Аннотация: В этом рассказе нет магических предметов. Разве что контрабас...
Я - человек, патологически неспособный к музыке.
Впервые этот приговор мне вынесли лет надцать назад на прослушивании в музыкальной школе, куда меня отвела мама в надежде сделать из своего дитятка Ойстраха в юбке.
Тетенька-экзаменаторша, надо отдать ей должное, долго и упорно пыталась обнаружить во мне хотя бы малейшую склонность к обучению игре на скрипке - или на чем бы то ни было вплоть до барабана. Тщетно! У меня не оказалось ни намека на слух, голос, чувство ритма и тому подобное. Выбившись из сил, тетенька с грустью резюмировала: "Ваша девочка патологически неспособна к музыке!"
Мама сдалась не сразу. "Вам что, ученики не нужны?" "Очень нужны, - вздохнула экзаменаторша, - но, боюсь, согласие заниматься с вашим ребенком обойдется мне гораздо дороже, чем отказ..."
Нельзя сказать, чтоб эта жизненная неудача очень меня огорчила. А вот мама, кажется, расстроилась. Наверное, в мечтах она уже слышала, как ее дочери рукоплещут лучшие залы Европы и мира...
Второй раз эту фразу произнес - практически дословно! - мой Пашка. "Ты, Танечка, - человек, патологически далекий от музыки!". Тоже мне, патологоанатом выискался! Танечкой, кстати, Пашка меня называет, когда сердится. Может еще Татьяной, а то и Татьяной Борисовной, - это означает, что мне лучше попридержать язык, чтобы окончательно не разбудить в нем зверя. Когда он не сердится, а вовсе даже наоборот, то зовет меня Танькой.
И это не единственная Пашкина странность. Главное его отличие от большинства нормальных людей, - он музыкант. Мало того - артист известного в нашей стране и даже за ее пределами оркестра - как это у них называется... камерного! Ну, в смысле, небольшого такого оркестрика, компактного, - а вы что подумали? На сцене они все свободно помещаются, и еще место остается, - я сама видела!
Мой Пашка играет в этом своем оркестре на контрабасе - это большущая, двухметровая, скрипка, в руках такую никак не удержишь, поэтому играть на ней можно, только уперев ее в пол. Работа тяжелая и, прямо скажем, неблагодарная: Паша со своим контрабасом стоит всегда где-то на заднем плане - так, что слушателям его особо-то и не видно. Однако Пашку сие обстоятельство нисколько не смущает.
- "Что я хочу всем этим сказать, так это лишь то, что контрабас просто и бесспорно является самым важным инструментом в оркестре. С этим не согласиться нельзя никак", - цитирует он. - Кто сказал?
- Очень похоже на "из всех искусств для нас важнейшим является кино", - демонстрирую я свою эрудицию. - Неужели тот же кинолюб?
- Какой кинолюб?! Это Зюскинд! - хохочет Пашка. - Тот самый, который "Парфюмера" написал. Эх ты, Таня Гроттер и магический контрабас!..
На "Таню Гроттер" я не обижаюсь. Какая же девушка обидится, если ее назовут колдуньей? А я дразню Пашку Смычковым. Смычков - персонаж рассказа моего любимого Чехова "Роман с контрабасом". У незадачливого музыканта, пока он купался в реке, украли всю одежду, а потом в футляр от его инструмента залезла обнаженная девица. Впрочем, тема девиц в футлярах слишком рискованна, чтобы ее активно развивать...
Вообще-то, с Пашкой можно поговорить не только о музыке, но и... да о чем хочешь! И вовсе он не "ботан", хоть и музыкант. И спортом занимается: поди, потягай без подготовки 10 кг живого - в смысле контрабасного - веса!
Кстати, если верить Паше (верить, как известно, нельзя никому, но ему вроде бы можно), даже в восемнадцатом веке, не говоря уже о девятнадцатом и двадцатом, были контрабасисты-виртуозы, выступавшие с сольными концертами. И их, на минуточку, знала вся Европа. Двадцать первый век в этом плане подкачал. Вот и в Пашином оркестре контрабас явно недооценен.
А еще Пашку хлебом не корми - дай провести среди меня культурно-просветительскую работу.
- Вот скажи, к какому семейству принадлежит контрабас?
- Что значит - какому семейству? - искренне удивляюсь я. - Твоему! Семейству Кравченко! Или он тебе неродной?
- Ответ неправильный, - улыбается Пашка. - Ну, это же так просто! Какой контрабас инструмент?
- Ударный, - отвечаю без колебаний. - Я сама видела, как ты по нему барабанил!
- Да, у контрабаса большие возможности, - соглашается мой строгий учитель. - Но все-таки принято считать, что он относится к семейству скрипичных.
- Точно, скрипящих, - не сдаюсь я. - А еще сипящих, ворчащих, визжащих, кашляющих и хрюкающих!
- Ладно уж, знаток ты мой зеленоглазый! Не забудь, в четверг мы выступаем с новой программой.
Если б я знала, чем закончится для нас это выступление, сидела бы на нем тихо, как мышь под веником. Но у меня не было ровным счетом никаких предчувствий...
Положа руку на сердце, на концертах серьезной музыки я немного скучаю. А чего вы хотите от человека, "патологически далекого"? Поэтому, чтобы скоротать время, придумываю себе всякие невинные развлечения. К примеру, воображаю, что оркестр исполняет саундтрек к ужастику "Винни-Пух и пчелы". Пашка на своем контрабасе озвучивает, конечно же, исполнителя главной роли - медведя Винни. Скрипки - это Пятачок: взз! Взз! Взз! Виолончели - жжжж-жу! - пчелы. Фагот, такая хрипловатая деревянная штуковина, - Ослик Иа-Иа, ну и тому подобное.
В этот раз я, расположившись в партере, смотрела на музыкантов, усердно пиликающих на своих скрипочках и дудящих в дудки, и представляла себе их не в концертных платьях и фраках, а в джинсах и футболках, с банкой пива или кастрюлей борща в руках. От мыслей о борще в самый неподходящий момент разыгрался аппетит. Как вы понимаете, интеллигентные люди в филармонию с попкорном не ходят. Но даже мама, собираясь в театр или на концерт, всегда кладет в сумочку пару конфеток. "А вдруг закашляюсь!", - говорит она.
Итак, достаю я из сумки конфету, практически бесшумно освобождаю ее от фантика - хотя оркестр в этот момент как раз вошел в раж, все наяривают с удвоенной силой, поэтому моего скромного шуршанья все равно никто бы не услышал - и тут вижу, что мне пришла смс-ка. Ну разумеется, перед началом, как водится, слушателей попросили отключить мобильные телефоны. Но я не настолько безмятежна, чтобы позволить себе на два с половиной часа отрешиться от всего земного. Я, скажем так, погружаюсь в искусство с оглядкой. Мало ли кому и зачем я могу за это время срочно понадобиться! Маме, сестре, коллегам, жаждущим немедленно разделить со мной ответственность за содеянное - даже в мой законный выходной... Словом, я просто перевела свою "Соню" в режим "без звука".
Смс-ку прислала бабушка. Она решила безотлагательно сообщить любимой внучке, мне то есть, что преодолела в "Маджонге" четвертый уровень и вышла на пятый. Я порадовалась за бабулю и тут же, как на грех, вспомнила, что только вчера скачала себе на телефон новую версию своей любимой игры. Ну да, да, есть такая слабость - пусть тот, у кого ее нет, бросит в меня... булочку, лучше с заварным кремом.
В этой игре главное - собрать на бегу как можно больше золотых монеток. Сестра с презрительной гримаской сообщила, что это - позавчерашний день, но я-то в нее еще не наигралась! Рука сама потянулась к телефону. Сначала я еще контролировала ситуацию, но потом, видимо, увлеклась и потеряла бдительность. Очнулась, когда объявили антракт. Я посмотрела на сцену и - о, ужас! - встретилась взглядом с Пашей, который буквально испепелял меня очами.
Проблема в том, что мне крайне редко удается скрыть от окружающих свои мысли и чувства. Мой бывший начальник, Евгений Васильич, дай Бог ему здоровья, когда-то наставлял меня, зеленую молодежь: "Ясен пень, главный тебя недолюбливает. А ты в зеркало на себя смотрела? У тебя на лице написано, какого ты о нем мнения! Хочешь нравиться начальству - изображай подобострастие". К сожалению или к счастью, но совету старшего товарища я не вняла и ни подобострастие, ни другие страсти искусственно изображать до сих пор не научилась. Оттого все, кому не лень, читают по моему лицу, как по открытой книге. Вот и Паша, видимо, из своего угла сцены с легкостью просек, что чрезвычайно увлечена я отнюдь не их расчудесной музыкой...
Второе отделение я просидела, как на иголках, а после концерта потащилась к Пашке за кулисы.
- Я бы еще понял, если б ты втихаря жевала бутерброд, - хмуро бросил он, застегивая молнию на сумке, - еда для тебя - святое (это неправда). Неужели тебе настолько неинтересно то, чем я занимаюсь, чем я живу?
- Интересно, Пашенька (это правда)! Да, я отвлеклась немного, извини... Но мне очень надо было... По работе...
- Не умеешь врать - не берись! - наверное, Пашка в этот вечер начал играть не с той струны.
- Да что я такого сделала? Подумаешь, преступление совершила!
- То есть тебе еще и не ясно?
И тут я "закусила удила".
- Мне ясно, что ты из-за ерунды устроил мне тут вырванные годы! Раз так - беги, обнимайся со своим контрабусиком! И подумай на досуге, кого ты больше любишь, его или меня, Смычков несчастный!
Я повернулась и, стуча каблуками, прошествовала к выходу. А Пашка остался стоять.
Тадааам.
Конечно же, на следующий день на работе у меня все валилось из рук. Пашка не звонил, я тоже выдерживала характер. Я так злилась на него и на себя, что вечером разрешила Максу проводить себя домой. Макс у нас числится менеджером по рекламе, хотя, по-моему, пользы от него в рекламном отделе, как молока от известного животного. Зато он, по причине своей смазливой мордашки (как по мне - чересчур смазливой), уверен в собственной неотразимости. Макс давно подбивал ко мне клинья, но раньше у него не было никаких шансов.
Разговор не вязался - да и о чем можно говорить с человеком, который до сих пор верит, что Моцарт и Бетховен писали рингтоны для мобильных!
Когда мы были уже в ста метрах от моего дома, я решила: как только переступлю порог, сразу позвоню Пашке и попрошу прощения за свою нелепую истерику. А вслух произнесла: "Не выходите на болота в темное время суток, когда силы зла властвуют безраздельно..."
- Что-что? Это ты о "Звездных войнах"? А причем болото, я не понял? - недоуменно переспросил Макс.
В этот самый момент из темноты возникли три фигуры с замотанными шарфами лицами. В руках у них были биты.
- Деньги, цацки, давайте все, что есть, - потребовали они.
- Пацаны, да я шо, я ниче, я вообще не при делах, - залепетал Макс и так резво дунул прочь, что темнолицые на пару минут растерялись. А потом начали подступать ко мне.
- Помогите! Полиция! Ааааааа! - заорала я.
- Отстаньте от девушки! - вдруг прозвучал до боли родной голос.
Как выяснилось позже, Паша после концерта заехал ко мне, чтобы ...извиниться и помириться, дома не застал и решил подождать возле подъезда. Не позвонил потому, что хотел сделать сюрприз. Услышав мой крик, ринулся на зов, не выпуская из рук инструмент. Сюрприз удался...
- Шел бы ты отсюда, чувачок, - процедил один из бандитов и схватил меня за воротник. Все, что происходило дальше, я почему-то видела, словно в замедленном кино. Вот Пашка поднимает контрабас и опускает его на голову вцепившегося в меня хулигана.
Одновременно раздаются треск и вопль, нападавший кулем валится на землю. Другой в это время наотмашь бьет битой Пашу... Из-за угла торжественно, сверкая синими мигалками, выезжает полицейская машина и сразу же откуда-то наплывает вой сирены "скорой помощи"...
К Паше меня пустили только на следующий день, - когда его перевели из реанимации в обычную палату. Пашин лечащий врач, вручая мне список лекарств, которые нужно было купить, хмурился и качал головой.
- Травмы серьезные. Но организм молодой, здоровый, - будем надеяться, он справится.
Наверное, я как-то нехорошо изменилась в лице, потому что доктор поспешил меня успокоить.
- Ну что вы, что вы, голубушка! Всегда нужно верить в лучшее!
- Я верю...
Пашино лицо было очень бледным - белее бинтов.
- Таня, - скорее выдохнул, чем произнес он, открывая глаза.
- Я здесь, Пашенька, я с тобой, - борясь с подступившим к горлу комом, пробормотала я.
- Ты как? - что за человек, сам едва очухался, а обо мне беспокоится!
- Со мной все в порядке, что мне сделается, - ох, как я ругала себя за нашу дурацкую ссору и собственное идиотское поведение!
- А как он?
- Кто, Паш? Тот отморозок, которого ты отделал? Он надолго запомнит, как нападать на интеллигентных людей!
- Не-е, - Пашка с трудом помотал забинтованной головой и поморщился, - мой инструмент, что с ним?
- Ты только не волнуйся, Пашенька, тебе нельзя волноваться! Он... немножко сломался. Немножко сильно испортился, Паш. Нет, не в щепки, попробуй такую бандур... такой... большой инструмент в щепки разломать, это ж какую силищу надо иметь... Но мне кажется... хоть я в них, в скрипучих этих, мало что понимаю, ну, ты знаешь, Паш... Но я отчего-то думаю, что его пока нельзя будет, ну, как бы это сказать, использовать... по прямому назначению...
- Но ты не переживай, Пашенька! - я испугалась, что столь печальное известие нарушит хрупкую стабильность Пашкиного состояния, и торопливо ухватилась за его руку. - Мы... мы купим тебе новый контрабас, Паш! Еще лучше старого! И еще я... знаешь, я найду самого хорошего композитора и закажу ему этот, как его... оркестр для контрабаса с концертом... то есть концерт для контрабаса с оркестром, вот! С вашим оркестром! "Солист - Павел Кравченко!", - правда, звучит? И ты будешь самый главный, будешь стоять посредине сцены, такой красивый, во фраке, с бабочкой, и играть, играть!.. И ваш дирижер будет пожимать тебе руку, и все вокруг - и зрители, и музыканты, коллеги твои, будут тебе аплодировать! И не отпускать за кулисы, и дарить букеты, много букетов! А я буду сидеть в первом ряду, хлопать громче всех и очень-очень тобой гордиться!
Пашка некоторое время молчал, даже глаза прикрыл. А потом слабо улыбнулся.
- Можно и без букетов, - он отнял у меня свою руку и попытался вытереть мою щеку, которая почему-то оказалась совсем мокрой. - Ты только не бросай меня, Танька! А еще я должен признать - ты была права.
- Я - права!? - поразилась я. Похоже, он таки еще не совсем пришел в себя. - Когда?!
- Когда говорила, что контрабас - ударный инструмент...