Я стою на перроне. В правой руке держу чемодан - в нем один комплект нижнего белья (белого) и черный шелковый костюм. В левой руке держу две красные розы. Черные остроносые туфли уже на мне.
Поезд, с которого я сошел только что, тронулся с места. Я продолжаю стоять, вслушиваясь в перестук колес поезда и журчание воды в фонтанчике для питьевой воды.
Душно.
Меня обещали встретить. Стою, жду. Пока никого нет. Вернее нет того, кто мне нужен. А встретить меня должен пожилой джентльмен в черной шляпе цилиндре и тросточкой. Он всегда ходит с тросточкой. Так, во всяком случае, говорил мне доктор Бриджессон.
Беда в том, что я не говорил в котором именно часу приеду. Собственно, об этом меня не спрашивали. А мне, на самом деле, было все равно.
Я поставил чемодан на землю, осмотрелся. Мне еще никогда не доводилось бывать в Лондоне. Честно - понравилось. По крайней мере, то, что я видел из окна своего купе.
Мне двадцать пять лет. Зовут меня Джозеф Коумен.
Я приехал в Лондон, чтобы умереть. Никто этого пока не знает. Ни сэр Алекс, который жаждет увидеть чудо, ни его кузен сэр Патрик. Никто. Даже доктор Бриджессон.
Просто я не выношу фальши. И потом, я очень скучаю. Скучаю за моей любимой Люси...
______
Продолжаю стоять. И черт меня дернул приехать так рано! Ничего теперь не остается, кроме как стоять и ждать. Но... а если кузен сэра Алекса приедет только к вечеру? Хм...
Перрон был почти пуст. Несколько человек с чемоданами в руках бегали туда-сюда и кричали: "а где поезд!?".
Опоздавшие, подумал я и сошел с перрона.
Сел на лавочку, что так удачно спряталась в тени большого пышного клена. Мне повезло, что ее никто не занял раньше. В такую погоду это было отличным местом для тех, кто приехал в чужой город и вынужден ждать пока его, наконец, встретят. Но, как я потом подумал, таким вот счастливчиком был я один.
Хорошее настроение сошло на "нет". Все впечатления от поездки казались уже не такими яркими и запоминающимися, словно я приехал не из одного города в другой, а всего-навсего вышел из дома, поймал кэб и отправился за покупками. Сидел я довольно долго, разглядывая носки собственных туфлей. Думал о том, как меня встретит в своем замке сэр Алекс и как отнесется к тому, что увидит.
Кладу розы на лавку рядом с собой. Чемодан ставлю у ног. Зеваю, приглаживаю волосы.
Подошел к фонтанчику: попил. Вода вкусная.
- Джозеф Коумен? - слышу я сзади.
Я провалился во времени...
______
- Джозеф Коумен? - слышу я в трубке сиплый мужской голос.
- Да, это я, - отвечаю я, едва понимая, что это действительно Я. Накануне изрядно выпил. Голова раскалывается, ну право переспелая дыня!
Ничего не помню.
- Джозеф... хм ... можно я буду вас так называть?
- Господи, ну конечно можно! - сам не понимаю, почему кричу в трубку. - Я же и есть Джозеф! Не Филипп и, не дай Боже, Бадди, - вспоминаю, что так звали ухажера моей кузины (я его недолюбливал). - Извините. Просто я еще спал...
- Ничего-ничего, Джозеф. Если вам сейчас неудобно, я могу позвонить и позже...
Не уверен, что буду в состоянии разговаривать и потом, поэтому отвечаю, уже чуть сдержаннее:
- Говорите сейчас, пожалуйста. Вы, наверное, хотите сказать что-то важное?
Смешок в трубке:
- Вы совершенно правы, Джозеф. Но, знаете, это не совсем телефонный разговор...
Не совсем телефонный разговор? думаю я.
- Извините, но... кто вы, сэр?
- Ох, простите, пожалуйста! Конечно, я должен был сначала представиться... право неловко!
- Да бросьте. Ничего страшного. Бывает.
- Меня зовут Джон Бриджессон. Доктор Джон Бриджессон.
В этот момент я зеваю, поэтому прикрываю рот рукой. Потом говорю:
- И чем могу быть полезен, доктор?
Некоторое время он не отвечает. Я прислушиваюсь, стараясь уловить в тишине хоть какие-то звуки. Ничего. Потом:
- Вы не будете против, если я зайду к вам, скажем, через час-полтора?
Я совершенно ничего не понимаю. Хочу поскорее закончить этот разговор и пойти в душ...
- Нет, с чего бы. Мой адрес...
- Не утруждайтесь, Джозеф. Я прекрасно знаю, где вы живете.
______
- С вами все в порядке? Вы так бледны...
- Да-да... я в порядке. Просто душно.
Незнакомец очень мило улыбается:
- Это хорошо, мистер Коумен. Это очень хорошо. Позвольте представиться, - незнакомец снимает цилиндр и слегка кланяется: - Сэр Патрик младший - кузен сэра Алекса. Вы, наверное, не ожидали увидеть меня в столь ранний час? - усмехается он.
- Да, но... Но как вы знали, что я приеду именно в этот час? - искренне удивляюсь я.
- Нет, не знал, мистер Коумен. Просто догадался. Почему-то подумал, что, должно быть, вы захотите, как можно дольше времени провести в Лондоне, посмотреть достопримечательности нашего города, если, как я знаю, вы ни разу не бывали здесь, не так ли?
- Верно, - отвечаю я.
- Вот я и подумал, что вы прибудете в Лондон первым же поездом
- Все верно, - снова говорю я.
- Ну, вот видите. Ничего сверхъестественного.
Он смотрит на меня, я - на него
- Вкусная у вас вода, - говорю я.
- Неужели?
- Это правда.
- Вам так кажется, мистер Коумен. Вас просто замучила жажда. Вода, как вода. Ничего особенного в ней нет, поверьте. Я думаю, теперь вы хотите отдохнуть с дороги. Моя машина сразу за вокзалом, пойдемте. Сэр Алекс будет ждать вас к обеду в своем замке.
- Разве сейчас мы едем не туда? - спрашиваю я.
- Нет, не туда, мистер Коумен. Я отвезу вас в замечательный отель - собственность сэра Алекса - где вы сможете отдохнуть и помыться... ведь дорога была такая долгая... вы должно быть ужасно устали. А к полудню я приеду за вами, и мы вместе отправимся в замок. Ну, как вам?
Сначала я не знал, что и ответить. Что-то начала побаливать голова... наверное от духоты.
- А как же экскурсия по Лондону, сэр Патрик? - Замечаю, как взгляд его, на секунду, становится прочнее стали рыцарского клинка.
Улыбается:
- Будет вам и экскурсия, мистер Коумен. Пойдемте.
Я молча беру чемодан, розы и мы, - я и сэр Патрик, кузен сэра Алекса, - идем к его машине.
______
Пока не пришел доктор Бриджессон, или как там его, я принимаю душ и завтракаю: слегка подогретые кусочки ростбифа и сваренное вкрутую яйцо. Хочу выпить чаю, но, как оказывается, чая нет. Не очень расстраиваюсь - есть кофе.
Завариваю. Какое-то время стою, вдыхая аромат кофе. Вспоминаю, что говорил мне доктор.
Как он может знать, где я живу?
Выключаю плитку. Наливаю себе кофе.
Как же болит голова...
А разве я вчера пил?
Пытаюсь вспомнить вчерашний день. Ничего не выходит. Зажмуриваюсь, сжимаю мокрыми от пота пальцами виски, стискиваю зубы.
Вчера была суббота. Выходной день. И я провел его дома сидя в кресле перед телевизором и читая книжку... Но я не пил!
Тогда почему ты так решил? Я не понимаю собственной мысли, не понимаю того, что со мной происходит... или произошло... или может произойти.
- Доктор Бриджессон, - говорю я вслух, одновременно делая глоток кофе.
Подхожу к окну. Смотрю в него.
Ничего необычного. Все точно такое же, как и всегда. На улице много народу, машин, криков, голосов...
Ничего удивительного, думаю я. Сегодня же воскресенье.
Отхожу от окна, вздыхаю. В этот момент кто-то звонит в дверь.
Открываю:
- Доктор Бриджессон, стало быть? - спрашиваю.
Он утвердительно кивает, но молчит. Тогда я говорю:
- Ну, заходите. Я вас ждал.
Мужчина проходит в комнату, снимает пальто. Спрашивает:
- Куда я могу положить шляпу, Джозеф?
- Давайте, - беру шляпу и отношу ее в спальную.
Доктор уже сидит в кресле и внимательно смотрит на меня своими маленькими глазками из-под густых рыжих бровей.
Сажусь напротив него.
- Можно я закурю? - спрашивает он меня.
Пожимаю плечами:
- Курите. Только я открою окно. Знаете, не выношу табачного дыма.
Он хохочет:
- Кстати, я тоже. Но когда курю сам мне все равно.
Еще бы, думаю я.
Доктор затягивается, говорит:
- По телефону вы упоминали, что накануне выпили лишнего. Но так ли это, Джозеф?
- Я не понимаю, к чему вы клоните, - довольно резко отвечаю я. - И вообще: кто вы такой, доктор?
Доктор Бриджессон вежливо улыбается:
- Понимаю ваше любопытство, Джозеф. И я утолю его, будьте уверены. Но сначала... - он затягивается. - Сначала я все же хочу узнать: помните ли вы, Джозеф, как накануне вечером, вы пили спиртное? Прошу вас, будьте правдивы.
Мне хочется вышвырнуть его вон, но вместо этого отвечаю:
- Нет, не помню. Теперь вы, наконец, скажете мне кто вы такой? И что вам от меня нужно, доктор?
Он долго смотрит на меня, казалось, не моргая. Потом говорит:
- Дело в том, Джозеф... как бы это вам сказать... в общем вчера вечером, когда ваша мать пришла к вам домой - она беспокоилась, поскольку вы не отвечали на телефонные звонки, а вы, как она сказала, говорили, что будете весь вечер дома, - то обнаружила вас... ну... - доктор Бриджессон пристально смотрит мне в глаза. - Вчера вечером, Джозеф, вы были мертвы. И именно я констатировал вашу смерть от внезапной остановки сердца.
- Я же говорю, вы устали. Но сейчас у вас будет прекрасная возможность отдохнуть в одном из самых роскошных мотелей Лондона! Мы приехали.
- Так быстро? - удивляюсь я, потом вспоминаю, что просто заснул, и поэтому время поездки показалось таким быстротечным.
Мы выходим из машины очень умело припаркованной у подъездной дорожки. Сэр Патрик говорит:
- Помните: ровно в двенадцать часов я приезжаю за вами, и вместе мы едем в замок сэра Алекса обедать.
- Разве вы не пойдете со мной в мотель?
- Нет. Видите ли, я спешу, - отвечает сэр Патрик. - Но не волнуйтесь, миссис Дороти Хейнс вам все расскажет и покажет, - он кивает в сторону мотеля: - вон она, там, у входа.
Я смотрю туда.
- Где? - спрашиваю. - Я никого не вижу.
Сэр Патрик садится обратно в машину.
- Запомните, я жду вас здесь же ровно в полдень, - он улыбается. - До встречи, мистер Джозеф. Желаю вам хорошо отдохнуть. - И он уезжает.
Миссис Дороти Хейнс?
Я поднимаюсь по лестнице и только тогда, поднявшись, замечаю ее.
Подхожу ближе. Передо мной стоит высокая худая женщина лет пятидесяти - пятидесяти пяти. Руки ее сложены на груди. Острый, пронзающий взгляд впивается в мою плоть...
Она смотрит на меня. Ни один мускул не шевельнется на ее худом лице, черты которого настолько строги, что напоминают мужские.
- Очень оригинально, - говорит она одними губами.
- Простите?
- Я имею в виду розы, - она едва заметно кивает на мой букет.
- Ах, розы... - я поднимаю руку, в которой держу их. - Эти розы... они для меня, миссис... - забываю, как ее зовут и мне становится неловко. Я краснею.
- Представил, а как же! Просто из головы вылетело... извините.
- Позволю себе заметить, что молодые джентльмены, подобные вам, не очень-то интересуются такими особами, как я. Они даже забывают о том, что им говорили три минуты назад, - говорит она, как мне показалось, с насмешкой.
- Еще раз извините.
- Не стоит. Тем более вы говорите не искренне... так, из вежливости. - Она поправляет очки в тонкой оправе на своем длинном немного крючковатом носу. - Но ничего, мистер Джозеф. Я не обижаюсь. Проходите, пожалуйста, внутрь.
Мы входим. Мотель поражает меня своей роскошью. По крайней мере, вестибюль. Но я уверен, что комнаты здесь ничуть не хуже, а то и лучше.
- У сэра Алекса отличный вкус, - говорю я.
- Что вы имеете в виду?
- Картины, миссис Дороти. Картины.
Она вздыхает:
- Ничего подобного. Сэр Алекс никогда не бывал здесь, в этом мотеле.
- Но как?
- Очень просто. Его интересовало только то, что это ОДИН ИЗ САМЫХ ЛУЧШИХ (по моему мнению, лучший) ОТЕЛЕЙ ЛОНДОНА. А стало быть - он должен быть его собственностью. Только и всего.
- Хм...
- Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.
Мы поднимаемся наверх по шикарной лестнице из красного дерева. На двери моей комнаты блестят цифры "202".
Дороти Хейнс вытаскивает из кармана платья связку ключей. Открывает двери.
- Прошу вас, входите.
Вхожу.
- О!
Она улыбается:
- Все так говорят... хотя у нас немного постояльцев. В основном это друзья... или иначе сказать деловые партнеры сэра Алекса.
Я не слышу ее слов, поскольку занят рассматриванием своей комнаты... нет - своей ЗАМЕЧАИЕЛЬНОЙ комнаты!
- Готический стиль. Мне нравится.
- Завтрак ровно в девять. Прошу не опаздывать, - говорит она и уходит. Я остаюсь наедине с самим собой. Меня привлекает картина, что висит на стене над пианино - это портрет какой-то девушки. Ее лицо кажется мне до боли знакомым. Я ставлю чемодан на пол, подхожу ближе, дотрагиваюсь до картины...
______
- Вы, наверное, шутите, доктор? - говорю я, пытаясь понять смысл сказанных только что им слов. - В противном случае я просто вас не понимаю.
Он откидывается на спинку кресла.
- Ваша мать сейчас в больнице, Джозеф. У нее был глубокий обморок, но опасность миновала. Она поправляется.
- Господи и вы только сейчас об этом говорите! Я сейчас же еду в больницу, - встаю с кресла.
- Видите ли, Джозеф, ваша мать еще не знает, что вы живы. У нее стресс. Не думаю, что это ей будет на пользу.
- Может, хватит говорить ерунду!? - срываюсь я на крик. - И что вам, в конце концов, от меня нужно!?
Доктор Бриджессон выглядит обеспокоенным, но в то же время каким-то спокойным.
- Попытайтесь взять себя в руки, Джозеф. Сядьте, пожалуйста, в кресло. И я вам расскажу все по порядку. Все как было.
- Было, что!?
- Терпение, Джозеф. Сядьте в кресло. Еще раз говорю: с вашей матерью все в порядке. Вам не о чем беспокоится... - он замолкает. - Разве что о себе.
Я сажусь в кресло. Замечаю, как сильно трясутся у меня руки.
- Слушаю вас, доктор. Слушаю очень внимательно.
И он начинает рассказ...
______
Это прикосновение получается таким реальным, как если бы я дотронулся до настоящего ее лица. Я чувствую мягкость ее кожи, тепло, аромат и даже... мысли?
- Девушка с портрета, - говорю я, когда уже ложусь в кровать. Именно о ней я думаю, перед тем, как заснуть.
И мне снятся ее дивные локоны. Я четко вижу ее улыбку, глаза, ресницы. Она идет ко мне, смеется, что-то говорит, но я ничего не могу расслышать. Слишком шумно вокруг. Слишком...
...много счастья! Я просто не верю своим глазам. Я не верю в то, что это происходит именно со мной, а ни с кем-нибудь другим. Эта девушка настолько красива и нежна, что, кажется - стоит только присмотреться лучше - она вовсе не человек, а фантом. Иллюзия, мираж в пустыне, где вместо песка - мои желания, мечты, грезы.
Создается такое впечатление, что стоит только прикоснуться к ней - и она исчезнет, растает, как облако пара в безмятежной синеве неба.
- Как тебя зовут? - спрашиваю я. - Мне кажется, мы знакомы...
Девушка подходит ближе - ее белое, почти прозрачное, платье развевается на ветру подобно парусам, - протягивает мне свою безупречную ладонь, говорит:
- Я просто твой сон вот и все.
Обнимаю ее, целую:
- Но как же? Я могу трогать тебя, ласкать!
Она кокетливо хлопает длинными ресницами, отстраняется от меня.
Ее образ постепенно меркнет, рассеивается подобно туману над водой, когда огненно-оранжевый диск солнца поднимается над горизонтом все выше и выше... к неизвестному...
- Постой! - кричу я вслед уже едва видному образу, едва заметной дымке. - Как тебя зовут?
И мысль мне подсказывает:
О, совершенство!
Я просыпаюсь. Вернее меня будят...
_____
- В детстве мы дружили с вашей матерью, - говорит доктор Бриджессон. - Странно, что она никогда не упоминала обо мне. Ведь это так, Джозеф?
- Совершенно верно, доктор. Никогда.
- Поэтому, когда она обнаружила вас... хм ... без сознания, то сразу же позвонила мне, чтобы я приехал как можно скорее. Я спрашиваю: "Что случилось, Мари?", а она отвечает - "Джозефу плохо...". Тогда я, конечно же, сразу поспешил к вам домой. Кстати, я живу здесь недалеко. Прошло каких-то пятнадцать минут, и я уже был в вашей квартире, Джозеф. Вы лежали на полу лицом вниз. Ваша мать... - он кашляет в ладонь. - Стояла рядом с вами на коленях и плакала. Когда она увидела меня, то сказала: "Он не дышит...". Я наклонился над вашим телом, прощупал пульс... ну, в общем, у вас, Джозеф, были все признаки внезапной аритмической смерти. От этого... - снова кашляет. - От этого вы и умерли.
- Остановка сердца? - только и спрашиваю я.
- Вот именно, Джозеф. Это-то меня и поразило. Но факты... факты говорили сами за себя. У меня богатый опыт, Джозеф.
- Богатый опыт? Но я ведь жив, Доктор. И вы сами это видите.
- Вижу. Об этом-то я и хочу поговорить.
- Что ж, я вас внимательно слушаю, - усмехаюсь я.
- Понимаю, это кажется вам чушью, но... можно я закурю? - спрашивает меня снова.
- Курите, пожалуйста.
- Спасибо. Видите ли, Джозеф, по профессии я кардиохирург. Но моей страстью, увлечением, называйте как хотите, есть психиатрия. Психиатрия и сверхъестественное.
- Сверхъестественное, говорите? Так я, что, приведение? Или нет - сумасшедшее приведение?
- Зря вы смеетесь, Джозеф...
Признаюсь, я старался быть сдержанным, вежливым, но этот разговор начинал действовать мне на нервы. К тому же, я хотел увидеть свою мать...
- Смеюсь?! - кричу я. - А что мне еще делать, доктор? Вы себя послушайте! Не удивляюсь, что Мари никогда не говорила мне о вас. Вы фанатик, доктор, вот что я вам скажу. Может, я и терял сознание, но...
- Вот! - он наклоняется вперед. - Вы же не помните ничего с того, что происходило с вами вчера. И вы не были пьяны. Я верю в то, что видел. А видел я то, что вчера вечером, вы были мертвы, Джозеф. И каким-то непостижимым образом воскресли! Воскресли ровно к пяти часам утра...
- Воскрес? О Господи, да что вы такое говорите?
- Только то, что видел своими глазами, - говорит он. - Но раз уж я начал говорить, позвольте я все-таки закончу.
- Ах, это еще не все?
- Зачем этот сарказм, Джозеф?
Я не ответил ничего. Промолчал.
- Когда вашей матери сделалось плохо, я тут же отвез ее в больницу. И пробыл там до утра. Я вернулся сюда ровно в пять часов, чтобы забрать свой саквояж с лекарствами и позвонить констеблю, - он прерывается, глубоко затягивается сигаретой. - И в этот момент я услышал стон. Такой стон бывает у человека, которому снится ночной кошмар. Признаюсь, я испугался. Подумал, что должно быть мне это просто послышалось, но когда я заглянул в комнату, где лежали вы, я уже так не думал. В этот момент вы, Джозеф, перевернулись с живота на спину и снова застонали!
Доктор Бриджессон тушит сигарету в пепельнице, пристально смотрит мне в глаза:
- У меня чуть душа не ушла в пятки. Но я не стал вдаваться в панику. Я подошел к вам, чтобы снова прощупать пульс и, что вы думаете? Пульс был! Сердце работало ритмично, мерные движения грудной клетки свидетельствовали о том, что вы дышали. Я отошел на несколько шагов назад и подумал: "Он просто спит. Силы небесные - спит!"
- И что вы сделали потом? - спрашиваю я.
- Потом я отправился к себе домой. Просидел несколько часов за чтением книги о летаргии и психиатрии. Выпил крепкий кофе и позвонил вам домой.
- Вы действительно думаете, что у меня был летаргический сон?
- Нет. Ведь когда я поднес зеркало к вашему лицу, оно не запотело. Вы не дышали, Джозеф.
Мне кажется, что сейчас я снова начну кричать, говорить о нелепости сего заявления, но, секундой позже, вместо этого я отвечаю:
- Посудите сами, доктор: как я могу вам верить?
Он кивает:
- Понимаю. Видимо ничего другого не остается, кроме как отправится в больницу, нанести визит нашей дорогой Мари Коумен. Может быть, после этого вы мне и поверите, Джозеф.
- Но вы ведь говорили, что это ей может навредить?
В глазах доктора вспыхивает, до жути, неприятный огонек:
- Верно. Но только при условии, что то, о чем я вам только что рассказал, окажется правдой, - он усмехается. - Не так ли это, Джозеф?
Я вынужден, согласится, хотя моя логика все еще не допускает того, что вечером я умер, а к утру воскрес.
- В таком случае, что вам от меня нужно?
______
Голос миссис Дороти Хейнс:
- Просыпайтесь мистер Джозеф. Уже почти полдень. Скоро за вами приедет сэр Патрик. Он очень не любит, когда опаздывают.
Я открываю глаза:
- А я, что спал разве? - встаю с кровати, оглядываюсь.
- А как это еще можно назвать? Даже завтракать не спустились.
Действительно, заснул. Иначе, как я мог очутиться в кровати? Но я этого не помню... провалы в памяти становятся все более ощутимыми.
- Хотя, мистер Джозеф, могли бы и раздеться. Так намного удобнее отдыхать, не находите?
Понимаю, что миссис Дороти имеет в виду, краснею.
- Простите, пожалуйста. Я, по-видимому, хотел просто прилечь, но... я не намерен был спать.
- Хорошо-хорошо. Через полчаса приедет сэр Патрик. Хотите перекусить?
- Было бы не плохо, - отвечаю. Мы выходим из спальной.
Внезапно я останавливаюсь. Стою на месте и смотрю на стену.
- Что-то не так, мистер Джозеф? - спрашивает меня миссис Дороти.
- Вон там, на стене висела картина... портрет какой-то девушки. Где она?
Миссис Дороти смотрит на стену, потом на меня:
- Вы, наверное, что-то путаете. Там не было никакой картины.
______
- Я хочу провести эксперимент, Джозеф. Простой научный эксперимент, - доктор Бриджессон едва заметно улыбается и добавляет: - Не беспокойтесь, это сугубо личные интересы. Касается моего увлечения. Я, кажется, упоминал вам о нем.
Молча киваю: мол, да упоминали.
- Единственное, - продолжает дальше он. - Я бы хотел, на этом этапе нашей беседы, чтобы вы дали два однозначных ответа на мои два вопроса, которые, если вы, Джозеф не возражаете, я хочу задать вам прямо сейчас, - доктор поглаживает свою рыжую бородку, смотрит на меня, ждет ответа.