Аннотация: Что такое сон? Путешествие в прошлое или будущее? Кто знает ответ?
Сны на дне океана.
новелла
1.
Сон - маленькое подобие, имитация смерти. Может, поэтому шутки о сне считаются неуместными, отчасти запретными.
Сон сам по себе серьезен - его изучают в исследовательских центрах, по нему гадают, его пытаются понять и истолковать с помощью "сонников". Но сон не является смертью. Во сне бесчувственное тело лишено только сознания, а не жизни и, кроме того, это тело может самостоятельно оживать без посторонней помощи. Покойники же, как известно, не просыпаются.
Почему это происходит, почему мы спим?
Иногда кажется, что природа, таким образом, заранее готовит нас к вечному покою, и выражение "вечный сон", только подчеркивает неразрывную связь этих слов.
Каждую ночь человеческий мозг отключается, и жизнь в теле замирает - наш мозг, будто ядерный реактор, получивший команду приостановить генерацию электричества, приостанавливает генерацию телесной энергии. Иногда мозг отключается на короткое время и тогда, в зыбком забытьи являются сны. Они бывают разными: цветными и черно-белыми, страшными и приятными, фантастическими, всякими. Иногда мозг отключается полностью и тогда, после просыпания, человек не может ничего вспомнить, как ни старается.
Где же он находится во время глубокого сна? Где витает его сознание, интеллект? Где его alter ego? Разве мирно посапывающая в ночи груда плоти это и есть то, что называется при свете дня Иван Иванычем, Марией Сергеевной или еще кем-то?
На самом деле нас окружает океан разума, космоноос. Именно он придумал и устроил этот мир, установил свои нормы и правила игры. Когда мы проваливаемся в беспамятство сна, в черноту забвения, океан разума поглощает нас полностью, без остатка, как заносит песком времени древние города.
Он, этот океан, переваривает наш мозг и подпитывается информацией, накопленной за день, а после того, как она полностью выкачана, нас заставляют просыпаться, чтобы снова отправить в беспокойный мир.
В сущности, мы коммуникаторы, невольные сборщики сведений об окружающем, ничего не подозревающие щупальца разума.
2.
Егору Кочергину - менеджеру среднего звена в строительной фирме, снились, по большей части, цветные, приятные сны. Ему снились девушки, море, солнце. В силу своего возраста и хорошего здоровья, он не видел кошмаров, не испытывал мучительных переживаний во сне, его не мучал и похмельный синдром, возникающий иногда после бурно проведенных ночей. Ему было двадцать три и никакие такие мысли, которые не давали бы спать, его не одолевали.
- Егор, ты принял заявку? - спросил Виталий Гребнев, начальник отдела закупок строительных материалов и оборудования.
Начальник Егора был однокашником по финансово-строительной академии заместителя генерального - Антона Карчевского, который, собственно, и привел его в фирму. Виталий был высоким и худощавым парнем, старше Егора лет на пять. Его не любили в отделе за нелюдимость и мрачность, часто принимаемые за унижающее высокомерие.
Как-то случайно стало известно, что он женат на стриптизерше, выступающей в одном из ночных клубов. Егор с приятелями ради любопытства даже посетили этот ночной клуб и вдоволь насмотрелись на танцы жены Гребнева вокруг шеста. Они много шутили по этому поводу, естественно, в отсутствие своего начальника.
Впрочем, для Кочергина так и осталось загадкой, как мог Виталий, с его непростым характером, пуританскими взглядами на мир и окружающих, жениться на такой отвязной девице. Наверняка о настоящей причине знал Антон Карчевский, но последний, естественно, на эту тему не распространялся перед рядовыми клерками.
Отдел, где работал Егор, занимался снабжением строительных площадок, осваиваемых их фирмой "Стройресурс". В обязанности Егора входило обеспечение строительства всем необходимым. Справедливости ради, надо сказать, что обеспечивал всем необходимым не только он один, этим занималось еще несколько сотрудников. Но, в отличие от других, у Егора было чувство, что Гребнев именно к нему относится недоброжелательно и предвзято.
- Ты чего оглох? Я тебя спрашиваю1
- Какую заявку? - мне не звонили - ответил Егор
- Не лечи меня! Тебе должны были звонить из Бутово, отделочникам нужны материалы: плитка, сухие смеси...
- Нет, не звонили!
Посмотрев недовольно на своего сотрудника, Гребнев вышел из офиса.
"Вот, козел!" - подумал Егор.
На самом деле он соврал - из Бутово, действительно, звонили, просили плитку. Но... работать не хотелось, совсем не хотелось. За окном лето, солнце, облака. Опять же, девушки в легких платьях дефилируют по тротуарам Москвы, парами и в одиночку.
Он хотел заложить руки за голову, чтобы откинулся назад и мечтательно закрыть глаза, представляя себя на жарком пляже возле моря, летящие высоко в небе легкие облака. Но внезапно и остро занывшее левое плечо заставило его болезненно поморщиться.
3.
Причина, по которой заныло плечо, была проста - сегодня утром его сбила машина на пешеходном переходе.
Это случилось неподалеку от дома, в котором он жил. Егор вышел из подъезда, прошел метров пятьсот до пешеходного перехода на другую сторону дороги - там была автобусная остановка. Он всегда уезжал с этого места, потому что удобный автобус вез его до самого метро.
В это утро - голубое, солнечное, яркое, Кочергин с веселым настроением спешил к переходу. Когда он подошел к дороге, перед ним стояло несколько человек. Некоторых он уже приметил до этого, так как каждое утро встречал на той же самой остановке. Среди стоявших Егор заметил и тоненькую, невысокого роста девочку лет десяти с рюкзачком за спиной, школьницу. Раньше её он никогда не видел.
Едва загорелся зеленый свет и пляшущий человечек запрыгал в светофоре, показывая, что можно идти, Кочергин вместе с остальными людьми двинулся по переходу. Он случайно оказался рядом с девочкой. На середине перехода ему показалось, что что-то происходит - то ли краем глаза уловил надвигающуюся тень, то ли сработала интуиция, только Егор, схватил девчонку за рюкзак и с силой толкнул её дальше по переходу.
В это мгновение раздался визг тормозов, удар, он покатился по асфальту. Впрочем, удар был уже на излете - машина, которая оказалась большим черным джипом, резко затормозила перед его носом и практически не причинила сильного вреда.
"Как банально быть сбитым на перекрестке - мелькнуло в голове Егора, неловко растянувшегося возле тротуарного бордюра, - сейчас выбежит девушка, начнет извиняться".
И точно, из машины выскочила невысокого роста, коротко стриженая девица.
- Боже мой, боже мой! Вы как? - спросила она, подбегая к Кочергину и хватая того за руку, чтобы помочь подняться.
Но Егор уже встал на ноги и без её помощи.
- Ничего, вроде цел - сказал он, действительно, ничего не чувствуя.
- Все равно, надо, чтобы вас осмотрели - торопливо произнесла водитель джипа, - вы не будете вызывать гаишников?
- Нет, мне на работу надо.
- Я вас никуда не отпущу без осмотра, садитесь в машину!
- Я... подождите...- Егор огляделся по сторонам в надежде увидеть девчонку-подростка, но той уже нигде не было, наверное, убежала.
- Что же вы? Поедем!
Немного посопротивлявшись для приличия, Егор сел в джип, на время застопоривший движение по узкой дороге - в Москве, как всегда, проезжей была одна полоса, вторая оказалась занята машинами, оставленными своими хозяевами и вытянувшимися в длинную непрерывную цепочку.
К этому времени у Егора уже прошел первичный шок, и заныло левое плечо. Он подумал, что девушка могла быть права - вдруг там перелом.
- Меня Лиза зовут, а вас?
- Егор - представился Кочергин, - куда едем?
- У меня папа нейрохирург, он вас осмотрит.
- Нейрохирург? - с сомнением спросил Егор.
- Не бойтесь - засмеялась Лиза, - их всех учили общей практике, уж ваши косточки посмотреть он сможет.
Она закурила в окно, немного приоткрыв форточку.
- Ах, я такая рассеянная, - говорила она, - еду себе, о чем-то задумалась, а тут - бац! Вы перед капотом. Еле успела затормозить. И представьте себе, Егор, уже не в первый раз. Совсем недавно ехала по Ленинградке, движение было так себе, не очень быстрое, думаю, можно подкраситься. Достала помаду, опустила зеркальце, еду, крашусь. Тут какой-то придурок впереди решил резко тормознуть, ну я в него и втюхалась. Не видели, бампер заменен?
- Нет - признался Егор, которому было не до бампера Лизы.
- Значит, хорошо сделали в сервисе - удовлетворенно сказала она и продолжила - из-за моей рассеянности и оба мужа от меня ушли. Вот вы женаты, Егор?
- Нет.
- А я была дважды. Не нравилось им, что вещи за собой не убираю, готовлю плохо и вообще...
Будучи смущен её внезапной откровенностью, Кочергин отвернулся к окну, делая вид, что наблюдает за улицей.
- Впрочем, мы уже приехали! - девушка показала на небольшое старое здание, стоявшее фасадом к улице, и бывшее одним из зданий, отнесенных к памятникам архитектуры: - папа подрабатывает здесь, в частной клинике, а так он работает в Сеченовке.
Отец Лизы назвался Михаилом Михайловичем Иконниковым, был он высок, сутул, носил очки и оказался чрезвычайно энергичным. Увидев дочь и услышав её объяснения, он многозначительно посмотрел на неё и Егор подумал, что этот особый взгляд вызван её очередным проступком. Строгий отец строго смотрел на свою дочь.
Тем не менее, с Кочергиным Михаил Михайлович вел себя любезно.
- Так, молодой человек, где болит? - спросил он приветливо.
Егор показал на левое плечо.
- Сейчас мы посмотрим на аппарате, а потом решим, что с вами делать.
Они пошли в комнату без окон, где стоял аппарат вроде рентгеновского. Ему наложили на плечо датчики, свинцовую защиту привязали к поясу. Сам Иконников встал за высокий щиток и оттуда руководил всеми манипуляциями. Он видел плечо Егора на экране черно-белого монитора.
- Перелома у вас нет, это хорошая новость. Я думаю растяжение связок. Мы наложим тугую повязку, чтобы было легче ходить, ну а вы, через пару дней придете ко мне, я посмотрю как дела и, может быть, сниму её совсем. Приходите без записи, платить за осмотр не надо.
- Спасибо - сказал Егор, - а сейчас куда?
- Я скажу сестрам, чтобы наложили тугую повязку.
- До свиданья, Егор, - сказала Лиза, - смотрите, осторожнее на улице!
4.
Вспомнив всё это и приложив определенные усилия, Егор все-таки откинулся в кресле, закинув руки за голову. Он зарыл глаза, представил, как лежит на мягком шезлонге, а рядом запотевшая бутылка колы. Солнечные лучи ласкают тело, приятно расслабляя его, шум прибоя усыпляет.
Эта манящая картина, стояла какое-то время у Егора перед глазами, однако пора было возвращаться к работе и оформлять заявку на эту чертову плитку. В любое время мог вернуться Гребнев, который начнет гундосить над ухом, приставать со своей работой.
Егор попытался открыть глаза, но что-то произошло и он не смог этого сделать.
Сон первый, в котором Егор Кочергин узнал, как устроена жизнь.
Он вдруг увидел себя в огромном здании, внешние стены которого были из прозрачного стекла, но за стеклом пустота - молочно-белёсое непроницаемое облако.
"Как странно, - подумал Кочергин, - стекло за которым ничего нет. Нет горизонта, перспективы - только одно пространство. Где я? Это сон или реальность?".
Надо было найти людей, сотрудников этих офисов, которые бы все объяснили. Темно-серый мраморный пол сверкал, отражая свет потолка, и Егор решил, что он был отполирован трудом многих уборщиков. Он даже представил, сколько народа приходит сюда до начала рабочего дня - берут тряпки, швабры и принимаются чистить пол. Но это фантазии.
Пожалуй, тут работает всего несколько человек, используя специальные чистящие машины. Он как-то видел такие в Германии, похожие на тележки желтого цвета, с колесиками. Эти машины гудели и медленно ползли по полу, оставляя за собой мокрые дорожки.
Ровный свет, падающий сверху, заинтересовал Егора. Он задрал голову вверх, принялся рассматривать потолок. К своему удивлению увидел, что там не было ни плафонов, ни каких-либо других светильников. Казалось, что светит сам потолок.
"Блин, вот технологии! Уже светящийся потолок придумали!".
Кочергин оглянулся по сторонам - людей не было.
- А...о...у...- он крикнул, и голос гулко разнесся под сводами огромного зала.
Помещение, куда он попал, с одной стороны имело длинное прозрачное стекло от потолка до пола, с другой ограничивалось белой стеной. Из нескольких дверей, которые находились по центру этой длинной стены, никто не выглянул.
"Да где они все?" - задал он сам себе вопрос. Но чтобы ответить на него, следовало постучать в какую-нибудь дверь.
Егор пошел к стене. Двери были большие, как будто дубовые, но отчего-то легкие. Открыв первую попавшуюся, он вошел в длинный зал прямоугольной формы. Этот зал был таким же огромным, как и первый, но был заставлен столами с компьютерами. Только вместо жк-мониторов на каждом столе размещались виртуальные экраны. Сквозь них можно было смотреть, как сквозь стекло, однако, это были настоящие мониторы. Они позволяли делать разные манипуляции: передвигать папки на рабочем столе с помощью легкого движения пальцев, открывать файлы...
Люди здесь, как и в первом зале отсутствовали.
Длинный большой зал был пуст, словно Егор попал в космический корабль, управляемый одними механизмами. Как в фильме Тарковского "Солярис". Стоявшая вокруг тишина нарушалась звуком работающих компьютеров, очень похожим на тихое шуршание автомобильных шин по гладкому асфальту.
Подойдя к первому столу с монитором, Егор остановился. На мониторе он увидел желтые ярлыки папок, подобные тем, которые были на рабочем столе его компьютера. Только его папки назывались так, как ему было удобно - "площадки", "материалы", "спецификация". Здесь же каждая такая папка была пронумерована цифрами, имевшими многие нули. Кочергин затруднился определить порядок этих цифр - миллиард или десяток миллиардов.
"Интересно, что это такое? Попробовать посмотреть?" - заинтересовался он.
Егор нерешительно протянул руку к экрану, но на полпути остановился и с опаской оглянулся по сторонам. Ему на миг показалось, что мониторы, висящие над другими столами - это не просто необходимые части компьютеров, служащие для визуальной связи с машинами, а глаза разумного существа, сконцентрированные на нем. Много глаз, тысячи. Они пытливо всматривались, изучали.
Машины, конечно, могут следить за ним, но не через мониторы - таких технологий еще нет, а через веб-камеры. Веб-камер он не видел.
Успокоившись, он выбрал первую попавшуюся на глаза электронную папку. Кочергин ткнул в неё пальцем, и она распахнулась во весь экран, закрыв собой все остальные. В папке был всего один файл, который Егор, немного разбиравшийся в компьютерной технике, отнес к мультимедийному типу.
"Всего один. Что там? - подумал Кочергин, - едрён-батон, не порнушка ли?".
Еще раз, оглянувшись по сторонам, словно боясь, что кто-то неизвестный, но уполномоченный на контроль за порядком, сможет заловить его на таком неблаговидном деле, Егор коснулся файла, висевшего перед ним в воздухе.
Тут же изображение монитора задрожало, и появился небольшой экран, словно Кочергин оказался перед домашним кинотеатром, только без dolby surround звука. Пошло изображение. Егор увидел незнакомую комнату, потолок заслонили лица. Одно было женским, другое мужским. Эти лица улыбались, умильно вытягивали губы, что-то говорили. Их речь невозможно было понять - вместо слов неслись тугие, хлюпающие звуки. Так бывает, если замедлить воспроизведение при проигрывании музыки.
Пока на экране шло мелькание лиц, и звучала какофония, Егор принялся разглядывать интерфейс программы. Никаких особых кнопок управления не было, но в самом низу, где обычно находилась линейка воспроизведения, он увидел временную шкалу. К его удивлению ползунок стоял на делении, обозначенным 1783 годом, а её окончание датировалось 1852 годом.
"Что это? Годы жизни?- подумал Егор с любопытством, - зачем они?".
Сначала он посчитал, что перед ним огромное хранилище киноархива, и здесь, видимо, находились оцифрованные копии фильмов. Но годы, указанные на линейке - шкале, были ни к чему, логичнее было отметить год оцифровки.
По мере того, как прокручивался фильм, становилась внятной речь действующих лиц фильма. Говорили в основном на французском языке, иногда и по-русски и Кочергин был озадачен - такого фильма он не помнил.
Еще удивила его и манера съемок - камера, как бы, смотрела вокруг глазами главного действующего лица, резко поворачивалась в стороны, иногда дергалась, будто её держал неопытный оператор. Не было крупного плана лица героя, вида его фигуры, мизансцен с другими актерами.
"Что за черт!" - удивился Егор.
Он протянул руку, желая остановить прокручивание фильма, как раз в тот момент, когда главный герой оказался на светском рауте. В огромном зале, уставленном позолоченными канделябрами, в которых горело по несколько свечей, уже находились люди. На всех без исключения - и мужчинах, и женщинах, была одежда восемнадцатого века - корсеты и длинные платья на дамах, сюртуки и панталоны у мужчин. Словно Егор увидел благотворительный Венский бал в Манеже, учрежденный мэром Москвы.
Случайно коснувшись на экране молодого человека с кучерявой головой, очень похожего на Пушкина в молодости, Кочергин вдруг заметил, что изображение переключилось. Теперь Егор смотрел на окружающих уже глазами этого человека. Соответственно внизу изменилась временная шкала. Она начиналась 1799 годом и заканчивалась 1837-м.
"Это же годы жизни Пушкина - заметил про себя Кочергин, - я что, внутри Пушкина, Александра Сергеевича?".
Между тем, Пушкин, глазами которого Егор смотрел на собеседника Жуковского, что-то живо говорил на французском языке, громко и раскатисто смеялся.
Совершенно невероятно - чтобы он, Егор Кочергин был Пушкиным? Такое бывает только во сне, запутанном, чудном, необъяснимом, но странное дело, Егору не хотелось просыпаться, ему хотелось узнать, что же будет дальше, к чему всё это.
Кто-то играл с ним, кто-то его завлекал в игру под названием "реалти шоу". Только для чего все это было устроено - он не знал.
Тут у Егора мелькнула шальная мысль, что если он живет в теле Пушкина, то может видеть все, что видел поэт, в том числе и те упоительные минуты любви, которые им воспевались. Соблазн был велик и Кочергин, нажав пальцем ползунок прокрутки, повел его вправо, ускоряя действие.
Безостановочно мелькали годы, летели один за другим. Друзья, близкие, окружение поэта, на его глазах матерели, приобретали черты зрелости. Егор хотел найти сцены секса. Однако он, по всей видимости, слишком быстро вел ползунок, проскакивая интимные моменты. Потом ему это надоело.
Он закрыл файл Пушкина, вошел в другую папку, открыл другой файл. Кочергин попал в средние века, наверное, во время Ивана Грозного - увидел бояр в высоких шапках, на троне молодого царя, по бокам которого стояли охранники в белых одеждах с бердышами.
Посмотрев немного медиафайл на историческую тему, уже без прежнего интереса, Егор закрыл и его. То, что он видел, не было хранилищем оцифрованных фильмов, это было нечто другое, это походило на хранилище прошлых жизней, на их историю.
Он понял, что здесь можно найти почти всех, кто жил до него в России или Европе, в мире, просмотреть их жизнь, узнать семейные и другие тайны. Можно почувствовать себя богом.
Кочергин медленно прошелся вдоль длинного ряда столов с виртуальными мониторами, оглядывался вокруг. Система хранения файлов, их размещения и нумерации, ему было неясна.
"Интересно, есть ли здесь вход для USB? - Егор продолжал пытливо рассматривать стоящее вокруг оборудование, - а если я на Гималаях? Там ведь было что-то подобное, типа хранилища генотипа земли. Кажется, об этом писал Эрнст Мулдашев".
Почему он должен был оказаться на Гималаях или в другом месте Егор вопросов себе не задавал - во сне никто не задает вопросов. Мгновенное перемещение в пространстве кажется естественным и оправданным.
Он принялся фантазировать. Допустим, если скопировать один файл с жизнью какого-нибудь человека и прилепить его к другому или объединить с файлом другого. Жизнь Пушкина с жизнью Дантеса. Что получиться? Это будет человек с красивой внешностью француза и мозгом гения? Или монстр?
Пора было возвращаться назад. Ему хотелось посмотреть, что находится в других залах, за другими закрытыми дверьми.
Он вернулся к входу и вышел в общий коридор. В здании, как и прежде никого не было - пустынное великолепие холла давило своей безмолвностью.
Егор вошел в другую дверь и очутился в таком же зале, похожим на предыдущий как две капли воды - те же столы, компьютеры, виртуальные мониторы. Он подошел к одному из столов, прикоснулся к первой попавшейся папке, запустил проигрывание файла.
И опять началось воспроизведение жизни неизвестного ему человека - если судить по его речи, а говорил он исключительно на английском языке, жил этот человек в Англии или Америке. Посмотрев вниз, на временную шкалу, Кочергин увидел с одной стороны дату 1957 год, с другой стороны временная шкала имела конечное значение 2038. В одном месте шкалы жизни или, по аналогии с хиромантией, её можно было бы назвать линией жизни, Егору бросилась в глаза красная метка 12 июля 2021 года.
"Ага, - сказал Егор сам себе, - а он еще жив, еще не умер". В этом было отличие от того, что он видел раньше.
Протянув руку к ползунку, как это было с файлом Пушкина, Егор повел ползунок дальше, за красную метку и вдруг его прошибло - он видел будущее этого человека, узнал, что будет с ним, мог посмотреть, как и от чего он умрет.
У него захватило дух: "ни фига себе!".
Словно в каком-нибудь фантастическом фильме он, почти что, владел машиной времени, только не мог сам попасть в выбранное время, не мог повлиять на ход событий.
То, что жизнь человека, попавшего ему на глаза, еще не умершего, вместе с тем имела конечную дату, говорило об одном: жизнь человеческая предопределена заранее, имеет начальную и финальную точку, она неизменна - никто ничего изменить не может.
Егор отошел чуть назад и вновь окинул взглядом зал. Это был зал настоящего и будущего. Его можно было так назвать. Тот, в котором он был раньше, следовало назвать залом прошлого.
Внезапно Кочергин подумал, что может таким же образом посмотреть и свою жизнь. А почему нет? Только как найти место, где лежит его файл, здесь, среди миллионов виртуальных экранов?
Эта задача показалась ему сложной, не под силу. В таких поисках можно было потратить всю жизнь и, по иронии судьбы, узнать свою конечную дату в минуты, когда, наконец, этот файл найдется.
Кочергин вернулся назад в коридор. Оставалось еще одна дверь, за которой скрывалось неисследованное помещение. Возможно, ответы можно было найти там.
Егор открыл её и вошел.
Он попал в огромный шар с прозрачным полом, при этом пол был похож на виртуальный прозрачный монитор, уже виденный им в других залах, только невообразимо большой. Молодой человек осмотрелся. Под ним, над ним, со всех сторон, купол шара был усеян небольшими экранами. Этих экранов было великое множество, миллиарды.
Кочергин вытянул руку по направлению одного из них и вдруг экран приблизился и повис перед ним на расстоянии вытянутой руки.
Это был все тот же Жуковский, только теперь на шакале его жизни, посредине, стояла красная метка, отмечая, что близкий друг поэта благополучно живет и здравствует. "Но это невозможно, он жил почти двести лет назад! - усомнился Егор, - бред какой-то!".
Осмотревшись вокруг и приблизив к себе экраны других людей, произвольно выбранные им, Егор увидел, что все эти люди из разных эпох, разных сословий, разных рас и языков были живы. Жизнь их была на разных отрезках - у кого-то в начале, у кого-то посредине, у кого-то завершалась.
В одном месте он увидел картину, поразившую его.
Перед ним была жизнь крестьянина в древнем Египте. Иловые поля, крокодилы, жестокие воины фараона. Кочергин случайно попал в тот момент, когда этого крестьянина зажевал крокодил. Он слышал его предсмертные крики, перед глазами стояли те же картины, которые видел и этот крестьянин. Он видел и чувствовал то же самое, что и бедный землепашец, кроме, пожалуй, боли от острых зубов крокодила.
Едва крестьянин издал предсмертный вздох и его глаза закрылись - изображение на экране тоже померкло и сделалось черным, как пустота вселенной. Егор уже хотел закрыть этот файл и открыть другой, внезапно экран снова зажегся и отсчет жизни этого древнего египтянина начался с нуля. Он начал жить снова, родившись, открыв глаза в окружении своих близких - отца и матери.
"Да это... это параллельные жизни - подумал Егор, - как параллельные миры из фантастических сериалов". Он смотрел такие и ему нравились "Звездный десант", "За гранью", "Портал времени".
Оказывается, жизнь не закачивались на определенной кем-то дате, вернее она заканчивались, но тут же начинались вновь. Люди вновь и вновь проживали её, как в бесконечной мыльной опере. Тот же Пушкин был обречен снова и снова выходить на дуэль и получать пулю в живот. Это был бесконечный "День сурка", устроенный по воле... По воле кого?
"Кто же все это создал, кому всё принадлежит?". Ответ на это вопрос, наверное, где-то можно найти. Только где?
Кочергин подумал, что кто-то должен был создать всё это, кто-то должен управлять этим запутанным гигантским процессом - создавать новые жизни, заканчивать старые, заносить всё в базы данных. Здесь должна работать целая команда биоайтишников.
"Вот как устроена жизнь - удивленно подумал Егор, - она не прекращается, она запрограммирована и в ней ничего нельзя изменить".
И только у него в мозгу созрела эта мысль, как он внезапно проснулся, словно некое высшее существо хотело, чтобы он самостоятельно пришел к такому выводу, а едва услышав его, немедленно вернуло Кочергина к действительности.
5.
- Егор пора вставать! На работу опоздаешь!
Кочергин посмотрел на будильник - было ровно шесть часов утра. Он упал головой на подушку, вспоминая только что виденный сон. Странный сон, удивительный. Но, конечно, пора было вставать.
Вместе с тем, что-то его насторожило. Из кухни доносился женский голос, который, однако, не был голосом его матери или знакомой девушки. Голос был молодой.
- Милый, тосты будешь? Я тебе сделала.
Опять тот же голос. Странно, кто это?
- Сейчас! - буркнул Егор.
В комнату заглянула симпатичная девушка и сказала:
- Ну, вставай-вставай, сколько можно дрыхнуть. Ты и так, когда женился на мне, бросил бегать. Помнишь, раньше по утрам мы бегали вместе?
- Да - ответил неуверенно Егор, и, посмотрев на свою супругу, о которой он до своего пробуждения не подозревал, обнаружил, что у неё торчит живот.
Эта девушка, или как она себя называла жена, была беременна. От него что ли? Полный бред!
Девушка была светловолосой, с зелеными глазами. Из-под спустившегося халата, на плече виднелась цветная татуировка дракона.
"Что за татуировка? Откуда?".
Он почувствовал себя Николосом Кейджем из фильма "Семьянин". Другой город, другая квартира, жена и будущий ребенок. Не задавая лишних вопросов, потому что ответов он, видимо, не получит, Егор встал и пошел умываться. В голове крутились мысли. Неужели это его жена? Откуда она взялась? Впрочем, и сам он непонятно откуда взялся. Кто-то откусил у него приличный кусок прежней жизни и ничего не дал взамен, швырнув в это новую для него жизнь.
Он вышел из ванной и пошел одеваться. В непривычно большом гардеробе висело с десяток строгих офисных костюмов. Внизу стройными рядами стояла всепогодная обувь. Через держатели оказались перекинутыми разноцветные шелковые галстуки.
"Это всё мое?- удивился Егор - но я никогда галстуки не распускал".
Все галстуки у него обычно висели на вешалках завязанными, потому что было лень возиться каждое утро и заново завязывать узлы, таращась в зеркало.
"На чём же я так поднялся?".
- Милый, иди, я положила! - жена звала на кухню.
"Блин, как же её зовут? Сейчас проколюсь!".
Кочергин вошел на кухню, оказавшуюся довольно большой по размерам. На столе стояла чашка с кофе, тарелка с тостами и джемом, масло.
"Мы в Америке, точно! - подумал Кочергин, - так едят по утрам. Но почему говорим по-русски? А может всё это сон продолжается?".
Он сел, жена положила перед ним газету "Коммерсант- daily". Егор задумчиво начал пить кофе и есть тосты. Прежде чем открыть газету он посмотрел на дату и на мгновение закрыл глаза от удивления.
"Вот же хрень!" - текущая дата показывала, что ему уже не двадцать три, а тридцать два и он постарел на девять лет.
- Егоша, вкусно? - спросила между тем жена, присаживаясь за стол.
Она отодвинула стул, чтобы не упираться располневшим животом в столешницу и вдруг положила руки на большой живот, улыбнулась.
- Дочка толкается.
Егор чуть не спросил, почему девочка, а не мальчик, но вовремя сообразил, что к такому сроку супруги уже знают о поле будущего ребенка.
- Ага, вкусно! - кивнул Кочергин, он развернул газету, делая вид, что читает.
"Как же её зовут? И почему она меня так отстойно называет? Егоша! Надо найти её паспорт или права, - думал он, - или посмотреть почту в ящике. Хотя..." - тут другая мысль пришла ему в голову.
- Забыл проверить почту - сказал он жене и, вскочив из-за стола, быстро прошел в спальню.
Тут на столике у кровати лежал его планшетник и мобильный телефон. Он открыл на телефоне адресную книгу, надеясь, что жена-то сразу найдется, но обнаружил среди контактов пару десятков женских имен, которые ему ни о чем не говорили.
"Как же её найти?".
Он заглянул в смс-переписку. Просмотрел несколько записей и одна из них привлекла его внимание. "Милый, я тебя жду" - было написано в одной из смс от Светы. "Вот, нашел!" - торжествующе подумал Егор, но... это могла быть и любовница.
"Бредятина!".
Ситуация, в которой он оказался, представлялась ему совершенно тупой, бессмысленной и скользкой. Решив, что времени на поиски больше нет, Кочергин забрал планшетник и телефон и вернулся на кухню.
- Извини! - сказал он, подходя и чмокая жену в щеку - пора на работу.
- Пока-пока! - ответила жена, ласково улыбаясь.
6.
С непривычным для себя чувством внутреннего удивления, Егор вышел из дома, сел в свою, припаркованную на обочине машину - откуда-то он знал, что у него Хонда Цивик серого цвета. Так же, по заранее известному ему маршруту, Кочергин подъехал к офису фирмы "Стройресурс".
"Откуда я всё это знаю? - удивлялся Егор, - жена, своя машина, мне уже не двадцать...Что происходит?".
На работе оказалось, что у него отдельный кабинет и он начальник отдела. Он, а не Виталий Гребнев. Наоборот, как выяснилось, Гребнев менеджер в его отделе. В течение рабочего дня Егор несколько раз смотрел в сторону бывшего начальника. Тот сидел, ни разу не улыбнувшись, тяжело смотрел по сторонам исподлобья.
Егор хотел подойти к нему, поинтересоваться, как идет работы, но чувство внутренней неуверенности не давало это сделать. Еще живы были в памяти воспоминания, в которых Гребнев кричал на него и устраивал всякие пакости. Внутреннюю робость следовало еще преодолеть.
Отчего Виталия понизили в должности, Кочергину было неизвестно. Как же случилось, что через десять лет все изменилось, и Гребнев стал его подчиненным? Загадки, загадки...
Но не только эти загадки интересовали его, Егор надеялся найти на работе кое-что и о своей личной жизни. Самое простое, что можно было сделать - это посмотреть анкету, которую он заполнял при поступлении на работу. Такая простая мысль пришла ему в голову, во время езды к месту работы.
В офисе эйчаров Кочергин взял свое личное дело - тонкую папочку и открыл собственноручно заполненную анкету.
Жену его точно звали Светланой - значить он тогда не ошибся, когда дома прочитал её смски. Его жену звали Светой, и она была беременна. Еще из анкеты он узнал, что её папа бывший военный, а мама врач. Есть и старший брат, проживавший с семьей в Германии.
Что ж, одно дело он сделал и теперь, появилась ясность хотя бы в этом вопросе. Но другие ответы, в том числе, почему он постарел на десять лет, Егор не получил и даже не знал к кому обратиться, чтобы их получить. Всё казалось ужасно запутанным.
Ближе к обеду Кочергин, отправившийся в комнату, специально отведенную для кофе-брейка, в которой был электрочайник, кулер, пару автоматов с шоколадками, услышал звонкий сигнал мобильника, лежащего у него на столе. Это была Света.
- Милый, мне тут позвонили из больницы, у меня не очень хорошие анализы. Предлагают лечь на сохранение.
- Так в чём дело, ложись, конечно!
- Я о тебе беспокоюсь. Как ты один будешь, тебе надо ужин готовить...
- Приготовлю как-нибудь, не умру. А что врачи говорят по срокам. Когда роды?
- Говорят, через две недели, примерно.
- Со мной всё будет в порядке, ложись. Я к тебе вечерком подъеду. Если не пустят в палату, подойдешь к окну?
- Конечно, милый!
Закончив разговор, Егор внезапно вспомнил свой сон - хранилище жизней, огромные залитые ярким светом залы с компьютерами и виртуальными мониторами, мегашар - купол с прозрачным полом. Если верить тому, что он видел, у всех - у него, у жены, у дочки, которая еще не родилась, история жизни уже записана, с началом и концом, с вполне конкретными датами. Компьютерная программа все рассчитала за них и все определила.
Он заходил по кабинету. Ему вдруг захотелось, чтобы дочь не попала в эту программу, ведь если она не попадет, то её жизнь никто не учтет, возможно, она будет жить тогда вечно? Эта мысль взволновала его. Бесконечная линия времени, вечность...Кто бы мог подумать, что она достижима. Наперекор всем законам физики, наперекор свойствам материи. Золотая мечта человечества!
В возбуждении Егор еще живее заходил по офису.
Как сделать так, чтобы дочь, не попала в эту программу или, вернее, как изменить её? Егор думал, что здесь должно быть техническое решение, ведь, если можно записать целую жизнь в один файл, значит, это файл можно откорректировать. Решение должно быть, он чувствовал, что такое решение есть.
"Если изменить файл - думал он, - то дочь может избежать смерти в будущем. Но ведь бессмертия не бывает, и я сам не верю в него. Зачем же тогда думать о невозможном? - так может и крыша поехать. Но все-таки, что-то, наверное, можно сделать. Интересно, что бы сказала Светка на это? Что мне приснился бред? Или начала бы искать объяснение в соннике - она любит такие вещи, всякие там гороскопы, хиромантию. Надо сегодня вечером к ней съездить, куплю соков и фруктов, если разрешат, то передам".
Потом ему пришла мысль, что жизнь неродившейся дочери может быть вполне длинной и счастливой и в ней ничего менять не нужно. В любом случае, хорошо было бы найти её файл и просмотреть.
В это время раздался телефонный звонок, который отвлек его от мыслей о Свете и дочери. Это оказался Антон Карчевский.
- Как дела, Егор?
- Всё окей!
- Я тут в Бутово, на нашей площадке. Смотрю, отделочники так и сидят без плитки. Что за хрень, вы что там, не в теме??
Кочергин растерялся. Плитку отделочникам в Бутово должен был отправить он, давно, когда ему было двадцать три. И само Бутово за десять лет должно было быть отстроено.
- Чего молчишь? Твои косяки? - не отставал Антон.
- Я разберусь - немного неуверенно произнес Егор, - вообще я поручал это дело Гребневу, сейчас выясню, почему он не отправил.
- Гребневу? - в разговоре возникла минутная заминка - не надо, не выясняй, просто продублируй.
- Хорошо, понял - согласился Егор и вдруг осознал, что нежелание Карчевского трогать Виталия, причины этого нежелания, ему, Егору откуда-то известны.
"У него что-то с женой Гребнева. Было или длится до сих пор, а Виталий знает и закрывает глаза. Но всё же, почему его тогда сняли с начальников отделов и заменили мной?".
- Ты как сегодня вечером? - прервал его размышления Антон, - нас ждут в яхт-клубе.
"Я еще и в яхт-клуб хожу? - поразился Кочергин - хожу под парусами?"
- Ты куда пропал, не слышу!
- Здесь я. Думаю. Слушай, а в яхт-клуб обязательно? У меня жену положили на сохранение, хотел к ней заехать сегодня...
- На сохранение? Окей, пусть полежит, посохраняется, что ей там сделается? Начнет рожать - тебе позвонят по телефону, и мы подъедем. Она ведь не сегодня рожает?
- Нет, не сегодня.
- Тогда договорились, и учти - ненавижу ждать!
Антон Карчевский как всегда был безапелляционен и настойчив. В яхт-клуб он ездил не затем, чтобы плавать на яхте, а чтобы встречаться с деловыми людьми, вести переговоры, знакомиться с богатыми бизнес-вумен или дочками богатых людей. Это был молодой человек, упорно разыскивающий себе спутницу жизни по ночным клубам Москвы. И однажды он такую нашел.
Девушка, выйдя за него замуж и пожив немного на Рублевке, возомнила себя крупной писательницей гламурного жанра, издала на средства отца Антона пару книг, а затем потребовала развода. Однако неудачный брачный опыт не остановил Карчевского, и он продолжил свои поиски второй половины в тех же местах и среди того же контингента, что и раньше.
Яхт-клуб предназначался для этих самых целей: потусоваться, отдохнуть, подцепить девчонку. А сама яхта у Антона была - подарок отца на день рождения. Только стояла она не здесь, в Москве, на причале Москва-реки, а в далеком Марселе, на Средиземном море.
Карчевский со своим предложением был абсолютно не вовремя. Егору не хотелось ехать. Во-первых, у него не было желания сегодня напиваться, а во-вторых, занятие съема девушек его тоже не прельщало. Но от Антона никак нельзя было отделаться, невозможно.
Расстроенный Егор взял в руки мобильник, и задумчиво начал крутить его, решая, звонит жене или нет.
Между тем, мысли неотступно возвращались к будущей дочери. Выходило так, если конечно верить сну, что её жизнь уже была известна, прожита от начала и до конца. Егору захотелось взглянуть на её файл. Если бы он только смог вернуться в тот сон назад. Но сны ведь не повторяются с точностью до детали.
7.
Приближался вечер. Скоро Кочергину предстояло завершить работу и поехать в яхт-клуб к Антону. Он так и не позвонил жене, решив, что все равно заедет к ней, потому что не собирался долго тусить в клубе яхтсменов. Он посчитал, что успеет к ней до десяти вечера.
Егор зевнул. Неожиданно он почувствовал, как веки наливаются тяжестью, делаются свинцовыми, а затылок начало ломить. С недавних пор он стал чувствовать приближение дождя, словно барометрический датчик. К чему бы это? Прошлую ночь он спал нормально и, утром был выспавшимся, хорошо отдохнувшим.
Поднявшись из-за стола, Кочергин подошел к окну, поглядел на улицу. Небо заволокло серыми низко летящими тучами.
"Точно дождь будет" - подумал он. Вернувшись к столу, Егор упал в кресло и, не успев больше ни о чем подумать, провалился в сон.
Сон второй, в котором Егор ищет ответы на вопросы.
Он оказался все в том же огромном светлом коридоре перед дверьми в залы с файлами.
"Так, - уже с юмором подумал он, - начальное меню игры: вход, выход, продолжение сохраненной сессии". Теперь, зная куда идти, он смело открыл дверь хранилища. Предстояло разобраться с системой хранения и найти файл дочери. Но где это всё искать?
Егор отправился по длинным проходам между рядами столов, и они казались ему нескончаемыми. Он не видел конца, противоположной стены, ограничивающей помещение.
"Не может же этот проход быть бесконечным - засомневался Кочергин, - или всё-таки может? Тогда я его не пройду до конца. Тут должна быть какая-то система - невозможно управлять хаосом".
Он остановился возле первого попавшегося стола, открыл папку на экране монитора, запустил файл. Опять чья-то жизнь, на этот раз женщины, средние века, Италия. Он это понял по развалинам Колизея, по одеждам, в которые были одеты римляне.
"Тут должна быть система!".
Кочергин закрыл этот файл, прошел к другому проходу, открыл еще один. Это был уже двадцатый век - летали самолеты, ездили машины. "Ага, уже близко. Где-то в этом ряду двадцать первый. Сначала найду наше время, а потом файлы с русскими".
Он довольно долго перебирался от одного стола к другому, открывая и закрывая огромное количество файлов. От этого разнообразия жизней уже рябило в глазах, они начинали слезиться, но сразу, того что нужно он не нашел.
Не пройдя до конца этот бесконечный ряд, Егор решил перейти к следующему, идущему параллельно, затем еще к одному. Он уже устал от длительно хождения, устали не только глаза - ноги ломило, хотелось пить. И всё же, совсем отчаявшись, Кочергин, наконец, нашел то, что нужно.
Да, это был тот ряд, который он искал среди таких же бесконечно длинных одинаковых рядов столов с мониторами. Он открыл файл и увидел Москву, свое время.
"Вот оно, наконец! Чуть с ума не сошел!".
Вдруг его посетила мысль - если он когда-нибудь вернется сюда - придется опять искать всё заново, делать всё сначала. Он пошарил по карманам. В свое первое посещение хранилища Егор был в майке и джинсах, а теперь был в том самом костюме, в котором работал в офисе: брюках, в пиджаке с галстуком. Только было одно отличие. Его костюм стал ослепительно белым, как у какого-нибудь бразильского магната, или известного западного киноактера, идущего по красным дорожкам Каннского фестиваля.