Порой полезно притворяться немного сумасшедшим. Люди тебя не понимают и восхищаются одновременно.
К о д С о в е р ш е н с т в а
~ Красота неизбежна ~
Посвящается
невероятно красивой душе,
Маме
Мир дышит совершенством без страстей.
Лишая дни волнений и терзаний,
Здесь красота спасает от сетей,
Наполненных греховностью желаний.
Глава первая. Смешанные чувства
Рождение - одно из самых скучных событий на земле. Когда я появилась на свет, никто не оценил мой наивный детский взгляд. Меня просто положили на руки матери, и так началась моя жизнь. Мама рассказывала, о чем она думала в то время. Что так быть не должно: мои глаза смотрели то на нее, то на женщин в медицинских халатах, я словно растерялась в мире однообразных лиц и не могла понять, кто же именно моя мама.
Сейчас меня сложно удивить, ибо я привыкла жить среди людей, выпущенных будто с одного конвейера. Мы практически не отличаемся друг от друга овалом лица, формой губ и глаз, скул. Разве что возрастом.
Самую важную роль в нашем мире играют поступки. Живи правильно, мирно, соблюдая духовные ценности, и ты изменишься сам собой - лицо освежится, или губы обретут новое очарование, форма тела и так далее. Станешь чуточку красивее.
Граждан, которые живут неправильно, карают: кого-то сажают в тюрьму, и мы поддерживаем их жизни, уплачивая налог на уродство, а кого-то казнят на площади. Наблюдать за свершением правосудия разрешено только по телевизору - психологи Администрации считают, что у некоторых индивидов среди публики могут возникнуть чуждые закону чувства. К примеру, удовольствие при виде казни, или желание поучаствовать в расправе. А это вредно влияет на психику.
Но люди должны знать, что правосудие не бездействует, поэтому во время казни все телеканалы прерывают обычные передачи и транслируют Судный час.
На самом деле не все так плохо, как может показаться. Администрация желает нам счастья, поэтому следит за нашей жизнью. Чтобы выяснить, совершаем ли мы что-то противозаконное или противоречащее духовным ценностям. Правительство стремится сделать каждого человека красивым.
Сегодня я спала с ножом в руке. К сожалению, он был деревянным, с настолько хрупким острием, что вряд ли его можно считать оружием. Нож подарила мне Хлоя, подруга. Она сделала его сама как сувенир. Но этой ночью ничего, кроме этой безделушки, я не нашла.
Проснулась я от криков на кухне и поняла, что наступило утро. Нож не пригодился, да и, честно говоря, я понятия не имела, что бы с ним делала. Хотя, лежа ночью в кровати, поворачивала его то так, то эдак, обдумывая, как лучше им действовать.
Крики моего отца Валерия заставили меня подумать о том, что всему этому безумию, которое творилось в нашей семье, должен когда-нибудь прийти конец. У отца уже было два предупреждения. Доиграется и до третьего. Ноющая тяжесть в груди убавилась за ночь, и, окончательно проснувшись, я прислушалась к тому, что делалось на кухне. Помимо телевизора, оравшего утренние новости - Валерий снова, назло всем, включил предельную громкость, - оттуда неслись его пьяные выкрики о том, какая моя мать ужасная содержательница семьи. А сам ведь уже забыл, что такое работа. Даже меня в мои шестнадцать лет грызла совесть за то, что я не могу помочь матери деньгами. Не всей семье, а именно матери.
В воздухе висел запах сигарет и шарлотки - странная приторная смесь. Этот день был для меня особенным - сегодня у меня аттестация, которую периодически проходили все жители Квадрата. Мне хотелось наскоро одеться и уйти в аттестационный центр, но нужно было помыть голову. И еще я была просто обязана съесть кусочек пирога, чтобы не обижать мою маму Эмму, которая считала шарлотку самым хорошим успокаивающим средством перед аттестацией.
Аттестационный центр был местом, где следили за изменениями внешности. Там находились данные на всех жителей города, периодически их сверяли с прошлыми показаниями, заносили новые, и так повторялось снова и снова. За исключением тех случаев, когда внешность ухудшалась. Мне пока что везло, подобного не происходило. Страшно представить реакцию родителей, если правительство сообщит такую весть. Представитель Администрации, разодетый в черно-красное, промарширует из центра города, привлекая всеобщее внимание, и на пороге твоего дома на глазах у всех вручит черный конверт.
Однако провиниться один раз еще не так страшно. Все самое горячее начинается после третьего предупреждения. Ученые ужесточили правила три года назад, когда я в первый раз проходила аттестацию. Как только они научились отслеживать негативные всплески в мозге, был издан указ о запрете на проявление негативных эмоций.
'Пора вставать и принять душ!' - сказала я себе.
Я жила в городе, который называли 'вторым'. В Квадрате было четыре города, и каждый отличался от другого социальным статусом жителей. В 'первом', или 'верхнем', жили те, кто побогаче. В двух других - те, кто находился где-то посередине между бедными и богатыми, как и наша семья. И, следовательно, четвертый - 'нижний' - был городом нищеты.
О нем я тоже знала понаслышке. Говорили, если провинишься перед Администрацией три раза, то отправляешься прямиком к беднякам. А уж они-то новичков не любят, поскольку самих себя прокормить не в состоянии. После новых провинностей путь либо в тюрьму, либо на казнь. За особо тяжкие грехи карали мгновенно.
Несколько раз, находясь на улице, я слышала гимн Судного часа. Грозная мелодия терзает весь город в течение пятнадцати минут, за которые все должны вернуться домой или пойти туда, где есть экран. Чтобы каждый мог наблюдать прямую трансляцию Судного часа. Помню, в первый раз я забежала в ближайший супермаркет, двери закрыли, опустили жалюзи, и включили телевизоры.
Казнь, увиденная на экране в супермаркете, зародила во мне ненависть к людям. Раньше мне приходилось видеть казнь только дома, а не среди толпы. Толпы, которая равнодушно взирала на чужую смерть. Я призналась в этой ненависти на первой аттестации, хотя мама просила меня не делать этого. Но врать нельзя, сказала я ей, на что Эмма возразила: ложь - не грех, если она не приносит зла.
Она меня не убедила, и вот так, в тринадцать лет, я получила первое предупреждение.
Но среди множества указов Администрации был и такой, в котором говорилось: "Предупреждение аннулируется через три года после даты его вынесения, если очередная аттестация покажет, что предупрежденное лицо исправилось". Сегодня прошло ровно три года с того дня, и меня ждала аттестация. И я хотела покончить с этим побыстрее.
Умывшись и одевшись, я спустилась по лестнице на кухню. Дом у нас был невелик, без гостиной - ее заменяла кухня.
- Слишком много воды расходуешь, - обвиняюще произнес нетрезвый отец.
- Я провела под душем всего пять минут, - без эмоций возразила я, сканируя кухню в поисках пирога.
Отец экономил и воду, и электричество, но тепло - увы. Из-за частых перепадов давления ему то и дело было жарко, и он открывал окна. Ему хорошо, а маме - платить.
Грех желать человеку плохого, но, как говорил мой лучший друг Дин, человек является свободным до тех пор, пока он не мешает жить другим. А Валерий попортил мне жизнь изрядно. И я вновь с надеждой подумала: а вдруг он получит третье предупреждение?
У мамы был усталый вид. Тем не менее, она улыбнулась мне:
- Ты все хорошеешь, дочка.
- Мам, прекрати!
Но Эмма была права: я выделялась в толпе. Волосы все больше темнели, карие глаза приобретали блеск и выразительность - это я видела в зеркале. Если буду хорошеть и дальше, одноклассницы с ума сойдут от зависти.
В дверь позвонили. Мы втроем замерли, и я стала перебирать в голове все возможные варианты нежданных гостей, которые могут заявиться в семь утра. Может, за мной? Пригласить на аттестацию?
Я открыла дверь. Там стоял незнакомый юноша в куртке, на вид старшеклассник. Выше меня ростом, смуглый, курчавый и, на мой взгляд, очень красивый. Этим он отличался от наших. Такого я бы сразу заметила на улице. Я вообще имела склонность следить за красивыми людьми, узнавать, кто они, лазить по их социальным сетям, чтобы выяснить, что делает их лучше других.
- Привет, я Кори, - как-то поспешно сказал он. - Мы переехали в соседний дом сегодня ночью.
Мама тоже подошла к двери:
- Под покровом ночи люди приезжают, если им есть что скрывать. Откуда вы?
Я озадаченно повернулась к ней: с чего вдруг она так грубо?
- Из первого города, - объяснил парень.
- Ах, вот как... - многозначительно протянула Эмма.
- Мы Джефферсоны, - добавил Кори. - Я должен явиться в аттестационный центр, но не знаю, как до него добраться.
У меня появился отличный предлог побыстрее убраться из дому. Пусть даже без завтрака!
Я схватила куртку, нырнула ногами в потрепанные кеды и вымелась за порог.
- Тебе повезло, Кори Джефферсон, мне туда же.
- Но, Хизер, ты не попробовала мой пирог! - мама закричала так обиженно, что я почувствовала угрызения совести.
Однако я и Кори были уже почти у машины. Спиной я ощущала взгляд мамы и словно видела ее - в старом домашнем халате, ненакрашенную, утомившуюся после бессонной ночи.
И ее пирог. Его я тоже видела. Он стоял на столе в ожидании, когда я отрежу первый кусок. Маленькая традиция семьи - дочери всегда достается первый кусок.
Я развернулась на сто восемьдесят градусов, точно зачарованная, и, не веря своим ногам, ссутулившись, вернулась в дом.
- Я совсем забыла, мам. Я отрежу кусок Джефферсону?
Обида с лица Эммы исчезла, и она смущенно улыбнулась:
- Четвертый кусок.
Потому что первые три достаются членам семьи.
Я погрузила нож в шарлотку и отрезала четыре куска. Первый мне, четвертый Кори.
Он ждал меня там, где я его бросила. При виде юноши, отличавшегося от остальных, мне захотелось улыбнуться, но, чтобы не показаться дурочкой, я попыталась как можно сильнее нахмурить брови.
- Это тебе, - я протянула ему пирог. - Уж извини, что без салфетки. Ты, наверное, не привык к такому.
- Придется привыкать, - усмехнулся он. - Нам теперь здесь жить.
Переезжать из города в город разрешали редко, и только жителям верхнего. Причина должна была быть убедительной - ведь, слава Маме, Администрация помогала семьям, у которых возникали серьезные финансовые проблемы: давала долгосрочный кредит или просто дарила деньги. Мама являлась главой Администрации нашего Квадрата. Руководящие органы Квадрата находились именно в моем городе, и я этим гордилась. Главным желанием Мамы было сделать проживание в Квадрате счастливым для всех, поэтому каждый имел жилье и работу. Да, все, чего хотела Мама, это сделать нас счастливыми. Многие называли ее правление несправедливым, в частности, из-за многочисленных суровых указов, но я считала, что за хорошую жизнь нужно быть благодарными. Практически то же самое говорила она с экрана перед Судным часом или оглашением нового указа.
Я совсем ушла в свои мысли и даже не заметила, как очутилась в грузовичке. Кори сидел рядом, выжидающе глядя на меня. И ел пирог, роняя крошки себе на колени. Я завела мотор, и мы поехали.
Улица была узкой и безлюдной. Дома тут стояли чуть ли не друг на друге, все разные и не очень большие. Собственно, это был не город, а пригород - пристанище работяг. В городе же здания были повыше и попросторней, там жили те, кто побогаче.
- Ты бы лучше дорогу запоминал, чем на меня смотреть, - посоветовала я.
- Просто ты какая-то странная, - озадачил меня парень. - Ты, наверно, очень творческий человек.
- С чего ты взял?
- Витаешь где-то. Даже страшно перебивать твои мысли.
- Психологию оставь для аттестаторов. Я не из мечтательниц.
- В смысле? Нет мечты? Не может быть. Все о чем-то мечтают. Или людям среднего класса мечтать не о чем?
Будто получила пощечину, честное слово.
- Слушай, если хочешь завести тут друзей, то советую забыть о таких словах, как "верхний город", "средний класс", и уж тем более не смей говорить, что у людей среднего класса - средние цели в жизни!
- Ладно, не кипятись, просто я никогда у вас не жил, а слухи ходят разные. Вот, наверняка среди вас ходят мерзкие слухи о низшем классе, да?
Здесь он был прав. К примеру, говорили, что у них в домах проживают сразу несколько семей, а двери на замок они даже не закрывают, ибо воровать там нечего.
- У меня есть мечта, но тебя она не касается, - сказала я, не ответив на вопрос.
- А кого касается?
- Хлои. Моей подружки. Мы всё друг о друге знаем.
- Вы вместе учитесь?
Кори уже начал надоедать своей болтовней. Пожалуй, дольше, чем с ним, я разговаривала только с Хлоей и Дином. Мне было не особо интересно общаться с одноклассниками, точнее, совсем не интересно, они все одинаковые, у них нет своей жизни, они тупо выполняют пункты из списка, совершенно не желая быть хоть капельку индивидуальными.
Да, у каждого жителя Квадрата, кроме младенцев, был составленный Администрацией список, которому человек должен следовать в жизни. На аттестациях мы с психологом обсуждали эти пункты, он задавал вопросы. Мне это даже нравилось - таким образом я отслеживала определенную закономерность своих поступков, и порой заранее знала, как поступлю в той или иной ситуации.
Однако список не являлся для меня руководством на пути к совершенству. По моему мнению, в нем было мало души, тех качеств, которые развивают красоту. Поэтому я составила свой список. Правда, не ради того, чтобы изменить внешность, а чтобы жизнь была интересней.
- Хизер, ты согласна?
Неужели я прослушала всю его болтовню? "Как жаль".
- О чем ты?
- Я говорю, странно видеть людей-близнецов, но при этом красивых.
- Прости, я не расслышала. Ты учишься в школе?
- Заканчиваю одиннадцатый класс.
Выпускник...
- Некоторое время будешь пользоваться популярностью в колонке сплетен. Нечасто к нам приезжают из верхнего города.
- Ты же сказала, так нельзя говорить.
- Мне можно, тебе нет. Кстати, почему вы переехали?
- Нас переселили.
Вот оно как. Переселение возможно только в единственном случае: если...
- Я получил три предупреждения.
Какой кошмар! Я должна прямо сейчас высадить его, не хватало в такой важный день рисковать аннулированием предупреждения! Между прочим, чем больше у тебя замечаний, тем маловероятнее устроиться после школы на приличную работу. А она мне ох как нужна!
- За что? Я понятия не имею, за что можно получить ссылку, Кори Джефферсон!
- За вопросы.
- Нельзя задавать вопросы Администрации!
- Но если очень хочется? И почему 'ссылку'?
- Потому что отсюда нет выхода. Мы застряли здесь навсегда.
Уму непостижимо. Хочется ему.
От него исходило чересчур много негатива, нельзя было в таком состоянии являться на аттестацию, поэтому я нажала на тормоз и попыталась успокоиться. Я бы выгнала его прямо сейчас, если бы поступки не отражались на лице. И, буду честной, я должна была узнать, за какие это вопросы его семью наказали, чтобы случайно не произнести их перед аттестатором. Хотя на самом деле меня распирало от любопытства. Не все знают, как разозлить Администрацию.
- Первое предупреждение я получил, когда приобрел запрещенную книгу. Я успел ее прочитать, прежде чем о ней узнали. Второго предупреждения я удостоился спустя несколько минут, когда начал спрашивать о тех умных людях, о которых говорилось в той самой книге. Я никогда прежде не задумывался об истории, были ли раньше выдающиеся люди, и что вообще происходило в мире сто лет назад или тысячу лет. И еще, кто написал книгу? Почему автора нет ни в одном списке?
- А третье? Третье-то за что?
- После прочтения книги я решил, что смог бы дать Администрации новые знания. Я хотел изменить список дел, чтобы люди знали, к чему стремиться, как быть счастливей.
Неожиданно он достал из внутреннего кармана куртки сверток размером с мизинец. Я бы посчитала его за сигарету. Кори протянул его мне, но я отстранилась, словно эта маленькая вещица могла обжечь.
- Я спросил, есть ли возможность пройти обучение, чтобы втиснуться в ряды аттестаторов, - продолжал Кори. - А мне сказали странную вещь: мол, этому нельзя обучиться. И я подумал: а откуда вы все появились - аттестаторы, если жителям Квадрата запрещено ими быть? И мою семью перевели сюда. Под строгое наблюдение.
Мой мозг был настолько перенасыщен информацией, одновременно опасной и будоражащей, что я потеряла дар речи. Кто этот Кори Джефферсон? Вдруг он подослан, чтобы я провалила переаттестацию? Ведь тогда мое имя поместят в список людей, совершивших более тяжкие проступки и заклейменных вторым предупреждением. Или мне просто везет на странных личностей? Почему сегодня? Почему он появился именно сегодня, когда малейшее мое волнение уловят аттестаторские машины?
Лучшим для меня вариантом было сменить тему или в молчании доехать до аттестационного центра.
- Я не хочу этого больше слушать.
Я запустила мотор и повела грузовичок дальше, делая вид, что о чем-то размышляю, хотя на самом деле думала только об одном: 'Я не хочу тебя слушать'. Несмотря на все мои попытки выглядеть равнодушной, Кори продолжал нести какой-то бред.
Он был действительно странным парнем. Слишком много говорил, причем о таком, о чем я никогда и не думала. Да и другие, наверное, тоже. Нас устраивало правление Мамы. Нам не позволяли совершать серьезных ошибок, а значит, существовала очень малая вероятность превратиться в монстра.
Я иногда задумывалась: а каково жить в мире, где красота проявляется лишь снаружи, а внутри человека неизвестно что? Окажись я среди таких, о чем бы я думала? Как бы повела себя с людьми, от которых не знаешь чего ожидать? Наверное, растерялась бы.
Хорошо жить в мире, где все поступки людей как на ладони.
Но даже тут я ощущала себя некомфортно. Мы слишком мало отличались друг от друга. Порой я путалась, к кому обращаться на уроке математики. Хорошо, что все сидели на одних и тех же местах весь учебный год.
Здесь я хотя бы видела, общение с кем обещает быть интересным и полезным, а с кем - "ни о чем".
Фух, я действительно отвлеклась от бреда Кори, хоть всего и на пару минут. По-моему, его стремление говорить со всеми и обо всем не задержит его семью в городе "для тех, у кого средние цели в жизни". Все, о чем я сейчас мечтала, это попрощаться с ним. Чтобы не думать о его наказаниях, о стремлении изменить устоявшиеся правила. Пусть у меня тоже был альтернативный список дел, но хвастаться им не стоило. А Кори вел себя неосторожно, по-мальчишески.
- А почему ты в такую рань в аттестационный центр? - спросил он.
Кори опять пытался втянуть меня в разговор! Хочет завести новое знакомство?
- Жаль, что я не та, кто тебе нужен.
- В смысле?
- Ты мне не нравишься, Кори Джефферсон.
- Тогда почему ты меня еще не высадила?
- Потому что поступки отражаются на лице. Боюсь, если кину тебя посреди дороги, мне придется до конца жизни удалять усы над губой. И ты болтаешь слишком много лишнего. Появился неизвестно откуда с целым набором наказаний и первым делом наведываешься в мой дом. Я, знаешь ли, рискую.
- Погоди, - Кори развернулся ко мне всем телом и глаза его засветились так, будто он собирался сказать, что он волшебник. - Сколько у тебя их?
- Кого?
Впервые увидела подобное выражение лица. Не знаю, что оно значило, но выглядело потрясающе. Словно Кори превратился в обаятельного ребенка. Хм, я слышала об этом: нотка красоты. Если бы не руль, я бы прямо сейчас убилась головой об землю, подобно страусу.
Кори стоял на правильном пути, а значит, мне было чему поучиться. Вот бы мой новый сосед разговаривал не только о вещах, способных разозлить Администрацию.
- Предупреждений, - пояснил он.
- Одно. Я получила его в тринадцать лет, на первой аттестации.
По его лицу пробежала ухмылка, и я снова заметила, насколько он красив. Зря я сказала правду, теперь он изменит отношение ко мне, как многие одноклассники.
Когда меня наказали, они несколько месяцев боялись со мной разговаривать. Считали мой голос заразным. Но сегодня предупреждение аннулируют, и все изменится. Меня станут замечать. Пускай я особо не рвусь общаться с ровесниками, и вряд ли изменю принципам общения, но порой хочется чувствовать себя интересной для кого-то. Услышать в свой адрес: 'Хизер, что думаешь насчет этого?' Или играть в 'вышибалы', и не быть той, кого стремятся исключить из игры в первую очередь.
- Когда его аннулируют? - задал новый вопрос Кори.
- Сегодня.
Он закрыл рот рукой, будто пожалел о своей болтовне.
- У тебя очень важный день сегодня, а я заливаю обо всяких странных вещах. Теперь из-за меня, вероятно, ты не пройдешь аттестацию.
- Умеешь поддержать!
- Хизер...
- Что?
- Все будет хорошо!
Он вызывал слишком много противоречивых эмоций. На сегодня мне было достаточно.
Я включила радио и попала на волну, которую постоянно слушал отец: новости. Обычно я предпочитала ее игнорировать, ибо дикторы редко сообщали что-то полезное. К тому же Валерий имел привычку пересказывать все, что услышал.
Однако, если диктор говорит: 'Важное сообщение', - значит, в городе произошло что-то серьезное.
- Этой ночью была захвачена группа людей, организовавших вечеринку для школьников. На ней подростки принимали наркотик, под воздействием которого главный человеческий код, известный всем как "Код Совершенства", мутировал и на несколько минут придал школьникам безупречную красоту. Всем известно, что Администрация уже несколько лет работает над лекарством от уродства, но блуждающий среди молодежи наркотик - всего лишь ранняя стадия разработки. Администрация понимает стремление людей быть красивыми, но просит не забывать, что наркотик опасен. Его употребление может привести к тяжелым последствиям.
- Что думаешь? - спросила я с подковыркой, выключив радио.
- В смысле?
- Ты все видишь, как в кривом зеркале. Что думаешь о наркотике, о лекарстве?
- Радио - средство массовой информации. Отличный способ оповестить всех о существовании наркотика. Ответь мне честно: ты бы приняла его?
- Приняла бы я наркотик чисто из интереса, чтобы увидеть, насколько я могу быть красивой? Нет.
- Тебе он не нужен. Ты и так красивая.
Такого комплимента я еще не слышала. Самое лестное, что человеку обычно говорят: ты изменился. Что значит - похорошел.
Я остановила машину на огромной автостоянке, пока почти пустой, и выключила зажигание.
- Ага, вот это и есть аттестационный центр? - спросил Кори, сгорбившись, чтобы разглядеть здание из окна.
А в моих ушах до сих пор сладко звучали его слова: 'Ты и так красивая...'
Красивая.
Здание было длинным и высоким, с темными тонированными окнами и полукруглым выступом посередине фасада, похожим на балкон. По бокам этого внушительного строения возвышались две массивные башни. Ночью они выглядят так, словно невидимый гигант набрасывает на них светящиеся голубые кольца, которые проходят сверху донизу и погружаются в землю.
- На этом все, не хочу рисковать твоим положением, - парень добродушно улыбнулся. - Спасибо, что подвезла.
А я хотела сказать, мол, увидимся в школе... но не смогла выдавить из себя ни слова. Только молча смотрела на него.
- Все будет хорошо, Хизер.
Кори Джефферсон вошел в двери аттестационного центра, я же решила потянуть время на стоянке. Раннее утро было великолепным. Низкое солнце уже ласково согревало кожу через лобовое стекло. Город отсюда выглядел как миниатюра, ведь здание центра располагалось на холме. Не слишком высоком, но достаточном для того, чтобы отнести город к жанру "пейзаж".
Голова была еще тяжелой, но не только из-за Кори. Мы с мамой устали жить с Валерием. Даже если предупреждение снимут, у меня все равно нет работы, нет собственного жилья. Государство предоставляло личный дом только с наступлением восемнадцатилетия, а значит, жить с отцом осталось еще два года. Ужас ужасный. Валерий словно чувствовал грядущие перемены, подозревал о стремлении Эммы к разводу, и от злости каждая его выходка была хуже предыдущей.
Вот бы небеса приносили умиротворение каждый день, тогда люди были бы счастливее. Хорошо, если бы небо находилось внутри нас. Я представила, как утро растворяется во мне. Где-то в груди переливалось тепло. Настоящее ли оно или это только самовнушение?
В холле было пусто - народ сюда обычно подтягивался попозже, - поэтому на ресепшене дежурила только одна девушка. Она улыбнулась, увидев меня. Ее глаза загорелись серыми огоньками. Девушка за стеклом была красива. И я ее знала.
- Привет, Хлоя, - тоже улыбнулась я от дверей.
Хлое исполнилось шестнадцать в прошлом году. По идее, ей еще рано было работать, но для красивых людей часто делают исключение. Вот она и устроилась сюда - дежурила два дня в неделю, пропуская учебу в школе, и ей это нравилось.
Хлоя была из тех, кто желает выделяться. Она жаждала грандиозных событий, но, тем не менее, доводить дело до конца не ее конек.
Учились мы в одной школе, но в разных классах, а сблизились в прошлом году. Как-то на перемене я заслушалась одним треком до потери ориентации. Я всегда погружаюсь во что-нибудь с головой. Музыка оркестра переполняла мою душу, и проходившая мимо Хлоя заметила мои слезы. Она решила, что мне одиноко, и решила заговорить. Когда она узнала, в чем дело, ее лицо стало напоминать мое, когда на завтрак мама подавала перловую кашу. Она удивилась, что человек может заплакать из-за музыки. Девчонка посчитала мой темперамент странным и безумно интересным. И мы стали подругами.
Хлоя могла устроиться где угодно, с ее внешностью это не проблема, однако работать в кругу Администрации лучше всего. Возле Мамы люди в большей безопасности, оттого многие мечтают получить должность в аттестационном центре, причем любую, даже уборщика. И зарплата здесь была высокая. В общем, одноклассники знали о работе Хлои и завидовали ей. Зависть не порок, если благодаря ей возникает мечта.
Прежде, чем подойти к подруге, я огляделась и увидела среди белых плит, наложенных друг на друга подобно чешуе, плазменный экран. Обычно он демонстрировал правила посещения центра. Но сейчас там шла новая реклама. Я подошла поближе и приказала телевизору:
- Громче на десять процентов.
Реклама состояла из коротких видеороликов. На фоне звездного неба крупным планом застыло лицо девушки с резко подчеркнутыми глазами - обилие туши, черных теней и подводки. Она выглядела потрясающе, но, по мне, неестественно.
Другая девушка замедленно, вниз головой, прыгала в море. Ее кожа отливала металлом, красные волосы колыхались волнами. По всей видимости, актрисе не терпелось погрузиться в воду, или же умереть. Я не особо поняла всей прелести этого видео.
- Код Совершенства, - говорили за кадром. - Все мы о нем слышали. Он присутствует в любом из нас, но, несмотря на то, что мы все так похожи, красота каждого человека индивидуальна. Очень скоро Мама представит кое-что сладкое. Сыворотку красоты. Лекарство от уродства. Мама заявляет: мы близки к совершенству.
- Чудесная реклама, - сказала Хлоя, когда я подошла к ней.
- Ты хочешь такое лекарство? - спросила я.
- Конечно, хочу.
- Но, Хлоя, ты и так красивая!
- Мне этого, - она указала на свое лицо большим пальцем, - мало!
- Да тебя хоть сейчас на игры Высшей лиги!
- До отбора еще почти два месяца.
Хлоя уже давно грезила попасть на игры, еще с тех пор, как мы познакомились. Однако ее желание отличалось желания от других мечтательниц. Хлоя хотела участвовать в них, чтобы достигнуть идеальной красоты, оказывая помощь другим игрокам. Она думает, что доброе дело поможет ей добиться полноценности. Правда, многие полагают, что добро, сотворенное ради личной выгоды, не засчитывается. Но тут у нас своя точка зрения. Она навеяна моим другом Дином, и, думаю, его мнение правильное.
Любое проявления добра остается добром, независимо от побуждений. Говорят еще: "Факт остается фактом". Это из одной оперы. Если ты помогаешь человеку, думая искупить этим поступком свою вину, почему бы и нет? И другому поможешь, и себе лучше сделаешь!
На играх Высшей лиги все участники нуждаются в помощи. Но люди меняются там, им кажется, что нет ничего важнее, чем дойти до конца, обрести несравнимую красоту. В играх есть правила, и да, в них говорится о победителе, который получит статус самого красивого человека на земле, но что дальше? После игр победителя отправляют на операционный стол, где у всех на глазах его внешность преображается до Совершенства. А потом камеры выключают.
О дальнейшем мнения моих одноклассников расходились. Кто-то говорил, что победитель отправляется в город для богатых, ведь он заслужил это, дойдя до конца. Ему просто не место среди нас - среднего класса. Другие пускали байки, мол, убивают их. Нет места на земле для второй королевы, кроме Мамы.
- Куда мне идти? - спросила я.
Хлоя посмотрела на монитор:
- В четвертый кабинет.
Ну, вот и все. Люди в четвертом кабинете решат мое будущее. Осталось лишь войти. Сегодня должен быть особый осмотр. Не каждый день человека снимают с учета.
Я прошла мимо белоснежных стульев, намертво прикрепленных к таким же белым чешуйчатым стенам, углубилась в коридор и остановилась у нужной двери. Лампочка над звонком сияла приятным салатовым цветом, напоминавшим мне самый разгар лета, когда улицы города улыбаются листвой.
Я позвонила и застыла в ожидании ответа. Лампочка стала синей - можно открыть дверь. Через несколько минут я, Хизер Ривера, выйду совсем другой. Чистой.
