Аннотация: Не грози нормандским рыцарям, попивая вино под своей оливой.
Барон Сигембальд любил пофилософствовать. По правде, слова он такого не знал, но чрезвычайно уважал посиделки под оливой с местным священником отцом Дезидерием. Что думал об этом отец Дезидерий, неизвестно, так как красноречие барона не стихало никогда.
Стояло неспокойное лето года 1057 от Рождества Христова. Апулия страдала. Барон Сигембальд, то и дело прикладываясь к меху с вином, рассуждал. Отец Дезидерий, управляющий и дружина барона - пятеро низкорослых воинов - почтительно слушали.
- Золото! Только оно, проклятое, всем нужно. А еще мое зерно, мое вино, мое масло! И я готов платить, святой отец, но пусть они разберутся, кому платить? Своим князьям не платишь - ты не патриот! Забыл про Византию - почему ты не уважаешь Византию? Император приезжает то и дело, что ему в Швабии не сидится? Эта новая напасть еще, дьявол бы их...
- Сын мой, - укоризненно произнес священник.
- Говорят, нечистый как раз руку и приложил, - вступил в разговор управляющий. - Откуда бы еще их столько взялось?
- Нет на самом деле никакой Нормандии, - барон вздохнул. - Из чрева дьявольского выползают и, как змеи, собираются в одном месте. А мы, видно, чем-то прогневали Господа, раз все это наблюдаем.
- Сын мой! - священник начал задыхаться, и барон передал ему мех с вином.
- Выпейте, отец Дезидерий, полегчает. Я убежден, что это морок, насланный за грехи наши. Вам мало, что они самого папу в плену держали?
- Папу полонить - нехитрое дело, - проворчал управляющий и похлопал закашлявшегося священника по спине.
- Вот я вам сейчас расскажу, а вы сами судите, - барон оперся о кривой ствол оливы, оглядел поля с золотившейся пшеницей. - Больше двадцати лет назад все началось. Также стою я здесь, надзираю за работниками - сев был. Вижу: едет кто-то. Трое на лошадях. Нормандца я тогда уже мог отличить от доброго ломбардца, они же валом сюда повалили. Эти трое потоптали мне борозду, огрели плетью тогдашнего управляющего, но, на мое счастье, людей со мной было много, так что они что-то пробурчали и дальше себе поехали, в Капую. Сказали только, что зовут их братья Отвили, папаша, наверное, свечку ставил каждый божий день, что сплавил подальше.
- Не родня ли нынешнему герцогу Апулийскому? - спросил успокоившийся священник.
Сигембальд безнадежно махнул рукой.
- Они самые. Сначала отличился старший из тех трех негодяев. Вильгельм Железная Рука, тьфу! Нормандский сброд избрал его своим графом, а когда тот умер, его братца Дрого. Потом и Хэмфри подоспел. Все - Отвили, заметьте! Но дальше-то как было. Снова стою я здесь, лет десять уже прошло. Лето, с той груши плоды так и сыпались. Вижу: едут. Мы тогда уже ученые были, заперлись в замке, люди на стену вышли. Эти погарцевали под воротами, потом заорали, что у них времени нет, наше, мол, счастье, а то быть бы этой земле под Робертом де Отвилем, и уехали. Всю грушу отрясли, кричали, что кислая. Я молился, чтобы их хоть животом прохватило по дороге.
- Четверо их, значит? - спросил священник. - Роберт Хитрец теперь - герцог Апулии, остальные уже мертвы.
- Если бы, отец Дезидерий! Готфрид, еще один Вильгельм и Можер! Все здесь проезжали! Второй Вильгельм стащил у меня козу. На Готфриде я подумал про испытание Господне. Ведь не бывает так, чтобы так было! - невнятно завершил барон, но собеседники его поняли.
Все помолчали.
- А грушу снова кто-то объедает, - заметил вдруг управляющий. Все посмотрели на всадника, который, постояв под грушевым деревом, двинулся к ним.
- Кислая, - сообщил всадник, поравнявшись с бароном и его окружением, - а говорили, у вас на юге все реки медом текут.
Глаза его горели почти детским любопытством и оживлением, и вообще вид и выправка молодого мужчины были бы приятны для глаз, не будь он определенно нормандцем. Еще одним.
- Высохли, - любезно ответил барон. - Куда путь держишь, воин?
- В Мельфи, брат у меня там. А остров Сицилия оттуда далеко? Там, говорят, золотые плоды растут на ветках.
- Не близко, - согласился Сигембальд, - но ты с берега сарацин покличь, может, они покажут. Не плоды, так еще что.
Всадник нахмурил светлые брови, и внезапно пятеро воинов показались не такой уж надежной защитой.
- Как звать тебя, доблестный отрок? - поспешил вмешаться отец Дезидерий. - Кому собираешься ты предложить свою службу?
- Брату и предложу, - нормандец махнул рукой, - а не возьмет Роберт, так у меня братьев много. Я - Рожер де Отвиль (Сигембальд еле слышно застонал). А правда, что на побережье есть гора с драконом?
- Божьей милостью и покровительством архангела Михаила мы в безопасности, - строго ответил священник. Барон собрался с силами и задал более всего интересующий его вопрос: - А много ли сыновей у отца твоего?
- Дюжина, - ответил Рожер, - еще четверо дома осталось. Наверное, уже и не приедут, одна надежда - племянники подрастут.
Он огляделся по сторонам и вежливо кивнул барону.
- Замок у вас славный. Стоит хорошо.
Сигембальд пробормотал что-то невнятное, при желании это можно было счесть благодарностью. Заскучав, Рожер де Отвиль распрощался и неторопливо поехал дальше. Впереди его ждали братья и остров Сицилия с золотыми плодами.
- Можем стены укрепить, - предложил управляющий, когда всадник скрылся за поворотом.
- А смысл? - тоскливо спросил барон и потянулся за вином.