1

.. в том саду сидит Стаханов молодой,
расстелив газетку, режет толстенькое сало.
Пионеры к нему ходят правильной толпой,
каждый со своим - всегда готов - стаканом.

А Стаханов наливает пионерии стакан,
угощает всех продуктами животноводства.
Вновь Стаханов перевыполнил свой план,
в пищевод его пошла торжественная водка.

Вдруг гитару взяв, Стаханов заиграл на ней,
тронул струны сердца, дрогнули коленки.
Ты налей ещё мне, юный пионер,
не скупись, по полной хряпнем, пионерка.

Над Донбассом шелестит абстрактно стрекоза,
трактористы тащат на спине колхозы.
Капнула в стакан Стаханову слеза, 
дышит в скважину замочную Морозов.

2

.. уголь с челюстью хоккеиста,
выходит на поверхность, глотнуть космических далей,
выпростать в перспективу немытые ноги,
обматюгать зажравшуюся нефть.

Он злободневно плюёт сквозь зубы,
глядя на проплывающие мимо созвездья;
у него в карманах сжатые кулаки природы,
тысячи лет для него, как один день.

Как надоели ему трудовые рекорды,
битва гипертрофированных динозавров;
моллюски, окаменевшие в его памяти,
до сих пор шепчутся между молотом и наковальней.

Сквозь душу его проплывают кистеперые рыбы,
археоптериксы планируют твёрдым воздухом
и танковые панцири трилобитов
скрежещут под прямою наводкой времени.

Именно тогда, задыхаясь от вечности,
он покидает духоту юрского периода
и выходит наружу, посмердеть папироской,
которую всегда носит за шахтёрским ухом Земли.

3

.. мы добываем уголь,
уголь добивает нас,
держит упрямо угол
окаменевший пласт.

Уголь всего прямее,
уголь всего ровней,
нет кривизны страшнее 
чем кривизна людей.

Нет кривизны ужасней
душ кривизны людских,
уголь нас кверху жахнет,
уголь нас жахнет вниз.

Уголь стоит над нами
сто миллионов лет,
тяжкий как будто камень,
страшный как будто смерть.