Истории про рыцаря Эльтарта
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Это первая история из цикла про отважного рыцаря Эльтарта. Писалась она по заказу семилетнего мальчика, который потребовал, чтобы отважного рыцаря звали Эльтарт, у него в наличии имелся конь, красный щит и серебряные латы. Более граничных условий не было, посему я отпустил свое воображение. Что вышло, сами можете судить.
|
История первая. Обретение коня.
- Лыцарь, мама, лыцарь! - Хурра маленький торопился. Он бежал так быстро, что его толстенькие ножки едва успевали отталкиваться от упругого мха.
- Мама! - он споткнулся о большой красношляпочный мухомор, о который обычно папа - Хурра большой, вытирал сапоги после охоты и влетел в большую нору между корней черного ивобаба.
- Ай, ой, ой-ой-ей! - Хурра пролетел вниз, больно ударяясь о земляные ступеньки разными частями тела, и растянулся на полу. - Ууу, больно.
Пол быть твердый, и засыпан сухими травами. В другой раз Хурра уделил бы им достойное внимание - зарылся с головой, прокопал бы ход или свил бы гнездо, но сейчас он слишком торопился. Да и голова чего-то кружилась...
- Хурреныш! - мама одной рукой поставила его на ноги. В другой руке она держала деревянный половник, которой помешивала похлебку.
Хурра принюхался и приуныл. Похоже, сегодня у них на обед суп из лживых попят с розмарином. Опять.
Вторую неделю они подъедали летние запасы лживых попят, и эта диета ему ужасно надоела.
"Очень, очень злые грибы, - подумал Хурра. - После них во рту горчит, и все время нет-нет, да и соврешь в чем-нибудь".
В их большой норе под корнями старого ивобаба царил приятный полумрак и прохлада. Тускло светились зеленым гнилушки, разливали свой желтоватый мерцающий свет пузыри со светлячками, а прямо под стволом дерева располагался очаг. Ивобаб был старый, пузатый, раскидистый и дуплистый. Внутри он весь уже прогнил и осыпался, так что дым от очага уходил прямо в небо - через сквозное дупло. Когда солнце стояло высоко над лесом, то роняло свои лучи прямо в нору и заглядывало в котелок к маме Мирре.
- Ты что - опять пасся на дальней поляне? - строго спросила мама. - Опять объелся цветов волчеглаза?
- Нет, - Хурра замотал головой, и десятки его косичек разлетелись в разные стороны - как разноцветный дождик. - Я их не ел. Хотя они вкусные.
Застенчиво подергал красную косичку и добавил:
- Я лыцаря видел.
- Где?!
- На старой дороге. Большой такой лыцарь, доспехи красивые, так и светятся на солнце, - мечтательно сказал Хурра. - Можно, я себе возьму шлем?
- Не дели непойманного рыцаря, - мама бросила половник и торопливо надевала боевую кацавейку на толстом русалочьем пуху. - Далеко он от ловушки?
- Ну... - Хурра задумался. - Уже нет. Совсем недалеко. Совсем-совсем недалечечко...
И, подтверждая его слова, на дальней стене зазвенел медный колокольчик. Он звенел отчаянно и громко, он звал - торопитесь, лесовики, торопитесь, а то добыча сорвется с крючка!
Мама всплеснула руками, зачем-то схватила половник и кинулась бежать. Хурра со всех ножек помчался следом, звеня всеми своими косичками - ведь в каждую из них была вплетена соловьиная бусинка.
(Это такие камешки, которые заводятся в горле у соловьев, как жемчужины в раковинах у устриц. Они-то и помогают им петь. Когда бусинок становится слишком много, соловьи обыкновенно их выплевывают. А лесовики подбирают и нашивают на одежду. Или вплетают в волосы. И я вам скажу, что такой звенящей красоты, как праздничный костюм лесовика, еще поискать надо!)
***
Старая дорога пролегала через Синий лес (как называли его люди из-за того, что в нем росли громадные синие ели) и по этой дороге мало кто ездил. Слишком глубоко она забиралась в глухие уголки леса, через такие чащобы вела, что и обычные путники, и купцы, и даже рыцари предпочитали потратить лишние два-три дня, и объехать Синий лес стороной. Нехорошие слухи ходили об этом огромном лесе, и лесные звери были совсем не самыми страшными его обитателями.
А в последние два месяца поползли и вовсе жуткие истории - будто завелось в самой чаще Синего леса Неведомое Зло, опутало лес хитрыми ловушками и не щадит никого, кто попадется. Неведомое Зло отбирает у бедных пленников все, до последнего гроша, и отпускает в одном белье на краю леса. Делает Зло это, разумеется, с коварными целями и кровожадными планами - оно хочет, чтобы его слуг принимали за простых грабителей. Но он, доблестный рыцарь Эльтарт, выведет проклятущее Зло на чистую воду. Вот только освободится от этой дурацкой сетки и обязательно выведет.
Примерно так размышлял рыцарь в блещущих серебром доспехах, вися вниз головой. Крепкая сеть спеленала его по рукам и ногам, и рыцарь Эльтарт задумчиво покачивался из стороны в сторону.
"Сейчас отдохну и пойду выводить зло, - подумал он. - Только еще немного повишу"
А потом он услышал трели и птичье пение - будто к нему быстро приближалась целая стая соловьев. Облако птичьих трелей и переливов окутало его, и затихло. Рыцарь с механическим скрипом повернул голову.
Внизу, в зеленом полумраке с некоторым задумчивым любопытством посверкивали два зеленых огонька.
Эльтарт вздрогнул и забился в сетях, как здоровенный зеркальный карп.
"Зачем полез я в этот лес? - в панике он начал думать стихами. - Сожрут ведь и костей не оставят. Мамочки!"
***
Рыцарь вертелся, извивался, яростно скрипел доспехами и что-то бурчал в закрытое забрало.
Мама последний раз поглядела на него, спряталась за ствол раскидистого ивобаба и обняла Хурру.
- Малыш! Умница. У него же серебряные доспехи!
- И что? - не понял Хурра.
- Как ты не понимаешь - мы быстрее вернем папу! Смотри, какие большие доспехи! А если еще их расплющить...
Мама радовалась, как маленькая девочка, а Хурре вдруг стало грустно.
Рыцарь бился в сетях, как рыбка. Или как птица - большая, красивая, привыкшая к свободе, к синему небу, чистому ветру. Плющить рыцаря не хотелось.
С другой стороны, Хурра очень хотел вернуть папу. Прошло почти два месяца, как он попался в плен водяному коню. Папа - Хурра большой, преследовал стаю рыжиков (рыжих ежиков из Сомной лощины), когда случайно оказался возле Черного водопада. Как назло, это было в полнолуние, и водяной конь купался в озере, созерцая лунные лилии. Конь, он вообще нервный, так что ни один лесной житель в здравом уме к водопаду без нужды никогда и не ходил. Да и с нуждой, если честно, не заглядывал. Была в Синем лесу такая пословица - лучше два раза к лешему, чем ни одного раза к водяному.
А уж в полнолуние, да еще когда он в озере с лилиями...
Не повезло Хурре большому. Хотя, может и повезло - конь его не затоптал и не утопил, а просто забрал в водопад. А маме сказал - соберете мне такой выкуп, чтобы все дно озера выстлать, тогда отпущу вашего Хурру Большого. А нет - так навеки в моем водопаде останется, будет рыб пасти, водоросли стричь, тину расчесывать.
Папу Хурра любил и жалел. Но свежепойманного рыцаря ему тоже почему-то стало жалко. Какой-то он был не такой, как остальные.
- А может, выпустим его?
- Конечно, выпустим, - согласилась мама. - Доспехи снимем, деньги заберем, и пусть идет на все четыре стороны.
Хурра вздохнул - мама, она такая. Ни за что не отступится, если что задумает! Сказала, что папу спасет - значит, спасет. Ее целая армия не остановит - вот какая мама у Хурры.
Сначала они водоконю предлагали грибы и орехи - хорошие, вкусные, пальчики оближешь. Потом мед. Потом сушеную малину и свежую бруснику.
Да все без толку. Упрямый водяной уперся копытом - хочу, мол, над золотом плавать, по серебру хвостом мести, медью в ручьях звенеть. Хочу, чтобы мой Черный водопад Золотым называли.
Ну как объяснить этому водоплесу, что в Синем лесу четыре мешка грибов и два короба отборных орехов намного лучше, чем мешок золота? Монеты эти - со всех сторон вещь бесполезная, ни кормят, ни греют, даже от дождя не спасают. Только швыряться во врагов удобно - тяжелые, так воздух и рассекают.
Но делать нечего. Свою голову с плеч не снимешь, и этой лошади водянистой не приставишь.
Пришлось Хурре с мамой искать деньги. А откуда мирным лесовикам взять столько золота?
Его еноты, знаете ли, в ручьях не моют и белки на зиму не запасают. Две золотых монеты, серебряную ложку и медный наперсток Хурра нашел у сорок в гнездах. Шума было столько, что потом он неделю по лесу перемещался ползком и перебежками.
А сороки - птицы сварливые и злопамятные, так и норовили его клювом зацепить или лапой поддеть.
До сих пор не простили.
Хурра вздохнул.
Вот и пришлось им выйти на большую дорогу. Дорога была большая и сильно запущенная, но по ней все равно иногда проезжали купцы, егеря, курьеры, и разные темные личности, которые хотели как можно быстрее уйти от погони. В общем, по старой дороге рисковали ехать те, кому очень нужно было быстро уехать из королевства.
А на дороге их уже ждали ловушки лесовиков - подвесные сети, раскачивающиеся бревна, шагающие ели, лианы-самовязки.
Мама всегда хорошо вязала.
За два месяца они набрали уже два мешочка золота. Но дно у озера было большое и конечно, серебряные доспехи очень бы пригодились.
Мама деловито проверила крепления канатов и сложную систему блоков и противовесов, которая удерживала рыцаря в воздухе.
Рыцарь грустно качался и тихонечко поскрипывал суставами. Под ним на земле валялся большой красный щит. На щите было нарисован странный герб - белый шестиугольник. Меча у рыцаря не было. Коня тоже.
Хурра немного удивился - как это, рыцарь без коня и меча? Какой-то неправильный рыцарь. Неужели он от края леса пешком дошагал в своих доспехах?
- Ладно, малыш, начинаем, - сказала мама. Она покачала половник в руке, надвинула на голову остроконечную шапку из ивовой коры и с душераздирающим воплем выскочила из-за дерева.
Хурра схватил свою корягу-растерзягу, которую подобрал по дороге - она была кривая, черная и очень страшная. И с мужественным писком побежал за мамой.
Рыцарь закружился в сети, а мама высоко подпрыгивала и азартно била его половником. Каждый раз, когда половник встречался с металлическим лбом, по дороге плыло чистое и звучное - "БОМ!", так что никаких сомнений не оставалось, что доспехи и, правда - серебряные.
Хурра подскочил и заколотил рыцаря корягой по пяткам с острыми шпорами.
- Сдавайся! - завопил он. - Золото или жизнь! Кабаний клык тебе в селезенку!
- Малыш, что за выражения?! - возмутилась мама. - Мы грабим, а не грубим, в конце концов!
- Прости, мам.
- Чтобы я больше такого не слышала! - Мирра так разошлась, что даже прекратила лупцевать рыцаря поварешкой. - И где ты такого нахватался? Небось, опять с барсуками Звонкого ручья болтался по лесу? Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты держался от них подальше!
- И не говорите, тетенька, - неожиданно поддержал ее рыцарь. - Нынешняя молодежь, как это...совсем распоясалась. От рук отбились!
- Именно! - откликнулась Мирра. - Я и говорю...
Тут она осеклась и с размаху врезала по закрытому глухому шлему.
- Ай! Ну вы чего делаете?! - возмутился рыцарь, раскачиваясь от удара. - Хватит уже, голова гудит!
- Ты в доверие не вкрадывайся! - она грозно потрясла половником. - Живо все деньги выкладывай, доспех снимай, и топай отсюда. Пока не съели.
- А если не сниму?
- Тогда мы тебя оттуда выка..выку..выколупуем! - вступил в разговор Хурра. - И тогда точно съедим!
- Не надо меня колупать, - возмутился рыцарь. - Я вам ничего плохого не сделал. И есть вы меня не будете.
- За милую душу слопаем, - зловеще пообещала Мирра. - У меня очень хорошо получаются рыцари, запеченные в своем панцире. С диким сельдереем и голубикой.
- А вот и нет, - рыцарь покачал головой и с трудом, преодолевая сопротивление сети, скрестил руки на груди. - И вообще я вас не боюсь.
- Это еще почему? - нахмурилась Мирра. Разговор ей не нравился.
- Потому что вы лесовики. И никому зла не делаете. Добрые вы...
Мирра хмыкнула и принялась расхаживать по дороге под рыцарем - туда-сюда. Потом хитро улыбнулась.
- А ну-ка, сынок, принеси хворосту. И побольше.
Хурра тут же сорвался с места. Хворост - это просто. Хвороста у них в лесу много запасено, на целый полк рыцарей хватит.
Рыцарь тем временем вертелся и с тревогой наблюдал, как под ним растет куча валежника.
- Вы чего это? Вы это зачем?
- Значит, не съедим? - спросила Мирра, доставая кремень и кресало. - Добрые, значит?
Она постучала кремнем о кресало. Искра попала на горстку сухого мха и Мирра, упав на колени, начала ее усердно раздувать.
- Эй! Это не смешно! - рыцарь заскрежетал всеми своими деталями. - С ума вы в этом лесу сошли, что ли?!
Огонь вцепился в хворост, оседлал его, взвился огненной гривой, погнал вверх поток жара.
- Ай! - завопил рыцарь тонким мальчишеским голосом. - Прекратите сейчас же! Иначе я вам, я вас, я всех...
- Мам, - Хурра подергал ее за кацавейку. - Может, не надо? Попугали и хватит. А то он и правда изжарится.
- Не изжарится, - отмахнулась Мирра. - Сейчас поругается еще и попросит пощады. Еще немного, еще чуть-чуть...
И она подбросила немного влажного мха. Блестящая фигура, запеленатая в сети, тут же окуталась клубами густого дыма.
- Кха, кхе, кху...ну что вы... кха, - донеслось из сизого облака.- Все, кха... обиделся.
В следующее мгновение что-то громко треснуло, во все стороны разлетелись какие-то обрывки веревок, и серебряный рыцарь с грохотом свалился в костер.
Мама схватила Хурру и испуганным зайцем прыгнула с дороги в заросли. Позади что-то гремело, трещало и проламывалось сквозь подлесок, как медведь, которому на голову уронили улей.
- Тихо, Хурреныш, - прошептала мама, когда они нырнули в нору, - Не шуми, а то он нас найдет.
Они замерли. Хурра прильнул к маме, и только слышал, как стучит ее сердце - торопливо и немного сбивчиво.
Мама боялась.
А потому Хурра услышал, как кто-то большой неторопливо обошел вокруг ивобаба. Прошуршал по траве. И деликатно постучал по стволу.
- Эй, лесовики, вы там?
Они не отвечали. Мама настороженно поглядывала вверх, а Хурра надул щеки и показывал маме - мол, вот я как умею молчать. Как рыба. Как головастик. Как земляной червяк.
- Слушайте, я зла на вас не держу. Всякое бывает. У меня все равно денег нет, так что все в порядке. Эй?
Рыцарь поскреб дерево.
- Ну ладно. Половник хоть возьмите. На дороге потеряли.
В дупле загремело, зашуршало, и сверху в котелок упал мамин половник, разбрызгав грибную кашу.
- Аккуратней нельзя? - возмутилась Мирра. - Я эту кашу все утро варила.
- Ага, - обрадовался снаружи рыцарь. - Значит, вы там.
- Кто?
- Вы. Лесовики.
- С чего ты взял?
- Ну... - рыцарь растерялся. - Тут на дереве вывеска - "Дом Мирры, Хурры большого и Хурры маленького, лесовиков".
- Это не наша вывеска. Это чужая. А мы скромная семья барсуков.
- Барсуков??
Хурра заворожено слушал - оказывается, мама умеет сочинять такие истории...
- А зачем вы повесили чужую вывеску на свой дом? - продолжал допытываться рыцарь.
- Она тут всегда висела. Мы думали, что так надо. Что это часть декора.
На этот раз рыцарь замолчал надолго. Хурра уже обрадовался, что он ушел, как сверху донеслось:
- Ну ладно. А почему тогда на пороге валяется деревянный башмачок? В вашем лесу у барсуков мода такая?
Хурра ахнул и торопливо спрятал правую ногу без новенького липового башмака, который только позавчера вырезала мама.
- Есть тут один такой барсук, который вечно все теряет, - Мирра мрачно поглядела на сына. - Ладно, рыцарь, мы сдаемся. Ты нас поймал.
- Слушайте, я зла на вас не держу.
- Ты за нами гнался, чтобы это сказать?
- Ну, в общем, да... и еще. Слушайте, выходите, а то как-то глупо - стою в лесу и разговариваю с деревом.
- По твоему, скакать на белом коне и рубить голову дракону - более нормальное поведение? - пробурчала Мирра, выбираясь наверх. - Что глупого в том, чтобы поговорить с деревом? Иные деревья, я так скажу, куда умнее некоторых людей.
Она раздраженно отряхнулась. Следом выбрался Хурра, спрятался за маму и оттуда стал изучать рыцаря.
- Наверное, умнее. Я не пробовал говорить с деревьями, - смутился рыцарь и развел бронированные руки. - Меня зовут Эльтарт. Рыцарь Эльтарт.
Хурра загляделся - рыцарь был большой. Очень большой и красивый. Эльтарт был с ног до головы закован в доспехи, которые мягко поблескивали в сумрачном лесном свете. По латам вился тонкий черненый узор - разные листочки, кружочки, звездочки, стрелочки и еще какие-то птички. За спиной у рыцаря висел тот самый красный треугольный щит.
Всю красоту немного портило то, что доспехи над костром слегка подкоптились, и от доблестного рыцаря ощутимо несло дымом.
"И не жарко ему там?" - Хурра поглядел на черную решетку забрала, за которой весело поблескивали глаза. И моргнул от удивления - ему показалось, что рыцарь - страшный и могучий, показал ему язык.
- Очень приятно. А мы - Мирра и Хурра, - твердо сказала мама. - А теперь извини - у нас много дел, мы пойдем.
Она решительно потащила Хурру за собой.
- А куда вы идете? - рыцарь зашагал рядом - с тихим скрипом и каким-то механическим пощелкиванием. - Давайте, я вам помогу.
- Не стоит, мы сами, - сквозь зубы пробормотала Мирра и ускорила шаг. Хурра уже бежал за ней, а рыцарь все так же ровно топтал темную зелень мхов своими длинными ногами. Казалось, что он может идти так целый день, и ни капельки не устанет.
Мирра это тоже поняла и остановилась.
- И вот чего ты к нам привязался? - с тоской спросила она. - Выпутался и иди себе своей дорогой, железяка. Другой бы на твоем месте уже скрипел отсюда, как лось весной.
Хурра знал, что это мама специально сказала. Она не злая, просто хотела отпугнуть рыцаря - чем-то он ей не нравился. А вот Хурре он был по душе решительно весь - от маленьких звонких шпор, крутящихся на пятках до высокого глухого шлема с плюмажем из невиданных ярких перьев. Перья, правда, тоже немного обгорели, но все равно - даже то, что осталось, смотрелось очень красиво. У них таких птиц в Синем лесу не водилось.
Рыцарь покачал шлемом - вышло это у него до смешного ловко, и неожиданно уселся на землю. Ноги его лязгнули и сложились каким-то немыслимым образом.
- Я вам помочь хочу, тетя, а вы ругаетесь и убегаете, - с укоризной сказал Эльтарт. - я же знаю, что лесовики добрые и золото им не нужно. Значит, у вас какая-то беда случилась. Раз вы путников грабите и золото отбираете. Я так и думал - что-то неладное с этим Неведомым злом. Какое-то оно не злое. Это зло. А это вы, оказывается.
- А тебе какая печаль? - нахмурилась Мирра. Доверяться какому-то первому встречному рыцарю, и рассказывать, что у них в семье произошла такая беда, она совсем не хотела. Мирра была гордым лесовиком.
- Так я же рыцарь! - всплеснул руками, как какой-то металлический журавль, Эльтарт. - Я же должен защищать обиженных, и помогать обездоленным. Или наоборот? Ну, неважно. У вас беда и я вам помогу.
Он со щелчком распрямил ноги и одним прыжком вскочил на ноги.
- Доблестный рыцарь Эльтарт спасет вас! - тонким, удивительно не подходящим к его мощной фигуре, голосом воскликнул рыцарь, - Итак - кого спасать, чего крушить?
- У тебя меч-то есть, рыцарь? - фыркнула Мирра. - Чем спасать будешь, шпорами своими? Жук-серебрянка...
Из шлема послышалось обиженное сопение. Эльтарт протянул руку, схватил толстенную ветку ивобаба - толще Хурры - и сжал кулак.
Раздался жалобный хруст, посыпались щепки, и ветка тяжко рухнула на землю - прямо на перепуганных лесовиков.
- Я рыцарь, - грозно сказал Эльтарт, подхватив ветку у них над головой. - Не надо смеяться.
Мирра открыла глаза, отпустила прижавшегося к ней Хурру и устало вздохнула:
- Уговорил. Слушай про нашу беду.
***
Они уже были совсем рядом с Черным водопадом, когда Эльтарт остановился.
- Ты чего? - Хурра вернулся и запрыгал вокруг рыцаря. - Мы же уже рядом, тут немного осталось. Пойдем, там же папа...
- Говоришь, ваш водяной конь большой? - задумчиво спросил рыцарь. В мешке за его серебряными плечами прыгали и колотились друг о друга десять желудей, золотая монетка, кисточка из беличьего меха, большая бутыль папоротникового масла и кожаный мешочек с семенами ивобаба.
Как заявил рыцарь, без этого странного набора, который он вытребовал у Мирры, победа над духом водопада была решительно невозможна.
- Очень большой и водяной, - Хурра поднял руки и даже упал на спину - прямо в мох, чтобы показать, какой большой на самом деле водяной конь - кельпи Черного водопада. - Был бы он маленький, мой папа в два счета от него убежал. Да он бы его оседлал и на нем ускакал.
- Большой - это хорошо, - рыцарь сгрузил вещи на поляне и отошел в сторону. - А то мне нужна лошадь. Сильная лошадь, чтобы такую тушу таскать.
- Ты только не пугайся... - попросил он.
А потом уронил руки вниз, чуть согнул колени и замер. Затем... Спина у рыцаря внезапно со скрипом повернулась, как дверца. Оттуда выпала короткая веревочная лесенка, по которой, пыхтя, выбрался мальчишка.
Лет одиннадцати. Белобрысый, с нахальными синими глазами. Вылез и широко улыбнулся остолбеневшему Хурре.
- Чего застыл, тащи масло. Слышишь же, на каждом шагу скриплю.
- А где лыцарь??!
- Я рыцарь, - засмеялся мальчишка. - Эльтарт Непобедимый. А ты думал, там могучий дядька, ростом с синюю ель?
Хурра наморщил нос, всхлипнул и оглушительно заревел.
- Эй, ты чего... - Эльтарт растерялся. - Ты чего?
- Обманул... Ты нас с мамой обманул! Обещал папу освободить, а сам...самого... спасать надо!
- Вот еще, - было видно, что мальчишка оскорбился не на шутку. - Мое слово крепче щита и острее меча. Да если хочешь знать, я в этом доспехе сильнее любого рыцаря. Я один с армией могу сражаться, вот так! Недолго, правда... Но могу. А уж с вашим водяным справлюсь - раз плюнуть.
Хурра взглянул на бессильно обвисшие руки, на пустую скорлупу лат, внутри которой неприятно темнело, и отвел взгляд. Не нравилось ему это все. Он думал, что идет в боевой поход с настоящим рыцарем - а тот оказался обычным мальчишкой.
- Честно справишься? - недоверчиво шмыгнул носом лесовичок. - Не врешь?
- Слово рыцаря. Так что же? Мы папу твоего спасать будем или просто до водопада прогулялись?
- Будем!
И работа закипела. Эльтарт спрятал мешочек с летучими семенами ивобаба где-то внутри доспеха, распихал желуди по пустым рукам и ногам, вооружился кисточкой, а затем задумчивости взялся за бутыль с папоротниковым маслом.
- Ммм. Слушай, а как она открывается?
- А ты разве не знаешь? - удивился Хурра. - Пощекотай, она и вылезет.
- Кого пощекотать? Бутылку?
- Хлопку.
- В смысле, пробку?
- Хлопку, - поправил Хурра. - Хлопка это.
Эльтарт улыбнулся.
- Ты иногда очень забавно слова произносишь.
- И чего тут забавного? - Хурра насупился. - Хлопка она и есть хлопка. Мама ими постоянно бутылки с разными вкусностями затыкает. Если варит сироп из додуванчиков или готовит мохомед, то обязательно берет хлопки. И ведь нарочно такие упрямые хлопки подбирает, что расщекотать бутылку только она и может. А у меня никак не получается.
- Погоди... - рыцарь заморгал белыми ресницами. - Так они что, живые, эти твои хлопки?
- Ну не дохлые же! - Хурра даже запрыгал по поляне от такой непонятливости. - Какой толк дохлой хлопкой бутылку затыкать - или вывалится или внутрь упадет. А живая усядется, за края уцепится и заснет. И тогда хош тряси бутылку, хош бросай - ничегошеньки не выльется. Такие они упорные затыкательные жуки, эти хлопки.
- Жуки?!
Эльтарт хотел еще что-то сказать, но не нашел подходящих случаю умных слов. Он изучил бутылку на просвет, пожал плечами и неуверенно потер зеленую, с металлическим радужным отливом пробку. Или хлопку. Все эти лесные россказни его рассмешили.
Поскольку рыцарь Эльтарт имел склад ума прагматический, то он верил в добро и механику, и не верил во всякую ерунду. Вроде живых пробок.
- По краям чеши, - посоветовал Хурра. - Там смешнее. Вот-вот... вылезет. Лезет!
Лесовик проворно отскочил в сторонку, а ничего не подозревающий Эльтарт не успел даже горлышко от себя отвернуть - жук-пробка, круглый и тяжелый, как обкатанный морем камешек, с оглушительным хлопком выскочил из бутылки и небольшой фонтан папоротникового масла обильно оросил рыцарскую голову.
- А обычными пробками вы не пользуетесь?
Эльтарт вытащил из кармана платок - ажурный, тонкой работы, и вытер мужественный лоб и сильный подбородок (как ему хотелось верить).
Поглядел на платок и с грустью убрал его. Платок знавал лучшие времена. Некогда он был белым и наверняка пах приятными запахами. Наверное, в прошлой своей жизни этот платочек принадлежал какой-нибудь принцессе, предположил Хурра. Теперь же платок украшали разводы масла, черные опечатки рыцарских пальцев и фигурные пятна разнообразных расцветок.
Они немного помолчали - каждый о своем. Эльтарт думал, что масло папоротника на редкость липучее и вонючее, а Хурра мечтал, как они освободят папу и самую малость - о кусочке сладкого желудевого хлеба с черничным джемом. Он ведь так и не успел пообедать. По правде сказать, он бы сейчас даже лживые попята съел.
Разбуженная и расщекоченная хлопка покружила над ними с тяжелым раздраженным жужжанием, а потом поднялась выше и скрылась за густыми синими елями - на подступах к Черному водопаду они все чаще стали сменять уже привычные глазу Эльтарта ивобабы.
- Домой полетела, - задумчиво сказал Хурра. - Там мама рагу готовит... Я обычные пробки легко вытыкаю. Одним пальцем, вот. А хлопки нет... Вредные они вообще, жуки эти. Когда надо - ни за то не вылезут. Дескать, не ты закрывал бутылку, не тебе и открывать! Мама говорит, что бывают хлопки одной ладони - это те, которые можно расщекотать одной рукой. Но у нас только хлопки двух ладоней - их надо двумя руками чесать, чтобы вылезли. Зануды упертые. Мороки, в общем, с ними... А ты это зачем делаешь?
Пока Хурра бурчал животом от голода и вспоминал о том, сколько он страданий и обид претерпел от затыкательных жуков, Эльтарт сноровисто смазывал доспехи - обмакивал кисточку в масло папоротникового цвета и старательно промазывал все щели в доспехи.
- Это ты так колдуешь?
- Вот еще, - обиделся Эльтарт, - Никакой я не колдун. Я рыцарь-механик из ордена Шестигранника. Этот доспех мой дедушка сделал. А он, между прочим, магистр ордена.
- Шести...главника? - выдохнул Хурра. - Какое слово сложное.
- Все, готово... - Эльтарт ловко забрался в доспехи и захлопнул спину - дернув за маленькую ременную петлю. - Сейчас мы устроим купание водяного коня. А ну вперед!
Он вдруг подхватил Хурру на руки, ноги рыцаря с механическим хрустом резко сложились, потом распрямились и... раз - они одним огромным прыжком взлетели над верхушками елей. Мимо Хурры с воплями пролетели перепуганные сороки (лесовик растерялся и даже немного испугался, что, впрочем, ему не помешало вырвать перо у одной из хвоста) и приземлились на берегу лесного озера.
Синие ели стояли вокруг озера, подступали к воде, протягивали свои широкие лапы над ее темной гладью. Над озером стоял туман - высокий и густой, где-то в молочной глубине монотонно гремел водопад, но его не было видно. А у берега, будто не касаясь воды ногами, в белом мареве не шел, а медленно плыл угольно черный конь с белоснежной гривой.
Он склонял длинную голову к воде и пил струи тумана. И с каждым вдохом его глаза ярче вспыхивали багровым огнем - будто два угля.
- Водяной конь... - Хурра в полуобморочном состоянии сполз с рук рыцаря и забился под мощные выступающие корни ближайшей ели. - Кельпи Черного водопада...мамочки...
Конь обратил на них свои пылающие глаза и сказал звучным низким голосом.
- А, лесовичок. Ты принес выкуп?
- Я принес выкуп, - Эльтарт подбросил монетку в руке. - Но тебе придется его отобрать.
- Вот как? - конь глубоко вздохнул, и туман потек к нему в ноздри потоком. - И что будет, если я отберу?! - прогремел он, вырастая до верхушек елей.
Хурра пискнул и энергично заработал руками, зарываясь глубже под елку. И зачем он только пошел воевать водяного коня?! Сидел бы, спокойно ловил проезжих егерей да купцов. А теперь пропадет Хурра маленький ни за что, за компанию с этим... лыцарем механическим. Ужас же какой ужасный.
- Ну, во-первых, разживешься монеткой, - весело сказал Эльтарт. - А во-вторых - я стану твоим рабом навеки. Но на твоем месте я бы спросил, что произойдет, если ты проиграешь.
- И что же?!
- Ты станешь моей ездовой лошадью. Тяжело, знаешь ли, рыцарю без коня в сегодняшнем мире. А ты крепкий на вид. Зубы не дашь посмотреть?
- Смотри! - взревел водяной и бросился на рыцаря, широко распахивая пасть, полную острейших зубов.
Хурра и глазом не успел моргнуть, как водяной ударил копытами в рыцарскую грудь - только Эльтарт как-то ухитрился выхватить свой красный щит и от этого страшного удара прикрыться. А потом еще и сумел съездить тяжелым кулаком по длинному черному уху, которыми водяной махал на манер кролика.
Кельпи возмущенно всхрапнул - как обыкновенная наземная лошадь. А Эльтарт отшвырнул щит и принялся угощать водяного увесистыми тумаками - да так, что голова у водоконя на длинной породистой изогнутой шее моталась из стороны в сторону. От каждого удара где-то в глубине черного тела раздавалось приглушенное бульканье. Водяной пребывал в ошеломлении - было видно, что подобного отпора он явно не ожидал.
- Ага! - восторженно завопил Хурра, вылезая на поверхность из норы, которую он уже успел выкопать под елью. - Так тебе и надо! Будешь знать, как чужих пап воровать, лошадяга!
Такого водяной не стерпел. Он взревел, схватил пастью рыцаря за плечо и потащил. И как Эльтарт не сопротивлялся, как не колотил водяного по ушам и наглой черной морде, кельпи упорно тянул строптивую добычу в озеро. Рыцарь ничего не мог сделать - ноги его скользили в прибрежной грязи, маленькие серебряные шпоры не могли зацепиться за ил, а рядом, как назло, не было ни одного деревца, чтобы ухватиться за его ветви.
Хурра понял, что дело плохо. Еще немного и рыцаря затянет в воду. И будут тогда у водяного двое слуг водоросли причесывать.
А им с мамой что же - за двоих выкуп платить придется?!
Мысль эта так ужаснула лесовичка, что он поднял над головой свою боевую корягу и с воинственным кличем кинулся на водяного коня.
Кельпи небрежно отмахнулся от него копытом и вместе с рыцарем упал в озеро.
И туман сомкнулся над ними.
***
Бульк. Бульк. Бульк.
Хурра сидел на берегу и печально бросал шишки в туман. Рассеянные лучи солнца, процеженные сквозь синие лапы елей, слегка золотили туман, но почему-то его совсем не рассеивали.
Постепенно лучи становились все длиннее и все больше краснели. Шишек на берегу почти не осталось. А никого из противников все еще не было видно. Только пару раз из глубины озера поднялись большие воздушные пузыри и с едва слышным плеском растворились в воздухе.
В остальном же на озере стояла тишина, разбиваемая монотонным глухим грохотом водопада.
Хурра зашвырнул последнюю шишку в туманную даль и с тоской понял, что придется идти домой.
Он представил, как вернется, несолоно хлебавши, и мама строго спросит, где он потерял такого красивого серебряного рыцаря, совсем новенького, и так плохо стало лесовичку, что хоть кидайся в озеро следом за водяным конем. Папу не освободил, рыцаря утопил, водяному нагрубил...
В довершение всех бед Хурра не заметил, как во время битвы с водяным (ну, это все-таки была битва, Хурра его почти ударил) с ноги слетел липовый башмак. Совсем новый. Мама его только позавчера вырезала!
Лесовик заметил пропажу, когда башмак уже, бойко покачивая боками, исчезал в тумане. По уверенному движению его острого носа было ясно, что башмак дрейфовал к водопаду.
"Теперь лучше сразу в воду, - Хурра всхлипнул, - Там хоть с папой повидаюсь".
Продолжая всхлипывать, он взобрался на толстую ветвь ели, далеко протянутую над самой водой, и осторожно подобрался к самому ее краю - туда, где дрожали нежные иголки лазурного цвета.
Под его невеликой тяжестью ветка все же согнулась и уже почти касалась черной воды, курящейся белым паром.
Хурра поглядел вниз. В ответ из воды на него взглянул маленький лесовик. Глаза у него были огромные, испуганные и обиженно мерцали зеленым огнем. Шапка из ивовой коры сбилась назад, дрожащие руки вцепились в ветку, губы кривились, глаза слезились... В целом было ясно, что дела у лесовика идут неважно.
Хурра набрал воздуха в грудь. Потом выдохнул - потому что подумал, что лишний воздух помешает ему сразу попасть на дно. Потом снова набрал, потому что стало страшно. Потом снова выдохнул, потому что запутался - что ему делать, вдыхать или выдыхать?
А потом он увидел быдру.
Быдра была обычного для них, быдр, цвета - такого, знаете, глазовыпадательного цвета. Как говорят в Синем лесу, есть вещи, которые не знает никто. Сколько лет Старому Вязу, куда полетят в этом году семена ивобабов, и какого цвета будет быдра, которую вы встретите на своем пути.
Хурра, например, увидел оранжевую быдру с фиолетовыми полосками на боках. Она прыгала на трех лапах по берегу, то и дело, посматривая в воду бойкими черными глазами. В четвертой (передней) лапе быдра держала потерянный хуррин башмак и с видимым удовольствием обгрызала его с краев. На шее у быдры болтался тяжелый булыжник в хитрой веревочной оплетке.
Из ее узкой пасти так и летела щепа и стружка, но за поеданием башмака быдра успевала еще и что-то напевать себе под нос.
Мотивчик был настолько быдрый, что Хурра поневоле прислушался.
"Я быдра, быдра, быдра
А не бобер, не выдра
Гребу я бодро, бодро, бодро
На зависть всем в лесу
Танцую принародно,