Огнева Ольга : другие произведения.

Накануне столетней войны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ночь накануне столетней войны. Какую фантастическую историю об этой ночи может рассказать один тихий человек? Вдохновлено песней Зимовья Зверей "Накануне столетней войны".
  Моя жена Инес не меньше меня любила Руан. Этот древний город Франции казался буквально живым: рассказывая свою историю, в нем тихонько напевал каждый кирпичик, каждый собор, каждая улочка. В юности я считал, что ничто, кроме Праги, так и не покорит моё сердце, - но ошибался.
  
  Руан был городом, где можно было поверить во что угодно. Ворожить и воплощать в плоть и кровь персонажей из своей головы. Смотреть на волшебный собор и буквально видеть, каким он был столетия назад. Одним словом, этот город побуждал меня к творчеству. Поэтому, если нам выпадал совместный отпуск, мы с Инес старались поехать именно в Руан.
  
  Я всегда считал, что все стоящие произведения созданы из чистой магии. Эдакой паутины творчества. Если ее плести, не бояться перебирать эти чернильные нити, колдовать над ними - только тогда получаются достойные книги. И пятый год мы приезжали в волшебный Руан, чтобы я смог найти вдохновение для очередной таинственной истории.
  
  На дворе был конец сентября, но осень еще не желала вступать в свои права, и трава казалась зеленее и насыщеннее чем летом, а теплое солнце играло лучиками в витражах собора. В такую погоду хотелось верить в чудеса и осуществить давнее заветное желание.
  
  Мое внимание частенько привлекал мужчина, который каждое утро сидел в кафе напротив собора Жанны Д'Арк. В какое бы время мы не приезжали в Руан, незнакомец не изменял своим традициям. И что-то меня так и притягивало к нему. Наверное, взгляд - печальный и отрешенный, словно он разрывался между двумя мирами.
  
  Пару лет назад официант охарактеризовал мне его как 'неудавшегося писателя'. Возможно поэтому я так сильно жаждал узнать его историю, но за эти годы так и не решился познакомиться с ним.
  
  Сегодня, гуляя рядом с собором, я снова увидел этого человека с неизменной газетой и маленькой чашкой кофе в руках. Инес прищурилась и, замерев напротив веранды, неожиданно с улыбкой спросила:
  
  - Дорогой, если честно, я хотела забежать в несколько магазинов. Может быть, ты пока подождешь меня в кафе?
  
  Все-таки моя жена - удивительная женщина. Я залюбовался лукавыми искорками в ее глазах и, согласно кивнув, поцеловал Инес в щеку, прежде чем отправиться в свое нежданное путешествие.
  
  До кафе оставалось не больше десятка шагов, но они казались мне бесконечными. Я никогда не заводил знакомства подобным образом и не был уверен, что это хорошая идея, но все-таки подошел прямиком туда.
  
  Мужчина поднял на меня свои блуждающие глаза. Я в очередной раз отметил, что, кроме них, в его внешности не было ничего примечательного: заостренное лицо, русые волосы, самые обычные черты. Но глаза - дымчатые, прищуренные - в них жила некая тайна.
  
  - Вы - писатель? - сходу спросил он, жестом приглашая меня присесть.
  
  - Я... да. Знаете, я давно хочу с вами познакомиться, - неловко улыбнулся я, присаживаясь за стол.
  
  - Хотите узнать, как становятся неудачниками? - усмехнулся он, доставая портсигар из кармана пиджака. - У каждого своя история, но моя началась - как и сегодня - двадцать второго сентября, на ежегодном карнавале в честь дня осеннего равноденствия. Уже двадцать лет я живу только этим днем, этим безумным карнавалом.
  
  Мой собеседник неторопливо закурил, крепко сжимая какой-то предмет в кулаке, и невероятно преобразился, становясь похожим на менестреля или мудреца.
  
  - Мой рассказ будет скорее похож на сон. Или бред больного человека. Но вы - писатель, и возможно, только вы и поверите, что это не ложь. Мне было двадцать лет, когда друзья уговорили отправиться с ними на карнавал... - мужчина сделал очередную затяжку и немного помедлил, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. - Она привлекла мое внимание с первого взгляда. Волосы черные как смоль. Кожа белая словно снег. Совсем не Белоснежка, но в ее синих глазах было что-то загадочное. Она стояла вдали от веселящихся пар, накручивая на запястье атласную ленту. Я бы не решился пригласить Жанну, - так ее звали - на танец, но она так трогательно и неловко двигалась в такт музыке, что я набрался храбрости и протянул ей ладонь.
  
  Жанна была удивлена, но с улыбкой кивнула - и мир вокруг изменился. Танцуя с ней, я видел вокруг совсем других людей, да и сам город стал не похож на себя.
  
  Теперь я понимаю: пригласив Жанну, я переместился совсем в другой век. Но в нашу первую встречу я не думал ни о чем, просто наслаждаясь обществом прекрасной девушки.
  
  Конечно же, на следующее утро я расспрашивал всех своих знакомых о Жанне, но никто не видел её, ничего не знал о ней, и я почти убедил себя, что мне все пригрезилось от выпитого пунша. Но не мог не прийти на праздник снова год спустя. И почти сразу столкнулся с Жанной, и она улыбалась мне как старому знакомому. Но не это было самым удивительным, а то, что все в тот день было таким же, как год назад! Вокруг нас были те же люди, и ни в их одежде, ни в лицах ничего не изменилось.
  
  Мне не хотелось разрушать эту странную магию карнавала, но все-таки любопытство оказалось сильнее и, ненадолго потеряв Жанну из вида, я спросил у окружавших меня людей, какой сейчас год. Ответом мне послужил тысяча триста тридцать седьмой. Романтично - не так ли, встретить девушку с именем Жанна в ночь накануне Столетней войны? Ведь двадцать третье сентября стало тем днем, когда официально началась Столетняя война.
  
  В третью нашу встречу я наконец решился поцеловать Жанну, и в ее тоскливом взгляде заискрилась жизнь. Лучшая награда за целый год ожидания.
  
  Я был молод и глуп: вся остальная жизнь перестала иметь для меня какое-либо значение. Только эта ночь, этот карнавал и эта прекрасная девушка. Я думал только о Жанне - о её глазах, улыбке и завораживающем голосе, которым она рассказывала мне о целебных травах и настоях. Она знала, как спастись от бессонницы, как быстро вылечить раны, как избавиться от головной боли. Жаль только, что она не знала лекарств от боли сердечной.
  
  Мне хотелось открыть Жанне все тайны мироздания, и я рассказал ей правду - кто такой, из какого времени пришел. Она не посчитала меня сумасшедшим, а наоборот, затаив дыхание, слушала истории о нашем времени, о будущем Франции, о хрониках Столетней войны. Любознательность Жанны вдохновляла меня, и я говорил и говорил без перерыва - и совершил глупость. Я предложил Жанне отправиться со мной и увидеть все воочию, но вместо радости в ее глазах загорелся страх, и она ускользнула от меня на весь остаток этой волшебной ночи.
  
  В следующий год я вновь увидел Жанну, но теперь она избегала меня - растворялась среди танцующих пар, и я только успевал замечать мелькавшую то тут, то там атласную синюю ленту. В ту ночь, разыскивая Жанну и расспрашивая о ней горожан, я понял причину ее стремительного побега. Несколько дней назад городской суд Руана признал Жанну ведьмой, и на рассвете ее должны были сжечь. Но жители согласились выполнить последнее желание осужденной: провести ночь на карнавале осеннего равноденствия. Условия были просты - если Жанна посмеет сбежать, то ее семья будет казнена.
  
  Из этой дыры между временами меня каждый раз выбрасывало на рассвете, и я всегда оказывался дома, в своей небольшой квартирке. Поэтому раньше и представить не мог, что ждало ту, в которую я влюбился и о которой не мог не думать каждый день, каждый час, каждую минуту. А она теперь боялась приблизиться ко мне, пускай город и позволял оказываться в прошлом вновь и вновь.
  
  Без Жанны существование казалось серым, карнавальная ночь тысяча триста тридцать седьмого - пустой. Я поднял все архивы города и даже нашел пару записей о ней. Нашёл и её последние слова, в дальнейшем воспринятые жителями как проклятие: 'Уже на закате вы будете громко плакать, но не обо мне, а о Франции'. Ведь жители Руана не догадывались о начале войны, о ней знала только Жанна. Из моего рассказа.
  
   Но меня ждало последнее чудо. На десятый год моего странного приключения, Жанна сама нашла меня на карнавале и попросила не уговаривать уйти в будущее. 'Это моё время и мой долг, - сказала она, крепко сжимая мою ладонь. - Будет ещё другое, где я помогу своей стране и любимому городу'.
  
  Но я и не собирался. Я понимал: посмей я вытащить Жанну в свою реальность силой, она никогда меня не простит. Таково уж было ее понятие о долге.
  
  Ночь мы провели вместе.
  
  А потом она исчезла, как я уже вижу - безвозвратно для меня. Эта неожиданная ночь была ее прощальным подарком, потому что на рассвете я впервые увидел отблески пламени на светлых камнях рыночной площади, прежде чем вернуться домой.
  
  Прошло уже десять лет, но я каждый раз прихожу на карнавал, надеясь, но больше не попадаю в прошлое и не встречаю Жанну. Единственное, что мне от неё осталось - медальон, который она, уходя на рассвете, вложила мне в руку. В нем лишь 'овал от портрета'[1], которого в сущности и нет. Жанна исчезла из моей реальности, но я так и не научился жить без неё.
  
  Лишь в одном я уверен: именно Жанна родилась через несколько десятков лет - в другом городе, но под тем же именем. И отправилась в долгий путь ради спасения своей страны, закончив его, как и должна была - в своем любимом городе, вновь взойдя на костер.
  
  И все что мне остается - каждый день приходить на место, где её когда-то сожгли. Совсем не удивительное совпадение: как в первый, так и во второй раз. И единственное доказательство, что это не бред, не видение и не сон - подаренный Жанной медальон. Когда у меня не остается ни на что сил, я покрепче сжимаю его в руке, вспоминая самоотверженность Жанны, ее силу духа, - и сам чувствую желание жить.
  
  Жаль, что из меня не вышел писатель. Зато юрист получился хороший.
  
  Рассказ моего нового знакомого подошел к концу, в пепельнице появилось еще несколько окурков, а я все сидел, не смея раскрыть рта. Эта история была похожа на сказку, но лежавший на столе старинный медальон убеждал меня в реальности тех событий.
  
  - Думаю, любые слова благодарности прозвучат глупо, - облизывая пересохшие губы, наконец выдавил я.
  
  Согласно кивнув, мужчина пожал мне руку и легко встал с плетеного стула. Правда, уходя, он сказал еще одну фразу, прозвучавшую словно горький финальный аккорд:
  
  - Знаете, что самое ужасное? Все эти ночи я выучил практически наизусть. Но за десять лет так и не смог вспомнить ее лица.
  
  
***
  
  Когда мы с Инес вечером пошли на карнавал в честь дня осеннего равноденствия, я все продолжал обдумывать эту историю.
  
  Будь мой рассказчик писателем, Жанна действительно могла бы стать его вечной музой и источником вдохновения. Но все сложилось иначе: она стала для него единственной надеждой на чудо, а живые люди вокруг для него почти и не существовали.
  
  Когда-нибудь паутина моего вдохновения коснется сказки о ночи накануне столетней войны, но её финал будет счастливым. Как? Только моему воображению и известно. Возможно, Жанне достаточно будет ответить 'да', а не промолчать.
  
  В размышлениях о Жанне и моем новом знакомом, я снова повернулся в сторону Руанского собора и в отдалении увидел девушку, вертевшую атласную ленту в руках. С волосами чёрными как смоль и кожей белой словно снег. И пускай она была далеко, я уверен - у неё были синие глаза.
  

1. 'овал от портрета' - цитата из песни 'Накануне столетней войны' группы 'Зимовье Зверей', которая и вдохновила на этот рассказ

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"