Часть первая: "В клещах повсеместного животного ужаса"
Действие пятое.
(В коем Осквернарий и его любовник Одуван затевают высоколобый спор об мочевидном искусстве).
Осквернарий и Одуван просыпаются поутру в тёплой постельке в нежных объятьях друг друга. Опустив некоторые пикантные особенности их пробуждения, сообщим: Осквернарий озвучивает намерение посетить Ирму и Гунитту, дабы обсудить с ними планы по скорейшему освобождению вагинострадальца Филя.
Осквернарий (с искренним расположением):
О, Одуван мой! Блёстка утренней росы!
Ты так прекрасен! Если б сбрить ещё усы...
Одуван (недовольно прерывая):
Усы не трожь! Я культивировал их, удобрял, произращал!
На суете на сей едва не истощал!
Я скульптор! И усы - мой компромисс!
С действительностью примиряющий.
С угрюмой, быдлопанской...
Нас повсеместно окружающей.
Хотя, быть может, то - всего лишь мой каприз?
Но пусть капризом он и остаётся!
При случае усами и эскиз
Смогу я вмиг исполнить! Если вдруг придётся!..
Осквернарий (с изумлением):
Какой эскиз?!
Одуван (с внезапно прорезавшимся воодушевлением):
Эскиз задуманной скульптуры!
Творцом-художником срисованной с натуры!
Ну, если помнишь, писающий гусь...
Иль... как его там? - писающий мальчик!
Нужду справляющий в замызганный фонтанчик,
В одном из европейских городов!
И достопримечательностью ставший
С того, что облегчаться ежечасно он готов!
Муштру веков сим струйным делом обуздавший!
Одолевая образом мочащимся нетленным
Своим, эпох оковы. Праздную молву!
И развлекающий зевак сбежавшихся толпу
Готовую довольствоваться зрелищем презренным
Этим! А кто ж вдохнул в него житийный дух?
Кто восхитился явственной натурой?
Предшественник мой! Евнух и лопух!
Такой же скульптор! (Побрезговав иной архитектурой)
Мазком манерным он изобразил, и тем
Однажды в стародавность вынул жребий:
Талантом поразить сельчан иль горожан!
Короче... современников! Отребий,
Рождённых для ношения пижам
И только! Поразить же он сумел лишь утончённых!
Великосветскую, учёнейшую знать!
Аристократов тем искусством впечатлённых
Большим! Да! Поразило их уменье отливать
(С напором длительным) скульптурного мальчонки!
За ними поразились и... потомки!
Затем... потомки их потомков! И пошло
Поехало! Как озарение нашло
На европейский континент! Цивилизация!
Ей скоро не погибнуть!
Не прерывай меня! И я могу воздвигнуть...
Справляющих нужду мальчонок целый воз!
Или девчонок... иль пахучих коз!
Скульптурных! Эх! У самого б подножья
Мэрии их разместить бы! Чтоб прославить Москабад
На сто веков вперёд! И воля пусть не божья
Но патриаршья нас могла б от лишних трат
В раз уберечь! А то и полностью избавить!
Увы! Но, видимо, обычный маскарад восславить
Дороже и привычнее Кирюхе! Не уместно
Растрясывать пороки в патриархе: жмотство, чресла!
Он крепок, чай! Не возымеет встряска должных барышей!
И в установке возле мэрии статуй
Нам не помощник патриарх!
Воцерковлённых давний друг мышей!
Елейных повелитель говорильных струй!
В моём воображенье есть (помимо прочих)
Мечта. Представь: мне удаётся денег от него снискать!
От попика Кирюхи! - не будь помянут к ночи!
Но эти помыслы мои всё чахнут, продолжая увядать!
Искусство, Осквернарий, стоит страха!
С того и вспомнил я о воле патриарха!
И чтоб потомкам долго не искать
Потом рядов скульптурных с чёткой расстановкой
Кирюха освятил бы со сноровкой!
И продолжали бы скульптуры отливать
И впредь не хуже европейской недоросли:
Чинно, благородно! Как будто водоросли
Пробивающие вод морских давление и толщи!
На радость каждому: десятки, сотни, тыщи
А может сотни тыщ скульптур! А может и полки
Бессмертные! Спустившие портки
Дабы обгадить всё насколько им удастся!
По памяти потомков им воздастся
Надолго! И я намерен! Я сваять хочу
Ещё чего подобное (мне это по плечу!)
Но в том же милом, мочевидном тоне!
Осквернарий (потрясённый услышанным):
Фу! Дельце низкопробное! В загоне
Я, к счастью, от искусств себя держу! Вдали
От писающих статуэток; сходной тли!
Мозг засоряющей позёрским своим видом!
Одуван (начиная расхаживать по комнате и размахивая руками):
Нет! Ты не прав! Заметь: пугают СПИДом
По тем же принципам: мол, вроде отклоненье
Интимное (нам свойственное!) есть тому виной!
Движенье в мужеложском направленье,
Куда нас тянет выбор половой!
И, дескать, это всё является причиною болезни той!
Отход от натуральных норм!
А мы ж... всё теплимся! Изяществами форм
Скульптурных восхищаемся!
Вот также и с искусством!
Нас отвращают злонамеренно! Давно!
Лишают финансированья! Скотством
Да ширпотребством портят нам стило!
Но не должны мы так уж просто поддаваться!
Нам надлежит сопротивляться!
И красоте служить... степенно ускоряя
(Насколько нам дано!) установленье рая
Не быдлопанского, а мужеложского! Взамен
Теперешних бесформенных дилемм.
Осквернарий (воздев перст указующий кверху):
А как насчёт указа мэра воспрещающего ссать
Направо да налево? По подъездам? И мечтать
Об этом, кстати, тоже нам запрещено! Не беспричинно
Видать разгневался на горожан мэр-дурачина!
Одуван (нахмурившись, но продолжая мельтешить):
Не надо следовать украдкой да буквально
Законов требованьям! Это так банально!
Оставить по себе скульптурное наследство:
Вот верное! - испытанное средство,
Прослыть хоть не прохвостом, а лицом
Радеющим за культпросвет! И... оголтело!
К тому же ссать в подъездах впрямь, поди, грешно!
У москабадской мэрии - совсем иное дело!
Там отливать - ещё куда ни шло!
Другое грустно: денег нет у нас!
Эх! Всюду жадность! Полный декаданс!
Поведай же мне лучше, что теперь за планы
На день наставший кружат в голове твоей?
Осквернарий (помрачнев):
Я должен с Ирмой встретиться и обкашлять с ней
Историю и гнусность злоключений
Бедняги Филя! Ставшим жертвой убеждений
Со стороны своих расхлябанных и пошленьких страстей.
Одуван (иронично):
Не думал я, что средь моих гостей
Найдутся те, кого печалят судьбы натуралов!
Осквернарий:
Филь исключение! И пусть не без изъянов
(На почве предпочтений половых)
Но всё-таки он добрый малый! Для своих!
К тому же я не прочь помочь ему
С довольно дальним устремленьем! По уму
Вдруг он единожды изменит ориентиры?
Забудет баб и бросит взор на... нас?
Вообрази: вы вместе бы могли приукрашать сортиры
Скульптурами! И вылеплять анфас,
И профиль им. И даже щипчиками маникюрными проворно
Ровнять тебе усы совместно! И притворно
Дразнить тебя, подёргивая их!
То Филь, то ты... чпуньк... чпоньк... а там и на троих
Мы что-нибудь сообразим... ожеребимся!
Одуван (поражённый внезапным аргументом собеседника и сразу же оживившийся):
Ожеребимся?..
Осквернарий:
Именно! Да ещё как!
И во все тяжкие грешки распространимся!
Нам обзавидовался б и жмотик-патриарх!
Одуван (взбудораженный нарисованной перспективой заполучить в своё распоряжение вагинострадальца Филя):
А что? Пожалуй, ты тут верно подмечаешь!
Насчёт замены ориентиров! Впечатляешь
Меня словами сими!
Зуд искусств покамест может обождать!
Сей зуд гораздо проще обуздать!
Осквернарий (удовлетворённо потирая ручки):
Так не составишь ли компанию мне вскоре?
Я собираюсь к Ирме! Время с нею в споре
Пройдёт гораздо для меня быстрей
В компании содействующих, творческих друзей!
Излишне много времени всё это не займёт!
Одуван (уже несколько нетерпеливо):
Конечно же, составлю! Одевайся! Наперёд
Пойду-ка я усы подпудрю! Где мой освежитель?
Осквернарий (с усмешкой и еле слышно):
Иди-иди! Скульптурный громоздитель!
Спустя час скульптор-неудачник Одуван и гей-активист Осквернарий покидают пределы халупы, где происходил феноменальный диалог, и направляются к Ирме и Гунитте.
__________ __________ __________
Тем же утром, вагинострадалец Филь едет да трясётся в одиночным вагоне товарного поезда, куда он был посажен сразу после скоропалительного суда над ним. Суда, на котором Филя признали виновным в оскорблении чувств верующих (и прочей мелочёвке) и приговорили к 95 годам исправительных работ на выкопке руд. Его путь лежит в пересыльную темницу, расположенную в арктических далях. Напичканный на дорожку крысиным ядом, Филь по-прежнему думает об Ирме и её пышногрудый образ наполняет его воображение. Вспоминая Ирму, а также и прожитую жизнь (и считая последнюю совершенно конченой), Филь произносит следующий монолог вполголоса:
"Ты не прошла сквозь мой Февраль
И скуку чисел.
И никогда за словом "жаль"
Не встанет смысл.
И там где жил цветущий луг - легла пустыня.
Прости, начать с конца нельзя:
Смешно обидам.
И на душе легла стезя
Под стать изгибам
Твоих бровей и губ, и чтоб
Забыть, я верю в отдых
От слов пустых или излишне модных...".
Филь смотрит из окна товарного поезда на проносящиеся заснеженные поля и вспоминает дальше:
"... Скрутила вечер странная зима,
Звон телефона.
Я помню чьи-то имена
И резкость тона.
И я был замкнут... вкруг.
Но ждал, что будет что-то вдруг!
Придётся думать, если не с кем говорить,
Найдётся повод...
О ней. Конечно... может быть,
Я слишком молод?
И ничего не вижу кроме снега...
И игры в смешную боль...
Как беспокойно!..".
Филь ёжится. Под воздействием крысиного яда, ему мерещатся реальные и вымышленные события. Он слышит паскуднейшее карканье ворон, сидящих на ветках голых деревьев, растущих вдоль железной дороги. Вагинострадалец вздыхает: