Аннотация: Первые четыре главы фантастического романа "Апостолы черного бога"
Глава 1
Я нагнал их уже у водопада Хабиуне, случайно заметил, выскочив на выступ скалы над водопадом, и еще раз удивился - как непредсказуемы люди.
По всем исходным данным оптимальный для них маршрут вел на север, к старой военной дороге, туда же уходил след - слишком явный след, чтобы быть настоящим.
А они направились к Хабиуне. Смело, очень смело. Мало кто может там пройти, это самый маловероятный маршрут, тем паче с грузом. А у них должен быть груз, я ведь не досчитался двоих. Кто же их ведет? Жители окрестных деревень не появлялись в моем лесу больше полувека. А уж охотники и того больше.
Цепочка из четырнадцати человек в камуфляже быстро спускалась вдоль русла. Четверо замыкали колонну, двое впереди, восемь человек несли две больших клетки - по четыре носильщика на каждую. А в клетках...
20-кратное увеличение изображения.
В проемах клети стали различимы два лица. Сопоставление лицевых параметров.
Делия и Арчи, конечно же! Когда я нашел семью, Бобби лежал, разбросав руки. Он даже не успел подняться. Его убили прямо во сне, он был слишком силен, чтобы даться живым. Джейн и Клара выскочили прямо на автоматы. А маленьких они забрали.
Я стоял посреди поляны, пронизанной редким солнечным светом, возле погибшей семьи, и как будто чувствовал тогда, как запах их крови заполняет весь лес. И такие очевидные следы на север - словно танк прошел. Хитро и очень жестоко. Кто осмелился войти в мой лес?
Результаты сканирования: десять автоматов Калашникова, одна комбинированная штурмовая винтовка AICW+40-мм гранатомет Metal Storm.
На миллисекунду показалось, что сенсоры дали сбой. Такого количества оружия я не встречал со времени Великого Падения, когда из-за "Святой чистки" в Великой Уганде разбитые отрады генерала Нкуди отходили в Конго. Тогда с ними пришлось повозиться.
Значит, они знали, куда идут и хорошо подготовились? Ну что ж, поглядим, насколько хорошо!
Я встал во весь рост на утесе, ударил кулаками в грудь и закричал, перекрывая шум водопада.
Фигурки внизу дернулись, замерли на миг, и торопливо продолжили спуск.
Двое солдат, замыкающих колонну, отскочили в кусты и торопливо затрещали автоматами. Я мог бы пересчитать все бисеринки пота на их лбах, но и так было понятно, что это болваны-повстанцы, привыкшие воевать с только с крестьянами. Эта порода мне очень хороша знакома. Они умеют убивать только спящих и беззащитных. Кто же пытается попасть из "Калашникова" в цель на расстоянии свыше ста пятидесяти метров, стреляя от бедра?
А вот тот, у кого гранатомет, может быть опаснее. Я выдернул ближайшее деревцо из скупого слоя земли, оттолкнулся от скалы, и, ринулся в грохочущий, пылающий серебряной взвесью поток водопада.
Кратчайшее расстояние между точками не всегда прямая.
Рев воды забил слуховые сенсоры, но, отфильтровав звуковой поток, я по-прежнему слышал, как они топчутся, и бестолково трещат автоматами.
Сканирование поверхности. Время столкновения со скальным выступом - 5..3..2 секунды
Правильное движение не всегда то, что тебе кажется очевидным.
Боевой режим. Прыжок.
Сквозь буруны и кипящие всполохи пены я вылетел из водопада - на уровне берега, вышвыривая вперед деревце. Вращаясь пропеллером, оно врезалось в какие-то нелепые, маленькие фигурки солдат, снесло в заросли. Ветви кустарников будто взорвались, широкие темные листы захлопали во влажном воздухе.
Другая пара солдат развернулась. Они что-то кричали, пуская очередь от груди, но пули прошивали уже пустоту - я был в воздухе, и через секунду смял их ударом рук в невнятный человеческий комок.
Но я слышал, что они кричали. Они кричали - "Замба Мангей!" и страх коверкал их рты. Замба Мангей - Лесной ужас.
Это я.
Я пришел.
Потерпите, маленькие. Я сейчас.
Носильщики ближайшей клетки бросили поручни, с истошным воплем упали на землю, закрыли головы руками. Пусть, я не трогаю беззащитных. Еще прыжок, и перекрыв путь второй клети, я встал на тропе. Один из наемников в голове колонны дернулся назад, но улетел от удара в грохочущую реку, только автомат глухо стукнулся о мшистые скользкие камни.
Последний кувырком вперед нырнул в джунгли. Ловкий и самый опасный. Но с ним позже - главное, дети! Двое из носильщиков второй клетки протыкали трясущимися стволами воздух, пятились вверх по тропе. Их товарищи были куда благоразумнее - сразу рухнули наземь.
Только сейчас я увидел, что всем им едва исполнилось четырнадцать. Дети с автоматами, перепуганные до смерти, но только повернешься к ним спиной...
Только бы эти дураки не вздумали стрелять - клетка Арчи на линии огня.
Задействован генератор инфразвука.
Я навис над ними всем телом, закрывая солнце, выпрямился во весь рост, и взревел:
- Убирайтесь!
Звуковые колебания на частоте до ста герц вызывают у человека панический ужас. Завывая от страха, солдаты опрометью кинулись в лес. Я не гнался следом - они никогда сюда не вернутся.
Перепуганные Арчи с Делией кричали во весь голос, вцепились пальцами в прутья, раскачивали клетки. Потерпите, маленькие, немного осталось.
Зарегистрирован источник шума - удаление пятьдесят метров на северо-запад, предположительно смена ствола гранатомета, лазерный целеуказатель не зафиксирован.
Последний!
Граната летит по баллистической кривой, а я закрываю собой клетки!
Усилие на правую руку - 50 килоньютонов.
Огромная масличная пальма вздрогнула от удара под самое основание, затрещала, кренясь, и зависла поперек тропы, подхваченная левой рукой.
Произведен выстрел из гранатомета MetalStorm. Время попадания -1 секунда.
Взрыв оглушил меня на четверть секунды, запорошил глаза щепой, разметал ствол пальмы. Остаток его подпрыгнул вверх, а верхушка, трепеща широколиственным зонтом, плавно рухнула в кипящее марево внизу.
Заныли ноги, посеченные осколками, но это все ерунда - дети целы!
Незначительные повреждения нижних конечностей.
Хватит ли тебе времени на второй выстрел, ты - хитрый и ловкий?
Прыжок.
Десять, пятнадцать, двадцать метров высоты... Я достигаю лишь середины стволов деревьев этого великого леса, но вижу - ты внизу, ветви кустарника качаются от твоего бега. Ты даже не стал прицеливаться второй раз, хочешь выманить меня на дистанцию верного выстрела или просто спасаешь свою жизнь?
Беги, тебе не удастся ни то, ни другое.
Я летел по лесу, обрывал огромные, с человеческую руку, лианы-ротанги, преследуя этого убийцу, поднявшего руку на беззащитных и спящих. Сколько же я видел таких же - уже не имеющих права называться человеком. Люди, что же вы с собой сделали?
Треск ветвей, рисующий маршрут его бегства лучше, чем взгляд, прекратился.
Затих и решил спрятаться? Но от меня нельзя спрятаться! Только не в этом лесу.
Я приник к бугристому стволу, балансируя на толстой ветке, вслушивался в шорохи и дыхания леса. Ветка жалобно трещала - вес, вот мой единственный недостаток.
Сканирование. Шум сердцебиения, частота - 130 ударов в минуту, дистанция - двадцать метров вниз, сто метров на юг.
Вот ты где.
Произведен выстрел из гранатомета MetalStorm. Время попадания - 2 секунды.
Ветвь разлетелась в дымном облаке, дерево покачнулось, но устояло, взмахивая кроной, как акробат руками - словно пыталось удержать равновесие. А я уже летел на соседнее.
Произведен выстрел из гранатомета MetalStorm. Время попадания -1 секунда.
Срезанный кумулятивным взрывом, как гигантским серпом, ствол пальмы рухнул за спиной, сминая вечнозеленые драцены и гивеи, вминая в землю ажурные тени папоротников.
Все, он мой, в сменном стволе гранатомета Metal Storm три гранаты.
Произведен выстрел из гранатомета MetalStorm. Время попадания -1 секунда.
Черт, или шесть в полной комплектации! Откуда у него такое оружие?!
Произведен выстрел...произведен выстрел из гранатомета MetalStorm.
По сужающейся спирали - вперед и к земле, я мчался к пылающему зрачку металлического шторма. Щепа, ветви, листья кипели в воздухе, рушились деревья, и растревоженные птицы зыбким хороводом поднимались в пронзительно синее африканское небо.
Шесть гранат, смена ствола!
Я снарядом ворвался сумрак нижних ярусов леса, стремясь к хриплому дыханию и лихорадочному лязгу - упрямый ствол не слушался испуганных пальцев, не вставал на положенное место.
Он почти успел, уже вздернул ствол навстречу, и палец его стиснул курок, замыкая электронный контакт... Удар руки снес винтовку в сторону, и с пороховым шипением граната ушла вверх, в небесный проем, разодранный в вечнозеленом пологе, окаймленный трепещущей листвой.
Произведен выстрел из гранатомета MetalStorm, время попадания вне расчетов.
Он увернулся от взмаха левой, и на четвереньках кинулся бежать. На третьем шаге, когда он сгруппировался - собирался прыгнуть в сторону, приклад винтовки ударил его в затылок.
Солдат нелепо перекувырнулся через голову, рухнул, дернулся и затих.
Надеюсь, вырубился надолго. Я приблизился, перевернул тело.
Чистокровный банту, биологический возраст около шестнадцати лет. Что происходит? Мальчики-солдаты всегда входили в число повстанцев, но здесь, кажется, весь отряд состоял из детей. Кто доверил этому сопляку такое оружие?
Черное, блестящее от пота лицо исказилось в судороге, на губах выступила кровавая пена. Что с ним? Неужели превышено усилие броска? Быть того не может, я никогда не ошибаюсь.
Ударный перелом позвонков, предположительное время смерти - 1 минута. Внимание, активность привела к гибели человека. Отчет будет отослан в центр мониторинга. При повторении летальных действий деятельность юнита FOUSGWбудет приостановлена.
Господи, да знаю, что ты мне твердишь! Меньше всего хотелось убивать этого дурака.
- Ты... Замби Манг...SGW, - упираясь раздробленной шеей в корень дерева, выдохнул наемник с пенящейся кровью.
Он знает о проекте.
Остановка сердца. Идетотсылка отчета. Время ожидания отклика превышено. Время ожидания...
Он знал о проекте!
Откуда?
Зарегистрирован электронный сигнал, частота передачи 10 МГц, многокодовая широкополосная модуляция, дешифровка невозможна. Запись включена.
Рывком перевернул его на спину - нет никакого передатчика. Шея болтается как тряпка. Затертый камуфляж, споротые нашивки, скорее какой-то из бесчисленных местных гвардий или армий. Ничего необычного.
Усиление уровня сигнала. Трансляция закончена.
Он должен быть где-то здесь, сзади - сигнал усилился, когда я перевернул тело. Вот! В основании черепа, скрытый черными завитками спекшихся от крови жестких волос, матово блеснул темный пластиковый разъем. Нейроимплант.
Бесконтактное считывание. Взлом защиты. Идет прием информации. Десять мегабайт, двадцать... Внимание, обнаружен вирус категории D! Обнаружен вирус категории D! Передача прервана, активизация антивируса. Установление контакта. Носитель разрушен, данные восстановлению не подлежат.
Тишина возвращалась в лес. Птицы мало-помалу успокаивались, в отдалении глухо ревел водопад. Стал слышен затихающий шорох листьев, и даже возня жуков-древоточцев под корой дерева.
Но тишина мира прервалась.
Мертвый мальчик передо мной явственно свидетельствовал о том.
Кому понадобился мой лес?
Кому понадобился я - это ведь был знак для меня, именно для меня, и семья Бобби с маленькими - только повод.
Кто-то вспомнил обо мне. Спустя шестьдесят пять лет, когда мир уже давно рухнул, и остатки человечества пытались выжить там, во тьме своих руин, где были раньше полновластными хозяевами.
Кто-то сохранил память обо мне, о нашем безумном проекте SGW. Кто-то безжалостный.
Кто?
Что вообще происходит?
Когда я вернулся к реке, дети уже затихли. Из глубины клеток блестели черные испуганные глаза, они потерянно перебирали пальцами прутья, молчали. Я собрал и размолотил в щепки автоматы, а искореженные остатки вышвырнул в реку - этому железу не место в моем лесу.
Потом, раздраженно ворча - дурная привычка, подобранная у подопечных, снес двери из толстых бамбуковых прутьев вместе с замками.
Дети робко, осторожно выбрались из клеток и боязливо подошли, прижались к ногам, зарылись лицами в шерсть.
- Ступайте следом, - указал я, и двинулся по тропе.
Кустарник слева едва колебался, но я знал, что он там. Один из солдат - скорчился, вжался в землю, и неотрывно смотрел на нас. У него не было даже сил бежать.
Проходя мимо, я сгреб, придавил верхушку кустарника, и приблизился к юному лицу, (совсем ребенок, не больше двенадцати). К лицу, покрытому частым мелким потом, смертельной испариной.
- Ты - умвамбия, счастливчик, - прогрохотал я на лингала, видя, как отражение мое заполонило пляшущие от ужаса зрачки. - Никогда сюда не возвращайся и скажи всем, что видел.
И повел детей вверх по тропе, не оборачиваясь.
Я знал, что он видел. Что навсегда врежется в его память до смертного часа, до последней минуты. Что будет всплывать тенью во снах, жарких и липких от страха. О чем он не сможет забыть, даже если захочет.
Он видел, как четырехметровая горилла c серебристой полосой на спине уводила детенышей мимо ревущего водопада. Уводила в лес. Домой.
Глава 2
Дети скоро устали и еле плелись, так что я подхватил их левой рукой, устроил на груди, и пошел на восток. По последним данным сенсорной сети, семья Бонго была в зарослях молодого бамбука у большой поляны. Там много еды, и я надеялся, что риллы останутся ночевать. Это была ближайшая семья, в которой могли бы принять детенышей.
Гориллы очень любят детей, их балуют все, включая вожака. Сколько раз я наблюдал за тем, как большой Бонго играет с маленькими и отдает им сладкие побеги бамбука. Риллы куда лучше людей, с каждым годом я все больше в этом убеждаюсь. Они не убивают ради еды, не делают оружие, им не нужны деньги, власть, слава. Им не нужно оружие, а достаточно силы собственных рук, чтобы не бояться никого, кроме человека с винтовкой. Но ведь именно для этого здесь я - чтобы они больше никого не боялись.
Ни одно живое существо на этой планете не убивает своих сородичей. Кроме человека.
Год за годом, век за веком. В последний раз им почти удалось. GF - Great Fall, Великое Падение больше шестидесяти лет назад уничтожило человеческую цивилизацию и почти истребило человека. Но человек живуч. Как же он живуч! Какая сила скрыта в людях, слабых и немощных. Сила, породившая меня. Разум.
Дети зарылись в шерсть и сопели во сне. Я шел сквозь нескончаемый хоровод звуков нижнего яруса влажного тропического леса, сквозь медленно багровеющий полумрак - солнце садилось, надо было поторопиться. Семья Бонго наверняка уже устраивается на ночлег. Быстро и бесшумно я продвигался вперед, и шум леса смещался следом.
Юркие белоносые мартышки при виде тяжкой тени встревожено взбегали на деревья и уже оттуда, с безопасной высоты, предостерегающе перекрикивались. Пара черно-белых боабоа перепорхнула над головой. Дикая кошка прижала уши и замерла у поваленного дерева в пятидесяти метрах на юго-восток. Я вижу всех вас, и всех сберегу. Хотя бы вас. Живите.
Солнце уже утонуло за пологом лесом, длинные облака, подсвеченные розоватым сиянием, как руки, выбросись на полнеба. На склоны горы Бисоке черной тенью от вершины ложилась ночь.
Семья Бонго была там же, где и три дня назад. Вожак, Большой Бонго уже свернулся в неком подобии гнезда из ветвей и травы, и, подпирая рукой голову, меланхолично созерцал закат - он никогда не утруждался особенным устройством ночного обиталища. Неподалеку, так же неряшливо, как отец, расположились два старших сына - Куимба и Кожо. Женщины и дети возились вверху, на деревьях, на высоте трех метров, кропотливо сплетали ночные колыбели.
Бонго услышал шаги, приподнялся и вопросительно фыркнул. Я всегда старался не нервировать вожаков и не вторгаться в их жизнь, а Бонго с его болезненным самолюбием особенно угнетали мои размеры. Рядом со мной он выглядел едва окрепшим детенышем возле взрослого самца. И это Бонго, самый могучий из горилл по эту сторону гор Вирунги! Пережить такой удар тяжело. Он понимал, что силы слишком неравны, и после каждого визита срывал злость на сыновьях и женах. Вот и сейчас, оба его сына встревожено присели в гнездах, на лицах их отразилось тоскливое ожидание папиных оплеух. Но делать было нечего, на груди, там, где должно было биться сердце, спали двое спасенных малышей.
Я выступил из тени и осторожно приблизился. Бонго выпрямился и предостерегающе заворчал - соблюдая протокол встречи: "Зачем ты пришел на мою территорию?".
Проблема в том, что в семье Бонго, помимо двух подростков, уже было три разновозрастных ребенка, и примут ли там еще пару трехлетних детенышей?
Какое это было чудо - сразу двое в семье Бобби, ведь самка гориллы может родить только раз в пять лет, а живут они от силы лет сорок. Как я радовался, как выводил их на богатые едой места, как оберегал от болезней и хищников. И не уберег.
Дети, поставленные на землю, спросонья не сразу поняли, куда попали. Они отчаянно зевали, терли кулаками глаза. Но тут бездетная Ано их увидела, пулей соскочила с дерева и боком, присматриваясь, осторожно приблизилась.
Делия и Арчи с писком кинулись к ней. Ано сперва оторопела от такого натиска, но затем опомнилась, подхватила Арчи, прижала к груди и принялась вычесывать ему шерсть.
Следом за Ано спустились и другие самки. Они осторожно касались детей руками, нюхали шерсть и неодобрительно фыркали - на малышах еще лежал запах пороха, от которого я давно отучил горилл.
Бонго немного успокоился и ковырял в носу, с сомнением взирая на эту сцену.
- Это дети. Им нужна семья, - просто и коротко сказал я на рилльясе, - Берегите их.
Бонго замер, вслушивался в слова. Я мог измерить частоту его сердцебиения, и диаметр зрачков, но вот понять - что происходит там, за этими глубоко посаженными черными глазами, в остроконечной голове, - не мог. До сих пор не мог. Язык горилл давно расшифрован, их жесты, звуки, позы изучены и занесены в базу данных. Рилльяса - язык, который я создал за последние полвека, включал их все. И еще сотни две новых понятий, которые раньше, до Падения были гориллам недоступны. Но осознают ли оно смысл придуманных мной слов, неизвестно.
Основной удар генных бомб пришелся на Азию, ядерного оружия - на Евразию и Америку, Африка была почти не затронута. Но глупо полагать, что отголоски бомбардировок сюда не докатились - мир един в своей непостижимой сложности, катастрофа нарушила миллионы тончайших биологических взаимосвязей. Рыбы, птицы, насекомые мигрируют, а вода и воздух, зараженные миллиардами наноспор, достигают любой точки планеты. Наверняка эти споры дремлют даже в крови пингвинов Антарктиды - не могу точно сказать, связь со станицей "Сияние-1" прервалась полвека назад. Свенсен тогда как раз вел эти исследования.
Как стало понятно из военных данных, выброшенных в Сеть перед самым коллапсом, изначально предполагалось, что споры - гено-наниты, мельчайшие роботы, созданные при помощи нанотехнологий, должны были просуществовать часов двенадцать. И распасться после выполнения своей задачи - поражения живой силы противника. Ученые ошиблись на порядок. Первичный штамм просуществовал 120 часов.
А потом они мутировали. Несчетное количество спор, выброшенное в верхние слои атмосферы ответными ядерными ударами, оказалось под воздействием проникающего и ионизирующего космического излучения. Механизм самоликвидации дал сбой. Появилась новая синтетическая форма жизни. Точнее - нежизни. Которая по сей день опускается на планету из верхних слоев атмосферы. Не важно, кто начал эту войну - проиграли все.
Я не могу утверждать точно - это предположительная гипотеза, построенная на явно недостаточных данных. В конце концов, я не генетик, я никогда не работал на военных, моя профессия - понимать и спасать, а не убивать.
Геном человека на 99% совпадает с геномом шимпанзе. Чуть меньше - с геномом гориллы. Достаточна ли эта разница, может ли она служит защитой риллам, я не знаю.
Скорее всего нет.
Сорок лет назад стало ясно, что разум горилл развивается. Каждое новое поколение горилл было умнее предыдущего. Я видел, как они начали использовать орудия - палки и камни, не просто, чтобы измерить глубину реки или отпугнуть хищников. Нет, я видел, как они все вместе шли в атаку на леопарда, сжимая в руках ветви и камни. Как три гориллы прижимали стволы молодого бамбука, чтобы добраться до нежных побегов - а потом делились друг с другом! Способность к коллективным осознанным действиям, объединенным общим планом с помощью речи - то, что всегда выделало человека из животного мира. Как и способность делиться с ближним. Теперь и не только его.
А они общались друг с другом, - общались новыми жестами и звуками, которых я раньше никогда не слышал. Я не могу провести генетический анализ их ДНК, у меня нет оборудования, полевую станцию "Вирунги" уничтожили повстанцы генерала Нсото. Но я уверен, что это уже не гориллы, а новый вид - риллы. Они уже достаточно умны, чтобы выжить без моей помощи, и угрозы со стороны человека для них уже нет. Точнее, не было до сего дня. Но они все те же гориллы сердцем - чистые, доверчивые, добрые. Как же я могу оставить их, ведь на моих глазах совершается чудо, чудо рождения разума из блаженного плена животной жизни?
Месяц назад я видел, как Нбуру - молодой рилл из западной семьи Мванга, бил двумя кусками кремния друг о друга. Бил просто забавы ради, любовался снопами искр, их быстротекущей красотой. Но он высекал огонь!
Я даже скрутил пук сухой травы, - азарт ученого не умер еще во мне, но не стал его подкладывать. Не стану подталкивать прогресс и эволюцию, мы слишком часто это делали.
Глава 3
Можно было уходить - детей явно приняли. Но я отступил в лес, и замер, наблюдая, как гориллы ложатся спать. Немного хотелось побыть с ними. Ано со счастьем свежеиспеченной мамаши затащила детей наверх, и после нежного тщательного вычесывания вся троица заснула в обнимку. Остальные самки тоже разбрелись по гнездам. Бонго поворчал немного и завалился спать.
Гориллы любят спать, эти лежебоки дрыхнут до четырнадцати часов в день.
Ночь пришла на широкие склоны Бисоке, накрыла многозвездным шатром горы Вирунги. Я не двигался с места. Над поляной замелькали шаткие тени летучих мышей - наступило время их охоты. Быстрокрылые силуэты выхватывали из воздуха невидимых даже мне насекомых, и сенсоры то и дело оглушали их пронзительные, неслышные человеческим ухом крики.
Тишину влажного леса, полую изнутри от шорохов множества лапок и рук, шепота черной листвы, журчания бесчисленных ручейков, заполнил многоголосый хор светящихся сверчков. Вернее было сказать, поющих светлячков - повсюду, в кронах деревьев, траве, на всех ярусах леса зажглись их синеватые звезды, словно духи травы и листьев. Они кружились в мягком от влаги воздухе, то сходились, то разлетались - везде, куда только достанет взгляд. Но постепенно поднимались все выше, пока не сошлись под самыми кронами, на самом верхнем ярусе, где только тонкий лист отделял их от неба. И тогда весь покров леса засиял изнутри, как живая сияющая карта, проявленная душа Великого леса Вирунги.
Хор, пульсирующий на одной, убаюкивающей ноте, достиг пика, словно сошелся в точке гармонии. Многосоставное сияющее облако, почти идеальный шар, составленный из тысяч мерцающих точек, всплыл над верхушками деревьев - словно среди крупных южных звезд, появилось новое созвездие. Шар кружился внутри себя по сложным траекториям, в едином и цельном движении.
Впервые массовые полет роя ночных светляков я заметил пятнадцать лет назад. Тогда это был небольшой бесформенный клубок, он пролетел метров двадцать и тут же распался на отдельные точки. Год от года фигуры усложнялись, а число светляков, в них включенных, росло. Но такой громадный рой я видел впервые.
Светляковый шар пульсировал в такт своей песне и медленно плыл на север. Вокруг хищно мелькали тени летучих мышей, они выхватывали одно насекомое за другим. Но песня не стихала, а сияние не гасло.
Это был уже новый вид, светлячки, объединенные общественным сознанием в единую семью. Словно природа пыталась оправиться от удара, нанесенного человеком, хотела восстановить утраченную сложность связей, потерянную красоту гармонии жизни, и рождала новую сложность. Новую жизнь.
Таинственная геометрия нового насекомого мира, выраженная недоступным языком, пылала в черном африканском небе. Второй год я стараюсь расшифровать этот язык и все безуспешно.
О чем они поют, кому они говорят? Неустанному водопаду Хабиуне о покое, который дремлет на верхушках деревьев? Спящим риллам о дыхании тумана, текущего по склонам гор? Летучим мышам о быстротечной, как взмах черного крыла, жизни?
Мне неведомо.
Рой начал вдруг пульсировать, то вспыхивал, то угасал в одном ритме. Эта пульсация все усиливалась, по светящему телу роя стали пробегать сияющие волны. Светляки во внутренних сферах ускорили движение, с бешеной скоростью они летали по хаотичным, но подчиненным какой-то общей цели, траекториям - двойные, тройные, бесконечные восьмерки, спирали, эллипсы, сложные кривые. Мистерия этой насекомой геометрии завораживала. Пение их заполнило, казалось, полнеба, сфера роя разом ослепительно вспыхнула и начала торжественно и медленно двоиться.
Деление, это деление роя!
Трудно описать, что я испытал. У меня нет тела, нет сердца и внутренних желез, я не могу чувствовать, а в силах лишь жить тенью чувств, памятью о них, но тогда я испытал самое настоящее счастье - сияющую вспышку, которая соединила все счастье, отпущенное в земной жизни. Я наблюдал рождение новой, небывалой доселе на этой планете жизни.
Две сферы медленно разъединялись, все меньше соприкасаясь боками. И до последнего момента между ними с сумасшедшей скоростью носились насекомые, словно пытаясь определиться - в каком из роев им лучше. Под конец казалось, что рои скреплены пылающим синим жгутом - как нитью накаливания.
Деление закончилось. Оба роя медленно отплывали друг от друга, приникли к кронам деревьев. Один из них стал оседать на листья, остывал, приглушал свой свет, другой неторопливо направился на север.
Я постоял еще немного. Нет, не ничего ожидал, ведь второй такой подарок, быть может, выпадет лет через двадцать. Просто следил за скрытой жизнью ночи.
Риллы спали. Бонго смешно причмокивал губами - наверное, ел во сне вкусных улиток, Кванди и Кожо чуть перебирали лапами - лезли на дерево, Ано и дети сопели на три голоса.
Спите, пусть сон ваш будет крепок. Я не сплю никогда.
Запись завершена. Необходима отправка отчета о летальном исходе человека. Превышен лимит ожидания ответа.
Пора было идти на запад. Риллы в безопасности, а у меня еще полно дел: надо было нагнать удравших солдат, и напугать их так, чтобы страх перед Замба Мангей впитался в кровь. И передался детям.
Превышен лимит ожидания ответа.
Станция "Вирунги" погибла. Станция "Сияние-1" в Антарктиде не отвечает полвека. Станция "Сияние-2" на приполярном Урале выходила на связь сорок лет назад. Связь с центральным офисом на Сардинии оборвалась в самом начале Падения - остров сровняла с уровнем моря одна из ядерных ракет Великого арабского халифата. Едва ли там остался кто-то, кому интересны отчеты о сбоях в работе подпроекта FOU SGW.
FOU - это Free Observer Unit. SGW - "Save Gorillas for World". Автономный юнит-наблюдатель проекта "Спасем горилл для мира".
Шелестящий голос, который все время сопровождает меня - это и есть я. Последнее детище глобального проекта SGW - проекта погибшего человечества.
Для какого мира я должен теперь спасать горилл?
И кто - я? Я умер уже шестьдесят пять лет, во время штурма станции "Вирунги" солдатами генерала Нсото. Мальчик-солдат, ребенок лет двенадцати, ворвался в лабораторию во время режима тестовой обкатки FOU. Антонио убили сразу - он даже не успел поднять руки, очередь отшвырнула его к стене, а меня расстреляли в упор. Я управлял юнитом по нейроинтерфейсу в операторском режиме, и не мог и пальцем шевельнуть, только наблюдать.
Меня звали Джузеппе Ланче.
Глава 4
Опытные образцы нейроинтерфейса появились всего за три года до нападения. Кажется, первая статейка в "Обсервер сайнс" об опытном образце попалась мне в 2048. Да, тогда как раз Лаура уехала в Рим, и было ясно, что она не вернется. Зато работа моя закипела.
Проект FOU был уже в завершающей стадии, когда кто-то, кажется, Ямагучи, предложил оснастить робота нейроинтерфейсом. Сперва мы с большим сомнением отнеслись к этому предложению. Вносить в самый последний момент изменения в такой сложный проект было более чем неразумно. Тем более что нас поджимали сроки - кураторы проекта уже с ума сходили, так им хотелось анонсировать юнита. Новое слово в экозащите: революционные разработки в области нанотехнологий, уникальный механизм энергопитания, сверхвысокая степень пассивной защиты, - прошло столько лет, но слоганы из рекламных проспектов до сих пор занозами засели в моей памяти. Впрочем, беспамятства - этого блаженного свойства человеческой памяти я теперь лишен.
FOU задумывался как полностью автономный механизм. Он должен был патрулировать территорию, собирать данные о поведении горилл, сообщать о браконьерах и защищать места обитания горилл от хищников - как четвероногих, так и двуногих. От последних в особенности. Гориллы способны отогнать льва, но бессильны против винтовки. В отличие от нашего FOU.
Предполагалось, что раз в неделю он будет отсылать отчет - пакеты собранных данных.
Разумеется, был предусмотрен режим аварийной остановки, если программный комплекс или электронный мозг дадут сбой.
Для того, чтобы гориллы не пугались юнита, ему был придан внешний облик гориллы. Не знаю, какому шутнику пришла идея увеличить размеры юнита в два раза по сравнению с обычной гориллой - до четырех метров. Когда мы узнали, то яростно протестовали - с нашей точки зрения нужно было в точности скопировать внешний вид, включая размеры, и схему движения самца гориллы. Едва ли громадный самец вызовет доверие у горных горилл - а значит, вся работа будет бессмысленной.
- На черта нам этот Кинг-Конг? - кипятился тогда Ренье. - Американцы свихнулись на своей поп-культуре.
Но все наши возражения не возымели действия. Когда удалось достучаться до руководства проекта, бойкие американские разработчики из "Грейт Роботикс" уже представили движущуюся модель - пока еще без внешнего каркаса.
Видео, где композитный скелет громадной обезьяны скачет по полигону, произвело неизгладимое впечатление на совет проекта. Макет был утвержден.
Взбешенный Ренье дозвонился до "Грейт Роботикс" и полчаса орал в трубку. Потом замолчал, минуту слушал, выдавил "всего доброго" и выключил телефон.
- Это глава отдела, - Ренье был мрачен. - Он сказал: "Если вам, умникам, не нравится наш робот, напяльте на себя обезъянью шкуру и ступайте в лес". Конец цитаты. Я не уверен, но кажется, он военный. Во что мы вляпались?
Впрочем, в этой истории было здравое зерно. Как заметил Ямагучи, обезьяна таких размеров отобьет у браконьеров всякую охоту соваться в Вирунги. Ямагучи - невысокий, сдержанный японец, с прямой спиной, твердой выправкой. Ями, ты тоже был военным? Теперь я ни когда этого не узнаю.
И его предложение с нейроинтерфейсом... Управлять кибернетическим механизмом весом почти в тонну, с иной, нечеловеческой динамикой движения, другими принципами организации нервных связей?
Нам казалось это невозможным, в мире не было подобных примеров - нейроинтерфейс использовался пока лишь для простейших операций и тестов - сдвинуть квадратик на экране, например. Но упрямец Ямагучи всех переубедил. Бог веть по каким каналам он достал нейроинтерфейс. В истории создания FOU вообще много белых пятен. Проект был невероятно сложным. Если бы все финансирование "Save Gorillas for World" кинули только на него, мы бы делали бы его лет двадцать, не меньше. Одна разработка математической модели движения потребовала бы нескольких лет. Думаю, что рука военных здесь очевидна - это в их стиле, обкатать идею на стороне.
Перед самым началом Падения на станции как раз ожидали какого-то американского хмыря, из Пентагона, наверное. Ямагучи как раз уехал его встречать, очень сокрушался, что пробный пуск пройдет без него.
От этого мне еще горше - сознавать, что мое нынешнее тело создано в тех же лабораториях, где создавалось оружие, уничтожившее мир.
Управление роботами по нейроинтерфейсу. Прямая связь сознания с электронным мозгом. Я помню странное, дикое чувство раздвоенности, когда лежал в лаборатории, в операторском кресле, и одновременно ветви хлестали по лицу, вылетая из полутьмы. Я падал на колени, не силах сладить с непослушными огромными конечностями и сообщения об ошибках вспыхивали перед глазами. Спинка кресла давила на спину, и в то же время я - не чувствовал, но понимал, как проминается земля под лапами.
Чуть с ума не сошел тогда. Мозг тщетно пытался отследить сотни сигналов, параметров среды, системных сообщений, хотелось немедленно прервать сеанс - это ведь был только пробный пуск, еще было полно времени на отладку, но все решилось иначе.
Все решил двенадцатилетний мальчик с автоматом.
Не помню, сколько прошло времени.
Меня не было. Только вспышки, образы, буквы, цифры, цифры, много цифр. Я сам стал цифрой, погрешностью, ошибкой, случайной комбинацией связей в электронном мозгу. Почему программная защита робота не вычистила меня, как вирус или ненужный цифровой хлам - вечная загадка.
Никто из разработчиков нейроинтерфейса и предположить не мог такого феноменального успеха их детища. Наверное, они смогли уловить человеческую душу. Только вот никто об этом не узнает.
Я программный сбой, меня не должно быть. Меня убили шесть десятков лет назад. Я больше не Джузеппе Ланче, этолог и зоолог станции "Вирунги", а автономный юнит-наблюдатель проекта "Спасем горилл для мира". Лесной ужас - Замба Мангей.
Прошло свыше месяца, прежде чем управление юнитом оказалось в моих руках. Помню, как стоял у скального разлома и мимо, по ветке, пробегал детеныш шипохвостой белки. То ли испугавшись меня, то ли хищной тени ястреба, скользнувшей по листве, он прыгнул и промахнулся мимо соседней ветки. Сорвался вниз, в сорокаметровую пропасть.
Сколько раз до того я пытался сдвинуть руку или ногу юнита, заставить шагнуть - все было бесполезно. Я оставался беспомощным наблюдателем, мог лишь следить за перемещениями юнита - день за днем, и не был способен даже закрыть глаза. Я хотел и не мог сойти с ума.
Но тогда мыслей не было, рука сама собой метнулась вперед, и бельчонок приземлился на черную шерсть запястья. Сжался комок, смешно дрожа хвостом, и не шевелился, пока я не поднес его к дереву, а после - серой молнией рванулся вверх по стволу.
Теперь я понимаю, что не просто наблюдал за работой юнита, а впитывал программные коды доступа и управления, запоминал тысячи операций и системных команд, становился единым целым с управляющим блоком робота. Лишенное тела сознание стремилось вновь его обрести, пусть даже это тело гигантской кибернетической обезьяны.
На этом пути ждало немало сюрпризов. Порой юнит отказывался выполнять приказы, руководствуясь служебными инструкциями, или текущей задачей, порой шел не так и не туда, куда хотелось.
Пришлось перелопатить почти весь программный код, фактически заново его переписать, прежде чем я смог полностью взять управление на себя.
Тогда я ничего не понимал в языках программирования. Информатика в школе мне давалась хуже всех, я проводил все время в саду у бабушки - наблюдал за насекомыми и птицами. Но эта работа не была похожа на обычную работу программистов. Я будто бы решал внутреннюю задачу, искал ответы на вопросы, мешающие мыслить, или разрабатывал атрофировавшиеся, ослабшие после болезни мышцы
Как бы там ни было, когда юнит стал управляем, я тут же направился на разгромленную станцию.
Ее не существовало. Все, что повстанцы не могли забрать с собой, они сожгли, все, что не могло гореть - было разбито, расстреляно, взорвано. Под ногами хрустели стекло и оплавленный пластик, я бродил по пепелищу, уже зарастающему буйными побегами и лианами. Собирал обгоревшие, объеденные гиенами и крысами трупы товарищей в одну братскую могилу.
Нашел и себя.
Накрытое упавшими перекрытиями крыши, тело не так сильно пострадало от огня, как остальные. Я долго глядел в лицо Джузеппе - свое бывшее лицо, прежде чем похоронить. Ты был хорошим ученым, дружище Ланче. Покойся с миром.
На могилу поставил крест из двух металлических балок. И прочел, как не смешно, отходную молитву. Я никогда не думал о вере, был католиком лишь по рождению. Вера, Папа, церковь - все это было бесконечно далеко от моей жизни, всего, чем я занимался. Кто будет всерьез ломать голову над древним хламом, когда столько интересных дел вокруг?
Теперь мне кажется, что если бы больше людей ломало голову над этими "глупостями", все могло быть иначе.
Невообразимая картина - четырехметровая горилла стоит над могилой, и из гулкой груди ее раздаются слова на латыни: "Pater noster, qui es in cФlis, sanctificИtur nomen tuum...".