Абсолютная тишина непостижимым образом проникла внутрь и обволокла душу непроницаемой оболочкой. Плоское темно-синее небо сомкнулось с песками, прокаленными солнечными лучами, вспыхнуло красным заревом, и Мал устремился вперед, к пылающему горизонту. Но не успел он сделать и нескольких шагов как провалился в песок. Обездвиженный Мал опустился сначала по пояс, потом по грудь, еще глубже... Когда же пески сомкнулись над головой, неведомая сила стиснула Мала и вытолкнула из тяжелого сна на поверхность яви. Он открыл глаза и встретился взглядом с рыцарем Филиппом. Рядом стояла Ари. В боевом облачении они молча ожидали его пробуждения.
- Принц, пора ехать, - нарушил тишину Паладин. - Капитан и Илин покидают нас. Перед тем, как уйти, они хотят проститься в храме Святой Гертруды.
Мал поднялся с постели. Его тело почти полностью покрылось змеиной чешуей. Человеческая кожа сохранилась только на голове, на предплечьях и на ногах ниже колен. Чешуя словно бы заключила плоть в тесный панцирь с колючей изнанкой. Принц небрежно накинул платье, даже не пытаясь скрыть от посторонних глаз проступившие на теле признаки змеиной сущности. Вместе с Филиппом и Ари он вышел из комнаты. За дверью к ним присоединились Дан и Гор. Мал на мгновение задержал взгляд на Стрелке. Тот успел облачиться в новые доспехи: тонко выделанную кольчугу с длинными рукавами и поблескивающий в лучах восходящего солнца стальной нагрудник.
Жители города Крак убирали трупы с городской площади, выискивая среди убитых родных и близких. Появление Мала заставило всех разом остановиться. На человека с зеленой чешуей обратились взгляды полные восхищения и ненависти. Мал почувствовал, как одна из вспышек гнева высветилась особенно ярко. От толпы неподвижно стоящих людей резко отделилась худая женщина с седыми волосами и, неловко переставляя ноги, направилась к Малу. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как ее схватили и оттащили обратно. Площадь огласил выкрик: "Убийца!" Мал даже не оглянулся.
Его обогнали двое, несущие на льняном полотне мертвое тело. Филипп остановился, быстро произнес слова молитвы и осенил себя крестным знамением. Мал невольно скользнул взглядом поверх скорбной ноши. В свой последний путь на руках неизвестных людей следовал голландец Верн - преданный слуга, накануне погибший в схватке с Оборотнем. Его одежда потемнела от еще не успевшей высохнуть крови, а на лице запечатлелась маска предсмертной муки. Мал ускорил шаг.
Пилигримы беспрепятственно проникли в храм Святой Гертруды. Филипп и Ари предпочли подождать у входа, а Мал, в сопровождении Дана и Гора, проследовал к той самой белокаменной арке, в глубине которой таинственным образом исчез Леопард. Там их ждали Капитан и Илин в длинных плащах. Оцеано был бледен и чем-то взволнован:
- Прощай, Мал. Мы возвращаемся на озеро Лин.
Принц ничего не сказал в ответ. У него по-прежнему не было желания что-либо говорить. Он безучастно смотрел на супругов, претерпевших вместе с ним все трудности многодневного похода. Но те, казалось, и не ждали от него слов благодарности. Капитан быстро повернулся к Илин и впился в нее взглядом. Русалка приоткрыла рот, и из ее горла вырвался резкий звук, схожий с криком морской птицы перед бурей. Капитан вздрогнул всем телом, и глаза его вспыхнули огнем. Дан и Гор закрыли уши руками и со стонами упали на колени. Илин продолжала исторгать из себя странные звуки. И без того небольшая зала храма Святой Гертруды сузилась. Мал стоял, не шелохнувшись: жуткое пение Илин не могло причинить ему боль. Капитан не отрывал от Илин преданного взгляда. Его муки нисколько не задевали Мала: и если бы русалка прямо сейчас пронзила Капитана клинком, даже это не смогло бы поколебать нежданно обретенную Принцем невозмутимость.
Наконец, Илин смолкла, взяла за руку едва держащегося на ногах Капитана и повела его к белокаменной арке. Черный проем ожил и превратился в темное чудовище, жаждущее поглотить храмовое пространство. Капитан закричал страшным голосом и шагнул в расступившуюся темноту. Илин последовала за ним, и они мгновенно исчезли в непроглядной бездне. Чудовище тут же сомкнуло челюсти, и арка превратилась в малозаметное сооружение, теряющееся на фоне алтаря, украшенного сияющими изображениям Христа и Святой Гертруды.
В зал вошли Филипп и Ари. С ними были еще несколько выживших во вчерашней битве арабов. Филипп принялся читать утренние молитвы. Поначалу Мал пребывал в привычном состоянии холодного равнодушия. Но, вскоре, слова Святого писания стали вызывать у него раздражение. Каждый поклон и крестное знамение давались Малу ценой невероятных усилий. Он бросил взгляд на Филиппа и Ари и увидел на их лицах выражения сосредоточенного внимания и почтительного благоговения. В нем самом в этот момент уже клокотал гнев. Лишь неотрывно глядя на Филиппа и Ари Мал нашел в себе силы произносить слова молитвы и довести ритуал до конца.
С тех пор, как днем раньше Принц впервые вошел в Храм Рождения, все слишком изменилось, и, прежде всего, сам Мал. В одно мгновение он отдал себя во власть безжалостной силы. Вместе с обретенным могуществом в его сердце проникла безмерная отчужденность к окружающему миру. Душа покрылась ледяной оболочкой, непроницаемой для обычных человеческих чувств. На смену бьющей через край страсти пришло абсолютное спокойствие. Мал приобрел способность различать тонкий покров чувств, обволакивающий человеческие тела и не позволяющий людям видеть мир таким, каким он был на самом деле. Он же словно бы взобрался на высокую башню, и мир, когда-то казавшийся ему прекрасным садом, теперь виделся ему выжженной пустошью, и никто из ее еще живых обитателей не мог спрятаться от всепроникающего взгляда нового обладателя неколебимого духа. Ему открылось ничтожество и беспомощность людей. Они явно не заслуживали снисхождения, они сами избрали свое предназначение - бесславную и мучительную смерть. Все, что его самого роднит с ними - звериная душа. И пусть она с яростью восстает против возвышенного могущества, снизошедшего на Мала по воле небес, ее сил слишком мало, чтобы остановить того, кто лишен сомнений.
За утренней трапезой Мал заговорил с Филиппом:
- Барон, во мне живет Змей. И это дар судьбы, несущий смерть. Я желал избавиться от него, но не смог. Я все еще человек из плоти и крови, но чем дальше я иду, тем меньше человеческого во мне остается. Вы все еще верите в то, что я смогу войти в Священную обитель?
- Я по-прежнему верю в вас, - не задумываясь, ответил Филипп.
- Сегодня, во время утренней молитвы, змей пробудился во мне, и я едва совладал с ним.
- Принц, все, что происходит с вами, только усиливает мою веру. Вы идете по пути, предначертанному предсказанием святого Иллариона.
- Но Змей - порождение дьявола, и у меня не осталось сил противостоять ему. Рано или поздно он одержит надо мной победу.
- Дьявол живет в каждом из нас, - вступила в разговор Ари. - Мы все в его плену.
Она пристально смотрела на Мала. Но в ее взгляде на этот раз не было ни капли презрения, наоборот, она, скорее, сочувствовала Принцу. Черты ее лица смягчились, и Мал вдруг легко представил ее маленькой девочкой, выбежавшей на дорогу в ожидании возвращения отца. Принц увидел, как она доверчиво следит взглядом за извилистой лентой, уходящей за горизонт, в надежде, что вот-вот на ней появится знакомая фигура.
- Мал, - снова заговорил Филипп, - вы хотите изгнать дьявола из своей души, но это невозможно. Это не под силу даже святым подвижникам, всю жизнь предающимся аскезам. Стоит человеку возомнить, что освободился от господства дьявола в своей душе, как он терпит поражение в схватке. Голос дьявола сладок как мед, а человек не способен различить скрытого в нем яда лукавства. Он слишком слаб и легко впадает в грех гордыни.
- Выходит, мы все обречены на поражение.
- Так говорят святые отцы. Но их горестные слова не должны никого повергать в уныние. Наше спасение в смирении перед коварством. Наш долг сражаться с дьяволом, чтобы не случилось. Такова Божья воля. Каждая молитва и благочестивое действие ослабляет темного ангела и приближает нас к Христу.
- Не счесть побежденных дьяволом, но в поединке с ним не бывает победителей, кроме Христа, - добавила Ари.
- Дьявол сеет рознь не только в душе каждого из нас, но и промеж христианами, - продолжал говорить Филипп. - Я много раз убеждался в том, что стоит христианским монархам сойтись вместе, как они разбиваются на два лагеря и начинают враждовать между собою. Мне пришлось стать свидетелем того, как английский король задумал нападение на Дамиетту и попытался найти союзников и не нашел их, потому что ему воспротивился герцог Хендрик и переманил на свою сторону всех остальных. В конце концов, нападение на Дамиетту так и не состоялось - англичане не решились идти на город в одиночку, опасаясь не столько сопротивления арабов, сколько предательства со стороны соплеменников. Раскол между христианами столь велик, что часто достигает грани, за которой остается лишь вступить в открытую схватку. Кто еще, кроме дьявола внушает нам ненависть друг к другу, когда неизреченные помыслы обращаются против нас же самих. Ненависть живет как внутри наших душ, так и промеж христианами.
Слова Филиппа заставили Принца вспомнить трактат арабского святого Ибн Луки о противостоянии животной части души, сохранившей чистоту, и разумной части, отравленной Эблисом. Но не заблуждаются ли Филипп и Ари, уверовавшие во всемогущество дьявола? Ведь Мал мог неоднократно избавиться от змея, и всего лишь легкомысленно не воспользовался предоставленными ему шансами.
- Известно ли вам имя Ибн Луки? - спросил Мал Филиппа.
- Нет, - ответил Рыцарь.
- Хуфтор, не затруднит ли тебя еще раз рассказать про Ибн Луку? - окликнул Мал Проводника
- Расскажи нам эту историю со всеми подробностями так, чтобы она закончилась не раньше, чем мы остановимся на ночлег, - учтиво попросил Филипп.
- Разумеется, - отозвался Хуфтор.
Пилигримы покинули Крак, оставив после себя руины, щедро посыпанные пеплом. Из всего войска Филиппа выжило не больше сотни человек, и число раненных, не способных передвигаться верхом на лошадях, вдвое превосходило тех, кто еще мог держаться в седле. За конниками тянулась вереница повозок с раненными солдатами. Они прикладывали к ранам куски мяса, а также делали себе и обессиленным товарищам медовые повязки. Число лошадей намного превосходило число наездников, но Мал предпочитал идти пешком, ведя за собой навьюченного тюками верблюда, - он все еще не мог смириться с потерей Леопарда.
В Пальмовом лесу к отряду присоединились пятеро воинов вместе с двенадцатью захваченными перед штурмом пленниками. Пилигримам оставалось достичь сторожевого бастиона, где они могли спокойно дождаться кораблей "Тифона", "Медею" и "Геракла", идущих от Люстшлессла к Краку по водному пути. Суда должны были доставить их к пирамидам вблизи галарского Мемфиса, скрывающих обитель Христа.
Хуфтор всю дорогу неутомимо пересказывал историю Ибн Луки. К удивлению Мала Ари живо реагировала на речи Проводника. Отшельница из молчаливой, замкнутой в себе воительницы неожиданно преобразилась во внимательную и отзывчивую собеседницу. Ее вопросы отличались точностью, а высказывания были просты и изящны. Рассказ про Ибн Луку естественным образом перетек в беседу с Ари, которая, судя по лучащемуся взгляду Хуфтора, доставляла ему наслаждение. Проводник не смог сдержать любопытство, и принялся расспрашивать рыжеволосую спутницу о том, как отшельница смогла приобрести столь глубокие познания в философии и логике, сколько книг ей пришлось для этого прочитать. Ари, как и подобает отшельнице, коротко отвечала ему: все, что она имеет, даровано по милости Господа.
- Клянусь Аллахом, - воскликнул Хуфтор, оказавшись рядом с Малом и Морквардом, - эта женщина являет собой кладезь мудрости. Ее слова отрезвляют ум подобно влаге из живительного источника. Этот дар достается только тем, кто способен надолго оградить слух, язык и глаза от всего, что может уязвить сердце. Счастливец - тот, кто сможет заставить Ари забыть о скорби по погибшему мужу. Она достойна любви лучшего из воинов.
- Так женись на ней сам, Хуфтор! - хохотнул Морквард.
- Это невозможно, - помрачнел Хуфтор, - для этого мне придется, по меньшей мере, разлучиться с самим собой.
На Мала внезапно нахлынула волна гнева: "Для меня любая дорога не имеет смысла, если рядом со мной нет моей Маргариты. Хуфтор, вот, кто виноват более всех в том, что случилось. Как он мог не знать про подземный ход под городскими стенами? Вот кто вынудил меня молить о помощи Лесного Воина! А Паладин? Он с самого начала был против Маргариты, и теперь ему не о чем сожалеть. Филипп лишь избавился от очередного препятствия на пути к Священной обители. Ари с ним заодно. Кто еще может быть более безразличен к чьей-либо смерти!? И ей нет дела до того, что цена всему - моя Маргарита, моя маленькая Маргарита! Проклятый Морквард -- ты похитил ее и навсегда разрушил мою жизнь!" - едва сдерживая себя, Мал поскакал вперед, чтобы даже не слышать человеческих голосов.
Обратный путь из Крака давался с трудом, и отряд не успел достигнуть бастиона до наступления темноты. Филипп приказал расположиться на ночлег рядом с лесными зарослями. Солдаты до сих пор пребывали в мрачном настроении. Чтобы приободрить их, Паладин пообещал устроить по прибытию кораблей пиршество и раздать жалованье. Но ему не удалось развеять печаль, охватившую сердца воинов, разрушивших Крак - ни одного радостного возгласа не раздалось в ответ. И только Хуфтор был по-прежнему словоохотлив. За ужином он рассуждал о том, какое горе постигло лошадей, утративших в бою наездников. По его словам выходило, что лошадиная печаль сейчас так сильна, что распространяется и на людей: "Для лошади нет страшнее разлуки, чем разлука с хозяином. Пока они живы, сердца человека и скакуна слиты воедино. Когда кто-либо из них погибает, связующие их нити разрываются, и душевные раны оставшихся в живых еще долго кровоточат. Если человек способен примириться с болью утраты, то лошадь жаждет только одного: последовать за хозяином, чтобы вновь соединиться с ним".
Сын ночи, с заходом солнца обратившийся в человека, заливаясь слезами, пал перед Хуфтором на колени: "Прости меня, Хозяин: ведь это я украл твою кобылу. Я, как только узрел тебя в деревне сородичей, так и помыслить больше не мог другого наездника. Ревность зажглась в моем сердце, я похитил твою кобылу и отвел ее туда, где о ней могли позаботиться. Вот увидишь, хозяин, она ждет тебя, твоя кобыла цела и невредима. Мы вернемся к ней, и ты обретешь свое потерянное сердце. А меня можешь бросить! Я не достоин твоей любви и заботы...
Хуфтор, не сказав ни слова, погладил жеребца по черной шевелюре и потрепал его по плечу.
Всю ночь Мал провел у костра. Дан тоже не спал. Он подкладывал дров в костер до тех пор, пока Мал не отправил его отдыхать. Принц прислушивался к самому себе и к тому, что происходит вокруг. Тяжелые предчувствия не давали ему покоя. К утру он почувствовал сильный голод. Во время утренней трапезы Мал ни в чем себе не отказывал: он ел мясо большими кусками, почти не пережевывая. Такой аппетит привел в удивление даже Моркварда:
- Мал, побереги свои кишки, ты ешь за пятерых.
- Я голоден, - ответил Мал, подражая Леопарду в ясности и краткости высказывания.
Помимо многочисленных кусков говядины, он поместил внутрь себя гуся и поросенка, сдобрив их овощами и фруктами.
Перед тем, как тронутся в путь, Хуфтор предупредил Мала:
- Я оставлю вас у города Айя.
- Я благодарен тебе, - сдержанно проговорил Мал. - Ты - хороший проводник и храбрый воин.
Он хотел добавить что-нибудь еще, но не мог найти нужных слов. Пока Мал и Хуфтор молча смотрели в глаза друг другу, утренняя тишина разорвалась от дикого лошадиного ржания. Мал оглянулся: Сын ночи с налитыми кровью глазами бешено метался взад-вперед.
- Что с тобой? - прокричал Хуфтор и бросился успокаивать жеребца.
Сын ночи, завидев приближающегося Хуфтора, во весь опор помчался по дороге в сторону Крака. Жеребец сшиб с ног двух человек. Он скакал, не обращая внимания на призывы поспешившего за ним хозяина.
В следующее мгновение Мал увидел, как из лесных зарослей показался неизвестный с коротким копьем в руке. Он с силой метнул смертельный снаряд туда, где стоял Филипп, и не промахнулся: острый наконечник легко разорвал кольчугу Паладина, и глубоко вонзился в тело. Тотчас из зарослей высыпали другие вражеские солдаты. Они стремительно атаковали лагерь пилигримов. Филипп, все еще держащийся в седле, беззвучно, одними губами произнес приказ: "Сомкнуть ряды". Конь под ним взвился и понесся вперед. Нападающие расступились перед рыцарем, поскакавшим в страну теней. Окруженные воины еще успели исполнить последний приказ Паладина, но противник разорвал строй первым решительным натиском. "Вперед!" - прокричал Морквард и ринулся в гущу неприятеля. Лошадь под ним тут же споткнулась и пала сраженная копьем. Началась неравная схватка.
Дан встал между Принцем и потоком вражеских стрел. Его самого прикрывал только стальной нагрудник. Стрелы быстро нашли незащищенные места на теле Стрелка, и он упал замертво. "Зачем? Ведь я же неуязвим", - подумал Мал. Он остался стоять неподвижно даже тогда, когда полегли все, кто стоял рядом. Припал на одно колено и Гор - стрела вонзилась ему в руку. Пехота противника замедлила шаг, и вперед вышли тяжеловооруженные всадники. Они сжимали кольцо вокруг пилигримов, и теперь Мал видел, что это англичане. Ари в сопровождении арабов-телохранителей бросилась на прорыв. Их перехватили и стащили с лошадей. Ари отбилась и снова вскочила на лошадь. Но ей не дали уйти. Преследователи смогли подрубить кобыле под Ари задние ноги. Животное с диким ржанием тяжело рухнуло на землю, и всем телом придавило наездницу.
Неожиданно пробудившийся страх заставил Мала схватиться за рукоять меча Рамзеса, но он так и не обнажил его. Ему не хотелось драться. Мал все потерял и желал только одного - отомстить Змею: "И что же теперь ты будешь делать мой Серебряный брат? Хочешь жить - спасайся сам".
Мал оглянулся, - на него смотрел всадник с ног до головы закованный в латы. Его лицо было закрыто забралом, но Принц узнал короля Франции Пепина. Взгляд его холодных серых глаз был исполнен презрения.
- Бросайте оружие, - приказал Мал выжившим.
Воины молча повиновались. Только Морквард и не думал прекращать битву. Он отчаянно прорубал себе дорогу к королю Пепину, и англичане падали, сраженные его орудием. Одному из них удалось отразить страшный удар секиры мечом, и тот сломался у основания.
- Сдавайся, Морквард! Я приказываю тебе, - прокричал Мал.
- Я не сдамся, Мал, я не сдамся, - отвечал ему Морквард, не прекращая вращать секирой и сея смерть вокруг себя.
- Брось оружие, Морквард, и я пощажу тебя, - велел монголу король Пепин.
- Никто не смеет мне приказывать! Я свободный человек! - отвечал Морквард, без устали сокрушая вражеские копья и мечи.
- Ты хочешь умереть?! Так умри! - не выдержал Пепин. - Убейте его!
В ответ на приказ Пепина к Моркварду подступили копейщики, окружили его тесным кольцом и одновременно сдвинули копья. До того, как они достигли его тела, монгол перерубил древка нескольким из них, и все же трем копьям удалось пронзить его тело насквозь. Смертельно раненый Морквард замер. На его губах выступила кровь. Англичане не двигались с места, крепко держали копья и ждали, что будет дальше. Морквард качнулся, обвел ничуть незамутненным взглядом своих убийц, и в следующее мгновение одним движением перерубил древка удерживающих его копий. Как ни в чем не бывало, он двинулся к Пепину с секирой наперевес. Оторопевшие англичане в ужасе отступили перед воином неподвластным смерти. Лишь король не дрогнул и не сдвинулся с места. Когда до Пепина остался один взмах секиры, монгола настиг удар копья в спину. Моркварда сжал свое орудие, но так и не нашел сил совершить то, ради чего он только что преодолел смерть. Одним взмахом ножа с широким лезвием подскочивший со спины бесстрашный англичанин отделил монголу голову от израненного тела. Это был тот самый ловкач, спасшийся от удара секиры ценой сломанного меча. Пришедшие в себя копейщики бросились к обезглавленному воину и стали топтать его ногами. Пепин жестом остановил их и указал на Ари. Вместе с преданными ей людьми она была привязана к одной из повозок.
- Убить собаку!
Разъяренные англичане превратили тела пленников в кровавое месиво.
К ногам Пепина подтащили израненного рыцаря Филлиппа. Обломок копья все еще торчал из его груди. Солдаты плеснули воды в лицо Паладину, и он открыл глаза.
--
Вы изменник барон де Монфор. Вы предали не только своего государя, но и христианскую церковь. Цена этому вероломству -- ваша жизнь.
--
Я никогда не предавал Бога -- прохрипел Филипп, - всегда избирал служение Господу нашему Иисусу Христу.
Пепин махнул рукой и бьющегося в агонии Филиппа отбросили в сторону.
- Разоружить! - Пепин указал на Мала.
Их взгляды встретились. Мал не шелохнулся. Он позволил снять с себя меч Рамзеса. Пепин взял протянутый служителем клинок, вынул из ножен и внимательно осмотрел его.
- Не вижу ничего необычного, - сказал король, обращаясь к всаднику с островерхим шлемом в зеленом плаще.
Мал ожидал, что меч Рамзеса изменит форму, но этого не произошло. Всадник что-то шепнул королю и перевел взгляд на Мала, и того тотчас охватил уже изведанный им страх. Тело превратилось в кусок льда. Всадник в зеленом плаще взглядом пил из него жизненные соки, пока у Мала не подкосились ноги. Когда он, обессиленный, упал на колени, Пепин разразился хохотом. Отсмеявшись, он откинул забрало и сказал всаднику:
- Передай своему господину, что я больше не нуждаюсь в его услугах. Эй, Тернбулл, подойди сюда.
На призыв Пепина откликнулся толстощекий самодовольный англичанин. Мал узнал в нем убийцу Моркварда.
- Возвращайся к лорду Незерби и передай ему благодарность за оказанную помощь. Я никогда не забываю добро. Предупреди лорда о нашем приезде - мы едем вслед за тобой. И возьми клинок в награду за усердие, - Пепин протянул ему меч Рамзеса. Кивнув в сторону всадника в зеленом плаще, он добавил - Наш осмотрительный друг утверждает, что этот меч приносит удачу в бою.
Тернбулл поклонился Пепину и принял меч Рамзеса. Он пристегнул его к поясу вместо того, что был сломан Морквардом, и отдал приказ англичанам следовать за ним.
Когда поданные лорда Незерби скрылись из вида, Пепин закричал на всадника:
- Почему никто из вас не мог убить его раньше!? Неужели это так трудно?
Всадник в зеленом плаще опять вперил взгляд в Мала, и того затрясло от страха. К Королю Франции вернулось хорошее настроение:
- Так-то лучше! - разулыбался Пепин.
Обездвиженного Мала бросили в повозку и даже не стали связывать. Последнее, что запечатлел его меркнущий взгляд: тело Хуфтора, лежащего с разбитой головой в кровавой луже на обочине дороги. Проводник мертв, а Мал стоит в просторной зале. На нем - чистая одежда, а на поясе - меч Рамзеса. Рядом, подобно тени - темно-зеленый змей. Его чешуя поблескивает серебряным светом. Мал выхватывает меч и атакует змея. Клинок касается шеи чудовища. Змей рассыпается в прах и вновь появляется перед глазами. "Я убью тебя!" - кричит Мал, обхватывает змеиную шею руками и яростно сдавливает ее. Змей неподвижен - Мал бессилен что-либо сделать. Он наносит один удар за другим, он впивается в змеиное тело зубами, но все усилия нанести урон змею - тщетны. Мал кричит, колотит змея что есть силы, но его руки словно бы утопают в пустоте. Змей ускользает. И лишь встретившись с ним взглядом, Мал останавливается. Похоже, что Змей сострадает Малу: "Близкие тебе люди убиты, - слышит Мал змеиный голос, - а я бы мог защитить их". И Принцу ничего не остается, как задать самому себе вопрос: "Кто же из нас более жесток?"
Ослепительное солнце. Небо без единого облачка. Мал лежал на спине не в силах сдвинуться с места. Его все еще везли в повозке, и только чистое небо было доступно его взору.
- Он открыл глаза, сир, - эти слова принадлежали человеку, скачущему где-то поблизости.
Вскоре на лицо Мала легла тень короля Пепина:
- Я слышал, что ты продал душу дьяволу, Принц? Ты не можешь говорить, но мне и не требуется твоих слов. Достаточно взглянуть на тебя и увидеть в какую мерзкую тварь ты превратился! Теперь смерть - самое большее, чего ты достоин. Ты будешь долго умирать и успеешь много раз пожалеть о том, что сотворил с моею дочерью. Мы тебя завялим как выпотрошенную форель. А когда твоя душа, наконец, отправиться в ад, мы доставим твою голову ко двору короля Гербранда, - на этих словах Пепин прекратил разговор, подхлестнул коня и отъехал в сторону.
За все следующие несколько дней пути он больше ни разу не заговорил с Малом и даже не приблизился к нему. Зато Всадник в зеленом плаще не отходил на него ни на шаг. Иногда он вливал Малу в рот безвкусную красную жидкость, после чего Принц погружался в сон.
В очередной раз Мал очнулся, когда его подвешивали над темными водами неизвестного озера. Люди короля Пепина привязали его веревками к деревянной балке, закрепленной на стене приозерной каменной башни. Стоило им чуть отплыть, как прогнившие веревки разорвались, и Мал свалился со стены в воду. Его торопливо выловили из воды сетью, затащили обратно и на этот раз привязали цепями.
Принц не испытывал ни боли, ни гнева. Он равнодушно наблюдал за действиями палачей: "Я ли это? Или это змей смотрит на мир моими глазами?". Мал приготовился принять смерть и прочитал молитву: "Скоро, совсем скоро я увижу тебя, моя Маргарита". Он ожидал, что начнет испытывать голод и холод, но все обошлось. Мал висел безо всякого напряжения и не испытывал никаких неудобств: "Может быть, я и не заметил, как умер". Он без особого труда пошевелил пальцами на руках и убедился в том, что все еще жив. С наступлением ночи Принц закрыл глаза и погрузился в сон без сновидений.
На рассвете он проснулся от шума ударов весел о воду. К нему плыли две лодки. Они остановились на некотором расстоянии от башни. В одной из лодок лежали два мешка, в другой - длинные копья. Лодочники, не сговариваясь друг с другом, принялись за работу: одни расставляли рядом копья полукругом, другие доставали из мешков отрубленные головы и с отвращением насаживали их на наконечники. Всмотревшись, Мал узнал головы тех, кто сопровождал его в походе на Крак. Сбылось пророчество рыцаря из храма Святой Гертруды: "Погибнут все". Как только головы из мешков иссякли, лодочники направились к берегу и вскоре скрылись из виду. Мал остался неподвижен. Он по-прежнему не чувствовал ни голода, ни холода.
На следующий день к нему подплыла большая лодка с навесом. Она передвигалась по воде с помощью четырех гребцов и везла сразу нескольких рыцарей. Лодка остановилась на расстоянии дюжины шагов от башни. Рыцари с любопытством разглядывали Мала словно бы какое-то диковинное существо и негромко переговаривались друг с другом, пока один из них не приказал гребцам направляться к берегу.
Прикованный к башне Мал вспоминал прожитую им жизнь и прощался с ней. Когда его воспоминания достигли распятия над озером, к Малу пришло странное состояние покоя, в котором смешались сон и явь. Мир был ему безразличен. Мал избавился от зрения и слуха. Тело и ум стали неподвижны, и время остановилось.
В один из дней он снова очнулся и увидел самого себя со стороны. На его теле, прикованном цепями, сквозь кожу можно было легко рассмотреть кости и хрящи, как будто бы они и не были никогда облачены плотью. Лицо удлинилось и осунулось, губы высохли. Но более всего Мала поразил мертвенно-бледный цвет лица: "Неужели это я!? Я сплю или умер?" Иссохшее тело, подвешенное над озером, казалось ему чужим: "Стало быть, я умер, и змей во мне тоже. И где же тогда ангелы или демоны, жаждущие похитить мою душу? Я хочу, чтобы они отвели меня к моей Маргарите!" Но никто из бесплотных существ так и не откликнулся на его зов.
Осматривая свое тело с разных сторон, Мал заметил, что каждое движение дается ему все с большим трудом: "Почему? Ведь теперь я - всего лишь призрак!" Мал обратил взгляд уже на себя самого. Его призрачное тело было покрыто змеиной кожей подобно человеческому: "Неужели я так и не освободился от змея?" - задался вопросом Мал. Ответ пришел сам собой: змей слит с его душой, и даже после смерти он не собирается оставлять Мала в покое.
На следующее утро на озере появилась лодка. Гребцы остановились у подножия башни и всмотрелись в распятого. Мал в призрачном теле с трудом приблизился к ним и прислушался к разговору:
- Кажись, издох, - сказал первый.
- А я бы дал деру отсюда, - сказал второй.
- Надо подобраться поближе, - возражал первый.
- Плыви к нему без меня. Воняет от него - мочи нет!
- Что хвост поджал, шелудивый пес!
- Набей мне карманы золотом, я все равно к нему больше не подойду. Мне хватило прошлого раза - до сих пор мерещатся гадюки.
- А что мы скажем нашему господину?
- Скажем, что он умирает, но еще не умер.
- Да он уже третью неделю здесь висит!
- Тише! Говорю тебе, это - дьявол. На него даже и мухи не садятся...
Мух и в самом деле не было. Мал подлетел к своему телу и прикоснулся к нему. Руки прошли сквозь висящую на башне плоть. "Я не умер. Неужели мне так и придется ждать, пока мои останки окончательно не иссохнут? - с тоской подумал Мал, и вдруг ощутил пульсацию жизни, как в плотном, так и в призрачном теле. - Может быть, сила змея заставляет томиться мой дух в этом бренном теле?"
Двое гребцов к тому времени перестали спорить и ударили веслами по воде, направляясь к берегу. Мал полетел вслед за ними. Призрачное тело по-прежнему было тяжелым и неповоротливым - передвигаться приходилось с невероятным трудом. На полпути Мал остановился. Дальше его словно бы не пускала какая-то нить. Мал обернулся: это и в самом деле была нить. Она была белого цвета, выходила из его головы и соединяла призрачное тело с плотью. Мал нащупал нить и попытался ее оборвать. Произошло нечто неожиданное: вместо того, чтобы рассоединиться со своим двойником, Мал устремился к нему что было сил. Помимо своей воли он врезался в собственное тело и тут же ощутил дикую головную боль. В уши ворвался звук бьющихся друг о друга птичьих крыльев, и Мал провалился в темноту. Вынырнуть из нее заставили странные звуки, и обрывки таких же странных и непонятных слов:
- Нех-пе-хеб-ре-ра-уу, Не-хе-хеб-ка-уу, Нехебкау.
Мал открыл глаза и увидел перед собой человека с зеленой кожей и зелеными глазами. Он стоял на поверхности воды и пристально смотрел на него. "НЕХЕБКАУ" - всплыло в голове Мала, и глаза зеленого человека заблестели от радости. "Должно быть, это ангел божий прилетел за моей душой, - подумал Мал, - вот только почему он зеленого цвета?"
- Нехебкау, - сами собой прошептали губы.
Зеленый человек немедленно откликнулся:
- Ты в беде брат. Я пришел помочь тебе, - произнес он нежным голосом и склонил голову в знак приветствия.
И тогда Мал все понял: зеленый человек пришел не ради него, он пришел ради змея. Он хотел спасти того, кого Принц так хотел умертвить.
- Отойди от меня, - прошептал Мал.
Он вложил в свои слова все остатки сил, и все же его голос прозвучал еле слышно. Но и этого было достаточно, чтобы остановить Нехебкау. Мал не желал, чтобы его освобождали, и никто из тех, кто был подобен Анубису и Тоту, не мог лишить его права решать свою судьбу.
Нехебкау остался стоять рядом, не собираясь ничего предпринимать. Мал знал, что тот ничего не сделает. Он был доволен тем, что смог совладать со змеем. Теперь, если Нехебкау заговорит со Змеем, Мал будет знать, о чем они говорят. Впрочем, также и Змей станет свидетелем всех слов, которые еще придется сказать Малу.
Ранним утром к башне, преодолевая нависший над озером туман, подплыла большая лодка с навесом. Помимо четырех гребцов на ней, как и в прошлый раз, находились три рыцаря. Они принялись рассматривать Мала, не обращая никакого внимания на Нехебкау.
- Он еще жив? - спросил высокий человек в одежде из бархата и парчи.
Похоже, что Мал видел его не впервые, но только в этот раз он поймал хищный взгляд, выдающий в интересующемся судьбой пленника рыцаре, властного человека. Несомненно, это был тот самый лорд Незерби.
- Это невозможно, милорд. Прошло слишком много времени, - сказал один из спутников лорда.
- Прикажите, милорд, и я отправлю его к дьяволу, - сказал второй рыцарь и потянулся за мечом. Из его ножен торчала рукоять меча Рамзеса - это был убийца Моркварда.
- Сделай это побыстрее, Тернбулл, - обронил лорд Незерби.
"Удар в сердце собственным мечом!? Это и есть уготованная мне смерть!?" - вспыхнул Мал.
Тернбулл вынул меч Рамзеса из ножен и не удержал его: клинок выскользнул из рук и упал в воду.
- Растяпа, - недовольно воскликнул лорд Незерби.
"Если бы этот меч был сейчас в моих руках!" - подумал Мал.
Нехебкау все это время не отходивший от Мала ни шаг, немедленно прикоснулся к цепям, и они мгновенно распались как веревки, сожженные пламенем. Мал сорвался в воду и упал на дно. С каждым движением он чувствовал как его гибкое тело наливается силой. Мал выдернул меч из илистого дна и поплыл наверх. На него накатила волна радостного возбуждения - тело и дух окончательно пробудились. Мал вынырнул на поверхность воды, вдохнул полной грудью и с необыкновенной легкостью заскочил на лодку лорда Незерби.
Гребцы замерли от ужаса. Мал отрубил голову одному из них, отчего другие трое немедленно пришли в себя и прыгнули в воду. Рыцари, сопровождающие лорда Незерби, выступили вперед. Мал увидел их страх и понял, что скоро они будут мертвы. Тернбулл остался с коротким кинжалом, и его напарник напал первым. Меч Рамзеса обратился в короткий клинок с широким лезвием. Мал отсек нападающему кисть руки. Рыцарь закричал от боли, отступил назад, и его кровь брызнула на платье лорда Незерби. Тот безжалостно добил раненого одним ударом меча. Следом на Мала бросился Тернбулл. Принц отбил удар его кинжала, и снес рыцарю голову с плеч. Грузное тело Тернбулла свалилось в воду и перевернуло лодку. Уже в воде Мал схватился с самим лордом Незерби. Меч Рамзеса вошел в грудь вельможи по самую рукоять. Мал нырнул в воду, снял с обезглавленного Тернбулла ножны и вложил в них меч Рамзеса.
На водную гладь сошел Нехебкау и пошел к берегу. Мал поплыл вслед за ним. Зеленый человек необъяснимо манил за собой. Тело стало гибким и подвижным. Оно без труда скользило по воде. Мал не удержался от неожиданно возникшего соблазна и принялся с наслаждением нырять и плескаться.
По мере приближения к берегу Мал стал испытывать волнение. Теперь он хотел жить. И чем больше усиливалось это желание, тем больше росло недоверие к тому существу, что спасло его.
- Почему ты решил освободить меня? - спросил Мал.
- Я действовал не по своей воле, Человек, - ответил Нехебкау, - а теперь я должен оставить тебя.
Зеленоглазый спаситель Мала отправился по воде по направлению к башне и вскоре скрылся в тумане. Принц огляделся. Ему нечем было прикрыть свою наготу. Впереди возвышался лес. Малу хотелось утолить голод, и он не мог больше ни о чем думать. С его приближением птицы принимались тревожно щебетать и порхать с ветки на ветку. Мал находил их гнезда, и лакомился птичьими яйцами. Насытившись, он стал пробираться сквозь заросли, пока не вышел на залитую солнцем поляну. Здесь он лег под деревом и положил меч под голову. Согревшись солнечными лучами, опьяненный ароматом цветов Мал почувствовал блаженную слабость и заснул.