Одинец Ива : другие произведения.

Бестии. Глава 20

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  ГЛАВА 20
  
  13 марта, понедельник, вечер
  
  
  
  Смятение.
  
  Полное.
  
  Ко всему была готова - к любой ярости... но это...
  
  Щека к щеке. Колючесть и гладкость. А ему идёт модная трёхдневная щетина. Надеюсь, не сбреет, если вдруг мода пройдёт. Он ведь выше моды... и всего остального... всегда над всем... перпендикулярно плоскости эклиптики... хорошо, боже, как хорошо... Сомкнутые за спиной руки жгут сквозь тонкий свитер и толстый мех платья, сейчас позвоночник брызнет искрами, как бенгальский огонь. А я... это как шаровую молнию голыми руками, слой бинтов не изолирует... Нестерпимо - помнить, чувствовать, желать отчаянно - и не сметь... когда так близко... Руки приподнялись, пальцы сжались - лишь наполовину, дальше никак. Ни царапинки не провести... да что там - не сжать, не вцепиться. Слабо соображая, что делаю, потянулась губами к шее - благо недалеко. Вне касания слышно, как шумит кровь в сонной артерии... или это яремная вена? Неважно, для резонанса хватит... толчки его крови - и моей... Здесь надо очень осторожно... не прокусить... нереально... какой же он сладкий... снаружи... и изнутри... ну вот сейчас...
  
  Прерывистый вздох. Руки за спиной сжались. Разомкнулись - зато ладони прижались плотно, привлекая ближе.
  
  Невольно подняла голову.
  
  Смотрит напряжённо.
  
  - Что, всё сравниваешь? Ну, промахнулся, с кем не бывает...
  
  - Не так уж и промахнулся. Реально похожи...
  
  Ага. Только б не сообразил - чем на самом деле. Не сейчас хотя бы.
  
  Только Лора и я (вернее, я и Лора) ушли от него сами.
  
  От остальных уходил и уходит он.
  
  И ещё не случалось, чтоб вернулся.
  
  Но Лора его не любила. Я знаю. Просто знаю.
  
  Потому она и сумела уйти. Только поэтому.
  
  - Достали сравнениями. И ты туда же...
  
  - Да хрен с ней! Сука дешёвая, таких - как грязи. Ещё и б... дь первостатейная. И насквозь лживая. Но лицо... Я на неё смотрел - и видел тебя. Каждый раз - тебя. Только и оставалось надеяться... не слышал, не чувствовал... Словно нет тебя и вообще не было...
  
  Замолк. Осознал, что говорит. Ещё бы, не останься я жива - не осталась бы в здешнем привычном трёх... двухмерном. И не было бы меня - всё равно что не было. Как и если бы я ему просто снилась. Со всех сторон логично.
  
  - Ладно, нормально всё.
  
  - Я же не знал - откуда ты... Ни города... Ни имени...
  
  - Имя я говорила.
  
  - Не могло оно быть настоящим. Слишком красивое. Нигде не слышал.
  
  - Да ты его по-любому знать не хотел. Ю - и всё тут.
  
  - А теперь хочу.
  
  - Потом.
  
  - Сейчас.
  
  - Зачем?
  
  - Я сказал - сейчас.
  
  - А я говорю - потом. Тебе не всё равно? Зови, как звал.
  
  (я и есть Ю)
  
  (пока я с тобой)
  
  - Как я говорю, будешь делать.
  
  - Покомандуй. Я тебе не девочка. Выхватишь сильно и больно. И лечить будут долго. Тут тебе не...
  
  Смех. Отнюдь не разряжающий ситуацию.
  
  - А ты не изменилась...
  
  Сердце частит, как у не привыкшей к рукам белой мышки. Но голос прозвучал ровно:
  
  - Смотри. А то могу напомнить.
  
  Неспешно склонился. Жест, сбивающий с толку
  
  (пугающий)
  
  ещё больше, чем смех. Лицо придвинулось вплотную, дыхание обожгло губы.
  
  - Это я тебе напомню.
  
  На последнем слове голос - чёрный бархат - без того низкий, соскользнул в регистр, близкий к порогу восприятия. Как мурлыканье большой кошки. Не горловое даже - поднимается откуда-то изнутри, из глубины... А ещё говорят - крупные хищники семейства кошачьих не умеют мурлыкать. Ещё как умеют, поверьте.
  
  Впрочем, на рычание тоже похоже.
  
  Едва ли не больше.
  
  Повисшее молчание разорвал резкий писк.
  
  Телефон.
  
  Как в плохой мелодраме.
  
  А, ч-чёрт...
  
  Костя секунду помедлил. Потянулся вниз.
  
  На колени легло что-то мягкое.
  
  Моя сумка.
  
  - Тебя.
  
  - Достань, плиз.
  
  Правой обнял поудобней, левая обвилась почти симметрично, прижала телефон к уху. Рукав сполз, открывая запястье; прежде чем ответить, медленно потёрлась щекой о его руку. Ничего не могу с собой поделать... Ни-че-го.
  
  - Аллё, козявчатый? Чего не звонишь? Мы с тобой как договорились?
  
  - А... ой. Забыла.
  
  - Ых, коз-зявка... Дышишь чего так тяжко?
  
  (не могу... сердце)
  
  (только не надо ближе...)
  
  (только не губами...)
  
  В последний момент отвернула голову. До предела изогнув шею.
  
  Всё равно не избегнув.
  
  - Связь плохая. Тебя тоже слышно плохо.
  
  - Короче. Вы там ещё не закончили?
  
  (да мы ещё не начали)
  
  - Н-нет... пока.
  
  - Тады ладно. За тобой приехать? Или, мож, Костя подвезёт?
  
  - Доберусь. Всё, давай, хороший.
  
  - Давай, хороший.
  
  Костя убрал руку с трубкой. Ни секундой раньше, ни секундой позже.
  
  Сумка мягко шлёпнулась на пол где-то вне пределов видимости.
  
  - Муж?
  
  - Да.
  
  - Знает, что ты у меня?
  
  - Знает.
  
  Недоверчивая улыбка.
  
  - Что, вот так ко мне отпустил - и не удивился?
  
  - Ну подумаешь - знакомы простая девочка из провинции и крутейший продюсер СНГ... Есть такая штука - интернет, в конце концов...
  
  - И не ревнует?
  
  - К чему? Всё кончилось давно.
  
  - Кончилось?!
  
  Взгляд в упор. С ожесточённой силой.
  
  С такой даже врага не добивают.
  
  (не-ет... не поддамся)
  
  Спустя минуту он медленно поднял руку - тыльной стороной ладони к глазам.
  
  Сильнейший из всех, кого я знаю.
  
  Вот это у меня взгляд стал - мешки с бетоном рубить можно.
  
  - Кончилось. А разве нет?
  
  Ну давай, возрази, попробуй.
  
  Жестоко встряхнул, сбив дыхание с ритма.
  
  - Ты... Какого хрена ты ушла - можешь объяснить?!
  
  - Зачем?
  
  - А то, что я битых шесть лет пытался понять - почему?! На это тебе плевать?!
  
  - Ах, так тебе не всё равно?! Никогда ни словом, ни жестом... ни разу не дал понять, что я для тебя не просто... не просто в ожидании чего-то... более интересного...
  
  - Замолчи... замолчи!
  
  Прижал к себе - так яростно, словно хочет размазать по грудной клетке, как джем по тосту. Качнулся, не отпуская, пальцы зарылись в волосы, голова уместилась в ладонях.
  
  - Как ты можешь...
  
  Еле удалось оттолкнуться, выиграть пару сантиметров для вдоха.
  
  - А чего ты теперь-то разоряешься, а, чего? Найти не смог, надо же! Человечкам зачёсывать будешь, понял? Тогда, в первый раз, разглядеть толком не успел, а назавтра пошёл - и нашёл сразу! И чтобы за целых шесть лет... Где ты был?! Где?!
  
  (когда я умирала без тебя)
  
  (душой и телом)
  
  Он выдохнул сквозь зубы - медленно, с силой, словно протискиваясь под опускающейся бетонной плитой, пряча лицо в моих волосах - и потому неразборчиво:
  
  - Я же пытаюсь объяснить... Только потому тебя и отпустил, что уверен был - найду... видишь - даже память сохранил... научился... Ты сама закрылась! Если даже я не смог...
  
  Я вывернулась из его рук. Рывком отодвинулась.
  
  - Ты же у нас бог. А боги вроде как всё могут. Разве нет?
  
  Жестоко. Даже слишком.
  
  (не слишком)
  
  На его месте я б ответила пощёчиной. Да не одной.
  
  Ответ и прозвучал как пощёчина:
  
  - А я, б..., и есть бог! Сосланный только! Всего лишился! Но ты-то меня слышала! Знала, где я! Почему не приходила?!
  
  - Не для того ушла! Достаточно я за тобой бегала!
  
  - Это когда же?
  
  - Вот только не надо!
  
  - Просто объясни - п о ч е м у.
  
  - Сам знаешь. Либо ушёл - и выбрал забвение, если не хочешь рехнуться и подохнуть... реально чудо, что ты выжил.
  
  - Ты же тоже.
  
  - Сравнил: пять лет там - и двадцать восемь!
  
  - Либо?
  
  - Либо так и живёшь - по обе стороны. Ну и жил бы себе... Но чтобы ты - и искать меня... ну, знаешь, такое мне даже в приходе не явится. И не надо! Жила шесть лет без тебя прекрасно...
  
  - То есть, если б не то, о чём ты рассказала...
  
  - Именно так. Достало играть в одни ворота. Если мужчина ждёт первого шага от женщины - каждый долбаный раз! - он или не мужчина, или... да на хрен такой нужен!
  
  Не дожидаясь ответа, резко встала.
  
  Мне нужен тайм-аут.
  
  Может, и ему... но мне - больше.
  
  Он опустил голову. Вновь вскинул, губы раскрылись. Но ни слова не вырвалось.
  
  ...Он всегда оставлял мне выбор. Если это можно назвать выбором. Всегда всё - как хочет он. Ломать себя по живому, наступать себе на горло - под его насмешливым взглядом... когда знаешь, что в любую секунду можешь развернуться и уйти... но разве можно отказаться от него... от ещё одной попытки пробиться... хотя бы просто быть с ним... что угодно, лишь бы - с ним... рядом...
  
  Я всё испробовала. Могла пропустить и две, и три ночи подряд (и даже не выдать потом - чего мне это стоило). Или исчезнуть вообще на месяцы - без предупреждения и повода. И отрываться с кем попало. Там его боялись все... по крайней мере - в нашем часовом поясе и прилежащих. Боялись панически. Смертельно. Как никого и ничего больше. Но сластолюбцы-фаталисты находились всегда. И никогда - доброжелатель, что, жмурясь от ужаса, приполз бы на брюхе с докладом об очередных похождениях блудливой твари Ю.
  
  Не было нужды. Он и сам догадывался. Зная меня, как он знал... Но себе подобного не позволял. Нет, позволял, разумеется - не поверю, что не позволял! - но молчал. Не щадил, не-ет. Просто страх потерять Его в набор пыток не входил. Как ни удивительно. Хотя - с учётом событий нашей общей жизни - мог. И должен был.
  
  Умом я понимала всё.
  
  Но ощущала себя единственной.
  
  Потому что он ждал меня.
  
  Каждую ночь.
  
  Даже когда я не появлялась.
  
  Я знаю.
  
  Даже не приближаясь, я всегда знала - там ли он.
  
  А он всегда был там.
  
  И что бы ни случалось между нами - ни разу не ушёл первым.
  
  Как и не пытался вмешаться - не то что отвоевать. Всё равно у кого.
  
  Ни разу.
  
  И теперь будет рассказывать, как искал меня в реале? Рассказывать, глядя в глаза?
  
  Он - мужчина. С амбивалентным сознанием - как все наши. В высшем смысле - иначе как бы мог равно правдиво писать песни от лица кого угодно. Но мужик есть мужик. "Ради кого было оставаться?" Надо ж было сказать ТАКОЕ... и кому - мне! Это ж означает - подставить мягкое пузичко. Особенно если так и чувствуешь... нет, не верю, только не он. А словами можно что угодно. Говорить о любви - красиво и абстрактно, изображать властителя душ... но лишь до тех пор, пока это не обяжет принять решение - вперёд или назад, сделать шаг, раскрыться... раскрыться по-настоящему.
  
  Вполне, увы, мужская черта.
  
  Вот почему шесть лет назад решение пришлось принимать мне.
  
  Так будет и теперь.
  
  Отошла к столу. Тяжело опёрлась на руки, волосы упали на лицо. Голова кружится. Слишком резко встала...
  
  То ли удары сердца отдаются в висках, то ли шаги... медленно приближаются.
  
  Против воли обернулась. Безошибочно встретив взгляд.
  
  По инерции он сделал ещё шаг вперёд. И замер. Не знаю - чем удерживаемый... неужели взглядом?
  
  - Давай попробуем... здесь.
  
  - Что попробуем?
  
  - Всё. С самого начала.
  
  Слишком нерешительно.
  
  Слишком хорошо, чтоб быть правдой.
  
  Слишком поздно.
  
  Слишком неправильно.
  
  - Здесь я тебе никто, и звать меня никак. Теперь вижу...
  
  - Что?
  
  - Зря пришла.
  
  - Да как ты...
  
  - Сам же сказал - остыл, переключился... было б ещё с чего, боже мой...
  
  - Ты меня не слышишь? Ты вообще слушаешь?!
  
  - Да ты говори, говори, не стесняйся! Хоть раз будь решителен!
  
  - Не ори на меня!
  
  - И не надо так смотреть, не надо! Слов не хватает? Или смелости? А, Костенька?
  
  Слов и вправду не хватает. Глаза по-звериному нерассуждающие. Таким взглядом можно отшвырнуть, как ударом.
  
  (но даже теперь притягивает)
  
  Ну и перепады. Даже для него - слишком...
  
  - Ох и кидает же тебя, дружочек... Как при расщеплении.
  
  Рывок - стремительный, как падение ястреба на добычу. То ли запоздалый страх царапнул морозом по позвоночнику, то ли удар о ледяной пол... это даже не потому, что он хотел - просто если б не головокружение и растущая слабость... А он навис в опасной близости, готовый поразить в любую секунду. Совсем как раньше.
  
  - Что ты сказала?
  
  - Что слышал.
  
  - Объясни.
  
  Трудно сохранять достоинство, будучи прижатой к полу навзничь, да ещё и оглушённой - но мне не привыкать. Прежнего ужаса он не вызывает. А страха нет как категории. Я своё отбоялась.
  
  - Словно в тебе борются две
  
  (а только ли две?)
  
  личности. Выталкивают друг друга из радиорубки. Там места лишь на одного.
  
  - Тонкое наблюдение.
  
  - Завязка при памяти даром не прошла? Всё не примиришь интуитивную личность и дневную? Интересно, кто сейчас на связи? Шкаредных - или...
  
  Лукавлю. "Интуитивная", "дневная" - это здесь ни при чём. Как, впрочем, и "настоящая" -"ложная"... сама пока не пойму - где водораздел. Но нужно увидеть реакцию.
  
  (а зачем?)
  
  (зачем я вообще это затронула?)
  
  Сработало.
  
  Успокоился мгновенно. Будто ждал разоблачения похуже.
  
  - А ты?
  
  - Меня хоть не ломает... так явно.
  
  - Цельная натура.
  
  - Ну раз даже ты с ума не свёл...
  
  (окончательно)
  
  Медленная улыбка. Приблизил лицо вплотную.
  
  - Правда?
  
  (а вот не поведусь)
  
  - Да расслабься. У тебя тоже не сильно... Это я вижу, а человечки - они ж тупые. Только и знают: раз творческий - значит, с прибабахом. А-атлично всё этим объясняется.
  
  Тихая усмешка. Попытка скрыть медленный прерывистый выдох. Поспешно склонился к самому полу, щекой к щеке.
  
  (слава богу, что не...)
  
  Лицо вне поля зрения. Интимный полушёпот:
  
  - Таким красивым не обязательно быть умными... это просто неприлично...
  
  - Неприлично... ты ж это вроде любишь?
  
  - Люблю.
  
  - Чувствуется. Только я, извини, не в настроении.
  
  - Да-а?
  
  Свёрнутые пальцы медленно скользят по щеке. Касаясь тыльной стороной. Подушечка большого пальца коснулась уголка губ. Скользящее надавливание - лёгкое, но заставляющее раскрыться навстречу... Не оставляющее шансов этого не сделать...
  
  (ах ты ж демон)
  
  (это же я хотела так)
  
  (в самом начале)
  
  - Я сказала - нет!
  
  С неожиданной для себя силой отшвырнула его. За секунду до поцелуя. Как только сил хватило... Сколько вешу я - и сколько он... лучше не сравнивать. Пятьдесят шесть - против ста двадцати. Не всякий боксёр-супертяж столько весит.
  
  Реакции не последовало.
  
  Поразительно. Раньше сопротивление пресекалось очень жёстко. Чаще - жестоко. А то и зверски. Любая попытка. Особенно когда не бывал настроен быть великодушным. Да и сейчас-то не особо... Просто вынужден помнить: "тут тебе не здесь".
  
  Остался сидеть на полу, подвернув ноги. На лице читается: "Ну и что? Триста раз обламывал - и в триста первый обломаю, куда ты денешься, когда разденешься..." И щурится так это снисходительно. Как он меня бесит с такой рожей... Так бы и врезала - если б не ощущение: напряжённо ждет. Как всегда - в позе закрытости, лишь руки не сомкнуты. Готовность схватить в любую секунду? Ну, погоди...
  
  Тоже села. И не подумаю отодвинуться. Из принципа.
  
  Если б ещё понять до конца, как смогла оттолкнуть... Когда эти руки обнимают, хочешь лишь одного - чтоб не разжались... никогда больше...
  
  Но всё же на свободе пришло мгновенное облегчение... непонятное... интуитивное...
  
  Да.
  
  Как бы ни хлестали друг друга словами, над какой бы гранью ни зависли, опасно балансируя - но ещё можем делать вид, что всё было сном. Тяжёлым сном длиной в три с половиной года... но всё же лишь сном. Глюком. Пусть даже общим.
  
  До тех пор, пока ничего не произошло между нами здесь.
  
  Но после?
  
  Смогу ли я?
  
  О да. Если сможет он - а он сможет, будьте уверены - то смогу и я. Мне просто ничего больше не останется.
  
  Мысленно выругала себя за глупость. Как будто не знала, чем может кончиться... во что рискую вновь рухнуть - и завязнуть как никогда раньше...
  
  Ещё как знала.
  
  Но я не лгу хотя бы себе. Я не искала повода вновь возникнуть в его жизни... если б стремилась - какой к хренам повод... но разве не возликовала всей тёмной душой, когда поняла - повод нашёлся сам?
  
  А Косте не по себе. Очччень не по себе. По виду не скажешь - но я-то чувствую.
  
  Почти нормальным голосом сказал:
  
  - Могла бы написать. На любой мой сайт. Каждый день захожу.
  
  - Что, на все?
  
  - На лэнд - каждый.
  
  - Делать тебе нечего... И можно подумать - ответил бы.
  
  - Может быть.
  
  - Чёрта лысого. И что надо было написать?
  
  - Просто подписаться: "Юстина Кенска".
  
  - Три ха-ха! И ещё раз ха-ха! Что за сцену устроил, уже забыл?
  
  - Ну, я просто...
  
  - Ты - просто! Ты - всегда просто!
  
  - Скажи уж - недосуг было.
  
  - Ага. Совсем не до них.
  
  Хладнокровно-удовлетворённо. И натурально - аж самой понравилось.
  
  В этом он весь. Не верит, что можно уйти не к кому-то, а просто - от него. Любимого и удивительного.
  
  Интересно, спросит ли - к кому?
  
  Вряд ли. Самолюбие не даст. Странно, что вообще заикнулся.
  
  - Кто б сомневался. Бляди кусок.
  
  - А сам-то?
  
  - Я мужчина. Это другое дело.
  
  - Ну конечно. Ещё скажи: "Я творец, а не ремесленник".
  
  - Именно так. Нельзя годы вдохновляться одним... одной и той же.
  
  - Хорошо, жена не слышит.
  
  - Не её дело. И не твоё.
  
  - Об том и речь. Ты у нас личность творческая, базару нет - ну так и я тоже.
  
  Тут не поспоришь. Нетворческие в интуитив не попадают. По определению.
  
  - Так что и мне, дружочек, нужно вдохновение.
  
  Нужно. Куда ж без него. Но чтоб ТАК зависеть...
  
  - А это, сам знаешь, такая штука... Одним не сильно вдохновишься. Тут хоть бы одного на раз...
  
  Костя фыркнул. Как смог презрительно. Глаза сузились, отчётливо сверкнули жёлтым.
  
  - А этот твой... муж? В курсе?
  
  - Ес-тес-твен-но.
  
  - И... позволяет тебе?
  
  Молча усмехнулась. Ещё презрительней, чем он.
  
  Не позволить? Мне?! Да не родился ещё тот челове...
  
  Ну не такими же лапами... Зверюка. Все руки в синяках будут. Совсем как в доброе старое время.
  
  - Ты с ним встречалась уже тогда?
  
  - В глаза не видела.
  
  - Не ври.
  
  - Да кто ты такой.
  
  Пальцы впились в затылок, заставляя поднять голову.
  
  С вызовом встретила взгляд, дёрнулась.
  
  Куда там. Этот если ухватит...
  
  - Да - или нет?
  
  - Тебе-то что теперь?
  
  - Супер. Зашибись. Ещё с кем?
  
  - Тебе по алфавиту или как?
  
  - Что, и тут...?
  
  - А ты как думал? Я - это я. У тебя своя жизнь, у меня - своя.
  
  - Вот и катись... в свою жизнь.
  
  Руки разжались. В жесте, куда более оскорбительном, чем слова.
  
  Нет, не выдержишь ты мой взгляд, не старайся...
  
  Подчёркнуто спокойно поправила воротник платья.
  
  - Именно так я и собираюсь сделать. Спасибо, что выслушал. Прости за беспокойство. Счастливо.
  
  Подхватила с пола перчатки и сумочку. Не сразу нашла. На улице темно. А здесь лишь слабое мерцание скринсейверов и десятка лампочек над столом - полукругом, по моде. Тоже слабо, приглушённо - но дверь вот она.
  
  А за спиной - воздух, как янтарь, застывший вокруг монолита, в ком остановилось даже дыхание... ни один атом атмосферы не дрогнет, давая крошечный шанс истолковать как желание вернуть...
  
  Лишь бы не сбиться с шага. Жжёт импульс сорваться на бег, поскорей преодолеть последние метры - и забыть обо всём. По ту сторону двери это будет легче. Лишь бы выдержать расстановку, сохранить лицо... не размякну, не надейся...
  
  Проклятая дверь. Я что, её захлопнула?
  
  Не смей. Не подходи ко мне. Стой, где стоишь. Сама открою.
  
  Четыре секунды сражения с замком окончательно вышибли из равновесия. В ярости за ручку схватилась совсем не та рука. Правая.
  
  Рывок.
  
  Взрыв.
  
  БОЛЬ.
  
  Только не здесь...
  
  Т о л ь к о н е о п я т ь...
  
  
  
  - Ю, ты что? Очнись!
  
  Голос издалека.
  
  Чьи-то руки сжимают плечи - а на те словно шуба накинута, такими нереально далёкими кажутся пальцы, жёсткие, хваткие, но причиняющие не больше дискомфорта, чем касание языком десны, отходящей от новокаина.
  
  Остального мира нет. А то, что есть - схлопнуто в точку. От которой - волны пульсирующей боли. Как круги на воде.
  
  Только затухать не думают.
  
  Запястье.. чуть повыше.
  
  Старый перелом. Оттуда сюда перенесённый уже лишь трещиной. Превративший меня в почти левшу. Девять лет - ничего тяжелей чашки чая... Страх, далеко переживший основания опасаться - вдруг треснет кость... вот как сейчас.
  
  Пальцы левой отдёрнулись, боясь под кожей нащупать торчащие края. Вновь нажали.
  
  Бинты мешают, но уже понятно - цела.
  
  Тогда откуда боль - яростная, неспадающая? И эта отвратительная сладость во рту, как тогда, в первые секунды...
  
  Психосоматика?
  
  Или... всё повторяется?
  
  Оттеснив левую, запястье сжали его пальцы - бережно, но крепко.
  
  - Что с тобой?
  
  - Нет!
  
  Дверь не дала отпрянуть. От удара затылком к сладости добавился привкус крови.
  
  - Да что с то...
  
  - Не делай мне больно! Хоть теперь!
  
  Он зажмурился, как от удара, от уголков глаз разбежались морщинки, губы разошлись. Не улыбка - оскал от боли. Будто не мне, а ему бередят бывший открытый перелом.
  
  Пальцы сжались по-настоящему.
  
  - Сколько же в тебе силы... можешь быть слабой... позволить себе... просить меня... просить...
  
  Лицо исказилось от внезапной догадки. Рывком поднял меня на ноги. Подтащил к столу. Только бы не разжал пальцы, иначе не устою...
  
  (а что, у меня был шанс устоять?)
  
  (хоть когда-нибудь?)
  
  Под ножницами хрустнул бинт на правой ладони; неразмотанные витки упали бесшумно. Никто не проследил взглядом. Ничто не заставит отвести глаза от его лица, его глаз... а он впился взглядом в ладонь - в пальцы, ища старые раны.
  
  Да. Догадался. А минуту назад не мог и помыслить.
  
  Средний и указательный - искривлённые между вторым и третьим суставами. Неправильно срослись.
  
  В глаза не бросается. Особенно в движении. И шок вызвало вовсе не это. Одно дело знать - интуитивно - что интуитив реален, и совсем другое - неопровержимо убедиться в реале. Увидеть последствия.
  
  Быть может - впервые в жизни.
  
  Костя в шоке. Никогда таким не видела.
  
  Он выпустил меня. Вновь приподнял руку, теперь громадные лапы сжимают осторожно, пальцы дрожат, продолжая ощупывать.
  
  Даже не задержавшись на бесформенном шраме вдоль запястья - сразу от ладони.
  
  И то верно. Невелика диковина. Такие есть у всех, кто его любил, тем более - был с ним. У всех, кого я знала лично.
  
  Знак касты.
  
  Только у них аккуратные, тоненькие. И поперёк. А мой оставлен зубами. Когда поняла, что резать - мало при давлении, какое и тонометр-то регистрирует через раз. Что нужно минимум участок вены вместе с... а половинки лезвия выскользнули из сведённых судорогой пальцев... и если б не помешали...
  
  Тоже как в прошлой жизни... почти... всё повторяется... всё неразрешённое...
  
  И с каждым разом - сложней и хуже.
  
  ...Повыше лучезапястного схватилось крепче и правильнее, чем пальцы. Каким-то поистине чудом - за секунды до реала. И хватило везения не бередить достаточно долго.
  
  Но то было девять лет назад. Рентген вряд ли что покажет.
  
  Зато матёрый новоивский экстрасенс изменился в лице, едва увидел. Не сразу решился коснуться - не руки, поля. А потом выдохнул: "Изнутри разорвано. Изнутри. В жизни не видел..."
  
  Лечить не предложил. Словно знал, что не дам.
  
  Ещё бы. Тем более - после этих слов.
  
  Эту боль я носила как знак отличия - пусть и незримый. Берегла и подкармливала, как первобытные - добытый во время грозы огонь. Как бы ни боялась трещины - и травмы в реале. Это всё, что у меня оставалось. В доказательство того, что - не снилось. Он - не снился. Что я не выдумала - ни его, ни нас...
  
  Разрывы в поле он должен чувствовать. Даже здесь. Да, так и есть. Пальцы точно повторяют контур. Но что он думает найти на ощупь? Ведь девять лет прошло. Косточки гладкие. Только на погоду болят. И от усилий.
  
  И от воспоминаний.
  
  Костя медленно опустил руки, всё так же держа мою. Бледность высветила черты ещё резче - даже в тени. Поднял глаза. Раненые, полубезумные.
  
  - Это... тогда?!
  
  Я молча кивнула.
  
  - Но ты же могла лечить!
  
  - Не успела.
  
  - Но если ты не менялась...
  
  - Никогда. Сам теперь видишь.
  
  - Так, значит, правда, что ты... что я...
  
  - Ну да. Я же говорила, что ты у меня...
  
  Он отчаянно зажмурился, подбородок дёрнулся вверх.
  
  Вздох. Глубокий, прерывистый.
  
  Почти стон.
  
  ...Не верил, что стал первым. А я не настаивала. Из гордости. Тех жалких её остатков, что позволено... было позволено сохранять в его присутствии - и то лишь затем, чтоб слаще отзывалась пытка...
  
  Он не раскаивается в содеянном. Никогда. Жестокостью словно гордится. Но сейчас... да что с ним такое? Неужто реал так размягчает? Говорят, здесь он даже крови видеть не может - ни своей, ничьей. С трудом верится. После того, как заставил выпить моей собственной... собранной с...
  
  Слабые ж у мужиков нервы. Если уж Чикатило от вида крови в обморок падал, да и не он один...
  
  А я?
  
  Шесть лет назад не упустила б момента. Насладилась бы видом его - потерянного, потрясённого, готового унизиться даже до слова "прости". За всё бы отыгралась. Но теперь...
  
  Нет.
  
  Неужели это я - непримиримая, не прощающая ничего, никому и никогда...
  
  Да.
  
  И хочу лишь одного - избавить его от унижения.
  
  Осторожно погладила по щеке, по самой колючести, израненные подушечки прикоснулись к губам, безжалостно закушенным - и от долгого неподвижного касания губы медленно разлепились, по инерции пальцы проскользнули внутрь... но тут же отдёрнулись, опередив даже ожоговый рефлекс.
  
  Сняла с него очки, не глядя положила на стол, подальше. Потянулась всем телом - поцеловать в закрытые глаза, потемневшие до черноты под веками, тонкими, вздрагивающими. Какой же огромный... двухметровая глыба... не дотянусь никогда в жизни. Обхватила ладонью затылок - так же, как давеча он. Всего колотит, натянулся как струна. Потянула к себе. Медленно подчинился, так и не осмелившись открыть глаза. Порывисто схватил за плечи. От стремительности движения меня шатнуло, ноги, словно только и ждали, подкосились. Стол высокий, по росту хозяина - чтобы присесть на край, усилий делать не пришлось. Просто осела под чудовищным - до хруста в ключицах - давлением на плечи. Тяжеленные, из горячего камня вырубленные ладони заскользили в стороны, срывая пуговицы... нет, те просто разошлись, выскользнув; скомканный мех вместе с лямкой топа съехал чуть не до локтя. Руки скользят по груди, плечам, спине, сдавливая, впечатываясь, с неодолимой силой, пугающе откровенно, умело разжигая... нет - в затянувшейся попытке осмыслить, уверовать в реальность, что так внезапно изменилась, в счастье, что больше страшит, чем радует - пока ещё... всё ещё лишь попытка... Отпустил, тут же ладони полураскрытой раковиной охватили лицо, пальцы глубоко запутались в волосах, а те, мало что и так вьются - словно рады оплести эти пальцы - запутать и не отпустить... никогда больше.
  
  А снаружи - в окне за его плечом - ночь. Лишь немногим темней, чем здесь, в студии. И когда только погасли лампы... он не мог; после того как подхватил у двери - не отпускал меня ни на секунду... Пробки... ведь даже человечку по силам насытить воздух энергией, гудящей, как ток в трансформаторе... любому, ощути он то же, что и мы... осязающие друг друга... уже почти верящие... осознавшие...
  
  Его движения замедлились, стали затруднёнными. Борется с собой. Жестоко борется. Диссонанс памяти. Интуитивной и физической. Души и тела. Разум, хранящий воспоминания об интуитивной жизни, говорит ему - этой женщиной он владел тысячи раз, изучил до мельчайших деталей, уголочков, реакций... а телесные рефлексы срабатывают - но и стопорятся. Его физические пять чувств воспринимают меня как нечто чужое. Лакомое - но пугающе новое. И даже при почти тождестве с образом в памяти ломать барьер непривычности тяжело... тяжело нам обоим. Противоречие нестерпимо. Просто рвёт на части. Но немыслимо вот так, сразу... это делает ему честь, кому угодно сделает... и я не могу, но память... душа...
  
  Замер. Остановил себя чудовищным усилием. Выгнулся, словно отталкивают слабо вытянутые - вдвое тоньше его собственных - руки. Не-ет, если он чего-то хочет, его не остановишь, замер сам - на пике диссонанса, что само по себе ненавистно - какой же музыкант потерпит дисгармонию?
  
  Мучительный, неразборчивый - на вдохе - шёпот. Уткнулся лбом в шею, пряча лицо. Вся небритость пришлась на голую кожу. Дыхание обожгло. Руки сдавили плечи, сделав больно - но не ради боли. Цепляется, как за отвесную стену. И уже понятно - сползает.
  
  Нерешительность заразна. Трусливая мысль - вот он, последний шанс удрать. Сохранить себя.
  
  Не-ет. Надо было раньше. До того, как подумала.
  
  - Куда ты?
  
  - Нет.
  
  - Что - нет?
  
  - Нет!
  
  - Молчи...
  
  Вот теперь и всё.
  
  Слишком близко. Слишком крепко.
  
  Так и не поднял голову. Жадно вдыхает запах кожи, неподвижно касаясь губами. Словно ослаб от голода настолько, что нет сил откусить, а откусив - глотнуть.
  
  - Ты же слышал. Кровь... что, если я...
  
  - Да нельзя же заразиться... вот так.
  
  - Через кровь и глазную жидкость? Очень даже можно! Статистика...
  
  - Да плевать мне на статистику!
  
  Руки сдавили так, что хрустнули кости не поймёшь у кого. Прижал к груди. Если б ударил о стену - вряд ли было б больней. Спустя секунду хватка ослабла ровно наполовину - правая ладонь охватила затылок, прижала голову к плечу. Уже не тиски, а щит. Видеть бы его лицо...
  
  Нет нужды. Словно сквозь родничок, задыхающийся бестембровый шёпот вошёл точно в мозг:
  
  - Подумать только... всё это время я... а теперь ты приходишь и говоришь, что... неужели только ради этого...
  
  - Прости. Я так надеялась - хоть ты поможешь. Моя последняя надежда... Мои друзья... я же сказа...
  
  - К чёрту!!! Ты не понимаешь! Неужели ты здесь, со мной... живая... только для того, чтоб сказать, что ты снова... что ты можешь... нет!!!
  
  Встряхнул как тряпку. Зубы стукнулись. Беззвучно - по прикушенному языку вновь разлилась сладость с кислинкой крови.
  
  - Ты же любишь говорить: "Вселенная не основана на милосердии".
  
  - Вселенная основана на справедливости. Ты это называешь - "закон кармы".
  
  При всём уме он иногда не понимает, о чём говорит.
  
  Как раз по закону кармы и...
  
  - Не надо!
  
  - К чёрту, я сказал!!!
  
  И нечего противопоставить этой горячечной силе, этим жёстко впивающимся губам - секунды назад вдохновенно-плавно очерченные, словно отрывают куски от добычи, заострившись в режущие края в сотые доли микрона... Заслуженно, как возмездие... Читая мысли - может, прямо с кожи - оторвался, выдохнул непримиримо:
  
  - Всё равно не прощу... никогда... никто меня так не кидал...
  
  - Даже Лора?
  
  Сильней, чем Лора, кинуть просто нельзя. У всей страны на глазах. А про меня никто не знает. Да и сам мог бы думать - приснилось.
  
  - Плевать на эту сучку, она меня не любила, я каждую секунду это знал... а ты...
  
  - А что - я?!
  
  Резкое движение - попытка спрыгнуть со стола. Попытка - не более. Слишком далеко от края.
  
  На этот раз не отпустил - скалой застыв точно посредине русла, никаким течением не разбить. Как и когда успел? Можно попытаться оттолкнуть, сжав коленями... но меньше всего это будет похоже на попытку оттолкнуть...
  
  - Скажи мне. Хоть раз скажи.
  
  Пришлось откинуть голову, чтоб достать до взгляда.
  
  - Что сказать?
  
  - Да - или нет... ч-чёрт, неужели так сложно?!
  
  - После всех твоих выходок? Сам-то как думаешь?
  
  - Да не хочу я думать!
  
  Совершенно нереальная фраза. Надо знать его, чтоб оценить.
  
  - Ну так давай. Отомсти за всё сразу.
  
  Нет, это не месть. Слепой увидит, какая его душит мутная, тяжёлая страсть, давит на глаза изнутри. Но это не месть. Эти руки - и непостижимое искусство в них... это не может быть местью... одной лишь местью... но даже если и так...
  
  Не могу остановиться.
  
  Не хочу.
  
  Только не сейчас.
  
  Чем бы ни пришлось платить.
  
  Как в последний раз...
  
  Давай...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"