- Она не рассердится на меня, - сказала Алисия. - Отчего бы вдруг, Кейт? Каждое слово в моём письме - правда. Это действительно самое ужасное место на свете. Ты знаешь, что это так.
Кейт не ответила. Она стояла у окна, глядя на заросшие клумбы и деревья в большом парке, промокшие насквозь. Хэтфилд в дождливую погоду, может, и не был ужаснейшим местом на земле, но, несомненно, это был самый унылый королевский дворец во всей Англии. Вероятно, королева Мария Тюдор выбрала его для своей сестры Елизаветы и по этой причине тоже. Дождь шёл, не переставая, уже почти две недели. Лето 1558 года запоздало и было невозможно холодным и сырым; если погода не переменится к лучшему, осенью всех ждёт ещё один плохой урожай. Приближался август, но в комнате, даже с закрытыми окнами, не хватало тепла очага.
Не было нужды говорить, что никакого тепла и не было. Зависть и ревность королевы к её сестре то и дело прорывались в странных мелочных выходках - и недостаток топлива был одной из них. Привезенный уголь вечно дымил, щепа для растопки была совсем сырой; иногда этого едва хватало для комнат принцессы Елизаветы, что говорить о спальнях отведённых ее фрейлинам! Недостаточно одеял, чтобы устроиться, как следует, а еще они были тонкими. Кэтрин и Алисии Саттон достались самые тонкие, потому что они были самыми младшими и меньше всех пробыли в Хэтфилде. Алисия, устроившаяся в ногах кровати, обвиняюще указала на покрывало:
- Это нечестно! - сказала она. - Дурно!
Кейт резко повернулась.
- Об этом ты тоже написала королеве? - спросила она.
- Не надо на меня нападать, - попросила Алисия. - Я просто думать не могу, когда ты так себя ведёшь. И будь добра, не сутулься так сильно. Ты знаешь, маме это не нравится.
Кейт выпрямилась и застыла. Она была высокой, худой, а её неуклюжая осанка еще дома, в Лондоне, приводила в отчаяние леди Саттон. Отец Кейт, и его отец до этого, женились на красавицах, но Алисия единственная пошла в мать. Кейт, к величайшему сожалению, походила на отца, и ещё больше - на деда, сэра Джайлза, разбогатевшего ещё во времена старого короля Генриха Восьмого. Сэр Джайлз начинал как простой торговец и моряк (злые языки, судачившие, что был он ещё и пиратом, давно приутихли) и, хотя он был посвящён в рыцари и умер богачом, случилось это не благодаря его красоте и изяществу. Сам король Генрих обронил как-то, что никогда не смог бы отличить - сэр Джайлз перед ним, или каменная стена, не будь стена гораздо приятнее для глаз.
"А Кейт - точная его копия!", - часто жаловалась несчастная леди Саттон. - "Точная! Его походка, если это можно так назвать! Его взгляд - как будто она видит тебя насквозь, словно ножом пронзает!"
"И его ум - тоже", - сухо добавлял отец Кейт.
"Ум! - фыркала леди Саттон. - Чепуха, сэр Томас! Она же не мальчик! К чему женщине ум? Могу поклясться, у меня его никогда не было, и Алисии он нужен не больше, чем мне!"
"Конечно, - насмешливо говорил сэр Томас, - с такими глазами ум ей ни к чему".
Глаза у Алисии были огромные, золотистые, словно мёд, и невинные, как у младенца. Когда она подняла их, её взгляд вдруг стал таким трогательным, и крошечная слезинка сверкнула, повиснув на реснице, как драгоценный камень.
- Можно сказать, что письмо написала ты, - с надеждой предложила Алисия. - Будь ты мне верной сестрой, ты бы так и поступила.
Кейт не замедлила разрушить эти мечты.
- Ты подписала его моим именем? - спросила она.
Алисия широко распахнула глаза.
- Твоим? - озадаченно спросила она. - Но зачем, если ты даже не знала, что я его отправила?
- Ты копировала мой почерк?
- Я уже говорила, Кейт, и скажу снова: я не собираюсь учиться этой новомодной итальянской манере письма. Хотя отец и научил ей тебя, с меня довольно того, что я умею.
- Тогда сказать, что письмо отправила я, вряд ли поможет.
- О, - Алисия моргнула. - Неужели?
- Да.
- Но если бы ты сказала, что...
- Нет. Мне придётся быть тебе верной сестрой как-нибудь по-другому.
Алисия покраснела и начала крутить ногой в мягкой вышитой туфельке.
- Прекрасно, можешь насмехаться надо мной, - сказала она. - И не будь верной сестрой, пожалуйста. Я старалась помочь леди Елизавете. Королева просто не знает, как здесь ужасно. Я всего лишь написала и рассказала ей.
- Что ты ей рассказала?
- Я хотела, чтобы она поняла. Всего-то написала, что принцесса - безупречная леди, и она верная, и благородная, и все её любят, даже больше, чем королеву, и как нехорошо держать её взаперти в этом отвратительном месте, где она не может выйти за ворота парка, и здесь нет никакой компании, кроме мастера Роджера - заниматься с ней латынью, и никакой свежей рыбы в Великий Пост, только карпы из пруда, и грелок для постели нет даже в январе, а тогда снег шёл целых три дня, и...
- Довольно и этого, - Кейт обессилено присела на скамейку у окна. - Тебе бы в книге жить, Алисия. В рыцарском романе. Скакать на белой лошади под защитой отважного рыцаря. Что, по-твоему, подумает королева? Она никогда тебя не простит.
- Я её не боюсь.
Кейт вспомнила королеву Марию в тот день, когда они с Алисией предстали перед ней, прежде чем отправиться в Хэтфилд. Руки королевы непрерывно двигались, губы были твёрдо сжаты. Каким горячим, мрачным и несчастливым был её взгляд, как он метался от Кейт к Алисии и обратно.
- А вот я боюсь, - сказала она.
- Но я ей понравилась, помнишь? Она сказала, что я мила и напоминаю ей нашу мать.
- Тогда ты её не рассердила.
- Королева и сейчас не будет сердиться на меня. Из-за такого короткого письма!
- Алисия, - начала Кейт и беспомощно замолчала. Она не знала, как ещё объяснить. Никогда прежде никто не сердился на Алисию: что бы та ни натворила, все были рады ей угодить. Но Кейт решила настоять на своём:
- Вспомни, что случилось с Кэт Эшли.
- Причём здесь она? Королева не рассердится на меня, - успокаивающе повторила Алисия. - Это совсем короткое письмо. Да в нём едва будет три страницы!
Она встала, потянулась, словно игривый котенок, и принялась поправлять волосы.
- Может, королева его и не прочтет, - сказала Кейт. - Ей доставляют сотни писем. И она снова больна. Или его могли потерять по дороге.
- Нет, - с гордостью ответила Алисия, - я положила его в сумку для королевского гонца, вместе с письмом от принцессы.
Кейт сдалась. Она кивнула и снова повернулась к окну. Два воробья пытались укрыться от дождя в плюще, росшем по стене дворца, и ей стало нехорошо, когда порыв ветра просто вырвал одну из птиц из убежища и понес прочь. Когда у королевы случался один из её приступов ярости, она была способна на всё, особенно если приступ был из-за её сестры или кого-нибудь из окружения её сестры. Кэт Эшли была любимой камеристкой леди Елизаветы, а прежде - её воспитательницей, но, тем не менее, её заключили в Тауэр из-за каких-то баллад и памфлетов, в которых осуждалась политика королевы; Бланш Парри говорила, что ей повезло, что она всё ещё жива.
Сама Бланш Парри возникла на пороге в этот момент и с неодобрением оглядела комнату. Она тоже состояла при принцессе Елизавете ещё с тех пор, когда та была ребенком. Теперь Бланш была хранительницей драгоценностей принцессы (не то чтобы там было, что хранить) и старшей среди фрейлин (которых тоже было не то чтобы много).
- Я везде вас ищу, - сказала она. - Сейчас вам следует быть в зале! Алисия, прекрати прихорашиваться! Кейт, не сиди, как изваяние! Её высочество желает вас видеть.
Кейт с удивлением услышала свой голос, задающий какой-то вопрос.
- Я не знаю, зачем. Они занимались с мастером Роджером, когда приехал посланник из Лондона. Она отнюдь не обрадовалась, вот что я скажу, - сказала Бланш Парри, провожая их по лестнице. - Новые напасти от этой женщины, полагаю. Кое-кого следовало бы держать под замком, как безумцев, а не позволять сидеть на троне и раздавать приказы... Поторопитесь, не будет же принцесса вас ждать, не забудьте про реверанс. Кейт, постарайся не споткнуться снова, в жизни не видела такой неуклюжей девчонки. Сюда. Они в малом кабинете.
Малый кабинет был крошечной тёмной комнатой - все комнаты в Хэтфилде были тёмными - с узкими решетчатыми окнами. В очаге чуть теплилась пара сырых поленьев. Стол был покрыт ковром - туркестанским, судя по узору; но ковер был поношенным, его краски выцвели. Мастер Роджер Эшем, учивший принцессу латыни, стоял у стола, вся его поза, с открытой книгой для занятий в руках, выражала нетерпение. Он был склонен считать правителей и королевских гонцов досадными помехами для единственно важного дела - образования.
Леди Елизавета сидела в большом резном кресле у окна и читала письмо. Она была одета очень просто - в шерстяное платье пепельного цвета, украшенное кое-где бантами из чёрного бархата. Королева не одобряла, если её сестра носила пышные и яркие наряды. На первый взгляд, в этой стройной девушке не было ничего примечательного, разве что сверкающие острым блеском карие глаза и золотисто-рыжие волосы, точь-в-точь как у её отца, короля Генриха. Сегодня её волосы были заплетены в косу и покрыты маленькой шапочкой черного бархата. Принцесса, казалось, спокойно читала письмо, но когда Кейт и Алисия вошли, её рука медленно сжалась, сломав восковую печать и скомкав бумагу.
Кейт и Алисия сделали два положенных шага вперёд и присели в глубоком реверансе. Кейт тут же запуталась в юбках; наставления Бланш Парри пошли прахом. Прежде чем она успела выпрямиться, Алисия, словно с порывом ветра, пересекла комнату и опустилась на колени у кресла принцессы.
Леди Елизавета посмотрела на неё.
- Значит, ты думаешь, что нехорошо держать меня взаперти в таком отвратительном месте? - было всё, что она сказала.
Глаза Алисии наполнились слезами. Она умоляюще посмотрела на принцессу.
- Ваше высочество! - прошептала она. - Я только хотела помочь! Я клянусь!
Леди Елизавета быстрым и лёгким движением коснулась светлых волос Алисии.
- Глупышка, какой толк был бы мне от твоей отрубленной головы? - спросила она, но уже не так сурово. - Вы должны услышать, что наша сестра королева думает об этом поступке. Всё написано её собственной монаршей рукой. - "Никогда и ничем, кроме измены и черной неблагодарности, меня не радовал твой двор, Елизавета", - принцесса наклонилась над смятыми листами, и всё её лицо стало жёстче, пока она пробегала взглядом строки, испещрённые чернильными кляксами. - "Мне претило отдавать единого из моих подданных под твою опеку, но таково было пожелание их матери, и я полагала их слишком юными, чтобы связаться с заговорщиками или напитаться коварством и порчей..." Отменно сказано - напитаться порчей! Что там дальше? "Господь видит, что я привычна к неповиновению и дерзости, но я всё ещё королева Англии, и коли Алисия Саттон полагает, что меня можно дурачить и подвергать сомнению мои решения, что я покорно снесу, что мне бросают вызов, ей это так просто не сойдёт..."
Сердце Кейт ёкнуло, а потом, кажется, и вовсе остановилось.
- "Но", - продолжила принцесса, - и полюбуйтесь на этот высокий образец логики, мастер Роджер! "Но мне хватает проницательности понять, что этот милый ребенок, такой честный, не смог бы сам замыслить столь недобрую проделку; не сомневаюсь, что всё письмо - затея старшей сестры, которую я сразу же разглядела насквозь. У неё такое же холодное, угрюмое и скрытное выражение лица, что и у её отца, я никогда ему не доверяла!".
- Видишь, Кейт! - радостно сказала Алисия, забыв об остальных, - Я говорила, что она не рассердится на меня!
- Здравый смысл её величества выше всяких похвал, - согласился мастер Роджер, оторвавшись от чтения.
Леди Елизавета не подняла глаз от письма.
- "Мне остаётся", - продолжила она читать, - "только положить конец подобному сумасбродству и злобным выходкам. Посему, я намерена забрать Алисию Саттон к своему двору, где благовоспитанные дамы и занятия, подобающие для девушки, помогут ей избегать скверны. Кэтрин Саттон же...".
Звонкий голос запнулся.
- "Кэтрин Саттон", - продолжилось чтение, - "также юна, и я вовсе не бессердечна или жестока. Я приказываю, чтобы её передали попечению сэра Джоффри Эрона, человека, всецело достойного моего доверия, и под его охраной она будет проживать в Дербишире, в его доме, называемом Элвенвуд Холл. Больше ничего не желаю о ней слышать, с меня довольно".
Там было еще несколько фраз, о том, что "он должен забрать её в течение недели" и "передать её с рук на руки", но Кейт не то чтобы хорошо их расслышала. Она видела, как двигались при чтении губы леди Елизаветы, но произносимые ею слова не имели никакого смысла. Она в жизни не слышала ни о сэре Джоффри Хэроне, ни об Элвенвуд Холле. Она мало знала и о Дербишире, кроме того, что это графство на севере известно своими дикими лесами и рудой, и там много пещер и быстрых рек. Там стоит замок Пик, под которым огромная пещера, ещё есть пещера Синего Джона на утёсе Трик, где добывают фиолетовый шпат, Хай Тор, Мэтлок... все эти названия перекатывались в её голове, словно пригоршня бусин в шкатулке. Они ничего не значили. В чём не приходилось сомневаться, это в том, что, в конце концов, Алисия оказалась права. Как бы то ни было, на неё королева не сердилась.
Тем временем, Алисия поняла, что что-то пошло не так.
- Но, ваше высочество! - воскликнула она. - Кейт не виновата. Почему её отсылают?
- Потому что её величество вовсе не бессердечна или жестока.
- Тогда зачем она так поступает? Она не должна! Наш отец ей не позволит!
- Ваш отец ничего не сможет сделать, - серьёзно сказала леди Елизавета, - как и я. Если попытаемся - будет только хуже.
- Но Кейт не виновата! Нет! - Алисия поднялась и, громко рыдая, уткнулась в плечо сестры. Кейт пришла в себя.
- Алисия, ради всего святого! Тише!
- Не буду! Если королева думает, что мне нужны какие-то п-п-подобающие занятия, когда моя несчастная сестра будет закована в цепи и заперта в тёмном подземелье, с жабами и змеями, чтобы питаться там одним черствым хлебом...
- Кто сказал хотя бы слово о цепях и подземелье? Королева всего лишь пожелала, чтобы я не отходила от дома, в котором меня поселят, дальше, чем на милю, например, как её высочество здесь, в Хэтфилде. Меня не посадят в Тауэр, дурочка! Сэр Джоффри не причинит мне вреда.
- П-п-правда?
- Ты же слышала: он человек, которому королева доверяет.
Кейт надеялась, что никто не задастся при Алисии вопросом, что именно королева могла доверить совершить сэру Джоффри. Леди Елизавета снова устало смотрела на письмо. Внезапно заговорил мастер Роджер:
- Твоя сестра права, Алисия, - он ободряюще кивнул Кейт. - Я не пытаюсь вас успокоить, это правда.
Леди Елизавета нетерпеливо обернулась к нему:
- То есть, вы знакомы с этим человеком?
- Не совсем, ваше высочество. Мой старый ученик, Томас Когет - славный парень, хоть и не силён в науке - как-то рассказывал, что сэр Джоффри родом из поместья в низинах Норфолка и его безмерно уважали там за честность и справедливый суд. Он был в числе тех, кто пришел на помощь королеве во время восстания Сомерсета; похоже, что он пришелся ей по нраву, так как она дала ему важную должность в Ирландии, и он не возвращался оттуда, пока его жена не умерла прошлой зимой. Она была дочерью лорда Уордена, и единственной наследницей.
- Уорден? - прервала его принцесса. - Я слышала об Уорденах из Дербишира, но их дом звался не Элвенвуд Холл. Была еще занятная история о старом названии.
- Том Когет сказал, о Гибельной Страже в Дербишире рассказывали столько занятных историй, что он, должно быть, не успел услышать и половины.
- Гибельная Стража?
- Таково было старое название, госпожа. Последний лорд Уорден, вступив во владение титулом, снёс большую часть дома и перестроил его. Он избавился бы и от старого названия, если бы мог; но сельский люд зовёт поместье по-прежнему. Я обсуждал это с Томом Когетом, и разговор зашёл о сэре Джоффри.
- У сэра Ланселота был замок Весёлой стражи, - пробормотала Алисия из-за плеча Кейт.
Мастер Роджер нахмурил кустистые брови. Учёный, изучавший классическую литературу на латыни и древнегреческом, приверженец гуманистической науки, он глубоко презирал истории о короле Артуре и его рыцарях и старался искоренять интерес к ним у фрейлин принцессы.
- В древности слова "стража" значило то же, что и "замок"; без сомнения, поместье Гибельная Стража тоже когда-то было замком, - строго заметил он. - Мы с Томом поспорили, что значит "гибельный". Том (отнюдь не ученый, как я упоминал) настаивал, что это не что иное, как дословное значение, что в виду имелось всего лишь то, что место было хорошо укреплено - его было рискованно атаковать, или вообще не стоило связываться с его осадой. Я же считал, - теперь, когда мастер Роджер приступил к изложению собственных доводов, его было бы трудно остановить, - что "гибельным" в далёкие времена часто называли место, которое, по мнению глупцов и суеверных людей, обладало некими магическими свойствами. Как Гибельная Часовня в монашеской легенде о Святом Граале; Гибельное Сиденье при дворе короля Артура, на которое мог сесть только достойнейший рыцарь. Когда я был ребёнком, рядом с домом моего кузена в Нортумбрии был холм. Его всегда называли Гибельный Холм и говорили, что когда-то давно под ним обитали фейри. В истории также говорилось, что их давно изгнали оттуда, но селянам этот холм всё ещё внушал ужас. Ни один храбрец не согласился бы появиться там после захода солнца, даже за сотню фунтов. Как я сказал Тому Когету, по моему убеждению...
Принцесса беспокойно пошевелилась.
- Мастер Роджер.
- Да, моя госпожа?
- Я спрашивала вас о доме Уорденов. Что это были за истории, которые слышал Том Когет?
- Как раз подхожу к этому, ваше высочество. Как я сказал Тому Когету, по моему убеждению, места вроде холма у дома моего кузена, должно быть, в забытой древности почитались язычниками; истории же о фейри, живших там - ничто иное как воспоминания о языческих божествах, затуманенные вымыслами и суевериями. Во времена моей молодости крестьянки верили, что фейри украдут их детей, как только им представится возможность; это также - как я сказал Тому - воспоминания о днях, когда язычники приносили человеческие жертвы своим богам, подобно друидам Британии и Франции в записках Цезаря. Ещё считается, что фейри украшают себя золотом и проводят время в великом веселье, распевая песни и танцуя; также поступали и языческие боги. Я так и не узнал, в чем правда; верно только, что людей возле дома моего кузена приводило в ужас самое имя холма, считалось, что даже днём пройти рядом с ним значит навлечь на себя несчастье. И в споре с Томом Когетом я привёл довод, что поместье Гибельная Стража, как и упомянутый холм, стоит в месте, ранее считавшемся пристанищем языческой магии. Это доказывают название и истории, которые рассказывают о нем. Это далёкое и уединённое место, а сами Уордены считались странным семейством, как мне сказал Том. Когда я был ребёнком, то сам видел, что простой люд может поверить во что угодно, даже если это будут всего лишь старые слухи, разносимые бездельниками.
- Что же это были за слухи?
Кейт показалось, что мастер Роджер, прежде чем ответить, взглянул на принцессу и едва заметно качнул головой.
- Нелепые россказни, - быстро ответил он, - не имеет смысла вдаваться в подробности. Все Уордены давно мертвы - леди Эрон была последней из них - а сэр Джоффри уважаемый человек. Поверьте Томасу Когету, ваше высочество. Мистрис Кэтрин не стоит волноваться о жизни в Элвенвуд Холле.
- Ну что же, - леди Елизавета уронила королевское письмо на пол и посмотрела на Кейт, - подойди ко мне, девушка.
Кейт оторвала от себя Алисию и осторожно преклонила колени рядом с резным креслом. Они всё ещё дрожали, и она боялась, что снова запутается в юбках.
- Это тяжёлое испытание, - сказала леди Елизавета, - я не стану делать его еще тяжелее своими разговорами.
- Да, ваше высочество, - с благодарностью ответила Кейт. Она знала, ей следовало бы сказать что-нибудь о том, что она с радостью претерпит любые тяготы ради принцессы и будет верной сестрой Алисии, но слова не шли на ум. Она терпела эти тяготы не ради принцессы и совсем не хотела сейчас быть верной сестрой. Она была в ярости из-за полной бессмысленности происходящего.
- Ты слышала, что Том Когет сказал о сэре Джоффри?
- Да, ваше высочество.
- Я прослежу, чтобы твой отец тоже это услышал. И если я когда-либо приду к власти, то вот тебе моё слово, - принцесса посмотрела на неё серьёзным долгим взглядом, - моё слово - я сразу же пошлю его забрать тебя оттуда.
- Но я не понимаю, почему Кейт вообще должна ехать, - вмешалась Алисия. - Ваше высочество! Мастер Роджер! Мне нужно только написать королеве ещё раз и объяснить ей...