - Пардоньте, мон ами. И все же, отдал бы?
   - Не знаю, - мужик с родимым пятном на физиономии начал меня раздражать. - Расскажите лучше, как именно вы получили "Д-10".
   - Случайно, - несмотря на выпитый коньяк Петр не казался пьяным, его язык не заплетался, и даже взгляд фокусировался прямо на сардельках. - По-пьяни.
   Вот тебе и на.
   По моим данным заслуга Гвоздя состояла в "ликвидации человека, совершившего преступление перед Конгрессом". Неужели он случайный счастливчик, а не член банды?
   - Выпили мы с Кощеем, - признался Петр. - С Сергеем, стало быть, Кощеевым. Он мне грит, а слабо тебе, Гвоздь, конгрессмену по роже съездить? К нам тогда как раз один политик приехал, шахты осматривать. Не слабо, грю. А он, слабо. А я, не слабо. Чуть не подрались.
   - И что дальше?
   - А ничего. На ящик бухла поспорили. Утром я, конечно, протрезвел малость, но башка трещала, просто жуть. Однако Кощею ящик покупать не хотелось, да и не на что было. Последнее выпил. Короче, пришлось мне за свои слова отвечать. Собрали нас в шахте и приказали делать вид, что работаем, но оборудование не включать и не дай бог ничего не взрывать. Ну, шкрябаем мы тут и там, значит, а через полчаса тележка приезжает. Бархатом обитая, начищенная до блеска. А в ней начальство и конгрессмен, соответственно. Все вокруг него столпились, а я в первые ряды протиснулся. Думаю, быстренько ему вмажу и свалю. В полумраке не разберешь. Рванул к политику, руку занес и вдруг бац, свалился, как подкошенный.
   Гвоздь выкатил глаза, демонстрируя удивление.
   - Че, думаю, за хреновина? Оказалось, ранили меня. Боевкой. Какой-то сопливец в шахту пронес, а мне досталось. Вместо, значица, политика. Помню, засуетились все, забегали, закричали, конгрессмена в тележку обратно затолкали, а я лежу, стало быть, и жалею, что Кощею ящик бухла проспорил.
   Петр досадливо стукнул кулаком по столу, задел тарелку и уронил последнюю сардельку. Гвоздь поднял ее, вытер о комбинезон и откусил.
   - В больнице лежал после этого, - вздохнул Гвоздь. - Целый месяц. Я политика спас, хоть и не хотел, а эти падлы за койку даже не заплатили. Все, думаю, выйду и прибью кого-нито. И прибил бы, но тут ко мне пришли с камерами и "Д-10" вручили. Торжественно. Даже тот самый конгрессмен явился, правда, не самолично присутствовал, а фантом прислал. В целях безопасности, стало быть.
   Петр погрустнел.
   - Вот так дозу получают. А ты чего хотел? Героя увидеть? Нет, брат, героев среди нашей братии не сыщешь. Герои-то они ведь что делают? Политиков спасают. А я ему в морду дать хотел. В нашей среде, так сказать, Конгресс не особливо уважают.
   Гвоздь покосился на диктофон и замолчал.
   - Спасибо вам, Петр, за интервью, - я выключил прибор и поднялся со стула. - За ужин я заплачу.
   - Стало быть, не видать мне статьи? Историйка-то, мягко говоря, паршивая.
   - Мы подумаем, что можно сделать, - солгал я. - Всего хорошего.
   Я заплатил по счету, вышел на улицу и вызвал такси.
   Вечерние Холмогоры напоминали кладбище. Огромные темные холмы, скрывающие в недрах гипсовые шахты, чернели по всему горизонту. Между ними изредка попадались светящиеся окна жилых домов, разбросанных по долине без всякой системы. Пейзаж вызывал мрачные ассоциации.
   Хреново. Не такой я представлял себе эту историю. Когда подъехало такси, Петр еще не вышел на улицу. Я мысленно пожелал мужчине удачи и навсегда покинул угрюмый район.
  
   Глава 9. Тайное общество
  
   Конгрессмен Вебстер сидел за столом в своем кабинете и улыбался. Все запланированное получилось: мусорщики убрали девчонку, и ее убитый горем папаша официально сложил с себя полномочия. Этим утром первым рейсом он улетел предаваться печали на острова, и Вебстер готовился сделать заявление для прессы, чтобы назначить на его место своего человека.
   Вокруг конгрессмена суетились люди, шла подготовка к записи для телевидения. Высокая брюнетка с пышным бюстом мягкой кисточкой наносила на лоб и нос Вебстера пудру, осветители устанавливали приборы, оператор возился с камерой, а ведущая - некрасивая, но очень популярная и любимая публикой - перелистывала страницы электронного суфлера.
   Жизнь казалась Вебстеру прекрасной. Испортить момент мог только один человек, и он не замедлил это сделать.
   - Входящий вызов, - предупредил видеофон.
   Конгрессмену не понадобилось смотреть на экран и читать имя абонента. Выходить на связь в столь неподходящий момент никто из конгрессменов не мог, а за пределами Белого дома этот номер знал лишь один человек.
   - Прошу прощения! - громко произнес мистер Вебстер, поднимаясь с кресла, - срочный вызов!
   Ведущая бросила на конгрессмена высокомерный взгляд, и удалилась, за ней к двери последовали остальные.
   Дождавшись, пока последний человек выйдет, Вебстер принял вызов и надел наушник.
   На экране появилось худое лицо Ворона.
   - Добрый день, конгрессмен, - произнес главарь мусорщиков, поправляя старинный зажим для галстука с большим бриллиантом. - Задние выполнено.
   - Знаю. Молодец. Оговоренную сумму я перевел на твой счет в "First American Bank". Но с вакциной не выйдет.
   - Понимаю, - на лице Ворона отразилось недовольство. - У нас произошла накладка. Парня, совершившего наезд, должны были догнать и сдать властям.
   Вебстер кивнул.
   - Отец девушки в этом случае уж точно наградил бы тебя "Д-10". В следующий раз не допускай промашек.
   Конгрессмен потянулся к пульту, чтобы отключить связь, но Ворон поднял ладонь.
   - Мистер Вебстер, насколько я понимаю, благодаря моим действиям в Конгрессе освободилось место.
   "И откуда только узнал? - подумал конгрессмен. - Впрочем, like master, like man".
   - Извини, не в этот раз, - американец притворно вздохнул. - Конгресс назначил нового человека. В приказном порядке. The fat is in the fire. Я ничем не могу тебе помочь.
   Вебстер придал лицу соответствующее случаю скорбное выражение и поспешил успокоить собеседника:
   - Но я о тебе помню и обещание выполню.
   - Вы слишком часто повторяете эти слова.
   Конгрессмен развел руками.
   - Придется потерпеть. У меня есть для тебя другой вариант. Один человек жаждет попасть на эту стену, - Вебстер указал на портреты "святой троицы". - Естественно, не на место президента и не на мое. Но чтобы сместить мистера Карчера придется потрудиться. No gain without pain.
   - Что нужно сделать? - заинтересовался Ворон.
   - Дискредитировать конгрессмена, как управленца, - улыбнулся мистер Вебстер. - Он отвечает за поимку нарушителей, но до сих пор в его сети попадали лишь мелкие рыбешки. Его гвардейцы так и не обнаружили штаб Сопротивления. Русские отлично играют в прятки. Если я найду их быстрее Карчера, то сумею доказать президенту Макалистеру превосходство моего человека, а ты займешь почтенное место в Конгрессе. Такой вариант тебя устраивает?
   - Вполне.
   - Вот и сосредоточься на поисках, - подвел итог разговору мистер Вебстер. - Набери побольше людей... в общем, сам знаешь.
   Конгрессмен отключился и снял наушник. Идея с поиском Сопротивления пришла ему в голову едва ли не случайно. До сегодняшнего дня он не задумывался о том, что можно подключить Ворона, но теперь понял, что эта мысль не так уж плоха. Осенью ожидается особый груз - лакомый кусок для повстанцев, и устранить Сопротивление - дело чести. Особенно, если в при этом Карчер окажется в стороне.
   Конечно, место в Конгрессе мусорщику не достанется, но Ворон хотя бы перестанет путаться под ногами.
   Вебстер поднялся, подошел к двери и пригласил телевизионщиков обратно в кабинет.
   В конце концов, it is a poor mouse that has only one hole.
  

* * *

  
   Сергей Данчук сидел на табурете в крохотной, но уютной кухне, подперев щеку кулаком, и наблюдал за хозяином квартиры. Гипсодобытчик Петр Гвоздь готовился к приходу босса и заметно нервничал. Он дважды поправил занавески, трижды переложил столовые приборы на столе, периодически проверял, не остыл ли чайник и недобро посматривал на гостя.
   Сергей знал, что не нравится Петру, и испытывал к мужчине неприязнь. Шахтер не вписывался в их компанию. Группа Мещерского - это в первую очередь умные люди, культурная и интеллектуальная элита, такие, как сам Данчук. А Гвоздь с его мозолистыми кулаками, грубостью и недалеким умом больше походил на неандертальца. Единственное, что их объединяло - искренняя преданность общему делу и боссу.
   - Может, пока ждем, чаю тебе налить? - предложил Гвоздь.
   - Не надо, - отмахнулся Сергей, - не мельтеши. Данил Иванович скоро приедет.
   - А ты не сиди, как истукан! Чашки что ли расставь!
   - Они нормально стоят.
   Сергей потер заклеенную пластырем бровь и негромко фыркнул:
   - Тоже мне, тайное общество. Сидим здесь, как...
   - Как кто? - грозно спросил шахтер. - Тебе бы все в шпионов играть, а тут самое безопасное место.
   - Как же! Здесь, в Холмогорах за вами, "белыми", глаз да глаз нужен. На людей бросаетесь, того и гляди, восстание поднимете.
   - Ишь, чистый выискался! - Гвоздь сжал кулаки. - Коли повезло с мозгами, так не считай то своей заслугой. Посмотрел бы я на тебя в шахтах, щенок! Быстро спесь сошла бы. Прыщ!
   - Не надо оскорблений, Петр Семенович. Сглупил, - пошел на попятный паренек. - Я тоже сегодня не в своей тарелке. Нас ведь с вами не просто так здесь собрали. Думаете, Данил Иванович из любопытства приедет? Посмотреть на вашу каморку? Он наверняка о провале хочет поговорить.
   - Операция провалилась? - улыбнулся шахтер.
   Данчук поморщился - Гвоздь не сумел скрыть радость от неудачи соперника и даже пропустил мимо ушей замечание о собственной квартире. Знает, беломордый, что за последнюю операцию отвечал Сергей, теперь доволен.
   - Допрыгался, торопыга, - удовлетворенно констатировал Петр, - Говорил же тебе босс...
   - Я не виноват, - зло ответил паренек и покраснел. - Мне помешали. Тип один. Случайно.
   - Случайно? - съехидничал гипсодобытчик. - Ты уверен?
   - На все сто. Лопух. Мимо проезжал.
   - А ну, рассказывай.
   Сергей насупился. Рассказывать о провале не хотелось, но раз уж Мещерский собрал их вместе, значит, долой секреты.
   - Нас было трое, - неохотно пояснил паренек. - "Детонатора" ты не знаешь, я - кольцо, кто страховщик не скажу.
   - Имена мне без надобности, - отмахнулся Гвоздь. - Ближе к делу.
   - "Детонатор", тот, кто всю кашу заваривает, должен был сбить мишень, - произнес Данчук. - Насмерть. А я - "детонатора" хлопнуть. Как задумывалось, вовремя выехал с параллельной улицы. Увидел ДТП. Только вот за нарушителем не я один рванул. Нашелся свидетель. Ну и решил погеройствовать.
   - Тоже, стало быть, за "Д-10" полез, - понимающе кивнул Гвоздь.
   - Вряд ли, - качнул головой Данчук. - Он не знал, что за девчонку вакцину дадут.
   - "Детонатора" поймали?
   - Почти. Свидетель оказался настырным, мне пришлось вмешаться. Этот тип наверняка его догнал бы. В общем, мне пришлось в него врезаться, - Сергей невольно вздохнул. - "Хаммер" жалко.
   - Ишь, - осклабился Петр, - железку пожалел. Лучше б о девчонке всплакнул.
   - А чего о ней плакать? - огрызнулся Данчук. - Папашка в конгрессе, пока из нас, русских, всю кровь не выпьет, коньки не откинет. И дочурке своей наверняка вечную и богатую жизнь припас. Туда им всем и дорога!
   Гвоздь открыл было рот, но ничего не ответил. Отвернулся.
   В этот момент в дверь позвонили, и мужчина отправился открывать.
   Данил Иванович Мещерский напоминал Данчуку большую хищную птицу, которой очень шли дорогие костюмы. На вид боссу можно дать лет сорок, но он выглядел так старо не из-за нездорового образа жизни или вредных привычек, а из-за настоящего возраста - поговаривали, будто Данилу Ивановичу больше двухсот лет.
   Сегодня босс надел белый льняной костюм; на синем галстуке сверкал огромным бриллиантом неизменный зажим старинной работы.
   - Здравствуйте, Данил Иванович, - Гвоздь посторонился, пропуская мужчину в квартиру. - Вот тапочки, обувайтесь. Проходите в кухню, там все уже готово. Утку любите? Я тут утку приготовил, вино...
   - Не суетись, Петр, - улыбнулся Мещерский, разуваясь. - Я не поп-звезда, а ты не малолетка-охотница за автографами. Кофе вполне достаточно.
   Гвоздь покраснел, а Сергей поднялся навстречу Данилу Ивановичу и протянул руку.
   Он питал к боссу огромное уважение, которое лишь чуть-чуть не дотягивало до обожания. Шеф делал великое дело - боролся с несправедливостью. О его ранних годах никто ничего не знал, но Сергей верил, что босс всего добился сам. Свел знакомства с нужными людьми, организовал помощь тем, кто в ней нуждается, не чурался жертвовать собственными деньгами, продумывал операции и никогда не ошибался. До последнего момента.
   Конечно, средства, которые избирал Мещерский, нельзя назвать гуманными, но кто не рискует, тот умирает в семьдесят. Американцы не оставил русским выбора, перекрыли практически все лазейки, и только такие люди, как Данил Иванович, могли что-то изменить.
   - Петр в курсе? - спросил Мещерский Сергея и, дождавшись кивка, сразу перешел к делу. - Рассказывай о своем свидетеле.
   Данил Иванович опустился на стул, а Гвоздь бросился к чайнику.
   - Макашов Виктор Васильевич, - затараторил Данчук заученную информацию, - шестьдесят девять лет, испытатель системы комфорта передвижения. Весьма достойный гражданин ОКО-57. В связях с преступными элементами не замечен, работу выполняет добросовестно, явок не пропускал, даже к облавам привлекался минимальное число раз.
   - Макашов, ты говоришь? - Гвоздь едва не уронил полный кипятка чайник. - Так вот оно что!
   - Жена? - спросил Данил Иванович Сергея. - Семья?
   - У него есть невеста, - Данчук подозрительно покосился на Петра. - Дербышева Юлия Владимировна, педагог начального образования. Также весьма законопослушна. Детей нет.
   - Родители мертвы?
   - Умерли, - подтвердил парнишка. - И у Макашова, и у его дамы. У Виктора есть дальний родственник, троюродный брат по отцовской линии, но его следов я не нашел, они не общаются.
   Во время краткого рассказа Мещерский согласно кивал головой, и Сергей понял, что Данил Иванович все это выяснил и сам.
   - Расскажи, каким он тебе показался, - попросил босс.
   Данчук пожал плечами:
   - Самый обычный мужик. Не качок, но подтянутый. Невысокий. Кроме шрама на подбородке ничего примечательного.
   - Как он себя вел?
   - Обычно, - Сергей задумался. - Расстроился, что упустил "бьюик", что опоздал на какую-то встречу, что машина разбилась, в общем, нормально себя вел. В драку не лез, с полицейским говорил ровно, короче, пример для подражания.
   - Теперь ты, Петр, - обратился Мещерский к Гвоздю. - Рассказывай про своего журналиста.
   Гвоздь налил всем кофе и опустился на стул.
   - Понятия не имею, как этот Макашов на меня вышел, - признался шахтер, - но когда позвонил, ему уже было известно о "Д-10".
   - У него друг - редактор "Конгрессмена", - отозвался Мещерский. - Кадимов. Недавно умер. Может, слышали?
   - Он под нас копал, - угрюмо кивнул Данчук. - Но не глубоко.
   - Короче, - продолжил Петр, прерывая посторонние рассуждения пацана, - я согласился на встречу и представился писакой. Врать я умею хорошо, а врага, как говорится, надо знать в лицо. Скажу, журналист из вашего Макашова никакой. Вопросы задавал непрофессионально, на нужную тему вышел неумело, книжонкой моей не заинтересовался, даже для проформы не пролистал. Хотя я честно написал три листа отсебятины. Все, что смог из себя выжать. Остальное - правила техники безопасности в шахтах.
   - Ближе к делу, - попросил Данил Иванович.
   Петр вздохнул и покосился на чашки. К кофе босс так и не притронулся.
   - Я прикинулся полной деревенщиной. Сказок наболтал, надо было слышать, а сам, стало быть, за журналюгой наблюдал. За испытателем, то есть. Мужик, скажу я вам, на грани отчаяния, помирает. Денег на дозу нет. Он уж и так, и эдак, мол, расскажи, как высшую награду получил, вымотал совсем. Но историйке моей поверил. Расстроился, убежал сразу же, но за выпивку заплатил. Интеллигент хренов. Сам весь такой вежливый, глаза честные-пречестные, безобидный клоп, стало быть. На нем ездить и ездить.
   - Ясно, - Мещерский забарабанил пальцами по скатерти. - Он пограничник, его невеста в положении, и Макашов, по наводке своего теперь уже покойного друга, пытается узнать что-то о "Д-10".
   - Действует топорно, - фыркнул Сергей.
   - Да уж понятно, - съязвил Гвоздь, - не приучен в шпионов играть. В отличие от некоторых.
   - Ситуация такова, - подвел итог Данил Иванович. - Операция провалилась, мы остались ни с чем. Девчонка погибла без пользы, запасной вариант искать долго, а сроки поджимают - "Д-10" нужна до конца месяца, иначе человек погибнет. Сергей, ты у нас засвечен, после разбирательства тебе наверняка наденут электронный браслет. Следовательно, больше ни в какие операции тебя пускать нельзя, только страховщиком. Один просчет, и полиция поймет, что в округе действует организованная группа. Чем это грозит объяснять не стану, сами знаете. Наш "детонатор" тоже под вопросом. Если его кто-то видел... В общем, лучше не рисковать.
   - То есть как это? - пробасил Гвоздь. - "Детонатор", стало быть, вакцинку получил, а как долг отдавать, так все? Сам по себе тихо-мирно помрет, и мы с этого даже ничего не поимеем?
   - Выходит, что так, - согласился Мещерский. - Бандита из него не получится. Рискованно.
   - Вот повезло стервецу, - шахтер крякнул. - Получается, нам еще один человек нужен?
   - Вы предлагаете этого самого Макашова? - догадался Сергей.
   - Именно, - подтвердил Данил Иванович. - Поэтому я и попросил вас поделиться своими впечатлениями.
   - Мне показалось, он был настроен серьезно, - качнул головой Гвоздь. - Мужик реально надеялся найти лазейку и получить "Д-10".
   - Надо пробовать, - произнес Данчук.
   - Вот тебе это и поручу, - Данил Иванович поднялся. - Приведи его завтра ко мне. А тебе, Петр, спасибо за гостеприимство. Маме привет.
   Гвоздь проводил гостей к выходу.
   Пока Сергей обувался, успел подумать, что Мещерский не может быть таким старым, как о нем говорят. С возрастом чувства изменяются, с высоты опыта прежние волнения кажутся незначительными, глупыми, пустыми, появляются новые ценности. Человек оглядывается назад и многое видит в ином свете, сожалеет, что поступил так, а не иначе. Может быть, Дмитрий Иванович и привык к убийствам, но он еще не настолько стар, чтобы не верить в честность и порядочность. Пусть даже это относится к тем, кому придется поступиться и первым и вторым, чтобы получить очередную порцию жизни. Вот, Гвоздь в свое время поступился всем, и ему наверняка все еще снится лицо мальчишки, которого убили на его глазах. Примерно то же будет сниться и Сергею, и Макашову, но они, как и Петр, конечно, ни о чем не будут жалеть, потому что дополнительные десять лет - это много. Безумно много.
  
   Глава 10. Иди к нам!
  
   Пока Юля спала, сбросив одеяло, я любовался ее телом. Нежной кожей, плавными изгибами, высокой грудью под тонким белым шелком сорочки, небольшим животиком... Я осторожно поцеловал теплое плечо девушки.
   - Милая, ты не опоздаешь на работу?
   - Не опоздаю, - не открывая глаз, Юля обвила мою шею руками и прижалась к груди, - я сегодня во вторую смену.
   - Черт! Прости, я забыл. Тогда спи.
   - А ты? - спросила красавица. - Встаешь?
   - Еще рано. Можно часок подремать.
   - Тогда лучше поцелуй меня.
   Я с удовольствием выполнил просьбу, и почувствовал, как внутри поднимается волна тепла.
   - Милая, подожди, - я отстранился и выразительно посмотрел на живот девушки. - Нам все еще можно?
   - Можно, - успокоила Юля. - Четыре месяца, ничего страшного.
   - Это врач тебе сказал?
   Девушка засмеялась, перекатилась и оседлала меня, прижав мои руки к подушке.
   - Беременность - не болезнь, сладкий. Мне кажется, эту фразу раз в жизни слышит каждый мужчина.
   - Ах так!
   Я освободил руки и повалил Юлю на кровать.
   Ее запах сводил с ума. Я потянулся губами к ее губам, но не поцеловал - дразня дыханием, едва слышно прошептал: "люблю тебя". Девушка улыбнулась и подалась навстречу.
   Долгий поцелуй... мои руки нежно обхватили ее груди, затем спустились к бедрам. Шелковая сорочка едва прикрывала белые стринги, мои руки скользнули под нее и погладили живот. Юля приподняла бедра. Подчиняясь, я зубами стянул с нее ненужный лоскут материи. Девушка сняла сорочку и, тяжело дыша, прошептала:
   - Теперь твоя очередь.
   Я быстро избавился от одежды и вернулся к тому, что раньше скрывалось под белым хлопком. Упругое тело от моих ласк и поцелуев напряглось и расслабилось. Девушка застонала. Я бы мог слушать эти звуки бесконечно, но приостановился, поднялся к животу, затем к ложбинке между грудями. Покусывая один сосок, я ласкал пальцами второй.
   - Не честно, - прошептала красавица, отталкивая меня. Она приподнялась, и я позволил перекатить себя на спину.
   - Закрой глаза, - попросила девушка.
   Я подчинился, и спустя мгновение почувствовал прикосновение ее рук и языка. По телу пробежала волна удовольствия, мышцы внизу живота напряглись. Я лежал, наслаждаясь раем на земле, а когда почувствовал, что время пришло, вновь перехватил инициативу - перекатился и оказался сверху.
   Энергия требовала выхода, но я медлил. Ласкал тело любимой, заставляя ее стонать и дрожать от возбуждения, а потом погрузился в теплое и упругое лоно. Сначала я двигался медленно, затем быстрее, потом снова медленно, пока девушка не стала колотить кулачками по моей спине. Наши тела слились в единое целое, все выше и выше унося к вершинам наслаждения... а потом мир взорвался. Каждая клеточка моего тела вопила от счастья. Юля выгнулась и расслабилась.
   Еще некоторое время мы лежали, не желая отпускать друг друга, радуясь близости, ощущая, как наши тела обволакивает покой. Затем Юля куснула мочку моего уха.
   - Ты не опоздаешь?
   Я улыбнулся. Будь моя воля, я бы оставался в постели вечно. Но тут зазвонил сотовый.
   Мысленно выругавшись, я выбрался из объятий любимой и взял трубку.
   - Да.
   - Виктор? - услышал я знакомый голос. - Это Сергей Данчук. Помнишь меня?
   Я поморщился. Мало того, что этот тип разбил мой "форд", так еще и заставил меня подняться.
   - Ты очень не вовремя, - буркнул я. - Снова.
   - Извини. Нам надо встретиться, у меня проблемы со страховкой.
   Только этого не хватало!
   Я тряхнул головой, избавляясь от приятного тумана, и вернулся в отвратительную действительность.
   - Знаешь спортклуб "Сётокан"? - спросил паренек.
   - Найду.
   - Отлично! Приезжай сегодня к семи вечера. И еще раз извини, альтернативу предложить не могу.
   - Электронный браслет? - догадался я и ухмыльнулся. - Ладно, подъеду. А что за проблема-то?
   - Объясню при встрече.
   Данчук повесил трубку, и я вернулся к любимой.
   - Кто звонил? - спросила Юля, целуя меня в плечо.
   - Это по поводу машины, - ответил я и бросил взгляд на часы. - У меня в запасе двадцать минут...
   Девушка засмеялась и обвила мою шею руками.
  

* * *

  
   На встречу с Данчуком я ехал в отвратительном настроении. Во-первых, из-за этого типа мой "форд" стоял в автомастерской, а во-вторых, все из-за того же типа, мне запретили садиться за руль. Я был вынужден воспользоваться киберкаром, к которому по доброй воле не подошел бы ближе, чем на сто метров. Напичканная электроникой консервная банка везла меня до назначенного места чуть ли не час.
   "Сётокан" оказался приземистым двухэтажным зданием с облезлой штукатуркой и самой обычной - без фотоэлементов - дверью. В больших окнах первого этажа виднелись силуэты занимающихся каратистов.
   Я толкнул дверь и вошел в душный холл. В нос шибанул запах пота. Дверь справа от меня была открыта, я увидел зал, в котором занимались двадцать или тридцать человек. Слева располагалась лестница на второй этаж. Прямо напротив входа за стойкой администратора сухопарая женщина-вахтерша читала электронную книгу. Оторвавшись от экрана, она бросила на меня полный подозрения взгляд и спросила:
   - Хотите записаться на занятия?
   Я качнул головой:
   - Друга жду.
   Дама сразу потеряла ко мне интерес.
   Я заглянул в зал, но Данчука не нашел. В этот момент зазвонил сотовый.
   - Поднимайся на второй этаж, - произнес Сергей и отключился.
   Я прошел к ступеням. Лестница привела меня в раздевалку. Миновав металлические шкафчики, я вошел в большой спортивный зал. Здесь находились только трое: Сергей, на подтянутой фигуре которого кимоно сидел, как на модели, незнакомый мужчина лет сорока в белом костюме с черным поясом, сидящий на мате в позе лотоса, и... Петр Гвоздь.
   Вот его-то я ожидал увидеть меньше всего. Шахтер-писатель выглядел внушительно и в рабочем комбинезоне гипсодобытчика, а в белоснежном ги казался мощным и несокрушимым.
   Что он здесь забыл? Из Холмогоров добираться сюда черти сколько...
   Додумать мысль я не успел. Незнакомец, сидящий на мате, неожиданно улыбнулся.
   - Входи, Виктор, - произнес он. - Стул предложить не могу - обстановка не та, присаживайся. Здесь чисто. Петр...
   Гвоздь кивнул мне в знак приветствия и встал у двери, а Данчук похлопал меня по плечу:
   - Проходи. Знакомься. Это Мещерский Данил Иванович.
   Тип в белом ги к страховой компании никакого отношения, конечно, не имел, это я понял сразу. Но стоять столбом, когда твой собеседник сидит, не очень вежливо, и я опустился на мат напротив Мещерского.
   - Полагаю, речь пойдет не об аварии, - полуутвердительно спросил я.
   - И о ней тоже, - отозвался Данил Иванович. - Мы не встречались, но я много о тебе знаю.
   Похоже, этот интеллигент с тяжелым носом, здесь главный.
   - Мне не понравился твой разговор с Петром, - продолжил Мещерский. - Лгать нехорошо. Но я тебя понимаю. Пограничник с беременной невестой пойдет на все, чтобы как можно дольше быть с ребенком и любимой женщиной. Так?
   Я напрягся.
   - Кто вы такой?
   - Я тот, кого ты искал.
   Ситуация почему-то напомнила мне плохой шпионский роман. Кроме банды, через которую лежал мой последний путь к "Д-10", я не искал никого. Но этот человек может оказаться и полицейским, и доносчиком.
   - Я никого не искал, - спокойно ответил я, наблюдая за лицом Мещерского.
   - Понимаю, - Данил Иванович кивнул. - Мы находимся в сложной ситуации: я не знаю, можно ли доверять тебе, а ты не знаешь, можно ли доверять нам. Позволь, я расскажу тебе одну историю.
   Я пожал плечами. Играть, так играть.
   - В некотором царстве, в некотором государстве, - начал Данил Иванович, - жил злой король. Больше всего на свете он ненавидел стариков: бабушек, дедушек с их подслеповатыми глазами, морщинистой кожей и негнущимися суставами. В один прекрасный день он приказал колдуну превратить всех жителей королевства в вечно молодых и красивых людей. Колдун сварил волшебное зелье и напоил им королевских поданных. Люди перестали стареть, зажили долго и счастливо. Но у зелья оказался изъян - со временем оно теряло свою силу, и люди умирали. А король, колдун и королевские министры пили особое снадобье, и могли прожить целую вечность.
   Я невольно вздрогнул. Аналогия ясна - Мещерский говорил о Конгрессе. Неужели, слухи о "Д-100" - правда?
   - Король был умен, - продолжал Данил Иванович. - Чтобы поданные не перестали его любить, он изредка дарил зелье тем, кто особенно отличился. Например, искусным кузнецам, храбрым воякам или поэтам, прославляющим могущество его величества. Однако были среди счастливчиков и те, кто получал волшебную микстуру за защиту короля. Кто-то спас его величество от отравления, кто-то защитил от удара кинжалом, кто-то из лука застрелил изменника. Вскоре такие люди стали объединяться в группы и уничтожать тех, кто покушался на короля и его свиту. Королевство стало безопаснее. Но спустя некоторое время защитники поняли, что сами лишают себя заветного снадобья, ведь когда закончатся преступники, закончатся и подвиги. И тогда один чудак стал сам подстраивать нападения на королевских министров. Король догадался, что происходит, и приказал колдуну уничтожить всех, кто вздумал его обмануть, но к тому времени, как это произошло, чудак уже научился прятаться.
   Мещерский помолчал, а потом спросил:
   - Ты бы хотел поиграть в прятки?
   Я ответил не сразу. Покойный Алекс был прав - банды существуют. Гвоздь и Данчук, без сомнений, их члены, а этот тип, похожий на грустного ворона, их лидер.
   - Почему я?
   - Ты находишься в необычных условиях, - одними губами улыбнулся Мещерский, - и нас поставил в очень неудобное положение. В день встречи с Петром Гвоздем ты помещал нашей операции.
   - Черный "бьюик"? - понял я.
   - Его вел наш человек, - подтвердил Данил Иванович. - И теперь он вынужден скрываться.
   - Вы хотите, чтобы я занял его место? - выдвинул я еще одну догадку.
   Вместо ответа Мещерский кивнул Данчуку, и Сергей встал позади меня.
   - Доверие нужно заслужить, - шепнул паренек мне в ухо.
   - Я сделаю все, что скажете, - твердо произнес я. - Вы знаете мою ситуацию, я не подведу.
   - Слов недостаточно, нужны гарантии, - произнес Данил Иванович.
   - Залог, - уточнил Сергей.
   - У меня нет столько денег, чтобы я не сумел с ними расстаться, - мои ладони похолодели. - Вы... вы ведь не берете заложников?
   - Берем, - басовито подтвердил от двери Гвоздь и расхохотался.
   - Успокойся, - улыбнулся Мещерский, - твою Юлю никто не тронет. Мне нужен СМП.
   Я без колебаний потянулся к серьге-гвоздику. Главаря банды можно понять. Он показался на глаза незнакомцу, раскрыл двух членов группы, открытым текстом предложил место... за все это Конгресс не просто казнит Мещерского, но устроит показательный суд с последующими пытками и четвертованием в застенках гвардейского гарнизона. Естественно, ему нужны гарантии. Серьезные гарантии. В виде жизни оппонента.
   Я протянул СМП Данилу Ивановичу. Данчук сразу отошел в сторону.
   - Если бы я не согласился, - уточнил я, - вы отобрали бы его силой?
   Данил Иванович не стал отрицать. Он вытащил серьгу из собственного уха и вставил вместо него мою, а свою протянул мне.
   - Возьми. Это не СМП - безделушка. От своего сканера я избавился много лет назад, с тех пор ношу подделку, чтобы не нарваться на неприятности. Чего и тебе желаю.
   Я кивнул.
   - Что я должен сделать?
   - Нам нужно достать "Д-10" до конца месяца, - ответил Мещерский. - Необходима новая операция и новый человек на роль свидетеля. Будь готов явиться в любой момент.
   Данил Иванович поднялся, давая понять, что разговор закончен. Я тоже встал.
   - Связь через Сергея.
   Данил Иванович вышел из спортзала, за ним последовал Гвоздь, а Данчук, прежде чем уйти, предупредил:
   - Хотел приключений на свою задницу? Получи. Не придешь в назначенное время, СМП тебе не видать. Мещерский, хоть и кажется добреньким, мужик серьезный. В облавах участвовал? Смотри, как бы не оказаться по ту сторону силков.
   Молодой человек вышел.
   Я подошел к окну и увидел, как троица садится по машинам. В моем сердце не было сомнений. Мне невероятно повезло, и я не упущу шанс. Свидетель, так свидетель.
  

* * *

  
   Конгрессмен Карчер, одетый в гвардейскую форму, стоял у пруда с батоном под мышкой. Он любил лебедей, и раз в неделю обязательно приходил к искусственному водоему. Он улыбался, глядя как грациозные птицы, узнав щедрого на угощение хозяина, плывут к берегу.
   Карчер любил лебедей. Пожалуй, они были единственными созданиями во всей этой проклятой бывшей России, которым он не хотел свернуть шеи. Остальных - глупых собак, бросающихся под колеса, голубей, гадящих на машины, и, особенно, людей - хотелось просто расстрелять. Будь его воля, Карчер вышел бы на улицу с нейросетями и палил бы по всему, что движется.
   Увы, не все в этой уродливой стране подчинялось его воле. Его останавливали закон и Вебстер, которые не одобряли убийств, но не запрещали отыгрываться на нарушителях во время облав.
   - Greetings, my good, - нараспев произнес конгрессмен и бросил кусок батона в воду. - Want to attempt? Here, hold.
   Белые птицы вытянули шеи и с удовольствием приняли угощение.
   - Мистер Карчер, - послышался за спиной мужской голос. - Могу я с вами поговорить?
   Конгрессмен не обернулся. Голос он узнал, и не горел желанием общаться с его обладателем.
   - Это не займет много времени.
   Краем глаза Карчер увидел, как конгрессмен Вебстер подошел к пруду и встал рядом. Сегодня он был одет по-домашнему: в легкие светлые брюки и малиновую рубашку с коротким рукавом. Его голос показался Карчеру напряженным, а значит, ничего хорошего мистер Вебстер не скажет.
   - Красивые птицы, - Вебстер начал издалека.
   - Unique creations in the district, standing attention, - съязвил Карчер.
   - Я уже не раз просил вас, мистер Карчер, - поморщился Вебстер, - учите русский! Какую репутацию вы себе создали? Участвуете в облавах, да еще пренебрегаете языком.
   - Я нэнавижу русский, - Карчер уступил, но последнее слово оставил за собой: - уродливый язык для уродливых людэй.
   Мистер Вебстер сделал вид, будто не понял смысла фразы.
   - Так лучше.
   - О чем вы хотеть со мной говорить? - Карчер бросил лебедям очередной кусок хлеба. - Нэ о языке?
   - Нет. О вещах более серьезных. Как вы знаете, осенью мы ожидаем особый груз. В прошлый раз его едва не перехватили, и это полностью ваша вина, мистер Карчер.
   Карчер поморщился:
   - Нэ моя, мистер Вебстер, а общая. Никто посторонний нэ знать о подробностях опэрации. Ни вы, ни я нэ выяснить место протэчки.
   - Утечки. И без "места". Это образное выражение.
   - Вы меня поняли, - щека Карчера дернулась. - Информэйшн стать известна посторонним не по моей винэ.
   - Хорошо, - кивнул Вебстер, - но история может повториться. Мы не нашли информатора, и не нашли Сопротивление. И последнее, мистер Карчер, ваша вина. Не моя.
   - Мы ищем, - огрызнулся Карчер. - В прошлом мэсяце поймали три дэсятка человек.
   - И сколько из них входило в Сопротивление? - ехидно спросил Вебстер. - Вы плохо работаете, конгрессмен. Вы не только не знаете, где находится их база, но даже не можете сказать, сколько человек недовольны нашей политикой.
   - У меня есть данные, - Карчеру стоило больших усилий сдержаться и не повысить голос.
   - Неточные.
   - Если бы были точные, Сопротивлэния уже нэ было бы.
   - Вот это и есть ваша главная задача на ближайшие месяцы, - подвел итог мистер Вебстер. - Хватит бегать по свалкам и играть в охотников. Займитесь настоящим противником. Мы должны знать лица всех, кто может перехватить груз, и уничтожить их. Если вы не справитесь с этой задачей, мистер Карчер, я буду вынужден поднять вопрос о вашей компетентности. В этом случае президент Макалистер назначит на ваше место нового человека, чему, честно говоря, я буду только рад.
   Вебстер откланялся и ушел вглубь сада, а Карчер со злостью швырнул оставшийся хлеб в пруд и направился к Белому дому.
   В одном Вебстер прав - никто не знает, где находится штаб Сопротивления. Гвардейцы, прочесали едва ли не каждый дюйм округа, но нашли только незарегистрированных покупателей пиратских доз, да нескольких одиночек. Русские прячутся. Но ничего. Час прибытия груза приближается, а им нужно оповещать общественность, пополнять ряды... рано или поздно крысы выползут из своих нор. А Вебстер...
   - Fail you with the competence!
   Карчер поднялся по ступеням, миновал просторный холл с мраморным полом и тяжелыми золотыми обоями, поднялся по лестнице на второй этаж. Кроме Вебстера, который его ненавидит, в этих стенах у него были и союзники.
   Конгрессмен Киселев сидел за столом в своем кабинете и читал какие-то бумаги. При виде гостя, мужчина поднялся.
   - Добрый дэнь, - поздоровался Карчер, отмечая круги под глазами и мятую сорочку Киселева. - Дэла идут неважно?
   - Напротив, - конгрессмен Киселев указал на кожаный диван и сам переместился туда же. - Кофе? Коньяк?
   - Ничего. Спасибо. Коньяк мы будэм пить, когда будет, что отмечать.
   - То есть, очень скоро, - улыбнулся конгрессмен Киселев.
   Мистер Киселев Карчеру нравился. Этот человек хоть и был по происхождению русским, сочетал в себе все качества, которыми должен обладать любой настоящий американец, а именно: острый ум, расчетливость, аккуратность, бескомпромиссность, жесткость, властность и ненависть к русским. К тому же внешне Киселев больше походил на американца - одевался в дорогие костюмы, с помощью пластики избавился от носа картошкой, изменил скулы, вставил имплантат подбородка и превратился в практически точную копию Деймса Бонда, каким его рисуют в комиксах.
   С Киселевым было приятно вести дела - он никогда не подводил, понимал собеседника с полуслова, и Карчер частенько подумывал, насколько было бы проще, если бы место Вебстера занимал этот ненавидящий русских человек. Вдвоем они смогли бы превратить ОКО-57 в настоящую золотую жилу.
   - Рад слышать, что все хорошо, - кивнул Карчер. - Надэюсь, вы меня нэ разочаруете.
   - Ни в коем разе, - любезно улыбнулся Киселев. - Еще немного, и русские ублюдки будут в вашем полном распоряжении.
   - Вы говорить, у вас есть информатор в Сопротивлэнии. Он надежный?
   - Весьма, - подтвердил Киселев. - Я веду с ним работу не один месяц, но, сами понимаете, склонить такого человека на нашу сторону - непростая задача. Требуется... э-э-э... материальное поощрение.
   - У вас нэ было и нэ будет недостатка в деньгах, - отмахнулся Карчер. - Главное - рэзультат. В этом году мы получаем особый груз, его нужно сохранить. Вы понимать? Усильте нажим, узнайте, что Сопротивлэние знает о грузе, хотят они его перехватить или нэ хотят.
   - Понимаю, но к этим людям подобраться нелегко, - промямлил Киселев. - Одно неверное движение, и они испарятся, словно сигаретный дым.
   - Постарайтэсь, - отрезал Карчер. - Мистер Вебстер только кажется добрым и мягким, на дэле у него... iron hand in a velvet glove. Если мы обезврэдим Сопротивлэние, есть шанс убрать мистера Вебстера, и тогда вы занять мое место.
   - Я делаю все возможное, - Киселев слегка наклонил голову. - Работать с вами - главная цель моей деятельности.
   Карчер удовлетворенно улыбнулся и поднялся.
   - Поспешите, - произнес он напоследок. - Я на вас надэюсь.
   Конгрессмен Карчер покинул кабинет Киселева с легким сердцем. Этот пройдоха его не подведет - слишком сильно хочет оказаться у самой большой кормушки округа, а за кресло Карчера, готов продать собственную мать.
   Конечно, русскому было бы выгоднее сотрудничать с Вебстером, но тот не станет связываться с Киселевым - слишком мелкая сошка. А для Карчера подойдет и такой человек, особенно, если с его помощью действительно удастся сместить Вебстера, этого лощеного самодовольного позера.
   Конгрессмен, насвистывая, отправился в столовую, чтобы взять еще белого хлеба и накормить единственных созданий в округе, которым ему не хотелось свернуть шеи.
  
   Глава 11. Маньяк-душитель
  
   Прошлой ночью Сергей Данчук сделал большую глупость.
   Данил Иванович не раз останавливал молодого горячего пацана, но тот так и норовил совершить что-нибудь этакое, чтобы напомнить о Сопротивлении. Парень не понимал, почему Мещерский противится открытым действиям, говорит о неподходящем времени и недостаточных силах. Нужно шевелиться! Поднимать народ, бороться! А все, что делает босс, это достает "Д-10" для членов организации, которых, кстати, скрывает. Кроме Гвоздя и парня на "бьюике" - "детонатора" в последней неудачной операции, Сергей знал еще лишь двоих. И то потому, что об одном проговорился гипсодобытчик Петр, а второй засветился сам.
   Таких методов ведения подпольной борьбы Данчук не понимал, а потому частенько порывался сделать что-нибудь на пользу общему делу. Вот, например, прошлой ночью... Получилось неудачно. Сергей пожалел, что рядом не было мудрого босса, который предостерег бы его от ошибок, но сделанного не воротишь.
   На стене полицейского участка красовалась криво выведенная надпись "Россия, вставай!". В темноте она красиво светилась лимонным цветом, но почерк подвел - буква "я" получилась слишком маленькой, завитушка над "й" залезла на соседнюю букву. Другие члены Сопротивления таких ошибок не допускали, все надписи, которые попадались на глаза Данчуку, были выведены ровно, словно по трафарету. А Сергей нервничал и торопился - все-таки он выбрал не самую безопасную для подобных выходок стену, и в любой момент его могли обнаружить.
   Пару секунд полюбовавшись собственной работой, Сергей рванул в темноту. Его никто не остановил, но несколько запоздавших прохожих видели, как пацан пронесся сломя голову, словно за ним гнался "отряд-11".
   Дома Сергей сообразил, что наломал дров. На ладони попала краска, и его руки светились, пока он бежал в полумраке ночи, а значит, полиция сможет найти свидетелей, которые опишут "преступника". Во-вторых, и это было самое страшное, баллончик с краской он выбросил по дороге в один из мусорных контейнеров, а на нем остались отпечатки пальцев.
   Был бы на его месте Данил Иванович, ни за что не допустил бы подобных ошибок. Надел бы перчатки, а остатки краски после операции уничтожил. Хорошо хоть Сергей сообразил переодеться во все черное и закрыть пол лица горловиной водолазки.
   Подведя итоги ночной вылазки, молодой человек решил никому ничего не рассказывать. А так хотелось небрежно бросить, мол, вы тут сидите, а я дело делаю. Но не судьба. Стыдно. Да к тому же неизвестно, какие последствия будут у этой выходки. Может статься, через пару дней к нему в квартиру вломятся мрази в черных шлемах и уведут туда, откуда не возвращаются, поэтому надо позаботиться о сокрытии последних улик - избавиться от следов краски на коже.
   Сергей сменил одежду, надел мотоциклетные перчатки, кожаную куртку и армейские ботинки, и отправился с ближайший супермаркет.
   Ходить между длинными рядами с товарами не стал, сразу подошел к консультанту - парню в красной фирменной рубашке с бейджиком. Консультант сидел на выставленном на продажу унитазе и читал газету.
   - Привет, - поздоровался Сергей. - Разбираешься в растворителях?
   Консультант лениво поднял глаза, отрываясь от увлекательного чтива, и протянул:
   - Ага-а-а.
   Паренек казался заторможенным. Он еле шевелился, медленно говорил и наверняка плохо соображал, но других консультантов в зоне видимости не наблюдалось.
   - Мне нужно оттереть краску, - произнес Сергей.
   - Каку-ую?
   - Люминесцентную.
   - На что вы ее проли-или?
   - Я испачкал руки.
   - Покажи-ите.
   Сергей не хотел показывать руки пареньку-дебилу. Здесь видеокамеры, и если тот кому-нибудь расскажет о клиенте с лимонной краской на руках, за Данчуком точно придут люди в черных шлемах.
   - Я не на себя пролил, - поспешил объяснить Сергей. - Жену нечаянно мазнул, когда она мимо проходила. Ремонт в гараже, понимаете, дело такое... без аварий не обходится.
   - Вы попали в ава-арию? - брови консультанта медленно поползли вверх. - Тогда вам надо в отде-ел с медикаме-ентами.
   - Мне нужно оттереть краску с рук! - Сергей отчаялся. - Жену мазнул краской, она испачкалась, нужно краску стереть.
   - Бензи-ин пробовали? - кажется, до консультанта, наконец, дошло, что от него хотят.
   - Все пробовал, - выдохнул Данчук. - И бензин, и масло, и ацентон.
   - Если краска люминесце-ентная, нужен специальный растворитель.
   - Наконец-то! - обрадовался Сергей. - Какой?
   - "Фаэтон-15", вон на той по-олке.
   Парень указал свернутой в трубочку газетой на один из стеллажей, и Сергей замер. На первой странице газеты чернел силуэт мужчины, над которым виднелись три крупные буквы "..ьяк"
   - Маньяк? - Данчук протянул руку. - Вы позволите посмотреть?
   - Пожа-алуйста.
   Первую полосу "Понедельника" занимала полицейская хроника. Сергей читал сухие строки, и чувствовал, как учащается пульс.
   "Полиция просит о содействии, - гласил подзаголовок. - За последнюю неделю в округе произошло четыре убийства женщин. Первой пострадавшей стала 34-летняя Мария Зеленцова, известная по второстепенной роли в сериале "My family". В прошлую пятницу молодая актриса не вернулась с репетиции, на следующий день ее тело обнаружили в подвале одного из жилых домов. Врачи констатировали смерть от удушения .По словам экспертов, Зеленцову задушили шелковым шнуром.
   Второй жертвой преступников стала А.С. Хитрова - 60-летняя домохозяйка. Ее тело выбросило на берег реки, на шее женщины обнаружены следы удавки. По словам следователей, орудием убийства послужил тот же шелковый шнур.
   Третья и четвертая жертвы (их имена не разглашаются в интересах следствия) обнаружены вчера на территории лесопилки. Характер повреждений также свидетельствует об удушении.
   Все четыре жертвы имели общие черты, а именно: плотное телосложение, светлые волосы, невысокий рост. Полиция рекомендует воздержаться от прогулок в одиночестве и не выходить из дома без сопровождения".
   Сердце Данчука неприятно екнуло, в голове почему-то промелькнули странные мысли.
   Маньяк - отличная штука. Газетная шумиха, общественное волнение... за поимку душителя Конгресс не пожалеет "Д-10". Однозначно. Но ведь это не значит, что душитель - человек Мещерского? Данил Иванович не стал бы марать руки в крови невинных. Он убивает лишь врагов народа и тех, кто в свое время получил от него вакцину.
   Сергей очень хотел в это верить. Всем сердцем. Однако почему-то подумал, что повторяться с аварией нельзя. Поджог был в прошлом ноябре, взлом компьютерной сети - в июле, покушение на конгрессмена - год назад... использованы все средства.
   "Нет! - Данчук тряхнул головой, прогоняя неприятные предчувствия. - Это не люди Мещерского. Данил Иванович - честный человек, просто его поставили в такие условия - не съешь, съедят тебя".
   Сергей вернул газету консультанту и направился к стеллажу с растворителем. Как бы там ни было, краску следовало стереть.
  

* * *

  
   День операции наступил как-то уж очень скоро. Перед убийством я долго не мог заснуть, а в то краткое время, на которое удалось задремать, видел во сне Мещерского. Тело мужчины плотно облегала черная гвардейская форма, в левом ухе холодно поблескивал мой СМП. Данил Иванович держал в руках штурмовую винтовку и целился мне в голову.
   - Именем Конгресса, - громко произнес Мещерский, - как защитник правопорядка тридцать седьмого округа, приказываю вам назвать свой идентификационный номер.
   - RN-87-25-104, - мое сердце забилось часто-часто.
   Во сне Мещерский-преступник превратился в Мещерского-гвардейца. Я должен был отвечать на вопросы второго, но так, чтобы не выдать первого и не спалиться самому.
   - Ваша явка просрочена на трое суток, шесть часов и девятнадцать минут, - отчеканил Мещерский. - Назовите причину просрочки.
   - У меня украли СМП, - покорно отозвался я, наблюдая за указательным пальцем на спусковом крючке.
   - Кто украл?
   - Не знаю.
   Палец напрягся.
   - По нашим сведениям, заявления об ограблении от вас не поступало, - отчеканил Мещерский. - За трое суток вы так и не явились в отделение полиции, чтобы получить новый СМП.
   Щелкнул затвор.
   - Я выполнял очень важное поручение, - я сжал кулаки, стараясь унять начинающуюся дрожь.
   - Какое поручение? Кто вам его дал?
   - Мне дали его вы. Я был свидетелем преступления.
   - Свидетелем какого преступления вы стали?
   Я мучительно подбирал слова, пытаясь объяснить Мещерскому-гвардейцу то, что знал Мещерский-преступник, не выдав первому второго, пускай они и являлись одним и тем же лицом.
   - Я видел, как убили человека.
   - И не воспрепятствовали?
   - Нет.
   Форма на Мещерском трансформировалась. Черная плотная ткань сменилась мягким белым материалом ги. Штурмовая винтовка растаяла в воздухе. Данил Иванович опустился на колени и сел, скрестив ноги, в полуметре от пола.
   - На что ты готов пойти ради семьи? - спросил голос Мещерского, хотя губы мужчины даже не шевельнулись.
   - Я сделаю все, что скажете, - произнес я, и поправился: - если это не навредит Юле.
   - Ты готов на все? - голос Данилы Ивановича грохотал, словно барабаны. - Будешь стоять и смотреть, как убивают человека, а потом дашь показания о том, что ничего не мог сделать?
   - Да.
   - Ты готов убить человека по моему приказу?
   - Готов, - стиснув зубы, процедил я.
   - Мы похожи, - ответил Мещерский.
   Руки мужчины неожиданно окрасились красным, по ним потекла густая бордовая субстанция, резко пахнущая медью. Мои ладони тоже потеплели. Я поднял руки, и увидел, что они измазаны в крови по самые локти.
   - Если бы у меня был выбор, я никогда не убил, - ответил я. - Но у меня нет выбора!
   - Выбор есть всегда, - раскатисто захохотал Мещерский. - Просто ты свой уже сделал.
   Мир закружился, Данил Иванович растворился в густом тумане, и я открыл глаза.
  

* * *

  
   По плану после работы я должен был доехать до главного окружного парка, а оттуда пешком отправиться домой. На мой взгляд, легенда для свидетеля не очень правдоподобная, но выбирать не из чего - кроме парка между Дорожной дирекцией и моим домом удачных мест для убийства нет.
   Не знаю, что именно задумал Мещерский, и кого из конгрессменов он решил подстрелить, главное, чтобы не свалил убийство на меня. Хоть банда - мой последний шанс дожить до семьдесят первого дня рождения, подставляться я не собирался. На всякий случай, выезжая с территории Дирекции, я громко посигналил и показал толстяку в будке средний палец. Завтра это аукнется личным досмотром и долгой проверкой машины, но это мелочи. Главное, охранник запомнил, во сколько я ушел с работы.
   Выехав на шоссе, я задал киберкару маршрут, и расплатился пластиковой карточкой. Дополнительная отметка в системе не помешает.
   Недоавтомобиль довез меня до парка и остановился. Центральную часть парка, где располагался пруд с дикими утками, оккупировали мамаши с колясками, западную, с летними кафе и шашлычными, - компании подростков.
   Я неспешно вылез из машины и направился к месту преступления. Сначала по асфальтированной дороге, а у старого пня свернул на едва заметную тропинку.
   По мере того, как я удалялся от гуляющих, вокруг становилось темнее и тише. Солнце плавно шло к закату, густые кроны старых вязов и кленов заслоняли небо, под ногами хрустели редкие ветки. Сюда почти никто не ходил, только собачники, но они уже разошлись по домам.
   Тропинка вела меня к старым аттракционам - заржавленным остовам каруселей. Лет сто назад доисторические железяки не прошли проверку на безопасность, и теперь, полуразобранные, торчали посреди парка, как скелет выброшенного на берег моря кита.
   Какого черта, спрашивается, я сюда поперся? Именно такой вопрос задаст мне коп на грядущем допросе. Хотел подышать воздухом, отвечу я, да и просто размяться. А потом услышал крик.
   В этот момент справа действительно кто-то вскрикнул.
   Оно!
   Я ускорил шаги и вышел к аттракционам.
   Возле наполовину выкорчеванных из земли рельсов детской железной дороги лежала маленькая полная девушка. Ее лицо было усыпано веснушками, глаза невидяще смотрели в небо, светлые волосы рассыпались по траве. Шею бедняжки пересекала багровая полоса от удавки или веревки, а бретелька летнего платья съехала с плеча, полуобнажив грудь.
   Метрах в трех от тела стоял сутулый мужик в темном спортивном костюме. В руке он держал "Грач". При виде меня, сутулый дернулся и нацелил оружие мне в грудь. Я бросился к ближайшему дереву.
   - Это свой! - воскликнул Данчук и вскочил с поваленного ствола, на котором сидел.
   За поясом его джинсов торчала рукоять силков.
   Я вышел из укрытия.
   Ну каким же ублюдком надо быть, чтобы задушить девчонку?!
   - Эта сучка - дочь одного из наших врагов, - сглотнул Сергей, перехватив мой полный жалости взгляд. - Так будет со всеми, кто превращает нас в рабов.
   Мужик с пистолетом странно ухмыльнулся, но промолчал.
   - Вот, - Данчук достал из кармана что-то маленькое и протянул мне, - не забудь отметиться.
   Мой СМП. Я вытащил из уха подделку и вставил передатчик. В этот момент мой взгляд упал на перевернутый вагончик. В его тени, наполовину скрытый кустом акации, лежал широкоплечий парень в черной безрукавке. Живой. В силках. Его нос неестественно съехал на бок, в глазах читался страх.
   - Не подходи близко, - предупредил меня сутулый, - прижмет.
   - "Убийца"? - спросил я, но в ответе не нуждался. - Тоже невиновный?
   И какого черта я в это ввязался?
   - Это маньяк, - криво усмехнулся мужик и повернул голову к Данчуку. - Чего стоишь? Двигай. Действие силков проходит. А ты, - обратился он ко мне, - вызывай копов. - Сейчас здесь произойдет убийство.
   "Ах ты, тварь!" - пронеслось в моей голове.
   Я набрал "911":
   - В главном окружном парке задушили девушку, - сипло произнес я и повесил трубку.
   Мужчина с кривым носом, прижатый дополнительной гравитацией, пошевелился. Сутулый шагнул ближе и нацелил на него пистолет.
   Не думая, я метнулся к ублюдку, резко ударил по рукам. "Грач" выпал. Сутулый рыкнул и обернулся. Замах...
   Я едва успел присесть. С силой толкнул урода, но тот схватил меня за рубашку. Мы рухнули в траву.
   - Тварь!
   Сутулый оказался снизу. Он вытянул руку, стараясь достать оружие, но я от души припечатал кулаком его нос. Брызнуло красным.
   Я потянулся к пистолету, но за мгновение до того, как мои пальцы нащупали рукоять, сутулый дернул меня за руку.
   - Не стой столбом! - захлебываясь кровью, крикнул мужик Данчуку.
   Этих секунд хватило, чтобы сделать еще один рывок. Есть! "Грач" у меня!
   В это мгновение скула взорвалась болью. Сутулый навалился на меня и стал выворачивать запястье. Я, что есть силы, стиснул пистолет. Столкнуть с себя ублюдка не получалось.
   Я вдохнул, зажмурился и с силой ударил лбом в разбитый нос урода. Тот взвыл и на мгновение отпустил мою руку. "Грач" выстрелил.
   Животом я почувствовал что-то жидкое и теплое. Противник захрипел и потерял сознание.
   Я сбросил с себя бездыханное тело и поднялся. Меня шатало. В голове царил бардак.
   Нужно что-то делать. С минуты на минуту сюда приедут полицейские.
   Я посмотрел на Данчука, но тот вдруг бросился вглубь парка и скрылся в начинающихся сумерках.
   Трусливый засранец!
   Я сделал шаг по направлению к кустам, но остановился. Бежать нельзя. Есть свидетель. Я посмотрел на лежащего в кустах парня. Действие силков ослабло, кривоносый сумел перевернуться и медленно полз к границе гравиловушки. Перехватив мой взгляд, парень испуганно замер.
   - Не бойся, - негромко произнес я, - больше никаких убийств.
   Я опустился на поваленное дерево, где десять минут назад сидел Данчук, и устало потер шрам на подбородке.
   Самое простое - сбежать и надеяться, что меня не найдут. Уйти с работы, залечь на матрац, как говорил дон Карлеоне. Пусть кривоносый расхлебывает. Но он хорошо меня рассмотрел и сдаст, не поморщившись. Каким бы уродом ни бы сутулый, за его убийство меня по головке не погладят. А то и вовсе в маньяка-душителя превратят. Не помогут даже маяки. Они покажут только аморфную картину драки, смешение двух теплых тел, без лиц и даже без фигур.
   - И что делать?
   Я задал вопрос себе, но кривоносый неожиданно заговорил:
   - Я никому не скажу, честное слово! Матерью клянусь! Жизнью дочери! Только отпусти!
   - Отпущу, - качнул головой я, - и на меня всех собак спустят. Ты мой свидетель.
   Еще один вариант - сделать маньяком сутулого. Но будет ли кривоносый сотрудничать? Ведь если решит меня подставить, вместо "Д-10" я получу пулю в висок. Так рисковать нельзя. Надо действовать иначе. Но в любом случае, от отпечатков на оружии лучше избавиться.
   Я тщательно вытер "Грача" краем рубашки и аккуратно положил на землю. В этот момент мне в голову пришла спасительная мысль.
   - Сколько тебе лет? - спросил я.
   - Пятьдесят четыре, - недоумевающее отозвался парень.
   Черт. Мне б его годы.
   - Родители, братья, сестры... пограничники в семье есть?
   Парень кивнул.
   - Тогда так. Душителя, - я кивнул в сторону сутулого, - застрелил ты. Во время борьбы. Я, белый и пушистый, выступаю свидетелем, а ты получаешь высшую награду округа.
   Кривоносый не отозвался, вместо этого снова пополз к границе действия силков.
   Я поднялся и приготовился дать деру. Мужчина поднялся и зажмурился.
   - Бей, - сказал он. - Я дрался с душителем. Должен быть синяк. И снимай одежду, она в крови. Будем меняться.
  
   Глава 12. Третья сила
  
   Киберкар плелся невозможно медленно. Мне казалось, я быстрее добежал бы до дома, чем доехал, но после пяти часов допроса я зверски устал.
   Кривоносый не подвел. Все прошло так, как планировалось, благо доказательств наших слов было достаточно. Синяк на скуле по легенде я получил от кривоносого, который поначалу будто бы принял меня за сообщника маньяка. Рядом с девушкой полицейские нашли орудие убийства - шелковый шнур. На примятой траве обнаружилась нитка от моей рубашки, которая кривоносому оказалась слегка маловата в вороте. К счастью, на последнее обстоятельство никто внимания не обратил.
   Парень держался достойно. Трусил, конечно, ведь на кону были наши жизни, но справился. Его наверняка поддерживала мысль о "Д-10". А меня поддерживала мысль о нашем с Юлей ребенке.
   Сейчас же я дал волю эмоциям, и сквозь зубы матерился. На Мещерского с его бандой и на собственную глупость.
   Какого хрена я ввязался в эту авантюру? Сидел бы себе потихоньку, умирал, так нет, надо было подставиться! Данчук наверняка уже все рассказал Мещерскому, и меня обязательно шлепнут.
   Я бросил взгляд в зеркало заднего вида. Слежки, конечно, еще не было. Пока не подзабудется история с маньяком-душителем, Ворон из своей норы не вылезет, и киллера ко мне не пошлет. Слишком уж подозрительно будет выглядеть смерть главного свидетеля. Станут копать глубже. На Мещерского, копы, может, и не выйдут, но конгрессменам такой риск явно не понравится. За такую подставу и по шее надают.
   Паскуда!
   Да ему не по шее надавать надо - вздернуть на собственном галстуке!
   Меня едва не трясло, когда я вспоминал мертвую девушку. Сколько женщин он убил? Четырех? Больше? Гребаный падальщик! И я едва не превратился в такую же гниду, как он сам!
   Пока Мещерский жив, в покое меня не оставят. Ни меня, ни Юлю. Значит, Данила Ивановича придется убрать. Без босса его кодла и не почешется нас разыскивать. А пока впереди меня ждет пара недель затишья. За это время нужно спрятать Юлю и выработать план дальнейших действий. Я знаю их имена, квартиру Гвоздя, автомобили Данчука и его босса. Что-нибудь придумаю. Сейчас главное Юля и мой ребенок.
   Я набрал номер любимой.
   - Милая, извини, что разбудил.
   - Я не спала, - голос девушки показался мне встревоженным. - Куда ты пропал? Я тебе звонила...
   - Прости. Расскажу при встрече. А сейчас собери, пожалуйста, свои вещи.
   - Какие? - не поняла Юля. - Зачем? Что случи...
   - Не волнуйся, - прервал я поток вопросов, - но это не телефонный разговор. Возьми самое необходимое: одежду, деньги, документы...
   - Мы уезжаем?
   - Я все объясню позже. Приеду через двадцать минут. Управишься?
   - Хорошо.
   Я повесил трубку.
   Куда ехать? В ОКО-41 у Юли есть троюродная сестра. Она не откажется приютить родственницу на некоторое время, но к ней нельзя - родных проверят в первую очередь. Лучше к друзьям. Желательно не очень близким. Еще лучше, просто знакомым, но таким, кому можно доверять, и кто не окажется тайным членом группы Мещерского.
   Я перебрал всех, с кем меня сводила судьба на протяжении шестидесяти девяти лет, и остановился на бывшем однокласснике. Парень мне обязан и не откажет, только сначала с ним нужно переговорить. Хотя бы по телефону. А до тех пор переждать рассвет в укромном месте.
  

* * *

  
   Когда киберкар остановился у подъезда, Юля ждала меня на лавочке. На ней были надеты джинсы, кроссовки и темно-зеленая спортивная кофта, волосы собраны в тугой пучок, а вещи сложены в дорожную сумку. Фонарь у подъезда, как обычно, не горел, и в полумраке начинающегося рассвета девушка казалась невидимкой. Она протянула мне сумку.
   - Я вынесла тебе кое-что. Загляни в боковой карман
   Я открыл молнию, и увидел пистолет.
   - Умничка, - я поцеловал Юлю, проверил предохранитель и засунул ПМ за пояс под рубашку. - Давай вещи. Идем быстро и тихо.
   - Мы не на машине?
   - Пешком. Тебя нужно спрятать. Переждешь, где я скажу, потом тебя заберут.
   - Что случилось?
   В голосе девушки звучала тревога, но пока у меня не было времени на разговоры.
   - Объясню, когда дойдем до места.
   Я удобнее перехватил сумку, и мы пошли.
   Раннее утро в ОКО-57 было наполнено тишиной. Даже дворники еще не вышли на работу, но я все равно поминутно оглядывался и петлял между домами.
   - Утром позвонишь на работу, - предупредил я, - скажешь, что сломала ногу.
   - Значит, - девушка прикусила губу, - это надолго?
   - Надеюсь, нет. - Мне снова стало стыдно за свой идиотизм. - Прости, я ввязался в очень неприятную историю. Поживешь немного у моего знакомого, а потом переедешь к сестре. Это ненадолго.
   - А ты?
   Я взял девушку за руку и нежно сжал теплую ладошку.
   - Со мной ничего не случится. Это просто перестраховка.
   Самым безопасным местом мне показалось главное окружное кладбище "Зеленый остров". Я оставил Юлю у последнего дома перед поворотом к кладбищу, а сам пробежался до ворот. Проверка показала, что охрана "Зеленого острова" видит десятый сон. К тому же мисс Фортуна снова начала мне улыбаться - я уже приготовился ломать замок, но ворота почему-то оказались не заперты.
   Я заглянул внутрь. Освещение на кладбище не работало. В зоне видимости ни одного человека, ни единого движения.
   Я обернулся и махнул Юле. Девушка догнала меня, и мы пошли по центральной дорожке кладбища.
   Серый мутный рассвет предвещал пасмурный день. Надгробия, словно солдаты в строю, безмолвно отдавали честь павшим, со стороны цветника доносились сладкие пряные ароматы. Мы дошли до часовни в противоположном конце кладбища и вошли внутрь.
   У некоего подобия алтаря мерцали электрические свечи, пахло пылью и ладаном. На стенах не было ни икон, ни религиозных символов, часовня предназначалась для всех и ни для кого.
   Я бросил сумку на лавку и обернулся к Юле.
   - Посиди здесь, я поищу смотрителя.
   Я поцеловал девушку и вышел. Тот, кто зажег свечи в часовне, может вернуться, а мне не хотелось, чтобы у Юли из-за меня возникли неприятности. Снова.
   Я осмотрелся. Ни на кладбище, ни у стены с урнами с прахом никого не было. Возможно, стоит поискать в главном здании.
   Я обогнул часовню и едва не столкнулся с невысоким коротко стриженным крепышом. Он был одет в темные брюки и рубашку, поверх которых повязан черный фартук. В правой руке незнакомец держал баллончик, в левой - измазанный лимонной краской трафарет.
   Крепыш явно не ожидал встретить на кладбище живых, он вздрогнул и шагнул назад, а я выхватил из-за пояса пистолет и нацелил его на незнакомца.
   - Ты кто такой?
  

* * *

  
   Последний день месяца у Олега Леднева получился бестолковым. Он ненавидел тратить время впустую, но именно этим и занимался с самого утра.
   Все началось с похорон.
   На церемонию пришли около пятнадцати человек - родственники и близкие друзья усопшего: четверо мужчин в темных костюмах, женщины и девушки в одинаковых скромных серых платьях, мальчонка лет пяти и два похожих друг на друга подростка с длинными ногами, худыми руками и вытянутыми лицами. Заправляла церемонией, а заодно и всей семьей, крикливая грудастая брюнетка с ярко накрашенными губами и подведенными черными глазищами. Ни горе семьи, ни скорбь других людей на кладбище не заставили ее снизить громкость голоса, и Олег понял, что ничего хорошего из похорон не получится.
   Так и вышло. По требованию крикливой дамы церемонию сократили до минимума, да к тому же ни тетка, ни подростки, ни прочие родственники усопшего не проронили ни единой слезинки. Будто хоронили постороннего. Однако, как полагалось по протоколу, Леднев все же предложил клиентам успокоительное.
   - Лучше б налили чего-нибудь покрепче, - поморщилась брюнетка, грозя кулаком подросткам, которые норовили убежать.
   - Извольте, - наклонил голову Олег. - Если вам нужно успокоить нервы...
   - Я абсолютно спокойна, - отрезала женщина.
   - Это вам только кажется. Сейчас вы еще не осознаете всей глубины постигшей вас утраты...
   - Да все я осознаю, - отмахнулась дамочка. - Жил-жил, теперь помер. По крайней мере, до последнего дня был весел и здоров.
   Леднев поспешил откланяться. Олег понял, что перед ним типичный представитель "узколобых". Они свято верили, что честно отрабатывают свой "долг", вкалывая там, куда их распределила система, ни на секунду не задумываясь о собственных желаниях. Рабство - не рабство, если считать его нормой. К счастью, "узколобых" было немного. По крайней мере, тех, кто открыто поддерживал "доброго американского дядюшку".
   После похорон Леднев продолжил убивать время. Он потерял еще три часа, просидев в центре округа в назначенном месте, ожидая встречи с осведомителем из Конгресса. Встреча не состоялась. То ли осведомитель не выяснил то, что обещал, то ли просто лишний раз перестраховался.
   Еще два драгоценных часа утекли в трубу канализации - ремонтники оказались бестолковыми ребятами, и Олег, мало что понимающий в трубах и сварке, был готов собственноручно отрезать и приварить нужный кусок металла, лишь бы поскорее закончить ремонт.
   Но и после окончания трудового дня Ледневу не удалось сделать ничего полезного. Томео Ито вышел на связь вовремя, однако разговор перенес, сославшись на непредвиденные обстоятельства. Олег вежливо попрощался с японцем, но повесив трубку, едва не разбил телефон, досадливо швырнув трубку в стену.
   Сын тоже не порадовал. Возле кладбища третий день вертелся подозрительный тип, но Миша так и не смог выяснить, что это за мужик, и чего он хочет.
   Оставалось либо идти домой, либо все же сделать доброе дело. То, которое Олег не планировал, но давно собирался сделать.
   Леднев задержался на работе допоздна и подождал, пока охранники заснут. Убедившись, что его никто не видит, Леднев подошел к воротам и открыл створки электронным ключом. Все должно выглядеть так, будто начальник кладбища ушел домой, а охрана не проследила за тем, заперты ли ворота.
   "Заходи, кто хочешь, делай, что хочешь", - удовлетворенно подумал Олег и пошел к моргу. Там он снял пиджак и надел рабочий фартук могильщика Игната. Если не повезет испачкаться, проще купить фартук, чем смокинг.
   Из запертой ячейки ледника Олег достал баллончик лимонной краски и трафарет, затем прошел к электрощитку и выключил основное освещение кладбища. Если какой-нибудь охранник увидит начальника "Зеленого острова" за работой, его придется устранить.
   Спустя десять минут на торцевой стене административного здания тускло светились четыре слова: "70 лет - не предел!".
   Надпись получилась яркой, сочной. Леднев удовлетворенно улыбнулся и отправился в крематорий, чтобы уничтожить улики. Утром он будет долго возмущаться, громко ругать охранников, а потом позвонит в полицию и расскажет о подозрительном человеке, который отирался возле "Зеленого острова". Кроме того, он даже заснимет надпись на камеру и выложит материал в интернет. Олег прикинется добропорядочным гражданином, возмущенным неуважением к усопшим, и будет призывать "остановить хулиганство". Между тем видео некоторое время повисит в интернете, и с ним ознакомится несколько сотен человек.
   Задумавшись, Леднев едва не налетел на высокого мужчину, который вышел на него из-за угла часовни. От неожиданности Олег сделал шаг назад, но тот вытащил из-за пояса пистолет и нацелил дуло прямо в лицо.
   - Ты кто такой? - спросил незнакомец.
   Олег понял, что попался. Баллончика и трафарета вполне достаточно, чтобы сложить два и два.
   - Ты человек Мещерского? - спросил незнакомец.
   - Какого Мещерского? - искренне удивился Леднев.
   - Не вешай лапшу на уши! Лицом к стене! Руки поднять!
   Мужик явно нервничал, а вот Олег, напротив, успокоился. Он поднял руки, но вместо того, чтобы встать к стене, направил в глаза вооруженного типа струю краски.
   - Твою мать!
   Леднев рубанул баллончиком по вытянутой руке с пистолетом. Оружие выпало. Олег метнулся за спину незнакомца и обхватил его за шею, взяв в захват.
   - Какого черта ты здесь забыл? - прорычал он в ухо нечаянного свидетеля.
   - А то ты не знаешь! - прохрипел тот.
   Он схватил Леднева за плечо, резко наклонился в сторону, и Олег сам не понял, как оказался на земле.
   Мужик стоял возле него на коленях. Замах... Олег перекатился, уворачиваясь от удара, и лихорадочно зашарил под фартуком.
   "Чертова тряпка".
   К поясу брюк крепился тонкий острый стилет.
   Мужик с лимонной физиономией отвернулся и провел руками по траве в поисках пистолета. Леднев оказался быстрее - он нащупал холодный металл, выдернул стилет и прыгнул на спину незнакомца.
   - Прирежу, - пообещал он, прижимая стальную полоску к горлу незваного гостя. - И закопаю - никто не узнает.
   - Чего ж не режешь? - в голосе незнакомца звучали и страх, и издевка. - Мещерский тебе за меня наградных отвалит.
   - Задолбал со своим Мещерским! Вставай! Медленно.
   Мужчина поднялся, и Олег занял более удобную позицию за его спиной. Он уже немного пришел в себя и сообразил, что еще не все потеряно.
   - Это ты художествами занимался? - спросил Леднев. - Трафарет и краску со страха побросал? Ничего, гвардейцы разберутся.
   - Эй! - возмутился мужчина. - Я тут вообще не причем! Сам написал, а на меня повесить хочешь!
   - Я, между прочим, сторож. А ты чего по кладбищу ночью бродишь?
   - У меня отец недавно умер. Не спалось. Вот, на могилу приехал
   - Отец, говоришь, - скептически усмехнулся Леднев. - И где его могила?
   - Пятая справа в третьем ряду, если считать от входа.
   Незнакомец неожиданно наклонил голову вперед и с силой откинул назад. Из носа Олега брызнула кровь. На секунду он ослабил хватку, что оказалось роковой ошибкой - незнакомец схватил Леднева за запястье и вывернул.
   Стилет упал траву.
   Олег вскрикнул и наклонился вперед, чтобы ослабить боль. Мужик повалил его на землю лицом вниз и сел сверху.
   - Значит, к Мещерскому ты отношения не имеешь? - полуутвердительно спросил он, заламывая противнику руку.
   - Чтоб меня живьем закопали, - поклялся Леднев. - Ты сюда прятаться что ли пришел?
   Незнакомец не ответил, и Олег понял, что попал в точку. Следовало этим воспользоваться и разговорить ночного гостя.
   - Я Олег, - произнес он. - Как тебя зовут?
   - Виктор.
   - Значит так, Виктор. Отпусти, и разойдемся с миром. Мы друг друга не видели, - предложил мужчина.
   - И гвардейцев вызывать не будешь?
   - Не буду.
   - Значит, краска твоя, - усмехнулся Виктор и надавил на руку.
   Леднев стиснул зубы, чтобы не застонать.
   - Не моя, но я могу тебе помочь, - предложил он. - Спрятать.
   - Из одной банды в другую? - в голосе мужчины слышалось презрение. - Нет уж, спасибо, перебьюсь.
   - Банды? - Леднев дернулся, но ночной гость держал крепко.
   - Хочешь сказать, ты по собственной инициативе стены расписываешь? - Виктор фыркнул. - Сколько тебе до границы?
   - Я не в банде, - Олег, наконец, догадался, о чем идет речь, но фамилия "Мещерский" ему ни о чем не говорила. - Банда в округе только одна, ей руководит Ворон, а прикрывает Конгресс. Как выглядит твой Мещерский? Высокий, сухой, поджарый, с большим носом, лет сорока?
   Виктор выругался. Леднев пошевелился, но руку тотчас пронзила боль.
   - Откуда информация про Конгресс? - спросил незнакомец.
   - Откуда надо. А ты с чего взял, что я в банде?
   - Из-за трафарета, - признался мужчина. - Мещерский хоть что-то делает. Правда, методы у него изуверские.
   Олег скривился. Но не столько от физической боли, сколько от услышанных слов. Выходит, прикормленный Конгрессом ублюдок выдает себя за главу Сопротивления, отлавливает таких вот отчаявшихся идиотов и промывает им мозги.
   - Слушай меня, - прервал Леднев, - Ворон к Сопротивлению отношения не имеет. Все, что он делает, продиктовано сверху. Если ты сочувствуешь повстанцам, тебе не к нему надо было.
   - А к кому?
   - Ни к кому.
   Олег почувствовал, что хватка ослабла, а потом Виктор встал и отошел в сторону. Леднев с облегчением выдохнул и перевернулся, прижав пострадавшую руку к груди. Ночной гость стоял над ним, направив в грудь дуло ПМ.
   - Вставай.
   Олег поднялся и зажал разбитый нос. Несмотря на то, что в любой момент палец Виктора мог нажать на спусковой крючок, он знал, что сегодня не умрет. Стоящий напротив него тип, кажется, неплохой парень. Хотя бы потому, что чем-то не угодил Ворону. И это можно использовать, потому что Мещерского нужно убрать. Ублюдок не должен портить репутацию повстанцев.
   - Рассказывай, как Мещерскому насолил, - произнес Леднев. - Чем смогу - помогу.
   Виктор помедлил, видимо, сомневаясь, можно ли доверять сторожку кладбища, а потом решился:
   - Не здесь. Пошли внутрь, а то мою физиономию наверняка за километр видно.
   - Не видно, забор высокий, - улыбнулся Олег.
   Сегодня он точно не умрет. Мужик, стоящий напротив него, не убийца, и попал в сложное положение. Стоило узнать о собеседнике побольше. Вера - верой, а проверить надо. Леднев достал из кармана брюк сотовый телефон и спросил:
   - Позвонить можно?
   - Не копам, надеюсь? - насторожился мужчина. - У меня с полицией проблем нет, а у тебя будут. Я заметил, ты без перчаток трафарет держал...
   - Никаких копов, - хмыкнул Олег и набрал номер товарища. - Лёлик? Тащи свою задницу к компьютеру, надо срочно человека проверить. Имя: Виктор, фамилия...
   - Макашов, - устало отозвался мужчина. - Проверяй, чего уж там. Мне скрывать нечего.
   - Макашов, - произнес Олег в трубку. - Сделаешь?.. Сразу же отзвонись.
   Леднев оборвал связь и повел Виктора к подсобке.
   - Тут у меня кое-что есть, чтобы умыться. Небось, вся физиономия чешется?
  

* * *

  
   Пока мы шли к подсобке, я держал Олега на мушке и думал о том, что не стану в него стрелять. К Мещерскому он отношения не имеет, зато точно связан с повстанцами. Последнее, впрочем, меня не касалось. Да, я ненавижу существующий порядок, но не стремлюсь перевернуть мир или свергнуть власть. Тем не менее, я шел за Олегом не только потому, что он открыл мне глаза на Ворона и обещал помочь.
   - Проходи, - произнес сторож кладбища, распахивая дверь подсобного помещения и включая свет.
   Люминесцентные лампы осветили пять или шесть гробов, стоящих у противоположной стены. Справа возвышались стеллажи с инструментами, бутылками с разноцветной жидкостью, нанопленками для памятников и садовый инвентарь. Слева стояли большие пластиковые контейнеры. Олег нашел на стеллаже баллончик "Фаэтона-15" и салфетки и протянул мне.
   - Зеркала нет.
   Я кивнул и принялся стирать с себя светящуюся дрянь, заодно вкратце рассказал про Мещерского и маньяка-душителя. Олег внимательно слушал, не перебивал, а в самом конце моей исповеди нахмурился и сжал кулаки.
   - Убить его мало, - стиснув зубы произнес он.
   Я думал точно так же.
   У Олега завибрировал сотовый. Скорее всего, звонил тот самый Лёлик, которого сторож кладбища просил меня проверить.
   - Выкладывай, - кратко сказал Олег в трубку.
   Неведомый собеседник что-то долго говорил товарищу, а тот лишь задавал уточняющие вопросы о моей работе и безупречной репутации добропорядочного гражданина и кивал. Под конец Олег попросил Алексея описать мою внешность. Я мысленно улыбнулся такой предусмотрительности и повернул голову так, чтобы он увидел мой шрам на подбородке.
   - Ты точно из Сопротивления, - произнес я, когда мужчина выключил телефон.
   Олег окинул меня тяжелым взглядом.
   - Я никому не скажу, - пообещал я. - Я и сам ненавижу границу, облавы, тотальный контроль... Если б знал, что Мещерский не повстанец, а мешок говна, подтирающий задницы конгрессменам, удушил бы собственными руками.
   Я помолчал, а потом констатировал:
   - Ему не жить.
   Олег криво улыбнулся:
   - Один ты ничего не сделаешь.
   - Сделаю, - я похлопал по поясу, где под рубашкой торчал ПМ. - У меня есть информация, оружие и желание.
   - Но нет возможности.
   - Возможность появится, - я стер последние, как я надеялся, следы краски с носа. - Мне кое-что о нем известно.
   - Этого мало. Для начала, за Вороном нужно последить хотя бы пару недель. Тебя за это время сто раз подстрелят. Тебе нужна помощь, и я помогу.
   - Вам он тоже мешает, - понимающе кивнул я. - Предлагаешь действовать сообща?
   - Не совсем.
   Олег пошарил на полке стеллажа, достал пачку сигарет и зажигалку.
   - Будешь? - предложил он.
   - Не курю.
   Мужчина затянулся и наклонил голову на бок, рассматривая мою физиономию. Кажется, он решал для себя что-то важное, а потом вдруг решился:
   - Ворона придется убирать нам, - задумчиво произнес Олег. - Пока не разберемся с Мещерским, твоя девушка может пожить в соседнем округе у моих друзей.
   Я кивнул. Это не просто предложение в знак вежливости, это перестраховка. Доверие нужно заслужить. Да и Юлю лучше спрятать подальше - кто знает, какие у Мещерского связи.
   - Взамен ты поможешь мне в одном очень личном деле, - продолжил начальник кладбища. - Согласен?
   - Сделаю, что смогу, - пообещал я.
   - Вот и отлично, - Олег заметно повеселел. - Возле правого уха осталось.
   Я чертыхнулся и взял еще одну салфетку.
   - Что ты думаешь о Сопротивлении? - спросил меня сторож и выпустил в потолок струю дыма.
   - Уж прости, - я усиленно тер скулу, - но повстанцы - просто кучка идиотов, которые рисуют на стенах. Ты же понимаешь - чтобы бороться, нужны люди, оружие, деньги, в конце концов. И потом, недостаточно просто убить конгрессмена Вебстера, да пусть даже вместе с Карчером. Для победы нужна массированная атака. На все Белые дома всех округов. Вы к этому готовы?
   - А ты? - после небольшой паузы спросил Олег.
   Я едва не выронил салфетку. Вот это да!
   - Мир на пороге перемен, - прищурился Олег, не дождавшись от меня ответа. - Не думай, штурмовать Белый дом тебя не заставлю. Если, конечно, сам не попросишься.
   - Может, и попрошусь, - негромко произнес я и осекся.
   Нет. Никакого штурма. Я не могу рисковать последними месяцами. Но повстанцам обязательно помогу. Если уж я не доживу до лучшего будущего, где не будет СМП, явок, облав и границы, доживет мой сын. Или дочь.
   - Что я должен сделать?
  
   -------------------
  
  
   Кибер - простонародное название кибернетического организма, человека, в чьем теле часть органов заменена более совершенными искусственными аналогами.
   ОКО-37 - оккупационный округ N37, главный из округов на территории бывшей России. Как и все прочие, находится под контролем Новых Соединенных Штатов Америки.
   Силки - генераторы узконаправленного поля высокой гравитации.
   СМП - сигнализатор местоположения в виде серьги-гвоздика.
   Distance to the purpose - 10 ft - расстояние до цели - 10 футов (чуть больше 3 метров) (англ).
   Follow me - следуй за мной (англ.)
   light - свет (англ.)
   100 футов соответствуют 30 метрам.
   Has got - попался! (англ.)
   The first prevention - первое предупреждение (англ.).
   Five. Four. Three. Two. - Пять. Четыре. Три. Два. (англ.)
   One - один (англ.)
   НСША - Новые Соединенные Штаты Америки, под их контролем находится большая часть России.
   5 футов, 10 дюймов соответствуют 1 метру 77-79 сантиметрам.
   go home - убирайся домой (англ.).
   IQ - intelligence quotient (англ.) - коэффициент интеллекта.
   Сингуматор - ритуальный лифт, устройство для опускания гроба в могилу.
   Андроид - человекоподобный робот.
   ОСА - штурмовая винтовка, стандартное вооружение гвардейцев.
   ТТХ - тактико-технические характеристики. Используются для описания военной техники, оружия и андроидов.
   КПД - коэффициент полезного действия.
   Ю - устройство определения наличия в теле имплантов. Названо по аналогии аббревиатуры УОИ с английским YOU.
   Цинк - цинковый ящик для хранения патронов
   Силикагель - высушенный гель из перенасыщенных растворов кремниевых кислот, обладает отличными впитывающими свойствами.
   Better the devil you know than the devil you don't - знакомый черт лучше незнакомого (англ.)
   No man loves his fetters, be they made of gold - никто не любит оковы, будь они даже из золота (англ.).
   Hello, congressman - здравствуйте, конгрессмен (англ).
   Киберкар - автомобиль, оснащенный автопилотом, без возможности ручного управления.
   ТРП-20 - травматический пистолет, стандартное вооружение полиции.
   ЦПБД - центральная полицейская база данных.
   Like master, like man - каков хозяин, таков и слуга (англ.).
   The fat is in the fire - жир уже в огне, т.е. дело уже сделано, ничего изменить нельзя (англ.).
   No gain without pain - без усилий нет достижений (англ.).
   It is a poor mouse that has only one hole - плоха та мышь, у которой только одна лазейка (англ.).
   Ги - одежда каратистов, состоит из верха и коротких штанов.
   Greetings, my good. - привет, мои хорошие (англ.).
   Want to attempt? Here, hold. - хотите покушать? Вот, держите (англ.).
   Unique creations in the district, standing attention. - Единственные создания в округе, стоящие внимания (англ.).
   Fail you with the competence! - Провались ты со своей компетентностью! (англ.)
   Iron hand in a velvet glove - железная рука в бархатной перчатке (англ.)
   My family - моя семья (англ.).
   МР-443 "Грач" - он же пистолет Ярыгина, он же ПЯ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"