Я приехал в Ньюклэнд жарким днем 16 мая, когда маленькие мохнатые воробьи оживленно кувыркались в придорожной пыли, словно одержимые настойчивым желанием сломать себе шею. Ньюклэнд -- город побольше и поярче тех, в которых я уже был, это видно сразу, хотя бы по причесанности местных газонов, зато отель "Ницца" оказался захудалой дырой, где редко можно встретить "настоящего джентльмена". Мне не привыкать.
Со входа я осведомился у портье, не останавливался ли здесь мистер Джекоб?
- Вы мистер Лесли? - осветился он радостной улыбкой. Я кивнул. Раз уж тебя успели как-то обозвать, отпираться не имеет смысла. - Он ждет вас в номере 116, просил, чтобы вы подошли к нему сразу, как будет возможно.
Поблагодарив его, я немедленно направился туда. Этого следовало ожидать, если только здесь не объявился другой мистер Джекоб, который меня совершенно не интересует. Этот номер находился на 3-м этаже, практически посередине длинного узкого холла. Толкнув белую дверь, которая оказалась открытой, я вошел и увидел "своего" мистера Джекоба.
Он сидел на стуле у окна, закинув ногу за ногу. На нем была фетровая шляпа, надвинутая по самые брови, темно-синий костюм в бледную полоску, серый аккуратный галстук. На сей раз он был без темных очков, так что я смог разглядеть его глаза, удивительно спокойные, стального оттенка. Их взгляд словно бы вопрошал меня с некоторым недовольством. "Ну вот, я здесь. В чем дело?" Жесткий подбородок без признаков растительности, бледная аристократическая кожа. Узнается экзотический типаж, для которого не существует, как таковой, проблемы "карманных расходов". Что ж.
Без лишних предисловий я сказал:
- Прошу прощения за лишнее беспокойство, мистер Стэмптон, я всегда чту условия договора, однако в данном деле есть некоторые важные обстоятельства, о которых вы меня не предупредили. Эти женщины -- они...
- Значит, вы уже почувствовали? Тем лучше, - перебил он меня, блеснув быстрым загадочным взглядом. - Если бы я рассказал вам в первый раз, вы бы мне просто не поверили или сочли бы сумасшедшим. Теперь вы знаете. И что? Желаете отказаться от сделки? Надеюсь, вы помните об условиях...
- Я пока ничего не говорил, - теперь уже я позволил себе перебить его, опускаясь в стоящее рядом кресло. - Я ничего не забываю, и мне кажется, самое время вам немного рассказать обо всем этом. Обычно меня мало интересуют обстоятельства клиента, но этот случай, похоже, особенный.
- О, да, он -- ОСОБЕННЫЙ, - с ударением сказал он, издав короткий смешок. - Вы правы. Хорошо. Мистер Джекоб-Стэмптон поднялся со своего места и подошел к окну, из которого шел яркий солнечный свет. Затем резким движением задернул занавески. В комнате чуть потемнело. Не поворачиваясь ко мне, он заговорил:
- Я представляю ассоциацию колдунов южного и среднего запада. Собственно, я ее возглавляю. Негласно. Хотя поймите правильно: это вполне официальная организация, у нее есть свой расчетный счет, офис, есть Президент, помощники. Но в действительности все это служит только ширмой, прикрытием для истинных интересов нашей ассоциации. То есть на деле ей управляют совсем другие люди. И структура несколько иная, при этом занимаемое положение не всегда соотносится со степенью владения магической силой. Наш орден, назовем его так, существует уже много веков под разными названиями, но суть его всегда оставалась неизменной. Организация. Порядок. Контроль над той сферой деятельности, которая представлялась и представляется человеку чем-то таинственным и непонятным. Хотя магия столь же естественна, как математика, или, скажем, биология. Итак, разумеется, наше влияние не ограничивается южным и средним западом, оно охватывает большую часть мира, где тоже есть подобные организации, тоже зарегистрированные. Сегодня занавес в виде мелкой общественно-бессмысленной работы, вроде конференций "Защита биоэнергетического равновесия", проводимых раз или два в год, нам совершенно необходим, чтобы общественность не могла догадываться о той реальной роли, что мы, наша ассоциация, играет в мировом балансе сил и поддержания единой системы. Разумеется, мы очень прибыльная организация -- а разве должно быть по-другому? Очень многие люди позволяют себе заигрывать с магическими силами, скажем, продавая воду под видом эликсира. Это массовое явление. Что ж, пусть они делают это, но под нашим строгим контролем. Что не вредно -- то полезно. Сатанизм, мессианство, многочисленные секты, шабаши -- все они нуждаются в нашей поддержке, чтобы сохранять привлекательность для людей. За все это платят очень хорошие деньги -- вот почему здравомыслящий человек нередко делает свой бизнес при помощи таких "кружков чудес" А мы, в свою очередь, продаем им немного настоящей магии, чтобы бизнес процветал. Этот обман необходим не только по практическим соображениям и не столько благодаря им. Просто это -- меньшее из возможных зол. Люди не смогут существовать в мире природной магии, высших сил в их неразбавленном, истинном значении. Они действуют на мозг, как концентрированная кислота, а еще точнее -- как ЛСД, которое вначале дает наслаждение, а потом убивает.
Стэмптон развернулся ко мне. Его лицо выглядело воодушевленным. По правде сказать, большая часть того, что он говорил, казалась мне совершенной скукотищей, не относящейся непосредственно к делу, но я решил не прерывать его. В конце концов, пусть выговорится, если хочет.
- ... Как только магия станет неуправляемой, мир попадет в хаос. 2-3 настоящих колдуна на миллион -- нормальное соотношение, существующее сегодня, но если таких колдунов станет тысяча? десятки тысяч? Золото, когда его слишком много, становится пустой жестянкой -- это скажет любой экономист. Человеческое общество существует благодаря двум силам: единому денежному ресурсу и нам, регуляторам сверхъестественного мира. Потому что я нас в действительности ценна одна-единственная вещь. и эта вещь -- порядок. А деньги -- лишь средство его достижения.
Разумеется, я возглавляю именно ту подводную часть нашей организации, о которой непосвященный может только догадываться. Среди наших меня называют магистром, и это -- высокое звание. - Стэмптон гордо поднял голову. - Но именно чрезвычайные обстоятельства последнего времени, о которых вы уже имеете некоторое понятие, вынуждают меня самолично заниматься этим делом, имеющим огромную значимость.
Я сообразил, что наконец-то речь пойдет о главном и уселся поудобнее. Кресло-то какое-то жестковатое. Ну, чего ждать от этого занюханного мотеля.
Стэмптон снял шляпу и положил ее рядом, на коричневый столик. У него оказалась короткая серебряная прическа. Вообще, он выглядел довольно моложаво, подтянуто, словно заправский генерал в отставке. Он продолжал говорить стоя, и я смотрел на него снизу вверх, смотрел, как четко и выразительно двигаются его бледные губы:
- Эти женщины, эти четыре женщины действительно обладают даром, но... - он сделал паузу, - в данном случае это больше похоже на болезнь, вроде эпилепсии. Или шизофрении. Они... скорее - в них действует определенная сила, довольно опасная сила, которая проявляется внезапно и полностью контролирует их интеллект. - Стэмптон старательно подбирал слова. Если бы я был помоложе или поглупее, я бы наверняка задал вопрос: "Это те силы, которые называют фурии? Не правда ли?" Но я смолчал.
- Их влияние не ограничивается этими женщинами, но они, как бы это сказать... ключ. В старину таких называли одержимыми. Они очень опасны, мистер... - он посмотрел на меня.
- Лесли, - подсказал я.
Он чуть улыбнулся. - Хорошо. Пусть будет так, мистер Лесли. - Так вот, через этих женщин черная магия стремится проникнуть в человеческий мир. И овладеть им. Они угрожают порядку, равновесию, всеобщему балансу сил, и этого ни в коем случае нельзя допустить.
Он холодно взглянул поверх меня.
- Поэтому эти женщины должны быть уничтожены. Физически. Это положит конец всем поползновениям наших недругов. Для этой цели я пригласил вас, потому что знаю, что вам по силам помочь мне. Вы -- лучший из тех, кто мог бы справиться с этим щепетильным делом. (На такую грубую лесть я не ловлюсь, но все равно приятно.) они далеко не так неуязвимы, как можно подумать. Пока, - он снова сделал паузу. - Собственно, я сказал все, что нужно. дальнейшее зависит уже от ваших намерений. Итак?
Особо не раздумывая, я сказал:
- Прежде всего, мистер Стэмптон, учитывая, как вы сказали, щепетильные обстоятельства этого дела, я настаиваю на увеличении моего вознаграждения. Скажем, до 8 миллионов. Как вы на это смотрите?
Он мягко и даже как-то нежно улыбнулся:
- Вот это, я понимаю, деловой разговор. Хорошо, мистер Лесли. Я согласен. Более того, я могу предложить вам все 10 миллионов, если вы всерьез и с душой возьметесь за оставшуюся часть работы. Естественно, за вычетом тех денег, что вы уже получили.
Я почувствовал, что во мне словно кто-то отвернул невидимый краник и полилось одурманивающее воодушевление. 10 миллионов! Вашу мать! Да за такие деньги я готов сразиться с целым легионом ведьм!
- О'Кэй, - сказал я. - Мне нравится широта вашего подхода, мистер Стэмптон.
- Значит, по рукам? - улыбаясь, спросил он.
- По рукам, - согласился я, а затем, как бы между прочим, спросил:
- А вы, значит, этот... магистр? По магическим делам?
- О, да, я умею кой-какие пустячки, - небрежно заметил он. Затем неуловимо быстро щелкнул в воздухе пальцами и поднял в руке со столика запечатанную бутылку бургундского вина. Клянусь здоровьем матушки, ее там раньше не было! Теперь же с него исчезла шляпа, а появились два хрустальных бокала. Я глянул под столик, но, само собой, ничего не увидел.
- Скрепим наш договор, - предложил он, все так же мягко улыбаясь, излучая благодушие.
Мне ничего не оставалось, кроме как утвердительно кивнуть.
Бутылка хлопнула. Ярко-розовая жидкость полилась в бокалы. Я встал с кресла, подошел к столику и взял один из них. Мы чокнулись.
- Они должны умереть, - железным тоном отчеканил он. - Выпьем за это!
- Они умрут, - спокойно сказал я, пригубляя бокал.
Вино показалось мне вполне сносным, -- как для магического фокуса.
...
Вы ни за что не угадаете, где я был сегодняшним вечером. В месте, где люди собираются и организованно смотрят, как одни убивают других, но понарошку. В театре! На премьере шекспировского "Макбета", где в роли Леди Макбет должна играть, ага, смотрим программку, "актр. Вайолетт Греттнер". Моя третья жертва. Верно, вы думаете, я пришел, чтобы прикончить ее прямо здесь? Ошибаетесь. Мистер Стэмптон предупредил, что лучше всего это будет сделать послезавтра. Хотя он не пояснял, почему, но я возражать не стал. Ему виднее. Я пришел сюда, в ньюклэндовский "Грэм Шоу Сосайтик", чтобы только взглянуть на госпожу Греттнер. Я полагал, что найду некоторое сходство с ее предыдущими подружками-фуриями.
Пожалуй, оно заключается в том, что она тоже не слишком красавица. Я расположился в 20-м ряду, захватив с собой принятый тут бинокль. Сцена большая, коричнево-голубых оттенков, по ней активно двигаются наряженные в древние костюмы люди, громко и в рифму разговаривая при этом. Оценить спектакль мне сложно. Я столь же равнодушен к искусству, как и к азартным играм. Кажется, этот самый Макбет хочет стать королем, но он немного труслив и глуповат. Кстати, ему помогают ведьмы. А вот леди Макбет, его жена, посмелее мужа, фактически сама возводит его на трон. Ну и далее, по Шекспиру. Так вот, о леди Макбет: может быть, дело в наложенном гриме, но мисс Вайолетт выглядит порядочной уродкой. Высокорослая плотная женщина с треугольным подбородком и низким покатым лбом, глаза близко посажены, цвета не разглядеть. Остального тоже -- платье большое и длинное, почти до пят, фигуру предположить сложно. но играла она свою роль явно с вдохновением, я даже заслушался. Голос низкий, чуточку хрипловатый, резкий. Говорит нараспев, в рифму. И очень убедительно, правдоподобно, будто она все эти страсти переживает в действительности, а не на сцене. Я поневоле стал вслушиваться именно в монологи леди Макбет, пропуская остальное:
"... В меня вселитесь, беся, духи тьмы!
Пусть женщина умрет во мне. пусть буду
Я лютою жестокостью полна.
Сгустите кровь мою и преградите
Путь жалости, чтоб жизни голоса
Не колебали страшного решенья
И твердости его. Сюда, ко мне,
Невидимые гении убийства!.."
Она произносила эти слова с характерной зловещей гримасой, производящей сильное впечатление. И что-то там еще про "дым ада..." Поистине, шлюшка-фурия нашла себе роль по вкусу.
Я наблюдал за ней, когда примерно в середине действия еще говорилось что-то про "совиный крик", который ведет к покойнику, в моей голове вдруг раздался неслышный щелчок, и спустя мгновение я оказался... на какой-то лесной поляне, окруженной кустарниками. Это было похоже на место, где я был тогда, ночью, но теперь был день. Впрочем, тусклое невзрачное солнце выглядело приглушенным, а вокруг стояла настораживающая тишина... и какой-то странный шорох из кустов. Я оглянулся, и на секунду мое сердце остановилось: из зелени выползало огромное скользкое чешуйчатое тело, на конце которого, словно верхушка молота, свисала тупая темная голова. "Змея! Анаконда!" - промелькнуло в моей голове . Я однажды видел такую -- правда, на экране телевизора, мельком. Но эта была гораздо больше. Лениво ворочающиеся лоснящиеся кольца нанизывались одно на другое в превеликом множестве, неспешно ползли ко мне -- единой отвратительной массой. На голове светилось два сонных полузакрытых глаза, оба с чайное блюдце. Из пасти высовывался раздвоенный язык, словно ощупывающий пространство перед собой. Воздух рассекал шипящий звук. Я попятился, смутно осознавая, что ни нож, ни пистолет здесь не помогут: нужно что-то калибром побольше. Шипение стало прерывистым, оно напоминало... смех. И вдруг я понял: передо мной мисс Вайолетт Греттнер в ее настоящем виде, безобразное змееподобное отродье. Как только я подумал об этом, шипение переросло в текучую хриплую речь. "Неужели ты думаешь, что можешь убить МЕНЯ?" - просвистела она, вздуваясь кольцами, словно детский аттракцион с подушками, - "Ты вправду так думаешь, белокожий убийца с каменным сердцем? Только если я сама тебе позволю, только тогда! Подумай об этом, пока можешь! Или, может, сразу займемся любовью? настоящей любовью? Ползи ко мне, мой гаденыш, я согрею тебя!" Она снова разразилась шипучим смехом, а ее кольца, радостно сокращаясь, стали стремительно приближаться ко мне. Я заткнул себе уши и приказал немедленно, НЕМЕДЛЕННО вернуться обратно, в свой мир, но она, - какая гадость! - прикоснулась ко мне своим противным скользким туловищем, заменяющим все остальное, когда... когда я вдруг понял, что это не она, а он, коренастый седой мужчина рядом со мной, ухватив меня за плечо, спрашивает, все ли со мной в порядке. "Все о'кэй, спасибо, мистер", - ответил я, поудобнее усаживаясь в кресле. Мой голос не дрожал. А леди Макбет на сцене как раз произнесла низким замогильным голосом, куда-то ступая со свечой на цыпочках: ".. но кто бы мог подумать, что в старике окажется столько крови!.." Ее бледное лицо вызвало во мне приступ отвращения. Мне даже не верилось, что это был только грим.
Я ушел, не дожидаясь конца, вызвав явное недовольство людей, через нагромождения ног которых я протискивался. Просто мне совсем не хотелось присутствовать до того момента, когда актеров вызовут на "бис". Пожалуй, искусства с меня на сегодня уже достаточно.
2.
Ночка выдалась паршивая. Худшие опасения подтвердились -- они не собираются оставлять меня в покое. Хотя я предусмотрительно не выключал свет и положил рядом пистолет. Сначала мне опять приснилась та чертова поляна. С кострами, в ночном лесу. Я лежал на сырой жестковатой земле, почему-то связанный по рукам и ногам в некотором отдалении от большого костра. Тот хищно потрескивал, разбрасываясь фейерверком желтых искр. Было шумно -- где-то вдали выли волки, кричали какие-то птицы, ветер трепетал густой дикой растительностью. В воздухе стоял сладковатый едкий запах, мне показалось, что это здорово смахивает на то, как пахнет сперма. Я извивался, пытаясь освободиться, но путы не поддавались. Луна издевательски светила мне прямо в лицо.
Кусты зашелестели, и оттуда выскользнула-выпрыгнула ослепительно-рыжая Фелисса Морней, практически голая, если не считать того же лисьего хвоста, укрывающего одну грудь и небрежно болтающегося между ног. Ее кожа блестела, словно медный чайник, а в районе шеи и живота деликатно проглядывали синюшные пятна разложения. В руке она держала длинный нож. Увидев это, я заворочался еще отчаяннее, но без толку. Улыбаясь, она мягко, на цыпочках, подошла и встала надо мной, бесстыдно расставив ноги. "О, наконец-то ты пришел, белокожий убийца! Я хочу тебя, мы все хотим тебя! Я жду-не дождусь, когда твой забавник попадет вот сюда!" Она выпятила вперед пушистый рыжий лобок, чуть согнувшись в коленях. Ее левая рука жадно поглаживала налитые груди, - "Я хочу, чтобы он оказался там немедленно!"
И прежде чем я успел сообразить, что она собирается сделать, ее ледяные руки опустились на мою ширинку, автоматически раздувшуюся, и неуловимо быстро высвободили из нее мой большой и здоровый, стоящий, как осиновый кол. Свободная левая рука ведьмы обхватила его под самый корень, бережно приподняв яички, а правая взмахнула ножом. Я ощутил резкую огненную боль, но даже не она, а жгучее осознание собственного унижения заставило меня дико завопить. Кровь забила фонтаном, мгновенно залив джинсы и превратив их из синих в ярко-красные, лужа подо мной стремительно разрасталась. А она, эта сука, подняв безумное лицо к небу, заливчато-мелодично смеялась, восторженно потрясая в воздухе окровавленным куском мяса, еще недавно бывшим частью меня!..
Я проснулся с собственным криком. "К черту, к черту, к черту!.." Я схватил пистолет и долго тупо соображал, в кого бы выстрелить, прежде чем опустил дуло.
А тогда в дверь раздался отчетливый стук. "Кто там?" - выкрикнул я. Неужто мои вопли разбудили какого-то неврастеника, который пришел жаловаться? Но за дверью было тихо. И только, казалось шелковой ленточкой прошелестел легкий женский смешок.
"Кто там?" - еще раз спросил я. Сам подумав при этом: "Неужели ты не знаешь? Конечно, это мисс Нэнси Картрайт, кто же еще, которая пришла посреди ночи, чтобы немножко пососать твой член. Ей скучно одной в болоте, и она пришла согреться." Свет лампы над головой ободряюще мерцал, контрастируя с темным окном. За которым мне сию же секунду привиделась темная лохматая голова размером с две обычные, с выкаченными мертвыми глазами. Она сразу же исчезла. Я хмуро потер лоб. Дерьмо собачье, вашу мать. А на часах была половина пятого. Стук в дверь повторился. Я громко сказал, поднимая пистолет: "Еще один стук, и я буду стрелять через дверь. Как насчет этого, а?" Я не шутил, у меня был глушитель. Больше звук не повторился. Я лежал в кровати сосредоточенно и бездумно.
Но уже под утро меня снова сморил сон. На этот раз я оказался в относительно небольшой полой комнате, в которой не было ни окон, ни дверей. Просто замкнутое пространство. К счастью, я не клаустрофоб. Стены были серые, твердые и при простукивании давали глухой отзвук. Пустота и тишина. Только одна красная кнопка, словно выключатель, торчала примерно посредине одной из стен на уровне груди. "Что это?" - вслух спросил я и тут же сам ответил: "Это то, что лучше не трогать, как говорила в детстве моя мамочка. Я не такой дурак, как вы думаете!" Я уселся на холодный и такой же серый металлический пол, скрестив ноги по-турецки и стал ждать.
Но не было ничего. Ни голосов, ни звуков, ни движения -- только размеренная безысходность. непонятно, как сюда проникал свет -- комната была абсолютно герметична. Комната-ловушка. Время тянулось бесконечно долго, и я устал. "Хуже не будет!" - подумал я и, подойдя к стене, надавил на красную кнопку, которая мягко и плавно въехала в стену. Свет приглушился. Раздался какой-то смутный гул, и -- в следующее мгновение стены буквально ВЗОРВАЛИСЬ и со всех сторон смрадным потоком хлынула буро-зеленая мутная жижа, обрушившись на меня и снося с ног. Я почувствовал, что мне не хватает дыхания, плотная вязкая масса - как же гнусно она воняла! - ворвалась ко мне в горло, помчалась к легким чудовищным гнойником. А откуда-то в растворяющейся мгле вдруг загрохотал голос Нэнси Картрайт, она пронзительно кричала: "Как это сладко, правда? Просто восхитительно! Тебе же это нравится? Мы будем плавать здесь вместе, долго, целую вечность, и я ни за что не брошу тебя, любимый!.."
Я вздрогнул и открыл глаза. Солнце уже сияло на горизонте. Я увидел, что с моей губы свисает небольшая зеленая водоросль и с отвращением сплюнул ее на пол. Проклятые фокусы! Я медленно встал, откинув простыню, потянулся, хрустнув плечами и оглянулся вокруг. На миг вид той комнаты, как живой, снова предстал перед моим внутренним взором, заместив реальную обстановку. Я еще раз сплюнул.
Пожалуй, только извращенное ведьмино воображение могло создать для себя подобное гиблое местечко.
3.
Я знал людей, которые нежно дышали даже на цвет своих какашек. Покажи им хотя бы часть того, что видел я этой ночью -- и они бы уже давно бились в истерике, брызгая соплями и исходя пеной. Большинство американцев -- жутко нервные и неуравновешенные люди, скажите-ка мне, что это не так! Однако, знал я и других, вызывавших лично у меня куда больше уважения. Один такой парень мог пять часов идти до ближайшей больницы с большущей дырой в животе, при этом разговаривать, шутить и мило тебе улыбаться. А потом спокойно перенести операцию по зашиву внутренностей без всякого наркоза и отметить это разгульной пьянкой. Хороший был парень. Его звали Кейт Виллингтон, и он был одним из друзей моей дикой молодости. К несчастью, погорел на одном рискованном дельце лет восемь назад. есть люди, которые умеют бороться со своими неприятностями, и есть те, кто не умеет и не хочет -- вот что я хочу сказать. Я стараюсь быть с теми, кто в первой группе, и черт меня возьми, если это не помогает.
Чувствую, что начинаю глубоко и убежденно ненавидеть магию. Если бог, пусть и совместно с дьяволом создал сей бренный мир, неужели у него не хватило ума потом оставить его в покое, избавить от всех этих премудростей? Зачем нужны эти ведьмы, духи, фурии -- ЗАЧЕМ? Жить без них проще и естественнее. Почему они не могли избрать для своих дурацких разборок другую арену, другой гребаный мир? Я сыт по горло магией. Но не подумайте, что я устал или боюсь -- хрена им лысого, однако, кажется, я начинаю злиться. Нет, мне лучше не заводиться. Мои друзья молодости отлично знали, чем это кончается. Десятком сломанных ребер, выбитыми зубами. Я спокоен, потому что злиться бессмысленно. Вот так. Как сломаешь ребро тому, у кого оно отсутствует по своей дьявольской природе?
Однако, примет же оно когда-нибудь какую-то физическую форму. Рано или поздно.
Тогда поговорим.
4.
Я выяснил, что их власть не ограничивается ночным временем. Не знаю, может они усиливаются, или же, чувствуя мою опасность для них, стремятся напугать -- чтобы защитить себя.
Я вышел на прогулку в местный магазинчик, прикупить всякую съедобную мелочь. Я не спешил, ведь сегодняшний день для меня свободен. И по дороге столкнулся с весьма странными штуками. Иду, и вижу метрах в десяти от себя какую-то замершую человеческую фигуру, поза выглядит неестественной. Это на тротуаре, вокруг снуют люди, словно бы не замечая ее. Подхожу ближе, это старуха в длинном коричневом плаще, спина полусогнута, тело недвижимо, как статуя. Застывшие глаза неотступно смотрят мне прямо в лицо и, кажется, их взгляд совсем недобр. Никто этого не видит -- никто! Все проходят мимо этой старухи, словно мимо пустого места. А рядом перекресток, стоит полицейский, привлекать внимание опасно. Или он ее тоже не увидит? Не приняв решения, поравниваюсь с фигурой и вдруг слышу тихий шелестящий голос: "Остановись, пока не поздно!" Резко оборачиваюсь. Старуха все так же недвижима. Только ее глаза, несмотря на то, что я сбоку, казалось, смотрят на меня. Сумочка на ее левой чуть вытянутой вперед руке мерно покачивается. Бред какой-то! Подхожу к ней вплотную, с оглядкой на полицейского участливо спрашиваю: "Миссис, вам помочь?" Молчит. Люди не смотрят в нашу сторону. Трогаю ее за плечо и сталкиваюсь с сопротивлением, будто толкаю пристывший к полу камень. Пустые глаза насмешливо вперены мне в лицо. Не выдерживаю, размахиваюсь, бью кулаком в лицо. Не очень сильно, и, неожиданно, старуха оживает. Она взмахивает руками, словно птица, чтобы не упасть назад и начинает квохтать, глаза приобретают совершенно естественный живой оттенок, я вижу в них только удивление и обиду: "Молодой человек, зачем вы меня толкаете? Я старая женщина, мне 67 лет, а он, здоровый бугай, не уступает дороги, прет, как паровоз! Да как же вам не стыдно?! Вы что, карманник?.. О, господи!.. Я сейчас позову полицию! Поли-и-иция!.." - кудахчет она тоненьким противным голосом. Я понимаю, что это самая обычная женщина и краем глаза замечаю, что полицейский с интересом начинает приглядываться в нашу сторону. Это лишнее. Быстрым жестом вытаскиваю из кармана 10 долларов и сую в сухую руку старушки. "Простите, ради бога, задумался, не заметил, о, простите!" - бормочу я, кланяясь, и шагаю дальше широким шагом. За спиной слышу, она еще что-то говорит, но утихающим голосом, скандал замят -- драгоценная бумажка подействовала. Иду не оборачиваясь, в голове -- буря. Проклятые ведьмы! Это никуда не годится. И уже шагов через двадцать вижу еще одну такую фигуру, теперь пожилого мужчины. Его бледно-голубые водянистые глаза следят за мной с холодным блеском, они похожи на две подмерзлые лужи, в которые можно провалиться и утонуть. Он тоже шепчет, когда я прохожу мимо: "Остановись, пока не поздно!" У магазина, возле входа -- еще одна, тоже женщина, только помоложе, в легком сатиновом платье, странно развевающимся на этом изваянии. Шея неприятно вытянута вперед, ко мне. У этой глаза за толстыми стеклами очков напоминают мутные впадины. Я открываю дверь в магазин, где полно людей, стараясь не глядеть в ее сторону. Но все равно слышу свистящий голос: "Остановис-сь! Остановис-сь!.."
В магазине было все нормально. Если не считать того, что молоденький кассир, которому я протягивал деньги, на секунду привиделся мне хихикающим полусгнившим трупом, с отвислой нижней губы которого стекал желто-коричневый сгусток гноя. Впрочем, скорее всего, мне просто показалось.
5.
(Когда у тебя есть серебряный доллар, ты можешь решить любую, самую сложную задачу. Даже такую, какой для меня является общение с детьми. Не то, чтобы я их органически не переносил, почему же, но разговоры с ними даются мне с огромным трудом. Дети для меня -- словно странные непонятные существа, забавные животные из другого мира, лопочущие что-то на своем недоступном птичьем языке. Я предпочитаю поддерживать с ними нейтралитет, и это иногда приносит свои плоды. Убедился я в этом уже несколько часов спустя, отправившись на разведку к дому мисс Греттнер. Адрес мне любезно сообщил мистер Стэмптон.)
... Когда я вышел из магазина, фигур уже не было. Я вернулся без приключений в мотель, где съеденный мной обед настроил меня на более спокойный деловой лад. Моя интуиция подсказала, что неплохо бы навестить жилище мисс Греттнер, проверить, как там и что, прикинуть, как я смогу достать ее завтра, не поднимая шум. И она, интуиция, оказалась тысячу раз права.
На улице было ярко и солнечно, небольшой ветерок спасал от жары, грозящей опуститься над городом. Дом мисс Греттнер напоминал усадьбу, изящное маленькое зданьице, с двух сторон окруженное полосками зеленых насаждений. Сейчас во дворике было необычайно суетливо, у ворот стояла машина-грузовичок, туда-сюда от нее и в дом бегали мужики в рабочей униформу, внутри тоже проглядывалось какое-то столпотворение, доносился неясный шум голосов. Я находился по диагонали на другой стороне улицы и не хотел подходить ближе, чтобы не привлекать к себе внимания. Рядом с грузовичком стоял продолговатый фургончик и, судя по внешнему виду, тот явно собрался куда-то отчаливать. На задних сиденьях торчала гора сумочек и кульков, чьи-то шляпки и пара удочек. Мне этот видок совсем не понравился, скажу я вам. И эта активность, которую проявляли грузчики, еще больше. Надо было как-то узнать, что там происходит. Я находился в затруднении, и тут мое внимание привлек мальчуган в синем аккуратном костюмчике, лениво играющий с теннисным мячиком шагах в двадцати от меня, на другой стороне улицы. У меня мелькнула мысль.
- Эй, парень! Иди-ка сюда! - свистнул я. Пацаненок с интересом посмотрел на меня и, как ни в чем не бывало, опустил голову.
- Пацаненок, хэй! - чуть громче крикнул я. - Ты что, не слышишь?
- Надо будет, сами подойдете, - все так же, не поднимая головы, негромко сказал этот обормот, постукивая мячиком об землю. - А вообще я не разговариваю с незнакомыми.
Чертыхнувшись про себя, я подошел к нему поближе и присел на корточки, чтобы легче было разговаривать. Парню было лет 8, не больше, - маленькие заостренный нос, озорные глаза и темные вьющиеся волосы. Он активно жевал жвачку, исподлобья поглядывая на меня.
- Не хами старшим, - предложил я ему. - Если дядя говорит "подойди", значит, подойди.
Ответом был звонко лопнувший пузырь. Просто замечательно.
- Паренек, - смягчил я немного тон, - можешь помочь мне в одном небольшом деле?
Он отступил шага на два. На нем были маленькие чистенькие кроссовочки бело-голубого цвета. - Если вы из извращенцев, то лучше не старайтесь, я быстро бегаю. Лучше всех в классе, - проинформировал он меня, смотря искоса, впрочем, без малейшего испуга.
- Нет, - я улыбнулся и потер щеку. - Меня интересует совсем другое. Ты бы мог подойти к дому во-о-н той тети, - указал я пальцем на дом мисс Греттнер, - и узнать, что там сейчас происходит. Ты бы очень мне помог.
- Нет, - совершенно спокойно ответил мне этот чертенок и засунув пальцы в рот, так, что я на мгновение испугался, не собирается ли он их глотать, вытянул оттуда длинную полоску жвачки, внимательно рассмотрел ее и сунул обратно. Пальцы он вытер о штаны, переминулся, и снова глянул на меня.
- Почему? - спросил я.
- А зачем вам это надо? - собственно, малолеток задал ключевой вопрос.
А действительно, зачем? Я призвал на помощь все свое воображение. Не скажешь же ему, что это надо, чтобы убить нехорошую тетеньку. И тут на меня снизошло не больше, не меньше, озарение. Сто может увлечь такого пацаненка? Какая-то тайна, вот что. В результате я сказал:
- Послушай, мальчик, как тебя зовут?
- Меня? Джимми! - ответил он, блеснув голубоватыми глазками. - А что?
- Дело-то вот в чем, Джимми, - глубокомысленно продолжил я и для виду почесал в затылке. - Я -- частный детектив.
Парень заметно оживился: - Да ну? Серьезно?
- Серьезно, но это между нами. Так вот, жена одного дяденьки поручила мне следить за этой тетенькой, потому что она думает, что он... ну... путается с той.
- Занимается любовью, - выказал недюжинную осведомленность пацаненок.
- Ну да. А мне нужно узнать, правда это или нет. Понимаешь?
Джимми кивнул и задумчиво оглядел меня с ног до головы.
- А у вас лицензия есть? - очень серьезно спросил он.
Я чертыхнулся про себя еще раз, но тут же выдал парню такую фразу, которой имею полное право гордиться, как начинающий детский психолог поневоле.
- Конечно есть... Но подумай, Джимми, какой же нормальный частный детектив таскает ее с собой, чтобы она потерлась и испачкалась?
Джимми подумал и снова кивнул, признав обоснованность этого довода, - Верно. Мой папа -- бухгалтер, так он вообще все документы держит в сейфе.
- Так ты можешь помочь мне в моем задании? Можешь действовать, как настоящий сыщик? - спросил я, в душе радуясь такому повороту.
- А что мне с этого будет? - огорошил меня вопросом Джимми, стукнув мячиком об землю и подхватив его на высоте своей груди. Глаза-пуговки живо уставились на меня.
К счастью, сегодня был мой день. Я уже было подумал всучить ему пару долларов, когда меня снова осенило. У меня в кармане ведь лежал новенький серебряный доллар, которым меня наделила Кристин перед отъездом. Просто так, на удачу. И вот он пригодился.
Эффектным жестом я выудил сей предмет наружу и сразу был вознагражден, увидев, как засияли глаза Джимми. Похоже, это окончательно убедило его в том, что я детектив. Конечно, кто же еще таскает с собой в запаске джинс серебряные доллары?!
- Э, нет, - сказал я, отодвигая предмет вожделения от протягиваемых рук мальчика. - Сначала помоги мне, и я честно с тобой расплачусь, как со своим помощником. О'кэй?
- О'кэй, мистер сыщик! - звонко сказал мальчик, и неспешно, словно бы прогуливаясь, постукивая об землю мячиком, Джимми направился к тем самым воротам. Я отошел в сторону и расположился за телефонной будкой. Черт знает, может я и действовал, как настоящий сыщик?
Паренек вернулся минут через десять, все так же буднично играя мячиком, и бесстрастно доложил:
- Там готовятся к путешествию. Хозяйка с гостями едет на озеро Мид, завтра утром.
- Это точно? - переспросил я.
Мальчик обиженно выпятил губу. - Я спросил у рабочего и еще у двух дядей.
- Ну, держи, - я кинул ему доллар, и он левой рукой поймал его на лету. - Только никому не говори, хорошо? Это тайна.
- Хорошо, мистер дефектив! - Джимми засмеялся и, сверкая пятками, помчался в сторону от меня и скрылся за углом, прежде, чем я успел отреагировать. Серебряный доллар он крепко-накрепко сжимал в кулаке.
Нет, что ни говори, сложно понять этих странных детей.
6.
Таким образом, при здравом размышлении я оказался перед выбором: либо пойти ва-банк и прикончить эту артистическую сучку сегодняшним вечером, либо... найти другой способ.