Окливий
Великий Роман в стихах "Фельения"
Часть вторая: "Вызволение"
Глава седьмая: "Уличный спектакль"
...Примерно через час - либо минут на двадцать позже -
Ночное совещание окончилось. Похоже,
Гостья поведала бо́льшую часть того,
Что собиралась рассказать.
Вполне возможно. Но скорей всего,
Ей просто захотелось спать.
Ультэли вызвался Герхити провожать,
Однако наша новая знакомая ответила отказом;
Ответила, как говорится, "не моргнув и глазом".
"Мышка летучая", о чём-то вспомнив вдруг, заторопилась;
Раскланялась; перед Ультэли извинилась,
Аргументировав корректный, вежливый отказ,
Тем, что в столь поздний (или ранний?) час -
В ночной час (в коем сладостность таится) -
Мужчина рискует заблудиться
В городе незнакомом. Вполне реальная опасность!
А, следовательно, существовала вероятность
Итога скверного: влюблённый не сумеет возвратиться
К месту стоянки неказистого фургона.
Ультэли пытался возражать,
Но гостья оставалась непреклонна.
Гиблое дело - пытаться женщин переубеждать!
Вскоре, вновь облачившись в плащ, Герхити упорхнула.
Она рукою на прощание взмахнула
И скрылась в темноте, накинув на́ голову мятый капюшон.
Ультэли был, конечно, огорчён
И втайне надеялся на встречу скорую с красоткой.
Перед рассветом ночь делалась спокойной, тихой, кроткой.
Измотанные обитатели фургона
С минуту позевали сонно,
Задули свечку и предались отдыху ночному.
Притоку только не спалось речному...
__________ __________ __________
События, случавшиеся семь (или около того) веков назад
Много глубин в своём забвении таят.
Окливий - поэтический бриллиант -
Трудоспособности сиянием сии глубины - озаряет.
И пусть Роман наш ход веков не замедляет,
Он всё же в состоянии ткань времени слегка потеребить
И вытянуть (из ткани той) тонюсенькую нить
Повествования, способного окутать, впечатлить
Воображение иного современника.
На большее мы и не претендуем.
Где отыскать? - свидетеля событий (сплетника!),
Готового к сюжетным родниковым струям
Слетать листком с раскидистых, цветущих крон веков?
Окливий - исключение:
Он погружаться в чащи тёмные готов.
События воздействуют на наше, Читатель дорогой, воображение
Сильней, чем время, поскольку время - только отражение
Случавшихся событий. Сколь многомерно искушение!
Собы́тия имеют ко времени привязку,
А уж никак не время (предпочитающее серую окраску) -
К событиям. Эмоции, осмысленность важней
Дат, затерявшихся в графа́х календарей:
Скорбь, жалось, сопереживание,
Столетия, языковые стены, расстояние,
Условности... вихрь впечатлительности лишнее сметёт.
Творение событиям осмысленность вернёт;
Жизнь в омертвевшее отчаянье вдохнёт;
День воссоздаст для нас июньский, жаркий:
В послеобеденный час - на сонливость падкий -
Площадь центральную заполнил отдыхающий народ.
"Кто... кто так хорошо поёт?" -
Слышались возгласы то слева, то из середины,
То справа. Затылки, шеи, плечи, спины.
Лица пришедших на представление людей
Обращены к прямоугольнику своеобразной сцены.
За сценой - разукрашенный фургон. Флосей
В присутствии принцессы и Альфенны
Разыгрывает некий номерок.
Он назывался "непонятый пророк".
Фельения, перебирая струны лютни,
Быстрей, чем год перебирает будни
На месте пританцовывала; но и подпевала.
Пела Альфенна (не хуже, кстати, чем поют в Ла Скала).
Публика постепенно прибывала.
Усердствовал пышущий любопытством зной.
Фельения наигрывала лёгенький мотивчик озорной.
Поодаль - рядом с заинтересованной толпой -
Ультэли в облачении то ли пророка, то ли звездочёта
Перед Флосеем, исполняющим роль издержавшегося мота,
Речь произносит, предвещая мокрую погоду.
В этот момент Альфенна, глупейшую протараторившая оду,
Переглянувшись с принцессой, умолкает.
Фельения пальцами струны лютни, смех сдержав, перебирает,
Что говорить "пророку" не мешает:
Ультэли (театрально простирая ладони):
...Пророчу: дождь... град... разорение... болота!
Флосей (обращаясь к публике):
Болота?! Они скорей возникнут из выжатого пота!
Из пота бедняков! Довольно! Кто поверит врушке?
Да, разорение для издержавшегося мота -
Хуже икру метающей лягушки
В наполненной отборным пивом кружке!
А что в пророчествах-то о болотах говорится?
Ультэли (перекрывая голосом смех черни):
Весь Штутгерлист в болота превратится!
Дожди будут идти сто дней подряд!
Флосей (кривляясь):
И бургомистру дождь подмочет зад?
Ультэли (с важным видом):
А как же? Зад бургомистра - что? - святыня?!
Пророчу: во́дами начавшегося ливня
Размоет ямы выгребные. А тогда...
Флосей (перебивая):
Ты в каждом городе предсказываешь наводнения, балда!
Но только ямы выгребные
Полны́, целёхоньки...
Ультэли (страдальчески охватив ладонями голову):
Грехи наши земные!
Это... они не размываются! Они!
Земля не терпит... тухлой размазни!..
И Штутгерлист не терпит... эх!
Единый дурно пахнущий наш грех!..
Потешный спор "издержавшегося мота" и "пророка"
Периодически - и очень ненадолго -
Голос Альфенны прерывал.
Ультэли сразу умолкал,
Давая женщине возможность
Спеть парочку весёленьких куплетов,
В спектакль внося финтом сим - суматошность.
Ведь содержание их вряд ли пленило бы эстетов!
Куплеты становились всё смешнее.
Но, право, они не были глупее
Бессмысленных пророчеств, которыми люд потешал Ультэли.
Фельению, аккомпанирующую на лютне, разодели
Гораздо ярче, чем мужчин.
Составившие публику любители настоек, вин
(Вин, коих в превеликом множестве в столице продавалось)
Надрывно хохотали: сие не возбранялось.
Наоборот: всемерно поощрялось.
А громче всех покатывалась... тройка зрителей,
Стоявших во втором ряду.
Они от местных (вроде бы!) не отличались жителей.
Пришли, дабы развеять скукоту,
Якобы одолевшую их после сытного обеда.
Первый (длинный, небритый) пихал локтём соседа -
Гогочущего толстячка - с ним впечатлениями яркими делясь.
Третий, испытывая к парочке (но втайне) неприязнь,
Тоже посмеивался, слушая куплеты, диалоги.
Сей зритель не чувствовал тревоги,
Поскольку, видимо, нашёл то, что искал.
Читатель тройку оную наверняка узнал.
Да! Это: Гнильс, Лиловник и Костыль. Ах, упущение!
Мы вынуждены у Читателя просить прощения.
Окливий... не́ опубликовал те главы,
В которых - не хохмы ради да забавы -
В повествование ввёл персонажей сих.
Возможно, дождёмся мы времён иных
И неопубликованные главы нашего Романа
Стряхнув обрывки серого тумана,
Зазолотятся словно воды рек, завидевших рассвет...
Впрочем, случится это или нет,
Окливию, признаться, безразлично.
Конечен век; произнесён обет.
Боги Поэзии не заявляют о симпатиях публично.
Хо-хо-хо-хо... на благодарность рассчитывать - комично.
Произнесён обет: безапелляционно, догматично.
Охлос всесилен; предан тлену беззаветно.
Аристократия... насмешлива, опасна, незаметна.
Жизнь мимолётна... суета - остросюжетна...
Приплясывая, Гнильс голосом негромким
Но очень хриплым, звероподобным, "ломким",
Лиловнику (также заросшему щетиной) отвечал.
Только Костыль - их предводитель - понимал
Суть разговора; поэтому одаривал обоих взглядом колким
И вновь за ухищрениями уличных артистов наблюдал.
Лиловник (Гнильсу):
Она?
Гнильс (Лиловнику):
Она.
Лиловник (гогоча):
Ну, наконец-то! Кралю отыскали.
Хорошенькая! Вот нам бы небеса послали
На старости лет этаких богинь!
Костыль (Лиловнику):
Сдурел? От женщин один вред! Остынь.
Заставь осла зубрить латынь!
Пользы, поверь мне, выйдет больше.
Усёк? Ау?
Лиловник (сморщившись):
Да слышу... слышу! - не глухой же!
Гнильс (спутникам):
Когда стемнеет, скрутим прыткую красотку.
Лиловник (испугано):
Спятил совсем? Нельзя зверушке портить шёрстку.
Забыл приказ Массэлия, болван?!
Гнильс (внезапно опомнившись):
Эх... верно. Мы не должны ей нанести ушибов, ран.
Костыль (грозя сослуживцам кулаком):
Тс-с-с! Тише! Разболтались, недотёпы!
Вы к нам прима́ните всех палачей Европы!
Не вздумайте слов обронённых повторять!
Раны!.. потише!.. либо... вам несдобровать!
Если с головушки Фельении
Попробуете хоть волосок сорвать,
То... прежде справьтесь о достойном погребении
Своих обезображенных холодных тушек.
Лиловник (Гнильсу):
Резонно! Нельзя пугать таких зверушек!
Недалеко мы от возмездия ушли бы!
Костыль (скрежеща зубами):
Не вякайте тогда и про ушибы.
Массэлию дороже всех богатств сия зверушка.
Он, помнится, на площади повесить обещал за ушко
Прилюдно одного из нас... пьфу-пьфу... из вас! -
(Меня страшит подобный реверанс!)
В случае, разумеется, неисполнения
Порученного дельца.
Лиловник (ссутулившись):
Ах, Фельения!
Какая мордочка! Какой чудесный мех!
Фигурка!.. Закономерен - эх! - у публики успех!
Массэлий, дорогой Костыль, повесить обещал нас всех.
Костыль (помрачнев):
Заткнись! Чтоб под фургоном тебе этим околеть!
Оно мне надо? - не собираюсь я на площади висеть.
Проще дубиной вас двоих огреть.
Гнильс (почёсывая щетину):
А сколько сейчас стоит погребение?
Лиловник (любуясь Фельенией):
Достойное?
Гнильс (хрипло хохоча):
Конечно же, достойное, толстяк!
Лиловник (сделав вид, будто задумался):
Земля... лопаты... пастор... хоровое пение...
Если достойное, то явно не медяк!
Гнильс (переставая хохотать):
Это и без тебя я знаю.
Лиловник (выразительно щёлкая пальцами):
Не беспокойся. С тобой разделаются быстро: шмяк!..
Я не пугаю... просто объясняю! -
Шмяк! - и раздавлен дождевой червяк.
Один щелчок пальцев Массэлия и... шмяк! Готов!
Верёвки... уши... казнь... телеги для гробов...
За город вывезут и... снова - шмяк! - на кучку.
Гнильс (озадачено):
На кучку?
Лиловник (трясясь от смеха):
Да. На навозную вонючку.
На этом погребение и завершится.
Ну а поскольку гробовщик твой не озолотится,
То за медяк потрудятся... кроты!
Глядишь и вовсе, друг, откажутся от мзды.
Гнильс (обидчиво):
А ещё назывался собутыльником! Эх, ты...
Но... что же делать?
Костыль (очень тихо):
Что? Следить!
Момента подходящего ждать. Ждать и не спешить.
А почему б прямо сейчас нам не вознаградить
Аплодисментами принцессу?..
Гнильс (громко хлопая в ладоши):
Непременно!
Лиловник (зачарованно хлопая ресницами):
Владеет лютней красавица отменно!
Костыль (вяло аплодируя):
Без разрешения Массэлия действий, балбесы, не предпринимать.
Нам, к счастью, уже есть что́ сообщать:
Зверушку мы нашли. Дождёмся же распоряжений.
Гнильс (облегчённо выдохнув):
Дождёмся.
Лиловник (повеселев):
И пожрём. Скоро наступит час вечерний.
Костыль (по-прежнему очень тихо):
Смотрим спектакль. Не суетитесь. Наслаждайтесь.
Сливайтесь с публикой... сливайтесь.
На жителей столичных походить старайтесь...
Публика ликовала от представленного действа.
Агенты тайной службы чужого королевства
Также - порою непритворно - восторгались.
Одновременно с тем они не расслаблялись.
Гнильс и Лиловник хлопали в ладоши;
Хлопали громко и гораздо дольше
Подавляющего большинства
Пришедших на спектакль горожан.
Костыль - знаток актёрского (что объяснимо) - мастерства
Каждый малейший замечал изъян
В игре посредственных (призна́ем очевидное!) актёров,
Поэтому почти не хлопал; но и не множил споров.
Он надышался уже воздухом чужбины...
Приехав в солнечный Ангейм (по настоянию Жэльсины),
Непривлекательные, постаревшие мужчины
Похожие на местных выпивох,
Вначале посетили рынки и пивные.
В одной пивной изрядно захмелевший пустобрёх,
Обгладывая косточки свиные,
Поведал Костылю историю о том,
Как прошлым утром, он, пробудившись под мостом
После очередной попойки грандиозной,
Заметил проезжающий фургон.
"Что за фургон?" - спросил его Костыль с ухмылкой постной.
"Бродячие артисты... я разобрал едва сквозь сон, -
Ответил собеседник, - обрывки характерных фраз:
Фельения!.. спектакль!.. Штутгерлист ждёт нас!..".
"Фельения?" - сидевший рядом Гнильс переспросил.
"Фельения, - обгладывая кость, пьянчуга подтвердил. -
Да, вроде это имечко произносил
Мужчина, управляющий повозкой.
Повозка показалась мне громоздкой.
Мост чуть не зашатался.
Я с перепоя испугался...".
На фразе "...с перепоя испугался..." разговор прервался.
Гнильс и Костыль питейную оставить поспешили;
А к вечеру в Ангейме и следы простыли
Пронырливых агентов. Служаки устремились в Штутгерлист...
Июньский небосвод был ясен, безоблачен, лучист.
Ультэли и Флосей доигрывали сценку.
Фельения щипала струны и оголила (для удобства ли?) коленку,
Поставив ножку на высокую скамейку.
Публика ахнула. Свист одобрительный над площадью раздался.
Принцесса покраснела. Гриф лютни немного приподнялся.
Некая дама, смотревшая спектакль из кареты,
Услышав свист, аплодисменты, комплименты,
Которыми толпа принцессу осыпала,
Задорно улыбнулась и даже, кажется, привстала.
Такое впечатление сложилось у Фельении,
Когда она в сторону дамы взгляд послала.
Дама, бесспорно, пребывала в изумлении
И любовалась (о "дивном" бормоча "приобретении")
Очаровательной Фельенией как кладом
Или... неописуемо прекрасным садом.
"Аристократка!" - догадалась девушка, изучая взглядом
Лицо рыжеволосой, молодой и знатной незнакомки.
Струны старинной лютни настолько оказались звонки,
Что нежная мелодия до слуха дамы долетала.
Аристократка уличным артистам играть спектакль не мешала.
Она Фельению рассматривала то ли с любопытством,
То ли с... плохо скрываемым бесстыдством:
Взгляд дамы подолгу останавливался то на груди "плебейки",
То на её очаровательной коленке.
Смутившись, Фельения на пару отошла шагов
От края сцены; коленка скрылась среди лент, бантов
Наряд её концертный украшавших.
Струны поскрипывали от перемещений пальцев их ласкавших...
Аристократка, улыбаясь беззаботно,
Крикнула на всю площадь: "Превосходно!".
Затем рукой махнула. Карета тронулась. Спектакль продолжался.
Люд веселился. Звонкими медяками пополнялся
Горшочек, предназначенный для сборов.
Доброжелательная публика вознаграждала смелых гастролёров...
Глава седьмая завершена.
Продолжение следует...
Вторая декада Мая 2025-го года