Лица, лица, лица, лица. Так пять минут. Потом взгляд уходит в сторону - спины, спины, спины. Эскалатор в три потока поднимал и опускал бесконечные вереницы людей. И только Аня была эпицентром неподвижности. Аня сидела в будке и смотрела чтобы на эскалаторе все было как надо. Если что-нибудь будет не так, то Анне надо немедленно остановить машину и выполнить указанные инструкцией действия. А так работа созерцательная.
На спины смотреть интересней. Со спины все кажутся гораздо интересней и загадочней.
Какие все люди красивые со спины. Особенно молодые девчонки. Видны стройненькие ножки и красивая причесочка. Все такие загадочные и красивые. Такие милые и наверное все удачливые. Наверное, учатся или уже работают. Встречаются с кем-то. Здесь в Москве найти женихов не трудно. Правда, вот те, кто по эскалатору спускаются навстречу, не такие красивые. И правда, что так мало симпатичных девушек. На личико все обычные какие-то. И, наверное, такие же у них проблемы как у моей Людочки. Почему Людочки? Аня часто вспоминала, что имя Люда придумал ее муж, с которым они прожили три года, до его полного спивания и ухода из семьи. Ей так нравилось имя Катя, Катенька, тепло, мягко и как будто к сердцу что-то подкатывает. Но мужу почему-то запала Люда, прямо до развода. Пришлось уступить. Вот теперь Людочка сидит у себя в конторе, в Солнечногорске. Уже 10 лет сидит на одном месте, получает гроши. А уволиться боится. Очень страшно дома одной остаться. На работе хоть какие-то люди мелькают. Все же на праздники собираются, выпивают. Кто его знает, может встретит кого. Но ей так тяжело, она такая робкая. А дома совсем конец. Вот и сидит на работе. Хотя вот Людка со спины, если вот так поднарядить, да причесочку сделать, еще как смотреться будет. Да, со спины. Дело не только в спине, вся она какая-то не такая, как-то тяжело с ней всем. Вроде боязливая, но не простая, завистливая, не добрая. А как тут доброй будешь, с таким детством. Все время забитая была, скандалы крики от страха - пьяный папаша постарался.
Аня смотрела не отрываясь на поднимающихся по эскалатору людей. Куда уходит вся эта река? Ведь каждый, как муравей знает куда ему идти, и куда вернуться. Тащит чего-то домой. Так вот когда смотришь на них вечером, как будто ничего и не поменялось, как будто не сказали они тысячи слов друг другу, не произвели что-то, не придумали или сломали. У них там на верху случилась какая-то жизнь.
Аня чувствовала себя прибитой к этому месту. Хотя ее уже не беспокоила необходимость непрерывно смотреть на потоки людей. Читать или чем-то заниматься охота пропала несколько лет назад. Так все жизнь она провела на работах где особо ничего делать не надо, только смотреть или что-то несложное учитывать. И так постепенно все желания пропали. Для себя она уже ничего не желала, но Людочка - она пошла по еще худшему пути, чем прошла она. Все же у нее в жизни всегда была уверенность, что "ниже плинтуса" не опустится. А теперь-то еще как опуститься можно. Лет пять назад Людочка так страдала, так плакала, от того что жизнь то проходит, а мужа нет, детей нет. Что работа такая и столько уже на ней сидит, что и на другую-то идти - не возьмут. Анне однажды стало очень страшно, когда она ночью сама вся в слезах слушала, как Людочка скулит в темноте в соседней комнате, а потом что-то звякнула и наступила тишина. Аня напряженно вслушивалась, но несколько минут было абсолютно тиха. Вдруг резкая тревога и страх прострелил ее душу - Людочка, что-то с собой сделала! Она бросилась в комнату, оказалось что с дочерью все в порядке. Только напрасно испугала ее. С тех пор не проходящая тревога. С собой-то, что, уже все окончено. Доработать до пенсии, сесть дома, цветы выращивать. Полгода проводить на дачном участке, в маленькой избушке. Двухкомнатная квартира вся перейдет Людочке. Может приводить кого будет. Хотя кого она приводить будет. Вот если бы Аня умерла десять лет назад, тогда еще что-то могло бы случиться. А ведь могла помереть. Может это событие и пустая квартира как-то изменили жизнь Людочки, а так она падает отвесно по самой короткой и самой болезненной дороге. Хотя представила она себе, как сидит также Людочка одна в залитой солнцем квартире и ничего от этого лучше не станет, а станет ей еще тоскливей и безнадежней. Ничто не может встряхнуть ее, выбить их колеса. И нет подруг, друзей, кто выбил бы ее из этого круга. Кто поможет моей бедненькой Людочке.
Аня возвращалась из своей подземки домой, после тяжелой поездки на электрички и заваливалась спать. Самые тяжелые часы когда Людочка была дома. Аня старалась быть с ней ласковой и показывать как она любит ее, придумывала всякие темы для разговора, выписывала всякие новости и шутки услышанные по телевизору. Люда слушала ее хмуро, иногда улыбалась, потом шла к себе в комнату. Там она включала телевизор и допоздна смотрела его. Особо все становилось невыносимым в солнечную погоду. Когда вечернее солнце заливало комнату ярким светом и включенный телевизор не то что не было видно, но он казался таким инородным явлением на фоне роскошного праздника, представления природы. И смотреть в него было совершенно невозможно. Так и невозможно было идти на улицу и проходить одним и тем же миллион раз хоженым маршрутом, смотреть на молодежь, празднующих жизнь, на просто людей, разговаривающий, смеющихся, чем-то озабоченными. Но занятыми каким-то нужным им делом.
Выходные проходили, и Аня с нетерпением ждала поездки в Москву в свою "яму". Поскорее от дочери, из этого отравленного ее тоской квартиры, от ужаса надвигающегося перелома. Хорошо, что время так медленно идет и Люда и Аня могут не замечать как неизбежность подходит рядом. Потом приходит момент, и Аня его хорошо помнила в своей жизни, когда она вдруг со всей отчетливостью поняла, что жизнь прожита, и все, больше ничего интересного не будет, что ничего интересного никогда и не было. И что что-то поправить совершенно невозможно, потому что ушло время. И если кто-то из старых подруг как-то успел наладить свою жизнь, чтобы уехать в мягком вагоне в старость, то она так и осталась стоять на трамвайной остановке, под дождем даже не зная, ходят ли здесь трамваи. Она понимала, что с ней и Людой случилась самая страшная болезнь, которая вообще может случиться с человеком - одиночество. Одиночество идущее в обнимку с отверженностью. Оказалось, что просто раскрытых рук навстречу людям недостаточно. Они все прошли мимо этих рук. Надо было хватать и держать, хватать как можно больше и держать их при себе, как лекарство от одиночества, как лекарство от всех остальных болезней. Удерживать, через постель, желудок, через чтение и пересказ интересных книг, через то, что давать им того чего они не ожидают. А она этого не умела, вернее, думала, что раскрытых рук достаточно. И все тыкалась, искала другие руки открытые ей на встречу. Дурра! Ведь и Людочка жила, глядя на маму. Мама одна у нее, маму жалела, даже от чего-то отказывалась, чтобы бедной маме легче было. И мы обе проиграли, мы обе больны страшной болезнью - одиночеством и отверженностью. Хоть в гроб ложись. Аня иногда даже страшные вещи подумывала - вот если бы Людка померла, она бы долго здесь не задержалась. Дальше-то ничего хорошего не светило, лучше не будет.
Хотя Аня конечно пыталась чего-нибудь изменить в их жизни. Пару раз в году они ходили на спектакли в Москве. Один раз даже ездили в гости на 8 марта к школьной подруге Ани, но там было скучновато, собрались все любители выпить, и все закончилось криками и скандалом.
Аня чувствовала, что все конечно может быть по другому. Что-то можно сделать совсем простое, понятное чтобы все изменить. Вот Людка поменяла бы хоть работу, может все стало бы по другому. Но вот уперлась же. Аня то понятно уже никуда не устроится, и вообще считала свое нынешнее место как удачу во всех отношениях. Главное это было далеко от дома.
Иногда, сидя в своей будке, когда потоки людей на подъем и спуск сливались в одну шевелящуюся массу, ей представлялись в мечтах различные варианты изменения жизни. Ведь мимо проходят миллионы людей, и ведь каждый из них мог бы быть тем человеком, который все изменит. А потом она возвращалась на землю и думала - да что он может изменить, если даже случится чудо и Людку возьмет кто-то, изменится ли сама Людка , перестанет ли быть такой квашней как сейчас? И ей казалось, что это невозможно. И так, как она в молодости, уж не помня как, заманила Юрку к себе в женихи, так и Людка может и зацепится как-то, да продержится какое-то время, но потом устанет и опять опустится в свое дно.
Нет, менять надо Людку. А как ее поменяешь, корове уже 33 года. А она, наверное, еще и девственница. Мужика бы ей найти, чтобы дурь то из нее вышиб. Хоть какое-нибудь.
Пусть бросит ее, ну хоть может женщиной сделает. Из-за этого у нее наверное застой такой. Хотя Аня и не могла точно утверждать, девственная ли Людмила или нет. Говорить на такие темы в доме было величайшим табу. Но, глядя на дочь она была абсолютно уверена, что никакого опыта у нее не было. Из-за таких мыслей сердце ее сжималось от тоски и она принималась в тысячный раз прокручивать в голове эпизоды взросления Люды, пытаясь понять когда все пошло не так. Ведь она росла обычной девочкой, и как-то и сомнений не было, что все у нее будет как у всех. А потом в девятом классе она сильно изменилась, стала нелюдимой, застенчивой и одновременно по нехорошему злой. Фигура испортилась, она стала сутулиться и вся как-то обабилась. К окончанию школы у нее не осталось ни друзей ни подруг. Почему так все вышло?
Аля вспоминала свои отношения с дочерью, может она где виновата. Но так конечно были моменты, и даже ремнем ее побивала и ругала конечно. Но так это все так наверное поступали. У них в классе у половины детей отцов не было, разбежались по пьянке. А что матерям остается делать? Без крепкого словца и ремня совсем бы распустились. Может и перестаралась где-то, но не настолько же.
Нет, надо непременно встряхнуть Люду как-то.
Как-то раз возвращаясь с работы домой она прочитала в газете статью, как один мужик чтобы развестись с женой заказал в специальном агентстве другого мужика, который стал любовником его жены и сделал так что все открылось и стало поводом для развода.
Аня подумала, что вот бы такого мужика втихаря нанять и для Людки, чтобы она ничего не знала. Конечно, бросит он ее через некоторое время, но может хоть так за пару сеансов раскачает ее, да и опять же опыт кое-какой передаст. А то ведь так старой девой и помрет. Вот интересно, сколько это стоило бы и как найти такого мужика.
И случай представился. Перед новым годом собирали их в доме культуры на торжественное празднование. Собрались все ее коллеги. Откуда-то много молодежи появилось. Было весело, пьяно, бестолково. А главное познакомилась она совершенно случайно с одним мужичком, примерно одного с Людой возраста. Коля был родом откуда-то с Урала, снимал квартиру в подмосковье, работал механиком по эскалаторам. Мужичек он был так себе, небольшого роста, щупленький, но весь такой живчик. И все говорил, что так ему деньги нужны, что он на трех работах в Москве работает, и вообще хоть убивать пойдет.
Она ему так слегка намекнула, что типа чего убивать, можно по мужской части заработать. И так они все это со смехом обговорили и расстались.
После праздников Аня навела справки и нашла его. Подстерегла после работы и после кратких напоминаний о себе изложила суть дела. Коля раз пять переспросил и кажется даже сильно испугался. Аня ему все рассказала про Люду, и что возможно она девственница и про его светлую миссию. Коля согласился, несколько озадаченный. Запросил немного, договорились, что будет к ним таскаться две недели. Если ничего не получится, Аня заплатит половину суммы. Водка и закуски за счет Ани. Договорились.
Еще неделя ушла на то чтобы Аня придумала все подробности легенды, как Коля окажется у них дома.
И вот однажды вечером она пришла домой с незнакомым мужчиной. Аня была в приподнятом настроении (они с Колей выпили для храбрости по 100 грамм в парке, недалеко от дома).
Собрали на стол, позвали Люду. Аня представила Колю, как сына одного из своих одноклассников, который приехал в Москву по делам и поживет у них немного дома.
Люда никак не отреагировала на Колю. Весь вечер просидела глядя в телевизор, не притронувшись к закуске и выпивке.
Для Коли поставили на кухне раскладушку. После этого пройти по кухне, не наступив на Колю, стало не возможно. И потому в первое же утро Люда раздраженно разбудила мать и со злостью попросила ее куда-нибудь девать Колю, потому что она не может позавтракать и стесняется ходить в туалет.
Все как-то поворачивалось не правильно. Люда ушла на работу. У Ани и Коли был в этот день выходной, потому они остались дома. Аня сделана для Коли обильный завтрак, во время которого Коля выпил полбутылки водки. Да, все не клеится. Аня смотрела на покрасневшее колино лицо, на его узловатые руки. Эх, поторопилась, поторопилась. Хоть Людка конечно не принцесса, да Коля уж точно не принц. Аня подумала, что она бы может и сама бы с таким не стала бы закручивать. Уж не настолько Людка то дурра. Что-то она не то делает. Подвыпивший Коля наоборот разошелся, стал нести какие-то гадости и пошлости. Смеяться, широко открывая рот, набитый гнилыми зубами. Эх, Коля, давай расходиться, за пол суммы. А Коля, нет говорит, уговор был на две недели. Типа ему и возвращаться некуда, так как с друганом договорились, что на две недели его койка будет занята. Аня вздохнула, что с ним делать? Пусть доживает, только бы потише себя вел.
А Колька разошелся, говорит, что все получится, что Анька ему мешает, и что Людка стесняется мать. А потому пусть сегодня вечером на часок их одних оставит, он проведет решительное наступление. Типа, не боись, все в рамках закона и по обоюдному согласию будет.
Перед приходом Люды с работы, Аня ушла бродить по городу. Вернулась вся замершая через три часа. Открыла дверь своим ключом, в доме было тихо, хотя везде горел свет. Аня осторожно заглянула на кухню - раскладушка стояла пустой, в гостиной тоже никого. Неужели получилось? Мелькнуло у нее в голове. Она на цыпочках подошла к закрытой двери комнаты дочери. В это время дверь открылась. На пороге стояла Люда. Все лицо ее было перепачкано кровью, разбитая губа опухла. Она молча смотрела на мать.
Зачем ты так, мама?
Ты что, Людочка, о чем? Это Коля да, а где он?
На глазах Люды навернулись слезы, ее лицо свело судорогой плача. - Зачем ты так мама. Что я тебе сделала?
Людочка ...
Почему ты меня так ненавидишь?
Людочка .... Аня медленно пятилась от стоящей неподвижно дочери.
Потом, что-то взорвалось в Ане, потом она не могла понять как такое вышло, Аня вдруг закричала на дочь - Ненавижу? Это говоришь ты, почему я тебя ненавижу? Ты, которая как мертвая живет уже двадцать лет, ты говоришь, матери? А ты знаешь, как вот с такой дочерью жить, да из-за тебя у меня вся жизнь кувырком пошла, да кроме тебя у меня ничего в голове нет, от твоей несчастной жизни и мне хоть в могилу ложись. Да ты знаешь, как жить вот так вот видя, что твой ребенок не нужен никому и не делает ничего чтобы стать нужным, да у меня хоть три мужика за жизнь было, а у тебя одни передачи по телевизору. Да через тебя я себя ненавижу и весь этот свет, дни считаю, когда кто-то из нас в могилу уляжется, чтобы уж кончилась эта мука.
Мама! Что я тебе сделала? Я тебя ни о чем не прошу, за что ты меня так?
Вспоминая тот день, Аня удивлялась тому, что ни она, ни Люда не свели счеты с жизнью. Состояние было такое, что думая об их жизни ей не было совершенно не за что зацепиться, чтобы представить будущее. Его не было. Аня не пошла на работу, и даже не беспокоилась, чем все это для нее кончится. Люда же уходила рано, возвращалась поздно. Они встречались в квартире, но как будто не видели друг друга. Одновременно, Аня чувствовала какого-то рода облегчение, как будто прорвался гнойный нарыв. Было удивительно покойно и легко. Даже мысль, что каждый день может закончится тем, что она не увидит дочь, не приводила ее в страх и волнение. Люда тоже, казалось, немного изменилась. Приходя домой, она, не включая телевизор и не ужиная, заходила в свою комнату и тихо сидела там, может что-то читала.
Примерно через неделю такой жизни, Аня решилась и как-то утром спросила Люду, что купить ей на ужин. Люда к ее удивлению, спокойно и даже с некоторой теплотой, обсудила, что им вместе приготовить на ужин и ушла на работу.
Анька как на крыльях помчалась на рынок и накупила всякой всячины. Весь день готовилась к приходу дочери. Достала бутылку вина и хрустальные бокалы. Люда пришла в обычное для нее время и обрадовалась, увидев накрытый стол. Мать и дочь уселись за стол, Аня открыла бутылку и разлила вино по бокалам. Выпили, заговорили. И так хорошо заговорили, прямо затрещали как две подружки. Не заметили, как выпили бутылку и съели всю закуску. Когда стали убираться, Аня, подошла к дочери и обняла ее за плечи.
- Людочка, прости меня.
- Не надо, мама. Садись.
Люда взяла мать за руку и подвела к дивану. Они сели рядышком, Люда взяла руку матери в свою и сказала.
- Мама, я все придумала. Мы возьмем из детского дома ребеночка, мальчика. А потом продадим нашу квартиру и уедем на дальний восток, на Камчатку. Я уже все разузнала. Будем там жить все вместе в квартире с видом на море, гулять по берегу, смотреть на сопки. А потом, через годик или два, мы возьмем из детского дома девочку. Чтобы нас было больше, чтобы когда ты раскрываешь руки, кто-то бежал тебе навстречу. Будем растить детей и просто жить. Я уже все придумала. Мы начнем все сначала.